Дом, который построил Рон (джен)

Тик-так. Тик-так. Тик-так.

Глаза открылись с трудом, будто песка в них насыпали. Он тихо поднялся с кровати, боясь разбудить чутко спящую Гермиону. Поежился: в доме было холоднее, чем в подземельях. На кухне перегорела лампочка, и долгую минуту мужчина вспоминал, каким заклинанием зажигают огни, а затем произнес:

— Люмос.

Желтый свет осветил кухню. Машинально он включил радио, поставил на плиту турку с кофе, разбил несколько яиц на сковороду, добавил в блюдо бекон и накрыл посуду крышкой, а после подошел к окну. За стеклом, забрызганным каплями дождя, стоял густой серый туман. Он уловил отражение: долговязый почти старик с белеющей когда-то рыжей головой. Так серебрила зима головы родителей перед смертью — за месяц-другой они поседели и уснули в студеный снежный вечер. Заныло сердце то ли от раннего прощания, то ли от того, что только на похоронах их большая семья Уизли встретилась вместе.

—…А теперь о погоде, — заговорил жизнерадостный ведущий радио. — В ближайшие дни ожидаются дожди и ветер до пятнадцати метров в секунду. Наши синоптики передают грозу.

«Тогда стоит поставить чары по периметру Норы, иначе мы все вымокнем», — подумал он и сел писать пригласительные письма. Со смерти родителей прошли три года — три года их семья не собиралась вместе, находя бездарные причины для отказа на его приглашения. В этот раз он станет действовать радикальнее, как мама: будет посылать сотни громовещателей, пока гость не явится. Может, ему в этом поможет Кэс? Она прекрасно ладит с артефактами.

Разложив яйца по тарелкам, он налил себе кофе и стал ждать. Тик-так. Тик-так.

«Дракловы часы! — он презрительно посмотрел на циферблат. — Когда вернусь из магазина, выкину их к мерлиновой заднице!»

Наверху раздался громкий вскрик, а следом — топот ног. Опять опаздывает. Наверное, будет злиться за лишние десять минут сна и завтрак, но, задери его гиппогриф, в последнее время Гермиона похожа на поднятую из могилы банши, а не на здоровую женщину.

— Почему ты не разбудил меня, Рон?! — десять баллов мистеру Уизли за точное предсказание. — Я снова опаздываю!

— Ты вернулась из Министерства в четыре часа утра, — спокойно пояснил Рон, ставя перед ней завтрак. — Никто не погибнет, если ты нормально поспишь и поешь.

— У меня нет на это времени! На носу безумно важный проект, и каждая минута на счету.

Она проговорила это на ходу, в два укуса проглотила завтрак, в один глоток осушила кофе и, взмахнув палочкой, убрала следы сумасшедшего дня и короткой ночи: одежда идеально чистая, волосы уложены в строгий пучок, а на лице приятный макияж, делающий его прекрасную жену моложе и свежее. Быстро выхватив из-под его пера письмо с приглашением, Гермиона нахмурилась:

— В моем планере этого нет.

В доказательство своих слов женщина показала исписанный встречами планер. От одного вида мелких букв у Рона потемнело в глазах.

— Повторяю в сотый раз: то, чего нет в планере, быть не может.

Дальше по логике Гермионы вопрос должен был быть закрыт — так Министр легко ставила на место невесть что о себе возомнивших аристократов. Рону всё это было нипочем — он упорно шел за Гермионой.

— Ты можешь выделить хотя бы несколько часов на встречу? Я не прошу тебя участвовать в подготовке — это я беру на себя. Наша семья не виделась три года, Гермиона!

Гермиона резко развернулась, направила палочку ему в грудь и припечатала:

— Я занята, Рон. В отличие от тебя, прохлаждающегося в магазине, от которого одни убытки только, и не знающего, чем себя занять во время безделья, я занимаюсь важными вещами. Заседание… разговор окончен.

