Воспоминания Учиха Мадары (джен)

Сказки — поучительные истории для детей. Даже в детстве Мадаре не так часто доводилось их слушать, поэтому скажи ему кто-нибудь, что на старости лет он будет вынужден слушать эти наивные рассказы от собственной внучки, и он бы посмеялся, так нелепо это звучало. Не невозможно, а просто нелепо. Однако ж вышло…

—…и спросила девочка в красной шапочке: бабушка, зачем тебе такие большие зубы? А волк ответил: чтобы поскорее съесть тебя, вну-чень-ка! — Изуна зловеще (разве что в своем представлении… Мадаре на такое хотелось просто закатить глаза) расхохоталась. Отсмеявшись, девушка продолжила: — Волк бросился на девочку в красной шапочке и проглотил её.

Когда внучка выразительно стукнула зубами, имитируя лязг клыков волка, в голову невольно пришла мысль, насколько же у нее богатое воображение. Мадара сомневался, что сейчас она вообще «здесь», но из приличия не уходил, хотя все роли, казалось, были уже заняты. Сказки рассказывала химе и она сама же в основном их слушала. Его роль заключалась только в том, чтобы сидеть у нее на кровати и делать заинтересованный вид. Последнее, впрочем, не обязательно: девочка (ей было уже тринадцать лет, но по поведению она как была, так и осталась в лучшем случае десятилеткой — язык назвать ее «девушкой» и в мыслях не содрогнуться не поворачивался) была полностью увлечена своей историей. Нет, он мог бы и сам слушать ее сказки с интересом (сюжеты в них были очень необычные, и он никак не мог понять, где же она их раскопала, раз уж заявляет, что авторство за народом), но… Возраст у него уже совершенно не тот, чтобы заслушиваться такими наивными рассказами — сказками, как ни посмотри. Хотя иногда, только чтобы понять, куда выведет тот бред, что иногда выдавала Изуна, и стоило послушать.

— Это, вероятно, конец, — сказал он, начиная вставать. И так задержался здесь. После потери своего прикрытия, внучка была привязана к Конохе и очень скучала, а ему это принесло только новые проблемы. Да, теперь она не могла совершенно внезапно нагрянуть к нему в убежище и не будет больше «семейных походов», встреч хоть где-то помимо треклятой Конохи (проникновения туда давались ему не так легко, как, должно быть, казалось Изуне). Однако вместе с тем идти на риск приходилось чаще, постоянно начали приходить письма, а тренировки, как ни странно, участились. А ещё химе, которую, казалось, ничто не могло заставить вести себя серьёзно дольше пары дней, которая улыбалась, наверное, даже во сне и была примером чистой беспечности и лёгкости начала…тускнеть. Сейчас всё было в порядке, но в первый день, когда он только приходит, девчонка всегда ведёт себя необычайно тихо: улыбается не так, кричит не так громко, садится сразу в традиционную позу. Наверное, эти изменения к лучшему, давно пора, просто… Нет. Она просто взрослеет.

— Не-не-не, ещё не всё! — не сейчас взрослеет, а вообще. Изуна резко схватила его за руку, тяня вниз. Не все, так не всё. Но что там может быть, если девочка мертва? — Мимо проходили охотники. Услышав вскрик девочки в красной шапочке они ворвались в домик и застрелили волка.

— Но девочка все равно мертва? Как волк так быстро съел её, что охотники услышали ее крик, но пришли так поздно? — да, сказки были до жути неправдоподобны. Вымысел, что ещё сказать. Но часто Мадара просто не мог сдержать своих комментариев. Хорошо ещё, Изуна на них не обижалась, а лишь радовалась благодарному слушателю (разубеждать ее в этом он не собирался)

— Сказочные волки — они такие, — развела руками химе, удобнее устраиваясь на подушке. В комнате стояла до того домашняя атмосфера, что не сразу вспоминалось, что скоро он уйдёт не в другую комнату, а из деревни и даже из страны. — Думаю, они даже тебя бы съели, если бы потребовал сюжет… Слушай дальше: так вот, в дом ворвались охотники и убили волка. Увидев его большой живот они сразу поняли, что кричавшая девочка — там. И они вспороли волку брюхо, а оттуда выскочили живые девочка и бабушка. Ко-нец!

И, хлопнув в ладоши, Учиха по горло укрылась одеялом. Сказка в этот раз вышла короткая, так что устать и начать засыпать (да, эта девчонка умудрялась засыпать от своих же рассказов) она не успела. Уходить тихо, не высказав своего мнения насчёт этого бреда, ему было не обязательно.

— Ну и чушь, — фыркнул он, пытаясь понять, был ли в этой истории хоть какой-то смысл. Понять не удавалось: бред бредом, как ни слушай. — Какой толк от этой истории?

