Сестрёнка (джен)

Лето перед четвёртым курсом выдалось непримечательным, ну не считать же за событие тот факт, что Гарри не пошёл на финал чемпионата мира по квиддичу. Вот просто взял и не пошёл, и ни просьбы, ни уговоры, ни даже нытьё Рона этого его решения ни капельки не изменили. Просто не хотелось, просто чувство странное, и так как предчувствиям своим Гарри привычно и, надо сказать, небезосновательно доверял… В общем, забравшие его аккурат после его не так чтобы радостного дня рождения Уизли почти полным составом топали на квиддич без него. Дома осталась так же, как и он, не заинтересованная в праздном времяпрепровождении миссис Уизли, и, как следствие, было не так уж и скучно. Немного по помогал по хозяйству. Немного погулял. Нарвал по её просьбе с огорода всяких там плодово-фруктовых. И где-то между десятью и одиннадцатью пронаблюдал за тем, как с грохотом упала на пол только что снятая с плиты кастрюля, а выронившая её из рук миссис Уизли с немым ужасом смотрит на то, как все до единой стрелки на их столь, без сомнения, уникальных часах, за исключением лишь тех, что принадлежали Биллу и Чарли, в одно движение сместились на надпись «смертельная опасность». Да так там и замерли и лишь спустя практически четыре часа столь же дружно сменили свою дислокацию на подпись «в пути». Именно так Гарри и узнал о случившихся на кубке мира по квиддичу безпорядках и жертвах оных. И тихо только лишь для себя постановил, что вот ему всего этого и за даром не надо. Оставшееся до начала учебного года время говорили в основном только и исключительно о происшедшем. И о том, как нагло лжёт «Пророк», да ещё Рон не унимался и всё порывался привлечь к такому малопонятному для Гарри занятию, как восхищение Виктором Крамом. И нет, Крам был, конечно же, хорош, вот только не до такой же степени-то.

Утро первого сентября девяносто четвёртого ознаменовалось повторением прошлогоднего цирка с конями. Машины от Министерства, ну прямо-таки целый всамделишный кортеж. Что и кому оный должен был продемонстрировать, Гарри представлял себе довольно-таки слабо, но раз уж министру хочется… В общем, доехали, как говорится, с ветерком, погрузились да с тем и отбыли на следующие без малого десять месяцев в удалённую от всего внешнего мира обитель магических знаний.

Приветственный пир и, словно гром среди ясного неба, объявление директора о том, что в этом году никакого квиддича. Вой без исключения за всеми столами, одним словом кромешное и всеобъемлющее недовольство — вот что сопутствовало этому, без сомнения, огорчительному для учеников известию. Правда, стоило всему этому немного приутихнуть, как выяснилось, что вместо квиддича в этом году в Хогвартсе проводится нечто, именуемое Турниром Трёх Волшебников, что будут гости из других стран и школ, а также неизменно сопутствующий данному мероприятию предрождественский святочный бал. Последнее обстоятельство прояснило причину того, зачем же всё-таки в этом году, помимо стандартного комплекта формы, в письме указывалась ещё и необходимость парадной, как там было указано, мантии. Парадную мантию, как и всё остальное к школе, Гарри помогли купить мистер и миссис Уизли. Ну, как помогли, они просто все вместе посетили Косую Аллею, но свои покупки Гарри и оплачивал и выбирал исключительно сам.

