Проверено на грамотность 
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Старики начинают эту печальную повесть так.
Однажды праведный король Ну̀менора Тар-Сурион дремал после обеда в своих покоях, и посетил его странный сон. Увидел он, будто гуляет по саду и подходит к Белому Древу, Нимлоту. А оно дало два ростка. Два тонких белых стебля поднялись рядом из земли, неотличимые один от другого.
— Наконец-то Эру благословил меня! — воскликнул Тар-Сурион в видении.
И тотчас же кликнул садовника, приказав ему окружить деревца полагающейся заботой.
Но садовник неожиданно ответил ему:
— О, мой король, нет смысла заботиться об этих ростках! Один из них — сорняк, это сразу видно. Другой — да, Белое Древо. Но такое Древо не вырастет подобным Нимлоту и не принесёт плодов.
И сказав так, он вырвал с корнем один из ростков и выбросил за стену сада.
На том Тар-Сурион и проснулся.
Однако, пробудившись, праведный король ещё долго лежал на постели. Он думал, пытаясь понять, вещим ли было представшее перед ним видение. И, если да, то зачем Ирмо послал ему такой сон? О чём вала хотел сказать ему, или предупредить?
Перед вечерней молитвой, Тар-Сурион поведал уведенное жене, праведной королеве Тар-Финдуилас. Но она, хоть и выслушала подробно, не дала ответа.
На следующее утро, он приказал созвать во дворец мудрейших людей Нуменора, посулив им за толкование послания Ирмо великую награду. Привлечённые блеском злата, прорицатели наговорили многое: об урожае, звёздах, колониях в Средиземье... Но все их слова показались Тар-Суриону пустой болтовнёй, далёкой от истины, как небо от морского дна.
Тогда, не получив разъяснения сна от людей, Тар-Сурион опечалился. И решил прибегнуть к последнему средству — попытать счастья у эльдар с Тол-Эрессеа, с которыми был в большой дружбе. Видевшие свет Валинора уж точно должны знать, какие валар, и зачем посылают сны. Он спешно собрался и поехал в долину Нисимальдар, на виллу сына — Исильмо. Там частенько гостили тэлерийские моряки, делившиеся с королевичем мудростью бессмертных.
И сидя на террасе, увитой цветами, Тар-Сурион, наконец, получил долгожданное толкование.
— Ирмо предупредил тебя по воле Эру, — сказал ему капитан тэлерийского корабля. — Два ростка Белого Древа, значат продолжение твоего рода, король. У тебя скоро родятся два внука. Но — увы, оба они принесут Нуменору лишь бедствия. Тот, кого сохранил садовник, наследует твой скипетр и страну. Он будет править долго, но бесславно, позоря имена предков. Другой же, вырванный с корнем, не умрёт. Это значит, что ты не признаешь в нём внука. Из-за нечистой крови ты отвергнешь его — того, кто будет достоин владеть Элленой. Посему внемли предупреждению, король людей, пока те события ещё далеки. Будь бдителен и не дай видению сбыться.
Услышав ответ эльда, праведный Тар-Сурион заплакал. Сам не понимая, от великой радости или от великого горя.
С одной стороны, его переполняло счастье, что Ирмо обещал его роду продолжение. Ибо годы утекали полноводной рекой, а брак Исильмо оставался бесплоден. О дочери же Тар-Суриону не хотелось и думать — гордая Тельпериэн наотрез отказалась иметь супруга. Она отвергла всех женихов из рода Элроса, что он предлагал ей, несмотря на их красоту, ум и отвагу.
Но с другой стороны, он испугался мрачной участи, уготованной через внуков благословенному Нуменору. Возможно, было бы лучше, не дай Эру ответ на его молитвы! А особенно он беспокоился за того, кого ему суждено отвергнуть из-за нечистой крови. Ну как он не признает сына Исильмо, рождённого от законной жены?
Так старики продолжают этот горестный рассказ.
Сменилось два лета, и слова тэлерийского капитана начали сбываться.
В ночь праздника Эрулайталэ, в тысяча четыреста семьдесят четвёртый год Второй Эпохи, в Арменелос из Нисимальдара прискакал гонец. Он принёс Тар-Суриону долгожданную весть: свершилось чудо! Жена наследника Исильмо — Синдевен, вчера родила сына.
Мальчик появился на свет худой и тщедушный, бледный и слабый, больной. Служанки заворачивали его в десять шерстяных одеялец, мать ни на шаг не отходила от колыбели. По её желанию, королевича нарекли Ломионом. Когда Исильмо спросил, почему, Синдевен-провидица ответила так:
— При его правлении, Нуменор укроют вечные сумерки.
Но вторая часть сна так и не сбылась. Иных детей Эру супругам не дал.
— Странно выходит, — повторял Тар-Сурион, вспоминая толкование. — Неужели телерийский капитан ошибся? Нет, человек, конечно, может не разуметь вещей возвышенных. Но не эльда!
Но на самом деле ошибся Тар-Сурион. Вторая часть вещего сна сбылась в ту же ночь, что и первая.
Гордая Тельпериэн отвергла лучших мужей Нуменора не из каприза. А из любви к худшему — Азранараку. Главе Гильдии Морских Купцов, ведущему свой род не от Элроса. С ним она долгие годы делила ложе, и от него понесла дитя. Рождённое в тайне ото всех, кроме довереннейших служанок, в портовом городе Ниндамос.
— Какое имя мы дадим сыну? — спросил Азранарак Тельпериэн, когда та взяла младенца на руки.
— Пусть будет Элендилом, — ответила она. — Любящим звёзды, эльдар и Эленну!
Обычное имя для того, кому было предначертано провести жизнь, скрываясь. Один Элендил среди тысяч, алмаз в горе угля! Тельпериэн не собиралась признаваться в грехе отцу, не хотела заключать брак с Азранараком. Её тело желало мужа, но душа — скипетр. А став женой простолюдина, она потеряла бы право на власть.
Поэтому, едва забрезжил рассвет, за Элендилом приехал сын владыки Форостара — Вардамир. Тельпериэн давно договорилась с ним — пообещала место в Совете Скипетра в обмен на воспитание ребёнка.
Так, волей собственной матери, мальчик был оторван от родной семьи. Принужден считать себя не потомком королей, но частью иного нуменорского рода.
Теперь старики возвращаются к Ломиону, любимому внуку праведного короля.
Ломион вырос юношей благостным и тихим. Стройным, сероглазым и бледным лицом. Он никогда не перечил старшим, но всегда покорно внимал. А спроси его — так прекрасно разбирался в различных науках, на радость отцу и деду.
Он отлично знал историю и географию, читал все труды Румиля. Обожал «Речи Финрода и Андрет» — трактат о Падении Людей, и мог часами увлечённо разбирать его. Он в совершенстве владел квенья и синдарином, ибо с рождения слышал только их. Бегло цитировал «Лэ о Лейтиан», «Нарн и хин Хурин» и «Лэ о Падении Гондолина».
Охоту он не любил, не любил и соревнований. Вместо них, он развлекался наблюдением за ночным небом из башни Тар-Менельдура. Либо проводил вечера в обществе Мудрых с Тол-Эрессеа, извечных гостей его отца. И, находясь среди эльдар, он был от них почти неотличим. Разве что только кончиками ушей и невысоким ростом.
Да, Ломион выезжал из Нисимальдара лишь в Форостар. Но даже не видя его, королевский двор его заочно любил. Почитал не по годам мудрым, достойным наследником великих предков.
