Ведьмы в Средиземье (гет)

— Собираемся! — скомандовал Дубощит. — Пакуйте вещи, седлайте пони. Пора двигаться в путь.

— Как же так? Даже не позавтракав? — всплеснул руками Бомбур.

— Некогда разводить огонь и кашеварить, мы и так потеряли много времени. Придется потерпеть до вечера, — судя по голосу, Торин и сам был не рад такому решению.

Ответом на его слова стал общий огорченный вздох. Гномы явно уважали своего предводителя, а потому взялись исполнять приказ без проволочек и возражений, однако было видно, что перспектива провести целый день в пути на голодный желудок, не вызвала энтузиазма ни у кого из них.

— Сперва остались без ужина, — вспылил Кили, более юный и несдержанный, чем его спутники. — Затем сами едва не стали ужином, а теперь, выходит, и завтрака лишились! Проклятые твари! — он с чувством пнул одного из истуканов.

— Эм... Есть немного картошки, если хотите, — прозвучало вдруг робкое.

Пятнадцать пар глаз дружно уставились на говорившую, которая под столькими взглядами совсем смутилась.

— Картошка? — деловито переспросил Глоин. — Откуда?

— У вас правда есть картошка? — надежда в глазах Бомбура сияла ярко, как полночные звезды.

— Ну... — проговорила Агнес, обращаясь не столько к гномам, сколько к носкам своих башмаков. — Когда вы отправились разыскивать пещеру, я пошла взглянуть, не осталось ли чего съестного на фермерских грядках. Хозяину эта еда все равно уже не пригодится, так что... — она немного нервно пожала плечами. — Редиска и кресс-салат совсем завяли, но удалось накопать молодого картофеля, наверное, он уже испекся. Мы могли бы взять его в дорогу. Правда, печеная картошка вкуснее горячей, но... в общем, как хотите, — немного сумбурно закончила она.

Двенадцать гномов и хоббит как по команде обернулись к своему лидеру. Их взгляды были красноречивее тысячи слов.

— Хорошо, — кивнул Торин. — Задержимся на завтрак. Полчаса погоды не сделают, а подкрепиться и правда не помешает.

Большего от него и не требовалось. Получив разрешение командира, гномы, не медля более ни секунды, бросились к погасшему костру и, кто палкой, а кто и просто руками, принялись разгребать золу и вытаскивать горячие, пахнущие костром клубни.

Четверть часа спустя подкрепившийся и заметно повеселевший отряд вернулся к прерванным сборам: гномы шумно перекликались, одни седлали пони, другие швыряли друг другу мешки с поклажей. В этой суете Агнес внезапно оробела и поймала себя на том, что завидует старшим ведьмам. Матушка постоянно излучает такую уверенность, ее ничем не проймешь, нянюшка же, напротив, легко вливается в любую компанию, и неважно, что думает об этом сама компания. Агнес же оставалось только замереть столбом в тихой надежде, что так она никому не помешает, глядеть во все глаза и прижимать к груди ветхий, местами прохудившийся мешочек. В мешке были остатки добычи с фермерских грядок, последний заслон между ней и голодной смертью.

"Это если не считать жирового бастиона", — заметил мерзенький голосок в ее голове.

— О, заткнись! — привычно огрызнулась Агнес.

— Вы что-то сказали? — пробегавший мимо с мешком в руках гном остановился и с любопытством уставился на нее.

— Э-э, нет. То есть, вы не знаете, куда можно пристроить вот это? Там еда, — пояснила Агнес.

— Сейчас разберемся, — бодро отозвался гном. — Приладим-ка его во-от сюда, на пони Бильбо. Он все равно самый легкий, так что перегруза не случится.

Но, как это обычно случается, стоит решить одну проблему, как на ее месте тут же возникает новая. Так и произошло. Отрядный табун насчитывал шестнадцать пони и одного высокого жеребца, на котором путешествовал Гэндальф. Сейчас на одном из пони, чинно расправив на коленях складки черного платья и поджав ноги, восседала матушка Ветровоск, на другого дружная команда из трех гномов помогала взгромоздиться нянюшке Ягг; оставшиеся предназначались для гномов и Бильбо. Несложные арифметические вычисления позволяли установить, что лошадок хватит не всем.

— Вы можете ехать по двое, — предложил Балин.