Закончился пир по случаю начала нового учебного года. Прибыл чуть припозднившийся, зато со спецэффектами новый преподаватель ЗОТИ. Вновь потекли уже вполне себе привычные школьные будни, череда которых неожиданно оборвалась аккурат на втором уроке по ЗОТИ. Аластор Моуди, а именно так назвался их новый преподаватель, сообщил им, что по личному распоряжению директора в этом году они познакомятся с той самой магией, от которой, как гласит название ведомого им предмета, они и должны защищаться. Не применят, естественно, и тем не менее воочию и на своей шкуре испытают ту её часть, что является более или менее безопасной и одновременно эффектной и показательной. Были продемонстрированы то самое пресловутое Убивающее и напугавшее до меловой белизны лица Невилла Лонгботтома Пыточное. Следом за ними в буквальном смысле прямо на них было испытано заклинание Подчинения. И вот когда пришёл черед Гарри, и произошёл разрыв уже по сути устоявшегося шаблона. Словесная формула, строго определенный жест, а в следующий миг Гарри с ужасом понял, что заклинание повлияло не столько на него, сколько на очень испугавшуюся на том конце их связи ни с того ни с сего впавшую в состояние «Резонанса» сестрёнку. Всего один миг — и перепуганный до чёртиков парень совершенно инстинктивно жахнул сырой магией по периметру. Такая вот защитная и, как выяснилось, эффективная реакция. Действие заклинания спало. Преподаватель отправился в свой эпичный и не так чтобы славный полёт до ближайшей стены, тогда как перепуганный происшедшим, побледневший не хуже Невилла Гарри покачнулся и ничком рухнул на пол. В ушах отчётливо стоял этот странный сопутствующий всем шепчущим гул, а на поверхности сомкнувшихся уже век мелькали образы, чертежи и какие-то малопонятные формулы и схемы. Именно такими образами сестра и описывала имеющее у неё место состояние. Постоянное ощущение что это уже было, и практически постоянный невнятный находящийся на грани слышимости шёпот и эти самые образы. Теперь вот и Гарри со всем этим, так сказать, познакомился.

Очнулся уже непосредственно в больничном крыле, точнее, как очнулся? Скорее уж вырвался из засасывающих всё его «я» ощущений. Для того чтобы просто отодвинуть всё это на, если так можно выразиться, задний план, потребовалось колоссальное по своей силе упорство. Именно так, вот именно теперь он наконец-то понял, почему сестра столь часто ощущается настолько уставшей. И если ему, уже почти взрослому и, чего греха таить, далеко не самому слабому магу, потребовалось так много, то что тут можно говорить о едва теплящемся даре сестрёнки. Ещё на третьем курсе перечитал всё, где хоть как бы то ни было упоминалось слово сквиб. Информации, надо сказать, было совсем небогато. Явление — это волшебники в массе своей презирали. Презирали и не исследовали. Им были неинтересны причины, они попросту избавлялись от таких вот неудовлетворяющих их требованиям детей. Каждый в меру своей фантазии, батюшка вот, судя по всему, подкинул. Достоверной информации не было, а из недостоверной картина вырисовывалась примерно следующая. Едва лишь они родились, как выяснилось, что магии у Терезы нет. Вынести подобного молодой гриффиндурок не сумел. И как следствие, проблему решил по всем канонам мародёрской гриффиндуркости. Как оказалось, люди, что вырастили Тессу, зачем-то сохранили её роддомовскую бирку. И именно её то, а также ту, что была у Леонарда, Тереза ему и переслала. Самой обычной не магической почтой на открытый им до востребования ящик. Едва лишь стоило взять этот кусочек их совместного прошлого в руки, как стало ясным, что никакая она не Тестаросса, а очень даже Поттер. Прям так на бирке и написано. Написано и при этом до предела магией, так, что до сих пор фонит, подменено. Если прищуриться и сосредоточится, то становится понятно, что имя на бирке как бы плывёт, а это один из характерных признаков чар так называемой подмены сути. На обладающего магией они практически не действуют, а вот на немага… В общем, и новоиспечённые родители, и персонал больницы — все и каждый видели только то, что хотел, чтобы они видели наложивший эти самые чары подмены маг. Со внешностью было и вовсе ещё проще. Ещё один вид чар. Опять-таки в библиотеке откопал. Оказывается, внешность ребёнка, если очень надо, можно не так чтобы затратно поменять. Правда, для закрепления магии, нужно, чтобы ребёнок этой самой магией не обладал. Специальные, в общем, чары для сквибов. Раз-раз подшаманил, подсунул донора, и вуаля: был один ребёнок — стал другой. На маге такое придётся время от времени обновлять, а вот на сквибе или же магле… В общем, не зря, ох, не зря Тереза так похожа на Леонарда. Увидев их детское фото, Гарри практически на сто процентов уверился, о чём, собственно, и написал сестре. Мол, так и так, называется оно так-то и так-то и действует так-то и так-то. Итог же… итог до безобразия своего прост и неотменим. Истинная внешность Терезы, если когда-либо и проявится, то только и исключительно в её детях. Для неё же собственный облик — это уже, как говорится, насовсем, то бишь навсегда и с гарантией. В ответ сестрёнка даже отшутилась. Теперь, мол, и спать спокойнее, а то проснёшься так с утра, и в зеркале себя не узнаешь.