Камин вспыхнул, поглощая Гермиону. Не меняя тона, она быстро пройдется по министерским чиновникам, распекая их за лень и взяточничество, встретится с дипломатами, подпишет сотню бумаг для сирых и убогих, а ночью, когда в Министерстве останется только одна охрана, лучшая ведьма столетия и министр магии, Гермиона Грейнджер, перенесется домой. Без сил она упадет в костюме прямо у камина. Чары спадут с нее, и блистательная ведьма превратится в уставшую замарашку.

Порой Рон ненавидел тот день, когда Гермиона решила участвовать в избирательной кампании.

* * *

Тик-так! Тик-так!

Рон поморщился: часы в кафе будто выбивали в его мозгу дырку. Дырку в мозгу также выбивали расходы в магазине: «Вредилки» полгода работали в минус. Первое время магазин держался на плаву за счет сбережений, но сейчас оплачивать аренду было нечем, и разъяренный Малфой снова будет орать, что отберет главное детище Уизли. Блевательные батончики, зачарованные перья, бомбы-вонючки — детей и взрослых этим давно не удивишь. Нужно что-то новое, по-настоящему волшебное.

Несмотря на славу лентяя, Рон хорошо соображал: при нем у магазина был золотой век. Полгода он работал над ларцом счастья — проектором счастливых воспоминаний. Зачем волшебникам ларцы счастья, если есть омуты памяти и легилименция? Воспоминания в омуте и при легилименции со временем теряют свою силу и красоту, они лишены вкуса и запаха — ты будто смотришь хорошее магловское кино. Ларец счастья погрузит полностью разум во временную иллюзию: в ней будут звук, вкус и радость.

Рон закрыл глаза и представил летний вечер, догорающий на краю зарослей камыша закат, услышал громкий гомон близнецов, ворчание Перси, почувствовал вкус маминого пирога. Ларец счастья будет подобен кружке пряного какао — в промозглую серость Лондона он согреет своим теплом и светом. Чем не радость: оказаться на мгновение в самом идеальном дне на свете и снова вернуться в строй?

«Мы не можем всё время жить в иллюзиях!» — загудел внутренний голос, но Рон отмахнулся, справедливо считая, что немного счастья не повредит почти старику. К тому же он не будет сразу выводить на продажу новые ларцы счастья — вначале сотни часов испытаний и тестов, задери его гарпии, если с ларцом будет что-то не так.

На стол Рона упала черная тень. Её обладатель, облаченный в кровавую мантию с острым золотым значком на груди, был высок и бледен. Если время позволило Рону Уизли начать седеть, носить клетчатые рубашки с пятнами от красителей, то Гарри Поттера оно не пощадило: надело на мальчика-который-выжил стальную броню главы Аврората.

Гарри резко отодвинул стул и сел напротив Рона. Уизли продолжил обедать, поглядывая на друга. Несмотря на напускную суровость и холодность, Гарри выглядел разбитым — покрасневшие глаза и тени усталости на лице. Рон знал, с чем это связано, но мстительно решил молчать.

— Рон, — хрипло произнес Гарри. — Пожалуйста, помоги мне.

На цветном бланке было написано: «Уведомляем вас, Гарри Поттер, что двадцать седьмого ноября состоится заседание суда по поводу расторжения вашего брачного договора с Джинни Поттер в девичестве Уизли». Рон поморщился: он ненавидел лезть в отношения Гарри и Джинни. С виду они казались идеальной семьей: глава Аврората и журналист спортивного журнала вместе посещали светские мероприятия, счастливо улыбались на снимках и участвовали в благотворительности. Умные дети, дом в центре Лондона и слава семьи национального героя — чем не повод для радости?

— Джинни давно говорила, что уйдет, но я не верил ей. У нас и раньше были разногласия, но теперь я не знаю, что делать.

Удивительно, но глава Аврората был абсолютно слеп, когда дело касалось собственной семьи: дети давно перестали ждать его возвращения, а красавица жена завяла, как цветок, оставшийся в пустыне без воды. Рон хотел осудить Джинни за это: всю жизнь мечтала выйти замуж за Гарри Поттера, так будь добра радоваться редким приходам и вскользь оброненным словам приветствия! Не получалось. Перед глазами вставали уставшая и выжженная разочарованием глупой детской любви Джинни и светящаяся от счастья она же, заглянувшая к нему на прошлой неделе в магазин. «Ты знаешь, Рон, теперь я абсолютно счастлива!» — рассмеялась она.

