Кошка среди голубей (джен)

Великобритания. Апрель 1922 г.

Тесей зашипел сквозь зубы, как обиженный кот, и, дёрнув головой, бросил полный подозрений взгляд за спину.

— А ты думал, я подую, и всё пройдёт?

— Это же просто царапина. Почему у меня пальцы немеют?

— На дюйм левее и твоя «царапина», Скамандер, отправила бы тебя к Моргане.

— Ш-ш-ш...

— Не дёргайся. Почти закончила.

— Я начинаю подозревать, что ты специально.

Сзади раздался выразительный смешок.

— Будто это сработает.

Неприятно-холодное ощущение, растекающееся вниз от левой лопатки по хребту к ногам, не утихало, но и не становилось невыносимым. Тесей прикусил нижнюю губу, чувствуя себя отвратительно беспомощным в руках целительницы. Он скосил глаза на соседнюю койку, где так же залечивал раны его коллега — Инклин. Тот со скучающим выражением лица буравил нежно-бирюзовую стену взглядом и слегка покачивал головой, точно представлял себя капитаном попавшего в шторм корабля, и бледная зеленца кожи была следствием морской болезни, а не принятого в плечо проклятия.

— Обычно ты следишь за тылами. — Сибилл бросила на поднос испачканные в зелье и крови бинты, следом туда же опустилась пустая склянка, на дне которой поблёскивали чёрные капли, и металлический прибор, название которого было Тесею неизвестно. Целительница мягко хлопнула его по плечу и протянула рубашку. Края прорехи на спине, ровной, точно оставленной портяняжными ножницами, побагровели от засохшей крови.

— Репаро!

Палочка в руке казалась тяжёлой, как троллья дубина — от усталости, вероятно, — но чары вышли с первого раза и, приободрившись, вторым заклинанием Тесей свёл пятна. Теперь о заварушке двухчасовой давности напоминал только блуждавший у лопаток холодок и новый шрам. Впрочем, его Тесей тоже скоро сведёт.

— Замешкался, — коротко бросил он, застёгивая пуговицы. Глазами поискав жилет и пиджак, он нашёл их сложенными на кушетке. Их тоже пришлось латать магией.

— Ясно, — мрачно отозвалась Сибилл, споласкивающая руки в миске с зеленоватым раствором, от которого в воздух поднимался приятный запах. Что-то похожее на мяту и шалфей. Промокнув руки салфеткой, целительница обогнула Тесея, подходя к Инклину.

— Позволите? — мягко попросила она и, дождавшись утвердительного кивка, заглянула аврору в рот, подсвечивая себе палочкой.

Тесей встряхнул и критически осмотрел пальто, применив и на нём набор ремонтных чар, но надевать не стал, сложил пополам, оставив на сгибе локтя. Он повертел головой, разминая шею, оглядываясь по сторонам. Интерьер палаты Элфиаса Бербиджа он давно запомнил так, что мог ориентироваться здесь с закрытыми глазами. Сам он становился пациентом в этих стенах реже, чем можно было предположить — всё-таки профессия аврора сопряжена с немалыми рисками. А вот менее удачливых коллег старался навещать — поделиться вестями с работы и послушать неизменные жалобы на слишком увлечённых целителей, не желавших понимать, насколько тяжело защитнику правопорядка лежать в койке, разглядывать хрустальные шары под потолком и принимать по часам зелья.

Впрочем, мнение второй стороны Тесей тоже выслушивал не раз.

— Боюсь, мистер Инклин, — Тесей обернулся через плечо. Ему был виден только светлый затылок, но выражение лица Сибилл можно было представить даже без Легилименции, просто взглянув на второго целителя, — вам придётся ненадолго у нас задержаться. Вы можете написать дочери, я отправлю сову сегодня же. Часы посещения с девяти до десяти.

Тесей обернулся уже полностью, чтобы сказать что-нибудь ободряющее.

— Как насчёт сливочного пива? Ты, я, Уиллоу — здесь. Скажем, послезавтра. Отметим наш успех и твою скорую выписку. Уверен, — при этих словах он подмигнул Сибилл, — мисс Спенсер не будет против.

Второй целитель, с напряжённым видом уткнувшийся в записную книжку, поймал за кончик пегое самопишущее перо и навострил уши. Совсем юный, только-только после Хогвартса, он старательно отращивал должные придать его облику солидности усы, а ещё очень переживал из-за первой практики в Мунго и грядущего экзамена по магическим инфекционным заболеваниям.

Тесей чуть вскинул подбородок в лёгком кивке, давая понять, что, пусть в этой палате главенствует Сибилл, стажёр не будет обделён вниманием. В конце концов, что три бутылки сливочного пива, что четыре, лишь бы Инклин на ноги встал.

— Что ж, почему бы и нет. — Сибилл легко повела плечом и добродушно улыбнулась. Только глаза у неё остались такими же холодными, а взгляд — пронизывающим до костей. — Не будете возражать, если я присоединюсь?

— Нет, конечно! — На бледном и всё ещё зеленоватом лице Инклина проявился весёлый румянец. Перспектива быть объектом пристального внимания целителей уже не так вгоняла его в тоску и страшила. — Где моя палочка?

Здоровой рукой Инклин нащупал покоящуюся в шлевке у пояса палочку и наколдовал бумагу. Целитель-стажёр тут же предложил ему своё перо.

— Отдыхай, — искренне пожелал Тесей, снимая шляпу со стула.

— Бывай, Скамандер, — уже заметно бодрее отозвался Инклин, вдруг касаясь двумя пальцами, меж которых держал перо, лба немного выше бровей. Тесей замер в растерянности, а потом повторил этот жест. Уверенней и правильней, точно подсказала мышечная память.

Он вышел в пустующий коридор, прикрыл глаза. В воздухе пахло лимоном, шалфеем и лилиями. Последними оттого, что гирлянды с прошедшей недавно Пасхи всё не спешили убирать. Должно быть, администрация больницы решила, что яркие цвета благотворно скажутся на атмосфере и самочувствии пациентов. Но у Тесея от сильного запаха вскоре закололо в висках и захотелось настежь распахнуть окно. Или воспользоваться чарами, отлично боровшимися с табачным дымом.

— Что там всё-таки произошло?

Погружённый слишком глубоко в себя, Тесей не услышал, как едва скрипнула дверь, и не почувствовал чужое присутствие. Он открыл глаза. Сибилл стояла, держа в руках поднос, и тот, в каплях вязкого чёрного зелья и крови с бинтов, приковывал взгляд.

— Империус, как мы и подозревали.

— Ты подозревал, — зачем-то поправила Сибилл.

— Хм, да. — Тесей моргнул и с усилием отвёл взгляд от подноса. Целительница освободила руку и наколдовала простую салфетку. Теперь в её руках был будто макет гор, где пиками служили высокие горлышки пустых флаконов, а хребтом — металлический инструмент. — Подозреваемый оказал сопротивление при аресте, использовал заложника, как живой щит...

Он замолчал, двумя пальцами потерев переносицу. Моргана, каким же уставшим он себя чувствовал! А ведь на остаток вечера ещё столько планов, хоть проси угостить бодрящим зельем. Или, на худой конец, можно разжиться в кафетерии очень крепким чёрным чаем.

— Я могу заглянуть к Мэдли? Он ведь где-то на этом этаже, верно?

— В палате Гекаты Тики. — Сибилл сделала шаг, затем второй, приглашая следовать за собой. Стук её низких каблуков эхом разносился по коридору. Ожившая статуэтка кролика на одном из подоконников при их приближении навострила уши, повела носом и прытко спряталась за корзинкой лилий.

Оставив накрытый поднос висеть в воздухе, Сибилл постучала в дверь палаты и, нажав на ручку, приоткрыла и заглянула внутрь, позвав кого-то.

— Только быстро, — пробурчал явно недовольный голос, и дверь открылась полностью.

В палате было светло, как днём, благодаря хрустальным шарам, гроздьями винограда свисавшим с потолка. Плотные зелёные ширмы делили всё обширное пространство на секции; большинство сейчас никто не занимал. Идеально заправленные кровати точно манили уставшего человека прилечь и отдохнуть, но Тесею было здесь слишком неуютно и тоскливо. Стоящие аккуратными треугольниками подушки складывались в прореженный ряд акульих зубов.

— Тереза Пратт, — представилась сухощавая немолодая целительница. Светлые зелёные глаза осуждающе сверкнули за толстыми стёклами очков. Она была недовольна, но не самим визитом, а тем, что её отвлекли от пациента.

— Тесей Скамандер. Как состояние мистера Мэдли?

Тесей верно определил нужную ему секцию, бывшую ближайшей к выходу, и теперь буравил ширму взглядом. Напряжение сковало плечи, и усилилось неприятное ощущение холода у лопаток. Любопытство не давало отвести взгляд от плотной зелёной ткани, точно в любой момент занавес распахнётся и мистер Мэдли — совершенно здоровый и полный сил — ответит на все вопросы.

— Стабильное. Пока ещё рано давать прогнозы, необходимо дождаться утра и провести ряд тестов, дать оценку влияния Империуса на высшие психические функции… Вы один из освободивших мистера Мэдли авроров, да? Сколько он находился под контролем?

— Около месяца, — ответил Тесей. Ком стал в горле, на языке почудился кислый травяной привкус. Липкое чувство страха усилилось, и оно принадлежало не Тесею. Не полностью, по крайней мере. Он вдохнул и медленно выдохнул, поймал направленный точно на него взгляд Сибилл.

— Нехорошо, — покачала головой Тереза Пратт. — Но, как я уже сказала, рано давать прогнозы.

— Я буду признателен, если вы пришлёте мне сову, как только проведёте тесты.

— Хорошо. А сейчас я бы хотела…

— Конечно. Не буду вас отвлекать.

Оказавшись вновь в коридоре, Тесей понял, что ему совсем не стало легче. Усталость, банальная усталасть. Долгая слежка, пока они не собрали доказательства, подготовка к операции, она сама… Но кое-что пошло не по плану, и они с Инклином не отделались только «рабочими» шрамами от разлетевшихся вдребезги ламп и чайных чашек.

И ещё Визенгамоту не придётся собираться в полном составе…

— Угостить тебя чаем? — тихо спросила Сибилл, когда они вышли на широкую лестницу. В тяжёлых рамах клевали носами портреты знаменитых целителей, нарушая вечернюю тишину сопением и храпом, усиленным эхом. И всё же это было лучше, чем выслушивать разнообразные диагнозы — а Тесей точно знал, что не страдает никаким насланным ибадоциклитом, которым его страшил целитель родом из тринадцатого, судя по бронзовой табличке, века, — поэтому разговор вёлся шёпотом.

— Мы с Амандой условились встретиться в «Дырявом котле», — сказал Тесей. Ладонью он придерживался за гладкие перила, приятно холодившие кожу. — Не хочу заставлять её ждать.

— И ломать голову над отчётом в одиночестве, — с усмешкой добавила Сибилл.

— Верно.

Целительница остановилась на последней ступеньке главной лестницы. Тесей сделал шаг к ведшим в холл высоким двухстворчатым дверям.

— Пригляди за Инклином. — Рука его уже лежала на ручке, когда он обернулся. Уголки губ чуть дрогнули вверх. Мало кто знал, что именно это и есть искренняя улыбка в исполнении Тесея Скамандера. Вовсе не те десятки видов улыбок и ухмылок, что он, как перчатки, менял от повода к поводу, выбирая с тщательностью и расчётом, с которым не каждая леди подбирает помаду в тон платья. — У него тяжёлый характер.

— Я буду убедительней святой Этельбурги, — хитро прищурившись, пообещала Сибилл. — Сам знаешь.

Тесей знал, конечно. Как никто другой, Сибилл умела находить подход к аврорам. На ум приходило сравнение с заклинательницей змей или дрессировщицей. Пожалуй, второе определение, при всей своей неоднозначности и лёгкой тревожности, возникающей щекоткой у шеи, подходило больше всего. Тесей не раз наблюдал, как мама убеждала гиппогрифов довериться ей; и как нарезал круги вокруг всевозможных тварей младший брат, успокаивая и привязывая к себе мягкой силой.

Миновав полупустой холл, в котором за стойкой украдкой зевала дежурная привет-ведьма, Тесей вышел в ночной Лондон и впервые за несколько часов вдохнул полной грудью. Морозный, и близко не пахнущий весной воздух уколол лёгкие и горло, защекотал нос. Мимо, кутаясь в пальто и нахлобучив шляпы на самые уши, шли магглы, не обращавшие никакого внимания на грязные витрины и крайне несимпатичный манекен в будто сшитой из картофельного мешка хламиде в центре одной из них. Только какой-то мужчина в щегольской шляпе с пером сказал своему столь же импозантному спутнику, глядя на закрытые двери: «Вечно у них закрыто. А ведь хорошее место простаивает. Нужно подумать об этом. Что скажешь, Генри?»

Маггл забудет о своих планах как только пройдёт ещё ярд дальше по улице.

Вечерний город — и близко не такой нарядный, как скрытая в самом его центре больница для волшебников — мигал огнями уличных светильников, фарами редких автомобилей и фонарями кэбов; шумел множеством голосов, каждому из которых свой особый шарм придавал акцент.

— Каковы подлецы! — возмутился молодой человек, читавший вместе с приятелем вечерний «Дейли телеграф», прислонившись к стене дома. Перебрасывая горячий жареный каштан с ладони на ладонь, он перешёл на родной язык, что-то с революционной пылкостью объясняя меланхолично клевавшему носом товарищу.

Тесей ускорил шаг. Он хотел завернуть в переулок и аппарировать, но парочка с газетой спутала планы. Проходя мимо лавки, где, помимо прессы, можно было купить рыбу с чипсами (еду заворачивали в старые выпуски), он мазнул взглядом по заголовкам и понимающе хмыкнул. Что ж, пока магглы продолжали со смешанными чувствами взирать на новую силу, занявшую собой одну шестую земной суши, маги уже обменялись визитами вежливости. «Мы не вмешиваемся», — из года в год повторял Эвермонд, и кое-кто не без оснований поговаривал, что этот срок в министерском кресле станет для него последним.

В переулке к стене теснились пустые деревянные ящики. Приколотая к одному из них записка в ультимативной форме требовала освободить проход, иначе придётся иметь дело с неким «мистером Пью».

Тесею не было дела до чужих склок, но ящики служили отличной ширмой, и он аппарировал, едва ступив в глубокую тень.

* * *

В «Дырявом котле» было шумно, многолюдно и накурено. Клубы дыма под потолком складывались в причудливые фигуры и гонялись друг за другом меж балок и свечей в люстре. На радость посетителям, двухголовый дракон настиг убегавшую от него, поджав скорпионий хвост, мантикору и, разинув пасть, схлестнулся бы с той в яростной битве, но развеялся сизыми лоскутами вместе с жертвой.

Не снимая шляпу и слегка пригнув голову, Тесей скользил между рядами столов, ловко огибая посетителей, не задевая и краем пальто. Щипало глаза, и, несмотря на то, что бармен регулярно освежал воздух, от запаха табака некуда было деться. Тесей слишком хорошо его помнил.

— Как там Инклин? — спросила Аманда, едва Тесей подошёл. Угловой столик наполовину скрывало чучело здоровенного тролля. Вместо дубины из цельного ствола дуба в лапищах тот держал доску, на которой мелом писали результаты турнира по квиддичу. Пока что лидировали «Сканторпские стрелы».

— Поваляется немного под присмотром целителей. Пообещал ему пиво, — ответил Тесей, присаживаясь. У столика тут же возник лопоухий домовой эльф в повязанном на манер тоги замызганном полотенце. Приняв заказ, он с хлопком испарился, и перед уставшими аврорами возникли до краёв наполненные кружки. — Что Селвин?

Глоток сладковатого пива не снял напряжение. Мысли о газетном заголовке, короткая прогулка по Лондону лишь ненадолго отвлекли Тесея от холода под лопаткой, развеяли сгущающиеся тучи. Или ему только казалось, что они сгущаются.

— Весьма загадочен, как всегда. — Подперев подбородок ладонью, Аманда едва пригубила своё пиво. Под слегка покрасневшими глазами залегли тени, заметные даже в полумраке бара. Уставшая и измученная, как абраксанская кобыла после трансатлантического перелёта, она меж тем была довольна. — Выложила ему всё в подробностях: кто, как, что произошло. Поди тебя дожидается для важного разговора.

— А?.. — открыл только рот Тесей, но Аманда опередила:

— Высказала осторожное предположение, что это всё-таки была я.

Губы сжались в тонкую линию. Тесей чуть склонил голову к груди, глядя внимательно, вопросительно, но без укора. Разве что самую малость.

— Пыль стояла столбом. — Пожала плечами Аманда. Бросив взгляд по сторонам и убедившись, что волшебников вокруг больше интересуют дружеские разговоры и очередной раунд битвы дымовых фигур, она подалась вперёд, заговорив на тон тише: — Мы и сами точно не знаем, кто это сделал. Но тебе нельзя брать вину на себя.

Тесей выразительно вздохнул и покачал головой, всем собой показывая, что он думает о мотивах Аманды. Зерна правды её слова не лишены, но вовсе не нужно было подставляться самой.

— Я и не собирался. — Тесей тоже подался вперёд, опираясь локтями о столешницу. Теперь они выглядели как какие-нибудь заговорщики. Впрочем, в «Дырявом котле» публика была весьма разношёрстной и ко всему привычной. — Мы действовали строго в рамках приказа. И жизнь мистера Мэдли была в приоритете. Если кто-то из журналистов «Пророка» начнёт задавать вопросы, подчёркивай это.

Аманда спрятала усмешку за зевком.

— Вот поэтому главенство в Аврорате и переходит к тебе. Общение с журналистами, всей министерской верхушкой, этими кабинетскими крысами… Одним словом — болото. Тьфу! Но ты им нравишься, тебе никто палки в колёса вставлять не будет. А значит, и нам.

Тесей сохранил каменное выражение лица.

— Отправляйся лучше домой, а не в Министерство. Сам со всем разберусь. — Он так и не допил пиво и, положив на стол плату за двоих, встал. — А тебе нужно отдохнуть за выходные.

— Будто тебе не нужно, — фыркнула Аманда, отодвигая свой стул. — И поспать, и чудовище своё покормить.

— Вряд ли мы с Селвином и Ледбеттер до утра будем сочинять пресс-релиз.

Про себя Тесей подумал, что не прийти домой на ночь он может по какой-нибудь ещё причине. В последние два месяца, постепенно передавая полномочия в руки преемника, Селвин взял за правило предаваться воспоминаниям по вечерам. Тесея это больше раздражало, чем настраивало на необходимый лад.

— Кстати, как брат? — неожиданно спросила Аманда, когда они вышли на улицу. После табачного тепла бара пахнущий сыростью городской воздух казался особенно холодным. И очень тяжёлым. Всё равно что пытаться дышать под водой.

— Неделю назад писал, что задержится в Судане. — Тесей задрал голову. Небо было серым и отливало тусклым серебром, отражая свет города. Взбреди Тесею в голову взобраться на шпиль Биг-Бена — он и оттуда не увидит звёзд. Совсем не та погода.

А в Судане, должно быть, небо чёрное, бархатное и высокое. И звёзды на нём сияют бриллиантовой крошкой. Только холод в пустыне ночью собачий.

— Скучно без него.

— Так вы общаетесь? — искренне удивился Тесей. Он мало что знал о знакомствах Ньюта, но удивился тому, что не знал таких подробностей про Аманду.

Та коротко засмеялась.

— Мы с одним его коллегой играем в любительской команде по квиддичу. Чрезвычайно болтливый малый, а твой брат у них, считай, главный поставщик поводов для сплетен. Ты знал, что Ньют участвовал в русалочьих скачках на кельпи?

— Да, что-то такое припоминаю, — протянул Тесей, очень надеясь, что это не более, чем слух.

— Как вернётся, ты ему привет передавай, — махнула рукой Аманда, направляясь к переулку. — До скорого.

Тесей подождал минуту и завернул в тот же самый переулок.

* * *

В столь поздний час в Министерстве стояла такая тишина, что Тесею подумалось: если закрыть глаза и расслабиться, то за биением собственного сердца можно расслышать, как тремя уровнями выше дребезжат печатные станки, выплёвывая за листом лист, что утром сошьют в аккуратные брошюры.

Дежурный вытянулся при приближении Тесея, не требуя удостоверение.

В пустом Атриуме эхом разносился каждый звук, даже скрип пера, когда дежурный вписывал в кроссворд очередное отгаданное слово. Нажав на кнопку вызова лифта, Тесей прислонился плечом к стене, следя за перемещением стрелки по указателю этажей.

Раньше тишина, опускающаяся на Министерство, стоило часам возвестить об окончании рабочего дня, настораживала. На войне Тесей привык к шуму: ведущим напряжённую или, наоборот, дружескую беседу голосам, свисту пробивающегося меж оконных щелей ветра, надтреснутому пению из старого граммофона, что прерывалось шуршанием иглы по пластинке. Но не за каждую привычку стоит держаться и, бросив в камин последнюю свою сигарету, туда же он швырнул всё остальное. Иногда перед сном, предаваясь воспоминаниям, как случается с каждым человеком, Тесей удовлетворённо кивал сам себе и клал палочку не под подушку, а на прикроватную тумбочку.

На втором уровне его поприветствовал дежурный аврор, державший в руках полную кружку столь крепкого дымящегося кофе, что один только запах бодрил лучше любого зелья.

— Вечера, Скамандер. — Навстречу по коридору шла Мелисса Ледбеттер в эффектной серебристо-зелёной мантии, точно её обладательница собралась если не на великосветский приём, то в оперу.

— Вечера. Превосходно выглядишь, — заметил Тесей, останавливая взгляд на жемчужной серёжке в правом ухе Ледбеттер. В глаза их специалиста по связям с общественностью он старался не смотреть, и это было взаимно.

— Да и ты неплохо для беглеца из Мунго, — фыркнула Ледбеттер, и по её тону Тесей понял две вещи. Во-первых, у ведьмы сегодня был трудный день, во-вторых, сложностей с завтрашним сообщением для «Ежедневного пророка» и иных публикующих криминальную хронику изданий не возникло. Косвенным подтверждением второго вывода служил помощник Ледбеттер, тенью следовавший за начальницей, как домовой эльф за хозяином.

— Храни Парацельс умелые руки тамошних целителей.

— Селвин у себя, если ты хотел его видеть, — сказала Ледбеттер, помахала рукой, прощаясь, и коротко кивнула застывшему, точно зачарованному Петрификус Тоталусом, помощнику. Тесей ещё успел услышать «это должно быть на столе Каффа до утра», прежде чем парочка скрылась в подъехавшем лифте.

В последние месяцы Тесею всё чаще приходилось лично общаться с Мелиссой, и в душе крепли ростки подозрений — что, если она тоже владеет легилименцией? Или же нужно успокоить паранойю, оставить сомнения и признать, что есть люди, тонко чувствующие других людей безо всякой магии?

Он постучал в дверь кабинета и вошел, не дожидаясь приглашения. Селвин поднял голову от бумаг, что складывал в папку, и кивнул. Тесей бросил взгляд по сторонам, убеждаясь, что никого кроме них двоих в кабинете нет, и по обыкновению занял место справа от двери, прислоняясь к стене.

— Хорошая работа, Тесей. — Селвин захлопнул папку. Номера, написанного на обложке, с такого расстояния было не различить, но и не к чему. Тесей не просто догадывался, он точно знал, чьё это дело.

— Благодарю, сэр, — отчеканил Тесей, ожидая дальнейшего витка разговора. Он заметил слегка отодвинутое кресло у рабочего стола — должно быть, там сидела Ледбеттер — и ещё не вымытую пару чашек. Та, что стояла ближе к креслу, была пуста, а вот Селвин к своей почти не притрагивался. Пахло ягодным чаем, который Селвин не любил, но к которому, возможно, питала страсть его собеседница. Этот факт необходимо запомнить. Ледбеттер любила внимание к своей персоне.

— Уиллоу предоставила очень подробный, хоть и наскоро написанный отчёт. Но кое-что мне не ясно, и не будет ясно Трэверсу и Визенгамоту. — Селвин обошёл стол кругом и сел, сложив руки поверх полированного дерева. Взглядом он пригласил Тесея присоединиться, и тот подошёл, но занимать пустое кресло не стал. Только сжал пальцы на спинке. — Каковы мотивы?

— Власть. Мистер Мариус Бейли, сорок шесть, клерк в Отделе магического транспорта. Не женат. — Тесей перечислял короткие факты из тонкого личного дела Бейли. — Три неудовлетворённые просьбы о переводе в Аврорат. Причина — низкие результаты тестов. Очевидно, Бейли не был согласен с решениями комиссии.

— Неподчинение правилам редко кого доводит до добра. — Селвин чуть подался вперёд, внимательно слушая. Тесею он напоминал профессора, который ищет, за что бы зацепиться в ответе ученика и снизить оценку, да ещё мимоходом отчитать за неподобающее поведение.

— Мистер Чарльз Мэдли. Жертва. Член Высшей экзаменационной комиссии. Из этого следует, что целью преступника было получить долгожданный перевод.

— Но где же мотив «власти»? Пока что я вижу только желание продвинуться по карьерной лестнице.

Мышцы напряглись, и тут же вернулся холод под лопаткой. Тесей постарался расслабиться, зная, к чему клонит Селвин.

— Он трижды просил перевод в Аврорат и все три раза получил отказ от одного из самых престижных подразделений Министерства. Настойчивость, неудовлетворённость, желание показать, что он недооценён на своём месте работы. Наверняка Бейли не раз фантазировал, как получит аврорский жетон, как ему будут завидовать коллеги. Он хотел…

— ...власти, — кивнув, закончил Селвин. Тесей не расслабился, ожидая новых тестовых вопросов. А это была проверка, несомненно. — Империус — сложное проклятие. Как несколько раз заваливший экзамен волшебник мог справиться с ним?

— Тренировка. И сила желания. Мы могли бы узнать наверняка, но…

— Мариус Бейли мёртв. — Селвин постучал пальцами по папке. — Визенгамот может затребовать Приори Инкантатем.

— Они имеют на это право, — согласился Тесей. Ни у него, ни у Аманды и Инклина не было разрешения на применение Убивающего проклятия. Он знал, о чём думал Селвин: из всех троих наибольший шанс поразить цель сквозь пелену дыма и пыли был у Тесея.

— Это ведь не ты, Тесей? — спросил Селвин. Это была не угроза, не предупреждение, а забота. Отеческая, как тому казалось.

— Не я, — бесстрастно отозвался Тесей, точно и не заметив, как изменился голос начальника.

— Хорошо, если так.

Селвин откинулся в кресле. Он молчал некоторое время, и Тесей терпеливо ждал, в уме перебирая дела на выходные. Он собирался заглянуть в родной дом, дать Трише размять лапы и погоняться за птицами, проведать временно оставшихся на диком выгуле гиппогрифов (о, знали бы в Отделе магических популяций!), пока мама гостила у сестры в Италии. Было бы неплохо полистать пару дел. И написать ещё одно письмо брату.

— Можешь идти. Приятных выходных.

— И вам, сэр.

Тесей коротко кивнул на прощание и покинул кабинет.

В понедельник Лондон накрыл настоящий ураган, пробудивший город в шесть утра мощными ударами по черепице и оконным стёклам. Ветер парусами надувал тенты, едва не срывал флаги, вздыбил волны Темзы, раскачивал яхты и пришвартованные вдоль Ридженс-канала плавучие дома и вырывал из рук прохожих хлипкие зонтики. Непривычно опустели улицы, и машины подолгу стояли в пробках, зажатые экипажами, оглушая город гудением клаксонов и пугая лошадей.

За окнами второго уровня Министерства на безупречно-голубом безоблачном небе ярко светило солнце. Для полной идиллии не хватало только пения соловьёв и радуги, запаха сахарных свистулек и медовых ирисок.

— Инклин победил, — возвестил выступавший судьёй Тесей, когда бумажный орёл Инклина отсёк клювом голову леопарда Венлок.

— Эх, — горестно вздохнула Венлок, через стол отодвигая лакричные палочки, что заменяли развлекающимся аврорам деньги. Инклин издал победный клич и тут же откусил кусок от одной из палочек.

— Восемь-три, — сказал Тесей, делая пометку на пергаменте. — Теперь идёшь в списке четвёртым.

— Не проваляйся я все выходные в больнице — стал бы третьим, — пожаловался Инклин, остро переживавший проигрыш, с которого начался для него сегодняшний раунд турнира. С точки зрения Тесея, лечение в Мунго не могло повлиять на способность бумажной фигурки разорвать соперника в клочья, но он промолчал. От обеда оставались считаные минуты, и зрители постепенно расходились по рабочим местам.

Тесей сделал в пергаменте ещё одну пометку и, сложив вчетверо, убрал в карман до следующего понедельника.

— У тебя неплохие шансы выйти на второе место, — сказал он Инклину, чтобы подбодрить.

Сам он уже который год подряд предпочитал судействовать, а не участвовать, как и Селвин, приходивший только понаблюдать. Тесею немного не хватало азарта борьбы. С Перси они, помнится, не один раз ставили зачарованных пантеру и рысь на стол, отодвигая в сторону карты и фляжки. Но и в судействе было своё особое удовольствие.

— Однажды и до первого дотянусь, — самодовольно хохотнул Инклин, усаживая бумажного орла на плечо. Тот выгибал грудь колесом и то и дело взмахивал крыльями. — Пора Уиллоу уступить корону… Вот, кстати, и она.

Через небольшой кафетерий, устроенный совсем недавно в одном из освобождённых после переезда архива помещений, к ним направлялась Аманда с бутылкой тыквенного сока наперевес. Инклин отвесил ей шутливый поклон и был таков. Аманда проводила его недоумевающим взглядом.

— Это что сейчас было?

— Поприветствовал её величество, — усмехнулся Тесей.

Он хотел обойти коллегу и вернуться к работе, но та преградила путь. Её влажные после дождя волосы чуть вились на концах, и общий вид был сумрачен. Улыбка сползла с лица Тесея, он напрягся.

— Можно тебя на пару слов?

— Что-то случилось?

— Мне пришло письмо от сестры. — Тесей вспомнил эту девчушку. Худенькую шестикурсницу, как две капли воды похожую на старшую сестру. За исключением шрама на лице. — Один из семикурсников не вернулся в Хогвартс после Пасхи.

— Такое бывает. Не все хотят заканчивать обучение, да это после пятого курса и необязательно, — пожал плечами Тесей, вспоминая брата. Только Ньют покинул школу не по собственной воле. — ТРИТОН через месяц, человек перенервничал, с кем не бывает. Наверняка сейчас у родителей сидит.

— Если бы, — нахмурилась Аманда. Взгляд у неё стал совсем мрачным, и Тесей подрастерял свой оптимистичный настрой. — Эвелин дружит с его однокурсником и соседом. Тот не видел его в поезде и дома.

— Прошла неделя. Родители уже бы связались с нами, если бы их сын пропал.

— Мне кажется, тут всё сложнее, Тесей. — Аманда сложила руки на груди. — Пропавший — Эдвард Роули.

На мгновение у Тесея пересохло во рту.

— Вот как. — Он растерянно моргнул, не находя слов. От веселья, что принесли бои бумажных зверей, не осталось и следа. Мышцы напряглись, вновь холодом обдало под лопаткой, но крохотная часть разума ещё надеялась, что всё обойдётся, что парень просто решил бросить учёбу и, боясь гнева родителей, сбежал к кому-то из родственников. У чистокровного их как раз половина страны на выбор.

— Это неспроста, Тесей, — поддержала его подозрения Аманда.

— Он совершеннолетний. — Тесей посмотрел в сторону, точно ряд баночек с чаем и слегка потёртый на боках заварник могли бы дать подсказку. — Надзор снят, так что в два щелчка больше не отследишь. И пока родители не объявятся на нашем пороге, официальные поиски запустить не выйдет.

— Ты что же, — Аманда вскинула брови в удивлении, — собираешься просто сидеть и ждать?

— Именно, — подтвердил Тесей, указывая палочкой на коробку с мятным чаем. Не помешает. — Презумпция невиновности. Хотя, знаешь… — Непрофессионально было подозревать парня в преступных наклонностях только по той причине, что его старший брат не справился с пустотой внутри себя, поддался горечи и отчаянью, выместил ненависть к себе на невиновных людях и за это сел в Азкабан. Но большим непрофессионализмом было бы выбросить эту связь из головы, посчитать исчезновение младшего брата Эрвина Роули малозначительным и случайным. — Напиши сестре, пусть спросит у своего информатора, как Эдвард учился, какие были отношения с учителями и сокурсниками. Какой факультет, кстати?

— Рейвенкло. — Аманда заметно воодушевилась и наконец обратила внимание на лезущие в глаза влажные волосы, магией приводя каштановые пряди в порядок, укладывая аккуратными локонами.

— Спасибо. — Кружка ароматного чая с мятой прилетела прямо в руки. Тёмно-синие бока приятно грели вечно холодные ладони. Тесей ободряюще улыбнулся Аманде. — Будем надеяться, что Эдвард просто бросил учёбу.

Вернувшись за рабочий стол, Тесей поворошил бумаги, в кажущемся беспорядке сваленные на его столе в одну кучу. С самого Нового года криминальный мир магической Британии словно взял отпуск, изредка подкидывая Аврорату забот, точно не желая, чтобы борцы с нарушителями закона растеряли хватку. Поэтому до самого вечера Тесею предстояло проверить отчёты по закрытым делам, ознакомиться с двумя свежими приговорами и получить свою заверенную Трэверсом копию протокола осмотра палочки.

Вынув палочку, Тесей взвесил её на ладони подсмотренным у Олливандера жестом, подушечкой указательного пальца провёл от рукояти до самого кончика.

Их с Амандой вызвали в Министерство ранним утром субботы, а к Инклину проверяющего отправили в Мунго. Приори Инкантатем, как и знал Тесей, не показали ничего недозволенного, и обоих авроров отпустили, принеся положенные краткие извинения. Дома, распахнув окно, чтобы впустить в квартиру немного апрельского холода, под аккомпанемент мурлыкания кошки, Тесей отполировал палочку. Он ненавидел передавать её в чужие руки, ненавидел, как судорожно начинают сжиматься пальцы, как напрягаются мышцы и сводит челюсть в хищной ухмылке, а глаза внимательно и настороженно следят за каждым движением, за блеском рукояти из черепашьего панциря в свете Приори Инкантатем.

Отставив чай, к которому за время сортировки бумаг едва ли притронулся, Тесей аккуратной стопкой уложил подшитые дела в ящик, что авроры использовали, пока архив не закончит с переездом. Который уже начинал действовать на нервы не самому Тесею, но паре его особо нетерпеливых коллег. Некоторые — в шутку, конечно — строили теории, что архивариусы всех министерских отделов образуют тайное общество. О целях, девизе и уставе ещё велись споры, но в общих чертах вырисовывалась любопытная картина, в которой меланхоличные и спокойные служащие выступали в роли коварных кукловодов. И Тесей, когда его развернули на пороге — в новых помещениях всё ещё накладывали чары Незримого расширения — был готов в эту теорию поверить. Никакие уговоры не помогли. Хочешь получить на руки дело Эрвина Роули — подожди ещё день.

Аппарируя, как всегда, за половину квартала от съёмной квартиры, Тесей поймал себя на мысли, что по сторонам смотрит внимательней обычного, не просто вежливым кивком здороваясь с вышедшими прогуляться соседями, а ищет среди знакомых лиц чужое. Но ничто не тревожило покой этой улицы, сошедшей точно с акварельных этюдов прошлого века — только два припаркованных автомобиля разрушали магию прошлого.

Спрятав руки под пальто, точно пытаясь согреть, Тесей вошёл в дом и, пройдя маленькую прихожую, ступил на лестницу. Ковровое покрытие скрадывало звуки шагов, светильники были погашены экономной до помешательства соседкой с первого этажа, поэтому вокруг царил мягкий полумрак. Только лампы второго этажа разгоняли его. И чья-то длинная тень падала на ступени.

Тесей остановился и вынул палочку, держа её пока опущенной. Задрав голову, меж лестничных столбов он разглядел край чемодана и тёмно-коричневые ботинки, и, удивлённый, спрятал палочку в рукав.

— Ньют? — растерянно спросил он, преодолевая последний пролёт. — Что-то случилось?

* * *

Подошва заскользила по мокрой после дождя брусчатке. Пытаясь удержать равновесие, Ньют взмахнул чемоданом и рукой, случайно задевая проходящую мимо пожилую леди. Опустив взгляд, он спешно извинился и продолжил путь, краем глаза заметив, как леди вздёрнула подбородок, поправила сбившуюся шляпку и пошла своей дорогой.

Умытый ливнем город сверкал. Заходящее солнце отражалось золотом в оконных стёклах и розовым — в лужах, по краю которых радужной плёнкой растекались капли бензина. Дождь точно гвоздями прибил к земле желтоватый туман и смог, и воздух казался небывало чистым, а ещё — холодным. Но Ньют, одетый не по лондонской погоде, совсем не ощущал ровным строем бегущих по коже мурашек. В воспоминаниях своих он хранил жар суданской саванны, колючий ветер, рождающийся в глубине Нубийской пустыни, духоту базара в Кассале.

Он вновь чуть не поскользнулся и едва не угодил в лужу, раскинувшуюся через весь тротуар. С неба закапало, отчего отражение домов в воде пошло кругами.

«Наверно, всю ночь будет лить», — равнодушно подумал Ньют и прибавил шагу.

Полгода назад Тесей опять переехал. Дальше на восток Лондона и, кажется, уже в четвёртый раз. Мама, узнав, закатила глаза и посетовала, когда же Тесей прекратит страдать в тесноте съёмного жилья и уже обзаведётся домом по примеру младшего брата. Ньюту было очень странно чувствовать себя примером для старшего, и весь разговор он просидел, уставившись в тарелку, иногда выколупывая из пирога чернослив маленькой серебряной вилочкой.

Он замер у перекрёстка и, перекинув чемодан в левую руку, вытащил из кармана помятое и слегка испачканное по краю письмо. Ньют как раз был в Греции, когда Тесей обустроился на новом месте и прислал ему адрес. С пометкой «всегда буду тебе рад, если что». Ньюту думалось, что это не более чем жест вежливости и что до пятого (а может, шестого?) переезда повода встретиться с братом не случится.

Лучше бы так оно и было.

Ньют бежал из Судана, словно за ним гнался прайд нунду (хоть эти звери и жили поодиночке). Или целый отряд бюрократов. С каждым шагом, что приближал его к дому брата, проходило оцепенение, и Ньют крепче сжимал ручку чемодана. Костяшки пальцев уже побелели не то от напряжения, не то от холода. Ньют среди элегантных обитателей этой части Лондона выделялся не столько экстравагантным внешним видом (а он так и не удосужился переодеть бриджи и лёгкую рубашку под жилетом, только пальто накинул) сколько отсутствием шляпы. Некоторые прохожие косились на него с неодобрением, но Ньют не замечал этих взглядов, с головой ушедший в себя и следивший только за дорогой.

Вот и дом. Кирпичный, один из тех, что успели построить ещё до войны. Обогнув прислонённые к ограде велосипеды, Ньют поднялся по ступеням и, оглядевшись, достал палочку. Тесей писал, что его квартирная хозяйка отличается чрезвычайной болтливостью при полном отсутствии любопытства, а Ньют не был уверен, что готов выслушать монолог о политике маггловского премьер-министра, в чём бы та ни заключалась. Ньют и имени-то его не знал.

— Алохомора!

Замок приглашающе щёлкнул, и, тенью проскользнув внутрь, Ньют в одно мгновение поднялся на второй этаж. И тут решительность ему изменила.

Почему Тесей? Брат разбирался в том, что касалось Тёмных Искусств и способов борьбы с ними, а не в магических болезнях. Имело больше смысла написать профессору Дамблдору или заглянуть в библиотеку в Косом переулке. Может, и в семейной что-то нашлось бы. Но Ньют пришёл к Тесею.

Он замер с поднятой рукой, так и не коснувшись двери. Звонок или молоточек отсутствовали, и пришлось бы стучать ладонью или кулаком. Хотя с Тесея сталось бы наложить распознающие посетителей чары.

Ньют уже приготовился отступить, но голос, звучащий так холодно даже после долгой разлуки, позвал его. Ньют обернулся, опуская взгляд на выглядывающий из рукава кончик палочки, и нервно улыбнулся. Серебряные запонки в рукавах рубашки брата блестели, как новенькие.

— Здравствуй, Тесей. — Он глядел на брата исподлобья, не пытаясь ни обойти, оставив в недоумении, ни объясниться.

— Заходи. — Тесей коснулся двери, и та бесшумно распахнулась. В полумраке сверкнули зелёные глаза — это Триша вышла навстречу хозяину. — Я сделаю тебе какао.

Яркий электрический свет заполнил квартиру. Оставив бирюзовое пальто на вешалке рядом с бежевым братским, Ньют прошёл в гостиную, бросая осторожные взгляды по сторонам. Спина Тесея маячила у плиты — легко орудуя палочкой, он готовил обещанный какао, наверняка не забыв и о чае для себя, а Ньют тем временем устроился в кресле, зажав чемодан между ног. На столике перед ним лежало несколько книг с торчащими закладками из перьев гиппогрифов. На секретере улыбалась и пританцовывала на колдографии мама, а рядом прятался за крыло крупного гиппогрифа подросток-Ньют. Зверь щёлкал клювом и косил на фотографа тёмным глазом.

Мягкий кончик хвоста опоясал голую лодыжку, и Ньют опустил руку. Триша ткнулась в ладонь мокрым носом, лизнула шершавым языком. С кошкой Тесея у Ньюта отношения сложились нежнее, чем с её хозяином. Она тёрлась рыжей мордой о его ноги, пока не вернулся Тесей, державший в руках высокую кружку, до краёв полную какао. Тогда Триша удостоила вниманием и его, запрыгнув на колени и свернувшись клубком.

— Ты писал, что задержишься, — сказал брат. Зажмурившись, Ньют пригубил какао. Очень сладкий, никак не меньше четырёх ложек сахара. Ньют чуть улыбнулся. Ему было приятно, что Тесей помнит. — Что случилось?

Поздно идти на попятный, но Ньют всё равно тянул с ответом, сосредоточившись на какао. А потом вытянул лакричную палочку из коробки (он и не заметил, как та появилась).

— Ты голоден? — спросил Тесей и приподнялся с кресла, удерживая Тришу на руках.

В животе заурчало, но Ньют ответил совсем не теми словами, что пришли на ум поначалу.

— Обскур, — выпалил он. Тесей сел обратно. — В Судане я столкнулся с обскуром. Маленькая девочка. Ей было всего восемь, когда…

Ньют не договорил. Ком стал в горле, и защипало в глазах. Но Тесей наверняка и так понял, хотя его лицо осталось бесстрастным. Но это было ещё не всё.

— Я попытался отделить обскури от неё. У меня не... не получилось. Девочка... — Ньют сглотнул, готовясь выдать брату последний и, возможно, самый опасный факт. Он едва дёрнулся, шея напряглась, пальцы судорожно сжали ручку чемодана. — Я привёз обскури с собой, чтобы изучить. Клянусь, Тесей, он не может существовать вне защитной сферы и не опасен!

Тесей посмотрел куда-то за спину Ньюта, медленно моргнул.

— Спасибо, что предупредил. — Брат сделал первый за весь разговор глоток чая и потянулся за лакричной палочкой. Он казался совершенно спокойным и ни капельки не удивлённым. — Я ничего не знаю об обскурах, но, может, что-то есть дома в книгах…

— Я хочу написать профессору Дамблдору, — выдал Ньют, несколько успокоенный тем, что Тесей, по всей видимости, не собирался ему выговаривать. По крайней мере сегодня.

— Он много знает об обскурах?

Ньют смутился.

— Да… Наверное… У него же есть доступ в хогвартскую библиотеку, а она самая большая в Британии…

Он снова уткнулся в какао, безмерно радуясь, что осталась ещё четверть. Любимый напиток успокаивал. Вместе с тем, как тепло растекалось от желудка к сердцу и к ногам, отступали тревоги и скорбь. Ньют знал, что ещё не всё потеряно, что смерть девочки не будет напрасной, что он, вооружившись знаниями прошедших веков и добытым обскури, найдёт выход.

Моргнув, Ньют понял, что из глаз текут слёзы. Но ему всё равно не так больно, как было в самые первые часы. Добавил ли Тесей Умиротворяющее зелье в какао? С него станется.

— Можешь остаться у меня. — Тесей чуть дёрнул головой в сторону. Ньют знал, что брат делает так, когда не уверен. Голос Тесея редко менял интонацию, и он был скуп на жесты, но именно по ним Ньют учился понимать брата. Хоть как-то. — Если хочешь, конечно. Займёшь диван.

Ньют задумался. Его дом сейчас пустовал — всех животных приходилось забирать с собой в командировку, и Ньют уже подумывал нанять кого-нибудь, раз позволяет доход, а мама собиралась гостить у сестры ещё не меньше двух недель. Ему нравилось одиночество — сам с собой Ньют не скучал и всегда находил, чем заняться. Нравился не нарушаемый человеческими голосами гомон зверей. Но сейчас остро не хотелось оставаться одному. Ньюту казалось, что его не спасёт даже уборка вольеров без магии.

— Спасибо. Я останусь.

Тесей кивнул и поднялся, прошёл в ту часть комнаты, что была отведена под кухню. Потревоженная Триша недовольно фыркнула и подошла к Ньюту, обнюхала его ботинки и чемодан.

— Как её звали? — На сковородке скворчало мясо, и Тесею пришлось повысить голос. — Девочку. Неправильно оставлять её безымянной.

— Саида, — ответил Ньют, разглядывая свои ладони. Требуя ласки, Триша поставила ему на колени передние лапы. Пальцы зарылись в мягкую рыжую шерсть, чувствуя вибрацию. Всей собой кошка показывала, как ей хорошо.

— Не вини себя. — Невероятным образом Тесей подошёл совсем незаметно. Ньют поднял взгляд, думая, что вид у него сейчас наверняка подавленный. Брат стоял рядом, его ладонь лежала на спинке кресла, совсем рядом от плеча Ньюта. — Саида умерла не из-за тебя.

Аппетитный запах мяса заполнил всё пространство квартиры. Желудок вновь настойчиво подал голос. Тесей тоже принюхался и сделал несколько шагов к плите.

— Я рад, что ты пришёл ко мне, — сказал он, прежде чем вернуться к готовке.

Ньют сжал ладони вокруг пустой кружки.

Утро принесло с собой холод под правой лопаткой и мигрень. За окном стояла хмарь, солнца не было видно за плотной пеленой облаков, и время суток определялось только по часам.

Благодаря чарам воздух в квартире оставался сухим; Тесей ещё некоторое время разглядывал свежепобеленный потолок, наслаждаясь сонной негой и теплом свернувшейся под боком Триши. Даже ноющая боль в висках его не заботила. Потом Тесей вспомнил, что в соседней комнате спит брат и, завернувшись в халат, вышел в гостиную.

Одеяло сползло на пол, но Ньюту это совершенно не мешало. Обняв руками подушку и поджав колени к груди, он спал. Замёрз, должно быть. После суданской жары даже согревающие чары ощущаются не такими уж и согревающими.

Тесей поднял одеяло и накрыл им брата, бросив подозрительный взгляд на стоящий рядом чемодан. Где-то там, в лабиринте вольеров, теперь обитал обскури. Тесею никогда, хвала Мерлину, не доводилось встречаться с подобным. И хорошо бы никогда не довелось.

И всё же тёмное любопытство поселилось в душе. Как Ньют отделил обскури от Саиды? Как теперь удерживает? Как планирует изучать? Эти вопросы снедали Тесея за приготовлением завтрака. Яичницу с беконом себе и тосты с джемом — брату. Ньют привык есть на бегу, перехватывать куски, сначала удовлетворяя потребности зверинца, а потом уже свои. И, судя по часам, оставалось не так много времени, прежде чем брат вскочит с дивана и ринется в чемодан.

Первую полосу «Ежедневного пророка» занимал портрет Эвермонда. Заголовок вопрошал, кто станет преемником Министра, впавшего в немилость общественности. На все лады его критиковали за политику изоляционизма, мягкотелость и тот закон, что запретил британцам участвовать в маггловской войне и которому так рьяно не вняли.

«Истинный героизм открылся нам в то тяжёлое время». Читая пышущие праведным негодованием строчки, Тесей живо представил себе, как писавший их журналист сидел в своём доме где-нибудь в окрестностях Ларна, курил трубку и, то и дело бросая через окно взгляд на кур, выискивающих среди травы семена, диктовал перу высокопарные речи. Этот человек никогда не шарахался в сторону, услышав приближающийся трамвай.

Бросив в чай несколько листьев мяты для запаха, Тесей трижды сжал и разжал ладонь. Пальцы легко повиновались и, отбарабанив по памяти на краю стола короткий пассаж, он сложил газету аккуратным квадратом и отодвинул подальше.

Ньют всё ещё спал, только завернулся в одеяло с головой, когда Тесей ушёл.

* * *

Рабочий день ещё не начался, но Аврорат не пустовал. Заступал на пост следующий дежурный аврор, пили дымящийся кофе его коллеги, изучавшие стенд с плакатами «Их разыскивает Аврорат» и вполголоса обсуждавшие новую помощницу Трэверса, перебирала почту О'Флаэрти — секретарша. Тесей как раз собирался внести последние корректировки в расписание дежурств на оставшиеся две недели апреля, когда О'Флаэрти окликнула его, почувствовав спиной.

— Доброе утро. Ваши газеты. — О'Флаэрти протянула бумажный пакет с аккуратно выведенным «Скамандер» на обороте. Лично почту она обычно не разносила, прибегая к помощи магии, и Тесей не стал сразу идти к себе, ожидая услышать последние новости. — Ночью в Честере произошла стычка между болельщиками «Сканторпских стрел» и «Нетопырей Ньюкасла». Задержание прошло без жертв, но Горговича покусала ядовитая тентакула. Несколько дней он проведёт в Мунго.

Тесей призадумался. Коллеге необходима поддержка, но на цветы тот пару недель будет смотреть с опаской (бедные дьявольские силки, которыми так хвасталась миссис Горгович месяц назад). Любимый Горговичем горький шоколад могут не пропустить бдительные целители. Нужно что-то, что даст отдохнуть привыкшему к активным действиям человеку. Какая-нибудь книга… Что там Горгович нахваливал на прошлой неделе? И ещё придётся перетасовать расписание.

— Пришлите ему «Негаснущий очаг» Дайаны Аббот. С пожеланиями скорейшего выздоровления.

Над головой, едва не мазнув по макушке крылом, пролетала сова. Тесей проследил за ней взглядом, пока та не приземлилась у стола отсутствующей сейчас Венлок. Когда-то низколетящие совы раздражали Тесея, бывшего едва ли не самым высоким во всём отделе. Теперь же к нахальству пернатых он привык и не отвлекался на их проделки.

Добравшись до своего стола, Тесей бросил сверху на свежий отчёт (не иначе как об инциденте в Честере) пакет, в который едва заглянул. Иностранную прессу он читал в большей степени не ради криминальных сводок, а для языковой практики. Прошло столько лет, и мало с кем он теперь поддерживал связь. Перси и Дениз писали на английском, от Абрахама давно не было вестей, но тот всегда предпочитал раз в полгода оповестить о своём существовании объёмным письмом, больше похожим на роман. Была ещё Марго… Что ж, Марго — была.

— Тесей! — Запыхавшаяся Аманда схватилась за край перегородки, сдула со лба выбившуюся из причёски прядь. — Селвин вызывает. Срочно.

Бросив взгляд на акварельный ликорис, не надеясь, впрочем, что капли росы на алых лепестках вдруг перемешаются и сложатся в ответ на незаданный пока вопрос, Тесей встал и проследовал за Амандой.

— Подробности?

— Ничего. — Та покачала головой. Волнами от неё расходилось напряжение, а в голове пчёлами роились и жужжали версии одна другой мрачнее.

Тесей вошёл в кабинет, против обычного хорошо освещённый, а не погружённый в таинственный полумрак, и поприветствовал каждого из собравшихся полукругом волшебников. Присутствовал Трэверс — это сразу не сулило ничего хорошего. А ещё Ледбеттер, на сей раз — без следовавшего тенью помощника.