Увы, но совсем без последствий происшедшее на уроке ЗОТИ не обошлось. И нет, никого не наказали, не арестовали и даже на отработки не отправили. Просто у Гарри теперь нет-нет да и начинала побаливать голова, а также в некотором роде словно бы фоновым отголоском слышался едва ощутимый, но при этом не так чтобы приятный по ощущениям шёпот. Вследствие всего этого Гарри стал несколько более замкнутым. Ему уже не хотелось играть или как-либо ещё развлекаться. Преподавателя ЗОТИ он и вовсе буквально игнорировал. Всячески избегал, а если избежать не удавалось, то садился всегда неизменно на последнюю парту и голову поднимал только тогда, когда его об этом напрямую просили. Встревоженная таким его поведением Гермиона даже интересовалась о том, как он себя чувствует и не стоит ли обратиться к мадам Помфри. Обращался и даже не раз. Давала зелье сна без сновидений. Помогало, если не считать того, что в ту ночь не спала уже сестрёнка. Как, что и почему, непонятно. И тем не менее факт зависимости был налицо. Для себя Гарри предпочёл принять за истину то, что он маг, он сильный и он, как и положено любящему брату, оберегал и впредь будет оберегать свою такую хрупкую во всех смыслах этого слова сестру. Худенькая, невысокая — весь её вид буквально кричал о том, что она именно девушка, не эдакий мальчик в юбке, каковой порой бывала его не в меру иногда бойкая подруга Гермиона, а именно девушка с большой такой буквы и на каждый в данном слове слог. Смотря на её фотографию, Гарри более всего на свете хотел, чтобы такой она и оставалась, женственной и нежной.

За всем этим как-то совершено неожиданно подкрался момент прибытия иностранных гостей, а вместе с ним и установка Кубка огня в центральном холле. На следующие три дня у учеников появилось новое и во многом даже зрелищное развлечение. Все наблюдали за тем, как желающие бросают своё имя в Кубок ну или же пытаются бросить. Последнее было значительно более интересным, чем первое. Одни только близнецы Уизли чего стоили, да и бороды у них получились, прямо сказать, наизнатнейшие. Сам Гарри в этом, понятное дело, не участвовал. Его уже четвёртый по счёту день штормило, и он сразу же после очередного полного переживаний урока зельеварения наконец-таки заехал в хогвартский лазарет. Тихо так заехал, никто, признаться, этого и не заметил. И именно поэтому всё самое интересное Гарри и пропустил. Банально продрых (практически пятеро суток), от сна без сновидений он категорически отказался, и тогда мадам Помфри, видя истинное его состояние, настояла на госпитализации. Даже целителя из Мунго вызывали. Собственно, именно он Гарри и усыпил. Чарами какими-то специальными. А в то время как дрыхнущий без задних ног Поттер занимался тем, что в своём собственном подсознании на двоих с сестрёнкой дорабатывал конструкцию и некоторое иные инженерные составляющие ходовых винтов будущего чуда инженерной мысли, в стенах древнего английского замка набирал свои обороты наизнатнейший скандал.

Начался он с того, что ни с того ни с сего Кубок огня выдал общественности не трёх, а самых что ни на есть четырёх чемпионов. Четвёртым, естественно, оказался именно пребывавший на тот момент вот уже четвёртые сутки как в царстве морфея Поттер. Продолжился он в момент, когда на требование директора выйти из-за стола оный Поттер, что, учитывая истинное его место нахождения, вполне себе естественно не откликнулся. В тот день весь Хогвартс имел сомнительное удовольствие ознакомиться с тем, что и как именно об оном Поттере, а также о его родителях, а если точнее, то о родителе, думает некто профессор Снейп. И лишь сидящая за столом учителей мадам Помфри никак не могла взять в толк, кто и в какой степени в этом балагане спятил. Она даже вызвала приставленного к её вотчине домовика и затребовала у него отчёт о единственном имеющемся на данный момент в её владениях пациенте. Отчёт оный, что неудивительно, был до безобразия лаконичен и содержал всего одно слово: пациент в строгом соответствии с предписанием лечащего врача спит. На вопрос, просыпался ли оный и покидал ли он пределы больничного крыла, домовик отрицательно замотал головой и уже голосом сообщил о том, что нет, не просыпался и, соответственно, нет, не покидал. И так как обратился к ней Гарри не менее чем за три часа до того, как был зажжён столь взбаламутивший всех вокруг Кубок, то становилось и вправду весьма и весьма странным, как же это так вышло, что находящийся под чарами медикаментозного сна пациент бац, и вдруг участник. А тем временем поиски так и не отозвавшегося «героя» переместились от учительского стола к гриффиндорскому, и наконец-таки опрошенный удивлённым отсутствием мальчика директором гриффиндорский староста сообщил всем вопрошающим о том, что мистера Поттера на пиру нет и быть не может, а также о том, что он уже четвёртый день как заехал на постой во владения мадам Помфри. Профессор Снейп тут же позлорадствовал на тему кое-чьей истинно гриффиндорской тупости, на что получил лаконичный ответ относительно того, что жалобы мистера Поттера с ограничительной линией, проведённой вокруг Кубка были не так чтобы связаны. Тем временем директор наконец-таки выцепил взглядом так и не покинувшую своего места мадам Помфри, после чего осведомился у оной, действительно ли Гарри у неё, и если да, то насколько всё серьёзно.