— Мораль сей сказки такова, — высокопарно начала Изуна, с важным видом поднимая указательный палец. Кажется, у нее было иное мнение на этот счет. Что ж, интересно послушать. — Во-первых, не отправляйте маленьких детей одних через весь лес в гости — по пути всякое может случиться. Во-вторых, не слушайте всяких подозрительных мужиков из леса: хоть волк, хоть человек, они тако-ого насоветовать могут, что добром не кончится. Ну, и в-третьих, если у вас плохое зрение — носите очки, а то немудрено родную бабушку с волком перепутать.

С этой точки зрения, конечно, смысл в сказке есть. Однако все равно бредовая история. И герои странные. Почему волк? Почему именно красная шапочка? И почему…

— Почему ты просишь меня сидеть рядом, когда рассказываешь свои истории? — возможно, это обусловлено тем, что больше зрителей на пороге ночи попросту нет (пока он здесь, по крайне мере), но что-то подсказывало — дело в другом. — Ты их даже до конца не всегда рассказываешь.

Это правда. Мадара сам диву давался, когда уже на второй минуте внучка начинала зевать, а на пятой, порой, и вовсе вырубалась. Посреди сказки. При том, что рассказывала ее она сама. Тот еще феномен.

Принцесса смутилась, очевидно, припомнив, как засыпала посреди разговора. Не очень-то вежливо, хотя, конечно, плевать ему на эти формальности.

— Ну, понимаешь… маленьким детям родители обычно перед сном читают сказки, — если только в ее идеальном мирке, который существует лишь в ее голове, но допустим — Или бабушки, или дедушки. Мне тоже такого хотелось…

Внучка залилась краской до самых корней волос. А он едва подавил смешок: представил себя, читающего взрослой девушке сказки. Впрочем, даже без части со «взрослой девушкой» эта картина была дикой. Такие вечера — удел семей гражданских, а не шиноби и уж точно не его. Впрочем, наличие такого желания почему-то не казалось странным у этой девчонки: ее послушать, так весь мир — сказка.

— Но в итоге ты рассказываешь их сама. Мне, — и то, как все вывернулось наизнанку тоже очень в ее стиле.

— А что поделать? — пробурчала Изуна, — «Хочешь сделать что-то хорошо — сделай это сам». Ты не знаешь этих сказок, да и…

Что «и» — продолжать не требовалось. Он бы никогда не согласился таким заниматься: читать сказки ребёнку (как ни смотри, сколько не думай о возрасте — точно ребёнок).

— Поэтому я рассказываю их сама…себе, — в конечном итоге это признала даже она: сказки предназначены в первую очередь для неё самой. Чтобы удовлетворить какую-то потребность иллюзией. Какую именно, Мадара предполагал, не так уж сложно догадаться. Тут даже знать о ее жизни до их встречи не надо.

— А я зачем? — неловко, что ли, в тишине самой с собой разговаривать? Едва ли. Обычно ее это не смущало.

— Ну… для полноты картины, — с задержкой ответила химе, явно утаивая что-то. Но он и так все понял. Его присутствие, голос, рассказывающий сказку, немного фантазии. На мгновение даже ему стало немного неудобно, но это чувство быстро прошло. Не будет же он из-за этого действительно заниматься такой ерундой. А внучка… пусть балуется. Если ей так надо, он посидит рядом, но большего не будет никогда.

— Ладно, — вздохнул он спустя десяток секунд. Внучка лежала тихо, но не спала и, кажется, больше не хотела. Разговор вышел неловким для нее (и, наверное, для него тоже), были задеты неприятные темы. Вскользь, но все равно не лучшее происшествие перед сном. Горела свечка на комоде, ее свет освещал лицо химе и, казалось бы, двоился в ее глазах. Вечно сияющие. На мгновение поддавшись порыву, Мадара провел рукой по одеялу, словно хотел поправить его, но после всех этих размышлений о семье и сказках перед сном, этот жест почти испугал его. Да, сказки на ночь он не рассказывает, но хватает мягкости в другом. Непозволительной, как бы он ни противился этому факту, мягкости. Возможно, его воля права: она слишком сильно влияет на него…

Ещё один долгий взгляд на по-детски, по-особенному смазливое лицо. Свеча трепыхалась, и неровный свет делал это лицо ещё более живым. Внимание переходит на маленькую белеющую в полумраке руку. На сердце теплеет от воспоминания об их первой встрече, о том, как она когда-то (не так давно, но кажется, что вечность назад) протягивала ему руку. Тогда они явно были меньше, но в его глазах сейчас разницы нет.

Новый порыв его больше не пугает: не важно, как это смотрится со стороны, ему хватит сил и решимости довести все до конца, и внучатая племянница не станет фактором, который заставит его остановиться. Его рука накрывает меньшую по размеру ладошку, и, на секунду сжав её, отстраняется.

— Спи, — бросает он, вставая. Задержался он здесь. Но это ничего, чуть ускорится и будет на месте, как и планировал. Не страшно.

Примечания:

Кхм, что-то я забыла про этот бонус: он в черновиках валяется уже с неделю, не меньше.