С ним тоже поздоровались. Тесей остановил взгляд на Трэверсе, и тут Селвин пошевелился. Ножки троноподобного кресла скрипнули по паркету, когда он выдвинул ящик, вынул что-то прямоугольное и разноцветное и через весь стол пододвинул в сторону Тесея.

— Это пришло в Министерство сегодня ранним утром. — Селвин сплёл пальцы замком, Трэверс заложил руки за спину, а Ледбеттер не шелохнулась. Под взглядами всех троих Тесей подцепил уголок конверта, полностью заклеенного марками, кроме крошечного пространства под адрес. Левый край его был оторван, а не аккуратно вскрыт. Это удивляло. — Наш сотрудник обнаружил почтальона у входа для посетителей.

— Умопомрачающее проклятие? — уточнил Тесей. Адрес на конверте принадлежал Министерству, но внимание привлекало не это. Название улицы было вырезано откуда-то — возможно, что из телефонного справочника, а номер дома состоял из таких же вырезанных цифр разного размера.

— Установлено, что на разум почтальона не было оказано никакого магического воздействия. Бедолага посчитал, что номер дома перепутан, и как раз решал, как ему поступить, когда был замечен нашим сотрудником.

Тесей коротко посмотрел Селвину в глаза и тут же вернулся к письму. Доркис, значит. Что ж, этот волшебник славился любовью к ночной работе, задерживаясь в Министерстве до четырёх, а то и пяти утра. Неудивительно, что он и пересёкся с незадачливым посыльным.

Тесей вытащил письмо. Это оказался не пергамент, а разлинованная страница, вырванная, должно быть, из маггловской тетради. Причудливо, бесспорно, но куда важнее было содержание. Вырезанные слова и буквы разных размеров и иногда цветов и шрифтов, точно под ножницы легли не только газеты, но и книги, и Моргана знает, что ещё. Иногда у экстравагантного автора не находилось подходящих источников, поэтому заглавных букв почти не было, как и знаков препинания.

— Что вы об этом скажете, Скамандер?

— Семье уже сообщили? — Тесей перечитал послание дважды. Три взгляда следили за каждым его движением, и он оставался бесстрастным, ничем не показывая напряжение и волнение. Он перевернул лист, но с обратной стороны тот был чист.

«У меня»… «Эдвард» — целиком, «Роули» — тоже целиком. Выцветшие чернила.

— Сову отправили нескольким больше часа назад, — ответил Селвин.

Посмотрев на часы, Тесей удивился, что дверь за его спиной ещё с грохотом не распахнулась и обеспокоенные родители не возникли на пороге. Или не постучала О'Флаэрти, сообщая о визитёрах.

«Пусть ищет»… «Тесей Скамандер».

Его имя вырезали полностью, а не составили из отдельных букв. Как и фамилию Роули. Значит, в распоряжении похитителя был какой-то старый выпуск «Пророка» или другой магической газеты. Возможно, это даже был один выпуск, и тогда Тесей знал его номер.

— Необычно, что похититель хочет, чтобы его нашли.

В кабинете они стояли вчетвером, но Тесей знал, что он один. И остро чувствовал дистанцию. Точно заплутавший в лесу маггл. Близилась ночь, и рядом кружили волки. Их не мучил голод, они охраняли от чужака территорию. И были готовы в любой момент наброситься и растерзать.

«Аврорат — акулы, Перси», — писал он другу. Он знал это и раньше, ещё в детстве; чувствовал иные смыслы во вскользь обронённых словах отца, в поджавшихся губах матери, когда объявлял о своём решении пойти на курсы, в горьких усмешках дяди Нерея, когда тот ерошил волосы и говорил, как Тесей похож на отца. Он знал, но до войны акулы проплывали мимо, лишь щёлкая зубами рядом с юнцом, чьим уделом было минимум три года скучной бумажной работы.

— Это может быть связано с делом Эрвина Роули? — подал голос Трэверс.

Тесей убрал письмо обратно в конверт. Три волшебника, двое из которых облечены властью большей, чем пока есть у самого Тесея. Но — это чувствовалось — они волновались. Напряжение — глубоко запрятанное, не отражающееся на лицах, не заставляющее нервно перебирать пальцами или накручивать локон, а голос — дрожать.

Розыск людей — задача Аврората. Тёмные маги не стучали им в двери с повинной, не сдавались покорно, стоило на горизонте возникнуть фигурам в форменных пальто. Иногда недостаточно было надавить на кое-кого с теневой стороны улицы, и след приходилось искать, роя носом землю, как дрессированные ниффлеры ищут золотые жилы. Кто-то совершал ошибку и попадался правосудию быстро, за иными приходилось следовать годами. Чаще тёмные маги действовали в одиночку, крайне редко — маленькими группами. И если те кого-то похищали — то магглов, чьё исчезновение не заметят в волшебном сообществе, а собратья спишут на происки одной из банд или побег в Новый Свет на поиски лучшей доли.

Похищение мага. Ещё ученика. Такого не случалось целый век, и страшно было подумать, какой ажиотаж поднимется, если кто-то узнает.

«Вот, значит, для чего здесь Ледбеттер, — подумал Тесей. — Сдерживать слухи».

— Возможно, — уклончиво ответил он. С Эрвином, а может, с каким-нибудь другим его расследованием. Эдвард просто оказался лёгкой добычей. Приманкой. Всем в кабинете это было очевидно. — Кто будет вести расследование?

И ответ на этот вопрос тоже был очевиден. Трэверс, Селвин… может, и Ледбеттер… решили всё, вскрыв конверт и прочитав письмо до конца.

— Мы полагаем, — слово взял Трэверс, — что обстоятельства произошедшего необходимо сохранить в тайне.

Тесей кивнул, соглашаясь с требованием начальства. Для Трэверса это ещё одна проверка. Финальный экзамен в полевых условиях. Цинично, но удивляться нечему. Трэверс не сомневался, что Эдвард Роули вернётся домой. А будет ли при этом его плечо ободряюще сжимать Тесей или другой аврор — не столь важно. Пускай Тесей — лучший для Трэверса вариант, однако незаменимых нет. А слова соболезнований за годы врезались в память, как реплики всю жизнь играющего в одной пьесе актёра.

— Мне необходим партнёр. — Произнёс Тесей настойчиво. Немного уверенности, ни капли нахальства, и аргументы, сказанные многословным бюрократическим языком. — Я предполагаю, что, ввиду особых обстоятельств, при личной беседе с семьёй могут возникнуть…

— Вы можете ввести в курс дела Уиллоу, — прервал его Трэверс, которому хотелось поскорее покинуть кабинет, чтобы не опоздать на встречу с Министром. — Насколько мне известно, вы часто работаете вместе.

— Да, сэр, — подтвердил Тесей.

— Приступайте, — отдал приказ Трэверс.

— Мне хотелось бы кое-что обсудить со Скамандером. — Тесей уже собирался покинуть кабинет, когда Селвин остановил его.

Трэверс и Ледбеттер мимолётно переглянулись, прежде чем выйти.

— Присаживайся. — Селвин кивнул на кресло, и, вопреки обыкновению, в этот раз Тесей подчинился.

Жёсткое, неудобное кресло, словно специально предназначенное для того, чтобы не дать расслабиться. Но, выпрямив спину и сложив руки на коленях, можно было устроиться почти с удобством.

После предложения присесть Селвин всегда заваривал чай, но не только Тесей сегодня не следовал установленному порядку вещей. Вместо этого Селвин с минуту внимательно его изучал. За прошедшие годы карие глаза главы Аврората поблёкли, он как-то неожиданно и резко постарел и теперь мало напоминал седовласого воина, даже не думавшего выходить на пенсию, каким Тесей его застал, когда только вернулся с войны.

— Тесей, ты контактировал с Роули после ареста Эрвина?

— Нет, сэр, — отчеканил тот, оставаясь не эмоциональней менгира.

Селвин глубоко вздохнул, слишком хорошо зная, что из Тесея слова лишнего не вытянуть, если тот не захочет. А Тесей знал, что на него теперь попытаются воздействовать иначе, и мысленно сосчитал до десяти. Он ненавидел такие моменты.

— Когда мы с твоим отцом начинали работать, — Селвин вынул из ящика трубку и табак, развернул дымчато-серую салфетку из какой-то скользкой на вид ткани, — Гектор за словом в карман не лез. Спорил с начальством, выдвигал дикие, на первый взгляд, версии. — Раскурив трубку, Селвин отложил палочку и с наслаждением затянулся. По кабинету поплыл терпкий табачный аромат, смешанный с незнакомым фруктовым. — К его чести, ошибался он редко. Но прямота его нравилась далеко не всем.

Селвин прикрыл глаза. Тесей буравил взглядом угол стола, рассматривая трещины на лаке. Он знал их точное число, а ещё считал, что они складываются в силуэт лошади.

— Что у тебя на уме, Тесей? Трэверс любит, когда ему не перечат и подчиняются приказам без лишних вопросов, и в этом случае не следит за ходом расследования, особенно если дело быстро движется. Он совсем тебя не знает…

«Будто меня знаете вы, — с раздражением и злостью подумал Тесей, дыша размеренно, под счёт. — Хватит! Хватит пытаться заменить мне отца! Мне не десять, мне не нужна теперь чужая рука, за которую можно уцепиться. Отец давно умер, а вы всё ждёте, когда же я им стану. Сначала профессора, потом — вы, да и все вокруг, даже Трэверс, хотя он вообще не аврор и никогда с отцом не работал. Всё потому, что вы ему понарассказывали. Время прошло, а вы всё ждёте, Селвин! А я так устал от вашей заботы».

Но вслух он сказал совсем другое:

— Я отыщу Эдварда Роули, и его похититель предстанет перед судом.

Селвин посасывал мундштук. Читать его разум было трудно, большей частью вовсе бессмысленно, и Тесей мог только по знакомым движениям угадывать, о чём тот думает. И про себя немного ворчать на отца, рассказавшего другу о фамильном даре, которым сам не владел. Впрочем, Тесей тоже пару раз сболтнул в жизни лишнего…

— Что ж... — Селвин отнял трубку от рта. — Можете с Уиллоу разместиться в каком-нибудь пустующем помещении. Если придут архивариусы и попробуют занять место — отправляйте их прямиком ко мне. И пришли мне предварительное расписание дежурств на две недели. От прочих твоих обязанностей я тебя не освобождаю.

— Всенепременно, сэр, — кивнул Тесей, радуясь возможности наконец покинуть кабинет.

Аманда ждала дальше по коридору, с сосредоточенным видом перебирая бумаги, точно готовясь представить начальству доклад.

— Трэверс пять минут назад временно освободил меня от моих основных обязанностей и отрядил к тебе помощницей. — Она сложила бумаги и убрала во внутренний карман мантии. — Что случилось?

— Давай найдём пустой кабинет и поговорим там.

Отдел обеспечения магической безопасности никогда не жаловался на нехватку пространства, располагая целым десятком пустых помещений. Когда ради поимки особенно ловкого и наглого преступника собирали оперативную группу, это здорово помогало: не нужно было гонять сов через половину этажа и искать угол потише, чтобы обсудить стратегию. Меж собой авроры называли эти комнаты «гаванями», и Тесей знал — много кто любил время от времени зайти в такую, плотно закрыть дверь и посидеть немного среди укрытых чехлами кресел, прежде чем вернуться в шумную рабочую атмосферу их главного зала.

Они с Амандой выбрали небольшой кабинет недалеко от лифтов, быстро избавились от пыли, раздвинули жалюзи, впуская внутрь свет искусственного солнца. Пока Аманда ходила за чаем, Тесей успел подправить расписание, исключив из того Горговича, и трижды стукнул палочкой по краю листа, отправляя на утверждение.

— Надо же, — потрясённо выдохнула Аманда, когда Тесей закончил вводить её в курс дела. Ещё вчера, беспокоясь за судьбу Эдварда Роули, она и представить не могла, что подтвердятся её худшие опасения.

— Сестра ещё не ответила тебе? — Быстро, почти не задумываясь, Тесей заполнил карточку дела и вложил в папку. Их единственная улика лежала на середине стола. Отправленное маггловской почтой письмо, автор которого не знал, сколько ему нужно марок.

— Нет. Странно, что родителей Эдварда всё ещё нет. Уже три часа прошло.

— Значит, мы нанесём им визит.

В памяти Тесея остался лишь лёгкий след от встречи со старшими Роули. Яростный отпор и отрицание быстро сменилось холодным отречением, и на суд родители Эрвина не явились вовсе. Ещё перед заседанием стало понятно, что ни один адвокат не сможет вытянуть из болота утопающего. А вышедшая накануне поправка, которая позволяла привлекать магглов в качестве свидетелей — с обязательным стиранием воспоминаний после — забила последний гвоздь в крышку гроба Эрвина Роули.

— Пойдём.

* * *

Амбер-Холл — дом Роули — располагался на холме чуть в стороне от Годриковой Впадины. Вела туда посыпанная галькой дорожка, по бокам которой росли аккуратно подстриженные кустарники, чья листва только начинала наливаться спелой зеленью.

После промозглой сырости Лондона тёплый деревенский воздух казался сладким на вкус, а глаза радовались яркому солнцу. Лёгкий ветер трепал полы расстёгнутых пальто, когда Тесей и Аманда поднимались вверх по склону. Отсюда открывался приятный вид на узкие деревенские улочки, небольшую церковь и пастбище, на котором лениво щипали молодую траву слегка похудевшие за зиму коровы. Узкой серебряной лентой вилась меж холмов речка, а дальше всё тонуло в тумане — из него выглядывали только покрытые лесом верхушки низких гор, одна из которых была никак не меньше двух тысяч футов в высоту.

Спрятав ладони в карманы, Аманда шла чуть впереди. Они договорились, что в главной роли выступит именно она и возьмёт на себя беседу с родителями, пока Тесей осмотрит комнату Эдварда. Если ему позволят, конечно.

Калитка была открыта. Бронзовая табличка на ней блестела, точно золотая — её полировали совсем недавно. Широкая, вымощенная камнем дорожка пересекала небольшой ухоженный сад и вела к крыльцу старой усадьбы, одну из стен которой плотным пологом закрывал вечнозелёный плющ.

Под ногами похрустывали мелкие камни, волшебные флоксы в деревянных кадках, ожидавшие посадки, испускали тонкий аромат. На веранде дремал, положив голову на вытянутые лапы, здоровенный мастиф. При приближении чужаков пёс поднял голову и обнажил клыки, но вставать или подавать голос не стал. Тесей напрягся. Он не любил собак.

Аманда взялась за такой же блестящий, как табличка на калитке, дверной молоток и трижды постучала. Тесею показалось, что слева кто-то мелькнул. Он повернулся и успел заметить, как черноволосая женщина опустила массивные шторы, закрывая высокие окна во всю стену.

Дверь открыл старый домовой эльф такого сухощавого телосложения, что, казалось, вот-вот переломится. Он юрко исчез не то за дверью, не то аппарировал, и вместо него на пороге возник глава семейства.

— Мистер Роули, — заговорила Аманда, вынимая из кармана удостоверение. — Старший аврор Уиллоу, старший аврор Скамандер. Мы хотели бы поговорить о вашем сыне Эдварде.

Мистер Роули бросил на Тесея недоверчивый взгляд, прежде чем освободить проход с приглашающим жестом.

Их как раз провели в просторную гостиную на первом этаже и велели домовику подать чай, когда ведущая в глубину дома дверь распахнулась, и вошла миссис Роули. Она величественно пересекла гостиную и села слева от мужа, сложив руки под животом. Мягкие складки дымчатого платья подчёркивали беременность.

Разговор вела Аманда, Тесей же, насколько это было возможно без привлечения внимания, смотрел по сторонам, сравнивая. Множество колдографий на стенах и полках — свидетелей семейного благополучия, крестовник в горшках на высоких подставках, чьи побеги свисали почти до самого пола. Мастиф вернулся с улицы и устроился у ног хозяев. Карие глаза смотрели точно на Тесея.

— Вы позволите моему коллеге осмотреть комнату Эдварда? — спросила Аманда, доставая блокнот и перо, чтобы записать показания.

— Что угодно, если это поможет найти моего сына, — шмыгнула носом миссис Роули и утёрла шёлковым платочком уголки глаз. Мистер Роули сжал её ладонь и нежно коснулся округлого живота. Это была первая искренняя эмоция в его исполнении за всю беседу. — Хельви!

С лёгким хлопком перед хозяевами возник домовой эльф. Своё тело он прикрывал старым банным полотенцем некогда тёмно-синего цвета, сейчас вылинявшего до блёкло-голубого.

— Проведи аврора Скамандера в комнату Эдварда.

Залы перетекали из одного в другой, формируя лабиринт. Словно специально построенный не только для демонстрации положения семьи, но и чтобы запутать потенциальных воров, позарившихся на выставленные, как в музее, ценности. Проходя в очередную дверь, ведущую, как хотелось надеяться, к лестнице на второй — хозяйский — этаж, Тесей искренне сказал спасибо деду, что затеял и довёл до конца полную перепланировку семейной усадьбы, превратив её в комфортабельное жилище.

К счастью, на втором этаже не было этой путаницы в залах и коридорах. Окнами комната Эдварда выходила на восток и, должно быть, когда по утрам солнце поднималось над холмами и елями, освещая сад, отражаясь от капелек росы на лепестках цветов и в прозрачной воде декоративного фонтана, зрелище было умиротворяющее. А может, судя по плотным портьерам, Эдвард не разделял восторгов и предпочитал поспать в полумраке лишние полчаса до завтрака.

Хельви остался стоять за спиной, как подозревающий в нежданном госте преступника дворецкий, и Тесей бросил на него выразительный взгляд, чтобы избавиться от следящих за каждым движением глаз.

Первым делом он раздвинул портьеры, впуская в комнату солнечный свет, следом — провёл пальцами по стоящему рядом столу. Домовик хорошо знал свои обязанности, и ни пылинки не было на тёмной столешнице. Нельзя было сказать, когда здесь работали в последний раз.

Тесей представил себе, как действовал бы приехавший на короткие пасхальные каникулы семикурсник, у которого на носу ТРИТОН.

С порога отлевитировать чемодан к кровати, где как раз ворс ковра вытерт в форме прямоугольника, и распаковать немногочисленные привезённые с собой из школы вещи. Аппарировать на кухню за печеньем, вовсю пользуясь недавно полученной лицензией, положить добычу на специально стоящую у края тумбочки тарелку.

Потом — разжечь камин и окинуть взглядом свои владения. Улыбнуться колдографиям игроков в фиолетовой форме «Гордости Портри». Поправить растянутый над изголовьем кровати флаг Рейвенкло, прежде чем распластаться на покрывале, вытягивая ноги.

До ужина ещё остаётся немного времени на себя. Перебрать учебники, идеальной стопкой громоздящиеся на тумбочке. Страницы хрустят, пахнут типографской краской — дубликат, чтобы не брать из Хогвартса. Но один всё же выделяется потрёпанной обложкой — «Расширенный курс перевода древних рун». И на титульном листе немного неровным почерком выведено: «собственность Эрвина Роули».

Держа учебник раскрытым на коленях, Тесей огляделся ещё раз. Никаких фоторамок на каминной полке, на столе и тумбочке, а на стенах и внутри на дверце шкафа только оседлавшие мётлы волшебники и волшебницы.

«Я храню у себя старый учебник старшего брата, значит, и колдографии должен».

Кофейного цвета тяжёлое покрывало свисало до самого пола. Под кроватью было темно и немного пыльно. Но зато впритык к стене стояла жестяная коробка с милыми рождественскими гиппогрифами на крыше. Фессалийская порода — определил Тесей, прежде чем заглянуть внутрь. Разочарованный вздох едва не вырвался из груди. Небольшая коллекция карточек от шоколадных лягушек, белый ферзь с отбитой головой, миниатюрная модель «Лунного луча» — вот и всё. И никакого фотоальбома. Хотя по всему периметру коробки тянулись царапины, как от обитых металлом уголков.

Тесей убрал коробку обратно под кровать и выпрямился, походя разгладив покрывало. Люди всегда нервно реагировали на обыск, особенно если потом оставался бардак.

— Мистер Скамандер? — Тесей обернулся на мистера Роули. Тот был напряжён. Посторонний взгляд списал бы заострившиеся скулы и словно одеревеневшую спину на волнение из-за сына. — Нашли что-нибудь?

— Ничего существенного. — Тесей покинул комнату, плотно закрыв за собой дверь. Мистер Роули последовал за ним. — Скажите, Эдвард изучал в Хогвартсе древние руны?

— Только на уровне СОВ. Для ТРИТОН он сделал выбор в пользу более перспективных предметов.

— Ради карьеры? — уточнил Тесей. Они спускались вниз по лестнице, и уверенности в том, что этой же дорогой он пришёл сюда полчаса назад, не было. — Кем он себя видел?

— Достойным членом общества.

Тесей кивнул собственным мыслям.

— Вы курите, мистер Скамандер? — поинтересовался мистер Роули, вынимая серебряный портсигар с фамильным гербом. Они стояли на застеклённой террасе, откуда открывался вид на главный вход и маленькую гостиную, окна которой остались зашторенными. Уединённое место.

— Нет.

— Что ж, с вашего позволения, я закурю. Ларция неважно себя почувствовала, ваша коллега осталась с ней.

— Не лучше ли послать сову в Мунго?

— Для беспокойства нет причин. Всего лишь небольшое недомогание на фоне беременности. Вы и сами столкнётесь с этим, когда женитесь.

Тесей и бровью не повёл. Скамандеры состояли с Роули всего лишь в четвероюродном родстве и, будь у тех дочери, а не сыновья, брачные предложения посыпались бы уже давно.

— Колдографии, мистер Роули. — Между ними спиралями вихрился табачный дым. Неестественное поведение, и Тесею стало любопытно, что за марку курит его собеседник. Сам он в своё время злоупотреблял исключительно маггловскими сигаретами. — Я не заметил ни одной колдографии Эрвина.

Старший отпрыск точно испарился со всех снимков, что занимали почётные места рядом со старинными фамильными портретами. Чета Роули, близкие и дальние родственники, несколько больших парадных снимков со свадьбы, где рядом с миссис Роули стояла невероятной красоты ведьма, в чертах лица которой едва угадывалось сходство с сестрой. Но ни следа Эрвина. И Эдварда, что странно, тоже.

— Эрвин опозорил нашу фамилию. — Они двинулись дальше по террасе, проходя горшки с крестовником, и вырезанные на поддерживающих крышу колоннах птицы поворачивали головы в их сторону. — Вы знаете, как это бывает, мистер Скамандер. Дурной пример может быть заразителен.

Тесей оставил комментарии при себе.

Мистер Роули отвёл рукой серебристый занавес, и они оказались в трёх шагах от гостиной, где шёлковый веер порхал над миссис Роули, обмахивая со всех сторон. Аманда сидела рядом и о чём-то беседовала с женщиной, держа её за руку.

— Спасибо, что уделили нам время, мистер Роули. — Аманда поднялась на ноги. — Миссис Роули. Мы будем информировать вас о ходе расследования.

Огромный мастиф вышел их провожать вместе с хозяином и остался сидеть на веранде, неподвижный, как горгулья. Налетевший порыв ветра швырнул в спины пригоршню листьев, и хрустнула под ногами ветка, прежде чем хлопки аппарации сотрясли воздух. После настала тишина, и усадьба погрузилась в обманчивую дрёму.

Мэгги не полегчало. Лимфатические узлы увеличились до размера крупных слив, а когда Ньют чуть нажал на живот, пальпируя желудок, двурожиха дёрнула задней ногой и попыталась длинным мускулистым хвостом ударить Ньюта по руке. Тот ласково провёл ладонью по холке. Меж пальцев осталось несколько клочков ярко-рыжей шерсти. Это сильнее расстроило Ньюта: Мэгги стремительно лысела и уже второй день едва могла подняться на ноги. Красные глаза глубоко запали и, пока к ней не прикасались, двурожиха безучастно смотрела в никуда.

— Выпей, девочка. — Ньют погладил мокрый шершавый нос, запрокидывая Мэгги голову и вливая в горло отвар дремоносных бобов. Двурожиха ничего не ела вторые сутки, воротила нос от свежего мяса, а поставить диагноз никак не удавалось.

Оставив подопечную пребывать в безболезненном сне, Ньют ещё раз перечитал все свои заметки и заглянул в несколько фолиантов на старофранцузском. Увы, мало кому удавалось хотя бы увидеть двурога вблизи, не говоря уж о том, чтобы приручить. Ньюту невероятно повезло, хотя сам он не назвал бы встречу с Мэгги удачей. Не в тех обстоятельствах. Закусив губу и убрав сброшенные двурожихой рога в ящик, он взял один из анатомических атласов и поднялся наверх.

Тесей отсутствовал. Должно быть, встал спозаранку и ушёл на работу. На столе остались только укрытые Подогревающими чарами тосты и записка, гласившая, что Ньют может оставаться сколько захочет и что Тришу не следует кормить, даже если она будет очень убедительно изображать «голодающую солистку церковного хора».

Рыжая кошка уже вовсю крутилась вокруг ног, потираясь лоснящимися боками об обнажённые голени. Её мурлыканье разливалось по комнате и точно отражалось от стен, придавая небольшой квартире особый уют.

Разложив атлас на коленях, Ньют удобно устроился на диване с тостами и какао. Страницы переворачивались сами по себе, мысленно Ньют вычёркивал один диагноз за другим. Двуроги в некоторых аспектах были близки к обычным коровам и могли страдать от тех же заболеваний. Может, это какая-то инфекция?..

Он вздохнул и огляделся. Оставленный на соседнем кресле детективный роман в мягкой обложке, пустой бокал на секретере, рядом с которым стопкой лежали вскрытые письма с министерскими печатями. В застеклённом шкафчике переливались во флаконах зелья: от мигрени, для здорового сна, бодрящие, заживляющие — всё, что может понадобиться аврору. На стене висела обычная маггловская картина — неподвижные ивы, склонившиеся над прудом.

Отвлёкшись от атласа, Ньют наблюдал, как Триша легко вспрыгнула и устроилась подремать в углу подоконника, спрятавшись за белоснежной занавеской. Ньют улыбнулся. Мерлин! Как же у Тесея здесь уютно…

Спустившись обратно в чемодан, он оттянул веки Мэгги и с помощью линзы и света палочки осмотрел её глаза. Сосуды по краю бордовой склеры почернели. Вот уж что точно на норму не походило.

Сзади подошёл и обнял за ноги Дугал. Нижняя половина его туловища оставалась невидимой, но Ньют давно привык к фокусам камуфлори и только улыбнулся. Потом пошарил в кармане и вынул горсть изюма. Дугал благодарно принял лакомство и с некоторым беспокойством посмотрел в сторону слегка трепещущей на холодном ветру ширмы.

— Знаю, Дугал. — Отведя взгляд, Ньют успокаивающе почесал камуфлори по макушке. — Мне тоже не по себе. Но тебе не стоит беспокоиться. Опасности нет, просто не ходи туда. — Он указал пальцем на натянутое тёмное полотнище, а потом нахмурил лоб и покачал головой, поясняя слова жестами.

Из-за ширмы намело немного снега, растаявшего от близости засушливой полупустыни угробов и теперь растёкшегося по деревянному настилу лужей. Наложив дополнительные ограждающие и защитные чары, Ньют плотнее задёрнул полотнище, так и не решившись зайти.

Обычно у него не было проблем с тем, чтобы исследовать останки погибшего зверя. Проварить кости ради изучения скелета, освежевать тушу… Но к обскуру подойти с холодной головой не получалось.

Ньют вновь покинул чемодан. Необходимо было отметиться в отделе, привести в порядок отчёт для начальства и поинтересоваться, куда его отправят в следующий раз — среди коллег Ньют был едва ли не единственным согласным на дальние и длительные командировки. И ещё ответить на письмо мистера Ворме о новой редакции книги.

… Может, всё дело в тёмных артефактах в месте, где держали Мэгги?..

На подоконник, всколыхнув занавески и вспугнув Тришу, приземлилась красивая сипуха. Издав требовательный клёкот, она протянула лапу, позволяя Ньюту снять послание, и аккуратно приняла из его ладони печенье.

Не успел он распечатать письмо, как место сипухи на подоконнике заняла взъерошенная серая неясыть. Она ухала и слегка раскрывала крылья — по всей видимости, ей не терпелось вновь подняться в воздух.

Ньют вскрыл первое письмо, подписанное одним из давнишних знакомых. Так и есть — сложная выжеребка у этонской кобылы. Надо же, как быстро разнеслась весть о его возвращении в Англию. Или это звёзды так сошлись.

Второе письмо с гербом Хогвартса Ньют открывал с большим волнением. Он написал профессору Дамблдору глубокой ночью, когда Тесей уже спал, и очень ждал ответ, хоть и не предполагал, что получит его так скоро. Профессор предлагал встретиться. В «обычном месте». Перед пятичасовым чаем.

Ньют сунул оба письма в карман брюк и начал собираться, перечисляя в уме необходимые зелья и мази. Для вызова схваток, для снятия спазма, умиротворяющее и болеутоляющее. И мазь от ушибов для себя — на всякий случай.

Одного из зелий не оказалось в чемодане — последний запас достался Мэгги. Но зато почти не тронутый флакончик нашёлся у Тесея. Неловко было брать что-то у брата без разрешения, пусть и на благое дело, но Ньют успокоил себя тем, что как можно скорее вернёт долг.

Возможно, даже перед пятичасовым чаем.

* * *

Земля была мокрой после выпавшего ночью и растаявшего к полудню снега, но студентов это не волновало. Сбросив тяжёлую верхнюю одежду, закатав рукава рубашек и весело перекрикиваясь, они играли в бадминтон. Подсчёт очков вела девочка лет десяти — должно быть, дочь кого-то из преподавателей. Сосредоточенно хмуря лоб, она скрупулёзно делала записи в стороне от всеобщего веселья.

Протяжно выл ветер, громко хлопала где-то наверху незакрытая оконная рама, а крапивники на мощёных дорожках так привыкли к людям, что и не думали улетать при их приближении, путаясь под ногами, точно наглые городские голуби.

Пара седовласых учёных мужей спорила о каких-то частицах, и, проходя мимо, Дамблдор в жесте приветствия приподнял котелок. Ньют же сильнее вжал голову в плечи и ссутулился. Этот двор-колодец, увитые плющом стены и веселившиеся студенты напоминали ему о Хогвартсе.

— Ты выглядишь очень уставшим, Ньют. Много работаешь и мало спишь? — обеспокоенно спросил профессор, когда они обрисовали почти полный квадрат по двору Хэртфорд-колледжа.

— Нет… не совсем. — Ньют слишком резко вдохнул и чуть не подавился воздухом. Он очень спешил, когда аппарировал сюда, боясь опоздать, и теперь старался перевести дух. Спасибо профессору, что первые пять минут прогулки они молчали. — Принимал роды у этонки.

— Как жеребёнок и молодая мать?

— Заворот головы, но всё обошлось. — Ньют улыбнулся, вспомнив, как обтирал сухой простынёй морду новорождённого, и мягкие губы уставшей гнедой кобылы тыкались ему в ладонь. Бархатные ноздри широко раздувались, мощный язык массировал шею жеребёнка, задевая пальцы, что лежали на мокрой холке. Ньют, сосредоточенный только на помощи кобыле, после пребывал в близком к эйфории состоянии. — Вырастет крепким, через год поднимется на крыло…

Увлёкшись, Ньют закончил лекцию о взрослении этонцев, только когда они дошли до перекинутого между корпусами крытого перехода, из окон которого на улицу поглядывали студенты. Резко оборвав рассказ, Ньют скосил глаза на профессора, но тот, похоже, слушал очень внимательно.

— Есть особая магия в том, как приходит в наш мир жизнь, — философски заметил Дамблдор. — Ты не замёрз? Позволь пригласить тебя на чашку какао.

Ньют посмотрел на свои покрасневшие пальцы, сжимающие ручку чемодана, и кивнул. Тогда они аппарировали в маленькую кофейню в Ковент-гарден, где уже пересекались несколько раз. Тяжёлые оранжевые с золотыми нитями драпировки разделяли помещение на укромные уголки. В воздухе сладко пахло кофе, корицей и карамелью.

— Как поживают твои кактусы? — спросил профессор, когда официант-индус разложил перед ними приборы. — Верно ведь помню, что ты отсутствовал три месяца?

— Да, почти. — Ньют положил в какао три ложки сахара и добавил немного корицы. — Я ещё не был у себя дома. Остановился у Тесея.

— Как у него дела? Наверняка много работает. Помнится, профессор Мерритот рассказывала, что в выпускной год твоего брата было от учебников не оторвать.

Ньют вспомнил, как вчера вечером Тесей заваривал чай и добавил в чашку три капли какого-то тёмного зелья. Флакон стоял на первой полке шкафчика — легко дотянуться, — и жест этот был исполнен с привычной небрежностью. Так же легко брат когда-то курил сигарету за сигаретой.

— Работает, — таким ответом ограничился Ньют. — У него тоже всё хорошо.

Принесли лимонный шербет.

— Что вы знаете об обскурах, профессор? — спросил Ньют, когда от шербета осталась примерно половина.

Дамблдор огладил подбородок, задумавшись.

— Не могу сказать, что знаю всё. Но мы можем сопоставить известные нам сведения, если ты расскажешь, что знаешь сам.

Ньют напряжённо провёл кончиком пальца по ручке чемодана. Там, внутри, огороженный ширмой, оставленный в холоде, в защитном пузыре извивался обскур. Закручивался спиралью, как торнадо, стекался в одну сторону, точно нефть. Иногда обскур терял плотность, чуть ли не распадаясь на горки чёрных песчинок, а потом вдруг снова оживал, продолжая исследовать стены своей темницы. Ещё у Ньюта начинало колоть в ушах, когда он приближался к пузырю. Точно он слушал игру расстроенного рояля. Неприятно.

Наверное, имело смысл показать обскура Тесею. Но Ньют боялся, что близость столь тёмной сущности навредит брату.

— Это паразитический сгусток тёмной энергии, — начал Ньют, — образующийся в ребёнке, если он подавляет свои магические способности. Обскур питается его силой, вытягивает жизнь, пока носитель не погибает. — Уголок губ дрогнул. — Сейчас это очень редкое явление.

— Верно, — согласно кивнул профессор. — Никто не встречал обскуров уже несколько веков. И считается, что такого ребёнка невозможно спасти. Но ты, Ньют, нашёл решение?

— Я не спас её, — понуро ответил Ньют. — Саиду. Не могу понять, что пошло не так. Совершил ли я ошибку, или не выдержало её сердце.

По памяти он записал всё, что делал, поэтапно. И уже несколько раз перечитывал, но знаний его не хватало, чтобы поставить точку над «i».

— Са-и-да, — профессор произнёс имя по слогам, будто пытался разгадать шараду. — «Счастливая». Очень красиво.

— Тесей считает, что её имя важно, — неожиданно для себя выпалил Ньют. «Счастливая». Имя не принесло его обладательнице обещанного благополучия. Только страх и смерть.

— Для твоего брата важно помнить, что он защищает людей. — Сложив руки поверх скатерти, Дамблдор говорил мягко, уверенно. — Живых, счастливых или несчастных, но одинаково нуждающихся в том, чтобы их помнили. Поэтому для авроров так важны имена. Чтобы не обезличивать жертв.

Ньют вздрогнул.

— Но в твоём чемодане хранится не жертва, а убийца. У тебя доброе сердце, Ньют, и ты не забудешь погибшую девочку. Но обскур — не она. Похорони Саиду. У тебя есть возможность найти спасение для других детей, хотя, видит Мерлин, я не желаю никому такой участи и хотел бы верить, что ни тебе, ни кому-либо ещё не придётся столкнуться с обскуром.

Ньют слабо улыбнулся, ободрённый. Да, это правильно. Необходимо отпустить горечь. Для начала понять бы, с какой стороны подступиться к исследованию…

— Вы правы, профессор.

— Я посмотрю, что найдётся в нашей библиотеке, и пришлю тебе копии книг. — Профессор дёрнул свисающий с потолка золотой шнурок, вызывая официанта. Встречу стоило считать завершённой.

Прохладный и пахнущий металлом и мазутом ветер с реки ударил в лицо, стоило двери закрыться за спинами. Звякнул и затих колокольчик.

— Доброго дня, Ньют.

— И вам, профессор.

Они разошлись в разные стороны и, дойдя до переулка, Ньют посмотрел на часы. Ещё не вечер, и имело смысл явиться пред очи начальника. Доложить о результатах командировки, смахнуть пыль с рабочего стола. А после вернуться в квартиру Тесея ещё на один вечер.

И поставить в шкаф зелье, которое так и не понадобилось.

* * *

— О! С возвращением, — приветствовал его каждый встречный коллега.

В Подразделении зверей пахло привычно: мокрыми перьями, шерстью и чернилами. Низзл Снежинка, всеобщая любимица, жившая в подразделении уже год, дремала в корзинке под столом мистера Фигга и не просыпалась, хотя почти над самым её ухом шёл оживлённый разговор.

— Вам незачем волноваться, мадам. — Мистер Фигг явно был недоволен и не мог этого скрыть. Ньют очень хорошо знал, как выглядит его начальник, когда раздражён, и сейчас был именно такой случай. — До полнолуния ещё далеко, вы никак не могли столкнуться с оборотнем.

— Я знаю, что мне не привиделось, — голос его собеседницы звучал жёстко и уверенно. Ньют уже видел её раньше: О'Флаэрти работала в Аврорате. Большего он не знал, но подумал, что не хотел бы пересекаться с этой женщиной, тем более что до следующего полнолуния действительно оставалось несколько недель, а значит, она ошибалась. Но только стоило развернуться и сделать шаг в сторону своего рабочего угла, как зычный голос мистера Фигга окликнул:

— Скамандер! Подойди.

Ньют поморщился.

— Мистер Фигг?

— Мне казалось, — серые глаза начальника хмуро глядели из-под кустистых седых бровей, — ты должен был вернуться только в конце недели.

Ньют замялся, медля с ответом, но он и не потребовался.

— Что ж, раз ты свободен, поговори с миссис О'Флаэрти. У неё оборотень в саду прогулялся.

Волшебница закатила глаза и, сложив руки на груди, проследовала за Ньютом к его столу. За два с половиной месяца там выросла гора служебных записок, сверху придавленных упавшими книгами — наверняка проделки Снежинки. Слава Парацельсу, хоть пыль, стараниями домовиков, не скопилась, иначе под взглядом взирающей на этот бардак миссис О'Флаэрти Ньюту захотелось бы аппарировать подальше. На столе Тесея-то ситуация лучше.

— Присаживайтесь, пожалуйста. — Ньют наколдовал второй стул и опустился на свой, хватая первый попавшийся чистый пергамент и обмакивая в чернила кончик пера. — Расскажите, что произошло.

Миссис О'Флаэрти села на предложенный стул, разгладила складку на мантии.

— Около восьми часов вечера я услышала шум. Кто-то гремел на моём заднем дворе. Сначала я решила, что это забрела соседская собака или лиса, поэтому вышла её прогнать. Мы с мужем держим нескольких кур, сами понимаете, как опасны для них собаки и лисы. Но это точно был другой зверь.

— Опишите, кого вы увидели. — Ньют положил пергамент на колено и приготовился записывать.

— Я его толком не разглядела. Только тень. Большую, мохнатую. И услышала топот, когда эта тварь удирала.

Ньют нахмурился. Даже если предположить, что это был оборотень (что невозможно, конечно), тот бы не стал убегать. Оборотни нападают на людей при встрече.

— Почему вы тогда решили, что это оборотень?

— Молодой человек, — снисходительно улыбнулась миссис О'Флаэрти, словно ей было полторы сотни лет, хотя на самом деле она вряд ли была старше Тесея. — Он оставил следы. Во дворе их так много, что можно подумать, будто там никак не меньше четырёх таких тварей прошлось. Но за оградой следы человеческие.

— Где вы живёте? — спросил Ньют, обескураженный услышанным. — Я хотел бы осмотреть ваш двор.

— Хогсмид, — живо отозвалась миссис О'Флаэрти. — Центральная улица, 15. Это рядом с пабом «Три метлы».

Ньют сложил пергамент с куцыми заметками вчетверо и поспешно вскочил. Вряд ли осмотр «места происшествия», как выразился бы Тесей, займёт много времени.

— Я свяжусь с вами, если что-то обнаружу.

Миссис О'Флаэрти тоже встала и вновь поправила складку на мантии. Уходить она не спешила, внимательно приглядываясь к Ньюту. Это было неловко и неприятно.

— А вы не родственник ли…

— Да, я его младший брат, — скороговоркой проговорил Ньют ответ на привычный со школьных времён вопрос и едва ли не бегом покинул свой закуток в подразделении.

Не то чтобы он всерьёз надеялся найти что-то подозрительное. Следы могла оставить забравшаяся во двор по куриные души лиса, а отпечатки ног — кто-нибудь из соседей. Но Ньюту нравилось в Хогсмиде, и он давно там не был.

Здесь, на улицах, магия ощущалась кожей. Пестрые бумажные птицы, летающие меж окон домов, спящие на присадах у самых крыш совы, разгуливающие в мантиях средь бела дня волшебники. В тени всё ещё лежал снег, а во дворах иногда взмахивали мётлами снеговики, зачарованные родителями на потеху детям. Над горизонтом среди облаков виднелся силуэт Астрономической башни.

Из ярко украшенного магазина волшебных шалостей вылетел бумажный змей, чуть не задев плечо Ньюта, а следом выскочил маленький мальчик, размахивающий руками и подпрыгивающий. Ньют уже хотел достать палочку и подманить игрушку, но змей, описав круг над головами невозмутимых прохожих, вернулся к хозяину.

Из трубы дома пятнадцать в небо тянулась тонкая струйка дыма. Это обрадовало Ньюта, потому что он не любил обходить чужие охранные заклинания. Мысленно ободрив себя и оглядевшись по сторонам, он постучал в дверь трижды. Но, конечно, большой мохнатый зверь не спешил разгуливать по людной улице при свете солнца.

Скрипнув, дверь приоткрылась, и в щёлке показалось лицо домовика.

— Здравствуйте, мистер волшебник, — пропищал домовик, подозрительно щурясь.

— Привет, — улыбнулся Ньют и приветливо помахал рукой. — Я из Министерства. Пришёл осмотреть следы зверя по просьбе миссис О'Флаэрти.

Домовик распахнул дверь шире. Карие глаза-блюдца смотрели с нескрываемым ужасом. Ньют насторожился, подумав, что у него внезапно появился свидетель ночного визита неизвестного зверя, но домовик вдруг схватился за голову и начал раскачиваться из стороны в сторону, стеная:

— Плохой Расти! Плохой. Убрать весь двор, не оставить следов. О, моя хозяйка, она быть недовольна. Плохой Расти!

— Подожди. — Ньют, выставив руки вперёд ладонями, перешагнул порог дома, несмотря на отсутствие приглашения. Он боялся, что сейчас домовик примется себя наказывать. — Покажи мне двор. Я уверен, что там что-то осталось.

— Нет-нет, — чуть не всхлипнул домовик, утирая выступившие на глаза слёзы и шмыгая носом. — Расти подметать хорошо. Расти всегда отлично делать своя работа. Нет, никаких следов.

— Но я всё равно посмотрю, можно? — Ньют чувствовал себя крайне растерянно. Проработав два года в Бюро переселения домовиков, он очень мало контактировал, собственно, с домовыми эльфами. А знакомая с детства Мистле, продолжавшая служить семье, отличалась весьма флегматичным характером. — Проводишь меня?

Продолжая шёпотом причитать, Расти пошлёпал вглубь дома, через кухню, в центре которой возвышался старый и явно давно не используемый котёл, провёл Ньюта во внутренний двор.

Домовик не солгал — от ночного переполоха не осталось и следа. По сухой земле неспешно прогуливались упитанные куры, не обратившие на Ньюта ни капли внимания, когда он пересёк двор от порога до плетня, а потом обошёл по периметру. Только петух, выпятив грудь и расправив крылья, грозно зашагал наперерез, но громкий щелчок усмирил пыл птицы. Ньют не стал убирать палочку.

За высоким плетнем виднелась граница безымянного леса, над которым возвышались холмы. Насколько Ньют знал, крупные волшебные звери здесь не водились, а Запретный лес был далековато, чтобы кто-то мог прийти из его мрачной опасной чащи.

Аппарировав за плетень, Ньют на корточках двинулся вдоль него, вглядываясь в каждый прутик, в каждый дюйм земли, в дренажную канаву. Почва здесь была влажная, болотистая, пружинила под ногами, и от каждого шага оставался отчётливый след, тут же заполняющийся грязной водой.

Меж прутьев мелькнуло что-то. Осторожно, чтобы не загнать в пальцы занозы, Ньют вытянул клочок длинной рыжей шерсти. Волоски были длинные и жёсткие, и близко не похожие на мех лисицы. Ньют нахмурился и, поднявшись на ноги, огляделся. Кем бы ни был ночной визитёр, никаких иных следов он не оставил. Предстояло ещё изучить находку, поискать соответствие в заметках…

Когда Ньют проделывал обратный путь через кухню, домовик уже успокоился и не причитал, только спросил, удалось ли что-то найти. И, глядя, как вот-вот готовы снова задрожать тонкие руки, Ньют заверил Расти, что всё в порядке.

На улице поднялся ветер, а у Ньюта замёрзли руки, пока он с дотошностью детектива из любимых романов Тесея исследовал двор О'Флаэрти и плетень. Вытерев о штаны запачканные ладони и спрятав их в карманы, он зашагал прочь.

Близилось время кормёжки угробов, и внимания требовала Мэгги, спавшая, когда Ньют проведал её перед встречей с профессором Дамблдором. Её состояние продолжало внушать опасения: тёмные пигментные пятна проступили на морде и вокруг глаз, начали кровоточить дёсны. Тёмная магия. Мэгги сломала ногу, и только по этой причине браконьеры смогли её поймать. Как удалось выяснить — планировали продать одному коллекционеру с Дальнего Востока, державшему личный зоопарк. Ходили слухи, что ему удалось приручить феникса.

Ньют слышал об этом волшебнике. Мэгги стала бы ещё одной жемчужиной в его коллекции, но браконьеры держали её в клетке, прибегнув к Тёмным Искусствам. Но, может, ещё не поздно всё исправить. Раздобыть молоко единорога, красную руту…

— Кого я вижу! Ньют!

Ньют резко обернулся на голос. Его размышления прервал хозяин «Трёх мётел», куривший длинную трубку. Шишуга у его ног поднялась и с крыльца сиганула к Ньюту, из стороны в сторону виляя единственным хвостом. Чёрные глаза блестели, кончик розового языка высовывался из пасти. Шишуга вертелась ужом вокруг ног, едва ли не прыгая. Пришлось извернуться, чтобы поймать её за ошейник и наконец успокоить поглаживанием по голове и ушам.

— Хорошая девочка. — Пропуская пальцы через густую лоснящуюся шерсть, Ньют улыбался. Шишуга производила впечатление здоровой и всем довольной собаки. — Амос, мне кажется, Сэйди прибавила в весе.

— Думаешь? — Трактирщик присел рядом, и они пожали руки. От табачного дыма у Ньюта тотчас заслезились глаза. Амос похлопал Сэйди по бокам, та добродушно гавкнула. — Может, ты и прав. Раздалась моя девочка после щенения. Троих принесла — загляденье просто, а не щенки. Хотя один прихрамывает что-то…

— Давай посмотрю, — предложил Ньют. Ещё со школы им с Амосом удавалось общаться, сойдясь на почве любви хотя бы к одному виду магических животных. Амос угощал их с Литой сливочным пивом и разрешал возиться с Сэйди, которая была в ту пору совсем малышкой.

— Ты меня выручишь, — радостно улыбнулся Амос, свистом подзывая шишугу к себе.

В «Трёх мётлах», как обычно, было полно народу. Ньют ссутулился и спрятал голову в поднятом воротнике пальто. Здесь вполне мог оказаться ещё кто-нибудь из знакомых, а Ньют не был готов сейчас вести разговоры, особенно на темы погоды, политики, коллег и что там ещё обычно обсуждают.

Амос задержался у барной стойки, разливая из бочки две пинты сливочного пива, так что Ньют, предоставленный самому себе, быстро зашагал к лестнице на второй этаж. Там у Амоса располагались жилые помещения и что-то вроде кабинета. Сэйди, не переставая вилять хвостом, первая припустила по ступеням. Коготки цокали по дереву.

Ньют почувствовал спиной чужой взгляд и обернулся, подумав, что это Амос. Но тот ещё был занят у стойки, о чём-то переговариваясь с барменом. А больше никто в его сторону явно не смотрел. Все посетители казались поглощёнными собственными разговорами и выпивкой, и ничьё знакомое лицо не мелькнуло в толпе.

В дикой природе он научился чувствовать угрозу и быстро находить её источник. Но вокруг было слишком много людей, и только Тесей мог понять, в чьей голове из всех зреет опасный замысел.

— А по коридору налево, — сказал Амос, обходя Ньюта. В руках он держал две до краёв полные кружки.

— Да-да… — Ньют быстро поднялся, окинул зал ещё одним настороженным взглядом, но так никого и не заметил.

В Лондоне царили сумрак и холод. Поблёкли яркие витрины, затянуло дымкой фонари и оконные стёкла, а по тротуарам вместе с водой текли закутанные в макинтоши и тренчкоты людские потоки. Низко нависающее свинцовое небо молчаливо обещало вновь разродиться дождём ближе к закату.

Но в Министерстве было сухо и тепло, и хватало чая для всех страждущих.

— Ларция Роули больше озабочена будущим ребёнком, чем Эдвардом. — Благодарно приняв предложенную кружку, Аманда крепко обхватила её покрасневшими пальцами, согревая их. — Надеется, что родится девочка. Считает, что дочь будет благоразумней сыновей.

— Интересное предположение. — Тесей устроился за столом. Перед ним лежало несколько пергаментных листов и письменные принадлежности. А ещё — утреннее письмо. Большим они пока не располагали. — Эрвин не оправдал возложенных на него надежд. Не зря все его колдографии с видных мест убрали.

— Я слышала, некоторые чистокровные стирают имена с семейного древа. — Аманда с любопытством посмотрела на Тесея. — Блэки там…

— Мы не в ладах с тётей Урсулой, — пожал плечами Тесей. — Так что я давно не был у них дома.

— По словам матери, Эдвард был примерным мальчиком, и на пасхальных каникулах всё было замечательно. Где тогда хотя бы общие колдографии? Не сглаза же родители боялись, в самом деле. — Аманда задумчиво постукивала кончиками пальцев по кружке. — С Эрвином проще. Сначала пошёл против воли семьи, потом двойное убийство… С таким послужным списком родительского одобрения ждать не приходится.

Обычно бодрая и жизнерадостная, Аманда заметно помрачнела. Брови сошлись у переносицы, и ладонь ненароком прижалась ко лбу там, где его пересекал несводимый шрам.

Это личное.

Извинившись, Тесей вышел и вскоре вернулся с лимонно-мятным печеньем.

— Отец, да? — осторожно спросил он, трансфигурируя салфетку в тарелку.

Аманда взяла печенье, но есть не стала, только катала меж пальцев, как сикль. Туда. Сюда. Белые крошки сыпались на столешницу, липли к ладони. Серые глаза заволок туман. Так смотрят на памятную вещь, не на еду.

— Никак не может простить мне войну. Хотя столько времени уже прошло…

В шестнадцатом Тесея впервые подстрелили. Это было странно и страшно. Его миновали все проклятия нарушителей Статута, а нашла маггловская пуля. Боль растекалась от плеча по всему телу, рука не чувствовалась, в голове стоял шум, и паника нарастала. От боевых заклинаний столько крови не бывает… В маггловском госпитале, куда его доставили без сознания, приняв за своего из-за офицерских шевронов, медсёстры заменяли священников. Их звали умирающие солдаты, им вверяли свои тайны и последние просьбы, их умоляли сделать укол морфина. И уходили, обретя лёгкость на душе.

Расскажи о своих печалях кому-то достаточно близкому, обрети равновесие, и станет чуточку легче. Тесей не считал себя хорошим слушателем, но Аманда доверяла ему, верила ему, и он не хотел отказывать ей в возможности выговориться.

