Останься со мной

No more talk of darkness,

forget these wide-eyed fears;

I'm here, nothing can harm you,

my words will warm and calm you.

Let me be your freedom,

let daylight dry your tears;

I'm here, with you, beside you,

to guard you and to guide you.⁽¹⁾

Открыв глаза, Милли не сразу поняла, где находится. И почему она вообще в светлой уютной комнате вместо подвала, в котором ее держал похититель. И только потом осознала, что это ее собственная комната в Замке. Следующей мыслью было, что это может оказаться очередной галлюцинацией, вызванной тем веществом, которым поили в плену.

Правда, на этот раз галлюцинация была на удивление мирная. Никаких явлений в облике близких ей людей, вроде и ничего не делавших, но говоривших такие ужасные вещи, что Милли предпочла бы пытки. Она знала, что это неправда, что эти люди ненастоящие, но червячок сомнения все-таки закрадывался в сердце. Она пыталась не слушать, затыкала уши, но это не помогало.

Дверь осторожно открылась, и Милли вздрогнула, в ужасе уставившись на нее — вот и начинается очередной спектакль. В комнату заглянул Кристофер и, заметив, что она в сознании, улыбнулся с таким облегчением, что Милли почти поверила — на этот раз всё на самом деле. Но только почти.

— Ты очнулась!

Кристофер подошел, чтобы сесть рядом с ней на кровать, и Милли невольно дернулась и отодвинулась. Он заметил, нахмурился и спросил:

— В чем дело?

Say you'll love me every waking moment;

turn my head with talk of summertime.

Say you need me with you now and always;

promise me that all you say is true,

that's all I ask of you.⁽²⁾

— Ты настоящий? — вопросом ответила Милли, жадно вглядываясь в его лицо, ища признаки того холодного равнодушия и презрения, которое всегда присутствовало в выражении ее галлюцинаций.

Кристофер озадаченно приподнял бровь, в свою очередь вглядываясь в нее, и в его глазах вспыхнуло понимание, а сразу следом — ярость. Милли вздрогнула, но испугаться как следует не успела.

— Я убью эту мразь, — процедил Кристофер. — Порежу на кусочки. Что бы там ни говорил Габриэль насчет суда и закона.

Она поняла, что его злость направлена не на нее — на похитителя. И это сразу заставило поверить: в глазах ее галлюцинаций никогда не было такой смеси сострадания, гнева, сожаления, печали и нежности. Собственно, они всегда вели себя довольно-таки шаблонно, поняла вдруг Милли, чувствуя, как из ее сердца словно исчез острый шип. Она порывисто подалась вперед, крепко обняв Кристофера, спрятав лицо на его плече, и от охватившего ее облегчения разрыдалась. И когда его теплые руки обхватили ее, ласково поглаживая по спине, Милли окончательно поверила, что ужасы закончились.

Let me be your shelter,

let me be your light;

you're safe, no one will find you,

your fears are far behind you.

All I want is freedom,

a world with no more night;

and you, always beside me,

to hold me and to hide me.⁽³⁾

— Всё хорошо, Милли, дорогая, — прошептал Кристофер. — Ты теперь в безопасности. Он больше ничего тебе не сделает.

Милли улыбнулась впервые за всё это время и тихонько вздохнула, расслабляясь в его объятиях. Кристофер немного отстранился, взяв ее за плечи, окинув рассеянным взглядом, который означал, что он крайне сосредоточен. «Пытается понять, насколько я пришла в себя», — поняла Милли, и эта мысль заставила ее улыбнуться еще шире. Инспекция Кристофера удовлетворила, и он улыбнулся в ответ.

— Отдыхай теперь. Тебе надо восстанавливать силы.

Внезапно перспектива остаться одной заставила Милли запаниковать. Она схватила Кристофера за руку, прежде чем он успел встать.

— Нет! Не уходи.

Он одарил ее удивленным и встревоженным взглядом, и она попыталась объяснить:

— Я не могу сейчас одна — будто стоит тебе выйти за дверь, как всё вернется. Не уходи, пожалуйста. По крайней мере, пока я не засну.

Кристофер серьезно кивнул, а потом вдруг широко ухмыльнулся:

— Тогда подвинься.

Милли отодвинулась к стене, и он лег рядом поверх одеяла — прямо в одежде. Благо кровать была достаточно широкой, чтобы вместить их обоих.

Then say you'll share with me one love, one lifetime;

let me lead you from your solitude.

Say you need me with you, here beside you,

anywhere you go, let me go too,

that's all I ask of you.⁽⁴⁾

Милли проснулась с первыми лучами солнца и обнаружила рядом спящего Кристофера, у которого она уютно устроилась головой на плече. Значит, он не ушел, а так и остался охранять ее всю ночь. Он всегда делал больше, чем она просила, заботился о ней, защищал, бросался на помощь. И Милли впервые задумалась о том, что это может означать. Одновременно поняв, что она давно это знала, просто не давала себе труда осознать. Она с нежной улыбкой провела кончиками пальцев по его лицу, откинув со лба локон черных волос.

— Я люблю тебя, Кристофер, — прошептала она.

И даже почти не удивилась, когда он, не открывая глаз, ответил:

— Я тебя тоже.

1) Больше никаких разговоров о тьме,

Забудь все страхи.

Я здесь, ничто не может повредить тебе,

Мои слова согреют и успокоят тебя.

Позволь мне быть твоей свободой,

Позволь дневному свету высушить твои слезы.

Вернуться к тексту

2) Скажи, что любишь меня каждое мгновение,

Вскружи мне голову разговором о лете.