Военная хитрость (джен)

Милой кольцо на пальце,

Обручальное, с кровостеком…

(с) Веня Дркин

Принцу Джоффри иногда казалось, что он не существует: придворные, которые раньше лебезили перед ним и были готовы услужить в любой мерзости, опасливо сторонились принца, боясь того, что их постигнет участь участвовавших в мятеже, которые были либо убиты в бою, либо посажены в темницу. Никто не кланялся принцу, не рассыпался перед ним в льстивых комплиментах, и Джоффри скитался по замку как привидение, не зная, что с собой делать. Стрельба из арбалета по кошкам исключалась, потому что отец за умученное зверье мог снова выбить зубы, а Барристан, чего доброго, еще счел бы это нарушением клятвы. Стража, набранная из солдатов Амбера, приказов Джоффри не слушала, хвастаться было некому, да, на самом деле, и нечем, и лишенному обычных развлечений и исполнения своих капризов принцу начали лезть в голову непривычные мысли.

Джоффри постепенно заметил, что постоянными, и даже, учитывая ситуацию, снисходительными, оказались только те, чье поведение раньше казалось ему неприятным и оскорбительным. Прежним был Эддард Старк, грубый и суровый, прежним был благородный рыцарь Барристан Селми, к требовательности которого Джоффри начинал привыкать, и прежним было невнимание отца и сестер Старк, и Джоффри решил отцу назло стать похожим на принца Рейгара, о котором рассказывал Барристан.

Попросить арфу было не у кого, а в то, что у Сансы она была, принц никак не мог поверить, да и решиться спросить тоже не мог. Пришлось довольствоваться скрипкой, отобранной у шута, и то недолго: от первых попыток принца подобрать аккорды к спетой Барристаном песне, усиленных акустикой его покоев, с крыши с обиженным карканьем разлетелись вороны, а дальнейшие попытки привлекли кошек, которые стали кошмарно мяукать и выть и, что самое обидное, в такт.

Следующей попыткой обретения куртуазности была попытка читать. Джоффри забрался в дальний угол библиотеки, которую нашел в замке не сразу, и вытянул книгу на валирийском. Принц посмотрел на незнакомые ему буквы, испугался своей безграмотности, перевернул книгу вверх ногами и даже боком, но понять ничего не смог. Джоффри отбросил книгу прочь, взял с полки следующую и испугался своей безграмотности еще больше: буквы были какие надо, но в слова они складывались туго. Пыхтя и сопя, Джоффри одолел первую страницу и наконец понял, что вместо возвышающей душу баллады он читает руководство по разведению жаб. Руководство было оставлено в замке одним из мейстеров, любившим поддерживать свои навыки хирурга, и Джоффри пришлось отбросить и эту книгу.

Наконец Джоффри понял, что читателя из него пока не выйдет и решил начать писать. Принц Рейгар писал своим дамам послания в стихах; Джоффри срифмовать ничего не смог, потому что не знал рифмы к имени Санса, но накарябал довольно длинное письмо, которое потом с трудом умудрился перечесть. Принц вздохнул, искренне раскаялся в том, что, будучи семи лет, прогнал септона, пытавшегося научить его читать и писать, но бывшего при этом правдивым и нелицеприятным, и снова поплелся за книгами.

«Приходите вечером в богорощу Дорогая Леди Я должен сказать вам нечто важное», — перечитала Санса во второй раз записку, написанную удивительно корявым почерком.

— Думаю, боги послали тебе прекрасного рыцаря, — предположила Арья, которая научилась у Сирио бесшумно подходить сзади, чем Сансу больше не пугала, но все-таки сердила. — Свет еще не видал такого дурака — и такого славного рыцаря.

— Вот уж этого добра у меня — хоть бери голыми руками, — отмахнулась Санса и, сама того не зная, совершенно точно определила автора записки.

Записка представляла собой вершину эпистолярного таланта принца Джоффри, который полдня корпел над удачно подвернувшимся ему под руку учебником правописания. К несчастью Джоффри, до знаков препинания он не дочитал, потому что очень смутно подозревал об их существовании, и поэтому его записка приобрела такой оригинальный вид.

Джоффри пришел в богорощу, еще когда солнце не скрылось за крепостной стеной, и, просидев под чардревом битый час, начал подозревать, что умение определять время по башенным часам — довольно ценное, и ему стоило бы научиться. Наконец солнце окончательно село за горизонт, над богорощей встала луна, и Джоффри стал думать, что он что-то напутал в записке.