— Насколько серьёзно, сказать не могу, я не специалист в данной конкретной области. Пришёл с жалобами на общую усталость и непрекращающуюся уже практически вторые сутки мигрень. Произошло это аккурат перед тем, как было объявлено о начале этапа отбора, а если конкретно, то обратился ко мне он приблизительно в шестнадцать часов. Более точно смогу сказать, когда посмотрю в его карте. Озвучил жалобы на общее недомогание, усталость, мигрень, отсутствие сна и аппетита. Принял зелье от головной боли, от зелья сна без сновидений отказался. Причины не пояснял, но ранее за оным ко мне уже обращался. Я посчитала его случай достаточно значительным и вызвала целителя из Мунго. Прибывший коллега осмотрел мальчика и, не обнаружив каких-либо проклятий или иных внешних воздействий, порекомендовал здоровый и крепкий сон, и так как пациент категорически отказался от вышеуказанного зелья, к нему были применены специализированные медицинские чары сна. Собственно, под ними он и пребывает. Согласно рекомендации моего коллеги, ему ещё сутки надлежит крепко спать. Чем, собственно, он прямо сейчас и занимается.

— То есть вы хотите сказать, что он?..

— Именно, я готова под присягой подтвердить, если потребуется. Мистер Поттер находится в больничном крыле, его декана я уведомила. Староста факультета, как я смотрю, в курсе. Соответственно, возникает вопрос, если это не он, то кто тогда? И да, Альбус, прошу тебя, избавь меня от глупостей вроде «он мог кого бы то ни было подговорить, попросить и так далее». Если мне не изменяет память, а я абсолютно уверена, что нет, то пламя, горящее в этом Кубке, есть не что иное, как пламя трибунала, а это само по себе исключает, какой бы то ни было подлог, ведь пламя взаимодействует не с бумажкой и каракулями на ней, а с магическим ядром её бросившего, и происходит это, как я понимаю, непосредственно в момент, когда претендент бросает своё имя в Кубок. Я, знаете ли, поинтересовалась на досуге. Так вот, невозможно опустить листок и при этом не коснуться пламени, а если как-либо исхитриться, то оный просто и без затей сгорит. Как следствие, мы имеем некоего мага, который попросту вместо своего имени указал чужое, вот только Кубку до этого дела нет. Хоть медовый пудинг. Трибуналу будет без разницы.

— А ведь она права, Дамбледор, — произнесла молчавшая до этого директриса французской школы. — Пламя трибунала — это не игры и мы не просто так предупреждали учащихся. И раз уж мы не имеем оснований подозревать тот факт, что находящийся под чарами медикаментозного сна ученик как-либо оные чары обманул, то тогда мы имеем вопрос…

— Что значит вопрос, уважаемая мадам Максим, мистера Поттера избрал Кубок огня, а это значит, что он будет участвовать.

— Я боюсь, что вы нас совершено не слушали, мистер Крауч, но это-то и неудивительно, не после того, что произошло на финале чемпионата мира. Господа, я думаю, что в текущей ситуации нам необходимо найти более подходящее место для обсуждения, а также обратиться за всесторонней консультативной помощью. Во-первых, имеет место факт того, что некто околдовал Кубок таким образом, дабы он вместо троих выбрал ещё и четвёртого. А во-вторых, нам неведомо, кто этот четвёртый и с кем именно был заключён контракт. То, что он заключён, не вызывает каких бы то ни было сомнений. Вопрос в том, с кем именно. Согласно правил отбора, именно имя на записке и позволяет выявить достойного. Признаться, боюсь, что никому и в голову до сего дня не приходило подписываться при этом чужим именем.