— Он так и не знает, чем ты на самом деле занималась?

— Нет, — хмуро ответила Аманда. — Так и кормлю его сказкой про Почтовую службу. В его мире другие порядки, а к нашим он так и не смог привыкнуть. Или… Неважно.

«Или это из-за матери, — прочитал Тесей несказанное в серых глазах. — Ведь она не вернулась».

Отправив печенье в рот, Аманда быстро его прожевала и запила чаем.

— Не могу понять, — вытерев пальцы салфеткой, она взяла доставленный утром конверт, повертела, перечитала письмо, — почему похититель вырезал слова из газет, а не написал от руки?

— Любит всё усложнять, — предположил Тесей. — Или маггловские детективы. Там так часто делают.

— Тогда наш похититель может быть полукровкой или магглорождённым.

— Магглорождённый точно знал бы цены на внутренние почтовые отправления, — возразил Тесей, пересчитывая марки. Почтальон, вне всякого сомнения, изумился, взяв в руки конверт. И рассказал бы о чудаке-отправителе семье и соседям, и дальним родственникам, что приезжают из… м-м-м… Восточного Эршира только ради дня рождения любимой тётушки. Чары Забвения сделали жизнь почтальона немного скучнее. — А здесь марок на целую крону.

— Зачем так усложнять, не пойму. Но похищение Эдварда как-то связано с тобой. Я уверена в этом, как в третьем законе Голпалотта.

«Да в этом никто не сомневается», — хмуро подумал Тесей.

— Нам необходимо попасть в Хогвартс. — Тесей убрал конверт в ящик стола, наложил защитные чары. — Нужно поговорить с однокурсниками Эдварда, изучить его вещи.

— Совет попечителей и директор Блэк так просто нас не пустят. — Аманда, вернувшая свой боевой настрой, уже что-то быстро писала на пергаменте. — Но я поговорю с одним знакомым. Постараюсь всё устроить. Процесс может затянуться, но я приложу максимум усилий... И ещё Хогсмид. Учеников в каждый выходной набегает толпа, но у хозяев тамошних лавок цепкая память. Кто-то мог запомнить Эдварда или заметить что-то подозрительное.

— Конечно. — Тесей очень рассчитывал на знакомства Аманды. Только если парадные двери для них окажутся закрытыми, придётся постучать с чёрного хода. — А я посмотрю в архиве дело Эрвина. Потом — Хогсмид.

— Договорились.

Тесей вышел в коридор. Здесь, за пределом наложенных на кабинет заглушающих чар, как волной его накрыл рабочий шум.

— Привет. — С ним поравнялась Венлок, на ходу листавшая газету. Немецкую — как убедился Тесей, заглянув коллеге через плечо. — Читал? В Мюнхене какой-то парень зачаровал часы Новой ратуши.

Колдографии во всей красе запечатлели работу вандала. Фигуры, что должны были разыгрывать сцены из истории города, переменили одежды, щеголяя мантиями и колпаками. Высоко подняв палочки над головами, они, очевидно, праздновали победу над связанными врагами, которые преклонили колени. Военная форма на них не оставляла простора для двусмысленных толкований.

— А он с фантазией, — усмехнулся Тесей. — Акционист?

— О личности ни слова. — Венлок скрутила газету и приветливо замахала рукой кому-то в конце коридора. А, верно, Инклин. Им сегодня выступать перед Визенгамотом.

— Удачи нашим немецким коллегам.

Что-то в выходке с ратушей насторожило Тесея. Не удавалось сразу выкинуть её из головы, забыть, хотя проблемы немцев его не касались. Может, стоит связаться с Абрахамом? Или дождаться, когда тот сам опишет всё в красках в новом письме? В самом деле, ему бы на пенсии податься в драматурги. Нельзя растрачивать такой талант на сухие отчёты...

Высокие двери архива оказались приоткрыты. Вырезанные на дубовой поверхности защитные руны слабо замерцали золотым, стоило коснуться изогнутой бронзовой ручки. Сквозь тело прошла тёплая волна магии, отозвавшись покалыванием на кончиках пальцев. Архив не жаловал незваных гостей, но привечал «своих».

— Добрый день, мистер Скамандер, — поприветствовал его рыжеволосый молодой волшебник. Тесей его раньше не видел. Новенький? Табличка на стойке гласила «Киллиан Маккейб». — Чем я могу помочь?

За спиной архивариуса возвышались монолитные шкафы, заполненные сотнями и сотнями папок и не меньшим количеством коробок с уликами — теми, что не требовали специальных условий хранения. Дальние ряды терялись в подозрительном голубоватом тумане.

— Здравствуйте. Мне нужно одно закрытое дело. Я выписал номер. — Тесей протянул заполненный бланк. Архивариус, поправив очки, внимательно его изучил.

— Подождите немного.

В глубине магически расширенного помещения лязгнул и сменил положение шкаф. Сухой ветерок затянул едва слышимую песнь, качнул одну из многочисленных гроздей волшебных светильников.

Шкафы подпирали потолок как вековые сосны — небеса. Сверху должен был открываться захватывающий вид. Главное не сверзиться с одной из многочисленных, по виду шатких лесенок.

Вне пределов видимости лязгнул другой шкаф. Скрежет металла разнёсся эхом, отражаясь от пола, но до Тесея долетел уже слабым вздохом.

Настоящий лабиринт. Здесь недолго сойти с ума от тишины. Тяжёлый сухой воздух давил на плечи, а от взгляда на голубоватый туман холодела спина, и хотелось прижать уши к голове, вздыбить шерсть и ощериться, как испуганная кошка.

Раньше Тесей не задавался вопросом, что позволяло архивариусам спокойно взаимодействовать с архивом. Особые артефакты? Ритуал вступления в должность? Надо бы поинтересоваться…

Чем-то взволнованный Киллиан возник неожиданно, точно беззвучно аппарировал. Он нырнул под стойку, вытащил толстую учётную книгу и начал быстро листать. С притворным равнодушием Тесей наблюдал, как пальцы, покрытые тонкой сеточкой шрамов, пробегают страницу за страницей. Кто-то позаимствовал дело Эрвина. Но кто? И когда?

— Простите за заминку. — Киллиан оторвался от книги. Его очки съехали почти на самый кончик носа. — Сейчас я найду, кто запрашивал это дело до вас.

Он вновь уткнулся носом в книгу и пролистал ещё несколько страниц, после чего остановился и провёл пальцем вдоль колонки имён и номеров почти до самого конца.

— Мелисса Ледбеттер, Отдел обеспечения магической безопасности, — прочитал Киллиан. — Ох! Она не продлила срок пользования! Он истёк ещё позавчера!

— Я ей передам, — пообещал Тесей. Зачем Ледбеттер понадобилось дело пятилетней давности? Гипотез в голове было множество, одна другой мрачнее. — Спасибо за помощь.

Могла ли Мелисса предвидеть, что Эдварда Роули похитят? Заглянуть бы в досье, узнать, не входили ли Предсказания в список её экзаменов на СОВ и ТРИТОН, и изучала ли она вообще эту сложную науку. Но допуска к подробной информации о сотрудниках у Тесея пока не было.

По долгу службы Ледбеттер знала и поддерживала приятельские отношения со множеством людей, и могло ли сложиться так, что о пропаже ученика Совет попечителей и профессора узнали гораздо раньше, чем в Аврорат пришло письмо?

— Добрый день. Не занята?

Ледбеттер отставила в сторону чашку и свернула «Крик горгульи», свежий выпуск которого читала. Сегодня на ней была нежно-бирюзовая мантия, не менее парадная, чем пятничная серебристо-зелёная. Замечательно, когда ходишь на работу как на праздник.

— Ничем важным, я как раз прервалась на чай. Присоединишься?

— Не откажусь. — Тесей сел напротив, скосил глаза на её чашку. Верно, ягодный.

Мелисса поднялась. Бирюзовая мантия переливалась в ярком свете и шла волнами при каждом движении, отчего казалось, что волшебница скользит над полом, плывёт по воздуху, как сильфида.

— Какой чай предпочитаешь? У меня есть Эрл Грей, каркаде и сенча.

— У меня нет особых предпочтений.

— И всё же? — Ледбеттер обернулась на него через плечо. Улыбка на красивом лице была вполне доброжелательной.

— Эрл Грей.

Тесей перевёл взгляд от затянутой в воздушную ткань спины на рабочий стол. Множество исписанных, исчёрканных рукописей и лежащих на самом краю чистовиков. Каждое сообщение для газет Ледбеттер писала сама, облекая сухие отчёты авроров в понятные и близкие рядовому читателю выражения. Печатным словом она управлялась с той же лёгкостью, с какой точный взмах волшебной палочки поднимает в воздух перо. Как талантливый декоратор в паре с инженером, не задумывающимся о внешнем виде проектируемого дома, она поддерживала образ непобедимого, готового к любым испытаниям Аврората.

— Я был в архиве. — Тесей, благодарно кивнув, принял из рук Мелиссы чашку, но пить не стал. — Переезд внёс изрядную долю беспорядка в нашу работу. Многие из-за этого пропустили сроки сдачи дел на хранение.

— Ох, верно! Как я только могла забыть. — Мелисса нагнулась и вынула из ящика стола заветную пухлую папку. Раскрыла, пролистала бумаги, не поднимая глаз на собеседника. — Некрасиво вышло, но в последнее время столько работы, что совсем вылетело из головы. Ещё и этот их переезд…

— С кем не бывает.

— Мне нужно исправить свою оплошность в ближайшее время. — Она положила папку перед собой, слегка накрыв ладонью картонный край.— Или, может, сразу передать дело тебе без лишних движений?

Вот они и перешли к настоящему разговору.

— Тебе всё равно нужно расписаться в учётной книге, — с сочувствием заметил Тесей и всё-таки сделал глоток чая. Сладкий, но не слишком, обжигающе-горячий, почти кипяток. Как ему нравилось. — Хоть твоё предложение и экономит нам обоим время.

— Надеюсь, Маккейб простит мне мою оплошность. — Картонная папка скользнула по полированному дереву, не потревожив многочисленные рукописи, и через секунду оказалась у Тесея на коленях. — У меня есть просьба. Не откажешь?

— Хочешь эксклюзивный материал?

— Близко, — подтвердила она, став куда серьёзней, чем в начале их разговора. Когда Мелисса не улыбалась, то становилась едва отличимой от авроров, среди которых провела столько лет. Разве что нарядные мантии выделяли её. — Совсем скоро ты возглавишь Аврорат. И я хотела бы опубликовать в «Пророке» интервью. Не о войне, нет, я понимаю, что ты не хочешь об этом вспоминать, мало кто хочет. Небольшая биографическая справка, пара вопросов о службе, о планах на будущее.

Тесей поднёс к губам чашку, воспользовавшись ей как предлогом, чтобы подумать. После того, как Долиш ушёл на заслуженный покой, Ледбеттер нужно было лицо, которое хорошо бы смотрелось на колдографиях рядом с громкими заголовками. Селвин, при всех своих достоинствах как аврора, с прессой общаться не хотел, и та отвечала ему взаимностью, порой позволяя себе слишком резкие высказывания. Сама же Мелисса предпочитала стоять во втором ряду.

— Понимаю, — кивнул Тесей, отставляя чашку и встречаясь с Ледбеттер глазами. — Перемены, даже незначительные, всегда настораживают. И будет важно показать общественности, что на страже её покоя всё ещё стоит тот Герой, о котором они столько слышали. Я знаю, что обо мне ходило и ходит множество разных сплетен. Их необходимо опровергнуть.

«Ведь я всё ещё тот человек, за которым когда-то последовали и из-за которого погибли их дети».

Пухлые губы Мелиссы растянулись в улыбке предвкушения, она протянула через стол испачканную чернилами руку. Синие разводы остались на ладони после рукопожатия.

— Мне импонирует твой подход, Тесей. Постараюсь как можно скорее прислать тебе список вопросов. Можешь вносить в них правки, если что-то покажется тебе сомнительным.

— Я верю в твой опыт, Мелисса, ты не допустишь ничего сомнительного. Буду ждать письма и готовиться к интервью.

Перед грядущими «экзаменами» меркли и задания ТРИТОНа, и все, даже самые хитроумные, полосы препятствия, через которые проходили будущие авроры.

— Мы с тобой сработаемся, — на прощание сказала Ледбеттер, возвращаясь к газете.

По малиновому ковру проехал пылесос, гремя щётками и ненасытно поглощая налипшую на ворс уличную грязь. Одна из щёток смела дорожную пыль с ботинок Тесея. Прошедший мимо пожилой волшебник с презрением покосился на маггловское изобретение. Он был из тех, что не приемлют нововведения, пусть даже очень полезные, если у их истоков стояли не маги.

Портреты вдоль стен коридора провожали Тесея заинтересованными взглядами. Мужчины и женщины — строгие, молчаливые, преисполненные достоинства, — они ждали скорого прибавления. На стене было достаточно места для новой простой деревянной рамы. И ещё для одной. Для множества рам.

Предшественники улыбались вслед Тесею, и он сам — тоже.

Белозубой акульей улыбкой.

* * *

Карман теперь приятно оттягивал флакончик молока единорога. В Лютном переулке держало лавки некоторое количество готовых на бартер торговцев. Ньют поставлял им те ингредиенты, что можно было получить от зверей без применения насилия, и знал, что часть из этого втридорога перепродаётся на чёрном рынке. Обращайся он напрямую к клиентуре теневого бизнеса, выручал бы больше за вычесанную из Дугала шерсть, сброшенную во время линьки шкуру окками, пух диринара… Но если узнает Тесей… Или, что гораздо хуже, не Тесей… Ньют не хотел лишних проблем ни себе, ни брату.

«Ещё один день. Один». — Владея собственной квартирой, Ньют не хотел слишком долго пользоваться гостеприимством Тесея. Разговор с профессором помог восстановить пошатнувшееся душевное равновесие. К тому же заниматься исследованием обскура у брата было небезопасно. В первую очередь — для брата.

Тенью проскользнув на второй этаж, Ньют порылся в кармане в поисках ключей, что Тесей оставил вместе с запиской. Пальцы поочерёдно наткнулись на монетки, корень дурмана, шаманский фетиш, но ключей не нашли. Значит, не в этом.

Распахнув пальто, чтобы изучить содержимое многочисленных потайных карманов, Ньют предплечьем задел дверь. Замок щёлкнул, ручка повернулась, и дверь отворилась, оставив Ньюта моргать от лёгкого удивления. Должно быть, Тесей услышал возню в коридоре и не стал дожидаться, пока младший брат отыщет ключи. Сейчас выйдет навстречу, спросит, как прошёл день…

Кто-то смеялся. Не сразу Ньюту удалось сопоставить смех и брата, и он заинтересованно заглянул за угол прихожей, даже не сняв пальто.

Тесей устроился на ковре и с упоением чесал бока Трише. Кошка лежала на спине и то и дело пыталась поймать лапами ловкие хозяйские ладони. К защите покрытого мягкой шерстью живота она относилась с ленцой, предпочитая мурлыкать от удовольствия.

— Эм… Привет, — подал голос Ньют. Тесей резко поднял голову и замер, точно был застукан за чем-то незаконным. Умом Ньют понимал, что его брат способен играть с домашней кошкой, но сердце отказывалось верить, что спокойный, неулыбчивый Тесей и этот, развлекающийся и смеющийся — один и тот же человек.

— У тебя кровь на щеке. — Напряжённый, привычно серьёзный, Тесей больше не улыбался. Триша перевернулась на бок. На её морде было написано разочарование.

— Оу… Она не моя. — Лицо Тесея приобрело очень сложное выражение, и Ньют поспешил добавить: — И вообще не человеческая.

Тесей слегка расслабил плечи. Но продолжил очень выразительно смотреть.

— Был на бойне. — Под таким взглядом Ньют всегда был готов сознаться в чём угодно, а Тесей удручающе редко оказывался неправ в своих подозрениях. Лучшим выходом было говорить правду. Или молчать. — Покупал мясо для зверей. И ещё вишнёвый пирог.

— На бойне? — со смешком уточнил Тесей, поднимаясь с колен и отряхивая от несуществующей пыли брюки.

Ньют растерянно моргнул. Триша, обиженная на хозяина, подошла ближе и, встав на задние лапы, передними уцепилась за брюки выше колена, прогнула спину с требовательным мяуканьем. Ньют наконец снял и бросил пальто на спинку кресла, чтобы достать из немагического отдела чемодана пирог. И почесать за ухом кошку.

— Ты голоден? — Тесей перемещался по кухне стремительно, и чашки порхали вокруг него, как бабочки, удерживаемые тонкой леской, тянущейся к концу палочки кукловода. — Что будешь пить?

В движениях Тесея чувствовалось какое-то усилие, точно он был пловцом на последних футах дистанции. Каждый рывок приближал к берегу, но сильное подводное течение стремилось отбросить назад.

— Чай, — изменил своим привычкам Ньют, усаживаясь за стол. Голода он не чувствовал. Вот после того, как начнёт варить лекарство для Мэгги, проведает и покормит зверей, приберётся в вольерах — после всех этих дел, когда приятная усталость пробудится в теле, можно будет и легко поужинать.

— М-м-м. — Тесей провёл пальцами по ряду разноцветных жестяных коробочек, выхватывая одну ближе к концу ряда. Синие лиственные узоры, двуязычная надпись и едва уловимый аромат имбиря, вырвавшийся из-под крышки. Да! Прошлый год, Турция, Ньюту тогда ещё пришлось пробираться на Восточный экспресс за рунеспуром…

— А к нам в отдел сегодня заходила ваша секретарша, — выпалил Ньют, потому что Тесей так резко развернулся, что впору было заподозрить брата в чтении мыслей. Но тот только опустил на стол приборы и переложил на тарелки куски пирога.

— Не припомню, чтобы у нас в последнее время всплывали волшебные твари.

— Она по личному вопросу. Считает, что какой-то зверь пытался у неё ночью кур стащить.

— И как, нашёл что-нибудь? — заинтересованно спросил Тесей, отправляя в рот кусочек пирога. Он сидел, подперев подбородок ладонью, и не выглядел таким уж измученным, как Ньюту сначала показалось.

— Немного рыжей шерсти и никаких следов.

— Что ж, О'Флаэрти не склонна ко лжи, но и звери обычно не возвращаются на место преступления, чтобы избавиться от улик. — Тесей усмехнулся. Должно быть, представил себе, как лиса, присев на задние лапы, точно метлой работает хвостом, чтобы скрыть следы. — Могу предположить, что это незарегистрированный анимаг.

— Незарегистрированный? — Ньют нахмурился. Мог бы и сам догадаться. С одной стороны, ему полегчало, ведь люди не входили в его компетенцию, с другой, Тесей мог ошибаться.

— В Британии сейчас шесть зарегистрированных анимагов, и никто не превращается ни во что рыжее. Но не могу даже предположить, что забыл незарегистрированный анимаг на заднем дворе моей коллеги.

Ньют пожал плечами. Для него это была неинтересная загадка, хотя найденную шерсть он всё равно собирался изучить пристальней.

— Спасибо, что рассказал. — Тесей соскользнул со стула. За его спиной пустые кружка и тарелка поднялись в воздух и опустились в раковину. Зашумела вода. — Я буду внимательно следить за сообщениями о рыжем неуловимом звере.

— А ты как? — тихо спросил Ньют, украдкой бросая взгляд на стоящий рядом с разноцветными жестяными коробочками флакон с неизвестным зельем.

— Как всегда. — Тесей подошёл ближе и, протянув руку, взъерошил Ньюту волосы, как пятилетнему. — Пообщался с парой тёмных магов, чуть не нарвался на проклятие, столкнулся с древним артефактом. Самый обычный вторник.

— Раз ты спокоен, то и я спокоен, — улыбнулся Ньют.

— Славно. — Тесей зевнул в кулак. — Пирог замечательный. А я, пожалуй, спать...

— Подожди! — выпалил Ньют быстрее, чем успел подумать, и замер, приоткрыв рот. Что-то в облике Тесея всё ещё смущало, как почти пять лет назад на зимнем пляже у родного дома. Едва уловимое ощущение потерянности. Ньюту хотелось что-нибудь сказать, сделать, отплатить брату за то, что принял, выслушал и не стал читать нотации, как часто бывало раньше. — Хочешь, кое-что покажу?

— «Кое-что» или «кое-кого»? — уточнил Тесей, отставляя расписанную африканскими узорами кружку, в которой заваривал чай.

— «Кого». — Ньют невинно улыбнулся и потянулся к одному из многочисленных внутренних карманов. Заинтересованный, Тесей приблизился, но сохранял дистанцию. — Вот, смотри.

На стол легла небольшая шкатулка, покрытая свежей резьбой. Затейливая руническая вязь оплетала крышку, как скрученная верёвка. В таких полагалось хранить опасные артефакты. Ньют нажал на несколько выступов, и, щёлкнув, крышка отъехала в сторону. В щёлку протиснулась клиновидная голова, которая, высунув раздвоенный язык, спряталась обратно в надёжном убежище.

— Это сетхи, — промурлыкал Ньют, бережно и нежно доставая из шкатулки существо. Оно походило на змейку, только состоящую из золотого песка. Свернув кольца вокруг пальцев, змейка доверчиво положила голову Ньюту на ладонь. — Я нашёл её в Египте во время прошлой командировки. Вот, возьми.

Тесей опасливо протянул руку, настороженно следя за сетхи. Приподнявшись и поведя в воздухе головкой, точно подстраиваясь к танцу, она разомкнула кольца и упала на подставленную ладонь. Тесей вздрогнул, во все глаза наблюдая за движениями змейки.

— По местным поверьям, сетхи сторожат покой фараонов. — Левой ладонью поддерживая брата за запястье, правой Ньют раскрыл его пальцы. Тесей замер, как каменный, но смотрел без брезгливости. Песчаное тельце лентой скользило меж пальцев, оставляя золотистый след. — Только человек с лёгким сердцем может взять её в руки без опаски.

Сетхи обвила запястье Тесея, как браслет, и замерла.

— Вряд ли древние египтяне посчитали бы моё сердце лёгким, — прошептал Тесей. — Почему ты не вернёшь её на родину?

— В Долине Царей сейчас слишком много магглов. — Ньют осторожно подцепил золотое тельце и перенёс на свою ладонь, а после аккуратно вернул в шкатулку. — Сетхи там небезопасно. Но как только закончатся раскопки…

— Они никогда не закончатся, Ньют. — Тесей стоял рядом и устало смотрел перед собой. — Недавно магглы нашли ещё одну царскую гробницу. Они не успокоятся, пока не перекопают там всё.

Ньют не нашёл, что сказать.

— Хорошо, что у этих зверей есть ты. — Тесей наклонился и поднял с пола Тришу. Кошка заинтересованно обнюхала золотистый след на запястье и замурлыкала. — Иначе им пришлось бы несладко.

Исподлобья Ньют посмотрел на брата. Что-то произошло. Что-то вывело Тесея из равновесия, но он держался. Волнуется из-за повышения? Какие-то проблемы с начальством? Тесей крайне редко рассказывал что-либо о работе, и Ньют чувствовал себя в этом виноватым. Всякий раз, стоило Тесею заикнуться о Министерстве, тринадцатилетний Ньют демонстративно кривился и старался поскорее дожевать свой ужин.

— Завтра я вернусь к себе. — Ньют так и стоял со шкатулкой в руках, прикрываясь ей, как щитом. — Нужно порядок навести, выпустить зверей в вольеры попросторнее...

— Да, конечно, — понимающе кивнул Тесей, поглаживая устроившуюся на руках кошку. — Ты заглядывай, если что. И просто так тоже заглядывай.

И они продолжили стоять друг напротив друга. Молча и не шевелясь.

— Ньют, — голос Тесея звучал неуверенно. Он вновь выглядел измученным. Ньюту не показалось. — У тебя есть немного времени, прежде чем пойдешь в чемодан? Хотел предложить сыграть партию в карты.

Ньют смущённо отвёл взгляд. Тесей больше любил шахматы, за которыми, по рассказам мамы, проводил много времени с отцом, а потом учил Ньюта, когда тот немного подрос. Гроссмейстера из Ньюта не вышло, Тесей раз за разом выходил из игры победителем, но удовольствия от этого не получал. Тогда Ньют стащил у матери гадальную колоду, которой та всё равно не пользовалась, и, устроившись в комнате Тесея, они до рассвета осваивали вист.

Они не садились друг против друга лет десять, если не больше.

Но в чемодане ждала Мэгги. Ньют и так задержался. Зелье нужно было начинать немедленно.

— Я… Это хорошая идея. Но чуть позже. Мне нужно проведать зверей. — Ньют наконец поставил шкатулку сетхи на стол, а потом поспешно добавил: — В баккару? Я могу показать тебе разновидность, в которую играют в Китае. Ты ведь дождёшься?

Ссутулившись, он исподлобья посмотрел на брата.

— Не знал, что ты был в Китае, — пробормотал Тесей, отходя, чтобы Ньюту не пришлось огибать его на пути к чемодану. — Дождусь, конечно.

Ньют благодарно кивнул.

Отвар дремоносных бобов ещё действовал, поэтому Мэгги спала. Прощупав пульс и убедившись, что состояние двурожихи стабильное, Ньют разжёг волшебное пламя под металлической подставкой для котелка, заглянул в маленький огород, где выращивал травы для зелий, забрался по стремянке к самым дальним ящикам, запертым защитными чарами. После раскрыл записную книгу на нужной странице, внимательно прочитал рецепт.

— Агуаменти!

Котелок наполнился водой, и Ньют тут же, не дожидаясь кипения, бросил в него сушёные цветы горечавки.

— Всё будет хорошо, — ободрил он сам себя, помешивая зелье, засыпая по унции мелко нарезанных стеблей могильника после каждого круга. Он убавил огонь и накрыл котелок крышкой, после чего оттёр выступивший на лбу пот тыльной стороной ладони. Теперь зелье должно настаиваться до утра.

Он глянул на часы, чтобы засечь время, и тут же густо покраснел. Перевалило хорошо так за полночь. А он ведь обещал брату партию в карты.

Тесей не ждал в гостиной, когда Ньют поднялся из чемодана. Дверь в спальню была приоткрыта, и Ньют, подобравшись на цыпочках, заглянул в щёлку. Завернувшись в одеяло и уткнувшись лицом в Тришу, Тесей мирно спал. На тумбочке рядом стоял пустой бокал и лежали какие-то бумаги.

Сгорая со стыда, Ньют закрыл дверь. На кухне он наполнил водой стакан и залпом выпил.

— Прости, — сказал он двери спальни.

В темноте квартиры серебром сияла руническая вязь на шкатулке сетхи.

Рассвет едва угадывался за светлеющими серыми облаками, которые застилали небо. Ни проблеска, ни намёка на улучшение погоды. Разве что Триша всю ночь спала, вытянувшись вдоль, а не свернувшись клубком и спрятав розовый нос в пушистый хвост. Если примета правдива, то к полудню можно было ожидать потепления. Или хотя бы прекращения дождя.

Привыкший к лондонской погоде за столько лет и не страдающий от причиняемых сыростью неудобств, Тесей сегодня с несвойственной ему злостью смотрел, как едва-едва пробивается через облачный занавес лучик света. Покалывало виски, и холод вновь сковал плечо там, где светлую кожу пересекал свежий розовый шрам. Точно в мышцы вгоняли тонкие стальные иглы, как учит китайская медицина, и они, пронзив нужные точки, не давали двигаться и причиняли боль. Игнорировать подобное дальше было попросту опасно.

Не застегнув до конца рубашку, Тесей вышел в гостиную. Куда-то подевались серебряные запонки, и даже Манящие чары не помогли отыскать пропажу.

«Значит, ниффлер стащил, — заключил Тесей, накрывая одеялом брата, которое тот ночью опять сбросил, и забирая с подоконника пришедшие ночью письма. — Ньют вечером вернёт».

В комоде лежал другой комплект. Бронзовые орлы — отцовское наследство. Когда Тесей не получил ещё письмо из Хогвартса и довольствовался лишь рассказами родителей, он очень-очень хотел повязать вокруг шеи сине-бронзовый галстук Рейвенкло. Хотя, если оглянуться в прошлое, мамины истории о бурной гриффиндорской юности должны были звучать для ребёнка куда как притягательнее.

Выходя, Тесей забрал с тумбочки дело Эрвина, которое перечитал перед сном. Заваривая чай, он то глядел на краешек листа, выглядывающего из папки, то на перевернувшегося на другой бок Ньюта. Рука свесилась до пола, и раскрытую ладонь теперь с любопытством обнюхивала Триша. Она лизнула пальцы, тут же рефлекторно дёрнувшиеся, и запрыгнула спящему на грудь.

— М-м-м… — Ньют что-то невнятно пробормотал, открывая заспанные глаза и зевая в край подушки. Спихнув с себя кошку, он поспешил сесть и потянуться, прогнувшись назад. — Доброе утро, Тесей. — Брат отбросил одеяло и встал, смущённо отводя взгляд. Он делал так в детстве, оправдываясь за разбивших вазу нарлов или чуть не угодившую в когти гиппогрифов прикормленную им бродячую собаку.

— Как спалось? — Тесей работал на опережение. Он не хотел, чтобы Ньют перед ним извинялся, потому что не был сердит или расстроен.

— Хорошо, — расслабившись, ответил Ньют. — У тебя здесь очень уютно.

Он подошёл ближе, зевая и потирая щёку рукавом пижамы. Лохматый, будто его по полю полночи валяли.

— Ты в порядке? — вдруг спросил Ньют. Он, как всегда, смотрел исподлобья. Обеспокоенно.

— Да, вполне. — Спохватившись, Тесей натянул на лицо улыбку, надеясь, что выглядит это не совсем фальшиво. — Просто приснился дурной сон, — соврал он и тут же прикусил язык. Для брата нужно было придумать что-то другое или вовсе сказать полуправду, сославшись на сложную работу. Но не говорить про сны.

— Тебе ещё снятся кошмары? — взволнованно спросил Ньют, садясь напротив. — Как часто? У меня есть зелья, они могут…

— Это только сегодня, — резко возразил Тесей. Ньют замолчал, но смотреть обеспокоенно не перестал, словно собирался выбрать другую тактику, чтобы разузнать побольше. — Мне не снятся кошмары. — Тесей протянул вперёд руку, накрывая ладонь брата своей, чуть сжимая. — Честное слово. Просто нервничаю из-за работы. Столько всего навалилось…

— Это хорошо. — Ньют закусил губу, смотря на него, как на одну из своих многочисленных тварей, когда пытался понять, чем та больна. — Если не снятся. Я просто беспокоюсь…

— Я знаю, Ньют. — Ладонь под пальцами была сухой и тёплой. Грубый шрам на костяшках хорошо чувствовался, когда Тесей успокаивающе погладил брата. — Но не нужно. Мне стало гораздо лучше за этот год.

Ньют продолжал недоверчиво смотреть в спину, когда Тесей собирался, когда сомкнул пальцы на корешке папки до хруста. Но сдержался, не поймал за локоть, не попросил обращаться, если бессонница вновь подступит, сверкая стальным оскалом и завывая сиреной. Хотя явно очень хотел.

Наедине с собой мысли вновь вернулись к папке. Протоколы задержания и допросов, свидетельские показания… Аккуратно подшитые листы бумаги, ещё не начавшие желтеть от времени, были скреплены печатями, поставленными твёрдой рукой. Бумаги будут храниться в архиве ещё два десятилетия, пока не истечёт срок и не придёт пора подшить дело в один из многочисленных томов вместе с другими. В самом дальнем краю архива, где сухой воздух пахнет забвением, встанет он в ряд с другими такими же и останется дряхлеть. Разве что однажды какому-нибудь аврору приспичит разобраться в правоприменительной практике.

— Новости у меня скверные. — Аманда вошла, толкнув дверь ногой, хотя руки у неё были свободны.

Тесей поднял глаза от листка, который разглядывал уже минут десять, судя по лежащим рядом часам. Он уже выучил текст наизусть.

— Нам так просто не удастся попасть в Хогвартс? — подперев подбородок ладонью, спросил Тесей. Да, не стоило и надеяться, что школа так просто распахнёт перед аврорами двери. В последнее время Совет попечителей проявлял стойкое неприятие к Министерству.

— Мой знакомый развёл руками и пожелал нам успехов, — горько усмехнулась Аманда, опускаясь на стул. — Но намекнул, что если мы зайдём с чёрного хода, препятствовать нам не будут. Совету не нравится эта ситуация с Роули.

— Она не понравится им ещё больше, если пресса узнает, — скривился Тесей. Он мало знал о делах, что вёл Совет попечителей, и о том, что за конфликт так обострил его отношения с Министерством. Но надеялся узнать на выходных. Ранним утром сова доставила приглашение на чай от Фоули. — И это значит, что времени у нас мало.

— Зато мне написала Эвелин. — Аманда вынула из кармана сложенный вчетверо пергамент. — У Эдварда не было проблем с учёбой, профессора его хвалили. Но общительным парнем его назвать нельзя, даже Брайан Лавгуд, его забивший тревогу однокурсник, знает немногое.

«Нужно просто задавать правильные вопросы», — подумал Тесей, вслух спросив:

— Не знаешь, когда назначено следующее посещение Хогсмида?

— Через две недели.

— Слишком долго, — занервничал Тесей, лихорадочно перебирая в голове список знакомых, которые могли бы помочь переговорить с Брайаном. «Нет, нет, нет», — исключал он имя за именем, пока не остановился на одном. Этот человек казался способным помочь. — Я напишу…

Протиснувшись в оконце над дверью, в комнату впорхнула сплюшка и уронила на стол записку.

«В кабинет. Срочно. Селвин».

— Извини меня. — Скомкав записку и сунув в карман, Тесей стремительно вышел в коридор. Неужели он проявил нерасторопность, и тело Эдварда обнаружено сегодня утром? Теперь это убийство? Мерлин милосердный… Парень не заслужил такой участи.

Селвин ждал его, меряя кабинет шагами. При виде Тесея он остановился, молча протянул конверт и заложил руки за спину.

Марок на этом было меньше, чем на вчерашнем. Похититель учился подражать магглам, или у него было не так много их денег, чтобы неосмотрительно тратить. И послание в этот раз было короче в разы, содержа всего одно слово, написанное от руки.

— «Убийца», — вслух прочёл Тесей. Ничего, кроме этого куска разлинованной бумаги, в конверте не было.

— Его нашли у входа для посетителей. Как видишь, адресат не указан.

Неприятный холодок пробежал по позвоночнику, тупой болью отдавшись под лопаткой.

— Здесь каждого, кто вернулся с войны, можно назвать убийцей, — сдержанно заметил Тесей, напряжённо следя за реакцией Селвина.

— Однако за последнее время произошло только одно убийство.

— Я не считаю, что смерть Мариуса Бейли может быть как-то связана с похищением Эдварда Роули. Кроме того, внутреннее расследование показало, что при задержании не был нарушен закон.

Селвин смотрел выжидающе. Конечно, заключение комиссии, если что, будет служить весомым доводом в защиту Аманды, но в отчёте она взяла на себя ответственность. Если кому-то понадобится сместить её… Тесей с силой сжал челюсти. Он не мог подобного допустить. Не сейчас, когда Аврорат ждут перемены, не потом — когда всё уляжется.

— Это меня обвиняют в убийстве. Эрвин Роули — мёртв, и я считаю, что похититель Эдварда был знаком с его старшим братом.

Непродолжительное время Селвин молчал, обдумывая услышанное.

— Это только гипотеза или есть доказательства?

— Мы с Уиллоу работаем над этим.

— Ваше время ограничено. — Хмурый Селвин обошёл стол и сел в троноподобное кресло. — Завтра утром мы можем получить что-нибудь похуже обычного письма.

Время было подобно ленте, безжалостно кромсаемой ножницами портного. Три мифические мойры определили судьбу юного Эдварда Роули, вручили ножницы его похитителю. Если Тесей прав и это кто-то из близких Эрвина, шансы уцелеть у парня были высоки. Но уменьшались с каждым часом промедления.

Вчера они с Амандой опросили владельцев всех лавок в Хогсмиде. По колдографии, что Аманде удалось выудить у миссис Роули, Эдварда узнали в «Зонко» (покупал волшебные шутихи, исчезающие карты и ещё любящие сквернословить волшебные шахматы, хотя они были запрещены в школе), в «Сладком королевстве» (очень любил грильяж и шоколадных лягушек), а в «Одежде для магов от Глэдрэга» он купил рождественский свитер с золотыми грифонами. Ничего существенного. Может, что-то знал хозяин «Трёх мётел», но, по словам бармена, мистер Урхарт отправился по делам в Лондон, а сам он работал всего неделю, заменяя приболевшего работника.

— Какую живопись ты предпочитаешь?

Тесей обернулся через плечо. Мелисса, облачённая в сиреневое, подпирала стену, скрестив руки на груди.

— Собираешь материал для интервью? — Тесей не стал останавливаться, направляясь в общий зал. Мелисса последовала за ним, почти плечом к плечу.

— Это традиция. Каждый глава Аврората украшает кабинет картинами по своему вкусу. Ты не знал?

Тесей промолчал. Он сел за свой стол и предложил Мелиссе второй стул, но та отрицательно покачала головой. Облокотившись о перегородку, она с интересом разглядывала интерьер.

— Ликорисы не растут в Британии.

— В оранжереях — растут. Моя мать их выращивает.

— Это она нарисовала? — спросила Мелисса, не отрывая взгляда от акварели.

— Да, — соврал Тесей. — Гиппогрифы отнимают почти все её силы, а за мольбертом она отдыхает. У меня скопилось много набросков, этот я считаю самым удачным.

Капли росы на алых лепестках казались готовыми вот-вот сорваться на землю.

— Мне нравятся натюрморты, — добавил Тесей. — Корзины с цветами, персики, книги. Ничего эпатажного и шокирующего зрителей. Вряд ли читателям будет это интересно.

— И в самом деле, не будет. — Ледбеттер вынула из потайного кармана мантии часы и взглянула на время. — И про твою милую сентиментальность я тоже ни слова не напишу.

— Можешь написать, что я с детства возился с гиппогрифами и перенял от них повадки. Все любят гиппогрифов. Да и бесплатная реклама матери не помешает.

— Про всех ты, положим, преувеличиваешь, — улыбнулась Мелисса. — Но звучит заманчиво. Как сейчас погода в Дорсете? Лучше, чем в Лондоне?

— Должно быть солнечно. — Тесей почувствовал укол тоски. Навещая мать едва ли не каждое воскресенье, по родным местам гулял он редко. Так ведь можно и забыть запах моря и красоту песчаных пляжей. — В Абботсбери есть отличный трактир «Шишки и карамель». Рекомендую.

— Там правда подают шишки в карамели?

— Не интересовался.

Тесей попытался представить шишки — например, сосновые — в смеси из сахара и сиропа. На вкус наверняка сущее дерево, но кому-нибудь должно понравиться.

— «Шишки и карамель». — Ледбеттер снова посмотрела на часы и нахмурилась. Важная встреча? Боится куда-то опоздать? — Я запомнила. Если доберусь до Дорсета, всенепременно там поужинаю.

Мелисса ушла, и Тесей, бросив ещё один взгляд на акварельный ликорис, быстро набросал на чистом пергаменте короткую записку. Печать он ставить не стал.

Когда он вернулся из совятни, Аманда внимательно читала дело Эрвина. Она обернулась на щелчок ручки, держа в руках официальный бланк из Мунго. В глазах её не было печали или сочувствия.

— Механическая асфиксия, значит. И месяца не протянул. Обычно в Азкабане держатся дольше.

— Возможно, Эрвин и так был готов лезть в петлю.

Сохраняя бесстрастное лицо, Тесей поправил бронзовых орлов на манжетах. Убийство магглов далеко не во всех семьях считалось чем-то… недопустимым. Со дня на день от тех же Блэков стоило ожидать попытку протащить через Визенгамот билль об охоте на магглов. Тесей не мог с уверенностью утверждать, каких взглядов придерживаются Роули и вычеркнули ли Эрвина из семейной истории за одно лишь это преступление.

— Нам есть чем заняться сегодня. — Тесей завязал аккуратный узел на папке, намереваясь отнести её в архив. — Не будем тратить время на попытки понять человека, который сам решил свою участь.

* * *

Когда Ньют добавил в зелье голубой горноцвет и помешал трижды против часовой стрелки, жидкость приобрела сиреневый оттенок и быстро закипела. Серебристый пар пощипывал глаза и пах травой, как парное молоко, но Ньют только часто смаргивал и продолжал мешать в котелке деревянной ложкой. От напряжения по виску вниз ползла капля пота. Взгляд то и дело обращался к песочным часам. Рецептуру необходимо было соблюдать в точности, секунда промедления могла всё испортить.

Через пять минут зелье порозовело, и Ньют, набрав пипеткой молоко единорога, добавил десять капель. Повторить через две минуты.

Воспользовавшись короткой передышкой, Ньют выглянул в окно мастерской. Мэгги беспокойно нарезала круги по вольеру, то и дело останавливаясь, начиная рыть копытом землю и всхрапывая. От роскошной рыжей гривы почти ничего не осталось, фиолетовая шкура обтягивала резко проступившие рёбра. Кончик хвоста бессильно волочился по земле.

Смотреть было больно. С утра Мэгги сломала резцы, грызя деревянную кормушку, но Ньют не мог облегчить её страдания. Целебное зелье с молоком единорога нельзя мешать с другими.

Вот весь песок ссыпался вниз, и зелье приобрело молочно-белый цвет, стало гуще. Сдёрнув с крючка прихватку, Ньют снял котелок с огня и накрыл крышкой, затем снова перевернул часы. Немного настоится, и можно приступать.

— Не бойся меня, Мэгги. — Он подходил к двурожихе осторожно, согнув колени и выставив левую руку вперёд раскрытой ладонью. — Мамочка рядом…

Мэгги низко наклонила голову, и Ньют остановился, готовый тут же отскочить в сторону, если Мэгги попробует поднять его на рога. Их у неё уже, конечно, не было, но в столкновении с тушей под полтонны весом приятного мало.

— Я тебя не обижу, — ласково говорил он, не двигаясь с места. — Ты помнишь меня? Я помогу.

Двурожиха сделала несколько робких шагов вперёд, не поднимая головы и широко расставив ноги. Задние мелко подрагивали. Плохой знак.

Ньют закусил губу от напряжения.

«Ну же!»

Мягкий шелковистый нос доверительно уткнулся в ладонь. Горячий, слишком горячий и совсем сухой. Ньют обнял Мэгги за шею, успокаивающе погладил, чувствуя ладонью учащённый пульс. Мускулистая шея в кольце его рук мелко дрожала.

— Тише, тише, девочка, — шептал Ньют на ухо двурожихе, вынимая из кармана флакон с зельем. — Тебе станет легче, обещаю.

Разомкнуть сжатые судорогой челюсти удалось с трудом. Мэгги беспокойно переступала ногами, один раз чуть не отдавив ногу Ньюту, но не пыталась напасть или убежать. Ньют гладил её по холке, ни на минуту не замолкая:

— Умница, Мэгги. Умница…

Зелье, похоже, начинало действовать. Двурожиха аккуратно опустилась на землю, подобрала под себя ноги. Задышала размеренно.

— Я оставлю тебя ненадолго, — пообещал Ньют. — Проверю кое-что и приду.

Вернувшись в мастерскую и выдохнув, чтобы справиться с волнением, он вытащил из шкафчика над столом волшебный микроскоп и установил на разделочной доске, испачканной соком смоковницы.

Найденная на заднем дворе миссис О’Флаэрти шерсть хранилась в пробирке. Пришлось повозиться немного с винтами, настраивая линзы. Не так давно Ньют изучал кровь Мэгги, стараясь найти следы инфекции, и настроил прибор на максимальное увеличение. Для шерсти такое приближение было не нужно.

Удовлетворённый результатом, Ньют коснулся прибора волшебной палочкой. Зеркальце под предметным столиком засияло сначала неярко, точно набираясь сил, а потом луч света прошёл через конденсор, шерстинки и линзы. Теперь на самую крупную во всех деталях проецировалось изображение находки.

Структура была необычной. Не совсем звериная, не совсем человеческая. Длинные, волнистые, жёсткие волосы. Почему-то в ловушку плетня попали только остевые, но не пуховые. Разве что шкуру зверя только остевые и покрывали…

Глухой удар. Затем — утробный рёв. Переполошились угробы. Неужели лунтелёнок опять отбился от стада и забрёл в чужой вольер?

На ходу подворачивая рукава, Ньют вышел из мастерской и замер, ужаснувшись. Поднимая в воздух клубы пыли и натыкаясь боками на стены, по вольеру нарезала круги Мэгги. Она вся, от носа до кончика хвоста, была в мыле. Хлопья кровавой пены падали из пасти при каждом шаге, голова моталась из стороны в сторону.

— Нет! Нет! — закричал Ньют, бросаясь к двурожихе. Угробы в своём вольере беспокойно ревели, грозя переполошить весь чемодан, но Ньют не обращал на них никакого внимания.

От очередного удара стена протяжно заскрипела, но, укреплённая магией, устояла. Мэгги раскрыла пасть, но не смогла издать и звука. Почувствовав движение, она, прихрамывая на задние ноги, развернулась. Глаза её полностью почернели.

— Нет, — пересохшими губами прошептал Ньют. Ещё оставалась половина флакона, может, в чистом виде молоко сможет…

Мэгги содрогнулась всем телом и бросилась вперёд.

— Инкарцеро!

Волшебные верёвки оплели двурожихе ноги, арканом обвились вокруг шеи. Мэгги повалилась на землю. Хвост бешено дёргался в пыли, всё тело шло ходуном, но путы не давали подняться.

Ньют стремглав опустился на колени, заглядывая в глаза, ощупывая лимфатические узлы. Кровавая пена испачкала руки и брюки.

Тёмная магия слишком глубоко пустила корни в Мэгги. Молоко единорога едва ли могло справиться с ней и лишь отсрочило неизбежное. Страшнее антракса, эта сила поразила несчастное животное, стремительно выпивая жизнь. Всё, чего она касалась, будь то зверь или человек… ребёнок… было обречено.

— Мне так жаль, Мэгги. — Шмыгнув носом, Ньют уткнулся лицом в шею двурожихи, погладил фиолетовую шкуру. Может, Мэгги могла спасти кровь единорога… Но больше не было времени искать единорога, объяснять, что Ньют не желает тому зла, что хочет только спасти умирающее животное…

— Сейчас всё закончится. — Ньют утёр влажные глаза локтем, вынул палочку. Из горла Мэгги вырывались сиплые стоны, она дрожала и извивалась от мучительной боли. — Ты не заслужила этого.

Он зафиксировал голову двурожихи коленями, наставил палочку на лоб меж остекленевших чёрных глаз.

— Гладиус!

Мэгги дёрнулась ещё раз и затихла.

Ньют поднялся с колен, убрал палочку в шлевку и вернулся в мастерскую за хирургическими инструментами и фартуком.

Угробы замолчали.

— Благодарю, что так быстро ответили.

— Я не мог позволить себе отложить ответ на потом. Не в таких обстоятельствах.

Рыжеволосая ведьма в зелёном подмигнула с афиши и послала воздушный поцелуй. Приятный женский голос с нежной хрипотцой лился из зачарованного патефона.

— Неожиданное место для встречи, — сказал Тесей, обходя забитый экзотическими инструментами застеклённый шкаф. Табличка на деревянном боку обещала, что проклятие падёт на любого глупца, который посмеет коснуться пальцем хоть одного предмета. Поэтому цена была выше, чем на остальной товар. Тесей сделал себе заметку отправить потом Венлок на проверку лицензии мистера Маэстро.

— Я предположил, что вы не захотите лишнего внимания. А здесь немноголюдно.

Дамблдор был прав. Кроме них больше никто не расхаживал меж стендов и шкафов, а сам хозяин дремал за прилавком, уткнувшись носом в книгу. Лишнего внимания можно не опасаться.

— Можете рассказать, что знаете об исчезновении Эдварда Роули?

Дамблдор стоял, заложив руки за спину, и хмурился, отчего его молодое лицо вовсе не казалось старше. Тесей вдруг вспомнил, как тот появился в Хогвартсе — сначала как временная замена заболевшего профессора — и отрастил бороду через пару месяцев. Наверняка чтобы выделяться на фоне семикурсников.

— Юный мистер Роули не вернулся с пасхальных каникул. Профессор Бири очень сокрушался по этому поводу, Эдвард — один из его лучших учеников. И профессор Прендергаст расстроился. Но такое не редкость. Каждый год нас покидает некоторое количество семикурсников. ТРИТОН всё же не является обязательным экзаменом.

— Неужели никто не заволновался?

— Нет. Дело в том, что Эдвард прислал письмо директору.

Тесей растерянно моргнул.

— В отличие от многих моих учеников, Эдвард всегда присылал записки с извинениями, если пропускал занятия. Природа не наградила его крепким здоровьем, зато не обделила умом.

Дамблдор едва заметно улыбнулся куда-то в сторону. Тесей поймал его взгляд — ясный, внимательный — и ничто внутри не ёкнуло. Глядя в эти глаза, Тесей ощущал только, как чужое мягкое спокойствие наполняет голову. Точно пытаешься нырнуть в Мёртвое море. Тесей отвернулся к плакату с рыжей певицей.

— Он вам не очень нравился, верно? — Певица на плакате облокотилась о золотистый орнамент, точно о стену. Тесей наконец прочитал её имя — Фиона Делиль.

— Распределяющая Шляпа каждый год напоминает нам в песнях, что Ровена Рейвенкло превыше всего ценила быстроту ума и мудрость. — Дамблдор встал вполоборота, тоже посмотрел на плакат. Польщённая вниманием, Фиона заулыбалась. — Качества, позволяющие видеть дальше и стремиться к лучшему будущему.

Умолкла музыка. Пластинка зашуршала, мистер Маэстро заворочался и сонно зевнул, среагировав на наступившую тишину. Дамблдор аккуратно приподнял иглу и переменил пластинку, взяв верхнюю из лежащей под плакатом с Фионой стопки. Низкий женский голос взял высокие ноты, лаская слух нежным французским.

Мистер Маэстро всхрапнул на весь магазин.

— Эдвард, выходит, мудрости был лишён? — уточнил Тесей. То, что Дамблдор уходит от прямых ответов, ему не нравилось. В отличие от игравшей песни. Хотелось вслушаться в слова, лёгшие на простую, жизнерадостную мелодию.

— Кто из нас обладает ею в семнадцать? — усмехнулся Дамблдор. — Всякий раз, когда я разнимаю не поделивших что-нибудь учеников в коридоре, то думаю, что сам таким в их возрасте не был.

— Вы никогда не нарушали школьные правила?

— Нет. И теперь мне кажется, что я упустил лучшую пору юности.

— А Эдвард нарушал правила?

Дамблдор некоторое время молчал, слегка постукивая пальцами левой руки в такт музыке. Тесей и сам прислушался к песне. Ему нравился джаз: его гамма, искренность и звучание. Будто после сезона дождей наконец выглянуло солнце, и снова можно было жить. Даже не можно — нужно. Ярко, быстро, наслаждаясь каждым раскрашенным свежими красками мгновением.

— Очень красивая песня, — задумчиво произнёс Дамблдор. Фиона Делиль согласно кивнула ему с плаката, беззвучно щёлкая пальцами и пританцовывая. — Жаль, что я не знаю французского.

Не отводя взгляда, Тесей изучал профиль Дамблдора. Тот всё улыбался и не походил ни на одного из свидетелей, что Тесею приходилось допрашивать за долгую службу. Оказываясь в допросной, люди вели себя по-разному, и далеко не всегда поведение зависело от степени вины. Нервничающей и насмешливой могла оказаться жертва, спокойным — преступник. Особый интерес заключался в том, чтобы разобраться, кто есть кто, хотя Тесею с его природным даром всегда было легче. Окклюменции не учили в Хогвартсе, а литература заметно преувеличивала тягу людей к новым знаниям.

«Какие тайны вы храните, Дамблдор?»

То, как Дамблдор вовлекал его в диалог, отвлекался на другие темы, не говорил всего, что знал об Эдварде, Тесею не нравилось. Во время учёбы он не ходил в любимчиках у профессора Трансфигурации, а потом только слышал рассказы едва скрывающего восхищение Ньюта. Всё внутри противилось, хотелось жестко приказать Дамблдору отставить лишние разговоры. Как на войне. Но у мирного времени иные законы и негласные правила.