Агнес чувствовала, что вот-вот снова начнет краснеть. По двое? С ее габаритами, она и так легко сошла бы за двоих — еще не хватало, чтобы бедный пони откинул копыта! Впрочем, пони кажутся довольно выносливыми, раз выдерживают вес Бомбура или Двалина, а ведь эти двое тоже далеко не пушинки.

Не известно, чем бы закончилось дело, не вмешайся нянюшка Ягг.

— А ну-ка, ребята, кто здесь самый стройный? — спросила она, с высоты седла окидывая взглядом спутников. — Вот ты, юноша, напомни, как тебя звать? — она ткнула пальцем в худенького миловидного гнома с трогательным выражением глаз.

— Ори, почтенная нянюшка, к вашим услугам.

— На Шончика похож, моего младшенького, — поделилась наблюдениями та. — Поедешь со мной, а девочка пусть возьмет ту лошадь. Ну как, все расселись?

* * *

Они ехали весь день, лишь однажды сделав короткую стоянку у небольшого ручья. Умыться, напоить пони и попить самим, сбегать за куст... и вот уже пора снова отправляться в путь.

Дальняя дорога Агнес не пугала. Она всегда хотела выбраться из родной деревни и повидать большой мир, так что случившееся можно было бы счесть исполнением давней мечты... Не будь оно таким внезапным. В самом деле, знай Агнес заранее, отправляясь на шабаш, что встретит утро так далеко от дома, то захватила бы с собой зубную щетку и оставила бы записку для мамы. Единственное, что утешало — это мысль, что когда родные ее хватятся — быть может, уже хватились? — то поймут, что исчезла она не одна, а вместе с матушкой Ветровоск и нянюшкой Ягг, а значит — отлучилась по ведьмовским делам, и не будут сильно переживать.

А пока что она ехала и с удовольствием глазела по сторонам. Новый мир казался ей непривычно плоским... и миленьким. Если родной Ланкр сплошь состоял из холмов и гор разной степени крутизны, а плоскими там были лишь столы, да головы некоторых жителей, то здесь куда ни глянь расстилалась широкая равнина. По обеим сторонам дороги зеленело море высокой некошеной травы, оживленное, будто брызгами краски, пятнами цветов. Над лугом гудели пчелы, а воздух был сладок от цветочных запахов.

Отряд двигался цепочкой. Ширины дороги едва хватало на то, чтобы разминулись двое едущих навстречу друг другу всадников, а вот ехать бок о бок было слишком тесно. Разговаривать в таких условиях было непросто, порой гномы перебрасывались короткими фразами, но для этого им приходилось повышать голос до крика, так что большую часть времени все помалкивали. Вернее, почти все. Пару раз, когда пони Агнес замедлял шаг, ветер доносил до нее звонкий голосок нянюшки, рассказывавшей о своем семействе. Это была действительно неисчерпаемая тема: пятнадцать детей, полсотни внуков, стремительно растущее количество правнуков — по прикидкам Агнес, жизнеописание клана Яггов в нянюшкином исполнении могло затянуться до вечера. Если придерживаться краткой версии.

Они двигались на восток. Солнце, поначалу бившее в глаза, а после припекавшее головы, теперь вовсю грело спины, а тени впереди становились все длиннее. Часа три назад они различили на горизонте черную кромку леса, и вот подошли к нему так близко, что можно было услышать шорох ветра в ветвях. Примерно в полусотне шагов впереди по лугу вилась узкая речушка.

Торин привстал в стременах, осматриваясь. Недурное место. Есть проточная вода, чтобы напоить усталых гномов и пони; лес укроет от ветра, да и хворосту для костра найдется вдоволь. А если повезет, может, удастся подстрелить дичи.

Торин одной рукой натянул поводья, вынуждая пони развернуться, сложил руку козырьком и смерил взглядом расстояние от солнца до линии горизонта. У них в запасе было еще по меньшей мере два часа, так что отряд мог бы продолжать путь и до ночи покрыть еще вполне приличное расстояние. Но как знать, встретится ли им через два часа столь же удобное место для стоянки? К тому же поспать прошлой ночью никому не удалось, парни, конечно, не подают вида, но и так понятно, что они устали. Пусть отдохнут, видит Дурин, все они заслужили отдых.

— Остановимся здесь, — вслух сказал он и прокричал погромче, чтобы слышно было всему растянувшемуся длинной вереницей отряду. — Привал! Прива-ал!

Успевшие уехать вперед Фили и Нори поворотили пони, отставшие члены отряда подтягивались ближе, казалось, мысль о близком отдыхе сплотила и взбодрила всех.

Первым спешился Ори. Он едва ли не кубарем слетел с седла и со всех ног припустил в сторону леса.

— Я за хворостом! — крикнул он на бегу.

Агнес проводила его сочувственным взглядом. Она по себе знала, что после нескольких часов наедине с нянюшкой даже самые стойкие люди начинали задумываться о карьере отшельника, неудивительно, что Ори потребовалась передышка.

Тем временем Торин продолжал отдавать распоряжения:

— Всем спешиться. Фили, Кили, позаботьтесь о пони — их надо расседлать и напоить.

— Все сделаем, дядя, — отозвался Фили.

— Балин, Двалин, вы идете со мной. Осмотрим здесь все, я не хочу больше никаких сюрпризов. Оин, Глоин, вы — костровые. Дори, Нори, помогите им с хворостом. Бомбур, с тебя ужин.

— Здесь речка, — отозвался Бомбур, кивая. — Ежели удастся чего поймать, будет уха.

— Толковая мысль, — одобрил Торин. — Бифур, Бофур, займитесь рыбалкой. Ну, за дело.

Дальше поднялась уже знакомая суета. Гномы с деловитым видом сновали туда-сюда, у каждого было свое занятие. Агнес поняла, что не желает снова по-дурацки стоять столбом, хотелось сделать что-нибудь полезное, но что? Внезапно заметив, как Бомбур потянулся к тому самому мешку с картошкой, она бросилась вперед.

— Осторожно, он ветхий!

Но было поздно. Мешок лопнул, и несколько картофелин вывалились на землю.

Быстро нагнувшись, Агнес подобрала их, протянула гному.

— Вот. Куда мне их положить?

Но Бомбур не мог ей помочь — обеими руками он бережно обнимал прохудившийся мешок.

— Сюда, идем, — кивком указав в сторону речки, он первым зашагал к берегу. Агнес чуть поодаль последовала за ним.

Поросший травой склон был крутым, но в меру, так что гном и девушка без проблем спустились к воде.

— Кидай их сюда, — предложил Бомбур, опуская мешок на землю. — Я схожу за котлом, — и торопливо утопал обратно вверх по откосу.

Агнес огляделась. На первый взгляд речка казалась не только узкой, но и мелкой, самое большее — по пояс. Вдоль берега рос камыш, а над водой вились облака мошкары. Вспомнив, что рыба обычно кормится на закате, она понадеялась, что гномы и правда сумеют что-нибудь поймать. Но, уповая на лучшее, подготовиться к худшему тоже не помешает. Рассудив так, Агнес опустилась на колени на траву, взяла пару картофелин и хорошенько прополоскала их в воде у самого берега. К счастью, кожица у молодого картофеля совсем тонкая, его и чистить не надо, краем острой щепки она быстро соскребла с картофелины всю кожуру и взялась за следующую.

Уже две картофелины, помытые и почищенные, лежали на чистом листе лопуха, когда выше по склону вновь зашуршала трава, возвещая о возвращении Бомбура. И пришел он не один.

— Эгей! И ты здесь, Агнес? — помахал ей Бофур. Вдвоем с братом они несли здоровый чугунный котел, следом за ними семенил Бильбо Бэггинс, а замыкал процессию, с рыболовными снастями в руках, еще один гном.

На этого последнего Агнес уставилась во все глаза, смутно припоминая, что за все время не перебросилась с ним даже парой слов. Лицо гнома всегда было мрачно, хотя, возможно, виной тому были тяжелые, косматые брови. Но вовсе не брови притягивали к себе любопытный взгляд — из черепа гнома, прямо изо лба, торчал настоящий железный топор, хорошо хоть без топорища. Кожа вокруг раны выглядела вздувшейся и покрасневшей, с расходящимися в разные стороны лучами застарелых рубцов. Это было уродливо и страшно, но — глаз не оторвать.

Усилием воли напомнив себе, что это бестактно — таращиться вот так, она улыбнулась и помахала свободной рукой.

— Привет.

Гном глянул хмуро и буркнул короткую лающую фразу.

— Простите?

— Кузен говорит, клев должен быть хорошим, — бодро перевел Бофур.