Более чем убедительно звучащие слова директрисы французской школы, а также не подлежащие какому-либо сомнению слова медиковедьмы реакцию вызвали во многом неоднозначную. Но тут к её предложению присоединился ещё и Каркаров. В общем, ещё до наступления ночи Кубок был обследован невыразимцами. И заключение их было таковым. Первое: к артефакту было применено модифицированное на данный момент времени неизвестным образом заклинание Конфундус. Второе: проверка эмиссионной части контракта в отношении мистера Поттера однозначно отрицательна. Мальчик не контактировал с пламенем трибунала, и, как следствие, даже намёка на какой-либо контракт в его ауре не имеется. С этими выводами специалисты и удалились, предоставив Министерству и директорам самостоятельно решать вопрос относительно того, кто, где, как и кто за всё это ответит.

Увы, но проведённая проверка каких-либо результатов так и не дала. Ни один из учеников как из делегаций школ-участниц, так и из самого Хогвартса, за исключением самих, так сказать, классическим методом выбранных чемпионов, отметки от пламени трибунала не имел. И так как преподавателей никто проверить и не подумал… В общем, едва лишь Гарри проснулся и посвежевший и отдохнувший спустился к ужину, как было объявлено о том, что в связи с происшедшей при отборе ошибкой дирекция турнира приносит извинения всем, кто так или иначе заинтересован, а также заявляет, что Турнир Трёх Волшебников потому так и называется, что участвуют в нём только трое и что именно так и будет.

И только лишь запершийся в своих комнатах оказавшийся не разу не отставным аврорам Аластором Моуди молодой мужчина с совершено невменяемыми глазами грыз собственные кулаки. Он ведь предусмотрел практически всё, а то, что этот наглый, поганый, безродный, маглокровный щенок его до усрачки боится, приятно грело душу. Увы, он слишком поздно распознал, что за столь вдохновившим его, Барти-младшего, страхом было скрыто куда как большее. Итог же? Итог до крайности, надо сказать, неутешителен. И то ли Азкабан тому виною, то ли многолетний Империус, под которым его удерживал столь ненавистный ему каждой клеточкой его души родитель, и тем не менее про пламя трибунала он попросту позабыл. Продумал всё, за исключением этого. И вот когда заговорила эта чёртова медиковедьма, тогда огорошила его. Все одно, что ушатом ледяной воды по голове. Больно и холодно, мокро. Мерзко и, чёрт возьми, холодно, как же, чёрт возьми, холодно.

* * *

Первый тур столь взбудоражившего всех в этом году мероприятия прошёл в точности так, как и предполагался. Все официальные чемпионы с ним так или иначе справились, а о четвёртом дирекция решила попросту не напоминать. Не найден — ну так сам себе злой буратино. И через год его личность так или иначе прояснится. Наказание от пламени трибунала неминуемо, контракт нерушим. В начале это можно и вовсе попросту не заметить. И тем не менее с каждым пропущенным испытанием неизвестный будет отдавать Кубку часть своей магии. Навсегда, без возврата. Таковы непреложные условия контракта. Ты либо участвуешь, либо становишься сквибом. Собственно, именно поэтому испытаний именно три. Не два, не десять, а только и исключительно три. За каждую неявку Кубку отходит аккурат по тридцать процентов. Тридцать умножаем на три и получается девяносто. Оставшиеся десять и есть то, что отличает простого магла от сквиба. Если же отобрать совсем всё, то в таком случае человек попросту умрёт. И так как ничего полезного или же назидательного в подобном деянии не наблюдается… В общем, все и всё поняли, а несчастный идиот является наглядным примером собственной тупости и, как следствие, одним своим жалким видом является напоминанием как для ныне живущих, так и для будущих поколений. Хотя, правды ради, надо признать, что за всю более чем многовековую историю Турнира такое вот и вправду было впервые. Пропуски испытаний — да. Гибель участника — тоже да. Но чтобы вот так вот не явиться… Таких идиотов история Кубка доселе не ведала.