— А, это ты, — сказала Санса, возникая с другой стороны чардрева. — Просто так зайти не мог?

Принц вскочил с земли, но урок орфографии вытеснил у него в голове уроки галантности, и некоторое время он мог изъясняться только мимикой, потому что из уроков галантности ему почему-то вспоминалось только то, как учтиво и изысканно пригласить даму на танец.

— Вход в богорощу отовсюду просматривается, — чуть мягче пояснила Санса, которая была настоящей дочерью своего отца. — Так что можешь считать, что о твоем визите сюда потенциально знает весь замок. На твое счастье, хотя бы меня никто не видел, а то бы завтра уже на базаре судачили, приносили ли мы здесь друг другу клятвы вечной верности или составляли заговор.

Санса стояла спиной к луне, но принц и по голосу ее понял, что она издевается.

— В богороще встречаются серьезные люди, чтобы поговорить без оружия, — добавила Арья, бесшумно вырастая из тени. — А ты и с оружием не страшный.

Джоффри сердито глянул на Арью, но ничего не сказал, потому что это было бесполезно. Так же бесполезно было просить прощения, потому что сестры уже простили его и с тех пор не обращали на него внимания, или пытаться развлечь их разговором, или осыпать лукавыми комплиментами, тем более что в ночной богороще, рядом с чардревом, пустяки и лукавство как-то не шли на язык.

— Можно, мы просто будем как раньше? — попросил Джоффри, и это вышло коряво, но выговорилось от сердца.

— Ты сейчас говоришь в присутствии богов, — уже серьезно сказала Санса и указала на лик на коре чардрева, который зловеще светился в лунном свете. — Если ты что-то прячешь в своем сердце, боги это запомнят.

— И у тебя во лбу что-нибудь вырастет, — ввернула Арья, которая пока интересовалась не богами, а красочными народными выражениями.

— Арья, — с упреком сказала Санса, которая так или иначе, но почти всегда первой узнавала об итогах лингвистических изысканий сестры.

— Да я просто предупредить, — ухмыльнулась Арья и первая протянула принцу руку. — Как после Винтерфелла?

Во время похода, когда отряд под предводительством сестер Старк доставил волчиц в Винтерфелл, принц забил камнями утку со сломанным крылом, просто потому что это показалось ему забавным, но, когда услышал рядом шаги, припомнил, как король Роберт в гневе выбил ему молочные зубы за зарезанную беременную кошку, и в испуге сказал Сансе, что убил утку для недавно найденной Нимерии. Санса тогда приняла его слова за чистую монету, и на обратной дороге сестры Старк к принцу потеплели, но теперь, под взглядом северных богов, принцу было неловко за свой тогдашний обман.

Арью и Сансу еще не помотала жизнь, а отец пока не успел передать им весь свой опыт повстанца, полководца и лорда, и поэтому они еще считали, что сильный лорд действует быстро и смело, и даже важные решения принимали легко и без оглядки, слушая свои по-северному суровые, но добрые сердца. Сестры не заметили покаянные метания Джоффри, поверившего, что он стоит перед строгими северными богами, и не вспомнили слова дяди Бенджена, приезжавшего порой в Винтерфелл на побывку, что колоть подозреваемого надо сразу, чтобы не мучился.

— Идем, — сказала Санса и дернула Джоффри за руку, потому что принц застыл, задержав руку Сансы в своей. Принц смотрел на шрамы на тыльной стороне своей руки, и в лунном свете, отраженном от белого ствола чардрева, они казались ему уродливыми и страшными, потому что были заработаны не отвагой и не безрассудством, а наказанной волчицей подлостью.

— Идем, — повторила Санса, — Покажем тебе, как сюда спускаться.

Сестры Старк провели Джоффри через богорощу и подвели его к тому месту, где разросшиеся деревья почти подходили к стене замка.

— Здесь, — указала Санса на отвесную гладкую стену, и прежде чем Джоффри успел подумать, что его разыгрывают, Санса и Арья легко полезли по стене вверх, скрываясь в кромешной тьме.

— На ноги мои смотри, — велела Арья сверху. — На ступни.

Спустя несколько минут, когда глаза Джоффри привыкли к темноте, он увидел, что Санса и Арья уже сидят на довольно широком карнизе футах в двадцати от земли.

— Лезь, что ты на нее уставился, — громким шепотом сказала Арья.