Но увы — чем дольше так продолжалось, тем сильнее тревожился праведный Тар-Сурион.
Он был восхищён острым умом внука, но страшно переживал. Молодой королевич отвергал свою человеческую природу! Стремился стать одним из эльдар, забыв о том, что он — смертный!
— Ты должен твёрдо запомнить, Ломион, — сказал он внуку однажды. — Да, ты ведёшь свой род от майар и квенди, но ты — из Младших Детей. Твой удел — другой. Ты можешь изучать высшие истины, перенимать мудрость своих старших сестёр и братьев. Но не пытайся стать одним из них, ибо никогда не станешь. Их путь пролегает в пределах Арды, а твой — уходит за них.
— То есть, мне суждено умереть? — спросил Ломион.
И когда дед кратко кивнул, воскликнул в горе:
— Ох, лучше бы я никогда не рождался на свет, раз покину его!
Тар-Суриона опечалил этот разговор. И он твёрдо решил забрать Ломиона в Арменелос и найти ему приятелей-людей. Показать внуку радости жизни, определённой ему.
Так он созвал в столицу сыновей крупных дворян — правителей областей и небольших городов. Поселил их во дворце, нанял им лучших учителей. И сам занялся их воспитанием, проверяя — какова молодая поросль нуменорского народа.
В их числе оказались и внуки владетеля Форостара — Ардамир и Элендил. Близнецы, не похожие друг на друга ни лицом, ни фигурой, ни нравом. Видя их, двор шептался:
— Как они могут быть братьями?
Но в те годы в Нуменоре ещё царил старый закон — оттого по дворцу не поползли сплети.
Элендил иногда слышал эти речи, и они врезались в его сердце, как кхандский кинжал. Ибо он знал, что он — незаконнорожденный. Незадолго до приезда в столицу, тайна происхождения раскрылась пред ним.
Ещё весной, Элендил верил — его ждёт блестящее будущее. Он умней, рассудительней брата, и потому наследует отцу. Получит место в Совете Скипетра и Форостар, когда придёт срок. Но приёмная мать перечеркнула честолюбивую мечту. Едва он заикнулся о своём желании, как услышал в ответ:
— Ты не получишь причитающегося Ардамиру, ибо ты Вардамиру не сын! Королевна Тельпериэн подбросила тебя нам, ищи у неё милостей!
С того признания, мир Элендила перевернулся. Вдруг выяснилось — он не имеет права на почитание, лишь на снисхождение. Дорога на вершину незаконнорожденному закрыта. Все его цели, таланты, умения, обратились в пыль.
В прах.
Живя в королевском дворце, он бродил по белокаменным покоям. Участвовал в церемониях, взирал на белое древо Нимлот. И сходил с ума, осознавая — всё это могло принадлежать ему. Не прими Тар-Алдарион закон, запрещающий браки вне династии.
Однажды летним вечером, Тар-Сурион пригласил юношей свои покои. Он долго беседовал с ними, сидя на высокой террасе. Узнавал их планы на жизнь, взгляды и мечты. На Западе переливался огнём закат, озаряя Менельтарму — великую и прекрасную священную гору.
Он говорил о многом. О людях и эльдар, о Даре Младшим Детям, о Второй Песни и Битве Битв. А под конец, как бы случайно, спросил:
— Так какая из ценностей, дорогие мои, по вашему мнению, наивысшая?
Юноши крепко задумались и не сразу решились дать ответы.
— Счастье, государь? — первым осмелился Ардамир.
— Счастье — животное чувство, друг, — возразил Ломион. — Если оно само по себе, а не следствие приобретения наивысшего дара. Я изберу мудрость, государь. Равную мудрости видевших свет Валинора.
Следом присоединились и остальные. Кто назвал щедрость, кто — доблесть, кто — преданность истине. Молчал один Элендил, не зная, что сказать.
— Слава, — промолвил он последним. — Ибо что есть жизнь, если ты прожил её и сгинул в пучине лет? Тело покрыла земля, а имя забылось потомками? Дай Создатель возможность, я бы избрал, чтоб моё имя сохранилось в веках, а память обо мне не смолкала бы до скончания мира.
— Но слава может быть и доброй, и дурной, — заспорил Ломион. — Слава Феанора и слава Эарендила различны.
— Я бы жаждал славу Маэдроса, — заявил Элендил. — Или славу Турина Турамбара, величайшего из героев.
Но он солгал. Слава была вторым, к чему тянулось его сердце.
Размышляя над ответом, Элендил понял: она лишь подлечит рану, но не исцелит её. Спасением станет власть. Право на скипетр Нуменора.
— О, Эру, — молился он в тот вечер. — Один король взывает к тебе, называя по имени. Но разве я — не король по рождению? В моих жилах — та же кровь, что и в жилах Ломиона. Молю тебя — смой мой позор. Верни мне доброе имя предков. Если моя мать станет королевой, сделай, чтобы я правил после неё.
Старики печалятся о несчастном короле, не внявшем вещему сну! Скорбят о тех, кто не замечает предупреждений валар!
Сколько Элендил пребывал во дворце, праведный Тар-Сурион не признал в нём внука. Его уши вняли ложному имени, пусть сердце и чуяло родную кровь.
Эру же услышал молитву юноши и сжалился над ним, видя слепоту деда. Раз путь к власти оказался закрыт, он решил разостлать перед ним путь к немеркнущей славе.
Несколько дней спустя, в Арменелос явился Азранарак. Он получил дозволение Тар-Суриона отплыть в Харад, стать послом Нуменора при местном короле. А заодно зашёл и в покои Тельпериэн, попросившей его об Элендиле.
— Его присутствие здесь мучит меня, — стенала она. — Чем сильней приближает его король, тем больше я страшусь, ибо он знает мою тайну. Молю — забери его с собой, увези в Ниндамос, а оттуда — за море, в Средиземье! А когда я получу скипетр, клянусь — вознесу его столь высоко, как ни одного мужа в Эленне!
Азранарак внял ей. И увёз Элендила из столицы, заявив Тар-Суриону так:
— Владыка Форостара наказал мне взять его сына в море. Он желает видеть его главой Гильдии морских купцов, а не наследником.
Прощаясь с Элендилом, его друзья едва ли не плакали. А Ломион — так взаправду разрыдался, не желая расставаться с лучшим из товарищей.
— Как ты будешь скитаться вдали от Нуменора, несчастный? — причитал он. — Разве не разорвётся твоё сердце от тоски по Дарованной Земле?
Но Элендил утешил королевича:
— Такова человеческая природа. Сам государь Тар-Сурион говорил — нас тянет к неизведанному, ибо такими мы созданы. Не печалься, друг! Я побываю в Хараде и вернусь, поведаю тебе о его чудесах!
И Ломион ждал.
А Элендил провёл на чужом берегу двадцать шесть долгих лет. Жил при дворе короля харадской страны Гирзаин с отцом-послом. Изучил местный язык, верования и обычаи.
Он не превозносил себя над харадрим, как прочие нуменорцы, но держался с ними на равных, а иногда и ниже. Он не чурался общаться с местными, восхищался великолепными дворцами и садами. Не хулил богов Манвенуша и Аврадаш, трепетал перед силой могучего мумака. Не кривился, проезжая по улицам, кишащим крысами. Не отворачивался брезгливо от нищих, просящих милостыню.
В Гирзаине, Южной Земле, Элендил овладел луком, мечом и булавой. Здесь — не символами власти, но оружием и защитой. За шестнадцать лет на страну не один раз нападали орки и кхандские орды. И с каждым годом их натиск становился яростней, а набеги — чаще.