— Хорошо бы, — мечтательно проговорил Бомбур. — Ух! Ухи наварим!

— А на что вы будете ловить? — заинтересовалась Агнес, заметив, что у гномов нет при себе ни банки с червями, ни хлебного мякиша.

Бифур проворчал что-то грубое и явно ругательное.

Агнес вскинулась. Слова "сам такой!" рвались с губ помимо ее воли, и она резко захлопнула рот, зажав его для верности ладонью. Со стороны это, наверное, выглядело довольно странно. Во всяком случае, гномы косились на нее теперь подозрительно.

— На муху, — пояснил Бофур, кивая на кузена. — Ты не обижайся на Бифура. То, что он говорит — это кхуздул, язык гномов. После битвы за Морию, — Бофур легонько постучал себя пальцем по лбу в том месте, где у Бифура засел топор, — он только на нем и может разговаривать. А на всеобщем — никак.

— О! — отозвалась Агнес, чувствуя себя дурой.

Тем временем Бифур резко выбросил руку вверх, хватая пальцами воздух.

— Что он делает? — спросила Агнес почему-то шепотом.

Бифур, услышав ее, оглянулся и расплылся в широкой ухмылке; в сочетании с косматыми бровями и точащим изо лба топором смотрелась она довольно жутко. Осторожно разжав кулак, Бифур продемонстрировал пойманную муху, которую тут же насадил на крючок.

— Ловко! — искренне восхитилась Агнес.

Рыбалка по-гномьи оказалась неожиданно увлекательным зрелищем. Они ловили мух пальцами прямо на лету, забрасывали удочки, подсекали, а каждую пойманную рыбину обязательно стукали головой — Хрясь! — о торчащий из головы Бифура топор.

Пока гномы рыбачили, Бильбо с Агнес занялись картошкой: чистили, резали и бросали в котел, — а с появлением улова переключились также и на рыбу.

Пока они работали, Бильбо украдкой поглядывал на нее, словно хотел что-то спросить, но никак не мог собраться с духом. Наконец он решился.

— Ты, должно быть, переживаешь, что оказалась так далеко от дома? Я знаю, каково это, я и сам домосед.

Агнес задумалась.

— Нет, на самом деле, не очень, — честно ответила она. — Ведь со мной матушка и нянюшка, а вот окажись я одна, наверное, с ума бы сошла от страха.

— Я это к тому, — пояснил Бильбо. — Что Гэндальф сказал, будто вы... ну... — он понизил голос. — Из другого мира.

— Наверное. Во всяком случае, это все действительно не похоже на Овцепики.

— Но как же тогда вы вернетесь обратно? — заинтересовался Бофур.

— О, это не проблема, — успокоила она его. — Матушка Ветровоск что-нибудь придумает.

— Но другой мир...

— Вы просто не знаете матушку так, как знаю ее я. Она ходила туда и обратно, и за грань, и откуда не бывает возврата... И всегда возвращалась. Я знаю, она найдет способ.

— Ты так в ней уверена...

Агнес коротко вздохнула, а когда заговорила, то ее голос звучал незнакомо.

— Будь у меня выбор, чего пожелать моему ребенку: здоровья, счастья и богатства или того, чтобы рядом с ней всегда была матушка Ветровоск, я бы не колебалась ни секунды. Ты же видела ее в действии!

Агнес выдохнула и, глядя в изумленные лица гномов и хоббита, пояснила уже привычным своим голосом:

— Так сказала одна моя подруга.⁽¹⁾ Видите ли, не я одна верю в матушку.

Бомбур нахмурился, словно что-то напряженно обдумывал, а потом его лицо вновь просветлело.

— Выходит, госпожа Ветровоск — как Гэндальф? — спросил он.

— А что это значит — "как Гэндальф"?

— Ну, он волшебник, — пояснил девушке Бофур. — Нам здорово повезло, что он решил отправиться с нами. Известно ведь, волшебника беда сторонится, а значит — и нас с ним заодно.

— О! Но матушка Ветровоск совсем не такая! Рядом с ней постоянно происходят плохие вещи. Даже не плохие, а по-настоящему ужасные. И она сама стремится туда, где они ужаснее всего — матушка любит быть в гуще событий, — но потом она делает так, что эти вещи перестают происходить. Понимаете? Как с теми троллями.