— Ну сколько уже можно, — спустя три минуты пожаловалась Арья, когда принц поднялся на треть стены, и ощущение пропасти за спиной проникло в его сердце липким страхом. — Что мне, обвязываться да тебя тащить?

Принц пролез еще несколько футов, вцепившись в стену пальцами, ногтями, носками сапогов и даже взглядом, когда ему на пальцы кто-то наступил.

— Хватай меня за ногу, — приказала Арья, действительно обвязавшись и зацепив веревку за большой камень еще в тридцати футах выше. — Что ты за человек, сбросить тебя и забыть! Бран вдвое младше тебя, а уже который год как лазает куда лучше.

— Молодец, — похвалила принца Санса, когда принц выбрался на карниз, дыханием и грацией походя на моржа, и отпустила веревку. Санса перенимала от отца немного другие способы работы с людьми, нежели Арья, и поэтому они с Арьей хорошо друг друга дополняли. — Для первого раза сойдет. Хотя бы с первых футов не спрыгнул.

— Ну все, все, отмерзай давай, — пихнула принца в бок Арья, потому что принц угрюмо молчал, томимый страхом от разверзающейся под ногами пропасти и мрачными мыслями о том, что он никогда не будет таким же воином, как его отец, который в полном рыцарском облачении не раз уходил в гражданскую войну от людей Коннингтона, карабкаясь по крышам Каменной Септы. — Видишь вон ту стену, на которую светит луна? Когда луна пойдет на ущерб и станет вечером светить сюда, спускаться надо будет там, там немного посложнее.

— А почему вы не ходите в богорощу по земле? — недоуменно спросил принц, рассудив, что в визите в богорощу северных принцесс никто не может найти ничего странного или предосудительного.

— Так тоже можно, — согласилась Арья. — Но так неинтересно, понимаешь?

Принц Джоффри редко ходил в септу, а на воспитателей его, что на отца, что на мать, надеяться было нельзя, и потому принц вырос, так и не узнав смысл слова «раскаяние». Но вечер в богороще произвел на Джоффри такое впечатление, что ночью ему приснился строгий лик на древе, потом, после долгих попыток снова заснуть, несчастная утка с перебитыми крыльями, а под утро Джоффри решил сделать все заново и как надо, хотя это и окончилось тем, что он забрался в полутьме на кухню и стащил там кучу продуктов — для себя, для Арьи и Сансы, и еще хлеба для голубей.

Сестры Старк, избавившись от опеки септы Мордейн, окончательно махнувшей рукой на их манеры, сидели на открытом окне своей комнаты, свесив ноги вниз, и добрые двести футов пустоты под ногами их совсем не волновали. Этого нельзя было сказать о принце, которого смутила охрана Старков, и потому он пробирался к окну девичей спальни по широкому карнизу, испуганно вжавшись в стену и кое-как держа в руках свою довольно бестолково увязанную добычу.

— Да черт меня возьми! — удивленно воскликнула Арья, первая заметив принца, после чего легко вскочила на ноги на краю пропасти и перешла на карниз. — Вещи свои давай!

Свертки и баранья нога без упаковки перекочевали в руки Арьи, и Джоффри наконец ухватился руками за стену.

— Смотри на меня! — приказала Санса, как в первое утро в походе. — Вниз не смотри!

Санса в свою очередь вышла на карниз и довела принца за руку до окна, около которого возникла небольшая заминка с открытой створкой.

— Когда я говорила «просто заходи», я имела в виду не совсем это, — сказала Санса, затащив принца в комнату, но посмотрела на его бледное лицо и решила, что объяснять, со скольких направлений просматривается ее окно, было бы и бесполезно, и неправильно. — Все равно молодец.

— Глянь, Санса, — окликнула Арья, разворачивая свертки, — очень дельно взял. Нам бы только костерок сейчас.

— Это устрицы, — подал голос Джоффри с пола у окна. — Их едят сырыми.

— Вот ты сейчас учишь пентошийца, с какого края кушать мацу, — тут же огрызнулась Арья.

— В северных морях больше и рыбы, и устриц, — пояснила Санса принцу, у которого география тоже не была сильной стороной. — Мандерли гоняет корабли на промысел еще севернее, чем Дредфорт, а потом они идут на юг и продают улов вам. А Болтон шлет нам устриц просто так, и на наши дни рожденья, и на свои.

Принц подумал о том, что у него день рождения через два дня, но ни пира, ни турнира в его честь в этом году не ожидалось, и он решил промолчать.

