Однажды в Сан-Франциско (гет)

Он заперся в библиотеке. Нужно было найти две книги, а еще очень хотелось снова оказаться наедине с собой. Если Блейз думает, что ему легко сознавать все риски и последствия данной миссии, то он ни хрена не понимает. От одной мысли, что их с Гермионой сын может остаться один в целом мире, выворачивало на изнанку. Но отказаться Драко не мог. Он скользил глазами по убранству библиотеки. Месту, которое создала его жена и которое она так сильно любила. Теплые коричневые тона мебели, приглушенный цвет стен, лампы — все это дышало уютом и теплом. Все это было в ее духе. Драко мучительно зажмурился, не выдержав нахлынувших воспоминаний о том, как она работала здесь, предпочитая библиотеку своему кабинету.

Невольно он стал вспомнать как начался их роман.

Это было более десяти лет назад. Тогда, сразу после войны он был потерянным и измученным. Чудом избежав Азкабана и получив условный срок, Драко вернулся в Хогвартс для окончания обучения. Первоначально он собирался сдать ЖАБА досрочно, подготовившись к ним дома, однако директор Макгонагалл зачем-то стала убеждать его вернуться в школу для очного обучения. Драко согласился, хотя, оказавшись в Хогвартсе, быстро пришел к выводу, что согласие он, очевидно, давал в приступе глупости.

Хогвартс после войны стал другим. Его успели восстановить к октябрю, и вроде бы внешне он был таким как прежде, но на самом деле он был другим. Атмосфера была иной. Тоскливой и унылой. И на Драко тут же нахлынули все те воспоминания, от которых он так старательно убегал. Другие ученики косились на него. Хорошо это было или плохо, Драко не мог определить. Он и в прежние времена не слишком горел желанием общаться со всеми этими пуффендуйцами, когтевранцами и тем более с тупоголовыми гриффиндорцами, которые хвастались какие они храбрые и как защищали замок во время Битвы. Драко тошнило от этих разговоров, тошнило от воспоминаний и о Битве, и о войне в целом, и о чертовой храбрости.

Он не хотел принимать участие на стороне Темного Лорда, но объяснять это остальным считал ниже своего достоинства. Он держался особняком, всегда с неизменно высокомерным и невозмутимым выражением лица; не пытался завязать знакомства. Сокурсники с других факультетов отвечали ему тем же, сторонясь Драко, и его это полностью устраивало, так как одиночество не тяготило Малфоя, скорее, даже наоборот. Единственный, с кем Драко иногда проводил время в Хогсмиде за пинтой темного эля или стаканом виски, был Блейзом Забини, вернувшимся в Хогвартс, в отличие от остальных сокурсников-слизеринцев. Кроме того, в тот год раздражающих Поттера и Уизли в кои-то веки не было в школе, что не могло не успокаивать Драко. Из их неразлучной троицы только Грейнджер вернулась в школу.

Вот она часто попадалась Малфою на глаза, хотя ничего удивительного, если учесть, что огромную часть времени Драко проводил в библиотеке. Иной раз они оба шарили на одной и той же полке в поисках нужных книг. И его взгляд все время останавливался на ней, а сам Драко стал замечать, что Грейнджер стала очаровательной. Он любовался ей украдкой, не решаясь заговорить. Он молчал даже тогда, когда они чуть ли не час искали книги в библиотеке, находясь друг от друга на расстоянии ладони.

А затем Слизнорт велел им работать вместе над одним из сложных зелий. На первой совместной работе Грейнджер держалась скованно и деловито, но он был спокоен и вежлив и уже вскоре она оттаяла. Все его детские выходки остались в прошлом, не было никакого желания конфликтовать, к тому же прошлый стиль общения с людьми казался повзрослевшему Драко глупым и нецелесообразным. Ему хотелось просто наладить свою жизнь, а не устраивать склоки.

Пока они с Гермионой работали вместе, он умудрился влюбиться в нее, что не приносило ему счастья, потому как он и не надеялся на взаимность, после всего того, что сказал ей за предыдущие годы. Мучаясь невысказанными чувствами и несбывшимися желаниями, он сидел осенними вечерами в компании Блейза в пабах Хогсмида, представляя из себя само воплощение молчаливой мрачности.

Но однажды случилось так, что Гермиона сама его поцеловала во время одного из совместных занятий. Просто прильнула к его губам в быстром, неумелом, но таком порывистом и страстном поцелуе. Невероятность происходящего захлестнула Драко, и он не мог поверить в то, что это случилось. Гермиона Грейнджер поцеловала в губы его, Драко Малфоя.

С того вечера начался их бурный, горячий роман, сметающий все на своем пути. О них не знал никто. Не хотелось создавать шум вокруг себя.

Драко хорошо помнил то время. Помнил, как они прятались где-нибудь в Хогвартсе и страстно целовались; а позже — занимались сексом. Он помнил их первый раз. Как это было, где, что он говорил и делал. Они оба были смущены и растерянны, но исполнены обжигающего желания. Помнил, как ему было страшно. И еще тот ее резкий выдох, когда впервые вошел в нее. И как он спросил, едва оказавшись внутри неё, всё ли с ней хорошо.

