Па де де (гет)

Сладкий сон погасил глаз ласковых пламя.

Тихо губы твои чуть трону губами я.

А на губах твоих усталый день затих.

Ты сладко спишь, а я шепчу тебе: родная,

Спасибо за день, спасибо за ночь,

Спасибо за сына и за дочь,

Спасибо за то, что средь боли и зла

Наш тесный мирок ты сберегла.

Милли сладко спала, положив одну руку на бортик колыбели Роджера — готовая в любой момент проснуться. Джулия мирно посапывала рядом с ней на кровати. Кристофер со смешком подумал, что мирной Джулия бывает только во сне. Всё остальное время она представляла собой ураган. Маленький, но от этого не менее разрушительный. Кристофер наклонился, чтобы поцеловать Милли, почти невесомо коснувшись ее губ — она сильно уставала с двумя маленькими детьми, и ему не хотелось ее будить.

Кристофер вернулся с саммита более измотанным, чем бывал после самых сложных и опасных дел. Насмотревшись грязных политических игр, он был счастлив оказаться, наконец, дома, где его жена сумела создать совершенно особый мир, в котором он отдыхал душой.

Вы, мои плоть и кровь, так счастливо спите.

Если видит Господь, пусть будет защитой вам.

И больше, может быть, мне не о чем молить.

Ты сладко спишь, а я шепчу тебе: родная,

Спасибо за день, спасибо за ночь,

Спасибо за сына и за дочь,

Спасибо за то, что средь боли и зла

Наш тесный мирок ты сберегла.

Некоторое время Кристофер просто сидел рядом на кровати, любуясь на свою спящую семью. Самое дорогое, что у него есть. Все его надежды, страхи и заботы были связаны с ними.

Проснулась Джулия, сонно поморгала и села, явно уже собираясь начинать тормошить мать, но увидела его и заулыбалась:

— Па!

— Ш-ш, — Кристофер взял ее на руки, встав вместе с нею с кровати. — Не будем будить маму. Пойдем лучше погуляем?

Джулия с готовностью согласилась. Кристофер бросил взгляд на продолжавших спать жену и сына и вышел из комнаты. Пусть Милли отдыхает, пока не проснулся Роджер, а он прекрасно может развлечь Джулию. И при виде ее радостной улыбки на довольной круглой мордашке последний тяжелый осадок на душе, оставшийся после саммита, бесследно исчез.