— Гарри, — подбирать слова было сложно, но Рон продолжил: — Отпусти её. Ты потерял Джинни давным-давно.

— Рон, это ведь шутка? — друг нервно рассмеялся, взлохматил волосы и заговорил: — Я никогда не замечал, что дома бывает так пусто. Она ушла, и я… Рон, я не могу без неё. Вы ведь тоже были на грани развода с Гермионой? Так и у нас всё выйдет. Только помоги мне.

Рон молчал. Он не знал, что ему делать. В тысячный раз повторить слова о том, что семья это не про одну фамилию и штамп в министерском бланке, а про работу друг с другом, совместное время и разговоры, про умение понимать и слышать другого? Так и мозоль на языке заработать недолго, да и Гарри снова не услышит.

— Ты проиграл, Гарри.

Гарри сгорбился в кресле и закрыл лицо руками. Мерлин, что с ними сделало время: глупый старик, пытающийся учить других разуму, мальчик, проклявший себя одиночеством, и ведьма, пойманная в ловушку времени.

* * *

Закрывая за собой дверь, Рон почувствовал: в магазине кто-то есть. Из двери в лабораторию шел свет. Уизли осторожно отпер её, готовый в любой момент вспомнить прошлое аврора и устроить хулигану хорошую взбучку, но замер на месте. Около котла с чем-то сладким, завернувшись в лоскутное одеяло и шмыгая носом, сидела Кэс. Его единственная и любимая внучка.

— Я в этом котле основу для блевательных батончиков варил.

— Ха, тогда пошлю какао мистеру Малфою. Он оценит, — гнусаво произнесла Кэс.

— Для Хорька мне не жалко лучшего чесоточного порошка. У зверей часто бывают блохи.

Кэс несмело улыбнулась. Взмахнув палочкой, Рон призвал пироги, которые он хранил на «особый» случай. Какао в смешных кружках, пирог с яблоком — вкуснее за этот день ни Рон, ни Кэс ничего не пробовали. Рон не докучал внучке с вопросами: захочет — сама расскажет, зачем её сегодня искал Хорек. Но глядя на покрасневшие глаза и мелко подрагивающие пальцы, он жалел, что не набил по-магловски Хорьку рожу.

Рон встретил Малфоя сразу после ухода Гарри — Хорек пулей ворвался в кафе и потребовал загадочную «её». Рон сразу заявил, что с арендой пока туго, но через месяц он всё отдаст, особенно те баснословные проценты. «Какой драклов месяц?! За этот месяц, нет, за день эта девчонка сбежит к щенку избранного, и от нее мокрого места не останется!» — раскричался на всё заведение одетый с иголочки Драко Малфой и продолжил поиски.

У Малфоев забота странная, чего стоили только одни рассказы Розы, как Хорек пытался нанять отряд авроров для ее защиты во время беременности. Они тогда долго смеялись над мнительностью Малфоя. Жаль, что теперь все свои родительские инстинкты Малфой направил на Кэс. Поскорее бы Роза и Скорпиус завершили тот проект в Мунго и вернулись жить в поместье, а не на работу, иначе быть беде.

Кэс громко высморкалась, почесала, точно как Рон, нос и спросила:

— Плохо сбегать от проблем?

Рон задумался. Мудрый дед тут же сказал бы: «Это ужасно, ты никогда не справишься со своими демонами, если будешь вечно от них бегать, ибо избегание не есть путь решения проблемы!» Это было в какой-то книге Гермионы. Он сам сбегал в прошлом и сейчас мечтал оказаться хоть на мгновение в детстве, где не было осенней серости и головной боли.

— Ты можешь сбежать, но когда-нибудь тебе придется вернуться.

— Зачем?

Кэс нахмурила светлые брови. Она не понимала: что может быть плохого в том, чтобы раз и навсегда порвать с мистером Малфоем? Нет нудных лекций о важности чести семьи Малфой, нет скучных вечеров среди аристократов, нет глупых запретов, ограничивающих бурную и опасную фантазию. Экспериментируй круглые сутки — сказка, а не жизнь! Рон помнил себя в радикальные шестнадцать: тогда всё было просто, ибо есть правые, а есть виноватые. Другого не дано. Со временем он научился видеть: мир не черный и не белый. И чаще всего за принятые сгоряча решения следует расплата.