— Как эти люди могут жить так ужасно, отец? — спросил он однажды Азранарака. — И при том оставаться несгибаемыми и гордыми, подобно закалённым клинкам? Бедняки умирают на улицах, пока король нежится в роскоши. Сгорают на жаре, пока богачи прохлаждаются в тенистых садах! Их тела слабы, их век — краток. Однако они мужественно сражаются с порождениями Моргота, и в их душах нет места страху!
— Не удивляйся, сын, — ответил Азранарак Элендилу. — Вспомни сказания о Древних Днях. До Войны Гнева наши предки жили так же — болели, страдали, гибли, противостоя злу. Увы, мы забыли, что блага Нуменора — великий дар валар! Мы воспринимаем, как должное, то, что заслужили для нас герои минувшей эпохи!
— Почему же праведный Тар-Сурион не напомнит людям о прошлом? — удивился Элендил. -Почему не снарядит войско для помощи Гирзаину, не обратит дар валар во благо иных народов? Разве мало в Нуменоре могучих юношей, способных держать булаву и меч? Или отношения наших стран ограничиваются торговлей?
Услышав его слова, Азранарак помрачнел.
— Потому, сын, — ответил он, — что король сам позабыл о нём. Уже сотни лет род Элроса глядит не на Восток — на Благословенный Запад!
Тут он внезапно замолчал, а потом тихо добавил:
— Ты теперь не мальчик, Элендил — ты можешь знать. Над Средиземьем расползается Тень. О ней давно шепчутся в Гирзаине, в Лотлориэне, в Серых Гаванях при дворе Гил-Галада… Твой предок, Тар-Алдарион, тоже знал об угрозе. Иначе бы он не провёл бессчётные годы вдали от дома, создавая укрепления и заключая союзы. Но его дочь, Тар-Анкалимэ, пошла против начинаний отца. Безумная в обиде ослепила и себя, и своих потомков!
— Какая тень, отец? — встревожился Элендил.
— Мудрые говорят, — промолвил Азранарак, — один из падших майа, прислужник Моргота. Не всех доставили в цепях в Валинор. И не все очистили сердца от зла, посеянного Врагом. Разве иному служили бы орки, тролли и языческие племена?
— Будет война? — Элендил заглянул в глаза отцу.
Азранарак вздохнул и положил руку ему на плечо.
— Мудрые говорят — будет, и скоро.
— Тогда клянусь, отец, — взор Элендила вспыхнул, — если мать вознесёт меня, как ни одного мужа в Эллене, я подготовлю людей к ней! Здесь, в Гирзаине, я узнаю Тень и научу нуменорцев, как ей противостать!
Азранарак печально рассмеялся.
— Боюсь, сынок, твои старания будут пустыми. Ты покинул королевский двор слишком юным. Ты не видел, насколько благородные нуменорцы стали изнежены, подлы и двуличны. Погляди хоть на меня и мать.
Но Элендил не внял его словам, ибо в юном сердце поселилась высокая цель. Бесправная жизнь обрела высший смысл, согласно воле Создателя. И даже жажда скипетра поблекла пред мечтой о спасении Нуменора.
На том старики оставляют Элендила в Средиземье, перековывать дух и тело, и возвращают сказание в белокаменный Арменелос.
В годы его удивительных странствий срок, отпущенный Тар-Суриону, истёк. Праведный король ощутил приближение старости. Но дух его пребывал в смятении — кому передать скипетр? По обычаю, он призвал ко двору Исильмо, но тот ответил ему отказом.
— Увы, мой король! — воскликнул он. — Сердце моей Синдевен чует — грядут тяжёлые времена. С Востока поднимается тёмная сила, жаждущая поглотить Арду. А я знаю — я слаб волей и телом, и не сумею оградить от неё Нуменор. Посему избавь меня, отец, от сей непосильной ноши.
Тар-Сурион с неохотой исполнил просьбу сына. Так после Исильмо наследником стал Ломион. Не изменившийся с ранних лет — покорный и тихий. Напоминавший эльда, или синда из Дориата — не короля людей.
Тар-Сурион тревожился ни на шутку. Мало того, что внук не принял участи смертных — он ещё и юн годами! Ни разу скипетр не брал в руки столь молодой государь, не окрепший разумом и душою. Но он положился на волю Эру и принялся приготовлять Ломиона. Если Создателю угодно его царствование — не проведёт ли он его чрез тьму грядущих лет?
И в одну ночь, когда он спал, утомившись от трудов, ему вновь предстало видение. Похожее на предыдущее, но иное. Та же столица, тот же дворцовый сад, те же два побега Нимлота. Но сейчас они стояли рядом, окрепнув и вытянувшись ввысь. А их стволы срослись у корней в единый ствол.
— Что же означает сей образ? — спросил Тар-Сурион сам себя.
А садовник ответил ему:
— Тот, кто перед великим бедствием прославит Королеву, станет Тар-Ломиону надёжнейшей из опор.
Тут Тар-Сурион пробудился. И, поразмыслив, счёл этот сон добрым знаком. Он запомнил указание садовника слово в слово, а наутро без страха назначил день коронации внука.
Надо ли говорить, как прекрасен был Арменелос в тот горький день! Весна украсила городские сады молодой травой и цветами. А девы-мастерицы сплели из них душистые гирлянды, обвили ими колоны белокаменных зданий, затянули весёлые песни. И Ломиону, едущему во дворец, казалось — он вдруг очутился в Многозвонном Валмаре, столице Бессмертных Земель.
В Тронном Зале его ждал праведный Тар-Сурион, королева Тар-Финдуилас, придворные дамы и высшая знать. Но увы — не в полном составе. Лишь несколько членов Совета Скипетра явились, чтобы присягнуть ему, и это насторожило Ломиона.
— Мои верные помощники! — Тар-Сурион начал речь. — Вы знаете — людской век краток, вот подошёл и мой срок. Я сделался стар, и, согласно обычаю, должен передать скипетр молодому королю. Но я не радуюсь — я лью слёзы. О, валар! Слишком молод король на сей раз! Потому я прошу вас, как друзей — наставляйте Тар-Ломиона. Будьте ему поддержкой, покуда он не познает все тонкости управления страной.
Но едва Тар-Сурион замолчал, за дверьми зала раздался шум. А следом они распахнулись, и в них въехал на конях десяток бойцов, держащих в руках обнажённые мечи. Это были отсутствовавшие на коронации дворяне, и в их главе — Тельпериэн.
— Остановись, отец! — воскликнула она, и в её голосе звенела сталь.
— Королевич Ломион — ещё юнец! — крикнул едущий рядом с ней Вардамир, новый владыка Форостара.
— Он почти не покидал дворца, — поддержал его владыка Хьярростара Карнеольвен. — Он изучал мир по пыльным свиткам! Как он сумеет править Эленной, не видев её в глаза?
— Я поручил моего внука советникам, — объяснил Тар-Сурион. — Они помогут ему обрести нужные знания.
— И научат его искусству войны? — рассмеялся посол Азранарак, недавно отозванный из Гирзаина. — Негоже дольше скрывать, государь — она скоро будет! В Средиземье сгущается Тьма, Харад атакуют орки, тролли и дикие племена. А в войну Нуменору нужен опытный и сильный правитель. Нуменору нужна Тар-Тельпериэн!
— Но моя дочь не может наследовать скипетр по закону! — стоял на своём Тар-Сурион. — Тар-Алдарион запретил незамужним править!