Он помнил, какие эмоции бушевали в нем тогда, и как сильно колотилось его сердце. Он помнил и щемящую нежность напополам с горячей страстью, которую они, еще совсем неопытные, изливали друг на друга несколько жарких часов. Каким был ее запах, как горели ее глаза. И каким восхитительным было следующее за той ночью утро, когда они не могли налюбоваться друг другом.

И эти их неспешные разговоры о чем-нибудь важном или незначительном. Помнил ее смех и до странности милые, присущие только ей повадки. Их обоюдные надежды на совместное счастье и планы на будущее.

Их первое признание в любви...

Все это он помнил.

И помнил другое. Он отлично помнил, какой скандал разгорелся, когда об их отношениях стало известно Поттеру и Уизли. Уизли — этот мерзкий, рыжий червяк, он сильно оскорбил и обидел ее, когда все узнал. Впрочем, его Гермиона не осталась в долгу, устроив ему жесткую словесную взбучку. А позже еще и правой рукой по лицу приложила. Его Грейнджер и не думала сожалеть или извиняться за то, что ничего не сказала друзьям об их романе или за сам этот роман.

«Моя личная жизнь — мое дело и ничье больше!» — всегда говорила она со стальной твердостью в голосе.

Тогда они крепко поругались с Уизли и больше уже не общались никогда, хотя Рыжий, кажется, спустя пару лет все же сделал пару попыток к примирению.

«Ему не нужен друг, — говорила Гермиона. — Просто его бросила очередная девушка, и он ищет кому бы поплакаться в жилетку. А поплакавшись и слив негатив, какое-то время он будет нормальным. Но уже скоро снова начнет вести себя как токсичное чмо. Он просто гнилой человек, — говорила про бывшего друга Гермиона. — Сколько бы вы такого не прощали и не относились с душой — он все равно предаст вашу дружбу и сильно ударит вас в самое больное место».

Но это было уже после, а в то время, когда скандал только разгорелся. Она ярилась на Уизли, злилась на себя, произносила длинные монологи, в которых рассказы о выходках Рыжего она перемежала с осуждением себя за слепоту и невнимательность к некоторым его чертам и тому, что постоянно прощала его и принимала вновь как друга после всех его неблаговидных поступков.

Поттер...

Тот остался ее другом. Их отношений не понял и не обрадовался, но все же принял ситуацию. Из-за подобного поведения Поттера, Уизли поссорился уже с ним, обвиняя того в неверности и предательстве их дружбы. Правда, эти двое позже все же помирились, а через полгода сильно поссорились вновь. Так Поттер с Уизли несколько раз ругались и мирились в течении пары лет, прежде чем Мальчику-который-выжил подобное надоело и он окончательно разорвал всякие связи с бывшим лучшим другом. А вместе с ним и с его сестрой Джинни Уизли, что, судя по всему, сделало Поттера только счастливее.

Осенью, спустя всего год после окончания Хогвартса, Гермиона стала его женой, взяв себе компрометирующую фамилию Малфой. А через семь лет после свадьбы появился на свет их сын.

Прошло больше десяти лет, и за это время в их жизни не было никаких потрясений или трагедий. До этого времени.

И неужели сейчас все закончится вот так? Сердце Драко сдавило будто клещами. Не хотелось даже думать, прикидывать варианты, в которых все окончится не так, как он надеялся.

Тут в библиотеку настойчиво постучали. Драко не отреагировал, все еще пребывая в своих мыслях. Стук повторился, настойчиво врываясь в его сознание и требуя обратить на себя внимание.

— Да кто там еще? — с раздражением в голосе спросил Малфой.

— Малфой, это я! Открой, нужно поговорить! — раздался голос Поттера из-за двери.

Драко громко выругался, но все же открыл дверь.

— Чего тебе, Поттер? — угрюмо спросил он, однако не пропуская того в библиотеку.

— Нужно поговорить, — настойчиво повторил Поттер, не обращая внимание на недружелюбный тон. — Можно войти?

Драко сощурился, но пропустил Гарри.

— Только быстро, Поттер! Без тебя полно дел.

— А... Да... — вдруг стушевался Гарри. — Я, собственно...

— Что «собственно», Поттер? Говорю же, у меня прорва дел, так что говори зачем пришёл, а не мямли, как первогодка-гриффиндорец на уроке Снейпа.

Гарри поджал губы.

— Я пришёл кое-что сказать, Малфой. Вероятно, у меня не будет другой возможности, — Драко нетерпеливо посмотрел на него. — Я знаю, мы с тобой не друзья и никогда не были, но... Я понимаю, что... э-э-э... Путешествие, в которое ты собрался, опасное, и ты можешь не вернуться, — при этих словах по спине Драко пронесся тревожный холодок, но вида он не подал. — В общем, я хотел сказать: если вдруг так получится, что ты не вернешься, то я позабочусь о вашем сыне. Сделаю все, что будет в моих силах.

Драко против воли усмехнулся.