— Потому что позади останутся люди, которые дороги тебе. И ты можешь не простить себе, если с ними что-то случится.

Кэс презрительно фыркнула и потянулась к рюкзаку, с которым она любила путешествовать — Гермиона специально зачаровала его так, что в нем мог уместиться целый слон. Чем бы ни была вызвана ссора, но Хорек не заслужил своевольного побега внучки на неделю как минимум.

— Кэс, выбирай: либо возвращаешься к мистеру Малфою, либо пойдешь к нам с Гермионой. Не делай такие удивленные глаза. Малфой не стал бы зря орать о твоей безопасности.

— Ты его не знаешь! — горячо воскликнула Кэс и, взмахнув руками, чуть не выбила кружку из рук Рона.

— Может быть, но когда Малфой рычит, что ты хочешь влипнуть в неприятности, я скорее поверю ему, чем тебе, обожающей попадать в сомнительные приключения. У тебя… два часа, чтобы предупредить своих знакомых, а после я жду тебя дома, либо срочно зову Гарри или Малфоя.

К удивлению Рона, Кэс спокойно ушла, решив не будить лихо, пока оно тихо. В том, что девушка вернется через два часа, Рон был уверен: Кэс знала о способности Рона и его знакомых находить людей даже под землей. Мужчина допил какао — оно отдавало приятным мятным привкусом, наверное, в какао-порошок попало несколько листиков — и приступил к эксперименту. Ларец счастья ждал его.

* * *

Сощурив глаза, он отсыпал пыльцу фей на поверхность шкатулки. Ровно десять пылинок — не больше и не меньше — иначе быть беде. Рон еще раз моргнул, но мир продолжал немного двоиться и плыть, будто он не спал неделю.

Пять, шесть, семь… Рука дрогнула. Он судорожно попытался сосчитать, сколько пыльцы улетело. Нужно начать эксперимент заново, а лучше прекратить — с ним происходит что-то не то…

Широко зевнув, мужчина сонно проморгался и, так и не закончив пересчет пыльцы, добавил следующий компонент. Он быстро отмерял, измельчал, доводил до кипения и мешал против часовой стрелки ровно тридцать семь раз катализатор для ларца.

До полуночи оставалось меньше минуты, когда Рон снял с огня катализатор и обработал им ларец. Из ларца повеяло могильным холодом.

БИМ-БОМ! Рон стукнул палочкой по ларцу, закрыл глаза и провалился в кроличью нору.

* * *

— Рон! Ро-о-он! Иди есть.

Рон вскочил с кровати, чуть не поскользнулся на разбросанных на полу карточках из шоколадных лягушек и, перепрыгивая через скрипящие ступеньки, оказался на кухне. Было шумно: мама в старом фартуке подпевала Селестине Уорлок и жарила порцию мяса, Джинни, нацепив на голову корону, разговаривала с зеркалом, близнецы пытались тайком подмешать в специи придуманную ими гадость, но бдительный Перси треснул их учебником по зельеварению и продолжил читать.

На застеленном яркой скатертью столе были любимые Роном пироги. Он отрезал себе кусок, несколько раз принюхался — пахло теплой булочкой и мясом со специями. Зажмурив глаза, он откусил пирог, боясь, что и в этот раз не смог правильно рассчитать количество приправ и пережарил лук.

— Мама! — женщина вздрогнула от его крика, Рон широко улыбнулся и, запихнув в себя целый кусок, добавил с набитым ртом: — Фкуфно!

— Ронни, подавишься. Прожуй, а потом говори.

Некогда было прожевывать, он, как голодный, накинулся на еду. Мерлин, сколько лет он не пробовал настолько вкусный, сочный и незабываемый пирог? Глаза защипало, он позорно шмыгнул носом, боясь разреветься, как девчонка. Джинни точно на смех поднимет!

— Ронни, сынок, луком пахнет? — заквохтала мама. — Я сейчас окно открою.