— Эта песня — о вдове моряка. — Синхронный перевод никогда не был коньком Тесея, и он просто пересказывал то, о чём пела Фиона: — Двадцать лет назад её муж ушёл в море и не вернулся. Теперь каждую ночь муж приходит в её сны, напоминая о днях их счастья. Она хочет забыть всё и жить дальше, но не может, пока гроб на кладбище остаётся пустым… — Тесей против воли запнулся, уголок губ дёрнулся. — Она хочет, чтобы море однажды вышло из берегов и утянуло её на дно. Так она сможет воссоединиться с мужем.

Уже заиграла другая песня. Весёлый мотивчик, низкий нежный голос. Но вслушиваться Тесей не стал.

— Неожиданно грустная песня, — покачал головой Дамблдор. Тесей промолчал. Перед глазами стояли пустые гробы. — А такая музыка весёлая. Я уж понадеялся, будет не как с репертуаром нашего хора. Вы знаете, у них что ни песня — так непременно о мрачных предзнаменованиях.

— В самом деле?

Дамблдор улыбнулся.

— К слову, Брайан Лавгуд — сокурсник Эдварда, поёт в хоре. Очень одарённый молодой человек.

— Вы о голосе или магии?

Дамблдор тихонько рассмеялся, оставив Тесея в недоумении. Воспоминания, которые всколыхнула песня Фионы, улеглись, как волны в штиль. И только плечо продолжало ныть, точно больной зуб.

— Вы ещё помните мост через ущелье? — прищурившись, осведомился профессор.

— Достаточно чётко для аппарации.

Тесей припомнил, как они с сокурсниками праздно шатались по этому мосту, иногда подбираясь к высоким каменным бортикам и глядя вниз. Плотный туман, стекавший туда со склонов, рассеивался редко, отчего казалось, что дна нет вовсе и, если упадёшь, так и будешь вечность лететь в вязкой серой пелене.

Здесь пролегала граница защищающих Хогвартс чар. Вряд ли Основатели догадывались, что ученики будут прибывать в школу как-то ещё, кроме как по озеру и через главные ворота, украшенные крылатыми вепрями, поэтому и не стали заколдовывать ущелье. Тесей не помнил точно, но, кажется, мост через него построили всего два столетия назад.

Было странно и волнующе вернуться в школу через столько лет после выпуска. Тем более тайно и по делу.

— Вы не боитесь возможных последствий? — полюбопытствовал Тесей, когда они пересекали мост. Холодный шотландский ветер закладывал уши и через нос проникал в горло, царапая.

— Последствия? — удивлённо переспросил Дамблдор. — О, для меня они будут не столь фатальны, как для юного мистера Роули.

Они пересекли внутренний двор, обогнув по периметру, чтобы остаться незамеченными. Впрочем, ученики так увлеклись игрой в плюй-камни, что вряд ли заметили бы, хоть приземлись в фонтан мантикора.

— В это время мистер Лавгуд отрабатывает у меня наказание, — пояснил Дамблдор, когда они окольными путями дошли до кабинета Трансфигурации. С исписанной формулами доски свисала совершенно неуместная цветочная гирлянда, на которую Тесей с удивлением уставился. — Он появится через несколько минут.

— Вы оставите нас одних? — спросил Тесей, проходя меж стройных рядов парт, пока не нашёл ту, которую занимал вместе с однокурсницей семь лет подряд. Однокурсницу звали Амариллис, и ради её волшебного грога в «Одуванчиковую кошку» чуть ли не очереди выстраивались.

— Если того пожелает мистер Лавгуд. — Дамблдор достал из преподавательского стола чайник и чашки. В воздухе запахло перечной мятой. Отказываться от предложенного напитка Тесей не стал. — А вот и он собственной персоной.

Долговязый растрёпанный семикурсник неловко застыл на пороге, почти повиснув на дверной ручке. Факультетский галстук топорщился над вырезом жилетки, из-под неё же выглядывала пола белой рубашки. Да и дышал парень глубоко, чуть не давясь воздухом. Очень боялся опоздать.

— Проходи, Брайан. — Дамблдор сделал приглашающий жест рукой.

Семикурсник сосредоточенно кивнул и зашагал вперёд, держа спину прямо, как гвардеец, и не отрывая любопытствующего, восторженного взгляда от Тесея. Разум его волновала загадка прибытия знаменитого аврора в Хогвартс.

Тесей моргнул и дружелюбно улыбнулся.

— А я вас знаю, — выпалил Брайан ещё до того, как их представили друг другу. — Сэр. — Он пристыженно посмотрел на Дамблдора, хотя тот ни жестом не выказал неодобрения. — Извините, сэр, я был невежлив.

— Ничего страшного, Брайан, — миролюбиво сказал Тесей, стараясь успокоить и расположить к себе. — Не хочешь ли чаю?

Перед севшим за соседнюю парту семикурсником опустилась голубая чашка, и маленькие щипчики положили в напиток два кубика сахара из тут же улетевшей на преподавательский стол сахарницы.

— Где-то у меня были лимонные дольки, — произнёс Дамблдор, ни на кого не глядя, задумчиво поглаживая подбородок. — Никто не будет против, если я схожу за ними?

Разумеется, магу его уровня не нужно было куда-то ходить ради сладкого, но Тесей промолчал. Он был благодарен Дамблдору за возможность побеседовать с Брайаном наедине. Тот, несмотря на глубокое уважение, пасовал перед профессором и чувствовал себя неловко. А Тесей, про которого он столько читал, пусть и был живой легендой, но куда более… человечной.

— Вы, кажется, наслышаны обо мне, Брайан, — сказал Тесей после непродолжительной паузы, во время которой семикурсник никак не мог справиться с волнением. В свои семнадцать он был совсем по-детски робок и впечатлителен, немного напомнив Тесею брата. Разве что взгляд не прятал, хоть в упор разглядывать и опасался.

— Да, сэр! — выпалил Брайан, зарделся и чуть тише поправился: — То есть много слышал, мистер Скамандер. Про Сомму и Аргон, и про Сен-Жермен…

— Надо же, — прервал его Тесей, — и впрямь наслышаны. Это хорошо. Знаете, первое, чему учат авроров — искать информацию о противнике.

— Ну, на самом деле, — уши Брайана слегка покраснели, — Эдвард знает больше. Может часами о вас рассказывать. А правда, что в октябре шестнадцатого вы…

— Эдвард, выходит, был моим главным поклонником? — вновь вмешался Тесей. Дружелюбная улыбка держалась на лице как хороший театральный грим под горячими лучами софитов. Мерлин, сколько вот таких восторженных ребят он перевидал…

— Ну, вроде того. — Брайан помассировал правой рукой шею, неловко улыбнулся. — У него… нас что-то вроде клуба, наверное. У Эдварда целая коллекция вырезок из газет про ваши подвиги. Даже из «Крика горгульи» есть.

— Эдвард хочет стать аврором?

Брайан отрицательно мотнул головой.

— Нет, ему всегда хотелось повидать мир. Путешествовать, изучать магию других стран. Ребята помладше: Эвелин, Артур, Гавейн — вот они хотят.

— Эвелин Уиллоу? — уточнил Тесей.

— Ага, — кивнул Брайан, мрачнея. — Это ведь от неё вы узнали, что Эдвард пропал? У неё сестра с вами работает.

— Верно, — согласился Тесей, внимательно наблюдая за семикурсником. Тот сложил руки на коленях, комкая меж пальцев синюю ткань школьных брюк. Задор от встречи с кумиром схлынул, как хмельная радость. Он искренне переживал. — Почему ты решил, что Эдвард пропал, а не просто решил бросить учёбу?

Брайан ответил не сразу. Тесей не торопил, выжидая, зная, что его собственное молчание сейчас может стать действенным орудием убеждения. Расслабленная поза, дружелюбие во взгляде — ведь они не на допросе, и никто не станет обвинять Брайана в чём-либо.

— У него есть альбом с колдографиями, — медленно заговорил семикурсник. — Он перед сном его часто открывал, а ложится Эдвард всегда поздно, самым последним в комнате. Ему, наверно, не хотелось, чтобы кто-то видел альбом.

— Но ты очень наблюдательный и заметил.

— Да, мистер Скамандер, — зарделся Брайан одновременно от похвалы и неловкости перед другом. — Но я только догадываюсь, что это за снимки. — Он вспомнил ночь — очень светлую из-за полной луны и безоблачного неба, и ещё — душную. Кровать Эдварда стояла у самого окна, и он отдёрнул балдахин, чтобы было, чем дышать. Лёжа нельзя было разглядеть колдографии, но луна хорошо освещала лицо — печальное, заплаканное. — Я думаю, это снимки с его братом.

— Он часто говорил о брате? — мягко уточнил Тесей. Нервное напряжение скопилось у основания шеи, отдалось в плече.

— Когда мы только начали учиться, кажется, да. Мы с Эдвардом тогда ещё не очень-то общались. А потом… Ну, вы знаете… — Он замялся, нерешительно посмотрел на Тесея, точно надеясь, что тот поймёт без слов и избавит от необходимости вслух произносить: «До того, как Эрвина отправили в Азкабан».

— Как этот альбом связан с пропажей Эдварда? — Тесей вернул беседу на шаг назад. Но Брайан зажался сильнее, опустил подбородок к груди. — Не волнуйся, — успокаивающе продолжил Тесей. — Я здесь не для того, чтобы обвинять тебя. Я хочу помочь твоему другу, если он в беде.

— Мы живём недалеко от Оттери-Сент-Кэчпоул, но на этих каникулах я собирался погостить пару дней у тёти в Годриковой Впадине. Мы с Эдвардом договаривались встретиться, и, когда он не пришёл, я решил заглянуть к ним домой. Миссис Роули сказала, что Эдвард очень сильно заболел и к нему никак нельзя. Но он мне даже не написал! Совсем на Эдварда непохоже. Он даже профессорам пишет, если занятия пропускает. Часто простужается.

Тесей слушал, не перебивая, беря на заметку всё сказанное Брайаном. Как все авроры, обычно он записывал показания в блокнот, но Брайан явно пребывал в уверенности: Тесей настолько хорош, что ничего никогда не забывает. Сейчас эта иллюзия играла на руку. А на память никогда жаловаться не приходилось.

— Мы с Эдвардом обычно вместе садимся в поезд, но в этот раз я его не дождался. Он и за ужином не появился, и на следующий день, и даже не написал. И тогда мы с Эвелин… — Речь Брайана, который тараторил последние несколько минут, замедлилась. Щёки покраснели от стыда. — Мы обыскали его вещи — Эдвард почти ничего не взял с собой домой. И нашли альбом. — Семикурсник опасливо поднял взгляд на Тесея в поисках прощения. — Если бы Эдвард решил бросить учёбу, он бы его не оставил, я так думаю.

— Хорошие друзья всегда беспокоятся, когда пропадает один из них, — сказал Тесей, поощрительно улыбнувшись. — Кто знает, сколько ещё мы бы ничего не знали, не напиши Эвелин сестре. Ты принесёшь мне этот альбом? Он может оказаться ценной уликой.

При слове «улика» глаза Брайана азартно заблестели. Чувство причастности к чему-то важному согрело его, мучившегося от незнания, что с Эдвардом. Брайан считал: он родился слишком поздно и вырос уже в то время, когда отгремели все великие сражения, и на его долю выпадет только банковская работа. Хотя числа и счета приводили Брайана в восторг.

— Я могу прямо сейчас! — выпалил он, подскакивая с места. — Домчусь до башни за пять минут и обратно.

— Не нужно бежать, — слегка охладил юношеский пыл Тесей. — Если будешь торопиться, всем твоим сокурсникам станет интересно, что у тебя за дела, а мне пока что необходимо держать расследование в тайне. — Он чуть наклонился вперёд, заглядывая Брайану в глаза: — Представь, что я доверяю тебе военную тайну. Ты ведь никому её не разболтаешь?

— Нет, мистер Скамандер! — отчеканил завороженный семикурсник.

— Я заварю тебе чай, пока ты ходишь.

Когда закрылась дверь за Брайаном, чей торопливый шаг почти переходил на бег, Тесей встал, распахнул одно из окон, впуская в кабинет немного прохладного воздуха с улицы, и устало потёр переносицу. Профессору Дамблдору давно следовало бы вернуться с обещанными лимонными дольками, но он не торопился. Наверняка потом скажет, что встретил в коридоре профессора Мерритот, и они так увлеклись обсуждением чьего-нибудь эссе о боггартах, что совсем потеряли ход времени.

Брайан ворвался в кабинет через десять минут. Он дышал загнанно, но клятвенно заверил, что никто не обратил на него внимания — и не соврал. Тесей взял в руки пухлый альбом: небольшой, в обложке из коричневой кожи, с металлическими уголками и замком.

— Вы не пытались его открыть?

— Н-нет, мистер Скамандер, — соврал Брайан, утыкаясь в чашку. Что ж, значит, защитные заклинания на альбоме оказались не по зубам семикурсникам.

Тесей повертел его в руках. Да, такой влезет в коробку из-под печенья и оцарапает её. Ключ, отпирающий замок, Эдвард наверняка держал при себе, иначе его бы нашли. Понять бы, что за чары наложены, и вскрыть. Или воспользоваться более варварскими методами…

— Мистер Скамандер, — неуверенно заговорил Брайан. Тесей оторвался от альбома. — А вы не могли бы рассказать что-нибудь… о войне? То есть, если вам не сложно, конечно, вы ведь спешите…

От смущения Брайан опять начал теребить брюки на коленях. Семнадцатилетний юноша, уверенный, что мирная жизнь — тоска. Мерлин… Сколько же ещё их вырастет, таких ребят, на сказках о Великой войне, принёсшей их стране славу и колонии в далёкой Африке, в которой большинство из них никогда не побывает? Если даже Брайан — волшебник — так верит в героизм подобных Тесею, что же творится в мире магглов?

— Ты очень помог мне, Брайан, — улыбнулся Тесей. — Я расскажу тебе одну историю. Только ответь мне ещё на пару вопросов, хорошо?

Окрылённый, Брайан кивнул.

— Когда вы посещали Хогсмид, он общался с кем-нибудь не из школы? Может, у него была подруга?

— Не, — фыркнул Брайан, — будь у Эдварда девушка, он бы нас давно познакомил. Но с кем-то он приятельствовал, часто письма писал. И ещё с барменом в «Трёх мётлах», наверно. Тот нам всегда немного больше сливочного пива наливал, чем остальным.

— С барменом? С Амосом Урхартом?

— Мистер Урхарт — владелец, он за стойкой редко стоит. Я о Тео. Рыжий такой.

— Что ж, спасибо, я обязательно с ним поговорю.

Впервые за весь разговор Тесей пригубил давно остывший чай, выигрывая время. Он обещал историю. Брайан их много слышал от Эдварда: о самоотверженности и героизме, о том, как Добровольческие отряды помогали волшебникам, пострадавшим от войны, и о том, как не позволяли магглам обнаружить волшебный мир; об уверенных в себе людях, поставивших интересы всех магов выше запрета Министра. Эти люди не унывали, улыбались с колдографий и охотно давали интервью. Множество лиц — разве всех запомнишь? — сливались, перемешивались, становясь неотличимыми друг от друга; и вот мальчишка, умыкнувший оставленную родителями газету со стола, не замечает разницы, не знает, сколько там, во Фландрии, осталось самоотверженных, сильных, смелых. Он запомнит только выживших.

— Я обещал тебе историю,

Брайан. — Скрип открытого окна на усилившемся ветру походил на тихий крик

трамвайных рессоров. — У меня найдётся одна подходящая. Это было в декабре

шестнадцатого, нас тогда отправили в Шартр…

— Тебе стоило прийти раньше, — сокрушённо проворчала Сибилл.

Тёплые руки касались спины, исследовали, растягивали кожу там, где под плечом легла линия свежего шрама. Тесей только вздохнул, сознавая всю меру своей вины, и рефлекторно дёрнулся вперёд, когда кончик чужой палочки уколол особенно чувствительно.

— Но ты ведь меня подлатаешь? — преувеличенно бодро осведомился он, за что был вознаграждён многозначительным хмыканьем.

— Не дёргайся, — велела Сибилл. Кожу на месте ранения защипало, но не сильно. Тесей покорно замер, глядя перед собой.

Собственного кабинета у Сибилл не было, и под него целительница оборудовала какую-то подсобку. Тесей не знал, как она уговорила на это начальство, но чары Незримого расширения превратили каморку для хозяйственного инвентаря в небольшую лабораторию зельевара. Большую часть помещения занимали шкафы, забитые книгами и ингредиентами, опытные образцы хранились в стеллаже вместе с медным котлом и набором ножей, ступок и пестиков разной степени новизны. Тесею нравилось разглядывать эту коллекцию, когда приходилось вот так пользоваться гостеприимством Сибилл. Увы, палата Элфиаса Бербиджа была занята и для разговоров не подходила.

— Значит, плечо начинало болеть, когда ты думал о чём-то плохом? — деловито осведомилась Сибилл. Наложив чары на тампон, втирающий в кожу мазь, она обошла Тесея и опустилась на стул.

— Да.

— Например?

Тесей склонил голову набок, глядя точно на Сибилл, но сквозь неё. Льдисто-серые глаза целительницы не походили на тёплые голубые, принадлежавшие профессору Дамблдору, но именно их Тесей сейчас видел перед собой.

…Они шли пустынными школьными коридорами; Тесей был погружён в себя, пока Дамблдор говорил что-то о пятикурсниках, заинтересованных карьерой в Аврорате, и спрашивал, не пришлют ли кого-то, кто сможет подробно рассказать подросткам о требованиях и курсах. Старинные рыцарские доспехи с неприятным скрежетом поворачивали в их сторону шлемы, точно следя, и жемчужно-белые привидения вежливо здоровались, проплывая мимо. От звука особенно громко лязгнувшего забралом доспеха Тесей поморщился и наконец пообещал кого-нибудь прислать.

«Вам нездоровится, Тесей?» — участливо спросил Дамблдор, когда они вышли к лестничной площадке. Сама лестница пребывала этажом ниже и неспешно плыла вверх по заложенному Ровеной Рейвенкло маршруту. Парой пролётов выше Пивз распевал похабную песенку о Мерлине собственного сочинения аккурат перед портретом оного. Великий волшебник оставался невозмутим.

«Брайан попросил рассказать ему о войне, — неожиданно честно ответил Тесей, отводя взгляд от разбушевавшегося полтергейста. — Что-нибудь соответствующее его представлениям о ней. — Он невесело хмыкнул. — Но в моих воспоминаниях мало героического. Пришлось приукрасить одну историю, убрав все некрасивые подробности».

«Тесей…» — Голос Дамблдора звучал мягко, но по его лицу невозможно было понять, ошеломлён ли он неожиданной откровенностью Тесея, сочувствует, или же есть что-то ещё.

«Будь у меня возможность, я сделал бы всё, чтобы её предотвратить», — тихо сказал Тесей, опустив голову.

Крепкая ладонь легла на плечо, несильно сжала. Тесей был выше профессора дюйма на четыре, но сейчас казалось, что они сравнялись в росте. Чужое спокойствие вновь накатило, стоило пересечься взглядами, но в этот раз Тесей не стал отворачиваться. Как и пускать дальше.

«По моей вине вы вспомнили то, что вспоминать не хотели, — произнёс Дамблдор с горечью. Лестница наконец подплыла к ним, с глухим стуком ударилась о край площадки. — Простите».

Тесей опустил взгляд под ноги, чтобы случайно не наступить на исчезающую ступеньку. Минутная слабость прошла, оставив после себя тяжесть в груди и расплывающийся по спине холодок.

«Вам не стоит извиняться, — покачал головой Тесей. Продолжать этот разговор он не хотел. — Я знал, на что шёл».

Так ничего и не добившийся от портрета Мерлина полтергейст с шумом пролетел сквозь стену, перепугав кучку младшекурсников…

— Ты можешь не рассказывать, если не хочешь. — Сибилл держала руки сложенными на коленях. Тесей, погружённый глубоко в собственные мысли, разглядывал коротко подстриженные ногти и рукава лимонно-жёлтой мантии.

— Угу, — отозвался Тесей.

— Не хочу давить на тебя, так что как насчёт чая с корицей?

Тесей слабо улыбнулся и кивнул. Синий огонь вспыхнул под подставкой для чайника, мимо проплыл маленький заварник и жестяная коробка, оставляя в воздухе едва уловимый запах пряностей.

— Можешь одеваться. — Орудуя палочкой, Сибилл переместила поднос с лекарствами на одну из немногочисленных свободных полок. На тумбочку, служившую им столом, опустилась чайная пара и кипенно-белая салфетка с синей цветочной вышивкой в уголках. Не хватало только сконов с изюмом, чтобы придать чаепитию более традиционный вид.

Застегнув рубашку, Тесей закрыл глаза и откинулся на спинку стула, дыша размеренно, разбираясь в собственных ощущениях. Холод отступил, плечо не болело, и голову больше не сжимала в тисках тупая боль, о которой он почти забыл за последний год. И о бессоннице, отступившей благодаря экспериментальным зельям Сибилл.

— Не буду давать тебе ничего специфического. — Краем уха Тесей слышал, как та перебирает флаконы. Потом по бумаге заскрипело перо. — Простые укрепляющие настои на травах. Сколько капель образца шестнадцать ты принимаешь?

— «Образец шестнадцать»? — Тесей вскинул брови, выпрямился на стуле. — Так и называешь?

— Не хочу задумываться о названии, пока результаты тестов не опубликованы в «Практике зельеварения».

— Сколько ещё осталось ждать? — полюбопытствовал Тесей, разливая заварившийся чай по чашкам. Аромат корицы стал сильнее, смешался с запахами лекарств и трав. Чёрный фарфор согревал ладони, и некоторое время Тесей наслаждался расползающимся вверх по рукам чувством покоя. Сейчас превращённая в лабораторию подсобка казалась безопасней собственной квартиры.

— Два месяца. У них в этом году много желающих, — ответила Сибилл и, выразительно посмотрев, переспросила: — Так что там насчёт образца шестнадцать?

— Три капли раз в два дня перед сном, — ответил Тесей, не соврав о дозе и частоте приёма. Горьковатый привкус зелья сам собой возник на языке, как фантом, и не исчез даже после большого глотка сладкого чая. — Никаких побочных эффектов: голова не болит, тошнота и головокружение не мучают, капилляры в глазах не синеют, — продолжил он, не дожидаясь очевидного вопроса. Они с Сибилл уже проходили это, когда Тесей, раненый у Соммы, приходил в себя в маггловском полевом госпитале.

— О чём я сейчас думаю? — Сибилл задала другой вопрос, записывая что-то в толстый блокнот, по краю которого торчало множество разноцветных ляссе.

— Что я — болван, пытающийся убиться на работе. — Тесей передёрнул плечами и улыбнулся. Он видел саженцы вербены, выращиваемые в горшках на подоконнике маленькой квартиры, лёгкую бирюзовую занавеску, трепыхающуюся на ветру, и книги по зельеварению, сложённые в стопки прямо на полу; видел лица авроров, чьи имена значили столько же, сколько имена членов семьи, и чувствовал облегчение от того, что единственный кузен работает в Отделе магической безопасности простым курьером; видел себя, Персиваля, Дениз, Венлок, Уиллоу, Саббатье, Блейна… Занесённую для удара ладонь, щелчок Инкарцеро и растерянное лицо… — Мерлин! — Тесей выдохнул и крепко зажмурился, разрывая зрительный контакт. — Как Аманда?

Обычно Тесей не спрашивал о коллегах, раза три или четыре получив твёрдый отказ со ссылкой на врачебную тайну, но иногда Сибилл делилась чем-то. Вернее — предупреждала.

Она ответила не сразу:

— Цитирую её же саму: «Теперь я поняла, что бессмысленно было пытаться спасти человека, который не хотел себя спасать». Так что, прошу, не упоминай при ней Блейна.

То, что Тесей забрёл слишком глубоко в её голову, Сибилл, казалось, и не волновало.

Чай, терпкий из-за корицы, безнадёжно остыл, но Тесей все равно осушил кружку в несколько глотков, отвлекаясь на расползающийся по языку и нёбу привкус специй. Индонезийская. Сам он этот сорт предпочитал добавлять в глинтвейн.

— Тесей, — мягко позвала Сибилл, отложив записную книжку. На костяшке указательного пальца правой руки осталось два небольших чернильных пятнышка. Почему-то Тесею казалось это очень забавным. — Прекрати на неделю приём образца шестнадцать, пей только вот эти зелья. — Она указала на несколько флакончиков, стоявших у опустевшего заварника.

— Почему? — удивился Тесей. Экспериментальное зелье здорово облегчило ему жизнь и отказываться от столь простого, не требующего от него затрат драгоценного и вечно не хватающего времени, решения не хотелось.

— На случай, если у ранившего тебя проклятия обнаружатся побочные эффекты. Не хочу, чтобы ты их проморгал. Если почувствуешь недомогание — не вздумай терпеть. Меньше всего мне хочется объясняться с Ньютом, отчего умер его брат.

Это был шантаж, и Тесей поджал губы, прекрасно это понимая. «Позаботься о Ньюте», — говорил ему отец, «Подумай о брате», — увещевала мать, «Мерси Льюис! Ты кретин и псих, если считаешь, что, сдохнув, поможешь брату!» — кричал Перси после того, как сломал Тесею нос.

Самое отвратительное, что это всегда срабатывало.

Он ведь и так пил только половину дозы. Полная приносила душе чувство покоя, изгоняла вторгающихся во сны внутренних демонов, но… оглушала. Как лишённая усов кошка, Тесей терялся, едва не натыкаясь на всё подряд, точно привык слышать мысли не людей, а мебели и стен. С таким побочным эффектом он мириться не мог.

— Я понял, — покорно согласился Тесей. Это не поражение и это временно. И всё же, Тесей знал, что однажды придётся открыть рот и начать говорить, как он сделал целую вечность назад на зимнем пляже у дома. Говорить с живым человеком.

Аккуратно поставив чашку на тумбочку, Тесей снял с крючка пиджак и неторопливо надел. В голове немного прояснилось не то оттого, что отступила боль в плече, не то от расслабляющего чая.

— Не знаешь, как там состояние мистера Мэдли? — Тесей обернулся через плечо. Сибилл уже успела убрать чашки и скатерть, и стояла, держа в руках заварник.

— Ещё не выписан, — ответила она. — Но Тереза утром говорила, что Империус почти не повредил его сознание, так что ещё пара дней и можно будет переходить на домашнее лечение.

— К нему пускают посетителей?

— Тебя попробуй не пусти, — фыркнула Сибилл. Взгляд её красноречиво упирался Тесей в грудь, где из кармана пиджака выглядывал уголок аврорского удостоверения. — Опять что-то замышляешь. — И это было утверждение, а не вопрос.

— Скорее, прикрываю тылы, — поморщился Тесей. Флакончики с зельями он убрал во внутренний карман пиджака вместе со втрое сложенным рецептом. Стекло едва слышно позвякивало, когда они с Сибилл шли по коридору.

Гирлянды из лилий и оживших пасхальных кроликов уже убрали, теперь вместо них на подоконники вернулись какие-то сиреневые цветы в белых горшках с эмблемами Мунго. Тесей не слишком хорошо разбирался в декоративных растениях, но полагал, что если они здесь, значит, совершенно безопасны для пациентов.

В палате Гекаты Тики постояльцев не прибавилось, а Тереза Пратт куда-то отлучилась, чему Тесей, предпочитающий разговаривать без лишних ушей, только обрадовался.

— Добрый день, мистер Мэдли. Как ваше здоровье?

Немолодой поджарый волшебник, увлечённо читавший свежий номер «Еженедельника ловца», отложил журнал и широко улыбнулся, узнавая посетителя. Ясные серо-зелёные глаза, здоровый цвет лица, расслабленные руки… Ни тени беспокойства в мыслях, одна только спокойная уверенность — всё хорошо.

— А-а-а, мистер Скамандер! — Голос у мистера Мэдли был глубокий, басовитый. Он казался добродушным дядюшкой, который, приезжая на лето повидать любимых племянников, заваливает их подарками и нескончаемыми забавными историями. Но Тесей знал, что в прошлом мистер Мэдли был членом Ударной Группы, притом одним из лучших, да и сейчас мог задать жару. — А я вас ждал. Или кого-нибудь ещё из Аврората.

— Целительница Пратт настояла, чтобы мы вас не беспокоили, — немного виноватым тоном пояснил Тесей. — Расспросы плохо сказываются на здоровье или что-то в этом роде.

— Ну, пожалуй, я с ней согласен, — усмехнулся волшебник. — Вы присаживайтесь. — Он взял палочку и без каких-либо видимых глазу трудностей наколдовал стул в несколько старомодном и вычурном стиле.

Поразмыслив, Тесей принял предложение. Бежевое пальто проплыло по воздуху и опустилось на крючок у двери. Убирая палочку в шлевку, Тесей заметил, что Сибилл отошла вглубь палаты и занялась цветами.

— Надо же, — доброжелательно улыбнулся мистер Мэдли. Глаза его смеялись. — Когда-то я принимал у вас экзамены, а теперь обязан вам жизнью, аврор Скамандер. Не зря, значит, по песку валял.

Тесей вспомнил тот случай — один из первых промежуточных экзаменов по дуэльному мастерству, когда он по собственной глупости поскользнулся на песке и упал на спину, пропуская над головой целый залп обезоруживающих заклинаний. Дора потом шутила, что из-за крайне уверенного вида Тесея все решили, что это был заранее спланированный тактический манёвр.

— Но вы сюда пришли не истории ностальгирующего старика слушать, верно?

— Ничего-то от вас не скроешь, — развёл руками Тесей, словно извиняясь, что приходится тревожить покой больного. — Целительница Пратт что-нибудь говорила о судьбе мистера Бейли?

Доброжелательная улыбка никуда не делась с лица волшебника, но едва уловимая тень страха проскользнула в глазах. Крепкие суховатые пальцы потёрли переносицу, две глубокие морщины пересекли нахмуренный лоб.

— Как говорится, «не рой яму другому, сам в неё попадёшь». Бейли должен был понимать, что совершает преступление и что его раскроют. Так что… поделом. Жалею только, что не увижу его на суде, приговорённым к пожизненному в Азкабане. — Он помрачнел и уточнил: — Комиссия уже состоялась?

— Да.

— Никаких проблем, надеюсь?

— Приори Инкантатем оправдал нас перед комиссией, но… — ответил Тесей. Заминка не ускользнула из внимания мистера Мэдли и, дождавшись вопросительного взгляда, он добавил: — Аманда Уиллоу взяла на себя вину в итоговом отчёте. Помните её?

— Как же, как же… — Волшебник вновь нахмурил лоб, перебирая воспоминания. Тесей видел их, точно папки в картотеке. Первые буквы фамилий и года выпусков. Немногим удаётся даже поступить на курсы, не то что закончить. Их с Амандой и Дорой выпуск был уникален, целых семь человек… А в живых остались они вдвоём. — Да, припоминаю. Всегда рубила с плеча, что тогда, что сейчас. — Он сокрушённо покачал головой. — Мои показания исправят ситуацию? Большой ошибкой для Министерства будет потерять хорошего аврора из-за такой ерунды.

С точки зрения Тесея смерть подозреваемого во время задержания, когда не было приказа об устранении, не было ерундой. Но мысли свои он озвучивать не стал. Как всегда.

— Так вы помните, что именно произошло? — с большим интересом спросил Тесей, внутренне напрягшись. Картины, которые он видел, не отличались чёткостью, но слово всеми уважаемого мистера Мэдли имело вес больший, чем три строчки отчёта. Особенно подкреплённое Приори Инкантатем и хорошими отношениями Тесея с несколькими членами Визенгамота.

— Со всей ясностью. Самоубийство.

Тесей несколько раз моргнул от удивления.

— Признаться, был уверен, что это вы смогли сбросить Империус…

— Хотел бы, — вздохнул Мэдли с явным сожалением, — но нет. Бейли сам наставил на себя палочку, когда вы его ранили.

Тесей видел муть перед чужими глазами, но не от того, что шла кругом голова, а из-за пыли, витавшей в воздухе плотными клубами, точно в комнату ворвался утренний прибрежный туман. Видел вспышки заклинаний, слышал четвёртое предложение сдаться — всё по инструкциям, маги из Ударной Группы тоже им следовали, когда Мэдли ещё служил, а не принимал экзамены у молодняка с красными от недосыпа глазами. Видел кончик чужой палочки, направленный аккурат в яремную вену, испуганный взгляд и, следом, зелёную вспышку.

— Вот как, — сказал Тесей после недолгой паузы. — Надо же, на что способны доведённые до отчаяния люди.

Он снова моргнул, прогоняя чужие воспоминания и отбрасывая собственные, в которых он, отставив бокал красного вина, раз за разом перечитывал заключение о смерти.

— Я бы попросил наколдовать мне пергамент и перо. Голова что-то заболела. — Мистер Мэдли помассировал виски.

— Конечно, — согласно кивнул Тесей, поднимая палочку. — Не пора ли вам принять зелья?

— Если мадам Пратт ещё не появилась, значит, не пора, — равнодушно ответил Мэдли. Разложив пергамент на столике для завтрака в постели, он сосредоточенно писал, держа перо крепче, чем требовалось полностью здоровому человеку.

Чтобы не нарушать ход чужих мыслей, Тесей вынул из кармана часы и нахмурился, открыв их. Почему-то казалось, что день едва ли перевалил за полдень, меж тем как до заката оставалось не более трёх часов.

Некоторое время Тесей задумчиво разглядывал циферблат, следил за движением минутной стрелки по кругу. Ньют говорил, что сегодня вернётся к себе. Наверное, его уже не будет, когда Тесей переступит порог съёмной квартиры, и от осознания этого на душе стало горше.

Может, в этот раз Ньют заглянет в гости, если его позвать? Сам Тесей к брату не рвался, с ужасом представляя, сколько нарушений насчитает. Закрывать глаза на прегрешения брата и успокаивать совесть проще, когда ничего не знаешь о том, какие ещё твари, кроме ниффлера, обитают в чемодане.

Мистер Мэдли поставил точку в показаниях и размашисто расписался, после чего несложными чарами закрепил чернила так, чтобы никакое заклинание не изменила ни буквы в написанном. Они с Тесеем обменялись ещё несколькими вежливыми фразами, вспомнили забавный случай на экзамене с участием проклятого клыкастого фрисби, и Тесей ускользнул из палаты как раз вовремя, чтобы нос к носу не столкнуться с Терезой Пратт.

— Тесей! — Сибилл настигла его на лестничной площадке третьего этажа, запыхавшаяся только самую малость. Сначала Тесей подумал, что целительница решила нагрузить его ещё одним зельем в довесок к двум, но той не нужны были столь банальные поводы для разговора. — Хочу предложить кое-что. Выслушаешь?

— Конечно. — Тесей остановился, скосил глаза на ближайший портрет, но его обитатель как раз удалился за раму.

— Мой друг, он... — Тесею показалось, что Сибилл запнулась, выбирая между «друг» и «пациент». — У вас много общего. Почему бы нам втроём не встретиться и не попробовать поговорить за чаем? Обещаю, что если кому-то из вас будет неприятно, неловко или что-то пойдёт не так, мы тут же разойдёмся.

Против своей воли Тесей опустил взгляд, точно это не он, а Сибилл была легилиментом, способным вытащить всё, что он так тщательно прятал глубоко в себе. Она всего лишь хотела помочь. Хотела помочь — всем.

— Я обещаю подумать, ладно? — мягко ответил Тесей, чтобы не затягивать паузу. — Что бы не решил в итоге, я тебе обязательно отвечу.

— Спасибо, — с искренней благодарностью улыбнулась Сибилл, и Тесей поскорее поспешил вниз, чтобы не видеть её освещённого надеждой лица.

В Блумсбери — он знал это от Генри Поттера — в немного обветшалом доме георгианской эпохи собирались выжившие. Курили, разговаривали, читали газеты и играли в шахматы и карты. Принесённые с континента воспоминания сплелись причудливо в единое полотно, объединяя каждого переступавшего порог этого дома незримой золотой нитью, которой вышивают фамильные древа. Точно одна многочисленная разношёрстная семья собралась в воскресный день.

Генри говорил, что есть среди картёжников и шахматистов и маги, прячущие палочки во вшитые в рукава потайные карманы — так было удобней на войне.

Месяц назад Тесей проходил рядом с тем домом, спеша на встречу в Бедфорт-сквер. Мимо, щеголяя новенькими портфелями и наперебой хвастаясь отнюдь не академическими успехами, шагали компании юных студентов, огибая ещё не высохшие после первой оттепели лужи. В воздухе пахло весной: резиной и бензином от автомобилей, чьи владельцы выгуливали своих хромированных любимцев после зимнего простоя. Странное чувство вдруг накатило, пока Тесей смотрел вслед смеющимся юношам — нестерпимо захотелось жить. Обязательно долго и счастливо.

Он тогда почти положил ладонь на калитку, но замер, так и не коснувшись недавно выкрашенного чёрным металла. Липкий страх, похожий на тот, что преследовал его в позабытых благодаря «образцу шестнадцать» кошмарах, сковал, точно кто-то наложил Парализующее проклятие. Тесей опустил одеревеневшую руку и, склонив голову, зашагал прочь.

Как можно довериться незнакомцам, если едва ли можешь открыться родному брату?

И всё же… Тесей помнил зимний пляж у дома и то пьянящее чувство, возникшее вдруг в груди, когда он почувствовал себя свободным. Нужно было только сделать ещё шаг навстречу, но…

Нет.

* * *

До заката ещё оставалось время, но в тени могучих тисов, росших вдоль кладбищенской ограды, казалось, что вот-вот и солнце скроется за горизонтом.

В церкви служили мессу, и потому Тесей был спокоен — никто его не увидит. От красных лепестков на ладонях остались разводы, пыльца забивалась под ногти, а на концах обрезанных стеблей ещё выступал сок. За ликорисами пришлось наведаться в родной дом и едва отбиться от готовой накормить его ужином с переменой трёх блюд Мистле.

Тесей обогнул свежую могилу, цветы на которой только начали вянуть, прошёл ещё несколько ярдов и остановился, глядя на серый могильный памятник.

— Здравствуй, Дора.

В кладбищенской тишине слышно было, как вдалеке гудит прибывший на станцию поезд, шумит грузно идущий по реке пароход; как в зарослях клевера жужжат недавно проснувшиеся шмели, а в ветвях тисов переговариваются птицы.

«Дороти Энн Брукс. 30 июня 1888 — 22 апреля 1915».

«Как ту девочку из сказки про волшебный ураган и чудесную страну. — Всплыл в памяти звонкий голос и смеющиеся серые глаза. — Мне дядя подарил книжку про неё на день рождения. Жаль, что нельзя было рассказать ему, что у меня вместо вымышленных серебряных туфелек есть настоящая волшебная палочка».

Положив цветы на плиту, Тесей обошёл памятник и опустился на землю, спиной прижавшись к шершавому граниту.

— Инсендио!

Самокруткой, набитой крепким табаком, с ним поделился кладбищенский сторож, сразу опознавший в Тесее военного. Затянувшись, Тесей поморщился, давя клокочущий внутри кашель, как первый раз в четырнадцатом, когда они с Перси добрались до конспиративной квартиры, и тогда ещё только будущий друг предложил покурить, чтобы успокоиться.

Двадцать второго Тесей придёт к Фоули и Олдриджу, почтит их память минутой молчания. На могилу Бродвея отбрасывали тени старые ракиты Висконсина, и за Тесея на кладбище молча выкурит сигарету Персиваль.

Они оба бросили после войны. А тогда это был ритуал, настоящее священнодействие, сродни маггловским перемириям в Рождество. Минута покоя, так необходимая им, пусть маги и не сражались друг с другом.

В основном.

— Ты всегда удивлялась моей манере держать палочку. — Тесей стряхнул пепел на сухую землю перед собой, в глубокий след, оставленный, похоже, собакой. — Рапортую: прошёл год, ничего не изменилось. А ты, где бы ни была, так и вплетаешь в волосы алые нити, верно?..

Он снова стряхнул пепел и немного подвинулся, чтобы сидеть стало удобнее. У него не так-то много времени, только пока идёт месса.

— Мы с Амандой сейчас расследуем дело и в нём слишком много странностей. Пропал юноша, студент Хогвартса, но его родителей это нисколько не заботит. По крайней мере, так кажется на первый взгляд. — Тесей хмыкнул, вспомнив, какими глаза Доры становились всякий раз, когда приходилось сталкиваться с «причудами чистокровных». И как долго и витиевато она ругалась, случайно познакомившись с Урсулой Блэк. Тётя, и без того не шибко благоволившая родне, с тех пор вовсе не появлялась в доме Скамандеров. — Я планирую нанести им визит завтра утром, когда у мистера Роули дела в Министерстве. Возможно, его жена будет разговорчивее наедине.

Откинувшись на памятник затылком, Тесей прикрыл глаза. Жар от самокрутки вот-вот должен был коснуться пальцев, оставив на подушечках лёгкий красный ожёг, но он не торопился затушить окурок о землю или попросту испепелить магией. Кощунственно испепелять что-то на могиле Доры.

— Ещё из новостей, хм… — Тесей нахмурил лоб. — Через полторы недели я возглавлю Аврорат. В двадцать я считал, что когда достигну этой вершины, почувствую себя счастливым. А в реальности голова одной бюрократией забита.

«Мерлин… — В звонком голосе из воспоминаний появились страдальческие нотки. Дора листала очередной сборник судебной практики, как делала частенько, готовясь к занятиям по уголовному праву. — С таким отношением к правам личности в нашем обществе, я удивлена, что пытки и смертная казнь запрещены. Свободный оборот любовных зелий и ингредиентов для них нужно ограничить, это же очевидно… Займусь этим, когда заберусь повыше».

Привлечённые запахом, к могиле слетелись шмели. Их гулкое жужжание раздавалось над самым ухом, но, занятые ликорисами, на Тесея внимание насекомые не обращали.

В тот день тоже жужжали шмели. Вот уж кого не заботило наступление немцев, хоть опылять на изрытых окопами полях было нечего. В ту пору ещё казалось, что война — это ненадолго, и Тесея больше занимала тень грозившего ему на родной земле разбирательства.

— А с братом я всё так же не в ладах, — с горечью произнёс Тесей. Долгой затяжкой прикончил самокрутку, потом затушил о землю. — Но, мне кажется, мы делаем успехи. Разговариваем не только о разрешениях для его зверинца и что подарить матери на праздники. — Он тихо рассмеялся. — Жаль, что вы так и не познакомились. Ньют много путешествует и пишет большую книгу о магических животных. Вам было бы, что обсудить. Хотя вот редактор его мне не нравится, подозрительный тип. Впрочем…

Тесей поднялся на ноги и обошёл памятник, в который раз взглянув на высеченные даты.

Он не приходил сюда ни в день рождения Доры, ни в день её смерти, слишком хорошо помня лица её родителей и проклятия, полные боли и горечи, ими изрекаемые.

Волшебный мир — мир Тесея — обещал их дочери сказку, в которой вместо вымышленных туфелек будет настоящая волшебная палочка, творящая невероятные вещи; обещал возможности, которых в мире обычных людей она была лишена, пусть для волшебников тоже важно твоё происхождение; обещал уважаемую профессию и сытую жизнь.

А принёс смерть в пламени чёрного дракона.

Её родителям даже нечего было хоронить…

«Лучше уж кремация, чем гнить под землёй, как по мне», — заявил хмельной голос.

Со стороны железнодорожной станции раздался гудок. Расписание местных поездов было Тесею хорошо знакомо. Как раз сейчас из Мануллы прибыл последний в этот вечер пассажирский состав.

Тесей сипло выдохнул, опуская голову. Минуту он провёл неподвижно и молча, зажав в ладони висевший на шее серебряный медальон, а после, отойдя на два шага, аппарировал прочь.

Магическая таможня в Саутгемптоне располагалась в закрытом якобы на ремонт офисе судоходной компании «Рассель и Северин». Неопрятный внешний вид, позеленевшая медная табличка, чары, а также соседство с куда более презентабельными «Кунард Лайн» и «Макивер и сыновья» должны были отпугивать любых магглов, решивших вдруг поинтересоваться маршрутами следования и ценами на билеты.

В Саутгемптоне таможня была единственным хорошо знакомым Ньюту местом, куда можно было аппарировать без лишних рисков. Поэтому, оглядевшись и положив на место случайно сбитую брошюру с памяткой о запрещённых к ввозу и вывозу предметах, Ньют покинул комнату для посетителей и, миновав ряд однотипных и навевающих суеверный страх конторок, быстро спустился на первый этаж. Каменные львы, сторожившие парадный вход, проводили его заинтересованными взглядами, а правый даже раскрыл пасть и зевнул, вывалив широкий, почти как настоящий язык.

Солнце, нестерпимо яркое после полумрака пустующей в обеденный перерыв таможни, ослепляло. Ньют, не ожидавший такой хорошей погоды, прикрыл глаза ладонью и часто заморгал. Полдня пришлось провести в Министерстве, а потом, когда над Лондоном вновь сгустились предгрозовые сумерки, — встречаться с мистером Ворме в Косом переулке.

— Не подскажите, в какой стороне Норман-роуд? — спросил Ньют у курившего рядом с крыльцом волшебника, к пиджаку которого была приколота эмблема Отдела международного магического сотрудничества. Тот коротко объяснил дорогу, и Ньют зашагал вдоль похожих как две капли воды офисов судоходных и судостроительных компаний.

На перекрёстке он ненадолго остановился, глядя на возвышающийся над покатыми крышами лайнер, величественный даже издалека. Дым не поднимался из четырёх его труб, но куда-то в ту часть порта направлялась вереница экипажей и несколько автомобилей, а значит через пару часов лайнер выйдет в очередной свой рейс.

Карман Ньюта приятно оттягивал кошелёк с полученными от «Обскурус букс» галеонами. Оставалось согласовать несколько рабочих моментов с мистером Фиггом, и можно начинать искать корабль в Александрию.

Однотипные дома сменились длинными огороженными складами, к которым примыкали бараки и крошечный парк, служивший слабой защитой от чада паровозов.

Перейдя железную дорогу, Ньют повернул налево от вокзала, чья часовая башня служила ему ориентиром весь путь. Теперь идти оставалось уже недолго и почти всё время по прямой, и Ньют поглядывал по сторонам, хотя смотреть было особо не на что; сплошную линию таунхаусов разбивали только ведущие в центр города дороги.

Рельсы шли параллельно Норман-роуд, отделённые от неё только низким деревянным заборчиком, очень похожим на те, что Ньют видел в детстве в полях вокруг Абботсбери. Набирая разгон, по рельсам катил массивный чёрный локомотив, похожий на «Хогвартс-экспресс». Ньют, как и другие прохожие, прикрыл лицо рукавом, когда поезд прогрохотал мимо, оставив длинный дымный шлейф.

Только ступив на крыльцо, Ньют спохватился — нужно было отправить сову, а не заявляться вот так без предупреждения, даже не убедившись, что Тео всё ещё живёт по этому адресу. Полгода прошло. Например, Тесей бы уже точно переехал в пятый (шестой?) раз.

Входная дверь оказалась не заперта. Тесную прихожую окутывал полумрак; настенная лампа не горела. Прямо на лестнице лежал чей-то велосипед. Сверху доносились звуки басовитого пения, и, поднявшись, Ньют услышал плеск воды.

К облупившейся двери четырьмя кнопками был прикреплён лист бумаги, оказавшийся расписанием пользования ванной. По его краю чья-то явно детская рука графитом нарисовала рыб и цветочки. Судя по расписанию, Тео располагал пятнадцатью минутами в шесть утра и получасом с десяти пятнадцати. Не теряя больше ни секунды, Ньют поспешил на третий этаж.

— Ньют! Вот те на! — Хватка у Тео была столь сильна, что у Ньюта заболела ладонь. Стоя в дверном проёме, Тео с его широкими плечами и ростом, заставляющим стороннего наблюдателя заподозрить в нём потомка великанов, занимал его полностью. — Какими судьбами?

Внутрь комнаты он Ньюта буквально втянул, так и не отпустив ладонь, хоть и слегка ослабив рукопожатие. Затянувшееся, она немного смущало Ньюта, который вновь вспомнил, что о визите не предупреждал.

— У тебя здесь очень… уютно, — скомкано сказал Ньют, оглядываясь. Типовая комната, очень похожая на ту, где Ньют жил после войны. Всюду громоздились стопки книг, которым не нашлось места в серванте с выбитыми стёклами. — О, это «Теория магии»? — Он ткнул пальцем в новенькую книгу в красной обложке.

— Ага. — В голосе Тео слышалась гордость. Я в «Пророке» читал, что Уфлинг просто таки перевернул представления о магии!

— Уоффлинг, — машинально поправил Ньют. Не читавший ни саму книгу, ни рецензию на неё, Ньют помнил Адальберта по школе. Профессор Дамблдор высоко оценивал его, а ещё просил объяснить младшекурснику, как ухаживать за нарлом (ничего серьёзного, просто лёгкая простуда, но не стоило предлагать зверьку молоко), поэтому Ньют и запомнил фамилию.

— А, да, точно! Книжка у него занимательная. Я сейчас вот читаю про законы магии. — «Кто вмешивается в глубочайшие тайны мироздания, — истоки жизни, сущность бытия, — должен быть готов к последствиям самого опасного свойства», — процитировал он, вскинув подбородок.

Ньют молча кивнул, скосил глаза на задернутые занавески, делящие комнату на две половины. Сквозь широкие дыры в голубом тюле можно было разглядеть край кровати.

— Ты пока тут постой, а я пойду нам что-нибудь зажевать найду. — Тео поднял с пола две объёмные кружки, пустую тарелку и вышел. Несмотря на габариты, двигался он почти невесомо, как крупный хищник, подбирающийся к добыче.

Ньют с любопытством читал названия на книжных корешках. «Силы, дремавшие в вас: как с ними быть?», «Руководство по трансфигурации для начинающих», «Волшебная палочка — лучший помощник». Почти все потрёпанные и в пятнах, купленные явно не во «Флориш и Блоттс». Нервная усмешка слетела с губ Ньюта, когда между двумя устаревшими изданиями «Выдающихся имен нашей эпохи» он заметил зелёную обложку «Жизни с легилиментами». В четырнадцать ему очень такой не хватало.

У продавленного на левой половине дивана стояло несколько деревянных ящиков из-под сливочного пива, в которых хранились газеты. А на самом верху лежал толстый лиловый конверт. За его разглядыванием Тео и застал Ньюта, когда вернулся с двумя кружками лимонада и бумажным пакетом в зубах.

— Эд откопал нам бисквиты, — сказал Тео, уронив пакет на диван. — О… — зарделся он, заметив лиловый конверт.

— Как твои успехи? — Ньют тоже засмущался и подумал, что нужно перевести тему на что-нибудь другое, например, сказать, зачем он пришёл, но Тео вдруг просиял.

— Эм.. Ну… Смотри! — Он вынул из рукава толстую волшебную палочку из красноватого дерева и, сосредоточенно нахмурив лоб, указал ею на свёрнутую газету. — Вингардиум Левиоса!

Пожелтевший от времени выпуск поднялся вверх на целый фут и замер, покачиваясь, поддерживаемый неуверенной пока магией.

— Ну как? — спросил Тео, наполовину обернувшись через плечо. Его широкое лицо в обрамлении густых рыжих волос светилось ликованием. Ньют понимал его чувства — сам так же радовался, когда в шесть лет стихийной магией заставлял предметы летать вокруг.

— Это удивительно, — честно ответил Ньют, улыбаясь. Когда они познакомились с Тео, тот едва мог добиться от палочки хотя бы красных искр. Мистер Олливандер поглядывал на необычного покупателя с подозрением, и Ньют тогда напрягся, силясь придумать правдоподобную ложь, но, хвала Парацельсу, обошлось. — Что-то ещё уже получается? — поинтересовался он. Позволить себе написать в книге о Тео он не мог, но сам прецедент увлекал безмерно и требовал изучения. На какое-то мгновение Ньют даже забыл, что пришёл не совсем за этим.