— Если так, то избери иного государя из Рода Элроса, — предложил Вардамир. — Только гляди, как бы твой выбор не вылился в усобицу между равными!
Тар-Сурион оглядел зал, не зная, как быть. Люди Тельпериэн держались стеной, Ломион дрожал. А собравшиеся дворяне, вняв бунтовщикам, наперебой закричали:
— Владыки правы — наследник слишком юн! А королевна проложила новые дороги, снаряжала экспедиции в Средиземье, много сделала для народа Эленны! Не желаем Тар-Ломиона, хотим Тар-Тельпериэн!
Лишь Элентир, владыка Андуниэ поддержал Тар-Суриона в этом неравном споре. Другие советники молчали, пристыженно отводя взгляды.
И, видя это, праведный король сдался.
— Уймитесь, будет по-вашему! — возгласил он. — Заместо Ломиона, я передам скипетр Тельпериэн! Но, раз избрали, то поклянитесь все служить ей, как один! А кто не желает, пусть объявит сейчас, дабы не случилось меж вами распри по моей смерти!
Тогда владыки и дворяне единогласно принесли присягу, кроме Элентира. И, скрепя сердце, Тар-Сурион оставил власть не внуку, а дочери. Во второй раз в истории передал Нуменор в женские руки.
Тар-Тельпериэн же первым указом возвела Азранарака в ранг главного советника — им он и оставался до дня кончины. А вторым повелела Элендилу снарядить экспедиции к Тёмным Землям и Вратам Утра.
Ибо теперь она ещё пуще боялась, что враги выведают у него позорную тайну. И готова была сжить сына со свету, лишь бы Элентир не низвергнул её во прах.
«О, людские пороки! — сокрушаются старики. — О, людская недальновидность! Отчего вы одолеваете даже великих, отчего ошибаются даже мудрейшие?»
Облекши властью дочь, праведный Тар-Сурион долго сокрушался и корил себя за неверное решение. Но — увы! Он уже не мог исправить содеянного.
Последние свои годы, он с супругой Тар-Финдуилас провёл на вилле Исильмо. Однако даже краса Нисимальдара, бледной тени садов Лориэна, не смогла прогнать предчувствие великой беды, одолевающее его.
— Весну Арды озарили две Светильни, — повторяла вещая Синдевен. — Не одной, но двоим, должно развеять восставший мрак! Воистину неразумен король — Тельперион и Лаурелин променял на Галатилион! Во тьме не различил огонёк свечи!
Когда же пришла пора королевской чете уйти за пределы Эа, они направились обратно в Арменелос в ладьях, вверх по течению Нундуинэ. В последнем пути их сопровождали Исильмо и Синдевен. А также Ломион, оплакивающий деда, ровно, как свой позор и потерянную власть.
— Утри слёзы и порадуйся за меня, — просил внука Тар-Сурион.
Но Ломион отвечал с болью в сердце:
— Как же мне радоваться, король, если вы скоро оставите меня? Если вас больше не будет, ваш дух унесётся, бросив бренную плоть?
Войдя же с дедом в семейный склеп, под священной Менельтармой, Ломион совсем опечалился. Потоки слёз застлали его ясный взор, и он не видел величия предков, будто дремавших на золотых ложах. Ибо сколько бы лет не минуло со дня смерти королей древности, тление не касалось их тел.
— Разве это — не знак любви Создателя к людям, внук? — спросил его Тар-Сурион. — Открою тебе -плоть и дух разлучаются временно. Однажды — говорят мудрецы — наши души вновь соединятся с телами, дабы петь с айнур Вторую Песнь.
Но Ломион только покачал головой.
— Мудрецы ошибаются, о король! Тела нашего рода нетленны, ибо в его жилах течёт кровь Лутиэн и Идриль.
— Но Старшие Дети тают с годами! — воскликнул в негодовании Тар-Сурион. — Да — они не уходят за пределы мира, но они прикованы к нему, точно цепью. И не ясно, что тяжелее — расстаться с Эа, или медленно растворяться, наблюдая смену эпох.
Говоря это, он дошёл до приготовленного ложа и возлёг на него, рядом с Тар-Финдуилас.
— Сейчас я дам тебе последние наставления, внук, — добавил он мягче. — Прошу — исполни их и пойми: от твоих решений зависит не только твоя судьба, но и судьба Нуменора. Оставь же мечты об участи эльдар, прими людской жребий. Выйди из прохладных покоев на улицы, в леса и поля. Погляди ближе на свой народ, научись у него, и начни отдавать ему себя. Води дружбу со Старшими Детьми, восхваляй валар, почитай закон, люби Создателя и трепещи перед ним. Не страшись испытаний, не прячься за чужие спины от ударов. Мудрость используй на благо, зло отвергай и распознавай в любой форме, ибо оно многолико. Внук! Стань не тем королём, кого Нуменор отверг, но тем, перед кем он с раскаяньем преклонится.
— Стану, о государь! — пообещал Ломион, глотая слёзы.
— И есть у меня ещё одна просьба, — промолвил Тар-Сурион тише. — Но пусть о сих словах не узнает ни одна живая душа. Сегодня, в час пред рассветом, Ирмо вновь послал мне вещий сон. В нём он явился сам, в великолепии валы. Он укорял меня — тебе, а не Тар-Тельпериэн следовало передать власть! И утешал, ибо Тар-Ломиону начертано стать вторым после Тар-Миниатура. А после он повторил пророчества твоей матери и добавил: «Помнишь ли ты? Тот, кто перед великим бедствием прославит Королеву, станет ему надёжнейшей из опор». Молю — прислушайся к мудрому совету и наблюдай! Кто в день, чёрный для Нуменора, восхвалит Тельпериэн, тот — твой первый помощник среди людей, тот не оставит тебя в испытаниях. Тот — Тельперион, свеча, второй росток Белого Древа… Тот — твой брат.
— Брат? — слова деда удивили Ломиона.
Но спросить его о большем он не успел. Тар-Финдуилс положила голову Тар-Суриону на плечо, и они оба…
Не умерли. А уснули до Второй Песни.
Так старики заканчивают жизнеописание Тар-Суриона. И добавляют: «Воистину, был он последним праведным королём!» Ибо, едва он покинул Арду, в Нуменоре проросло семя вражды.
Тар-Сурион вырвал её побег, но корни остались в людских сердцах. Недолго дворяне и Дом Элроса блюли присягу, данную Тар-Тельпериэн! Сменился год, и в Совете Скипетра вспыхнула распря. Как трещина, разделила она тронный зал на сторонников Элентира и «людей королевы».
И началась борьба. Вторые предлагали новые законы, первые — отвергали их. Недопустимо строить в Роменне военный флот, а Гильдии Оружейников — ковать боевые мечи! Преступно юношам стремиться служить в Хараде и Лонд Даэр, основывать поселения в Средиземье, плавать к южным материкам!
— Тар-Тельпериэн совершает грех! — возглашал в собраниях Элентир. — Она алчет земель, про̀клятых Эру! Она завезёт с них болезни, скверну и тлен!
— По просьбе праотцов, благословение Нуменора — в мире! — надрывался громче его Кирьяндил, владетель Митталамара. — Подняв оружие, мы, равные Старшим Детям, снизойдём до зверей, подобно варварам Юга! Не покоримся же прихоти безумной, узурпаторши и беззаконницы!
