Кошка среди голубей (джен)

Ньют не стал измышлять хитрых планов, включающих связи с миром британского подполья, помощь профессора Дамблдора или одно из многочисленных гаданий по поведению животных, кои были ему известны от шаманов диких племён. Проворочавшись полночи, он проснулся засветло совершенно разбитый, точно без магии драил пол сторожки в чемодане.

Стоя у окна с чашкой горького от бодрящего зелья чая, Ньют провожал глазами мальчишек-газетчиков, мчащихся на своих велосипедах как игроки в квиддич — на мётлах, и нагруженных корзинами прачек. В столь ранний час только они, да молочники рассекали по улицам Лондона. Ньют же с тревогой размышлял: понадобится ли вытащенное из закромов зелье перламутрового оттенка. Собственная, всего раз опробованная в деле разработка. Только на практике выяснится, не изменилось ли её действие.

Хотелось этого избежать.

Набирающее силу солнце омыло лучами город, ещё не стряхнувший плащ из утренней росы. Жмурясь, Ньют вышел на крыльцо чёрного входа и тут же столкнулся с прачкой.

— Простите, сэр, — пролепетала девушка. От испуга глаза у неё стали круглыми, как у лунтелёнка. Точно Ньют замахнулся на неё рукой. — Простите, я такая неловкая.

— Нет, что вы, всё в порядке...

Доверху наполненная бельём корзина лежала на боку. Ньют помог расстроенной девушке собрать сорочки и рубашки. Молодая прачка отводила глаза, и Ньют сам растерялся. Что он такого сделал?

Наконец девушка, покрепче ухватив корзину за ручки, скрылась в доме, и Ньют, завернув в лабиринт из сушащихся под открытым небом простыней, аппарировал.

В Косом переулке он тотчас заглянул на почту и отправил короткое письмо. Совы умели находить адресатов в любой точке мира вне зависимости от их желания. Ньют надеялся, что Тео к нему прислушается.

Потом он, сильнее обычного сжимая в ладони ручку чемодана, последовательно зашёл сначала в аптеку, а потом в «Волшебный зверинец» — за кормом для лунтелят. Парящие в стеклянном баке гранулы, так и норовившие разлететься по всему магазину, сегодня продавались по акции. Это радовало.

На глазах Косой переулок оживал. Открывались всё новые и новые магазинчики, поднимались в воздух пёстрые флаги и афиши, зазывавшие зрителей на новое представление цирка «Арканус», распахнул двери «Гринготтс».

«Может, Тео здесь? В одной из квартирок над магазинами?» — задумался Ньют и тут же отбросил эту мысль. Легче затеряться среди магглов, чем рассчитывать, что в магическом квартале искать будут в последнюю очередь.

В надежде на ответное письмо Ньют вернулся домой и посвятил себя сборам. Проверил, что для всех его немногочисленных пока подопечных в чемодане припасено достаточно корма, что магглоотвод исправен, а ниффлер увлечён новыми блестяшками в сокровищнице и не помышляет о побеге.

За приготовлениями Ньюта и застала мелкая взъерошенная сова. В печенье, заботливо насыпанное прямо на подоконник, она вцепилась с голодной яростью, достойной грифона.

Записка на клочке плотной бумаги была от Тео. Или, по крайней мере, написанная его рукой; Ньют вспомнил рассказ Тесея и нахмурился.

Незнакомый адрес на Лэнт-стрит, впрочем, местечко было известное. Там, между церковью Святого Георгия и работным домом, среди маггловских домов, затесались приюты для волшебников, чьё появления даже в Лютном переулке считалось нежелательным. От Тесея Ньют знал, что авроры на Лэнт-стрит наведываются чаще, чем куда бы-то ни было в Лондоне. Зачем назначать там встречу?

Не тратя время и оставив посыльную сову доклёвывать печенье, Ньют выбежал на улицу. От церкви Святого Георгия в памяти остался лишь блёклый силуэт с потёртой фотографии, и аппарировать Ньют не решился.

Красный автобус, обклеенный рекламой чая, остановился перед церковью. Перед его чуть не задел катафалк. Вороные кони даже не повернули голов, а вот кучер соскочил с козел и что-то возмущённо прокричал. Выскочивший из салона Ньют не прислушался к перепалке.

Сверившись с табличками на домах, Ньют нырнул в подворотню и спустился по усыпанным угольной пылью ступеням. Под ногами захлюпало, а рука коснулась мха, покрывавшего всю стену. Над землёй поднимался пар, и у Ньюта возникло неприятное ощущение, точно он забрёл в логово красного колпака. Угольное крошево скрипело под подошвами ботинок, словно мелкие косточки.