— Больше пока ничего не могу. — Тео немного сник. — Но в курсе написано, что раз одно заклинание получилось, то с другими попроще уже будет. Как кататься на метле… Правда, я не умею кататься на метле...

— Мерлин… Невероятно… — пробормотал Ньют, всё наблюдая за парящей газетой. Когда он перевёл взгляд на Тео, то заметил капельки пота, выступившие у того на висках. — Тео… — Он хотел попросить не перенапрягаться, но не успел, потому что из нагрудного кармана высунул голову Пикетт, заскучавший в одиночестве, и Тео, отвлёкшись на лукотруса, потерял концентрацию. Газета упала, задев банку с черенком какого-то растения.

— Я починю, — скороговоркой произнёс Ньют, указывая палочкой на осколки и небольшую лужицу. — Репаро!

— Ну вот… Пикетт меня забыл, да? — расстроенно спросил Тео, когда лукотрус спрятался обратно в безопасный карман.

— Нет, не думаю, — пожал плечами Ньют, ставя банку обратно на подоконник и вытирая ладонь о брюки. — У лукотрусов память, как у воронов, и они хорошо запоминают и распознают лица. Просто Пикетт немного пуглив...

— Так я его напугал, да? — спросил Тео и поджал губы. — Ну да, у меня тогда стрёмная рожа была. И пять ног. — Он рассмеялся, но Ньюту показалось, что это напускное веселье. Он пригляделся, но за улыбкой и всё ещё лучившимися от ликования глазами не заметил ничего иного. У Ньюта была только уверенность, что не всё идёт так гладко, как они надеялись. — А ты ж тогда в Китай собирался, да?

Ньют поморщился. Воспоминания о той поездке были… сложными. Рассказывать не хотелось, поэтому он взял стакан лимонада, уходя от ответа.

Напиток ледяной волной ухнул в желудок, кубик льда холодом уколол губу. На вкус горьковато, но в самый раз, чтобы отвлечься.

— А чего мы всё стоим? — Тео выложил бисквиты на тарелку и кивнул Ньюту на диван. — Я бы предложил пойти на кухню, там хоть этого придурка не слышно. — Он посмотрел под ноги. Привыкшего к какофонии звериных голосов Ньюта не раздражало всё доносившееся из ванны пение, но кто-то не столь стойкий уже вовсю дубасил в дверь, проклиная певца. — Но она занята. Облом.

— Всё хорошо, — успокоил его Ньют, опускаясь на диван. Пикетт вновь показался из нагрудного кармана и на этот раз не нырнул обратно, когда Тео ему улыбнулся. Ньют подставил ладонь и лукотрус спрыгнул на неё, с любопытством оглядываясь по сторонам, но не двигаясь с безопасного места. — Расскажи, как ты? Ещё работаешь в «Кабаньей голове»?

— Не, — усмехнулся Тео. На диван он забрался с ногами, скрестив их и устроив у щиколоток свой стакан. — Уволился, когда владельца за подделку огневиски Огдена повязали. Повезло, что у мистера Уркх… Урх… у мистера Амоса нашлось местечко, так что теперь я работаю у него. Так даже лучше, я считаю. Платят больше, еда вкуснее, можно в перерыве в кладовке в магии практиковаться, а не зубы подметать. — Он рассмеялся. Ньют не раз заглядывал в «Кабанью голову» по делам, но ни разу не был свидетелем драки.

— Ну, и со студентами поболтать можно, поспрашивать про всякие чары. Я мистеру Амосу сказал, что рос в глуши, а родичи у меня дикие, и с ними не до магии было — выжить бы. Он мне даже свои старые учебники по Трансфигурации отдал, но у меня с ней пока как-то не очень ладится… Слушай, хочешь ещё лимонада?

— Н-нет, — отказался Ньют. Напиток оказался с подвохом — горло точно сковало льдом и усугублять не хотелось.

— Ну, как хочешь. А чемодан твой где?

— Дома. — С утра пришлось немного побегать по холму лунтелят за ниффлером. Тесей уже ушёл, когда Ньют наконец настиг маленького негодника и отобрал серебряные запонки и пару чайных ложек, поэтому их Ньют оставил на столе вместе с короткой извиняющейся запиской. А потом, после Министерства и перед встречей с мистером Ворме, Ньют забежал домой: снял чары с кактусов, выкинул накопившиеся под дверью агитационные листовки всех разрешённых в Британии партий и заглянул в тёмный подвал, которому ещё предстояло вернуть обжитый вид, пусть и только до следующей заграничной поездки.

— Ну вот, — погрустнел Тео, — я хотел напроситься в гости, ха-х. У тебя был такой очень забавный ёж, ещё огнём дышал.

— Том умер, — сказал Ньют. На мгновение сердце его сжали когти скорби. Но не по Тому, чью участь он знал с самого начала и не мог изменить — лишь отсрочить неизбежное, а по Мэгги. Несколько утренних часов Ньют провёл изучая её тело, разбираясь в погубившем двурожиху проклятии. Напоминало египетское волшебство, но раньше Ньют с таким не сталкивался. Хотелось верить, что профессор Дамблдор найдёт в его записях что-то знакомое.

— Прости, — отвёл глаза Тео. Он открыл рот, намереваясь что-то сказать, но передумал, поэтому невпопад выпалил: — Клянусь, если Брэд не заткнётся, я ему сам шею намылю.

— Тео, — Ньют прокашлялся. Горло согрелось, но на всякий случай допивать лимонад Ньют не стал. — Ничего, если я спрошу о твоей природе?

— Да спрашивай, — без возражений согласился Тео. — Я ведь это, всё ещё уникальное явление, ну, и так далее.

Ньют нахмурился. Явлением Тео и правда был уникальным. Для снятия чар с пятинога его сначала нужно как-то поймать и удержать, но за века проклятие так глубоко проникло в саму суть МакБунов, что снять его можно было едва ли с одного члена клана из десятка. Ньют не брался определить, просто ли ему повезло или решающим фактором стал юный возраст Тео. Ноги с острова Дрир пришлось уносить очень уж быстро.

— С тех пор как ты решил жить самостоятельно, ты хоть раз превращался обратно?

— Нет. Ни разу, — возразил Тео с такой поспешностью, что его ложь стала очевидна.

— Тео, это очень важно. — Ньют посмотрел на него просительно, говорил с нажимом, точно упрашивал нунду принять лекарство от простуды. — Мы ведь не знаем всех аспектов проклятия МакБунов. — Он вынул из кармана длинный рыжий волос. — Если оно имеет обратную силу, ты можешь снова превратиться в пятинога.

Тео поджал губы и молчал.

— Пожалуйста, Тео. Тебя заметила одна женщина, но не поняла, кого именно видела. Решила, что это оборотень. Но кто-нибудь может догадаться.

— Пару раз, ну, было, — пробормотал Тео, не поднимая взгляда. Щёки его залила краска. — Но я это контролирую! Той миссис не нужно волноваться. И тебе тоже.

— Контролируешь? — переспросил удивлённый Ньют. Ещё нигде он не встречал подтверждений, что кто-то помимо анимагов может контролировать превращения в животных.

— Угу. То есть, почти всегда. — Тео походил на авгурея под дождём: столько же в его облике было мрачности. — Да ладно тебе! Ты же говорил, что никому не удавалось раньше расколдовать пятинога! Да никому и в голову не придёт, что это я!

— Миссис О'Флаэрти — женщина, заметившая тебя — работает в Аврорате. Что если тобой заинтересуются? Решат, что ты — незарегистрированный анимаг. — Ньют вспомнил слова Тесея. — Ты можешь пострадать.

Тео совсем поник и стал походить на наказанную за сгрызенные ботинки шишугу. Желваки играли на его широком добродушном лице, и он сжимал и разжимал лежавшие на коленях ладони, комкая коричневую ткань брюк.

— Ты можешь зайти ко мне, у тебя ведь есть мой адрес. Тогда я смогу узнать, что с тобой происходит.

— Я… как-то... — помялся Тео, краснея. — Ну, давай…

— Я тебе помогу, обещаю. — Ньют выдохнул со скрытым облегчением. — Когда у тебя следующие выходные на работе?

— Воскресенье и понедельник.

— Сможешь в это воскресенье? У меня есть камин, так что тебе не придётся думать, как добраться до Лондона.

Тео потёр кулаком щёку, и Ньют задумался — не перегнул ли палку, не слишком ли сильно давил?

— Да, давай. Мне всё равно надо ещё в Косой переулок заглянуть, а то у Эда какие-то там корешки закончились для зелий. — Тео, кажется, примирился с какими-то своими противоречиями. Морщины на лбу разгладились, и он снова заулыбался. — Хочешь ещё лимонада? Его не я готовил, так что получилось вкусно. Правда ведь?

— Да, — кивнул Ньют. — Но я откажусь, ты уж прости.

Этажом ниже раздался грохот, точно кто-то уронил тяжёлую гирю или выбил ногой дверь. Следом дом сотрясла брань, какую Ньют не в каждом порту слышал.

— М-м-м… — поморщился Тео. — Марта так долго орать может. Придётся по пожарной лестнице спускаться, если не хочешь узнать о себе много нового.

— Ничего страшного, — заверил Ньют. Спуск по пожарной лестнице был не самым необычным для него способом откуда-то сбежать.

Тео отдёрнул разделявшую комнату занавеску. На узкой кровати, застеленной тонким одеялом, лежало ещё несколько раскрытых книг. Здесь же у камина стояла миска с летучим порохом. Тео с его широкими плечами явно приходилось сильно сгибаться, чтобы воспользоваться им.

— Так, сейчас. — Тео снял с подоконника цветок, посаженный в супницу с трещиной на боку, а потом вдруг спросил: — Ньют?.. Твоя фамилия... как там... Скендер?

— Скамандер.

— Так Тесей Скамандер твой кузен? Или дядя?

Внутри Ньюта что-то дёрнулось, он закусил губу. Этот вопрос преследовал всюду. Он считал — за столько лет удалось привыкнуть, не поджимать губы и отводить взгляд. Наверное, он просто не ждал этого вопроса от Тео.

— Старший брат. Тесей — мой старший брат.

— О… — Тео посмотрел как-то странно. — Ты не говорил.

— Там, где я обычно бываю, рассказывать направо и налево о брате-авроре может быть чревато. — Ньют вспомнил, как полгода назад был во Франции. Рабочая командировка, сопутствующая бюрократия… Аврор, дежурившая на таможне на случай экстренных ситуаций, громко фыркнула, когда чиновник вслух зачитал полное имя Ньюта. Тот поймал изучающий взгляд женщины, но, она, так ничего не сказав и не попросив передать привет, закурила.

— Я слышал всякое про твоего брата. Говорят, он опасный человек. — В голосе Тео слышался какой-то суеверный ужас, природу которого Ньют мог понять.

— Он ведь аврор.

— Я не… Не совсем это… — Тео замялся, точно забыл все человеческие слова, и беспокойно заозирался. Ньют растерялся. — В общем, я читал… ну, и мне говорили… — За край он ухватил тонкий журнал в глянцевой обложке. Бумага не лучшего качества уже начала желтеть. — В общем, вот!

— «Зеркало Морганы», — прочитал Ньют название. — Впервые вижу.

Он полистал журнал, обещавший, как значилось на первой странице, «невероятно скандальные истории», а также «компетентные журналистские расследования», пока не наткнулся в середине на статью с самым клишированным названием, какое только может быть — «Тесей Скамандер — герой или убийца?» Ньют закрыл журнал, не прочтя и строчки.

— Единственное убийственное, что есть в Тесее — это его занудство, — поморщился он.

— А война? — Возбуждение Тео настораживало. — Никто ведь толком не знает, чем твой брат там занимался. А Добровольческие Отряды — они ведь были, как полиция. И шпионили за волшебниками, и ещё, говорят… ну… они убивали тех, кто сопротивлялся.

Разговор свернул куда-то не туда, подумал Ньют. По безмолвному обоюдному согласию они с Тесеем старались не упоминать войну. Но тень её, громадная, подобная дементору, следовала за ними год за годом и не было чар, способных её развеять.

— Информация наверняка засекречена, поэтому ничего толком и не известно. Я сам работал над секретным проектом во время войны. И о нём не распространяюсь, — сказал Ньют резко. — У моего брата есть недостатки, но он не чудовище, что бы там кто не говорил. — Он положил журнал на место, подошёл к окну, выглянул и перелез через подоконник.

Во дворе на множестве протянутых от стены до забора верёвках сушилось бельё жильцов, здесь же к дому тесно ютилась пристройка — кладовая, судя по всему, а в дальнем конце стояла немного покосившаяся уборная.

Двое мальчишек увлечённо играли в кости на деньги, но отвлеклись на скрип пожарной лестницы. Один улыбнулся Тео, и тот в ответ помахал рукой.

— Извини… ну, за брата, — тихо сказал Тео, когда они спустились по лестнице к кухне.

Ньют махнул рукой, точно отгонял насекомое:

— Давай забудем. Сейчас только ты важен, твоё состояние. Мы сможем разобраться, почему ты превращаешься обратно. Чтобы ты мог спокойно жить, учиться магии.

Тео ничего не сказал, и, войдя на кухню, Ньют вскоре понял почему.

Стены отведённого под кухню помещения покрывала лакированная бумага, кое где оторванная, и вместо голого кирпича в прорехах виднелись остатки предыдущего её слоя. На крючках висели разнообразные медные кастрюли, горшки и сковородки, а ещё несколько связок чеснока. Пахло ромашкой, лиатрис и шалфеем.

— Привет! — радостно поздоровался Тео с щуплым юношей, помешивающим отвар в кастрюле. — Ты как?

Горло юноши обматывал толстый шерстяной шарф, и вместо улыбки на его лице отразилась вся боль, какую испытывает некстати простудившийся человек. Он утёр слезящиеся глаза и громко шмыгнул носом. Не мог говорить из-за воспалившегося горла.

— Может тогда никуда сегодня не пойдём? — предложил обеспокоенный Тео. Юноша поджал губы и перевёл на Ньюта вопросительный взгляд. — Ньют из наших.

Отложив половник, юноша вынул из рукава палочку и занёс над кастрюлей. Пар приобрёл бирюзовый оттенок, потом стал прозрачным. Всё по рецепту.

— Это здорово, что ты зашёл, — сказал Тео, когда они уже прощались на пороге. Наверху уже не ругались и кто-то убрал велосипед. — А то я в сейчас нечасто с кем-то общаюсь. И ты, это, береги себя.

— Обязательно, — заверил его Ньют. — Буду ждать тебя в гости. Проведу по чемодану.

— Ну, да, — кивнул Тео, скосив взгляд в сторону. Ньюту показалось, что за его спиной мелькнул человеческий силуэт, но тут же скрылся в полумраке.

Ньют сошёл на улицу. По железной дороге спешил очередной состав, оставляя за собой медленно развеивающийся дымный след.

Ньют что-то упускал.

Мимо, успешно скрывая усталость и раздражение за серьёзными лицами, прошагали волшебник и волшебница из Ударной группы, поддерживающие под локти уже не сопротивляющегося мага в мантии, заляпанной чем-то зелёным и дурно пахнущим. Тесей посторонился, пропуская их к лифтам, с любопытством проводил взглядом, уловив флёр настороженных мыслей.

Между аврорами и Отрядом обеспечения магического правопорядка шло негласное соперничество, начавшееся, кажется, ещё со времён основания Министерства. Тесея не устраивало и тревожило такое положение вещей.

К вечеру общий зал Аврората заметно опустел. Все разошлись кто по домам, кто по постам, и остались только дежурные, да любители задержаться на работе, чтобы что-то доделать или поразмышлять.

Тесей же надеялся поговорить с Амандой и показать ей добытый альбом, но ни в выделенном им кабинете, ни на своём месте коллеги не оказалось. На столе лежало несколько нераспечатанных писем и совиных перьев, которые Тесей всё-таки смахнул, не трогая корреспонденцию. Посмотрел на фотографию их курса, приколотую к доске рядом с расписанием заседаний Визенгамота.

Возможно, Аманда пьёт чай в кафетерии и гоняет с кем-нибудь бумажных зверей. Домой она уйти не могла, дождалась бы Тесея, как они условились. Разве что…

В кафетерии сладко пахло кленовым сиропом, на синем огне грелся чайник, но вместо Аманды с бумажным зверем забавлялась Ледбеттер. Аккуратно сложенный кельпи то укладывал хвост кольцами, то бил им по столу, задевая край тарелки с сэндвичами.

От вида листьев салата и ветчины между светлым хлебом у Тесея заворчало в животе. После предложенного Сибилл чая он так ничего и не ел, и теперь остро и немного болезненно ощущал всю полноту своей неправоты.

— Тесей! — поприветствовала его Мелисса взмахом руки и улыбкой столь очаровательной и острой, что ею можно было резать металл. — Добрый вечер. Как дела? А ты вовремя. Чайник как раз вскипел.

Подтверждая её слова, чайник засвистел на весь кафетерий и подпрыгнул на подставке. Тотчас погасло синее пламя. Дирижируя палочкой, Мелисса подняла чайник в воздух вместе с заварником и наполовину пустой бутылкой молока.

— Будешь? — осведомилась она, пока кипяток наполнял голубую чашку. Тесей кивнул и сел напротив.

Почему бы и не скоротать время за беседой. Им с Мелиссой придётся очень плотно работать, к тому же, он обещал ей интервью, а предварительный список вопросов всё не появлялся на его столе. Тесею уже приходилось общаться с журналистами самых разных изданий и профилей, но единого мнения о всех представителей этой профессии у него так и не сложилось. В отличие от Селвина, считавшего «настырных писак» кем-то вроде падальщиков.

Бумажный кельпи опёрся о хвост и замолотил передними ногами в воздухе, точно пытаясь показать, кто здесь главный. Тесей только улыбнулся фигурке. В природе эти кровожадные твари нападали сразу. Даже Ньют их опасался. По крайней мере, он так говорил.

Тесей предпочитал верить брату на слово. Иначе каждая выпитая им кружка чая отдавала бы сладковатым привкусом умиротворяющего бальзама. Ньют любил надолго пропадать в своих поездках, а после внезапно возникать на пороге родного дома, пряча за спиной чемодан. Тесей не спрашивал, кто теперь обитает под обтянутой кожей крышкой, зная, как взъерошится, выпустит иголки Ньют. Их с братом отношения и так походили на русские горки. Усложнять всё совсем не хотелось.

— Тесей. — Мелисса щёлкнула кельпи по морде, чтобы тот не пытался заглянуть в чашку. — Твоё расследование… — Она сделала намекающую паузу. Хотя никаких других дел Тесей сейчас не вёл, о чём она наверняка знала. — Оно ведь последнее для тебя на этой должности. Может, совсем последнее… Будешь скучать по этой беготне?

— Немного, — ответил Тесей не раздумывая долго. Он спросил себя — а хочет ли возглавить Аврорат? — ещё в тот день, когда Трэверс вызвал к себе и сделал предложение, от которого в здравом уме ни один заинтересованный в карьере аврор не откажется.

— Не жалеешь?

— Не вижу смысла, — бесстрастно ответил Тесей, не настроенный на откровенный разговор. Поднося к губам чашку, он глянул поверх неё на Мелиссу, на её острую улыбку. Нужно было всё-таки дать ей что-то более… развёрнутое. — На новой должности у меня будут другие задачи, приоритеты. Мои коллеги — профессионалы. Без меня раскрываемость не понизится.

Улыбка Мелиссы потеплела. Бумажный кельпи подобрался к руке Тесея, но не попытался забраться на рукав.

— Как насчёт небольшого соревнования с гарантированным призом? — В голосе появилось какое-то озорство. Точно они оба были школьниками, игравшими после занятий в исчезающие карты, ставя на кон сливочные помадки. — Ты наверняка устал и голоден, а пьёшь один пустой чай.

— Бой на бумажных фигурках? Серьёзно? — фыркнул Тесей.

— А почему нет? — Мелисса вскинула брови, и Тесей окончательно уверился, что его самым банальным образом берут на «слабо». Только пока понять не мог, в чём цель.

— Почему бы и нет, — согласился он. Желудок настойчиво напоминал, что одного чая ему мало, а сэндвичи уж очень соблазнительно выглядели. Поэтому Тесей вынул палочку, сотворил лист бумаги, а следующим движением трансфигурировал его в гиппогрифа. Зверь раскрыл клюв в беззвучном клёкоте и взмахнул крыльями.

— Гиппогриф — символ вашей семьи? — спросила Мелисса, делая плавное движение палочкой. Кельпи переступил передними ногами, уложил хвост вокруг и теперь наблюдал за гарцующим гиппогрифом.

— Нет, — ответил Тесей. — На нашем гербе изображён гиппокампус.

Кельпи был на одной из иллюстраций в букваре, по которому учился читать он, а потом Ньют. Красочные картинки, простой текст, предупреждающий — держись подальше от водяной лошади. На суше она кажется неповоротливой, но мускулистый хвост дан ей природой для того, чтобы подобно змее бросаться далеко вперёд на добычу.

На земле и под водой справиться с этим хищником очень сложно даже подготовленному волшебнику. Но с воздуха…

Тесей уловил, как кончик палочки Мелиссы дрогнул, и в тот же миг гиппогриф взмыл над столом, а кельпи с досадой клацнул челюстью, приподнялся на хвосте и вскинул морду, чтобы наблюдать за летающим противником.

— Почему ты не участвуешь в соревновании, Тесей? — От Мелиссы волнами шёл азарт, взбудораженность. В глазах плясали искры.

— Ты задала мне уже два вопроса, — заметил Тесей. Его гиппогриф на пробу спикировал, но был атакован. Бумажные когти рассекали бумагу не хуже Диффиндо, но кельпи едва не ухватил гиппогрифа зубами за крыло, и тот поднялся выше, вновь выжидая подходящий момент. — А я тебе ни одного. Мне кажется, это нечестно.

— Хм. Твоя правда, — усмехнулась Ледбеттер. — Не люблю несправедливость. Спросишь что-нибудь?

— Почему в соревновании не участвуешь ты? Турнир проводится для всех сотрудников Аврората, не только для авроров.

Тесею редко доводилось наблюдать за колдовством Мелиссы. Как в графологии, к которой прибегали герои маггловских детективов, по тому, как лежит в руке мага палочка, как он выполняет движения, можно узнать о его характере, темпераменте. Иногда — о привычках.

Движения Мелиссы были очень правильными, как на схемах из учебников, но в нижней точке она выписывала палочкой петлю. Свидетельство коварства.

— Мне больше нравится наблюдать, чем участвовать, — ответила Ледбеттер. — Хотела бы всегда быть в центре событий, пошла бы в авроры. Взял бы меня на работу?

До Тесея доходили слухи, что в войну Мелисса писала для небольших газет обличающие Эвермонда и прочих статьи. Под псевдонимом, конечно.

— Зависит от итоговых экзаменов.

— Не любишь делать выводы, пока информации недостаточно.

Кельпи удалось ухватить гиппогрифа за кончик крыла, но тот вырвался, лягнув его в морду и оставив клочок бумаги в пасти. Тесей поморщился.

— За тактику допросов я бы тебе высший балл не поставил.

Из-за подранного крыла гиппогриф держался в воздухе немного хуже. Будь настоящим — уже приземлился бы в ближайшем леске, крича от боли.

— Что первое сделаешь, когда возглавишь Аврорат? — Мелиссу, кажется, совсем не смутил и не задел комментарий Тесея.

— У нас уже началось интервью? — со смешком спросил Тесей.

— Только его репетиция.

— Тогда... Переоборудую допросные.

Краем глаза Тесей наблюдал за любыми, даже самыми мелкими движениями палочки Мелиссы. Внешне спокойная, она словно бы нервничала. Тесей читал её неуверенность, точно слишком гладкие свидетельские показания. Использует окклюменцию? Всё возможно…

— Переоборудуешь?

— У магглов есть стёкла, называются зеркалами Гезелла. Одна сторона у них зеркальная, а другая — прозрачная. Нам такие тоже не помешают.

Его гиппогриф снова спикировал на кельпи и теперь бумажные фигурки обменивались короткими выпадами, так по-настоящему и не сближаясь.

— Тебе нравятся магглы?

— Предпочитаю судить о людях по их поступкам, а не происхождению.

Гиппогриф немного снизился, и кельпи воспользовался этим, обрушив мощный хвост на круп фигурки, сбивая на столешницу. На стороне гиппогрифа были когти и мощный клюв, кельпи — хвост, стремящийся заключить противника в сжимающиеся кольца. Измятые крылья не могли поднять зверя в воздух — использовать Репаро во время боя запрещали правила —, но пока тому удавалось уворачиваться.

— Почему — кельпи? — спросил Тесей. Ведомый его палочкой гиппогриф сумел вцепиться водяной лошади в холку, но определять победителя было рано.

— Мне нравятся эти твари. — От напряжения Ледбеттер прикусила губу. Поддалась, уверилась в поражении, расслабилась. Отголоски её мыслей были об этом. — В маггловских легендах они часто притворяются обычными лошадьми. — Кончик хвоста захлестнул задние ноги гиппогрифа, сбивая, и кельпи тут же набросился сверху. — Пока добыча не расслабится и не подойдёт близко. Тогда кельпи хватает её и утягивает на дно, где пожирает.

Кельпи сжимал кольца до тех пор, пока от гиппогрифа не остался комок бумаги, мало напоминающий гордого зверя.

— Поздравляю, — улыбнулся Тесей, нисколько не огорчённый.

Мелисса — окклюмент. Тесей даже не мог сказать, что удивился. Давно ведь подозревал. Вот только обстоятельства смущали. Мелисса хотела раговорить его в своих целях или в чьих-то? Шпионит на Трэверса? Он достаточно параноик и уже задавал Тесею скользкие вопросы…

— Твой гарантированный приз. — Ледбеттер придвинула к нему тарелку.

Тесей с наслаждением впился в сэндвич, точно в жизни ничего вкуснее не пробовал.

— Ты, должно быть, отлично играешь в покер, — заметил он, прожевав кусок.

Мелисса уже сполоснула чашку, поставила её в шкаф и явно собиралась уходить. Кельпи лежал на её плече, не двигаясь, похожий на затейливую фибулу.

— Ты бы со мной за один стол не сел, верно? — Мелисса улыбнулась легко и непринуждённо, всей собой излучая очарование. Тесей успел в своей жизни повидать немало шпионов, добивающихся своего харизмой и обаянием, так что усмехнулся коротко и беззлобно. И пожелал Ледбеттер хорошего вечера и спокойных снов.

По крайней мере, его будущее стало ещё яснее.

* * *

Аманда перехватила Тесея у кабинета Селвина. Того у себя не оказалось, а жаль — Тесей как раз хотел задать ему пару вопросов про расписание сессий Визенгамота, сообщить, что копия показаний мистера Мэдли лежит на столе Трэверса и что неплохо бы отправить Венлок в Хогвартс рассказать пятикурсникам об Аврорате. Она всегда хорошо ладила с подростками.

— А… — раскрыл рот Тесей и тут же был прерван. Аманда коснулась своих губ пальцем, призывая к молчанию. Обернулась на ближайший портрет, обитатель которого отсутствовал, и настойчиво потянула Тесея в их кабинет.

— Кое что произошло, пока ты был в Хогвартсе. — Прежде чем заговорить, Аманда накинула на комнату дополнительные чары, что заставило Тесея насторожиться. Даже он редко настолько параноил. — Смотри.

Из палочки вырвалась струя дыма. Она зависла в воздухе, меняя форму, приобретая очертания общего зала.

— Это было два часа назад, — сказала Аманда. Кончик её палочки тускло мерцал, она управляла дымом, показывая, что видела.

По акварели с ликорисом Тесей узнал свой стол, на который спикировала сова, роняя квадратный конверт, почти сразу начавший дымиться по краям. Тесей никогда не получал громовещатели, но несколько раз становился свидетелем, как такой присылали другим. Да и в центральный штаб Добровольческого корпуса они не раз приходили. Он ошеломлённо наблюдал, как Аманда в воспоминании сначала наложила на конверт Эбублио, а потом схватила и ринулась к кабинету Селвина.

К сожалению, воспоминание, сотканное из дыма, не передавало звук. А собственного омута памяти у Аврората не было.

— Когда громовещатель взорвался, он назвал твоё имя и потребовал явиться на склад у конюшен на Ридженс-канале.

Замерев Тесей наблюдал, как истаивает последняя сцена из воспоминаний: Селвин махнул Аманде рукой, явно отдавая приказ.

— Ты кого-нибудь нашла? — спросил он резко, отмерев.

— Никого, — ответила Аманда. Тесей нахмурился. Конечно, никого, иначе Аманда бы первым делом об этом сообщила. Просто ещё один способ заставить поволноваться. Или сделать так, чтобы все узнали о похищении. — Но там кто-то был… или что-то… След пытались затереть, мы ничего толком не разобрали.

— Мы? — переспросил Тесей.

— Я, Венлок и Политт. — Аманда скосила глаза в сторону, чувствуя смутную вину перед Селвином. И ещё перед Тесеем. Хотя было бы из-за чего. Авроры должны подчиняться приказам начальства. — Селвин послал нас. Велел тебя не дожидаться.

Тесей закусил щёку со внутренней стороны, чтобы не выругаться. Это ему поручили расследование, так почему же Селвин так поступил?

Хотя, Тесей знал ответ.

— Хочешь сам всё осмотреть? — Аманда, кажется, сомневалась в разумности своего предложения. Но давно знала Тесея. Знала, что с ней или без неё, но он отправится к конюшням.

— Ещё сомневаешься. — Произошедшее взволновало Тесея. Склад на Ридженс. Почему похититель Эдварда звал его туда?

— Ты здесь начальник. — Аманда дёрнула плечом. Договорилась с собой. — Пойдём. А как твои успехи?

Тесей выдвинул ящик стола и продемонстрировал закрытый фотоальбом.

— Я с ним ещё ничего не делал. Вернёмся и займёмся, — сказал он и направился к выходу. Магические следы, особенно если их затирали, держались недолго. Каждая минута промедления грозила окончательно развеять их.

Тесей не сомневался, что Аманда и остальные заглянули в каждый угол, под каждую доску и в каждую лодку, и, если ничего не нашли, значит сделали всё, что могли.

— С похищением Эдварда что-то нечисто. Только не понимаю — что, — убеждённо заявила Аманда.

Они шли вдоль Ридженс-канала, мутная вода в котором масляно блестела в свете фонарей на баржах. По правую руку возвышалась винокурня Гилби, похожая на тюрьму. Впереди несколько лошадей тянули к складам гружёную ящиками лодку. Их погонщики вяло переругивались.

— Согласен, — кивнул Тесей. — Ты была права с самого начала.

— Не чувствую радости, — досадливо вздохнула Аманда.

— Нам ещё далеко?

— Пара минут.

Нужный склад располагался слишком близко к шлюзу, где всегда толпился народ и туда-сюда сновали запряжённые повозки. Вдоль причальной стенки на сотни ярдов тянулись разномастные лодки и катера, в которых жили люди. Необязательно, как когда-то рассказали Тесею, работники складов, конюшен и заводов, а и всяческая богема, считающая жизнь на воде вдохновляющей и отличающей их от безликого большинства.

— Как думаешь, через сколько дней тебе постараются убить?

Тесей обернулся. Аманда сложила руки на груди. Пахнущий конюшнями и углём ветер задувал волосы ей в лицо, но она даже не пыталась прикрыться. Стояла напряжённая, обеспокоенная.

— Аманда, не надо. — Тесей заговорил уверенно. — Давай отложим этот разговор. Хотя бы до возвращения в Министерство.

Тесей хотел отправить Аманду домой на ночь, но уже сомневался, что та согласится.

Она совладала с собой, кивнула.

— Да… Да, хорошо, отложим. Пошли. Нам нужен пятый от бутылочного склада.

Если бы Тесей стал преступником, он бы всегда устраивал себе штаб в местах вроде этого. Наводнённое магглами даже после заката, шумное, похожее на лабиринт, тянущийся и вверх и вниз, и под землю. Авроры связаны Статутом, они не могут рисковать, разбрасываясь боевыми заклинаниями в толпе. Преступников же не сдерживает ничего, кроме личных убеждений.

Вверх по пандусам вели пару лошадей, магглы отдавали приказы другим магглам, куда тащить грузы. Несколько раз Аманду окликали, но тут же отставали после невербального Конфундуса.

— Сюда.

Склад жался к самому краю канала и, раньше, судя по всему, был лодочной станцией, пока его не перестроили и не приспособили под иные нужды. Бригада грузчиков как раз заканчивала затаскивать внутрь ящики.

Стоя в тени и накинув на себя маскирующие чары, Тесей наблюдал, как запирают большой замок на двери. В мыслях маггла с ключом он прочёл усталость и надежду, что перед следующей и вроде как последней на сегодня партией товара он успеет перекурить и что-нибудь съесть.

— Идём, — приказал Тесей.

Комбинация из магглоотталкивающих заклинаний обеспечивала им минимум полчаса времени. Обычно при операциях в «местах массового скопления магглов» — как писалось в отчётах — с аврорами работали стиратели памяти и пара толковых ребят с хорошо подвешенными языками из Отдела магических происшествий, способных одними словами объяснить все задержки, перекрытые улицы и странные звуки, пробивающиеся сквозь изолирующие чары.

— Гоменум Ревелио, — шёпотом произнесла Аманда. — Мы не одни, — поморщилась она. — Наверху кто-то ходит.

Настороженно они оба глядели на потолок. Кто ходит там, скрипя досками? Простой маггл? Или преступник?

Готовый в любой момент сотворить Щитовые чары, Тесей сделал несколько шагов вперёд. Доски звучно скрипели под ногами. Одна прогнулась под ногой так сильно, что он побоялся, как бы та не треснула. Но такого шума было недостаточно.

Аманда, занявшая место в тени стеллажей, показала большой палец, когда заклинание Тесея подхватило один из мешков, подняло повыше и уронило прямо на пол. Вот это точно привлечёт внимание.

— Эй! Кто здесь?

Тесей тоже спрятался, держа палочку наготове.

— Эй! У меня револьвер! — Голос приближался.

Тесей и Аманда выжидали. Магглы, попав в поле действия морочащих им головы чар, стремились тут же покинуть его, вспомнив о неотложных делах. Их свидетель так не сделал. Но будь он магом — разве стал бы угрожать револьвером?

Аманда сотворила небольшое зеркальце и заглянула за угол. Через её плечо Тесей различил отражения лестницы и мужчины, неуверенно спускающегося. В его руке нервно подрагивал револьвер.

«Я зайду со спины». — Тесей показал свои намерения жестом. Хлопок аппарации мог заставить мужчину выстрелить, так что Аманде тоже нужно было сменить диспозицию.

Невербальный Ступефай уронил маггла на лестницу. Тесей спустился к нему, чтобы проверить, всё ли в порядке.

— Может, сквибб? — произнесла Аманда с недоумением. — На них, кажется, магглоотталкивающие не действуют.

— Наверное. — Тесей бегло обыскал оглушённого мужчину, но волшебной палочки не нашёл. Тогда он перенёс тело к стеллажу и переместил на место мешок. Наконец-то им с Амандой ничего не мешало.

— Апаре Вестигиум!

Золотые частицы разлетелись вокруг, обрисовывая силуэты. Вот полупрозрачная Венлок взмахнула палочкой, запирая склад изнутри, и тут же пропала, чтобы через несколько мгновений возникнуть призраком дальше в проёме между стеллажами, создавая защитный купол; вот силуэт Политта появился правее, когда он направил палочку вверх, проверяя, нет ли кого на втором этаже; и сама Аманда мелькала то тут, то там.

Ничего странного и необычного.

— След наверху, — сказала Аманда, кивая на лестницу. — Там маленькая конторка и ещё выход на крышу, через который можно перебраться на соседние.

Они поднялись на второй этаж, которого не коснулось действие Отслеживающего заклинания. Потолок здесь оказался очень низким, почти задевающим макушку Тесея, и все пространство загромаждено картотечными шкафами.

Доведись Тесею вступить здесь в бой… Нет, он постарался бы его избежать. Слишком темно, а после пары боевых заклинаний ещё и пыль поднимется, так что не маневрировать толком, и будь Тесей один — ему оставалось бы только обороняться или бежать. Но наверняка у похитителя была заготовлена какая-то стратегия.

Почему он от неё отступился? Или как раз то, что Тесей и Аманда сейчас здесь — и есть часть плана?

— Вот сюда. — Аманды выдула из палочки тучу золотых частиц в один из углов, где в крыше зиял большой проём, ведущий на площадку с установленным небольшим краном без лебёдки. — Дилетантская работа.

Воздух рябил. Аппаре Вестигиум сработал как полагается, но от магического следа мало что осталось. Будто в полотне пробили дыру, а потом грубо зашили суровыми нитками. Золотые частицы то заполняли неровный шов, обрисовывая силуэт, то развеивались, точно из центра следа на них дул ветер.

Но был в этом движении какой-то ритм. Точно дыра в пространстве прохаживалась взад и вперёд.

— Давай-ка сделаем пару шагов вон туда, — предложил Тесей, осенённый внезапной догадкой.

Пришлось пригнуться и идти по одному, чтобы протиснуться между шкафами. Удобное место для засады. Даже легилименция бы слабо помогла, реши кто обрушить на Тесея всю эту мебель и потолочную балку сверху.

— Что это? — Аманда сощурилась, разглядывая силуэт. Полузатёртый, он не имел чётких очертаний и цвета, отчего об истинной форме этого существа приходилось гадать. Но это был не человек. — Оно что… Сколько у этого ног? Восемь?

— Кажется… — Тесей был не менее потрясён увиденным. Пятно припало к полу, видимо, демонстрируя усталость, и существо вытянула вбок три ноги.

— Если это акромантула… Но они ведь не водятся в Британии!.. Трэверс нам головы оторвёт... — Аманда вздрогнула. Она, как и Тесей, про акромантул знала только из детской книжки со сказками иностранных магов.

— Мерлин твою налево… — Прошептал Тесей.

Хотя магические твари и не находились в юрисдикции Отдела магбезопасности, маги из Ударной группы или даже авроры нередко помогали сотрудникам Подразделения зверей с их поимкой.

Ньют. Тесею нужно поговорить с Ньютом, наверняка тот знает про акромантул всё, что только можно.

— Эти твари ведь не поддаются дрессировке, так? — выпалила Аманда. — Иначе мы бы сейчас обследовали побоище. Наверняка это что-то не такое опасное, — убеждённо заявила она, явно борясь с нервами. — Может, на обычного паука Энгоргио наложили...

Тесею очень хотелось с ней согласиться. Если где-то по стране разгуливает маг с ручным акромантулом, да ещё и держащий в заложниках Эдварда Роули… Похититель — сущий безумец, чтоб его дракон разорвал!

— Нужно получше разглядеть это существо… — Тесей подсвечивал себе Люмосом, во всех подробностях запоминая изменчивые контуры неведомой твари. — Хочу показать силуэт специалисту.

Только как потом удержать этого специалиста от необдуманных действий?

Документы не то потерялись, не то просто застряли где-то между отделами, если, конечно, не оказались в урне под чьим-нибудь столом. «Направьте ваш запрос ещё раз», — посоветовал Ньюту сонный клерк, вяло водивший пером по листу в учётной книге, демонстрируя, как он занят и как Ньют его отвлекает.

Тогда Ньют отошёл в угол потемнее и посвободней, где немного повозился с Пикеттом, который простыл и теперь требовалось не только держать его в тепле, но и подкармливать мокрицами. Там же в относительном спокойствии Ньют пораскинул мозгами и решил пойти к Тесею.

Если где-то терялась какая-то вроде как важная бумажка, или Ньют пропускал сроки, или нужно было подписать разрешение на содержание животного — Тесей всегда соглашался помочь и даже почти не задавал вопросов. Только хмурил иногда брови и уточнял, точно ли после выздоровления кельпи отправится в заповедник, а рунеспур — на родину. Ньют отвечал честно. Не только потому, что лгать легилименту обычно бесполезно, но и потому что не хотел, если ложь вскроется, слушать многочасовую утомительную нотацию.

Вот и сейчас, сформулировав в голове что ему от брата нужно, Ньют нацарапал небольшую записку и отправил со сплюшкой, оставившей ему на столе перо из хвоста.

Приведя мысли в порядок, Ньют вернулся к составлению маршрута. Мистер Фигг с явным облегчением подписал ему командировочный лист, когда тот вызвался съездить в Эр-Риф, чем освободил начальника от головной боли, а коллег — от необходимости рисковать. В «Пророке» про Эр-Риф не писали, но новости из мира магглов всё равно просачивались и порхали из кабинета в кабинет, как сороки. У Ньюта же был… релевантный опыт. К тому же, от Танжера до Александрии не так уж далеко.

Ньют почти закончил с картами, когда сова принесла ответ от брата. Час после полудня — даже больше времени, чем Ньюту надо.

Наверное, Тесей хотел удостовериться, что всё будет в порядке — брат всегда переживал, если Ньют уезжал куда-то, где неспокойно, — что он не станет искать неприятностей. Что ж, на каждую реплику Тесея у Ньюта заранее был ответ. Эр-Риф — это всего на день, самое большее — два, если у местных волшебников возникнут дополнительные вопросы о морских змеях. А потом порталом Ньют отправится в Египет.

На краю стола лежал свиток, который Ньют уронил на пол, задев локтём, когда раскатывал одну из карт. Тут же на него нацелилась Снежинка, до этого дремавшая на соседнем столе.

— Нельзя, — осадил её Ньют легоньким шлепком по носу, когда когтистые лапы едва не вцепились в плод его трудов.

Снежинка повела ушами и села на задние лапы, принявшись старательно вылизывать мордочку, а Ньют потянулся к свитку, закатившемуся глубоко под стол к самому чемодану. Ньют помрачнел, взглянув на его потрескавшийся кожаный бок.

В окружении зачарованного снега, в непроницаемом пузыре обитало теперь всё, что осталось от Саиды. Утром Дамблдор прислал сову с копией страницы из книги по истории античной магической традиции. Короткая заметка о древнеегипетских волшебниках, о том, что они называли амамба, «запятнанной душой». Может, Ньюту удастся найти подробности, когда он приедет в Египет.

А Тесею… Тесею не обязательно знать обо всём.

Поднимаясь в Отдел обеспечения магической безопасности, Ньют всегда чувствовал себя не в своей тарелке. Слишком уж сильно здесь пахло бумагой и чернилами, и все вокруг изъяснялись на канцелярите и говорили о нарушенных законах. А ещё портретов, кажется, было больше, чем на всех других этажах Министерства вместе взятых.

Как-то за семейным ужином Ньют сказал это вслух, а Тесей заявил, что Ньют предвзят. Мама тут же громко сообщила о новом заключённом контракте и оба, слегка покраснев, переменили тему.

Тесей написал, что будет ждать не у себя, а за общим залом Аврората у кабинетов. Слава Парацельсу, туда вёл обходной путь. В последнее время Ньюту становилось слишком неуютно рядом с аврорами.

— Слишком много вы о себе возомнили, мистер Скамандер.

Ньют вздрогнул, услышав свою фамилию, и прибавил шагу, чтобы поскорее завернуть за угол.

О чём-то говорили двое. Тесея Ньют опознал сразу, хоть тот и стоял спиной, а вот собеседник брата был ему незнаком. Чем-то очень недовольный, тот походил на разъярённую горгулью. Когда Ньют учился на третьем курсе, кто-то пытался сорвать уроки, швырнув в одну из охранявших учительскую горгулий Бомбардой. Ньют помнил, с каким неистовством она жаловалась профессору Дамблдору.

Тесей ответил собеседнику. Ньют не расслышал что именно, но на всякий случай подошёл ближе и неуверенно окликнул брата. Тот только выставил руку в сторону, безмолвно говоря «не сейчас».

— Вы — всего лишь компромиссная фигура, — не унимался похожий на горгулью волшебник. Ньюта он кажется и не заметил. — Устраивающий всех вариант. Чистокровный, но из семьи недостаточно влиятельной, чтобы диктовать свою политику...

Ньют скривился. Захотелось развернуться и уйти, но не оставлять же Тесея вот так, пусть бы старшему брату и не впервой слушать чью-то ругань. Политика… Кругом эта политика, эти склоки, союзы, вечная борьба, от которой всем непричастным больше страданий, чем пользы.

Ньют взглянул на профиль брата. Как Тесей выдерживает? Ему ведь это ещё и нравится.

— Обычно после подобного рода пассажей меня обвиняют в «магглолюбстве». — В голосе Тесея звучала едва угадываемая насмешка. — Называют «цепным псом» и предрекают Министерству все казни египетские.

— «Цепной пёс»? — фыркнул волшебник. Ньют делал вид, что его здесь нет, но помимо воли вслушивался в чужие едкие слова. Тесей же переменил позу и встал так, что закрыл Ньюта спиной. — Вы? Какое нелепое утверждение. В вас нет ни послушания, ни верности. Я бы никогда не назначил вас…

— Мистер Роули! — вмешался третий голос. — Это мой отдел и я решаю, кто какую должность здесь будет занимать.

Ньют настороженно выглянул из-за плеча брата. Обладателем голоса оказался Трэверс. Ньют знал его по колдографиям и радовался, что пересекаться не доводилось.

— Трэверс, разве вы не… — попытался возмутиться Роули.

— Довольно. — Трэверса, кажется, всё происходящее утомило, хотя он только-только появился. — Ваше прошение об отстранении старшего аврора Уиллоу отклонено. Как и прошение о повторном расследовании инцидента с Бейли. Впредь не препятствуйте следствию, иначе вопросы у Визенгамота возникнут уже к вам.

Ньют чувствовал себя так, словно он извалялся в смоле, а потом ещё и в перьях, чтобы ближе подобраться к слёткам гром-птиц. Только вот гром-птицы, в отличие от Трэверса и Роули, были интересным и нуждающимся в защите видом, и не грызлись друг с другом от скуки и ради власти.

О мотивах Тесея Ньют старательно не думал.

— Вот как. — Мистер Роули скривился. — Хорошо. — Он развернулся и даже сделал несколько шагов прочь, но задержался на мгновение, сказав, не оборачиваясь: — Вы не должны были возвращаться.

Ньют вздрогнул — столько ненависти и горя было в этом голосе.

— Скамандер! — Обращались не к нему, но Ньют всё равно вышел из-за плеча Тесея. — Чтобы при мне больше таких сцен не было.

И Трэверс ушёл куда-то по своим делам.

Плечи Тесея, всегда расправленные, дрогнули, как если бы брат устал тащить на себе небесную твердь. Он встрепенулся, точно стряхивающий с себя дождевые капли гиппогриф, и повернулся к Ньюту.

— Жаль, что ты видел… вот это, — произнёс он хрипло. — Моя работа… Ею не всегда довольны.

Он устало потёр висок и поморщился, и Ньюту захотелось увести брата куда-нибудь из Министерства. Он знал, что у Тесея случаются мигрени, когда он надолго впускает в себя чужие мысли и чувства.

— На что похожи мысли людей? — вдруг спросил он.

— Этих — на болото.

Тесей всё тёр, почти царапал, висок, и тогда Ньют протянул руку и коснулся его горячего лба. Брат замер и закрыл глаза. И правда, совсем как гиппогриф, разве что клювом не щёлкал, показывая, что Ньют всё делает правильно.

— Давай уведём тебя отсюда, — предложил Ньют.

— У тебя ведь какая-то проблема была… — запротестовал Тесей.

— Мне не к спеху, — отмахнулся Ньют, нахмурившись. Пальцами он улавливал, как тяжело бьётся пульс в висках брата. — Брось, Тесей. Дай себе отдохнуть хоть час. Пройдёмся вместе, заглянем куда-нибудь… В… — Он попытался вспомнить какое-нибудь приличное заведение. — В «Одуванчиковой кошке» вкусный чай… Никто ведь не умрёт, если ты отлучишься?

Тесей сдавленно рассмеялся и кивнул.

— Нет… уже никто, — выдохнул он устало. — Хорошо. Давай пройдёмся. У меня к тебе тоже будет просьба.

Веки его дрогнули, и он открыл глаза. Зрачки расширены. Ньюту это не понравилось, так что он едва ли не потянул Тесея за рукав, пока тот не передумал.

— Что у тебя стряслось? — осторожно спросил Ньют, неуверенный, что хочет знать ответ. Но молчать и просто разглядывать Тесея ему хотелось ещё меньше. — Не прямо сейчас, а вообще. Этот мистер Роули. Он недоволен твоим повышением?

— И этим тоже, — ответил Тесей, помедлив. В ожидании лифта Ньют перекатывался с пятки на носок, будто малиновый ковёр жёг ему стопы. Тесей же стоял спокойно. — Всё весьма... сложно, Ньют. Слишком много семейного, кулуарного... Всех тех вещей, которые ты терпеть не можешь. — Он снова потёр висок. — Представляешь, на прошлой неделе мы с Трэверсом пили чай в его кабинете. — Нервный смешок. — Обсуждали живопись.

— Живопись? — удивился Ньют.

— Ага. У него на стене несколько гравюр Карузо, который «Сказки барда Бидля» иллюстрировал. Трэверс спросил, насколько они, на мой вкус, уместны в его кабинете.

— И что ты ответил?

Но Тесей промолчал, только губы поджал.

Над головами ухали совы, стрелка лифта медленно перемещалась по указателю, пахло бумагой, чернилами и скукой; а Тесей без выражения смотрел мимо Ньюта и нет-нет да касался виска. Хотелось, как в детстве, ухватить его за рукав, чтобы не делал так больше, а то расцарапает тонкую кожу.

— Перестань, — пробурчал Ньют, глядя в сторону.

Тесей звучно фыркнул.

— Указываешь мне? Старшему брату?

— Боль это всё равно не снимет. Только плешь протрёшь.

Тесей глянул искоса со странным выражением лица. Разомкнул губы, собираясь что-то сказать, но подъехал лифт. В предобеденное время в кабину всегда набивалась толпа, в которой иной раз и дышать сложно было. Поэтому Ньют предпочитал лестницы.

Их плечи соприкасались. Ньют разглядывал побитые носки ботинок и мысли его, в моменты вынужденного безделья всегда устремлённые к далёким странам и волшебным тварям, сейчас концентрировались на брате.

Они с Тесеем выглядели почти ровесниками. Иногда их принимали за двойняшек или погодок. Но старшинство Тесея выдавали его глаза. Красивые, голубые, с каждым годом всё больше в них становилось льда. «Ястреб-тетеревятник», — пришло Ньюту сравнение на ум. Будь Тесей ястребом-тетеревятником, смотрел бы на мир глазами кроваво-красными со множеством радиальных чёрточек.

— Ты на меня смотришь, как на гиппогрифа-альбиноса. — Тесею, кажется, стало неуютно. Услышал мысли Ньюта?

— Легилименты не так редки, как гиппогрифы-альбиносы, — заметил Ньют. — Всего один птенец на каждые двад…

— Не здесь, Ньют, — шикнул Тесей и бросил настороженный взгляд по сторонам, хотя они уже стояли на улице, а не в толпе, но Ньют прикусил язык. И заговорил снова только когда в лицо им дохнуло запахами карамели и лимона.

В «Одуванчиковую кошку» Ньют не наведовался вот уж несколько лет, но всё осталось, как он запомнил: светло и уютно, маленькие столики, накрытые голубыми скатертями, и белая в рыжую полоску кошка шагала с одной картины на другую, помахивая хвостом. Кажется, даже стало попросторней. И открылся ещё один зал.

Домовик-официант проводил их во второй зал, где посетителей было поменьше, и усадил за угловой столик. И спросил Тесея, будет ли он как обычно или желает посмотреть меню вместе со вторым гостем.

— От головы вербена помогает и календула, — сказал Ньют, когда Тесей опять потянулся к виску. — У меня, кажется, даже есть с собой… — Он сунул руку в карман, но нащупал только монетки. Значит, в другом…

— Ньют, успокойся. — Прозвучало жёстко. — Достаточно чая. Сам знаешь.

— Знаю, — согласился Ньют. — А ещё можно не читать чужие мысли, чтобы не провоцировать мигрень.

Тесей скривился. Вот уж какую тему он затрагивать не любил.

— Почему ты вдруг об этом заговорил?

— Я… — Ньют замялся. На столе перед ним возникла высокая кружка, наполненная какао. Щипчики положили в неё четыре кусочка сахара, а посеребряная ложечка сама по себе начала помешивать напиток. — Не знаю, — признался Ньют. — Подумал просто, что хочу с тобой поговорить о чём-нибудь… Мерлин!

