Межкультурные коммуникации (гет)

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134314.89

Дата по земному календарю: 2226.08.14, 21:15:40

…Шаттл с нашей делегацией встречали не только представители посольства, но и, как оговаривалось ранее, должностные лица правительства Объединённой Земли. В земной культуре большое значение придаётся формально-традиционному понятию «гостеприимства», что означает внешнее выражение не обязательно испытываемого уважения по отношению к приглашённым чужакам как на частном, так и на государственном уровне. В дипломатическом контексте «гостеприимство» означает торжественную встречу делегации возле шаттла, музыкальное воспроизведение государственного гимна, вербальные приветствия, представления и транспортное сопровождение до здания посольства, а также некоторое количество светских разговоров. Светский разговор означает обмен репликами, не предполагающий какого-либо развития и не направленный на решение каких-либо вопросов.

Поскольку в задачи нашего посольства входит развитие и укрепление отношений с планетой Земля на пяти ключевых уровнях, всем членам миссии предстоит глубокое погружение в быт, культуру и специфику социальных взаимоотношений с землянами (науч. внутр. назв. Homo sapiens, самоназвание — люди).

Анализ ситуации показывает, что наибольшие трудности нас ожидают в коммуникативной сфере, поскольку люди:

а) эмпатическая,

б) пси-нулевая

раса.

На данный момент я завершил все официальные отчёты, а также внёс эту запись в личный дневник наблюдений, который, по моим предположениям, в дальнейшем поможет мне на 24,345% эффективнее анализировать события и эмоциональные реакции людей, с которыми предстоит вступать во взаимодействие.

* * *

Сказать, что вулканскую посольскую делегацию ждали с нетерпением, значило бы сильно преуменьшить накал эмоций. Одно дело — регулярные научные контакты, краткие визиты и разговоры за закрытыми дверями на высоком уровне, другое — целое постоянное посольство, представители которого будут жить на Земле. Как минимум это было интересно. Как максимум в сети сошли с ума разом все ксенофилы. И было бы здорово, если бы в сети они и оставались — но нет, здание посольства, несмотря на все меры безопасности, уже сфотографировали и отголографировали со всех ракурсов.

Разумеется, чем дальше от всей связанной с приёмом делегации мороки находились люди, тем больший восторг они испытывали. В дипкорпусе Земли энтузиазма наблюдалось меньше всего.

Вулканцы не были приятными в общении и контактными ребятами. И даже при том, что отношения между Землёй и Вулканом на планетарном уровне всегда были дружественными, личное взаимодействие приносило всем участникам неизменную головную боль. Землянам — головную боль. Что там болело у вулканцев и болело ли вообще, история и ксенобиология умалчивали.

Даже те работники дипломатического квартала в Новом Париже, которых никак не затрагивала подготовка к встрече вулканцев, ощущали на себе влияние этого события. Дипломатическая средняя гимназия №4 уже неделю функционировала с перебоями — даже самым профессиональным педагогам, среди которых были представители семи рас, не удавалось успокоить своих учеников и заставить их сосредоточиться на программе. В этом плане двое на всю школу вулканцев представляли восхитительный образец тотального спокойствия — в то время, когда посещали общие занятия, а не сидели в своих обучающих капсулах, конечно. Да и в капсулах — тоже. Так и хотелось воскликнуть: «Пожалуйста, дети, давайте теперь мы все посмотрим на T’Лей и Сванна и сядем за парту так же спокойно, как они. И помолчим». Собственно, и восклицали — что ещё оставалось.

Аманда только что использовала это заклинание и мысленно себя отругала. С педагогической точки зрения, это была не лучшая идея — ставить детей другим в пример имеет смысл тогда, когда сам ребёнок гордится достижением. А вулканцы гордились способностью сидеть на своих местах молча и неподвижно не больше, чем человеческие подростки — способностью проситься в туалет.

Наконец, оборвав очередной шёпот трёх орионок прямо у себя под носом, Аманда сдалась — и сделала вид, что обсуждение изменения дипломатических отношений Земли и Вулкана на самом деле входит в план занятий. Не можешь предотвратить — возглавь.

Они даже посмотрели с классом фрагмент трансляции со встречи делегации, а после того, как восторги улеглись, Аманда с лёгкой мстительностью в голосе загрузила класс анализом культурных особенностей, которые наблюдались на церемонии. Вулканцы, разумеется, писали работу о людях, все остальные — о вулканцах.

— Не менее восьми пунктов с анализом, — припечатала Аманда, садясь за терминал под тяжкий вздох.

Дети взялись за падды и углубились в работу. Судя по их лицам (а Аманда неплохо считывала мимику разных рас), болтать о загадочных вулканцах нравилось им куда больше, чем заниматься аналитикой, но спорить, конечно, никто не решился.

Сванн предсказуемо первым закончил работу и застыл, сложив руки перед собой. Аманда поманила его к себе, открыла текст на терминале и быстро пробежала глазами. Сванн стоял рядом неподвижно, моргал редко, но за задание переживал.

— Ты хорошо поработал, — улыбнулась ему Аманда. — Единственное, чего мне не хватило, это описания эмоций и выражений лиц. Это не влияет на отметку, но у тебя есть время, чтобы сделать работу безупречной. Попробуешь?

— Стремление к безупречному результату логично, мисс Грейсон, — кивнул Сванн и вернулся за парту.

Орионки традиционно сдали одну работу на троих — переставленные местами слова Аманду в заблуждение не ввели, но отметку она снижать не стала — девочки единственные в классе проходили через тяжёлую как физически, так и психологически стадию полового созревания и думали с большим трудом.

В этом была главная сложность смешанной дипломатической гимназии — представители разных народностей, даже находящиеся на одном уровне интеллектуального развития, могли сильно отличаться по психофизиологическим характеристикам. А разводить их по разным классам из-за этого считалось нецелесообразным. Поэтому — пожалуйста. У Аманды тут был полный набор: вулканцы, умные до дрожи, сильные, умеющие выживать в пустыне, но понятия не имеющие, почему это мальчик и девочка ходят по школе, взявшись за руки; орионки, которые вот-вот станут половозрелыми девушками; люди, к тринадцати годам как раз начавшие гулять за ручку (или дёргать за волосы, уж как повезёт); андорианцы, бродящие нервными агрессивными четвёрками. И большое спасибо, что Аманде не досталось бетазедов хотя бы в классе, который она курировала и за который несла ответственность.

Урок закончился, работы были сданы, и класс засобирался по домам. Задержался только Сванн.

— В чём дело, дорогой? — спросила Аманда, дождавшись, пока они останутся одни.

Прочесть что-либо по каменному лицу не представлялось возможным, но, если бы вопрос не был личным, Сванн озвучил бы его сразу. Затягивать время ожидания и отвлекать учителя по пустякам «нелогично».

— Я приношу извинения за то, что занимаю ваше личное время, мисс Грейсон. Могу я задать вопрос? — произнёс Сванн, закладывая руки за спину.

— Разумеется.

Никто и никогда не видел, Аманда подозревала, смущённого вулканца — смущённого в обычном смысле. Но показателем смущения у них служило затянутое молчание. И Сванн молчал достаточно долго, чтобы Аманда поняла: его что-то действительно волнует.

— Мисс Грейсон, — сказал он в конце концов, — я испытываю затруднение с переводом лексической единицы, с которой вынужденно столкнулся.

— Давай попробуем разобраться.

— Мисс Грейсон, что означает словосочетание «ушастые пидоры»?

Аманда была, во-первых, лингвистом, а во-вторых, педагогом с некоторым стажем работы, поэтому на лице у неё не дрогнул ни единый мускул.

— Я столкнулся с тем, что не в состоянии перевести это словосочетание и понять его смысл.

— В целом, это обсценная лексика, то есть ругательство.

Сванн слегка позеленел и тут же коротко поклонился:

— Мисс Грейсон, я приношу извинения за использование подобного выражения в присутствии учителя.

— Всё в порядке. Ты не ругался, не обзывал этими словами кого-то другого, ты задал вопрос о значении мне как специалисту по языку и культуре. А лингвисты, знаешь ли, считают, что в языке нет таких слов, которых можно стыдиться. Это как если бы врач стыдился какой-нибудь части тела. Однако мне интересно, в каком контексте ты это услышал?

Сванн снова колебался с ответом, лёгкая зеленца не сходила с его щёк.

— Я не должен был этого слышать, мисс Грейсон. Вчера в девятнадцать часов сорок семь минут тридцать секунд по местному времени я выполнял поручение моего отца в здании посольства и услышал разговор за дверью. Говорили люди, и они говорили достаточно тихо, чтобы их не слышали другие люди. Но, поскольку слух вулканцев на четыре целых…

— Шестьсот двадцать восемь тысячных процента острее, чем у людей, — закончила за него Аманда.

Сванн быстро кивнул и совсем не в вулканской манере добавил:

— И я услышал. Но, мисс Грейсон, я немедленно изменил маршрут своего движения, чтобы не нарушать приватность разговора.

— Вот что, — Аманда встала, — не бери в голову, хорошо? Скорее всего, говорили ребята, которые были заняты подготовкой к встрече делегации. Люди иногда ругаются, не имея в виду ничего плохого.

— Я не понимаю.

— Ругательства позволяют выплеснуть эмоции. Ты сам знаешь по примеру отца, работа с этой подготовкой, строительством и всем прочим у них была тяжёлая и напряжённая. Подозреваю, работники не успевали выполнить какие-то особые требования, устали. Используя эмоционально окрашенную лексику, они помогали себя справиться со стрессом. Знаю, это не вулканский способ. Но человеческий.

Зелень схлынула со щёк Сванна, и Аманда спросила:

— Понятнее?

— Да, мисс Грейсон, я благодарю вас за исчерпывающие объяснения.

— Пошли, провожу тебя вниз.

Аманда закрыла класс, спустилась на первый этаж и легонько потрепала ученика за кончик уха. Сванн особым, исключительным образом наморщил нос, но они оба знали — если бы Аманда в какой-то день решила избежать тактильного контакта, он решил бы, что разочаровал её.

Маленькие вулканцы были, лично по её мнению, очаровательны. О больших того же сказать она не могла. Когда отец Свана, Т’Лок, навис над ней во все свои почти что два метра, Аманда захотела сбежать в кабинет.

— Могу я узнать, мисс Грейсон, по какому праву вы касаетесь моего сына?

Его жена в плане общения была приятнее.

— Ваш сын живёт во Вселенной, полной контактных и тактильных рас, — сухо ответила Аманда, — и планирует в этой Вселенной делать дипломатическую карьеру.

— Это обучающий фактор? — уточнил Т’Лок.

— Разумеется. В образовательных капсулах учат математике и физике, но не рассказывают о реальном взаимодействии, не так ли?

— Я считаю это нелогичным и недопустимым, мисс Грейсон.

— Вы ставите под сомнение компетентность меня как педагога и школы как образовательного учреждения? — уточнила Аманда. Она, конечно, не владела в совершенстве навыком драматического поднятия одной брови, но умела выдерживать пристальный и недовольный взгляд сверху вниз. — Или вы находите нелогичным тот факт, что в половине культур, с которыми сталкиваются дипломаты Федерации, прикосновения являются существенно значимыми?

— Полагаю, что ваши рассуждения логичны. Я приношу извинения за то, что моя логика была ошибочна.

T’Лок отвесил Аманде короткий поклон и вместе с сыном покинул школу. Красивого жеста на прощание ей не досталось, но хоть извинился.

Предвкушая приятный вечер без вулканцев, как милых, так и тех, которым отлично подходит определение «ушастые пидоры», Аманда прошла в общую учительскую гостиную и с удовольствием присоединилась к коллегам за чашкой кофе из репликатора.

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134315.98

Дата по земному календарю: 2226.08.15, 23:32:50

…Здание, подготовленное под посольство Вулкана на Земле, представляет собой образец земной архитектуры классицизма и является культурным историческим памятником. Снаружи оно обременено большим количеством нефункциональных эстетических элементов, однако внутри оказалось отделано весьма уместно и подобающе. 79,23% сотрудников делегации считали, что нам надлежит заняться выполнением возложенных обязанностей незамедлительно, однако это противоречит принятой как на Земле в частности, так и в Федерации в целом дипломатической культуре. Поэтому, несмотря на нелогичность, мы все провели вечер и ночь за отдыхом. После утреннего приёма пищи меня, первого заместителя, и старших атташе уведомили, что официальное представление Президиуму Земли состоится только через двое местных суток, а до этого времени нам надлежит располагаться с удобством и наносить визиты вежливости. Я изучал дипломатический протокол Земли, поэтому был готов к подобному развитию событий, но у некоторых моих коллег эта новость вызвала эмоции удивления и неодобрения. Я пояснил, что визиты вежливости длились бы дольше и имели бы больший масштаб, если бы я был связан. В таком случае бремя исполнения формальностей также легло бы на мою супругу и на других женщин делегации.

За сегодняшний день я нанёс два визита, где познакомился с людьми, с которыми в дальнейшем нам предстоит работать вместе. Первый из них — это глава департамента внешней политики мистер Рональд Эдисон, второй — вице-адмирал Антонио Балена, министр энергетики Земли.

Здесь я считаю правильным сделать наблюдение о разности характеров, манер и внешности этих двух представителей одного вида.

Мистер Рональд Эдисон ростом примерно 196,5 сантиметров, его кожа имеет тёмно-коричневый цвет, волосы полностью чёрные и завиваются. Он приветствовал меня широким взмахом ладони в воздухе, выдохом и словами: «Не так-то просто выучить, что вы не терпите рукопожатий». Он пригласил меня сесть в кресло, налил чай в две чашки и добавил: «Жаль, не время для пива». У мистера Эдисона громкий голос, даже без контакта я чувствую отголоски его эмоций, и все они — позитивные. Он обсудил со мной скорость и время полёта от Вулкана до Земли, спросил, как мы справляемся с климатом, не слишком ли нам холодно, уточнил, располагаю ли я временем, чтобы позднее посетить его и его супругу и разделить с ними ужин. После того как я дал исчерпывающие ответы, мистер Эдисон проводил меня до двери и пожелал мне удачи.

Вице-адмирал Антонио Балена приветствовал меня та’алом, выполненным безупречно для землянина. Это человек ростом около 163,3 сантиметров, у него светло-рыжие волосы, сквозь которые различим светлый кожный покров. Вице-адмирал имеет обыкновение говорить тихим голосом, улыбается губами, без демонстрации зубов, от него исходит ровный и нечитаемый эмоциональный фон. Предложив мне присаживаться, он произнёс: «Я понимаю, посол Сарек, наши брачные ритуалы кажутся вам нелепыми, но таковы уж люди». Говоря о «брачных ритуалах», вице-адмирал подразумевал дипломатические церемонии, и это наглядный пример языковых игр, которые составляют важную часть человеческого общения. «Не буду утомлять вас светской болтовнёй, посол, — продолжил вице-адмирал Балена, — я хотел бы уточнить, когда мы сможем начать работу по реструктуризации добычи дилития?» И следующие полчаса мы поверхностно, но эффективно обсуждали дальнейшую работу в этом направлении.

Я полагаю, что мне будет полезно всё время держать в памяти контраст этих двух людей, занимающих высокие должности в правительстве Земли, чтобы принимать разнообразие характеров, генотипа и поведения всей популяции.

Дети всегда с большим удовольствием занимались разбором культурных особенностей, а не языком. И в целом Аманда поощряла этот интерес, даже лингвистические занятия сводя, так или иначе, к культурам и их взаимодействию. На этом занятии они разбирали концепт надежды на помощь и поддержку высших сил. Аманда в качестве языкового материала выдала пословицу «Бережёного бог бережёт», после чего позволила вулканке, человеку и андорианцу исписывать доску всевозможными её аналогами из разных уголков Вселенной, попутно ведя жаркую дискуссию.

Т’Лей как раз монотонным голосом, но, судя по движению бровей, очень недовольно объяснила, почему именно верить в некие высшие силы нелогично, как разом произошло несколько событий.

Где-то внизу очень громко что-то упало. Взвизгнула и тут же оборвалась сигнализация. Погас свет, отрубился терминал. Дверь в класс распахнулась, красный фазерный луч прорезал учительский стол. Пятеро гуманоидов в чёрной форме и круглых шлемах ворвались в класс, один из них рявкнул:

— Не двигаться! Ни звука! Коммуникаторы, камеры на стол!

Панический вскрик затих в горле у нескольких девочек. Повисла тишина. Аманда почувствовала, что от страха у неё дрожат колени, и сказала слабым голосом, первая доставая коммуникатор:

— Класс, осторожно вытаскиваем все персональные устройства связи и кладём их перед собой.

Дети, все двенадцать, подчинились. Аманда медленно повернулась к нападавшим и спросила:

— Что произошло? Это школа посольства, почему вы вломились в класс?

— Ни звука, — сказал тот же гуманоид, почти наверняка мужчина, — всем встать, поднять руки. Дамочка, проследите, чтобы детишки слушались, нам же тут не нужны жертвы.

Не до конца понимая, как вообще совладать с собственным голосом, Аманда всё же повторила для класса приказ.

Под прицелом фазеров они все вышли в коридор и пошли наверх, в спортивный зал. Бросив взгляд в окно, Аманда с паническим ужасом увидела на улице ещё десяток таких же, в чёрных шлемах, вооружённых.

— Нечего головой крутить, топай! — потребовал другой гуманоид, тыкая Аманде фазером между лопаток.

Всё, что оставалось, это смотреть перед собой. Дети шли послушно, не плакали и не крутили головами. Не обладая ни каплей телепатии, Аманда всё равно ощущала, насколько они напуганы.

В спортзале собралась вся школа, и боевиков здесь было куда больше. Аманде с классом велели садиться у стены, под отключённые голографические ворота. Дети попадали на пол, кто-то обхватил руками колени. В зале не было тихо: младшие плакали, педагоги успокаивали их дрожащим шёпотом. Боевики время от времени помахивали фазерами и повторяли: «Сидеть смирно! Без глупостей!» На гладких серо-голубых стенах виднелись подпалины. Окна были закрыты листами углепластика.

— Мисс Грейсон, — первым пробормотал Амир, — это террористы?

— Вроде того, — кивнула Аманда и, взяв себя в руки, сказала для всего класса: — Всё будет хорошо, полиция нас отсюда вытащит. Сейчас главное — не нервничать и не провоцировать их. Хорошо?

Класс, даже самые неконтактные его представители, жался к Аманде. Она обняла стольких, скольких сумела, пытаясь не передавать им колотящую всё тело дрожь. Когда её пальцев едва ощутимо коснулась Т’Лей, Аманда изо всех сил постаралась ощутить надежду и уверенность в том, что всё образуется. Вулканка мелко покивала и сложила руки на коленях. Сванн сидел рядом в такой же позе, поджав под себя ноги, выпрямив и без того безупречно ровную спину.

Аманда нашла взглядом директрису Кравчик. Та держала за руки двух орионских первоклашек и улыбалась с пустыми глазами. Заметив Аманду, она попыталась растянуть губы ещё шире, но Аманда тихо покачала головой.

— Как долго вы планируете нас держать здесь? — спросил Шурак, преподававший общую физику.

Антенны над его лбом мелко подрагивали. Фазерный выстрел едва-едва не задел одну из них. Шурак вжал голову в плечи, дети закричали.

— Тишина! — грохнул боевик.

Больше никто не рисковал задавать вопросы.

Внизу послышался искажённый рупором голос, но разобрать слова не удавалось. Совершенно незаметно, продолжая сидеть на коленях, Сванн подполз ближе к Аманде и тихо сказал:

— Мисс Грейсон, вы, вероятно, хотели бы знать, что это переговорщик. Он спросил, в чём цель захвата школы и каковы требования. Сожалею, что не могу сообщить вам об ответе.

Аманда кивнула и поблагодарила его. В глазах стояли слёзы, но она точно не собиралась давать им пролиться.

Кто-то из малышей запросился в туалет, и на мгновение у Аманды мелькнула надежда. Если бы они согласились выводить детей по одному, тот же Сванн сумел бы освободиться. Вулканцы значительно сильнее людей, а в том, что как минимум половина боевиков была именно людьми, Аманда не сомневалась: узнала по манере говорить на стандарте, по жестам, движениям. Но робкая просьба получила всё тот же ответ — выстрел из фазера чуть выше головы.

Сложнее всего было не думать о том, что будет со всеми ними через пять часов. Двадцать. Сорок.

— Мисс Грейсон, — шепнула Эми, одна из трёх орионских сестричек, — мы подумали с девочками… Мы уже почти в возрасте. Мы бы могли их отвлечь.

Выдохнув через нос, Аманда строго свела брови к переносице и решительно запретила. Никакие террористы не дождутся, чтобы она позволила своим детям играть роль сексуальной наживки.

Хуже всего придётся андорианцам с их особым метаболизмом и хрупкой кожей. Даже лёгкое ранение лучом фазера может для кого-то из них стать фатальным. Лучше всего, конечно, справятся вулканцы — очень крепкие ребята, даже внешне хрупкая маленькая Т’Лей.

Хотелось пить. Пока совершенно некритично, но достаточно напрягающе. Бормотание рупора возобновилось, но, судя по всему, ничего толкового там не говорили.

— Сванн, — позвала Аманда, не переходя на звонкий, привлекающий внимания шёпот, просто понижая голос до минимума, — слышишь меня?

Мальчик медленно кивнул.

— У тебя есть с кем-то из родителей ментальная связь?

После долгой паузы Сванн снова наклонил голову, подполз ещё ближе и сказал, глядя Аманде в глаза:

— Мать просит меня не совершать нелогичных поступков. Я уже инициировал контакт с ней.

На несколько мгновений Аманда задумалась, потом заговорила снова — дети вокруг притихли, кто-то, возможно, разбирал её тихий голос, кто-то просто надеялся найти в нём опору и утешение:

— Я прошу тебя передать ей следующее: местонахождение зала, третий этаж, восточное крыло, точный размер сам определишь. Общее число заложников и террористов. Восемь из них — люди, один, предположительно, наполовину клингон, насчёт остальных не знаю. Получится?

Сванн снова кивнул и прикрыл глаза, а Аманда, крепче обнимая детей, заговорила чуть громче:

— Мэй, пожалуйста, расскажи нам о предназначении шифров и об истории их происхождения.

Сначала орионка недоумённо моргала, потом сбивчивым голосом забормотала теорию.

Через полчаса дети осторожно передавали друг другу сообщения, постукивая по ладоням пальцами. Аманда подсказывала коды. Боевики ходили по залу. Время от времени кто-то открывал коммуникатор — но тот почти всегда молчал. Один раз из коммуникатора раздался короткий приказ, но Аманда не сумела разобрать его — слишком тихо и далеко. Сванн и Т’Лей тоже с сожалением покачали головами — не расслышали. Коды и шифрованные молчаливые сообщения хотя бы немного отвлекли класс — хотя Аманда понимала, что надолго этой меры не хватит.

Ещё через двадцать, кажется, минут директриса Кравчик подняла руки вверх и медленно встала. Боевик махнул фазером, подзывая её к себе. Директриса, не опуская рук, приблизилась и сказала:

— Школа смешанная, люди могут обходиться без воды до трёх дней, но не все расы на это способны. Пожалуйста, дайте попить, чтобы не было жертв.

На мгновение Аманде показалось, что мужчина её ударит. Но он только ткнул в неё фазером, требуя сесть на место, а потом сказал про воду в коммуникатор. Ответа было не разобрать, но вскоре стало ясно, что он был положительный. Принесли канистру воды и пластиковую кружку, которую передавали по кругу.

Кто-то из детей уснул, в основном, из младших. Из углов начинало нести мочой. Класс Аманды устал от шифров и притих. Амир, один из самых одарённых человеческих ребят, устроил у Аманды голову на коленях. Сванн замер в нескольких миллиметрах от её руки — чтобы не соприкасаться, но быть рядом.

Внутренние часы сбивались. Становилось душно, мутно. Несколько глотков воды отогнали жажду, но не сумели развеять страх. Во всяком случае, никто не хочет их смерти. Даже воды дали, когда директриса Кравчик сказала о возможных жертвах. Разумно, конечно. Пока все живы, у них есть шансы уйти. Если пострадает хоть один золотой ребёнок из этой школы — террористов достанут из-под земли и смерть покажется им очень неплохим выходом.

Федерация их вытащит. Придёт полиция, СБ, всё будет хорошо.

Время от времени, ловя чей-то взгляд, Аманда проговаривала кусочки из своих рассуждений как мантру. Дети верили ей куда больше, чем она — сама себе.

А потом всё закончилось. В центре зала замерцали транспортаторные кольца, что-то оглушительно ударило по ушам, ослепило — и стало тихо и темно.

* * *

Когда Аманда очнулась, глаза заболели снова от яркого света медицинской лампы. Проморгавшись, Аманда сумела приподняться на локте и поняла, что находится в полевом госпитале под большим шатром. Дети и учителя лежали рядом на одинаковых койках, возле каждого стояло медицинское оборудование. Сновали врачи в белых халатах и полиция — на них белые халаты просто накинули для вида.

Не прошло и минуты, как к Аманде подошли сразу и медсестра, и мрачного вида офицер — крепко сложенная темнокожая женщина с короткой стрижкой.

— Ну, мисс Грейсон, как себя чувствуете? — спросила она вперёд медсестры. Той оставалось только заняться показателями приборов и отсоединить от руки и шеи Аманды датчики.

— Как дети?

— Пострадавших, во всяком случае, серьёзно, нет. Наша глушилка сбила кое-кому антенны, малыши напуганы до смерти, но всё поправимо.

Внезапно офицер произнесла:

— А вы молодец, мисс Грейсон.

У Аманды начали стучать зубы, а к горлу подступили рыдания. Не в силах больше сдерживаться, она расплакалась, и медсестра тут же кинулась к ней с гипошприцем. Шею обожгло коротким уколом, но Аманда ещё пару минут всхлипывала, размазывая сопли и слёзы по лицу, прежде чем подействовало успокоительное.

— Простите, — пробормотала она, поднимая глаза на офицера. Та улыбнулась профессионально-доброжелательно.

— Пустяки, мисс Грейсон, вы пережили серьёзное потрясение. Я инспектор Кэмдон, мне нужно задать вам несколько вопросов — и я верну вас в заботливые руки врачей.

Вопросы по большей части были общие и формальные: с чего всё началось, сколько человек их сопровождало до зала, что говорили, как себя вели — всевозможные детали. Только в конце инспектор спросила:

— Как вам пришло в голову попросить ученика связаться с матерью и передать данные?

Внятного ответа у Аманды не было — она промямлила что-то о том, что специалист по ксенокультурам и лингвистике, вот и мелькнуло в голове: может, кто-то из её телепатов имеет связь с родными. Похоже, ничего более конкретного от неё и не ждали. Инспектор ещё раз улыбнулась, пожелала поскорее поправляться и пошла дальше. Аманда устало откинулась на изголовье. Успокоительное вызывало сонливость и вялость.

— Отдыхайте, мисс Грейсон, — сказала медсестра, — ваше здоровье в полном порядке, как захотите — можете идти домой.

Пошла она не домой, а на поиски детей. Возле постели каждого, конечно, сидели взволнованные родители. Только вулканцы — все шестеро, двое учеников и по паре родителей — стояли в уголке неподвижно и спокойно. К ним Аманда и направилась в первую очередь.

Высокий надменный Т’Лок отделился от группы, сделал несколько размеренных шагов, остановился, нависая над Амандой, и сказал:

— Мисс Грейсон, я должен отметить, что ваши действия были в высшей степени логичны. Сообщение, которое Сванн передал матери по вашему распоряжению, позволило, насколько я могу судить, провести операцию по освобождению заложников бескровно и в самые сжатые сроки.

В сущности, суровый вулканец только что похвалил Аманду. И, может, даже поблагодарил — кто их знает.

— Я рада, что всё обошлось, — произнесла она в ответ. — Т’Лей, Сванн, как вы?

— Удовлетворительно, — наклонил голову Сванн и неожиданно добавил: — Спасибо, мисс Грейсон.

— Благодарность нелогична, — заметил Т’Лок.

Сванн поднял голову, встретился с отцом взглядом и выдал с нечитаемым выражением лица:

— Однако в человеческой культуре она является признаком уважения. Уважение к учителю — логично. Следовательно, выражать благодарность учителю, относящемуся к человеческой культуре, логично.

Аманда, несмотря на все переживания этого дня, с трудом сдержала улыбку. А когда старший вулканец сообщил сыну, что его логика удовлетворительна, не рассмеяться стало ещё труднее.

Все остальные дети, к счастью, тоже были в более или менее неплохом состоянии. Из коллег пострадал только Шурак — при оглушении один из террористов упал на него и зашиб левую антенну. Но, даже лёжа головой в регенераторе, Шурак улыбался и заверял, что будет в полном порядке — разве что пошатается немного, восстанавливая равновесие.

Получив от бледной директрисы Кравчик совет пойти домой и поспать как следует — всё равно занятия отменяются до понедельника, — Аманда покинула лазарет.

Дома её ждало четыре видеосообщения от отца, два — от матери, пара десятков — от подруг и знакомых. Всем им Аманда ответила коротким: «Жива, цела, все в школе тоже. Иду спать, разбудите меня весной», — и понадеялась, что сумеет обойтись без кошмарных сновидений о сегодняшних событиях.

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134317.03

Дата по земному календарю: 2226.08.17, 00:46:14

Прежде чем приступить к внесению данной записи, я был вынужден потратить дополнительные два земных часа на медитацию. Должен признать, что моё эмоциональное состояние было неудовлетворительным. Сегодня, или, если пользоваться местным календарём, вчера приблизительно в одиннадцать часов двадцать две минуты семнадцать секунд мне сообщили о террористической атаке на дипломатическую школу. В школе обучается сто шестнадцать детей, среди которых пятеро — вулканцы. Террористическая группа взломала системы безопасности и отключила внешние щиты школы, после чего транспортировалась на территорию. Пятеро сотрудников службы безопасности Федерации были оглушены и получили ранения разной степени тяжести, при этом только одного из нападавших удалось вывести из строя. Далее школа была взята в оцепление, дети, учителя и другой персонал — собраны внутри под прицелом фазеров.

Звёздная дата: 134317.04

Дата по земному календарю: 2226.08.17, 00:58:05

Моё эмоциональное состояние всё ещё неудовлетворительно. Это связано с тем, что действия террористов оказались очень эффективными, тогда как действия Федерации в лице службы безопасности и полиции — хаотичными и медлительными. Только тот факт, что один из преподавателей школы проинструктировал вулканского ребёнка, что нужно связаться с родителями по ментальной связи и передать определённую информацию, позволил избежать жертв.

Мистер Рональд Эдисон уже связался со мной и принёс извинения в связи с инцидентом. На данный момент моего понимания культурных особенностей недостаточно, чтобы определить, почему этот человек извиняется и за что. В его словах не было никаких гарантий, что не будет других атак. Верховный Совет Вулкана выразил сдержанные опасения относительно безопасности нашей делегации, которые я лично разделяю. Однако, поскольку благо большинства и общие цели стоят выше моих собственных опасений, я не считаю возможным даже рассматривать отказ от нашей миссии. Сегодня в девять часов ровно мне предстоит церемония представления Президиуму Земли, после которого я смогу выполнять свои обязанности легитимно.

На этот день у меня запланирован ряд встреч, которые будут носить деловой, а не светский характер. Также я распорядился, чтобы секретарь организовал мне встречу с директором посольской школы, главой группы ликвидации и педагогом, который способствовал передаче информации о содержании заложников — в отличие от людей, я не могу ограничиться извинениями, а обязан сделать всё от меня зависящее, чтобы инцидент не повторялся.

Аманда оглядела себя в зеркало с ног до головы и поморщилась. Волнения, лекарства, шестнадцатичасовой сон и бокал белого вина — всё это отражалось на её лице весьма явно. И никакие попытки привести себя в порядок не помогли. Даже одевшись в брючный костюм, собрав тёмные волосы в строгий высокий пучок и подкрасив глаза, она по-прежнему выглядела так же паршиво, как и чувствовала себя. Тем не менее, в посольство Вулкана надлежало явиться — директриса Кравчик, разбудившая Аманду звонком, пояснила, что это очень важно. В принципе, можно было этого ожидать. И вполне вероятно, вслед за Вулканом другие посольства также выразят желание побеседовать с участниками инцидента. Конечно, приглашение в посольство — не вызов в полицию, можно и отказаться. Но едва ли Аманда нашла бы в себе подобную смелость.

Любезно присланный за ней аэрокар пролетел два квартала и остановился у посольства. На входе Аманда прошла процедуру сканирования сетчатки, досмотр — и, наконец, попала внутрь здания, которое так много обсуждали в последние месяцы.

Особняк времён Наполеона III внутри превратили в диковинную смесь египетской пирамиды и космического корабля. Все стены были отделаны под грубый песчаник, но внизу, указывая направление, змеилась дорожка подсветки. Двери были практически незаметны, но отъезжали бесшумно на автоматизированных шарнирах. Холл был огромным, просторным, с гулким эхом. Аманду встретил молодой вулканец в тёмной с серебристыми узорами традиционной одежде. Подняв руку в вулканском салюте, он дождался от Аманды аналогичного жеста, кивнул и предложил следовать за ним.

Аманда чувствовала себя неуютно. В летнем костюме рядом с этим работником она ощущала себя голой, хотелось немедленно завернуться ещё в пару слоёв ткани — и в то же время было невыносимо жарко. Температуру у себя вулканцы выкрутили градусов на тридцать.

— Я приношу извинения, — произнёс провожатый, — за возможный физический дискомфорт, который вы испытываете. Микроклимат в посольстве не подходит для людей.

— Я в порядке, спасибо. Просто жарко, — отозвалась Аманда.

Этого было, видимо, достаточно — оставшийся путь они проделали в молчании. Наконец, перед ними отъехала в сторону дверь, и вулканец остановился, пропуская Аманду в просторную комнату. В теории, её можно было бы назвать гостиной или приёмной — во всяком случае, в центре стояли диван и два кресла на высоких ножках, между ними — низкий столик. Но все прочие атрибуты комфорта в человеческом понимании отсутствовали — всё те же шершавые жёлто-каменные стены, такие же пол и потолок, лаконичные светильники. Под определение украшения подходила только трёхметровая каменная статуя, изображавшая сурового вулканца в длинном одеянии, да ещё четыре толстые свечи на каменных тумбах в углах. В комнате чувствовался ненавязчивый запах — Аманда решила, что больше всего это напоминает мускатный орех.

— Посол выйдет к вам через одну целую шестьсот тридцать восемь тысячных минуты, мисс Грейсон, — сообщил вулканец и ушёл, закрыв за собой дверь.

Целая минута с хвостиком на ожидание. Аманда опустилась в одно из кресел, поставила сумочку на пол, сложила руки на коленях и напомнила себе, что бояться нечего. Просто разговор. Даже не допрос. Она ни в чём не виновата, никто не будет её, прости, господи, ругать.

Возможно, если бы у неё под рукой был секундомер, ожидание вышло бы интереснее — но она была уверена, что посол не опоздал даже на тысячную долю секунды. Дверь отъехала в сторону, и Аманда тут же поднялась и ответила на жест-приветствие.

Рассматривать взрослых вулканцев — занятие достаточно скучное. Аманда знала их немало, чтобы сказать точно: конечно, они не все на одно лицо, но выделить отличительные признаки бывает непросто. Посол был, как и положено, высок ростом, спину держал безупречно ровно. Подстриженные на традиционный вулканский манер волосы у него были чёрными, так же, как расходящиеся от переносицы брови. На длинном лице застыла характерная маска — ни единого намёка на эмоции.

— Мисс Аманда Грейсон, — произнёс посол звучным голосом, — я посол Сарек. С вашей стороны было логично согласиться на эту встречу.

Что переводилось примерно как: «Спасибо, что пришли».

Обойдя диван, посол опустился в кресло напротив Аманды. Она тоже села, и несколько мгновений они молча сверлили друг друга взглядами. Наконец, Аманда произнесла:

— Я не удивлена вашим приглашением, посол Сарек. Вероятно, вы хотите узнать подробнее о… произошедшем?

— Это предположение логично и верно. Вы с помощью одного из детей работников посольства сумели передать важные сведения. Почему этого не сделали другие педагоги?

Аманда дёрнула плечом, отлично понимая, что это нервный и неуместный здесь жест. Вспоминать о том дне было чудовищно. И, конечно, она понятия не имела, почему эта мысль пришла в голову только ей. Разве что…

— Вулканцы — это закрытая культура, посол Сарек, далеко не все педагоги в принципе могли предположить, что у их учеников имеются подобные связи с кем-то за пределами школы. Поскольку ксенокультуры — моя вторая специализация, я знала об этом. И Сванн всё сделал сам, я только подсказала, какая информация могла бы пригодиться.

После паузы посол сообщил:

— Ваш ответ исчерпывающий и удовлетворительный. У меня также есть второй вопрос. Что вы как работник школы можете предложить в качестве меры защиты от подобных ситуаций?

Что ж, тут у Аманды не было исчерпывающего и удовлетворительного ответа. Всё, что она могла сказать, это:

— Я учитель, а не специалист по безопасности. Не знаю, как этим людям удалось отключить защиту школы, но, полагаю, нужно устранить дыру в безопасности.

— Вы сказали — людям. Мисс Грейсон, это культурная оговорка, или же вы считаете, что за нападением стояли именно люди?

— Я знаю, что среди террористов было много людей. Но их же схватили и будут допрашивать, да?

Сложно было прочитать недовольство на каменном лице, но Аманда решила, что посол недоволен. Голос его опустился на полтона ниже, когда он ответил:

— Многим удалось уйти.

— Мне жаль.

Повисла пауза. Через несколько мгновений посол разрушил её, поднявшись и сказав:

— Я благодарю вас за уделённое время, мисс Грейсон.

Аманда тоже встала, а посол добавил:

— Также, следуя культурной традиции землян, я приношу вам извинения за то, что вам пришлось испытать.

Не сдержав улыбки, Аманда тоже поднялась из кресла, прихватила сумочку и заметила:

— Извинения не требуются. Едва ли вы как-то могли повлиять на эту ситуацию, посол Сарек.

У посла едва заметно дёрнулись брови, но он воздержался от комментариев, только поднял руку в традиционном жесте и сказал:

— Живите долго и процветайте.

Аманда отзеркалила и жест, и фразу, после чего её забрал прежний провожатый. Выйдя на улицу, она отказалась от машины, предпочла пройтись пешком — немного остыть после душной жары посольства.

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134317.99

Дата по земному календарю: 2226.08.17, 23:46:19

В официальном журнале я уже сделал подробную запись о церемонии представления Президиуму Земли, поэтому не считаю необходимым вносить уточняющие пометки в личный дневник. Но нахожу своим долгом отметить, что мероприятие было нелогичным, однако кратким — заняло один час, сорок минут и сорок две секунды по местному времени. Теперь мои полномочия подтверждены, и я могу приступить к выполнению обязанностей, среди которых — расширение товарообмена между Землёй и Вулканом и развитие на территориях, принадлежащих Земле, более быстрой и выгодной добычи дилития. Завтра мне предстоит побывать на заседании промышленной палаты, куда меня пригласил вице-адмирал Антонио Балена. Он сообщил, что это будет рабочая встреча, поэтому я ожидаю от неё максимальной эффективности.

Сегодня я выполнил разработанный план и встретился с людьми, имевшими отношение к террористическому захвату дипломатической школы. Инцидент получил широкий резонанс, андорианское правительство направило на Землю ноту недовольства в связи с произошедшими событиями. Мне удалось установить, что система безопасности школы подверглась хакерской атаке. Старший инспектор полиции сообщил, что подозревает наличие у террористов внутреннего информатора — это объяснило бы максимальную эффективность проникновения.

Директриса школы Марина Кравчик в течение шести минут и сорока одной секунды выражала мне извинения, однако после них сообщила, что вся система безопасности школы уже сейчас подвергается пересмотру и будет усилена. Также с понедельника удвоится число сотрудников службы безопасности, патрулирующих школу. Я нашёл её слова удовлетворительными.

Также удовлетворительным, хотя и менее информативным было моё общение с мисс Амандой Грейсон, учителем дисциплин «ксенолингвистика» и «межкультурные коммуникации». Она сообщила, что смогла предпринять верные действия благодаря своей осведомлённости об особенностях вулканской родственной телепатической связи.

В качестве отступления могу заметить, что директриса Кравчик и мисс Грейсон также представляют собой наглядный пример разности человеческих индивидуумов внутри популяции.

Директриса Кравчик — это женщина ростом около ста шестидесяти двух с половиной сантиметров, обладающая объёмом талии около ста двух с половиной сантиметров или, как принято говорить на Земле, склонная к полноте. У неё короткие светлые волосы, она носит платье и говорит быстрыми, резкими, отрывистыми предложениями. Также на ней было надето значительное количество украшений из золота с драгоценными камнями, каждое из пяти колец она поправляет с периодичностью в 50 секунд.

Мисс Грейсон ростом около ста семидесяти одного сантиметра, у неё не наблюдается тенденций к полноте. Она имеет длинные волосы, которые, однако, маскирует эстетически непривлекательной причёской. Из одежды она предпочла мужского покроя костюм, у неё нет украшений. Я мог бы сделать предположение, что наличие или отсутствие украшений показывает статус землянки, однако не нашёл этому подтверждения в своих материалах о местной культуре. Мисс Грейсон говорила длинными предложениями, достаточно спокойно. Также она косвенно подтвердила свои познания в особенностях вулканской культуры, тогда как директриса Кравчик не продемонстрировала их вовсе.

Я направил подробный разбор инцидента в Высший Вулканский Совет и на данный момент считаю вопрос закрытым.

* * *

— Прости, прости-прости-прости! — повторила в который раз Роза. — Я должна была всё бросить и приехать сразу.

Подруга застала Аманду не в лучшем состоянии — в соплях, слезах и завернувшуюся в плед, потому что её колотила нервная дрожь.

— Да брось, просто отходняк, — стуча зубами, сообщила Аманда.

Она держалась великолепно всю пятницу, как вернулась из вулканского посольства. Обзвонила всех своих учеников, убедилась, что все в норме, реплицировала себе огромный бургер, посмотрела две части романтической комедии «Жених с другой планеты», приняла ванну — и её накрыло истерикой с головой.

— Как подумаю, что всё могло кончиться иначе…

— Это ужасно, — сказала Роза, садясь на диван и крепко обнимая Аманду за плечи. — Просто ужасно. А ты — настоящая героиня. Про тебя в новостях писали, знаешь?

Аманда помотала головой.

— «Находчивость учительницы мисс Аманды Сары Грейсон помогла провести операцию по освобождению заложников в кратчайшие сроки». Посмотришь, ещё медалью наградят. Ну?

Медаль не радовала. Перед глазами мелькали воспоминания о спортивном зале, о прижавшихся со всех сторон детях, о лучах фазера.

— Мне кажется, тебе надо с этим к психологу. Чёрт, да они всех вас должны направить на терапию, после такого-то.

— Н-н-не хочу к п-психологу, — сказала Аманда, выстукивая зубами причудливый ритм, — х-х-хочу…

Она не знала, чего. Наверное, чтобы папа вернулся с миссии, зашёл в гости, обнял и пообещал, что всё-всё будет хорошо.

— Всё будет хорошо, — будто угадав её мысли, сказала Роза, обнимая ещё крепче, — всё пройдёт. Чего хочешь? Скажи, всё сделаю.

— Гулять хочу, — решила Аманда.

Роза немедленно вскочила с дивана, стащила с подруги одеяло и понеслась к шкафу — за одеждой. Через десять минут Аманда, уже одетая, быстро шагала по освещённым улицам дипломатического квартала. Роза шла рядом, по счастью сохраняя молчание. Свежий воздух разгонял отвратительную дрожь, становилось лучше.

По ночному времени было пусто — разве что патруль иногда встречался. Сделав очередной крюк, подруги вышли на центральную площадь, в центре которой располагался высокий фонтан в мраморной чаше. По бокам стояли скамеечки, росла живая изгородь. Аманда замерла, первой увидев, что они не одни. Напротив них, возле фонтана, стоял тёмный истукан. Сомнений не было — кто-то из вулканцев решил поразмышлять о вечном, глядя на неэффективный расход драгоценной воды. Сделав пару шагов вперёд, Аманда узнала посла Сарека. Тот заметил чужаков, нарушивших его уединение. Решив, что на беседы с вулканцами она сегодня не способна, Аманда сложила ладонь в традиционный жест, получила ответ и потянула Розу на боковую улочку.

— Кто это…

Аманда поднесла палец к губам и только метров через триста пояснила:

— Всегда осторожнее болтай о вулканцах, у них слух куда острее нашего.

— Кто это? Мы могли подойти и поздороваться?

— Это посол. Честно говоря, меня на вежливые приветствия сегодня уже не хватит.

— Красивый, — с улыбкой заметила Роза. — Все они, да?

— Тебя привлекает то, что он инопланетянин, — отозвалась Аманда, тоже начиная слабо улыбаться.

— Рост. Меня привлекает рост. И брови. И руки. Ты рассматривала их руки?

Улыбка становилась шире. Роза болтала чепуху — и знала это, но не собиралась останавливаться.

— И уши, конечно.

— Меньше подробностей, — рассмеялась Аманда.

— Ещё не было никаких подробностей, — сказала Роза, беря её под руку. — Но как скажешь, на вкус и цвет, конечно. О, знаешь, что эти скоты ушастые творят на технических станциях в бета-квадранте? Они своими каменными рожами девочек клеят. Так, на работе, нормальные ребята. Но в бар приходят вот ровно с такими лицами, — и Роза, как смогла, изобразила типичное вулканское выражение.

Аманда снова засмеялась. Ночной тёплый воздух, компания подруги, быстрая ходьба — всё это изгоняло из головы пережитый ужас.

Вернувшись домой, они достали бутылку вина, включили ещё один бездарный, но смешной ромком и сидели до четырёх утра, болтая о разном — от работы Розы, которая занималась орбитальными грузоперевозками, до различий между эмпатией и телепатией.

Про психотерапию Роза угадала. В субботу Аманде позвонила директриса Кравчик и сообщила, что нужно обязательно получить допуск к работе у психолога, скинула направление. Впрочем, беседа вышла недолгой и спокойной — допуск Аманде подписали.

Воскресенье она провела лениво — гуляла, читала, поболтала по видеосвязи с родителями, в очередной раз объясняя, что всё в порядке и она не пострадала.

С понедельника, к счастью, началась работа — достаточно насыщенная, чтобы изгнать из памяти последние отголоски происшествия. Класс выглядел притихшим, и Аманда, как все остальные педагоги, прикладывала немало усилий, чтобы расшевелить их — неожиданными заданиями, командной работой, обещанием экскурсии в какое-нибудь очень интересное место («Как насчёт базы Звёздного флота?»). Это работало в обе стороны — от энтузиазма детей радостью заражалась и сама Аманда.

Заработавшее посольство Вулкана обеспечило школу ещё пятью ушастыми молчаливыми учениками, но к Аманде в класс они не попали — хотя, конечно, она всё равно познакомилась с новичками на занятиях. По сравнению со «своими» вулканцами, проучившимися на Земле уже два года, они казались куда более тихими, молчаливыми и безэмоциональными, а их стандарт звучал ещё хуже. У Аманды была ничем не подтверждённая теория, что какой-нибудь культурный центр Вулканской научной академии создаёт особые учебники по языковому федеративному стандарту, набивая их всеми этими чудовищными конструкциями вроде «отрицательно» вместо «нет» и «с логической точки зрения ваше высказывание не интерпретируется» вместо «простите, я не понял».

После окончания занятий Аманда зашла в учительскую и, к своему удивлению, услышала громкий хохот. Смеялась, не в силах сдержаться, едва ли не половина педсостава. Увидев Аманду, химик мисс Чжао помахала рукой, подзывая подойти поближе.

— Что у нас сегодня? — уточнила Аманда, пока директриса Кравчик вытирала рукавом слёзы, а Шурак наливал чай.

— Посольство Вулкана, — сказала, тоненько хихикнув, мисс Чжао, — прости, мы тебя не дождались с этой историей.

— Чаю, мисс Грейсон, — доброжелательно качнул в её сторону антеннами Шурак, и Аманда приняла у него чашку. — Боюсь, наши коллеги немного перегибают палку… — и сам заржал.

Аманда откинулась на спинку стула, глотнула чаю и всеми видом показала, что заинтригована. Если уж Шурака пробрало настолько, что он махнул рукой на то, как невежливо смеяться над чужими культурами… то посольство должно было сотворить нечто выдающееся. Как минимум сплясать канкан на улице. Вообразив эту картину, Аманда слегка поперхнулась чаем, извинилась и отставила чашку.

Но нет, до канкана не дошло. Зато сестра мужа миссис Лутон, работаюшая в дипкорпусе, рассказала о том, как на вечернем приёме у вице-адмирала Балены группа идиотов пошла жать руки вулканцам и страшно оскорбилась, будучи посланной по задуманному маршруту.

— Собственно, охрана вмешаться не успела, — заметила миссис Лутон, — зато весь цвет Федерации узнал, что бывает, если без разрешения потрогать вулканца за плечо.

— Дай угадаю, идиоты были разложены лицами в ковёр в бессознательном состоянии куда быстрее, чем кто-то успел сказать «ой», — пробормотала Аманда — и тоже фыркнула, поскольку зрелище должно было быть впечатляющим.

— А посол Сарек убрал руки за спину, обогнул эту композицию в центре зала, подошёл к застывшему Балене и говорит спокойным тоном, как будто вообще ничего не произошло: «Вице-адмирал, я должен принести извинения за эмоциональную несдержанность своих коллег и мою собственную».

— Хотела бы я на это посмотреть, — вздохнула мисс Чжао мечтательно и добавила тише: — И сделать…

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134323.00

Дата по земному календарю: 2226.08.22, 23:55:07

…В земной культуре есть заслуживающее внимание понятие «неудача». Противоположно по семантике понятию «удача». Дословного перевода на вулканский у этих слов нет, а для их понимания требуется культурный контекст. Суть удачи в том, что это благоприятно складывающиеся для индивида или группы обстоятельства, на которые никто не имел возможности повлиять. Например, если индивид добрался из пункта А в пункт Б на ненадёжном транспорте, при этом не попав в песчаную бурю, он может сказать: «Я был удачлив» или «Мне повезло». При попадании же в эту бурю говорится: «Вот неудача!» или «Не повезло». Земная культура в разное время связывала наличие или отсутствие удачи с вмешательством высших сил (богов) или с личными качествами человека. Так, существуют понятия «удачливый» и «неудачливый» человек. При этом формальные критерии оценки степени удачливости отсутствуют, нет никакой формулы, в которую можно было бы подставить определённые значения, нет, как в случае с интеллектом и способностями, никаких шкал и градаций.

Пользуясь термином «удача», я мог бы охарактеризовать начало нашей миссии как неудачное. После инцидента с захватом школы мы столкнулись уже с двумя неблагоприятными ситуациями. Сначала в посольстве сломалась система жизнеобеспечения, после чего температура опустилась до крайне некомфортных девятнадцати целых семи десятых градуса по Цельсию. Далее на вечернем приёме у вице-адмирала Балены мы оказались вовлечены в конфликт, вызванный сыном второго заместителя министра экономики и группой его коллег. И хотя конфликт был разрешён, все мы оказались эмоционально скомпрометированы. Вице-адмирал принёс мне лично свои извинения. Это концепт, который до сих пор остаётся для меня трудным, однако я тоже ответил извинениями.

Ещё одним обстоятельством, которое сделало вечерний приём неудовлетворительным, является избыточная эмоциональность гостей. Даже дистанцируясь от людей и удерживая ментальные щиты, я почувствовал широкий спектр направленных на меня чужих эмоций, в числе которых: любопытство, раздражение, скука, усталость, похоть, восхищение, злость, умиление. Последнее было трудно для понимания, и я не имею возможности его как-либо оценить и интерпретировать.

* * *

Был поздний вечер. Аманда читала свежую статью бывшей однокурсницы и ужинала, когда раздался звонок на коммуникатор. Ответив на вызов с некоторым удивлением, Аманда услышала ровный голос Сванна.

— Мисс Грейсон, я приношу извинения за беспокойство во время, не предназначенное для решения рабочих вопросов.

— Пустяки, дорогой, что случилось?

— Я оказался в затруднительной ситуации. Моя мать на данный момент находится на орбите Земли, где занята выполнением своих профессиональных обязанностей. Мой отец должен был вернуться приблизительно два часа сорок восемь минут назад, однако он отсутствует и не отвечает на вызов по коммуникатору. Для меня это нестандартно, и я не уверен, как надлежит действовать.

Прокрутив в голове несколько эмоциональных реакций, Аманда выдохнула и сказала:

— Ты отлично придумал позвонить мне, в конце концов, я куратор твоего класса. Очень логично. Думаю, мне стоит зайти к тебе, и мы решим, что делать. Идёт?

Сванн немедленно согласился, и Аманда, в минуту собравшись, торопливо вызвала аэрокар. Семья Т’Лока, как и другие семьи простых посольских работников, жила за пределами дипломатического квартала в небольшом коттеджном посёлке. Оставив машину на пустой парковке, Аманда позвонила в дверь. Сванн открыл немедленно, словно стоял у порога, отступил, приглашая входить.

В отличие от посольства, этот дом выглядел обычно, по-земному, разве что без декора, но с характерными тумбами и свечами в углах. Пахло пряностями, было жарко.

— Так, — протянула Аманда, — давай подумаем. Где именно работает твой отец?

— Сейчас он управляет строительством вулканского медицинского центра в Бове. Он заканчивает работу в девятнадцать часов ровно, ещё тридцать две минуты у него обычно уходит на приведение кабинета и документов в надлежащий вид, пятьдесят семь минут, иногда пятьдесят девять, но не более шестидесяти двух он тратит на возвращение домой. Таким образом…

— Начнём со звонка в Бове, — решила Аманда, доставая коммуникатор и находя в сети нужный код. Ночная охрана ответила, что мистер Т’Лок ушёл часа четыре, может, пять назад — вулканской точностью они похвастаться не могли.

Пока Аманда говорила, Сванн стоял рядом неподвижно, и только напряжённые челюсти выдавали его волнение.

— С работы он ушёл вовремя, — пробормотала Аманда, коснулась плеча Сванна и добавила: — Мы разберёмся, не сомневайся. У вас очень жарко, не мог бы ты реплицировать мне стакан воды с лимоном и льдом?

Пока ребёнок был занят делом, она лихорадочно соображала. Наконец, набрала код доступа посольства Вулкана. Там её приветствовала сухим тоном молодая женщина. И нет, ответила она, они не вызывали Т’Лока сегодня и не давали ему специфических поручений.

От идеи разыскивать где-то в космосе его жену Аманда отказалась — только нервировать женщину лишний раз. Хотя пришла в голову мысль, если у неё с мужем есть телепатические узы…

Сванн быстро объяснил, что узы — это сильная связь, но даже она не работает на таком расстоянии. А их с отцом разумы не объединены.

— Мисс Грейсон, могу я предположить, что с отцом произошло нечто неординарное?

— Честно говоря, я не знаю, — призналась Аманда. — В любом случае, следующий звонок будет в полицию.

* * *

На часах была половина второго ночи. Аманда сидела со Сванном в пустой гостиной, пила ледяной кофе. Полиция велела ждать ответа, и они ждали. Сванн смотрел перед собой в одну точку, и Аманда не решалась его тормошить. В горле стояла горечь, предчувствие чего-то плохого. Но, когда Сванн протянул руку, чтобы коснуться ладони Аманды, она изо всех сил постаралась подумать о том, что всё будет хорошо, они найдут Т’Лока, она надеется на лучшее. Сванн посмотрел на неё внимательным взглядом, но руку убрал не сразу.

Человеческий двенадцатилетний ребёнок сейчас рыдал бы от страха, и его нужно было бы успокаивать, поить горячим какао. А вот как поддержать маленького вулканца, Аманда не знала.

— Я смогу связаться с мамой только через двое земных суток, — произнёс Сванн, — сейчас она недоступна контакту.

— Если произойдёт что-то экстренное, её вызовут по рабочем каналу, не сомневайся.

Утешающие слова о том, что всё будет хорошо, на язык не шли — и Сванну не требовались.

В три двадцать раздался звонок в дверь, Аманда подскочила, открыла, впуская троих офицеров полиции двоих вулканцев. Вся эта процессия зашла в гостиную. Наконец, офицер с нашивками старшего инспектора, седой хмурый мужчина, сообщил, что на данный момент они не могут установить местонахождение Т’Лока. Вулканец добавил, что с Т’Крин уже связались, она вернётся на землю через трое суток, когда завершит свои обязанности в космосе. Прерывать работу она не сочла возможным.

Сванн всё это выслушал с подобающим вулканцу видом и сообщил, что нуждается в медитации. Аманде стало больно, когда пришлось отпустить ребёнка одного.

После того, как он поднялся по лестнице, один из вулканцев посмотрел на Аманду и сообщил:

— Полагаю, вы можете вернуться в свой дом, мисс Грейсон.

— Кто останется со Сванном?

— Не понимаю вашего вопроса.

Ей на помощь пришёл инспектор, который сонно мотнул головой и сказал:

— Вообще-то, если вы переночуете здесь, будет очень хорошо. Снаружи поставим охрану, конечно, но куда мальчишке ночевать одному, после таких-то новостей.

— Я уверен, — сказал второй вулканец, — что Сванн уже достиг возраста, в котором участие старших не требуется для реализации основных физиологических потребностей, в том числе для сна. В чём заключается суть вашего предложения?

Прежде, чем инспектор объяснил, почему именно оставлять детей, у которых пропал отец, одних на ночь — плохая идея, Аманда произнесла примирительным тоном:

— Смысл в том, что, если будут новости из посольства или полиции, их будет логичнее передать взрослому человеку. Поскольку в отсутствие родителей я, куратор класса Сванна, ближайший к нему ответственный взрослый — думаю, логично, что новости будут направлены мне.

У неё не было других вариантов сказать на вулканской версии стандарта: «Иди к чёрту».

— Ваша логика безупречна, — кивнул мрачный собеседник.

Ещё через двадцать минут они остались втроём: Сванн наверху, Аманда в гостиной, полицейский у двери.

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134325.25

Дата по земному календарю: 2226.08.25, 06:04:00

Прошлым вечером произошло событие, о котором меня уведомили восемь с четвертью минут назад. Один из работников при посольстве, Т’Лок, проживший на Земле два года, три месяца, двадцать семь дней, шесть часов и приблизительно двадцать шесть минут пропал после окончания дневной смены на строительстве Вулканского медицинского центра. Ни полиция, ни служба безопасности, ни посольство на данный момент не располагает сведениями о его местонахождении. Через двенадцать с половиной минут меня ожидает диалог с заместителем службы безопасности Земли. И я предпочёл бы услышать что-то кроме извинений. Разумеется, дело не в личных предпочтениях, а в достижении цели, то есть в обнаружении местонахождения Т’Лока. После разговора с главой службы безопасности я собираюсь посетить ребёнка Т’Лока и осуществить с ним слияние разумов, чтобы предпринять попытку зацепиться за разум его отца.

Вынужден отметить, что это событие очень хорошо вписывается в концепцию неудачи, которой была посвящена моя предыдущая запись.

Аманда проснулась с затёкшей шеей и гудящей головой — её сморило прямо на диване в душной гостиной. Часы на коммуникаторе показывали половину шестого, пропущенных вызовов не было. Найдя в санузле на первом этаже звуковой умывальник, она слегка привела себя в порядок (хотя по-прежнему хотелось плеснуть в лицо прохладной водой) и вышла на улицу. Девочка-сержант помахала ей рукой и спросила:

— Вы там не спарились? Я заходила дважды, думала, умру.

— Слегка. Нет новостей?

Сержант покачала головой. Большие глаза стали печальными.

— Жуть, правда? Как представлю, что мой папка пропал — мурашки по спине. Но я тут подумала… Он же вулканец, да? Здоровенный сильный вулканец. Что ему сделается?

Аманда не ответила — она подозревала, что при желании и должной подготовке навредить можно и вулканцу. Они быстрые, но не быстрее же фазерного луча. В доме послышались какие-то звуки, и Аманда, пообещав девочке раздобыть чашку кофе, поспешила вернуться.

Сванн обнаружился внизу. Можно было бы сказать, что он в полном порядке, но его выдавали мелкие детали: морщинка между бровями, позеленевшие губы, тёмные пятна на щеках. Если не знать, на что смотреть, будет незаметно, но Аманда знала.

— Пока новостей нет, — сказала она.

Сванн окинул её внимательным взглядом и тихо спросил:

— Мисс Грейсон, вы пьёте вулканский чай?

Она никогда не пробовала, но кивнула. Сванн занялся чем-то вроде ритуала. В нём участвовал глиняный сосуд с пахучими травами, два разной формы чайника, четыре пиалы, свеча, прутики, ложки, винтообразные вулканские вилки — всё это покрыло низкий столик ровным слоем. Аманда реплицировала девочке снаружи кофе, отнесла, вернулась — Сванн продолжал священнодействие.

Наблюдать за ним было подобно медитации — все мысли пропадали из головы, оставалась только концентрация на чётких движениях. Возможно, этот процесс успокаивал и самого Сванна. Как знать, не придумали ли вулканцы этот ритуал как раз для подобных случаев, когда нужно всеми силами скрыть обуревающие чувства.

Звук открывшейся двери заставил Аманду подпрыгнуть на месте и вскрикнуть, сердце зашлось бешеным боем. Сванн только поднял голову и снова вернулся к процессу, а Аманда, всё ещё держась за грудь, медленно выдохнула и пробормотала:

— Доброе утро, посол Сарек.

Посол, облачённый в тёмные вулканские одежды, похожие на длинную, с жёсткими квадратными плечами мантию, отороченную мягким металлом, поднял руку в приветственном жесте, чуть нахмурил брови и сообщил:

— Я слышу биение вашего сердца, мисс Грейсон, вы здоровы?

— Полностью, вы меня просто напугали внезапным появлением.

Кажется, он не совсем понял, как именно это возможно — но промолчал, а Аманда подумала: они же телепаты и эмпаты, возможно, чувствуют приближение живых существ на некотором отдалении.

Посол стоял посреди гостиной молча, не сводя взгляда со Сванна, который ни на мгновение не прервал своего дела. Только спустя несколько минут, когда чай был заварен и разлит по пиалам (для посла Сванн достал ещё одну), молчание было разрушено.

— Ваша мать направляется к Земле на третьем варпе и будет здесь через шесть часов двадцать семь минут и примерно тридцать секунд по земному времени, — произнёс посол. — Было сочтено, что при её содействии поиски вашего отца будут проходить эффективнее.

— Это логично, — кивнул Сванн, протягивая Аманде и послу чай.

На вкус, правда, это оказался не чай вовсе — напиток был густым, острым, с горьковатым привкусом. От первого глотка немедленно бросило в жар.

Осушив пиалу, посол отставил её на столик, сказал что-то по-вулкански и добавил на стандарте:

— Логично начать поиски вашего отца незамедлительно. Поскольку на данный момент на Земле отсутствуют целители разума, я собираюсь сам вступить с вами в ментальный контакт.

— У меня нет ментальных уз с моим отцом, посол, — ответил Сванн.

Аманде стало не по себе. Да, конечно, для Сванна идея пустить кого-то постороннего к себе в голову не должна быть настолько ужасной, как для неё. Но то, что посол, по сути, не спрашивал, а констатировал факт, коробило.

— Отрицательно. Пусть в зачаточном состоянии, но у каждого ребёнка есть связь с обоими родителями.

Похоже, этого оказалось достаточно для Сванна — отставив чай, он подошёл к послу, запрокинул голову и закрыл глаза.

Аманде иррационально захотелось отвернуться, она прикусила язык, чтобы не вмешаться. А посол снова что-то сказал на вулканском (Аманда опознала только слово «разум») и пальцами правой руки коснулся лица мальчика. Тот дёрнулся, но не попытался отстраниться. Посол тоже закрыл глаза.

Никто не шевелился. Аманда впивалась ногтями в кожу ладоней, напрасно убеждая себя, что всё хорошо. Это воспринималось противоестественно, одновременно интимно и жестоко. Особенно если осознавать, что прямо сейчас чужой, по сути, человек копается в голове у её ученика, у ребёнка, который понятия не имеет, где его отец.

Лучше всего смотреть было на наручные часы. Цифры мигали, отсчитывая секунды. Звук собственного дыхания казался Аманде оглушительным в повисшей тишине. А потом всё закончилось. Через три минуты двадцать две секунды посол опустил руку, открыл глаза и сообщил обыкновенно-бесстрастным тоном:

— С вероятностью более девяноста семи целых двадцати девяти сотых процента Т’Лок мёртв.

Вытащив коммуникатор, он велел кому-то зайти. Аманда прошептала:

— Мне очень жаль.

Обернувшись на неё, Сванн сказал спокойно:

— Мне тоже. Будет необходимо найти его тело для установления факта смерти с вероятностью в сто процентов ровно. Сейчас я испытываю потребность в медитации, мой эмоциональный контроль нарушен. Живите долго и процветайте, посол. Мисс Грейсон…

Сванн обернулся, и Аманда, подойдя ближе, протянула руку. Сванн долго думал, прежде чем дотронуться пальцами до её кожи, но, когда это произошло, Аманда сосредоточилась на двух мыслях-ощущениях: «Это нормально — скорбеть» и «Ты не одинок». Сванн тяжело сглотнул, но продолжал касаться её руки долгие несколько минут, прежде чем кивнул, развернулся и ушёл наверх, в свою комнату.

Дом наводнили вулканцы.

— Полагаю, ваше присутствие не требуется, посольство осуществит присмотр за ребёнком до возвращения его матери, — сообщил посол.

Аманда покивала и вышла на улицу. Её сомнительной выдержки хватило, чтобы пройти метров двести и завернуть за угол, но потом ноги подкосились, она села прямо на газон, уткнулась лицом в ладони и зарыдала. Это было ужасно. Так ужасно! Т’Лок, высокомерный зануда, конечно, но Аманда знала, как сильно он любил сына, как заботился о нём. И его жена… Она пряталась за его широкой спиной, их пальцы иногда соприкасались, и на её щеках выступал зеленоватый румянец. Трагедия, пусть чужая, оказалась слишком близко, накрыла с головой. Сванн, её замечательный ученик, разве он готов столкнуться с подобным? Те полтора процента надежды, которые дал им посол, казались несущественными. Было понятно, что он оставил их по той причине, что не видел тела.

От этой мысли сделалось ещё хуже, и слёзы, как будто затихшие, полились с новой силой.

Не сразу Аманда почувствовала, что рядом кто-то есть. Продолжая всхлипывать, размазывая влагу по лицу, она подняла голову и с ноткой истерического веселья подумала, что если посол Сарек действительно решил довести её до заикания — то он действует в верном направлении.

Огромный (если смотреть, сидя на земле, то даже слишком) вулканец стоял на тротуаре, заложив руки за спину, и выглядел так, словно собирался оставаться неподвижным весь день.

Шмыгнув носом и вытерев, насколько удалось, глаза, Аманда спросила квакающим голосом:

— Что случилось?

— Ваше состояние неудовлетворительно, вам требуется медицинская помощь? — уточнил он.

Если бы у Аманды осталось хоть немного юмора, она бы точно рассмеялась. А так — просто покачала головой.

— Нелогично.

— Медицинская помощь не нужна, я просто расстроена. Это пройдёт, — сказала Аманда, понимая, что вот-вот снова сорвётся и заплачет. И лучше бы, чтобы многоуважаемый посол к этому моменту свалил лесом.

— Эмоциональная реакция? Я не вижу логических причин для неё. Т’Лок — не член вашей семьи. Он был вашим другом?

Аманда не была готова отвечать ему прямо сейчас, она просто сжала пальцами переносицу, чтобы остановить слёзы. А посол Сарек между тем пришёл к каким-то выводам, шагнул на газон, наклонился и, удерживая за плечи, рывком поставил Аманду на ноги. Отступил, опять спрятал руки за спину и сообщил:

— Приношу извинения за то, что инициировал тактильный контакт.

Очаровательно.

— Извинения не требуются, — сказала Аманда, — спасибо, что подняли. Я… пойду домой.

Она попыталась было сложить пальцы в прощальный жест, но руки так тряслись, что сомнительную попытку лучше было даже не демонстрировать.

— Нелогично. Ваше состояние неудовлетворительно, перемещение в пространстве в одиночестве может быть опасным и с вероятностью более тридцати целых ста шестидесяти тысячных процента приведёт к физическим повреждениям. Я прошу вас не менять местоположения в течение одной минуты шестнадцати секунд, — и, развернувшись, куда-то ушёл.

Надо сказать, насчёт тридцати процентов посол ей польстил — тут все семьдесят с множеством цифр после запятой. Земля покачивалась под ногами (как-то внезапно вспомнилось, что со сном в этот день не сложилось), глаза жгло огнём. Даже при большом желании Аманда вряд ли нашла бы в себе мужество «поменять местоположение».

Она успела отряхнуть брюки и вытереть лицо салфеткой, когда из-за угла вывернул аэрокар. Дверца со стороны пассажирского сидения приподнялась, и Аманда залезла внутрь. Посол был за рулём. Он не спросил адреса, а Аманде внезапно стало безразлично, куда они направляются — она устала, чувствовала себя разбитой и бесполезной. Машина шла ровно, посол вёл уверенно и, кажется, привычно — хотя, испытывай он даже ужас и панику, это никак не отражалось бы на его лице.

Они миновали пропускную дипквартала, но свернули и не к вулканскому посольству, и не к дому Аманды — аэрокар остановился возле двухэтажного современного здания — что-то типа куба из непроницаемого матового стекла. Посол молча вышел, Аманда сочла за благо последовать его примеру. В том же молчании они вошли внутрь, и сразу стало ясно — дом принадлежит либо посольству, либо самому послу. Характерный жёлто-красный камень в отделке, запутанные коридоры с высокими потолками, пряный мускусный запах, душная жара — всё было очень характерным.

— В этом доме есть помещение, в котором установлена комфортная для людей температура. Проходите, — и посол нажатием невидимой кнопки открыл дверь в стене.

Гостиная, в которую они попали, выглядела по-земному, даже стены, ради разнообразия, были покрыты матовой голубой краской. Аманда облегчённо выдохнула, ощутив прохладу, но тут же подумала, что послу, наверное, здесь холодно. Впрочем, может, его облачение давало достаточно тепла. Аманде было указано сесть на диван, сам посол занял кресло, положил ладони на колени и очень долго молчал. При этом его тёмные глаза не отрывались от лица Аманды, словно он надеялся обнаружить там ответ на очень важный вопрос. Судя по всему, не нашёл, потому что сказал:

— Ваше эмоциональное состояние улучшилось за прошедшие семнадцать с четвертью минут. Я не вижу для этого объективных причин.

Подумалось, что, как бы ни было приятно мечтать о доме, прохладном душе и мягкой постели, на деле куда проще приходить в себя здесь, в странной, но всё же компании.

— Я думаю, их нет.

После паузы посол заметил:

— Между вами и Сванном сложились доверительные отношения.

— Педагоги имеют обыкновение привязываться к ученикам. Мой класс… в какой-то степени у меня двенадцать детей, посол Сарек.

Если это заявление и было нелогичным, посол удержался от комментариев. Вообще-то, пришло Аманде в голову, логически не было повода везти её сюда. Разве что оставались вопросы, на которые посол планировал получить ответ. И она была бы рада ответить на все, если бы знала хоть что-нибудь.

— В отличие от вулканцев, — произнёс он, — люди достаточно легко справляются с ложью, а отсутствие пси-способностей делает вашу расу весьма восприимчивой к искажению информации. Тем не менее я настоятельно прошу вас ответить на следующий вопрос, не прибегая ко лжи.

Скажи такое человек — и Аманда попросила бы его валить к чёрту. Но посол не хотел её оскорбить: он сказал ровно то, что подразумевал. Это не помешало жгучей волне обиды стечь по спине. Холоднее, чем хотелось бы, Аманда ответила:

— Я не собиралась вам лгать.

— Хорошо, — кивнул он. — В таком случае скажите, имела ли место между вами и Т’Локом связь физиологического характера?

Очень захотелось чашку вулканского чая. Чтобы выплеснуть собеседнику в лицо. Поднявшись, Аманда сообщила:

— Нет, не имела. Прошу меня извинить, я хотела бы отправиться домой и отдохнуть.

Посол тоже встал. Его брови сошлись острым углом к переносице.

— Я приношу извинения? — сказал он, явно подразумевая вопрос.

Слишком много вулканцев на один день.

— В извинениях нет необходимости. Чтобы избежать дальнейших вопросов: Т’Лок — отец одного из моих учеников. Мы регулярно виделись в школе, вели разговоры длительностью до пятнадцати минут об успехах Сванна, его адаптации в социуме, также время от времени я консультировала его и его жену о тонкостях взаимоотношений с людьми. На этом — всё.

Хотела бы она, чтобы тирада прозвучала ровно и спокойно, но — не все мечты достижимы. Во всяком случае, ей удалось не повышать голос.

— Не знаю, как на Вулкане, — добавила она тихо, опустив голову и занявшись изучением фрактальных узоров на плотном тёмном ковре, — а на Земле такие вот внезапные исчезновения или смерти — большая редкость. Сначала школа, потом…

Голос сорвался и затих. Дав себе немного времени, Аманда подняла голову, посмотрела послу в глаза и произнесла слабо:

— Если вы не возражаете, я пойду домой.

— Я не имею логических оснований препятствовать вашему перемещению.

Конечно, все культурные нормы она уже нарушила, но всё равно подняла ладонь, раздвинув пошире средний и безымянный палец, и сказала:

— Живите долго и процветайте.

Далеко не сразу она поняла, что ответа не последовало. И ещё больше времени потребовалось, чтобы понять — посол следует за ней на некотором расстоянии. Так они и шли сначала по коридору, потом по улице. Палило солнце. Дойдя до двери своей квартиры в длинном таунхаусе, Аманда обернулась. Посол поднял ладонь и произнёс:

— Живите долго и процветайте, мисс Грейсон.

После чего развернулся и пошёл обратно.

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134325.99

Дата по земному календарю: 2226.08.25, 23:51:12

Произошедшие события парализовали работу нашей дипломатической миссии — недопустимо продолжать повседневную деятельность в ситуации, когда на Земле пострадал и, с вероятностью около 99,526%, погиб один из вулканцев, к тому же числящийся среди работников посольства. Поиски Т’Лока или его тела продолжаются силами полиции Земли и объединённой службы безопасности Федерации. Семья Т’Лока находится под наблюдением младшего секретаря миссии и заместителя атташе.

Звёздная дата: 134326.01

Дата по земному календарю: 2226.08.26, 00:08:36

Есть ещё два наблюдения, которые я считаю важным внести в дневник прежде, чем перейти ко сну.

Первое касается мистера Роберта Эдисона. Сегодня он трижды звонил мне и выразил большую обеспокоенность произошедшим. В своей речи он употребил два противоположных по содержанию идиоматических оборота («Я этих сукиных сынов (руг.) из-под земли достану»; «Я их урою, как отыщем»), которыми подчеркнул желание содействовать расследованию. Я высказал суждение о неприемлемости насилия и подчеркнул важность превентивных мер, которые могли бы не допустить повторение аналогичных ситуаций. Полагаю, однако, что мистер Эдисон был излишне эмоционально нестабилен, чтобы оценить логичность моих слов. Также мистер Эдисон был весьма обеспокоен тем, что наше промышленное соглашение будет отложено на пока неопределённый срок — он пояснил, что снизить затраты на добычу дилития для Земли критически важно. Я заверил его, что, как только ситуация с Т’Локом будет разъяснена, я запрошу у Высшего совета Вулкана разрешения продолжить переговоры по этому направлению.

Звёздная дата: 134326.02

Дата по земному календарю: 2226.08.26, 00:25:04

Мне потребовалось затратить на медитацию 11 минут 26 секунд, прежде чем приступить к описанию второго наблюдения. Оно связано с личностью мисс Аманды Грейсон, учителя в дипломатической школе. Я нахожу эмоциональные реакции мисс Грейсон нелогичными, но крайне полезными для изучения особенностей людей. Мисс Грейсон была вызвана Сванном, сыном Т’Лока, для помощи в организации поисков. Она провела в доме Т’Лока неустановленное количество часов, обратилась в полицию, проинформировала о происшествии посольство, оказала Сванну то, что можно назвать эмоциональной поддержкой. Я оцениваю эти действия как логичные и профессиональные.

Однако, покинув дом, мисс Грейсон повела себя нелогично — пройдя 237,183 метра, она села на траву и начала проливать слёзы, издавая при этом неразличимые горловые звуки и скрывая лицо. Процесс плача настолько захватил её, что она не заметила моего приближения. Кроме того, её эмоциональное состояние было настолько неудовлетворительным, что я ощущал его на расстоянии. Когда я изучил внешний вид мисс Грейсон, то сделал логичное предположение о её нездоровье, которое было опровергнуто. Следующее моё логичное предположение, о том, что между мисс Грейсон и Т’Локом существовала физиологическая нерациональная связь, также было опровергнуто. Кроме того, мисс Грейсон разозлилась на подобное предположение.

Я счёл необходимым лично убедиться в том, что она вернулась в свой дом, поскольку было бы нелогично позволить ей находиться на улице в настолько нестабильном эмоциональном состоянии.

— Что случится к моему следующему возвращению? Взрыв? Наводнение? Тебя похитят инсектоиды-убийцы?

Роза мерила комнату большими шагами, пылая праведным гневом. Как именно в её чудесной голове произошедшая трагедия трансформировалась в угрозу лично Аманде, было неясно. Но спорить сил не было.

Директриса Кравчик дала Аманде три принудительных выходных и запретила появляться на работе. Она тоже решила, что жалеть нужно именно Аманду, и действовала, как могла.

— Надеюсь, нет, — отозвалась Аманда, не сводя с Розы глаз.

Подруга обзавелась новой фишкой — ярко-алой шевелюрой. Учитывая, что от природы её волосы вились крупными кольцами, а стриглась она коротко, выглядело это ошеломительно. Невысокого роста, субтильная, обманчиво-хрупкая, Роза, и правда, напоминала капризный колючий цветок. А главное, эту свою колючую хрупкость, равно как и красные волосы, Роза носила с непринуждённостью, без позы и рисовки. Аманда, вздумай она влезть в такое амплуа, вечно чувствовала бы себя не на своём месте, поправляла бы кожаную куртку, теребила бы тоннель в мочке уха.

— Тебе очень идёт, — произнесла Аманда, предотвращая новый поток сочувствий и возмущений. — Если кого из нас и похитят инсектоиды…

Роза рассмеялась, рухнула на диван и заявила:

— Что ж, раз свои новости ты обсуждать не желаешь, вот тебе мои. Ройс.

— Ройс?

— Ройс. Фрэнк-мать-его-настоящий-Ройс.

Аманда нахмурилась. Информация не доходила до сознания. Роза смотрела на неё как на идиотку. Наклонившись вперёд, она пояснила:

— Тот Фрэнк Ройс, который…

— Что ты с ним сделала?

Роза откинулась на спинку дивана, вытянула ноги, скрестила лодыжки и сказала лёгким небрежным тоном:

— Допустим, в выходные мы едем в гости к его родителям в Нью-Вашингтон. Это не официальное представление, ничего такого, просто барбекю. Тем не менее.

— Ты и Фрэнк Ройс…

Оставалось только покачать головой. Второй сын заместителя министра энергетики был легендарной фигурой — и это тот случай, когда мозги делали его куда более знаменитым, чем положение. Парень был настоящим гением, он получил степень по информационным наукам в двадцать два, инженерное образование — в двадцать четыре. Звёздный Флот, правительство и ещё пара структур мечтали заполучить его. О том же, хотя и несколько в ином ключе, грезили тысячи, если не миллионы восторженных девочек по всей планете и слегка за её пределами.

И вот, Роза сидит в гостиной и самым невинным голосом заявляет, что встречается с ним.

— Как это вообще вышло?

— Случайность. Орбита Сатурна, Ройс на своей игрушке, солнечная вспышка. Искра, буря, безумие, Русалочка спасает принца, принц в неё влюбляется.

— Эта сказка плохо кончилась.

— Потому что Русалочка не умела писать, — улыбнулась Роза, — а у меня с коммуникативными навыками полный порядок.

До конца вечера они говорили о Фрэнке Ройсе — во-первых, это было куда приятнее, чем заново вспоминать гибель Т’Лока, тело которого так и не сумели разыскать, а во-вторых, потому что Розе не терпелось поделиться подробностями их внезапного романа. Наконец, когда подробности закончились, Роза добавила, что планирует погостить у Аманды до субботы.

* * *

Пока смерть Т’Лока не была подтверждена, конечно, никто не устраивал траур. Но в школе казалось слишком тихо. Даже те, кто не знал подробностей, слышали сплетни. На Сванна смотрели как на душевнобольного, и педагоги как никогда радовались тому, что большую часть дня вулканцы проводили в образовательных капсулах.

К своему классу Аманда пришла посреди физики, которую вулканцы не посещали. Извинившись перед Шураком, она попросила несколько минут. Шурак понятливо качнул антеннами и вышел, а Аманда присела на край учительского стола, обвела детей взглядом и сказала:

— Вы уже слышали о произошедшем.

Ровный согласный гул был ответом.

— Вы знаете, что надежда ещё есть, но она невелика. Это очень плохо, что в Федерации, на Земле произошло нечто подобное. Сванну сейчас нелегко. Будь он человеком или представителем другой эмоциональной расы, я просила бы вас поддержать его, показать, что он не один. Но в вулканской культуре это не принято, и Сванну будет тяжело отвечать на подобные слова поддержки. Поэтому я прошу вас не доставать его расспросами, не вступать в лишние контакты, вести себя как обычно. Понимаете?

Какое счастье, что они были уже далеко не первоклашками. Они поняли — так, как сумели.

Аманда и себя била по рукам, чтобы не выделять Сванна на занятиях и не сосредотачивать на нём излишнего внимания, мысленно повторяя как мантру: «Вести себя как обычно».

В пятницу она, придерживаясь плана, отвезла класс в Сан-Франциско, на базу Звёздного Флота. Заранее согласованная экскурсия длилась три часа. Не только дети, но и Аманда на время забыла обо всех проблемах — так захватили её рассказы о миссиях кораблей и о далёких планетах, модели кораблей, возможность посидеть в кресле пилота и посмотреть из него на расцвеченный синим, лиловым и жёлтым космос. Всё же одно дело — ближние перелёты, которые почти всегда проходят в варпе, и другое — долгий путь в неизведанное. Аманда, конечно, многое знала о Флоте — деваться было некуда. Но экскурсовод оказалась куда более вдохновляющим рассказчиком, чем папа.

Половина класса тут же решила, что после школы отправится в Звёздный Флот. Даже Сванн и Т’Лей, всю экскурсию державшиеся молча и отстранённо, под конец объявили, что считают работу в Звёздном Флоте «вызывающей любопытство» и полезной для общества. А когда, уже на выходе, они встретились с группой одетых в броскую красную форму кадетов, число поклонников Звёздного Флота ещё возросло. На обратной дороге Аманда, пряча улыбку, отсадила Мэй с подругами подальше от остальных — их обсуждение «красавцев-кадетов» по земным меркам явно находились в категории «восемнадцать плюс».

А вечером пришла новость — Т’Лока нашли. Мёртвым. С отрезанными ушами, обезображенным.

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134329.88

Дата по земному календарю: 2226.08.29, 21:11:03

Несмотря на то, что розыскные мероприятия пока не принесли надлежащего результата, мы приняли решение не останавливать деятельность миссии. Сегодня состоялась рабочая встреча по энергетическому вопросу — я получил возможность познакомиться со всеми людьми, которые в дальнейшем будут заниматься внедрением новой технологии добычи дилития на месторождениях, находящихся под контролем Земли.

Особенно полезным было знакомство с мистером Теодором Ройсом, заместителем вице-адмирала Балены. Теодор Ройс по эмоциональным и внешним характеристикам сходен с известными мне капитанами Звёздного Флота из числа представителей Земли: его внешний вид свидетельствует о полной функциональности организма и физической силе, а манера поведения — формально-военизированная. Мистер Ройс выступил на встрече вторым после вице-адмирала Балены. Его речь длилась 37,42 секунды, и я привожу её в дневнике полностью: «Сколько можно разводить демагогию? Господа и дамы, у нас на повестке два вопроса: как быстро наши уважаемые вулканские коллеги смогут передать новую технологию и какими средствами мы будем её внедрять. Предлагаю ими и заняться».

План мистера Ройса был крайне логичен и эффективен, однако вице-адмирал не принял его. Он отметил, что «прежде, чем заняться решением этих вопросов, необходимо сформировать рабочую группу, которой и будут переданы полномочия». В итоге, должен отметить, встреча была значительно менее эффективной, чем планировалось. После её окончания мистер Ройс подошёл ко мне, представился ещё раз и сказал: «Мне жаль, что эти старые дурни тянут кота за хвост» (прим. «тянуть кота за хвост» — идиоматическое выражение, не имеющее никакого отношения к насилию над домашними животными и означающее «затягивать принятие решений/действие»). Также мистер Ройс сообщил, что со своей стороны постарается повлиять на коллег, чтобы «дело сдвинулось с мёртвой точки» (идиоматическое выражение, означающее — «прийти в движение»).

Помимо этого, сегодня я встречался с представителем министра образования Земли. Он обратился ко мне с нелогичной просьбой, на которую я ответил отказом: разумеется, мысль о том, что люди могли бы получить возможность обучаться в Вулканской академии наук, абсурдна. В качестве альтернативы я предложил создание условий, благодаря которым вулканцы могли бы занимать преподавательские должности в учебных организациях Земли.

Звёздная дата: 134332.93

Дата по земному календарю: 2226.09.01, 22:23:15

Сегодня в 17:35:07 мне сообщили об обнаружении тела Т’Лока. С момента смерти прошло «приблизительно два дня», вулканским медикам предстоит установить более точное значение. После смерти тело было изуродовано.

Боюсь, моё эмоциональное состояние, а также состояние 89,4% работников посольства неудовлетворительно.

Мистер Эдисон приехал, чтобы лично принести соболезнования. Он убеждён, что эта смерть была насильственной и совершена одной из ксенофобских группировок. Расследование продолжится при учёте новой информации.

Звёздная дата: 134333.09

Дата по земному календарю: 2226.09.02, 02:07:49

Вынужден признать, что медитация не оказывает должного влияния на моё внутреннее состояние. Насильственная смерть моего соотечественника на территории Федерации, не в глубоком космосе, не на военной миссии, вызывает у меня нерациональные чувства: злость и скорбь. Не имея возможности справиться с ними, я планирую посвятить следующие 1,5 часа физическим упражнениям для достижения ясности сознания.

Звёздная дата: 134333.20

Дата по земному календарю: 2226.09.02, 04:45:10

Сочетание медитации с телесными практиками помогло мне полностью взять под контроль эмоции, однако логически я всё ещё считаю смерть Т’Лока серьёзной проблемой как для нашей миссии, так и для всех отношений Земли и Вулкана. Идея о том, что люди настолько ненавидят представителей другой расы, кажется совершенно нелогичной, но сообразуется с характером этого эмоционального, несдержанного народа, подчинённого своим чувствам.

Но также я не могу полностью отрешиться от мысли о том, что все неудачи нашей миссии могут иметь под собой более реалистичное объяснение. То есть: я допускаю предположение, что теракт в школе, пропажа и смерть одного из работников могут быть направлены на то, чтобы помешать нам выполнять свои обязанности. Вероятность этого я оцениваю в 8,345% — недостаточно, чтобы информировать Высший совет Вулкана, но достаточно, чтобы внимательно наблюдать за ситуацией.

Пока писал эту заметку, мониторинг окружающей среды проинформировал меня о резких изменениях климатических условий. Думаю, будет познавательно оценить их эмпирическим путём.

* * *

Аманда сидела у фонтана, завернувшись в тёплый шерстяной платок. Он потяжелел от воды, но оставался уютным. Глупость, конечно, но ей ужасно не хотелось, чтобы Роза уезжала. Или, если совсем уж честно, ей не хотелось оставаться одной. Поэтому она сначала растягивала прощание, а потом пошла провожать подругу до аэрокара за пределами дипломатического квартала. Роза, чувствуя её состояние, на прощанье крепко обняла за плечи, прижала к себе и шепнула: «Не вешай нос!»

Когда машина скрылась в темноте, Аманда ещё несколько минут смотрела ей вслед, а потом пошла гулять, не желая возвращаться домой. Холодало, начал накрапывать мелкий дождик — первый, пока ещё незаметный предвестник осени. Ещё немного, и начнутся нудные затяжные ливни.

Обойдя всю территорию по периметру, она, наконец, села на сухую лавочку с подогревом и подставила лицо дождевым каплям. На душе было мутно, неспокойно, болезненно.

От раздавшегося слева: «Живите долго и процветайте, мисс Грейсон», — она подпрыгнула, схватившись за сердце, вскрикнула. Медленно обернулась. Выдохнула через рот, пытаясь унять пульс.

— Вы выглядите… — посол Сарек сделал паузу, — нехарактерно.

— Я вас не видела, и вы меня напугали, простите, посол. Живите долго и процветайте.

После ещё одной долгой паузы вулканец произнёс:

— Могу я узнать, что вы делали?

«Хандрила», — был бы самый честный ответ, но настроения объяснять, что это значит, у неё не было, поэтому, встав с лавочки, она ответила:

— Просто размышляла. Мне нравится дождь… пока он мелкий и не слишком холодный.

Только теперь она заметила, что посол не догадался взять зонтик: его одежда и чёрные волосы поблёскивали в свете фонарей от мелких капелек воды. Однажды Аманде довелось видеть вулканских детей, впервые в жизни попавших под дождь. Конечно, они не бегали и не визжали, чего можно было бы ожидать от человеческих семилеток. Но они смотрели во все глаза, подставляя каплям чуткие маленькие ладошки.

— Я могу понять ваше предпочтение, — ответил посол.

Аманда протянула в сторону руку, повернула её ладонью вверх. Разогретой кожей дождевая вода ощущалась холодно, колюче. Посол чуть приподнял одну бровь, а потом плавным движением повторил её жест. Кисть руки у него была крупная, с длинными пальцами. И они едва заметно подрагивали, когда на них попадали крупные капли. Лицо посла оставалось предсказуемо неподвижным.

Поскольку встроенного таймера у Аманды не было, она не могла сказать точно, сколько времени они так простояли. Но в конце концов посол заметил безэмоционально:

— Это интересный тактильный опыт, — и спрятал обе руки за спиной. — Вы уверены, что ваше физическое состояние удовлетворительно, мисс Грейсон?

— Более чем, — сказала она и улыбнулась.

Они обменялись формальными фразами, и посол ушёл по своим делам — куда бы он изначально ни направлялся. Аманда неторопливо побрела домой — после короткого разговора ей, как ни странно, стало значительно легче.

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134333.25

Дата по земному календарю: 02.09.2226, 06:04:15

(запись удалена)

* * *

Сванн покинул класс и Землю — они с матерью временно вернулись на Вулкан. Несколько дней вся школа пребывала в оцепенении, но потом дети забыли о трагедии и жизнь вернулась в привычное русло. Класс Аманды захватила новая драма.

Амир влюбился в Мэй. Мэй влюбилась в Амира. И потому они пытались сделать жизнь друг друга как можно более невыносимой. Ситуация осложнялась тем, что орионка явно мечтала о том уровне отношений, который был недоступен её сверстнику-человеку.

На третий день Аманда вызвала Мэй на разговор. Невысокая, но крепкая зеленокожая девочка невинно улыбнулась, расправила форменное голубое платье и сказала, хлопая ресницами:

— Что вы, мисс Грейсон, чтобы я засмотрелась на человека? Какой в этом смысл?

— Так, — отрезала Аманда, — давай без вулканских логичных аргументов про то, что для тебя эти отношения совершенно бессмысленны. Потому что у меня для тебя есть контраргументы: только сегодня за два урока, которые я вела в классе, ты обернулась посмотреть на Амира шестнадцать с половиной раз. Половина набежала, когда ты всё же услышала меня и обратила внимание за задание.

Зелёная кожа на щеках сделалась чуть темнее от прилившей крови. Аманда вздохнула, махнула рукой в сторону первой парты и сама села рядом с ученицей.

— Амир у нас — большая умница. И вы вместе занимаетесь теннисом, да?

Мэй кивнула, шмыгнула носом.

— Но ему всего тринадцать, и по земным меркам это очень мало.

Вздохнув, Мэй посмотрела на неё очень взрослым понимающим взглядом.

— Я знаю, — пожав плечами, добавила грустно: — Но ничего не могу поделать, — и опять шмыгнула носом.

Аманде обняла её за плечи, и Мэй доверчиво прижалась к ней. Подумав, спросила:

— Если бы не феромоны, он бы на меня и не посмотрел, да?

— Я не могу говорить за Амира, ты же понимаешь? — спросила Аманда серьёзно. Когда Мэй кивнула, она продолжила: — Но я знаю, что он интересуется тобой уже года четыре. Вряд ли дело только в феромонах, правда?

Это выглядело так, словно Мэй преподнесли лучший в мире подарок совершенно без повода. Отлипнув от плеча Аманды, она просияла широкой улыбкой.

— Честное слово, мисс Грейсон?

Аманда подняла брови, и Мэй, охнув, исправилась:

— То есть, я знаю, что вы правду сказали. Просто… честно-честно? Ой. Мисс Грейсон, я не буду на уроках крутиться. И не буду, ну, использовать на Амире феромоны. Правда-правда.

На том и разошлись. С Амиром Аманда беседовать не стала, просто предупредила его отцов, чтобы приглядывали за ситуацией. Драма оказалась со счастливым финалом, и к концу недели Мэй с Амиром уже гордо ходили на обеденный перерыв, держась за руки.

Казалось, что всех недавних событий не было вовсе: никто не захватывал школу, никто не убивал Т’Лока. Всё быстро, с противоестественной стремительностью вернулось на круги своя. Школа готовилась к череде традиционных спортивных состязаний в шестнадцати основных дисциплинах. Аманда ходила на тренировочные футбольные матчи, следила за шахматными партиями, высказывала не слишком-то экспертное мнение о пируэтах в орионском аналоге художественной гимнастики.

Часто звонила Роза. Фрэнк из-за чего-то рассорился с отцом, так что вместо барбекю они с его матерью катались на яхте, и это было великолепно. Отношения развивались вовсю — кажется, следующим пунктом планировалось романтическое космическое путешествие. Когда Аманда выразила искреннюю радость, Роза (они говорили по головидео) вздёрнула подбородок и категорично сообщила:

— Надо тебе кого-нибудь найти. Какого-нибудь… эм… орионского красавчика.

Аманда рассмеялась:

— Если орионские, то только красотки. Мужчины у них, уж извини, особой привлекательностью не блещут, так что минус балл за знание дружественных культур.

— Андорианца? Вулканца? Дельтанца? Ну, не терралита же!

Аманда салютовала подруге чашкой чая и напомнила:

— Я страшно люблю наших соседей по галактике, но, знаешь, их достаточно и на работе. Мне только дома не хватало веселья с построением межкультурных коммуникаций.

Роза наморщила нос, поправила всё такие же красные волосы, но ничуть не расстроилась. Решила:

— Значит, будем искать человека. О! — от этого «о!» впору было покрываться холодным потом. — Мы с Фрэнком собираемся на Уимблдон, попрошу его взять на тебя пригласительный. Там будет полно его друзей и…

Только чудом Аманда отбилась от этой сомнительной инициативы. Помимо инопланетян, на работе ей с ушами хватало спорта — и смотреть его в выходной она не стремилась.

Роза отключилась с выражением лица, которое можно было трактовать как: «Я с тобой не закончила», — и оставалось только надеяться, что Фрэнк Ройс сумеет её как следует отвлечь.

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134338.81

Дата по земному календарю: 07.09.2226, 19:22:48

Факты, которые подтверждают моё предположение о том, что кто-то пытается сорвать нашу миссию, перечислены ниже.

а) Террористы, захватившие дипломатическую школу, старались избежать урона детям и педагогам. Однако без находчивости мисс Грейсон спасательная операция могла бы привести к жертвам.

б) Из всех террористов только троих удалось захватить, при этом они — исполнители, не имевшие никакого представления о цели операции.

в) Ментальное сканирование показало, что они — наёмники, у них не было личной идеологической заинтересованности в нападении.

г) Убийцы Т’Лока по-прежнему не найдены.

д) Инцидента на приёме в доме вице-адмирала Балены можно было избежать, если бы в зал не были допущены лица, имеющие явную и известную склонность к ксенофобии, распространяющейся исключительно на представителей вулканской расы.

е) Сегодня в 15:43:57 мне сообщили, что на посольство было совершено нападение с целью вандализма — на стенах злоумышленник оставил написанные жёлтой краской сообщения: «Убирайтесь прочь, остроухие», «Земля для людей» и другие аналогичного содержания. Система безопасности не сработала, на видеокамерах этот эпизод не зафиксирован.

На данный момент у меня нет доказательств, однако имеющиеся факты вызывают опасения. Размышляю над двумя ключевыми вопросами:

а) кто и по какой причине пытается нарушить работу нашего посольства?

б) какие действия с моей стороны будут более логичны?

* * *

Аманда поднялась в учительскую и попала в центр бурного обсуждения. Ей вручили чашку крепкого кофе и быстро посвятили в свежие новости: вчера днём вандалы расписали оскорбительной похабщиной здание вулканского посольства, умудрившись не засветиться на камерах и не попасться службе безопасности.

— Я прошу прощения, — сказал Шурак, отставляя высокий бокал с соком, — но вам не кажется всё это странным? Почему именно Вулкан? Сообщения, не считая намёка на форму ушей, могли касаться любого из посольств.

Прервав прочие разговоры, остальные учителя посмотрели на него с подозрением. В уютной учительской повисла напряжённая тишина.

— Захват школы затронул всех нас, конечно, — проговорил Шурак ещё тише и вежливее, словно боялся кого-то задеть своими словами, — но убийство уважаемого Т’Лока, эти надписи… Даже тот смешной случай на приёме у Балены, разве вулканцы были единственными представителями иной культуры в зале? Нет, но молодые люди приставали именно к ним.

— Вы хотите сказать, — осторожно начал Андрей Андреевич.

— Я хочу сказать, как это было в романе, «обильно умирают у Вольтеров»?

— У Вильфоров, — поправила его миссис Китт, преподающая общую земную литературу и языковой стандарт, — «обильно умирают у Вильфоров», это из «Графа Монте-Кристо».

Шурак извинился за ошибку, но антенны на его голове мелко подрагивали от волнения. Его намёк не мог быть прозрачнее.

— Не стоит ли кому-то сообщить об этих догадках? — спросила Аманда.

— Я думаю, что раз мы с вами на утреннем чаепитии заметили эту связь, то служба безопасности и полиция уж точно её разглядят, — улыбнулся в ответ Шурак, а Аманда в который раз восхитилась тем, как бесподобно он имитировал человеческую мимику, которая совершенно не походила на естественную для него. Поймав её взгляд, Шурак улыбнулся ещё шире, и Аманда жестом извинилась. Впрочем, он все шесть лет их знакомства прощал ей это мелкое любопытство.

Он же, когда пришла пора отправляться на занятия, задержал Аманду в коридоре и сказал:

— Я прошу прощения, мисс Грейсон, хотел спросить, нет ли у вас новостей от Сванна? Он посещает мой шахматный клуб, и я…

— Я понимаю вас, — улыбнулась Аманда грустно. — Пока нет, но его мать была решительно настроена вернуться, так что, думаю, мы скоро его увидим.

Шурак удовлетворённо кивнул и головой, и антеннами.

А вечером начался дождь. Не лёгкая морось, а настоящий осенний дождь. Сначала небольшой, он всё усиливался, капли бились в стекло, растекались по нему мутной плёнкой. Аманда честно и ответственно занималась подготовкой к урокам, но всё равно было не по себе: душевно холодно, пусто. Она едва не вскрикнула от радости, когда увидела новое сообщение от папы. Но увы — это была короткая голографическая запись, в которой говорилось, что он пробудет в экспедиции ещё как минимум полгода, так что встретиться на Рождество никак не получится. Конечно, она всё понимала — он занят важным делом. Но всё равно хотелось, чтобы он вернулся поскорее.

Неудачный год. Странный, холодный, одинокий. Может, так казалось, потому что раньше Роза всё время была в городе, а до того был Крис, их институтская компания. Никогда ещё Аманда не оставалась настолько сильно предоставленной самой себе.

Объявив хандре бой, она решила выбраться из дома (ничего, что льёт) и заглянуть в бар за пределами дипквартала — пить не тянуло, но там легко было встретить знакомых или поболтать с кем-то из приезжих. Когда-то во время учёбы благодаря болтовне за барной стойкой Аманда набрала языковой материал на две курсовых и четыре научных статьи.

Она оделась, плотно завернулась в непромокаемый плащ, раскрыла зонт и шагнула с крыльца. Под ногами влажно заплескалось — вода успела залить тротуар. Косой дождь тут же намочил лицо, Аманда зафыркала — но от идеи не отказалась. Идти ей было каких-нибудь двадцать минут, может, полчаса — по такой-то погоде. Ей почти никто не встречался — видимо, желающих высунуть нос из дома в ливень находилось немного. И тем удивительнее было, завернув на главную аллею, увидеть замершего под дождём без всякого зонта вулканского посла.

Он напоминал бронзовую статую — такой же тёмный и неподвижный. Странное дело: Аманде иррационально захотелось выбрать другой путь или вернуться домой. Но она не успела даже подумать об этой абсурдной идее, как посол, до сих пор стоящий к ней в профиль, обернулся и показал приветственный жест. Аманда ответила. Посол приблизился, остановился на расстоянии метра в два (никто, кроме вулканцев, пожалуй, не держит такую дистанцию в разговоре) и сказал достаточно громко, чтобы перекрыть шум ливня:

— Я прошу прощения за беспокойство, мисс Грейсон, могли бы вы ответить на вопрос, имеющий культурное значение?

— Конечно, — отозвалась Аманда и на всякий случай кивнула, а потом предложила: — Не хотите зайти под зонтик?

— Это было бы нелогично, — отозвался посол. — В прошлую нашу встречу вы сказали, что вам нравится дождь, пока он мелкий и не слишком холодный. Я хотел бы узнать… защитная конструкция в ваших руках означает, что в данный момент интенсивность дождя находится за пределами ваших вкусовых предпочтений?

— Дело не только в интенсивности, но ещё и в температуре. Холодно! — отозвалась Аманда, чувствуя, что ей очень сложно не рассмеяться. — Вам бы тоже стоило взять зонт.

Даже в уличном вечернем освещении было видно, что посол приподнял одну бровь.

— Вода не может причинить мне вреда, защищаться от неё — нелогично. Что до температуры, то ваш… зонтик на неё не влияет.

Или, в переводе на стандарт, «толку от зонтика, я и без того промок насквозь». А потом Аманда поняла одну совершенно удивительную вещь. Посол не шёл по делам, он стоял под дождём. Стоял — потому что ему понравилось ощущение, наверное, такое невероятное для того, кто вырос в вечной бескрайней пустыне. Надеясь поймать хотя бы его краешек, Аманда опустила зонт, и тут же содрогнулась от ледяных потоков воды, полившихся на макушку, на шею, за шиворот. Зонт сложился, а Аманда подняла лицо к небу, чтобы увидеть отдельные сверкающие капельки, подсвеченные фонарями, и тёмные движущиеся тучи.

Посол Сарек стоял уже не в двух метрах, а ближе, и тоже смотрел вверх. И это было ошеломительно: разделить с кем-то настолько далёким и чужим оставленный, казалось, в детстве восторг перед дождём.

Становилось холодно, начинали постукивать зубы, но Аманде не хотелось уходить, даже шевелиться.

— Оставаться дольше нелогично, поскольку дальнейшее пребывание здесь может повлиять на удовлетворительное состояние вашего здоровья, — негромко произнёс посол.

— Вы правы, — с сожалением ответила Аманда, обхватывая себя за плечи и зябко ёжась. А потом, к своему удивлению, сказала: — Завтра опять обещают дождь.

Посол повернул к ней голову и серьёзно ответил:

— Я приму к сведению данный метеорологический прогноз, мисс Грейсон.

Пожелав традиционного, жить долго и процветать, Аманда ушла, но не в бар, как планировала, а домой, где после горячего душа уснула крепким спокойным сном.

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134338.81

Дата по земному календарю: 08.09.2226, 21:38:11

Прежде чем приступить к записи о нашем сегодняшнем разговоре с вице-адмиралом Баленой, я считаю необходимым упомянуть нестандартный опыт, полученный мною впервые 6 дней 14:58:13 часов назад и повторённый сегодня, 47:07 минут назад. Прошлая запись об этом опыте была сочтена мною недопустимо эмоциональной, а потому подлежала удалению. В этот раз я планирую придерживаться исключительно фактов, избегая нелогичной эмоциональности.

Факт №1, на Земле на 78,564% больше запас воды, чем на Вулкане. По расчётам, в атмосфере Земли постоянно содержится около 170 в степени 15 литров воды. Вследствие протекающих на планете процессов вода в атмосфере скапливается неравномерно. Накопление воды приводит к образованию облаков, а при их смешивании с воздушными массами иной температуры водяные пары конденсируются и меняют агрегатное состояние на жидкое — таким образом, возникают водяные осадки, дождь.

Факт №2, никакой эмоциональный контроль не помог мне подготовиться к тому, что я испытал, оказавшись под дождём, ощутив его на коже. Логически мне было сложно принять как должное такую растрату драгоценной воды. На деле же я оставался под дождём гораздо дольше необходимого, поскольку это ощущение оказалось крайне приятным тактильно.

Факт №3, мисс Аманда Грейсон показала мне, как именно люди воспринимают дождь. Я не знал, что пси-нулевые расы способны к такому быстрому очищению сознания, но оба раза, когда я и мисс Грейсон находились под дождём, сначала я ощущал от неё резкий эмоциональный фон, а спустя десятки секунд он очищался и затихал, словно мисс Грейсон погружалась в медитацию.

Факт №4, с небрежностью, свойственной людям, мисс Грейсон сообщила, что завтра метеорологический прогноз также передаёт дождь.

Примечания:

Эта глава потерялась в процессе выкладки. Но я её вернула, она классная и важная!

Роза сияла, рассказывая о романтическом полёте в космос. Аманда беззлобно посмеивалась над подругой — учитывая, что та работала в космосе, было забавно слушать её восторги. Но, главное, она была счастлива.

— Подвинься, цветочек, — вдруг раздался у неё за спиной приятный тенор, и в кадр вошёл Фрэнк Ройс собственной персоной.

Даже далёкая от светских сплетен и технологических открытий Аманда знала это лицо. Фрэнку было немного за тридцать, он гладко брился, светлые волосы его немного вились, и курчавая прядь то и дело падала на высокий лоб. Широкая белозубая улыбка делала его совсем юным мальчишкой, солнечным и полным энергии.

— Вот она наконец-то, знаменитая мисс Грейсон. Рад знакомству, я Фрэнк.

Нельзя было не улыбнуться ему в ответ, и Аманда радостно поздоровалась. Роза, кажется сама того не осознавая, положила голову Фрэнку на плечо.

— Пожалуйста, зовите меня Амандой, Фрэнк.

— А я говорил! — торжествующе воскликнул он, легонько дёргая Розу за ухо. — Я говорил, что она разрешит. Простите, Аманда, но Роза настойчиво пыталась меня вами запугать.

— Вот ещё, — наморщила нос Роза, и они все рассмеялись.

Казалось бы, появление постороннего должно было испортить разговор, но нет — Фрэнк вписался отлично, дополняя истории Розы, задавая полные искреннего любопытства вопросы и продолжая улыбаться.

— Нам обязательно нужно встретиться завтра. Завтра же воскресенье, я не перепутал? Давай, Аманда, я пришлю за тобой кар, встретимся на Средиземном море. Там ещё тепло и никаких ливней, поболтаем, съедим нереплицированный обед, а потом я сяду пить пиво в шезлонге, а вы с Розой будете обо мне сплетничать.

Роза расхохоталась и сообщила, что его самомнение не знает границ. А Аманда неожиданно согласилась. Роза взвизгнула, и за пару минут они обо всём условились.

— Эй, Аманда! — позвал Фрэнк перед прощанием. — Сейчас Роза начнёт строить коварные планы, как бы познакомить тебя с кем-нибудь. Ты подмигни, если против.

Аманда очень выразительно ему подмигнула, а Роза обозвала их обоих занудами, но потом всё равно послала в экран воздушный поцелуй.

Выходной день Аманда решила посвятить собственной научной работе — статья, касающаяся специфических форм языкового стандарта, использующихся разными расами в разговорной речи, сама себя не напишет. Возни было много, но занятие оказалось приятным и в некотором роде медитативным. Не возникни в планах на завтра поездка, наверное, Аманда предпочла бы общество самостоятельной работе. Но перед встречей с разговорчивой Розой и гиперактивным улыбчивым Фрэнком тишина была необходима.

С большим сомнением, когда стемнело, Аманда надела тёплую одежду, непромокаемую куртку, высокие ботинки — и вышла из дома. Это казалось глупостью, бессмысленной пустой затеей. Казалось ровно до тех пор, пока на площади у фонтана она не увидела посла Сарека, застывшего уже знакомой статуей под проливным дождём.

В этот раз они не разговаривали — обменялись приветствиями, и всё. Аманда села на лавочку. Посол стоял в стороне, немного подняв голову вверх. Вода заливала его лицо, стекала по длинному носу, но он не шевелился даже для того, чтобы её стереть.

Мысли исчезали из головы, делалось спокойно и очень уютно, несмотря на холодный дождь. Когда волосы Аманды промокли до того, что их можно было бы выжимать, посол повернулся, сообщил ровным тоном, что дальнейшее пребывание в данных температурных условиях может угрожать её физическому состоянию, и они попрощались.

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134340.93

Дата по земному календарю: 2226.09.09, 22:23:18

…

ж) Системный сбой в репликаторах привёл к тому, что 21,4% сотрудников посольства получили отравления, не угрожающие их жизни, но приведшие к ухудшению состояния здоровья.

Сегодня я вёл приватную беседу с мистером Теодором Ройсом. Он тоже обратил внимание на череду неприятных событий, затронувших наше посольство, и сказал: «Главное для нас всех сейчас — это сохранить хорошие отношения. Пожалуйста, не судите обо всех людях по тем нескольким ксенофобским придуркам, которые на вас нападают. Мы их поймаем и накажем по всей строгости». Я ответил, что не имею пагубной привычки экстраполировать суждение об одном представителе вида на всю популяцию, это было бы нелогично. «А уж в этом вас точно нельзя заподозрить», — с улыбкой заметил мистер Ройс. По моему наблюдению, из всех известных мне чиновников Земли мистер Ройс более всех остальных заинтересован в том, чтобы мы как можно быстрее начали технологическое сотрудничество. И это объяснимо — именно ведомство мистера Ройса курирует всю проводимую землянами добычу дилития. С его стороны желать развития технологий — логично.

«Балена — старый консерватор, — пояснил он. — В целом, вы ему нравитесь и он заинтересован в нашем сотрудничестве не меньше, чем я. Но он не любит принимать решения быстро. Не говоря уже о том, что он дорого заплатил бы за то, чтобы технологии разрабатывались на Земле, а не прилетали к нам из космоса». «Вы полагаете, что вице-адмирал поддерживает ксенофобские настроения?» — спросил я. Мистер Ройс рассмеялся и поправил меня: «Ни в коем случае. Балене плевать, ох, простите, ему нет дела до формы ваших ушей и цвета вашей крови. Но он патриот, и ему не нравится наше технологическое отставание. Впрочем, не берите в голову, мешать он не будет — только не станет торопиться».

После этого диалога я анализировал вероятность того, что именно вице-адмирал Балена может быть тем, кто пытается нарушить работу нашей миссии. Она составляет не более, чем 3,893%.

Также я говорил о сложившейся ситуации с М’Коваром, первым атташе посольства. «Даже если среди людей, народа эмоционального и неоднородного, есть те, кто желают нам вреда, нам надлежит продолжать выполнять обязанности, возложенные на нас Советом», — сказал он, выслушав мои соображения. Я выразил согласие с его мыслями. Также М’Ковар заметил, что пребывание в обществе людей для меня, по его наблюдениям, утомительно. Разумеется, было бы недопустимо с его стороны прямо сказать о том, что в последнее время мой эмоциональный контроль находится не на высоте, но этого намёка оказалось достаточно, чтобы я принял решение больше времени уделять медитации.

Логически, мне также следует прекратить вечернее пребывание под дождём. Но я заметил, что этот процесс способствует упорядочиванию мыслей и остаётся интересным как духовная практика, поэтому намереваюсь продолжать.

Звёздная дата: 134340.95

Дата по земному календарю: 2226.09.09, 22:47:08

(запись удалена)

* * *

Они расположились на песчаном греческом пляже. Фрэнк умел устраиваться с комфортом, поэтому для них троих был установлен большой белый навес от солнца, вокруг стояли шезлонги, а переносной репликатор был запрограммирован на всевозможные напитки и мороженое. В Новом Париже уже лили осенние дожди, начало холодать, а здесь стояло тепло, и в море при желании можно было окунуться, не рискуя окоченеть насмерть. Фрэнк так и сделал — оставив Розу и Аманду болтать на берегу, он разделся до плавок и бросился в воду.

— Не смотри на меня так, — улыбнулась Роза, поправляя лёгкое светлое платье, — я знаю, как выгляжу.

— Счастливой. Ты выглядишь счастливой, — заметила Аманда. — И тебе очень идёт.

— Это пройдёт, конечно. Но пока даже на работу отправляюсь в мучениях, хочется быть рядом с ним всё время.

— Тогда зря ты меня сюда притащила. Вдвоём этот выходной был бы куда более романтичным.

— Ну уж нет, — Роза протянула руку и сжала пальцы Аманды, — я хотела отвезти тебя на пляж — я это сделала. Да и, знаешь, мне не помешает немного трезвого взгляда.

Они пили кофе с густыми шапками пены. Отдающее в бирюзу море шумело совсем близко. Аманда пришла в голову мысль: что бы сказал посол Сарек, окажись он здесь?

— Расскажу тебе кое-что странное, — произнесла она.

Роза подобралась, посмотрела с любопытством, и Аманда засомневалась. Ей хотелось с кем-то поделиться, но словами этого выразить не удавалось. Словами получалось: «Знаешь, я в компании вулканского посла хожу по вечерам мокнуть под дождём». И это звучало либо отвратительно пошло, либо глупо. Поэтому она завалила Розу теориями Шурака и остальных педагогов о том, что «у Вильфоров обильно умирают», а в вулканском посольстве — явно какие-то проблемы. К счастью, Роза поверила, что именно об этом Аманда и собиралась рассказывать, и активно начала строить версии — кому это всё может быть выгодно и зачем затеяно. Их услышал вылезший из воды Фрэнк. Он отряхнулся всем телом, как собака, подхватил со свободного шезлонга полотенце, растёрся, играя крепкими мускулами, подошёл ближе и сказал:

— Папа считает так же, мы с ним болтали вчера об этом. Хорошо, что вулканцы — те ещё непрошибаемые истуканы, иначе мы бы уже огребли дипломатических проблем, да?

Пожалуй, он прав. Не считая того случая, когда нахалы вторглись в личное пространство делегации и были уложены на пол, вулканцы вели себя в полном соответствии со своими пацифистскими мировоззрениями.

— Жаль того парня, — продолжил Фрэнк, — это они, конечно, перегнули палку… Одно дело — мелкие пакости, а другое…

— Захват школы — отнюдь не мелкая пакость, — заметила Аманда.

Фрэнк тут же извинился.

— К счастью, там никто не пострадал, — добавил он. — Я не о том, что это хорошо. Это ужасно, разумеется. Просто не вяжется всё вместе. Надписи какие-то — и убийства. Разный калибр.

— Это точно, — пробормотала Роза. — Но с меня хватит этих ужасов, и с Аманды тем более.

И сменила тему на более лёгкую.

Это оказался приятный день, полный веселья, смеха, общей, но душевной болтовни. Было понятно, почему Роза так очарована Фрэнком. И в то же время было ясно, почему он не сводит с неё влюблённого взгляда. Они смотрелись вместе удивительно гармонично, хотя никакого сходства между ними не было.

После ужина в ресторанчике, где им подали настоящую, нереплицированную рыбу, салат из свежих овощей и местное вино, Аманда собралась домой.

— Эй, рано ещё, оставайся. Вернёмся на пляж, посмотрим на море в свете луны, — предложила Роза.

— У меня встреча вечером, — ответила Аманда, не до конца уверенная ни в правдивости этих слов, ни в том, что их следовало произносить.

Глаза Розы широко распахнулись, и в них засветилась чистая, незамутнённая обида.

— Встреча, — повторила Роза драматическим шёпотом. — И я слышу об этом сейчас. У неё встреча… Фрэнк, обеспечь машину. А завтра, — она ткнула Аманде пальцем в грудь, — я позвоню тебе и вытрясу всю душу.

— Тебя ждёт крайне скучная история, — сказала Аманда, касаясь губами её щеки.

— Просто не принимай вызов, — подсказал Фрэнк и подмигнул, — а потом я её нейтрализую.

На самом деле, никакой договорённости не было. Да и дождь, ливший половину дороги, затих к тому времени, когда Аманда оказалась дома. Не было никакого смысла идти на сомнительную прогулку. Но в конце концов Аманда решила, что предпочтёт прогуляться одна, чем…

Это не так-то просто было сформулировать, но мысль о том, что посол не застанет ни дождь, ни её, отдалась неприятной тяжестью в желудке. Поэтому, переодевшись и намотав вокруг шеи и плеч шерстяной шарф, больше похожий по текстуре и размерам на ковёр, Аманда вышла на улицу.

Посол стоял недалеко от фонтана, у живой изгороди, неподвижный.

— Сегодня нет осадков, — сообщил он после обмена приветствиями.

— Дождь закончился около часа назад, я застала его, когда возвращалась домой.

— Допустимо ли выражение «опоздать на дождь», мисс Грейсон? — уточнил посол, переводя на неё взгляд.

— Не уверена, но, пожалуй, да.

Посол кивнул, а Аманда проиграла сражение с улыбкой. Что ж, они опоздали на дождь.

— Я сегодня была на море, подумала, что вам было бы любопытно его увидеть, — произнесла она после нескольких минут молчания.

— Я учту вашу рекомендацию, — сказал посол и добавил: — Ваша поездка имела рабочую цель?

Не сразу Аманда сумела расшифровать этот вопрос, но потом сообразила, что в исполнении вулканца это была настоящая светская беседа.

— Нет, я встречалась с подругой и её парнем. Это был отдых.

— Боюсь, мне сложно понять человеческую концепцию отдыха, — сказал посол, — но я учитываю разницу наших культур.

— У нас считается, что лучший отдых — это смена деятельности. И места.

С точки зрения посла это было, конечно, нелогично — Аманда помнила, как в первый год преподавания в дипломатической школе пыталась объяснить своему первому вулканскому ученику концепцию хобби. Он отомстил и ей, и всему классу на следующем занятии, когда долго и на чудовищном стандарте объяснял концепцию медитации.

Постояв немного у фонтана, они не сговариваясь пошли по одной из боковых аллей, вывернули на улицу. Пару раз с неба начинала сыпаться мелкая морось, но быстро прекращалась. Сделав большой круг до дипкварталу, они дошли до дома Аманды, где посол озвучил традиционное прощание. Если честно, об этом всём требовалось как следует подумать. Но Аманда пообещала себе, что займётся рефлексией как-нибудь в другой раз — когда спать будет хотеться хоть немного меньше.

Роза, которой Аманда всё же рассказала про складывающуюся новую привычку, только покачала головой и не удержалась от шпильки: «Кто-то говорил, что инопланетян хватает и на работе».

— Я не назвала бы это… коммуникацией, — отозвалась Аманда.

К концу недели наметилась чёткая схема: если шёл дождь, они молча стояли под ним. Если было сухо, гуляли. За полчаса-час могло, кроме приветствий и прощаний, прозвучать от силы двадцать слов. И то — в основном, из-за любви вулканцев к сложным предложениям и конкретике.

В пятницу Аманда привычно вышла из дома под проливной дождь, плотнее закуталась в шарф, заперла дверь. В висках дёрнуло острой болью, поясницу обожгло сквозь куртку, а в глазах стало темно.

Это сильно походило на дежавю: совсем недавно она точно так же с трудом открывала глаза, пытаясь справиться с ярким светом медицинской лампы. И точно так же прозвучал вопрос:

— Ну, мисс Грейсон, как вы себя чувствуете?

Только в этот раз память не подкидывала никаких воспоминаний о произошедшем. Разве что… ощущение жара в теле, головная боль, ставшая очень близко дверная ручка из потёртого металла.

— Кажется, нормально, — ответила Аманда неуверенно, прислушиваясь к ощущениям.

Ничего не болело, голова не кружилась, только шею пощипывало от гипошприцев.

— Что произошло?

— Кажется, — немолодая медсестра-орионка наклонилась, чтобы убрать капельницу, — в вас выстрелили из фазера в режиме оглушения. С вами хочет побеседовать полиция.

Когда медсестра отошла, Аманда привела биокровать в сидячее положение, огляделась и поняла, что находится в одиночной больничной палате. Вскоре вошли двое — уже знакомая темнокожая инспектор, кажется, Кэмдон, и незнакомый молодой вулканец.

— Да, мисс Грейсон, — улыбнулась инспектор, которая опрашивала Аманду после теракта, — мне не очень нравится эта традиция — встречаться вами в медблоке. Как вы?

— Отлично, только… — она осеклась и бросила взгляд на вулканца.

— А, да, — инспектор обернулась, — у вас полминуты на вопросы.

— Мисс Грейсон, — сказал вулканец, чуть опустив голову, — я уполномочен выяснить состояние вашего здоровья, если вы сочтёте возможным о нём сообщить.

— Кем уполномочены? — на всякий случай спросила Аманда, хотя уже догадалась, что, вероятно, посол в курсе нападения.

— Посолом Сареком, — ответил вулканец. — Ваш внешний вид соответствует человеческим нормам, и вы свободно вступаете в коммуникацию. Могу я доложить, что ваше здоровье удовлетворительно?

— Да, конечно.

Этого вулканцу хватило, он попрощался жестом и вышел из палаты. Инспектор, поджав губы, попросила медсестру тоже выйти, взяла себе стул и сказала недовольно:

— Привязался. Худшая компания для ожидания, скажу я вам.

— Что случилось?

— Я надеялась, что вы мне расскажете. Что вы помните?

Аманда честно описала всё, что могла, не упомянув разве что причину, по которой вышла из дома в половине десятого вечера в дождь.

— Жаль, я надеялась, вы видели хотя бы тень нападавшего, — вздохнула инспектор. — Вас обнаружил на крыльце дома посол Сарек, он вызвал службу безопасности, они — скорую и нас. Конечно, он единственный, кто был на месте происшествия, но не то чтобы кто-то подозревал вулканцев в нападении, да?

— Как минимум нападать, а после вызывать полицию — нелогично.

Инспектор рассмеялась, внесла показания Аманды в падд и пожелала скорейшего выздоровления.

— Что-то вспомните — звоните, я передам вам код на персональный коммуникатор. И, конечно, будем держать вас в курсе дела, — сказала она, уже поднявшись. — Но, знаете, мне всё это не нравится. Записей с камер не было…

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134347.05

Дата по земному календарю: 2226.09.16, 01:09:34

По земному времени, вчера, в 21:48:17 я обнаружил мисс Грейсон оглушённой на пороге её дома. По оценке медиков, она была подвергнута действию луча фазера в режиме оглушения, её здоровью не нанесено непоправимого ущерба, однако она будет находиться под наблюдением как минимум в течение 12 часов, пока не придёт в сознание и не пройдёт ряд необходимых обследований.

Служба безопасности и полиция начали расследование, однако, учитывая их низкую эффективность при работе над делом об убийстве Т’Лока и в поиске террористов, атаковавших дипломатическую школу, я испытываю логичные сомнения в том, что они достигнут цели.

Земля начинает представляться мне куда менее безопасным местом, чем можно было судить по информационным материалам. И если все прочие инциденты можно было так или иначе связать с неприязнью отдельных представителей человеческой расы к иным культурам, то данное событие выпадает из общего ряда. Нападение на человеческую женщину не может иметь отношения к проблемам нашего посольства, следовательно, уровень безопасности всего дипломатического квартала в целом оказывается невысок.

Должен зафиксировать в дневнике, что вид мисс Грейсон без сознания вызвал у меня эмоциональную реакцию. Я справился с ней во время дополнительной медитации, но и сейчас, делая запись, я чувствую злость. Вероятно, мне потребуется ещё помедитировать, чтобы полностью избавиться от этого чувства. Также могу предположить, что оно исчезнет после того, как я получу достоверное подтверждение того, что состояние здоровья мисс Грейсон стабилизировалось.

В человеческой культуре насилию уделяется много внимания — это подтверждает даже поверхностное знакомство с их литературой, музыкой, живописью, скульптурой и синтетическими видами искусства. Причём тема насилия остаётся актуальной на протяжении как минимум 60 веков, а если анализировать более тщательно, то и на протяжении 65—67 тыс. лет, начиная с древнейшей протокультуры. В то время как на Вулкане учение Сурака привело к отказу от насилия, на Земле эта тема сохраняет актуальность до сих пор. Однако для меня стал неожиданным тот факт, что насилие возможно даже в самых цивилизованных местах на Земле.

Разумеется, я не чувствую страха за собственную жизнь — это было бы нелогично и недостойно. Также я не сомневаюсь в здравомыслии остальных членов миссии, которые не позволят эмоциональному фактору повлиять на их работоспособность.

* * *

— Выстрелом из фазера! — голос Розы разнёсся по комнате, и Аманда поспешно приглушила звук. — Я этого так не оставлю!

— Полиция этим занимается.

— Полиция! Завтра вернусь на Землю и попрошу Фрэнка, пусть поднимет там всех на уши. Из фазера… Господи, а если бы это был другой режим?

Честно говоря, ещё никогда Аманда так сильно не ждала начала рабочей недели — погрузиться в школьную рутину казалось очень заманчивым. О происшествии уже знали все — звонок Розы был девятым в общей череде за последние пару часов. Ученики, их родители, коллеги — все писали или звонили, стремясь узнать подробности из первых рук и уточнить, как её здоровье. Оставалось тихо радоваться, что новости пока не дошли до мамы с папой.

— Больше всего на свете, — выдохнув, сказала Аманда, — я хочу поговорить о чём-нибудь другом. Безумный год. О, знаешь, мои ребята вышли на уровень Федерации в шахматах, гимнастике и квантовой физике.

Роза хмыкнула:

— Надеюсь, не одновременно во всём сразу, а то мне представляется занятная картинка…

В любом случае, обсуждать, есть ли у Амира шансы тягаться в знании физики с теми же вулканцами и рискнёт ли застенчивая Т’Лей выступить на шахматном турнире, было гораздо приятнее.

Со школьных состязаний разговор перешёл в другую, но тоже мирную плоскость — Роза похвасталась новым транспортером, который установил на её корабль Фрэнк (и лучше не спрашивать, как именно согласовывалась эта установка). Зато теперь дальность захвата больше, надёжность — выше, и вообще, Фрэнк — золото, а не мужчина. Кажется, Роза немного успокоилась, убедившись, что подруга выглядит как обычно, шутит и болтает о ерунде.

А в половине десятого, сама себе удивляясь, Аманда оделась и вышла из дома. Сначала, увидев на другой стороне улицы тёмную фигуру, она испуганно дёрнулась, но потом узнала посла, закрыла дверь и подошла ближе. После приветствия он сообщил ровным голосом:

— После вчерашнего нападения я счёл логичным проконтролировать уровень вашей безопасности, мисс Грейсон.

— Спасибо, — от души сказала она.

На самом деле, выходить из дома было капельку страшно.

— Благодарность нелогична.

Она могла бы сказать, что эти прогулки тоже нелогичны, особенно после вчерашнего происшествия, но не стала — это было бы грубостью. Первое правило общения с вулканцами: они могут обвинять тебя в нелогичности, а ты их — нет. Если, конечно, не хочешь нанести оскорбление.

Самым большим облегчением в этой прогулка стало молчание — посол не задавал вопросов о самочувствии, не предлагал обсудить личность нападавшего, не возмущался медлительностью полиции. Он просто шёл по улице, держась в полутора метрах от Аманды.

* * *

— Мисс Грейсон, смотрите, кто здесь! — было первым, что услышала Аманда, войдя в здание школы.

Её класс почти в полном составе кинулся ей навстречу, и Аманда увидела, что именно заставило их собраться вместе с утра пораньше. Сванн вернулся. Он выглядел как обычно — ничто не говорило о перенесённой тяжёлой потере. И только когда Аманда, ласково улыбнувшись, поприветствовала его, стали видны изменения. Ещё недавно Сванн подошёл бы ближе, остановился бы рядом, не вступая в физический контакт, но попадая в личные границы. А теперь кивнул и ответил ровным пустым голосом:

— Живите долго и процветайте, мисс Грейсон, — и отошёл в сторону.

Дети заметили разницу. Мэй, словно извиняясь за Сванна, обняла её и сказала:

— Мы очень переживали за вас, мисс Грейсон.

— Спасибо, дорогая, — улыбнулась она.

Первое занятие у неё было со своим классом, так что она повела всю ораву в кабинет. Поскольку с самого начала посыпались робкие вопросы, она ответила всем сразу:

— Да, на меня напали, кто — пока неизвестно, полиция занимается этим делом. Но я в полном порядке. И, поверьте, фазер не заставил меня забыть о том, что сегодня начинается защита проектов.

Дружный стон отчаяния был ей ответом. Зато все выбросили из головы недавнее происшествие, кинувшись срочно доделывать на паддах выступления.

— Сванн, — позвала Аманда, — ты не готовил проект, но задание для тебя есть. Я попрошу тебя внимательно слушать каждое выступление и в конце давать краткий отчёт. Если заметишь ошибку — скажи об этом. Договорились?

Сванн кивнул, глядя прямо перед собой, в стену.

Проекты были сложные. Работая по трое, дети должны были проанализировать коммуникативную культуру одной из не входящих в Федерацию рас: методы общения, вербальные и невербальные, внутренние табу, физиологические особенности, влияющие на успешное построение коммуникации. В заключение требовалось сделать вывод о том, каким образом представители Звёздного Флота или дипломатической миссии могут добиться успеха в переговорах с выбранной расой.

Надо сказать, что к этому году класс сильно вырос. Ещё прошлой зимой сходные проекты были откровенно слабенькими, детскими, а сейчас чувствовалась тщательная работа. Особенно отличилась неожиданная компания: Амир, Мэй и Т’Лей. Если предположить, что влюблённая парочка будет работать вместе, не представляло труда, то как к ним добавилась вулканка, оставалось загадкой. Впрочем, Аманда вспомнила, что они с Амиром вместе участвовали в шахматном турнире — видимо, тогда и сошлись. И предсказуемо эта тройка оказалась убойной. Их проект, посвящённый окампа, при желании можно было доработать до публикации в научно-популярном журнале. Когда Амир закончил с выводами, класс аплодировал.

— Сванн, твой отчёт, — напомнила Аманда, выставляя высшие баллы.

После непродолжительного молчания Сванн поднялся, заложил руки за спину и, всё так же глядя в стену, сообщил:

— Проект не заслуживает высокой оценки. Участники опирались на недостоверные данные, записи и дневники, тогда как единственный реальный источник информации — это документальные показания приборов, видео- и голозаписи. В проекте всего шестнадцать цифр, чего также недостаточно. Список источников неудовлетворительный.

И если для Амира и Мэй подобная работа простительна, но Т’Лей должна испытывать стыд за то, что приложила к ней руку. Конец отчёта.

Он сел с каменно-прямой спиной, в классе повисло молчание.

Выдохнув, заговорила Аманда.

Ей не хотелось резко обрывать Сванна, но объективно он был неправ. И было тяжело слышать, как он прячется в сухой бессмысленный формализм. Испуганные выступающие понемногу расслабились, снова заулыбались. Даже Т’Лей чуть дёрнула уголками губ, выслушав похвалу.

А после сдвоенного занятия Аманда попросила Сванна задержаться.

Мальчик стоял у двери, стараясь держаться от Аманды так далеко, как позволял размер класса и обстоятельства, и по-прежнему смотрел мимо.

— Прости, что задержала, — сказала Аманда миролюбиво, — пять минут — и отпущу тебя на завтрак.

— Вулканцы не нуждаются в частых приёмах пищи, мисс Грейсон. Задержка допустима.

— Хорошо. Тогда скажи мне, пожалуйста, почему тебя так задел проект Амира, Мэй и Т’Лей.

— Проект не совершал со мной физического контакта, постановка вопроса некорректна.

Чёрт.

Аманда не знала, что случилось с ребёнком на Вулкане, но вернулся он ещё более безэмоциональным роботом, чем был в начале их занятий.

— Однако если ты подключишь свои знания о метафорическом пласте стандарта, ты сумеешь понять, что я имела в виду, — сказала она вместо того, чтобы пускаться в привычные объяснения.

Впервые за два с лишним часа Сванн перевёл на неё взгляд.

— Мисс Грейсон, я считаю логичным оформить перевод в другой класс.

— Вот как. Почему?

— Вы негативно влияете на мою эмоциональную устойчивость, это недопустимо. Перевод логичен.

Не сдержав ещё одного долгого вздоха, Аманда приняла непростое решение и произнесла холодным сухим тоном:

— В переводе будет отказано.

— Нелогично. Кроме того, согласно параграфу семь — три Устава школы…

— А согласно параграфу восемь — шесть, — возразила Аманда, — куратор может направить ученика на психологическое освидетельствование и курс терапии, если сочтёт, что его состояние… неудовлетворительно.

И вот тут Сванна пробрало. В пустых глазах что-то вспыхнуло, он сжал руки в кулаки, маска осыпалась.

— Моё состояние… — прошипел он куда более низким голосом, делая шаг вперёд, — удовлетворительно.

— Не тебе судить, — отозвалась Аманда, стараясь сдержать биение собственного сердца, умерить ставшее рваным дыхание. — Я как эксперт могу сказать, что оно неудовлетворительно, и, более того, если дело дойдёт до решения школьной комиссии, мне хватит знаний, чтобы привести весомую аргументацию.

Сванн сделал вперёд ещё один шаг. Казалось, ещё мгновение — и примерный ученик вцепится ей в горло. Это пугало до чёртиков. Удерживая зрительный контакт, Аманда продолжила совсем другим тоном, мягко:

— На тебя легла огромная ноша, Сванн. Ты потерял отца. Ты ведь старший сын, да? Ты теперь — старший мужчина в семье. Твоя мама наверняка в ужасном состоянии, и ты чувствуешь, что её внешний контроль — это тонкая оболочка, а в душе она страдает очень сильно. Ты тоже страдаешь. И никакие техники этого не могут изменить, да?

И всё поменялось. Ярость ушла, кулаки безвольно разжались. Сванн кивнул, и по его лицу заструились слёзы. Он плакал беззвучно, не шмыгая носом, не пытаясь закрыться, как делал бы человеческий подросток. Кожа позеленела, горло то и дело напрягалось. Аманда опустилась за учительский стол. У неё тоже в глазах пощипывало, но она должна была оставаться собранным ответственным взрослым. Впрочем, эти уловки мало работали с телепатами. Подойдя к столу, Сванн, продолжая плакать, протянул руку и едва-едва ощутимо коснулся запястья Аманды. Постояв так немного, отстранился, вытер слёзы и сказал тихо:

— Спасибо, мисс Грейсон.

Она поняла, что он сумел считать её боль и сочувствие.

— Всё не будет хорошо, Сванн, — сказала Аманда, — и всё не будет по-прежнему. Но ты умный и сильный мальчик, ты сможешь с этим справится, особенно если дашь тем, кто о тебе беспокоится, возможность немного помочь. Хорошо?

— Хорошо, — кивнул Сванн, и уголки его губ чуть дёрнулись в стороны.

— И никакого перевода, ясно? Я с тебя глаз не спущу.

— Технически, — произнёс Сванн несколько надменно, — осуществление этой угрозы невозможно.

— О, ты бы удивился, — пробормотала Аманда и улыбнулась ему.

Сванн кивнул. По человеческим меркам он выглядел совершенно безэмоционально, но по вулканским — отнюдь нет.

— Мисс Грейсон, — добавил он после непродолжительного молчания, — я считаю недопустимым факт нападения на вас. Повышена ли степень вашей безопасности с момента происшествия?

Аманда подумала о том, что теперь она не выходит по вечерам на прогулку в одиночестве, и честно ответила:

— Конечно.

Сванну этого оказалось достаточно. Ещё раз кивнув, он отправился на следующее занятие — завтрак, к сожалению, пропустил.

Любопытную странность Аманда заметила через неделю после возвращения Сванна на занятия. До сих пор оба вулканца держались обособленно, но теперь внезапно образовали боевую четвёрку с Амиром и Мэй. И, надо сказать, это оказалась сшибающая интеллектуальная сила. Подвижный, увлекающийся Амир был заводилой — ему принадлежали идеи и предложения. Лёгкая в общении Мэй предотвращала конфликты. Т’Лей, тихая и почти незаметная, похоже, отвечала за сбор и хранение информации. Ну а Сванн в одиночку представлял из себя полноценный аналитический центр. Четвёрка появилась стихийно и действовала решительно — причём сферы интересов были крайне широки, от перепрограммирования репликаторов в столовой до доказательства какой-то мудрёной математической теоремы. Половина педсостава взвыла — хлопая длинными ресницами, Мэй переглядывалась с командой и озвучивала заковыристый вопрос. Амир подливал масла в огонь. А Сванн, поймав взгляд Т’Лей, поднимался и добавлял, какие именно данные каких отчётов или параграфов учебника не удовлетворили их любознательность.

Сначала Аманда наблюдала за этим с искренней весёлостью — ей нравилось видеть вулканцев в компании, а то, что Амир и Мэй стали больше времени проводить с другими, явно шло им на пользу. Но потом, когда пошли жалобы от педагогов, задумалась. Мисс Чжао едва не довели до слёз.

— О, проще простого, — сказал Шурак, к которому Аманда обратилась за советом, при этом его антенны немного разошлись в разные стороны, — в моей учебной программе нет времени на недоказанные теории. Но я всегда готов обсудить их в свободное время, если ученики, разумеется, подготовят достаточное количество материала, чтобы разговор имел смысл.

Аманда не формулировала это так изящно, но и сама прервала поток каверзных вопросов словами: «Подготовите проект с авторефератом до трёхсот слов — поговорим».

— Мне приятно, что собралась такая дружная межрасовая компания, — продолжил Шурак, подливая Аманде чаю, — главное направить их энергию в мирное русло. Они все выражали большой интерес к Звёздному Флоту, я планирую загрузить их некоторыми элементами вступительных испытаний. Это займёт даже вулканцев на пару месяцев.

— Блестящее решение.

— Благодарю, мисс Грейсон, — без капли самодовольства ответил Шурак. — Простите, возможно, я вмешиваюсь не в своё дело, но мне кажется, или вас что-то беспокоит?

Что ж, справедливо. Как Аманде было позволено свободно изучать мимику Шурака, так и она сама не возражала против его уточняющих вопросов подобного толка. К сожалению, андорианцы в целом и лично Шурак были достаточно наблюдательны, а наличие собственной богатой мимики помогало им легче изучать чужую. В общем, скрыть что-то от Шурака было непросто.

— Не могу сказать, что это беспокойство, — произнесла Аманда, сделав несколько глотков чая, — то есть это не тревога, не страх, не что-то негативное. Но я озадачена.

Они сидели в учительской вдвоём — время шло к четырём, и педагоги разошлись, кто по домам, кто — доделывать отчёты или готовить занятия. И Аманда решилась на откровенность. Тем более что, наверное, именно Шурак мог понять её сомнения лучше других — слишком долго он прожил в чужой культуре.

— Опять же, возможно, это вмешательство не в своё дело, — деликатно сказал Шурак, — но если я могу вам чем-то помочь, то буду рад этому.

— Не уверена, что тут нужна помощь. Скорее, я немного запуталась. С некоторых пор мы регулярно видимся с послом Сареком.

Левая антенна Шурака качнулась вперёд, что означало вежливую, но ненастойчивую заинтересованность.

— Собственно, мы гуляем по вечерам под дождём. Изначально вода, падающая с неба в таком количестве, мне кажется, заворожила его. А потом прогулки вошли в… некоторое подобие привычки.

Антенна качнулась снова. Аманда привычно отметила про себя: именно качнулась, сама. Движения антенн андорианцы практически не контролировали, это было достоверное отражение эмоций.

— Мне приятно это общество и эти прогулки. Но… — она немного замялась, неуверенная, как продолжить. Шурак ждал. — Иногда мне хочется нарушить традицию молчания и заговорить. Не всегда, тишина приятна. Но иногда хочется. Это не обязательно желание сообщить информацию, понимаете? И я не знаю, насколько это допустимо. Не будет ли это грубостью…

Она не сказала о том, что не хотела бы всё испортить и болтовнёй заставить посла отказаться от прогулок. В них Аманда черпала удивительно много спокойствия и безмятежности.

Шурак ответил далеко не сразу, его антенны подрагивали в сомнениях. Наконец, он произнёс:

— Ваше опасение вызвано тем, что ваши культуры сильно различаются. Я не слишком много общался с вулканцами за свою жизнь, но кое-что всё же понимаю. Учитывая, что они считывают эмоциональный фон, думаю, вам следует просто задать прямой вопрос. Озвучить желание и принять ответ таким, каков он будет, — он улыбнулся. — Это непросто для людей, я понимаю. У вас столько возможностей для сокрытия чувств и мыслей, что искренность — это привилегия, нечто сокровенное, что приберегается для друзей и близких. Но для телепатов нет ничего более естественного, чем искренность. Даже для вулканцев с их манией самоконтроля.

Аманда покачала головой и призналась:

— Мне не приходило это в голову. «Искренность — привилегия». Очень точно.

Шурак одновременно по-человечески пожал плечами и покачал антеннами.

— Вы можете контролировать мимику, я читал, некоторые люди способны достоверно изображать эмоции, противоположные испытываемым. У вас достаточно слабый слух, поэтому вы не слышите сердцебиение собеседника, которое могло бы его выдать, а особенно владеющие собой люди способны избежать даже этого сигнала. Отсутствуют пси-способности. У меня на родине даже есть серия приключенческих романов о людях — «Лжецы в космосе».

Аманда рассмеялась.

— Вы должны добыть мне перевод на стандарт.

Шурак тоже улыбнулся и пообещал непременно это сделать.

— Мисс Грейсон, — произнёс он, перестав улыбаться, — вы мне приятны, я хотел бы, чтобы вы были благополучны.

— Взаимно, — отозвалась Аманда, не до конца понимая, к чему это. А Шурак продолжил:

— Я просил бы вас держать в памяти один факт. Вулканцы — самая мирная и пацифистская раса в Альфа-квадранте, если не во всей Вселенной. Но так было не всегда. И в исторической перспективе ещё недавно это был народ, который резал друг другу глотки и выжигал мозги во имя чести или политической выгоды, ради страсти или из прихоти.

Нахмурив брови, Аманда переспросила:

— Зачем вы об этом говорите?

— О нет, — тут же откинулся назад Шурак, — я не пытаюсь сказать, что посол или кто-то из миссии может навредить вам, ни в коем случае! Но, общаясь с ними, просто помните об этом.

Аманда вспомнила разъярённого, почти потерявшего контроль Сванна — и поняла, что всегда держала это в голове.

— Тогда я спокоен, — сказал Шурак, поднимаясь, протянул Аманде руку и спросил: — Вас проводить? По правде говоря, мы все боимся, что на вас ещё кто-нибудь набросится из-за угла.

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134351.98

Дата по земному календарю: 2226.09.20, 23:26:18

Ранее я писал о рабочей встрече по энергетическому вопросу. За последние 48 часов 26 минут прошло ещё две встречи аналогичной тематики. На последней присутствовал, помимо стандартного состава участников, также мистер Эдисон. Могу отметить, что прогнозы мистера Ройса оказались точны — вице-адмирал Балена выступает главным тормозным элементом всего процесса, каждое новое предложение вызывает у него множество вопросов, которые не могут быть разрешены немедленно.

Для меня это промедление нелогично. Звёздный Флот Федерации нуждается в дилитии, для его получения в больших объёмах требуется усовершенствованная технология, которой обладают на данный момент только вулканцы. Мы готовы делиться ей. Люди замедляют процесс внедрения.

М’Ковар сегодня выразил сомнение в моей эмоциональной стабильности. Он находит желание достичь цели максимально эффективно и в кратчайшие сроки неуместным в сложившихся условиях и предлагает дать более молодой и неразвитой технически расе время на принятие изменений. Я со своей стороны возразил, что стремление к эффективности логично. Вынужден признать, что мы не достигли взаимопонимания по этому вопросу.

Н’Фер’ат, заместитель второго атташе, сегодня обратился ко мне с прошением позволить ему немедленно вернуться на Вулкан. Косвенные признаки, такие как изменение скорости сердцебиения, мимическая подвижность лица и нарушенный тембр голоса дали мне понять причину этой поспешности. Я счёл своим долгом отметить, что Н’Фер’ат давно прошёл возраст ранней юности, а потому мог предположить, что подобное осложнение возникнет в установленный срок. Ему следовало либо отказаться от участия в миссии, либо привезти на Землю супругу. Н’Фер’ат сообщил, что, вероятно, климат Земли и атмосфера опасности нарушили цикл. Поскольку я не обладаю медицинским образованием, то не могу судить о возможности подобных отклонений. Так или иначе, разумеется, я дал Н’Фер’ату разрешение на отлёт и отрядил сотрудника, который доставил бы его невредимым.

В Новом Париже второй день отсутствуют осадки.

* * *

Аманда думала о словах Шурака, собираясь на традиционную прогулку. Требовалось точно подобрать слова. Вообще-то, если говорить откровенно, то она пыталась изобрести такую форму приглашения к диалогу, чтобы отказ не задел её саму. Немного эгоистично, но, с другой стороны, кто ещё позаботится о её эмоциональном комфорте? В итоге, так ничего и не придумав, она спросила совсем о другом:

— Могу я предложить изменить маршрут прогулки и выйти за пределы квартала?

Посол наклонил голову и пошёл, не меняя темпа, к выходу за территорию. Уже миновав пост охраны, он спросил:

— У этого изменения есть логическое обоснование?

— Нет. Просто, мне кажется, я выучила каждый закоулок дипквартала наизусть, захотелось… сменить обстановку.

Это загрузило посла на пару минут, пока они шагали вдоль дороги по Новому Парижу.

— Я обладаю эйдетической памятью и знаю, как вы выразились, наизусть каждый закоулок. Однако я всё ещё не вижу причин… Это нелогично. Пользуясь неточной аналогией, я помню ритм ваших шагов и скорость биения вашего сердца при ходьбе, но это не вызывает у меня потребности сменить ваше общество на чьё-либо ещё.

Оу.

Аманда сбилась с того самого выученного ритма и едва не упала, внезапно потерявшись в собственных ногах. Кашлянула. Сказала, стараясь, чтобы голос звучал не слишком уж тонко и испуганно:

— Я также не желала бы сменить вашу компанию на чью-то другую, посол.

Не комплимент. Главное, держать в голове, что это не был комплимент — просто констатация факта.

— Но для людей перемена обстановки важна. Кроме того, мне пришло в голову, что вам может быть интересно посмотреть на ночной земной город.

— С эстетической и познавательной стороны это, безусловно, будет полезно, — согласился посол, и они действительно направились к ближайшим пешеходным улицам, чтобы оттуда спустя полчаса выйти к Эйфелевой башне-3.

Спрашивать, можно ли заговорить, оказалось излишним. Проходя мимо зданий, особенно имеющих хотя бы отдалённое подобие исторических, мимо излишне пёстрых витрин или шумных молодёжных компаний, посол задавал вопросы. И когда Аманда спрашивала: «А на Вулкане…», — он давал чёткий, похожий на энциклопедическую справку ответ.

Новый Париж уже более ста пятидесяти лет был дипломатическим центром Земли, и здесь к инопланетянам привыкли не меньше, чем в Сан-Франциско, на базе Звёздного Флота, или в Лондоне, где была сосредоточена деловая жизнь. Так что, даже если какие-нибудь пьяные компании и заглядывали Аманде в лицо, они тут же отходили подальше, заметив рядом вулканца. Никому не хотелось ни оказаться в центре скандала, ни, что важнее, почувствовать на себе действие вулканского нервного захвата.

— Я нахожу в этом некоторую нелогичность, — произнёс посол, когда они осмотрели огромную и, подобно утраченному оригиналу, уродливую башню. — Мы провели в городе сорок шесть минут, двадцать секунд. За это время семь раз вы привлекали внимание представителей местного населения. Все семь раз эти представители, замечая меня, изменяли направление взглядов, даже находясь в значительном численном превосходстве. В группе номер пять, для примера, было восемь особей мужского пола.

— Что именно нелогично?

— Нелогично то, — неторопливо проговорил посол, снова поднимая взгляд на башню, — что я вижу в этом проявление сдержанной настороженности по отношению к чужаку, но никакой заметной ксенофобии. Не считая тех надписей на здании посольства и инцидента, произошедшего двадцать второго августа на приёме у вице-адмирала Балены, я ни разу не сталкивался здесь с проявлением расовой нетерпимости.

Кажется, это был самый длинный неинформативный монолог, который Аманда слышала от посла за время их знакомства.

— И это приводит к выводу, что два инцидента, так же, как… убийство могли быть подстроены? — предположила она осторожно.

— Я оцениваю вероятность этого в сорок три целых семьсот двадцать шесть тысячных процента. Должен признать, я не вижу эстетической привлекательности в этой башне.

А это была самая резкая смена темы разговора. Но Аманда решила её поддержать, сказав:

— Я тоже. Первую Эйфелеву башню построили в конце девятнадцатого века как временную конструкцию, обещали снести — но она прижилась. Парижане того времени её ненавидели, а один английский автор написал: «Приезжая в Париж, я обедаю только в ресторане на Эйфелевой башне. Это единственное место, откуда не видно это чудовищное сооружение».

Посол чуть приподнял одну бровь и заметил:

— Это логично. Пожалуй, я разделяю предпочтения этого автора.

— Тогда я предлагаю повернуться к башне спиной — её тоже не будет видно, — улыбаясь, предложила Аманда.

Посол с по-прежнему нечитаемым выражением лица выразил восхищение её логикой. Обратно они шли в привычном уютном молчании.

Стоило ожидать, что, когда последние новости с Земли дойдут до научной станции «Дельта-4», разразится гром. Мама, растрёпанная и слегка чумазая, смотрела на Аманду одновременно с ужасом и яростно.

— Он должен был немедленно вернуться, — наконец сказала она, завершив этими словами длинный монолог об уровне безопасности в самом сердце Федерации.

— У папы экспедиция, — ответила Аманда, — важная.

Мама поджала губы. Сама работая помногу месяцев в глубоком космосе, она была убеждена, что супруг должен срываться на Землю по любому поводу — просто на том основании, что он ближе. И неважно, что это «ближе» — всё равно на расстоянии дней пути.

— А я в полном порядке. И Роза постоянно забегает, она бы точно подняла панику, если что-то пошло не так.

Этот аргумент подействовал, и дальше мама с увлечением принялась рассказывать о буднях археологической экспедиции. Под конец вздохнула и добавила:

— Кажется, на Новый год опять не выберусь. Простишь меня?

Мама с папой оба переживали из-за Рождества и Нового года. Праздновать их вместе было тёплой семейной традицией многие годы — оба родителя выбирались из любых экспедиций и миссий, чтобы оказаться на Земле к концу декабря. Но, к счастью, Аманда была уже достаточно большой девочкой, чтобы найти себе компанию на праздники.

— Хорошо, что у тебя есть Роза, — сказала мама. — Передавай ей от меня привет и много-много поцелуев.

Аманда отключила терминал, прижала ноги к груди и поморщилась. На всех стрессах последних дней цикл сбился напрочь, и теперь месячные нагрянули внезапно, без предупреждения и болезненно, заодно принеся с собой плохое настроение и грусть. В аптечке, конечно, лежал гипо, устраняющий все симптомы, но у Аманды была на препарат специфическая реакция. Обниматься с унитазом совершенно не хотелось, даже если бы это значило скорейшее избавление от боли и дурного настроения, так что она предпочла набрать на репликаторе код горячего шоколада.

Шурак пару дней назад сбросил ей обещанную первую книгу из серии «Лжецы в космосе», и чтение оказалось увлекательным. Инопланетная литература, конечно, воспринималась, как всегда, странно — даже при переводе на стандарт оставалось множество непонятных моментов, сюжет развивался по непривычным законам. Не говоря уже о том, что андорианцы в последние лет тридцать увлеклись аллитерацией и тавтограммами: воспринимать текст, где в каждом предложении слова начинались с одной и той же буквы, было временами мучительно. Но автор как-то очень неожиданно показывал людей — в его глазах они были загадочной и опасной расой. Один из главных конфликтов романа строился как раз на том, что андорианец полностью верит словам своей подруги-землянки, а она ловко использует свою способность скрывать эмоции, чтобы манипулировать им.

За чтением пролетело несколько часов, и Аманда с удивлением увидела, что уже девять, когда подняла глаза от падда. Уже девять — а значит, время собираться и идти на прогулку. Впервые эта идея не обрадовала. Выходить из дома, двигаться, говорить — всё это казалось невыносимым. Аманда с радостью осталась бы на диване с пледом, шоколадом и паддом. Но посол Сарек был не тем, кому можно позвонить по коммуникатору и сказать, что она плохо себя чувствует. Собственно, у неё не было никакой возможности связаться с ним. И, хотя не существовало никаких договорённостей, она не могла позволить себе просто не прийти.

Пришлось откладывать книгу и падд, вылезать из-под пледа и собираться, утешая себя мыслью о том, что ходьба полезна, и вообще, часок на свежем воздухе — и всё пройдёт. Убеждения шли туго. Самой себе в зеркале Аманда показалась неповоротливым бегемотом, и любимый ковроподобный шарф только усугубил ситуацию.

Надо было воспользоваться лекарством. Подумаешь, пара минут тошноты — зато потом никаких проблем. Но лекарства не хотелось, хотелось солёного сыра. И убивать.

Дождя не было, даже облака почти развеялись, и в небе висел узкий серп убывающей луны. Посол Сарек ждал на уже привычном месте, на другой стороне дороги, неподвижный и незаметный в полутьме. Когда Аманда закрыла дверь, он сделал шаг вперёд, поднял ладонь в приветственном жесте и спросил:

— Желаете ли вы сегодня также изменить маршрут нашей прогулки?

Логично. В прошлые дни шёл дождь, поэтому они наблюдали его молча и почти неподвижно, а сегодня осадков нет — значит, время куда-то идти. И в последний раз Аманда сказала, что гулять по дипкварталу ей надоело.

— Если вы не возражаете… — сказала она нетвёрдо. На разговоры тоже не тянуло, а уж на чёткий выверенный обмен информации с вулканцем — тем более.

Посол выразительно поднял бровь, обозначая таким образом удивление.

— Давайте дойдём до парка Свободы?

Посол согласился, и они неторопливо пошли к выходу. Аманда спрятала руки в карманы — было холодно, или ей это только казалось. Живот противно и утомительно ныл. Но ходьба действительно улучшала ситуацию, во всяком случае, отвлекала.

Наверное, на полпути к парку Аманда повернула голову и поймала направленный на себя внимательный взгляд. Обычно посол предпочитал смотреть на дорогу или строго на интересующие его объекты. Под его взглядом Аманда поёжилась.

— Ваше состояние удовлетворительно, мисс Грейсон?

Первым порывом было сказать: «Да, конечно», — но вспомнились «Лжецы в космосе». Для человека формальный вежливый ответ на такой вопрос — норма. Для андорианцев — ложь. Для вулканцев, которые считывают эмоциональный фон даже на расстоянии, наверняка, тоже. Не сбавляя шага, Аманда озвучила эти мысли — как есть.

Выслушав их, посол заметил:

— Оценку человеческой расы как лживой я нахожу излишне категоричной и не соответствующей действительности. Однако вы правы в том, что манера пси-нулевых рас искажать информацию для вулканцев непонятна. При этом я понимаю теоретическую концепцию лжи как сокрытия либо искажения информации и в целях эксперимента дважды прибегал к ней в ходе коммуникации с людьми.

— И… как вам? — не удержалась от вопроса Аманда.

— Не понимаю вашего вопроса.

— Вы нашли ложь… полезной? — она успела на ходу придумать аналог вопроса: «Что вы почувствовали?»

— С функциональной точки зрения на кратковременный отрезок времени — утвердительно. В долгосрочной перспективе — отрицательно.

— Всё тайное становится явным. У нас есть такое выражение.

— Полагаю, это утверждение верно с большой вероятностью.

— Можно спросить… о чём вы лгали?

Ничто в выражении лица посла не изменилось. Было невозможно угадать, оказался ли вопрос неприятным или неловким.

— Первый раз: я ответил утвердительно на вопрос вице-адмирала Балены, нахожу ли я вкус земных томатов привлекательным. Это ложь. Второй раз: на вопрос мистера Андресона, одного из представителей министерства культуры Земли, знаком ли я с земной поэзией двадцать второго века, я ответил отрицательно. Это тоже ложь.

Всю тираду посол произнёс ровно и спокойно, словно давал отчёт.

— Во втором случае, — продолжил он после небольшой паузы, — ложь не привела ни к каким последствиям. В первый — на следующей нашей встрече вице-адмирал предложил мне на обед томатный суп, употребление в пищу которого я нашёл отрицательным опытом.

Аманда чуть не хихикнула вслух, вообразив себе вулканца, который с каменным лицом давится помидорами, пожиная последствия первой в своей жизни лжи.

— Также я сделал наблюдение, — продолжил посол, — что многие земляне вместо лжи прибегают к другим способам сокрытия информации, например, к смене темы разговора.

— И я это только что проделала, — виновато призналась Аманда.

Они уже дошли до парка, начавшего облетать, но ещё густого и пышного, и брели по одной из закатанных в полипласт дорожек. Аманда подумала, что стоит прийти сюда ещё раз недели через две, когда листья осыпятся и будут шуршать под ногами.

— Утвердительно, — сказал посол.

— Моё состояние… — на самом деле, стало гораздо лучше. Но всё же не подходило под категорию «удовлетворительно» в вулканском понимании этого слова. — Моё состояние не идеально, но это поправимо. И не стоит внимания.

— Почему вы не прибегли к лечению?

Аманда ответила правду:

— Не захотела.

— Нелогично. Ваш пульс замедлен на двенадцать целых пятнадцать сотых процента по сравнению с обычным при сходной кардиологической нагрузке. Вы получили повреждение, приведшее к слабому кровотечению. Отказ от лечения нелогичен. Мисс Грейсон, я не понимаю причины вашей реакции. Что именно в моих словах вызвало у вас смех?

Аманда не могла остановиться и, к своему стыду, должна была признать, что удивление посла только делает ситуацию ещё смешнее.

— Мисс Грейсон, я вынужден усомниться в том, что ваше психическое состояние стабильно.

Она всё же сумела перестать смеяться — посол выглядел настолько обеспокоенным, насколько это вообще возможно для кого-то с вулканской мимикой.

— Простите.

— Извинения нелогичны.

— Это всё нелогично. Нет, — Аманда покачала головой, плотнее кутаясь в шарф, — просто моё недомогание… естественно и обусловлено особенностью физиологии людей, точнее, женской репродуктивной системы. Оно не нуждается в обязательном лечении.

После паузы посол наклонил голову и произнёс:

— Я понял. Мисс Грейсон, если ваше физическое состояние неудовлетворительно, разве не логично было бы экономить энергию?

— И отказаться от прогулки? — уточнила она.

— Утвердительно.

Ненадолго они остановились, и Аманда испытала резкий (как сказали бы некоторые, нелогичный) приступ смущения. По правде говоря, объяснить своему собеседнику суть менструации было бы в десять раз проще, чем этот выверт сознания. Так что она озвучила самую простую часть:

— У меня не было возможности предупредить вас о своём… самочувствии.

Ну вот, она практически признала вслух, что эти прогулки — небольшой ритуал, а не занятная случайность, совпадение, приводящее к тому, что они раз за разом встречаются по вечерам на улице.

— Я должен признать, что не уделил этому факту должного внимания. Если для вас это будет удовлетворительно, то я немедленно передам вам код своего коммуникатора и зафиксирую код вашего.

Логично.

Она заметила, что у них нет возможности связаться — он предложил обменяться кодами.

И всё равно это казалось странным, неловким и неожиданным. Они ведь даже не были приятелями — просто гуляли по вечерам, чаще всего в молчании. Обмен кодами доступа — это какой-то очень уж стремительный шаг вперёд. В несколько заторможенном состоянии Аманда записала код и поделилась своим. Посол серьёзно кивнул и заметил, что теперь в случае неудовлетворительного состояния здоровья или по иным причинам Аманда сможет с ним связаться. Но, честно говоря, она сомневалась, что воспользуется возможностью.

Ей нравилось их с послом Сареком ненавязчивое… взаимодействие, иного слова и не подберёшь. Не общение как таковое, а разделённое на двоих созерцание. Но она сомневалась, что выдержит более тесный контакт с вулканцем. В этом плане даже с Шураком, от людей весьма далёким, дружить было значительно проще.

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134353.95

Дата по земному календарю: 2226.09.22, 22:52:05

На Земле действует система выходных дней, суть которой заключается в том, что люди отдыхают по расписанию, а не в соответствии с потребностями тела и разума. Данная концепция кажется мне нелогичной, и до сих пор я избегал её упоминания в дневнике, поскольку намеревался лучше с ней ознакомиться и понять. Для 54,56% населения Земли выходные приходятся на одни и те же дни недели — это двое последних суток каждого календарного периода длительностью в семь земных суток. Даже те люди, которые не имеют установленных выходных, склонны, по моим наблюдениями, избегать решения вопросов в последние 0,43% дня, предшествующего первому выходному. Так, сегодня вице-адмирал Балена отказался рассматривать заключение научной комиссии о добыче дилития с аргументом: «Всё-всё, давайте в понедельник!»

Вопреки ожиданиям, его позицию поддержал мистер Теодор Ройс, который сказал: «Правда, посол, давайте после выходных, никуда от нас этот отчёт не убежит». Что, надо признать, одновременно верно и бессмысленно, поскольку: да, отчёт не может убежать в силу отсутствия у него двигательных функций, но невозможность отчёта куда-либо удалиться никоим образом не может служить аргументом для рассмотрения его в другое время.

В выходные наблюдается существенное (по неточным оценкам, основанным на личных наблюдениях, на 45%) снижение деловой активности при возрастании на 37,4% активности развлекательной, транспортной, культурной.

Как сообщила мне мисс Грейсон, земляне считают лучшим видом отдыха смену деятельности, а не прекращение таковой, и именно в выходные это наблюдается наиболее наглядно.

Звёздная дата: 134354.91

Дата по земному календарю: 2226.09.23, 21:49:36

Считаю своим долгом зафиксировать в дневнике инцидент, который произошёл сегодня в 18:53:22 между мной и первым атташе М’Коваром. В рапорте Высшему Совету Вулкана я, разумеется, также привёл его детально.

Суть инцидента: первый атташе М’Ковар выразил недовольство моими действиями на посту посла Вулкана и сообщил, что находит моё эмоциональное состояние неудовлетворительным. Я указал на ошибку в его логике и наблюдениях, однако это не привело к перемене его мнения.

Далее я привожу фрагмент диалога между мной и М’Коваром в переводе на стандарт.

М’Ковар: «Живите долго и процветайте, посол Сарек. Имеется ли у вас две минуты сорок две секунды времени для приватного разговора со мной?»

Я: «Живите долго и процветайте, первый атташе М’Ковар. Утвердительно».

М’Ковар: «Посол Сарек, к сожалению, должен отметить, что, по моим наблюдениям, ваша эффективность должна была снизиться на пять целых семьдесят четыре сотых процента».

Я: «Отрицательно, я не наблюдаю снижения эффективности. Поясните, чем вызвано ваше предположение»

М’Ковар: «Вы тратите ежедневно от тридцати шести минут двадцати трёх секунд до восьмидесяти двух минут шестнадцати секунд на нелогичное взаимодействие с землянкой».

Я: «Ваши расчёты верны. Но ошибочно предположение, что данное взаимодействие отрицательно сказывается на моей эффективности. Также вы ошибаетесь, называя данное взаимодействие нелогичным».

М’Ковар: «Я не усматриваю в нём логики».

Я: «Изучение человеческой культуры и построение коммуникаций — одна из задач нашей миссии. Мисс Грейсон, во-первых, представитель человеческой расы, во-вторых, специалист по межкультурным коммуникациям, взаимодействие с ней полезно и повышает эффективность моего функционирования в человеческом социуме».

М’Ковар: «За последние восемнадцать целых пять десятых суток я девять раз был свидетелем разговора, касающегося вашего взаимодействия с человеческой женщиной. Существует предположение, верность которого я оцениваю в шестьдесят семь целых восемнадцать сотых процента, что ваше взаимодействие выходит за рамки словесной коммуникации».

Я: «Данное предположение ошибочно, и я не наблюдаю оснований для того, чтобы считать его верным с такой высокой долей вероятности. Кроме того, я нахожу недопустимым повышенное внимание первого атташе посольства к приватным разговорам сотрудников. Также я должен сообщить, что наш разговор длится три минуты сорок девять секунд».

М’Ковар: «В таком случае я завершаю его, но остаюсь при своём мнении. Живите долго и процветайте, посол Сарек».

Я: «Живите долго и процветайте, первый атташе М’Ковар».

Звёздная дата: 134356.00

Дата по земному календарю: 2226.09.24, 23:55:15

…

Также будет полезно описать некоторые особенности нашего взаимодействия с мисс Грейсон и те размышления, на которые меня данное взаимодействие наталкивает. Сегодня на прогулке мисс Грейсон, очевидно, находилась в неудовлетворительном состоянии здоровья, однако не сочла возможным предпочесть отдых физической и умственной нагрузке. Одну причину она сообщила мне устно, другую, к моему стыду, я понял по её эмоциональному фону. Разумеется, в дальнейшем я буду укреплять ментальные щиты сильнее, чтобы подобного не повторилось, но эта моя ошибка привела к тому, что я лучше понял мотивацию поведения как людей в целом, так и лично мисс Грейсон.

Первая причина заключалась в том, что у мисс Грейсон не было возможности связаться со мной и предупредить о невозможности совершать прогулку этим вечером. Это логично, поскольку до сих пор мы не обменивались кодами доступа коммуникаторов, и я немедленно исправил данное упущение. При этом должен отметить: хотя людям свойственна хаотичность и небрежность, они проявляют высокую степень обязательности даже в том, что не является их обязанностями.

Вторая причина эмоциональна и требует более тщательной расшифровки. Мисс Грейсон испытывала неловкость, связанную с тем, что состояние её здоровья могло бы потенциально нарушить мои планы (то есть нашу традиционную прогулку) и огорчить меня. Очевидно, здесь наблюдается эффект переноса, при котором представитель эмоциональной расы приписывает своему коммуникационному партнёру эмоции, которые испытал бы сам в зеркальной ситуации. Таким образом я понял, что в случае, если я сам без предупреждения нарушу эту неформальную и не являющуюся обязательной традицию, мисс Грейсон будет огорчена.

В исследовательских целях мне бы хотелось уделять больше внимания людям, с которыми я взаимодействую. Предполагаю, что анализ их эмоций подобным образом повысил бы мой уровень понимания особенностей поведения всех представителей расы как минимум на 17,4%. Но, с точки зрения этики, это недопустимо и потому невозможно.

Класс бурлил и даже не думал затихать, когда Аманда открыла дверь. Дети о чём-то бурно переговаривались, слышались восклицания, вздохи. Первым Аманду заметил Сванн, совсем не по-вулкански шикнул на товарищей и замер, сложив руки на парту.

— Отлично, Сванн меня уже удостоил вниманием, я рада, — сказала Аманда, и после этого остальные тоже начали рассаживаться по местам.

А Аманда увидела причину ажиотажа. Караш, андорианец, за неделю умудрился лишиться обеих антенн. Без них его безволосая бугристая голова выглядела непривычно, а сам Караш, обычно доброжелательный и улыбчивый, сжимался в комок и выглядел просто ужасно.

В теории, конечно, Аманда знала, что у андорианцев в подростковом возрасте меняются антенны, но увидеть это лично оказалась не готова. Караш, поймав её взгляд, ещё сильнее втянул голову в плечи, и Аманда решила, что лучшее, что может сделать, это отвлечь от него излишнее внимание. Тем более что их всех сегодня ждала болезненная и трудная тема — Первая директива Звёздного флота с разбором случаев её применения.

Обсуждение не вышедших в космос цивилизаций, их классификаций и особенностей захватило детей в достаточной мере, чтобы про Караша они и думать забыли. Сам андорианец тоже слегка расслабился, даже робко ответил на один вопрос. После урока Аманда его задержала, положила руку на плечо и улыбнулась. Караш попытался повторить движение её губ, но не преуспел и шмыгнул носом.

— Всё будет хорошо, — произнесла Аманда мягко.

Караш мелко тряхнул головой, демонстрируя яростное отрицание.

— Знаешь, ты можешь найти в этом свои плюсы, сойтись ближе с людьми, например.

Большие фиолетовые глаза уже наполнялись слезами, но смотрели с затаённой надеждой.

— Ни у кого из людей нет антенн, ты же понимаешь. В ближайшие месяцы вы с ними в равных условиях.

Караш промолчал, а Аманда судорожно пыталась подумать, что бы его утешило. Он лишился антенн — главного своего способа выражения эмоций. Он думает… Конечно, он думает, что никто его не понимает!

— Ты растерян, напуган и думаешь, что никто вокруг, даже родители, не могут понять твоих чувств. Правда?

Караш яростно закивал.

— Знаешь, человеческим подросткам это тоже знакомо. И не только подросткам. Спроси, например, Питера. А ещё загляни к мисс Чжао. Люди очень много писали книг и стихов об этом состоянии, может, что-то покажется тебе близким.

— Ладно, — слабо пробормотал Караш.

Аманда вздохнула, прижала его к себе, как никогда не поступила бы ни с вулканским, ни с человеческим подростком, и добавила:

— Ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью. Идёт?

Обхватив её за талию, Караш почти на минуту устроил голову у неё на плече, а потом выбрался из объятий и подтвердил со смутным намёком на улыбку:

— Идёт.

Шурак, которому Аманда рассказала о ситуации, дрогнул антеннами и сказал:

— Тяжкое время. В прошлом именно после смены антенн дети оставляли родителей и начинали самостоятельную жизнь. Иногда, кажется, мы все жалеем, что это не так.

— Дайте угадаю, подростки становятся невыносимы, — рассмеялась Аманда.

— Точно. Невозможно понять, что творится у них в головах.

— Людям это тоже знакомо.

Шурак покачал антеннами из стороны в сторону и налил Аманде чашку крепкого чая — видимо, для лечения нервов.

* * *

Меньше всего Аманда ожидала, что проведёт пятничный вечер в отделении полиции. Инспектор Кэмдон вызвала её, чтобы ещё раз уточнить детали нападения. Надо сказать, подробности уже начинали стираться из памяти, но Аманда добросовестно воспроизвела всю последовательность событий ещё раз: как она открыла дверь, вышла, повернулась, чтобы запереть замок, почувствовала боль и потеряла сознание.

Они сидели в небольшом светлом кабинете. Похоже, инспектор была ортодоксом. Помимо паддов на столе были навалены листы бумаги и целые толстые папки.

— Как посол Сарек оказался возле вашего дома? Что он там забыл? — спросила инспектор.

Аманда не стремилась распространяться об этом, но меньше всего ей хотелось, чтобы к послу приставали с беспочвенными обвинениями. Поэтому она ответила:

— У нас была назначена встреча, когда я не пришла, видимо, он решил проверить, в чём дело.

— Назначена встреча? Мисс Грейсон, вы не говорили об этом! — инспектор выглядела недовольной. — Какого рода встреча? Почему вы умолчали о ней? Это может быть важно!

— Я не посчитала это важным. Просто прогулка, мы время от времени с послом гуляем по вечерам. Я к тому, что если бы он хотел на меня напасть, он мог бы сделать это в любой момент.

Инспектор что-то отметила в падде и повторила:

— Вы гуляете с вулканским послом. Мисс Грейсон, это опасно!

Аманда пожалела только об одном: что её брови поднимаются совершенно не так выразительно, как у вулканцев. Потому что ей внезапно захотелось выразить одним этим жестом очень широкую палитру эмоций.

— Инспектор, с этим я как-нибудь разберусь сама. Кроме того, вулканцы — раса пацифистов, сомневаюсь, что общение с ними хотя бы в теории может быть опасно.

Кажется, ещё ни разу Аманда не видела, чтобы чьё-то отношение к ней менялось так стремительно. Только недавно инспектор была настроена дружелюбно, улыбалась и спрашивала про здоровье, и вот, её взгляд сделался холодным и неприязненным.

— Ваше дело, — резко бросила она. — Можете быть свободны.

Из-за этого допроса Аманда опоздала на встречу и пришла по-настоящему злая. И понимание того, что в присутствии вулканца надо как-то приглушить эмоции, не помогало.

После обмена приветствиями посол произнёс:

— Ваше эмоциональное состояние находится за пределами нормы. Могу я узнать, что именно вызвало у вас… нестабильность?

Поскольку дождя не было, Аманда без вопросов зашагала в сторону выхода из квартала. А вот ответ в голову не приходил. Было бы приятно произнести в человеческом стиле: «Ничего, ерунда», — и сменить тему. А ещё приятнее было бы, если бы её состояние осталось незаметным для собеседника.

— Я была сегодня в полиции, — сказала Аманда, пряча руки в карманы куртки, — и инспектор как следует меня разозлила.

Посол промолчал, и Аманда продолжила:

— Снова спрашивала меня о том нападении. И… повела себя не совсем корректно.

Если можно так сказать о полном неприязни взгляде. Посол продолжал молчать, и Аманда решительно сменила тему, спросив:

— Помните, я говорила о море? Если у вас будет время… давайте я вам его покажу?

За это предложение мгновенно сделалось стыдно, а следом пришла волна облегчения. Посол Сарек — вулканец. Он даст неэмоциональный ответ, и если на море не захочет — прямо об этом скажет. Посол ответил:

— Я нахожу этот потенциальный опыт полезным и располагаю временем в течение ближайших пятидесяти шести часов тридцати минут сорока двух секунд.

Почему-то Аманда думала, что он откажется. Но нет, только что она устроила себе очень специфическое развлечение на выходные.

— Отлично, — сказала она неуверенным тоном, — тогда я напишу вам позднее по поводу времени.

Посол сообщил, что это в высшей степени рационально, и на этом разговор затух. Они бродили по жилым кварталам почти в полном молчании, только изредка обмениваясь наблюдениями. Далеко не в первый раз Аманда заметила, что общество посла действует на неё очень благотворно — раздражение улетучивалось, от плохого настроения не осталось и следа, мысли затихали, делалось спокойно и тихо.

Вечером она полезла в сеть, искать место, откуда можно было бы показать послу море, но быстро сдалась и написала Розе. Та появилась на голоэкране через минуту, растрёпанная и улыбчивая. За её спиной была видна приборная панель корабля.

— Ага, романтический уикенд на море! — сообщила Роза, победно улыбаясь. — А как же «никаких инопланетян в личной жизни»?

Аманда рассмеялась и повторила, наверное, в десятый раз:

— Никакой романтики, исключительно дружба. И то, ещё никто не доказал, что вулканцы понимают концепцию дружбы.

— Пф, — Роза помотала головой, — про дружбу между мужчиной и женщиной расскажи мне в следующий раз, желательно, когда я буду пьяная или сонная. Миссис Грейсон, кажется, тоже с обаятельным учёным дружила. Дружила-дружила…

Оставалось просто дать Розе выговориться на любимую тему. Аманда отпила чаю, заплела волосы в косу на ночь и прибралась на столе, когда поток восклицаний и примеров иссяк.

— Мы с Фрэнком пари заключили, — произнесла Роза.

Аманда пожала плечами, делая нарочито незаинтересованный вид. Роза показала ей язык, но всё же вернулась к изначальному вопросу. Сказала:

— Я попрошу Фрэнка забронировать вам тот пляж, если хочешь. И… эй, у меня новенький транспортер с огромной дальностью действия. Давай я вас подберу и перенесу на место, а потом верну? Точно лучше, чем тащиться в каре через полконтинента.

В этом был смысл. И дело даже не в трёхчасовой поездке, а в том, что эти три часа придётся провести либо в неловком молчании, либо в ещё более неловких попытках придумать тему для разговора. Аманда сомневалась, что из посла выйдет приятный попутчик.

На сообщение он ответил сразу и идею с транспортером одобрил, так что Аманда достаточно быстро согласовала с ним и с Розой время. При этом она сама не могла решить, жалеет она о затее или предвкушает прогулку.

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134359.02

Дата по земному календарю: 2226.09.28, 00:31:14

Сегодня в 15:24:58 состоялась моя встреча с мистером Эдисоном. Он приветствовал меня многословно, что характерно для него, после чего сообщил, что хотел бы сосредоточить усилия в области культурного и образовательного сотрудничества между нашими народами. Он сказал, цитирую: «Слушай, пока все эти комиссии возятся с документами по дилитию, давайте подумаем о будущем детей». Я отметил, что подобная расстановка приоритетов нелогична, однако мистер Эдисон проигнорировал мои слова. Вынужден отметить, что, так же, как и вице-адмирал Балена, мистер Эдисон не стремится к скорейшему принятию соглашений о передаче технологии добычи.

* * *

С утра шёл мелкий дождь, и Аманда, кутаясь в любимый ковёр, подумала, что воды как-то многовато. Посол, разумеется, пришёл точно вовремя, и Аманда подумала, что очень давно последний раз видела его при свете дня. И тогда ей было не слишком-то интересно его рассматривать.

Полутьма и рассеянный жёлтый свет фонарей скрывали множество деталей. Чёрные волосы посла лежали плотно как шапка, капли воды стекали с них, не промачивая насквозь. От век в стороны шли глубокие мимические морщинки. Губы, как у всех вулканцев, имели едва заметный зеленоватый отлив. Но особенно привлекали внимание глаза. В темноте они казались человеческими, а на свету стали видны отличия — более крупный зрачок, очень тёмная радужка. Одет посол был в тёмный традиционно-вулканский наряд — как и всегда.

— Живите долго и процветайте, мисс Грейсон, — произнёс он. Аманда ответила, и в этот момент их обоих окутало золотистое свечение транспортера.

Перенос не был болезненным, но Аманда и не назвала бы его приятным. Всё тело стало ватным, потеряло чувствительность, зрение пропало — чтобы спустя мгновение вернуться сотнями ярких красок. Уши отложило. Аманда пошатнулась, но удержалась на ногах.

Прямо перед ней шумело серовато-синее море.

Стало жарко, и Аманда развернула шарф, расстегнула и сняла куртку. Обернулась. Посол стоял неподвижно и не сводил с моря пристального взгляда. Не желая ему мешать, Аманда разулась, по тёплому, но не горячему песку дошла до кромки воды и поджала пальцы, когда почувствовала прохладную пену. Сезон купания уже закончился, вода остыла, изменила цвет. На пробу Аманда сделала полшага вперёд. Мокрый холодный песок облепил её ноги, низкая волна лизнула лодыжки, а следующая подняла россыпь брызг, которые осели на одежде. В метре от берега виднелись принесённые приливом водоросли — длинные, насыщенно-зелёные, они покачивались в темноте.

В плеске волн Аманда не услышала, как посол подошёл к берегу, и вздрогнула, уловив его фигуру боковым зрением. Улыбнулась, надеясь, что он почувствует: она не его испугалась, а просто вздрогнула от неожиданности.

— Объёмы воды на Земле значительны, — произнёс он ровным тоном, а Аманда сказала:

— Потрогайте воду.

И, присев на корточки, сама опустила ладонь. Посол долго колебался, прежде чем последовать её примеру. Подол его одеяния тут же испачкался в песке, но, кажется, тактильное ощущение заворожили посла целиком. Во всяком случае, он никак не попытался отчиститься от песка, продолжая касаться поверхности воды.

В песке виднелись обломки ракушек и отполированные камешки. Аманда вытащила один, чёрный и блестящий, и произнесла:

— Я в детстве собирала их. Чёрные камни, обязательно плоские, гладкие и маленькие.

После паузы посол протянул свободную ладонь, и Аманда положила на неё камешек.

— Могу я узнать, в чём была цель данных сборов?

— Это была коллекция. Никакой цели, просто мне нравилось на них смотреть зимой. И искать их, конечно.

— Вы планируете добавить к этой коллекции данный экземпляр?

Она покачала головой.

— Дочь моей двоюродной сестры выпросила у меня эти камни, а потом куда-то дела. В конце концов, — она улыбнулась, — думаю, я выросла из коллекции камней.

— Ваши слова не соответствуют вашим эмоциям.

Какой, подумала Аманда, тонкий способ сказать: «Кажется, вы врёте».

— Немного. Мне жалко камней, но я понимаю, что это глупо. В смысле… я взрослая женщина, мне не положено грустить из-за того, что потерялась кучка мусора.

— Я полагал, земляне не ставят эмоциональных ограничений подобного рода.

— О, вы бы удивились… — рассмеялась Аманда и заметила, что посол по-прежнему держит руку в воде. Спросила: — Не холодно?

— Температура воды находится за пределами комфортных для меня значений, — последовал ответ.

Камень посол продолжал держать в другой руке, словно ждал, что Аманда заберёт его. Но она предложила:

— Оставите себе? Как… образец.

Хотела сказать «сувенир», но вовремя исправилась. Немного подумав, посол кивнул и убрал камень куда-то в складки одеяния.

На несколько километров вокруг никого не было — никто не мешал им, не отвлекал. Ещё немного посидев у воды, они поднялись и пошли вдоль берега, слушая шум волн и крики чаек. Говорить не тянуло, а в голове разливалась привычная блаженная тишина.

По юности Аманда читала про медитации и ментальные практики, даже пыталась что-то такое делать, но быстро забросила это занятие — не удавалось остановить внутренний монолог. А на этих странных прогулках тишина приходила сама собой, естественно и приятно. Хотелось длить и длить её.

— Верно ли я понимаю, что вы испытываете потребность в пище, мисс Грейсон? — спросил посол, когда они в третий раз дошли до конца обустроенного пляжа и обратно.

Забавно, а она и не заметила, что проголодалась. В этот раз здесь не было Фрэнка с шатром и репликатором. Аманда с сожалением кивнула. Она бы потерпела лёгкий голод, чтобы ещё немного задержаться у моря, но понимала, что посол чувствует её дискомфорт.

— В таком случае, полагаю, вам следует сообщить на корабль, что мы ожидаем транспортер.

— Пожалуй, — без удовольствия согласилась Аманда, достала коммуникатор и выругалась — он был полностью разряжен.

Оказалось, что коммуникатор посла постигла та же участь.

— Как это вышло? — спросила Аманда раздражённо.

— Полагаю, это признак ошибки в настройках транспортера, — ответил посол. — Мне не приходилось лично сталкиваться с подобным эффектом, но я знаю, что это распространённая проблема.

— Что ж, — вздохнула Аманда, — хорошо, что мы не в глуши. Пойдёмте, здесь недалеко туристическая зона. Оттуда наберу Розу.

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134361.77

Дата по земному календарю: 2226.09.30, 18:22:45

Как я писал в записи от 2226.09.29, 22:53:40, сегодняшний день был посвящён получению нового культурного и эстетического опыта в компании мисс Грейсон.

Должен отметить, что с эстетической точки зрения пребывание на море было крайне полезным для меня. Визуальное наблюдение такого значительного водного массива (оценить объём не представляется возможным, предположительно — более 3 млн кв. км), безусловно, способствует лучшему пониманию некоторых культурных особенностей в поведении землян, как: погружение в воду для достижения чистоты, погружение в воду для получения удовольствия, водный спорт, боязнь утопления (гидрофобия) и др.

Мисс Грейсон передала мне минералогический образец алевролита с морского побережья. Я каталогизировал его и намереваюсь сохранить как пример инопланетной геологической породы.

Роза извинилась раз десять и пообещала, что немедленно сообщит Фрэнку о неполадке в «его чёртовом транспортере». А потом, предсказуемо, накинулась с вопросами. Впрочем, Аманде было чем отбиваться — она объявила, что сто лет не слышала новостей о Фрэнке, так что пришло самое время ими поделиться.

Роза откинула со лба завиток красных волос, уселась поровнее перед голоэкраном и сказала:

— Замуж он меня позвал.

Наступила тишина. Аманде оставалось только поражённо хлопать глазами и охать.

— Я отказала, — продолжила Роза, и после этого Аманда сумела выдавить:

— В смысле?

— В прямом. Велела сунуть куда подальше своё доисторическое семейное колечко.

— Почему?

Та же прядь снова упала Розе на лоб, но она этого не заметила, сцепила пальцы в замок и тихо сказала:

— Боюсь. У нас, считай, конфетно-букетный период, мы толком не знаем друг друга. Конечно, он влюблён в меня, я в него, секс сногсшибательный, искры летят, все дела. Но…

— Как он отреагировал?

Аманда остро пожалела, что Роза сейчас на корабле, и нельзя просто обнять её покрепче.

— Сначала психовал, конечно. Потом помирились, я ему про отца рассказала. Он, кажется, понял. Сказал, что никуда я не денусь, однажды он всучит мне этот чудовищный бриллиант.

Роза улыбнулась, хотя и не так светло и искренне, как обычно, а Аманда произнесла с чувством:

— Ты поступила правильно. Если это твой человек, он поймёт твои сомнения и дождётся. Тем более что спешить вам, кажется, некуда, он не капитан Звёздного флота и не улетит в глубокий космос послезавтра.

— А если не дождётся? — совсем тихо спросила Роза, но тут же ответила сама себе: — Значит, и жалеть нечего. Так?

— Так, — подтвердила Аманда. — Возвращайся на Землю, будем обниматься и пить вино.

— Отличный план. Неделя — и я вся твоя.

Про себя Аманда решила, что будет болеть за Фрэнка, а точнее, за то, чтобы он на самом деле оказался хорошим парнем и заслужил Розу.

Приближение октября означало, во-первых, скорые каникулы, а во-вторых, начало подготовки к промежуточной аттестации. В прошлом году класс Аманды был слишком маленьким, и она просто организовала ребятам тесты для проверки знаний. Теперь же их ждала первая в жизни аттестация на соответствие образовательным стандартам Федерации и на определение уровней владения ключевыми дисциплинами.

Аманда не то, чтобы нервничала, но всё же провела большую часть воскресенья, проверяя и дорабатывая материалы. Хотелось, чтобы её дети подтвердили как минимум уровень А2 в коммуникациях, а многие, на её взгляд, могли бы претендовать и на А3.

Подняв под вечер голову от терминала, она невольно вспомнила, как сама в прошлом году посмеивалась над Шураком, зарывшимся в подготовку с головой. Он тогда покачал антеннами и сказал: «Увидите в следующем году, мисс Грейсон. Когда ваш собственный класс доходит до первой аттестации — это очень волнительно».

На прогулку она собиралась с предвкушением. Радовало, что нет дождя, а значит, можно будет пройтись, желательно быстрым шагом, размяться и освободить голову от заданий и схем-подсказок. Она выбрала пальто вместо куртки и, оставив ковёр дома и намотав вместо него вокруг шеи более лёгкий шарф, вышла из дома.

Посла на обычном месте не было.

Аманда прождала несколько минут, прежде чем полезть за коммуникатором — никаких сообщений. Она слегка заволновалась, но быстро успокоила себя тем, что, учитывая должность, его могли задержать или вызвать по срочному вопросу, и он просто не успел её предупредить.

Обхватив себя руками, она прошлась по улице в сторону посольства, но недалеко. Вернулась. Дождя не было, но похолодало, и она всерьёз задумалась о том, что, раз уж посол опаздывает, стоит вернуться в дом и одеться потеплее. Ну, или подождать его внутри. Но она продолжала топтаться на улице, стараясь бороться с нарастающей тревогой. Убийцу Т’Лока не нашли до сих пор, спустя месяц. Что, если он остался здесь? Затаился где-то в дипквартале и выжидает.

Нет, конечно, это глупость. Никто не решится напасть на главу посольства Вулкана, да и сам посол не производит впечатление того, кому легко причинить вред. Аманда прошлась по улице ещё раз и вдруг увидела, как из-за поворота возникла тень. Сделала шаг вперёд — и тут же отступила. Это была просто группа молодых ребят, закутанных в шапки и шарфы по самые брови. Смеясь и переговариваясь, они прошли мимо, но тут один обернулся и спросил:

— Мисс, не подскажете, мы верно идём к выходу?

— Верно, — ответила Аманда. Между шарфом и шапкой оставалась узкая щель для глаз, и Аманда решила, что парень с юга. В конце концов, не так уж было и холодно.

— Спасибо, — сказал он. — Вы чего одна тут гуляете?

Вопрос прозвучал бестактно, но с вежливым интересом. Аманда сдержанно улыбнулась.

— Дела. Идите прямо и заверните налево по широкой улице, дальше будут указатели.

Парень кивнул, но не уходил. Его товарищи тоже приблизились, и со смутной тревогой Аманда поняла, что они окружили её. Ладно, в конце концов, повода паниковать не было. Ещё не слишком поздно. Всё утыкано камерами, а за их работоспособностью после последних инцидентов следят особенно тщательно. Вокруг жилые дома, если что — она просто закричит.

— Могу вам чем-то ещё помочь?

— Нечего девушке гулять одной в такое время, — сказал более высокий из группы. — Мало ли что может случиться.

Приподняв выше подбородок, она произнесла прохладным тоном:

— Очень сомневаюсь, что в дипломатическом квартале в сердце Федерации, под камерами и присмотром службы безопасности, что-то может случиться с сотрудником этого самого квартала.

Первый, который спрашивал дорогу, заметил:

— Так с камерами в последнее время ерунда творится. То и дело отключаются, сами слышали.

Их здесь быть не должно, с отчаянной ясностью подумала Аманда. В дипквартал не попадают случайные люди. Гостей здесь принято провожать до поста охраны. Так откуда идут парни, которые не знают дороги к выходу?

— Говорят, что безопасность усилили, — с нажимом возразила Аманда. Она была зажата в не слишком тесное, но кольцо. Единственное, что успокаивало, это поведение парней. Они не проявляли агрессии. У них у всех была ещё надежда разойтись мирно и без проблем.

— Всякое случается, — сказал высокий.

— Прошу меня извинить, у меня есть дела. Дайте, пожалуйста, пройти.

Аманда сохраняла нейтральный тон. Не подпустить в голос паники, не позволить показать страх.

— Да ладно, — фыркнул первый, — куда тебе торопиться? Давай лучше познакомимся поближе? Как тебя зовут?

Речь резко стала менее формальной, в интонациях появилась нахальство. Просто молодые наглые щенки, вот и всё. Пару лет назад окончили школу и решили, что им всё можно. Не преступники, не злодеи.

Она с этим справится.

— Господа, у меня нет желания с вами знакомиться и есть неоконченные дела. Кроме того, меня ждёт друг. Пропустите меня.

Ей в ответ один молчавших парней свистнул.

Ладно, дело приобретает не лучший поворот. Она обвела взглядом всех пятерых, запоминая детали, и приготовилась звать на помощь.

В этот момент высокий достал из кармана куртки фазер и наставил его Аманде в грудь.

— Лучше не надо, дамочка, нам не нужна дырка в вашей груди, правда?

Аманда подавилась воздухом. Остальные негромко, но развязно засмеялись. Тот, который начал разговор первым, протянул руку без перчатки и погладил Аманду по щеке. От прикосновения бросило в дрожь: смесь ужаса и отвращения.

Всё будет хорошо.

Кто-то выглянет на улицу, чтобы впустить кошку. Посол освободится и придёт. Мимо случайно проедет патруль.

— Что вам нужно? — спросила Аманда, проиграв схватку с собственным голосом — вышел задушенный писк.

Смех стал громче.

— А что у тебя есть? — спросил высокий, не сводя с неё фазера. — Что можешь предложить?

— Я не взяла с собой деньги, но вы можете забрать коммуникатор, браслет, всё, что есть.

Только не злить их. Тянуть время, ждать и верить, что всё будет хорошо.

Смех перешёл в гогот. Первый скользнул рукой ниже, по шее, схватился за шарф и слегка потянул, придушивая.

— Может, ещё чего предложишь?

— Слушайте, — выдохнула Аманда, стараясь не думать, не думать о том, что её трогают чужие руки, что они ощупывают её плечи и пытаются добраться через пальто до груди, — это не тёмная подворотня. Здесь ходят люди, проезжает патруль. Оставьте меня в покое, и я просто забуду об этом.

— Попроси, — велел высокий, и Аманда вдруг поняла, что он уж точно не пацан. Глаза и жесты у него были взрослые. А ещё…

Она не успела додумать мысль до конца, потому что чужие руки рванули в стороны полы её пальто, отрывая пуговицы.

А потом фазерный луч выстрелил в небо, и высокий мужчина заорал от боли. Фазер выпал у него из рук, оглушительно громко упал на тротуар — и тут же неприятно хрустнул. Аманда отшатнулась назад. Крик застрял у неё в груди.

Тёмный смазанный силуэт расшвырял всех пятерых, словно они ничего не весили, а потом собрался из теней в одного посла Сарека. Неузнаваемого. Кажется, он не увидел Аманду, потому что всё его внимание было сосредоточено на парне, который лапал её. Посол тряхнул его за горло, уронил на тротуар и с различимым рычанием обрушился сверху. Кулак впечатался в лицо. И ещё раз. Снова.

— Посол! — прошептала Аманда. — Посол!

Он не слышал, удар за ударом превращая лицо парня в месиво.

— Сарек!

Он замер, как будто звук собственного имени заставил его очнутся. Медленно поднялся, чуть пошатываясь, обернулся к Аманде. Впервые на его лице Аманда увидела эмоции, и их оказалось слишком много. Ярость сменилась ужасом, стыдом, обречённостью.

Вокруг сделалось слишком много людей (или, скорее, нелюдей). Аманда совершенно без сил села прямо на газон и зажмурилась. Кто-то требовал вызвать полицию. Женский голос сказал: «Я осмотрю его».

Аманда не могла сдержать стук зубов. Слёзы стояли близко-близко, но она пыталась унять их. Надо встать, надо открыть глаза и понять, что на самом деле произошло. Найти посла. Найти того, кого он…

Нет, если бы кто-то погиб, об этом бы сказали, правда?

— Мисс Грейсон, вы нуждаетесь в медицинской помощи? — спросили у неё над головой. Мутно, с трудом и большим удивлением Аманда узнала Т’Крин, мать Сванна.

Открыв глаза, она убедилась, что слух её не обманул — над ней склонялась вулканка.

— Нет, — тихо сказала Аманда. — Как вы здесь оказались?

Т’Крин ответить не успела — послышался вой полицейских сирен. Аманда поднялась, втянула носом воздух, чтобы немного успокоиться, медленно выдохнула и огляделась.

Медики скорой уже уложили пострадавшего на каталку. Судя по тому, что к его руке тянулась капельница, он выжил. Остальных четверых держали незнакомые вулканцы.

Посол стоял в стороне от всех, обычно прямая спина его сгорбилась, голова была опущена. Понимая, что унять эмоции она не сумеет, Аманда всё же подошла к нему, остановилась рядом и произнесла:

— Спасибо.

Его ярость была ужасна, но он пришёл на помощь. Очень вовремя.

— Благодарность нелогична и неуместна, мисс Грейсон, — сказал посол тихо. — Я поддался эмоциям, это недопустимо. Я применил насилие, что ещё более недопустимо.

Сказать ему Аманда ничего не могла, но она сделала то, на что никогда бы не отважилась в другой ситуации. Протянув руку, она одним пальцем коснулась тыльной стороны ладони посла, а потом постаралась найти в своём сердце все пережитые за этот вечер эмоции, заставила себя снова ощутить беспросветный ужас — и острое, мгновенное облегчение. Опустила руку.

— Несмотря на недопустимость моих действий, — проговорил посол ровным тоном, — они были логичны в сложившихся обстоятельствах.

Несколько минут они стояли в молчании. Полиция возилась за их спинами, и Аманда радовалась тому, что её пока никто не трогает.

Из-за угла вывернул кто-то высокий, судя по одежде — вулканец. Он приблизился к ним, поднял руку и сказал:

— Живите долго и процветайте, мисс Грейсон.

Аманда ответила на приветствие, хотя не знала имени вулканца. Он был пожилым, сильно старше посла. Отвернувшись от Аманды, он продолжил безэмоционально, но веско:

— Посол Сарек, ваше поведение недопустимо. Вы проявили эмоциональную нестабильность, недопустимую для представителя нашей расы. Как ваш заместитель я требую, чтобы вы покинули занимаемую должность вплоть до решения Высшего Совета Вулкана, который будет уведомлён о происшествии не позднее, чем через один час, двадцать две минуты шестнадцать секунд местного времени.

Аманда охнула и быстро воскликнула:

— Это неправильно! Эти люди напали на меня, посол Сарек спас…

Вулканец посмотрел на неё так, словно она была внезапно заговорившим домашним животным, и пояснил холодно:

— Для человека, безусловно, это оправдание. Но для нашей расы не существует оправданий насилию.

— Ваше решение логично, исполняющий обязанности посла М’Ковар, — произнёс, кажется, бывший посол Сарек. — Я останусь в отведённых мне комнатах в посольстве до решения Высшего Совета Вулкана.

Аманда прикусила губу до боли. Собственный страх отступил под натиском ощущения этой чудовищной несправедливости. Она бы попросила прощения, но разве в этом есть смысл? Да и «извинения нелогичны, поскольку вы не имели никакого отношения к принимаемым мною решениям», как-то так. Сидела бы дома, и ничего бы не было. Была бы крепче, спортивнее — сама бы отбилась от нахалов. Что угодно…

— «Дамочка»! — вдруг воскликнула она.

Оба вулканца повернули к ней головы и посмотрели с удивлением.

— «Дамочка», — повторила Аманда. — Кто в нашем веке говорит «дамочка»? Вы хоть раз это слышали?

Вулканцы привыкли, что на вопрос положено отвечать, и даже начали, но Аманда пропустила их слова мимо ушей. Потому что она как раз слышала это слово недавно. Мужской голос, не слишком агрессивный.

«Дамочка, проследите, чтобы детишки слушались, нам же тут не нужны жертвы».

Высокий парень с фазером…

Аманда обернулась, чтобы найти его, найти полицию, рассказать о том, что из смутной догадки превратилось в безусловную уверенность, но вдруг увидела, как вокруг посла начинает закручиваться транспортерное свечение. Она хотела было позвать его, запуталась в обращении, схватила за рукав, чтобы выдернуть — и полетела в вязкую черноту следом за ним. На миг ноги коснулись транспортерной платформы, и тут же Аманда упала коленями и руками в холодный сухой песок.

Голова кружилась, тошнило, но постепенно побочные эффекты неожиданной транспортации проходили. Аманда сумела подняться и первым делом убедилась, что посол цел и находится рядом. Он удержался на ногах при перемещении и теперь оглядывал окрестности.

Хотя пейзаж никто не назвал бы разнообразным и любопытным. Собственно, повсюду, куда ни глянь, до самого горизонта была одна сплошная пустыня. Медленно Аманда подняла голову. Узкий, почти неразличимый серп убывающей Луны висел среди незнакомых ярких созвездий. Было холоднее, чем в Новом Париже, но Аманда отметила это как-то краем сознания. И темно. Светили только холодные звёзды.

— Является ли ваше состояние удовлетворительным, мисс Грейсон? — спросил посол спокойно, словно их не перекинуло только что в пустыню.

— Да. Нет. Я не знаю, — пробормотала она, запахивая пальто с оборванными пуговицами и отряхиваясь от песка. — А ваше, посол?

Он повернул к ней голову и произнёс:

— Как вы сами слышали две минуты сорок девять секунд назад, я больше не занимаю пост посла Вулкана, следовательно, это обращение нелогично.

— Простите.

— В извинениях нет необходимости. Вы можете использовать в качестве обращения моё имя.

Всю жизнь мечтала.

— Ладно. Тогда… вы можете звать меня Амандой?

— Не наблюдаю для этого препятствий.

У неё потрескивала голова. Бескрайняя пустыня притягивала взгляд, хотелось смотреть на неё не отрываясь. Пески как будто слегка шевелились вдали, а у горизонта сливались с небом. Огромное песчаное море.

— Надо выбираться отсюда, да? — спросила Аманда. — Роза ещё на орбите, я попрошу её нас забрать.

Сарек (называть его по имени даже в мыслях было непривычно и слегка неловко) промолчал, и Аманда полезла за коммуникатором.

Он был полностью разряжен. Эффекты транспортации, точно.

— Очевидно, оба наших коммуникатора выведены из строя, — сообщил Сарек спокойно.

Аманда думала, что за этот вечер уже испытала всю палитру страха, но оказалось, что нет. Идея застрять в тёмной, стремительно остывающей пустыне подняла в душе настоящую панику, усмирить которую было не так-то просто.

— Простите, — сказала она во второй раз за последние пару минут. — Я постараюсь поменьше паниковать.

— Мои ментальные щиты в норме, следовательно, ваши эмоции не влияют на мою эффективность. В извинениях нет необходимости.

Он говорил спокойно, как всегда, но Аманда понимала, что он и сам, если можно так выразиться, не в порядке. Вспышка ярости, драка, стыд, отставка — не компьютер же он, чтобы всё это никак на него не повлияло.

— Вы держитесь на ногах и поддерживаете диалог, хотя ваше сердцебиение на двенадцать с половиной процентов выше нормы. Значит ли это, что вы можете передвигаться?

— Пере… Да, конечно. Только куда? Я понятия не имею, где мы находимся.

— Планета Земля, приблизительно двадцать шесть градусов северной широты, шесть с половиной градусов восточной долготы. Полагаю, что, двигаясь на юго-запад, мы сможем достичь покинутого шахтёрского поселения за четыре часа, двадцать пять минут сорок секунд с вашим темпом ходьбы.

Аманда посмотрела на него очень пристально и спросила:

— Как вы это определили?

Сарек приподнял одну бровь — невиданное проявление эмоций.

— Положение естественного спутника Земли, видимость звёзд и чувство направления позволили мне сделать данные предположения.

— Хорошо. Пойдём?

Несколько минут (может, даже полчаса, время в пустыне совершенно не ощущалось) они шли молча. Аманда уделяла всё внимание тому, чтобы не вязнуть в песке, но выходило это довольно плохо. Казалось, что к каждой ноге привязали огромную гирю, и приходится их тащить. В голове то и дело всплывали воспоминания обо всём, что произошло за этот вечер. Было мутно и тошно, и Аманда гнала эти мысли прочь, концентрируясь на происходящем здесь и сейчас.

Сарек шёл немного впереди, полы его одеяния чуть колыхались при движении. Он умудрялся ступать совершенно бесшумно — песок не шуршал от его шагов. Вспомнилось, что Вулкан — пустынная планета. Наверное, здесь Сарек чувствует себя как минимум неплохо.

Ветер бросил песок Аманде в лицо, она сбилась с шага, закашлялась, но тут же извинилась и сказала, что всё в порядке. Три с половиной часа пути, ерунда. Она точно с этим справится.

Сарек вернулся на пару шагов назад и сказал:

— Аманда, я прошу у вас разрешения инициировать физический контакт.

Она бы в другой момент удивилась — это не самый частый вопрос, который можно услышать от вулканца. Собственно, что-то подобное пару раз спрашивал Сванн, напрашиваясь на быстрые и неловкие объятия. Что потребовалось Сареку, угадать было невозможно, так что она просто ответила:

— Конечно, разрешаю.

Он сделал ещё шаг вперёд и быстрым движением поднял её на руки. Аманда успела только охнуть, потому что вышло это стремительно. И, надо сказать, достаточно высоко.

— Зачем…

— На Земле температуры более низкие, чем на Вулкане. Логично добраться до убежища до того, как температура опустится до отрицательных значений. Таким образом возможно уменьшить время нашего движения на один час двенадцать минут восемь секунд.

И он пошёл, куда быстрее, чем раньше, ступая всё так же легко и бесшумно.

Держал её Сарек на немного вытянутых руках, кажется, стараясь максимально уменьшить площадь того самого физического контакта. И сначала это было терпимо, но потом стало неудобно. Тело затекало. Конечно, жаловаться Аманда не собиралась, прикусила губу — и в этот момент поймала взгляд Сарека. Он снова чуть приподнял бровь и прижал Аманду ближе к себе, удобнее. Стараясь случайно не коснуться открытой кожи, она положила руку ему на плечо. Сарек кивнул, не снижая темпа.

От него пахло вулканскими пряностями и ещё чем-то островатым, похожим на красный перец.

— Чувствую себя очень бесполезным грузом, — сказала Аманда. — Если бы я не успела за вас зацепиться, вы добрались бы до места куда быстрее.

— Ваше заключение о скорости моего передвижения верно. Однако ваша цель разорвать транспортерные кольца была оправдана, а поведение логично. Следовательно, чувство бесполезности нелогично.

— Не то чтобы я могла с этим что-то сделать, — попыталась улыбнуться Аманда. — С эмоциями.

— Эмоции нелогичны.

Сказал тот, кто эдак минут сорок назад едва не превратил лицо одного придурка в мясную кашу.

— Но они есть. У вас и у нас. Мне иногда кажется, что… — она запнулась, но, поскольку Сарек не прерывал её и не просил помолчать, продолжила, — что у людей и вулканцев в этом плане много общего. Люди тоже вели страшные войны. Но потом вы придумали философию Сурака, а мы — психотерапию и осознанность.

— Ваше сравнение не до конца мне ясно.

— У наших рас в прошлом были проблемы с эмоциональными проявлениями и их последствиями. Но мы пошли разными путями. Вы выбрали полный контроль, если не сказать — отказ от эмоций, а мы решили, что свои переживания надо знать в лицо, начали разбирать и проговаривать их. Цель одна.

— Должен признать, — через некоторое время сказал Сарек, — что мне не приходилось рассматривать этот вопрос с подобной точки зрения. В ваших словах есть логика, однако прямое сравнение некорректно.

Что, вообще-то, можно принять как похвалу.

От размеренного покачивания клонило в сон, но Аманда не собиралась сдаваться, поэтому сказала о том, что показалось действительно важным.

— Перед тем как нас закинуло в пустыню, я кое-что поняла. Один из напавших на меня — это террорист из школы.

— Как именно вы сделали данный вывод?

— Голос и это слово «дамочка». У меня очень хороший слух именно в том, что касается произношения, речевых особенностей и всего такого. Это он, я уверена.

Сарек молчал очень долго, а Аманда продолжала думать, что всё это значит. Если на неё напал один из тех избежавших ареста террористов — значит, это было не случайно. Не просто так к ней пристала развязная компания. Причём выбрала для этого именно тот вечер, когда безупречно-пунктуальный посол Сарек сильно задержался.

— Я не вижу в этом логики, — сказал Сарек медленно.

— А я вижу, — неожиданно для себя произнесла Аманда, глядя в сторону, в тёмные пески. — В том смысле, что… Они знали, что я буду одна. И… — она осеклась, не решаясь высказать предположение до конца, вместо этого спросила: — Кто вызвал скорую? И всех остальных вулканцев?

Голова шла кругом.

Чего на самом деле хотели эти парни? Причинить ей вред — или вывести из состояния равновесия посла, представителя расы убеждённых пацифистов?

— Я полагаю, что неразумно строить теории, не изучив все факты, — сказал Сарек. — Неразумно и нелогично.

И Аманда поняла, что он сам размышляет в том же направлении. А ещё зацепилась, наверное, от усталости и из желания хоть на что-то отвлечься, за эти два слова: «неразумно» и «нелогично». Казалось, что в вулканской версии стандарта у этих слов есть ещё какие-то дополнительные коннотации. Она озвучила эту мысль.

— Не уверен, что понимаю, что вы подразумеваете под «вулканской версией стандарта».

Аманда улыбнулась.

— Да ладно, я и ещё десятки учёных по всей Федерации убеждены, что ваши лингвисты-теоретики из ВАН как следует поработали над стандартом, чтобы сделать его максимально логичным и лишённым метафор. Всю жизнь мечтала взглянуть на вулканский учебник по стандарту.

— Мы не используем текстовые носители для обучения.

— Знаю. Несбыточные мечты. Но я уверена, что различия огромны. В конце концов, у меня было немало вулканских учеников в дипломатической школе. И поверье, всех без исключения приходилось в первые месяцы переучивать так, чтобы их понимали другие дети. У вас у всех безупречное произношение, огромный словарный запас, идеальная грамматика и… весьма специфическая манера всё это соединять в одной речевой конструкции. Простите.

— Я не вижу повода для извинений.

— Я много болтаю и наверняка утомила вас.

— Отрицательно. Я нахожу ваши рассуждения заслуживающими внимания.

В общем-то, это звучало как их обычный разговор на прогулке. С поправкой на то, что Сарек тащил Аманду на руках и они были в чёртовой холодной пустыне.

Кстати об этом. Даже сквозь плотную одежду чувствовалось, насколько температура тела вулканца выше, и в какой-то момент Аманда поняла, что прижимается к нему как к печке.

— И за, что вам приходится меня нести, — пробормотала она нетвёрдо. — Я тяжёлая.

— Отрицательно. На Вулкане гравитация на двадцать семь целых тридцать две десятых процента выше, чем на Земле, что влияет на структуру мышц и скелета жителей обеих планет, с одной стороны, и на моё восприятие веса на Земле, с другой.

Очень много слов, чтобы сказать: «Мне не тяжело».

Аманда обещала себе, что не заснёт. Будет держать глаза открытыми, хоть пальцами веки поднимать, продолжит болтать без дела — что угодно. А потом резко проснулась от того, что движение прекратилось.

Сарек остановился на краю законсервированного годы назад шахтёрского поселения. В Африке уже давно не велась добыча, но инфраструктуру посёлков решили оставить на всякий случай. Несколько тусклых фонарей освещали два ряда белых домов с плоскими крышами, оснащёнными уловителями солнечной энергии.

Осторожно Сарек помог Аманде встать и поддержал, когда она покачнулась, при этом виртуозно ни разу не коснувшись её рук. Интересно, почему вулканцы не носят в обществе людей перчатки? Это бы сильно им помогло.

— Как думаете, здесь нет сигнализации? — едва задав этот вопрос, Аманда увидела тонкую решётку защитного контура.

Сарек ничего не ответил, но пошёл к одному из столбов, осмотрел его и без колебаний толкнул одной рукой. Столб с грохотом, подняв клубы пыли, упал на песок, погребая под собой длинный участок защиты. Аманда сначала подумала, не примчится ли сюда охрана, но тут же решила, что только обрадуется этому.

Никто не появился, сирены не завопили, а Сарек переступил через столб, оказываясь на территории поселения. Аманда последовала за ним. По-прежнему не слишком-то церемонясь, Сарек выбил плечом дверь ближайшего домика.

* * *

Аманда в таких поселениях, пусть и более новых, бывала с мамой. Археологические городки выглядели практически так же. Ни о какой красоте интерьера речи не шло, конечно, но внутри было две комнаты, одна из которых совмещалась с кухонным уголком — местом для репликатора, шкафа с посудой и мойки, санузел и чулан для личного оборудования. У некоторых археологов к чулану крепились модульные переносные лаборатории, зачастую размером в три раза больше дома.

Сарек замер посреди первой комнаты, которую при большом желании можно было бы назвать гостиной (во всяком случае, в ней были диван и складной стол). Аманда включила свет, запустила систему жизнеобеспечения, с огромным наслаждением сняла ботинки и пальто и сунула руки в звуковой очиститель. Воды, конечно, здесь быть не могло, так что мечты о горячем душе приходилось отложить куда-нибудь подальше. В доме включилось отопление, заработала вентиляция. На панели климат-контроля Аманда сразу установила двадцать семь градусов вместо комфортных ей самой двадцати двух, и только после этого спросила:

— Что мы будем делать?

— В течение ближайших сорока шести минут я намереваюсь либо восстановить функциональность коммуникаторов, либо найти альтернативный источник связи с посольством Вулкана. После этого за нами будет прислан транспорт. Вам будет логично посвятить это время отдыху.

— Да, конечно, — сказала она, села на диван, но тут же встала. — Вы уверены, что посольство Вулкана под руководством этого вашего коллеги придёт на помощь?

Очень непросто спровоцировать вулканца на эмоции, но, похоже, Аманде это удалось. Обе брови Сарека резко взлетели вверх — и там и остались.

— Вы не ответили на мой вопрос, — продолжила Аманда тихо, выдерживая пристальный колючий взгляд, — откуда взялись все эти вулканцы на улице? И… откуда взялся ваш коллега? Вы его вызывали?

— Отрицательно, — сказал Сарек, избирательно отвечая только на последний вопрос.

— Я знаю, это невероятно. Но если отбросить всё невозможное, то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался.

— Это заслуживающее внимания суждение.

— Шерлок Холмс. Вам бы, наверное, понравились его выводы… Есть ещё кое-кто.

— Я предполагаю, что факт, который вы намереваетесь озвучить, связан с вышедшими из строя коммуникаторами.

Аманда кивнула, буквально удержав на языке так и просившееся: «Утвердительно». Она потом сто раз пожалеет об этих подозрениях, и они с Розой громко посмеются над всей историей целиком. Но прямо сейчас она ни за что не готова была позвать на помощь лучшую подругу.

Надо было звонить в полицию.

В ту полицию, которая так и не отыскала убийц Т’Лока, пропустила появление посторонних на территории дипквартала и не сумела удержать большую часть террористов-захватчиков.

— Полагаю, в данный момент средство связи — не приоритет, — проговорил Сарек, точно понявший её сомнения.

— Давайте поужинаем? — предложила Аманда устало. — Не думаю, что здесь есть вулканская еда, но овощи найдутся. Что вы предпочитаете?

— Любое овощное блюдо подойдёт.

— Кроме томатного супа, — хмыкнула Аманда, отходя к репликатору.

Он был старым и не слишком-то удобным, но она сумела добиться от него вменяемых результатов: запечённый баклажан и тыквенный суп для Сарека, лапшу с курицей и острым соусом — для себя. Чай с третьей попытки вышел светло-коричневым, слабеньким, но это всё равно был лучший результат из возможных.

Они расположились за столом, друг напротив друга. Сарек никак не прокомментировал вкус еды, а самой Аманде казалось, что она жуёт вату. Впрочем, возможно, дело было не только в репликаторе, но и в смертельной усталости. Она завидовала вулканцу — он выглядел как обычно и казался бодрым, хотя два с лишним часа шёл по пустыне с лишним грузом. Не говоря уже о том, что произошло раньше.

Молчать за столом было непривычно, но Аманда не чувствовала в себе энергии на то, чтобы поддерживать беседу. Когда тарелки опустели, а чай был выпит (хоть мерзкий, но всё же он утолял жажду), Сарек сказал:

— Вам необходимо отдохнуть, чтобы сохранить функциональность.

— Точно. Вам тоже?

— Я испытываю сниженную потребность во сне по сравнению с землянами.

Он собрал тарелки и отнёс их в утилизатор, убрал обратно в угол стол, и только тогда Аманда заставила себя подняться и побрести в душ. Она не сомневалась, что отключится, едва коснётся головой подушки.

Примечания:

Пользуясь случаем, от всей души благодарю тех, кто читает и комментирует эту историю. Ваши эмоции вдохновляют меня не меньше, чем взаимоотношения Сарека и Аманды. Спасибо!

А ещё приглашаю к себе в авторскую группу https://vk.com/avada_36

Подписчиков ждут новости о выходе глав, рассуждения о героях и сюжете, другие мои истории и просто приятное общение о жизни, истории, литературе, кино.

Как же она ошиблась! Почти час она ворочалась на узкой кровати в маленькой спальне, но сон не шёл. Стоило закрыть глаза, как вспыхивали воспоминания о недавних событиях. Снова подступили слёзы, и в темноте и одиночестве сдержать их оказалось невозможно. Они лились ручьями, и Аманда только закусывала подушку, чтобы не слишком сильно шуметь.

Ей было страшно — за всё сразу, скопом. Хотелось включить коммуникатор и позвонить папе. Пусть он далеко, не важно — он бы нашёл, что сказать. Но, конечно, даже если бы коммуникатор работал, она бы этого не сделала. Ни за что она не рассказала бы папе, пока он в глубоком космосе и ничего не может сделать, в какой переплёт угодила.

Почти так же сильно, как папе, хотелось позвонить Розе, увидеть её. Конечно, она не может иметь к этому всему отношение. И поломка коммуникаторов после транспортации — дурацкое совпадение. Роза бы пришла в ужас, потом начала бы ругаться, а потом сообщила бы, что всё это хоть и ужасно, но страшно романтично. О да, Аманда достаточно знала подругу, чтобы угадать её реакцию в точности. Если бы речь шла только о ней самой, об Аманде, она уже звонила бы Розе. Без сомнений. Потому что Роза никогда не предала бы её. Но кто сказал, что её лояльность распространяется на вулканское посольство и уже бывшего его главу?

Аманда надеялась, что, когда слёзы закончатся, усталость возьмёт своё. Но нет. Глаза оставались открытыми, и идея закрыть их пугала. Словно что-то страшное таилось совсем близко.

Она не знала, сколько времени так провела, напрасно заставляя себя уснуть, но в конце концов решила встать. Раз уж сон для «восстановления функциональности» всё равно не идёт — можно выпить кофе и попытаться решить, что делать дальше.

В гостиной стояла полутьма — светились только лампы над кухонным уголком. Аманда замерла на пороге.

Сарек сидел на коленях на полу возле дальней стены, склонив голову и закрыв глаза. Расслабленные руки опускались вдоль тела. Он снял плотное длинное одеяние, оставшись в чёрных штанах и чёрном же подобии туники. Кажется, он не заметил Аманду, и она на мгновение растерялась, что делать. Но, наверное, он не захотел бы, чтобы посторонние видели его в таком уязвимом положении, поэтому она шагнула назад — и громко хлопнула дверью спальни.

Этого оказалось достаточно. Когда она вошла в гостиную снова, Сарек уже был на ногах. Без верхней одежды его силуэт выглядел непривычно, как без панциря, и Аманда отвела взгляд.

— Я не могу уснуть, — сказала она, обращаясь скорее к подлокотнику дивана, нежели к Сареку. — Подумала, раз вы сказали, что не нуждаетесь во сне, мы можем решить, что делать. Только реплицирую себе кофе…

— Нелогично, — ответил Сарек, и Аманда всё же подняла на него взгляд, — ваш организм не функционирует полноценно, по моим предположением, интеллектуальные способности снижены не менее чем на двенадцать целых двадцать пять сотых процента. Вам необходим сон.

Аманда улыбнулась и покачала головой. Интересно, кто-нибудь вообще пытался проверить все эти вулканские проценты и секунды? Что, если это не точные вычисления, а речевой оборот?

— Вы правы, но у меня не выходит уснуть.

— Я не уверен, что понимаю смысл этого выражения.

— Бессонница на почве стресса, это так называется. Хочу спать безумно, но… — пройдя через всю гостиную, она начала искать в репликаторе настройки для кофе.

От этой идеи быстро пришлось отказаться. Кофе выходил сероватого цвета и с мутным налётом на поверхности.

— Поверьте, что угодно будет полезнее, чем созерцание потолка. У меня не удаётся кофе. Будете горячий шоколад?

— Специфическое сочетание кофеина, теобромина, фенилэтиламина и триптофана в шоколаде оказывает на вулканцев слабое токсическое воздействие, приводящее к нарушению координации движений, снижению степени умственного контроля, влияет на тонус кровеносных сосудов и скорость реакции.

Аманда обернулась и уточнила:

— Это отравление или опьянение?

— Используя предложенные вами варианты, второй более подходит, — после непродолжительного молчания ответил Сарек. Он по-прежнему просто стоял посреди комнаты, спрятав руки за спину, словно ни разу и не пошевелился, пока она возилась с репликатором.

— Что ж, — Аманда вздохнула, — добавлю в свою чашку бренди.

Раз уж сон им обоим не светит, а обсуждать дела Сарек не хочет, ссылаясь на снижение интеллектуальных способностей, немного выпить и расслабиться — очень даже логично.

Шоколад получился всего со второй попытки, две чашки. Бренди пришлось заказывать отдельно, и пах он не слишком-то здорово, но алкоголь в нём точно был, и Аманда влила в свою чашку немного.

С горячим шоколадом они расположились по углам дивана. Сарек рассматривал свою чашку с предсказуемо безразличным видом, а Аманда отпила. Оказалось… неплохо. Не так, как у неё дома, но достаточно вкусно, и бренди (или что там вышло) добавлял приятную горчинку.

Прошло несколько минут в молчании, прежде чем Сарек сделал небольшой глоток. Что ж, пусть с запозданием и без особого волнения, но Аманда всё же задумалась о том, в каких именно дозах шоколад оказывает на вулканцев серьёзное воздействие? Условно, как пересчитать плитки шоколада на миллилитры вина? А что творят пьяные вулканцы? Почему-то в голове всплыла чёткая картинка: пьяный научный диспут, логичный, но слишком уж горячий, и сдержать улыбку стало сложно.

— С вулканской точки зрения считывать эмоциональный фон собеседника неэтично, — сказал Сарек. — Однако в обществе людей задача по поддержанию ментального блока становится практически невыполнимой. Ваши эмоции распространяются на дистанцию до пяти целых сорока пяти сотых метра и действуют с высокой интенсивностью.

— Не думаю, что кто-то из нас способен это контролировать. То есть… я могу следить за выражением лица, сдерживать улыбку или слёзы, но чувствовать не перестану. Если что… я не против того, что вы читаете мои эмоции. Или, точнее, я понимаю, что с этим всё равно ничего невозможно сделать, так что — читайте на здоровье.

Она прикрыла глаза, но вскоре открыла их, потому что Сарек молчал. И, как оказалось, пристально смотрел на неё.

— Вы даёте мне разрешение на считывание ваших поверхностных эмоций, Аманда?

— Главное не заглядывайте в мысли.

В конце концов, судя по всем предыдущим замечаниям, он и без того улавливает её эмоции. А так — минус повод для угрызений совести.

— Могу я задать вам вопрос, касающийся эмоциональной сферы?

Она ответила невнятным «угу». Шоколад, бренди и неторопливая беседа успокаивали.

— В течение нашего перемещения из точки выхода транспортера до этого дома, вечернего приёма пищи и следующих двенадцати минут пятидесяти секунд ваши эмоции были приглушены. Однако позднее они стали более ощутимыми и интенсивными. Была бы более логична обратная последовательность событий. Мой вопрос заключается в причине данной нелогичности.

Аманда поджала под себя ноги и чуть повернула голову, удобнее устраивая её на спинке дивана. Теперь она видела белую стену, слегка расплывающийся в расфокусе сложенный стол и профиль Сарека.

— Эмоции нелогичны. И индивидуальны, у нас, во всяком случае. Кто-то реагирует сразу, кричит и всё в этом роде. Кто-то вообще осознаёт, что случилось, спустя недели. Я по себе знаю, что хорошо держусь, пока это важно. А как становится безопасно, меня накрывает.

— Я наблюдал у вас аналогичную реакцию…

— Когда пропал Т’Лок, точно. Кажется, я тогда разрыдалась посреди улицы.

— Формально газон некорректно называть серединой улицы.

Стало смешно. Очень.

Оказалось, что пить горячий шоколад в компании Сарека молча так же приятно, как за беседой. В голове понемногу устанавливалась привычная тишина. Краем глаза Аманда посматривала на вулканца и даже заметила то, что можно было бы назвать признаками опьянения.

Ничего серьёзного, на самом деле, просто поза Сарека стала чуть более свободной, спина — чуть менее каменной, одна рука расслаблено лежала на диване, да и весь образ был спокойным и домашним, пропала суровость. Носить с собой шоколадки на важные встречи с вулканцами, что ли?

— Вы нуждаетесь в отдыхе, — произнёс Сарек спустя долгое время. — Могли бы вы объяснить мне суть явления «бессонница»?

— Это сложно. Просто я закрываю глаза, но тут же начинаю вспоминать всё, что случилось, этих придурков на улице… — она невольно содрогнулась. — И не могу это остановить.

Посол наклонил голову, отставил пустую чашку на подлокотник дивана и сказал:

— То есть ваши эмоции, порождаемые воспоминаниями, нарушают ваш контроль и препятствуют засыпанию?

— Как-то так.

— Полагаю, я имею возможность оказать вам помощь в преодолении этой проблемы.

— Как?

— Arie'mnu позволит мне приглушить на время ваши эмоции, что, в свою очередь, приведёт к ослаблению влияния воспоминаний. Вы сможете уснуть.

— Что такое… — она напряглась, но воспроизвела вулканский термин точно.

— Наиболее точным переводом на стандарт будет… управление эмоциями. Я соприкоснусь с вашим разумом, но не затрону мысли, только сферу чувств и ощущений. С помощью arie'mnu я приглушу на время ваши эмоции, и вы сможете уснуть.

Не сказать чтобы это была её голубая мечта — пускать посторонних к себе в голову. Но вулканцы не врут, и едва ли Сарек действительно каким-то образом заглянет в её мысли без разрешения. Потому что, если бы вдруг он поставил это своей целью, пожалуй, у Аманды всё равно не было бы шансов противиться.

Спать хотелось. Перестать остро и отчаянно ощущать этот страх — ещё больше.

— Хорошо, — сказала она, тоже отставляя чашку. — Что мне нужно сделать?

— Переместиться в место, предназначенное для сна.

Всё это ощущалось на грани нереальность. С момента попадания в пустыню и до сих пор — как будто длился и длился сон с непонятными правилами. Наверное, поэтому Аманда просто подчинилась, перешла в спальню и, чувствуя себя немного глупо, легла, накрылась тонкой простынёй (для одеяла было слишком жарко). Сарек вошёл следом, опустился возле кровати на колени, протянул руку и медленно расположил всё пять пальцев у Аманды на левой половине лица — два над бровью, один над скулой, другой под и ещё один возле носовой пазухи. Пальцы оказались очень горячими, там, где они коснулись кожи, её начало жечь.

— Мой разум к твоему разуму, — негромко сказал Сарек.

Стало темно. Тихо. Спокойно. Словно разум Аманды завернули в мягкий тёплый плед, чёрный, непроницаемый, заглушивший все мысли и чувства. Остались только горячие пальцы на лице и какое-то отдалённое ощущение чужого, но доброжелательного присутствия. Ему хотелось довериться, под его присмотром нестрашно было уснуть.

Вдруг резко всё закончилось. Сарек рывком отнял руку от лица, Аманда открыла глаза и подскочила на постели с колотящимся сердцем.

— Что… Что случилось?

Сарек смотрел на неё очень пристально, и Аманда поняла, что в жизни не видела его так близко. И никогда не замечала в его глазах такого выражения. Разгадать его не удавалось, но это точно была сильная эмоция.

— Известно ли вам, что ваш ученик установил с вами одностороннюю эмоциональную связь?

— Что? — повторила Аманда. — Нет!

Сегодня Аманда уже один раз видела злого Сарека и решила, что вот сейчас что-то похожее есть в его лице.

— Значит, он сделал это без вашего разрешения.

— Кто? Ох. Сванн? Это Сванн?

— Утвердительно. Установление такого рода связей без согласия второй стороны недопустимо.

— Наверняка это вышло случайно… Он ребёнок.

У Аманды всё ещё слишком сильно стучало сердце, и она плохо понимала, что произошло.

— Он вышел из возраста, когда подобное может случиться непроизвольно. Если вы позволите, я разорву эту связь немедленно и помогу вам уснуть.

Насколько там, Сарек сказал, у неё снизились интеллектуальные способности? Легко можно накинуть ещё процентов десять за алкоголь.

— Пока я плохо соображаю, не надо ничего делать, особенно немедленно. Я приду в себя, мы вернёмся в Новый Париж, поговорим со Сванном и… — вдруг ей пришла в голову мысль, однозначно нездоровая, но очень эффектная. — А эту связь можно использовать?

Сарек приподнял одну бровь.

— Как именно вы могли бы использовать незаконную связь с подростком?

— Не то чтобы я была экспертом… Связаться с ним можно через неё? Передать сообщение. Мы понятия не имеем, кому доверять, но я сомневаюсь, что, например, Шурак может быть как-то во всём этом замешан. Сванн передаст ему просьбу, Шурак отправит за нами аэрокар…

— Это противоречит нашим принципам и правилам, — сказал Сарек, — однако в сложившейся ситуации ваше предложение логично. Мне придётся снова коснуться вашего разума, поскольку вы не сможете воспользоваться связью самостоятельно без обучения.

Аманда кивнула, откинулась на подушку и закрыла глаза. В этот раз пальцы показались не настолько горячими, но ощущение столкновения с чем-то добрым и безопасным осталось. Её разум погрузился в спокойную уютную черноту.

* * *

Она не помнила, когда в последний раз так замечательно спала. И пробуждение не принесло привычных утренних страданий — глаза открылись сами собой, легко. В теле ощущалась бодрость.

Поднявшись с постели, Аманда провела пальцами по волосам, но поняла, что их ничто не спасёт, и завязала на голове уродливый пучок. Сменной одежды всё равно не было, так что она просто вышла из спальни в гостиную. И с удивлением увидела немую, почти статичную сцену.

Сарек и Шурак стояли друг напротив друга, их разделял разложенный пустой стол. Сарек убрал руки за спину и сохранял каменное, типично вулканское выражение лица. А Шурак… Что ж, оставалось надеяться, что Сарек не слишком хорошо разбирается в мимике андорианцев и не понимает, что Шурак беззвучно, но очень выразительно кроет его матом. Потом Аманда поняла, что, даже если Сарек не понимает движений антенн, он считывает эмоции — и этого достаточно.

— Доброе утро, — произнесла она как можно более доброжелательно. Сарек и Шурак повернулись к ней одновременно. Антенны Шурака радостно дрогнули, а сам он воскликнул:

— Мисс Грейсон, как отрадно видеть вас в добром здравии! Вы нас очень напугали. Слухи ходят самые разные.

— Когда только успели, — покачала головой Аманда и призналась. — Я тоже рада вас видеть, Шурак.

Андорианец снова качнул антеннами, и в этот раз Аманда прочитала по ним хитрую весёлость. Удивилась, а Шурак подошёл и осторожно обнял её за плечи. Антенны его при этом начали мелко подрагивать. Аманда, конечно, на объятие ответила, но бровь подняла очень выразительно. Шурак по-человечески пожал плечами, отошёл обратно к столу и обернулся на Сарека.

— Мистер Шурак прибыл лично на аэрокаре и готов доставить нас в Новый Париж примерно за три часа, двадцать минут сорок восемь секунд, — сообщил тот ровным тоном.

— Я сказал, что часа за три с половиной, плюс-минус, доберёмся, — заметил Шурак, — но посол, ох, простите, мистер Сарек внёс поправку.

У Аманды сложилось стойкое, хотя и ничем не подкреплённое ощущение, что эти двое невзлюбили друг друга с первого взгляда. Но она решила, что с тонкостями межкультурных взаимоотношений разберётся как-нибудь в другой раз, а Шураку ещё и несколько уточняющих вопросов задаст, но пока есть дела более насущные.

— Что мы будем делать, когда вернёмся? — спросила она, поворачиваясь к Сареку.

— В действиях нет необходимости, — ответил он, и Аманда вдруг почувствовала перемену. Да, он всегда говорил в вулканской манере, почти без интонаций, но накануне это всё равно звучало дружелюбнее и ближе, чем сейчас.

— Действительно? — уточнил Шурак. — Даже если слухи верны хотя бы наполовину, действия ещё как требуются. На мисс Грейсон напали посреди дипломатического квартала, двое нападавших умудрились сбежать из-под ареста, посла Вулкана обвиняют в том, что он чуть ли не обезумел и набросился на кого-то без причины. И в довершение всего вы двое оказались посреди пустыни без, как я понял, средств связи.

Больше Шурак не веселился. Его антенны шевелились гневно и напряжённо, а губы растянулись в улыбке, но не человеческой, доброжелательной, а андорианской, агрессивной.

— Какие именно действия в таком случае вы предлагаете, мистер Шурак? — спросил Сарек.

— Сесть. Подумать. Сделать логические выводы, вы же в них такие мастера.

Конечно, люди — пси-нулевая раса. Но это не мешало Аманде чувствовать, как в гостиной сгущается воздух.

— Давайте, — сказала она каким-то слишком тонким голосом, — я сделаю всем чай и завтрак, а после этого мы решим… что бы там ни решили.

Её предложение было встречено в молчании, и она сочла это знаком согласия. Чай, как и накануне, вышел водянистым и бледным, а вот рисовая каша на растительном молоке, специфический компромисс между различными пищевыми предпочтениями, получилась с первого раза. Ни в вулканской, ни в андорианской культуре не было концепции разговоров за едой, так что завтракали в молчании. Когда с кашей было покончено, Сарек собрал посуду и отнёс её в утилизатор, отошёл к окну, опять спрятал руки за спиной и заговорил.

— Мисс Грейсон сделала вчера наблюдение и предположила, что один из человеческих мужчин, участвовавших в нападении на неё, также был причастен к захвату дипломатической школы, имевшему место шестнадцатого августа с одиннадцати часов восьми минут до восемнадцати часов сорока шести минут пятидесяти четырёх секунд.

— У меня ещё есть несколько предположений, одно другого краше, — сказала Аманда, жалея, что нет чашки чая, которую можно было бы обхватить ладонями, чтобы скрыть нервозность. — И первое из них… Вчера на меня напали на пустой улице. Никого не было, ни патруля, ни случайных прохожих. Зато потом появилась целая толпа. Откуда они взялись?

После долгой паузы Сарек произнёс:

— Я не уведомлял о сложившейся ситуации никаких персон и никакие службы.

— Мне тоже было не до того, однако они появились там почти сразу. Мой вопрос: откуда? Вопрос второй: кто именно пригласил вашего… неприятного коллегу?

— Подобная личностная характеристика поверхностна и неуместна, мисс Грейсон, — сказал Сарек, и тут Аманда заметила, что за ночь он изменил обращение. Кольнуло, не больно, но неприятно. Не будь рядом Шурака, она бы отважилась на прямой вопрос, но сейчас это было бы, выражаясь вулканскими терминами, неуместно.

— Я всё равно не знаю, как его зовут, — сказала она вслух, — а люди вообще склонны давать быстрые характеристики.

— Первый атташе, ныне исполняющий обязанности главы посольства Вулкана на Земле М’Ковар, — сообщил Сарек. — И я также не сообщал ему о данном инциденте.

— То есть, если я правильно понимаю, мы говорим о… — Шурак дрогнул не только антеннами, но и всем телом, — провокации? И это можно было бы списать на случайность, если бы, — он качнул головой в сторону Аманды, — у Вильфоров так обильно не умирали.

Сарек приподнял одну бровь и сказал:

— Вынужден признать, что смысл ваших слов полностью мне недоступен, мистер Шурак.

— Когда случилось несчастье с Т’Локом, — пояснила Аманда осторожно, — все говорили об этом, мы с педагогами в том числе. И Шурак использовал эту цитату из земной книги, подразумевая, что в вулканском посольстве происходит как-то подозрительно много неприятностей. И вы хотите сказать, — она перевела взгляд на Шурака, — что вся вчерашняя ситуация могла быть специально затеяна, чтобы подставить посла?

— Простите, мисс Грейсон, — Шурак улыбнулся по-человечески, — но едва ли целью были вы. Зато о том, что вы с мистером Сареком имеете очаровательную привычку гулять ночами, знают, наверное, даже садовые крокусы. Нетерпимость вулканцев к насилию также не секрет. Сложить два и два, предположить, что посол слегка расстроится, увидев, как хорошо знакомого ему человека обижают, опять же несложно. И ещё проще предсказать, что именно произойдёт, если вулканец, — он направил обе антенны на Сарека, — расстроится.

— Вопреки вашим предположениям, мистер Шурак, эмоциональный контроль представителей моей расы находится на значительном уровне, чтобы подобный план заранее представлялся неразумным.

— А сработал, да? Мистер Сарек, вы мне, простите, биологически и исторически неприятны, но я могу предложить вам вернуться в Новый Париж без шума и переждать немного у меня дома, под защитой моей планеты. То же предложение, конечно, распространяется на мисс Грейсон. Хотя бы до завтрашнего утра, чтобы оценить ситуацию.

На мгновение Аманда испугалась, что Сарек откажется. Но он наклонил голову и сказал, что это предложение логично.

Уже на выходе из дома Шурак наклонился к Аманде и сказал:

— Ваши дети — просто, используя земное выражение, звери, мисс Грейсон. Боевая четвёрка под предводительством Амира разбудила меня в ночи и устроила допрос с пристрастием, решая, достоин ли я чести спасать их дорогую мисс Грейсон.

Аманда не выдержала и рассмеялась. Вчера ночью она об этом не подумала, а стоило бы. Конечно, с проблемой Сванн пошёл первым делом к друзьям. Мэй наверняка сказала, что дело слишком серьёзное. И вообще, доверять такое посторонним нельзя — надо кидаться на помощь самим. К счастью, у них была Т’Лей, которая вовремя предотвратила это безумство, тогда как Амир решил, что на всякий случай Шурака надо проверить на благонадёжность. И вот если он не пройдёт проверку — тогда уже куда-нибудь кидаться.

Из личного дневника наблюдений бывшего посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134363.97

Дата по земному календарю: 2226.10.02, 23:15:01

(запись удалена)

Звёздная дата: 134363.98

Дата по земному календарю: 2226.10.02, 23:32:17

(запись удалена)

Звёздная дата: 134363.98

Дата по земному календарю: 2226.10.02, 23:37:46

Мой эмоциональный контроль нарушен.

Обстоятельства не позволяют уделить должное время медитации, и я испытываю влияние эмоций окружающих меня людей, которые ослабляют ментальные щиты. Однако я считаю своим долгом точно зафиксировать события, произошедшие за последние 26 часов, 20 минут 48 секунд, начиная с 2226.10.01, 21:16:58, звёздная дата 134362.89.

Событие №1.

Сообщение от мистера Теодора Ройса, в котором был одобренный всеми инстанциями Земли проект первого выезда вулканской научной команды на экспериментальный дилитиевый рудник в Бета-квадранте и последовавший через 46 секунд головидеонный звонок от того же мистера Ройса вынудили меня на 26 минут 20 секунд опоздать на нашу традиционную встречу с мисс Грейсон.

Примечание к событию №1: проект содержал грубую техническую ошибку, поэтому я не имел возможности его одобрить.

Событие №2.

За 456 метров до двери дома мисс Грейсон я услышал диалог, содержание которого указывало на то, что жизни и здоровью мисс Грейсон угрожает опасность.

Событие №3.

За 412 метров до двери дома мисс Грейсон я увидел источник опасности и оценил его как высокий с вероятностью 96,457%. Через 6 метров продвижения я скорректировал наблюдения — вероятность наступления неблагоприятных последствий для мисс Грейсон составляла около 98,973%.

Событие №4.

Мой эмоциональный контроль был нарушен, что привело к травмам лёгкой степени для четверых землян и к травмам средней степени для одного землянина.

Событие №5.

Голос мисс Грейсон позволил мне восстановить эмоциональный контроль на 28,45%. К своему стыду, я должен отметить, что без влияния мисс Грейсон я с вероятностью 87,567% стал бы убийцей. Для насилия, которое я совершил, не существует оправданий, так же, как для потери контроля.

Примечание к событию №5: мисс Грейсон транслировала мне эмоции, которые испытывала в момент нападения и моего вмешательства. Насилие не может служить ответом на насилие, однако я считаю действия, которые совершил, недопустимыми, но логичными.

Событие №6.

Свидетелями моей эмоциональной скомпрометированности оказались 7 представителей моего народа, спустя 36 секунд к дому мисс Грейсон прибыла команда человеческой медицинской скорой помощи.

Событие №7.

Логичным решением первого атташе посольства Вулкана на Земле М’Ковара я был отстранён от занимаемой должности по причине утраты эмоционального контроля.

Событие №8.

Транспортер перенёс меня, а также мисс Грейсон, которая предприняла попытку разорвать захват, в земную пустыню, координаты 26 г.с.ш, 6,5 г.в.д. При переносе оба наших коммуникатора были повреждены и прекратили функционирование.

Событие №9.

После событий, не имеющих существенного значения для передачи сложившейся ситуации и анализа имеющихся проблем, я использовал неглубокий ментальный контакт с разумом мисс Грейсон, чтобы связаться с персоной, гарантированно не вовлечённой в инциденты, которые я описывал ранее. Мистер Шурак, учитель общей физики в дипломатической школе Земли, прибыл на личном аэротранспорте и доставил меня и мисс Грейсон в Новый Париж. Его предложение не афишировать своего возвращения я счёл логичным. Данную запись я делаю, находясь в комнате в доме мистера Шурака.

* * *

Аманда, кутаясь в огромное пушистое покрывало, сидела с ногами в том, что с натяжкой можно было назвать креслом — по сути, большой мешок, набитый пахучими травами. Шурак расположился в точно таком же напротив, и здесь, у себя дома, в мягкой полутьме сводчатых комнат, выглядел как никогда инопланетным. Кажется, он и сам это понимал — и слегка неловко улыбался. Антенны его покачивались не переставая, транслируя сочувствие и доброжелательность.

— Даже вулканский слух недостаточно чуткий, чтобы расслышать наш разговор за этими стенами, мисс Грейсон, — сказал Шурак мягко. — Поэтому позволите ли вы обсудить с вами личный вопрос?

Аманда просто кивнула.

— Посол Сарек вчера касался вашего разума?

— Только эмоций. И передал Сванну сообщение. Почему вы спрашиваете?

Антенны Шурака настороженно задвигались.

— Это опасно, мисс Грейсон.

— Вам не нравится посол Сарек или вообще вулканцы?

Шурак явно слегка смутился от этого вопроса, но ответил:

— У наших народов непростая общая история, как вы знаете. Мне не слишком приятен их полный эмоциональный контроль, хотя это никак не влияет на моё отношение к ученикам. Кроме того, мне совестно, что я нарочно подвергал контроль посла Сарека некоторому испытанию. Однако я не сказал бы, что он мне не нравится. Он вызывает у меня опасения, поскольку, как я уже говорил, вы мне приятны, мисс Грейсон. И я испытаю внутреннюю боль, если кто-то причинит вам вред.

— Посол Сарек не причинит мне вред, — сказала Аманда убеждённо. — Ни физический, ни ментальный. Я в это верю. Шурак, как вы думаете…

Она замолчала, не в силах подобрать слов. Как же сильно ей хотелось увидеть Розу и просто обо всём поговорить! Не выбирая слов, не напрягаясь, чтобы разгадать мимику собеседника, открыто, может, со слезами и ругательствами.

Розы рядом не было, а чёртов транспортер вызывал подозрения.

— Вы понимаете… те, кто вчера напал на меня, точнее, кто стоял за нападением, это те же, кто организовал захват школы. И кто убил Т’Лока. Ради чего?

— Я не уверен, — произнёс Шурак, — что мы с вами располагаем достаточными сведениями, чтобы строить предположения. Но, вероятно…

— У Вильфоров обильно умирали с самого начала, да? — перебила его Аманда медленно. — Со второго, может, с третьего дня, не помню. Как будто кто-то хотел, чтобы этого посольства не было вовсе.

Шурак был безмолвно с этим согласен, но сказал о другом:

— Мы с вами учителя школы, мисс Грейсон. Эти вопросы не в нашей компетенции, а вмешательство в них может быть смертельно опасным. Если бы вы не оказались в опасности, я не дал бы убежища послу Сареку.

Это было по-андориански откровенно и немного жестоко, но Аманда думала о другом.

— А ведь их прибытия не хотели с самого начала. Ещё до того, как они опустились на Землю, Сванн случайно услышал обрывок разговора в посольстве. Кто-то весьма эмоционально ругал их «ушастыми пидорами».

— Простите… — Шурак озадаченно развёл в стороны антенны, — первую характеристику я могу понять, но вторая… вулканцы нечасто бывают склонны к гомосексуальным связям, насколько мне известно.

— Просто ругательство, — улыбнулась Аманда через силу. — Простите меня, Шурак. Я очень устала. Хочу попробовать уснуть.

Конечно, деликатный Шурак не попытался возражать. И, к счастью, он не мог определить, что Аманда ему бессовестно сорвала. В своей комнате — с округлыми стенами, тоже тёмной, отделанной с пола до потолка материалом, больше всего похожим на мох, с мешкообразной, набитой всё теми же травами кроватью, — она устроилась в коконе пледа, открыла коммуникатор и написала Розе короткое сообщение. Отправила.

«О, чёрт, я уже думала, что со своей аттестацией ты пропадёшь, даже не дёргала. Отвратительно дела! У меня вчера нашли какой-то инопланетный заразный насморк, я сижу в карантине и пересмотрела все сопливые дельтанские головидео, которые здесь есть в памяти экрана. Как ты?»

«В карантине? Звучит ужасно, — набрала Аманда, — где ты застряла?»

«На Базе 16, почти что рядом».

«Когда ты вообще успела подхватить заразу? Мы вчера утром болтали…»

«Вот почти сразу после этого и накрыло».

Несколько минут Аманда ещё поддерживала диалог, задавая те вопросы, которые требуются от заботливой подруги. Но мысли её были очень далеко. Если Роза говорит правду (а ведь так легко узнать!), то она не имеет никакого отношения к вчерашнему перебросу в пустыню.

Или наоборот, имеет прямое отношение. Не сама Роза, её транспортер. Человек, который этот транспортер установил и которому Роза собиралась вчера пожаловаться на неисправность.

Первым порывом было вскочить, разыскать Сарека и рассказать ему о своих догадках, но Аманда умела сдерживать такого рода порывы. Вместо этого написала сообщение, и спустя каких-нибудь две минуты лампочка над входной дверью замигала красным.

В извилистом коридоре стоял Сарек, одетый так же, как вчера вечером — в свободную чёрную тунику вместо тяжёлой верхней накидки. Посторонившись, Аманда впустила его в комнату и закрыла дверь.

— Мисс Грейсон, — произнёс Сарек ровно, — вы сообщили, что желаете обсудить со мной определённого рода информацию.

Аманда поёжилась. Она не понимала, как именно он это делал, не меняя интонации, но от него веяло холодом. И, конечно, это «мисс Грейсон». Не должно было бы задеть, а задело. Сарек приподнял одну бровь и спросил:

— Могу я узнать, что именно вызвало такую стремительную смену вашего эмоционального фона.

А теперь в груди зашевелилась злость. То есть про разрешение считывать эмоции он помнит, а про обращение по имени — нет. Или, точнее, помнит, но не использует.

— Ничего, просто…

Вообще-то, она могла объяснить это вулканцу. Только не была уверена, что хочет. Что у неё есть на это силы.

Сарек медленно, в некотором роде даже драматично поднял одну бровь. Опустил.

— Боюсь, я не в состоянии расшифровать ваши эмоции и корректно определить причину вашего… раздражения?

Они так и стояли перед дверью, что, если честно, было довольно глупо. Аманда вздохнула, прошла вглубь комнаты, присела на край кровати-мешка, смявшейся под её весом, и сказала:

— Правда, это не особо важно. Просто последние сутки были очень непростыми. И у людей много заморочек, связанных с именами. Когда мы кому-то разрешаем называть нас по имени, мы считаем это… проявлением дружелюбия и доверия.

Бровь снова поползла вверх, пожалуй, ещё медленнее и драматичнее, чем в прошлый раз. Интересно, в скудной палитре вулканской мимики есть разница в том, какая поднимается бровь? Например, левая — только для бытовых вопросов, а правая — для глобальных. Наоборот? Левая поднимается по понедельникам и средам?

Надо было просто остановить этот поток мысленного бреда.

— Я не был осведомлён об этом в полной мере, Аманда, — сообщил Сарек, понемногу опуская левую бровь на положенное ей место. — Также я не был уверен, что использование личного имени вне нарушающей вашу эмоциональную стабильность ситуации будет уместным. Стоит ли мне принести извинения?

Где-то там, за пределами тёмного, похожего не то на нору, но то на улей дома Шурака, люди и вулканцы пытались сорвать миссию посольства. Там ходили те, кто захватил школу, кто убил хорошего парня Т'Лока и мог сотворить ещё много ужасного. А Аманда сидела на мягкой кровати и не могла перестать улыбаться: слишком уж ярко воображение нарисовало картинку, где Сарек собирает в коробку сомнительного рода извинения и несёт ей. Возможно, для человеческого сознания вулканский контакт разумов опасен и вызывает психические расстройства. Аманда бы не сильно удивилась.

— Не стоит, — наконец сказала она.

Смотреть на Сарека настолько снизу вверх в конце концов показалось неудобным, она встала, скрестила руки на груди и рассказала о переписке с Розой.

— Следовательно, — проговорил Сарек, на этот раз не шевельнув даже кончиком брови, — вы предполагаете, что к нашему перемещению в пустыню может быть причастен мистер Фрэнк Ройс, сын мистера Теодора Ройса.

— Мне нравится Фрэнк, он приятный парень. Но… вчера я готова была подозревать даже Розу.

— Едва ли вам известно, Аманда, но главная задача нашего посольства связана с реорганизацией земной добычи дилития и повышения эффективности ваших рудников за счёт внедрения новых вулканских технологий, — раздельно, по слову проговорил Сарек. — Ваши предположения логичны, вероятность того, что они верны, составляет около шестидесяти трёх целых семидесяти шести сотых процента.

— Что вы будете делать теперь?

— Я вернусь в посольство и буду ожидать связи с Высшим Советом Вулкана. Я передам им все имеющиеся у меня факты и те предположения, которые верны более чем с пятидесятипроцентной вероятностью. Далее Совет решит, кто именно займётся проведением расследования, возможно, будут привлечены эксперты Звёздного Флота.

Он договорил, а Аманда спросила, боясь, что он просто развернётся и уйдёт.

— А вы сами? Что…

Кажется, на мгновение она заметила, как ниже опустились плечи Сарека. Совсем немного.

— Какими бы ни были причины моей потери эмоционального контроля, данный факт неоспорим. Он будет рассмотрен Советом и, вероятно, моей семьёй. Я желаю вам, Аманда, — он медленно поднял ладонь в традиционном жесте, — процветания и долгой жизни.

И, не дождавшись её ответа, вышел из комнаты.

Аманда опустилась обратно на кровать, обхватила себя руками за плечи и зажмурилась. Неправильно. Это всё было чудовищно неправильно! Возможно, они всё разгадали верно, в этой истории с захватом школы и остальным виновны Теодор и Фрэнк Ройс. Но не они же вызвали толпу вулканцев туда, где посол потерял эмоциональный контроль. Или они?

Аманда снова взяла коммуникатор и, невзирая на поздний час, набрала код Т’Крин. Маленькая особенность куратора класса — у него всегда есть коды доступа всех родителей.

Вулканка ответила немедленно, Аманда вывела изображение на голоэкран, подняла руку в положенном приветствии и, получив ответ, сказала:

— Я понимаю, что сейчас нерабочее время и мой звонок для вас неудобен.

— Отрицательно, — произнеста Т’Крин. Аманда нечасто видела её в последнее время, но отметила, что в её чёрных, убранных наверх волосах появились тонкие серебряные нити. Потеря мужа не прошла для неё бесследно. — Ваш внешний вид свидетельствует о том, что ваше состояние удовлетворительно. Это так?

— Так, всё хорошо, — улыбнулась Аманда, расшифровав в этих словах лёгкое беспокойство, — у меня есть к вам срочный вопрос. Вчера вы оказались на месте событий, возле моего дома, я видела вас там. Кто… позвал вас?

На миг Аманда решила, что Т’Крин не ответит. Но она произнесла:

— Мисс Грейсон, я вынуждена сообщить о том, что мой сын совершил недопустимое вторжение в область ваших эмоций и установил незаконную эмоциональную связь. Это позволило ему услышать ваши эмоции, а, когда он сумел их трактовать, он обратился ко мне за помощью.

Аманда удержала безразличное выражение на лице, хотя это было совсем не то, что она надеялась услышать.

— Я приглашу целителя разума, который разорвёт эту связь, как только все будут готовы к данной процедуре, — продолжила Т’Крин.

— Хорошо, — монотонно кивнула Аманда. — Простите, ещё вопрос. Вы… кому-то рассказали о предупреждении Сванна? Кого-то позвали с собой?

— Отрицательно, — сказала Т’Крин, — это заняло бы лишнее время, привлекло бы внимание к состоянию Сванна и было бы нелогично.

— Спасибо за ответы, Т’Крин. И спасибо, что были готовы прийти на помощь.

— Благодарность нелогична, мисс Грейсон. Ваше участие в благополучии Сванна мне известно. Оказывать помощь вам — разумно и логично.

— И тем не менее — спасибо, — улыбнулась Аманда. — Живите долго и процветайте.

Всё, что она могла теперь сделать, это передать информацию Сареку. Она отправила сообщение, выдохнула и легла в постель, даже не надеясь, что сумеет нормально выспаться.

Отвратительное было чувство: что ничего от неё не зависит.

Гром грянул в среду.

Теодор Ройс, заместитель министра энергетики Объединённой Земли, был обвинён в саботаже, подрыве межпланетных связей и организации ряда преступлений разной степени тяжести в корыстных целях. Он был взят под стражу службой безопасности Федерации. Его сын Фрэнк получил предписание о домашнем аресте — были подозрения, что он причастен к делам отца. Потянулись и другие аресты: мелких чиновников, полицейских работников, учёных, замешанных в делах Ройса.

Бывший посол Сарек, по слухам, вернулся на Вулкан. Временно исполняющий обязанности посла Вулкана на Земле М’Ковар встретился с главой департамента внешней политики мистером Эдисоном для обсуждения путей урегулирования ситуации.

Опять шли звонки от всех, кто беспокоился за Аманду: коллег, родителей учеников, мамы с папой. Молчала только Роза, и Аманда долго собиралась с духом, прежде чем позвонить ей, но не успела.

Роза заявилась сама, потребовав немедленно впустить её на территорию дипквартала.

Она словно потухла за пару дней, вошла в дом, устроилась на диване, обхватив колени руками, и беззвучно заплакала. Аманда по привычке налила ей горячего шоколада, но поняла, что сама пить его не может. Обошлась водой.

— Знаешь, я всё думаю… — Роза шмыгнула носом, допивая шоколад и нарушая молчание, — я случайно ему попалась, и он увидел возможность? Или… — она осеклась, прикусила губу. — Он что-то ко мне чувствовал? Ох, чёрт, прости, — она снова шмыгнула носом, — не о том говорю. Как ты всё это пережила вообще?

— Нормально, — соврала Аманда, притягивая к себе подругу и устраивая подбородок на её макушке, — я нормально. Немного испугалась, понервничала, не более.

— Я тебя убить готова, — призналась Роза, слегка выбираясь из объятий, чтобы посмотреть Аманде в глаза, — просто убить. Почему ты не сказала мне сразу?

— А если бы ты была с ним? Если бы он услышал и что-то предпринял? Я не могла рисковать.

— Ты думала, что я могу быть замешана, — без сомнений заявила Роза. — Ты так думала!

— Я не сомневалась только в одном: ты никогда бы не навредила мне, — призналась Аманда. — Но я же сама в это влезла, да? Случайно.

Они болтали до глубокой ночи. Про всё случившееся, про то, ради чего старший Ройс это затеял, про Фрэнка, конечно. Немного — про пустыню. Куда больше, чем Аманде бы хотелось, и куда меньше, чем на самом деле было нужно.

Прежде чем идти спать, Роза объявила:

— Я поживу у тебя до понедельника, — и побрела в душ.

До конца недели все только и говорили, что о скандале вокруг добычи дилития, о возможном закрытии вулканского посольства и об обоих Ройсах. Аманда участвовала в обсуждениях механически. В конце концов, ей было чем заняться: готовить детей к аттестации, разбирать мелкие, но такие значимые для подростков внутренние конфликты, планировать экскурсию на орбитальную научную станцию, болтать с Розой и не смотреть, ни в коем случае не смотреть по вечерам на часы, не думать, что пора собираться на прогулку.

Утром в субботу Аманда проснулась от посторонних звуков. Выскочила в гостиную и увидела Розу у выхода. Та уже застёгивала куртку.

— Что за ранний подъём? — спросила Аманда, и Роза, вздрогнув, поморщилась.

— Я думала, ты спишь.

— Уже нет. Куда ты собралась? — но, ещё не услышав ответа, Аманда его угадала. Сказала категоричным тоном: — Нет. Просто — нет.

Роза скрестила руки на груди и уточнила:

— Запретишь мне?

— Прямо сейчас позвоню на охрану и попрошу, чтобы тебя не выпускали. И совесть моя будет чиста.

Голова ещё была мутной после внезапно прерванного сна, но Аманда уже судорожно думала, как именно отговорить Розу от опасной и глупой затеи.

— Ну, не пристрелит же он меня! — фыркнула Роза раздражённо. — Там всё равно толпа охраны! Просто поговорим, я плюну ему в рожу, мне полегчает.

— Его отец организовал теракт, нападение и убийство! — повысила голос Аманда. — Подумай ещё раз.

Роза прошла вперёд, вздёрнула подбородок и жёстко сказала:

— Он не его отец. Он написал мне штук сто сообщений. И я несколько дней назад думала, что люблю его. Достаточно оснований, чтобы рискнуть.

Аманда тяжело вздохнула, провела рукой по растрёпанной после сна косе и решила:

— Десять минут, я оденусь. И, — она уже пошла обратно в спальню, но остановилась, — отправлю сообщения всем, кому можно, скажу, куда мы собрались и на какое время.

Понравился Розе этот план или нет — она, во всяком случае, не возразила, хотя и аэрокар вела с недовольным выражением лица.

Фрэнк сидел под арестом в своей вилле на юге Рима. Посещения ему не запретили, так что полиция на входе проверила у них документы, попросила оставить машину — и разрешила зайти на территорию.

За оградой оказалось зелено, аккуратно — с подстриженными кустами, фонтанами, автополивом. Сам дом был одноэтажным, но большим, в традиционном старом стиле — с белыми стенами, красной, под черепицу, крышей, деревянными дверями и окнами.

Роза толкнула дверь, не утруждая себя звонками и предупреждениями. Аманда вошла следом в просторный светлый холл и тут же увидела, что Фрэнк вышел им навстречу.

Он был одет по-домашнему, в терморегулирующую водолазку и свободные мягкие штаны, босой, с влажными волосами.

— Кого я вижу! — воскликнул Фрэнк, широко улыбаясь, но Аманда подумалось, что от этой улыбки так и тянет фальшью.

— Выключи лампочку, — резко велела Роза, — и держи руки подальше от меня.

— Леди, вы как всегда прекрасны, — сообщил Фрэнк, — прошу в гостиную. Очень мило с вашей стороны навестить меня. Честно говоря, вешаюсь со скуки. Мне не отрубили коммуникации с миром, но… сами понимаете, мало удовольствия писать то, что прочтёт местный департамент полиции, ЭсБэ и ещё чёрт знает кто.

В гостиной тоже было светло, несмотря на опущенную кремовую штору. Стояли кожаные белые кресла, такой же диван. На столике обнаружился графин с лимонадом и недопитая чашка кофе.

— Садитесь, садитесь, прошу.

Фрэнк отошёл к стене, взял небольшой пульт, щёлкнул. Раздался мягкий жужжащий звук, который быстро стих. Фрэнк перестал улыбаться, обернулся и сказал:

— Вот теперь и говорить можно. Простите, девушки, совершенно не хочу играть в поиск звукозаписывающей аппаратуры, так что просто заглушил тут всё, что есть. Детка… — он вышел на середину комнату, опёрся на спинку кресла и устремил взгляд на Розу, — ты не представляешь, как мне жаль. Меньше всего мне бы хотелось, чтобы ты думала обо мне так. Всё… просто полетело к чертям.

Роза ответила резко:

— Какая жалость! Ты не хотел — поэтому слегка поучаствовал в теракте, убийстве, похищении и чём там ещё?

— Да не участвовал я в убийстве! — вспылил Фрэнк. — Понятия не имел вообще.

— Как мило, — прошипела Роза, — зато теракты и похищения — твой профиль.

— Никто не пострадал, — возразил Фрэнк. — Вообще никто. С головы ни одного ребёнка не упал ни один волосок. И, если тебе интересно, я был против этой затеи, но меня что-то не спросили. Что до похищения, — он опёрся о спинку кресла, вздохнул, — подумай сама. Хотел бы я навредить нашему ушастому послу, зашвырнул бы его в Северный Ледовитый океан. Но куда я его закинул? В пу-сты-ню. Устроил лёгкую приятную прогулку почти что по родным местам. Аманда, — он даже не повернул к ней голову, — прости, не знал, что ты решишь за него цепляться.

Роза покачала головой, на её лице явно читалось отвращение.

— Слушай… — Фрэнк опустил руки, — я хотел, чтобы это просто как-то закончилось. Лучше бы — так, как сейчас. Почти идеальный выход после всего. Детка… Мне просто не нужно было пользоваться твоим транспортером. Я идиот. Не знаю, просто эта дурацкая ошибка с коммуникаторами… Она редкая, на самом деле. Её не так просто воспроизвести, и я подумал… Прости меня.

Роза ничего не ответила, развернулась и вышла из гостиной. Хлопнула входная дверь.

Аманда осталась стоять, и только теперь Фрэнк удостоил её взглядом. Покачал головой, указал на кресло и спросил:

— Сядем?

Говорить сидя было лучше, чем стоя, и Аманда согласилась. Фрэнк упал в кресло напротив, отхлебнул кофе.

— Ты не ушла, потому что?..

— Потому что я хочу понять, Фрэнк. Ради чего?

Фрэнк наклонил голову набок. Потом на другой. Отставил чашку.

— Серьёзно?

— Совершенно. Я не понимаю только, ради чего.

— Что-то неладное с вашим экономическим образованием, мисс, раз вы задаёте такие вопросы, — протянул он. — Да ладно, Аманда, ну, подумай! Дилитий. Чёртов дилитий.

— Я уже слышала про дилитий. Что с ним? Вы его добываете, дальше что? Зачем всё это? Ради, не знаю, денег?

Фрэнк выругался. Встал. Прошёлся по комнате. Сел обратно.

— Окей, давай подумаем вместе. Что такое дилитий? Это варп-двигатели. Нет дилития — прощай, космические путешествия. Тот, кто контролирует добычу дилития, может диктовать Звёздному Флоту, куда и как быстро они полетят. Тот, кто диктует свои правила Звёздному Флоту, держит Федерацию за мягкие тестикулы. Это не покупка драгоценных камешков и домиков, это реальная огромная власть. И если ты думаешь, что мы одни это понимаем, то сильно ошибаешься. А знаешь, что нам предложили ушастики? Красивый кожаный строгий ошейник со стразиками. Они пришли и сказали: «Тупые обезьяны, вы добываете дилитий слишком медленно. Мы можем делать это лучше вас. Так что вот вам новая технология, а к ней будут прилагаться наши приборы, наши датчики, наши ушастые хитрожопые учёные». Люди добывают что-то там в районе тридцати двух процентов дилития в Федерации, больше всех. Плюс, у нас контракты за пределами Федерации, так что общая доля доходит процентов до сорока трёх с хвостом. Вулканская технология позволила бы нам повысить эффективность добычи и добить, допустим, до пятидесяти процентов. Только это уже был бы не наш дилитий, а их, причём весь. Захотят остановить добычу — сделают это, захотят устроить саботаж в шахтах — без проблем. Как думаешь, сколько человек в правительстве пришли в восторг от этой идеи?

Фрэнк выдохнул, откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу и внимательно посмотрел на Аманду. Она не знала, что сказать. Большая политика никогда не была предметом её особого интереса.

— У моего отца одна проблема — он много на себя берёт и никого не слушает. Там есть гениальные ребята, которые мордовали бы твоего упрямого, как баран, инициативного посла правками, замечаниями и уточнениями до скончания века. Потом бы мы на него что-нибудь накопали, аккуратно отправили бы в отставку. А новый, ксенофоб-консерватор, и сам не будет стремиться к тому, чтобы нести свет науки обезьянам. Года за два провернули бы. Но — нет. Кто решил, что надо вынудить ушастиков закрыть посольство? Папа. Кто решил, что, раз нам удалось предотвратить открытие прежних двух посольств, это сработает и в этот раз? Точно, угадала.

— Ты так спокойно говоришь, — произнесла Аманда, — он ведь тебя подставил. Ты под арестом, тебя будут судить.

Фрэнк улыбнулся, причём искренне.

— Ты мне так нравишься, правда. Это даже мило. За что меня будут судить? За… даже не знаю… работу над транспортерами в последние лет пять? За папины бренди, что я ломал какие-то там камеры? Я сумасшедший? Я полезу сам в систему безопасности дипквартала? Вот что будет. Первый же процесс переведёт меня из числа подсудимых в разряд свидетелей. Мои фанаты в сети поругаются, но мы не в двадцать первом веке живём, к счастью, за ошибки у нас не отменяют. Я покаюсь публично раза три, впишусь в проект Звёздного Флота, пару лет погуляю в красной инженерной форме — мне очень идёт, да и они зовут давно. И всё забудется. Папу жалко, но сам виноват. Я уже под конец искал, как бы его подставить аккуратно, но громко, потому что невозможно уже с этим работать. Но с ним тоже всё будет в порядке. Он никого не убивал, не похищал. Причастность доказать вряд ли смогут. В отставку отправят и, может, на несколько месяцев предпишут домашний арест.

Хотелось уйти вслед за Розой, не оборачиваясь. От этого всего становилось отвратительно тошно. От всех этих политических игр, от того, с какой лёгкостью Фрэнк о них говорил. Но было кое-что, ради чего Аманда осталась сидеть в кресле, нервно сжимая в пальцах ткань штанов.

— Вы подставили посла Сарека своими играми. Он потерял должность, совершил преступление в глазах своего народа.

— Ну, не то, чтобы прям мы, — пожал плечами Фрэнк, — там своих заинтересованных хватило, целая толпа. Честно — не знаю, кто и как. Нам просто было очень выгодно. Знаю, кто-то там обсуждал, что посол не совсем эмоционально стабилен. Лично я был за мягкую почётную отставку. Или за повышение с отправкой куда-нибудь подальше от Земли.

Аманда перестала мять штаны, сцепила пальцы в замок и сказала отрывисто, понимая, что либо озвучит это сейчас, либо уже не найдёт в себе такой отваги:

— Я предлагаю тебе сделку.

Фрэнк заинтересованно поднял брови.

— Меня от тебя сейчас слегка тошнит, но…

— По правде, — он хмыкнул, — я читать эмоции не умею, так что, если бы мне об этом не сказала, я бы и не узнал.

— Я в курсе, — отрезала Аманда. — Ты знаешь, мы с Розой очень близки. Жили по соседству. Её отец ушёл из семьи, мама вечно работала, мои родители торчали в экспедициях, и мы проводили всё время вместе. Когда мама брала меня с собой на раскопки, Роза тоже обязательно ехала. Когда её мама собиралась к морю, меня обязательно везли с ними.

— Я… — неожиданно мягко и грустно начал Фрэнк, — знаю, что вы близки.

— Мы как сёстры, может, ещё ближе. Сделка такова. Я дам тебе возможность поговорить с Розой, и она выслушает тебя, потому что только я сумею убедить её это сделать.

— Допустим.

— Взамен ты поднимешь свои связи, используешь свои хакерские и прочие таланты и найдёшь, кто в посольстве подставил Сарека. И предашь эту информацию огласке, чтобы на Вулкане узнали.

Фрэнк присвистнул и спросил:

— А если я незаинтересован? Если Роза права насчёт меня?

— То я ничего не теряю, — заметила Аманда, надеясь, что в её голосе звучит больше уверенности, чем она на самом деле испытывала. — А ты не заинтересован?

Наверное, с минуту Фрэнк раздумывал, покусывая губу, потом ещё раз выругался и сообщил:

— Свидание. Роза пойдёт со мной на свидание и проведёт хотя бы час в моём обществе.

— После того, как ты добудешь информацию.

— Мне нужны гарантии.

— Звонок. Пять минут разговора по головидео в моём присутствии.

— Манипулировать людьми некрасиво, мисс Грейсон, — покачал головой Фрэнк, — но действенно. Вот чёрт, я, очевидно, выиграю пари. Роза меня убьёт, когда согласится со мной разговаривать. По рукам.

* * *

Дома Роза тоже ругалась, причём, если бы Аманду попросили выступить судьёй, она бы сказала, что у неё выходит лучше, чем у Фрэнка.

— Он та ещё политическая сволочь, — сказала Аманда, когда Роза выдохлась и пошла искать в холодильнике бутылку вина, — но он действительно в тебя по уши влюблён. Хотя бы послушай. Захочешь — после часа в ресторане швырнёшь ему в лицо тарелку спагетти и уйдёшь.

— Ты… — она вернулась, сунула Аманде в руки бокал, из второго отпила немного, — ты сделала меня предметом сделки. Убить тебя готова. Ради чего такое беспокойство, а?

Аманда знала, что этот вопрос прозвучит, и у неё был ответ, достоверный даже для неё самой.

— Мы стали если не друзьями, то хорошими знакомыми с Сареком. Он добрый, умный. И он не заслужил этого всего. Не могу отделаться от вины из-за того, что я, по сути, стала причиной его срыва.

Роза сделала ещё глоток вина, покачала головой и сказала:

— Одно радует. Я точно выиграю пари.

— Можно мне узнать суть пари?

— Это было бы нечестно, — и Роза показала ей язык. — Давай, набирай код. У него есть возможность в течение пяти минут слушать, почему именно я так сильно его ненавижу.

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134440.54

Дата по земному календарю: 2226.12.18, 13:04:41

Спустя 58 минут, 13 секунд земного времени наш корабль остановится на орбите Земли, и я с помощью шаттла спущусь на поверхность планеты.

8,458 суточного цикла по вулканскому времени назад я был официально восстановлен в должности главы посольства Вулкана на Земле.

Есть ряд событий, которые я считаю своим долгом описать, и ряд выводов, которыми считаю нужным поделиться. При этом я должен подчеркнуть, что, несмотря на приватный характер данных записей, я не имею права фиксировать в них вопросы, касающиеся внутренних решений моего клана и/или затрагивающих дела членов Высшего Совета Вулкана.

14,896 суточного цикла назад Звёздный Флот Федерации передал Высшему Совету Вулкана информацию о том, что ряд представителей нашего посольства были прямо или косвенно замешаны в инцидентах, о которых я упоминал в предыдущих записях начиная с первой в данном дневнике.

Очевидно, Звёздный Флот не имел полномочий собирать данные подобного рода, как то: персональные записи членов посольства, личная переписка, данные с камер видеонаблюдения, аудио- и голографические записи разговоров, проводившиеся без уведомления о них. Представители Звёздного Флота заверили Высший Совет Вулкана, что данные не собирались ими целенаправленно, а были переданы частным лицом, сохранившим анонимность.

После того как Высший Совет Вулкана выразил сомнения в подлинности данных и отказался от их рассмотрения, представители Звёздного Флота допустили утечку 12,675% данной информации в сеть. Имеется предположение, что утечка данных не была следствием свойственной людям небрежности, а планировалась изначально (я оцениваю вероятность этого в 74,568%).

14,783 суточного цикла назад матриарх клана Т’Пау объявила о своём желании вмешаться в ситуацию. Ранее я имел приватный разговор с Т’Пау, и она поддержала моё решение посвятить следующие два годовых цикла совершенствованию эмоционального контроля. Однако новая информация заинтересовала Т’Пау, и она пожелала коснуться моего разума, а также нанести визит Высшему Совету Вулкана.

13,62 суточного цикла назад матриарх определила в Совете серьёзные нарушения.

9,595 суточного цикла назад первый атташе посольства М’Ковар и ещё пятеро членов миссии были вызваны на Вулкан, матриарх считала их разумы и признала виновными.

Должен признать, что я допустил существенную ошибку в логических построениях, которые фиксировал в дневниковой записи от 134363.98, дата по земному календарю: 2226.10.02, 23:37:46. Событие, обозначенное мною как №1 в общей цепочке, должно было занимать вторую позицию. Событием №1, таким образом, является моя встреча с М’Коваром и его влияние на мой разум, которое и привело к моей полной потере эмоционального контроля, что обозначено как событие №4 (следовательно, должно быть — №5). Факт вмешательства делает меня невиновным в нападении на человека и применении к нему насилия.

Т’Пау выразила недовольство сложившейся ситуацией и теми решениями, которые принимал Высший Совет Вулкана в связи с ней. Возможно, этот комментарий будет излишним или же эмоциональным, но я должен признать, что логически не желал бы в будущем вызывать недовольство Т’Пау какими-либо действиями, мыслями или бездействием.

Звёздная дата: 134440.56

Дата по земному календарю: 2226.12.18, 13:26:14

В этом дневнике я ранее отмечал некоторые личные размышления, поэтому считаю возможным написать, что, разумеется, соглашаясь с решением Т’Пау, я не могу считать себя полностью невиновным. Я посветил 26 медитаций изучению своего эмоционального состояния и причинам потери контроля, и с вероятностью около 67,456% могу утверждать, что моя реакция не изменилась бы без стороннего вмешательства в мой разум.

* * *

Это были очень спокойные два с половиной месяца. Никто не нападал на школу, не оглушал саму Аманду фазерами, не случалось никаких проблем и скандалов — во всяком случае, ничего более серьёзного, чем очередные неполадки со школьными репликаторами, после которых ещё два дня вся еда была ярко-жёлтой в чёрную крапинку.

Роза больше времени проводила на Земле, и они снова, как раньше, часто жили вдвоём, готовили, а не реплицировали ужины и болтали обо всём на свете.

Класс прекрасно показал себя на промежуточной аттестации, причём боевая четвёрка под предводительством Амира умудрилась получить уровень А3 в коммуникациях полным составом. И если за результаты Амира и Мэй Аманда и не переживала, то как именно подобного добились вулканцы, оставалось загадкой. Остальные классы тоже показали достойные результаты, и директриса Кравчик минут пять хвалила Аманду в учительской.

Было приятно, конечно. Она гордилась достижениями учеников, с удовольствием принимала похвалу, радовалась вечерам с Розой, созванивалась с родителями, беседовала иногда в учительской с Шураком. Дочитала «Лжецов в космосе». Дописала две статьи в научные журналы — по теории коммуникаций и по педагогике.

Это были бы прекрасные, плодотворные, замечательные два с половиной месяца, если бы каждый вечер Аманда не чувствовала, как больно сжимается что-то в груди.

Она скучала по Сареку сильнее, чем могла бы предположить. И она тревожилась за него. Фрэнк время от времени писал что-то вроде: «Работаю над твоим заданием. Можно мне пять минут авансом?»

Конечно, о таких вопросах Аманда всегда рассказывала Розе, та фыркала, кривила нос и сообщала, что он может даже не надеяться. Но как-то, когда Аманда неделю не упоминала Фрэнка и его расследование, Роза спросила нарочито равнодушным тоном:

«Что, он сдался?»

Прошла волна судебных заседаний. С неприятным осознанием неизбежности Аманда следила за новостями: рядовые исполнители были названы террористами и убийцами, мистер Теодор Ройс — политиком, превысившим полномочия, и ксенофобом. Его приговорили к шести месяцам домашнего ареста и пожизненно запретили занимать руководящие должности. Фрэнк предсказал всё точно: сам он выступил на публике, покаялся и объявил о новом интригующем проекте вместе со Звёздным Флотом.

А в середине декабря появилась скромная новость о том, что в посольстве Вулкана произошли некоторые перестановки и посол Сарек возвращается к своим обязанностям.

* * *

Роза стояла перед зеркалом, критически себя разглядывала и пощипывала за бока.

— Ты выглядишь восхитительно, иди уже.

— Я должна выглядеть сногсшибательно, а у меня тут… — она снова ущипнула себя за бок через платье.

— А у тебя тут кожа, я в ужасе, — рассмеялась Аманда. — Ты выглядишь сногсшибательно.

Это была чистая правда: Роза выбрала облегающее длинное чёрное платье с разрезом чуть выше колена, и к её коротким красным волосам и резким чертам лица оно шло невероятно.

— Поверить не могу, что я туда иду, — проворчала Роза, влезая в туфли на каблуке такой высоты, что смотреть было страшно.

Вообще-то, Аманда сама была готова с кем угодно заключать пари на то, что Роза в итоге примет Фрэнка таким, какой он есть, с тягой к грязноватым политическим играм, любовью к хакерству и некоторой беспринципностью. Но, конечно, одного свидания будет маловато.

— Ровно час, — объявила Роза, глядя в зеркало. — Я тебе позвоню, и ты меня заберёшь.

— Конечно, — кивнула Аманда, не сомневаясь, что через час Роза позвонит и скажет, что задерживается.

— Я не спрашивала… — подруга обернулась и чуть прищурилась, — ты рада, что посол вернулся?

— Конечно, — повторила Аманда и усилием воли растянула губы в широкой улыбке. — Тебе пора, машина ждёт.

— Подождёт, — махнула рукой Роза, покачала головой, а потом резко повернулась вокруг своей оси и вышла наружу.

Аманда выглянула в окно и увидела, что Роза спорит с кем-то возле аэрокара. Присмотрелась — и восхитилась упорству Фрэнка. Он решил забрать Розу лично. Но поскольку дорога до ресторана — это не свидание, час ещё не начался. Хитрый жук. Ему хватило нескольких минут, чтобы уломать Розу — та всё же села в кабину.

На часах была половина десятого, и Аманда позволила себе маленькую глупую слабость. Накинув куртку, она вышла на улицу и несколько минут дышала прохладным воздухом, смотрела на молодой месяц и бледную россыпь звёзд.

Можно было написать большую работу насчёт эмоциональных искажений и переносов. Это, наверное, самая частая проблема в коммуникациях между эмоциональными и неэмоциональными расами. Собственно, любой человек знаком с этим, даже если в жизни не видел представителей другого народа — кому не случалось, допустим, привязаться к терминалу или к лабораторному оборудованию? К кактусу? Совершенно очевидно, что ни терминал, ни трикодер, ни кактус не могут испытывать тех же эмоций, что и человек, не могут волноваться, скучать, привязываться. Это за пределами их возможностей. Однако люди, как и другие эмоциональные расы, раз за разом переносят собственные чувства на окружение. Это нормально. Проблемы начинаются тогда, когда люди забывают об эффекте переноса и обижаются на кактус за холодность и безразличие.

Кактус. Зелёный и колючий.

Стало смешно.

Конечно, она могла написать кактусу сообщение на коммуникатор, благо, код доступа у неё был. Но это казалось излишне навязчивым, тем более что её собственный код у кактуса тоже был.

Стало ещё смешнее, и Аманда вернулась в дом, продолжая посмеиваться. Есть выражение «не думать о зелёной обезьяне», а она изобрела собственный вариант. Хотя, надо признать, вариант с зелёной обезьяной тоже имеет право на существование. Весьма актуальный. Очень эффективно, очень здорово отвлекает. Просто замечательно. Особенно если проигнорировать тот факт, что плакать хочется куда больше, чем смеяться.

Сообщение на коммуникатор пришло неожиданно. Вытерев глаза, Аманда открыла его, готовясь удивляться. Неужели Фрэнк не справился, и Роза просит забрать её немедленно?

«Мира и долгой жизни, Аманда. Считаете ли вы допустимым возобновить наши традиционные прогулки? Обязанности не позволили мне написать вам за уместное количество времени заранее, однако, если вы располагаете свободным временем около…» — и так далее, и ещё на четыре предложения с кучей бессмысленных цифр, от длительности прогулки до количества градусов на улице. Как и у всех вулканцев, письменная речь Сарека была чудовищнее устной. Что, между прочим, логично: устно они формализовали разговорный стиль, а письменно накручивали обороты на и без того забитый канцеляризмами официально-деловой.

Она быстро написала, что да, располагает, бросилась одеваться, заметалась — и упала на диван, так и не натянув до конца свитер. В душе творился хаос, в котором она сама разобраться не могла. Вываливать это на Сарека было попросту стыдно. Вот только она сомневалась, что сможет что-то с собой сделать за оставшиеся десять минут.

На улице ещё немного похолодало, температура и правда опустилась к нулю. Аманда заперла дверь, сунула ключ в карман зимней куртки, натянула шапку, обернулась и увидела Сарека. Тот стоял на привычном месте, на нём было другое одеяние, такое же тёмное, длинное и плотное, но с капюшоном, сейчас опущенным на плечи. Медленно спустившись, Аманда подняла руку в приветствии, понимая, что не может сдержать улыбку.

— Я рада вас видеть.

Сарек немного наклонил голову и сообщил:

— Я также нахожу возможность видеть вас удовлетворительной.

Они неторопливо пошли по улице. Хаос в мыслях и чувствах куда-то исчез, а голове сделалось спокойно, тихо. На впечатления не тянуло, и они просто медленно обходили дипломатический квартал, огибали дома, зачастую причудливого, совершенно неземного вида, дошли до площади с фонтаном. Там остановились. Фонтан работал круглый год, подогретая вода била струёй из чаши. Аманда подняла голову и тихо охнула.

— Посмотрите наверх.

Сарек выполнил её просьбу, и Аманда успела увидеть мгновенный проблеск эмоций на его лице. Доля секунды, но она всё же заметила! А потом и сама перевела взгляд выше, где фонарь подсвечивал первые, пока ещё совсем редкие снежинки. Они падали медленно, кружась. Аманда вытянула ладонь и поймала несколько штук, проследила, как они тают на коже.

Сарек стоял неподвижно, запрокинув голову, и не сводил взгляда со снега, не замечая, что он уже серебрится у него в волосах и на плечах, остаётся каплями воды на лице.

Снегопад становился сильнее, гуще. Во влажном воздухе снежинки собирались в хлопья снега, медленные, тяжёлые, мягкие. Они засыпали площадь, облепляли кусты и ветки деревьев, ложились шапками на бортики фонтана и на окантовку фонаря. Было слишком тепло, чтобы этот снег остался хоть на пару дней, но он сыпался прямо сейчас, создавал красивую зимнюю сказку у них на глазах.

Красивую — и совсем немного забавную, потому что у Сарека на голове и плечах постепенно росли сугробы.

Кажется, Сарек уловил эмоции Аманды, потому что одним движением отряхнулся от снега.

— Вам не холодно? — спросила Аманда.

— Моя терморегуляция позволяет выносить значительные перепады температур, — ответил Сарек, а потом добавил: — Однако на данный момент я испытываю негативное влияние пониженной температуры.

Аманда даже не пыталась сдержать улыбку. Они неспешно двинулись обратно. Когда вывернули к дому Аманды, она вдруг спросила:

— Не желаете зайти на ужин?

Коммуникатор пискнул, и Аманда прочла предсказуемое сообщение от Розы: «Я задержусь до утра. Но это ничего не значит!»

— Если в вашей культуре это уместно… — начал Сарек медленно, буквально по слову, и Аманда решила помочь ему с завершением фразы, поднялась по ступеням, отперла дверь и предложила входить.

В доме не царил бардак, но не было и идеального порядка. Аманда окинула гостиную, совмещённую с кухней, одним взглядом, и решила, что ей нечего стыдиться.

Сарек осматривался долго, кажется, фиксируя каждую деталь, при этом неподвижно стоя у двери. Аманда успела снять куртку и шапку, переобуться в домашние туфли, сунуть руки в звуковой очиститель и убрать со стола пустую кофейную чашку. И только после этого повторила приглашение входить.

Сарек кивнул, снял тяжёлую верхнюю одежду, оставшись, как тогда в шахтёрском домике, в брюках и тунике, прошёл через рамку очистителя и приблизился к столу.

— До сих пор мне доводилось бывать только в помещениях, предназначенных для выполнения человеческих социальных церемоний и ритуалов или универсальных жилых модулях. Столкновение с особенностями обустройства человеческого жилого пространства я нахожу интересным опытом.

Аманда подошла поближе и тоже огляделась, пытаясь увидеть гостиную глазами Сарека. Она была, наверное, на его взгляд, излишне наполнена бесполезными вещами. Небольшая стойка для вазы с цветами — реплицированными, конечно, но Аманде нравилось их видеть. Светло-голубые шторы, подобранные лентами. Диван, заваленный разноцветными подушками, с разномастными пледами на спинке. Старое большое кресло в вязаном чехле — уродливое невероятно, но любимое, прабабушкино. Аманда перевозила его из квартиры в квартиру, каждый раз говорила себе, что больше никуда с собой не потащит, но потом, собирая вещи, понимала, что расстаться с ним не в состоянии. И искала грузчиков.

В небольшом застеклённом стеллаже стояли бумажные книги — тоже прабабушкино наследие, которое мама хранить у себя отказалась. Аманда почти никогда их не читала, но ей нравилось, что они есть. В общем-то, то же самое можно было сказать о мягкой игрушечной жёлтой собаке, сидящей на подоконнике. И о механических настенных часах.

— Я подниму температуру воздуха, — сказала Аманда, отворачиваясь. — И что вы скажете насчёт нормальной еды? Не из репликатора? Роза заделалась вегетарианкой в этом месяце, так что у меня гора свежих овощей.

Наблюдение: находящийся в её доме Сарек на значительное количество занудных процентов более молчалив, чем он же, но пребывающий на улице. Да и где угодно ещё. Вместо ответа он кивнул, и Аманда слишком поздно задумалась о том, каково отношение к походам в гости и приготовлению еды в его культуре. Это были не те сведения, которые вулканцы охотно разглашали.

— Это допустимо в вулканской культуре? — спросила Аманда, понимая, что Сарек всё равно уловит вспышку любопытства.

— У нас не существует культурных табу в отношении приготовления пищи.

— А в отношении приглашений в гости?

— Отрицательно.

— Хорошо, — кивнула Аманда, доставая из камеры хранения овощи по очереди и прикидывая, что съедобного из этого всего получится.

Роза подходила к выбору с огоньком, поэтому рядом с кукурузой, картошкой, морковью и помидорами в ящиках лежали разнообразные грибы, в том числе внеземного происхождения, всевозможные ростки, причём и нормального, и голубовато-фиолетового цвета, какие-то фрукты — они с равным успехом могли быть привезены с другого конца галактики или из тропиков. В итоге Аманда решила, что готовить будет только из однозначно знакомого. И вовремя спрятала обратно в холодильник помидоры. Впрочем, выбор от этого не стал проще.

— Ладно, — сдалась Аманда, — кроме помидоров, что ещё из земной еды вы не едите?

Наконец, Сарек отошёл с центра гостиной, вышел в кухонную зону и ответил:

— У меня нет выраженной антипатии по отношению к земным продуктам, однако на организм вулканцев значительный негативный эффект оказывают продукты, содержащие в составе капсаицин, аллицин…

— Для тех, кто забыл школьный курс химии… — Аманда наморщила лоб, — это всё острое, верно?

— Утвердительно.

Она убрала обратно перец и лук. Из остального набора удалось составить то, что минут через двадцать превратится в овощное рагу.

— Могу я спросить? — произнесла Аманда осторожно, закидывая овощи в ультразвуковой кухонный очиститель.

— Утвердительно.

— Что произошло… с тех пор, как вы вернулись на Вулкан?

Фрэнк сделал свою работу, но отчёта не предоставил — такого уговора не было. А в сети было слишком много противоречивой информации.

— Я правильно понимаю, что М’Ковар всё же оказался причастен? Писали, что он лишился должности.

Сарек ответил уже после того, как Аманда достала обратно морковь, почистила её и нарезала тонкой соломкой.

— Я понимаю причины вашего интереса, однако не имею возможности разглашать информацию, имеющую статус закрытой. Могу только сказать, что внутри нашей посольской миссии и за её пределами сложилась идеологическая оппозиция, которая сочла возможным контактировать с землянами для более эффективного достижения своих целей.

— Всё из-за дилития?

— Отрицательно. Вопрос контроля и распределения ресурсов не являлся их мотивами. Вулканцы не испытывают корысти.

— Тогда что? Не хотели делиться технологиями?

После паузы Сарек произнёс:

— Ситуация сложнее, чем вы описали, но я могу ответить утвердительно в рамках информации, доступной к разглашению. Вы испытываете раздражение, — заметил Сарек, и, на самом деле, для этого ему совершенно не нужно было читать эмоции — Аманда и сама понимала, что режет баклажан так, словно тот лично её чем-то обидел.

— Меня это всё злит, — призналась она, проглатывая прилипчивое «утвердительно», — со всех сторон. И особенно — то, что в убийстве Т’Лока обвинили какого-то парня, который, конечно, не сам это придумал. А тех, кто правда виноват, просто отпустили, слегка поругав. Это несправедливо.

— Концепция справедливости логична, однако далеко не всегда реализуема, — сказал Сарек. — Могу я задать вам вопрос, касающийся культурных особенностей?

— Конечно.

— Почему вы сочли возможным тратить время на приготовление пищи вручную, а не воспользовались репликатором?

Скажи это кто-то другой, Аманда решила бы, что её скрыто осуждают. Но Сарек, как и всегда, имел в виду ровно то, что сказал.

— Считаете это нелогичным? — однако спросила она.

— Отрицательно. Я понимаю, что этот аспект обусловлен культурой и продиктован причинами, которые мне неизвестны.

— Я люблю настоящую еду, — сказала Аманда, расправляясь с жёлтым сладким перцем, — мне нравится готовить. И, правда, это, наверное, часть земной культуры. Моя прабабушка застала появление репликаторов, сразу же завела себе навороченную модель. Но когда мы приезжали к ней гости, она начинала печь нам кексы, или готовить японскую еду, или ещё что-то придумывала. Она всегда говорила: «Когда вы мне окончательно надоедите — я поставлю на стол эту синтетическую дрянь».

— Верно ли я понял, что приготовление еды традиционным способом в земной культуре — это проявление доброжелательного отношения?

Вот правда, очень хотелось сказать: «Утвердительно», но Аманда просто кивнула, высыпая овощи в глубокую миску на плите, к уже обжаренной моркови.

— Я приму это к сведению.

Овощи в сладком соусе приготовились быстро, из лапши оказалась только рисовая, но и она сварилась за несколько минут. Однако этого времени Аманде хватило, чтобы понять: Сарек, стоящий на входе в кухонную зону и следящий за каждым движением, совершенно не напрягает. И даже когда разговор затих, было по-прежнему комфортно. В голове устанавливалась уже знакомая замечательная тишина, которую было даже жалко нарушать.

Застольного разговора немного не хватало, но к этому Аманда давно привыкла — ещё со времён учёбы, когда обедала в андорианской компании. Позднее Шурак несколько раз детально объяснял, почему именно большинство рас находит такой странной человеческую концепцию беседы за едой, и Аманда приняла это как данность. Лапша с овощами вышла неплохо — может, немного недостаточно солёной, но выверенный вкус реплицированной еды сильно проигрывал этому несовершенному.

Когда с едой было покончено, Сарек неожиданно спросил:

— Могу я инициировать краткий тактильный контакт?

В прошлый раз после похожего вопроса он нёс её два с лишним часа по пустыне, так что согласилась Аманда с опаской. Но Сарек не делал резких движений. Он протянул руку через стол и осторожно дотронулся указательным пальцем до тыльной стороны ладони Аманды. Горячее прикосновение было совсем-совсем лёгким, чуть щекотным. И вдруг, вслед за физическим ощущением пришло другое. От руки вверх прошло, мгновенно распространяясь по телу, тёплое чувство приязни и признательности. Яркое, громкое, ощутимое — чужое. И тут же схлынуло. Сарек убрал руку.

Аманда медленно выдохнула и зажмурилась, пытаясь восстановить внезапно отказавшее ей чувство равновесия. Одновременно было очень хорошо и мутно, как после морской качки. Несколько раз сглотнув, Аманда осторожно открыла глаза и встретилась с Сареком взглядом.

— Это было неожиданно, — призналась она, ещё раз сглатывая. Сарек чуть приподнял бровь и уточнил:

— Вы чувствуете себя неудовлетворительно?

— Что? Нет. Нет, всё хорошо. Это было… приятно, просто неожиданно.

Она попыталась мысленно вернуться к пережитому ощущению и поняла, что, на самом деле, с языка чистых эмоций это можно было бы перевести как «спасибо». Благодарность нелогична, да? Что ж, даже двадцать раз сказанное спасибо меркло в сравнении с тем, что Сарек позволил Аманде почувствовать.

— Мне всегда было интересно, — тихо спросила она, чуть смущённая и сбитая с толку, — учитывая, насколько люди несдержанны эмоционально, почему вы не носите перчатки в нашем присутствии? Разве это не было бы защитой?

Сарек покачал головой.

— Это было бы нелогично. Позвольте пояснить, эмоции некоторых рас, в том числе людей, действительно оказывают на нас заметное, зачастую негативное воздействие. Для их блокировки требуется как минимум на двадцать пять процентов увеличить число медитаций и сохранять полный эмоциональный контроль. Однако было бы нелогично по этой причине отказываться от важного способа восприятия действительности.

Аманда улыбнулась и сказала:

— Я поняла. Всё равно, что надеть повязку на глаза только потому, что пришёл на нудистский пляж. Извините за глупую аналогию.

— Боюсь, её суть от меня ускользает, — сообщил Сарек, и Аманда сочла за благо отойти к репликатору за чаем.

Уже после того, как Сарек ушёл, Аманда долго вспоминала его короткое прикосновение и переданное ощущение. Она не была уверена, что способна испытать самостоятельно нечто настолько простое и одновременно настолько сильное. И ей бы очень хотелось с кем-то об этом поговорить. Но с Розой обсуждать такие вещи было бесполезно, а других кандидатур не имелось. Да и Роза ещё неизвестно, когда вернётся — судя по всему, Фрэнк нашёл к ней подход.

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134443.01

Дата по земному календарю: 2226.12.21, 00:11:39

Сегодняшний (вчерашний по земному календарю) день на 57,43% для меня был занят изучением всей документации, касающейся добычи дилития в Федерации. Также в течение 23 минут я общался с вице-адмиралом Баленой, который потратил порядка 35,895% этого времени, чтобы выразить своё недовольство поведением мистера Теодора Ройса, радость от моего возвращения на пост посла Вулкана и готовность вести работу в избранном изначально направлении.

Я на 84,576% убеждён, что вице-адмирал лжёт, однако пока не имею явных фактов, указывающих на мою правоту.

Сегодня впервые с 2226.10.02, 23:58:17, звёздная дата 34363.97, я встретился с мисс Грейсон (прим. далее личное имя — Аманда). Данная встреча длилась 2 часа, 36 минут, 16 секунд, что примерно на 52,645% дольше, чем все другие аналогичные встречи.

Избегая несущественных деталей, я считаю важным отметить два аспекта данной встречи, хотя и осознаю, что это неразумно.

№1. Аманда предложила мне посетить её дом и приготовила еду. В ходе разговора Аманда рассказала о ряде культурных особенностей землян, а также о своей «прабабушке» (прим. в данном случае — мать матери матери), чьи традиции она соблюдает. Данный опыт оказал на меня существенное эмоциональное воздействие.

№2. Я вступил с Амандой в тактильный контакт и транслировал ограниченный спектр тех эмоций, которые держу под контролем.

* * *

Аманда точно знала, что Шурак поймает её после уроков — слишком уж пристальным был его взгляд с утра в учительской. Так что даже не думала противиться вежливому приглашению на чай.

Сначала они сидели втроём с мисс Чжао, но через полчаса та засобиралась домой, перед уходом несколько раз оглянувшись на Шурака.

— Просто к сведению, — сказала Аманда, — вы ей нравитесь. Не в широком значении, а в смысле, она испытывает к вам романтический интерес.

Антенны Шурака наклонились вперёд, демонстрируя любопытство.

— Вы так считаете? На чём основано ваше мнение?

— Просто… — Аманда пожала плечами, подлила чаю, — очевидно.

Шурак качнул антеннами и спросил:

— Я должен что-то сделать?

— Если хотите, то, конечно. Если нет — просто ведите себя как всегда.

— Благодарю за совет, — ответил Шурак, отставил чашку и сказал со свойственной ему прямотой: — Вы выглядите необычно. Или, точнее, я сказал бы, что вы выглядите так, как два-три месяца назад.

Человеку, наверное, Аманда бы соврала, но Шураку ответила честно:

— Я была вчера очень рада увидеть посла Сарека.

Её собеседник чуть наклонил голову, его узкие ноздри дрогнули, а антенны задрожали тревожно.

— Будьте осторожны с его телепатией, мисс Грейсон, — произнёс Шурак. — И с его эмоциями. Вулканцы держат их под контролем, но контроль не означает отсутствия.

— Мне кажется, — осторожно произнесла Аманда, — что вы настроены не против вулканцев как расы, а против посла лично.

Впервые за всё время общения ей показалось, что Шурак хочет уйти от ответа. Во всяком случае, его антенны качались как-то совсем неуверенно. Но он всё же справился с сомнениями и сказал:

— Несмотря на разногласия между нашими народами, я не испытываю негативного отношения ни к одной расе. Я отношусь к вулканцам или, точнее сказать, к взрослым половозрелым представителям мужского пола родом с Вулкана, с настороженностью. Мне было бы печально, если бы он причинил вам вред физически или ментально. И я бы чувствовал себя обязанным встать на вашу защиту, поскольку мне очевидно, что только я могу это сделать.

В такие моменты Аманда испытывала иррациональное желание пойти и стукнуться головой об стену. Да, пожалуй, именно так Шурак и должен воспринимать ситуацию. Он во всей школе — старший мужчина, он чувствует ответственность за коллектив. А за тех, с кем общается близко, тем более.

— Обещаю, что этого не потребуется, — с улыбкой сказала Аманда. — Сомневаюсь, что посол Сарек причинит мне вред. И я ему доверяю.

Роза вернулась, пока Аманда была в школе. Обнаружилась дома, но за терминалом — в работе. Помахала рукой, что скоро заканчивает, а потом долго говорила о предстоящем вылете, сложном грузе и контракте.

— Что-то ещё? — уточнила Аманда нарочито равнодушным тоном. Роза закатила глаза и сообщила отрывисто:

— Вместе мы, вместе. Но я всё ещё в бешенстве. А теперь скажи мне, дорогая подруга, кто сожрал мой баклажан?

— Я? — предположила Аманда.

— Из двух тарелок, держа приборы четырьмя конечностями. Достоверненько, — изобличающие тарелки действительно стояли возле очистителя. — Ладно, другой вопрос. Почему вино не открыла? В баре отличная Португалия стоит.

— Руки и ноги были заняты приборами.

— А если серьёзно?

Аманда повернулась и посмотрела Розе в глаза. Сказала:

— Серьёзно — мой вчерашний гость не пьёт алкоголь.

— И трескает, сволочь, баклажаны.

— Там ещё три лежит, — покачала головой Аманда.

— Этот был мне дорог, — отрезала Роза. — Так что мне нужно имя, я пойду жестоко мстить и обрывать острые уши. Эй, — разом сменив тон, она подошла, обняла Аманду за плечи и сказала: — Только не заиграйся со своими межкультурными коммуникациями, ладно?

Аманда в шутку оттолкнула подругу, а потом под предлогом подготовки к занятиям сбежала в спальню.

Всё у неё было готово, подумать хотелось. И Роза, и даже Шурак намекали на одно и то же — в силу собственных невеликих способностей к намёкам, конечно. Вот только ей самой в эту сторону было даже думать страшно.

Потому что пример с кактусом, хоть и дурацкий, отлично описывает сразу несколько ключевых вопросов межкультурных коммуникаций. Помимо эмоционального переноса можно допустить ещё одну ошибку — решить, что чужие реакции аналогичны твоим собственным. Простейший пример: когда Шурак улыбается, он имеет в виду: «Ты мне настолько не нравишься, что я действительно хочу вцепиться тебе в горло. Но наши цивилизации вышли из периода, когда это было возможно, так что я просто вежливо намекаю, что способен на это». И в школе не раз завязывались драки после того, как человеческий ребёнок улыбался андорианцу.

Это распространяется на все аспекты взаимодействия. Потому что нет ничего более простого, чем навыдумывать себе всякого… про кактус. А потом долго и мучительно жалеть об этом.

Поэтому — не думать, не думать о зелёной обезьяне и кактусах и заниматься делом.

* * *

Роза улетела выполнять замечательный во всех отношениях заказ, великодушно объявив, что жертвует все оставшиеся овощи в фонд дружбы народов. Аманда не была уверена в том, воспользуется ли этим пожертвованием. Но после тихой прогулки по снова бесснежному мокрому Новому Парижу спросила:

— Хотите зайти на ужин?

— Если это соответствует вашему желанию, — ответил Сарек, и это был куда более твёрдый ответ, чем в прошлый раз.

Аманда подумала, что это легко может превратиться в традицию — так же, как прогулки. И тут же задумалась над тем, какое количество повторений нужно, чтобы считать какое-то действие традицией. С какого раза она стала воспринимать вечерние прогулки как нечто естественное?

Она готовила что-то, что можно было бы назвать рататуем, с поправкой на помидоры. Сарек так же, как и в прошлый раз, стоял неподвижно у входа на кухонную зону, и Аманда озвучила вопрос, который только сейчас пришёл ей в голову.

— Вы сказали, что культурных табу в отношении приготовления пищу у вас нет. Но, честно говоря, я не встречала ни одной культуры, где не было бы каких-нибудь пищевых заморочек. Есть ли у вас связанные с едой традиции? Обычаи? Особенности?

Сарек пошевелился — спрятал руки за спину, прежде чем ответить.

— Утвердительно. Широко известно, что вулканцы являются вегетарианцами. Однако физиологически мы способны усваивать животный белок. Хотя он никогда не составлял основу нашего рациона, в эпоху до Сурака мы употребляли мясо наравне с растительной пищей.

Аманда даже прекратила резать цукини.

— Понятно, почему вы отказались от мяса, пока оно добывалось естественным путём. Но сейчас даже если мясо не реплицированное, оно не… настоящее. Не было никогда живым. Почему вы по-прежнему отказываетесь от него?

— Есть научные данные, которые указывают на негативное влияние продуктов, содержащих животный белок, на эмоциональный контроль, — последовал ответ.

Рататуй отправился под крышку. Аманда произнесла негромко:

— Скоро Рождество.

Она почему-то забыла об этом. Впервые. И Роза замоталась с работой и Фрэнком, не напомнила.

— Я знаком с концепцией этого праздника, но не смог её понять.

Аманда рассмеялась.

— Мало кто может. Думаю, если я завтра устрою по классам опрос, почему Рождество так называется и кто же в этот день родился, мне ответят единицы, и далеко не факт, что все люди попадут в их число.

— Мистер Эдисон выслал мне и ещё четверым представителям миссии приглашение на официальное мероприятие, посвящённое празднованию Рождества, назначенное на семь часов ровно 25 декабря 2226 года по земному времени. После получения приглашения я ознакомился с информационными материалами, посвящёнными этой традиции.

— Мероприятия, — скривилась Аманда. — Будет скучно. Все ходят кто в форме, кто в костюмах, неискренне желают друг другу счастья, завидуют тем, кто сидит в это время с семьями.

— Вы оцениваете данное мероприятие негативно?

Пока рататуй готовился, она решила уйти в гостиную и устроилась в любимом кресле. Сарек сел на диван.

— Однозначно негативно. Рождество — это не праздник для больших компаний. Если бы… — она вздохнула, — мама с папой успели вернуться домой, у нас было бы отличное Рождество. С подарками, подгоревшей индейкой, фальшивой музыкой и чудовищными украшениями по всему дому, — говоря, она улыбалась всё шире, а под конец рассмеялась, представив, как это должно звучать для Сарека. — Просто не обращайте внимание, это ностальгия. Вам бы точно не понравилось.

— Отрицательно. За исключением употребления в пищу некорректно приготовленного продукта, содержащего животный белок, я нахожу всё, что вы перечислили, интересным опытом.

— Я бы вас пригласила, — честно сказала Аманда, — если бы родители не торчали где-то в глубоком космосе, а Роза не сходила с ума по Фрэнку.

Вероятнее всего, она отправит Розу к Фрэнку, а сама заглянет в бар.

— Если вы сочтёте это допустимым, — проговорил Сарек, — то вы могли бы посетить официальное мероприятие мистера Эдисона.

И, чёрт возьми, Аманда действительно задумалась о том, чтобы пойти. Посмотреть на верхушку дипломатического корпуса, прогулять платье, просто… просто согласиться на приглашение Сарека, наплевав на то, куда именно он её зовёт. Вот только всё это было бы, выражаясь вулканскими понятиями, неразумно.

— Думаю, это не лучшая идея, — сказала она, понимая, что не сможет скрыть сожаления. — Мне там нечего делать, будет много неловкости и ненужных вопросов. Схожу в бар, развеюсь, а вы потом мне расскажете, насколько было скучно.

Некоторое время стояла тишина.

— Я не могу понять, — сказал Сарек, — диссонанса между вашими словами и эмоциями.

— Обычный человеческий хаос, — ответила Аманда. — Надо проверить рататуй.

Она встала, но уйти не успела. Не меняя положения на диване, Сарек протянул ей руку. Аманда замерла, настороженно изучая диковинную картину. Каменное выражение лица Сарека ничуть не помогало решить, что теперь делать.

Очень медленно, не понимая, боится она спугнуть Сарека или сбежать сама, Аманда протянула руку. Её пальцы замерли в нескольких миллиметрах от его, так, что даже ощущалось тепло. Хотелось дотронуться. И было страшно, но не по-настоящему, а по-детски, когда специально накручиваешь себя на гравитационных аттракционах. Потому что на самом деле бояться было нечего.

Сарек оставался неподвижен, и Аманде пришлось самостоятельно преодолеть оставшееся крошечное расстояние, коснуться горячих кончиков пальцев. Чужие эмоции не оглушили её в этот раз. Они ощущались где-то в стороне, как воспоминание, не тревожное, а приятное. Казалось, к нему легко вернуться в любой момент, но оно не давит и не требует к себе внимания. Просто есть, тёплое, светлое.

Зрение не туманилось, и Аманда отлично видела и спокойное лицо Сарека, и их соприкоснувшиеся руки.

Где-то очень далеко по таймеру отключилась плита. Тихий писк прошёл мимо сознания, не разрушил удивительное волшебство. Зато невероятным образом придал смелости Аманде. Поймав взгляд тёмных глаз Сарека, она медленно провела пальцами вниз, к ладони, останавливаясь перед каждой фалангой. В центре ладони замерла, чувствуя биение чужого пульса, и двинулась к большому пальцу, обвела его по контуру, слегка задев жёсткий ноготь. Мыслей благополучным образом не осталось, только ощущения, здесь и сейчас. Та же тишина, что и во время прогулок в снег и дождь, что и на море. То же трепетное созерцание. С одной разницей — созерцала она отнюдь не природное явление.

Внезапно ситуация изменилась. Лёгким неощутимым движением Сарек повернул её руку ладонью вверх, и теперь это его пальцы касались её кожи, ставшей внезапно невероятно чувствительной. От этого стало действительно трудно держаться на ногах. И дышать.

Это походило на поцелуй. Так ощущалось. От него кружило голову, хотелось, чтобы он длился и длился. Подушечки пальцев покалывало, отдавалось в губы.

Когда Аманде показалось, что она просто не может больше стоять, Сарек, не разрывая, но и не углубляя прикосновения, помог ей сесть на диван. И тут же ногтем провёл по ладони к запястью. Рукава футболки показались непристойно короткими, совершенно ничего не скрывали. Волоски на предплечье встали дыбом, и горячая ладонь длинным медленным движением пригладила их.

Сердце билось в ушах и в горле. От прикосновения к сгибу локтя хотелось закричать, только воздуха в лёгких всё равно не осталось. И зажмуриться. Но это бы значило перестать смотреть Сареку в глаза, а на это она бы ни за что не согласилась.

Когда стало казаться, что она просто сейчас сойдёт с ума, потеряется в этих ощущениях целиком и никогда не захочет возвращаться, Сарек вдруг расслабил руку, словно сдаваясь.

Поражаюсь собственной смелости, Аманда подцепила рукав его туники, сдвинула его, обнажая смуглую, с оливковым отливом кожу. Одним пальцем провела по линиям зеленоватых вен. Вернулась обратно к пальцам, не разрывая контакта, и погладила по руке всей ладонью.

А потом Сарек медленно шевельнул кистью, улучил момент и скользнул пальцами между пальцев Аманды. Руки сцепились в замок.

Аманда впервые отвела глаза от лица Сарека, посмотрела на их руки. И всё-таки зажмурилась.

Тёплые чужие эмоции плескались теперь совсем близко, как летнее море. Лёгкими волнами и пеной касались сознания, веяли бризом.

Постепенно, словно просыпаясь в выходной день без будильника, Аманда приходила в себя. И точно так же ещё немного длила ощущения, не желая открывать глаза и пробуждаться.

В реальности она по-прежнему сидела на диване рядом с Сареком. Их пальцы были переплетены.

Мысли понемногу возвращались, но какие-то напуганные, взъерошенные, невнятные. По человеческим меркам это был тот самый момент для неловких не то оправданий, не то извинений и попыток решить, случайно всё вышло или нет, и как к этому относиться.

Говорить ничего не хотелось — и Аманда промолчала. А когда нашла в себе достаточно силы воли, встала, с сожалением отпуская руку Сарека, и разложила по тарелкам рататуй.

Во время еды можно было молчать, только изредка пересекаться взглядами поверх стола.

Тишину нарушил Сарек. Он произнёс:

— Логично и разумно… — и замолчал. Аманда отлично угадала, что он хотел сказать. Она была даже согласна, хотя и не полностью. Но была уверена, что это понятно без слов. Особенно без слова «логично».

Прежде чем отпереть дверь, Сарек, уже надев длинное плотное одеяние, снова коснулся руки Аманды, провёл двумя пальцами по её, от ладони к кончикам.

Поцелуй на прощание, чёрт его возьми. Аманда, приподнявшись на цыпочках, едва-едва коснулась губами уголка губ Сарека. А потом всё же повернула ручку и распахнула дверь. Сарек вышел и широким шагом направился по улице.

«Живите долго и процветайте» не прозвучало.

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134444.03

Дата по земному календарю: 2226.12.22, 00:38:23

Аманда сделала интересное наблюдение, которое натолкнуло меня на ряд выводов, касающихся межкультурного взаимодействия. Наблюдение она озвучила следующим образом: «Я не встречала ни одной культуры, где не было бы каких-нибудь пищевых заморочек».

Ориентируясь на имеющиеся у меня сведения, действительно, каждая культура имеет особенности, связанные с добычей, приготовлением и приёмом пищи. Причём чем более скудными ресурсами народ обладал исторически и, следовательно, чем чаще в прошлом возникали ситуации дефицита продовольствия, тем более сложными становятся механизмы регуляции социального взаимодействия при контакте с пищей.

Отдельного внимания заслуживает подход людей к еде как к инструменту коммуникации. Я уже сталкивался с человеческой традицией формальных мероприятий, которые начинаются с употребления пищи или же проходят непосредственно в процессе питания. Жёстко регламентируется не только состав блюд и способ их подачи на стол, но и правила контакта с ними. Этикет человеческой расы включает в себя правила использования определённых столовых приборов для определённых видов пищи, возможности или невозможности осуществлять в процессе вербальную коммуникацию и проч.

Однако именно замечание Аманды позволило мне, как я полагаю, лучше понять этот аспект взаимодействия между людьми. Исторически разделение пищи с чужаками означало миролюбивые намерения, доверие и готовность делиться ресурсами, выраженное в ряде социальных ритуалов. Для людей как для пси-нулевой расы значимой является физическая демонстрация намерений и отношений друг к другу, и этот подход люди экстраполируют на представителей других рас.

В современности пищевые ритуалы во многом утратили реальную значимость, однако остались как показатель вежливости и готовности соблюдать установленные социальные нормы. Однако в случае с Амандой наличествует заметный эмоциональный фактор, и мне предстоит ещё более подробно выяснить её отношение к социальной стороне приёма пищи.

Поскольку эта запись на 75,1% касается отвлечённых либо личных наблюдений и не затрагивает мою деятельность на посту посла, я считаю возможным также отметить ряд событий, которые существенно повлияли на моё эмоциональное состояние.

Аманда Грейсон существенно влияет на моё эмоциональное состояние. Я не считаю разумным этому препятствовать.

Звёздная дата: 134444.05

Дата по земному календарю: 2226.12.22, 01:12:16

продолжение записи от 2226.12.22, 00:38:23 по земному времени, звёздная дата 134444.03

Я не вижу логической необходимости и смысла в праздновании Рождества (в прошлом, дата, связанная с широко распространённым на Земле религиозным учением), однако понимаю его значимость для представителей человеческой культуры. Поскольку Аманда как человек испытывает потребность в праздновании данного события, я предложил ей посетить мероприятие, которое организует мистер Эдисон и на которое я приглашён, поскольку возглавляю дипломатическую миссию. Аманда отказалась от данного предложения и вербально выразила предпочтение посетить потенциально опасное заведение, специализирующееся на продаже токсичных алкогольных веществ. При этом адекватно интерпретировать её эмоциональный фон мне не удалось, а объяснение мною получено не было. Спустя 28 секунд наше взаимодействие перестало носить вербальный характер, что сделало невозможным дальнейшее выяснение мотивации Аманды в отношении Рождества.

Звёздная дата: 134444.19

Дата по земному календарю: 2226.12.22, 04:32:56

В официальный журнал я внёс ряд сведений, касающихся нашей совместной работы с представителями дипломатической службы Объединённой Земли, однако считаю необходимым также сделать запись в данном дневнике.

Высший Совет Вулкана видит одной из ключевых целей нашей миссии повышение объёмов добычи дилития на 12,875% за счёт внедрения на предприятиях, находящихся под контролем Землёй, более эффективных технологий. Формально поддерживая эту цель, люди, однако, видят в новой технологии опасность утраты доминирующего положения в сфере добычи ключевого космического источника энергии. Если количество дилития в Федерации не возрастёт, это с вероятностью более 85,649% приведёт к стагнации в области науки и исследования глубокого космоса, поставит под угрозу дальнейшие исследовательские экспедиции за пределы разведанных территорий.

Логически стоило бы определить повышение эффективности добычи как приоритет в сравнении с возможностью нашей расы полностью контролировать процесс добычи, что, однако, на 35,76% не совпадает с интересами, которые преследует Высший Совет Вулкана. Следовательно, моей задачей становится поиск компромисса.

* * *

Три дня до Рождества, два — до Сочельника, день — до начала коротких школьных каникул, дани человеческим традициям. Всё, что требовалось от Аманды, это адекватно продержаться один день. Причём речь шла, конечно, не только о владении лицом, но и о попытке хоть как-то держать под контролем эмоции.

Поскольку не думать о зелёной обезьяне было практически невозможно, Аманда устроила вместо запланированных тестовых работ семинары во всех классах. Необходимость много говорить, следить за работой команд, улавливать не только сказанное вслух, но и шепотки с задних парт сделала своё дело. О чём бы и как бы сильно Аманда ни хотела бы подумать, на какие бы темы ни переживала, всё было погребено в школьной рутине, детских поздравлениях с праздником, вопросах и ответах. А когда сверху навалилась промежуточная отчётность, стало ещё легче. Голова, в которой хранятся аттестационные баллы всех тринадцати классов, более ничего вместить неспособна.

Уроки завершились, Аманда вышла из класса и направилась в учительскую, когда её окликнула Т’Крин — гость в школе очень редкий.

Аманда поприветствовала вулканку и подошла к ней, тут же увидев и Сванна — тот стоял с типично-вулканским отрешённым выражением лица в нескольких метрах от матери.

— Живите долго и процветайте, мисс Грейсон, — ответила Т’Крин. — Могу ли я занять от двадцати трёх до девяноста четырёх секунд вашего времени для приватного разговора?

— Конечно, — отозвалась Аманда. — Сванн участвует, или нам лучше пройти в кабинет?

Послу паузы Т’Крин сказала:

— Выбор кабинета был бы более предпочтителен, однако Сванн будет участником разговора.

Пожалуй, решила Аманда, она догадывается, о чём они будут говорить. Ещё два с лишним месяца назад Т’Крин сообщила, что Сванн полностью заглушил трансляцию эмоций по установившейся между ними связи. Видимо, теперь пришло время её окончательно порвать.

Для разговора Аманда выбрала ближайший к холлу кабинет общей истории. Чтобы не создавать лишних дистанций, она выдвинула из-за первой парты один стул, села и жестом предложила матери и сыну устраиваться, как им удобно. Сванн, уже знакомый с концепцией «разговоров без физических барьеров», поставил два стула рядом и сел. Т’Крин опустилась рядом, поколебавшись.

— Итак, — произнесла Аманда, складывая руки на коленях, — я вас слушаю.

— Как вам известно, мисс Грейсон, — начала Т’Крин, — в неустановленное точно время мой сын Сванн создал между вашими разумами одностороннюю эмоциональную связь. В нашем обществе это запрещено и недопустимо, тем более недопустимо подобного рода взаимодействие с представителями пси-нулевой расы без прямого выраженного согласия. Я считаю необходимым разорвать эту связь.

Вулканцы — те ещё мастера интонаций. Но всё же Аманда услышала в этой фразе какую-то незавершённость, неуверенность, и спросила:

— Это опасно?

Она могла бы выбрать более точный вопрос, но нарочно предпочла общую формулировку. Т’Крин немедленно (и достаточно предсказуемо) сказала:

— Вы никак не пострадаете и не почувствуете никаких изменений.

— А Сванн?

Мальчик чуть-чуть шевельнул плечами и отвёл взгляд, и этого, честно говоря, хватило. Т’Крин выразилась конкретнее:

— Сванну потребуется тщательная работа с целителем разума, однако он сможет с ней справиться. Требуется только ваше согласие, мисс Грейсон.

— Значит, у вас его нет, — сказала Аманда прямо. — И не будет до тех пор, пока моему ученику будет грозить опасность.

— Это нелогично. Вы стали жертвой спонтанно образованной связи, которая не несёт для вас никакой пользы. Разорвать её — логично.

Аманда поджала губы и произнесла:

— Я педагог и несу ответственность за своих учеников. Возможно, эта связь была спонтанной, незаконной и так далее, но если её разрыв повлечёт за собой опасность для Сванна — я отказываюсь.

Воцарилось молчание. Т’Крин смотрела прямо перед собой, Сванн — куда-то на левое ухо Аманды. Девяноста четыре секунды давно и с гарантией прошли.

— Разрешите, я поговорю со Сванном лично, — сказала Аманда, понимая, что молчание никуда их не приведёт.

Бесшумно и не произнеся ни слова, Т’Крин удалилась. Аманда поймала взгляд Сванна и попросила мягко:

— Давай мы с тобой на несколько минут поменяемся ролями. Ты учитель, я ученик. Тебе нужно объяснить мне, что это за связь, как она появилась, чем грозит. И чем грозит её разрыв — особенно подробно.

Сванн опустил руки вдоль тела, поднял подбородок и заговорил настолько формальными и тяжеловесными конструкциями, насколько возможно. Что говорило о его страшном волнении.

Если опустить многочисленные «таким образом», «что является, очевидно», «в связи со сложившейся ситуацией», а также бесполезные проценты, даты с точностью до секунды и прочий мусор, история выходила такая.

Вулканские дети естественным образом создают эмоциональные связи с родителями и близкими родственниками — всеми взрослыми, которые отвечают за безопасность и благополучие малыша. Обычно к школьному возрасту (который Сванн определил вулканским термином) добрая половина этих связей рассасывается естественным путём — остаются связи с родителями, причём не обязательно с обоими, с теми из взрослых, которые принимают значительное участие в жизни ребёнка. Смерть отца повлияла на Сванна очень серьёзно, но куда более опасным стало отстранение от матери, с которой у мальчика была связь. Аманда, сама того не ожидая, помогла Сванну найти точку эмоциональной стабильности, стала тем взрослым, на которого можно положиться. Когда Сванн во время медитации обнаружил связь, рвать её было уже поздно. Почти сразу же оказалось, что связь полезна — через неё Сванн сумел почувствовать, что Аманде нужна помощь. Буквально несколько часов спустя связь снова послужила во благо. Но на следующий день Т’Крин потребовала, чтобы Сванн заблокировал связь и не использовал её. Понимая, что это логично, он так и поступил. Но связь осталась — как ориентир, защита и помощь. Уничтожение её полностью разрушит эмоциональный контроль Сванна — и его нужно будет восстанавливать заново, по кусочкам.

— Правильно ли я поняла, — произнесла Аманда осторожно, — что если мы не будем трогать эту связь, то со временем, когда ты вырастешь, она отомрёт сама, поскольку не будет тебе нужна?

— Утвердительно, — совсем тихо сказал Сванн.

— Вот и решили.

Аманда встала.

— Это нелогично, — ещё тише возразил Сванн.

— Очень логично, здраво и безопасно для всех, — отрезала Аманда.

— Нелогично.

— Докажи.

Сванн тоже поднялся, убрал руки за спину и ещё выше поднял голову, чтобы смотреть Аманде в глаза.

— При контакте с вашим разумом любой вулканец сможет увидеть эту связь. И он может быть против.

Несколько секунд у Аманды ушло на то, чтобы собрать из двух фраз что-то осмысленное. Вулканцы обычно избегают намёков и предпочитают выражаться максимально конкретно — но Сванн, похоже, набрался плохого у друзей, раз сумел такое выдать.

— Это моя голова, — сказала Аманда твёрдо, — и я как-нибудь сама разберусь с теми, кто будет за или против чего-то, в ней находящегося. Я всё решила. Первое. Связь мы оставляем, только ментальных травм в классе мне не хватало. Второе. Тебе запрещено лезть в мои эмоции или мысли без разрешения. Третье, — Аманда улыбнулась и ласково потрепала Сванна по кончику уха, — я рада, что ты в порядке. И что у тебя есть замечательные друзья.

Т’Крин в восторг не пришла, но промолчала. В конце концов, что-либо сделать без разрешения Аманды было невозможно, а она на вмешательство согласия не дала.

* * *

Дома обнаружились Роза и Фрэнк. Сидящие на диване и вдохновенно целующиеся. Аманда вошла, разделась, пошумела очистителем — но внимания их не привлекла. И только после очень выразительного: «Какой приятный сюрприз!» — парочка распалась.

Фрэнк подскочил и, кажется, собрался обниматься, но Аманда остановилась его на подходе.

Роза тоже встала, подошла к Фрэнку и молча подняла руку, демонстрируя кольцо со здоровенным бриллиантом, почему-то на среднем пальце.

— Кто-то промахнулся с размером. И, знаешь, — Роза осмотрела оттопыренный палец, — я так и оставлю. Хоть какой-то толк будет.

Жест, и правда, вышел выразительным.

— Вас поздравлять?

— Меня да, — разрешила Роза, — а ему можешь соболезнования принести.

— Возражаю, — встрял Фрэнк, — мне тоже поздравления!

Аманда поздравила их, хотя и, может, слегка покривила душой. Она не могла понять, как относится к этому всему. Ей нравился Фрэнк сам по себе, нравилось, как он относится к Розе. Но его косвенное участие в проблемах вулканского посольства, захвате школы, её собственном путешествии в чёртову пустыню — забыть не удавалось.

Впрочем, это было не её решение и не её выбор. И если Роза решила, что её чувства к нему достаточно сильны, значит, Аманда пойдёт к ним на свадьбу.

— Есть ещё новость, — сказала Роза, дослушав поздравления. — Фрэнк теперь работает на Звёздный Флот и в ближайшее время должен переехать в Риверсайд, штат Айова. А раз уж я опрометчиво согласилась выйти за него замуж…

Аманда улыбнулась понимающе. В конце концов, они с Розой уже давно не жили вместе. И то, что теперь её дом будет не в Новом Париже, а в Айове, мало что изменит.

— Ты умрёшь со скуки в Айове.

— Я планирую торчать большую часть времени в космосе.

Роза рассмеялась, тряхнула головой и сказала:

— Я подумала, давайте отметим Рождество втроём? Нам, конечно, далеко до мистера Грейсона в вопросах организации безумия, но…

— Вообще-то, я планировала сидеть в баре с грустным лицом, — сообщила Аманда, — вы портите мне прекрасную картину.

— Это значит да, — перевела Роза, чмокнула Фрэнка куда-то в подбородок и устремилась на кухонную зону. В этот раз никаких компрометирующих тарелок там не было, но Роза, открыв камеру хранения, обернулась и спросила с нажимом:

— Мы отмечаем втроём? Или…

— Втроём.

Даже если бы Сарек не был приглашён на официальное мероприятие, даже если бы Аманда была настолько сумасшедшей, чтобы вовлекать вулканца в человеческий праздник, она бы ответила так же. Как минимум, потому что Фрэнку Ройсу и Сареку, пожалуй, лучше не встречаться в одном закрытом помещении.

Роза громко вздохнула и сообщила в пространство:

— Я выиграю пари.

— И не мечтай, детка, — отозвался Фрэнк, — я уже победил.

— Мне кто-нибудь расскажет о пари, в котором я явно участвую? — спросила Аманда в пустоту.

Пустота ответила хором:

— Нет.

Сначала проводить время с Розой и Фрэнком было приятно. Они играли с репликатором, на котором Фрэнк программировал немыслимые продукты и сочетания, потом болтали о Звёздном Флоте, обсуждали последние новости. Но чем ближе подступал вечер, тем сильнее Аманда ощущала волнение, с которым ничего не могла поделать.

Сколько смелости было вчера! Как мало её осталось сегодня.

В восемь Роза внезапно подорвалась и объявила, что им пора уходить. Она велела Фрэнку привести репликатор в нормальное состояние, сама утащила всё лишнее в утилизатор, а потом крепко обнимала Аманду перед уходом — так, словно они не собирались увидеться послезавтра, в Сочельник, а расставались на месяц.

Когда за Розой и Фрэнком закрылась дверь, стало хуже. Присутствие посторонних заставляло держаться, а оставшись в одиночестве, Аманда запаниковала. Идея под надуманным предлогом отменить прогулку к чертям всплыла в голове не один раз.

Можно было бы остановиться и обо всём как следует подумать, только от этого делалось ещё страшнее.

Аманда за свою жизнь общалась с множеством представителей разных рас. Она любила чужие культуры, с радостью и открытым сердцем воспринимала все различия и особенности. Но в одном она всегда была уверена: её работа никогда не пересечётся с личной жизнью. Дружба — это была та максимальная близость с представителем другой расы, которую она вообще допускала даже в мыслях.

Не то, чтобы это работало с Сареком даже в начале, правда?

Да как будто с людьми не хватало сложностей! Крис, с которым Аманда была знакома четыре года, прежде чем они начали встречаться, был временами крайне неприятной головоломкой. А ведь он человек. Обычный парень, мотивы поступков которого очень легко угадать.

Кто-то с другой планеты, из другой культуры — это гораздо сложнее.

Удивительным образом проще. Зелёная обезьяна, о которой было запрещено думать, вырвалась из-под контроля, и Аманда почти сумела ощутить ту волшебную тишину в мыслях, которая устанавливалась в присутствии Сарека. Мягкое касание его эмоций. Его горячие пальцы.

Паника отступила. Аманда спокойно собралась и в половине десятого вышла из дома.

Сарек ждал её на привычном месте, такой же неподвижный и спокойный, как всегда. Аманда спустилась по ступеням, пересекла улицу и уже собралась было поднять ладонь в приветствии, но не успела этого сделать. Рука Сарека встретилась с её. Осторожно он согнул все пальцы Аманды, кроме двух — указательного и среднего. И, двигаясь от ладони к подушечкам, провёл своими пальцами по её. Сказал спокойно:

— Это менее формальный вариант приветствия. Крайне неформальный.

Аманда прикусила губу, не сомневаясь, что он уже прочитал эмоции и понял, как именно она относится к такого рода неформальным приветствиям.

Было опять сухо, и они неспешно направились к выходу из дипквартала. Домики за стенами уже были украшены к Рождеству — не все, конечно, но по украшениям легко было угадать, где живут люди, а где — инопланетяне, решившие поддержать праздник. Далеко не все венки на дверях были еловыми. Далеко не все были зелёными. И далеко не все Аманда рискнула бы потрогать, не опасаясь потерять пальцы. Санты, намалёванные детскими руками на окнах, вполне могли бы составить космический Интернационал.

— Будет красиво, если пойдёт снег, — тихо произнесла Аманда, — хотя бы немного снега к Рождеству.

— Утвердительно, — согласился Сарек. Аманда фыркнула, подумав, что однажды точно оговорится, и взяла его за руку. Мгновенно стало и жарко, и волнительно, и непривычно, но удивительно здорово. Одновременно по-человечески — и совсем иначе.

Сарек держал её ладонь в своей очень бережно, словно боялся сломать. Или, может, для него это тоже было непривычно?

— Сегодня ко мне приходили Т’Крин и Сванн, — сказала Аманда, когда они вышли из жилого квартала на широкую улицу, по-прежнему держась за руки.

— Это логично. Эмоциональная связь между вам и Сванном должна быть разорвана, и я считаю неразумной настолько длительную задержку.

— Да-да, — кивнула Аманда, — всё логично, всё разумно, мы приняли решение, что связь останется. Конечно, Сванну запрещено лезть ко мне в голову, но…

Ничего не изменилось, но, в то же время, изменилось всё. Сарек точно так же держал её за руку, это прикосновение оставалось таким же невесомым и лёгким, но Аманда кожей почувствовала что-то чужое, яростное.

Как там Сванн выразился? «И он может быть против». Именно поэтому Аманда предпочла выложить карты на стол сразу.

— Боюсь, вы не имели возможности принять адекватное решение, поскольку не располагаете всей информацией, Аманда, — проговорил Сарек. И, опять же, интонация осталась прежней, но Аманда не сомневалась, что он недоволен.

— Напротив, я получила достаточно много информации. Возможно, мне не хватило письменных источников, но общую суть я поняла. Только… — она подняла голову и заглянула Сареку в лицо, — ребёнок многое потерял. Я не заставлю его проходить через болезненную и травмирующую процедуру ради того, чтобы уничтожить нечто, что я даже не могу почувствовать, что никак не мешает мне и не может навредить.

— В некотором роде, — после паузы сказал Сарек, — это делает юного Сванна вашим родственником.

— Пусть так, — пожала плечами Аманда.

— И это всё ещё нелогично. Если он не сможет справиться с разрывом связи, значит…

На этом моменте брови Аманды медленно поползли вверх. Она уточнила:

— Значит что?

— Что он недостаточно силён и не имеет ценности для общества.

Несколько мгновений Аманда осмысливала информацию. Потом остановилась, вырвала руку из пальцев Сарека и сказала медленно и раздельно:

— Я уважаю все культурные особенности всех рас. Но не говорите при мне, что ребёнок может не иметь ценности. Что… чёрт, что живое существо может не иметь ценности.

Сарек обернулся, приподнял одну бровь и сообщил:

— Но это логично. Если слабые мужчины будут передавать свои гены потомству…

— Я что-то стесняюсь спросить, — прошипела Аманда, чувствуя, что по-настоящему злится, — что вы делаете с мужчинами, у которых слабое здоровье.

— Аманда… — Сарек наклонил голову, — я чувствую ваше раздражение.

— Это не раздражение. Я в ярости.

— Я буду учитывать, что данная эмоция вами оценивается как ярость. Я не совсем понимаю, каким образом я только что сделал её более интенсивной.

Аманда закрыла глаза. Медленно выдохнула. Напомнила себе пятое главное правило межкультурных коммуникаций. Обнаружила с удивлением, что прямо сейчас оно не находит отклика в её душе. Потому что, оказывается, очень сложно принимать культурные различия, когда они затрагивают тебя лично.

— Простите, — сказала Аманда, открывая глаза. — Есть вещи, которые я не могу и не хочу понимать, пренебрежение чьими-то жизнями — одна из таких вещей. И, конечно, ни при каких условиях я не подвергну своего ученика опасности.

Немного помолчав, Сарек проговорил:

— Я постараюсь это учитывать. Однако мне непонятно, как именно вы сохраняете и поддерживаете здоровье популяции при отсутствии механизмов естественного отбора?

— А вы?

Как ни странно, Сарек ответил.

— В нашей культуре есть традиционное испытание, которому подвергаются мальчики по достижении семи циклов. Наиболее слабые не переживают его. Это один из примеров, но не единственный. В более зрелом возрасте мужчины, недостойные продолжить род, также умирают.

— Я тоже отвечу, — сказала Аманда. — Лет двести пятьдесят назад, когда медицина ещё была на низком уровне, один молодой человек смертельно заболел. Врачи давали ему несколько месяцев жизни, от силы — пару лет. Он прожил ещё пятьдесят. Он не мог ходить, не мог говорить, под конец жизни один палец и глаза — всё, чем он был способен двигать, но он оставил нескольких детей, а главное — создал научную базу, которая в дальнейшем помогла нам освоить космос. И это не единственный пример. Не думаю, что отсутствие естественного отбора повредило нам.

Они стояли посреди улицы, люди обходили их кругом. Аманда ждала. И Сарек произнёс:

— Я постараюсь это принять. Это и вашу эмоциональную связь с учеником.

Аманда протянула руку и слегка ждала пальцы Сарека. Он перехватил её ладонь удобнее, и они продолжили прогулку, словно никакого спора и не было.

Предложить заглянуть на ужин Аманда не успела. Когда они вошли обратно в дипквартал, Сарек спросил:

— Считаете ли вы допустимым посетить мой дом и выпить чай?

Они поменялись местами. Аманда не умела драматично поднимать одну бровь, так что вскинула сразу обе в приступе естественного удивления. Но ответила бесстрастно:

— С удовольствием.

Хотя, очевидно, чай имелся в виду вулканский, на мгновение от этой фразы повеяло чем-то типично британским. И думать об этом было куда безопаснее, чем о самом приглашении.

— Это не нарушает культурных норм, принятых на Земле? — уточнил Сарек.

«Отри…», в смысле:

— Нет. Как вы могли заметить, я громко сообщаю, когда что-то меня возмущает или задевает.

Сарек согласился с этим фактом очередным «утвердительно», и они действительно направились к его дому.

Аманда была здесь однажды, дезориентированная. Ей тогда было не до изучения интерьеров, да и показал ей Сарек только гостиную, явно предназначенную для приёма людей.

Теперь, пройдя по отделанному песчаником коридору, они свернули несколько раз, прежде чем оказаться в относительно небольшой комнате. В ней, как во всех вулканских помещениях, которые Аманде доводилось видеть, по углам стояли каменные тумбы, на которых горели свечи. В отнюдь не таком жарком, как можно было ожидать, воздухе висел запах сладковато-пряных специй. В этот раз помимо чего-то очень похожего на мускатный орех Аманда различила корицу и, кажется, душистый перец. Обстановка комнаты была скудной по земным меркам, но не по вулканским: пара стульев, широкий крепкий стол на толстой металлической ноге, у стены — отдельная навесная столешница, уставленная баночками, чайниками и округлыми сосудами разных размеров. Одна стена была сплошь покрыта изображением фрактала. Многогранная изломанная фигура трансформировалась и разворачивалась, повторяя саму себя во множестве линий и итераций, и Аманда поняла, что у неё кружится голова при попытке рассмотреть детали.

— Рекомендую вам выбрать другой объект для фокусировки зрения, — сказал Сарек.

— Это завораживает, — призналась Аманда, с трудом отводя глаза. — Вы знаете, что снежинка — тоже фрактал?

— Данный факт мне не был известен.

Сарек прошёл вдоль стены, нажал на невидимую панель, и открылся почти привычного вида шкаф, в который Аманда с огромным удовольствием сгрузила пальто. А следом и, справившись с мгновением неловкости, ботинки. Конечно, в комнате были не комфортные вулканцам плюс сорок, но сидеть в зимней обуви при плюс двадцати восьми всё равно было бы непросто.

Покрытие на полу оказалось шершавым и тёплым — как будто здесь кто-то мог замёрзнуть.

— Ваш комфорт повысится, если вы займёте любой из стульев, — произнёс Сарек, тоже избавляясь от тяжёлой верхней одежды. Аманда последовала его совету и спросила:

— В вулканском языке есть разница в обращениях? Градация «ты» и «вы»?

— Отрицательно.

— В классическом английском, на котором построен стандарт, тоже не было. Но оказалось, что для доброй половины земного шара это важно, так что из староанглийского вытащили подходящее слово, и теперь у нас масса проблем, — Аманда улыбнулась.

Сарек приподнял левую бровь, продолжая при этом стоять у шкафа, не то чего-то дожидаясь, не то принимая решение.

— В чём состоит суть этих проблем?

Аманда улыбнулась шире и пояснила:

— В том, что мы понятия не имеем, в какой момент нужно переходить с одной формы обращения на другую. Сотни авторов учебников по стандарту вместе с множеством моих коллег так и не сумели чётко определить эту грань, подходящий момент.

Левая бровь поднялась ещё выше, её кончик коснулся волос.

— И хотя на втором курсе я писала научную работу по «ты-коммуникации», я понятия не имею, — она всё же опустила взгляд, — насколько уместно перейти на ты… сейчас.

— Я не вижу для этого логических препятствий, — произнёс Сарек и отправился к столешнице, загородив её широкой спиной.

Из объектов для изучения таким образом остались вызывающий головокружение фрактал и, собственно, спина, скрытая длинной плотной туникой. Аманда уже знала, что туника на ощупь мягкая, но непроницаемо-плотная — какая-то современная ткань со сложным составом. Когда следом в голову пришёл вопрос, какая на ощупь спина под туникой, Аманда быстро перевела взгляд на фрактал. Пусть лучше голова кружится, чем мысли зайдут слишком далеко, и их ход отразится на эмоциях.

Фрактал выбил дух вместе со всеми опасными размышлениями. Почувствовав, что её начинает тошнить, Аманда резко отвернулась, встала и подошла к Сареку, сбоку заглядывая на то, что он делал.

Приготовление этого чая, Аманда знала, включало несколько этапов: мало было просто залить травяной сбор водой определённой температуры: нужно было что-то процедить, что-то отжать, куда-то в каких-то особых пропорциях добавить, ещё раз подогреть, в получившейся жидкости заварить следующий сбор. Аманда видела этот процесс своими глазами всего однажды, но заметила общий принцип: создавая чай, вулканцы молчат. Возможно считают проценты и пропорции, возможно медитируют. В любом случае, никто не мешал Аманде прислониться плечом к каменной стене и наблюдать за священнодействием.

Руки Сарека двигались неспешно, без единого лишнего движения. Если он за чем-то тянулся, он это брал и использовал. Если собирался отмерить немного чёрного порошка или похожих на сахар жёлтых кристаллов, то набирал маленькой, но очень глубокой ложкой именно столько, сколько нужно. Запомнить последовательность действий Аманда даже не пыталась — сомневалась, что когда-нибудь решится повторить. Но выглядело завораживающе. И, наверное, даже больше, чем безупречность действий, привлекали руки Сарека. Крупные даже для его роста, в имитации дневного освещения — заметно зеленоватые, с выступающими костяшками и длинными фалангами. От запястья вверх под рукав туники очень по-человечески поднимались чёрные волоски.

Аманда понимала, что отвести взгляд уже не сможет. И также понимала, что скрыть хоть что-то от вулканца — затея изначально обречённая на провал.

У Сарека дрогнула рука. Это было настолько неожиданно и настолько заметно в общей идеальной схеме действий, что Аманда сама дёрнулась. Она, кажется, поняла, что именно произошло и что сбило его.

Можно было ещё всё отыграть назад, снова посмотреть на тошнотворный фрактал, успокоиться, забить голову чем-то достаточно отрезвляющим. Но вместо этого Аманда подумала о том, что хочет протянуть руку и провести пальцами по подбородку Сарека. Узнать, растёт ли у него щетина. Потом отважиться и дотронуться до мочки большого остроконечного уха. Подняться ещё выше, к кончику. Коснуться волос. От невинной фантазии бросило в жар, а у Сарека во второй раз дрогнула рука. Размолотые в труху травы просыпались на столешницу.

— Я вынужден признать, — сказал Сарек негромко и очень внятно, — что мой эмоциональный контроль нарушен в данный момент.

— Я вынуждена признать, что рада этому, — ответила Аманда и сделала то, о чём думала только что: дотронулась кончиками пальцев до его щеки.

Плотная сухая гладкая кожа. Очень горячая.

Сарек медленно выдохнул, протянул руку и отключил небольшую нагревательную поверхность. Заметил:

— Мне придётся провести всю последовательность действий для приготовления чая заново, — но, кажется, никакого сожаления по этому поводу не испытывал.

Сделав шаг в сторону, он оказался прямо перед Амандой, и угол столешницы их больше не разделял. Именно сейчас Аманда остро осознала их разницу в росте, но ничего подумать по этому поводу не успела, потому что Сарек дотронулся до её руки, вовлекая в осторожный, упоительный вулканский поцелуй.

— Наклонись, — попросила Аманда тихо.

Сарек послушно опустил голову, и она почти неощутимо, боясь что-то сделать не так поцеловала его в плотно сжатые губы. Всё было хорошо, всё правильно — она ощущала это по отголоскам эмоций, плещущимся где-то близко. Свободной рукой она погладила его по волосам, совсем нечеловеческим, жёстким, закинула ладонь на шею и прижалась губами к губам плотнее. Снова. Ещё раз. Не пытаясь зайти дальше, она целовала его, от одного уголка рта к другому, тихо плавясь от ощущений.

Их стало больше, когда Сарек неуверенно ответил на человеческий поцелуй. Быстро, не до конца, кажется, разобравшись в сути, подался вперёд. При этом он продолжал смотреть на Аманду почти не моргая. В его тёмных глазах что-то заметно изменилось, но не было возможности осознать, что именно. Всё, что осталось в мире, это сердцевинка телесных ощущений, окутанная со всех сторон плотной стеной чужих, но таких близких эмоций.

— Ты можешь, — практически беззвучно произнёс Сарек, и Аманда поняла, что он имеет в виду.

Она понятия не имела, как, но попыталась коснуться его эмоций. Вчера это напоминало далёкое приятное воспоминание, к которому легко вернуться, если захочется. Сегодня это было озарение, вспышка, навязчивая идея — что-то стремительное, что нельзя проигнорировать. Не было картинок или мыслей, чистые ощущения, которые органично мешались с её собственными, так что становилось неясно — чувствует она вкус его губ или собственных, чью руку чьей рукой сжимает.

Постепенно эмоции Сарека отступили. Аманда снова ощущала собственное тело, но оно казалось слабым, подгибались колени. Как тогда в пустыне, тем же гибким быстрым неразличимым движением Сарек поднял её на руки, но на этот раз сразу прижал к себе и вместе с ней опустился на пол, на колени.

— Тебе будет неудобно, — пробормотала Аманда, устраивая голову на его плече.

— Отрицательно.

— Очень прилипчивое слово. Однажды я его случайно всё-таки скажу, причём именно там, где не следует.

На руках у Сарека было удобно. Можно было положить голову на широкое плечо, вдыхать пряно-острый запах, слушать размеренное дыхание, дышать в такт. Уже не контакт, но всё ещё полное понимание.

— Я всё ещё могу приготовить чай, — сказал Сарек.

— Не хочу чай, — прошептала Аманда, вдруг устыдилась этого желания — просто оставаться у него на руках, в надёжных объятиях, но поняла, что стыдиться ещё глупее. — Не хочу ничего, что… — язык ворочался с трудом, — ничего, для чего тебе нужно меня отпустить.

— Это отвечает моим побуждениям.

Время потеряло значимость. Аманда понятия не имела, как скоро к ней вернулась способность связно соображать. Сарек по-прежнему держал её на весу, сидя на коленях. Его голова была опущена, а глаза — подёрнуты мутной беловатой плёнкой. Стоило Аманде пошевелиться, как плёнка пропала — очень странное подтверждение известного биологического факта о наличии у вулканцев третьего века.

— Отпустишь меня?

— Это не отвечает моим побуждениям.

Но он помог Аманде встать и сам поднялся, быстро опустил руки и отошёл к столешнице.

Всё же чай.

Аманда больше не пыталась рассматривать фрактал — её взгляд был устремлён на Сарека. Она исследовала его руки, методично и чётко выполняющие сложную последовательность действий, его профиль, длинный прямой нос, чуть отливающую зеленью скулу, чёрную бровь, острое ухо. Бездумно фиксировала мелочи вроде длины ресниц или формы подбородка.

Нужно было что-то сказать, желательно отвлечённо-теоретическое, чтобы немного прийти в себя. Честно говоря, она бы тоже не отказалась от возможности что-то приготовить. Но приходилось стоять, заламывать пальцы и пытаться хоть как-то унять мысли и чувства.

Кончики пальцев покалывало. Аманда подошла ближе и провела ими по руке Сарека, от плеча вниз, по мягкой тунике.

— Твои действия негативно сказываются на моём эмоциональном контроле, — произнёс Сарек, и Аманда решилась — невесомо, осторожно погладила его по контуру уха.

Раздался треск.

Баночка, которую держал Сарек, лопнула у него в руках. Он уронил осколки на столешницу, вцепился в неё пальцами. Со скрежетом столешница поддалась, погнулась и повисла. Чайные приборы, сосуды с травами — всё посыпалось на пол, и прежде, чем Аманда успела хоть что-то сказать, Сарек резко повернулся к ней.

Аманда сделала шаг назад.

Нечто подобное она видела всего однажды — в тот вечер, когда Сарек как котят расшвырял крепких парней, а потом едва не прибил одного из них. Сейчас — точно как тогда — его лицо изменилось. Губы приоткрылись в оскале, а не в улыбке. Из глаз пропала осмысленность, черты заострились.

Ещё шаг назад.

Не то, чтобы страшно, но тревожно.

— Сарек? — произнесла она тихо.

Стул, случайно оказавшийся на его пути, перелетел через комнату и врезался в стену.

Тогда, вечером, движения Сарека были стремительными, настолько быстрыми, что их едва можно было разглядеть. Сейчас он двигался медленно. Второй стул постигла та же участь.

— Сарек! — повторила Аманда громче. Она почему-то точно знала, что он не причинит ей вреда ни за что, но она пыталась вернуть его обратно.

Это походило на методичное, очень размеренное безумие.

Стол показался Аманде достаточно крепкой преградой и, зайдя за него, она позвала ещё раз.

Выяснилось, что одного удара кулаком по крышке достаточно, чтобы толстая металлическая нога согнулась. От пинка стол отлетел в сторону. За спиной у Аманды осталась только шершавая стена.

— Сарек.

А потом он коснулся её лица пальцами, провёл по щеке, и стало понятно — некуда бежать. И совершенно не нужно.

Пальцы прошлись по горлу, вызывая жар и размывая здравые мысли.

Бесполезный, но занятный факт: потерявший эмоциональный контроль вулканец способен порвать качественную синтетическую футболку пополам не по шву, при этом, кажется, не испытав никакого затруднения.

— Сарек, — прошептала Аманда слабо, пытаясь поймать его руку, но тщетно, в итоге хватаясь за плечи, притягивая к себе, а не отталкивая.

Это, кажется, было дело принципа. Он рвал одежду и бельё с одним, всё тем же безумным выражением лица, его руки казались обжигающе горячими, но их хотелось больше — везде.

Она не могла, конечно, порвать его тунику, но потянула её вверх, и Сарек довершил дело. Брюки — туда же. Точно дело принципа. Аманда успела очень невнятно подумать, что анатомических различий между их расами куда меньше, чем стоило бы ожидать, а следом запустила пальцы Сареку в волосы, притянула его голову к себе и поцеловала в губы, без осторожности. Словно дала разрешение, и её с головой накрыло страшной волной чужих эмоций. Одной-единственной — безумного, срывающего все барьеры желания. И всё, что можно было сделать — раствориться в нём.

Мысли остались обрывками, ощущения — острыми отдельными вспышками, зрение — фрагментами. Сарек показался невероятно горячим, и Аманда успела задуматься: кажется ли она сама ему холодной? Насколько это выносимо?

Ещё завоняло горелым и, бросив короткий, совершенно неосмысленный взгляд в сторону, Аманда увидела, что одна из тумб упала, и пламя свечи подожгло футболку. Совсем далеко запищала сигнализация, но она не имела никакого смысла. Вообще ничто не имело никакого смысла, кроме Сарека, рычащего, с перекошенным лицом и безумными глазами, с эмоциями, затопившими всё вокруг. Захотелось кричать, но она не была уверена, осталась ли у неё эта способность.

Возможно.

А кожа у Сарека на вкус не солёная, а сладковатая.

Дождь.

Точно дождь.

Аманда не была уверена, что эта мысль принадлежит ей.

Дождь.

Под спиной — тёплый шершавый пол. Сверху — нависший на руках, дрожащий всем телом жаркий Сарек. С потолка — дождь.

Небольшой пожар прекратился, хотя вонь никуда не делась. Остальные свечи потухли. Сфокусировав взгляд, Аманда увидела на плече у Сарека след собственного укуса и, поддавшись порыву, поцеловала его. Снова опустилась на пол.

Одним движением Сарек повернулся и растянулся рядом, по-прежнему с закрытыми глазами, всем телом подставляясь под льющуюся с потолка воду.

Кто придумал в доме вулканца поставить водную систему пожаротушения? Аманда не знала, но немного, совсем чуть-чуть любила этого человека.

Прохладные тонкие струи щекотали и вызывали мурашки. Потолок покачивался. Захотелось, сентиментально-глупо, обниматься. Не открывая глаз, Сарек сгрёб Аманду в охапку и прижал к своему боку. Она с наслаждением устроила голову на горячем плече, потёрлась носом о подбородок и закинула на Сарека руку и ногу.

Дождь понемногу прекращался — система безопасности справилась с задачей, потушив, кажется, сразу два очага возгорания. Правда, один из них сначала перерос в полноценный пожар.

Устроившись удобнее, Аманда вгляделась в лицо Сарека. Оно постепенно расслаблялось, делалось мирным. Не сказать, что красивым, но удивительно притягательным.

Очень медленно Сарек открыл глаза. Моргнул несколько раз. Произнёс тихо и хрипло:

— Я сожалею о потере эмоционального контроля.

— Даже не вздумай, — ответила Аманда и пояснила: — Сожалеть. Потому что, знаешь ли, я его тоже потеряла и извиняться не собираюсь. Тем более, — она задумчиво провела пальцами по его покрытой чёрными жёсткими волосами груди, — мне никогда эта футболка по-настоящему не нравилась.

Да, это плохая идея — шутить с вулканцами. Любой средней руки специалист по коммуникациям об этом скажет. Но веселье, шальная радость пузырились в груди, и скрыть их было невозможно. Продолжая касаться кожи Сарека, Аманда повела линию вниз, но была остановлена. Сарек перехватил её руку за запястье, переплёл их пальцы и сказал куда-то в пустоту:

— Нелогично.

— Точно.

— И я стал причиной разрушений средней степени в данной комнате.

— А я тебя покусала.

Аманда всё-таки не выдержала и рассмеялась, утыкаясь лицом ему в шею.

— Утвердительно.

— И, кажется, поцарапала.

Спину его она не видела, но что-то такое всплывало в памяти.

— Также утвердительно. Полагаю… — Сарек замолчал и, похоже, решил не озвучивать мысль до конца.

Аманда подумала, что потом они ещё вернутся к этой теме. И найдут, во что одеться. И даже, вероятно, выпьют несчастный чай, если, конечно, у Сарека есть второй комплект посуды для его приготовления.

Но пока она не хотела шевелиться. Ей нравилось лежать так, на полу, голой, и прижиматься к этому потрясающему логично-нелогичному мужчине.

— Ты испытываешь физический дискомфорт, — сообщил Сарек раньше, чем Аманда осознала, что отлежала бок.

Не дожидаясь ответа, Сарек сел, потом встал и тут же поднял Аманду на руки, но замер, словно не был уверен, что с ней делать дальше. Ещё раз внимательно оглядел комнату, в которой не осталось ни одной целой вещи. С другого ракурса Аманда бы в жизни этого не заметила, но тут сумела разглядеть, как у Сарека позеленел кончик уха. Не удержалась, потянулась и поцеловала его, лизнула ушную раковину.

— Остановись, женщина, — произнёс Сарек более низким, чем обычно, голосом.

И Аманда послушалась. Потому что, честно говоря, ни эта комната, ни она сама не выдержали бы его повторной потери контроля.

Бережно поставив Аманду на пол, Сарек дошёл до скрытого в стене шкафа, достал оттуда свою длинную накидку, вернулся. Накидка оказалась тяжёлой, очень жаркой и большой. Впрочем, запнуться о подол у Аманды шансов не было — Сарек снова поднял её на руки и понёс куда-то по изогнутым коридорам, напрочь проигнорировав собственную наготу. Вид у него при этом был суровый, а Аманду по-прежнему тянуло на смех и хулиганство.

— Я испытываю затруднения с идентификацией твоих эмоций.

Аманда и сама была не то, чтобы уверена — учитывая, что тело ощущалось слегка чужим, а мозги расплавились, на рефлексию не тянуло. Но когда Сарек сказал об этом, она ответила с уверенностью:

— Я счастлива.

Тихо вздохнув, Сарек произнёс несколько слов на вулканском. Сухой язык показался Аманде в этот момент крайне поэтичным. Зацепившись за два знакомых корня, она попыталась раскрутить всю фразу и перевести, но быстро сдалась. Что угодно Сарек мог назвать совершенно нелогичным в этот момент. Или, наоборот, логичным? Учитывая, в какое заковыристое место вулканцы пихали отрицания, перепутать было легко. А кусочек, который касался чего-то с корнем «ограничивать», и вовсе ничем не помог. Не одолев перевод, она сказала:

— В твоём исполнении вулканский звучит красиво.

Остановившись посреди коридора, Сарек перехватил её одной рукой, а второй активировал очередную невидимую дверь — которая вела, очевидно, в его спальню. Обстановка была достаточно спартанской — опять же, если судить по меркам землян. Не считая достаточно узкой кровати, явно не предназначенной для двоих, здесь были только те же тумбы со свечами, большой письменный стол, терминал возле него и разложенный вдоль свободной стены узкий узорчатый ковёр.

Усадив Аманду на кровать, Сарек отошёл, открыл незаметный, встроенный в стену шкаф, вытащил оттуда чёрный комплект одежды — полный аналог того, который был уничтожен безвозвратно — и быстро оделся. Аманда вдруг испугалась, что сейчас начнутся сожаления и оправдания. Но вместо этого Сарек вернулся к кровати, сел рядом, протянул руку. Аманда погладила его по ладони и переплела их пальцы.

— Я считаю логичным предложить тебе создать узы между нами, — произнёс Сарек после непродолжительного молчания.

И Аманда подумала, что, наверное, сожаления, извинения и прочие переживания по безвозвратно и нелогично утраченной мебели предпочтительнее.

Не отнимая руки, она осторожно спросила:

— Что это значит?

Хотя правильным вопросом было бы: «Это значит то, о чём я подумала?»

— Под узами подразумевается физическая, ментальная и социальная связь между партнёрами. Хотя прямые аналогии невозможны, наиболее близким понятием в человеческой культуре является брак.

Чёрт.

Аманда пыталась, честно пыталась просто воспринять эту информацию, но сердце скакнуло к горлу и забилось там очень быстро, руки затряслись от волнения. И, вообще-то, сильно хотелось закричать да. И совсем немножко умереть от восторга.

Понимая, что слова уж точно не введут Сарека в заблуждение, она всё же спросила максимально спокойно:

— Что значит — ментальная связь?

Да, и это тоже было из разряда: «Это ведь то, о чём я думаю?»

— Связь между нашими разумами. Сейчас мы ощущаем эмоции друг друга. Узы позволят нам слышать мысли.

Конечно, общаясь с вулканцами разных возрастов, Аманда знала об этой фишке. Обмен мыслями чуть ли не постоянно, единое ментальное пространство, одно на двоих — зачем нужны секреты расе, которая не умеет врать? Расе телепатов?

Её саму от такой перспективы бросало в холодный пот. И Сарек, конечно, это почувствовал. Его реакция передалась ей. Одна эмоция зацепилась за другую, породила следующую, та — ещё одну, в бесконечной прогрессии. Аманда остановила поток резким:

— Подожди! — и с трудом перевела дух. — Подожди, меня от этого тошнит.

Причём не фигурально выражаясь, а по-настоящему. Сглотнув несколько раз и зажмурившись, Аманда сумела поймать внутреннее равновесие, подождала, пока успокоится желудок, и медленно произнесла, открыв глаза и посмотрев на Сарека:

— Прости.

— Извинения…

— Нелогичны, знаю. Сейчас… — она сделала несколько спокойных вздохов. — Для начала, да, ты тоже заставляешь меня терять контроль, и лично мне плевать, насколько это нелогично.

Сарек приподнял одну бровь и уточнил:

— Ты знаешь вулканский?

— Слов двадцать. Но коммуникации включают большую лингвистическую базу. А вулканский — это у всех педагогов любимый пример агглютинативных языков за пределами Земли. В общем, я ни слова не смогу сказать, но перевести что-то несложное…

— Я буду иметь в виду этот аспект твоего образования.

Аманда положила голову ему на плечо, решив, что так говорить будет проще. Но ошиблась — так разговаривать не хотелось вовсе. К сожалению, пришлось.

— Ты тоже заставляешь меня терять контроль, — повторила она тихо, — но то, что ты предложил, меня закономерно пугает. У нас… уже давно не приняты скорые браки.

— Что означает: скорые? Какой именно промежуток времени и от какой точки отсчёта считается в вашей культуре необходимым?

Кажется, он ожидал ответа в неделях, днях и часах. А лучше — в минутах и секундах.

— Это не то, что… регламентируется, — произнесла она, вдруг осознав, что не так-то просто ворочать языком. — Просто считается, что лучше узнать друг друга лучше, прежде чем оформлять отношения. Иначе слишком высок процент разводов.

Плечо у Сарека было твёрдым, но всё равно крайне удобным. Аманда подумала, что может заснуть прямо так, сидя, привалившись к нему. Но планировала с этим бороться.

— Это логично, — сказал Сарек почти сразу, — но нерелевантно в случае брака с представителем пси-расы. Мой и твой разум имеют высокую степень совместимости, при которой вероятность добровольного разрыва связи составляет менее чем четыре целых двести шестнадцать тысячных процента. Однако, если для тебя важен определённый промежуток времени, я прошу назвать его. Я считаю разумным соблюдать культурные традиции, значимые для тебя.

Аманда закрыла глаза, полной грудью вдохнула ставший чуть более резким, но по-прежнему невероятно приятный сладковатый запах. Не то, чтобы где-то лежали учебники по романтическим отношениям с вулканцами. И она не чувствовала себя способной изобретать что-то элегантное. Вот только она по-прежнему ощущала эмоции Сарека, и этого было достаточно, чтобы понять: либо она проявляет чудеса красноречия и здравого смысла, либо завтра-послезавтра выйдет замуж, не успев даже охнуть.

Не то, чтобы эта перспектива вызывала отторжение. Скорее, что-то близко к восторженному истерическому визгу. И только оставшиеся крохи здравого смысла заставляли думать, причём тщательно.

Подняв голову с уютного плеча, Аманда заглянула Сареку в лицо и спросила:

— Ты много говорил о важности продолжения рода, о передаче генов сильными мужчинами. А у нас ведь…

Повернув голову, Сарек посмотрел ей в глаза и произнёс:

— Утвердительно. Вероятность появления ребёнка с учётом различий нашей анатомии и биохимии составляет около нуля целых ста шестидесяти трёх тысячных процента при естественных методах зачатия и около одной целой пятисот восьмидесяти одной тысячной процента. Используя человеческие выражения, можно сказать, что появление у нас ребёнка невозможно.

— И… — Аманда нахмурилась.

— Я считаю это приемлемым. Для тебя это недопустимо?

Она покачала головой — это было честно. Она ещё не встречала мужчину, рядом с которым хотелось даже задуматься о детях. Кажется, до недавнего времени не встречала. И выбирая между ним и далёким, гипотетическим материнством, она бы колебаться не стала.

— Я понятия не имею, каково это — пустить кого-то в свою голову, — прошептала она совсем тихо и слабо.

Сарек молчал очень долго, прежде чем сказал:

— Я понимаю суть проблемы. Между нами установилась эмоциональная связь. Она не позволяет нам проникать в мысли друг друга. Если использовать неточную аналогию, она схожа с традицией обручения в человеческой культуре. Считаешь ли ты возможным сохранить её?

Он почти не моргал — поняла Аманда. Всё это время Сарек смотрел ей в глаза, неподвижно и пристально, удерживая под жёстким контролем и эмоции, и их внешние проявления. Но она чувствовала — он отступит, если она скажет нет. Не будет давить или задавать неудобных вопросов. Проблема заключалась в том, что говорить нет Аманда совершенно не хотела. Поэтому сказала да — и снова прижалась к жаркому плечу.

— Должен признать, — заметил Сарек, — что обладаю более сильным собственническим инстинктом, нежели предполагал.

— Что ты чувствуешь?

Его эмоции обступили со всех сторону, Аманда поняла, что плывёт в них — чужих, мощных, удивительно безопасных. Расшифровать их было непросто, но поверх всего ощущалось одно огромное, невозможное стремление защитить, скрыть собственным телом от всего мира.

Привычно замутило, и Сарек тут же помог ей вернуться в собственную голову. Сказал:

— Я не могу…

— Душ. Душ и сон, — призналась Аманда. — Две моих главных мечты.

Она практически не запомнила, как выглядела ванная, смежная со спальней — кажется, там был всё тот же песчаник по стенам, привычная сантехника и раздражающий звуковой душ — именно в этот момент особенно сильно хотелось встать под воду.

Полотенца закономерно отсутствовали, так что выходить пришлось по-прежнему голой. Сарек оглядел её внимательным взглядом и сообщил, что её одежду доставит лично до семи часов, тринадцати минут скольких-то там секунд утра. Потом уточнил:

— Где именно сон будет для тебя наиболее комфортным? Эта комната временно используется как моя личная, но если ты предпочитаешь…

— Сарек, — Аманда улыбнулась, с большим трудом удерживая веки открытыми, — мне уже всё равно, где спать. Но… — она понятия не имела, существует ли у вулканцев вообще такая концепция, — я хочу спать с тобой.

Похоже, не существует. Сарек медленно поднял одну бровь. Опустил. Поднял снова. Объявил, что вернётся спустя две минуты двенадцать секунд. А выйдя из ванной, одетый и серьёзный, подошёл к кровати и замер в явном недоумении.

— Нужна кровать больше, — рассмеялась Аманда, протянула руку и потянула Сарека на себя.

— Какие именно размерные параметры…

Вопрос затих, стоило Аманде повернуться на бок и прижаться спиной к Сареку. Очень большая, очень горячая грелка. Очень твёрдая и совершенно не имеющая представления о том, как лечь удобнее. Потрясающе пахнущая. Удивительно правильная.

Последнее, что Аманда запомнила — это ощущение мягкого прикосновения к собственным эмоциям. И тут же стало удобнее.

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134445.13

Дата по земному календарю: 2226.12.23, 03:06:48

Логичным будет посвятить первую часть моей сегодняшней записи личным и эмоциональным вопросам, прежде чем перейти к темам общеполитического характера.

Изначально я планировал избежать этой темы, однако полагаю, что это было бы одним из видов лжи (умолчанием). Должен признать, что вчера, 2226.12.23, в 23:05:34, звёздная дата 134444.96, после кратковременного контакта с эмоциями Аманды я полностью потерял контроль над собой.

Разумеется, это невозможно, однако ощущения Аманды были таковы, словно она приближалась к plak tow. Её эмоции вызвали во мне ответную реакцию, которая и спровоцировала утрату контроля. Последствиями стали значительные разрушения в жилом помещении и уничтожение 8 предметов одежды. Также я вступил в физический и ментальный контакт с Амандой. Завершив данные записи и поведя медитацию, я займусь изучением человеческой физиологии, которая, вероятно, позволит мне более компетентно оценивать характер нашего взаимодействия.

Произошедшие события привели меня к выводу, что наиболее разумным решением будет создать узы с Амандой. Наши разумы обладают высокой степенью совместимости, ментальный и физический контакт с Амандой показывает, что наш союз может быть максимально эффективным. На данный момент Аманда отказалась от установления постоянных уз, однако сочла возможным сохранить эмоциональную связь. Я осознаю важность культурных традиций людей, связанных с заключением постоянного партнёрства (брака), поскольку они необходимы для комфорта Аманды, и эта тема также станет предметом моего изучения.

Теперь, когда вопросы, касающиеся лично меня, полностью освещены, я могу сделать ряд замечаний о своей деятельности, которые уже нашли отражение в официальном журнале.

В записи от 2226.09.22, 22:52:05, звёздная дата: 134353.95, я упоминал о понятии «выходных» и их влиянии на деловую, общественную и политическую жизнь землян. Помимо выходных существует система праздников, которые также приводят к снижению (от 4,56 до 95,87% в разных отраслях) рабочей нагрузки. Следовательно, наше рабочее взаимодействия с вице-адмиралом Баленой и его коллегами было приостановлено с формулировкой «после Рождества». Я вынужден принять эту культурную особенность, хотя она и влияет на общую эффективность миссии.

Любопытной стала моя встреча…

* * *

Открывать глаза не хотелось. Во-первых, слишком уж крепко и сладко спалось. Во-вторых, это значило столкнуться с реальностью, которая вчера вечером благополучно полетела в глубокую чёрную дыру.

Было прохладно, так что сомнений не возникало — Сарек уже встал. Если вообще спал эту ночь.

Повернувшись на спину, Аманда всё же открыла глаза и несколько мгновений разглядывала высокий бежевый потолок. Только потом она нашла в себе смелость приподняться на локте и окинуть взглядом комнату.

Сарек обнаружился за терминалом, одетый в уже привычное чёрное и явно погружённый в работу. Аманда несколько мгновений рассматривала его серьёзный профиль, прежде чем сообразила: он чувствует её эмоции, конечно, наблюдение никоим образом не могло остаться втайне.

— Доброе утро, — нетвёрдо и слегка хрипло сказала Аманда.

Сарек тут же повернулся к ней всем корпусом. Помолчав, ответил:

— Доброе утро, — как будто пробуя на вкус это приветствие. — Я не был полностью уверен в том, какие условия пробуждения были бы для тебя наиболее удовлетворительны.

Аманда поняла, что сдержать улыбку у неё не выходит. Сказала:

— Это прекрасные условия. Хотя у меня есть способ сделать их ещё лучше.

Сарек приподнял одну бровь, и Аманда, выбравшись из постели, подошла к нему и легко поцеловала в губы.

— В некотором роде, — сказала она, отстраняясь, — это человеческий вариант приветствия. Очень и очень неформальный.

— Твои пояснения повышают эффективность взаимодействия, — ответил Сарек, тут же касаясь её пальцев тем самым неформальным вулканским приветствием.

На несколько минут обмен приветствиями стал куда более актуальным, чем поиски одежды, утренний душ и что бы то ни было другое.

— Я оцениваю, — произнёс Сарек тихо, — вероятность потери эмоционального контроля в течение следующих шестидесяти двух секунд в восемьдесят шесть целых двести восемь сотых процента.

Аманда стояла между его разведённых ног, одна её рука лежала у него на плече, другая была вовлечена в осторожную чувственную игру. И предупреждение не сразу донеслось до затуманенного мозга.

— Нельзя допустить, чтобы посол Вулкана потерял эмоциональный контроль посреди рабочего дня, — сказала она с сожалением, ещё раз мягко поцеловала его и отошла в сторону. Её руку Сарек выпустил с явной неохотой.

— Утвердительно, — сказал он.

И Аманда заметила, что он принял всю её формулировку целиком.

Одежда, новая, точно по размеру и абсолютно безликая, обнаружилась в шкафу. Приняв звуковой душ (и пообещав себе повторить процедуру дома, где есть вода), Аманда оделась. Сарек снова оторвался от терминала и проводил её до дверей дома, где они молча попрощались.

И только оставшись в одиночестве, Аманда сумела точно осознать, что именно произошло, как резко всё изменилось — и во что она влипла. Звонок Розе стал третьим обязательным делом — после душа и завтрака. Ей требовался кто-то, обладающий здравым смыслом и не расплавленным от нахлынувшей влюблённости мозгом.

* * *

— Стой, — выдохнула Роза, ероша волосы перед голоэкраном, — вы подержались за руки, поцеловались, потрахались и обручились — за то время, что я моргнула?

Аманда рассмеялась:

— Ну, если упрощать, то выходит примерно так. У меня голова вот-вот лопнет…

— А положены бабочки в животе. Точно не путаешь любовь с похмельем? — уточнила Роза, выдохнула и вдруг подалась вперёд: — Крайне важный вопрос. Как это было? Кто именно ткнул вас носом в очевидное и рассказал, что у вас тут развивается бурный вулканский роман?

Аманда приподняла брови и с уверенностью сообщила:

— Да сами справились.

— Сами, — протянула Роза. — Вот сволочь! Неужели был прав? И ты просто набралась смелости и поцеловала его?

Кажется, Аманда поняла, в чём суть. Скрестила руки на груди и потребовала:

— А теперь выкладывай, в чём была суть пари.

— Да теперь уж… — Роза наморщила нос. — Я была уверена, что вы так и будете гулять по окрестностям, пока кто-нибудь не намекнёт вам, что есть более интересные способы проводить время вместе. А Фрэнк ставил на твою сообразительность и на твоё же здравомыслие.

— Что ж, — спокойно произнесла Аманда, откидываясь на спинку любимого кресла, — вы проиграли оба.

— Нет.

— Да.

— Не может быть.

— Тем не менее.

— Отказываюсь в это верить, — и Роза расхохоталась, высоко запрокинув голову. — Мне даже пари не жалко. Моя подруга оказалась большим эмоциональным тормозом, чем чёртов вулканец. Итак, когда свадьба?

И вот тут Аманду пробрала дрожь. До сих пор удавалось шутить и смеяться, а от легкомысленного радостного вопроса Розы стало тяжело дышать. И сделалось холодно, так что она неловко завернулась в старый шерстяной плед.

— Эй, ты чего?

Аманда покачала головой, не зная, как ответить.

— Эй, — повторила Роза обеспокоенно, подаваясь вперёд, словно хотела сквозь головидео выбраться в гостиную, — что я не то ляпнула? Ты такая счастливая сидела. Ты же в него влюблена. Или… тоже слишком быстро? Как у меня с Фрэнком?

Ответить внятно не удавалось.

— Не быстро, нет, — пробормотала она.

— Из-за того, что он инопланетянет?

— Да нет. Другое… — и Аманда произнесла на одном дыхании: — В их понимании брак — это ментальная связь.

Роза наморщила лоб и уточнила:

— Чтение мыслей?

— Скорее, постоянный доступ.

— Это ведь… хорошо? Я бы пару пальцев на руке отдала за возможность слышать мысли Фрэнка, потому что иногда…

— Постоянный доступ, Роза, — повторила Аманда с нажимом и увидела, что подруга не понимает. — Всё время. Это не «ах, я услышала, как он подумал, что любит меня» и прочее из космоэротики.

— Я не…

— У тебя хоть раз в жизни такое было? Посреди офигенного секса вспоминаешь, что репликатор начал делать кофе со вкусом огурцов, и, вообще-то, пора вызвать инженера? Не то, чтобы это как-то портило процесс, но мысль такая навязчивая, никуда её не деть.

Глаза Розы распахнулись шире, рот приоткрылся.

— Сколько времени ты можешь размышлять, пройдёт ли этот прыщ на заднице сам, или пора идти за регенератором? Как часто замечаешь симпатичного парня на улице? И я молчу о том, что мысли — это вообще далеко не всегда стройные вербализованные конструкции, это весь тот бред, который варится в голове. Обрывки песенок, невнятные образы, идеи, попытки что-то вспомнить… — она зажмурилась и вжала голову в плечи, не в силах справиться с яркой картиной возможной семейной жизни, которая превратится в ад часа через полтора.

Роза одним словом ёмко охарактеризовала ситуацию, и Аманда не могла с ней поспорить.

— У них по-другому работает голова, — тихо произнесла Аманда, силой воли отгоняя образ и открывая глаза, — не удивлюсь, если они умеют поддерживать в голове тишину большую часть времени, запуская мыслительный процесс только тогда, когда он требуется. И уж точно, они контролируют мысли, даже фоновые. Я так не смогу.

Роза молчала. Аманде тоже больше нечего было сказать — подруга, конечно, и без слов могла догадаться, к чему всё придёт.

— Я приеду, — прошептала Роза, но Аманда её остановила.

Ей хотелось побыть одной, потратить этот выходной на попытку хоть как-то справиться с бардаком в голове. Отключив экран, она побрела к репликатору за горячим шоколадом, но в последний момент передумала и выбрала обычный чёрный чай.

В груди болело.

Пустить Сарека к себе в голову было невозможно. А без этого… Аманда ни за что не втянула бы Сарека в отношения, которые будут неполноценными и наверняка болезненным для него. Он вчера без малейших сомнений (наверняка всё уже просчитав) сказал, что готов отказаться от возможности иметь детей. Предложить ему даже в теории пожертвовать ещё и тем, что было для вулканцев основой близости Аманда бы ни за что не смогла.

Влюбившись в кактус, как-то не думаешь, что он может ответить взаимностью. И уж точно не приходит в голову мысль, что взаимность будет специфическая, кактусовая.

Как следует накрутив себя этими мыслями и переживаниями, Аманда поняла, что ещё немного — и она скатится в банальную истерику. В итоге быстро оделась и сбежала гулять в город: как раз надо было выбрать рождественские подарки.

Новый Париж, забитый представителями разных рас едва ли не больше, чем любой другой город Земли, к Рождеству готовился с размахом. Выйдя из автоматического аэрокара в центре, Аманда на несколько мгновений забыла обо всех переживаниях, засмотревшись на огромные ёлки, украшенные дома, деловые и торговые центры, на подарочную, шуршащую, цветастую толпу на улицах.

Люди и отнюдь не только они создавали оглушительный гул: болтали, кричали, ловили детей, толпились у машин и ёлок. Аманда прошла пару кварталов и присела на бортик большого катка. На нём тоже было полно народу — дети и взрослые цеплялись друг за друга, падали, вставали, провожая восторженно-завистливыми взглядами тех, кто уверенно скользил по льду. Обычно по закону подлости в такие моменты из шумной свалки раздавалось радостное: «Здравствуйте, мисс Грейсон!» — но в этот раз, похоже, на всём катке не было ни одного ученика дипломатической школы.

Иррационально (и уж точно нелогично) захотелось, чтобы Сарек оказался здесь. Показать ему это веселье, побыть вместе с ним в самом центре суетливого праздника. А ещё — рассказать обо всех сомнениях и страхах. Правда, Аманда совершенно не была уверена, что сможет сделать это.

Это, наверное, был самый бездарный выбор подарков к Рождеству в её жизни. Домой Аманда вернулась нагруженная сумками и в дурном настроении. Прогулка совершенно не помогла развеяться, дел, как назло, не было, а пытаться имитировать научную деятельность не имело никакого смысла. Нет, спасибо, она достаточно дорожила своими исследованиями, чтобы не пытаться их настолько бездарно запороть.

Она с радостью бы поработала — дети всегда отвлекали от любых личных проблем, требуя полной отдачи. Но каникулы только начались и продлятся пять дней после Рождества — так что в школе можно было встретить разве что директрису Кравчик, закопавшуюся в административные вопросы, кого-то из методистов или Шурака. И, надо сказать, никого из них видеть не хотелось.

Устроившись на диване, Аманда решила, что нашла себе достойное занятие: освежить вулканскую грамматику, посмотреть лексику и основы фонетики. Но не успела она найти в сети документы и перебросить на падд, как ожил коммуникатор.

«Привет, красотка, уделишь пару минут?» — пришло сообщение от Фрэнка.

«В твоих интересах рассказать, в чём дело, и побыстрее», — написала Аманда в ответ.

«Надеюсь, ты одета? Если нет, то 10».

«Что?»

«9. 8. Оденься, я подключаюсь к твоему экрану и шифрую канал».

«6».

Аманда вскочила. Она была, конечно, одета, но сердце начало колотиться как сумасшедшее. Фрэнк явно не о погоде поболтать собирался.

«4. 3. 2».

Головидеонный экран развернулся, но остался чёрным. Откуда-то из кресла раздалось уже знакомое мягкое жужжание, и после этого появилось изображение Фрэнка. Чуть дрогнув, оно стабилизировалось. Фрэнк, сидящий не то в кабине корабля, не то в какой-то лаборатории, пригладил волосы и улыбнулся.

— Прости. Понятия не имею, кто может тебя прослушивать, а мне надо с тобой поболтать без записи, жучков и прочего дерьма.

Сунув руку между сидушкой и спинкой кресла, Аманда вытащила небольшой серебристый цилиндр. Подняла так, чтобы Фрэнку было видно, и уточнила холодно:

— Какие ещё сюрпризы ты мне подсунул?

— Мелочи, пара камер в душе и три — в спальне Розы, — отозвался Фрэнк, но тут же заржал, довольный шуткой. Аманду передёрнуло, и она решила ванную обыскать. Да и спанью — тоже.

— Не параной. Ничего я не ставил, — сделался серьёзным Фрэнк, — нейтрализатор сунул на всякий случай. Ненавижу, когда чуваки из ЭсБэ или Звёздного Флота слушают мои разговоры.

— Что тебе нужно?

— Не мне, я-то пас. Звёздный Флот, красная форма, все дела. Никакой политики. Тебе нужно.

Аманда скрестила руки на груди, стараясь замаскировать волнение. Ей очень немногое могло быть нужно от Фрэнка Ройса. Их связывало всего две вещи: Роза и уже завершённое расследование. Но если бы проблемы касались Розы, Фрэнк вёл бы себя иначе.

— Точно, — угадав ход её мыслей, кивнул Фрэнк. И, кстати, никакой красной формы на нём не было — обычная светлая рубашка, подчёркивающая безупречный лёгкий загар. — Роза умчалась на работу. И до её возвращения нам нужно решить твою проблему.

Фрэнка хотелось придушить — за медлительность, шуточки и неспособность сразу перейти к сути. Но Аманда держалась, ждала, стараясь не сорваться.

— Как ты понимаешь, расследования и публичная порка не отменяют главного факта — никто не отдаст ушастым контроль над дилитием. А их учёные, представь себе, почему-то не могут предоставить проект, который не предполагает их непосредственного участия. Ха! — Фрэнк мотнул головой. — Ты понимаешь, они ведь не из жадности! Им плевать на ресурсы и на власть в Федерации, главное чувствовать себя самыми умными и логичными.

— Я сомневаюсь, что посол… — начала Аманда, но Фрэнк жестом призвал её к молчанию, продолжив сам:

— Конечно-конечно, у твоего посла может даже нимб между ушей лежать, я только за. Но за ним стоит Совет, где ксенофобов больше, чем шлюх в борделе. В общем, послу надо сместить фокус внимания с дилития, чтобы и дальше крутить с тобой романы. А он… — Фрэнк развёл руками, — обладает чисто расовым упрямством. То есть, прости, стремлением к достижению целей наиболее логичным путём.

Осторожно присев на подлокотник дивана, Аманда спросила тихо:

— Что ему угрожает?

— Практика показала, — очень серьёзно сказал Фрэнк, — что вулканцы не имеют резистентности к выстрелу из дальнобойной крупнокалиберной снайперской винтовки.

Воспоминание о Т’Локе отозвалось привычной болью. Только теперь к ней примешался страх.

— Скандал будет очень громкий, — проговорил Фрэнк после паузы, — причастных найдут и покарают максимально демонстративно. Возможно, даже отдадут Вулкану. Прилетит кто-то из их властей, устроит потрошение мозгов. Но ты ведь умная девочка, правда? Ты понимаешь, как это делается?

Аманда была бы рада сказать, что нет. Но, к сожалению, она понимала. Подставные лица, немного внушений, отсутствие единой группы заговорщиков, никакого чёткого плана, пара фанатиков-исполнителей. А те, кто принимает финальные решения, внешне никак ни с дилитием, ни с политикой не связаны. И, может, их на Земле вовсе нет. Даже телепаты не смогут переворошить всю Галактику.

— Откуда ты всё это знаешь?

Фрэнк снова улыбнулся, но без задора, как-то грустно:

— Солнце, а откуда я достал тебе компромат на негодяев из посольства? Ровно оттуда же. Но, знаешь, даже это не позволит мне назвать поимённо причастных. Могу сказать, кого в итоге сольют. Хочешь?

Аманда промолчала, а Фрэнк всё равно сказал:

— Балену. Он староват, занудный, жадный, да и на ксенофобии уже палился пару раз. И его ресурсов более чем хватит на такой план. В любом случае, отношения будут подпорчены, вулканцы как следует обидятся. Кто-то аккуратно под шумок тиснет у них технологию. Хоть я, если потребуют. И скоро люди будут добывать больше половины дилития, имея над ним полный контроль. Никакой стагнации, которой так опасается господин посол.

— Стагнации?

— Скажем, — Фрэнк довольно осклабился, — на его месте я повысил бы уровень безопасности личных данных. Но — не смотри на меня так, с тобой я ничем интересным не поделюсь. Мужская солидарность, всё такое.

Аманда устало потёрла глаза. Фрэнк вывалил на неё слишком много сразу, и шутить не хотелось вовсе. Собственные переживания пятнадцатиминутной давности показались пустыми, глупыми и жалкими в сравнении с тем, что нужно было решить.

— Спасибо, — выдавила из себя Аманда, — за информацию.

— Эй, — Фрэнк улыбнулся ободряюще, — ты мне нравишься, Роза тебя любит. Я бы сам пошёл вытаскивать твоего ушастика, но за мной тут приглядывают с трёх сторон, и жить мне ещё хочется. Я этот созвон нам замучился организовывать. Уж что могу.

— Спасибо, Фрэнк, — повторила Аманда, выпрямляя спину, — я это ценю.

— Мне жалко пари, между прочим! Я в тебя верил! — сообщил Фрэнк, прежде чем отключиться.

Как только экран исчез, Аманда согнулась пополам, обхватывая себя руками. Её колотило от ужаса и волнения. Растерянность душила. Что теперь делать? Что она вообще может сделать? Она не политик, не крутой специалист из Звёздного Флота.

Понятно было только одно: она не сможет ничего не делать. При мысли о том, что жизни Сарека уже сейчас может угрожать опасность, становилось куда страшнее. И, как ни странно, этот страх не ослаблял, а придавал сил.

Она действительно ничего не могла сделать с информацией от Фрэнка. Был тот, кто может.

* * *

Когда Сарек появился из-за поворота, Аманда уже успела закоченеть на ступенях. Но ждать его на улице всё равно было легче, чем мерить шагами гостиную. Безмолвное приветствие Аманда едва ли ощутила — руки замёрзли, и она почувствовала только обжигающее тепло.

Стараясь выглядеть непринуждённо, но даже не пытаясь скрыть раздрай в душе, она спросила:

— Зайдёшь ко мне?

Смешно думать: днём она боялась этой встречи, потому что не знала, что говорить.

— Утвердительно, — сказал Сарек, видимо, решив, что уточняющие вопросы логично задавать в тепле.

Дома, закрыв дверь, раздевшись и сунув руки в очиститель, Аманда взяла серебристый цилиндр Фрэнка и нажала на единственную кнопку. Раздалось всё то же жужжание, а Сарек поднял бровь.

— От друга, — пояснила Аманда, — блокирует жучки, прослушку и записывающие устройства… если я ничего не путаю. Мне… нужно тебе кое-что рассказать, но я понятия не имею…

Она осеклась.

У неё была возможность передать Сареку всю информацию без малейших искажений, позволить ему самому оценить всё, что она узнала, не рискуя тем, что устройство Фрэнка могло быть одноразовым.

— Ты испытываешь страх, — сказал Сарек, — но я затрудняюсь с идентификацией его причины. Будет логично, если ты сообщишь мне, что именно случилось за последние…

— Я думаю, тебе стоит заглянуть в мои мысли, — сказала Аманда твёрдо.

— Это невозможно. Не далее как девятнадцать часов, тридцать две минуты сорок одну секунду назад ты сообщила, что контакт с твоими мыслями недопустим.

— О, знаешь, я передумала, — пробормотала Аманда. — Потому что тебе действительно проще увидеть всё самому. Я разрешаю. Серьёзно, Сарек, я прошу…

Без предупреждения он приблизился и положил пальцы ей на лицо — как тогда, когда помогал уснуть в домике в пустыне.

Она думала, что это будет похоже на фильм. Но на деле это оказалось похоже на реальность — она словно снова поговорила с Фрэнком, только больше не могла управлять голосом или телом. Она была там, была самой собой, всё чувствовала, но оставалась пассажиром.

Возвращаться в настоящее оказалось мучительно. Тошнота подкатила к горлу, и Аманда с трудом с ней справилась.

— Я сожалею, — сказал Сарек тихо, — эмоциональная вовлечённость является неизбежным условием kash-nohv.

— Всё хорошо.

Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Становилось легче.

— Данная информация на семьдесят шесть целых шестьсот пятнадцать тысячных процента для меня нова. И я нахожу её крайне значимой. Однако есть ряд вопросов, которые остались для меня неясными.

— Можно… сидя? — спросила Аманда и, не дожидаясь ответа, опустилась на диван.

Сарек сел туда же, но на значительном, весьма вулканском расстоянии.

— Первый вопрос — почему мистер Фрэнк Ройс, сын Теодора Ройса, счёл возможным передать тебе данную информацию?

Где-то в глубине души Аманда порадовалась, что он не спросил, почему Фрэнк так фамильярен.

— Мы неплохо знакомы. Фрэнк собирается жениться на моей лучшей подруге. И он закономерно решил, что лучший способ выдать собранную информацию — это сообщить её мне.

— Я нахожу ответ удовлетворительным. Второй вопрос связан со словами мистера Фрэнка Ройса: «А откуда я достал тебе компромат на негодяев из посольства?» — Сарек процитировал без интонаций, конечно, но зато дословно. — Я хотел бы знать, какого рода компромат имелся в виду и для чего он был нужен тебе?

Аманда покачала головой:

— Не мне, я его в глаза не видела. Но два месяца назад, после всего, что там случилось… — она потерялась в словах и замолчала. Не складывалось в единую фразу: «Я шантажировала одного талантливого, но беспринципного парня правом увидеться с моей лучшей подругой, чтобы…»

На этом всё и ломалось. Чтобы — что?

Понимая, что отнюдь не стремится снова видеть Фрэнка, пусть даже из воспоминаний, она подсела к Сареку ближе, подняла голову и попросила:

— Посмотри сам.

Это оказалось куда менее мучительно во второй раз. Не то мозг привыкал к вмешательству, не то более старое и менее окрашенное эмоционально воспоминание не так сильно цепляло. Но, когда Сарек мягко прекратил контакт, Аманда только сглотнула, чувствуя горечь на языке.

Наступила тишина. Долгая, отнюдь не комфортная. Но ничего поделать с ней Аманде не могла. Ей не приходило в голову, что однажды придётся рассказать Сареку о том эпизоде. Не то чтобы она его стыдилась, просто старалась не вспоминать вовсе.

— Я затрудняюсь, — произнёс Сарек, — с оценкой твоих мотивов и подходов к принятию решений.

— Я не жалею, — ответила Аманда невпопад, вставая с дивана, — и я рада, что Фрэнк сумел найти нужную информацию. То, что случилось, было ужасно несправедливо.

Ей не хотелось смотреть на Сарека. С его точки зрения всё это наверняка грязно, слишком эмоционально, нелогично и, может, даже отвратительно, но теперь он знает, что происходит в высших эшелонах власти Земли, кого ему опасаться. Теперь у него есть возможность защититься. И это, пожалуй, было важнее всего.

Она не услышала, как он встал и подошёл, но почувствовала спиной его тепло, шеей и ухом — горячее дыхание, от которого мурашки пошли по коже.

— Твои эмоции слишком сложны для идентификации. Но твой страх нелогичен. Информация об угрозе позволит мне защитить свою жизнь и добиться поставленной цели.

Аманда нервно засмеялась, обернулась и призналась:

— Меня это вообще не успокаивает. Я просто боюсь за тебя, и вряд ли что-то можно с этим сде…

Она не сумела договорить. Движением куда более стремительным, чем доступно человеку, Сарек наклонил голову и прижался губами к её губам.

Это не был поцелуй в прямом смысле слова — плотный, жёсткий контакт. Не успев закрыть глаза, Аманда поймала ровный внимательный взгляд тёмных глаз. И поняла, что этого достаточно для диалога. Не пытаясь действовать самостоятельно, она расслабилась, попыталась сосредоточиться не на страхе и сомнениях, а на жарком ощущении — желании близости далеко не только телесной. На покалывании в губах. На том, как пересохло во рту от волнения. На слабости в коленях.

Сарек осторожно взял Аманду за плечи, твёрдо удерживая на ногах, а потом попытался поцеловать. Одно маленькое движение, но Аманде показалось, что у неё вышибло дух.

Словно заново ощутить первый в жизни поцелуй, только ещё более значимо. Открыть широкий спектр ощущений, которых и быть не могло — но вот они, есть, потрясающие и такие понятные. Аманда чувствовала эмоции Сарека, они окутывали её сознание, но не давили и не подчиняли. Просто были рядом.

— Я не понимаю, — тихо произнёс Сарек, — в чём причина активации твоих слёзных желёз? И…

Аманда помотала головой, понимая, что не в силах объяснить, почему смеётся и плачет одновременно.

— Ты не… — она не могла сказать «сердишься», поэтому замялась с поиском подходящего синонима, — осуждаешь меня?

— Отрицательно. Однако я должен признать, что не всегда могу просчитать действия, совершённые под влиянием эмоций. В будущем я надеюсь, что у меня будет возможность глубже понять твои мотивы и механику поведения.

— Вот мы и выяснили правду, — Аманда наморщила нос, — ты сделал мне предложение, чтобы ближе изучать.

Вулканцы не шутят. Во-первых, потому что не умеют, а во-вторых, потому что считают это ниже своего немалого достоинства. Но Аманда могла поклясться, что ощутила волну весёлости где-то на границе сознания, когда Сарек произнёс:

— Утвердительно, — но тут же снова взял эмоции под контроль. — Я предпочёл бы провести в твоём обществе как минимум на два часа, семнадцать минут сорок две секунды больше времени. Но в данный момент это было бы неразумно. Будет логично вернуться в посольство и заняться разрешением сложившейся ситуации.

— Я понимаю, — сказала Аманда, точно зная, что будет скучать по его рукам, так крепко удерживающим её.

— Но прежде я желал бы задать ещё один вопрос. Я могу это сделать? — получив ответ кивком, он сказал: — Я не понял суть пари, которое мистер Фрэнк Ройс упоминал в ходе обоих ваших разговоров. Не могла бы ты её пояснить.

О, да, вот это — именно та информация, которую Аманда оставила бы при себе. Но это было бы нечестно, так что она сказала, с сожалением отходя от Сарека:

— Фрэнк и моя подруга Роза поспорили о нас.

— Каков характер их спора?

— Дурацкий. Они спорили о том… кто из нас сделает первый шаг.

— Боюсь, — Сарек приподнял обе брови, — я столкнулся с идиомой, которую не могу перевести.

— Кто станет инициатором первого поцелуя или… другого контакта.

У Аманды слегка горели щёки, зато Сарек оставался до завидного невозмутим.

— Кто из них одержал победу?

— Оба проиграли.

И вот тут Аманда сумела увидеть настоящее вулканское удивление. Так высоко на её памяти брови Сарека ещё никогда не поднимались. Прежде, чем они окончательно потерялись под ровной чёлкой, Аманда быстро пояснила:

— Фрэнк ставил на меня. А Роза — на то, что никто из нас не станет инициатором до тех пор, пока окружающие не намекнут.

Брови постепенно вернулись на положенное им место. Сарек убрал руки за спину и сообщил с важным видом:

— Я нахожу любопытным тот факт, что к проигрышу обеих сторон привела подмена представлений о характере расовыми стереотипами.

Уже прощаясь с ним у двери, Аманда твёрдо решила, что эту фразу запомнит. И потом обязательно озвучит в подходящий момент.

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134446.16

Дата по земному календарю: 2226.12.24, 03:54:55

Опасения за собственную жизнь неразумны и недостойны, однако я нахожу данный момент неподходящим для смерти, поскольку ещё способен принести пользу обществу и своему народу. Поэтому я отдал ряд распоряжений, касающихся повышения уровня безопасности, а также перенёс свои личные данные, в том числе дневник, в падд, не имеющий прямого или потенциального подключения к сети.

Информация о том, что ряд представителей Объединённой Земли по-прежнему желают срыва программы по повышению эффективности разработки дилития, подтверждает мои собственные наблюдения и предположения. Однако сегодняшний разговор с Амандой позволил мне разработать план, который с вероятностью 81,567% будет успешен и позволит достигнуть компромисса между амбициями землян и требованиями Высшего Совета Вулкана.

2226.09.27 в 15:24:58, звёздная дата 134358.64, на встрече со мной мистер Эдисон выразил большую заинтересованность развитием образовательной программы. С вероятностью более 93,56% Высший Совет Вулкана согласится с тем, чтобы наши наставники передавали земным студентам умения, знания и навыки, необходимые для более эффективного ведения добычи дилития наряду с другими инженерными и техническими специализациями. Таким образом, наша раса сохранит контроль над распространением если не технологий, то знаний, а люди получат возможность удовлетворения своих эмоциональных потребностей.

Также мой интерес к образовательным программам позволит снять напряжение и снизит вероятность моей гибели в течение ближайших 1,4 месяца на 43,567%.

Звёздная дата: 134446.18

Дата по земному календарю: 2226.12.24, 04:19:33

Аманда вызывает у меня удивление. Я не уверен, что в принципе возможно постичь на 100% образ её мышления, но я, разумеется, приложу к этому соответствующие усилия.

Я не могу игнорировать чувство благодарности, которое испытываю, осознавая, что женщина, не имеющая поддержки влиятельной семьи, мужа или физических сил за 2 минуты 5 секунд разговора запустила цепь событий, которые привели к существенным перестановкам в Высшем Совете Вулкана. При этом её главным мотивом было стремление защитить меня.

Уснуть Аманде так и не удалось — она ворочалась в постели полночи, потом долго сидела и вручную разбирала языковой материал, который лежал ещё с прошлого года и ожидал своего часа. Но даже нудная разметка не помогла одолеть бессонницу. Так что, когда папа позвонил в половине шестого, спутав часовые пояса, она с радостью включила экран.

Папа был в звёзднофлотской форме и в шапке Санта-Клауса.

— Нет-нет, — сказал он вместо приветствия, — это не поздравление. Поздравления завтра!

— Тебе идёт. Корабль планирует слушать завтра рождественские гимны? — с улыбкой произнесла Аманда.

— Не то, чтобы у них был выбор, когда капитан, старпом и старший офицер по науке считают это важным для укрепления боевого духа.

— Есть риск укрепить боевой дух против капитана, старпома и старшего офицера по науке, пап.

— Что ж, пока никто не отменил гауптвахту, — пожал он плечами, но тут же отбросил весёлость и спросил строго: — Почему ты выглядишь так, словно не спала всю ночь?

— Наверное… потому что я, и правда, не спала.

Если бы папа был на Земле, она бы уже давно всё ему рассказала. И про Сарека, и про ментальную связь, и про информацию от Фрэнка. И, конечно, папа точно нашёл бы решение всех проблем — на это он мастер.

— Скажи-ка, имеет ли отношение к твоей бессоннице вулканский посол?

Аманда удивлённо приподняла брови.

— Дочь, я в глубоком космосе, нас на корабле — сто тридцать шесть человек, из них восемьдесят восемь не понимают половину из того, что я говорю, девятнадцать тошнит от моей рожи на сменах, потому что я их начальник, а с остальными мы уже пересказали все похабные анекдоты, сыграли тысячи партий в шахматы, раз сто набили друг другу морду и упились чаем. Конечно, я слежу за новостями! Кроме того, наши высокочувствительные современные приборы позволяют…

Аманда рассмеялась и без сомнений сказала:

— Тебе написала Роза.

Папа демонстративно надулся, потом поскрёб гладкий подбородок и спросил:

— Так что с послом?

Аманда сделала вид, что не услышала вопроса, и отошла к репликатору за кофе.

— Да ладно, расскажи! Или я спрошу Розу. Ну, хоть скажи, каковы мои шансы заиметь ушастого зеленокрового зятя с эмоциональным диапазоном как у чайной ложки? Нет? Я же приеду и узнаю сам.

— Приезжай, — ответила Аманда, и сама не поняла, почему это прозвучало не весело, а жалко.

— Ну, чего ты! — тут же спросил он ласково. — Малыш, я скоро вернусь. И мама тоже. Мы скучаем, очень сильно. Я подумал… Давай устроим Рождество, когда встретимся? Развесим гирлянды, я запеку индейку, мама… Ну, чего ты смеёшься? Я никогда не отмечал Рождество в феврале!

Сквозь смех, может, совсем немного истерический, но точно искренний, Аманда выдавила:

— Непременно.

Они ещё немного поболтали о разном, в основном — о науке. Папа, конечно, значительно больше интересовался биологией, но и про контакты с другими цивилизациями мог рассказать. Под конец он воскликнул:

— Забыл! Я же тут маму видел недели три назад! Пролетали мимо, я выпросил увольнительную…

А Аманда подумала, что не смогла бы так — в космосе, во многих световых годах от самого близкого человека. Радоваться редким встречам, копить воспоминания о паре днях вместе — и снова расставаться. Нет, это не её. Пусть не в уютном доме, а в том же космосе, на отдалённых планетоидах, на кораблях — но вместе.

Папа уже отключился, а она продолжала сидеть на диване, потягивая остывший кофе и пытаясь нащупать стабильность и спокойствие внутри самой себя.

От размышлений её отвлёк звонок в дверь. На пороге обнаружилась толпа — весь её класс в полном составе, возглавляемый, предсказуемо, Амиром.

— С наступающим Рождеством, мисс Грейсон! — выкрикнул он, и остальные подхватили, оглушая Аманду воплями.

— Мисс Грейсон, — выступил вперёд Сванн, когда крики утихли, — мы проанализировали две тысячи четыреста…

— Короче! — прервал его Амир.

Сванн недовольно оглянулся, дёрнул бровью и закончил, явно выпустив половину числа:

—…ситуаций дарения рождественский подарков. И смогли определить, что в ситуации…

— Сванн, — прошипела Мэй.

Аманда честно держала лицо.

— Опуская детали, которые обосновывают мотивацию нашего выбора, мы желаем передать вам предмет, имеющий назначение рождественского подарка.

Первым не выдержал Амир. Он захохотал, обнимая друга за плечи, и его поддержали остальные. Сванн достойно поднял подбородок… и Аманда увидела, как дёрнулся уголок его губ.

В конце концов Аманде в руки сунули плетёную корзину, в которой стоял горшок с серой сухой землёй. Из горшка сантиметров на десять поднимался коричнево-зелёный кактус. У него было плотное крепкое тело и несколько тонких, покрытых колючками отростков. Вообще-то, он немного напоминал растопырившего пять конечностей человечка.

— Очевидно, — самодовольно сообщил Сванн, — что некоторые пояснения необходимы. Мы провели анализ и пришли к выводу, что подарки, изготовленные с применением ручного труда, имеют на Земле значительную ценность. Также мы сделали наблюдение, что вы, мисс Грейсон, относитесь положительно к разнообразным формам жизни. Помимо этого…

— Мисс Грейсон! — вылезла вперёд Мэй. — Мы скрестили земной кактус вида Céreus и вулканский, вида Cir-cen. У нас получился… он. Он неприхотливый, его можно не особо поливать и всё в этом роде. Но мы подумали… — она вдруг шмыгнула носом, — если вы правда выйдете замуж и улетите на Вулкан… там же ничего не растёт, кроме кактусов.

— А это наш! Вы будете о нас думать! — выпалил Амир.

И Аманда поняла, что ей уже не хочется смеяться, зато тянет разрыдаться от умиления. Она выдавила из себя: «Спасибо, дорогие», — а потом кактус был отставлен в сторону, и Аманда принялась обнимать своих детей, всех вместе и каждого по очереди. И даже тихая Т’Лей не отказалась от объятий.

— Мисс Грейсон! У вас мокрое лицо, — заметил Сванн, а Мэй, как она думала, незаметно, но явно ощутимо ткнула его локтем в бок.

Аманда всё же рассмеялась, и дети поддержали её. Потом, конечно, она загнала всех в дом, построила очередью к репликатору и рассадила в гостиной. Кактус был торжественно установлен на место вазы с цветами. И Аманда решила, что он прекрасно там смотрится.

— Кстати, — произнесла она строго, когда восторги немного поутихли, — что это за сплетни про моё замужество?

Мэй с подружками переглянулись и захихикали, но Аманда тихим покашливанием привела их в чувство.

— Мисс Грейсон, — сказал Амир, отставляя пустую чашку, — ну, мы же не глухие! Про это всё говорят.

— Даже Шурак считает, что это правда, — неуверенно произнёс Караш, у которого надо лбом появились маленькие бугорки будущих антенн. — А он очень хорошо разбирается в людях. И в вулканцах.

— Раз даже Шурак… — протянула Аманда, — то, конечно, это впечатляет. Но сплетни любого происхождения — это недостоверный источник информации, и верить им опасно. А озвучивать сплетни и вовсе неприлично на большинстве планет Федерации и на многих за её пределами. Вы понимаете, что я имею в виду?

Ей показалось, что в общем гуле: «Да, мисс Грейсон», — прозвучал шёпот Амира: «А я говорил!»

* * *

Сплетни или нет, но вместо прогулки она пригласила Сарека зайти в дом. Нового обитателя он, конечно, заметил сразу. Подошёл, спрятал руки за спину, наклонился и произнёс:

— Должен признаться, я затрудняюсь с идентификацией.

— Сомневаюсь, что кто-то может это идентифицировать. Сумрачный детский гений встретился с лабораторией молекулярной биологией и породил его в качестве подарка на Рождество, — с улыбкой пояснила Аманда и осторожно, чтобы не уколоться, погладила кактус по шершавому стволу.

— Должен признать, что отдалённо он напоминает вулканский вид…

— Cir-cen — если я правильно уловила название. Надо сказать, вулканский в исполнении орионцев…

— Произношение некорректно, но не искажает смысла. Утвердительно. До сих пор я не думал, что подобная селекция возможна, тем более в школьной лаборатории.

— Мои дети, — с гордостью сообщила Аманда, — очень талантливы.

Повисла тишина. Сарек изучал кактус, Аманда — Сарека.

— Завтра день празднования Рождества, — внезапно сообщил Сарек, не отрывая взгляда от кактуса.

— Утвер… — Аманда запнулась, — я говорила, что это произойдёт. Да.

— Имеешь ли ты по-прежнему в планах посещение потенциально опасного заведения, специализирующегося на продаже токсичных алкогольных веществ?

Как интересно. Это наблюдение Аманда сделала давно, но только сейчас перенесла на Сарека. Чем больше вулканец нервничает и чем менее ему комфортно, тем более длинные речевые конструкции он создаёт. Кажется, Сарек не был в восторге от идеи с баром.

— Роза с Фрэнком собираются приехать и устроить Рождество прямо здесь, хочу я того или нет. Так что бар отменяется.

Повернувшись, Сарек встретился с ней взглядом и спросил прямо:

— Ты по-прежнему считаешь недопустимым посетить официальное мероприятие вместе со мной?

Да, именно этого не хватало, чтобы сплетен стало ещё больше.

— Я думаю, не стоит, — сказала она с сожалением, — я не фанат вопросов о своей личной жизни, а их и без того многовато. Ты слишком важная персона, чтобы о тебе не болтали.

— Отрицательно.

— Ещё как утвердительно.

Сарек поднял одну бровь, и Аманда решила, что сумела как следует загрузить его этим нелогичным утверждением. Но ошиблась. Он протянул руку, выставив два пальца, словно приглашая к контакту. И, когда Аманда ответила, слегка касаясь его кожи, спросил:

— Что именно означают твои эмоции?

Самой бы знать. Бессонница ещё усугубила хаос в голове, и разобраться в нём не представлялось возможным.

— Не знаю. Я устала, не хочу думать. Хочу в душ, в постель и…

Она осеклась. На самом кончике языка замерло очевидное продолжение: «Тебя». И, кажется, Сарек сумел его уловить — мыслью, эмоцией — неважно. Его брови сошлись к переносице, и Аманда поняла, что он принимает сложное решение.

— Это абсолютно нелогично.

— Точно.

— Крайне неразумно.

— Разумеется.

— Очевидно, у меня нет никакой возможности препятствовать реализации твоего желания.

Он осторожно погладил её кончиками пальцев по лицу, словно обозначал точки, которые нажимал, когда объединял их разумы. От легчайшей, но удивительно чувственной ласки Аманда на пару мгновений забыла, как дышать. А когда Сарек коснулся её приоткрытого рта, она поймала его пальцы губами.

И дальше ничего логичного уже не было.

Но, надо сказать, в этот раз они обошлись без уничтожения одежды и без пожаров, хотя до душа и кровати так и не добрались.

* * *

Сарек стоял у входа в кухонный уголок. Аманда резала овощи. В этот раз в холодильнике чудесным образом обнаружились серо-коричневые вулканского происхождения корнеплоды — пломик. И сеть подсказала, что их нетрудно превратить в суп.

— В моей культуре, — произнёс Сарек привычным, отстранённым тоном, — около девяноста двух процентов нашего взаимодействия находится за гранью нормы и приличий.

— Я почему-то так и думала. А именно? Что мы делаем не так?

— Во-первых, физический контакт между персонами, не заключившими брак и не состоящими при этом в близкой степени родства, считается недопустимым. Во-вторых, эмоциональный контакт также недопустим. В-третьих, мужчина не должен находиться в доме женщины. В-четвёртых, женщине неприлично готовить еду мужчине, который не принадлежит ей.

— От последней формулировки повеяло не то феодализмом, не то рабовладельческим строем, — пробормотала Аманда себе под нос. — У меня есть крайне логичный вопрос, — она отложила нож, ссыпала нашинкованный небольшими кубиками пломик в кипящую воду, убавила температуру, обернулась и произнесла, глядя Сареку в глаза: — Почему ты всё это делаешь?

— Я полагаю, ты можешь вывести ответ путём логических построений.

— В моей культуре считается очень опасным что-либо додумывать за собеседника, поэтому я не могу.

— Потому что… — он немного опустил голову, но не разорвал зрительного контакта, — ты не вулканка. Я не могу обратиться к главе твоего клана и предложить объединение двух Домов, поскольку у тебя нет ни клана, ни Дома. Я не могу отбить тебя, бросив вызов сопернику. Единственный способ сделать тебя своей женой — это действовать по человеческим правилам. Это всего лишь логично.

У Аманды пересохло в горле. Очень захотелось проверить суп, но отвести взгляда она не могла.

— У тебя… очень хорошо получается действовать по человеческим правилам. А у меня по вулканским… совсем не выходит.

— Это не требуется, — сказал Сарек после паузы.

— Это вообще разрешено у вас? Связь с… чужаком?

— Никто, — веско ответил он, — не запретит вулканцу создать узы с партнёром, который подходит ему, если всё идёт добровольно и без принуждения. Разумеется, матриарх моего клана проверит твой разум, чтобы убедиться, что я не оказывал на тебя влияния.

Аманда повернулась к супу, добавила специй и накрыла кастрюлю крышкой.

— Я по-прежнему не понимаю твоих эмоций.

— Для меня всё это звучит… немного первобытно. И я не могу сказать, что отталкивающе. У нас в прошлом было много похожего. Династические браки, турниры, бои за женщину, иногда по правилам, а иногда и без них, но это прекратилось века назад. Я совершенно без ума от тебя, ты это и так знаешь. Но стоит мне подумать об общем ментальном пространстве, как…

— Я не могу понять твой страх. Разве тебе есть, что скрывать?

— Любому человеку есть, что скрывать.

Суп, к сожалению или к счастью, продолжал вариться, и стоять над ним было просто глупо. Так что Аманда отошла в сторону, посмотрела на Сарека и попросила:

— Дай мне время всё это уложить в голове, хорошо? И насчёт Рождества… Какова вероятность, что это моя последняя легальная возможность послать к чёрту тебя и твои официальные мероприятия?

Она улыбнулась, и, похоже, Сарек уловил её эмоции. Во всяком случае, ответил:

— Девяносто шесть целых восемьсот двадцать три тысячных процента.

— Мне бы твою веру в собственные силы…

— Вера не имеет никакого отношения к моим решениям. Это расчёт, основанный на…

Аманда была рада, что ей пришла в голову идея нарезать салат. Ещё лучше стало, когда она сунула Сареку нож, доску и закрученную чуть ли не спиралью фиолетовую капусту, и он занялся делом.

* * *

Кактус обмотали красной мишурой. Над дверью повесили два венка — один кривой, плод полуторачасовых страданий Аманды, второй — безупречно-ровный, итог взаимодействия Фрэнка с репликатором. Роза, подчиняясь одновременно традиции и собственной рассеянности, подпалила индейку. По шкафам в шесть рук протянули гирлянды. Фрэнк увидел на одной из них пульт управления и пропал — пока он что-то там пытался в нём доработать, Аманда с Розой распили бутылку отдающего спелыми апельсинами терпкого «Шардоне» и вспомнили про гимны. Версии из сети были признаны бездушными и нудными, и они приуныли — но тут по головидео позвонила мама, следом — папа в обнимку с улыбчивым чернокожим капитаном Эдвардсом и старшим помощником Ивановым. Все трое были с красных шапках с помпонами, трезвые, но оттого не менее весёлые. К тому моменту, как сумели вызвать на связь маму Розы, пение уже было в самом разгаре. Фрэнк поспорил с папой о каких-то технических деталях транспортации, мама Розы подозвала к экрану вторую дочь, застенчивую девчушку лет семи, и нового мужа. Мама Аманды тоже спросила про Сарека, но, к счастью, быстро отвлеклась на кактус.

Кактус привлёк и папино внимание, причём нездоровое, профессиональное. С офицером Ивановым они заспорили о том, как именно детям удалось его прорастить и на каком уровне шло скрещивание, начали сыпать терминами и что-то показывать на пальцах.

— Спасибо, мисс Грейсон, — сказал капитан Эдвардс, — теперь мой корабль ожидает засилье вулканских кактусов, они ведь не уймутся.

— Мне жаль, капитан, — неискренне ответила Аманда, вызвав всеобщий смех.

Конечно, ни команда корабля, ни остальные не могли оставаться на связи долго. Когда они отключились, в гостиной стало тихо.

Аманда всё же поставила неплохое исполнение классических рождественских песен и забралась в кресло с ногами. Роза растянулась на диване, устроив голову на коленях у Фрэнка.

На улице уже стемнело.

— У тебя всё хорошо? — спросил Фрэнк внимательно, и Аманда увидела, что Роза спит.

— Конечно.

— Тебе не отвертеться от сомнительного родства, сестрёнка. Свадьба в феврале. А я, знаешь ли, имею отвратительную привычку заботиться о членах семьи. Так что если твой ушастый посол тебя обидит…

Сразу вспомнились слова Шурака, сказанные им незадолго до Рождества. Что-то вроде: «Мне было бы печально, если бы он причинил вам вред. И я бы чувствовал себя обязанным встать на вашу защиту». Многовато защитников, особенно от одного вулканца, убеждённого пацифиста.

Аманда сказала об этом, а Фрэнк пожал плечами:

— Что можем. Пацифист он или нет, обидит тебя — и я лично позабочусь о том, чтобы Земля стала его последним назначением. И местом упокоения, пожалуй.

— Я… — Аманда хотела было сказать, что обойдётся без подобной защиты и справится сама, но Фрэнк вдруг прижал палец к губам и показал на Розу, мол, тише, разбудишь. Потом сам сказал:

— Не мешай большим дядям защищать тебя, нам приятно, а тебе не больно.

Сам он на большого дядю тянул с натяжкой, но пришлось просто махнуть на него рукой.

В положенное время, к половине десятого, Аманда накинула на плечи куртку и выглянула на улицу. Она понятия не имела, как долго Сарек будет оставаться на официальном мероприятии, сделала это по привычке.

И, как оказалось, не зря.

Сарек вошёл в дом, сразу завернул к ультразвуковому очистителю и только после этого обернулся к Фрэнку. Тот переложил голову Розы на подушку, встал, приблизился и поднял руку в традиционном приветствии.

— Живите долго и процветайте, — ответил Сарек, и после этого Аманда неуверенным тоном представила их друг другу.

— Вы наверняка имели удовольствие знать моего отца, — сказал Фрэнк беззаботным тоном, — Теодор Ройс. Да, вы работали вместе.

— Утвердительно, — проговорил Сарек.

Но прежде, чем Фрэнк снова успел открыть рот, Роза подняла голову от подушки, поморгала сонными глазами, спросила:

— Что там? — увидела Сарека, охнула, выругалась и немедленно подскочила с дивана. — Здравствуйте, посол! Я Роза Джонс, а эти сволочи могли меня и разбудить.

— Живите долго и процветайте, мисс Джонс, — бесстрастно ответил Сарек, а Роза тут же скривилась:

— Только Роза! Ненавижу эту фамилию. Так что, у нас второй заход? Что вы пьёте, посол? Алкоголь на вас вроде не действует, а мы тут все слегка пьяные. Нечестно.

— Секрет Полишинеля, — пожал плечами Фрэнк, — достань из холодильника коробку бельгийского шоколада, он там для того и лежит.

Аманда подумала, что хочет придушить Фрэнка и резко начала:

— Мы не…

— Употребление токсичных для организма веществ в процессе коммуникации является способом людей сделать эту коммуникацию менее стрессовой, я знаю. Очевидно мистеру Ройсу будет проще, если я также подвергнусь негативному воздействию, поэтому я не возражаю против шоколада.

Аманда повернулась к Розе, поймала её взгляд. Они обе пришли к общему выводу, что в этом раунде Сарек точно выиграл.

Было легко предположить, что станет неловко и напряжно. Но, к огромному удивлению Аманды, не стало. Она уступила Сареку любимое кресло, сама расположилась на широком подлокотнике дивана, Роза снова улеглась к Фрэнку на колени. Открыли третью бутылку белого вина. Изредка таскали у Сарека горький шоколад. Фрэнк заговорил о проблемах какого-то торгового соглашения с Орионом, Сарек сообщил, что он неправильно понимает суть конфликта. Пояснил. Фрэнк обозвал участников тупоголовыми идиотами, извинился и рассказал анекдот. Сарек заметил, что анекдот некорректен и не соответствует действительности. В общем, с поправкой на ругательства с одной стороны и поток процентов и вероятностей с другой, это походило на непринуждённую болтовню.

Повозившись, Роза сменила позу — теперь на Фрэнке лежали её ноги, а головой она прижималась к боку Аманды. Разговаривать не тянуло. Мужские голоса, более высокий тембр Фрэнка и низкий — Сарека, убаюкивали. Глаза закрывались сами собой.

Глухо, издалека донёсся смех Фрэнка и его слова:

— Своё сокровище я заберу. Эй, малыш, давай на ручки и домой?

Роза заворочалась и заворчала.

— Это нелогично…

Фрэнк приглушённо заржал, явно стараясь сдержаться и не наделать лишнего шума. Сказал:

— Дело ваше, посол, но если вам нужен совет опытного человека…

Совет было очень интересно послушать, но почему-то он пропал вместе со звуком. В следующий раз Аманда на несколько мгновений проснулась, поняв, что её куда-то несут. Ещё раз — уже в собственной прохладной постели. Конечно, предсказуемо, одна, но спать хотелось слишком сильно, чтобы об этом задумываться. Обняв подушку, Аманда погрузилась в бессмысленный цветастый сон, в котором точно были кактус, мишура и чья-то контрольная работа.

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 134448.91

Дата по земному календарю: 2226.12.26, 21:44:40

Даже люди не могут найти причину отказаться от рабочей встречи после Рождества, и я воспользовался этим, чтобы посетить вице-адмирала Балену в его доме, расположенном по земным координатам 38,56°с. ш., 1,063°з. д.

Вице-адмирал был предупреждён о моём визите, однако встретил меня в неформальном костюме, имеющем название «пижама», с бутылкой вина в руках. При этом я не заметил в его поведении признаков алкогольного опьянения.

Вице-адмирал пригласил меня в гостиную, предложил вина, а после того, как я отказался, спросил, цитирую: «Господи, что случилось, раз вы ко мне примчались сразу после Рождества?»

Я не стал информировать вице-адмирала о том, что слово «примчаться» имеет семантику «добраться до цели очень быстро, превышая допустимую скорость», что, разумеется, не соответствует действительности.

Вместо этого я спросил вице-адмирала, известна ли ему судьба мистера Теодора Ройса. Поскольку дальнейший диалог имеет высокую значимость, я приведу его целиком, не опуская деталей.

Вице-адмирал Балена: «Мне жаль Тео, но он заслужил отставку. Честное слово, затевать такие игры, по сути, приговорить к смерти несчастного парня, и всё ради чего?»

Я: «Очевидно, ради сохранения контроля над поставками дилития. Насколько мне известно, вы также считаете этот вопрос крайне значимым».

Вице-адмирал Балена: вместо ответа он сделал неопределённого характера жест, который я могу трактовать как выражение удивления.

Я: «Но мне известно, что вы не получите никакой выгоды и, напротив, понесёте серьёзные потери после моей смерти, вероятность которой я оцениваю приблизительно в пятьдесят процентов. Более точными цифрами я не буду вас утомлять, поскольку заметил, что люди не придают им значение».

Вице-адмирал Балена: «Вашей смерти? Посол, вы думаете, вас хотят убить?»

Я: «Ваш пульс повысился на тридцать четыре удара в секунду, это свидетельствует о волнении».

Вице-адмирал Балена: «Что? Нет! Да, конечно, я взволнован! Откуда у вас такие опасения?»

Здесь я считаю важным отметить: поскольку мне было известно, что вице-адмирал Балена обладает информацией о моей возможной смерти, его вопросы не имели реального смысла, следовательно, не требовали ответа.

Я: «После моей смерти начнётся расследование, Высший Совет Вулкана будет заинтересован в том, чтобы оно было проведено с максимальной тщательностью. Мне известно, что вы считаетесь наиболее подходящей кандидатурой на роль… я сожалею, что не могу корректно употребить человеческую идиому, которая подошла бы в данной ситуации».

Вице-адмирал Балена: «Козла отпущения».

Я: «Утвердительно».

Вице-адмирал Балена: «Откуда у вас… эта информация?»

Я: «Нелогично разглашать источник информации».

Вице-адмирал Балена: «Вулканцы не врут».

Я: «Утвердительно. В моих словах отсутствует ложь».

Вице-адмирал Балена: «Я могу просто послать вас к чёрту».

Я: «Нелогично».

Вице-адмирал Балена: «Что вам нужно?»

Я: «У меня отсутствуют потребности, которые вы можете удовлетворить, ваш вопрос некорректен».

Вице-адмирал Балена: «Тогда зачем вы пришли?»

Я: «Я нахожу неэффективной свою смерть в данный момент. Следовательно, я собираюсь устранить фактор риска. Также я логически предположил, что вы не считаете судьбу мистера Теодора Ройса привлекательной и не желаете для себя наступления аналогичных или худших последствий».

Вице-адмирал Балена: «Я старый человек».

Я: «Отрицательно».

Вице-адмирал Балена: «Я ничего не знаю. Слушайте, вам хорошо с вашим… Вы ведь ничего не боитесь! А я старый и слабый человек. Поймите, посол Сарек, я не хочу, чтобы, когда вы выйдете через эту дверь, в неё зашёл кто-то другой».

Я: «Я не до конца понимаю метафоры, вице-адмирал, однако напоминаю, что, в случае вашего бездействия и моей смерти, вас ожидает расследование. И, если использовать ваши выражения, в эту дверь войдут как минимум представители Высшего Совета Вулкана. В случае же неблагоприятного для вас исхода это будет матриарх моего клана Т’Пау».

Вице-адмирал Балена: «Никто меня не обвинит, посол. У меня артрит».

Я: «Вице-адмирал, я нахожу данный разговор неэффективным».

Вице-адмирал Балена: «Ещё бы! Пожалуйста, просто… просто не лезьте в это. Скажите публично, что дилитий вас не интересует, займитесь чем-нибудь, девочкой этой».

Я: «Я нахожу разговор неэффективным».

Вице-адмирал Балена: «Я не…»

Я: «Считывание вашего разума повысит эффективность взаимодействия на сорок шесть целых семнадцать сотых процента».

Вице-адмирал Балена: «Что? Вы не имеете права…»

Я: «Утвердительно. Однако угроза моей жизни и всей миссии может служить причиной для нарушения этических запретов».

Вице-адмирал Балена: «Здесь камеры. Вы не рискнёте!»

Я: «Отрицательно, записывающие устройства нейтрализованы десять минут сорок две секунды назад. Также я не рекомендую вам пытаться нажать кнопку вызова охраны. Как вы сами отметили, у вас заболевание суставов, а я двигаюсь быстрее человека благодаря разнице гравитации на наших планетах».

Вице-адмирал Балена: «Постойте! Ну, нет у нас злодейского кружка! Я не знаю, кто… И что именно задумал и когда отдаст приказ, понимаете? Я сам думал о том, что с простреленной головой от вас было бы куда меньше проблем! Но не я же жму на курок!»

Я: «Утвердительно».

Вице-адмирал Балена: «Как же с вами сложно! Ну, что вы там придумали? Зачем я вам нужен?»

Я: «Ваши вопросы показывают, что эффективность нашего диалога возрастает. Я предположил, что ключевой проблемой внедрения новой технологии добычи становится переход контроля над процессом к Вулканской Академии Наук, а через неё — к Высшему Совету Вулкана. Далее я сделал предположение, что возможность сосредоточиться не на внедрении технологии напрямую, а на развитии образовательной инициативы сможет решить эту проблему».

Вице-адмирал Балена: «Не понимаю».

Я: «Вулкан не имеет корыстных мотивов. Мы не стремимся к контролю над дилитием единолично, однако новый технологический процесс слишком сложен, чтобы быть внедрённым исключительно силами людей. Это невозможно, ваши учёные не имеют достаточной подготовки для его применения. В течение шести лет наши специалисты могут подготовить квалифицированных инженеров среди людей».

Вице-адмирал Балена: «Чёрт вас возьми с вашими вулканскими мозгами».

Я: «Данное высказывание не имеет для меня смысла».

Вице-адмирал Балена: «Это бы сработало, принимай решения я. Мне бы этого хватило. Как я говорил… я старый человек, я заработал столько денег, что хватит даже моим правнукам, всё, что мне нужно — это держать вас подальше от наших ресурсов. Ох, никогда не пускайте в политику молодёжь, посол Сарек, им нечего там делать. Да-да, это всё не имеет смысла. Как и ваша затея».

Я: «Объясните».

Вице-адмирал Балена: «Я себе не враг».

Я: «В ваших медицинских файлах отсутствует информация о проблемах с памятью, вице-адмирал».

Вице-адмирал Балена: «Вулканцы не прибегают к шантажу и угрозам!»

Я: «Утвердительно. В обычной дипломатической практике Вулкана эти методы не используются. Однако представители моей расы имеют крайне высокую степень обучаемости».

Вице-адмирал Балена: «Знать бы, кто вас такому научил… Простите, смех не на ваш счёт, это нервы».

Я: «Извинения нелогичны».

Вице-адмирал Балена: «Рон получает прибыль от производства роботизированных манипуляторов, которыми сейчас люди добывают дилитий, ясно?»

Я: «Рон — это мистер Рональд Эдисон?»

Вице-адмирал Балена: «Знаете других Ронов с такими длинными загребущими лапами? Ему не нужна никакая новая технология, потому что старая приносит в его карман космические, простите, прибыли».

Я: «Мне нужна более подробная информация».

Вице-адмирал Балена: «Или вы вытащите её из моей дырявой черепушки?»

Я: «В вашем черепе отсутствуют не запланированные природой отверстия, поэтому данное выражение некорректно, однако его суть верна».

Вице-адмирал Балена: «Рон меня убьёт».

Я: «Отрицательно».

Вице-адмирал Балена: «Не он, так ещё кто. Но вам-то плевать, да? Проверьте производства, поставки оборудования, ремонт, списание брака. Там всё выглядит чисто, но если копнуть глубже, связки найдёте. Кажется, через его дядю или его жену, как-то так. Найдёте — пригрозите, что передадите информацию в Звёздный Флот или предадите огласке».

Я: «Почему именно Звёздный Флот?»

Вице-адмирал Балена: «А как думаете, кому у нас больше всех нужен дилитий? Адмирал Петров разорвёт Рона на ленточки, если у него будет компромат. Что, не нравится слово? Добро пожаловать в мир человеческой политики».

Я: «Ваша информация не исчерпывающая, но достаточная».

Вице-адмирал Балена: «Эй, стойте! Всё это время вы были таким вежливым, спокойным, терпимым. Что поменялось?»

Я: «Это информация, не имеющая к вам отношения».

Вице-адмирал Балена: «Что, неужели?»

Я: «Ваш вопрос лишён смысла».

Вице-адмирал Балена: «Чтобы заставить вулканца озвереть, надо всего-то подождать, пока он влюбится?»

Я: «Любовь — человеческое чувство».

Вице-адмирал Балена: «Я говорил Рону, что надо давить на мисс Грейсон, чтобы вы убрались вместе с ней с планеты. Я ведь говорил!»

Я: «Мисс Грейсон находится под постоянной охраной, вице-адмирал. Попытки надавить на меня через неё могут привести к наступлению нежелательных для вас последствий».

Вице-адмирал Балена: «Я старый человек, посол. Я хочу жить спокойно».

Я: «Исходя из вашего высказывания, можно также логически предположить, что вы хотите жить, вице-адмирал».

Вице-адмирал Балена: «Знаете, посол… Нас всех сильно сбивает с толку ваша травоядность».

Оставшаяся часть диалога не имеет существенного значения для интерпретации ситуации, поэтому я считаю возможным её опустить. Первостепенной задачей специалистов миссии становится проверка информации, которую передал вице-адмирал Балена и которая необходима для конструктивной беседы с мистером Эдисоном.

* * *

Наступило затишье.

Сарек прислал длинное, полное деепричастных оборотов и цифр сообщение, суть которого сводилась к тому, что около десяти или двенадцати дней он будет отсутствовать в Новом Париже. Аманда пожелала удачи и сказала, что будет скучать, до последнего не догадываясь, насколько это окажется правдой.

На следующий день после Рождества она, впрочем, занялась тем, что требовало внимания уже давно — а именно, полезла в сеть, искать информацию о межвидовых браках с пси-расами. Мелкие статейки и головидеонные постановочные записи её не слишком интересовали, и в итоге она накрепко влипла в диссертацию о пси-факторе в межличностных контактах разного уровня. Мало того, что автор сам был женат на ромуланке, так он ещё и провёл огромную подготовительную работу, проинтервьюировал больше сотни межвидовых пар и, похоже, действительно разбирался в теме. Учёные степени по психологии и ксенобиологии тоже радовали.

Почему-то она ожидала, что работа будет посвящена барьерам и способам контролировать доступ к конфиденциальной информации для представителя пси-расы. Но ошиблась. Всю первую часть работы автор посвятил исследованию того, что можно назвать мыслями, как разделить их с эмоциями и можно ли вообще допускать разделение на «эмпатов» и «телепатов». И это, на самом деле, переворачивало сознание.

Любой человек, знающий базовые основы психологии, назовёт точное определение как мыслей, так и эмоций. И тот же человек без труда расскажет о связи мыслей и эмоций, об их взаимовлиянии и создаваемых ими цепочках. Но — так скажет человек. Представители пси-рас видели картину иначе. «В опросе участвовало 139 представителей псионных рас, среди который, — писал автор, — 26 бетазедов, 43 вулканца, 36 ромуланцев и 34 андорианца. На диаграмме 64 представлено распределение ответов на вопрос: "Являются ли мысли других рас, с которыми вы контактируете, вербализированными". Очевидно, что 94,97% участников опроса выбрали вариант "нет". При этом в пояснениях к опросу те 7 участников, которые выбрали ответы "да" и "не могу ответить" объяснили, что вербализация связана не с мыслями как таковыми, а с соотнесением мыслеобразов и знакомого голоса транслятора».

Дальше шли ещё диаграммы, некоторые из них раскрывались на головидео, и их можно было рассмотреть со всех сторон. Так же, как и результаты сканирования мозга участников эксперимента в процессе чтения их мыслей.

Вообще-то, Аманда обожала такие работы — разносторонние, подробные, с большой медицинской базой, с показаниями приборов и ссылками на физиологию. Но в этот раз чем дальше она читала, тем мутнее ей становилось, и, в конце концов, она отложила падд. Сидя в любимом кресле, поглядывая на смешной встопорщенный кактус, она думала не о сканировании мозговой активности и не о результатах многочисленных вопросов, а о том, что всё сведётся к одному. К вопросу приоритетов.

Она почти не ощущала эмоций Сарека, хотя он и говорил об установленной связи. Только прислушавшись к себе, начав копаться в ощущениях, она сумела почувствовать краем сознания нечто дружественное, но постороннее.

Оно может остаться с ней навсегда, стать глубже, живее, полнее. Универсальное решение проблемы межкультурного взаимодействия: прямой доступ к той, другой, загадочной голове.

Похоже на молчаливый уговор с Шураком: «Мне можно тебя изучать, рассматривать, узнавать. Тебе можно делать то же самое со мной». То же самое, только на новом уровне. Немного в другой плоскости.

Ага, в горизонтальной. Аманда зафыркала под нос, подошла к окну и выглянула на улицу. Никого не было. В это время они с Сареком обычно завершали прогулку. От воспоминаний о том, чем такая прогулка закончилась в последний раз, по телу прошли мурашки. Устроившись на подоконнике, Аманда, пока ещё чувствовала в себе мужество, взяла коммуникатор и быстро написала: «Ты занят?»

«Отрицательно», — немедленно пришёл ответ.

«Что ты делал сегодня?»

«Занимался осмотром объектов культурного и исторического наследия и шантажом».

Наверное, с минуту Аманда вчитывалась в эти слова, пытаясь прочитать их каким угодно другим способом. Вот только Сарек всегда выражался максимально конкретно и не допустил бы никакой двусмысленности. Так что — да, очевидно, он гулял по достопримечательностям и кого-то шантажировал. И Аманда пока не знала, что лучше: представлять, как он делает это одновременно или по отдельности.

«Я надеюсь, это было полезное времяпрепровождение», — наконец, написала она, получив предсказуемое: «Утвердительно».

Ну, конечно, стал бы он осматривать Колизей и кого-то шантажировать без пользы.

«Я могу узнать, в чём причина твоего интереса?»

«Нет причины, — отправила она короткое сообщение и следом набрала: — Я подумала, что в это время мы обычно заканчиваем прогулку. Поняла, что мне хотелось бы тебя увидеть. Решила написать. Нелогично и очень по-человечески».

«Отрицательно. Несмотря на эмоциональный стимул, реакцию я нахожу крайне логичной». И дальше: «Что ты делала сегодня?»

«Не могу поверить, что ты задал этот вопрос. Но, знаешь, я посвятила три часа жизни чтению огромной диссертации про телепатию и межличностные контакты с пси-расами. Это должно было помочь мне расставить всё по местам, а в итоге, кажется, я большую часть времени думала о том, какими методами автор принудил 43 вулканцев участвовать в исследовании».

Последовала долгая пауза.

«Наша раса считает, что развитие науки крайне важно».

«Ты пробовал когда-нибудь, хоть раз в жизни интервьюировать вулканца? Потому что я — да. И мне не понравилось».

«Вопрос в мотивированности. Если для тебя это представляет интерес, ты можешь интервьюировать меня. Также, полагаю, я могу заинтересовать твоим исследованием некоторых коллег».

«Используешь служебное положение? Не боишься, что я соглашусь и напишу работу по вашему зверскому методу использования стандарта?»

«Утвердительно — на первый вопрос. Отрицательно — на второй».

«Я уложу тебя на диван, сяду сверху с диктофоном и буду задавать вопросы до тех пор, пока у тебя не отсохнет язык».

«Очевидно, получение травмы речевых органов таким методом невозможна, поэтому я не вижу причин препятствовать реализации твоего научного интереса, даже если он требует такого специфического способа взаимодействия».

Аманда рассмеялась в голос, закусила губу и быстро написала: «Тебе нравится идея этого специфического способа взаимодействия».

«Использование слова "нравится" неуместно».

«Это значит да».

«Утвердительно».

«Сарек?»

«В чём смысл этого вопроса?»

«Никакого смысла, я просто уже скучаю по тебе».

На то, чтобы ответить: «Нелогично», — у него ушло две минуты.

* * *

На второй день каникул Аманда не выдержала и пошла в школу, миновала охрану и наткнулась на директрису Кравчик, которая с радостью усадила её за сверку общешкольной семестровой отчётности. В учительской, где Аманда устроилась с двумя паддами, оказалось достаточно людно — учителя, как обычно, нашли повод заскочить на работу в выходной. Кто-то — из любви к своему делу, кто-то — потому что документы и планы сами себя не напишут.

Аманде реплицировали чаю, миссис Лутон угостила домашним печеньем. Рядом мисс Чжао и миссис Китт вдвоём объясняли Шураку принципы силлабо-тонической системы стихосложения.

Отчётность, как полагается, противоречила сама себе, так что Аманда вскоре погрузилась в неё с головой.

Забежал Андрей Андреевич, пожаловался, что четверо внуков в одном его доме — явный перебор, и спросил, не найдётся ли для него какой-нибудь работы. Желательно, срочной и на весь день. Над ним посмеялись, и Аманда поделилась половиной работы.

Голоса привычно гудели. Аманда проверяла строчку за строчкой, внося исправления и оставляя пометки. Не сразу она ощутила на себе пристальный взгляд. Подняв голову, она успела заметить, как миссис Китт быстро отворачивается и возвращается к прерванной беседе с Шураком. Во второй раз взгляд, буквально пытающийся прожечь её насквозь, принадлежал миссис Лутон. И даже Андрей Андреевич нет-нет, да и поглядывал на неё с непривычным интересом. Захотелось подойти к зеркалу и убедиться, что всё в порядке. На всякий случай Аманда провела пальцами по волосам, проверила пуговицы на блузке, но ничего не обнаружила.

В следующий раз, столкнувшись с любопытством миссис Лутон, она спросила спокойно:

— Вы что-то хотели мне сказать? Я уже почти закончила с отчётом.

— Нет-нет, — тут же сказала женщина, пододвигая к себе пустую чашку из-под чая.

Аманда знала, что означают такие взгляды и реакции. Это буквально переводилось как: «Про тебя ходят интересные разговоры, но мы слишком вежливы, чтобы задавать прямые вопросы».

— Я предполагаю, — произнёс Шурак, хотя его антенны выражали несомненную уверенность, — что сведения о ваших отношениях с послом Вулкана, мисс Грейсон, попали в разряд сплетен. Но поскольку в человеческой культуре их обсуждение считается неприличным, коллеги умалчивают о своём любопытстве.

Аманда мысленно поаплодировала. Как же виртуозно он сочетал знания о человеческой культуре со статусом инопланетянина. Невозможно было обвинить его в нарушении хоть каких-то культурных норм — в конце концов, эмпатическим расам сокрытие информации всегда давалось непросто. При этом, конечно, Шурак точно знал, какой за его словами последует эффект и рассчитывал на него.

После нескольких восклицаний в духе: «Ох, ну, нельзя так!» и «Шурак, зачем же вы? Мисс Грейсон будет неловко», — все взгляды обратились к Аманде. Больше не было нужды скрываться, и она читала на лицах коллег отчаянное любопытство.

Зачем это было нужно Шураку? Глядя на Аманду, он излучал доброжелательность, то есть это не была мелкая недостойная месть за что-то неведомое. Он был уверен, что действует в её интересах.

— Неужели правда, мисс Грейсон? — спросила мисс Чжао, отчаянно краснея.

— Не то, чтобы я планировала пресс-конференцию, — неуверенно сказала Аманда, — и я понятия не имею, что именно можно говорить, учитывая статус посла Сарека.

— Но это правда! — с нажимом сказала мисс Чжао. — Это-то можно сказать?

— Наверное, правда, если вы так утверждаете, — Аманда улыбнулась, поймав взгляд Шурака и заметив, как мелко подрагивают его антенны. — Простите, мне нужно отдать отчёт.

И под этим предлогом она благополучно слиняла из учительской, отобрав падд у Андрея Андреевича. Не успела она пройти и несколько шагов по коридору, как услышала мягкий стук двери. Обернувшись, она увидела Шурака. Подойдя ближе, он протянул руку, забирая один из паддов, прислонился плечом к стене и принялся дочитывать отчёт. Аманда со вздохом вернулась ко второму. Разделавшись с ним, она спросила:

— И зачем вам нужен был этот цирк?

— Чтобы снять напряжение, — отозвался Шурак, вполне по-человечески пожимая плечами, — и показать вам, что вы находитесь в центре внимания.

— Да я и так заметила, — поёжилась Аманда, — но спасибо. Наверное, правда, легче, когда все знают, что я знаю про их любопытство. Не то, чтобы это было приятно. Кстати, — она подняла голову от падда и нахмурилась, — что за сплетни с учениками? На днях дети сообщили мне, что вы считаете, будто я скоро выйду замуж.

Шурак предсказуемо не смутился и ответил:

— Они задали прямой вопрос о том, что я думаю, конечно, я сказал правду. Да и не было смысла искажать вербальный ответ, если учесть, что по вашему предмету дети очень хорошо подготовлены. Вы закончили? Думаю, стоит оставить падды у директрисы Кравчик.

— Давайте. А потом уйдём отсюда, если не возражаете?

— Вы хотите со мной о чём-то поговорить, мисс Грейсон, — угадал Шурак, — конечно, я не возражаю.

Они занести отчёты в кабинет директрисы, Аманда оделась, а Шурак напомнил, что по его меркам на улице слишком жарко, и он уже в терморегулирующем костюме. На улице стоял лёгкий мороз, порошил снег. Сунув руки в карманы куртки, Аманда несколько шагов прошла в молчании, а потом спросила:

— Вы что-нибудь знаете о вулканских ментальных практиках?

Шурак, который отставал на полшага, держась у неё за плечом, уточнил:

— Вы имеете в виду конкретную практику, не так ли? Ту, которую они называют связью в контексте брачных или партнёрских отношений. Моё предположение верно?

— Как всегда, — вздохнула Аманда, — да, именно связь меня и интересует.

Кивнув на небольшую чайную, она свернула к ней. Вскоре они расположились за столиком, Шурак заказал себе крепкий кофе, Аманда выбрала зелёный чай. В желтоватом сумраке, под спокойную музыку такой разговор было вести приятнее. Хоть немного.

— Разумеется, — проговорил Шурак, — все детали может рассказать только человек, состоящий в связи с вулканцем. Но их не так уж много, и почему-то они не стремятся делиться подробностями.

Тон Шурака оставался дружелюбным, но Аманда заметила, что его антенны покачиваются из стороны в сторону — тревожный знак.

— Это близкий и интимный контакт. Конечно, в зависимости от вида взаимодействия его интенсивность меняется, от, насколько я знаю, полной открытости в моменты совокупления до практически полного исчезновения в моменты физического удаления друг от друга или при поднятии щитов. Но главное, — Шурак посмотрел на Аманду из-под высоких надбровных дуг, — в этой связи вы всегда будете ведомой, мисс Грейсон. Посол Сарек в любой момент сможет закрыться от вас или даже полностью перекрыть канал в обе стороны, а вам останется только принимать установленные им условия.

Сложив пальцы домиком, Аманда отвела взгляд в сторону.

— Вулканцы — народ этичный, — проговорил Шурак, — это известно. Но они обладают собственными характерами, и я должен сказать, что посол Сарек — не самый, простите, безопасный представитель своего вида.

Аманде почему-то вспомнился поломанный стол, и она с улыбкой покивала. Да уж, назвать Сарека безопасным всё же язык не поворачивался.

— О нём много говорят в том числе и в нашем посольстве. Он любопытен куда больше допустимого, он интересуется человеческой культурой. И у него репутация персоны, которая добивается своей цели.

— Вы говорите об этом так, словно это плохо, — заметила Аманда, боковым зрением замечая движения антенн. — И как будто вы от чего-то меня предостерегаете.

— Так и есть, — разумеется, и не подумал солгать Шурак. — Вам известно понятие… простите, мой вулканский не безупречен, kashek'at k'la’sa?

— Мой куда хуже, я не справляюсь с их шипящими. Первый корень — «разум», второй я не знаю.

— Они не любят переводить на стандарт всю терминологию, связанную с телепатическими контактами и личными отношениями. И всё же точнее всего будет перевести k'la’sa как «насилие».

В груди Аманды зашевелилось раздражение. Резко переведя взгляд на Шурака, она спросила прямо:

— И вы подозреваете, что Сарек мог применить ко мне… нечто подобное?

Она не ожидала от себя такой реакции. Антенны Шурака качнулись назад. Он понял её чувства, удивился и даже немного напрягся.

— Нельзя этого исключать. Люди подвержены влиянию извне, мисс Грейсон. И неспособны его ощутить. Если он без разрешения касался вашего разума, как-то влиял на него — вы не сможете этого даже узнать.

Очень долго Аманда молчала, размышляя над словами Шурака и собственными чувствами. Потом произнесла:

— Если вы хотите сохранить нашу дружбу, Шурак, то я попрошу воздержаться от оскорблений моего мужчины. Такие обвинения не озвучивают без доказательств, даже без намёка на подозрения. И мне неприятно их слышать.

Антенны Шурака дрогнули и опустились. Аманда никогда не сталкивалась с такой реакцией, но решила, что больше всего это похоже на смесь сожаления и стыда.

Рождественское затишье прервалось новостями. Сеть заполнили статьи о новых злоупотреблениях в правительстве Земли, на самых высоких уровнях. Коррупционная схема, в центре которой стоял Рональд Эдисон, глава департамента внешней политики, оказалась колоссальной. Звёздный Флот в целом и адмирал Петров лично разразились заявлениями о том, что начинают тщательное расследование. Мистера Эдисона отстранили от должности, кое-кто осторожно писал об аресте. Вспомнили недавний процесс по делу Теодора Ройса — и начали гадать, не связаны ли эти два эпизода. Фрэнк Ройс выступил с критикой действий отца, но в итоге перешёл к разговору о транспортеных технологиях и нелинейном трёхмерном программировании.

Имя Сарека Аманда встретила всего дважды — он дал комментарий о позиции Вулкана и засветился на головидео. Удивительно, как, оказывается, менялось его лицо рядом с ней — на записи Аманда его с трудом узнала. Но сохранила на терминал — на всякий случай.

Сказать наверняка, имел ли Сарек прямое отношение к отставке Эдисона, Аманда не бралась. Но ей вспоминались слова про шантаж, так что мысленно она всё равно им гордилась. Мельком, почти незаметно в общем потоке прошла новость о том, что на Земле начинается образовательная программа под руководством учёных из Вулканской Академии Наук.

Впрочем, всё это было далеко. Куда ближе и реальнее оказался планетарный конкурс творческих проектов, из-за которого директриса Кравчик слегка сошла с ума. И, как будто мало было конкурса, в классе развернулась очередная драма.

Караш умудрился влюбиться в Т’Лей, категорически не взаимно. Пару дней тянулось вязкое напряжение, и Аманда начала надеяться, что дети справятся. Очень сильно ошиблась. Когда Сванн рванул в драку, она на мгновение испугалась, что без тяжёлых травм не обойдётся. С искажённым от ярости лицом он вцепился Карашу в зачаток антенны, нанёс удар кулаком по лицу, получил такой же в ответ. В середину драки кинулся Амир. На этом их растащили.

Караша Аманда бессовестно спихнула на руки Шураку. Т’Лей — примчавшемуся в школу отцу. Амира, без которого никакие заварушки не обходились по умолчанию, — Мэй, с наказом оттащить домой.

Сванна пришлось забирать к себе — его мать находилась на Вулкане, где заключала второй брак, и присмотреть за ним было некому.

— Моё эмоциональное равновесие восстановлено, мисс Грейсон, — бухтел Сванн, одеваясь.

Аманда сделала вид, что не услышала — такая вот человеческая избирательная глухота. Она собралась, благо, уроки закончились, в молчании они дошли до дома. Там Аманда усадила Сванна на диван, всучила ему чашку чая, сама опустилась в кресло и спросила:

— У этого поступка были логические причины?

Немного подумав, Сванн ответил:

— Отрицательно. Мисс Грейсон, мне не стоит здесь находиться, это неразумно…

— Пояснишь, почему?

— Это очевидно, мисс Грейсон. Посол Сарек будет недоволен. Пожалуйста, можно я пойду?

— Ну, силой я тебя держать не буду, — произнесла Аманда, — однако, во-первых, это мой дом и только я могу решать, кому здесь находиться. Во-вторых, у посла Сарека, конечно, есть недостатки, но ненависть к детям в их число не входит.

Сванн ниже опустил голову, уставившись в чашку.

— Так что с дракой?

Поскольку Сванн молчал, Аманда заговорила сама:

— Вы с Карашем учитесь в одном классе. Уже сейчас, в юном возрасте, вы оба сильнее взрослого человека. Разнять вас в одиночку не смогу ни я, ни добрая половина преподавателей школы. Чудо, что сегодня вы отделались парой ссадин, а Амир — подбитым глазом.

— Амиру не следовало вмешиваться.

— Конечно, только попробуй, объясни это Амиру.

Сванн чуть дёрнул уголками губ.

— Мне важно понять причину вашей драки, — продолжила Аманда, — и найти способ предотвратить повторение. Понимаешь?

— Утвердительно. Драка не повторится, я буду держать свои эмоции под контролем.

— Не то чтобы я в это легко поверила, — сказала Аманда. — Мне нужны гарантии существеннее восхитительного вулканского эмоционального контроля, Сванн.

У него позеленели щёки, и, опустив голову, он начал отчёт:

— Караш был навязчив, Т’Лей ощутила дискомфорт, — проговорил Сванн, — а поскольку Т’Лей — мой друг, я сделал Карашу замечание. Он сказал, что они с Т’Лей разберутся сами, и захотел поговорить с ней наедине. Я почувствовал, что ей это неприятно, и сообщил об этом Карашу, он меня толкнул, я ответил… после чего на сорок пять целых восемьдесят шесть сотых процента утратил эмоциональный контроль, что привело к драке.

— И как это убедит меня, что драка не повторится завтра в аналогичных обстоятельствах? — спокойно уточнила Аманда. — Это задача по коммуникациям. Как её решить, не прибегая к насилию?

Сванн задумался, отставил чашку, сцепил пальцы в замок и произнёс:

— Первое, мне следовало начать своё замечание с напоминания о том, что для моей расы любые прикосновения без разрешения недопустимы и считаются насилием. Далее, я должен был сказать, что личный разговор с Т’Лей невозможен и непристоен из-за культурных особенностей. После этого, поскольку я понял, что Караш находится в состоянии нестабильности, мне следовало вместе с Т’Лей физически дистанцироваться от него, вместо того, чтобы продолжать диалог. При неспособности разрешить конфликт самостоятельно я должен был обратиться к учителям. Я допустил ряд ошибок, мисс Грейсон, я их осознал и буду избегать в дальнейшем.

— Звучит неплохо. А теперь — как насчёт того, чтобы пойти в ванную, привести себя в порядок и пообедать?

Сванн кивнул и скрылся в ванной. Аманда понадеялась, что он не постесняется воспользоваться регенератором — потому что это совершенно нелогично, — и реплицировала пломиковый суп. Сареку он понравился, и она добавила код в репликатор — на всякий случай. Поставив тарелку на стол, она глянула на коммуникатор.

Сарек не писал, когда именно вернётся. И, конечно, она не ждала сообщений в середине рабочего дня. Просто не могла не проверять время от времени.

Мальчишки её сегодня напугали. Ей хотелось бы рассказать о драке Сареку, спросить, что он думает — и, конечно, услышать, что проявление агрессии недопустимо и нелогично. Она прикусила губу, зажмурилась и потянулась к тому, что определила как эмоции Сарека. Без особой цели, без посыла — просто прижалась к бесплотному, но такому ощутимому образу, как прижалась бы к горячему телу. И внезапно получила ответ — ровную мощную волну приязни, заботы, того, что можно было без труда назвать любовью.

Захотелось рассмеяться вслух, но она удержалась — вспомнила про чуткий вулканский слух, которому двери могут и не быть помехой. А потом вздрогнула от резкого звонка в дверь.

Сарек стоял на пороге, как обычно, с каменным лицом. Одет он был непривычно — верхняя одежда отливала бронзой и была с виду куда менее практичной и куда более официальной, чем обычно.

Не говоря ни слова, Аманда протянула руку, и Сарек погладил её пальцы, посылая волну тепла. Всё, в общем-то, и так было ясно. Он только вернулся, возможно, ещё пару часов назад был на каком-нибудь важном заседании, и сразу, как освободился, направился к ней. Не переодевшись, не отдохнув. Он понял, что она догадалась — и Аманда обнаружила с удивлением, что вот так, без единого слова, можно вести увлекательный диалог. Но, в конце концов, всё же сказала:

— Заходи. Только у меня тут… боец лицо залечивает.

— Я чувствую запах, — сказал Сарек, входя в дом. — Почему ты называешь Сванна бойцом?

— Потому что боец он и есть, — фыркнула Аманда, — они сегодня очень увлекательную драку устроили.

Сванн выбрал именно этот момент, чтобы выйти из ванной, — уже без ссадины на губе, зато отчётливо-зелёный от смущения. Сглотнул. После паузы Сварек произнёс:

— Живи долго и процветай, Сванн.

— Мира и долгой жизни, посол Сарек, — тонким голосом ответил мальчик, и Аманда поняла, что проблем не возникнет.

Они пообедали втроём реплицированной едой. Сарек задал Сванну несколько вопросов о его учёбе. Когда Сванн, бросив осторожный взгляд на Аманду, сказал:

— Также в прошлом году по земному времяисчислению я подтвердил уровень А3 в коммуникациях, — Сарек с заметным удивлением поднял бровь.

— Я не виновата, — улыбнулась Аманда из кресла, — все вопросы к их сумасшедшей компании.

— Это достижение было бы невозможно без вашего влияния, мисс Грейсон, — ответил Сванн, и Аманда махнула рукой.

Наблюдать за их беседой было куда интереснее, чем участвовать. Аманда жалела, что у неё нет под рукой камеры или хотя бы блокнота, чтобы делать пометки, — уж больно хрестоматийно выглядели редкие жесты, движения бровей и наклоны голов. Минут через двадцать Аманда поймала себя на том, что просто любуется Сареком. Перевела взгляд на подопечного — и напряглась.

Сванн держался отлично, с положенным достоинством. Но, будучи ему педагогом и неплохо его зная, Аманда замечала детали. Мелочи вроде замедленной реакции, чуть менее твёрдого голоса, ненужной жестикуляции. Кажется, предел Сванна достигнут — и разговор пора было прекращать.

Поднявшись из кресла, Аманда произнесла спокойно:

— Мне жаль прерывать вас. Сванн, — она встретилась с ним взглядом, разглядела тени под глазами и покачала головой, — тут есть гостевая спальня. Медитация, сон не меньше четырёх часов, приступай.

Коротко кивнув, Сванн отправился выполнять распоряжения. Сарек поднял голову и спросил, не понижая голоса:

— В чём смысл данного решения?

— Мне будет спокойнее, если ребёнок, на которого и так много свалилось и который сегодня оказался в центре серьёзного потрясения, не отправится домой, где ему предстоит ночевать в одиночестве.

И да, она знала, что Сванн способен это услышать. Точно так же, как он наверняка услышал слова Сарека:

— Я нахожу это разумным.

* * *

Аманда не была до конца уверена в том, чья это была идея — пойти гулять. Но вскоре они с Сареком уже неторопливо брели по улицам дипквартала. Сыпал мелкий, едва различимый в подступающих сумерках снег. Двумя пальцами Аманда касалась руки Сарека, и от этого делалось тепло.

Поскольку шёл снег, им следовало, согласно традиции, молчать. Но неожиданно Сарек произнёс:

— Ты переносишь на Сванна эмоции, которые мог бы испытать человек. Это ошибка.

— Нет, — покачала головой Аманда. — Но я вижу, что потеря отца, разрыв с матерью и перспектива вот-вот оказаться в зависимости от её нового мужа его пугают. Ему тяжело оставаться дома. Он в стрессе. Хочешь сказать, нет?

— Он достаточно взрослый, чтобы справляться с подобными событиями самостоятельно.

— Если честно… — Аманда переплела их пальцы, — в моей картине мира никто не должен быть достаточно взрослым для этого.

— Это высказывание…

— Точно не кажется тебе лишённым смысла, — ответила Аманда, улыбаясь. Ей было тепло от соприкосновения рук, но всё равно хотелось большего. — Ты тоже не должен.

Она потёрлась лбом о его плечо, слегка царапаясь о металлические нашивки. Потянулась к эмоциям Сарека, почувствовала ответ, похожий на объятие, которое хочется длить и длить и совсем нет нужды разрывать.

— Я чувствую тебя, ashayam, — сказал Сарек.

— Я тебя тоже. Это странно. Но, знаешь… мне нравится.

Она подняла голову к небу. Оно уже стало тёмно-серым, и снег сыпался всё сильнее, мелкий, колючий. Профиль Сарека, и без того слегка в расфокусе, размывался и рябился. Зато сквозь плотную пелену облаков можно было рассмотреть грязно-жёлтое пятно луны.

Не отводя от него взгляда, щурясь из-за снега, Аманда повторила:

— Это странно. Очень. Я тебя люблю.

— Любовь — это нелогичное человеческое чувство, — произнёс Сарек. Аманда фыркнула, отряхнулась от снега и уточнила:

— Поэтому у неё есть очень логичное вулканское название?

После паузы послышалось:

— Утвердительно.

— Дай угадаю, там есть корень asha. Прости за произношение.

— Ashaya или ashayu, — ответил Сарек, — откуда тебе это известно?

— Чистой воды интуиция, — рассмеялась Аманда, позволив Сареку самостоятельно определять, правда это или нет.

Снег шёл всё сильнее. Нужно было возвращаться в дом, в тепло. Проверить, в порядке ли Сванн. Приготовить поздний ужин. Полить кактус. Задуматься о том, как отмечать Февральское Рождество и как вместить в одном доме всех, кто пожелает в этом участвовать. Посмотреть в глаза вулканским традициям — куда от них деваться.

Множество дел, множество проблем и вопросов.

Но всё это могло подождать — прямо сейчас, молча, крепко держась за руки, Аманда и Сарек брели сквозь метель, и можно было легко поверить, что остались только они двое во Вселенной.

История на этом заканчивается. Жизнь — продолжается.

Примечания:

Большое спасибо вам, кто дочитал до этого момента. Продолжать можно было бы бесконечно долго, но, знаете, я не люблю писать об очевидном. Герои прошли за это время через серьёзные проблемы, они все немного изменились, что-то узнали и что-то приняли в себе и в других. Им удалось разобраться с межкультурными коммуникациями и найти взаимопонимание не просто на словах, а на более глубинном уровне. Что ещё важно, они поняли ценность этого взаимопонимания. И нет сомнений, что чувство, которое выросло между ними, они сумеют пронести через всю жизнь.

Если бы это была оригинальная история, я остановилась бы здесь — позволила бы Аманде и Сареку идти сквозь метель, молча или за разговорами, держаться за руки и разделять мысли и чувства друг друга. Но, поскольку это фанфик, у меня есть для вас бонусная глава.

Примечания:

Всё, что следует дальше, — это отдельные короткие зарисовки, выстроенные в хронологическом порядке. В них используется по большей части канон Ребута, но он меняется, исправляется и трансформируется в угоду авторскому представлению о прекрасном и с упорным стремлением прийти к счастливому финалу.

Один

Уже почти месяц у Аманды было два дома. Свой, с креслом и кактусом, и общий — с Сареком. Голов, похоже, тоже было две. Одна собственная, полная привычного хаоса. Вторая — средоточие здравого смысла, обёрнутого в тёплые эмоции. Где-то там на горизонте, на длинных трёхнедельных летних каникулах маячил полёт на Вулкан, но Аманда предпочитала поменьше о нём думать. Вулканские традиции не были зафиксированы письменно, Сарек отмалчивался, хотя и не ощущал никакого волнения (и не видел никаких логичных поводов для опасений), и Аманда просто смирилась с неизбежным. Однажды в будущем ей предстоит посетить жаркую пустынную планету, родину мужчины, которого она полюбила, встретиться с легендарным матриархом его клана, пройти через брачные ритуалы. Но они едва ли могли бы что-то изменить.

Как-то Сарек спросил:

— Я изучил человеческие брачные традиции и ритуалы, хотя и не до конца их понял. В чём именно смысл дарения ювелирного украшения, предназначенного для ношения на пальце, и стоит ли мне подарить его тебе?

Аманда рассмеялась, даже не попытавшись сдержаться.

— Боже упаси, нет! Никаких колец! В числе вещей, которые я предпочитаю никогда в жизни не видеть, ты с кольцом — явно в первой десятке. И всего остального тоже не надо.

— Ты не хочешь соблюдать человеческие традиции?

— В том, что касается свадьбы, точно нет. Разве что зарегистрировать…

— После того, как матриарх проверит наши узы, другой регистрации не потребуется. Вулканский брак признаётся на всей территории Федерации.

На чём вопрос Аманда решила считать закрытым. Роза придерживалась на этот счёт другой точки зрения, которую озвучивала детально на протяжении получаса, но замолчала, стоило Аманде напомнить пор кольцо. То самое, с бриллиантом, которое подруга по-прежнему носила на среднем пальце.

Родителей она и вовсе проинформировала письменно, отправив обоим одинаковые сообщения: «Привет! Возможно, тебе следует знать, что где-то в течение последних нескольких дней я немного вышла замуж за посла Вулкана Сарека. Пожалуйста, НЕ НУЖНО сразу звонить мне и спрашивать, как это вышло, у нас будет полно времени, чтобы всё обсудить». Мама ответила коротким: «КАК ЭТО ВЫШЛО?», — но папа оказался ещё лаконичнее. Его ответ был: «Рад».

* * *

Сидя у себя дома, Аманда читала авторефераты к проектам выпускного класса и вносила правки, когда почувствовала себя нехорошо. Всё началось с тошноты и дрожания пальцев, которое невозможно было контролировать. Потом в груди что-то начало давить. Воздух закончился в лёгких, и всё тело изнутри опалило огнём. Стало жарко — и тут же безумно горячо. Казалось, ещё немного, и просто закипит кровь. Голова затрещала, Аманда схватилась за неё, роняя падд на пол.

Внезапно всё закончилось. Только сердце колотилось как безумное. Трясущимися руками Аманда дотянулась до коммуникатора и уже собиралась вызвать медицинскую службу, но выронила его.

Сил поднять не было. Зажмурившись, Аманда мысленно потянулась к Сареку.

Это было как врезаться в стену с разбега. Резко, больно и по-настоящему страшно. Словно она вдруг осталась совсем одна.

Приступ уже прошёл, но он выжал все силы. Захотелось плакать, и Аманда не смогла этому противиться, зарыдала, сжавшись в комочек, чувствуя, что замерзает без привычного, ненавязчивого, но, оказывается, такого значимого присутствия Сарека.

Она не услышала, как открылась входная дверь, и, только когда до её лица дотронулись горячие пальцы, сумела открыть глаза и поднять голову.

Сарек склонился над креслом, и Аманда поняла, что больше всего хочет обнять его, прижать к себе, чтобы хоть как-то разрушить это страшное одиночество, с которым она прожила всю жизнь и которое не могла больше вынести ни минуты.

Она задыхалась. В глазах темнело.

— Аманда, — донёсся до неё голос Сарека. С трудом, цепляясь за его звучание, она сумела поймать равновесие, ощутить себя снова живой, — твоё состояние скоро вернётся к удовлетворительным показателям. Я сожалею, что ты испытала негативный эффект нашей связи и её блокирования.

Смысл доходил медленно. Сглотнув несколько раз, чтобы избавиться от шума в ушах, Аманда спросила:

— Что произошло?

Такого она ещё никогда не видела. Мимику Сарека нельзя было назвать богатой. Он приподнимал брови, выражая удивление или несогласие. В моменты страсти, теряя контроль, он скалился. Однажды Аманда заставила его почти улыбнуться. Вот, пожалуй, и весь набор. Но сейчас его лицо исказилось, словно он с трудом переносил боль.

Справившись с собой, он ответил совершенно невпопад:

— Блокировка связи вызвала у тебя состояние дезориентации, однако, поскольку у тебя отсутствуют псионные способности, твой разум быстро стабилизируется.

— Меня больше интересует, зачем понадобилась эта блокировка. И главное, — она встретилась с Сареком взглядом, — что с тобой.

Протянула руку. Сарек отшатнулся, и его лицо снова скривилось от боли.

— Касаться меня сейчас неразумно.

— Ладно, — покладисто кивнула Аманда, — хорошо. Не касаюсь. Просто объясни, в чём дело.

Сарек отошёл в сторону, отвернулся к стене, сцепив руки за спиной в замок. Но Аманда всё равно видела, что его потряхивает. И, кажется, впервые порадовалась тому, что связь заблокирована — потому что ощущала незамутнённый панический ужас.

— Ответ на данный вопрос вызывает у меня затруднения, — проговорил Сарек медленно. — В нашей культуре это тема, которая не обсуждается. Мне стоило более предусмотрительно дать тебе соответствующие пояснения, когда мой разум был очищен от эмоций.

Аманда встала из кресла, но приблизиться к Сареку не рискнула. Сложила руки на груди.

— Хорошо, сейчас ты под влиянием эмоций. И тебе плохо. И это что-то, к чему в теории можно было подготовиться. Да?

— Утвердительно.

А уж как сокращает количество версий. Но мысль о том, что, во всяком случае, это не болезнь и не последствие какого-то враждебного влияния, принесла громадное облегчение.

— Я переживу эмоциональное объяснение, честное слово. Просто позволь мне разобраться. Сарек, что происходит? Как тебе помочь? Что тебе нужно?

Хотелось коснуться связи. Пусть там, на другом её конце, больно и плохо — она предпочла бы повторный приступ тишине.

После долгой паузы Сарек ответил:

— Ты. Мне нужна ты.

— Я здесь. И никуда не убегаю.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь, жена! — рыкнул он, и Аманда привычно ответила:

— У меня есть имя. Я с тобой. Что мне нужно сделать?

Пазл не складывался.

Сарек медленно повернулся. На его лице появилось знакомое выражение — то самое, которое означало, что эмоциональный контроль висит на тонком волоске.

— Анатомически люди и вулканцы очень похожи. У нас одинаковый набор внутренних органов, они выполняют схожие функции. Кровь имеет разный состав, но механизм её циркулирования и выполняемые задачи на девяносто семь целых шестнадцать сотых процента идентичны. На уровне психофизиологии и этологии различия значительно более существенные. У людей почти полностью отсутствуют инстинкты. У вулканцев… они есть.

Аманда слушала молча, не перебивая. Сарек продолжал, хотя было понятно, что говорить ему непросто.

— Мы не обсуждаем это. Никогда. Стараемся даже об этом не думать. Но инстинкт — это то, что невозможно заглушить логикой, и, когда он вступает в действие, мы просто ему поддаёмся, обставляя это ритуалами и придумывая сложные названия.

— Как… называется то, что происходит с тобой? — тихо спросила Аманда.

— Pon farr. Обычно это время наступает у мужчин раз в семь лет, но бывают сбои. В это время нас тянет обратно, домой, туда, где мы родились. И нас тянет…

Аманда медленно подняла брови. Перевела с вулканского два коротких простых слова. Посмотрела Сареку в глаза. Кивнула. Уточнила:

— И почему именно ты преподносишь как трагедию вселенского масштаба то, что звучит как мои планы на выходные? Сарек… — опустив руки, она подошла к нему, дрожащему всем телом, и погладила по щеке.

— Наша раса знает, что это, — пробормотал он удивительно невнятно, — ты — нет. Моя кровь уже начинает гореть, когда plak'tow меня охватит, я потеряю разум. Инстинкт будет сильнее, чем… я. Тебя это испугает.

— Я переживу, — серьёзно сказала Аманда, — нам нужно на Вулкан?

— Отрицательно. Меня тянет домой, но к тебе — значительно сильнее.

Он скрипнул зубами. Аманда нервно поправила воротник домашней кофты, заметила:

— Если что — в ванной есть регенератор.

Сарек дёрнулся, быстро мотнул головой.

— Я буду связан с твоим разумом. Я не причиню тебе боли. Но мне жаль…

Нервно рассмеявшись, Аманда поцеловала его в уголок рта и прошептала:

— Надеюсь, вы не откусываете головы партнёрам в финале.

— Это было бы… нелогично, — прошептал Сарек.

— Нет, точно нет.

* * *

Аманда была уверена, что с этой постели не встанет никогда. Вообще. Ни под каким предлогом. Даже ради огромной прохладной ванны. Даже ради…

Её губ коснулся стеклянный край стакана, в рот попало несколько капель воды, и Аманда, не открывая глаз, потянулась наверх, чтобы сделать полноценный глоток. Оказалось, что пить она хотела нестерпимо, и вода в стакане закончилась быстро, даже слишком.

Допив, Аманда снова откинулась на подушку. Тело не болело, но ощущалось чужим. Попробовав шевельнуть рукой, Аманда поняла, что весит она тонну, и от затеи отказалась.

— Физический вес твоей правой верхней конечности… — раздался рядом хриплый, севший голос Сарека, — остался неизменным. Или я неверно понял метафору?

Сарек ощущался рядом. Жаром тела, коконом эмоций, отдалёнными, неразличимыми, но почему-то очень заметными мыслями. Привычной волной поднялась тошнота от слишком близкого ментального контакта. Аманда застонала, тут же её лица коснулись горячие пальцы. В голове стало тихо, темно и пусто, сохранилось только внутреннее осознание своего «я», его цельности и неизменности.

«Аманда».

Она не была уверена, что слышит голос. Как минимум потому, что у неё не осталось слуха. Также она не прочитала имя, не почувствовала его. Оно просто возникло как неделимое понятие.

«Аманда».

Это она. Её имя. Её голова.

«Ты меня чувствуешь».

Это была правда. Она чувствовала рядом, но не в своих границах другую сущность, такую же цельную и самостоятельную, как она. Такое же «я», принадлежащее кому-то другому. Они соприкасались, но не проникали друг в друга. Она это понимала, хотя и не видела, поскольку глаза отсутствовали. Но, вообще-то, она знала, что глаза у неё есть. И уши. Нос. Рот. Кожа, покрывающая тело. До сих пор несуществующее тело она почувствовала во всех деталях, до биения сердца, тока крови по сосудам, работы внутренних органов, импульсов в нервных волокнах.

И горячие пальцы на лице она тоже почувствовала.

«Зафиксируй это ощущение».

Выполнить просьбу или требование было не так-то просто. Как зафиксировать ощущение, кажущееся неизменным? Она уцепилась за ритм сокращений сердечной мышцы. Он отдавался в уши, распространялся по всему телу и оглушал. Она вслушивалась в него, пока он не стал самым важным ритмом в мире, затмив собой всё остальное.

Медленно, с опаской Аманда открыла глаза, оглядела собственную спальню, сглотнула. Мир слегка покачивался, но понемногу стабилизировался. Сарек выглядел совершенно нормально, только заметно уставшим и как будто похудевшим — щёки запали, скулы стали острее, тени — резче. Или так казалось в неровном свете? Его разум привычно ощущался где-то рядом, но теперь — куда заметнее. Всё равно как после объятий через одежду прижаться друг к другу обнажёнными, кожа к коже.

— За последние двадцать восемь часов, тринадцать минут шестнадцать секунд мы оба потеряли часть веса.

— Странно, что не с точностью до граммов, — с трудом выдавила из себя Аманда.

— В моём случае потеря в весе составила…

Всё же подняв двухтонную руку, Аманда прижала палец к его губам, и Сарек осёкся.

— Возможно, если я немедленно что-то не съем, я начну убивать.

Сарек поднял бровь, высоко и заметно.

— Это метафора. Которая может перестать быть метафорой.

К сожалению, воображения на то, чтобы представить саму себя, впивающуюся кому-то зубами в шею, не хватило, но тени образа хватило, чтобы Сарек вздрогнул и поднял бровь ещё выше. Опустил на место. Поднял ещё раз.

— Точно, — произнесла Аманда, — люди умеют врать в собственной голове.

— Я полагаю, — медленно сказал Сарек, — мне стоит принести тебе поесть.

Он вернулся от репликатора с подносом, уставленным мисочками с разнообразной едой. По большей части — овощи, в том числе и вулканские, хлеб. Аманда подумала, что Сарек вряд ли вообще знает коды нормальной, содержащей мясо еды — но, честно говоря, сейчас ей подошло бы что угодно.

Первый овощ, который Аманда попробовала, — что-то вроде кусочка тыквы по виду и цвету — оказался сладким и очень сочным, несмотря на термическую обработку. Напоминающая круглый рис крупа, которую пришлось зачерпывать очень глубокой ложкой, хрустела на зубах и показалась безвкусной. Через несколько минут Аманда заметила, что Сарек не ест, вытащила из оранжевый тыквенно-сладкий кусочек и сунула ему в рот.

Прожевав, Сарек спросил медленно:

— Зачем ты это сделала?

Аманда пожала плечами.

— Сам ты не ешь… помогаю. Я только что нанесла тебе смертельное оскорбление по вулканским меркам?

— Отрицательно. Но, безусловно, это было… странное действие.

Еда придавала сил и задора, так что следом Аманда скормила ему кусочек тёмно-зелёного солёно-пряного корнеплода.

— Наша раса, — проговорил Сарек, — привыкла жить и развиваться в условиях ограничения ресурсов. И на глубинном уровне во мне прописано стремление отказываться от пищи до тех пор, пока моя женщина не будет сыта.

Аманда почувствовала, что краснеет, и пробормотала:

— Хорошо, что проблема ограничения ресурсов решена давно. Потому что у меня тоже есть глубинная потребность кормить своего мужчину, и мы бы столкнулись с серьёзными разногласиями.

Сарек молча согласился. Когда с едой было покончено, Аманда откинулась на подушки, прикрыла глаза и сказала, зная, что он услышит в её эмоциях добрую насмешку:

— Ладно, это не совсем походило на мои планы на выходные. Никогда не думала, что скажу это, но прямо сейчас при мысли о сексе меня кидает в нервную дрожь, — после чего прижалась к Сареку всем телом и мгновенно провалилась в сон.

Два

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека

Звёздная дата: 135109.11

Дата по земному календарю: 2228.10.17, 02:37:04

Сегодня наша делегация завершает последние приготовления к отбытию. Пока нет решения, кто займёт место главы посольства, но Высший Совет Вулкана счёл, что есть места, где мои навыки могут использоваться более эффективно.

Я финализировал отчёты 5 часов, 6 минут, 38 секунд назад, и теперь вношу запись, которая с вероятностью 99,65% будет заключительной в данном дневнике.

Я считаю свою работу удовлетворительной. Мне удалось добиться целей, которые Высший Совет Вулкана считал приоритетными. Также я наблюдаю заметное сближение Земли и Вулкана и развитие проектов, которые сделают наше сотрудничество более эффективным.

В последние 3 недели 5 дней 12 часов 54 секунды я ощущаю печаль Аманды и понимаю, что для неё решение оставить Землю и сопровождать меня в любом другом назначении было эмоционально сложным. Её эмоции влияют на меня, несмотря на увеличенное время медитации и повышенный контроль. В целом, однако, я нахожу это влияние удовлетворительным, а его следствие — более глубокое понимание людей и других эмоциональных рас — крайне полезным.

Когда я сообщил об этом Аманде, она спросила: «Значит, жениться на мне действительно было логично?» Я ответил: «Это был самый логичный поступок в моей жизни», — и, безусловно, вопреки её словам, я не использовал в данном высказывании тропы «ирония» и «гипербола».

Три

Потолок над головой был песочно-жёлтым, с узкой полосой естественного света, бьющего из окна. Аманда повернула голову и увидела, что Сарек сидит рядом на стуле, спокойный, с прямой спиной.

— Риск составлял шестьдесят три целых двести девяносто шесть тысячных процента, — прошептала Аманда. — Слишком мало шансов, да?

— Непредвиденные осложнения повысили его до семидесяти трёх целых пятидесяти восьми десятых процента, кроме того, риск для твоей жизни составил пятьдесят четыре целых восемьсот сорок пять тысячных процента.

Касаться связи было страшно. Аманда боялась, что если заглянет в себя, в собственные мысли и чувства, то обнаружит там огромную дыру. Поэтому она протянула руку. Сарек погладил её пальцы и попросил:

— Не шевелись. Тебя вывели из транса, но целитель настаивает на сохранении полного покоя в течение следующих шести целых двух десятых часовых циклов.

— Я могу двигать руками, не сомневайся, — отозвалась Аманда, крепко сжимая ладонь Сарека, — с ними-то всё в порядке. Со мной всё в порядке…

Голос дрогнул, и договорить она не сумела.

— Отрицательно. Ты была в опасности.

Слёзы брызнули из глаз, хотя Аманда была уверена, что они закончились ещё до операции. Со вздохом Сарек пересел на край кровати, и Аманда смогла прижать его руку к груди, цепляясь за неё с какой-то глупой надеждой, что это поможет.

Сарек мог решить любую проблему.

Кроме этой.

Он ничего не мог поделать с тем, что она потеряла ребёнка.

Пока Аманда плакала, он не шевелился и ничего не говорил. Но, когда она понемногу успокоилась и вытерла слёзы, произнёс:

— Следующей попытки не будет.

— Что?

Она не сразу поняла, о чём он, а когда осознала, едва не подскочила на кровати. Только благодаря стремительной реакции Сарек успел её удержать, слегка надавил на плечи, заставляя снова опуститься на изголовье биокровати, и повторил:

— Следующей попытки не будет, жена. Нелогично потерять тебя.

— Ты не можешь…

Она смотрела в родные тёмные глаза и понимала, что — может. И дело не в том, что он — посол Сарек, глава Дома, который вот-вот войдёт в Высший Совет Вулкана. А в том, что они связаны — не только граждански или физически, но и ментально. Он имеет право не позволить ей пройти через то, что может её убить.

— Наши виды слишком различны, t'hy'la, — сказал Сарек, и Аманда, зная его очень хорошо, различила лёгкое изменение в интонации, а потом почувствовала нежность и заботу через связь, — это биологический факт.

Закрыв глаза, Аманда пробормотала:

— Я знаю, — и добавила совсем тихо: — Я бы тоже не позволила, чтобы с тобой что-то случилось. Я люблю тебя.

Привычно прозвучало:

— Это нелогично, ashayam.

* * *

Аманда проторчала у зеркала полчаса, замазывая чёрные круги под глазами, прежде чем выйти на связь с родителями. И широко, хотя и несколько натужно улыбнулась, развернув головидеонный экран. Она не говорила о том, чем закончилась вторая попытка завести ребёнка, потому что не желала выслушивать слова сочувствия или напоминания о том, что, выходя замуж за мужчину с другой планеты, не стоит рассчитывать на многочисленное здоровое потомство.

На той стороне экрана оказался один папа, причём в какой-то лаборатории, в звёзднофлотской голубой форме.

— И не сработало бы, — объявил он, махнув рукой вместо приветствия.

— Что?

— Это всё. Если бы ты была вулканкой, а Сарек человеком, то ещё были бы шансы. Они умеют брать под контроль процессы в организме. И, если бы человеческих генов было не слишком много, вулканская женщина сумела бы в процессе целительного транса встроить его кровоток в собственный, устранив риск отторжения.

— Пап…

— Что? — он повернулся, впервые глядя на Аманду прямо. — Какого чёрта ты мне сама не сказала?

— Откуда ты узнал?

— Откуда… Откуда надо.

— Роза?!

— Не в этот раз, она молчала как рыба, за что я ей уши надеру потом. Зятёк мой тебя сдал. Или, точнее, не соврал в ответ на мой прямой вопрос.

Пальцы закололо от раздражения, но Аманда сдержалась. Выдохнула. Посмотрела на папу, концентрируясь на его лице, на том, что волосы у него окончательно поседели за то время, что они не виделись лично. Это важно. А то, что Сарек рассказал про ребёнка, всего лишь логично. Хотя, казалось бы, господин посол мог бы более ловко уходить от неудобных вопросов.

— Эй, ну, не шмыгай носом, — произнёс папа мягко, наклоняясь к экрану. — Вот что скажи. У тебя кактус тот жив? Как поживает?

Не уловив причину для такой стремительной перемены темы, Аманда всё же ответила:

— Детский? Неубиваемая штука. Вымахал больше метра, позеленел, даже цвёл недавно.

— О том и речь. Я же тогда не пошутил, мы с энсином Канэко списались с твоими ребятами, потом провели несколько экспериментов в лаборатории. Дети, конечно, сами не поняли, что сотворили, повторить бы не смогли. А нам удалось. Видишь ли… твой кактус — гибрид. Земной вид и вулканский.

— Я знаю. Что ты…

— Опуская подробности, между земными и вулканскими кактусами разницы не меньше, чем между людьми и вулканцами. Однако он у тебя, сама говоришь, цветёт. Мои три образца тоже скоро на подоконник влезать перестанут.

У Аманды задрожали руки.

— Я не говорю, что это просто. Но это возможно. Конечно, доминирующей ДНК будет вулканская, это повысит шансы на успех, — папа заложил руки за спину и прошёлся вдоль экрана, пробормотал себе под нос несколько уточнений, которые Аманда не разобрала, снова повернулся и покачал головой: — Никакой естественной беременности тебе не светит, любая попытка поместить в тебя нечто с кровью на основе соединений меди с гарантией закончится трагедией. Но если захочешь испытать прелести токсикоза, — он широко улыбнулся, — обращайся, у меня найдётся парочка отличных рвотных средств.

Не выдержав, Аманда рассмеялась, даже не пытаясь вытирать слёзы в углах глаз.

— Ну, нечего реветь! — тут же велел папа. — Займись делом. Иди к мужу и сделай так, чтобы он выбил нам с ребятами командировку в Вулканскую Академию Наук и гостиницу с нормальным микроклиматом. И хорошего генетика в сопровождение. Давай, давай, ещё успеешь поплакать.

Четыре

— В моей семье есть имя, подходящее для ребёнка мужского пола, — сообщил Сарек. — Спок.

— Поскольку я немного знаю традицию образования вулканских имён, — проговорила Аманда, — я уверена, что это очень логичное сокращение от чего-то очень длинного.

— Утвердительно. Spo’k’hat’n’dlawa.

— Боже, спасибо за логичные сокращения… Я переведу.

Что, конечно, было непросто — учитывая, что выражение явно было древнее и строилось по законам устаревшей грамматики. Соединив разрозненные корни, Аманда перевела на Сарека взгляд и медленно уточнила:

— Напоминающий половину сердца и души друг друга? Спустя шесть лет брака я узнаю, что мой муж романтик?

Сарек приподнял одну бровь и сообщил, что с трудом понимает суть понятия «романтика», а также, разумеется, не может обладать данным качеством.

Пять

В холодную зимнюю ночь сразу два вулканца рядом — это спасение. Вот только на Вулкане не бывает холодных зимних ночей. А в жаркий вечер в комнате, где установлена комфортная для ребёнка температура в тридцать два градуса по Цельсию, два жарких вулканца, прижимающихся с двух сторон, это мучение. Впрочем, Аманда не променяла бы удушающую жару ни на какую приятную прохладу.

Сарек сидел справа от неё, касаясь плечом — неслыханное проявление близости при посторонних, к которым, по загадочным вулканским правилам, относился и сын. Слева, устроив голову у неё на груди, сопел Спок. Хотя, разумеется, если бы Аманда об этом сказала, с двух сторон раздались бы поправки: вулканцы не сопят.

Факт оставался фактом. Звуки, которые он издавал, были отчаянно умилительными.

Двухчасовой разбор «Алисы в Стране чудес» утомил всех участников. Читать сказку просто так, наслаждаясь яркими образами, конечно, было невозможно — Аманда и не стремилась. Любая книга, с которой она знакомила Спока, подвергалась тщательному анализу с того момента, как он научился говорить. Обладая нечеловеческой памятью, он быстро усваивал текст, повторял его, не вдумываясь, целыми кусками, а потом вдруг зависал, пытаясь найти смысл. А с тех пор, как он начал изучать философию Сурака, вечернее чтение превратилось в кропотливый разбор действий каждого героя через призму холодной логики.

Именно поэтому, наверное, Аманда быстро отложила в сторону околореалистичные современные земные детские книги и обратилась к классике. «Винни Пух», «Волшебник из страны Оз», «Муми-тролли» и множество других книг, призванных пробудить не логику, а воображение, раз за разом приводили Спока в состояние среднее между восторгом и возмущением.

Герои действовали нелогично. Миры работали нелогично. Во всём этом вовсе не было никакой логики! Но при этом внутри каждого нелогичного мира каждый нелогичный герой действовал на удивление разумно.

Аманда опасалась, что Сарек не одобрит такого вопиющего вмешательства в процесс воспитания добропорядочного гражданина Вулкана и наследника Дома. Но нет. Он просто приходил слушать, как она читает сказки вслух. Чаще всего занимал её старое кресло в углу, но иногда, после особенно сложного дня в Совете, как сейчас, садился рядом. Обычно он молчал, только изредка поправлял Спока, если находил в его рассуждениях ошибку. Но ещё ни разу он не засыпал сидя, в детской.

Аманда тоже прикрыла глаза, стараясь не думать о том, как ей жарко, а вместо этого сосредотачиваясь на дыхании двух самых дорогих ей существ и на едва различимом, но весомом давлении их разумов.

Шесть

В школу Аманда примчалась, сорвавшись с собственных уроков. Миновала ряд действующих обучающих капсул, отмахиваясь от раздражающего бухтения голосов, и зашла в кабинет старшего учителя.

— Живите долго и процветайте, Сивар, — сказала она, поднимая руку в приветствии.

Сивар ответил, назвав её в этот раз Амандой, а не демонстрируя способность произнести тот безумный ряд шипяще-свистящих, который обозначал её полное имя.

— Посол Сарек также уведомлен о происшествии, Аманда. Разумеется, вы можете забрать Спока домой. Я рекомендую ему увеличить дневную медитацию в полтора раза и разобраться с причиной проявленной агрессии.

— Я вам и так расскажу о причинах, — резко ответила Аманда. — Его травят. В школах классического типа это называется так. А травят его на почве ксенофобии, что отвратительно и недопустимо в Федерации.

Сивар смерил её тем взглядом, который вулканцы приберегают, чтобы без слов назвать кого-то самым нелогичным и раздражающим существом во Вселенной.

— Отрицательно.

— Отрицательно — что? Отрицательно, что дети оскорбляют моего сына, а педагоги демонстрируют несвойственную вулканцам тугоухость?

Она знала, что переходит допустимые границы. Более того, она делала это нарочно. И чтобы у Сивара не осталось на этот счёт сомнений, уточнила:

— Или вы придерживаетесь того же мнения?

— Дети не оскорбляют Спока, — ответил Сивар, — они указывают на очевидные факты.

— Отлично, — Аманда взяла стул, развернула его удобнее и села, пожалев, что в вулканском женском костюме не закинешь ногу на ногу, — расскажите, пожалуйста, Сивар, какие именно очевидные факты сегодня спровоцировали Спока на драку? Вы садитесь, нечего стоять.

Конечно, его задел тот факт, что ему предложили сесть в собственном кабинете. Ещё сильнее — то, что Аманда по статусу более чем имела на это право. И, конечно, вулканцев не задевают такие мелочи.

— Я не присутствовал при драке. Однако, насколько мне известно, Споку было сказано, что он обладает человеческим глазами.

Аманда приподняла одну бровь. Она училась этому почти год, зато теперь движение выходило безупречным и прекрасно считывалось вулканцами.

— Вы хотите сказать, что Спок избил одноклассника, потому что тот сообщил ему, что у него человеческие глаза?

— Это высказывание недостоверно. Я не имею возможность устанавливать причинно-следственные связи в данной ситуации, поскольку не обладаю всеми фактами. Однако…

— Этот приём не работает. Что ещё ему сказали?

— Также Спок был проинформирован о том, что он — единственный гибрид человека и Вулканца, поэтому не имеет логичного места в нашей Вселенной.

— Дальше.

— Далее, я полагаю, эмоциональный контроль с обеих сторон был нарушен. Ему сообщили, что посол Сарек совершил предательство, когда женился на вас.

— Дальше.

— В отношении вас была использована характеристика, не соответствующая действительности и означающая, что вы вступаете в половые связи за вознаграждение.

Аманда медленно соединила ладони в одиночном хлопке.

— Как здорово, что мы это выяснили, Сивар. Всего-то несколько минут, и оказывается, что мальчик не распсиховался на пустом месте, а сорвался, когда его отца назвали предателем, а мать — шлюхой. Я ещё раз посоветую школе нанять компетентного преподавателя по коммуникациям. Кажется, ваши кабины не справляются с тем, чтобы объяснять детям, почему так поступать не стоит, — она встала, не пытаясь скрыть, что её трясёт от гнева. — Где Спок?

Глянув на терминал, Сивар сообщил:

— Посол Сарек и Спок находятся в четвёртой нише для медитаций. Вас проводить?

— Дойду. Живите долго и процветайте, Сивар, — она постаралась вложить в эти слова всю имеющуюся кровожадность.

* * *

К тому моменту, как она добралась к четвёртой нише, ей удалось взять себя в руки. Меньше всего Споку нужна была психующая мать. В нишу, а точнее — в узкий длинный тупик, она вошла спокойным шагом и с улыбкой.

Сарек и Спок сидели на камне, такие похожие издалека. Одинаково они обернулись, услышав её шаги, одинаково встали.

— Нелогичная мать уже закатила нелогичную истерику, так что нас здесь ничто не держит, — сообщила она. — Спок, для тебя на сегодня уроки окончены.

— Я считаю разумным, — произнёс Сарек, — что Спок проведёт время до ужина за медитацией.

Быстро прикинув варианты, Аманда скорректировала его решение:

— Полностью согласна, всё время между чаем и ужином стоит занять медитацией. Это будет полезно.

Сарек приподнял одну бровь, но спорить, конечно, не стал. Аманда протянула Споку руку, и он слегка коснулся её ладони пятью пальцами, считывая одобрение, поддержку и любовь.

— Поскольку инцидент исчерпан, — сказал Сарек, — я, полагаю, могу вернуться к исполнению своих обязанностей.

Аманда предпочла бы, чтобы они все вместе пошли домой, готовить чай и беседовать. Но увы, не все желания сбываются.

— Советую посетить учителя Сивара и узнать о содержании нашего разговора, — сказала она. Раз уж семейная идиллия откладывается, никто не мешает дать выход мелкой мстительности. — Спок…

Она поймала взгляд его действительно совершенно человеческих тёмных глаз, дождалась, пока Сарек выйдет из ниши, и сказала тихо:

— Спасибо. В этом не было необходимости, но…

— Благодарность нелогична, мама. Я потерял контроль.

Погладив его по волосам, Аманда согласилась:

— Нелогична. Но я её испытываю. Знаешь, я бы поступила так же, если бы кто-то обидел тебя или папу. И прежде чем ты скажешь мне, что я человек и не могу быть образцом… — она улыбнулась, — я поделюсь с тобой секретом. Однажды, когда обидели меня, он поступил так же.

Выражение лица Спока не изменилось, но Аманде хватило того, что вспыхнуло в его глазах.

* * *

— Я хочу забрать его, — проговорила Аманда, устраиваясь у Сарека на груди, — к себе в дипломатическую школу. У нас сильные классы, отличная программа.

— Вулканцы не посещают школы с классическими методами преподавания, и ты это знаешь, жена. Они неэффективны.

— Он не вулканец, и ты это знаешь, муж. Кажется, для его одноклассников это проблема.

— Забрав его из школы, ты отрежешь для него все возможности однажды занять моё место.

Аманда вздохнула, ловя руку Сарека и сплетая их пальцы. Сказала:

— Это не единственный вариант будущего. Я предпочту, чтобы у моего сына не было диплома Вулканской Академии Наук, но он был счастлив, а не наоборот.

— Счастье — это человеческая категория.

— Kril'es, — произнесла Аманда, — в наиболее близком переводе — «гармония». Вот то, что я имею в виду, говоря о счастье. Я хочу для него гармонии с жизнью и собой. А о какой гармонии может идти речь, когда его рвёт на части от попыток решить, вулканец он или человек?

Сарек молчал, и Аманда продолжила, сменив позу так, чтобы видеть его лицо:

— Я не хочу, чтобы он выбирал. Он чудо, у него прекрасные аналитические способности, но при этом… У него человеческая фантазия. На вулканский манер структурированная, но человеческая. Он не сможет комфортно себя чувствовать в рамках одного только долга, он понимает на абстрактном уровне, что такое счастье, и может стремиться к нему. У него есть непсионная эмпатия.

— Спок спросил меня сегодня, — медленно сказал Сарек, — почему я женился на тебе. Я сказал, что это было логично.

Шумно выдохнув, Аманда уронила голову ему на плечо.

— Ты считаешь, мой ответ был ошибочным?

— Преуменьшение века. Попробуй в следующий раз сказать правду.

— Что именно ты называешь правдой, жена?

Аманда промолчала, и Сарек тихо заметил:

— Я не мог сказать сыну, что женился на тебе, потому что люблю тебя. Это было бы непонятно и нелогично.

— Мысли об убийстве посещают меня сегодня слишком часто, — пробормотала Аманда устало.

— Спок достаточно взрослый, чтобы принимать решения, — сказал Сарек после долгой паузы, — я предложу ему сменить школу. И, если ты считаешь это возможным, я также предложу ему отправиться на Землю. При необходимости я смогу получить соответствующее назначение.

— Ты шутишь!

— Отрицательно.

Аманда улыбнулась и благодарно ткнулась лбом в его обнажённое горячее плечо.

— Возможно, мне стоит сообщить, что моя беседа с учителем Сиваром была эффективной. Также, полагаю, тебе стоит знать, что я привёл Сивару аргументы, которые заставили его пересмотреть некоторые из его нелогичных заблуждений.

— Ты угрожал ему, — без сомнений перевела Аманда. — И при этом отчитывал Спока за срыв?!

— Отрицательно. Я использовал не угрозы, а логичные доводы. И я не отчитывал Спока, поскольку нахожу его действия эмоциональными, но оправданными в контексте сложившейся ситуации.

Семь

Спок вошёл беззвучно, как всегда. Всего один день изменил его. Утром Аманда смотрела на него и видела юношу, едва-едва вышедшего из подросткового возраста. А теперь — молодого мужчину.

Пройдя через всю комнату, Спок остановился рядом с Амандой, и она, запрокинув голову, погладила его по щеке, понимая, что, возможно, делает это в последний раз. Покорно приняв ласку, Спок взял её руку и отвёл в сторону, бережно, но твёрдо. Уже не ребёнок. Уже не нуждается в подобном проявлении чувств.

— Сегодняшнее решение я принял, руководствуясь не только логикой, мама, — проговорил Спок, опуская голову, полностью копируя в этом Сарека. — Мне кажется, эмоции влияют на меня слишком сильно.

— Это всё ещё разумное решение. Твой дедушка был бы очень горд, что ты тоже решил присоединиться к Звёздному Флоту.

— Отец не одобрит его.

— Возможно, — честно сказала Аманда, которая ещё не успела увидеть Сарека и услышать, что он думает о решении Спока элегантно послать в пешее эротическое путешествие председателей Вулканской Академии Наук. — Но, во-первых, для поступления в Академию Звёздного Флота, кажется, его одобрение не требуется. А во-вторых… — она провела ладонью по его плечу, — это твоя жизнь, а не Сарека, и проживать её тебе.

Спок выдохнул, ненадолго закрыл глаза, а открыв, пристально посмотрел на Аманду.

— Как ты считаешь, мама, не следует ли мне постичь дисциплину kolinahr и избавиться от эмоций?

Аманда почувствовала, как сжимается сердце. Снова погладила сына по плечу, пытаясь ощутить сквозь плотные слои одежды хоть немного тепла.

— Ты замечателен таким, какой есть, Спок. Что бы ты ни выбрал и какое бы решение ни принял, я всегда буду любить тебя и гордиться тобой. Всегда.

Спок не сказал, что это нелогично, вместо этого осторожно стёр слезу с её щеки.

* * *

Нет, реакцию Сарека нельзя было назвать неодобрением. Скорее уж — лавиноподобной яростью. И Аманда была рада только одному: что она встретилась с ним раньше, чем Спок.

Когда эмоции были полностью взяты под контроль, Сарек сказал безразличным тоном:

— Мальчишка оскорбил средоточие мудрости Вулкана, проявил недопустимые эмоции и выбрал в итоге путь насилия.

— Насилия? — повысила тон Аманда. — Звёздный Флот собирает лучших учёных, и тебе это известно.

— Не лучше, чем в Вулканской Академии Наук. Что ж, это его решение. Видеть его я не желаю.

Аманда вздрогнула всем телом. За годы брака ни разу Сарек не заставлял её испытывать такую злость. Хотелось не то закричать, не то ударить — наотмашь, резко, заставить ощутить хоть каплю того, что переполняло её саму.

Впрочем, он ощущал, конечно. Только это не работало. Не было смысла переходить на крик, метаться, плакать. Поджав губы, Аманда процедила:

— Знаешь ли ты, что именно заставило Спока принять окончательное решение в пользу Звёздного Флота?

— Утвердительно. Полагаю, мотивами было упрямство, наглость и неуважение к собственной культуре.

— Отрицательно. Насколько мне известно, отказ прозвучал после того, как Споку сообщили, что его достижения значительны. Даже впечатляющи, учитывая его серьёзный недостаток.

Вот теперь Аманда получила безраздельное внимание мужа.

— Тебе известно, что именно подразумевалось под серьёзным недостатком?

— Конечно. Человеческая мать.

В глазах Сарека на мгновение блеснула вспышка недавней ярости. Губы дрогнули. Ноздри раздулись.

— Меня интересует источник твоей информированности, жена.

— Есть у меня связи в академии, — туманно ответила Аманда.

Нахмурив брови, Сарек уточнил:

— Сванн передаёт тебе конфиденциальную информацию?

— Понятия не имею, о чём ты, — пожала плечами Аманда. — А теперь иди и скажи Споку, что ты гордишься им. Он в ужасе от того, как ты отреагируешь на его поступок.

— Гордость и ужас — человеческие понятия, жена.

— В отличие от меня, Спок прекрасно владеет вулканским, так что, думаю, вы поймёте друг друга.

Когда Сарек вышел, она достала коммуникатор, прочитала сообщение: «Считаю нужным проинформировать Вас о том, что через 13,56 суточных цикла я покину Вулкан и присоединюсь к научной программе Звёздного Флота на Земле». Написала в ответ: «Зайди ко мне перед вылетом. И, Сванн, пожалуйста, присмотри за Споком».

«Ваша просьба является излишней».

Убрав коммуникатор, Аманда почувствовала себя немного спокойнее.

Восемь

Аманда ненавидела приходить в себя на больничной биокровати. К сожалению, это случалось чаще, чем она бы хотела — особенно с тех пор, как Сарек снова начал выполнять миссии за пределами Вулкана, а его политические противники сообразили, что жена посла — удобное средство давления на него самого.

Но в этот раз, кажется, они были на Вулкане.

При попытке вспомнить, что случилось, у Аманды болью взорвалась голова. Захотелось, чтобы медсестра немедленно вколола какой-нибудь снотворный гипо, только бы избавиться от ощущения, что мозги перемалываются в кашу.

Шприц и правда обжёг шею, но не унёс в сон, а просто притупил боль. Аманда открыла глаза и увидела над собой залитое слезами встревоженное лицо Розы. Тут же сложилась общая картина — разрушающийся Вулкан, дрожащая под ногами земная твердь, жар, пыль в воздухе, Спок, который говорит, что планета гибнет, падение.

— Тихо! — тут же воскликнула Роза, хватая Аманду за плечи. — Тихо, твои живы. Не с нами, но живы.

Вслед за облегчением накатила тупая душевная боль, которой Аманда предпочла бы раскалывающуюся голову. Её семья жива. А сколько — нет? Сколько погибло? Миллиарды.

— Что случилось?

— Понятия не имею, — сказала Роза тихо, устраиваясь у края кровати. Её синие как у Мальвины волосы длиной до плеч выглядели грязными и растрёпанными. — Фрэнк перехватил сигнал тревоги с Вулкана, мы решили рвануть туда. Прибыли очень поздно. Планета крошилась на куски изнутри, и всё, что нам осталось, это транспортером подёргать к себе… кого смогли, в основном детей. Я начала искать вас с послом. Поймала целую толпу, включая Спока, но началось перемещение куда-то ещё, скорее всего, на «Энтерпрайз». Ты…

Упала.

Она упала и разорвала контур транспортации.

Роза притянула её к себе, и Аманда разрыдалась ей в плечо. А потом почувствовала, как очень далеко, на самом краю сознания пульсирует разум Сарека. Она не могла дотянуться до него. Но она чувствовала его далеко за гранью восприятия.

* * *

На Земле было прохладно и пасмурно. Аманда упивалась забытым чувством — вдыхать свежий влажный воздух. Час назад закончилась торжественная церемония награждения героев, среди которых был и Спок. Командование Звёздного Флота вручило ему медаль за отвагу. Сарек назвал медаль нелогичной, но это был не тот вопрос, по которому она собиралась интересоваться его мнением.

Поговорить с сыном особо не удалось, но Аманде хватило того короткого взгляда, который он бросил на неё. А Споку — мгновенного прикосновения к руке.

В любом случае, теперь герои ушли праздновать и скорбеть, а Аманда вывела Сарека на улицу. На Вулкане она не отваживалась этого делать, но здесь свободно переплела их пальцы. Сарек не сопротивлялся. Немного побродив между громадными стеклянными небоскрёбами, они вышли к заливу, на широкую набережную. По неприметной лесенке спустились к воде.

Где-то высоко в небе кричали чайки. Сверху гуляли туристы и спешили работники. Не обращая на них внимания, Аманда положила голову Сареку на плечо, а он поднял подбородок вверх.

В словах и в мыслях установилась тишина.

Пошёл дождь.

Конец

Примечания:

И вот теперь — точно конец. Огромное спасибо всем, кто провёл целый месяц вместе со мной, с героями и с этой историей. Было потрясающе. Не смогу перечислить поимённо всех, но ваши комментарии, впечатления, которыми вы делились, размышления, вопросы, целые обсуждения — это громадный заряд вдохновения для меня. Спасибо вам за это!

«Коммуникации» дописаны, но впереди много новых историй. Скажу по секрету — одна из них будет строиться на базе «Коммуникаций» и более глубоко поднимать темы, которые я слегка затронула здесь.

Фанфикс — не основная моя площадка, я появляюсь здесь периодами и далеко не со всеми работами. Если вас интересует то, о чём я пишу, если вам близки темы, которые я поднимаю, нравится мой язык (или хочется больше описаний прекрасных мужских рук))), заходите ко мне в группу Vk. Я там обитаю и там появляются новости обо всех моих проектах: https://vk.com/avada_36 О, и ещё там очень крутые люди, много увлекательных обсуждений и просто очень уютно.

Ещё раз большое спасибо вам за поддержку, внимание и искренность!