Dream (гет)

Я к отчаянью на пути —

Где-то там, на дороге боли.

Ты могла бы меня спасти,

Но я сам же тебе не позволю.

Ухватившись за дверную ручку, я застыл на пороге, не веря своим глазам. Кажется, на какое-то мгновение я даже забыл, как дышать. А потом оцепенение спало, и я кинулся к улыбающейся Гермионе и заключил ее в объятия. Она обняла меня в ответ и прошептала на ухо:

— Я так по тебе соскучилась…

— Я тоже, — выдохнул я, прижимая ее к себе и чувствуя тепло — ее тепло. Если это был сон, мне не хотелось просыпаться.

Мы простояли перед дверью не меньше минуты, не в силах оторваться друг от друга, и я почти забыл обо всем на свете, но все же было глупо торчать на лестничной клетке, а еще тут было холодно, так что я неохотно разомкнул объятия, взял Гермиону за руку и потянул в квартиру.

— Идем, — все, на что меня хватило.

А как только она закрыла дверь, я совсем потерял голову, прижал Гермиону к стене и поцеловал ее — жадно и требовательно. Она ответила на поцелуй не менее пылко, закинув руки мне на шею, и у меня закружилась голова. Ее мягкие губы были прохладными, и я захотел побыстрее их согреть своим теплом. В голове мелькали вопросы о том, как она вообще здесь оказалась, если до Рождества еще больше полутора месяцев, не возникли ли у нее какие-то серьезные проблемы и еще множество других, но все это могло подождать, я не мог позволить себе отвлекаться на глупые слова.

— Драко, — негромко позвала Гермиона, когда я прервал поцелуй, но в следующую секунду я снова целовал ее — уже нежнее и мягче, наслаждаясь каждым мгновением близости. Сердце в груди колотилось как сумасшедшее, и впервые за последние пару месяцев это происходило от радости, а не от внезапно свалившихся на голову неприятностей...

В конце концов дыхания стало не хватать, и я нехотя отстранился от Гермионы. Она посмотрела мне в глаза и лукаво улыбнулась.

— Ты неисправимый эгоист.

— Это только начало, — хмыкнул я, отвечая ей не менее хитрой ухмылкой, и она засмеялась.

— Не сомневаюсь. Но, может, ты впустишь меня чуть дальше коридора? У меня сегодня был нелегкий день, да и найти твой дом в Лондоне оказалось не так уж просто, а портал меня доставил в Косой Переулок. Аппарировать оттуда я не рискнула, ехала на метро.

Внимательно оглядев ее, я наконец заметил мелкие капельки дождя на ее сером пальто и длинных волосах — они вились от влаги сильнее обычного и слегка топорщились в разные стороны. Для меня Гермиона сейчас выглядела, наверное, самой прекрасной женщиной в мире.

— Тогда на кухню — пить горячий чай, — я потянул ее за собой, впрочем, почти не ощущая вины за заминку. Думаю, она успела немного согреться, пока мы… здоровались. — Это же не сон, ты правда здесь?

— А тебе снятся такие сны? — спросила Гермиона, чуть приподняв брови в удивлении, и склонила голову набок. Сняв пальто и пушистый белый шарф, она уселась за стол, оглядывая все вокруг.

Я внутренне содрогнулся, вспоминая, какие сны мне снятся на самом деле, но виду не подал, покачал головой и пробормотал:

— Если бы… Но я серьезно: как ты тут оказалась посреди учебного года? Что-то случилось? — я возился с чайником и украдкой поглядывал на нее.

— Я соскучилась, — ответила она и подперла подбородок рукой. — После твоего предыдущего письма вдруг поняла, что не смогу и не хочу работать в таком темпе, и отпросилась домой. На Хэллоуин там все равно выходной, так что я просто заранее сделала все заданные эссе, и вместо того, чтобы весь завтрашний день сидеть в библиотеке, купила портал и приехала к тебе.