Стало смешно от самого себя. Хорош из него собеседник, нечего сказать. И сам понять не может, почему так хочет уколоть брата. Тесей не выбирал рождаться легилиментом, как Тео не выбирал рождаться пятиногом, и ставить ему это в вину не просто глупо, а хуже.

— Будешь смеяться, но дядя Нерей уверен, что из нас двоих дар унаследовал ты, — сказал Тесей явно для того, чтобы прервать тишину.

— Да ладно? — Ньют и в самом деле рассмеялся.

— Ага. Потому что ты избегаешь людей и всё своё время с животными проводишь.

— Это он сам тебе сказал? — спросил Ньют неверяще.

— О, дядя был очень красноречив, — ухмыльнулся Тесей. — Когда на Рождество приезжал в двенадцатом году. Отвёл меня в сторонку и вручил новенькую «Жизнь с легилиментами». Ещё и терпения пожелал.

— Представляю твоё лицо, — Ньют неловко улыбнулся.

— Ты тогда как раз топеройку прикормил, так что терпение мне понадобилось. Но вспоминать всё равно смешно.

— Я думал, дядя Нерей знает, — растерянно произнёс Ньют, ковыряясь вилочкой в лимонном пироге. — И все остальные тоже.

— Потому что мы одна семья? — спросил Тесей. Голос его прозвучал странно, с какой-то горечью.

— Да, — ответил Ньют очень серьёзно. — Но я не буду им говорить, раз ты не стал.

Это в стаях камуфлори принято: если какая-то особь предвидит опасность, то поделится новым знанием со всеми сородичами. Так их вид выживает, соседствуя с людьми. То, что знает один и что может помочь всем, становится общим достоянием. Потому что камуфлори честны и миролюбивы, и заботятся о своих.

Люди же дело совсем другое.

— А много кто знает?

— Больше людей, чем мне бы хотелось. — Тесей, кажется, удивился любопытству Ньюта. Но отвечал охотно и перестал то и дело тереть висок. Разгладилась залёгшая между бровей морщинка. — Сам я мало кому говорил.

Перед Тесеем возник большой кусок морковного пирога, от которого ещё шёл жар духовки, и некоторое время брат был увлечён им, прежде чем спросил:

— Значит, снова в Египет? Будешь со сфинксами в шарады играть или что-то в этом роде?

— Сфинксы — очень умные и общительные создания, и прекрасные собеседники. Египетские маги относятся к ним с большим уважением. Нам бы так. И с ними не обязательно «играть в шарады».

Тесей коротко фыркнул, но комментировать не стал, спасибо и на том.

— Ты тоже что-то от меня хотел, — перевёл тему Ньют.

— Да, точно. Раз уж мы здесь, можешь мне помочь?

— Чем?

— У меня в деле всплыла тварь. — Тесей оживился. Вынув палочку, он сделал несколько пассов, и на их столик пала тишина. Маскировочные и заглушающие чары, хорошо знакомые Ньюту. — Хочу понять, что это за существо, насколько оно опасно и как его отыскать.

— Отыскать? — настороженно уточнил Ньют. — Для чего? Оно на кого-то напало?

— Мерлин, нет. Просто у меня есть несколько… вопросов к хозяину этого зверя.

Ньют успокоился, но совсем немного. Пусть Тесей сказал, что пострадавших нет, но они обязательно будут, когда в дело вступят авроры или Ударная группа. А если это кто-то опасней глизня? Они ведь могут уничтожить попавшее в беду животное без разбирательств или запереть в клетку.

— Хорошо, — согласно кивнул Ньют. По крайней мере, Тесея можно уговорить не применять лишнее насилие. Или попросить поручить Ньюту «экспертное сопровождение» отряда, который направят на поимку зверя.

Ньют не сомневался, что Тесей говорит о ком-то действительно опасном. Иначе направил бы официальный запрос в подразделение.

— Кто-то, я думаю — хозяин, попытался затереть след зверя. — С палочки Тесея сорвался сероватый дымок. — Но кое-что осталось. — Почти бесцветное марево приобретало форму, образуя грузный и нечёткий силуэт. Ньют нахмурился.

— Где его обнаружили?

— На одном из складов у Ридженс-канала. Ньют. Это акромантула? — обеспокоенно спросил Тесей.

— Нет-нет, точно нет, — заговорил Ньют быстро, вглядываясь в силуэт, стараясь подметить побольше характерных деталей, не искажённых магией. — Смотри, у него опора иная и посадка туловища низкая… И объёма мало, даже если это молодой самец. — Ньют облизнул губы. Подкинутая Тесеем задачка взволновала его, и он продолжал то так то эдак рассматривать силуэт неведомого зверя. — И вот это движение. Видишь? У него не восемь ног, а… — Ньют прервался на полуслове.

Пять.

— Ньют? — окликнул его недоумевающий Тесея.

— Мне нужно будет заглянуть в пару бестиариев, — протороторил Ньют, прикладывая усилия, чтобы освободить разум от всех мыслей. — Могу сказать точно — это не акромантула. Ты ищешь существо массой примерно в три или меньше квинтала и ростом около трёх футов.

— Ты можешь сказать, кто это?

— Прямо сейчас — нет, — покачал головой Ньют. — Извини.

Он чувствовал, как по щекам разливается румянец. Ньют не любил и плохо умел врать даже ради спасения чьей-то жизни. Мерлинова борода, пусть бы только Тесей решил, что Ньют расстроился, не сумев сразу определить видовую принадлежность зверя. Ньют расскажет всё, но потом, когда убедится сам.

Тесей был его старшим братом. Но ещё он был аврором.

— Ох, ладно, — сокрушённо пробормотал Тесей. — У меня есть ещё несколько зацепок, справлюсь как-нибудь…

— Я поищу в книгах… — сконфуженно повторил Ньют.

— Буду ждать. — Тесей нахмурился и вынул из нагрудного кармана часы. — Ах ты ж… — Он недовольно поджал губы. Одним глотком допил остатки чая. — Прости, мне нужно возвращаться и немедленно, иначе Трэверс меня проклянёт.

— Он всегда такой злой?

— Нет, — фыркнул Тесей. — Просто очень пунктуальный и требует того же от других. — Он поднялся из-за столика и оправил пиджак. — Я разберусь, что сталось с твоими документами. Не думаю, что что-то серьёзное, так что можешь не волноваться из-за сроков.

— Спасибо, — пробормотал Ньют, пряча взгляд в раскромсанном лимонном пироге.

— Будь осторожен, Ньют.

Предупреждение Тесея не было чем-то необычным — он всегда просил Ньюта не искать неприятностей в путешествиях. Но сейчас оно прозвучало как-то по-особенному, с намёком. Ньют застыл, словно получил Петрификус Тоталус в спину. Брат что-то заподозрил?

Но Тесей направился к выходу, по пути на прощание помахав рукой хозяйке кафе, как старой приятельнице. И она, улыбнувшись, поспешила к Ньюту.

— Нет, спасибо, больше ничего не нужно, — скороговоркой ответил он на вопрос про повтор чая. — У вас очень вкусный лимонный пирог.

Он не мог отправиться к Тео прямо сейчас, связанный рабочими обязанностями. Но и Тесей, если о чём-то догадался, тоже не сможет ничего предпринять, пока его не отпустят с совещания или что у него там. Да и кто вообще поверит, что где-то по Британии разгуливает расколдованный пятиног?

Ньют бы не поверил, если бы сам не снял с Тео проклятие.

И теперь оно возвращалось.

Аманда отправилась домой. Сначала Тесей мысленно вздохнул с облегчением и пожелал ей отдохнуть в те часы, что остались от ночи, но, оставшись в одиночестве, понял, что предпочёл бы перебирать плотные листы фотоальбома, вслушиваясь в размеренное дыхание Аманды, устроившейся на трансфигурированном диване.

Теперь же они с возможной уликой остались наедине. Уже на третьем Отпирающем заклинании Аманда не выдержала и срезала замок ножом, который хранила в ящике рабочего стола. На рукояти виднелись инициалы «А. Б». Тесей притворился, что совсем не заметил, с какой злостью Аманда швырнула нож обратно в глубину ящика.

«Нечего тебе на работе полуночничать», — посетовала Аманда, когда они, просмотрев все страницы с колдографиями, условились сделать перерыв до завтра. — «Кто покормит твоё чудовище?»

«Я всегда оставляю для Триши открытым окно на пожарную лестницу», — невозмутимо ответил Тесей, не убирая ладонь с обложки альбома. Переплёт согрелся от тепла их с Амандой рук, но пальцы покалывало, будто Тесей держал кусок льда. — «Если она проголодается, то выйдет на охоту».

Сегодня Тесей не смог бы уснуть даже с мурлыкающей кошкой под боком.

Плотные страницы перелистывались легко. Немного обтрепавшиеся по краям, но без следов пальцев или пятен от еды. Альбом оберегали, как сокровище. Драгоценность, что может принадлежать только одному.

Тесей запомнил Эрвина другим: исхудавшим и измождённым, тревожно оглядывающимся по сторонам и нервно вздрагивающим, если к нему подходили со спины; в его карих глазах отражались не яркие огни Атриума, а приглушённые фонари в окопах и вспышки взрывов.

Колдография за колдографией. Эрвин и Эдвард — в знакомой гостиной, на гиппогрифьих скачках, у какого-то замка и в других интерьерах. Тесей узнал гиппогрифов на одном из снимков. Девятьсот тринадцатый: мама тогда выгодно продала кобылу трёхлетку и приехала в Чичестер ради новых контрактов. И взяла с собой Тесея, убедив, что «не денется никуда твоё расследование, всё равно все фигуранты уже умерли».

Они с матерью сидели на пятой, кажется, трибуне. А из-за плеча Эрвина выглядывала верхушка цифры три.

Закрыв альбом, Тесей положил на стол осторожно, точно какое-нибудь проклятое ожерелье. Разве что защитными чарами не окружил. От напряжения покалывало виски и, наверное, всё-таки стоило наведаться домой не под утро, чтобы принять душ и переодеться. Всё равно ночью он ничего толкового не сделает.

Вряд ли Ньют обрадуется, если Тесей возникнет у него на пороге за три часа до рассвета.

Тесей подумал, что может заварить себе ещё чашку чая, проверить, всё ли закончил по прочим своим обязанностям — Селвин его ни от чего не освобождал — и ещё выпить выданные Сибилл зелья. И, так уж и быть, отправиться коротать ночь дома.

В кафетерии, сегодня ставшем роднее нынешней квартиры, приглушённо горел светильник к шкафа с посудой. Звон чашек, когда Тесей достал одну с полки, пронёсся по пустому залу эхом, от которого даже стало немного не по себе.

Горячий чай приведёт его в чувство, подумал Тесей. Волшебный огонь лизал бока медного чайника, глаза почти не слипались, но что-то было не так. Смутное предчувствие заставило Тесея выглянуть в коридор. И нос к носу столкнуться с Селвином. Тот смерил Тесея сумрачным взглядом и спросил резко и враждебно:

— Почему ты ещё здесь? Ты сегодня не на дежурстве.

Наверное, Тесей слишком устал от событий минувшего дня. Насочинял баек для Брайана, надышался пыльцой ликорисов, насмотрелся на колдографии, где один — ныне мёртвый — брат обнимал другого. Как пела Фиона? «Пусты были гробы и дом, где мы жили, как склеп, в котором меня без тебя похоронят»… Он слишком устал, иначе никогда не позволил бы себе посмотреть Селвину прямо в глаза и сказать со всей злостью:

— Вы думали, я не узнаю? Вы ведь не дурак, Селвин.

Селвин не дрогнул. Он ждал, конечно ждал, что Тесей спросит, может, только не таким тоном.

— Я пытался тебя защитить… — начал он. Оправдания. Вечно эти оправдания.

— Не нужно защищать меня, подставляя моих авроров! — выпалил Тесей, едва не шипя от злости.

— Пока ещё не твоих, — холодно заметил Селвин.

— Это ненадолго, — оскалился Тесей едко, враждебно.

Селвин был солдатом, а солдаты обычно играют в карты, а не шахматы. Тесей никогда не позволял себе намекать Селвину, что знает о причине его почётного назначения в Визенгамот больше, чем полагается. Это было некрасиво и по-скотски, но Тесея несло.

Селвин посмотрел тоскливо, как старый пёс на молодого щенка, растущего ему на смену. Даже не осадил за нарушение субординации.

— Тебе пора зажить нормальной жизнью, Тесей, — сказал он тихо после минутной тишины.

— А вам пора перестать совать свой нос в мои дела, — скривился Тесей. — Найдите себе другого любимчика, нас здесь несколько десятков человек.

— Тесей… — Селвина точно по лицу ударили. И это отрезвило.

Тесей склонил голову, разглядывая теперь пол и чувствуя смутную вину за вспышку ярости.

— Я — не мой отец, — куда спокойней и тише сказал он. Собственная горечь, смешанная с чужой, сдавила сердце. В памяти ещё жило лицо отца, но не его голос. — Сколько бы вы не пытались защитить меня, его вам всё равно не вернуть.

С детства Тесей слышал, как похож на отца. Те же черты, рыжевато-каштановые вьющиеся волосы, голубые глаза. С годами сходство усилилось, а мама всё реже сетовала, что по Тесею совсем не заметно, что к его появлению на свет и она приложила руку.

Сейчас ему было на четыре года больше чем отцу, когда тот погиб.

— Чаю, Тесей? — мирно предложил Селвин.

— Да… Да, хорошо, — неловко согласился Тесей.

Вредноскоп на столе сделал один оборот вокруг оси и упал на бок, как незаведённая юла. Молча Селвин выставил и наполовину наполнил чашки. Крепкий аромат цейлонского чая, Тесей ни с чем бы его не перепутал. Он так и не спросил, что Селвин позабыл в Министерстве глубокой ночью, но молчал. Слишком траурная между ними повисла тишина.

— Огневиски?

Тесей непонимающе моргнул.

— Будешь огневиски? — Селвин вытащил на свет бутылку из тёмного стекла. Закупоренную. — После чая с огневиски крепко спится. Хотел отметить, когда ты вступишь в должность, но давай уж сейчас.

— Хорошо, — не стал возражать Тесей, наблюдая, как алкоголь разбавляет чай.

Он мог бы представить, что сейчас в Штатах, куда занесла его командировка, и Перси затащил его домой после экскурсии по городу, чтобы в уютном уединении кабинета поболтать о жизни, поделиться сплетнями и занимательными случаями с работы, да распить бутылку кьянти, потому что с огневиски им отчаянно не везло.

Или что сейчас во Франции, где на берегу озера с чарующим названием Эгбелет жила Дениз с семьёй. Нежное восточное солнце, шезлонги, лимонад и дружеская болтовня. Иногда к ним присоединялся Харви. Спрашивал о Ньюте, хотя сам наверняка знал о его делах побольше Тесея, рассказывал о Перу. Только посмотреть на своих чешуйчатых подопечных не предлагал.

Ещё Тесей мог вообразить, что приехал навестить дядю Нерея и сейчас кто-нибудь из четырёх кузенов начнёт выпытывать, что да как в Британии.

На кузину Селвин никак не тянул.

Рядом с Селвином Тесей всегда чувствовал себя странно. Неуютно от тепла. Не дружеского, не семейного, одновременно трогательного и скорбного. Они с Селвином умели разговаривать: всё больше о работе, текущих делах и грядущих изменениях в законах, чём о чём-то личном. Но сейчас сидели в молчании, и каждый потягивал крепкий от огневиски чай.

— Я должен извиниться, — твёрдо произнёс Тесей. Он должен был извиниться, но не за вспышку ярости, а за тон и оскорбление.

— Как хочешь, — согласился Селвин. — Если тебе так будет лучше.

«Твой отец бы крыл меня последними словами», — читалось в его глазах.

И вновь волна раздражения поднялась внутри. Старое, не единожды уже приходившее понимание: что бы Тесей ни сделал, что бы ни сказал, некоторые так и будут искать в нём его отца. А если не отца, то кого-то другого.

— Могу я спросить? — Селвин пристально глядел поверх кружки, сложив пальцы домиком. — Это личный вопрос. Можешь не отвечать, если не хочешь.

— Спрашивайте, — разрешил Тесей, готовясь.

— Ты всегда подчинялся приказам, Тесей. Но когда Министр приказал не вмешиваться, ты не вернулся, как был должен. Неужели у тебя не было выбора? — спросил Селвин, смотря испытывающе. — Или идти на войну или... что?

Тесей молчал, и молчание его затянулось.

Что хотел услышать Селвин? Что Тесей примкнул к Добровольческому корпусу, потому что в нём взыграло чувство долга перед страной, которая даже не знала о его существовании? Или что поддался гордыне, уверился, что он — маг — может защитить магглов, ведь в его руках сила, способная останавливать снаряды в воздухе, отводить глаза вражеским пулемётчикам и укрывать позиции от ока самолётов? Или, может, он бросился на передовую вслед за любимой женщиной?

О нет, конечно! Селвин хотел знать правду. Знать, почему с такой готовностью Эвермод вручил Тесею орден и пожал руку, почему Трэверс позволил вернуться в Аврорат.

Почему так усиленно Тесей избегает Лестрейнджей.

Селвин был солдатом, но даже в картах он блефовал плохо, раз за разом раскрываясь перед соперником.

— Мои уста закрыты, — наконец произнёс Тесей деревянным голосом.

Селвин удержал себя, не свёл хмуро брови, не скривил губы и не усмехнулся. Только чуть сжавшиеся пальцы выдали его.

— Я понял.

Улеглась внутри волна раздражения, на место ему пришло глухое равнодушие. Селвин понял намёк, не стал допытываться. Наверняка уже пытался что-то узнать, может, даже узнал и хотел подтвердить или опровергнуть догадки.

От Тесея не требовали дать Непреложный обет или иную клятву. Только договор о взаимном молчании.

Но Селвину и об этом не следовало знать.

* * *

Всё же Тесей вернулся домой. Не перед рассветом, как намеревался, а под покровом лондонской ночи. Та скалилась полумесяцем, низко висевшим над крышами, что щетинились каминными трубами, точно дикобразы перед хищным зверем.

Кошка вышла навстречу. Ластилась, мурлыкала, вставала на задние лапы, пытаясь уцепиться за брючину не выпуская когти. На кухонном подоконнике Тесей нашёл несколько изломанных перьев, а Триша выглядела сытой и довольной жизнью, так что он смахнул их во тьму за окном. Теперь голуби несколько дней поостерегутся садиться на пожарную лестницу.

Он лёг в постель, но ещё долго сон не приходил.

Тесей думал об Эдварде Роули, чья судьба всё оставалась неизвестной, и об Эрвине, у которого не нашлось сил справиться с собой, но нашлось — чтобы закрутить петлю вокруг шеи. Об их родителях.

Тесей думал о Ньюте. О диване, на котором Тесей нашёл аккуратно сложённое одеяло. Об оставленной на столе записке, придавленной украденными ниффлером запонками.

Наконец, когда тело стало ватным, почти неощутимым, и веки налились свинцовой тяжестью, в голове пронеслись слова, спетые хрипловатым сопрано Фионы Делиль. Не о море, а о суще.

«Перси… Надо прислать ему пластинку. Ему понравится», — запомнил на будущее Тесей и уснул.

Едва солнце встало из-за горизонта, Тесей заботливо снял с груди пригревшуюся кошку и выпил бодрящее зелье до того, как хотя бы привести себя в порядок и выбрать платок в тон галстуку. С волшебной палочкой бритьё со слипающимися глазами не опасно для здоровья, но в магии важна точность. Неловкое движение и он лишит себя, например, бровей.

Когда мир перед глазами обрёл чёткость, а боль в уставшей от постоянных зевков челюсти поутихла, Тесей позавтракал и выпил по пятнадцать капель каждого выданного Сибилл настоя. Сегодня он должен был принять новую дозу «образца шестнадцать». Пузырёк у коробки с любимым чаем притягивал взгляд. Проверенное средство, действенное и надёжное. После него не снились сны.

Но в том, что касалось здоровья, Тесей целительнице не перечил.

Сибилл, на памяти Тесея, даже в военном госпитале старались не перечить.

Кожаный браслет, перетягивающий левое запястье, слегка холодил руку из-за чар. Облокотившись на плетень, Тесей недолго наблюдал, как по холму вниз стекает отара овец, похожая на лавину. Потом внимание его привлекла маггла, высаживающая розы у опрятного домика. Она делала это трепетно, засучив рукава и напевая под нос «Прекрасную Барбару Аллан». Закончив с одним кустом, протирала его листья от налипшей земли, прежде чем переходить к следующему.

Маггла напомнила Тесею прабабушку. Та любила цветы и ухаживала за садом, когда мама покидала страну по делам. Только напевала не английские, а французские песни.

Потянувшись, чтобы размять слегка затёкшие мышцы, Тесей вытащил из кармана часы. По четвергам Визенгамот всегда начинал заседать в десять тридцать, чтобы сделать перерыв на бранч около часа дня. С утра сегодня обсуждали мелочь, вроде допустимых для зачаровывания чайников заклинаний, а вот на вторую половину дня намечалось несколько крупных разбирательств.

Тесей надеялся управиться до бранча.

Браслет несильно сжал руку. Потом на его гладкой рыжеватой поверхности проступили буквы.

Вот и сигнал от Аманды.

Отряхнув руки от налипших частичек коры, Тесей двинулся по дороге вниз, чтобы, затерявшись в тени деревенской церкви, спокойно аппарировать поближе к Амбер-холлу, но не прямо к калитке. Не стоило пренебрегать вежливостью.

Дом, ещё два дня назад показавшийся Тесею вполне уютным и даже милым, сейчас точно погрузился во мрак. Окутанный не рассеевшимся ещё туманом, смотрящий на сад и дорогу занавешенными окнами, он — молчаливый и погружённый в траур — больше походил на обитель призраков, а не счастливое семейное гнёздышко. И мастиф не встретил гостя у порога, как в прошлый раз. Сторожил покой хозяйки до прихода хозяина?

Тесей постучал трижды и отошёл на пару шагов назад, ожидая приглашения. Будет странно, если миссис Роули выставит его вон не дав и слова сказать. Даже подозрительно.

Щёлкнул дверной замок, но на пороге возник не сухощавый домовик, а очень красивая женщина, ему незнакомая.

— Доброе утро, — поздоровался Тесей.

— А, это вы… — произнесла она с неприязнью. Лёгкий акцент выдавал в ней француженку. Тесей вспомнил, что уже видел незнакомку во вторник. Это она задёрнула шторы, едва завидев их с Амандой.

— Могу я поговорить с миссис Роули? — осведомился Тесей, не обращая внимания на ту ненависть, с которой глядела на него женщина.

Резкие черты, зелёные глаза, брови вразлёт… Лицом похожа на сестру Ларции Роули с одной из свадебных фотографий. Значит, приехавшая в гости или по делам племянница.

— Она… — заговорила женщина, но в прихожей возникла миссис Роули собственной персоной.

— Винда! — окликнула она. — Мистер Скамандер, чем обязаны? — спросила она сдержанно.

— Здравствуйте, миссис Роули. — Тесей предпочёл игнорировать неласковый тон и полный злобы взгляд Винды, что он чувствовал затылком. — Я хотел поговорить о ваших сыновьях.

На какое-то мгновение Ларция замешкалась. Тесей не успел уловить, чем же было вызвано промедление: нежеланием видеть Тесея на пороге или нежеланием говорить о сыновьях. Слишком уж всё вокруг затопляла неприязнь, даже ненависть Винды.

В чём причина? Неужели она была так близка с кузенами, что винит Тесея во всех обрушившихся на них бедах?

— Проходите, — наконец позволила миссис Роули. — Винда, распорядись подать чай в зелёную гостиную.

Винда пробормотала что-то неразборчивое на французском и скрылась.

— Не стоит утруждать себя, — сказал Тесей, наблюдая за неторопливой, осторожной походкой миссис Роули. Он помнил, как мама носила под сердцем Ньюта, как также держала руки под животом, и улыбалась таинственно и немного рассеянно, когда думала, что никто её не видит.

— Боитесь, что вам подольют Уидосорос? — спросила миссис Роули с враждебной усмешкой, мигом разрушившей наваждение.

— И мысли такой не допускаю, — ответил Тесей очень серьёзно. Ссориться с Ларцией, и так к нему не расположенной, он не собирался. — Это было бы невежливо.

Он хорошо знал женщин подобного склада. Тётя Урсула, тётя Клементина, Ларция Роули — для них важно соблюдение внешних приличий. И традиций, будь то закон гостеприимства или чистота крови, поборников которой опять развелось как гномов в неухоженном саду.

Тесей не питал иллюзий. Не будь его кровь достаточно «чистой», ему и на такой прохладный приём рассчитывать бы не пришлось.

— Вы пришли из-за Эдварда? — сухо осведомилась Ларция, присаживаясь на диван. — Вы нашли его? Моргана, конечно же нет, иначе отправили бы сову, да и всё… Эдвард мёртв? — В голосе проскользнула озабоченность.

— Нет никаких оснований считать, что ваш сын мёртв, — ответил немного обескураженный Тесей. Не то чтобы ему часто приходилось вести дела о пропавших людях — всё же это не всегда в компетенции Аврората — но знал он достаточно. Где же слёзы, заламывание рук и вопрос «он жив?» Какое поразительное хладнокровие.

— Так зачем же вы пришли? — Сдержанность изменила Ларции, и вопрос прозвучал слишком резко.

— Из Хогвартса нам передали вещи Эдварда, — слукавил Тесей. Он запустил руку во внутренний карман пиджака, доставая уменьшенный альбом. — Здесь только колдографии, нам они мало помогут. Я посчитал, это должно вернуть вам.

Ларция спешно протянула руки к фотоальбому и раскрыла тут же, как опустила его себе на колени. Тесей молча наблюдал, как она листает страницу за страницей, почти не меняясь в лице, но глухо обмирая внутри. Эрвин был хорошим мальчиком, любимым сыном, идеальным старшим братом; и как он мог, как он только мог сбежать; и ради чего, ради кого…

Скорбь Ларции незримо легла ей на лицо, словно полупрозрачная чёрная вуаль. Нечто важное покинуло её дом вместе с сыном. В образовавшуюся пустоту хлынул поток ледяного ветра, выстудил каждый угол, точно здесь обосновался целый выводок дементоров.

Ларция скорбела. По Эрвину. Не по Эдварду.

— Могу я ещё раз осмотреть комнату Эдварда? — попросил Тесей.

— Что?.. — Миссис Роули взглянула удивлённо. — Зачем? Вы ведь всё уже осмотрели.

— Что-нибудь могло ускользнуть от внимания. — Смутное подозрение зрело в сознании. Больше «аврорская чуйка», чем факты. Может, если приглядеться внимательней, Тесей заметит что-то ещё, чему не придал большое значение в прошлый раз.

— Как хотите, — с явной неохотой разрешила миссис Роули. Отказ, она знала, могли счесть подозрительным, а ей совсем не хотелось видеть ещё больше авроров в своём доме. Соседи и так уже шепчутся. — Я вас провожу.

Ничего, казалось, не изменилось: ни пылинки — Роули могли хвастать своим домовиком —, с колдографий махали болельщикам игроки «Гордости Портри», свет из незанавешанного окна падал на устилавшее кровать покрывало кофейного цвета.

Тесей прошёл дальше вглубь комнаты, чтобы как следует оглядеться. Ларция наблюдала за ним, как высиживающая яйцо гиппогрифиха, заметившая постороннего. Не сходила с места, но будто готовилась в любой момент швырнуть в спину проклятие.

Тесей подошёл к прикроватной тумбочке. Прочитал названия на книжных корешках.

— Эдвард ведь не изучал Древние руны, верно?

— Да, — подтвердила Ларция, насторожившись. — Какое это имеет отношение к его похищению?

— У Эрвина был учебник по Древним рунам, — продолжил Тесей, не отходят от тумбочки и вполоборота наблюдая за миссис Роули. — Интересно, почему Эдвард не забрал его с собой, как колдографии? — Ларция поджала губы. — Эдвард не приезжал на Пасху, — уверенно добавил Тесей, разворачиваясь. — Вы не видели его до… вчера или позавчера?

Он вернулся за учебником.

Ларция хранила молчание.

— Миссис Роули, если вы знаете, что задумал ваш сын, не молчите.

Тесей не понимал. Часть мозаики собралась, но не хватало целых фрагментов, точно шкодливый ниффлер запрятал их в кармашек. Он нашёл несоответствие в задаче, но ради чего Эдвард затеял это?

— Не нужно угрожать мне, — холодно потребовала Ларция, вскинув подбородок. Её упрямство расстраивало.

— Я вам не угрожаю, — спокойно возразил Тесей. — Ваш сын сымитировал своё похищение…

— Рассылать записки ещё не преступление.

— А держать акромантулу — да.

— Ак-акромантулу? — голос миссис Роули дрогнул от искреннего страха. В его порыве она прижала руки к животу. Защищала нерождённое дитя.

Аманда говорила: это желанный рёбенок.

— Эдвард подвергает опасности себя и других, — продолжил Тесей. — Пока он ограничивается письмами, Министерство может обвинить его только в хулиганстве. Но содержание запрещённой твари грозит ему большими бедами. — Хотел бы Тесей добавить «и вам», но Эдварду уже семнадцать и родители не несли больше за него ответственность. — Если вы знаете, где сейчас Эдвард, скажите мне. Расскажите, что знаете. Разве вы не хотите образумить сына, пока он не попал в настоящие неприятности?

«Как его старший брат».

Чужие мысли и чувства окутали Тесея душным облаком, приторным, как духи тёти Урсулы. Нет. Ларция совсем не хотела знать, где скрывается Эдвард, но едва ли призналась бы в своём желании хоть кому-то — даже мужу. Не видеть Эдварда, не слышать о нём, забыть, как о дурном сне, почему-то преследовавшем её годами, увезти семью как можно дальше, защитить малыша — вот, чего она жаждала.

— Вы наверняка считаете, что я плохая мать, мистер Скамандер. Но я ничем не могу вам помочь. — Она отвернулась к окну, правую руку положив себе на плечо.

— Закон един для всех, — напомнил Тесей. Ларция фыркнула себе под нос.

— Верно, — произнесла она задумчиво, всё продолжая смотреть в окно.

За идеально вымытым стеклом по нежно-голубому небу плыли рваные облака, и птицы перелетали с дерева на дерево, вяло поклёвывая пережившие зиму ягоды рябины.

— Эдвард рос… не вполне обычным ребёнком. — Ларция говорила не глядя на Тесея. Сжала дымчатую ткань на животе. Картина перед глазами: мёртвая птица, выдернутые перья, торчащие косточки… Кошка… Не ребёнок… — У него всегда были… наклонности.

— Понимаю. — Ларция кинула на Тесея опасливый взгляд, но не стала отворачиваться к окну. Старалась взять себя в руки.

— История каждого пойманного вами тёмного мага начинается также?

— Вовсе нет, — возразил Тесей. — И Эдвард не подозревается в применении тёмной магии, если вас это успокоит.

— Едва ли, — она нервно повела плечом. Потом на одном дыхании выпалила горячо и убеждённо: — Я всегда желала сыновьям только хорошего!

Тесей верил. Он помнил арест Эрвина. Как Ларция отказывалась верить, как держала мужа за руку и сдерживала слёзы. Подкупить кое-кого в Отделе магбезопасности, повесить убийство на Бёрни — это была её идея, хоть Тесею так и не удалось найти достаточно улик, чтобы предъявить обвинение.

— Эрвин и Эдвард были очень близки? — спросил Тесей. В складываемой мозаике не хватало фрагментов, но не потому, что они потерялись, а потому что их намеренно заменили. Тесей видел это ясно и оттого всё мрачнел.

— Да. — Миссис Роули была подавлена. — Очень. В целом мире никто для Эдварда не значил больше брата. — Тяжело она опустилась в кресло у окна. — Клянусь Мерлином, я не знаю, где Эдвард! Он только забрал этот проклятый учебник и ушёл.

Ларция была готова вот-вот разрыдаться. Не в первый раз на глазах Тесея мать убивалась над своим ребёнком и самому ему стало печально, как в самом начале карьеры, когда редкий аврор успевает выгореть так, что ничто не способно пробить его панцирь из цинизма и равнодушия.

— Что теперь? — сдавленно спросила миссис Роули. — Что вы будете делать теперь?

— Мы продолжим поиски. — Из преследователя Тесей стал преследуемым. В их работе такое встречалось, хоть и реже, чем того опасались близкие авроров. — Пока никто не пострадал.

— Я велела ему уезжать из страны. — Дрожь в голосе миссис Роули усилилась. Она шмыгнула носом. — Но он никогда меня не слушал, несносный мальчишка!

Тесей наколдовал платок и стакан воды. Ларция приняла их без слов благодарности.

— Спасибо, что уделили время, миссис Роули. — Заученная фраза без запинки слетела с языка.

Она только покачала головой и снова промокнула глаза платком. Встала, чтобы проводить если не до выхода, то до лестницы вниз. Знала бы маггловские приметы — приказала бы домовику вымыть пол с солью.

— Они всё разрушили. — Тесей обернулся. Они стояли у входной двери, сквозь витраж вокруг косяка лился яркий свет вошедшего в полную силу солнца. Тесей не ожидал услышать от миссис Роули хоть что-то, даже вежливое «прощайте». — А вы их защищаете.

— Кто? — недоумённо уточнил Тесей.

Ларция посмотрела надменно и с лёгкой жалостью. Чистокровный волшебник, он не должен был просить разъяснение, и уж тем более притворяться, что не понял. Ведь и сам стал их жертвой, как бы ни хотел отрицать.

— Магглы.

Тесей только скривился.

Ядовито-оранжевый крикаду с крайне возмущённым видом разевал клюв, пока Ньют размельчал таблетку в ступке. От белого порошка шёл неприятный кисловатый запах с примесью болота, но Ньют по-привычке не обращал внимания.

Потрёпанную птицу доставили вместе с хозяином — волшебником полубезумного вида, чьи белки глаз налились синевой по краям. Крикаду подозрительно кашлял, поэтому его оставили в подразделении. С хозяином же предстояло разбираться в Отделе магической безопасности.

Ньют наколдовал немного воды и смешал с порошком. Получившаяся полужидкая масса не внушала пернатому пациенту доверия — он задёргал лапами, но зачарованное полотенце, в которое его завернули, чтобы не поломал перья, не поддалось.

На всякий случай Ньют ещё раз наложил на птицу Силенцио, прежде чем просунул пальцы в перчатке в клюв, раскрывая, и ввёл длинную насадку шприца прямо в горло.

— Вот, — ободряюще сказал он и аккуратно погладил оранжевые пёрышки над клювом, — а ты боялся. Лучше ведь стало, верно?

Через пять минут болезненная муть в чёрных зрачках развеялась. Но полотенце Ньют не развернул, пока не закончил крепить опутенки и заполнять формуляр. На случай происшествий с крикаду у подразделения был контракт с проверенным заводчиком, но Ньют предпочёл бы сам наблюдать за птицей до полного её выздоровления.

По крайней мере до отъезда.

— Скамандер, ты закончил? — В процедурную просунулась голова в ярко-розовых пушистых наушниках.

— Да, Видмар. — Ньют, не уверенный, что его услышали, на всякий случай показал большой палец и улыбнулся.

Видмар сняла наушники.

— Славно.

Крикаду недовольно щёлкал клювом. Пришлось пообещать ему самых толстых гусениц, какие только найдутся в чемодане, чтобы уговорить пересесть на перчатку. Птице стало легче и теперь она жаждала вернуться в привычный вольер, где не сновали туда-сюда волшебники и не облизывалась плотоядно Снежинка, а потому нервничала, топорщила перья, стала похожа на огненный шар.

На присаде в самом укромном углу отсека крикаду немного успокоился. И с удовольствием набросился на обещанных гусениц.

Ньют тоже расслабился. Посмотрел на часы. Он постарался проследить за Тесеем и видел, как брат сворачивал к начальнику. Пока они поговорят, пока соберут команду, потому что поодиночке авроры на задержания не ходят... Время в запасе ещё есть, но нужно поторопиться.

На соседнем столе Ньют заметил свежий выпуск «Нью-Йоркского призрака». Пробежался взглядом по самым крупным заголовкам (опять что-то про международные встречи, спикизи и законы), добрался до новостей из мира спорта (объявлен состав сборной для грядущего Чемпионата мира), моргнул и уставился левее, где под заголовком «Культура» значилось:

«Объявлена дата выхода новой книги историка Ортис О’Флаэрти «Последняя схватка Сасквотчей». Интервью с представительницей издательства Литой Лестрейндж см. стр. 6».

Закусив губу, Ньют пролистал газету. Но страницы шесть не было вместо со всем разворотом.

— Скамандер! — Видмар выглянула из-за перегородки, и Ньют спешно сложил газету, точно его застукали за воровством. — Мистер Лэмб пришёл.

— Угу, — кивнул Ньют, кладя газету обратно и надевая перчатку.

Крикаду без возмущения пересел на руку, когда Ньют тронул его скованые опутенками лапы. Только раз разинул рот в беззвучном крике, но, стоило погладить его по головному оперению, успокоился.

— Извините за опоздание, господа. — Мистер Лэмб — заводчик — славился пунктуальностью. Когда мир переставал укладываться в необходимые ему отрезки времени, он начинал нервно постукивать ладонью по бедру. — Из-за авроров лифт задержался. — Он поморщился. Потом, увидев крикаду, улыбнулся. — О, мой славный! Что, говорите, с ним стряслось?

— Инфекция какая-то, — вставила слово Видмар. Разместившись за секретарской стойкой, она заполняла документы для мистера Лэмба.

— Пастереллёз, — уточнил Ньют.

Заводчик сочувствующе покачал головой и что-то снова пробурчал про лифт и авроров.

— Авроры? — переспросил Ньют, насторожившись. — И много?

— Да уж порядочно, — сказал мистер Лэмб с явной досадой. Он погладил крикаду также, как Ньют — одними ногтями по оранжевым перьям головы, и птица млела. — Инструктаж у них, что ли.

— Вечно они такие серьёзные, — включилась в разговор Видмар. — Твоего брата видела, кстати. Хмурый он какой-то.

Значит, с начальством брат уже переговорил. Насколько значительные силы ему выделили? Или на сегодня запланировано сразу несколько операций? Сколько ещё времени осталось? Тесей говорил: аврорские летучки могут длиться долго...

Конечно же Тесей понял, что Ньют соврал. Брат-легилимент, да ещё и аврор, что может быть хуже подобного сочетания?

Ньют напряжённо размышлял. Он должен расспросить Тео обо всём. Добраться до него раньше Тесея. Тео может испугаться, звериная сущность возьмёт вверх и тогда авроры уничтожат его. Разъярённый пятиног — слишком серьёзная угроза, чтобы попытаться утихомирить и мирно поговорить.

Тесей не станет рисковать.

— Распишитесь вот здесь, мистер Лэмб.

Когда оба склонились над бумагами, Ньют скользнул в сторону. Быстрым шагом достигнув своего отсека, он забрал чемодан и свернул налево, зная, как сократить дорогу через офисный лабиринт. Он даже перепрыгнул через один стол, благо тот всё равно пустовал.

Ньют выбрался в коридор, миновал распахнутую дверь в Подразделение духов, откуда как обычно доносился душераздирающий вой, и, выйдя на площадку перед лифтами, нажал на кнопку.

Мерлиновы кальсоны, ну почему простым служащим нельзя аппарировать из здания Министерства…

Выбравшись из-под земли, Ньют аппарировал на задний двор «Трёх мётел», чтобы не привлекать внимания. Северный ветер ударил в лицо гнилостным запахом овощей. Следом вонь сменилась на аромат жареного мяса и хмеля, а ушей коснулись звуки улицы. Хогсмид всегда поражал своей оживлённостью. Деревня маленькая, а шума как от центра крупного города…

Обычно авроры организовывали слежку, прежде чем арестовать, а значит в зале мог сидеть кто-то из них. Не разумней ли подождать, укрывшись за поленницей? Если в пабе есть аврор в штатском, появление Ньюта может заставить его немедленно вызвать своих. У Тео рабочий день, он обязательно выйдет за дровами или за чем-нибудь ещё — вход в подвал «Трёх мётел» располагался снаружи, а не внутри. Конечно, удивится, потому что они условились встретиться в воскресенье, и наверняка насторожится. Но Ньют обязан с ним поговорить.

Но ведь Тео может так ничего и не понадобиться на улице. Промедление опасно.

Ньют вспомнил Бёрни — своего бывшего коллегу, ставшего оборотнем. Тесей тогда не поверил в его виновность, нашёл настоящего преступника. Но если Тео спутался с кем-то, замыслившим недоброе, найдётся ли в Тесее достаточно милосердия?

Помимо воли вспомнились заголовки газет. Не той «жёлтой» из квартиры на Норман-роуд, а «Пророка». Когда детёныш ракшаса, нелегально ввезённый индийским магом, вырвался в Шеффилде, его сразу уничтожили. Но ведь он ни на кого не напал! С не испробававшим человечины ракшасом можно справиться...

Ньют выдохнул. Решение принято.

Он шагнул к двери, но та открылась раньше.

— Э-э-э... Ньют? Что ты здесь делаешь? — Изумлённый Тео чуть не выронил из рук пустую корзину.

— Тебя ищут авроры, — выложил Ньют без увёрток. — С кем ты связался, Тео?

— А-авроры? — растерянно переспросил Тео. Он несколько раз быстро моргнул, открыл и закрыл рот. — И, ну, твой брат тоже?

— Я от него и узнал. Тео, скажи, во что тебя пытаются втянуть?

Тео ссутулил широкие плечи, втянул голову. Его тело, помнящее ещё бытие пятиногом, демонстрировало настороженность. Пальцы подрагивали, сжимаясь не до конца. Молодые пятиноги похожим образом поджимали лапы, пасуя перед более крупным сородичем.

Тео боялся авроров. И вполне справедливо.

— Давай отправимся ко мне, — предложил Ньют. — У меня безопасно.

— Нет, — решительно заявил Тео.

— Почему?

— Да потому что я тебе не волшебная тварь! — В голосе отчётливо слышалось угрожающее рычание. — Ньют, ты не можешь сунуть меня в чемодан и увезти, потому что считаешь, что мне так будет лучше! Я сам решаю, как жить.

От Тео волнами исходила животная сила, и Ньют забеспокоился, что его опасения подтвердятся и натура пятинога явит себя. Опыт настойчиво призывал приблизить руку к палочке, но Ньют не стал этого делать. Только смотрел недоумённо.

У Тео случались вспышки гнева. Несколько раз он чуть не напал на Ньюта, но быстро приходил в себя и вновь становился добродушным малым с широкой улыбкой. Вот и сейчас вспылил. Только Ньют не понимал, что такого в его предложении? Неужели Тео хочет подвергать себя опасности?

— Тео, послушай, — начал Ньют примирительно, но твёрдо. — Будет лучше, если ты всё мне расскажешь. Вместе мы сможем найти решение…

— И ты расскажешь всё брату!

— Я с Тесеем тайнами не делюсь, — сказал Ньют, поморщившись. — Почему ты так… зациклился на моём брате?

Тео шарил взглядом по сторонам, будто из-за поленницы на него мог выскочить Тесей. Ньют, привыкший к разной реакции на имя брата, сейчас испытывал недоумение. Вспомнил «жёлтую» статью.

— Что бы ты не прочитал в том журнале, не нужно принимать это на веру.

— Ну, а почему я должен верить тебе? Ты ведь сам говорил мне, Ньют, что не нужно верить всем подряд.

Слова Тео только укрепили настороженность Ньюта. Что-то произошло между этой их встречей и предыдущей.

— Журналисты не знают, о чём пишут. Придумывают истории поскандальнее, чтобы привлечь читателей, — убеждённо заявил Ньют, не понаслышке знавший, к чему могут привести такие небылицы. Популяция угробов пострадала от того, что кто-то написал об их якобы пристрастии к человечине. — Я знаю Тесея. А ты знаешь меня. Мне можно верить.

Тео дрогнул. Ньют подумал, что это добрый знак. Несвоевременно.

— Ты ведь, ну, чистокровный.

— Да. Но какое это имеет значение?

Тео поджал губы. Ньют растерянно шарил взглядом по его лицу, силясь понять, что происходит.

— Слушай, Ньют, я… я пойду. — Он развернулся. — Ты хороший, но… Не нужно мне помогать, правда. Я не один.

Тео скрылся внутри паба, Ньют же остался на промозглом дворе.

Нет, Тео совсем не понимает, какая опасность ему грозит, если Ньюта не будет рядом. И причём тут чистота крови? И такой странный интерес к Тесею? Неважно.

Ньют считал — у него есть обязательство. На нём лежит ответственность за безопасность Тео. Даже если того захватят бескровно, правда выплывет наружу. Расколдованный пятиног — уникальный случай. Этим обязательно заинтересуются и не факт, что с целью вернуть остальным МакБунам человеческий облик.

Решительно Ньют распахнул дверь, откуда тотчас вырвался горячий, пахнущий сливочным пивом и морковным пирогом воздух. В глазах стало влажно. Пришлось несколько раз моргнуть.

Ньют огляделся. Уставленная пустыми бочками подсобка, ведущая в общий зал дверь. Ньют рванулся к ней, но та открылась и в проёме показался Амос, державший пустой поднос.

— Вот так встреча, — улыбнулся он, ставя поднос на ближайшую бочку и снимая с плеча жёлтое полотенце. — А чего не через парадный вход?

— Где Тео?

— Сказал, что плохо себя чувствует. Так что я отпустил его пораньше. — Амос палочкой приманил из шкафа холщовый мешочек с зелёной биркой. — Только что в камин шагнул..

Ньют кивнул. Значит, дома… Он знает адрес, это даёт небольшое преимущество перед аврорами. Наверняка можно аппарировать в тот двор со ржавой цистерной, откуда в прошлый раз Ньют…

— Кстати, видел твоего брата. Как же время меняет людей...

— Тесея? — Ньют напрягся. Брат следил за ним? Прочёл мысли?

— А у тебя есть ещё брат? — хохотнул Амос. — Искал какого-то студента. Но я ему не помощник. — Он фыркнул, потом добавил. — Хороший парень. Жаль, что в авроры пошёл.

Но Ньют его уже не слушал. Тесей был здесь. И без разницы, что сказал Амос. Не так-то просто утаить что-то от легилимента. Особенно когда не знаешь, что он стоит перед тобой.

Времени совсем не осталось.

Ньют аппарировал не попрощавшись. Не переводя дух вышел из-за проржавевшей цистерны и бросился к углу улицы, огибая прохожих и игнорируя их возмущённые возгласы. Перебегая дорогу, он чуть не угодил под копыта впряжённой в экипаж лошади, заскользив по влажной брусчатке.

— Извини, — буркнул он лошади.

Держа руку поближе к палочке, Ньют заглянул за угол закрытого магазина. На ступеньках нужного дома курил подросток в сдвинутой набок кепи, а из окна выглядывала женщина, высматривавшая кого-то на пустующей дороге. Всё казалось спокойным, но расслабляться Ньют не спешил. Не опоздал, слава Парацельсу, но это не конец.

Выдохнув, он направился было к дому, но не успел сделать и шага.

— Ньют, что ты здесь делаешь? — Тесей возник точно из-под земли.

Ньют подобрался, как готовый к прыжку нунду, и скосил взгляд в сторону. Так и есть, по воздух нет-нет да проходила рябь, словно налетевший ветер тревожил спокойную гладь озера. Маскировочные чары. Ньют и не заметил, как пересёк их границу. Маггл и подавно внимания не обратит. А Тео?

— Могу спросить тебя о том же, — огрызнулся он.

— Сэр? — Из открытой двери выглянула волшебница. Тесей махнул рукой, и она тут же скрылась.

— Я первый спросил.

— У меня дела, — уклончиво ответил Ньют, глядя исподлобья. Он всё ещё держал руку на палочке, но не хотел пускать её в ход. — Я пойду.

Тесей не больно, но настойчиво сжал его предплечье. Что ж, идея просто обойти брата изначально была провальная.

— Я не могу пропустить тебя. Работа. — Он ощутимо подтолкнул Ньюта к магазину. — И не думай, что я тебе поверил.

— Пусти, — процедил Ньют, ещё надеясь на ненасильственное разрешение ситуации. По крайней мере потом он сможет говорить себе, что Тесей его вынудил.

— Нет.

Они теперь стояли в компании ещё двух авроров посреди выставленных на продажу чемоданов. Одну — Уиллоу — Ньют узнал по шраму на лице. Вторую же волшебницу, накручивавшую на палец светлую прядь, раньше не встречал. От её любопытствующего взгляда стало неуютно, но вопросов к Тесею не последовало. Словно появление Ньюта ожидалось.

Сориентировавшись, Ньют нахмурился. Сбежать прямо сейчас не выйдет. Можно только затаиться, притвориться послушным. Ньюту уже приходилось уходить от авроров, хоть и не британских. Но все они мало отличались друг от друга. Главное выбрать момент.

Тесей окинул его полным сомнений взглядом. Заподозрил? Мог. Ньют упрямо сжал губы и уставился в пол.

— Рисковать нельзя, — напутствовал Тесей. Обе волшебницы кивнули. Ньют поморщился. — Тафт, на тебе периметр. И присмотри за гражданским.

— Да, сэр! — отчеканила девушка с такой готовностью, словно от выполнения этой простой задачи зависела вся её дальнейшая карьера.

Взгляд Тесея, когда он наконец выпустил из хватки предплечье Ньюта, выражал отчётливое «не лезь». А как иначе. Аврор он и есть аврор. Ньют только глаза закатил и сложил руки на груди. Смотри, я послушался и не собираюсь мешать.

Пусть даже Тесей не поверил… Отменять операцию не станет. Подчинится приказу. Как всегда.

Выжидая, Ньют присел на один из чемоданов, по размеру больше тянущий на сундук. Его даже полосы металла украшали. Объёмный. В таком можно самому спрятаться и ещё место для пары ниффлеров останется.

Когда Тесей отвернулся, чтобы передать Тафт похожий на компас прибор, Ньют счёл момент подходящим. Запустил ладонь в один из внутренних карманов.

— Сэр! — Тафт выхватила палочку, но было уже поздно.

Щепотка перуанского порошка мгновенной тьмы сверкнула голубым, и комнату заволок непроглядный мрак. Пригнувшись, Ньют бросился в сторону, выхватывая палочку. Рядом с ухом просвистело заклинание. Раздался треск ломающихся досок и первый слог Ступефая, но всё смазалось аппарацией. Второе проклятие разминулось с Ньютом на пару секунд.

Кончик уха покалывало холодом. Наверняка его задела магия Тафт. Тесей бы сначала попытался остановить словами.

Аппарируя, Ньют представил себе комнату Тео. Все стопки книг, черенок в банке, ящики с газетами, дырявую занавеску. Знание местности было его преимуществом. Нужно выиграть время, пока авроры не вошли в дом, прочёсывая этаж за этажом.

Тео не оказалось ни на диване, ни за ним. Ньют заглянул за разукрашенную новыми дырами занавеску, но и там никого не нашлось. Только на подушке валялся раскрытый журнал, словно его только-только отложили.

— Тео! — позвал Ньют. Он подскочил к выходящему на пожарную лестницу окну, с трудом поднимая неподатливую ставню. Выглянул. Внизу развешивала простыни женщина, но никого, похожего на Тео.

Может, он спустился на кухню?

Перед мысленным взором возникли силуэты развешанных по стенам сковородок, кастрюль и половников, образы местами отслоившихся обоев и пошедшего трещинами плиточного пола. Ньют не особо запомнил обстановку, когда проходил мимо, и постарался сосредоточиться на плите. Представить её без дымки готовящегося зелья. И без юноши с шарфом на шее.

Ему показалось, что к привычному хлопку примешался ещё какой-то шум. Выжди Ньют ещё с десяток секунд, аппарации он бы предпочёл спуститься по лестнице.

Неведомая сила отбросила его в стену. Перед глазами вспыхнули искры, воздух вышибло из лёгких. Кто-то закричал. Ньют упал на колени, вскинул крепко зажатую в ладони палочку и хрипло прошептал:

— Протего!