— Ну что, уходим, как пришли? — спросила принца Арья и кивнула на окно. — Мы готовы.

Джоффри, на которого уроки сэра Барристана постепенно оказывали благотворное действие, содрогнулся от ужаса, но ничего не сказал и поднялся на ноги.

— Ладно, шучу, — призналась Арья. — Спустимся половину пути по лестнице.

После обязательного прохода по крыше, где Арья начала дурачиться и ходить по водостоку на руках, маршрут сестер Старк, как и следовало ожидать, привел Джоффри в какое-то жуткое место, на этот раз в темных катакомбах под замком. Постепенно вокруг принца сомкнулась тьма, и ни Арьи, ни Сансы не было ни видно, ни слышно.

— Милый принц, мы кажется, заблудились, — подала голос Санса из темноты, неслышно для принца пошептавшись с Арьей. — Вы не укажете нам путь к спасению?

Принц подумал, что именно на такую невесту он надеялся, в первый раз увидев нарядную и прекрасную Сансу в Винтерфелле, — на мягкую и слабую девушку, рядом с которой даже он мог бы показаться могучим рыцарем. «Ты бы так и остался тогда малодушным и дрянным мальчишкой!» — прозвучал в ответ на это в голове принца голос сурового сэра Барристана, который много недель назад произнес свои жесткие слова в ответ на стенания Джоффри, что вместо мучений на тренировках он мог бы уже быть королем. Кроме того, принц не мог не признать, что в данную минуту ему была нужна именно та решительная и умелая Санса, которой она была всегда, — если, конечно, у него не было планов плутать по подземельям часами в поисках выхода.

— Я не знаю, где мы находимся, — честно ответил принц. — Я даже не знал, что эти катакомбы существуют.

В ответ на это за спиной принца вспыхнул свет факела, и Джоффри обнаружил себя стоящим перед черепом чудовища, каждый острый зуб которого был вдвое выше принца. Джоффри вздрогнул, но удержался от крика ужаса, закусив губу.

— Правда, здорово? — сказала Арья у него за спиной. — Мы когда его в первый раз нашли, у меня тоже сердце в пятки ушло.

Джоффри не считал, что ушедшее в пятки сердце — это здорово, но поход от Трезубца к Винтерфеллу и обратно до Королевской гавани научил его, что спорить с сестрами Старк бесполезно, а лучше задавать им вопросы.

— Кто это? — спросил Джоффри, когда пляска огня на черепе чудовища, от которой оно казалось оживающим, перестала его пугать.

— Мы думаем, что это Балерион Черный Ужас, — сказала Санса и неожиданно чмокнула принца в щеку. — С днем рожденья, Джофф.

— Мы знаем, что у тебя через два дня, — пояснила Арья. — Но раз ты сегодня пришел с хабаром, мы подумали, что ты намекаешь, и решили подарить тебе подарок тоже заранее.

— Вот это? — кивнул принц на череп дракона, широко улыбаясь и с трудом сдерживая истерический смех.

— Ну да, — согласилась Арья. — Дрова у нас здесь уже давно натасканы, в пузе у Караксеса лежат. Идем, поможешь принести, и будем устрицы жарить. Признай, такого дня рождения у тебя еще не было.

Спорить с сестрами Старк было в высшей степени бессмысленно, тем более что они были правы.

Сэр Барристан имел свои идеи о том, что является лучшим подарком для любого рыцаря, и это не было освобождение от тренировок. Поэтому в день своего рождения Джоффри сначала хорошо пропотел, а уже потом Барристан вручил ему потертую кольчугу и помятый шлем.

— Переодевайся, — велел Барристан и вытащил из оружейной такие же помятые доспехи для себя. — Пойдем дразнить оруженосцев, посмотрим, чего ты стоишь в бою. Так-то тебя в замке разве что Бриенна не узнает, а на то, чтобы поддаться принцу, всегда найдется подхалим. А в старом шлеме авось за обычного парня сойдешь, — и Барристан опустил на принце забрало.

Нужные оруженосцы нашлись очень быстро, и сэр Барристан, походивший в старых доспехах на межевого рыцаря, понес залихватскую чушь о том, как он сражался с великанами, которые спаслись только тем, что черный маг превратил их в мельницы, и с того дня и он, и его оруженосец поклялись не поднимать забрала, покуда не искоренят великанское семя во всем Вестеросе.