— Всего на день? — разочарованно протянул я.

— Да, завтра вечером у меня портал обратно, — вздохнула она. — В Академии очень интенсивная нагрузка. Не зря это учебное заведение считается одним из лучших.

— Расскажи, как проходят твои дни? — попросил я, раз уж у нас зашел разговор об Академии. Говорить о том, что Гермиона так быстро покинет меня, не хотелось совсем.

— Довольно однообразно, — пожала она плечами, а я тем временем наливал ей в чашку крепкий черный чай — без сахара, как она любила. — Лекции, практические занятия, эссе, которые нам задают в качестве домашних заданий… Еще иногда бывают дополнительные консультации с лекторами, всегда стараюсь успеть посетить их все — там порой разгораются такие любопытные дискуссии, что из них можно узнать больше полезного, чем на обычных лекциях!

— Здорово, — улыбнулся я, садясь напротив нее, и накрыл ее ладонь своей рукой. Хотелось прикасаться к ней еще и еще, чтобы лишний раз убедиться: она действительно здесь, в маленькой кухне моей съемной квартиры в Лондоне, а не в далеком Стокгольме. — А свободное время у тебя бывает? Ты отдыхаешь хоть иногда?

— Редко, — Гермиона чуть поморщилась. — Я туда не прохлаждаться ехала. Иногда, конечно, выдаются свободные пару часов, и тогда мы с Шарлоттой или Сьюзен, а иногда еще и с Робертом, идем погулять по городу — чаще с заходом в книжный, из которого меня уводят почти силой, — она улыбнулась. — А еще с Робертом у нас общий проект по экспериментальным зельям в магической зоологии, так что в выходные нам приходится периодически ходить в питомник. Рядом с Академией уникальный питомник, там довольно много любопытных магических зверей, даже пятиног есть, представляешь?! В прошлом году шведские маги чудом поймали его в рамках очередной экспедиции на остров Дрир — первой и единственной успешной.

— Ничего себе, я немного читал о пятиногах, — пробормотал я, поглаживая большим пальцем запястье Гермионы. — Правда, давно, еще в школе. Кажется, они опасны для людей?

— Да, так и есть, но очень важно изучить их магические свойства, по легенде, это ведь не простые звери, — она медленно отпивала чай из моей чашки.

— Осторожней там с такими чудовищами, — нахмурился я. Не знаю, кого подразумевал больше: пятиногов или этого ее однокурсника Роберта.

— Студентов к таким опасным существам не подпускают, — успокоила меня Гермиона. — У нас с Робом в качестве объекта исследований выступает простой джарви.

— Ну и хорошо, — пробормотал я нехотя. Она сказала «с Робом»?!

— А по голосу и не скажешь, что ты рад, — на лице Гермионы промелькнула усмешка. Похоже, она видела меня насквозь.

— Да просто я волнуюсь за тебя, — я сжал ее ладонь сильнее, а Гермиона поставила на стол чашку и второй рукой накрыла мою.

— Там все спокойно, Драко, не нужно слишком переживать за меня. Я не маленькая беспомощная девочка.

— Знаю, — выдохнул я. — Просто мне не нравится, когда ты так далеко.

— Мне тоже, — почти шепотом отозвалась она. — Но нужно потерпеть.

— Конечно, — я через силу улыбнулся. А потом решил все-таки задать интересующий меня вопрос: — А этот Роберт…

— Давай потом об этом, — перебила меня Гермиона и поднялась со стула. — Я приму душ, если ты не против, согреюсь, наконец, переоденусь в более удобную одежду, а потом поговорим, ладно?

— Хорошо, — согласился я. — Иди, а я пока приберусь в комнате, не думал, что придется сегодня принимать гостей.

— Не надо было приезжать? — с притворным удивлением спросила Гермиона, а я, не удержавшись, снова заключил ее в объятия.