Щит возник перед ним слабой серебристой завесой. Ньют несколько раз моргнул, приходя в себя. Он не смог преодолеть головокружение сразу и с трудом встал на ноги, превозмогая шум в ушах. Но палочку из ладони не выпустил. Как и чемодан.

Перед ним дёргалось из стороны в сторону угодившее в ловушку существо. Все пять его ног сковали полупрозрачные сияющие белым цепи, и ни звука не вырывалось из его лишённой голоса глотки.

Тео. Это его лапа отшвырнула Ньюта.

Пригнувшись, прячась за схваченным пятиногом, Ньют двинулся вдоль стены. Развороченные шкафы удачно скрывали его от авроров. Подчиняясь Тесею, те заносили палочки.

— Депульсо! — выкрикнул Ньют, и в Тесея стремительно полетела большая кастрюля. — Фините! — Одна из удерживающих Тео цепей рассыпалась. — Протего! — Посланная Тафт молния Экспеллиармуса разбилась алыми искрами.

Ньют обернулся на Тео. Пятиноги прекрасно сопротивлялись магии. Не так хорошо, как драконы и химеры, но надолго пленить их было непростой задачей.

— Тео, беги! — закричал Ньют, развеивая ещё одну цепь.

Тео старался изо всех сил, глубоко всаживая когти в пол и яростно молотя в воздухе свободными лапами. Глаза его бешено вращались, полная острых клыков пасть разевалась в такт рывкам, и заклинание разрушалось. Стеклянно зазвенев, цепи разбились, осев белой пылью.

Ньют отступил ближе к Тео, чтобы не дать аппарировать себе за спину.

— Беги! — повторил он, оглядываясь через плечо.

Сразу три боевых заклинания врезались в щит. Он растаял, а следом Ньюта точно холодной водой окатило. Не парализующие чары, что-то другое. Помрачающее сознание. Словно яд расходился по телу, лишая сил, завладевая руками и ногами.

Но Ньют не собирался сдаваться.

Решительно он поднял палочку, когда услышал за спиной скрежет когтей.

Тео освободился. Сейчас он спасётся…

Но Тео бросился не к лестнице, не принял человеческий облик. Он прыгнул вперёд, точно пытаясь задавить телом напавших на него волшебников. Слаженный возглас — и вспышка сиреневого света отбросила его в сторону на шкафы, превращая их в груду щепок. Двумя ногами Тео успел уцепиться за стену и не перевернулся на спину. Снова атаковал.

— Беги сейчас же! — выкрикнул Ньют. — Брось их!

Тео должен был бежать, а не пытаться отомстить за своё краткое пленение! Зачем он нападает?

Ньют попытался выкрикнуть заклинание, но державшая палочку ладонь словно одеревенела и не желала подчиняться.

Ещё одна вспышка высветила лицо Тесея. Следом одна из женщин с хрипом согнулась пополам. Не Тео. Заклинание?

Ему показалось, кто-то ещё был сейчас на кухне. Чей-то силуэт мелькнул за аврорскими спинами.

— Отступаем! — приказал Тесей. Ньют всё время слышал его командный голос, но только сейчас вслушался в слова.

В прыжке Тео приземлился на пустое место, подняв тучу пыли и раскрошив часть пола.

Ньюта дёрнуло за плечо. Из-за проклятия он почти не ощутил парную аппарацию, но его всё-таки замутило, едва под коленями оказался жёсткий паркет.

Он поднял взгляд на Тесея. Увидел его сведённые брови, сжатые в тонкую линию губы, холодные голубые глаза, и предпочёл помолчать.

— Только посмей меня не дождаться, — произнёс брат ледяным тоном и исчез.

Ньют так и остался на полу. Только и смог, что привалиться плечом к чемодану. Отравившее его заклинание постепенно ослабевало, возвращая чувствительность телу. Медленно. Слишком медленно.

Мышцы болезненно покалывало, точно после сна в неудобной позе. Ему удалось разжать пальцы и выпустить палочку.

Бежать? Или дождаться? Позволить брату вести допрос — а что ещё? — на своей территории? Ньюту тоже есть, что сказать. Пускай брат обвинит, осудит — Моргана с ним. Тео успеет прийти в себя и скрыться.

Настороженно водя ушами, приблизилась Триша. Обычно ласковая с Ньютом, сейчас она не стала тыкаться в ладонь мокрым носом, а села напротив, сверкая зелёными глазами. Смотрела с укоризной. Вылитый Тесей.

Ньют поморщился. Мерлин и Моргана... Лучше сидеть здесь не двигаясь, пока тело не вернёт чувствительность. В чемодане есть пара зелий для подобных случаев. А потом…

Он сам решит, на чьей территории принять вызов брата.

— Инсендио!

Пламя занялось в камине, обняло предложенные поленья, и рукам тут же стало теплее, а в лицо дохнуло жаром и запахом смолы.

— Спасибо.

Аманда полулежала на диване, придвинутом ближе к огню. Ещё нездорово бледная, она куталась в толстое одеяло. Сибилл рекомендовала напоить Аманду не только рябиновым отваром, но и куриным бульоном. С первым они закончили.

— Не за что. Пойду займусь бульоном. Соли у тебя так и не водится?

— Не-а.

Тесей ободряюще улыбнулся.

На полу кухни доклёвывала печенье красивая полярная сова. Она щёлкнула на Тесея клювом, когда тот прошёл мимо, не то угрожая, не то предупреждая, что снова куда-то лететь сегодня не намерена. Впрочем, Тесей и не собирался её гонять. Вместе с рекомендациями, Сибилл написала, что заглянет к Аманде после семи, раз та не хочет официально обращаться в Мунго.

Бульон как раз закипел и шумно булькал. Тесей вынул куриные крылья, процедил его в другую кастрюлю и сунул нос в буфет. Лавровый лист, перец, кардамон, тимьян, ваниль, корица, паприка… Множество специй стояло на полках без всякой системы. И никакой соли. Аманда говорила, что с детства не чувствует её вкуса.

Добавив в кастрюлю немного лаврового листа и перца, Тесей бросил сове ещё одно печенье, чтобы перестала хвататься клювом за брючину.

Ожидая, пока бульон закипит повторно, Тесей осмотрелся. Он не так уж часто бывал у Аманды в гостях и теперь с любопытством оглядывался по сторонам, пытаясь заметить что-нибудь новенькое.

Этот дом Аманда купила два года назад для себя и сестры. Эвелин пока приезжала только на каникулы, так что большую часть года Аманда жила одна. Если не считать сову.

Сухо, тепло и чисто. На стенах — декоративные тарелочки. Нарисованные птицы перелетали с одной на другую и прыгали по веткам, точно разговаривали. Должно быть, появление Тесея их встревожило. Ещё между лестницей наверх и дверью в судомойню стоял горшок с похожим на акацию растением. Его ярко-синие цветы мерцали в полумраке кухни.

Заклинанием притянув к себе поднос, Тесей наполнил глубокую чашку и наложил согревающие чары на кастрюлю. Пахло вкусно. Хорошо бы Аманде понравилось.

Закутавшись в одеяло с носом, она, полусонная, забилась в угол дивана. Тесей осторожно потрогал её за плечо.

— С-спасибо. — Аманда сняла с подноса чашку и сделала глубокий глоток. — Ох… Вот же дрянная штука.

Не бульон. Проклятие. Несмертельное, хоть и неприятное. Знакомое. Они вовремя использовали контр-чары, но озноб и усталость всё равно останутся с Амандой до утра.

— Ты сам как? С учётом…

— Не волнуйся, — поспешил заверить Тесей. — Я со всем разобрался.

Почти. Тафт согласилась не упоминать имя Ньюта. Не просто так конечно, и Тесей не сомневался — своего она не упустит. Самая амбициозная из его стажёров. Слишком похожая на него самого. Тесей предпочёл бы взять с собой кого-нибудь другого, но Трэверс выразился предельно ясно.

Смешно. Тесей ещё не занял пост, а уже раздаёт обещания.

— Ты как всегда. — Аманда уставилась в кружку с бульоном. Мысли её всё дальше и дальше уходили от неудавшейся операции. — А помнишь четвёртый курс? Май.

— Когда ты на спор влетела в окно гостиной Рейвенкло? — весело хмыкнул Тесей. — Как же.

— О-о-о, какие у них лица были. — Аманда расплылась в довольной улыбке. — Ты бы видел.

— Зато я видел лицо профессора Прендергаста. — Тесей тоже улыбнулся. — Он так опешил, что неправильно произнёс заклинание и вырастил на своей голове лук.

— Мы ему это до самого выпуска припоминали, — рассмеялась Аманда. — Зато Дора целый месяц угощала меня сливочным пивом.

— Хоть какое-то утешение за месяц мытья пола в больничном крыле.

— Всего-то месяц! Карпе грозился убедить директора меня исключить!

— Тот случай с Пивзом здорово попортил ему характер и нервы.

— Но ты подбил половину Рейвенкло за меня заступиться.

— Это было несложно. Многих твоя выходка позабавила. — Тесей продолжал улыбаться, но в груди защемило, точно уха коснулась песня авгурея. — А я умею быть обаятельным.

— Вот уж точно. — Аманда сделала несколько глубоких глотков.

«Жаль, что не для всех», — прочёл Тесей невысказанное.

— Он ведь наверняка попытается опередить нас. Твой брат.

— Несомненно, — с горечью подтвердил Тесей. В этом весь Ньют. Как втемяшет себе в голову что-то, так пойдёт наперекор всему. Даже здравому смыслу. — Но я не могу следить за Ньютом. Он мне этого не простит.

Брат и так обвинял Тесея в слежке в каждую их ссору. Совершенно беспочвенно.

— А-а-ага, — протянула Аманда. — М-можешь мне книгу какую-нибудь дать? На полках слева всё нечитано. Никак времени не найду.

Её опять знобило. Стоило подбросить дров в камин и принести ещё бульона.

— Сибилл прочтёт тебе целую лекцию о здоровье.

Книжные шкафы тянулись в обе стороны от камина. Ни грана пыли. Учебники, журналы, сборники стихов и романы. Многие названия Тесей знал, некоторые не мог прочесть — настолько выцвели корешки. Наверняка библиотеку собирала мать Аманды, если не более далёкие предки.

— Сибилл всегда читает лекции о здоровье, — насмешливо фыркнула Аманда. — Великий Мерлин, ей бы преподавать идти! Младше нас на семь лет, а такая зануда.

Тесей улыбнулся. Он выбрал книгу: «Веретенница в янтаре» Ифигении Мартин. Сам не читал, но видел восторженные отзывы в «Пророке». Писательницу хвалили за лёгкий слог, приятных персонажей и открытие магической Австралии для британского читателя.

— Если понравится, скажи мне. Тоже прочту.

Он положил книгу Аманде на колени, а сам сел в кресло рядом. Большие старомодные часы над камином мерно тикали. Этот звук умиротворял, как стрекотание кузнечиков в тихую летнюю ночь. Хотелось расслабиться, позволить жару огня прогреть кости. Но у Тесея было ещё одно — личное — дело.

— Прочтёшь? У тебя теперь время на сон едва ли будет.

— Иногда я буду брать отпуск, — заверил Тесей с самым серьёзным выражением лица. — Чтобы кататься на гиппогрифах утром и читать книги вечером.

— А днём?

— А днём я буду отбиваться от гостей. Персиваль который год грозится взять отпуск одновременно со мной, приехать и научить играть в их американский квиддич. Помнишь Персиваля?

— А как же. У него такие запоминающиеся брови. И дурацкие усы.

У Аманды слипались глаза. Она поставила опустевшую кружку на столик, плотнее завернулась в одеяло и говорила всё медленней, зевая через слово.

— Он сбрил усы.

— Слава Мерлину… — Аманда уткнулась лицом в подлокотник, пряча широкий зевок. — Я подремлю, наверное…

— Хорошая идея, — поддержал Тесей. — Отдыхай.

Он забрал кружку, намереваясь отнести её на кухню, чтобы не пылилась и не привлекала поселившихся в цветах фей. Аманда рассказывала, что сначала хотела избавиться от них, но пыльца благотворно влияла на растения. Да и соседи из фей вышли ненавязчивые. Не докси же.

Тесей обогнул одну из подставок для цветов и задержал взгляд на висевших на стене колдографиях. В гостиной их, чередующихся с картинами, было множество. Как и медалей за любительский квиддич.

На колдографии они были всемером. В новеньких костюмах, купленных по случаю выпуска, улыбающиеся, демонстрирующие блестящие аврорские значки. Аманда висела на шее Блейна, Дора возбуждённо подпрыгивала на месте, а Тесей старался держаться, но общая радость заражала, и он тоже лез обниматься.

Теперь они с Амандой остались вдвоём.

Спустившись в судомойню, Тесей взмахнул палочкой и лежавшая на краю длинной раковины мочалка начала лениво намывать кружку, а вместе с ней и остальную немногочисленную посуду, оставшуюся, очевидно, после завтрака.

К себе Тесей аппарировал отсюда, решив не тратить время на прогулку до ближайшего переулка. Аманда простит ему это небольшое нарушение приличий.

Взявшись за дверную ручку, Тесей не надеялся увидеть брата и не удивился, когда гостиная встретила его сумрачной пустотой. Какая-то его часть надеялась, что Ньют всё же воспримет слова всерьёз, но… Ньют никогда не следовал предупреждениям, с чего бы ему начинать сейчас?

— Мяу! — Из-под кресла выбралась Триша. Встряхнувшись, она потрусила к Тесею, всей собой излучая радушие.

— Привет, — улыбнулся тот, беря кошку на руки. — Соскучилась?

Рыжая морда ткнулась в грудь. Триша ластилась так, словно они не виделись несколько недель. Должно быть, почувствовала, что сегодня у хозяина выдался тяжёлый день.

Прижав кошку к груди покрепче, Тесей потёрся щекой о мягкую шерсть. Щекотно. Мурчание отдавалось во всём теле. Оно точно создавало защитную плёнку, отгораживало от мира, от работы, от ранения Аманды, карьерных амбиций Тафт и недовольства Трэверса. От своевольного брата.

Пальцы, путешествующие в завитках рыжей шерсти, на что-то наткнулись. Недоумевая, Тесей отстранился, поудобнее перехватил кошку.

Под ошейник оказался просунут кусок пергамента. Ньют решил оставить записку? Как мило с его стороны.

«Я буду в нашем доме. В музыкальной комнате», — было накорябано торопливым почерком.

Тесей закатил глаза. Нет чтобы оставить записку на столе, как делают нормальные люди.

— Прости, мне нужно идти.

С этими словами он опустил Тришу на пол. Поправил плащ, который так и снял, и аппарировал прямо из квартиры.

Родной дом встретил Тесея приоткрытой калиткой. Зачарованные фонари вспыхивали при его приближении и гасли за спиной, высвечивая то растущие вдоль дорожки кусты, то оставшиеся на влажной земле следы ухаживающих за гиппогрифами глиноклоков.

Сквозь задёрнутые шторы музыкальной комнаты пробивался свет. Неясные сомнения одолевали Тесея, пока он смотрел на окна. Раньше, когда они с братом ссорились, эта забитая нотными тетрадями комната с чёрным лакированным роялем в центре выступала нейтральной землёй, где можно было найти путь к примирению. А сейчас? Поднимут ли они оба белые флаги или выпустят из волшебных палочек по снопу алых искр?

Паркетные доски скрипели под шагами. Уезжая на отдых, мама опустила портьеры, скрыв за ними портреты, отчего дом казался давно покинутым, безжизненным. От этого холодок пробегал по спине и становилось неуютно.

Ньют не солгал о музыкальной комнате. Он сидел на полу перед камином, ероша в нём кочергой. Из прогоревших брёвен сыпались искры, но пламя потихоньку разгоралось, перекидываясь на свежие поленья.

Тесей прошёл внутрь. Закрыл за собой дверь.

— Нападать сразу и без предупреждения — это так теперь работает Аврорат? — Ньют поднялся с колен, но оборачиваться не стал. Впрочем, Тесей и без того чувствовал плещущийся в брате гнев.

— Сразу начал с козырей, Ньют? — фыркнул Тесей, стягивая плащ. Сложил пополам, прежде чем оставить на спинке кресла.

— А ты — сразу с нотаций? — Брат всё-таки обернулся, глядя исподлобья. — Поимка опасной твари, пока она не начала убивать людей — отличное начало в новой должности. Или я не прав?

Тесей сжал двумя пальцами переносицу, потёр. Внутри вновь разгорался гнев, яростное желание опровергнуть всё сказанное Ньютом.

Не ради карьеры. Почему Ньют никогда его не слушает, стоит коснуться темы работы?

— Не прав. Даже дважды не прав, — процедил Тесей, сложив руки на груди. — Мы приходили не за тварью. Но это ты и так понял.

Ньют поджал губы, готовясь к нападению.

— Мы приходили за её хозяином. А он спустил на нас тварь. — Тесей сделал выпад первым, стараясь сместить фокус. — Ньют, дай мне самому разобраться. Это дело не по твоей части. Всё, что касается людей...

— Но Тео не вполне человек!

Что ж, стоило попытаться.

— Тео? — переспросил Тесей. — Значит, вот как зовут это существо… чем бы оно ни являлось.

— Тео — пятиног. — Впервые с начала разговора Ньют посмотрел на него прямо.

— Пятиног? — опешил Тесей. Он был готов схватиться за голову. Гора проблем росла с непредсказуемой скоростью. — Но как… Их же заперли! — Строить догадки не пришлось. — Ньют!

— Давай обойдёмся без твоих нотаций, Тесей, — потребовал Ньют. — Я и сам знаю, как это было опасно. Но о сделанном не жалею. Мне удалось расколдовать Тео!

— Остров Дрир закрыт для посещений. Нельзя просто так взять и привезти оттуда пятинога!

— И это мне ты говоришь? Про запреты? — Ньют теперь тоже стоял сложив руки на груди. — Но ты же сам нарушаешь законы! Нам запретили идти на войну, а ты пошёл. И ещё Альпийский заповедник. Ты не имел права брать меня туда. Ты рисковал, но привёз меня туда.

«Тебе было плохо, а я хотел помочь, — с горечью подумал Тесей. — Наказание меня не волновало».

Но для Ньюта это не аргумент.

— Ты должен понять, Тесей! — Ньют воспользовался заминкой, чтобы развить наступление. — Ты тоже скрываешь про себя... всякое.

— Я не превращаюсь в пятиногую тварь-людоеда!

— Да. Ты всего лишь проникаешь в сознания других людей!

Приходилось признать — ожидая возвращения Тесея, Ньют времени даром не терял, выбирая, какими словами уколоть побольнее. Говорят, на правду не обижаются. Ерунда.

— Из-за твоего вмешательства мою коллегу ранили, — холодно процедил Тесей, делая вид, что не заметил последний выпад Ньюта. — Она пострадала из-за твоей безответственности.

Кажется, сказанное немного отрезвило Ньюта. Он ссутулился, бросил взгляд в сторону, прежде чем заговорить снова.

— Мне жаль. Но от своего я не отступлюсь. Можешь меня хоть в кандалы заковать.

Вот и он. Тупик. Поворот налево привёл в никуда. Стоило на развилке выбрать другую дорогу.

У Тесея редко возникали проблемы с пониманием других людей, даже Легилименция требовалась не всегда. Но с братом они точно говорили на разных языках.

— Ты знаешь, что я не стану, — вздохнул Тесей. — Но у меня есть обязанности. И я не могу ими пренебречь только потому, что в расследование оказался втянут очередной твой мохнатый и клыкастый любимец.

— Я не прошу тебя пренебрегать твоими обязанностями! Я просто не хочу, чтобы пострадал невиновный.

Тесей промолчал. Пока от действий Эдварда и его пятинога никто не пострадал. Пока. Эдвард явно натаскивал свою тварь. При следующем нападении удача может оказаться на их стороне. К тому же Трэверс… Он легко может надавить на Селвина, заставить бросить на поимку пятинога большие силы. Если опять придётся сражаться в узком пространстве, им не избежать жертв. Сначала склад у Ридженс-канала, потом — кухня старого дома. Что дальше? Церковь? Корабельная каюта?

Если удастся вывести из дела пятинога, это серьёзно упростит задачу.

— Помоги мне, Тесей, — попросил Ньют тем ласково-настойчивым тоном, каким упрашивал гиппогрифов дать осмотреть копыта.

Тесей поджал губы. Ему не нравилось, когда брат разговаривал с ним, точно с одним из своих питомцев. Не нравилось, что это всегда действовало, вызывало желание согласиться и помочь. Но и продолжать сопротивление, потерять Ньюта из вида… Мерлин милостивый, он же такого натворит!

— Хорошо, — напряжённо выдавил из себя Тесей. — Я расскажу тебе…

Он замолчал и повернул голову в сторону двери. В комнату впорхнула мама, кутающаяся в халат.

— Так Мистле не приснилось! — Она подошла и обняла обоих, притянула к себе и по очереди расцеловала щёки. — Вот так сюрприз в ночи!

— Ты же в Италии, — прохрипел Ньют, безуспешно пытаясь вывернуться из объятий. Мама легко управлялась с гиппогрифами, что ей младший сын.

— Я от неё устала. В Генуе шагу ступить нельзя, чтобы не услышать «британцы то», «французы сё», «коммунисты это». Надоело страшно. Вот я и решила вернуться на пару дней раньше. — Мама закончила с объятиями, но руки её продолжали лежать на их плечах. Она улыбалась. — А вас каким ветром занесло? Без предупреждения, да и час уже поздний…

— Интуиция, — солгал Тесей, улыбнувшись. — Так и знали, что ты быстро заскучаешь без наших туманов.

Мама посмотрела с отчётливым сомнением.

— Да? Надеюсь, мальчики, вы не спорили? А если спорили, то хотя бы не о политике? Мне приказать накрыть стол? От ужина что-то ещё осталось… Идёмте, идёмте.

Мама намеревалась не оставлять их наедине. По крайней мере пока чутьё не подскажет ей, что буря утихла. Она всегда так делала, если становилась свидетельницей их ссоры: меняла тему разговора, просила помочь с гиппогрифами или с чем-то ещё.

Тесей стрельнул глазами в сторону Ньюта. Брат специально отправился сюда, потому что надеялся на вмешательство мамы, или для него её появление тоже стало неожиданностью?

Ньют прятал взгляд под чёлкой и не сопротивлялся, пока цепкая материнская рука не усадила его за стол. Впрочем, Тесей тоже сбежать не пытался. Попались — терпим. Таково правило.

— Мне казалось, я это сожгла, — сказала мама, подальше отодвигая распечатанный конверт и письмо, брошенные здесь в явной спешке. — Нотт прислал письмо. Просит меня выслать копию нашего родословного древа, представляете! Паршивый садовый гном!

— Нотт всем чистокровным семьям эти письма рассылает, — заметил Тесей.

— Совсем из ума вышел. Будто кровь решает за нас, кем мы станем.

Мама отправила письмо в камин. Пламя тут же его объяло, слизнуло в мгновение ока, не оставив даже пепла.

Тесей и сам разделял оскорблённые чувства матери. Его безмерно раздражала та спесь, с которой Нотт взирал на остальной мир, его уверенность, с которой он заявлял, что чистокровным необходимо держаться вместе. Он говорил это в глаза, не таясь, от безмерного чувства превосходства.

— Тесей, дорогой, как дела на работе? Селвин наверняка по уши закопал тебя в бумагах?

— Нет, ничего такого, — возразил Тесей, флегматично намазывая масло на хлеб. — На самом деле, всё спокойно. Даже ни одной новой попытки ограбить Банк Англии с применением Империуса.

Не к чему маме волноваться.

— Ограбления банков — это теперь такая у авроров рутина? — Она фыркнула. Ободряюще улыбнулась Ньюту. — А ты как, радость моя? Мне казалось, ты в Судане надолго.

— Нет, не то чтобы надолго… — Ньют поспешил потянуться за хлебом, чтобы сделать паузу. — Просто закончил там со всем и вернулся. Скоро опять уеду. В Египет.

— Через пол мира, — покачала головой мама, отпивая чай. — Я читала, там сейчас неспокойно. Из-за раскопок. Магглы чуть ли не каждый день натыкаются на древние проклятия. Ликвидаторы и стиратели памяти с ног сбились…

— Не волнуйся, я буду осторожен, — спешно заверил Ньют. — Буду держаться подальше от Долины Царей.

Мама нахмурилась. Тесей знал, как сильно она переживает за них обоих и как старается скрывать свои тревоги. Но глаза, опущенные уголки губ, пальцы, беспокойно теребящие накинутую на плечи шаль… Сигналы, на которые Тесей не задумываясь обращал внимание.

Он уставился на надкусанный бутерброд. Мерлина ради, он же не на работе! Почти не на работе...

— Что ж, я рада, что вы не скучаете. Останетесь на ночь?

— Увы, не сможем, — ответил за обоих Тесей. — Ньют обещал посмотреть Тришу.

— Что-то серьёзное? — встревожилась мама.

— Надеюсь, нет. Может, какую-то заразу от съеденного голубя подхватила. Ньют наверняка быстро её вылечит.

Тесей выразительно глянул на брата.

— Да, очень быстро, — сказал тот, натянуто улыбаясь.

Тесей ощущал исходящие от матери недоверие и волнение. Настойчивые, горькие… Словно в и без того нескладно работающий механизм бросили горсть песка. Режущий уши скрежет, постоянные сбои и совсем не ясно, как исправить, какое заклинание применить. Но магия здесь бессильна.

На прощание мама снова обняла и расцеловала обоих. Ньют потёр щёку сразу, как они спустились с крыльца.

— Прогуляемся? — предложил Тесей.

Ньют кивнул.

Освещая дорогу Люмосом, они спустились к берегу. Заброшенный маяк, в темноте похожий на высокий менгир, нависал над пляжем. Тёмное море было гладким и спокойным, и только вдалеке маячили какие-то огни. Корабли или игра воображения?

— Ты обещал мне всё рассказать, — напомнил Ньют. Он снова сжимал ручку своего чемодана. Иногда Тесею казалось, что его брат с ним един, как волшебник с палочкой.

Он наклонился, выбрал камешек и запустил в воду.

— Помнишь что-нибудь об Эрвине Роули? Декабрь восемнадцатого, был замешан твой коллега.

— Бёрни. Да, я помню. Ему заплатили, чтобы он взял на себя вину за убийство магглов.

Тесей взял ещё один камешек. Повертел в руке, прежде чем замахнуться. Они могли бы пройтись дальше, до старого рыбацкого домика, забитого старыми подшивками «Пророка» и отданного на откуп паукам и моли. Достали бы складные стулья, разожгли огонь в камине и поговорили. Обстоятельно, по-деловому.

Но Тесею хотелось подставить лицо сырому ветру и бросить в воду ещё пару камней.

— Хорошо, что ты помнишь. Не придётся пересказывать. — Тесей вновь наклонился, зашарив рукой в гальке. — У Эрвина есть младший брат — Эдвард. Как видишь, их родители не такие оригиналы, как наши.

— Не смешно. — Ньют звучно фыркнул.

— Несколько дней назад в Аврорат пришло письмо. Эдварда похитили и похититель требовал, чтобы на поиски отправили меня. Уже тогда нам это странным показалось.

Тесей нахмурился, вспоминая первые дни расследования, когда они с Амандой считали, что ищут попавшего в беду юношу.

— Но Эдварда никто не похищал, потому что невозможно похитить самого себя. Он был сегодня на кухне. Это его заклинание ранило Аманду. — Тесей скривился от гнева, с силой сжал лежавшую в ладони гальку. — И это с ним дружит твой пятиног.

— Но в чём смысл? — Ньют встал рядом, недоумевающий и растерянный. Похожий на воробья.

— Смысл? — вздохнул Тесей. — Смысл в том, что старший брат Эдварда умер в Азкабане. Я его туда отправил, а значит и вина в его смерти на мне.

— Ты ведь это несерьёзно? Тесей?

— Конечно нет. Но так считает Эдвард. Его брат умер и он хочет отомстить наиболее… очевидному виновнику. То есть мне.

— Это какой-то слишком сложный план, — неверяще проговорил Ньют. — Ждать столько лет, потом каким-то образом узнать о Тео, подговорить его… Почему именно Тео? Почему не попытаться тебя отравить или напасть где-то в укромном месте?..

— Полегче, Ньют, — усмехнулся Тесей. — Вдруг нас подслушивают, а ты подаёшь идеи моим недругам.

— Опять несмешно.

Тесей закатил глаза.

— Я говорил о твоём пятиноге с хозяином «Трёх мётел». Тот очень доверчивый. А Эдвард, судя по словам однокурсников, умеет располагать к себе. Думаю, он не искал пятинога…

— Его зовут Тео! — несдержанно заметил Ньют.

— ...Тео. Просто так сложились звёзды. Немного сливочного пива, слово за слово и вот уже Эдвард знает о новом знакомом всё. — Тесей поморщился. — В действиях Эдварда много спонтанного. Он здраво решил, что с пятиногом мне не совладать в одиночку, но не учёл все возможные условия. Например — тебя.

— Не впутывай меня в свою работу.

— Ты сам с этим прекрасно справился сегодня днём. Я не впутываю. Ты попросил помощи, и я тебе помог, рассказав правду.

Некоторое время Ньют молчал, наверняка обдумывая услышанное. Интересно, помнит ли он, как в декабре восемнадцатого на этом же пляже заставил Тесея рассказать о кошмарах?

— Я не хочу, чтобы ты или Тео пострадали, — наконец произнёс Ньют. — Ты можешь дать мне немного времени? Я попробую разыскать Тео и убедить его не участвовать в этом безумии.

Что-то подобное Тесей и ожидал услышать. Даже надеялся. Возможно, с помощью Ньюта удастся быстрее разыскать Эдварда. Пока тот не совершил настоящее преступление.

— Больше одного дня дать не могу. Потом либо Селвин либо Трэверс меня отстранят и назначат кого-то без личной заинтересованности.

Ньют нахмурился. Но, видит Мерлин, везение, что есть хотя бы один день. Что Трэверс не хочет, чтобы жертвой стал его ставленник. Селвин захотел отстранить Тесея сразу, как тот явился в Министерство доложить о провале, но не мог перечить начальнику.

Трэверс упрям и горд, как табун гиппогрифов. Это грозило обернуться большими проблемами для их сотрудничества.

— Попробую справиться за день. — Ньют потёр шею. — Прямо сейчас и начну.

— Удачи, Ньют.

Брат аппарировал.

Размахнувшись, Тесей швырнул гальку в море. Всплеск и вот та стремительно пошла ко дну, и лишь невидимые в темноте круги расходились на воде.

Ньют не стал измышлять хитрых планов, включающих связи с миром британского подполья, помощь профессора Дамблдора или одно из многочисленных гаданий по поведению животных, кои были ему известны от шаманов диких племён. Проворочавшись полночи, он проснулся засветло совершенно разбитый, точно без магии драил пол сторожки в чемодане.

Стоя у окна с чашкой горького от бодрящего зелья чая, Ньют провожал глазами мальчишек-газетчиков, мчащихся на своих велосипедах как игроки в квиддич — на мётлах, и нагруженных корзинами прачек. В столь ранний час только они, да молочники рассекали по улицам Лондона. Ньют же с тревогой размышлял: понадобится ли вытащенное из закромов зелье перламутрового оттенка. Собственная, всего раз опробованная в деле разработка. Только на практике выяснится, не изменилось ли её действие.

Хотелось этого избежать.

Набирающее силу солнце омыло лучами город, ещё не стряхнувший плащ из утренней росы. Жмурясь, Ньют вышел на крыльцо чёрного входа и тут же столкнулся с прачкой.

— Простите, сэр, — пролепетала девушка. От испуга глаза у неё стали круглыми, как у лунтелёнка. Точно Ньют замахнулся на неё рукой. — Простите, я такая неловкая.

— Нет, что вы, всё в порядке...

Доверху наполненная бельём корзина лежала на боку. Ньют помог расстроенной девушке собрать сорочки и рубашки. Молодая прачка отводила глаза, и Ньют сам растерялся. Что он такого сделал?

Наконец девушка, покрепче ухватив корзину за ручки, скрылась в доме, и Ньют, завернув в лабиринт из сушащихся под открытым небом простыней, аппарировал.

В Косом переулке он тотчас заглянул на почту и отправил короткое письмо. Совы умели находить адресатов в любой точке мира вне зависимости от их желания. Ньют надеялся, что Тео к нему прислушается.

Потом он, сильнее обычного сжимая в ладони ручку чемодана, последовательно зашёл сначала в аптеку, а потом в «Волшебный зверинец» — за кормом для лунтелят. Парящие в стеклянном баке гранулы, так и норовившие разлететься по всему магазину, сегодня продавались по акции. Это радовало.

На глазах Косой переулок оживал. Открывались всё новые и новые магазинчики, поднимались в воздух пёстрые флаги и афиши, зазывавшие зрителей на новое представление цирка «Арканус», распахнул двери «Гринготтс».

«Может, Тео здесь? В одной из квартирок над магазинами?» — задумался Ньют и тут же отбросил эту мысль. Легче затеряться среди магглов, чем рассчитывать, что в магическом квартале искать будут в последнюю очередь.

В надежде на ответное письмо Ньют вернулся домой и посвятил себя сборам. Проверил, что для всех его немногочисленных пока подопечных в чемодане припасено достаточно корма, что магглоотвод исправен, а ниффлер увлечён новыми блестяшками в сокровищнице и не помышляет о побеге.

За приготовлениями Ньюта и застала мелкая взъерошенная сова. В печенье, заботливо насыпанное прямо на подоконник, она вцепилась с голодной яростью, достойной грифона.

Записка на клочке плотной бумаги была от Тео. Или, по крайней мере, написанная его рукой; Ньют вспомнил рассказ Тесея и нахмурился.

Незнакомый адрес на Лэнт-стрит, впрочем, местечко было известное. Там, между церковью Святого Георгия и работным домом, среди маггловских домов, затесались приюты для волшебников, чьё появления даже в Лютном переулке считалось нежелательным. От Тесея Ньют знал, что авроры на Лэнт-стрит наведываются чаще, чем куда бы-то ни было в Лондоне. Зачем назначать там встречу?

Не тратя время и оставив посыльную сову доклёвывать печенье, Ньют выбежал на улицу. От церкви Святого Георгия в памяти остался лишь блёклый силуэт с потёртой фотографии, и аппарировать Ньют не решился.

Красный автобус, обклеенный рекламой чая, остановился перед церковью. Перед его чуть не задел катафалк. Вороные кони даже не повернули голов, а вот кучер соскочил с козел и что-то возмущённо прокричал. Выскочивший из салона Ньют не прислушался к перепалке.

Сверившись с табличками на домах, Ньют нырнул в подворотню и спустился по усыпанным угольной пылью ступеням. Под ногами захлюпало, а рука коснулась мха, покрывавшего всю стену. Над землёй поднимался пар, и у Ньюта возникло неприятное ощущение, точно он забрёл в логово красного колпака. Угольное крошево скрипело под подошвами ботинок, словно мелкие косточки.

Дойдя до облезшей вывески маслобойни, Ньют остановился. Отсюда видно было крышу бывшей тюрьмы. Оставшаяся без своих узников, она всё равно возвышалась над прочими домами, как вскинутая в предупреждающем жесте рука.

Тео опаздывал.

В куче отбросов в углу двора копалась собака. Пошарив в одном из внутренних карманов, Ньют нашёл кусок вяленого мяса и бросил дворняге. Та, схватив неожиданное угощение, на всякий случай предупреждающе зарычала и умчалась прочь.

С лестницы послышались торопливые шаги. Кутаясь в тонкий плащ не по погоде, из мглы вынырнул Тео. Лицо у него было хмурое и напряжённое, а взгляд бегал по сторонам, точно из окон домов вокруг в любой момент могли выпрыгнуть авроры.

— Ты цел, — обрадованно сказал Ньют. И всё же вид Тео внушал тревогу. — Я боялся, что тебя ранили.

— Ну, слабая восприимчивость к магии меня спасла. Ха. — Тео с трудом выдавил из себя улыбку. — Это. Ньют. Здравствуй, что ли… А скажи… — Он потупил взгляд. — Женщина, в которую Эдвард магией попал… Как она?

— Тесей сказал, что поправится.

Ответ словно мягкой кистью снял с лица Тео печать тревоги. Но не успокоил до конца.

— Тео, я хотел поговорить с тобой. Ты ввязался во что-то плохое.

Плечи Тео дёрнулись вверх, он втянул голову и вывернул руки, как полагается пятиногу, готовому защищаться. Ещё Ньют вдруг вспомнил себя: нахохлившегося подростка, которого отчитывает старший брат.

— Я буду с тобой честен, — продолжил Ньют. Он собирался выложить всё, что знал, всё услышанное от Тесея и что сам вспомнил из событий четырёхлетней давности. — Эдвард. Он использует тебя. Хочет, чтобы ты навредил моему брата.

«Убил», вероятно, ближе к правде, но такая откровенность могла испугать Тео. Ньют ведь не знал, что наплёл пятиногу одержимый местью Эдвард.

— Но твой брат убил его брата! — воскликнул Тео, и в глазах его вспыхнули огни праведного гнева. Словно прошлое его рода отозвалось в сердце.

— Неправда, — возразил Ньют. — Эрвин Роули умер в Азкабане. Тесей не убивал его. Вот, — он сунул руку в карман, вынул помятую страницу «Пророка», — возьми. Я нашёл некролог.

В чемодане у Ньюта хранилось множество старых газет. Некоторые звери любили играть с шуршащей бумагой, или, как клыкастые серебрянки, ею питались. Ньюту повезло, что в одной из стопок нашёлся нужный выпуск.

Взгляд Тео перемещался от строчки к строчке. Нахмуренный лоб разгладился, тревога сменилась растерянностью.

— Помнишь, как ты стал человеком? — Ньют с надеждой заглянул в лицо Тео. — Я пообещал, что буду с тобой честен. И сейчас тоже. Тесей — мой брат, но я не стал бы врать тебе, защищая его.

Ведь не стал бы?

— Почему? — В голосе Тео слышалась совсем детская обида. — Почему Эд так поступил?.. Когда авроры пришли, я так испугался… Эд говорил, в Министерстве узнали обо мне. Говорил, что меня убьют авроры. Потому что они чистокровки, а чистокровки ненавидят таких как я.

— И при этом Эдвард сам из чистокровной семьи, — поморщился Ньют.

Нет, Ньют не питал иллюзий, что все потомственные маги сплошь мудрые, добрые и наделённые какими-то сакральными знаниями люди. И охота на редкие волшебные виды входила в досуг почти любого чистокровного семейства. Но ложь Эдварда, ложь, заставившая Тео бледнеть от страха и оглядываться по сторонам, она вызывала у Ньюта отвращение.

— Чистокровной? — Похоже, сказанное стало для Тео новостью.

Паутина вранья, которой опутал его Роули, надорвалась, и Ньют, почувствовав это, вцепился в края разрыва обеими руками.

— Тебя втянули в преступление, Тео. В покушение на убийство.

— Я не хотел никого убивать, — пятиног понурил голову, напряг желваки. — Просто испугался и… Я правда не хотел. Не хотел!

Растерянность на его лице сменилась гримасой ярости. Подрагивающие пальцы сжались в кулаки и правый впечатался в стену с нечеловеческой силой. В сторону брызнуло кирпичное крошево.

Непроизвольно Ньют отступил на шаг. Рука дёрнулась к карману с зельем, но Ньют себя остановил.

— Ты никого и не убил. Просто… — Он закусил губу, вдруг поняв, что говорит совсем как Тесей. Интонации — какие бывали у Тесея, когда он пытался убедить в чём-то Ньюта; слова, какие выбрал бы брат. — Просто пойдём со мной. Пусть с Эдом разбираются другие.

— Ньют, — Тео выдохнул. От сдерживаемого гнева желваки играли на лице. — Я… Мне нужно пройтись, ну… Всё обдумать.

— Над чем здесь думать?

— Эд много сделал для меня. Мы ж друзья… Прости.

Со звериной прытью Тео сорвался с места и рванул прочь со двора. Ньют едва опомнился и бросился следом. Предчувствие опасности придало сил, но состоящая из закоулков Лэнт-стрит была ему плохо знакома.

Ньюту показалось — он увидел спину Тео в закутке между домов.

— Куда прёшь! — рявкнул на него незнакомец, и Ньют поторопился убраться прочь.

След Тео затерялся в лабиринте. На улицу наползал туман, в котором поиски пятинога казались бесполезными. И всё же Ньют сделал шаг вперёд.

* * *

В тот день жужжали шмели. Или так казалось. Ведь откуда взяться им в городе, где каждый камень покрывала не сладкая золотистая пыльца, а пыль и осколки стекла.

И всё же, шмели жужжали.

Дора стояла на фоне затянутого свинцовыми тучами неба, держась рукой за край дверного проёма. Недавно он вёл на балкон. Разбитая на крупные куски балюстрада так и лежала прямо на ступенях внизу, никем не убранная, а рама щерилась острыми осколками, точно гриндилоу — зубами.

— Не понимаю, Тесей…

— Что не понимаешь?

На полу среди обрывков зелёных обоев вращался вредноскоп. Он крутился всегда с тех пор, как Тесей примкнул к магам-добровольцам и получил этот издававший противный писк кусок металла вместе с формой и портключом до Брюсселя.

— Себя не понимаю. — Дора обернулась, и усмешка сползла с лица Тесея. — Зачем я здесь?

— Чтобы помочь. Помнишь? Конфедерация не хочет, чтобы пострадали маги.

Она кивнула и устало потёрла висок, оставив на светлых волосах пятна грязи. Алая нить, вплетённая в тонкую косичку, в сумраке потемнела до цвета крови.

Тесей поморщился. Опять везде видит кровь. Это из-за тех мертвецов на ферме, их красных штанов. И потому что над телами носились, жужжа, шмели.

— Но не магглам. — Дора обернулась на улицу. Безлюдная, окутанная полумраком, она точно сошла с иллюстрации из книги со страшными историями про города, вымершие за одну ночь.

Тесей промолчал. Обычно он знал, как поддержать подругу, сейчас же едва понимал, что за груз лёг на её плечи. Тоже никак не выкинет из головы ту ферму?

Дора закусила губу, а потом спросила, обращаясь к кому-то неведомому:

— Я ведь родилась в их мире. Почему я не чувствую себя его частью?

Ответа у Тесея не было.

— Почему ты пошел на войну? Ещё и вперёд меня побежал, даже в Англию не заглянул. Пришлось догонять.

Тесей открыл рот, чтобы за глупой шуткой спрятать опасную ложь, но тут вредноскоп замер и дважды крутанулся в обратную сторону.

— О, про нас вспомнили! — Дора разом повеселела. — Два оборота. Мерлина ради, надеюсь что-то стоящее.

— Всё грезишь о тёмных магах.

Взяв вредноскоп, Тесей поднялся с пола и стряхнул с шинели налипшую пыль.

— Война — отличный повод для подонков вылезти на свет. — Дора едва не светилась от нетерпения. — На счёт три?

Её узкая ладонь накрыла руку Тесея. От прикосновения ледяных пальцев по телу прошла крупная, болезненная дрожь, скапливающаяся в груди мучительным давлением.

— Чувствуешь? — Она настороженно принюхалась, обернулась к окну. — Запах. Чем это пахнет?

— Дора!

Пепел измазал обожжёные руки, в глазах стало темно, а в лицо снова дохнуло жаром и чем-то резким, выворачивающим лёгкие наизнанку…

Проснулся Тесей от того, что Триша вылизывала его мокрые щёки.

Он прижал ладони к лицу и лежал почти не шевелясь, вслушиваясь в плач ветра за окном. Загнанно колотилось сердце, точно после марафона. Успокаивалось медленно, нехотя, и Тесей про себя проклял собственные тело и разум, вздумавших вдруг предать.

Откинув одеяло и встав так резко, что перед глазами заплясали чёрно-белые круги, он принял упор лёжа и впервые за несколько недель отжался от пола.

Отвыкшие мышцы закололо. Триша беспокойно нарезала вокруг хозяина круги, но тот продолжил зарядку. Вместе с потом по капле выходил ночной кошмар, точно яд покидал крест-накрест рассечённую ранку, оставленную змеиными клыками.

Зря он в последнее время пренебрегал физическими упражнениями.

Закончив, Тесей привалился к краю кровати, откинул взмокшие волосы со лба и уставился в стену. Там в простой рамке висел акварельный пейзаж. Того вида, что очень Тесею нравились: горы и озеро.

Смерть соратников... Смерть Доры.... Тесей старался думать о ней отстранённо, словно безучастный наблюдатель, читатель вечерней хроники, перелистнувший страницу на колонку некрологов. Так было, когда умер отец, и когда Барри Картер — его сокурсник — утонул в Чёрном озере. Детский разум Тесея не осознавал полностью, что есть смерть. Белое лицо отца в гробу, синие губы Барри — не более чем жуткие картинки в книжке. Это всё ненастоящее: на самом деле отец работает под прикрытием во Франции, а Барри бросил школу. Однажды отец ступит на порог их дома, снимет плащ и поцелуют маму в макушку, а Барри пришлёт открытку откуда-нибудь из Сенегала.

Помассировав переносицу, Тесей поднялся на ноги. В сопровождении Тришы выбрался на кухню, где поставил на плиту чайник. В ванную они тоже пошли вдвоём.

— Волнуешься? — спросил он кошку, вытирая влажное после умывания лицо.

Триша внимательно смотрела умными зелёными глазами. Некстати вспомнилась шутка Перси, мол, у Тесея две жены: работа и кошка.

— Зря волнуешься, — покачал головой Тесей, аккуратно складывая влажную пижаму. Потом отдаст в стирку.

Стопка чистых маек в комоде редела. Лакированное деревянное дно грозило стать неприятным сюрпризом уже к концу следующей недели. Ещё одна строчка в списке насущных бытовых дел.

«Почему бы тебе не купить дом?» — раз за разом заводила разговор мама. — «Возьмёшь домовика. Просто подумай и представь: поздний вечер, ты возвращаешься с работы, а на столе уже горячий ужин и Триша спит сытая у камина. Разве не чудесно?»

Мама была права, но всё же Тесей продолжал менять квартиры раз за разом, точно преступник в бегах. Спрашивал себя — почему? — но не находил ответа.

Сибилл, пожалуй, знала. Сибилл, забившая свой «кабинет» подшивками «Журнала психических наук», «Клинической психиатрии», «Ланцет» и прочих. Сибилл, создавшая зелье, избавившее Тесея от наполненных дымом снов и встававших перед глазами обожжённых теней.

«Я могу избавить от симптомов, Тесей», — всплыл в памяти твёрдый голос. — «Но это средство тебя не вылечит».

В ящике с носовыми платками лежала фляжка. Потёртая, в царапинах, она, как выяснилось опытным путём, была пуста и совсем не пахла коньяком. Не то чтобы Тесей собирался выпить, но вслед за одним разбуженным воспоминанием потянулись другие.

Фляжка принадлежала Перси. Её он вручил Тесею в одном из переулков Кале, откуда возвращались с войны британские маги. То был хороший обмен: фляжка за такой же потрёпанный портсигар, вместе с обещанием не терять друг друга из виду и последними глотками коньяка.

Кажется, с того дня фляжка оставалась пустой. Небольшая, её можно было носить с собой, как поступали другие вернувшиеся с войны. Вот только Тесей быстро заметил: с теми из них, кто после каждой операции прикладывался к металлическому горлышку, с кривой ухмылкой говоря об «успокоении души», происходили страшные вещи. Тесей не хотел для себя такой судьбы.

Чайник вот уже минуту свистел на всю квартиру, привлекая внимание. В последний раз осмотрев себя в зеркале, Тесей вышел из спальни.

Выпавшее из крыла совы перо плясало между пальцами. От подобного обращения любая волшебная палочка уже пару раз бы осыпала кожу алыми и зелёными искрами (что нередко случалось с особенно самоуверенными первокурсниками, быстро приучая к порядку). Совиные перья, к счастью, такими свойствами не обладали, зато занимали руки, освобождая мысли.

Беглое чтение утреннего «Пророка» подало Тесею идею. Он вертел её в голове, перебирал, как головоломку с кольцами.

День-два и Эдвард снова попытается выманить его в место, где уже не удастся избежать загнутых когтей пятинога. Тесей не видел смысла в ожидании. Не планировал быть преследуемым. Штырехвостом, на которого спустили свору белых гончих.

Не хотел новых жертв. В следующий раз одним не смертельным ранением может не ограничиться.

Эдвард одержим. Затаиться сейчас он не сможет. Не выдержит. Разве что его силой увезут из страны. Тесей написал в саутгемптонское отделение, чтобы были внимательны.

Дамокловым мечом над шеей зависла просьба Ньюта. И тут сомнения уже одолевали Тесея. Пятиногу в планах Эдварда была отведена значительная роль. Вынь эту деталь — кто знает, какое безумство предпримет Роули? Но… Ньют попросил дать отсрочку, шанс открыть глаза запутавшемуся… человеку или зверю? Животные всегда находили в Ньюте что-то особенное: слушались, доверяли, позволяли себя лечить. Но пятиног был и человеком тоже. Может даже в большей степени, чем Тесею подумалось сначала. Справится ли Ньют?..

Вежливый стук прервал размышления Тесея.

На пороге стояла Мелисса. Сегодня — в мантии цвета дымчатого топаза, струящейся по её телу волнами, то облегая, то размывая силуэт.

— Ты быстро.

— Не могу долго ждать, когда заинтригована. — Мелисса переступила порог и заняла одно из кресел, всё ещё скрытых под чехлами. Воспринимая кабинет лишь как временное пристанище, ни Тесей ни Аманда не утруждали себя созданием подобия уюта и обжитости. — А я очень заинтригована и хочу обсудить детали этой авантюры.

— Спрашивай, — кивнул Тесей, уже уверенный, что Ледбеттер согласится.

Сам он садиться не спешил. Взмахнул палочкой, от чего ожили чайные приборы на потёртом комоде. Синее пламя вспыхнуло, лизнуло медные бока чайника, и вскоре в кабинете запахло ягодами.

Мелисса приняла чашку чая с улыбкой чуть теплее её будничной. Даже посмотрела Тесею в глаза. «Значит, заметил. Мне приятно», — говорил этот короткий взгляд.

— Сама идея на первый взгляд неплоха. Люблю такие, — сказала Ледбеттер. Пригубила напиток. — Но Селвин будет против. Если не сказать хуже. Как ты собираешься его переубеждать?

— Есть обходные пути, — уклонился Тесей. Селвин мог стать препятствием и вряд ли одно лишь обаяние Тесея заставит старого аврора сдаться. Но всегда есть другие варианты. Убедительная ложь, отвлекающий манёвр. Или давление сверху.

— Хорошо, оставлю твои пути при тебе, — в голосе Мелиссы послышался смешок. — Но. Почему ты уверен, что Эдвард проглотит наживку с публичным выступлением?

Вот они и перешли к самому главному.

— Две его попытки убить меня провалились. Уверен, сейчас внутри него настоящий пожар. Эдвард жаждет мести, он уцепится за любую возможность. К тому же...— Тесей сделал глоток чая. — Я вспомнил твой список вопросов.

— И что же?

— Там есть один. — Раскрыв лежавшую на столе папку, Тесей вытащил исписанный пергамент. — «Какое расследование обратило на вас внимание руководства?»

— Дело Роули и Бёрни. — Мелисса понимающе кивнула. — Хочешь, чтобы в анонсе был ответ?

— В расплывчатой форме. Но достаточно конкретной, чтобы взбудоражить Эдварда.

— Это я устроить могу. Как и конференцию не в Министерстве. — Волшебница задумчиво постучала по губе кончиком пальца. — «Карфаген», например… Бывал там?

— Уютный отель. И в определённых кругах известный.

— Сказал так, словно там собираются завсегдатаи Лютного переулка, а не благочестивые поэты из «Ордена эстетствующих маньеристов».

Тесей покачал головой. Чужое скрываемое волнение ощущалось маслянистой плёнкой на воде. Действительно ли Мелисса взволнована? Или выплёскивает эмоции в слова, оборачивает их в полушутку, не давая разглядеть правду?

— Меня больше интересует реакция твоих коллег на внезапный перенос конференции.

— О, некоторые что-то заподозрят, некоторые же расстроятся, что не отведают канапе.

— И кто опасней?

