Грязный Гарри и Тайная комната (джен)

Гарри было о чем подумать на зимних каникулах…

Тайная Комната. Это во-первых. Туалет Плаксы Миртл опечатали и закрыли для посторонних, и в нем отныне круглосуточно дежурили два аврора.

Туалет был настолько засекречен, что профессор Саламандер наложила заклинание даже против привидений. Таким образом, несчастная Плакса Миртл стала ПБОМЖОМ — привидением без определенного места жительства.

Впрочем, она этого особо и не заметила, потому что дневала и ночевала в кабинете директора, занимаясь выматыванием нервов Лорда Волдеморта.

Пока что нервы у него были крепкие. Осада Миртл не дала ощутимых результатов. Была ли столь же успешна осада профессором Саламандер неприступного и таинственного василиска, никто не знал, потому что туалет был опечатан, а тайну авроры умели хранить хорошо.

Впрочем, чем бы ни занималась с василиском мадам Саламандер, а Гарри прилежно изучал по учебнику, счастливо обнаруженному им в библиотеке Малфоя, змеиный язык.

Малфой был прав — учебник в его книгохранилищах действительно был. Но он был один, а компаньонов Гарри — шестеро, и проблему надо было как-то решать. Как слышал Гарри, Гермиона уже договаривалась с Ноттом, Креббом и Гойлом о покупке второго учебника. Гарри уже дал знать компании, что готов внести свою долю.

Что ж, два учебника всегда лучше, чем один. В любом случае, их будет полезно сравнить. Но вряд ли том, виденный Гермионой в книжном магазине, сравнится с колоритным темномагическим изданием Малфоев! Этот старинный учебник даст фору любому современному, потому что он, как сейчас говорится, с фонограммой. Чтобы поставить произношение, каждому упражнению учебника соответствовал рисунок змеи, и змеи были живые. Они шипели нужные слова, а вы шипели им в ответ.

Небольшим неудобством было то, что они еще и кусались, поэтому рядом с тетрадью Гарри всегда лежал наготове шприц со спасительной сывороткой.

Ничего, это тренирует реакцию, и вообще, василиск в общении вряд ли будет более милосерден.

Гарри изучал учебник пополам с Малфоем, пока успехов у Гарри было больше. И змеи кусали его реже. Малфой считал, что это заведомо несправедливо, потому что он-то изучает незнакомый язык с нуля, а Гарри просто вспоминает пройденное!

А когда Гарри предложил Малфою подоить книжного бумсланга, сварить простенькое зелье и проверить, насколько яд этой змеи в качестве ингредиента отличается по свойствам от яда змеи нормальной, Драко вообще больше суток с ним не разговаривал…

Но что-то автор забежал вперед, за что он сильно извиняется!

Итак, как вы уже поняли, Грязный Гарри проводил зимние каникулы в замке Малфоев.

И там ему ужасно нравилось.

Малфои красиво и пышно праздновали Рождество, на это стоило посмотреть.

Впрочем, что касается Рождества, то с приготовлением праздничных подарков вышел курьез. Гарри, как и в прошлом году, намеревался послать кое-что любимым родственникам Дурслям, и Драко Малфой отчаянно набивался в помощники. В Малфой-Мэноре за века его существования набралась масса артефактов, которые остроумные предки Драко готовили специально в подарок маглам. Но интуиция Гарри подсказывала, что с Дурслями шутить не стоит, и не ошиблась.

Напуганные магловским инспектором, на это Рождество Дурсли прислали Гарри не старый носок, как в прошлый раз, а настоящий подарок. Магл-почтальон торжественно доставил большую посылку к воротам Малфой-Мэнора, к полному восторгу его обитателей, и Гарри Снейп как получатель посылки расплатился с ним на глазах Малфоев настоящими магловскими деньгами.

В посылке лежал рождественский пирог от тети Петунии — толстый, сладкий и невероятно сытный. К пирогу прилагалась трогательная открытка от Дадли с застрявшим в печной трубе Санта-Клаусом и яркая книга от дяди Вернона — энциклопедия «Разоблачение великих магов» из серии научно-популярных изданий.

Эта книга привела Драко Малфоя в телячий восторг. Конечно, он не брал энциклопедию, потому что воспитанным детям нехорошо брать чужие подарки, а воспитывали Драко Малфоя 365 дней в году. Но Гарри делился цитатами из этой познавательной книги, и Драко бежал пересказывать их родителям.

«Испокон веков люди наблюдали в мире необычные явления, и не умея их объяснить, приписывали их природу таинственному волшебству и магии,» — гласила аннотация на красочной обложке. — «По сей день на глазах толпы творят «чудеса» шарлатаны, фокусники и факиры. В настоящее время наука продвинулась далеко вперед, и в состоянии развеять мрак суеверия над всеми так называемыми чудесами, которым есть, как правило, простое научное объяснение. Магии не существует — но от этого мир не стал неинтереснее!»