— Да ты спятил, старик! — начали потешаться над старым рыцарем дюжие оруженосцы. — Куда тебе меч, тебя надо отправить чистить конюшни.

Джоффри почувствовал легкий толчок в спину и выступил вперед.

— Ты оскорбил моего господина, и я вызываю тебя на бой, — произнес Джоффри, и почувствовал страх, потому что бой был неизбежен, а его противник был выше, старше и сильнее.

— Во избежание кровопролития, благородные юноши, я призываю вас взять турнирные мечи, — выспренне произнес сэр Барристан, играя роль полоумного межевого рыцаря.

— Да ты видал хотя бы турнирный меч, деревенщина? — расхохотался оруженосец и ткнул Джоффри в грудь. — Нет, старик, я не стану рубить твоего оборванца игрушечным мечом.

Джоффри обернулся на сэра Барристана, ища у него поддержки, но старый рыцарь коротко кивнул, строго глядя на принца сквозь забрало, и Джоффри обнажил зазубренный меч, найденный в дальнем углу оружейной.

Первый настоящий бой обычно запоминается на всю жизнь, и мало кто может похвастаться тем, что провел его хорошо, но Джоффри подстегивал страх перед настоящим мечом, грозящим обрушиться на его голову или разрубить ему руку, а присутствие сэра Барристана, прославленного рыцаря Королевской гвардии, не давало ему впасть в панику, потому что в глубине души Джоффри верил, что Барристан вмешается и спасет ему жизнь. Собравшиеся вокруг оруженосцы улюлюкали и ревели, подбадривая своего товарища и встречая насмешками каждый неловкий шаг Джоффри, и среди их воя только Джоффри услышал сухой голос старого рыцаря, возмущенного их нерыцарским поведением. «Слева и сверху», — сказал голос, и принц сменил направление ударов, начиная чувствовать в защите соперника слабину. Соперник неловко закрылся краем щита, пошатнулся, и принц, вспомнив уроки сэра Барристана, резким дугообразным движением выбил у него меч.

— Сдавайся, — потребовал Джоффри, приставив меч к подбородку побежденного оруженосца, и совершил ошибку — попытавшись вынудить быструю капитуляцию, он слишком сильно нажал на меч, на его клинок потекла кровь, побежденный им оруженосец зарычал от боли, а его друзья, выхватив мечи, обрушились на принца всемером. Джоффри успел поймать два меча на щит, отпихнув нападавших изо всех сил, парировал два удара справа уставшей рукой и полетел с ног от толчка в спину, приготовившись к еще неведомой ему боли от стали, входящей в плоть.

Боль не пришла, и принц сообразил перекатиться на спину, прикрыв щитом живот и подняв меч перед лицом, но в этом уже не было нужды, потому что за его спиной быстро и звонко тренькали клинки, и в считанные секунды двое из нападавших лишились мечей, трое были легко ранены в правую руку, а еще двое лежали на земле, не решаясь встать.

— Это не простой межевой рыцарь, парни, — сказал кто-то, и сэр Барристан сбросил свой мятый шлем, явив испуганным оруженосцам грозный лик лорда-командующего.

— Стыд и срам! — прогремел сэр Барристан. — Семеро на одного! Клянусь своим плащом, я еще проверю, поняли ли вы, что такое доблесть и честь, прежде чем вас помажут елеем! — его жилистая рука легко поставила принца на ноги, и прославленный гвардеец, плюнув в сторону онемевших оруженосцев, покинул двор, уводя за собой неузнанного принца.

— Я виноват, сэр Барристан, — признал Джоффри, понимая, что его несдержанность чуть не стоила ему жизни и заставила старого рыцаря биться одного против семерых дюжих ребят. — Я не имел права ранить безоружного.

— Ты виноват, — согласился Барристан без гнева и остановился, с неожиданно доброй усмешкой указывая Джоффри на башенные часы, которыми он научил принца пользоваться третьего дня. — Ты появился на свет в половину четвертого пополудни, а сейчас еще нет двенадцати. Немного слукавив, ты можешь теперь сказать, что свой первый настоящий бой ты выиграл тринадцати лет от роду.

— Я проиграл, — возразил принц, с содроганием вспомнив, как только что лежал на камнях, прикрываясь мечом и щитом. — Если бы не вы, сэр Барристан...

— Это я толкнул тебя в спину, чтобы выкинуть тебя из схватки, — сообщил Барристан. — Ты выиграл честный поединок. А противостоять подлости всегда намного сложней.