С какой-то как будто бы загнанной в своей скорости неумолимой быстротой замаячило очередное Рождество. Отгремел так взбаламутивший всех святочный бал, вот только Гарри его точно так же, как до этого квиддич, взял и прогулял. Хотя нет, не также, он просто не нашёл той, с которой хотел бы пойти. И нет, в предложениях он был нисколько не ограничен и тем не менее, не было среди них ни одного такого, на которое ему захотелось бы откликнуться. Все эти взгляды, все эти улыбки. Тогда он и сам того не понимал, почему просто чувствовал, что нет, не то, и всё тут. Каникулы ничем таким не запомнились, пролетели будто бы и не было. Зато перед вторым испытанием из его поля зрения исчезла Гермиона. Не так чтобы фатально, но неприятно как-то. На следующий день выяснилось, что её, видимо, в честь того, что на бал она ходила с Крамом, таким вот весьма странным образом, судя по всему, наградили. Истинно по-магически, в полном соответствии с традициями. Была бы на её месте сестрёнка — убил бы, с какой-то потусторонней злобой констатировал наблюдающий за тем, как её обнимает довольный своей скоростью выполнения задания Крам. И нет, ничего против Крама Гарри не имел, скорее даже в строгости до наоборот. Успели на днях в библиотеке познакомиться. Тот на серьёзе спрашивал об их с Гермионой отношениях. Видно было, что на серьёзе, не для мелкого флирта. Ответил тогда, что притязаний, мол, не имею. Так и подружились, ну как подружились, сначала скорее уж просто познакомились. Но вот объявлены очки участников, зрители расходятся, ученики возвращаются в замок. Мир снова встаёт на привычные ему рельсы как минимум до третьего испытания. И как-то так получилось, что и глазом не моргнул, а оно уже и наступило в смысле не само оно, а день его проведения.

Неспокойно было практически с самого утра, ну да это-то, можно сказать, и вовсе практически нормально. По крайней мере, для инициировавшегося прошедшей осенью шепчущего. Наложенный на него тогда профессором Моуди и практически моментально сброшенный им Империус способствовал. С сестрёнкой сие обсуждали долго. Долго и, что интересно, вполне себе плодотворно. Ну, по крайней мере, в рамках доступного им понимания. В итоге вывод они на двоих сделали такой: Гарри маг? Маг!{?}[Тесса знает о способностях брата], а раз так, то и понять тут что-либо не так чтобы можно. Тут бы посмотреть, пощупать, но за неимением остаётся только теоретизировать. А потому сошлись на том, что Гарри либо сам по себе такой, либо, что Терезе казалось в большей степени более вероятным, знания эти всё-таки её, а Гарри оказался чем-то вроде дополнительной ёмкости для данных. И то и другое им не мешало. А перерывший всю доступную библиотеку юноша и вовсе уверился в том, что на деле они как двойная составная звезда. И что, по сути, человека-то два, а вот шепчущий при этом один, просто физически воплотившийся как двое.