Внезапно Агнес удалось ухватить ту мысль, что ускользала от нее на протяжении всего дня:

— Точно, тролли! Вы тоже заметили, какие они странные? В смысле, ведь они превратились в камень...

Бильбо передернул плечами, как от холода.

— На мой вкус, так в этом виде они гораздо приятнее, чем в любом другом. Я очень благодарен вам, Агнес, и вашим спутницам, конечно, тоже за столь своевременное появление. Еще бы чуть-чуть, и они бы всех нас сожрали.

— Да уж, — покивал Бофур. — Вот это я называю, припекло, так припекло.

— Я пытался заморочить им головы, — признался хоббит, — такую чепуху нес, что и вспомнить-то стыдно. И до того страшно было, что они раскусят мою уловку, да и меня с нею заодно...

— Не сомневаюсь, что даже без матушки вы бы и сами прекрасно справились, — заверила его Агнес.

— Думаете?

— Конечно. У вас лицо доблестного и предприимчивого человека, Бильбо... ой, — опомнилась она, с некоторой неуверенностью глядя на собеседника.

— Хоббита, — подсказал Бильбо. — Я хоббит. Но, боюсь, вы ошибаетесь насчет доблести. Вот мои спутники, — движением подбородка он указал на гномов, — те настоящие воины, а я всего лишь сельский сквайр. Не хотелось бы вводить юную даму в заблуждение.

— Я думаю, Бильбо, заблуждаетесь здесь только вы сами, — мягко поправила его Агнес. — Ведь я была там. И помню, как вы бросились на тролля, заступаясь за матушку. Окажись я один на один со злобной тварью в столько же раз крупнее меня, то просто завизжала бы да бросилась наутек. Ни за что не решилась бы, как вы, принять бой.

— Ну что вы, право, кхм... — хоббит смущенно откашлялся, скулы его заметно порозовели.

— Она верно говорит, приятель, ты держался молодцом, — сказал Бофур. Бифур и Бомбур выразили свое согласие энергичными кивками.

— Ну вот, — выдохнула Агнес, разрезая на ломтики последнюю картофелину и бросая ее в котел. — Вот и все.

Подперев кулаком подбородок, она с полминуты молча разглядывала своих спутников.

— Знаете, друзья, что я думаю... ничего, что я вас так называю? — спохватилась она.

Гномы и хоббит уверили ее, что все прекрасно.

— Так что же ты подумала, Агнес? — полюбопытствовал Бомбур, снимая с крючка очередного карасика.

— Что вы совсем не похожи на торговцев.

Реакция на эти слова была впечатляющей. Бифур разразился длинной прочувствованной тирадой на кхуздуле, Бомбур захлопнул рот, да так и застыл с несчастным выражением лица. Карасик, пользуясь случаем, вывернулся из его потерявших хватку пальцев и шмыгнул обратно в речку.

— Да, не похожи, — признал Бофур. — И этому есть хорошее объяснение.

— Правда? Тогда я хотела бы его услышать.

— Секунду, — он отвлекся на миг, чтобы вытащить из воды очередную рыбешку, ритуально треснул ее о топор Бифура и бросил на траву. — Так вот, значит, объяснение... Оно очень простое.

— Я вся внимание.

— Мы не похожи на торговцев потому, видишь ли... потому, что мы — не они, — закончил Бофур.

Агнес обдумывала услышанное.

— Что ж, это и правда объясняет дело, — признала она. — Но выходит, утром вы солгали нам? Нехорошо.

Лицо Бомбура приняло такое печальное выражение, что Агнес стало его жаль.

— Нехорошо, — со скорбным видом подтвердил Бофур. — Мы не хотели лгать, но есть вещи, о которых нелегко говорить вслух. Многие просто не способны это понять.

— Что именно?

— То место, куда мы идем, мы не были там очень-очень давно, и с ним связано много воспоминаний.

— Хороших или плохих?

— Разных, — вздохнул Бофур.

Агнес переводила взгляд с него на притихших Бифура и Бомбура.

— Похоже, в основном грустных, — заметила она. — А что это за место? Но только если это что-то секретное или очень личное, прошу вас, не надо говорить! Я не хочу ставить вас в неловкое положение.

Бомбур благодарно улыбнулся в ответ, а его брат сказал:

— Для многих из нас это место было домом.

— О. Похоже, это и вправду личное. Но не беспокойтесь, я не буду больше вас расспрашивать. Только если вам самим захочется рассказать.