— Это не лук… Я так давно не ел твой пирог, что забыл, какой он на вкус.

— Сынок, я приготовлю этот пирог столько раз, сколько ты захочешь.

Мама улыбнулась ему. Их мама безумно красивая: огненно-рыжая, будто солнцем поцелованная. Но Рону почему-то казалось, что эти волосы давно белее снега и тоньше шелковой нити, будто редкая морозная вязь, застывшая на почерневшем от старости дереве.

— Почему ты рыжая? — разговоры резко стихли, все настороженно смотрели на него. — Почему Фред и Джордж до сих пор живы? Почему Джинни готовится встречать Гарри, она же устала ждать его с работы? И почему твой пирог такой вкусный?

Братья и сестра молчали. Мама прижала губы к его лбу и ахнула:

— Милый мой, у тебя жар! Сходи, проведай отца — развеешься на улице. Глядишь, и болезнь сойдет.

Близнецы воскликнули в унисон:

— Нам нужен малыш Ронни для одного дельца!

Заметив в руках близнецов подозрительные разноцветные конфеты, Рон стремглав бросился на улицу. Закат алым маревом горел на горизонте, шумел камыш, потревоженный ветром, а в пруду плескалась рыба. Ожиревшие садовые гномы злобно зыркали из-за кочанов капусты. На их поляне для квиддича лежало несколько чистометов, наверное, братья и Джинни играли, пока Рон спал. Что было вдали, Рон не видел — вставал густой синий туман.

Папа возился в гараже. Рон с ностальгией посмотрел на старенький форд, которому папа залез под брюхо. Отец потянулся за гайкой, но та укатилась от него прочь. Рон быстро поймал её и подал обратно.

— А, Рон, поможешь мне?

Рон кивнул, и притянул к себе ящик с инструментами — он мог с закрытыми глазами починить любую машину, ведь ему часто приходилось по-магловски путешествовать с Гермионой, детьми и потом внучкой по стране.

Инструменты упали из обессиливших рук. Рон смотрел на свои маленькие слабенькие детские руки — руки его одиннадцатилетнего я. Он попятился назад и больно ударился спиной, что-то упало на пол, разбившись. Быстро ощупывая свои карманы, Рон с ужасом понял: у него не было волшебной палочки! Зажмурившись, Уизли попытался выстроить ментальный барьер, но все было тщетно: он по-прежнему стоял в иллюзорном гараже. «Так не должно быть! — лихорадочно думал Уизли. — Ларец должен был меня сразу выпустить!»

— Рон, что с тобой? — забеспокоился иллюзорный отец.

— Не подходи ко мне! — зарычал Рон и схватил осколок разбитого стекла.

Какое чудовище он создал?! Отец… существо, играющее роль его отца, искренне беспокоясь, попыталось обнять его, но Рон был быстрее — быстро ударил осколком по руке и замер от ужаса.

— Что ты такое?

Монстр зашипел, заскрежетал длинными когтями, и вцепился в Рона. Уизли закричал: могильный холод заморозил его тело, а демонические красные глаза смотрели прямо на него.

* * *

— Рон! Ты как?

Мальчик застонал — голова болела. Он пощупал её, на макушке росла здоровенная шишка. Перемазанный в машинном масле, отец пояснил:

— Ты поскользнулся. Хорошо себя чувствуешь?

Рон кивнул головой и громко шмыгнул носом. Мир перед глазами стал размытым, будто он нырнул под воду.

— Сынок, — папа прижал его к промасленной груди, начал гладить по спине. — Ты теперь дома.

Да, всё так — он вернулся домой.

* * *

Шли дни, сменяя друг друга, как кадры в магловском кино. Рон почему-то всегда просыпался на закате, долго отмывался от розыгрыша близнецов и помогал маме с готовкой. Каждый день был похож на прошлый, но Рону это нравилось — он был счастлив дома.

Однажды вечером Рон сидел на ветке дерева, свесив ноги вниз, и грыз яблоко, и раздался невообразимый грохот, будто кто-то обрушил небо на землю. Следом возникла боль — Рон схватился за голову и зажмурил глаза, перед которыми плясали черные точки. Что-то угрожающе зашипело, послышался звон рвущихся струн.