Дойдя до облезшей вывески маслобойни, Ньют остановился. Отсюда видно было крышу бывшей тюрьмы. Оставшаяся без своих узников, она всё равно возвышалась над прочими домами, как вскинутая в предупреждающем жесте рука.

Тео опаздывал.

В куче отбросов в углу двора копалась собака. Пошарив в одном из внутренних карманов, Ньют нашёл кусок вяленого мяса и бросил дворняге. Та, схватив неожиданное угощение, на всякий случай предупреждающе зарычала и умчалась прочь.

С лестницы послышались торопливые шаги. Кутаясь в тонкий плащ не по погоде, из мглы вынырнул Тео. Лицо у него было хмурое и напряжённое, а взгляд бегал по сторонам, точно из окон домов вокруг в любой момент могли выпрыгнуть авроры.

— Ты цел, — обрадованно сказал Ньют. И всё же вид Тео внушал тревогу. — Я боялся, что тебя ранили.

— Ну, слабая восприимчивость к магии меня спасла. Ха. — Тео с трудом выдавил из себя улыбку. — Это. Ньют. Здравствуй, что ли… А скажи… — Он потупил взгляд. — Женщина, в которую Эдвард магией попал… Как она?

— Тесей сказал, что поправится.

Ответ словно мягкой кистью снял с лица Тео печать тревоги. Но не успокоил до конца.

— Тео, я хотел поговорить с тобой. Ты ввязался во что-то плохое.

Плечи Тео дёрнулись вверх, он втянул голову и вывернул руки, как полагается пятиногу, готовому защищаться. Ещё Ньют вдруг вспомнил себя: нахохлившегося подростка, которого отчитывает старший брат.

— Я буду с тобой честен, — продолжил Ньют. Он собирался выложить всё, что знал, всё услышанное от Тесея и что сам вспомнил из событий четырёхлетней давности. — Эдвард. Он использует тебя. Хочет, чтобы ты навредил моему брата.

«Убил», вероятно, ближе к правде, но такая откровенность могла испугать Тео. Ньют ведь не знал, что наплёл пятиногу одержимый местью Эдвард.

— Но твой брат убил его брата! — воскликнул Тео, и в глазах его вспыхнули огни праведного гнева. Словно прошлое его рода отозвалось в сердце.

— Неправда, — возразил Ньют. — Эрвин Роули умер в Азкабане. Тесей не убивал его. Вот, — он сунул руку в карман, вынул помятую страницу «Пророка», — возьми. Я нашёл некролог.

В чемодане у Ньюта хранилось множество старых газет. Некоторые звери любили играть с шуршащей бумагой, или, как клыкастые серебрянки, ею питались. Ньюту повезло, что в одной из стопок нашёлся нужный выпуск.

Взгляд Тео перемещался от строчки к строчке. Нахмуренный лоб разгладился, тревога сменилась растерянностью.

— Помнишь, как ты стал человеком? — Ньют с надеждой заглянул в лицо Тео. — Я пообещал, что буду с тобой честен. И сейчас тоже. Тесей — мой брат, но я не стал бы врать тебе, защищая его.

Ведь не стал бы?

— Почему? — В голосе Тео слышалась совсем детская обида. — Почему Эд так поступил?.. Когда авроры пришли, я так испугался… Эд говорил, в Министерстве узнали обо мне. Говорил, что меня убьют авроры. Потому что они чистокровки, а чистокровки ненавидят таких как я.

— И при этом Эдвард сам из чистокровной семьи, — поморщился Ньют.

Нет, Ньют не питал иллюзий, что все потомственные маги сплошь мудрые, добрые и наделённые какими-то сакральными знаниями люди. И охота на редкие волшебные виды входила в досуг почти любого чистокровного семейства. Но ложь Эдварда, ложь, заставившая Тео бледнеть от страха и оглядываться по сторонам, она вызывала у Ньюта отвращение.

— Чистокровной? — Похоже, сказанное стало для Тео новостью.

Паутина вранья, которой опутал его Роули, надорвалась, и Ньют, почувствовав это, вцепился в края разрыва обеими руками.

— Тебя втянули в преступление, Тео. В покушение на убийство.

— Я не хотел никого убивать, — пятиног понурил голову, напряг желваки. — Просто испугался и… Я правда не хотел. Не хотел!