И устрашённый народ дрожал, внимая их речам. С трепетом взоры обращались на Запад — не сбираются ли над Валинором тучи гнева Манвэ? И «людям королевы» было тяжело противостать им, воззвать к разуму людей и объяснить — опасность грядёт не из Амана, но с Востока.
Но не одно мелкое дворянство и простой люд — Ломион тоже запутался в посеянных ими страхах. Его швыряло, как ладью в бурю. Он не знал, где берег, к которому править, кому довериться в клубке змей.
Элентир сулил ему скипетр, Тар-Тельпериэн грозил опалой. Отец и мать пребывали в Нисимальдаре, вдали от интриг дворца. Раньше он припал бы к коленям деда — но слишком далеко ушёл праведный Тар-Сурион! А его последнюю волю, Ломион был не в силах выполнить.
— Что мне делать, о мудрые? — в отчаянье спрашивал он эльдар с Тол-Эрессеа.
— Разве нет тебе наставника среди людей? — ответили те. — Мы откроем тебе устройство Арды, научим языку звёзд и исцелению от недугов, погрузим в тайны минувшего и грядущего. Но заботы Младших Детей — не наши заботы. У своих соплеменников — не у нас, проси совета.
Услышав их отказ, Ломион в отчаянье зарыдал.
— Солгали вы мне, король! — сокрушался он. — Нет, смерть — не дар, но проклятье! Изъят человек, точно колонна. И здание — семья, гильдия, город, наш бедный край, рушится, лишённое опоры! Ах, почему Эру не отмерял вам срок Элроса? Забрал вас, когда вы нужны Нуменору и мне? Нет во всей Арде другого, подобного вам!
Но, промолвив сии слова, Ломион вспомнил об Элендиле.
— Король любил его, — подумал он. — Меж юношей, он часто ставил его мне в пример. Но Эру, где ж он сейчас?! Тот, кто назвался мне другом и обещал поведать о чудесах Харада?
И Ломион взялся за поиски.
Он пересёк Нуменор от Ондосто до Ниндамоса. Наведался к старым знакомым, посетил дом Гильдии Морских Купцов. И там разузнал — его друг занесён в Южную Землю Солнца. Что значило — на обратном пути его корабль бросит якорь в гавани Тол-Умбар, гирзаинской столице.
Дрожащей рукой, Ломион начертал письмо. И, спустя месяц, Элендил уже вчитывался в неровные строчки.
«О, сын владыки Форостара! — гласили они. — Неужто ты забыл своего товарища, наследника королей? Как друг, прошу тебя, а как господин, приказываю — возвратись! Настали чёрные дни, и ты необходим мне».
Элендил не внял просьбе — он исполнил приказ. Ибо не по своему желанию — по прихоти матери, он столь долго скитался вдали от дома. Не раз, закончив с порученным, он всходил на палубу судна, плывущего в Нуменор. Но, прежде, нежели оно отчаливало, ему вручали новые распоряжения королевы.
Однако — если наследник нуждается в его помощи, не важнее ли это неизведанных материков?
Посему не минуло трёх лун, как Элендил сошёл на ниндамосскую пристань. Подставил лицо прохладному ветру, вдохнул воздух родной земли. Но уже не мальчик, не юноша, вернулся в Эленну, а зрелый муж. Повидавший Арду, изведавший её зло, тяготы и грехи.
Он зрел Ниндамос сквозь блеск златоглавого Тол-Умбара. Примечал незаметное раньше — тени в переулках, яд лести в речах соотечественников. Прохлада лета, прозрачная вода и тенистые рощи казались ему благословением после пустынь. Дороги, свободные от кровожадных зверей и разбойников — даром, после диких лесов Тёмных Земель.
Элендил распорядился не докладывать в Арменелос о его приезде. Он направил коня прямиком в Форостар, к башне Тар-Менельдура.
В то лето Ломион обосновался там. Наблюдал звёзды, пил вино, составлял путанные книги. Перу не описать, как он сиял, встречая долгожданного гостя.
— Ты здесь, мой друг! — заключил он Элендила в объятия. — Прошу — покажи мне радость удела людей! Ты знаешь сам: я рос среди эльдар, а наставлениям дедушки не внимал из юношеских глупости и упорства. Теперь же опасаюсь — приняв Скипетр, не пойму, как мне править народом.
— Охотно, королевич, — согласился Элендил не без умысла. — Но тогда и вы, как друг, помогите мне. Во дворце против меня плетут паутину козней. И, если я не разорву её, то буду услан обратно на Юг.
— Люди ли Элентира это делают? — Ломион помрачнел. — Если они, то как я воспротивлюсь поддерживающим меня?
— Я не открою имён, королевич, — ответил Элендил тихо. — Но поклянусь — из верных вам, там не замешан никто. Устройте мне встречу с Первым Советником и владыкой Форостара, моим отцом. А дальше доверимся им, так как недоброжелатель мой — среди «людей королевы».
Ломиона опечалила его просьба. Он не ожидал, что коварство столь глубоко угнездилось в сердцах нуменорцев. Но исполнил её так быстро, как мог.
В вечер, когда они с Элендилом объезжали окрестности башни, их нагнали Азранарак и Вардамир. Ломион учтиво придержал коня и поехал поодаль, но из любопытства наблюдал. И замечал — с каждым услышанным словом, его друг становится всё мрачней и печальней. Ровно, как и государственные мужи.
Но — увы, он так и не решился спросить, почему. Злой рок удержал его уста.
Старики повествуют — быстрее орлов Манве летели Азранарак и Вардамир обратно в Арменелос.
Они ворвались в покои Тар-Тельпериэн посреди ночи и разбудили её, требуя исполнить обещанное.
— Не вы ли клялись вознести Элендила над Нуменором?! — ярился Азранарак. — Отчего ж Скипетр — ваш, а сын продолжает скитаться на краю мира?!
— Ужель вы не доверяете ему? — догадался Вардамир. — Боитесь — он разгласит тайну, что свято хранил от Тар-Суриона, в Тол-Умбаре, на море и в Менельдуровой башне?
— Как не бояться?! — Тар-Тельпериэн заломила руки. — Едва он проболтается, я паду с вершины в глубочайшую бездну! Элентир восторжествует, покрыв моё имя позором, а лицемерный народ отвернётся и от меня, и от вас!
Но её стенания не поколебали решимость Азранарака и Вардамира.
— Раз он молчал до сих пор, — промолвил первый, — значит смолчит и впредь.
— Элендил решил посвятить жизнь служению Нуменору, — промолвил второй. — Неразумно гнать союзника, когда сужается кольцо врагов. Он — человек, но готов стать мечом в ваших руках!
И их уверенность чуть успокоила Тар-Тельпериэн.
— Ладно вы говорите, — усмехнулась она. — Только по жилам сего меча бежит моя кровь. И не столь его признания я боюсь, сколь иного. Вдруг, разум Элендила помутится от близости власти, а сердце возжаждет её? Зная себя, клянусь — в тот миг он поразит любого, кто встанет между ним и скипетром! Посему я приближу его к себе, но да служит он вдали от соблазна столицы.
Сменив гнев Тар-Тельпериэн на милость, Азранарак тотчас отправил гонца в Форостар. И Элендил возликовал, ибо окончились дни изгнания. Вместе с Ломионом они собрались в путь и отправились в Арменелос лесными тропами. Бегущими меж глубоких синих озёр, петляющими под сенью тёмных пихт.
В утро перед аудиенцией, Элендил поднялся на Менельтарму, священную гору. Один, ещё до восхода, в первых лучах зари. Три орла Манве встретили его там, грозно следя за ним. И, почтив священных стражей поклоном, он мысленно вознёс Эру молитву.