— Надо было предупредить заранее, я бы подготовился, — пробормотал я куда-то ей в шею, — и не позорился бы со своим беспорядком.

— Хотела сделать тебе сюрприз, — тихо засмеялась она. — Получилось же?

— Еще как! — улыбнулся я в ответ. — Иди уже в душ, — и с трудом выпустил ее из своих объятий.

Когда Гермиона скрылась за дверью ванной, я пошел в комнату и окинул ее придирчивым взглядом. Пыли особо не было, зато разбросанные то тут, то там книги портили и без того неуютную атмосферу моего скромного жилища. Я сложил все, что лежало не на своих местах, в три стопки на столе и застелил кровать синим пушистым покрывалом, которое обычно просто валялось на прикроватной тумбочке. Более-менее довольный результатом своей мелкой уборки, я уже собирался было пойти спросить, все ли в порядке с Гермионой, а то она задержалась в ванной на добрых полчаса. Но тут на глаза мне попался скомканный лист бумаги, валяющийся у ножки письменного стола. Это была анонимка с угрозами, которую я сам швырнул от злости на пол.

Я поднял ее и недовольно покачал головой, перечитывая, — еще не хватало, чтобы Гермиона нашла это чудесное «послание»! И ровно в этот же момент она вошла в комнату.

— Что делаешь? — спросила она, вытирая полотенцем чуть влажные волосы. Темно-зеленое платье, в которое она переоделась, было ей очень к лицу. Я залюбовался ею и даже не сразу нашелся с ответом.

— Да так, свои старые записи собирал, — пробормотал я, опомнившись, и сунул анонимку в карман брюк. — Иногда оставляю себе напоминалки на листочках.

— Лучше заведи себе ежедневник, — предложила Гермиона, с любопытством оглядывая комнату.

— Хорошая идея, — согласился я. — Ну как тебе здесь?

— Здорово. Интересная люстра, — она кивнула на потолок, где причудливо сплелись стеблями три черных розы с шипами, словно стремясь вырваться на свободу. — Она тут была?

— Да, осталась от прежнего жильца, — пожал я плечами.

— Что-то напоминает мне, но не могу вспомнить, что, — чуть нахмурилась Гермиона, внимательно всматриваясь. А мой взгляд был прикован к ней. Кажется, она немного похудела?..

— К дракклам люстру, — отмахнулся я, в три шага преодолел расстояние между нами и снова заключил Гермиону в объятия. Если бы можно было всегда так легко прикоснуться к ней…

— Драко, — прошептала Гермиона, обнимая меня в ответ, а я поднял ее на руки и отнес на кровать. Хорошо, что обезболивающее все еще действовало.

— Я безумно скучал по тебе, — сказал я и поцеловал ее, не позволяя ничего ответить, сейчас мне не нужны были слова.

Близость кружила голову, Гермиона обхватила руками мою шею, притягивая меня к себе еще ближе, и я углубил поцелуй. Голова кружилась, словно мы летели, парили над землей где-то в невесомости. Дыхание сбивалось, желание собралось тугим жгутом в солнечном сплетении, а потом разошлось приятной, сладкой тяжестью по всему телу.

Я нехотя оторвался от ее губ и медленно расстегнул платье, помогая ей снять его, и быстро стянул свою рубашку. Гермиона была так красива в приглушенном свете настольной лампы, что я едва мог сдерживаться. Но я видел и в ее глазах желание, которое не уступало моему.

Она гладила меня по спине, пока я осыпал ласками нежную кожу ее шеи, сводила с ума приглушенным шепотом, прижималась всем телом, а я вдыхал запах ее волос, тот самый, яблочный, и чувствовал счастье. Целовал снова и снова: медленно, нежно, едва касаясь, а потом и жадно, страстно…

Это была лучшая ночь в моей жизни.

* * *

Утро наступило необычайно быстро. Когда я проснулся от боли в спине, за окном уже было светло. В моих объятиях, тихо и размеренно дыша, спала Гермиона. Я полежал еще несколько минут, наслаждаясь моментом, стараясь запомнить чувство спокойствия и тепла, которое она мне дарила, а потом нехотя выбрался из постели и поплелся на кухню. Нужно было выпить еще пару таблеток обезболивающего.

Опустошив очередной блистер, я выкинул его в мусорку и понял, что если вечером я захочу снова принять таблетку, то мне придется идти в аптеку.

— Не спится? — внезапно раздался из-за спины голос Гермионы, и я едва не подпрыгнул от неожиданности, резко оборачиваясь.

Она стояла в дверном проеме, кутаясь в простынь, сонная и очень милая.

— Да так… — растерялся я слегка. — Привык рано вставать. Разбудил тебя? Прости, — я подошел к ней и легко поцеловал в губы.

Она улыбнулась и отрицательно помотала головой.

— Я тоже привыкла к ранним подъемам, так что проснулась сама, не волнуйся, — обняв меня, Гермиона добавила: — Хочешь, приготовлю нам завтрак?

— Я привык справляться с этим сам, — хмыкнул я, стараясь выглядеть беззаботным. На деле же таблетки еще не подействовали и мне было тяжело стоять. — И если мы хотим есть, то надо пойти в магазин, у меня почти ничего нет, если честно.

— Тогда идем? — чуть склонив голову набок, спросила она.

— Не сейчас, — я потянул ее обратно в комнату, до боли стиснув зубы. — Раз уж ты часто рано встаешь, то сегодня просто обязана выспаться… — Гермиона чуть прищурилась и уже собиралась возразить, поэтому я поспешно продолжил: — И я вместе с тобой!

На это у нее аргументов не нашлось, и она, перестав сопротивляться, шумно вздохнула и позволила уложить себя обратно в постель. Я лег рядом и бережно обнял ее.

— Ты лентяй, — пробормотала она, впрочем, тон не был недовольным.

— Знаю, — хмыкнул я и погладил ее по спине. — Поспи, правда.

* * *

Я даже не заметил, как мы уснули, а растолкала меня Гермиона, когда было уже начало двенадцатого дня. Впервые за долгое время мне спалось так сладко — под действием обезболивающего и в объятиях любимого человека.

Мы прогулялись до магазина, накупили продуктов, замерзли, поскольку на улице было сыро и ветрено, выпили кофе в ближайшей кафешке, а потом вернулись домой и больше часа готовили роскошный обед. Никогда еще на моей кухне не было так светло и весело.

Гермиона шутила, что мы замахнулись на такой грандиозный обед, что наши действия напоминают скорее приготовление сложного зелья, чем просто еды, хвалила мои улучшившиеся навыки нарезания овощей — еще бы, с моей-то работой! — и жаловалась, что соскучилась по тыквенному соку, которого в столовой Академии было не найти. А я отвечал, что соскучился по ней…

Мое настроение постепенно ухудшалось — по мере того, как заканчивалось действие обезболивающих таблеток и стрелки часов неуклонно подбирались все ближе и ближе к семи вечера, когда у Гермионы должен был сработать портал в Стокгольм. Я понимал, что времени оставалось совсем мало, а мы так и не поговорили толком обо всем, что меня интересовало те два месяца, пока она была от меня далеко.

— Кстати, как твои успехи с продвижением в рейтинге Академии? — спросил я, хотя это было далеко не «кстати». Просто задумавшись на пару минут, пока Гермиона отходила поискать заколку, чтобы собрать непослушные волосы в хвост, я вдруг вспомнил, что если она окажется в пятерке лучших студентов, то на Рождество не приедет домой, а будет занята дополнительным проектом. И тут мне пришла в голову еще одна мысль: а не это ли причина, по которой Гермиона решилась прямо сейчас провести со мной один день?

— Нормально, — пожала она плечами, внимательно рассматривая готовящийся в кастрюле соус. — Еще минут пять — и все будет готово!

— Ладно, — отмахнулся я и вернулся в интересующей меня теме: — Так на каком ты сейчас месте?

— На седьмом, — вздохнула Гермиона. — Не идеально, но очень неплохо, правда? До конца семестра еще есть время, чтобы улучшить результаты. Впереди почти два месяца, и я планирую очень серьезно поработать.

— Так сильно хочешь в пятерку лучших? — не сумев скрыть горечь в голосе, спросил я и мысленно отвесил себе подзатыльник за эгоизм.

— Очень хочу, но…

— Что? — спросил я, все было понятно: она действительно приехала сейчас с расчетом на то, что на рождественские каникулы останется в Стокгольме.

— Это очень сложно, с каждой новой неделей конкуренция только возрастает, если в начале года некоторые студенты были расслаблены, то теперь борьба развернется не на шутку, — проговорила Гермиона и посмотрела мне в глаза, видимо, изучая мою реакцию на сказанное.

— Ясно. Приложишь все усилия, как всегда? — я криво улыбнулся ей.

— Не уверена. Дело в том, что Роберт сейчас на пятом месте, и мне с ним соревноваться как-то неудобно. Он умнее меня.

— А твои подруги? — упоминание Роберта мне совершенно не понравилось.

— Сьюзен пятнадцатая, Шарлотта вообще тридцатая, но им не нужны ни стипендия, ни специальный проект, по окончании Академии их ждет хорошая работа во Франции, о которой они договорились с работодателем заранее, их задача — просто закончить учебу с удовлетворительными результатами.

— А этот расчудесный Роберт-умник, значит, лучше остальных?.. — хмыкнул я.

— Просто Роберт, — поправила Гермиона. — Он действительно очень умен и хочет заниматься исследованиями в области психотропных зелий, так что ему как раз очень нужны всяческие бонусы Академии. Я не уверена, что могу с ним конкурировать. Хотя он говорит, что у меня есть все шансы стать одной из первых, и даже обещал помочь с некоторыми предметами, по которым я слегка отстаю от него.

— Значит, если он поможет тебе, вы оба останетесь на Рождество в Стокгольме?

— Да, если повезет. Правда, никакого отдыха тогда не получится… Но это такой шанс! — Гермиона нахмурилась и прикусила губу: по выражению лица было заметно, как борются в ней противоречивые эмоции.

— Разумеется, — согласно покачал я головой, хотя внутри ощутил неприятное чувство, словно кто-то меня ударил в район солнечного сплетения.

— Может, надо все-таки рассказать ему о твоем отце, вдруг исследования Роберта помогут? Это как раз тот профиль и… — продолжила Гермиона, не заметив, как еще сильнее испортилось мое настроение, и я ее перебил:

— Нет! Я уже писал тебе, что не хочу никого посвящать в свои семейные проблемы!

— Драко, не будь таким упрямым, мне кажется…

— А мне кажется, что упрямишься сейчас ты! — вспылил я, вставая. — На эту тему я больше говорить не хочу. Давай лучше обедать.

Я прошел к шкафчику, где хранилась посуда, и достал оттуда две тарелки. Вдруг от поясницы к ногам и рукам, будто разветвившейся на несколько частей молнией, разошлась острая боль, я от неожиданности разжал пальцы и тарелки с неприятным, режущим слух звуком упали на пол, разлетевшись множеством осколков.

Я зашипел, не сумев сдержаться, и выругался себе под нос. Гермиона вскрикнула от неожиданности и кинулась ко мне.

— Что произошло? — спросила она взволнованно.

— Ничего, — отмахнулся я, стараясь побыстрее успокоиться, нужно было сесть, иначе пришлось бы объяснять Гермионе, в каком я состоянии, а это в мои планы совершенно не входило. — Просто споткнулся, а тарелки случайно выскользнули из рук.

Она достала волшебную палочку и попыталась восстановить целостность злосчастных тарелок. Зря — они разбились на слишком большое количество мелких осколков, проще было просто выкинуть все, что от них осталось, в мусор. Я тем временем, незаметно держась за стену, доковылял к стулу и опустился на него. Боль все еще пульсировала, но постепенно затихала.

— С тобой точно все в порядке? — спросила Гермиона, окончательно разобравшись с беспорядком. — Ты очень бледный, — она внимательно всматривалась в мое лицо, я не прятал взгляд, но сейчас очень не хотел такого пристального внимания.

— Конечно, — криво усмехнулся я. — На работе была трудная неделя, а сегодня слишком расслабился, похоже. Мелочи. Не обращай внимания.

Гермиона еще некоторое время смотрела на меня с сомнением, но я делал вид, что ничего не произошло, и в итоге она все же удовлетворилась моим ответом и перестала сверлить меня взглядом.

— Расскажи, кстати, про свою работу подробней, мне очень интересно, что за составы ты готовишь? — попросила она, накладывая приготовленную еду.

— Ничего особенного и сверхсложного. Я готовлю только простые зелья, до вашего Роберта мне далеко, — вырвалось у меня, и я тут же пожалел о сказанном. Да, мне не нравилось, что в Академии она нашла себе умного друга, с которым проводила учебные дни, а в перспективе — так и вообще все свободное время, да, я был крайне недоволен, что на своей работе выполнял только самую примитивную работу, но не стоило сейчас выплескивать свое раздражение. Только вот успокоиться было уже слишком сложно.

— При чем тут Роберт? — нахмурилась Гермиона.

— И правда, — пробормотал я недовольно. — Он ни при чем, просто… просто моя работа совершенно скучна и однообразна по сравнению с тем, что вы делаете в Академии, а еще мне не нравится, что ты так спокойно ему доверяешь, что готова раскрыть даже мои секреты.

— Я не собираюсь сравнивать и выяснять, где интересней, мне просто хочется побольше узнать о тебе! — проговорила Гермиона, садясь напротив. — Ты в последнее время мало что рассказывал в письмах. Я беспокоилась.

— Конечно, так беспокоилась, что присылала короткие записки в несколько строк! Да и о своих делах не особо распространялась.

— В последнее время мне было некогда, потому что я делала все, чтобы оказаться сегодня здесь, а не в библиотеке Академии, и я совсем не рассчитывала, что приеду только для того, чтобы спорить с тобой о Роберте. Ты ревнуешь?

— Прости, — вздохнул я и нахмурился, пытаясь все-таки успокоиться. Я определенно перегнул палку, и Гермиона точно не была виновата в моих проблемах. Но чертова боль выбивала из колеи и мешала найти и без того шаткое равновесие. — К дракклам это все… — с досадой прошипел я. Мне хотелось взять маховик времени, вернуться назад на час и не затрагивать тему рейтинга в Академии, с разговора о котором все и пошло наперекосяк. — Гермиона, я не ревную, а просто волнуюсь за тебя, поверь! — Было ли это правдой, я и сам до конца не понимал, но все равно пытался убедить и ее, и себя. — Тяжело, когда ты так далеко.

— Мне тоже, — почти прошептала она. — Ешь, а то остынет. Приятного аппетита.

— Спасибо…

На этом разговор закончился, и обедали мы в полнейшей тишине, нарушаемой только позвякиванием вилок об тарелки. Есть совершенно не хотелось, но я продолжал упрямо жевать, толком даже не чувствуя вкуса. Впрочем, это все же помогло прийти в себя, да и боль стала вполне терпимой, и я поднялся со стула, чтобы заварить нам с Гермионой чай.

Подключил чайник, достал чашки, на этот раз двигаясь очень осторожно, а потом глянул на смотрящую в одну точку Гермиону, не выдержал и кинулся к ней.