Больше трехсот страниц серьезных научных доводов, что его не существует, неизменно приводили Драко в блаженство.

— Меня нет, ты слышишь, Снейп? Меня не существует, как доказал великий Дидро! — хохотал Драко, держась за живот и глядя в зеркало. — Я галлюцинация.

Особенно Драко восхитил список знаменитых просветителей, которые всю жизнь доказывали, что магии не существует. Многие имена в этом списке Драко и Гарри слышали от Рона Уизли, потому что отец Рона трепетал перед магловскими великими людьми. Он считал гениями Чарльза Дарвина и Томаса Эдисона; интересно, хохотал Малфой, что бы сказал Уизли теперь, когда обожаемые им люди, оказывается, упорно отрицали его существование?

Так уж получилось, видно, что весь этот учебный год пройдет под знаком противостояния магловского и магического мира. Спор о маглах и вере чудеса оказался не первым и не последним образцом несовместимых точек зрения…

Как ни странно, вторую дискуссию на эту тему вызвала Плакса Миртл, и речь о ней — впереди!

Но сначала сделаем краткий обзор прочих новостей.

Драко Малфой написал замечательное покаянное письмо своей Пэнси. Там он клялся страшной малфоевской клятвой, что не имел никаких подозрительных намерений к Гермионе Грейнджер. Пэнси очень мило ответила, но циничный Гарри предполагал, что она не поверила ни одному слову. Пэнси знала Драко с детства, знала и цену страшным малфоевским клятвам.

Дедушка Абраксас имел в течение каникул постоянную связь и «горячую линию» с Хогвартсом, новости оттуда он получал каждый день. По свежайшим сведениям, туалет Миртл по-прежнему был опечатан. Василиска профессор Саламандер пока не приручила, он по-прежнему находился в Тайной Комнате, но уже дважды брал еду, которую профессор ему оставила. Как она считала, это очень хороший знак.

Директор Дамблдор и профессор Саламандер полагали, таким образом, что начало учебного семестра задерживать незачем, ученикам не грозит никакая опасность и они могут смело вернуться в школу к середине января. Хотя, добавлял директор, неволить никого не будут. Если родители какого-нибудь студента пришлют отказ продолжать обучение в этом семестре, их решение одобрят и поймут…

— Когда приедете в школу, не забудьте взять тот крестраж, дневник Тома Реддла, — неустанно твердила Гарри и Малфою Гермиона. — Приручат василиска или нет, увезут или нет, а для нас это подарок судьбы. Когда еще представится такая возможность покончить с крестражем? Только надо придумать, как пробраться мимо авроров и Саламандер и открыть Тайную Комнату…

Гарри почему-то ясно представил, как мадам Саламандер застукает их в самый неподходящий момент, когда они будут скармливать дневник василиску. Особенно ее лицо с победным выражением: «Я так и знала, что эти негодные дети закормят василиска тролль знает чем!»

— Эта Саламандер так и не смогла открыть Тайную Комнату, — между тем говорила Гермиона.

Новый год — замечательный праздник, и в начале января вся веселая компания по приглашению Драко собралась у Малфоев, чтобы достойно отметить торжество.

— Я говорю, что раз туалет всё еще опечатан, а василиску она снаружи оставляет еду — то есть, выманивает его наружу, а не приручает внутри, то значит, что Тайную Комнату она открыть не смогла.

— Конечно, не смогла. Открыть Комнату может только Наследник Слизерина, — хмыкнул Малфой.

— А откуда такая уверенность, что она — не Наследник?

— Грейнджер, я весь семестр проверял родословные моего факультета, — устало сказал Нотт. — Генеалогию рода Слизерина я наизусть выучил. Я знаю всех его потомков — по крайней мере тех, кто упоминается в официальных источниках. Никакой Саламандер среди них нет. Хотя побочные линии источники охватывают не целиком, в этом смысле никогда нельзя быть до конца уверенным…

— Побочные линии не считаются. Побочные потомки никогда не рассматриваются в качестве наследников, — авторитетно заявил Драко. — Особенно Слизерин, который всегда был повернут на чистоте рода и идеальной законности прав наследства, точно бы это предусмотрел.

— Но он признал законными права наследства Сами-Знаете-Кого, рожденного от магла, — заметил Нотт.

— Потому что рожден в законном браке.

— Он признал законным брак, заключенный по магловским законам?

Драко пожал плечами:

— А может, мамаша Реддла провела и магический обряд тоже, кто знает.

— Я ничего не понимаю, — вставила Гермиона.

— Мы говорим о магических законах вступления в наследство, — сказал Драко. — Магловский брак для них юридически незначим.

— Хорошие законы, — отрезала Гермиона.

— У каждого народа свои, — философски сказал Нотт.

— У вас они просто дискриминационные.

— Грейнджер, ты не понимаешь логику магического мира. У нас совсем другой уклад жизни, нам с маглами друг друга никогда не понять, — вздохнул Нотт.

— Консерватор.

— Реалист. Хорошо это или плохо, но реальность надо воспринимать как есть.

— Реальность можно менять к лучшему!

— Типично магловские речи, — сказал Малфой.

— Да знаю я вашу точку зрения на маглов. Как вспомню ваши лица, когда вы обсуждали поведение Плаксы Миртл! Или рожу этого Толстого Монаха: она не смеет, она возгордилась… А я считаю, что она абсолютно права! Она пострадала, и имеет право на компенсацию.

— Слышал бы тебя мой дед, — сказал Кребб, — так и сказал бы: что еще ждать от грязнокровки! И твое поведение, и поведение Миртл — типичное. Для магов оно возмутительно.

— Почему? — рявкнула Гермиона.

— Мой дед бы сказал: вот до чего дошли маглорожденные девушки: они шантажируют мужчин, требуют компенсации! Выступают за какие-то «ущемленные права»! Вот, смотрите на магловских женщин. Докатились до полного упадка нравов, до конца цивилизации! Они ходят в джинсовых юбках и мужских брюках, они курят и пьют как грузчики, они на каждое слово отвечают: «Я тебя засужу!» и «Поговори с моим адвокатом!» Они не выходят замуж без брачного контракта, что в случае развода муж теряет всё, и женятся по четыре раза в год. А детей они не рожают совсем!

— Не удивляйся, Грейнджер, это еще мягко сказано, — усмехнулся Нотт. — Но точно. Замечательно приведенная точка зрения мага старого образца. Найди любого уважаемого волшебника, и он ответит именно так. Что магловские женщины распущены, забыли все права и обязанности порядочной дамы, которые знает каждая девочка из волшебной семьи, что они забыли о долге и чувствах, а думают только о деньгах. Что все браки между магами и маглами оказывались неудачными, эти женщины разбивали мужьям сердце, вели себя непристойно и быстро требовали развода. Так что Плакса Миртл своим шантажом только укрепила дурную репутацию магловских женщин.

Гермиона, красная от злости, сжимала и разжимала в руках волшебную палочку.

— А я тоже согласна, что брак между магом и маглой будет неудачен! — выпалила она. — И я совершенно согласна, что магловских женщин надо всеми силами отговаривать от желания выйти за магов, потому что из вас выходят ужасные мужья! Тираны, вы просто отвратительно думаете о женщинах! Они для вас только бесплатные служанки, помесь кухонного комбайна с инкубатором?! Пусть сидят дома, на кухне, рожают сотню детей и молчат? И при этом пусть будут счастливы?! Да я всеми руками за то, чтобы вы женились только на специально выращенных для этой жизни девочках из магических семей. Только они смогут выдержать такую жизнь, несчастные дуры!

— Моя мама живет именно так, и она очень счастлива, — вспылил Рон, усмотрев в речах Гермионы оскорбительный намек. — И она совсем не дура!

— Моя мама тоже не работает, — заметил Малфой.

— А моя работает. Они вместе с папой создали фирму, зубоврачебный кабинет. Они вместе там работают, и процветают! — крикнула Грейнджер.

— Желаю твоей маме удачи, — вежливо сказал Нотт.

— Спасибо!

— Грейнджер, ну признайся, что ты наш мир просто не понимаешь. А вместо того, чтобы попытаться понять, начинаешь выходить из себя и нападать.

— Потому что вы не уважаете женщин.

— Много ты знаешь, Грейнджер, что и как мы уважаем, — вздохнул Кребб. — Вот ты только что моего дедушку обозвала, у маглов это принято?

— Потому что твой дедушка оскорбил меня! — отрезала Гермиона.

— Он старый человек.

— Значит, он опровергает пословицу, что с возрастом прибавляется мудрости! Он в свои 90 рассуждает как подросток!

— 90?! Ему 210 лет! — хохотнул Кребб.

— Тем более, — сказала Гермиона, но уже мягче.

— Грейнджер, ты послушай сначала, прежде чем опять вспылить, — сказал Нотт. — Ты считаешь, что у дедушки Кребба средневековые понятия, и так оно и есть. Потому что он родился, в общем, в Средневековье. И таких людей много — самых уважаемых, самых старых, между прочим. Они еще помнят костры Инквизиции! Они живут понятиями, среди которых прошла их юность. Тогда было другое отношение к женщинам, действительно, ведь это было двести лет назад!

Маги живут намного дольше магловских людей, поэтому перемены в нашем обществе происходят настолько же медленнее. Мы действительно наполовину застряли в Средневековье.

И нам не осилить все перемены, идущие из магловского мира, потому что у вас они происходят слишком быстро, у вас другой темп жизни. Для нас — просто бешеный. Все куда-то торопятся, скачут… Мы не успеваем уследить, подготовиться.

Магический мир с магловским не совпадает, и не может совпасть. У нас другой менталитет, другие понятия…

Ваша техника, ваши права и борьба за женщин — это прекрасно, но магам трудно принимать вас всерьез, потому что вы, по нашим понятиям, практически не успеваете увидеть жизнь. Не успели родиться, как уже умираете… У нас в 90 — хорошая спокойная зрелость, а у вас уже сменилось три поколения. Ну как ваши рассуждения принимать всерьез, когда вы живете не дольше бабочки? Что вы успеваете увидеть в жизни?!

— Мы успели увидеть, изобрести, описать и передумать втрое больше вас! — гордо отчеканила Гермиона.

— Угу, как сказал мой дедушка: успели же маглы доказать, что они вообще не нормальные люди, потому что происходят от обезьяны! — хрюкнул Кребб.

— А вы откуда происходите?

— А мы, — сказал Кребб и благоговейно поднял глаза вверх, — оттуда.

— А вы, значит, от марсиан, — отрезала Гермиона.

— Не говори ерунды, ты всё поняла. Мы, это… мы с неба. Тот, кто на небесах, изъявил чудо творения и создал нас.

— От небесной обезьяны, — ядовито сказал Грязный Гарри.

— Вы и происхождение человека, и элементарные теории обществознания знаете на уровне Средневековья, — сказала Гермиона. — Вся современная наука прошла мимо вас. Знаете что, мне вас жалко…

— Сначала наших женщин пожалела, а потом всех скопом, — хмыкнул Нотт. — Добрая ты, Грейнджер. Только подожди нас жалеть. Наши несчастные бесправные женщины живут по двести лет, о чем вы, маглы, даже не мечтаете. И как наши женщины выглядят в 90, вашим не потянуть никогда. Ты не задумывалась, что за двести лет действительно можно спокойно, без особого ущерба для себя нарожать с десяток детей? Каждые лет пятнадцать, например. У нас большие семьи и много родственников всех возрастов, и мы к такому привыкли.

— Это здорово — иметь большую семью, — подтвердил Кребб. — Столько опоры, поддержки, такая защита чувствуется… Только гриффиндорцы вроде тебя могут считать, что это устарелые понятия и позапрошлый век.

— Может, я глупая гриффидорка, а вот как Нотт с таким аналитическим умом оказался на Слизерине? — огрызнулась Гермиона.

Гойл захохотал.

— Так мы все ждали, что он на Когтевран пойдет. Ты его в детстве не знала. Как он в семь лет стал самоварный котел изобретать, о нем даже в газетах писали. А тут Шляпа говорит: «Слизерин!» — у всех челюсть отвисла, честное слово.

— Ну, я попал на Слизерин и не жалею об этом, — легко сказал Нотт.

— Шляпа сказала… А ты знаешь, что со Шляпой можно поспорить? Вот я спорила, — призналась Гермиона. — Шляпа хотела отправить меня на Когтевран, а я хотела на Гриффиндор.

— Ты очень удивишься, Грейнджер, но я спорил, — сказал Нотт и улыбнулся.

— Надо было спорить сильнее! Если в тебе больше когтевранских черт, надо было настоять… Сказать, что ты ценишь знания, хочешь что-то изобрести…

— Не-а, я слизеринец, — хмыкнул Нотт. — Знания и изобретения — это прекрасно, но семья — важнее всего.

— При чем здесь семья?

— Ты не поверишь.

— Расскажи, почему ты на Слизерин пошел, давай, расскажи, — подначивал Гойл. — Пусть все послушают. Это же анекдот!

— Ты просился на Слизерин? — наконец-то поняла Гермиона. — А Шляпа хотела направить тебя на Когтевран? Но почему?

— Ты не поверишь, Грейнджер. Это действительно звучит как анекдот, — улыбнулся Нотт. — Я пошел на Слизерин, чтобы ни одна собака не посмела сказать: «Вот сын того слизеринца Нотта, который повесился в Азкабане со своими слизеринскими дружками. И его сын пошел на Когтевран — понятно, что он за три версты будет обходить Слизерин!»

… Назавтра из школы пришло письмо, что занятия в зимнем семестре начнутся как обычно, 12 января.

Накануне, 11 января, все дети приехали в школу и Гарри убедился, что от занятий не отказался ни один студент.