— О, Создатель! — ликовала его душа. — Сегодня мой позор будет смыт! Но не титулом наследника, а великими деяниями обрету я доброе имя. Я благодарю тебя, ибо ты ведёшь меня по правильному пути, среди тысячи ложных. Затмеваешь греховную жажду власти сияньем немеркнущей славы. Возьми же мою волю! Ибо сердце моё всё ещё сгорает от зависти к Ломиону, алча Скипетр. Пошли благодать и крепость, дабы я не мнил себя достойным стать королём!
Элендил закончил моление и спустился в пробуждающуюся столицу. Впервые за много лет вошёл во дворец, побродил по беломраморным покоям, хранящим образы былых лет. Когда же настал час аудиенции, его провели не в тронный зал — в спальню королевы. И там, вдали от посторонних глаз, он преклонился перед матерью и отцом.
— Ты хорошо проявил себя в экспедициях, — промолвила Тар-Тельпериэн властно. — Посему достоин задачи, что я на тебя возложу. Возвратись в Средиземье, став моими очами в странах Юга.
— Возглавь отряд для помощи Гирзаину, — пояснил Азранарак. — Собери его из добровольцев, что отправятся туда по желанию сердца, вопреки запрету королевы. В обмен же требуй у Аврад-махана(1) сведений от соглядатаев, коих он разослал в соседние земли. Так Нуменор будет знать о движении народов, разведает замыслы неведомого Врага.
От счастья, глаза Элендила заволокли слёзы. Эру вновь услышал его молитву, исполнил стремление поддержать стойких людей Юга.
Не откладывая, он в тот же день бросил клич. И к концу месяца собрал триста человек, включая старых приятелей — учеников Тар-Суриона. За тот же срок, Гильдия Морских Купцов снарядила для них корабль. Лёгкий, манёвренный, белоснежный, подобный судам мудрых с Тол-Эрессеа.
Когда Ломион узнал — друг скоро отбудет, его охватило отчаянье.
— Ты предал меня, вастак! — озлился он на Элендила. — Я помог тебе выбраться в Нуменор, исполнил твою просьбу! А ты бежишь, забыв о моей!
— Я не забыл, королевич, — ответил ему Элендил. — Расстояние испытывает дружбу, но не способно её разорвать. Из Гирзаина, я пришлю вам письма, приплыв на родину, навещу вас. А, если хотите — найду и место на борту. Где вы лучше узнаете людей, как не в их землях?
Услышав такой ответ, Ломион успокоился и смирился. Он ощутил в душе — где бы Элендил не оказался, он не оставит его. Среди трясины дворцовых интриг, отыскался клочок твёрдой земли.
— Я зачахну на землях, осквернённых Морготом, — отказался он. — Но каждый день буду просить Создателя ниспослать вам сил. Чувствую я — тяжело будет наблюдать страдание тем, кто его не изведал.
1) Иск. валарин "величественный государь", либо "государь, принадлежащий Аврадаш (Варде)". Не канон — чисто моя концепция "высокого харадского", частично произошедшего от валарина.
Сетуют старики: «Прав, прав оказался Ломион! Оставил Гирзаин неизгладимый след на душах сынов Нуменора!»
Отбывшим с Элендилом, суждено было стать создателями Великой Армии. Прославиться при Серых Гаванях, Сарнском Броде и Гвалто. Но страшную цену заплатили они за опыт — отдали благодать рождённых в Дарованной Земле.
Едва мудрый Аврад-махан принял отряд на службу, орочьи орды хлынули через горы Нарак-урид(1). Уже давно в Гирзаине не наступало весны, не омрачённой их кровавым набегом. Но на сей раз он был особо яростен, разрушителен и жесток.
— Селения восточных провинций разграблены, богоравный! — докладывали Аврад-махану гонцы. — Мужчины перебиты, женщины и скот уведены в леса!
Молва же шла быстрее орков, гоня население на запад. Бесчисленные толпы, повозки и стада заполнили дороги, ведущие к побережью.
— Коли решил мне служить, пусть твои люди оборонят их, — велел Аврад-махан Элендилу.
— Но не забудьте о цене — вестях, — напомнил тот в ответ.
И нуменорцы исполнили приказ южного владыки.
Общаясь с беженцами, они выучили местные языки. В долгих переходах закалили тела, привыкли к тяжести оружия и брони. Передвигаться пришлось пешком — слишком низкорослы и слабы были местные кони. А в первой стычке отряд едва не дрогнул, но Элендил подал пример, остановив бегство.
Размахивая булавой, он кинулся в гущу орков, повергая их, сокрушая кости и черепа.
— Не угасла ещё кровь Трёх Родов! — восхвалил он товарищей, когда враг отступил. — Предки за Кругами Мира гордятся, взирая на вас!
С того дня, гуляя по вечерам меж палаток, Элендил всё реже слышал жалобы на судьбу. Всё чаще у костров раздавались весёлые шутки, подсчёты, кто зарубил больше орков, торжественные песни в честь погибших в боях.
Но он замечал — ясные очи бойцов подёрнула пелена. Разум смирился с ужасами войны, но в сердцах пошатнулась вера в справедливость и милость Эру.
— Где Он? — шептались нуменорцы в душной южной ночи. — Где светлые валар? Как они дозволяют вершиться столь лютым бедствиям? Или лгут предания видевших Свет Валинора и айнур — жестоки? Или прокляты люди, не водящие дружбу с эльдар?
Примечал Элендил и иное.
Когда Аврад-махан, наконец, двинул к границе войска, он запоминал боевые построения, устройство лагеря, тактику, тайные средства. И лица людей, выдающихся меж прочих отвагой либо умом.
Так он сошёлся с Ибригнасом(2) — молодым мореходом, родичем короля. Хитрец, предложил он обратиться за помощью к лесным племенам и Пастырям Древ. Те быстро обнаружили тайные орочьи тропы, расставили смертоносные ловушки. И к сезону дождей набег был остановлен, возобновилась мирная жизнь.
Десять дней и ночей праздновал златоглавый Тол-Умбар. Рекою лилось вино, до рассвета не гасли огни.
Едва же настало одиннадцатое утро, Аврад-махан позвал во дворец Ибригнаса и Элендила.
— Вы стали мне опорой в тяжёлый час, — молвил он с золотого престола. — Просите, чего пожелаете!
— Я не желаю более уговора, махан, — ответил Элендил холодно. — Пусть соглядатаи наконец откроют — чья злая воля направила орков в пределы вашей страны? Ибо я вижу — в сей год они не обрушились на Междуречье и Кханд.
А Ибригнас простёрся ниц:
— Сокровища отдайте семьям погибших, богоравный! Мне же дозвольте отправиться в Эленну, ибо моя мать — из рода Соронто!
Выслушав их, Аврад-махан отослал слуг прочь.
— Воля Манвенуша — исполню я обе просьбы! — пообещал он.
И в его голосе звучала скорбь.
— Ты прозорлив, — поглядел он на Элендила. — Кажется мне порой — и в твоих жилах течёт кровь королей. Открою же обоим: в сей год орков направило падшее божество. Во сне, пред войной, явился мне белый демон, переливающийся языками огня. Ужасен был его взгляд и чарующи речи. «Служи Белькорошу и Унгвэ Лианти! — призывал он. — И я верну Гирзаину величие минувших эпох!» И грозил бедствиями, коли я не внемлю ему.