Теоретизировать на эту тему можно было практически безконечно, и именно поэтому парень попросту смирился, он по-прежнему оберегал и как мог оттягивал от сестры это невнятное и не так чтобы укладывающиеся в голове знание неведомого. И так как вместе с этим прилагались и отголоски её вполне себе характерных для девушки чувств и эмоций… В общем, чему-либо удивляться юноша уже давным-давно перестал. И как следствие, любые проявления чего бы то ни было неведомого попросту списывал на то самое. Вот и в этот раз поступил в точности также. И так как турнир ему, как и большой квиддич, неинтересен, а также потому, что сестрёнка попросила помочь ей, как в тот раз и опять сделать так, чтобы её не заметили… В общем, именно поэтому Гарри и сидел завернувшимся в доставшуюся ему ещё на первом курсе мантию, ту самую, которую, если верить записке, незадолго до собственный гибели этому кому-то отдал его собственный имбецил-отец. Собственно, именно эта записка и стала той отправной точкой. До этого Гарри не задумывался и как и любой на его месте сирота всё ещё верил. Вот только вера эта раз за разом разбивалась и истончалась, ударяясь о волнорезы действительности. Первым из таких волнорезов и стало понимание того, что что-то тут не так. Что отец у него, судя по всему, не так чтобы нормальный, а если точнее, то, скорее всего, нездоровый. Здоровые ведь не отдают всяким там подобные возвращённой ему мантии вещи. Именно поэтому, а ещё потому, что не так чтобы склонен… В общем, со дня получения мантии использовалась она всего лишь трижды. Первый раз когда, как и любой, что для первокурсника, по сути, обыденность, любопытный мальчишка, проверял. Именно тогда он и нашёл то странное зеркало. Показывало оно лишь смутный, не слишком различимый силуэт и, как следствие, не заинтересовало. Затем был отстоящий практически на год случай на втором курсе. Тогда он и Рон, укрывшись под оной, отправились спасать сестру последнего. Спасли, напугались, еле выжили, но спасли. Третий же раз был аккурат тогда, когда крёстного спасали. Правда, стоило бы признать, что были ещё эксперименты, вот только их Гарри за использование не считал. Ведь он никуда не ходил и ни от кого не прятался. Он просто запирался в каком бы то ни было из никому ненужных на данный момент классов и уже там всесторонне изучал либо материю, либо найденные на оной руны. Именно в процессе изучения и было обнаружено, что действие мантии в некотором роде вполне себе распространимо. Иного термина для обнаруженного им, Гарри, попросту не придумал. А дело было в том, что если он надевал мантию и желал при этом, чтобы находящаяся на другой стороне мира сестрёнка также стала незаметной, то именно это у них и получалось. Работало без каких бы то ни было сбоев, а когда Гарри на пробу пожелал, чтобы сестра и вовсе оказалась невидимой… Откуда-то из Австралии ему написали, что она теперь даже в зеркале не отображается и от человека-невидимки отличается лишь тем, что сама себя она видит, но не в посторонних предметах, а если смотрит собственными глазами. Магловские камеры перед этим феноменом также пасовали и показывали только и исключительно пустоту. Можно хоть прыгать, хоть бегать, хоть на голове ходить, на записи будет девственная и всеобъемлющая пустота.

Опытным путём было доказано, что для того, чтобы всё, так сказать, вернуть и отменить, достаточно, чтобы Гарри разоблачился. Вот, собственно, и сегодня им было надо и даже по делу. Тесса очень попросила, она хотела хотя бы на пару часов просто немножечко погулять. Обещала, что не в людном месте, а на частном закрытом для посторонних пляже. Ей просто нужно было подумать, а подумать-то и не давали, вот и обратилась к брату. Именно поэтому без задней мысли выполнивший её просьбу Гарри и не пошёл на отстроенные для зрителей трибуны. Остался в замке и, накинув на себя мантию, устроился за книгой. Размер позволял, и сидящий в некоем подобии шалашика Гарри даже и не заметил того, что где-то там на стадионе ликуют и чествуют победителя. Как не заметил и того, что при срабатывании настроенного на Кубок портала всё пошло не так. Он ведь и думать уже забыл о том, что кто-то там, зачем-то там подбросил его имя в Кубок огня. А этот кто-то, как выяснилось несколько позже, не успокоился. Как итог, едва не отъехавший за грань Крам{?}[именно он оказался у Кубка первым], вывалившийся прямо у судейского помоста, весь в грязи какой-то листве и ни так чтобы вменяемый, сообщил о том, что едва он коснулся Кубка, как оказался на не понять каком кладбище и в буквальном смысле чудом унёс оттуда ноги. С его слов выходило, что на том кладбище готовился некий не вполне понятный ему ритуал, из элементов которого он запомнил разве что здоровенный, скорее всего, каменный котёл. Или же, что более всего вероятно, уже даже не котёл, а полноценную чашу-купель. А также то, что в него практически тут же запустили как минимум одной Авадой. Аппарировать болгарин сумел не иначе как чудом. Подключившийся к опросу парня аврорат и присутствовавшая в качестве гостя глава ДМП, проведя, если так можно выразиться, доследственную проверку, рассказ парня подтвердили. По крайней мере, в части того, что портал унёс его совершенно не туда, куда должен был. Благо, Кубок Крам из руки так и не выпустил, и, как следствие, аврорам было что исследовать. Срочно отправленная по остаточным координатам группа экстренного реагирования нашла уже догорающие остатки того, что осталось от упомянутого болгарином котла. Каких-либо следов присутствия разумных не обнаружилось, чего нельзя было сказать о красноречиво ни с того ни с сего засохшем дереве. Обследование подтвердило, что погибло оное в результате попадания в него третьего непростительного, и таким образом слова Крама о том, что его едва не убили, также нашли своё подтверждение.