После этих слов над компанией нависла угроза неловкого молчания. Агнес робела спрашивать гномов о чем-то еще, боясь показаться назойливой, гномы тоже притихли; общее молчание затягивалось. Положение спас Бильбо. Не обращаясь ни к кому в особенности, он вслух подивился невзрачному цветку, немного похожему на ландыш, но с желтыми лепестками.

— Милые цветочки. Они частенько растут у нас в Хоббитоне вдоль тропинок, — пояснил Бильбо. — Мы зовем их желтоцвет или придорожник. Никак не думал встретить их так далеко от дома.

Тогда Бофур ответил, что у них, в Синих горах, это растение известно как козий цвет и считается ценной кормовой культурой, а Бомбур заметил, что розмарин — тоже красивый цветок, ну, может, и не очень красивый, зато кабан, запеченный с розмарином замечательно хорош на вкус...

Вслед за тем беседа мягко и незаметно свернула на кулинарные традиции разных народов. Гномы рассказали, что у их сородичей в большой чести мясо, особенно кабанов и диких горных козлов, которых они запекают целиком, нанизав тушу на вертел.

Кулинарные традиции хоббитов, по словам Бильбо, весьма сильно от них отличались. Хоббиты ценили домашнюю выпечку, особенно кексы. Казалось бы, что может быть проще? А между тем существует множество способов добавить угощению пикантности, добавив к тесту изюма или толченого лесного ореха, или черники, или вишни из своего сада... Словом, все зависит лишь от изобретательности хозяйки. Особенно бережливые ухитряются пускать в дело даже крошки от вчерашних кексов!

За этими разговорами время пролетело незаметно. К счастью, все собравшиеся владели непростым умением — слушать и говорить, не забывая при этом о работе, а значит, дело сладилось быстро.

В очередной раз заглянув в котел, Бомбур признал, что вот теперь и рыбы вдоволь, так что Бифур принялся сматывать лески, Бофур и Бомбур вдвоем подхватили котел за ручки и потащили его вверх по склону, а Бильбо и Агнес остались прибраться и закопать мусор, чтобы рыбьи потроха не привлекли к отряду мух и других непрошеных гостей.

Когда же они выбрались с низкого берега к месту стоянки, то увидели, что за время их отсутствия луг успел немало преобразиться. Теперь здесь горел большой, жаркий костер, над ним, достаточно низко чтобы пламя вовсю лизало чугунные бока, висел котел с будущей ухой. Неподалеку на траве лежали заготовленные впрок охапки хвороста, а чуть поодаль паслись расседланные пони. Оставалось лишь дивиться трудолюбию и исполнительности гномов, а также толковому руководству их предводителя, ведь благодаря тому, что каждый отвечал за свою часть работы и выполнял ее на совесть, ни крупицы времени не было потрачено зря, и ужина можно было ждать совсем скоро.

Матушка Ветровоск сидела, привалившись спиной к стволу могучей сосны и надвинув шляпу низко на глаза. И Агнес невольно взглянула на небо, отчего-то подумав, что матушка опять отправилась заимствовать, решив, подобно Торину, тщательно осмотреть окрестности. Нянюшка и Гэндальф, устроившись на чьем-то расстеленном плаще, пускали из трубок колечки дыма.

Много позже, когда долгожданная уха была не только сварена, но и съедена, когда на луг опустились сумерки, а в небе загорелись звезды, гномы негромко затянули песню. Незамысловатая мелодия, незнакомые слова на гномьем языке — в них не было ничего особенного, но звучавшие в унисон тихие мужские голоса, казалось, проникали в самую душу.

Стоило песне смолкнуть, как Торин поднялся на ноги.

— Довольно, ложитесь все спать, — велел он. — Я первый в карауле, Балин, ты следующий, потом Двалин.

На этом вечер можно было считать оконченным.

Агнес устроилась у основания большой сосны, где многолетние слои опавшей хвои создали естественную перину, толстую и сухую, но, увы, колючую. Поплотнее закутавшись в плащ и закрыв глаза, девушка рассеянно прислушивалась к бормотанию устраивавшихся на ночлег гномов, а недавняя мелодия и непонятные слова все звучали в ее усталом сознании, утешая, убаюкивая, пока, незаметно для себя, она не провалилась в сон.

1) это была Маграт Чесногк в романе "Хватай за горло"

Вернуться к тексту