— Этого не потребуется, но спасибо.

— А ты думал, будет как-то иначе? — неожиданно даже для себя спросил Гарри.

— Конечно, Поттер. Когда мы с Гермионой решили зачать ребенка, то я в первую очередь подумали именно о том, позаботится ли о нем Его Величество Поттер, если вдруг с нами что-то случится?

— Малфой! Я серьёзно! — нервно перебил Гарри. — Я сделаю все, что смогу для вашего сына, если... Если все это закончится плохо.

«Не закончится!» — подумал в ответ Драко.

Они оба замолчали. Гарри смотрел себе под ноги, Драко с отсутствующим видом рассматривал один из стеллажей. Затем Поттер глубоко вздохнул и, тихо пожелав удачи, вышел.

Драко остался один.

Совладав с собой и быстро найдя нужные книги, он открыл сейф, в котором хранились не только галеоны, но и пачки магловских американских долларов и британских фунтов. Сложил какое-то количество денег в свою сумку, затем взял еще пару вещей. Опустив сумку на пол, он наложил запирающее заклинание на дверь, достал лист бумаги и принялся писать. Он несколько раз сминал бумагу, начиная письмо заново и, в конце концов, закончил его. Запечатав письмо в конверт, Драко обвел свою библиотеку глазами в последний раз, а затем вышел. Нужно было скорее покончить со всем этим.

Он показался в гостиной, но лишь для того, чтобы подозвать к себе Блейза. Блейз встал под пристальные любопытные взгляды остальных. Он и Малфой оказались в коридоре.

— Передай это моему сыну, если... — негромко проговорил Драко.

— Я понял, Драко, — серьезно ответил Блейз. — Передам.

— Когда вырастет... — прошептал Малфой.

Затем они оба вернулись в гостиную. Мей и Ли о чем-то тихо переговаривались, попивая чай. Драко, облокотившись о дверной косяк, сообщил им, что собрался. Китайцы коротко кивнули.

— Отлично, — резюмировала Мей. — Мы научим вас стрелять и сделаем поддельные документы. И тогда вы можете отправляться.

— Допустимо ли применять ложь? — вдруг спросил Драко.

— Насколько нам известно, применение лжи не влечет за собой никаких катастрофических последствий, — ответил Ли.

— Хорошо, — кивнул Малфой.

— Но помните, — вторил Ли сам себе, — ваше самое эффективное оружие — это хитрость.

— Я знаю, — ровно ответил Драко. — Кстати, вы так и не сказали, каким именно образом отправите меня в ее иллюзию.

— Мы введем вам в вену специальный раствор, он на основе этого зелья, будет содержать ее кровь. Но не бойтесь, вы все будите помнить.

— Хорошо, я готов, — повторил Драко, сцепив руки в замок.

Через два часа после того, как Мей научила обращаться Драко с глоком, задумчиво отметив, что у него талант к стрельбе, а Ли сделал ему поддельные документы — все было готово к его отправке в Энигму.

С сумкой на плече, в которой были собраны все необходимые вещи, Драко ощущал, как сильно колотится его сердце. Все его существо заходилось в нервном беспокойстве.

Гермиона... Его Гермиона...

Он либо спасет ее, либо потеряет все. И их сын, маленький Скорпиус. Он останется один в этом большом, жестоком мире; полным злых, равнодушных людей. И рядом с ним не будет мамы и папы, чтобы поддержать его. Не будет его, Драко, чтобы объяснить, что проигранный матч по квиддичу или проваленный экзамен еще не конец света. Его дни рождения, поступление в школу, покупка волшебной палочки, первая влюбленность и свадьба сына — все это будет без него и без Гермионы, если он проиграет. Вероятно, его сын будет несчастным, одиноко читающим книги и проклинающим своего отца за то, что оставил его одного.

Если он не спасет ее.

А сама Гермиона больше не будет радоваться солнцу или вкусному кофе, что она так любит. Она больше никогда не засмеется и не поцелует его, не скажет ему утром, перед началом рабочего дня что-нибудь в своем духе. Больше не будет их двоих, если он провалит миссию. У Драко потемнело в глазах, и он ощутил внутри себя тошноту от волнения и едва заметное подрагивание рук.

Четверо: Драко, Мей, Ли и, зачем-то увязавшийся за ними, Поттер, — вошли в комнату, где лежала Гермиона. Для Драко уже была приготовлена узкая кушетка подле тела жены.

— Драко, вы готовы? — дотронувшись рукой до его плеча, спросила Мей.

— Да, готов, — ответил он, укладываясь на кушетку.

Он увидел, как Ли взял руку его жены и вставил в вену иглу. Взяв немного ее крови и влив ее в фиал с каким-то зельем, взболтал емкость, а затем наполнил им чистый шприц и ввел зелье в вену Малфоя. Как только жидкость оказалась в организме Драко, болезненные ощущения запульсировали в его руке. Он принял горизонтальное положение, в страхе ожидая, что же будет дальше.

— Удачи, Драко, — услышал он, словно в отдалении и тут же провалился в темноту.