— «Белый демон», — повторил Элендил эхом. — Значит, сей майа предстал вам в личине эльда?
— Так вы зовёте их, — подтвердил Аврад-махан.
— Ужель, тот, кто строит козни, обнаружен?! — Элендил не верил удаче. — И затаился средь Старших Детей? Если так — да узнает король Гил-Галад! Да отошлёт его в цепях в благословенный Аман!
Но Аврад-махан остудил его пыл.
— Вначале разведай все замыслы Врага, — дал он совет. — Ибо поняв, что разоблачён, он спрячется надёжней. Я же, как обещал, дам тебе под начало соглядатаев из Кханда и Дальнего Юга. А, кроме того, с берегов реки, названной вами Андуин. Многие племена, служившие Тьме, обитают там. Неплохо бы основать град, дабы следить за ними вблизи.
— Увы, государь — закон Нуменора не позволит сего! — помрачнел Элендил. — Элентир связал мне руки!
— Тебе — но не Ибригнасу, — улыбнулся Аврад-махан. — По моей воле да возведёт он Эзель-анашкад(3), где вы станете гарнизоном!
И, с того дня, Ибригнас поселился среди нуменорцев под именем Телемнар. Но вскоре был прозван Кирьятур, владыка кораблей.
1) "Орлиные горы" на адунаике. Неканоническая горная цепь, лежащая на востоке Ближнего Харада. Названа так из-за многочисленных орлов, обитавших там.
2) Иск. валарин "серебряное пламя" — т.е. "Телемнар" на квенья, "Гимильзор" на адунаике.
3) Иск. валарин "зелёная крепость", от слов "эзель" — "зелёный" и "наксар" — "круг".
«Так был основан будущий Пеларгир, — вспоминают старики. — Жемчужина Нуменора, самоцвет Гирзаина!»
Ни разу прежде — и никогда после, Запад и Юг не сливались в столь дивном граде! Не звучали на улицах разом синдарин, адунаик и высокий харадский, не склоняли йаваннирэ ветви к прудам, пестрящим лотосами-инзилями.
Вместе харадрим и дунэдайн возводили белокаменные дома. Вместе гнали орочьи орды, несли Людям Тьмы блага и законы верующих в Эру и валар.
— Тулакасташ, защити нас! — взывали гирзаинцы к Тулкасу, ведя ладьи вверх по течению Андуина.
— О, Элберет! — воспевали нуменорцы Аврадаш (ибо вновь верили в её милость), возвращаясь невредимыми в гавань.
Словно на крыльях орлов, разлеталась слава Эзель-анашкада окрест. За Море её привозили бойцы, возвращавшиеся домой.
— Элендил — великий герой, подобный Турину и Туору! — говорили они родным, расстилая тончайшие ткани — дары Аврад-махана. Рассыпая золото и самоцветы, воскуряя душные благовония.
И юнцы, взбудораженные их рассказами и блеском сокровищ, с охотой бросали родимый край.
— Отпусти меня за море! — молили они матерей. — Ибо честь и слава сражаться рядом с ним!
Так Элентир проиграл бой. Не сумели сдержать людскую природу ни указы, ни запугивания, ни пламенные речи. Сотни, а вскоре и тысячи юношей, пересекали Белегаэр на белоснежных кораблях. Сходя на пристань Эзель-анашкада, они быстро становились воинами. Перенимали опыт старших товарищей, облачались в доспехи, сияющие серебром Тельпериона.
О, как грозно было войско, выстраивающееся для смотра на морском берегу! О, как гремело по рядам, вторя шуму прибоя:
— Слава полководцу Элендилу, величайшему из дунэдайн! — на синдарине.
— Слава Адунзагару, Мечу Запада! — на языке людей.
«Сколь верны мне эти юнцы! — терзался Элендил бессонными ночами. — Один приказ — и они завоют для меня Скипетр, подобно сторонникам моей матери!»
И тут же вскакивал с постели и распластывался на холодном полу, моля:
— Спаси! Изгони искушение, о, Единый!
В такие ночи нередко, борясь с соблазном, он усаживался за письмо к Ломиону.
«Пусть не король — но воля короля!» — лихорадил его коварный замысел.
Исполняя обещание, он старался, чтобы наследник увидел Средиземье его глазами. С упоением вчитывался в каждую строчку. Словно в палантире — творении искусника-Феанора, узрел пустыни, города, и сотни народов. Ощутил радость победы, горечь поражения и ярость битвы.
И, мало-помалу, ему удалось завоевать его мысли.
— Зачем я думал: великие дела в минувшем? — всё чаще спрашивал Ломион себя, отложив письмо. — Ныне вижу — они вершатся и в наш век! И что плохого видит Элентир в том, чтобы дунэдайн, подобно ваниар, защитили Средиземье от козней Тьмы?
Так, незаметно для себя, он последовал советам мудрых с Тол-Эрессеа и праведного Тар-Суриона. Отложил древние повести и страх смерти. Найдя наставника, обратился от эльдар к людям. Всё чаще высказывался он в Совете Скипетра в поддержку «людей королевы». Всё больше кораллов и жемчуга выделял на снаряжение кораблей для храбрецов, желающих присоединиться к «Адунзагарову войску».
Читая его ответы, Элендил усмехался.
Нет — (закон и воля Эру!), он не будет держать Скипетр. Но будет, подобно отцу, направлять руку, держащую его.
Приплывая в Нуменор, он исполнял другое обещание — водил Ломиона по городам и весям. Подговорив переодеваться простолюдинами, по примеру гирзаинских владык. Он любовался с ним медвежьей пляской, давил виноград в чанах, срезал золотые колосья, бродил по полям и лесам. Старался подольше держать его вдали от Глядящих на Запад, их главы — Элентира и шумной столицы. Дабы ничья речь не преломила его слов, как вода — луч света.
Наедине Элендил открывал Ломиону тайны. Вести, предназначенные для ушей первого советника и королевы. Доклады соглядатаев о паутине интриг, оплетающей Средиземье подобно сети Унголиант. О «белом демоне», сулящем вождям дары, и о вождях, принимающих их. О мудрецах, всё чаще закрывающих пред нуменорцами ворота селений. И вещающих:
— Ныне ясно — не с миром пришли моряне! Они готовились, дабы завоевать нас!
— Но как это случилось? — спрашивал Ломион.
И Элендил отвечал:
— Мы выиграли битву, но и проиграли её. Спасли от орков Гирзаин — но иные Люди Тьмы устрашились, увидев нас при оружии. И припали к «белому демону», ища защиты.
— Хитёр же враг! — воскликнул Ломион с болью. — Как быть нам, друг, если он обучит и вооружит сотни тысяч Людей Тьмы? Можем ли мы быть уверены, что, покорив Средиземье, не построит он флот и не направит к нашим берегам?
Но Элендил лишь холодно усмехнулся, проверяя — настал ли срок.
— Вы, кажется, преклонялись пред мудростью Элентира? — молвил он. — Возможно, он ответит вам?
— Элентир не покидал дворцовых садов, — покачал Ломион головой. — Не видел чёрных гор, не держал меча, не хоронил товарищей, не разил тварей Моргота! Прав был мой предок Тар-Алдарион, проклята Тар-Анкалимэ и все, презревшие его заветы! Прошу — поверь! Клянусь пред Единым — я исполню любой совет!
И Элендил понял — наследник в его власти.
— Один лишь совет я вам дам, королевич, — ответил он. — Поддержите меня. Когда послы короля Гил-Гилада явятся в белокаменный Арменелос, замолвите слово за начало войны.