Растерянность на его лице сменилась гримасой ярости. Подрагивающие пальцы сжались в кулаки и правый впечатался в стену с нечеловеческой силой. В сторону брызнуло кирпичное крошево.

Непроизвольно Ньют отступил на шаг. Рука дёрнулась к карману с зельем, но Ньют себя остановил.

— Ты никого и не убил. Просто… — Он закусил губу, вдруг поняв, что говорит совсем как Тесей. Интонации — какие бывали у Тесея, когда он пытался убедить в чём-то Ньюта; слова, какие выбрал бы брат. — Просто пойдём со мной. Пусть с Эдом разбираются другие.

— Ньют, — Тео выдохнул. От сдерживаемого гнева желваки играли на лице. — Я… Мне нужно пройтись, ну… Всё обдумать.

— Над чем здесь думать?

— Эд много сделал для меня. Мы ж друзья… Прости.

Со звериной прытью Тео сорвался с места и рванул прочь со двора. Ньют едва опомнился и бросился следом. Предчувствие опасности придало сил, но состоящая из закоулков Лэнт-стрит была ему плохо знакома.

Ньюту показалось — он увидел спину Тео в закутке между домов.

— Куда прёшь! — рявкнул на него незнакомец, и Ньют поторопился убраться прочь.

След Тео затерялся в лабиринте. На улицу наползал туман, в котором поиски пятинога казались бесполезными. И всё же Ньют сделал шаг вперёд.

* * *

В тот день жужжали шмели. Или так казалось. Ведь откуда взяться им в городе, где каждый камень покрывала не сладкая золотистая пыльца, а пыль и осколки стекла.

И всё же, шмели жужжали.

Дора стояла на фоне затянутого свинцовыми тучами неба, держась рукой за край дверного проёма. Недавно он вёл на балкон. Разбитая на крупные куски балюстрада так и лежала прямо на ступенях внизу, никем не убранная, а рама щерилась острыми осколками, точно гриндилоу — зубами.

— Не понимаю, Тесей…

— Что не понимаешь?

На полу среди обрывков зелёных обоев вращался вредноскоп. Он крутился всегда с тех пор, как Тесей примкнул к магам-добровольцам и получил этот издававший противный писк кусок металла вместе с формой и портключом до Брюсселя.

— Себя не понимаю. — Дора обернулась, и усмешка сползла с лица Тесея. — Зачем я здесь?

— Чтобы помочь. Помнишь? Конфедерация не хочет, чтобы пострадали маги.

Она кивнула и устало потёрла висок, оставив на светлых волосах пятна грязи. Алая нить, вплетённая в тонкую косичку, в сумраке потемнела до цвета крови.

Тесей поморщился. Опять везде видит кровь. Это из-за тех мертвецов на ферме, их красных штанов. И потому что над телами носились, жужжа, шмели.

— Но не магглам. — Дора обернулась на улицу. Безлюдная, окутанная полумраком, она точно сошла с иллюстрации из книги со страшными историями про города, вымершие за одну ночь.

Тесей промолчал. Обычно он знал, как поддержать подругу, сейчас же едва понимал, что за груз лёг на её плечи. Тоже никак не выкинет из головы ту ферму?

Дора закусила губу, а потом спросила, обращаясь к кому-то неведомому:

— Я ведь родилась в их мире. Почему я не чувствую себя его частью?

Ответа у Тесея не было.

— Почему ты пошел на войну? Ещё и вперёд меня побежал, даже в Англию не заглянул. Пришлось догонять.

Тесей открыл рот, чтобы за глупой шуткой спрятать опасную ложь, но тут вредноскоп замер и дважды крутанулся в обратную сторону.

— О, про нас вспомнили! — Дора разом повеселела. — Два оборота. Мерлина ради, надеюсь что-то стоящее.

— Всё грезишь о тёмных магах.

Взяв вредноскоп, Тесей поднялся с пола и стряхнул с шинели налипшую пыль.

— Война — отличный повод для подонков вылезти на свет. — Дора едва не светилась от нетерпения. — На счёт три?

Её узкая ладонь накрыла руку Тесея. От прикосновения ледяных пальцев по телу прошла крупная, болезненная дрожь, скапливающаяся в груди мучительным давлением.

— Чувствуешь? — Она настороженно принюхалась, обернулась к окну. — Запах. Чем это пахнет?

— Дора!

Пепел измазал обожжёные руки, в глазах стало темно, а в лицо снова дохнуло жаром и чем-то резким, выворачивающим лёгкие наизнанку…

Проснулся Тесей от того, что Триша вылизывала его мокрые щёки.

Он прижал ладони к лицу и лежал почти не шевелясь, вслушиваясь в плач ветра за окном. Загнанно колотилось сердце, точно после марафона. Успокаивалось медленно, нехотя, и Тесей про себя проклял собственные тело и разум, вздумавших вдруг предать.

Откинув одеяло и встав так резко, что перед глазами заплясали чёрно-белые круги, он принял упор лёжа и впервые за несколько недель отжался от пола.

Отвыкшие мышцы закололо. Триша беспокойно нарезала вокруг хозяина круги, но тот продолжил зарядку. Вместе с потом по капле выходил ночной кошмар, точно яд покидал крест-накрест рассечённую ранку, оставленную змеиными клыками.

Зря он в последнее время пренебрегал физическими упражнениями.

Закончив, Тесей привалился к краю кровати, откинул взмокшие волосы со лба и уставился в стену. Там в простой рамке висел акварельный пейзаж. Того вида, что очень Тесею нравились: горы и озеро.

Смерть соратников... Смерть Доры.... Тесей старался думать о ней отстранённо, словно безучастный наблюдатель, читатель вечерней хроники, перелистнувший страницу на колонку некрологов. Так было, когда умер отец, и когда Барри Картер — его сокурсник — утонул в Чёрном озере. Детский разум Тесея не осознавал полностью, что есть смерть. Белое лицо отца в гробу, синие губы Барри — не более чем жуткие картинки в книжке. Это всё ненастоящее: на самом деле отец работает под прикрытием во Франции, а Барри бросил школу. Однажды отец ступит на порог их дома, снимет плащ и поцелуют маму в макушку, а Барри пришлёт открытку откуда-нибудь из Сенегала.

Помассировав переносицу, Тесей поднялся на ноги. В сопровождении Тришы выбрался на кухню, где поставил на плиту чайник. В ванную они тоже пошли вдвоём.

— Волнуешься? — спросил он кошку, вытирая влажное после умывания лицо.

Триша внимательно смотрела умными зелёными глазами. Некстати вспомнилась шутка Перси, мол, у Тесея две жены: работа и кошка.

— Зря волнуешься, — покачал головой Тесей, аккуратно складывая влажную пижаму. Потом отдаст в стирку.

Стопка чистых маек в комоде редела. Лакированное деревянное дно грозило стать неприятным сюрпризом уже к концу следующей недели. Ещё одна строчка в списке насущных бытовых дел.

«Почему бы тебе не купить дом?» — раз за разом заводила разговор мама. — «Возьмёшь домовика. Просто подумай и представь: поздний вечер, ты возвращаешься с работы, а на столе уже горячий ужин и Триша спит сытая у камина. Разве не чудесно?»

Мама была права, но всё же Тесей продолжал менять квартиры раз за разом, точно преступник в бегах. Спрашивал себя — почему? — но не находил ответа.

Сибилл, пожалуй, знала. Сибилл, забившая свой «кабинет» подшивками «Журнала психических наук», «Клинической психиатрии», «Ланцет» и прочих. Сибилл, создавшая зелье, избавившее Тесея от наполненных дымом снов и встававших перед глазами обожжённых теней.

«Я могу избавить от симптомов, Тесей», — всплыл в памяти твёрдый голос. — «Но это средство тебя не вылечит».

В ящике с носовыми платками лежала фляжка. Потёртая, в царапинах, она, как выяснилось опытным путём, была пуста и совсем не пахла коньяком. Не то чтобы Тесей собирался выпить, но вслед за одним разбуженным воспоминанием потянулись другие.

Фляжка принадлежала Перси. Её он вручил Тесею в одном из переулков Кале, откуда возвращались с войны британские маги. То был хороший обмен: фляжка за такой же потрёпанный портсигар, вместе с обещанием не терять друг друга из виду и последними глотками коньяка.

Кажется, с того дня фляжка оставалась пустой. Небольшая, её можно было носить с собой, как поступали другие вернувшиеся с войны. Вот только Тесей быстро заметил: с теми из них, кто после каждой операции прикладывался к металлическому горлышку, с кривой ухмылкой говоря об «успокоении души», происходили страшные вещи. Тесей не хотел для себя такой судьбы.

Чайник вот уже минуту свистел на всю квартиру, привлекая внимание. В последний раз осмотрев себя в зеркале, Тесей вышел из спальни.

Выпавшее из крыла совы перо плясало между пальцами. От подобного обращения любая волшебная палочка уже пару раз бы осыпала кожу алыми и зелёными искрами (что нередко случалось с особенно самоуверенными первокурсниками, быстро приучая к порядку). Совиные перья, к счастью, такими свойствами не обладали, зато занимали руки, освобождая мысли.

Беглое чтение утреннего «Пророка» подало Тесею идею. Он вертел её в голове, перебирал, как головоломку с кольцами.

День-два и Эдвард снова попытается выманить его в место, где уже не удастся избежать загнутых когтей пятинога. Тесей не видел смысла в ожидании. Не планировал быть преследуемым. Штырехвостом, на которого спустили свору белых гончих.

Не хотел новых жертв. В следующий раз одним не смертельным ранением может не ограничиться.

Эдвард одержим. Затаиться сейчас он не сможет. Не выдержит. Разве что его силой увезут из страны. Тесей написал в саутгемптонское отделение, чтобы были внимательны.

Дамокловым мечом над шеей зависла просьба Ньюта. И тут сомнения уже одолевали Тесея. Пятиногу в планах Эдварда была отведена значительная роль. Вынь эту деталь — кто знает, какое безумство предпримет Роули? Но… Ньют попросил дать отсрочку, шанс открыть глаза запутавшемуся… человеку или зверю? Животные всегда находили в Ньюте что-то особенное: слушались, доверяли, позволяли себя лечить. Но пятиног был и человеком тоже. Может даже в большей степени, чем Тесею подумалось сначала. Справится ли Ньют?..

Вежливый стук прервал размышления Тесея.

На пороге стояла Мелисса. Сегодня — в мантии цвета дымчатого топаза, струящейся по её телу волнами, то облегая, то размывая силуэт.

— Ты быстро.

— Не могу долго ждать, когда заинтригована. — Мелисса переступила порог и заняла одно из кресел, всё ещё скрытых под чехлами. Воспринимая кабинет лишь как временное пристанище, ни Тесей ни Аманда не утруждали себя созданием подобия уюта и обжитости. — А я очень заинтригована и хочу обсудить детали этой авантюры.

— Спрашивай, — кивнул Тесей, уже уверенный, что Ледбеттер согласится.

Сам он садиться не спешил. Взмахнул палочкой, от чего ожили чайные приборы на потёртом комоде. Синее пламя вспыхнуло, лизнуло медные бока чайника, и вскоре в кабинете запахло ягодами.

Мелисса приняла чашку чая с улыбкой чуть теплее её будничной. Даже посмотрела Тесею в глаза. «Значит, заметил. Мне приятно», — говорил этот короткий взгляд.

— Сама идея на первый взгляд неплоха. Люблю такие, — сказала Ледбеттер. Пригубила напиток. — Но Селвин будет против. Если не сказать хуже. Как ты собираешься его переубеждать?

— Есть обходные пути, — уклонился Тесей. Селвин мог стать препятствием и вряд ли одно лишь обаяние Тесея заставит старого аврора сдаться. Но всегда есть другие варианты. Убедительная ложь, отвлекающий манёвр. Или давление сверху.

— Хорошо, оставлю твои пути при тебе, — в голосе Мелиссы послышался смешок. — Но. Почему ты уверен, что Эдвард проглотит наживку с публичным выступлением?

Вот они и перешли к самому главному.

— Две его попытки убить меня провалились. Уверен, сейчас внутри него настоящий пожар. Эдвард жаждет мести, он уцепится за любую возможность. К тому же...— Тесей сделал глоток чая. — Я вспомнил твой список вопросов.

— И что же?

— Там есть один. — Раскрыв лежавшую на столе папку, Тесей вытащил исписанный пергамент. — «Какое расследование обратило на вас внимание руководства?»

— Дело Роули и Бёрни. — Мелисса понимающе кивнула. — Хочешь, чтобы в анонсе был ответ?

— В расплывчатой форме. Но достаточно конкретной, чтобы взбудоражить Эдварда.

— Это я устроить могу. Как и конференцию не в Министерстве. — Волшебница задумчиво постучала по губе кончиком пальца. — «Карфаген», например… Бывал там?

— Уютный отель. И в определённых кругах известный.

— Сказал так, словно там собираются завсегдатаи Лютного переулка, а не благочестивые поэты из «Ордена эстетствующих маньеристов».

Тесей покачал головой. Чужое скрываемое волнение ощущалось маслянистой плёнкой на воде. Действительно ли Мелисса взволнована? Или выплёскивает эмоции в слова, оборачивает их в полушутку, не давая разглядеть правду?

