Терракотовая кукла, или Лабиринты прошлого (гет)

Гермиона стояла посреди маленькой гостиной и, сцепив руки за спиной, изучала незамысловатые картины, украшающие серые стены. Нарцисса попросила подождать (даже не предложив присесть) и отправилась в комнату Драко, чтобы сообщить ему о непрошенной гостье. Вот он удивится, думала Гермиона, когда услышит, кто к нему явился. Впрочем, мать, наверное, сразу скажет, что она просто посыльная из Хогвартса. Вопрос в том, поддержать эту легенду или нет.

— Драко ждет вас.

Гермиона вздрогнула — она не услышала, когда миссис Малфой вернулась в гостиную. Обернулась и наткнулась на прищуренный, решительный взгляд Нарциссы. Мать Драко сейчас напоминала хищную птицу, готовую безжалостно растерзать любого, кто попытается навредить ее птенцу. Единственное, что, похоже, ее сдерживало — неуверенность, что ему хотят навредить.

Когда Гермиона поравнялась с миссис Малфой, та схватила ее ледяной ладонью за запястье и прошептала сквозь зубы:

— Недолго. И никаких плохих новостей. Он и так много пережил. Вы меня поняли?

Гермиона кивнула, даже не взглянув на Нарциссу. Немалого труда стоило сдержать себя в ответ на ее слова. Это Драко много пережил? А остальные? Остальные не много пережили? Она, Гермиона, по мнению Нарциссы, не много пережила? Или какая разница, что пережила какая-то грязнокровка? Но нет, она здесь не для того, чтобы что-либо доказывать миссис Малфой. Почувствовав, что пальцы Нарциссы отпустили запястье, Гермиона сделала шаг вперед и толкнула полуприкрытую дверь.

Драко она увидела сразу, едва переступила порог комнаты. Он полусидел на узкой железной кровати, опираясь спиной на высокую подушку. Его лицо было намного бледнее обычного, под глазами залегли темные тени, но взгляд оставался прежним. Это был истинно малфоевский взгляд — холодный, высокомерный, пренебрежительный. Гермиона опустила глаза, и ее взгляд упал на крошечный столик, пододвинутый вплотную к постели Драко — там стоял небольшой бокал с бледно-зеленой жидкостью, удивительно похожей на зелье, которые утром спасло Гермиону от приступа головной боли.

Взгляд Гермионы вновь метнулся к болезненно бледному лицу Малфоя: неужели он тоже ранен? Или болен? Зачем ему лекарство? «Никаких плохих новостей, он и так много пережил», — говорила Нарцисса. Сейчас ее слова Гермионе уже не казались вопиющим нахальством, Драко и впрямь выглядел неважно. Что же с ним? Гермиона никогда не задумывалась о том, где и как он переживал послевоенный период.

— И что хочет МакГонагалл? — нарушил тишину Малфой, прищурив глаза и сложив руки на груди.

— МакГонагалл?.. — растерянно переспросила Гермиона — у нее совершенно вылетело из головы, что Малфои приняли ее за посыльную из Хогвартса.

— Ну да, — кивнул Драко. — Она ведь тебя прислала?

Гермиона колебалась несколько мгновений, она не могла решить, как поступить: ответить утвердительно на вопрос Малфоя или же признаться, что пришла просто потому, что хотела его увидеть. Первый вариант был куда проще второго, но Гермионе больше не хотелось лгать. Кроме того, ей отчаянно хотелось увидеть глаза Драко, когда она скажет, что скучала по нему, что он нужен ей… Что он ответит сейчас? Когда ему уже не четырнадцать, когда он не знает, что этот день — единственное, что у них есть.

— Профессор тут ни при чем… — тихо сказала Гермиона, покосившись на дверь позади себя и на всякий случай сделала несколько шагов в сторону Драко — ей не хотелось, чтобы Нарцисса слышала разговор. — Я пришла… — Гермиона подняла взгляд на Малфоя и поняла, что решимость в очередной раз оставила ее, она не сможет просто так прямо признаться ему. — Я пришла узнать, как ты себя чувствуешь.

Малфой нахмурился. В его глазах светилось недовольство и недоверие.

— Я прекрасно себя чувствую, — отрезал он с выразительным акцентом на слове «прекрасно». — Это все мать, — добавил он, окинув недовольным взглядом свою постель и шерстяной плед, которым был укрыт по самый пояс. — Чересчур волнуется.

Гермиона не верила нарочитой небрежности его слов. Его белое, как мел, лицо и почти такого же цвета губы ясно говорили о том, что он чувствует себя совсем не прекрасно. Да и как бы не волновалась мать, вряд ли она смогла бы удержать здорового сына в постели. Но спорить с Малфоем Гермиона не хотела, она видела, как ему неловко, поэтому лишь слегка кивнула головой и попыталась ободряюще улыбнуться. В глазах Драко на мгновение вспыхнула крошечная искорка живого интереса, но тут же растворилась в привычном холоде его взгляда.

— Значит, — произнес он после короткого молчания, продолжая испытывающе глядеть на Гермиону, — ты говоришь, что пришла сюда узнать, как я себя чувствую, да?

— Да, — кивнула Гермиона и у нее возникло странное ощущение, что, отвечая утвердительно, она помогает загнать себя в какую-то ловко расставленную ловушку.

— Серьезно, Грейнджер? — Губы Малфоя изогнулись в насмешливой ухмылке, но голос показался Гермионе слегка взволнованным. — В Хогвартсе позавчера битва была… Много раненых, много… — Он не договорил, не посмел произнести слово «погибших», вместо этого нахмурился и пробормотал: — Ну, ты поняла, о чем я… И ты хочешь, чтобы я поверил, что ты бросила все и пришла в Хогсмид лишь для того, чтобы узнать, как себя чувствую я? Выглядит странновато, не находишь?

Странновато? Наверное, да, немного странно. Впрочем, о чем это она? Никаких «наверное». Ситуация выглядит о-о-очень странной. Та Гермиона, которая по-настоящему проживала эти дни, после битвы вообще не вспоминала о Малфое.

— Ну… — протянула Гермиона неопределенно, уперто вглядываясь в стену за головой Малфоя и с досадой осознавая, что по щекам расползается краска. — Возможно, немного странно, но…

На языке вертелись слова «Я просто отчаянно хотела увидеть тебя», но смелости произнести их не находилось. Гермиона перевела наконец взгляд на Малфоя и беспомощно развела руками, не зная, что сказать. Но слизеринца, казалось, совершенно не расстроило, что его вопрос остался без ответа. Гермиона вообще сомневалась, что он слышал ее последние слова — на его лице читалась глубокая сосредоточенность на каких-то собственных мыслях.

— Ты можешь подойти ко мне? — спросил неожиданно Малфой, вновь обратив на нее внимание.

Гермиона удивленно посмотрела на него, но все же сделала пару шагов вперед.

— Присядешь? — Малфой коснулся ладонью места на кровати рядом с собой. Гермиона не понимала, что происходит: теперь уже не она, теперь он ведет себя странно. Не может Малфой просто так пригласить ее сесть рядом… Или может? Но зачем? Гермиона чувствовала себя крайне неуверенно, однако сделала еще три робких шага и осторожно опустилась на край белоснежной простыни.

— Зачем… — тихо начала она, но тут же умолкла и вздрогнула от неожиданности, почувствовав легкое прикосновение к кончикам пальцев руки, лежащей на постели Малфоя. Гермиона медленно опустила взгляд и убедилась в том, что ей не показалось — ладонь Драко лежала поверх ее руки. Но почему? Неужели… Неужели он помнит больше чем должен? Ее взгляд вновь скользнул вверх и впился в серые глаза. Ни капли привычного холода и отчужденности в них больше не было, лишь легкая настороженность. Неужели он действительно не забыл? Разве это возможно? Сердце Гермионы на мгновение замерло в груди, а затем почти до боли забилось о ребра.

— Драко… — прошептала она дрожащим, непослушным голосом, и Малфой, в котором звучание собственного имени, похоже, пробудило решимость, оттолкнулся от подушки и приблизился к Гермионе. Его ладонь скользнула вверх по ее руке и мягко обхватила хрупкое плечо. Еще мгновение и дыхание слизеринца обожгло щеку, а губы почти неощутимо коснулись уголка ее рта.

— Драко… — судорожно выдохнула она вновь его имя и прикрыла глаза. Вместо ответа Драко ее поцеловал. Вначале нежно, едва касаясь дрожащих от волнения губ, словно спрашивая разрешения. А потом, поняв, что сопротивления не будет — настойчиво, решительно. Голова Гермионы закружилась, и она искренне обрадовалась, что сидит, иначе у нее подкосились бы колени. Определенно, Малфой больше не был тем неопытным мальчиком, с которым она целовалась вчера, его касания больше не казались скованными и неуверенными. Руки слизеринца уверенно скользили по ее спине, прижимая к себе, не оставляя ни единого шанса освободиться. Но разве Гермиона дала ему хоть какой-то повод думать, что она захочет освободиться? Нет…

Она таяла от его касаний, растекалась плавленым воском в его руках и молила небо, чтобы этот миг никогда не заканчивался. И небо, казалось, слышало ее, потому что Драко вовсе не спешил отстраняться. Гермиона даже не заметила, как ее руки сами собой скользнули вверх по плечам Драко и обвили его шею. Вопрос о том, по какой причине он вдруг решил ее поцеловать отошел на второй план. Она еще успеет это выяснить. Потом, все потом. Не сейчас…

И все же, похоже, Гермиона ошиблась, решив, что причина удивительной перемены в поведении Драко не так уж важна для нее. Как только он прервал поцелуй, как только его дыхание перестало щекотать ее щеку, она услышала чей-то тихий голос:

— Почему? — спрашивал он.

И этот голос принадлежал ей. Гермиона испуганно распахнула глаза и наткнулась на удивленный взгляд Драко. Что ж, она сама испортила волшебное мгновение, в котором так хотелось остаться навсегда.

— Что — почему? — непонимающе переспросил Малфой, слегка приподняв брови.

Деваться было уже некуда и Гермиона попыталась облачить в слова все-то, что ее беспокоило.

— Почему все это происходит? Почему все так, словно… словно мы не ненавидели друг друга еще вчера… всю жизнь… Почему, Драко?

Он слегка прищурился, а потом его губ коснулась легкая полуулыбка.

— Разве я не мог бы задать тебе тот же вопрос?

— Мне?.. — растеряно переспросила Гермиона.

— Конечно! Почему все это происходит? Почему ты пришла? Оставила в такое непростое время своих… — он запнулся, подбирая слово. — своих друзей и пришла ко мне… Словно мы не ненавидели друг друга еще вчера, — повторил он эхом ее слова.

Малфой сверлил ее пристальным, слегка насмешливым взглядом, а Гермиона не находила, что возразить. Ведь не объяснишь, что с ней как раз все понятно и логично — она вовсе не та Гермиона, которая его вчера ненавидела. Или думала, что ненавидит — Гермиона уже ни в чем не была уверена.

— Просто я… — начала она неуверенно, толком не понимая, что собирается сказать. — Я…

— Просто ты не знаешь, так ведь?

Соблазн согласиться был слишком велик, и Гермиона кивнула.

— А хочешь я скажу? — спросил Драко, на его лице уже не осталось даже тени недавней саркастической усмешки.

Гермиона опять кивнула. Она не представляла, что сейчас услышит от слизеринца, знала лишь, что его предположение наверняка будет ошибочным. Он не мог знать истинной причины ее появления здесь — слишком невероятной была эта причина. Но все же уверенность, излучаемая его взглядом, интриговала.

Малфой молчал. Он смотрел на Гермиону непривычно серьезным, даже беспокойным взглядом и будто бы взвешивал, стоит ли говорить то, что он собрался сказать. Через несколько секунд его беспокойство передалось и Гермионе.

— Так что ты хотел сказать?

Какое-то время взгляд слизеринца бродил по ее лицу, потом он протянул руку и провел тыльной стороной ладони по щеке Гермионы. Она вздрогнула, а он усмехнулся и наконец произнес с искренним сожалением в голосе:

— Ты не Гермиона Грейнджер.

Гермиона готова была услышать что угодно, но не такую глупость. Он снова заподозрил, что кто-то выпил оборотное зелье и обернулся ею? Смешно… Гермиона уже открыла рот, чтобы опровергнуть его смехотворное заявление, но Драко опередил ее:

— Ну, то есть, нет. Ты, конечно, Гермиона, но не настоящая. Ты мне снишься.

Его голос был до того полон непоколебимой уверенности, что все подготовленные слова застряли у Гермионы в горле и все что ей оставалось — просто сидеть и смотреть на Драко недоумевающим взглядом.