«Ах, если бы они срослись в единый ствол, как Древа в вещем сне! — сокрушаются старики. — Тогда под силу было бы им изменить судьбу целого мира!»
В тысяча шестьсот тридцатый год Второй Эпохи, в день Эруханталэ, нолдорский корабль причалил в порту Роменны. Эльдар на борту говорили — их путь лежит в Благословенный Край. Однако прежде они желают видеть королеву людей.
В ту ночь Совет Скипетра не сомкнул глаз. И собрался не в покоях Тар-Тельпериэн — в саду, под сенью Нимлота. Явились все — владыки регионов, наследник и первый советника Азранарак, убелённый сединами.
А вместе с ним — и Элендил.
Как восхищён был Элендил нолдор! Он никогда не видел подобных эльдар! Не светлых созданий, не имевших пятна Искажения, но суровых и мрачных воинов, прошедших чрез множество битв.
Их явилось семеро, укутанных в серые плащи. И когда седьмой встал пред королевой и откинул капюшон, Элендил несказанно удивился. Ибо послом оказался не муж, а дева. Высокая и гордая, рыжеволосая, подобная пламени, скрытому в земной тверди.
— О, королева Дарованной Земли, — промолвила она громко. — Я — Финнэллах(1), дочь Карантира из Первого Дома нолдор. Под покровом ночи прибыла я к тебе, неся послание владыки Гил-Галада. Он просит: «Вспомяни старинный союз!» Ибо над Средиземьем вновь восстала Тень, грозя поработить Свободные Народы.
— Та ли эта Тень, о которой говорил почивший Аврад-махан? — спросила Тар-Тельпериэн. — Тот ли это «белый демон», что являлся вождям и князьям?
— Нам не ведомо, что происходит на Юге и в землях людей, — ответила пламенноокая дева. — Но имя этой Тени — Саурон.
— Слуга Моргота из древних писаний? — удивился Элентир. — Но, разве не покаялся он пред Королём Арды после Войны Гнева?
В ответ Финнэллах горько вздохнула.
— Увы. У кого зло глубоко укоренилось в душе, не способен познать раскаянья. Лишь сделать вид, дабы ввести в заблуждение мудрых. Ещё при Тар-Менельдуре, Саурон явился в город Эрегион, назвавшись Аннатаром, Хозяином Даров. И мой родич — Келебримбор, польстился на эти дары. Как воин жаждет прославиться в веках подвигом, так творец — произведением рук. Оттого он — искусный кузнец, стремился превзойти мастерство отца и деда.
— Но что же предложил ему Гортхаур? — недоумевал Кирьяндил, владетель Митталамара.
— Не ему одному — дому кузнецов Гвайт-и-Мирдайн, — ответила Финнэллах. — Саурон пообещал научить их, как выковать вещь, способную дать Арде исцеление и замедлить её увядание.
— Какую вещь? — спросил Азранарак.
— Кольца власти. Три — для эльфийских владык, семь — для королей гномов, а девять — для смертных витязей. Для людей.
Тут любопытство взяло и Элендила:
— Что даровали эти кольца, госпожа?
— Могущество, — ответила Финнэллах. — Силы, недоступные детям Эру и Ауле. Столь увлечён был Келебримбор сим великим замыслом, что презрел дурную славу Аннатара, предупреждения Нэрвен и мои мольбы. Понял опасность он лишь в тот миг, когда Саурон выковал последнее — тайное, Единое кольцо. Созданное не для Детей, но для духа — айну. И подчинил семь и девять своей чёрной воле.
— Он осквернил их, как Моргот — свет Луны и Солнца? — спросил Ломион.
— Он подчинил их, — повторила пламенноокая. — Отныне каждый, кто наденет те кольца, станет его рабом. На счастье, Келебримбор не дал ему участи в изготовлении трёх. А после попросил меня выкрасть их и спрятать в надёжном месте. Но остальные до сих пор в Эрегионе, и Саурон заберёт их при первой возможности, на горе гномам и людям.
— Потому Гил-Галад, владыка нолдор и просит нас о помощи? — вспылил Кирьяндил. — Спасать себя, ибо Первый Дом предал нас в руки Тьмы?
— Хороши Старшие Дети! — поддержал его Карнеольвен, владетель Хьярростара из «людей королевы». — Заставляют нас расплачиваться за их гордыню!
Им завторили и другие, из обоих лагерей. В саду поднялся шум. Но Тар-Тельпериэн встала, призвав всех к молчанию жестом.
— Содеянного не исправить, — промолвила она. — А решить, как быть дальше, нужно. Итак — вы просите о союзе военном? — обратилась она к Финнэллах.
— Если на то воля королевы, — ответила та.
— Воля королевы — воля её народа, — Тар-Тельпериэн обвела советников взглядом. — Моё сердце настаивает помочь вам. Но я должна узнать, какие это будет иметь последствия для страны. Что скажете, великие средь мужей Нуменора?
Повисло молчание. Каждый задумался глубоко и крепко. Ибо ни разу, с древних времён, не вставал пред сынами Эленны столь тяжёлый вопрос.
Первым нарушил его Вардамир.
— Наш народ непривычен к войне, — заявил он. — Многие погибнут, матери лишатся сыновей, дети — отцов, жёны — мужей. Но, если итог подарит нам новые владения в Средиземье, окупится пролитая кровь.
— Но Элрос просил Единого о долгой жизни и мире! — возразил Элентир. — Зачем же втаптывать в грязь дар!
— Да, госпожа, — поддакнул Кирьяндил. — Нуменор не живёт Средиземьем. Нуменор обращён к свету Валинора!
И разразился спор, не принёсший перевеса ни одной стороне. Ровное число выступало за военный союз и ровное — против, кроме Ломиона и Элендила.
— Трусы! — ярился Азранарак. — Ужели не понимаете? Арда — как плод: если начала гнить, то сгниёт целиком! Раз Средиземье погибнет, то его участь не минует и Нуменор!
— И откуда же первый советник возьмёт армию? — насмехался в ответ Элентир. — Да — в последние годы, часть знатных юношей, во главе с сыном Вардамира, занялась в Хараде разбоем! Но достаточно ли сего?
И от таких речей, в жилах Элендила вскипела кровь.
— Достаточно, королева! — выступил он вперёд. — Не из малого ли семени вырастает великий маллорн? Дайте мне время и возможность — и я дам армию Нуменору!
А следом за ним взял слово и Ломион.
— Владыка Митталамара утверждает — «Нуменор живём Валинором», — промолвил он. — Но разве это значит — бежать от Тьмы? Разве не войско ваниар одолело Моргота в Войне Гнева? Некогда наш предок — Эарендил, преодолел зачарованные моря, дабы просить о помощи валар. И, раз Манве не отказал, то и мы обязаны следовать примеру Короля Арды!
Так два их голоса — две песчинки, склонили одну из чаш весов. Определили судьбу Нуменора и исход Эрегионской войны.
Выслушав речь племянника, Тар-Тельпериэн улыбнулась.
— Если Элендил, сын владетеля Форостара, сможет создать непобедимую армию, Нуменор окажет вам помощь, — постановила она. — Раз даже наследник поддержал Новый союз — верно, на то воля Эру!
1) От родового имени "Финвэ" + "lhach" — "взметнувшееся пламя". В одном из Толкиновских черновиков это имя принадлежало Гил-Галаду. Но, раз оно ему больше не нужно, я решила позаимствовать его для моей ОЖП из Первого Дома.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу