Призвание (джен)

Станнис ничего не умел.

О нет, мейстер Крессен говорил, что он очень способный, но Станнис не имел в виду уроки. То, что он легко запоминал даты из истории или быстро считал, не значило ничего серьезного. Это и близко не стояло с тем, что Роберт хорошо сражался. Уже сейчас люди говорили, каким грозным противником на турнирах он станет, когда вырастет. О себе Станнис такого не слышал ни разу, хотя он всегда все делал правильно. Сир Гавен Вилд утверждал — это потому, что он никогда не шел на риск, но Станнис знал, что с боевой сталью не шутят.

Станнис не очень-то и мечтал о славе. Просто было бы приятно владеть чем-нибудь своим, уметь что-то, при упоминании чего всегда вспоминали бы о Станнисе. И это не счет. Считать умеет любой.

И не плавание тоже. Станнис любил море, но ему предназначена более великая судьба, чем стать простым капитаном.

Станнис знал, что такая ранимость ему не к лицу, но ему было все равно. Один из недостатков, усложняющих жизнь младшим братьям.

И поэтому Станнис, стараясь избегать Роберта, отправился в единственное место, где никто не будет их сравнивать.

Он пошел в соколятню.

Хотя там обитало много птиц, в соколятне всегда было уютно и тихо, и чуть заметно пахло песком. Солнечные лучи просачивались между деревянных перекладин, Станнис замедлил шаг, рассматривая по очереди птиц на насестах. Он знал каждую из них, и нужно было поприветствовать всех по порядку.

Станнис дошел до середины, когда понял, что он здесь не один.

— Тише, девочка, я только взгляну на них, — мама подвинула свою белую соколицу, Морскую Звезду, чтобы проверить ее гнездо. Станнис восторженно наблюдал за тем, как мама, оставшись довольна яйцами, усадила птицу на место.

Она выпрямилась и сняла перчатки. Заметив Станниса, мама улыбнулась:

— Я так и думала, что найду тебя здесь.

— Мне тут нравится, — ответил Станнис, смущенный тем, что кто-то обратил внимание на его привычку, даже если только мама.

— Как и мне, — мама пригладила его волосы. — И я рада, что сумела произвести впечатление хотя бы на одного из своих сыновей.

Сердце Станниса наполнилось гордостью — в чем-то он все же лучше Роберта.

— Я умею обращаться с птицами.

— Умеешь, — они остановились у следующего насеста, где сидела старая пустельга. — Здравствуй, Черепашка, — ласково прощебетала мама. Она почесала птицу под клювом, и та радостно захлопала крыльями. — Хочешь, чтобы Станнис тебя подержал?

Станнис удивленно взглянул на нее. Он знал, что Черепашка старше даже него самого, мама завела ее еще в детстве, когда жила на Эстермонте.

— Можно, — сказала мама. — Черепашка осторожная. Все, что ей нужно — насест на солнышке и легкая добыча, — она надела свою перчатку Станнису на руку. — Только держи твердо.

Рука Станниса была тверда, как сталь, когда мама пересадила Черепашку ему на перчатку. Птица открыла глаза, моргнула, взглянув на Станниса, и закрыла их снова.

— Но она уже не может охотиться, так ведь? — вполголоса спросил Станнис.

— Разве это важно? — мама погладила Черепашку по голове. — Она служила мне все эти годы верой и правдой. Помни это, когда вырастешь, Станнис: человек — неважно, мужчина или женщина — узнается по тому, как он вознаграждает верность. Нельзя забыть в старости птицу, которая принесла мне первую добычу.

— Конечно, нельзя, — Станнис осторожно погладил Черепашку свободной рукой по голове. Старая птица явно обрадовалась вниманию.

— Поэтому я и кормлю ее, раз она не может сама добыть себе еду, — мама достала из ведерка дохлую мышь и скормила Черепашке, которая благодарно проглотила угощение.

— Ты когда-нибудь ходила сюда с Робертом? — вдруг спросил Станнис.

— Нет, — задумчиво ответила мама. — Вряд ли Роберту такое придется по душе. Он предпочитает другие занятия.

Станнис знал, что Роберт слишком громкий; он только потревожит покой в соколятне и утомит старую птицу вроде Черепашки. И он не умеет стоять смирно так долго, как Станнис.

— Ты возьмешь меня на соколиную охоту, мама? Когда-нибудь?

Мама улыбнулась, осторожно усадив Черепашку обратно на насест:

— Пожалуй, это хорошая мысль. Скоро мы так и сделаем. — Она взъерошила ему волосы, от ее рук пахло пылью, песком и перьями. — Если тебе интересны птицы, Станнис, я буду рада научить тебя.

«И только меня», — подумал Станнис, сердце его снова наполнилось гордостью. Конечно, Роберт научится охотиться с соколом — наверное, от отца, — но никто не умеет обращаться с птицами так, как мама, и Станнис поклялся, что будет стараться изо всех сил, чтобы она им гордилась.