— Я неисправимый эгоист, — обнимая ее за плечи, проговорил я. — Прости, я не хотел тебя обидеть.

— Знаю, — кивнула она и вздохнула. — Не сержусь на тебя. Но у меня такое чувство, что ты от меня что-то скрываешь. Это так? — она высвободилась из моих объятий и посмотрела мне в глаза.

— Все в порядке, — после небольшой паузы медленно проговорил я. Врать ей ужасно не хотелось, но и говорить правду было бы ошибкой. Сейчас ее главной задачей была учеба в Академии, а со своими собственными проблемами мне предстояло разбираться самостоятельно — и я считал это правильным.

— Уверен? Мне даже показалось, что ты хромаешь, — не успокаивалась она.

— Тебе показалось, Гермиона, — с нажимом ответил я и снова ее обнял. — Все действительно нормально.

Она обняла меня в ответ, поглаживая по спине.

Мы больше не возвращались к опасным темам и за чаем разговаривали исключительно обо всяких пустяках, вспоминая прошлогоднее Рождество. Я с тоской думал, что, в отличие от прошлого, это Рождество я все-таки проведу в одиночестве. Боль, меньше часа назад было успокоившаяся, снова начала нарастать, и я жалел, что не позаботился о таблетках заранее. Теперь же нужно было дотерпеть до того, как Гермиона отправится обратно в Стокгольм. Хотя ждать оставалось не особо долго — портал должен был сработать всего через тридцать минут.

Пока Гермиона ушла в комнату собирать свои вещи и приводить себя в порядок, я убирал грязную посуду, еле передвигаясь по кухне. Вдруг послышался стук в окно, и Гермиона позвала меня:

— Драко, тут к тебе какая-то сова, я заберу у нее письмо.

На мгновение меня охватила паника. А что, если это была очередная анонимка с угрозами?! Я поспешил в комнату, бросив все, и столкнулся с Гермионой на пороге. В руках у нее был тонкий, подписанный синими чернилами конверт.

— От Амелии, — улыбнулась она, отдавая мне письмо.

Я улыбнулся в ответ, но скорее от облегчения, чем от радости.

— Потом прочту, — сложив конверт пополам, я сунул его в карман, а потом глянул на часы. — Осталось всего десять минут...

Гермиона, не говоря ни слова, просто поцеловала меня. Я обхватил ее за талию и ответил со всем чувством, на которое был способен. Этот поцелуй был долгим и нежным — прощальным. Когда она отстранилась, раскрасневшаяся и глубоко дышащая, я ощутил смешанное чувство трепета и тревоги. Словно что-то было не так. Словно я где-то ошибся. Словно это не то, что нужно было делать сейчас, как бы мне ни нравилось ее целовать.

— Пойду возьму вещи, — чуть охрипшим голосом сказала Гермиона, а я, проводив ее взглядом, незаметно оперся о дверной косяк, потому что уже не мог стоять просто так.

— Обещай мне, что не будешь слепо доверять этому Роберту, ладно? — попросил я напоследок, когда она достала из сумочки портал в виде небольшого блокнота. — Когда там вы начнете ваши дополнительные совместные занятия?

— С завтрашнего дня. Обещаю, — уверенно кивнула она, подойдя поближе. — А ты обещай не делать глупостей.

— Постараюсь, — хмыкнул я и снова крепко обнял ее, игнорируя боль. — Я буду скучать.

— Я тоже, — отозвалась Гермиона, поцеловала меня быстро в губы, взяв за руку, потом отошла на два шага, разрывая касание наших пальцев, и помахала на прощание.

— До встречи.

Я улыбнулся, глядя ей в глаза. Она исчезла с негромким хлопком, а я, не в силах больше стоять, просто опустился на пол. Улыбка быстро сменилась хмурым выражением лица. Эта встреча была прекрасной, но оставила больше вопросов, чем придала сил. Что делать дальше, я пока совершенно не представлял.