— Меня больше интересует реакция твоих коллег на внезапный перенос конференции.

— О, некоторые что-то заподозрят, некоторые же расстроятся, что не отведают канапе.

— И кто опасней?

— Любителе канапе. Но их я возьму на себя. Если ты справишься. Придётся дать им ответы получше «прорыва канализации» и «утечки газа».

Ну конечно. Поймай Тесей Эдварда — и из этого Мелисса сделает отличный сюжет. Впрочем, если ничего не выйдет… Слишком много вариантов, в лучшем из которых Эдвард просто не попадает в ловушку.

— Ещё кое что, — сказал Тесей. — Пустой зал выглядит слишком подозрительно, но не наполнять же его зачарованными манекенами. Куда ведёт чёрный ход «Карфагена»?

— В переулок, конечно.

— Нужно убедиться. Переулок лучше подойдёт для нападения.

— Как Эдвард узнает, что ты там будешь?

— У меня есть несколько идей, — уверенно заявил Тесей. Идей, в общем-то, было две: одна включала праздную прогулку перед отелем, а вторая — использование Ньюта (если из его затеи с поиском пятинога выйдет что-нибудь путное). Но делиться столь сырыми наработками Тесей не планировал.

— Что же. — Мелисса выглядела вполне удовлетворённой. От чая, который она медленно пила весь разговор, осталась только пара капель на донышке. — Доверюсь твоему аврорскому опыту.

А что ещё оставалось?

Некоторое время после прощания с Ледбеттер, Тесей сидел, как пазл складывая в голове разные варианты будущего. В работе аврором всегда есть элемент удачи: пройдёт ли операция по намеченному плану или внезапно на месте тройки обычных изготовителей тёмных артефактов окажется злобный инфернал? Точно рука неведомой силы бросала кости, где на каждой грани был вырезан символ, решающий всё.

Ещё Тесей думал о Ньюте. Если бы что-то случилось с Ньютом… На что мог бы пойти сам Тесей из-за брата?..

Аманда вошла в комнату тихо, словно призраком просочилась. Бледность лица выдавала вчерашнее ранение, но глаза сияли, и вид был довольным, а не болезненным.

Тесея это заинтересовало.

— Акцио, карта Британии!

Повинуясь заклинанию Аманды, из одного из ящиков вылетела туго свёрнутая карта. Одно это всё объяснило Тесею.

Что ж. Он не ждал от Аманды иного.

Подобно скатерти, карта развернулась во весь стол. Вторым заклинанием Аманда наложила стандартные отслеживающие чары: на углу Пентонвилль и Амвелл появилась чёрная точка.

— Не самый плохой район, — отметил Тесей. — Прачкой притворилась?

— Лучший мой образ. — Аманда на секунду улыбнулась. Глаза её неотрывно следили за точкой. — Заколдовала чемодан. Он точно продолжение руки твоего брата.

Чары реагировали с задержкой. Когда Ньют аппарировал, точка не сразу возникала на новом месте. В эти промежутки совесть когтями впивалась Тесею в сердце: да, он не приказывал следить за братом, но знал, что Аманда пойдёт на это, и не остановил. Ньют ведь может догадаться? Как Тесей будет оправдываться? И захочет ли Ньют вовсе слушать?

Наблюдение за картой было занятием скучным, но привычным в работе. С час Ньют провёл в Косом переулке, потом прошёл несколько улиц и стоял на месте пару минут.

— Твой брат… сел на автобус?

— Похоже на то.

Точка то двигалась, то замирала на какое-то время, раз за разом. Определённо, воспользовался автобусом. Значит, плохо знает место назначения. Или вовсе побывает впервые.

— Направляется на юг.

Незаметно для себя самого закушенная щека заныла от боли. Ньют едет на Лэнт-стрит? Это место на слуху у волшебников. Неужели брат связался с пятиногом? Или надеется найти в одном из подвальных пабов зацепку?

Точка замерла в глубине улицы. Минута, другая, пятая… она не сходила с места, как если бы кого-то ждала или же вела разговор.

— Вмешаемся?

Вопрос Аманды, на который Тесей должен был незамедлительно ответить «да», сейчас заставил сомневаться, как камень на перекрёстке в сказках. «Больше одного дня дать не могу», — обещал Тесей на галечном пляже. Когда обещаешь что-то младшему брату, нужно держать слово.

— Пока нет. Но нам ещё есть, что подготовить.