— Любителе канапе. Но их я возьму на себя. Если ты справишься. Придётся дать им ответы получше «прорыва канализации» и «утечки газа».

Ну конечно. Поймай Тесей Эдварда — и из этого Мелисса сделает отличный сюжет. Впрочем, если ничего не выйдет… Слишком много вариантов, в лучшем из которых Эдвард просто не попадает в ловушку.

— Ещё кое что, — сказал Тесей. — Пустой зал выглядит слишком подозрительно, но не наполнять же его зачарованными манекенами. Куда ведёт чёрный ход «Карфагена»?

— В переулок, конечно.

— Нужно убедиться. Переулок лучше подойдёт для нападения.

— Как Эдвард узнает, что ты там будешь?

— У меня есть несколько идей, — уверенно заявил Тесей. Идей, в общем-то, было две: одна включала праздную прогулку перед отелем, а вторая — использование Ньюта (если из его затеи с поиском пятинога выйдет что-нибудь путное). Но делиться столь сырыми наработками Тесей не планировал.

— Что же. — Мелисса выглядела вполне удовлетворённой. От чая, который она медленно пила весь разговор, осталась только пара капель на донышке. — Доверюсь твоему аврорскому опыту.

А что ещё оставалось?

Некоторое время после прощания с Ледбеттер, Тесей сидел, как пазл складывая в голове разные варианты будущего. В работе аврором всегда есть элемент удачи: пройдёт ли операция по намеченному плану или внезапно на месте тройки обычных изготовителей тёмных артефактов окажется злобный инфернал? Точно рука неведомой силы бросала кости, где на каждой грани был вырезан символ, решающий всё.

Ещё Тесей думал о Ньюте. Если бы что-то случилось с Ньютом… На что мог бы пойти сам Тесей из-за брата?..

Аманда вошла в комнату тихо, словно призраком просочилась. Бледность лица выдавала вчерашнее ранение, но глаза сияли, и вид был довольным, а не болезненным.

Тесея это заинтересовало.

— Акцио, карта Британии!

Повинуясь заклинанию Аманды, из одного из ящиков вылетела туго свёрнутая карта. Одно это всё объяснило Тесею.

Что ж. Он не ждал от Аманды иного.

Подобно скатерти, карта развернулась во весь стол. Вторым заклинанием Аманда наложила стандартные отслеживающие чары: на углу Пентонвилль и Амвелл появилась чёрная точка.

— Не самый плохой район, — отметил Тесей. — Прачкой притворилась?

— Лучший мой образ. — Аманда на секунду улыбнулась. Глаза её неотрывно следили за точкой. — Заколдовала чемодан. Он точно продолжение руки твоего брата.

Чары реагировали с задержкой. Когда Ньют аппарировал, точка не сразу возникала на новом месте. В эти промежутки совесть когтями впивалась Тесею в сердце: да, он не приказывал следить за братом, но знал, что Аманда пойдёт на это, и не остановил. Ньют ведь может догадаться? Как Тесей будет оправдываться? И захочет ли Ньют вовсе слушать?

Наблюдение за картой было занятием скучным, но привычным в работе. С час Ньют провёл в Косом переулке, потом прошёл несколько улиц и стоял на месте пару минут.

— Твой брат… сел на автобус?

— Похоже на то.

Точка то двигалась, то замирала на какое-то время, раз за разом. Определённо, воспользовался автобусом. Значит, плохо знает место назначения. Или вовсе побывает впервые.

— Направляется на юг.

Незаметно для себя самого закушенная щека заныла от боли. Ньют едет на Лэнт-стрит? Это место на слуху у волшебников. Неужели брат связался с пятиногом? Или надеется найти в одном из подвальных пабов зацепку?

Точка замерла в глубине улицы. Минута, другая, пятая… она не сходила с места, как если бы кого-то ждала или же вела разговор.

— Вмешаемся?

Вопрос Аманды, на который Тесей должен был незамедлительно ответить «да», сейчас заставил сомневаться, как камень на перекрёстке в сказках. «Больше одного дня дать не могу», — обещал Тесей на галечном пляже. Когда обещаешь что-то младшему брату, нужно держать слово.

— Пока нет. Но нам ещё есть, что подготовить.

От исполинской фигуры женщины в псевдоантичных одеждах веяло могуществом. Художник возложил на её плечи пурпурную мантию, на чело — корону, достойную британского монарха, а в указывающей на холм было столько требовательности, что хотелось отдать его без торгов. Но почтительно склонённый слуга уже нёс бычью шкуру, а свободной рукой царица тянулась к укрытой в кожухе волшебной палочке.

Изображения на фреске не двигались. Но стоило свету иначе пасть на яркие краски — и вот ветер всколыхнул пурпурный подол, а хищный взгляд царицы устремился к праздному зеваке.

Может, на фреске лежали простые чары. Такие, чтобы явно не нарушить Статут, но оставить знак для «своих».

По углам в Министерстве иной раз болтали, что «Карфагеном» владеет не просто сквиб, а отвергнутый отпрыск чистокровной фамилии. Или бастард кого-то из приближённых Министра. Конечно, не признаваемый родителем.

Тесей точно знал, которая версия верна, и даже мог назвать фамилию. Но знание это хранил при себе, без намерений использовать. Как не использовал он многое из добытого то в ходе расследований, то напрямую из чужих мыслей.

Если нужда не заставит.

Но сегодня случай не тот.

— Приятное место. — Закончившая осмотр Аманда опустилась на кожаный пуфик. — Понимаю, что нашли здесь поэты и благотворители.

— И медиумы, — фыркнул Тесей. — Здесь, говорят, обитает призрак бежавшей от навязанного брака невесты. Магглы с камерами так и рвутся сфотографировать бедняжку, стенающую в одном из номеров.

— Наверняка отельный бар делает на них неплохую кассу. — Аманда выразительно кивнула на стойку администратора, сейчас пустующую. — Граммофон, запись плача, загримированная артистка со свечой раз в полгода — и толпа спиритистов у вашего порога.

— Не признавать же, что вместо симпатичного призрака в подвенечном платье у вас неопрятный старик, проигравшийся в карты. И того выселили.

— Никакой романтики, — согласилась Аманда. — Но и никаких настоящих проблем для нас.

Вернувшийся администратор вручил Тесею ключ от конференц-зала, попросив позвать, когда визитёры закончат. Никаких лишних вопросов. Работали в «Карфагене» преимущественно сквибы, привыкшие что к волшебникам, что к минимальному своему участию в их встречах.

Конференц-зал назывался так лишь условно. При необходимости стулья выстраивались вдоль стен или убирались в кладовые, из которых выкатывались столы, — и можно устраивать банкет с танцами. Или выставку волшебной живописи. В «Пророке» на днях напечатали объявление о художнике из Канады, прибывающем в Англию в рамках нового благотворительного проекта. Что-то связанное с волшебными животными, кажется.

«Сказать Ньюту? Вдруг заинтересуется», — промелькнуло у Тесея в голове. — «В кои-то веки в свет выйдет».

— Просторно, — резюмировала Аманда, с интересом оглядываясь. Стены в зале не украшали фрески, зато окна были витражными — и вновь с мифологическими сюжетами. Льющийся через разноцветные стёкла свет ложился на паркетный пол красивыми узорами.

— Давай посмотрим, где здесь чёрный ход, — сказал Тесей, поднимаясь на небольшую сцену, предназначенную для оркестра или ораторских выступлений. — Администратор говорил про левую кулису?

Аманда кивнула.

Кулисами это было не назвать. Просто декоративная драпировка из тяжёлых золотистых тканей, скрывавшая от посторонних глаз двери, ведущие в проходы для слуг. Здесь пахло керосином и известью, и едва ли могли разминуться двое, поэтому Тесей шёл за Амандой. Сверху доносились обрывки фраз, снизу — шум кухни. К ней — в подвал — вела лестница, которую Тесей с Амандой миновали по пути на улицу.

Во дворе пара дряно одетых мальчишек играла в каштаны, коротая время, пока кто-нибудь из слуг не позовёт. Здесь же к стене был прислонён велосипед почтальона; владельца Тесей слышал в кладовке, болтающим с одной из служанок, пока никто не видит.

— Просторно. — Аманда нахмурилась.

Мальчишки подняли на них настороженные взгляды, но, не дождавшись ни распоряжений, ни брани, вернулись к игре.

— Это не плохо. Пойдём, осмотримся.

Кирпичным забором «Карфаген» примыкал к одному из притоков Темзы. Заключённая в камень мутноватая вода неспешно текла на север, разрезая квартал на две неравные части. От берега к берегу тянулся узкий мост с низкими бортиками. Перегнувшись через такой, тощий мужчина в фартуке елозил в воде длинным шестом, стараясь зацепить сбившийся у опор мусор и отправить дальше по течению. Оно и понятно — вряд ли гостям отеля понравится запах гнили из окна.

Перейдя по мосту на другую сторону и обернувшись, Тесей обрадовался. Отсюда обнесённый стеной двор просматривался плохо. Да и людей вокруг почти не было; разве что мелькало в окнах доходного дома чьё-нибудь лицо. Домов таких к каналу примыкало не меньше четырёх. Очень плотно, так, что ни просвета, ни проулка. Если и наблюдать за «Карфагеном», то лучше с верхних этажей, а то и вовсе с крыши.

— Вид, конечно, не потрясающий, — сказал Тесей, когда брусчатка под ногами сменилась кровлей.

— Помнится, после выпуска тебя это не смущало, — фыркнула Аманда. — Может, отсюда даже видно тот дом. — Приложив ладонь козырьком ко лбу, она вгляделась вдаль. — Или нет… Эх…

Пройдя между окон мансард, Аманда остановилась рядом с одной из печных труб.

— Вот отсюда двор как на ладони. Согласен?

Встав рядом, Тесей оценил позицию.

— Ещё пару человек на соседней крыше оставить. И давай вон ту проверим. — Тесей указал рукой на нужный дом.

Здесь после утреннего дождя ещё не высохли лужи. Скопившаяся в неровностях покрытия вода наверняка сулила неудобства квартирантам. Зато из окон вид открывался не только на балконы соседей, но и на Тауэр. Тесей бы не удивился узнав, что за возможность созерцать зловещую крепость приходится доплачивать.

— Подходит, — решил Тесей, хмурясь от ударившего по глазам солнца.

Пару часов назад они с Амандой провели в библиотеке Отдела тварей, выискивая всю доступную информацию о пятиногах. Вот только кроме нескольких рисунков, скупого описания, да министерской резолюции о закрытии острова Дрир ничего не нашлось. И как только Ньюту удалось изловить и расколдовать эту тварь? Не рвал же брат крапиву голыми руками на кладбище, чтобы потом сплести рубаху… Бред.

В прошлый раз с пятиногом неплохо справились магические оковы. Для довольно массивного существа двигался он весьма проворно, но словно путался в конечностях. От того ли, что несколько лет прожил в облике человека? Если не дать ему подойти, разом наложить Сковывающие и Оглушающие чары, должно сработать.

Эдвард представлялся проблемой посложнее.

— Ты слишком спокоен, Тесей. — Сложив руки за спиной, Аманда смотрела с мрачной тревогой. — Успокой меня и скажи, что репетируешь для Селвина.

Тесей отвёл взгляд.

— Репетирую? Пожалуй. И ещё две чашки мятного чая. Хорошо, без третьей обошёлся.

Аманда поджала губы, но промолчала. Тесей же окинул взглядом окутанный фабричным дымом Лондон.

Не говорить же, что с самого утра внутри поселилась пустота. Как зыбучие пески, жадно затягивающие всё в них попадающее, эта пустота тянулась к Тесею. Из глубин её дуло то холодом, то жаром, и спасения не было ни от того, ни от другого. Ни печали, ни горести не довлели над душой, но и радости, азарта, кои всегда сопутствовали работе, сегодня Тесей толком не ощущал. Он словно глядел на себя со стороны, как читатель наблюдает за героем книги. Пугало ли это? Нет. Но именно отсутствие страха беспокоило. Тесей не хотел признаваться себе, и за него это сделала Аманда.

Как так раз за разом выходит, что глаза ему открывают другие? Перси, Ньют… Теперь вот Аманда...

Дальше с Амандой они говорили только о работе: набросали план крыш и размещения людей, обсудили варианты действий если появится пятиног, Эдвард, оба или кто-то один.

— Итого нас будет пятеро, плюс двоих для подстраховки и стирания памяти возможным свидетелям, — заключил Тесей, складывая изрисованный лист и убирая в карман.

Вряд ли Селвин разрешит Тесею самому набрать команду, но во взглядах на то, кого в Аврорате считать опытными и надёжными, они сходились.

«Взять ли Тафт в резерв?» — задумался Тесей. Амбициозная, она собиралась лезть наверх, и лучше бы ей это делать под присмотром Тесея, чем искать себе покровителей на стороне. Достаточно дружбы её родителей с Трэверсами.

— Давай возвращаться. — Аманда осторожно тронула его за предплечье.

Дело шло к вечеру, когда Тесей вошёл к Селвину с планом операции. Тот выслушал почти без вопросов, спокойно и смиренно, как принимает условия проигравшая сторона. Вновь Тесей почувствовал укол совести, но разум Селвина — спокойный, подобно озеру — был непроницаем.

Едва покинув кабинет с подписанными бумагами, не задерживаясь, Тесей отправился домой. Дома ждало успокаивающее мурчание Триши, очередная доза лекарств и зелье сна без сновидений. За одним кошмаром последует ещё один и ещё, и так пока в горло не прольётся горьковато-солёный «образец шестнадцать».

Сибилл велела остановить приём всего за неделю. Уж за оставшиеся четыре дня все последствия ранения должны пройти.

Недалеко от дома Тесей увернулся от агитатора-коммуниста с охапкой листовок в руках, свернул в лавку — купить свежий говяжий стейк для себя и мясные обрезки для кошки. Мысли об ужине не принесли тепла, как раньше, но на мгновение Тесей представил: Ньют возникает на пороге с новостями и не важно, хорошие они или плохие, или нет их вовсе. На душе стало чуть теплее, хотя на самом деле Тесей не ждал, что брат объявится. Вряд ли из его затеи что-то вышло.

Триша ждала в прихожей. Сидела у подножия лестницы недвижно, точно статуэтка Бастет. Тесей насторожился. Кошка не покидала пределов квартиры дальше пожарной лестницы, и не могла вот так просто оказаться внизу.

Разве что кто-то открыл ей дверь.

Но Трише нравился Ньют. Она б его не оставила.

Бесшумно Тесей поставил пакет с мясом на пол. Вытянул палочку. С пролёта второго этажа входная дверь не просматривалась, и значит был шанс, что пока его появление оставалось тайной.

Указав палочкой в потолок, Тесей прошептал заклинание. Волна магии устремилась вверх и столь же быстро вернулась. В квартире кто-то был. Один человек, и даже не чувствуя его сквозь кирпич и дерево, Тесей считал — это Эдвард, а не его пятиног.

Неожиданный и неприятный поворот. Квартиры Тесей менял часто и не спешил оповещать всех и каждого о новом адресе. Кого подозревать? Чья воля поменяла звенья в цепочке событий, что Тесей выстраивал в свою пользу?

Триша, охранявшая подножие лестницы как лев у трона византийского василевса, вдруг поднялась и выгнулась дугой, смотря за спину хозяина. Вытягивая палочку, Тесей отступил от двери как раз в тот момент, как она распахнулась и на пороге возник Ньют.

— Тео хочет с тобой поговорить! — выпалил тот, даже не заметив кончик палочки, направленный в живот. И, пока брат не понял, Тесей поднял её вверх, вновь шепча заклинание.

Но в квартире больше никого не было.

* * *

Ньют стоял на обочине Брюэр-стрит, внимательно оглядываясь по сторонам. Его уже окликали несколько раз, но все предлагаемые Сохо развлечения Ньюта не интересовали. По левую сторону улицы у маленького ресторанчика тёрлись ласкары с запавшими глазами на смуглых лицах — явные признаки пристрастия к опиуму; по правую же собиралась прямо противоположная компания — жилистые портовые рабочие, выносящие из распахнутых дверей обшарпанного дома столы и ящики. Неужели демонстрация? Тогда может нагрянуть полиция… Только попасть в эпицентр маггловских политических столкновений сегодня не хватало.

Оценив, что рабочих прибавилось, и к ним присоединились женщины с близлежащей спичечной фабрики, Ньют прошёл несколько ярдов дальше по улице, где к английскому всё ярче примешивались звуки китайского языка.

«Где же ты, Тео?» — вопрошал он, озираясь.

Письма Ньют не ждал. Конверт раздосадованному неудачей Ньюту вручила квартирная хозяйка, сказав, что нашла под дверью. Ещё в её монологе было что-то про «трепачей из комми» и даже какая-то угроза, которую Ньют пропустил мимо ушей, занятый письмом. Напоследок хозяйка, заявив, что если Ньют посмеет собирать у себя босяков, то будет выставлен вон, оставила его наедине с посланием от Тео.

Передумал. Тео всё-таки передумал. Облегчение, однако, не спешило поселяться теплом в груди. Может, Ньют и заронил зерно сомнения в мысли Тео, но это ещё не победа.

Вот поэтому он и высматривал в каждом прохожем знакомую рыжую макушку. Назначай Ньют встречу сам — ни за что бы Сохо не выбрал. Слишком уж бурно здесь кипела жизнь. То ли дело один из общественных парков.

Меж тем сцена из столов и ящиков была практически собрана и вокруг уже потихоньку собиралась толпа. Наверное, сегодня выступал кто-то известный, потому что среди обычных людей Ньют выцепил нескольких полицейских в штатском. Чуйка на авроров и с маггловскими силами правопорядка работала.

Нахмурившись и вжав голову в плечи, как авгурей под дождём, Ньют сильнее отступил в тень под навесом над ящиками с овощами. Он видел, что энергично расхваливающие свои товары лотошники исчезают с улицы, и кое-какие кафе готовились к закрытию, точно приближалась ночь. Воздух стал гуще и жарче, как перед грозой, которая всё собирается и собирается, но пока дальше клубящихся туч дело не пошло.

Надо уходить.

— Ньют!

Тео, закутанный в серое пальто и спрятавший приметные рыжие волосы под шляпу, шёл со стороны Чаринг-Кросс-роуд. Неужели в «Дырявом котле» прятался? Там бы в первую очередь начали искать...

— Тео! — Ньют кинул обеспокоенный взгляд за спину пятинога. — Пойдём отсюда.

Тот глядел в сторону начавшейся демонстрации с опаской. И молча кивнул.

Они свернули в проулок. Так, петляя между домов, можно было выйти к Оксфорд-стрит, но для разговора вполне подходили задворки одного из увеселительных заведений, что в Сохо торчали на каждом свободном ярде земли, как гномьи норы в брошенном саду.

— Я извиниться хотел, — неуверенно сказал Тео, опустив взгляд. — Тебе, небось, побегать-то пришлось.

— Пустое, — отмахнулся Ньют. — Лучше скажи, как ты.

— Я… сложно как-то. С чего бы начать? — Тео неопределённо повёл рукой. Движение вышло каким-то дёрганным, да и говорил он с запинками. Ньют втянул носом воздух. Едва различимый запах алкоголя мог исходить из окон над головой, но... Выпил для храбрости? Ньют знал, что так делают.

— С любого места, с какого хочешь. Я тебя выслушаю.

Взгляд от земли Тео так и не поднял. Шумно вздохнув, он выпалил:

— Я хочу сдаться аврорам!

Пускай Ньют подспудно надеялся услышать что-то похожее, он всё равно оторопел. А Тео продолжал каяться:

— Впутался в такое… напал… — говорил он тихо и с запинками так, что разобрать было тяжело. Тео потряхивало. Ньют ощущал его страх — не человека, но зверя. Загнанного хищника. Когда хищный зверь напуган, он нападает.

— Не надо аврорам, — спешно проговорил Ньют. Он вытянул руку раскрытой ладонью вперёд, почти касаясь груди Тео. — Я… мы можем обратиться к Тесею. Он меня выслушает, обещаю!

Тео по-прежнему не поднимал взгляда от земли, но это было неважно. Лихорадочно Ньют соображал, что сказать брату. Тео одумался. О, Мерлин! Его жизнь ещё наладится, и может, даже никто не прознает про его истинную природу…

— Хорошо. — От напряжения на обычно добродушном лице чётко проступили скулы. — Да, давай пойдём к твоему брату.

Рука Тео, взявшая протянутую ладонь, оказалась холодной и липкой, но приободрённый Ньют не обратил на это внимание.

— Сейчас может быть неприятно, — предупредил он. — Готовься.

После парной аппарации Тео держался хорошо. Только поморщился и прокашлялся, выбивая из горла застрявший воздух.

Дом Тесея смотрел прямо на них дверью с бронзовой табличкой — только дорогу перебеги. Запоздало Ньют подумал, что их появление из ниоткуда могли видеть магглы, но сейчас возможные проблемы с законом казались совсем несущественными.

— Я сейчас. — Ободряюще кивнув Тео, Ньют бросился к дому. Перепрыгнул ступеньки крыльца, толкнул дверь, не встретив сопротивления. И чуть не налетел на Тесея.

— Тео хочет с тобой поговорить!

Почему-то Тесей достал палочку и указал вверх. Наложил заглушающие чары, чтобы никто не подслушал? Если ему так привычнее…

Из-за ноги Тесея выглянула Триша. Ньют никогда не видел её вне пределов квартиры и сначала удивился. Но брат упоминал, что оставляет открытой окно на пожарную лестницу на случай, если кошке взбредёт в голову поохотиться. Наверное, вышла погулять и, услышав хозяина, встретила на крыльце.

— Поговорить? — переспросил Тесей с непонятной интонацией. Вновь посмотрел на потолок. — Хорошо. Веди своего пятинога. Я пока к себе поднимусь.

Когда Ньют вернулся, Тео топтался на одном месте, сжимая и разжимая кулаки. Рыжие пряди выбились из-под шляпы и пересекали лоб неровными росчерками. Глаза на бледном лице горели решимостью.

Тео ничего не сказал, когда Ньют позвал его за собой. Также молча они вошли в дом и поднялись на второй этаж. Тесей стоял у окна спиной к ним, пушистая Триша нарезала восьмёрки вокруг его ног и вдруг остановилась, вздыбилась и зашипела на вошедших. Тогда Тесей обернулся…

После эта сцена приходила Ньюту в кошмарах. Озлобленный взгляд Тео, как в первый день, когда Ньют вернул ему человеческий облик; покрывающиеся рыжей шерстью руки с вывернутыми вовнутрь кистями, которыми Тео с нечеловеческой силой отбросил Ньюта; перевёрнутое кресло и боль в затылке; мокрый карман, в котором лежало усыпляющее пятинога зелье; отлетевший в сторону чемодан; много рыжего, рык и звенящий в ушах голос, успевший выкрикнуть проклятие. Детали отпечатались в памяти навечно, точно их вырезали внутри черепа.

В ушах звенело, но крик привёл Ньюта в чувство. Внутри заскрёб гулкий ужас, он же придал сил податься вперёд и вверх, забывая о боли в затылке. Перед глазами ещё плыло, но он уже мог разглядеть огромное мохнатое существо, вертящееся на месте, точно стараясь кого-то стряхнуть со спины. За беснующимся рыжим вихрем виднелся Тесей. Брат не двигался.

Снова крик. Или, может, так Ньюту показалось от страха. От него же пальцы крепче обвили рукоять палочки. Ньют вытащил её бездумно, но когда кончик указал в рыжую спину, сознание уже прояснилось. Пятиног сбросил противника и занёс лапы для смертельного удара…

Заклинание сорвалось с языка отчаянным криком. Комнату озарил зелёный луч. Наступила тишина. Захваченный мгновением звук замер, чтобы спустя секунду разорваться грузным падением пятиногого тела на паркет. И стоном.

Тесей! Ещё жив…

В воспоминаниях Ньюта о войне были драконы. Величественные железнобрюхи, так и не вставшие под сёдла, жили вдали от маггловских позиций, и потому Ньюту посчастливилось не видеть многих картин той войны. Может, пойди он не к драконологам, а в Добровольческий отряд, не оторопел бы от взгляда на пересекающую грудь Тесея рваную рану. Слишком глубокая. Аппарация его убьёт.

Тихий стон. Выходя из оцепенения, Ньют рухнул на колени перед братом. Брюки тут же запачкало липкое, как и руки и палочку, и Ньют старался не думать, чья кровь течёт по пальцам. Заклинание за заклинанием, попытки стянуть края раны, но магии Ньюта не хватало.

Тесей вдруг дёрнулся. Его рука схватила Ньюта за запястье и сжала в стальной хватке человека, понимающего, что время его уходит. Кажется, брат пытался что-то сказать. Ньют не расслышал. Он запомнил глаза Тесея. Голубые, как весенний ледок. Стекленеющие.

Ещё был шанс.

— Акцио, молоко единорога!

Предназначенный для Мэгги второй флакон не успел спасти её жизнь, но мог послужить Тесею.

— Пей, — шептал Ньют, приподняв голову брата и осторожно вливая в его рот густую целебную жидкость. — Пей, Тесей, просто пей…

Последние капли смешались с кровью на губах, потекли по бледной щеке. Тесей не двигался, но он дышал. Его сердце билось.

Рана на груди поддалась магии. Кровь остановилась, застыла на коже бурой коркой. Теперь Ньют заметил, что правую руку брата пересекал ещё один порез. Правую. Ту, в которой Тесей держал палочку.

Когда и от этой раны остался грубый шрам, Ньюта затрясло, и палочка едва не выпала из пальцев. Не сдерживая порыва, Ньют уткнулся лицом в плечо брата. Щипало в глазах и носу.

— Мр-ряу?

Холодный нос пихнул в щёку. Отмерев и, утирая мокрые щёки, Ньют поднял взгляд на Тришу. Из груди помимо воли вырвался смешок. Подумать только, всё это время Тесей держал у себя матагота! И ведь наверняка все необходимые разрешения оформил, не стал нарушать закон...

— Мр-ряу!

Огромные зелёные изумруды лишённых зрачков глаз вперились в Ньюта.

— Тесей будет жить...

Здесь кошмар обрывался.

* * *

— Подставляй лоб, Бродвей, ровная девятка! — радостно выкрикнул Олдридж, бросив на стол потёртые карты. Его соперник тяжело вздохнул и снял фуражку, подставляя бледный лоб, на котором уже вырисовывался красноватый синяк. Вот возмущения будет, когда Бродвей наконец поймает Олдриджа на шулерстве. А Тесей предупреждал.

— Ну что, реванш? — поинтересовалась Дора, тасуя карты по-маггловски, вручную. Именно она несколько дней назад и притащила две потрёпанные колоды. Возможность разбавить стылую серость дежурств обрадовала всех.

Беженцев-волшебников из Ипра переправили в Испанию не далее как вчера. Но в бельгийских сёлах оставалось ещё достаточно упрямцев, уверенных, что правила нынешней войны не отличаются от средневековых. Что заклинания, отводящие прочь пехоту с копьями, уберегут от артобстрела.

— Я отыграюсь, — безмятежно махнул рукой Бродвей, скаля белые зубы.

— Мечтай, — усмехнулся Олдридж, потягиваясь на стуле и зевая.

Исполняющая роль дилера Дора раздала карты. В их компании не играл только Тесей и капитан Фоули. Тесей — потому что с трудом удерживался от жульничества, Фоули — потому что считал себя ответственным за моральный облик отряда, за что его и называли «капитаном». Добровольческие отряды не задумывались калькой с маггловских армий, и военных званий никому не присваивали.

— Эй, Скамандер, — голос у Бродвея звонкий, как у певца — что пишут нынче в газетах?

— Про Талергоф. Слышали? Вот и я лучше б не слышал...

Скабрезная улыбка сползла с американского лица, и он помянул магглов недобрым словом.

— Тесей, — позвала Дора, — может, партию? Мы соскучились.

Сложив газету и оставив на столе, Тесей встал. Лесная прохлада проникала в щель под дверью. Открывалась та туго. Смазать бы петли.

— Не в этот раз. Лучше напишу письмо брату.

* * *

Из груди вырвался сиплый стон, стоило только воздуху войти в отяжелевшие лёгкие. Пальцы судорожно сжались и заскребли по полу, то ли рефлекторно ища палочку, то ли пытаясь отвлечься от боли.

Над ухом замурчало. С трудом повернув голову, Тесей улыбнулся Трише. Не принявшая ещё облик обычной домашней кошки, она переступала лапами. Когтистые пальцы-крюки зловеще цокали по паркету.

— Лежи!

Голос властный, но даже пожелай Тесей сопротивляться, тело не слушалось. Тесей сфокусировал взгляд на Ньюте. В голове вспышками пронеслись картины: брат, пятиног, боль в руке и груди… Но он жив, и его младший брат рядом, сидит на коленях, а значит...

Осознание окатило холодом. Не мог же Ньют в самом деле… Но за его спиной рыжей громадой недвижно лежал пятиног.

— Ньют…

— Не надо. Не шевелись, тебе нельзя, — брат говорил бегло, отрывисто. — Рана откроется.

— Это был Империус, — соврал Тесей.

Брат промолчал, но от взгляда не укрылось, как прошла по его телу дрожь.

— Лежи. Я приведу помощь.

У Тесея нашлись силы ухватить Ньюта за испачканный в крови рукав.

— У меня в спальне… В тумбочке лежит перо… Белое. Сломай его... Не уходи...

Перед глазами вновь поплыло, и Тесей крепче вцепился в ткань. Сознание почти оставило его, когда разжались пальцы. Тесей провалился в темноту, а когда пришёл в себя — увидел потолок Мунго.

В палате он был один.

Несколько недель спустя

— Тес, друг, где у тебя корица?

— В ящике слева. Зелёная банка.

— Ага-а-а. Нашёл. Чудесно!

Закатав рукава белой рубашки Перси колдовал над кофе. Выводил рукой с зажатой палочкой затейливые пассы над туркой, свободной же приманил корицу. Тесей глянул на друга с лёгкой завистью. Сам он из безпалочковой магии освоил только левитацию, хотя янки был неплохим учителем. Но не смотря на все усилия, на конце сигареты так и не появлялся огонёк. Приходилось носить с собой зажигалку.

— Если что, другие специи в том же ящике.

— Понял.

Повертев в руках пластинку, Тесей всё же убрал её на стеллаж к остальным. Вынул новую. Обворожительная Фиона Делиль подмигнула с обложки и послала воздушный поцелуй.

Граммофон и пару пластинок вручила мама. Новые запонки, ежедневник в обложке из драконьей кожи, прочие галстуки, перья и что там ещё обычно дарят новому главе Аврората — скука смертная и банальщина. То ли дело — музыка.

— О, «Поцелуй на дорожку». — Перси узнал мелодию. — Спасибо, кстати, за пластинку. Я скоро до дыр заслушаю.

— Расслабляешься после трудов?

— Уж лучше после рейдов песни горланить, чем к огневиски прикладываться, — серьёзно заметил Перси. — Вон, даже твоё чудовище согласно.

Заинтересованно водящая ушами Триша села перед граммофоном. Тесей положил ладонь кошке на голову и почесал мягкую рыжую шерсть.

— Не слушай янки, — беззлобно сказал он. — Никакое ты не чудовище.

Кошка согласно замурчала.

Тесей обвёл взглядом квартиру. Очередной переезд состоялся больше недели назад, но руки всё не доходили разобрать коробки и чемоданы. Забот навалилось с гору и, к сожалению, не галеонов. Но в выходной, да не в одиночку дело сдвинулось с мёртвой точки. Совместными усилиями они с Перси привели в порядок кухню, после чего друг занялся кофе, а Тесей — созданием уюта в гостиной.

В груди неприятно кольнуло, и Тесей поморщился.

От турки на плите пахло одуряюще прекрасно. Кофе Тесей всегда предпочитал чай, но Перси удавалось творить из молотых зёрен, воды и специй настоящее чудо — Мерлину и не снилось.

— Почти-почти… — отсчитывал Перси секунды. Любивший наблюдать за процессом Тесей поднялся с ковра и подошёл ближе.

Взяв со стола прихватку, янки снял турку с огня и несколько раз постучал по дну.

— Готово. Можно разливать.

— Сибилл скоро придёт, — оповестил Тесей, ставя перед другом пару чистых чашек. — Тоже захочет твой волшебный кофе.

— Значит, будет. Кого мы ещё ждём на празднике в твою честь?

— Аманда встретит сестру с поезда и заглянет. Но не факт.

— А твой брат?

— Уехал.

От понимающего взгляда внутри заныло. Как старый перелом напоминает о себе перед дождём.

— Иной раз радуюсь, что в семье младший, а не старший.

— Так ты бы учил Пенелопу курить, а не наоборот. Кстати, как она?

— В гости зовёт. Вино, карнавал, смуглые красотки…

— Да ты без работы на третий день полезешь на стену.

Перси усмехнулся. Разлил кофе по чашкам, выставил на стол молочник.

— Скажи ещё, что сам не такой. — Он приподнял чашку, как стакан виски. — За встречу. И твоё повышение.

Горячий кофе обволакивал рот. Не обжигал, стекал по горлу нежно, оставляя чуть уловимую сладость. Придавал сил и бодрости. На губах сама собой расцвела улыбка.

— Вижу, новый шрам. — Тесей ждал, что от внимательного взгляда янки не укроется белесая полоса на руке. — Откуда?

Обычно Тесей избавлялся от шрамов, если только их можно было свести. Но некоторые оставались на коже. Напоминания.

Вздохнув, Тесей сделал ещё глоток. Собирался с мыслями. А они вновь возвращались к брату, крови на паркете, пятиногу… И Эдварду.

Комната, которую Тесей поначалу принял за палату в Мунго, оказалась спальней в доме Аманды. Сибилл, умница, аппарировов по сигналу от сломанного пера и застав в квартире разгром, верно решила, что о произошедшем знать должно как можно меньше людей.

Следующий день Тесей провёл на смеси из обезболивающего и кровотворного с умиротворяющим, разыгрывая перед дежурящими коллегами и начальством несколько вымотанную, но здоровую версию себя. Скрывать провал — так скрывать до последнего.

— Пока я ночь валялся в постели, Роули покинули страну. Кроме чемоданов везли с собой двух мастифов.

— Ничего подозрительного.

— Верно. Но мастиф у них всегда был один.

— Могли купить второго, — заметил Перси таким тоном, что сразу стало ясно — сам не верит.

— В Саутгемптоне на собак и внимания не обратили. К тому же, Роули чистокровные. Попробуй их задержи — вой поднимется любой банши на зависть.

Помолчали, чтобы сделать по глотку.

— Не думаю, что Эдвард задержится во Франции, — продолжил рассуждать Тесей. — Хотя официально мы ничего серьёзнее обвинения в содержании пятинога предъявить не можем. Но ориентировки я разослал и пару ниточек подёргал.

— А что Моле? Эта эриния кого угодно хоть с того света достанет. Или она так с тобой и не разговаривает?

— Здоровается при встречах. В спину не ударит, но помощи я от неё бы не ждал. Только если Эдвард и французскому Аврорату понадобится.

Перси коротко ругнулся под нос. В целом, Тесей был с ним согласен. Да, Эдвард не достиг цели, но он сбежал. Терпение, новые возможности, тёмная магия — тут и гадать не нужно — и через пару лет проблема повёрнутого на мести мага вновь возвестит о себе. Только за это время какими связями он обзаведётся и чему успеет научиться?

— Что планируешь делать?

— Держать руку на пульсе. Не гоняться же за Эдвардом по всему миру.

— А с братом что?

— Я… — Тесей разом сник. — Не знаю, Перси. Снова ни одного письма.

Когда Тесей пришёл в себя, Ньюта рядом не было. Под конец дня он объявился в Министерстве только чтобы сказать, что уезжает раньше, чем планировал.

И что ему жаль. Очень жаль.

К вечеру силы Тесея, и так с трудом соображавшего после очередного глотка лекарства, совсем иссякли. Много чего ворочалось на языке, но едва Тесей открыл рот, как Ньют сунул в руку флакон и сбежал.

Молоко единорога. С ним раны исцеляются в считанные часы.

К интервью Тесей оправился полностью.

— Братья — это сплошное наказание. — Крепкая ладонь друга легла на плечо. Ободряюще сжала. — Хочешь очевидный совет?

— Пф-ф. Знаю я твои советы: сходи на танцы, да пригласи славную девушку.

— Вот, сам всё понимаешь. Только действительно славную, а не как обычно.

— Иди ты…

Щёлкнул дверной замок. Бумажные пакеты проплыли из коридора прямо на кухню. Следом вошла Сибилл, на ходу снимая плащ.

— Купила хлеб, шоколад и мясо. Кентских томатов не было, взяла эссекские.

— Не проблема, — отозвался Тесей, выкладывая на стол тщательно упакованные в бумагу стейки. Как Перси всегда отвечал за кофе, так приготовлением мяса занимался Тесей.

— Кофе? — предложил Перси.

— О-о-о. С удовольствием. — Стоя перед зеркалом, Сибилл разминала руки, точно акробатка перед прыжком. — Ради твоего кофе я готова даже на переезд.

— Смотри, — задорно усмехнулся Перси, — я же запомню. Будет Тесей потом меня упрекать, что лучших специалистов из Англии переманиваю.

Призвав в помощь магию, Перси занял место у плиты. Для двоих места стало маловато, поэтому Тесей оставил мясо в загодя приготовленном маринаде и вернулся к коробкам в углу гостиной. Неразобранные книги ждали своей очереди.

Сверху в стопке лежала новенькая «Тайна трёх котлов». Завлекающая яркая обложка обещала читателю остросюжетные приключения детектива Конебуша и аврора Персиммонса — лучших друзей и напарников, что когда-либо знал волшебный мир.

— Интересная?

Ожидая кофе, Сибилл устроилась не за столом, а в кресле у распахнутого настежь окна. Под тяжестью пышных цветов клонились к земле ветви сирени. Тесею нравилась сирень. И плевать на суеверия.

— Ещё не читал. Только видел хвалебную рецензию в «Пророке». Автор обещал целую серию, если первая книга прогремит.

— Амбициозно, — присвистнула Сибилл. — Если понравится — скажи.

Тесей повертел книгу в руках. Он редко читал детективы про волшебников. Разум тотчас начинал анализировать действия героев, включался в игру «найди преступника» и расслабиться не получалось. Маггловские книги были своего рода экзотикой. Там, где авроры разбирались с проблемой парой заклинаний, магглы возились с порошками, отпечатками и измерениями черепов. Чудно и вместе с тем увлекательно.

Меж тем подоспела свежая порция кофе. Аромат его с оттенками корицы смешивался с лёгким запахом сирени за окном. Всё ещё не выпустив книгу из рук, Тесей наблюдал за трепетом листьев на ветру. Только краем глаза заметил, как Перси поднимается на второй этаж.

В этот раз Тесей снял мезонет, пустовавший уже несколько лет. Владелец жил в Дублине и приезжал в Лондон редко, потому и за садом никто не следил, отчего тот одичал. Но Тесею так даже больше нравилось. Тем более что на вторую половину дома всё не находились желающие.

— В нашем доме пустом и холодном,

Я задержалась слишком надолго,

И тщетно держала чётки,

Молясь…

Нежный голос Фионы Делиль вплетался в мысли, который день донимавшие Тесея.

Сирень. Такая же росла у немного обветшавшего дома в Блумсбери. Может, она застала ещё короля Георга. Сейчас же за её ветви цеплялись слова, не льстящие новому монарху.

— Сибилл?..

Уставший взгляд серых глаз поверх чашки.

— Насчёт твоего… друга и чаепития…

«Образец шестнадцать» вновь вернулся в меню тёмным осадком на дне чашки. Покой по ночам и бодрость днём, но в руках поселилась тяжесть, точно запястья окольцевали невидимые браслеты с обрывками цепей. Звенья их тянулись в прошлое.

«Оно тебя не отпустит». — Очевидные вещи, уверенно произнесённые внутренним голосом, становились ещё более очевидными. — «Так что дальше? Работа твоя легче не становится. Станешь как Блейн, да? Этого хочешь?»

— Мой рабочий график стал предсказуемей и стабильней, — продолжил Тесей. — Время найдётся.

— Как насчёт воскресенья? — Усталость в серых глазах растаяла. Сибилл ободряюще улыбнулась.

Тесей потёр шрам на руке.

— Вполне подойдёт.

* * *

Китай. Май 1922 г.

Пространство под скалой исказилось, стянулось к одной точке и с лёгким хлопком разорвалось, точно лопнул мыльный пузырь. Из разрыва выскочил молодой цзоу-юй и вывалил на землю тушу какого-то животного, судя по всему — копытного. Видимо, тигр не доел и бросил, рассчитывая вернуться позже, до цзоу-юй обогнал. Сами эти звери не охотились.

Подкрутив регулятор дальности на омнинокле, Ньют продолжил наблюдение. Из пещеры под корнями огромного дерева показалась самка. С опаской поведя мордой, она выбралась из убежища и приблизилась к еде и начала с аппетитом рвать тушу на части. Отняв окуляры, Ньют сделал несколько пометок в дневнике.

Довольный самец кружил вокруг, пока его подруга насыщалась. Длинный хвост, украшенный гребнями, переливался розовым и оранжевым, и выписывал в воздухе замысловатые фигуры, точно цзоу-юй танцевал с лентой. Теперь и самка обратила на это внимание. Пара закружилась вместе, обвивая друг дружку хвостами, сливаясь в единый розовый вихрь, издали похожий на водоросли из Каньо-Кристалес.

Отвлёкшись, Ньют сделал ещё несколько пометок. За цзоу-юй он наблюдал уже третий день и пока ничего в их поведении не менялось. Хотелось подобраться ближе, чтобы как следует рассмотреть логово животных, но в гон даже самые миролюбивые звери становятся агрессивны к чужакам.

Может, в другой раз.

Когда цзоу-юи, устроившись на нагретых солнцем плоских камнях, начали вылизывать друг другу гривы, Ньют закрыл дневник и встал. От долгого лежания в кустах затекли ноги. Мышцы неприятно покалывало, пока Ньют возвращался на стоянку, устроенную им дальше в горах.

Местные так высоко не лезли — боялись злых духов. Так рассказывал недавно перебравшийся в Харбин Корней — знакомый Ньюта ещё с Карпат. Он же договорился с машинистом поезда, чтобы махнул Ньюту на нужной станции. А вот с дальнейшей дорогой помочь уже не мог. Интересные Корнею драконы-львы в тех местах не обитали — не нравилось им что-то в здешнем климате, а может не желали делить территорию с прочими волшебными тварями. Так что, пожелав Корнею удачи в новой русско-китайской программе изучения драконов, Ньют прижал к груди чемодан и заскочил в кабину машиниста.

Да, хорошо, что суеверный люд населил нечистой силой увитые лозами каменные склоны, зубьями вздымающиеся среди толстых деревьев. Цзоу-юй могут жить здесь в безопасности.

Уже на подходе к лагерю Ньют ощутил неладное. К вязким запахам влажной земли и и гниющего дерева примешивался аромат жареного мяса. И костра.

Вынув палочку и пригнувшись, Ньют крадучись подобрался к кустам, за которыми скрывался лагерь. Сквозь просветы в ветвях он долго с изумлением разглядывал нежданного гостя, после чего всё же встал в полный рост и вышел на свет.

— Здравствуй, Сесиль.

— Привет, Ньют.

Она изменилась с их последней встречи в маленьком кабинете Бюро переселения домовиков. Не внешне, хоть волосы и ногти стали короче, а в том, как теперь ощущалась. В практичной одежде, следящая за кусками мяса над огнём, она была в лесу не вышедшей на прогулку городской любительницей экзотики, а охотником.

На охотников у Ньюта чутьё было не хуже, чем на авроров.

— Зачем ты здесь? — Стоять на месте он не стал. Подошёл к палатке и закинул внутрь вещмешок.

— Тебя искала, — последовал незамедлительный ответ. Сесиль взмахнула палочкой, заставив мясо повернуться к огню ещё сырым боком.

Ньют поморщился.

— Далековато от Индии. Тебя Тесей послал?

— Нет… А должен был?

Ньют промолчал.

Аромат мяса взбудоражил желудок. Да и не прогонять же Сесиль не выяснив, зачем ей Ньют.

— У меня есть хороший травяной чай. Здорово бодрит и освежает.

— Не откажусь.

Откинув тёмно-зелёный полог, Ньют вошёл в палатку. Прямо у входа дремала на присаде ястребиная сова.

Трижды за прошедшие недели совы приносили письма от брата. Ровный, красивый почерк, точно Тесей писал под линейку, но Ньют даже читал их с трудом. Один взгляд на чёткие буквы — и перед глазами вновь представала страшная картина. Словно мало Ньюту было видеть её во снах.

Можно перестать гоняться за преступниками и зажить обычной жизнью. Бросить воровство, швырнув в реку набор отмычек. Оборвать связи с тайными службами. Даже поиски волшебных существ, их изучение и сохранение можно оставить позади, хоть и видя в том призвание и смысл жизни. Вот только одного сделать нельзя — перестать быть убийцей.

Чуть наклонённые строчки писем Тесея плясали перед глазами. Слова, сколь осторожными и мягкими бы не были, хлестали сердце шипастыми плётками.

Впервые Ньют убил человека. Человека и зверя одновременно, но человеческого в Тео было больше. Ньют понял это слишком поздно. И теперь его вера, его убеждения, они разбились, как мамина фарфоровая ваза с гиппогрифами. Только нет такой волшебной палочки, чьё Репаро соберёт воедино осколки.

Тесей писал, что не винит Ньюта. Тесей сказал — Тео действовал под Империусом. Но вина всё равно разъедала изнутри, и теперь даже самого себя Ньют едва ли выносил. Жить как прежде, быть как прежде — Ньютом Скамандером, магозоологом и путешественником, уже не получится.

В мире есть злые, жестокие люди. В мире их много. Ньют говорил это Тео, когда тот собирал скромные свои пожитки. Говорил, но, верно, слова его звучали неубедительно.

Теперь Тео мёртв. Над последним его приютом рос мощный дуб. Под его кроной только расколдованный пятиног учился читать и выводить буквы своего имени. Его тоже дал Ньют.

В старом серванте, служившем ширмой между спальней и кухней, нашлась ещё одна алюминиевая кружка. Ньют наполнил её чаем из термоса, налил и себе, и вышел на улицу.

— Так зачем ты искала меня? — спросил он, протягивая кружку Сесиль.

— Предупредить хотела. Ты же в курсе войны? Одна клика военных против другой и сопутствующие… кхм… прелести.

— Я заметил.

Войну трудно не заметить. Даже спрячь голову в песок — всё равно услышишь грохот взрывов.

— Тогда тебе стоит знать, что проигравшая сторона будет отступать по здешним дорогам.

— Магглы боятся этих гор, — ответил Ньют, косо улыбаясь. — А дороги лежат ниже в долине. Спасибо за предупреждение, но я смогу себя защитить. И ведь… на самом деле тебе нужно что-то ещё?

Или кто-то ещё.

— Ньют, которого я помню, не был таким подозрительным.

— Много воды утекло с тех пор.

Если Сесиль и хотела сказать что-то ещё, ей пришлось отвлечься на мясо, слишком долго представлявшее огню один бок. Крупные поджаренные куски больше не истекали соком и выглядели вполне готовыми.

— Схожу за тарелками, — сказал Ньют. Выпускать Сесиль из поля зрения не хотелось, поэтому в ход пошли Манящие чары. Тарелки, как и кружки и прочие приборы тоже были из алюминия.

Они сели на разрубленные пополам поленья, служившие вместо стульев. Угли в прогоревшем костре ярко мерцали в полумраке густого леса.

— Значит, ты не от Тесея, — повторил Ньют.

— Нет. — Сесиль переменилась в лице. — Мы не поддерживаем связь. Боюсь, моя нынешняя профессия придётся ему не по нраву.

Ньют удивлённо вскинул брови. На свете не так-то много занятий, к которым Тесей относился с искренней неприязнью. Но это только подтверждало первоначальную догадку.

— Так ты теперь охотишься за головами.

Сесиль кивнула.

— В этой части света неспокойно. Работа есть всегда.

Взяв паузу, чтобы прожевать кусок мяса, Ньют размышлял. Брала ли его бывшая коллега заказы только на людей? Или мир пополнился ещё одной браконьершей? Мерлиновы подштанники, а зачем искать магозоолога, если не расспросить его о местной фауне?

— Моя цель будет среди фэнтяньцев.

— Не понимаю, зачем тогда тебе я? По пути заглянула?

Напряжённый, Ньют следил за Сесиль. Проникаться к бывшей коллеге доверием было рановато. Да и любви к охотникам Ньют не питал, и какая разница, ходит их добыча на двух ногах или четырёх.

— Мгм, — промычала Сесиль нечленораздельное. — Да. У нас много общих знакомых, даже так далеко от Европы. Они проболтались. — Она помолчала немного, болтая в кружке остатки чая. — Если бы Тесей хотел найти тебя, он бы это уже сделал.

Вид у неё стал поникший. Что-то знакомое было в её поджатых бледных губах и вмиг сгорбившейся спине.

— Ты пытаешься меня опекать? — неуверенно спросил Ньют. — Зачем? Мне хватает одного старшего брата.

Загорелые пальцы Сесиль сжались на кружке. Она подняла взгляд от тарелки, и на мгновение Ньют поймал его: тёмный, серьёзный. Но губы кривила усмешка.

— Все мы — старшие — такие. Носимся со своими младшими, как шишуги с щенятами.

Ньют растерялся. Как ему следует поступить? Как выразить сочувствие? Живущие группами камуфлори приносят потерявшей детёныша самке свежие фрукты, но у людей многое зависит от степени родства и близости.

— Соболезную твоей утрате, — наконец сказал он.

Сесиль качнула головой.

— Хочешь знать, почему я за тебя беспокоюсь? — Говорила Сесиль спокойно, даже слишком. Травяной чай тут не причём. — Не только сейчас, но и когда Бёрни обвиняли в убийстве, а настоящий убийца напал на тебя. Всё просто — я должна Тесею. И хотя мы рассчитались тогда же на войне, я просто не хочу, чтобы он стал как я. Понимаешь?

— Да.

Рыжая шерсть, залитые кровью руки, зелёная магия и зелёные глаза матагота… Если бы Тесей… если бы Тесей умер — превратился бы Ньют в вечного странника, мучимого желанием расстворить вину в изучении волшебных тварей?

Брат жив, но вина, эта отрава, она сжигала изнутри. Ньют привёл опасность в дом Тесея. Не с языка брата сорвалось Убивающее проклятие.

Ньют уже спрашивал себя: могло ли сложиться иначе? Мог ли он поступить по другому?

Нет, возвращаясь назад, он убеждал себя, что мог успеть оглушить Тео или кинуться следом — сделать что угодно, но только не убивать, но узел петли не затягивался. Непростительное заклинание не сработает, если просто произнести его и взмахнуть палочкой. Нужно захотеть. Пусть и на мгновение.

— Ещё чаю? — предложил из вежливости Ньют. Но Сесиль отрицательно качнула головой и поднялась на ноги.

— Мне пора в путь. Поговаривают, у советов с китайцами спор из-за железной дороги. Хочу вернуться в Харбин до новых волнений.

Желать удачи Ньют не стал.

— Я окружу лагерь защитными заклинаниями. Здесь мне опасаться нечего.

— Хорошо, если так. Может, ещё свидимся.

Когда Сесиль скрылась за густыми кустами, Ньют отправил грязную посуду в бочку с водой, а оставшееся мясо сложил в кастрюлю. В палатке в ящике с зачарованным льдом как раз хватило места между замороженными образцами, разделанной перепёлкой и серебристой рыбой из горной реки.

Дремавшая сова проснулась и расправила крылья, привлекая внимание. Ньют кинул ей перепелиную шею.

Письма Тесея лежали в тёмном углу, придавленные сверху тиглем. Ньют взял в руки то, что доставила утром сова. Шершавый пергамент холодил пальцы, точно пластина изо льда.

Сначала нерешительно, со всё нарастающим нетерпением Ньют сломал сургуч и вынул из конверта лист. Взглядом жадно поглощая строчки, впервые за эти дни Ньют почувствовал облегчение. А после вырвал из дневника страницу и, не садясь за стол, вывел первую строчку ответа:

«Здравствуй, Тесей».

14 июля 2021 г.