Звуки резко стихли. На земле, озираясь по сторонам, стояла невысокая девушка. «Точно Малфой!» — скривился Рон, готовый кинуть в противную девчонку огрызок, но что-то останавливало. На ней был длинный синий свитер, очень похожий на те, что вяжет их мама, с вышитой буквой «К», юбка и магловские кроссовки. Рон резко приземлился вниз, и недо-Малфой чуть не взвизгнула, когда он грозно спросил:

— Кто ты?

Голубые, прямо как у Рона, глаза расширились, кожа побледнела так, что можно было рассмотреть россыпь светлых веснушек. Девчонка хрипло произнесла:

— Я Кэс.

Под искусственным светом огней песок сиял золотом. Задержав дыхание, усмирив свое мятежное сердце, крошечным пинцетом она подхватила пять песчинок и медленно перенесла их в прототип. Вырезанные руны на внутренней поверхности артефакта, размером чуть больше галеона, вспыхнули алым, тут же недвижимые механизмы мерно застучали, и этот звук показался ей прекраснее любой мелодии на свете. То было чириканье вырвавшейся на свободу пташки

Она накрыла артефакт стеклянным колпаком, наложила несколько заклятий для сохранения своего детища, после девушка расправила руки и закричала во всю мощь:

— Получилось! Получилось! Оно работает! Я гений-гений и… А-а-а!

Она позорно поскользнулась на пролитом кофе и плашмя упала на пол. Перед глазами заплясали черные точки, а в ушах зазвенело. Сил, чтобы подняться, не было. Не стоило жертвовать сном и питаться одной лапшой быстрого приготовления. Раздались уверенные шаги, Мерлин, пусть она станет невидимой! Это позор: стажер лучшего отдела Министерства погибает среди завала пачек лапши и кофейных луж.

— Кассиопея?

Кэс мало что видела и толком не почувствовала, как её подхватили на руки и перенесли на диван. К губам поднесли стакан, Кэс послушно сделала глоток и чуть не выплюнула.

— Пей, это поможет. Или ты решила шагнуть в Арку на финишной прямой?

Звон затих. Окружающий мир возникал медленно, будто выплывал из тумана. Вначале она увидела сильные руки, считающие её пульс, потом строгую деловую мантию, сидящую без единой складки, а после — взволнованное лицо Альбуса Поттера.

— Твой пульс подскочил, это странно, — сухо заметил Альбус. — Как ты себя чувствуешь?

Кэс махнула на его вопрос рукой — это было совершенно неважно — и затараторила:

— У меня получилось! Теперь артефакт готов к использованию — прощайте, дракловы преграды при легилименции!

— Да, ты громко об этом кричала.

Девушка поникла: хотела же показаться серьезной, а устроила цирк без соплохвостов! Не быть ей невыразимцем.

— У меня никогда не было стажера, способного предложить что-то новое. Не каждый сотрудник отдела Тайн создает свой артефакт. А ты всем утерла нос, Кассиопея.

Кэс забыла, как дышать. Она справилась! Мерлин, всё было не зря: долгая работа, отсутствие сна и подмешанное в какао деду снотворное. Теперь они признают, что Кэс самое место в Отделе тайн, а не в бухгалтерии мистера Малфоя.

Альбус наклонился к ней, провел рукой по щеке и волосам. Кэс замерла, боясь пошевелиться.

— У тебя в волосах лапша, — рассмеялся Альбус. — Спустись на ярус ниже и умойся.

«Лапша? Лапша?! Мерлинова борода, зачем устраивать шоу из-за какой-то лапши?» — бурчала под нос Кэс, прикладывая свою палочку к замку. Дверь открылась, и девушка пошла вниз по лестнице. Давным-давно её бабушка, дедушка и дядя Гарри устроили набег на Отдел тайн — уничтожили ценные артефакты, оставили от маховиков времени песочно-стеклянную пыль и чуть не упали за Арку Смерти. Сейчас в Отдел тайн просто так не попадешь, это место подобно лабиринту, одному главе известно, какие тайны скрыты здесь.

— Ну, я чудовище! — ахнула Кэс, рассматривая осунувшееся лицо с ворохом торчащих белых волос.

Она опустила голову в раковину, смыла остатки лапши, подвернула рукава вязанного почившей прабабушкой Молли свитера и вышла. Желудок громко заурчал, требуя тех аппетитных пирожков из кафетерия Министерства. Наверное, дедушка с радостью приготовит ей пирог с почками. Мысль о дедушке обожгла Кэс виной. Когда она вернется, дед будет в ярости. Она обязательно извинится перед ним.

Крик перед пропускным пунктом в Отдел чуть не сбил Кэс с ног.

— …Немедленно открой эту драклову дверь, Поттер! Иначе я вынесу тебя вместе с ней!!!

Мистер Малфой, а по голосу это был он, норовил выколоть волшебной палочкой глаз главе Аврората — Гарри Поттеру. Последний прикрывал собой вход в Отдел тайн. Кэс медленно засеменила назад — чертовы булки не стоят нагоняя от мистера Малфоя.

— Малфой, я еще раз повторяю: в Отдел тайн без пропуска хода нет. Соскучился по Азкабану?

— Кассиопея там одна вместе с твоим щенком. Если он её хоть пальцем тронет, я лично отрежу всё, что делает его мужчиной. Открой дверь!

Терпению дяди Гарри пришел конец: он в одно движение обездвижил мистера Малфоя и отобрал палочку. Люди, собранные криком мистера Малфоя, стали расходиться, как в коридор ворвалась министр магии. С палочки Гермионы Грейнджер, её единственной бабушки, срывались искры.

— ГАРРИ ПОТТЕР! НЕМЕДЛЕННО ОТКРОЙ ЭТУ ДВЕРЬ!

— Я не могу открыть её! — в сотый раз закричал глава. — Без допуска ты не попадешь в Отдел, неважно, кто ты.

— То есть, я, министр магии, не могу зайти в Отдел, который подчиняется непосредственно мне?

Ссора набирала обороты: против разъяренный бабушки у Гарри Поттера не было шансов. «Альбус, где же ты?» — лихорадочно думала Кэс, боясь переступить порог. Альбуса не было, а в завесу, отделяющую Отдел тайн от Министерства, посыпался град заклятий. «Нужно остановить их, иначе они испортят такой проход!»

— Кэс! — бабушка быстро прижала её к себе. — Милая моя, что с тобой случилось?

— Это всё щенок Поттера!

— Ал здесь ни при чем! — разозлилась Кассиопея. — Я работала над проектом.

— Милая, сколько времени ты работала над проектом? — тихо спросила бабушка, и это напугало Кэс больше, чем ярость мистера Малфоя.

Кэс на мгновение задумалась. Неделю, не больше.

— Тебя не было два месяца. Мы искали тебя везде. Почему ты не сказала, где ты?

Девушка упорно молчала. Бабушка, мистер Малфой и дядя Гарри выглядели безумно уставшими, будто похоронили кого-то. На встрече семьи не хватало одного человека.

— А где дед? Опять эксперименты?

Строгое лицо бабушки дрогнуло: губы задрожали, а глаза увлажнились.

— Кэс, как только ты исчезла, с Роном случилось ужасное.

* * *

Милый добрый дедушка, почти седой, почти старик, лежал на кровати. Гудели волшебные приборы, удерживающие его здесь — среди простых волшебников и маглов. Случай её дедушки громко обсуждали как интересную задачку колдомедики-резиденты. Они сыпали терминами и прогнозами о продолжительности жизни почти овоща. Кэс было неуютно и безумно страшно.

Голоса в коридоре стихли, кто-то разогнал резидентов по пациентам, и в палату вошел отец. Он крепко обнял её, прижимая к себе. От него пахло крепким кофе и сигаретами.

— Никогда не уходи, не предупредив нас, — прошептал папа, целуя её в макушку.

Папа никогда не ругал её, но она знала, что впереди долгий разговор о побеге и о больном сердце мистера Малфоя. Кэс с надеждой посмотрела на отца и спросила:

— Ты… ты можешь вылечить его?

— Этот монстр стимулирует дофаминовые рецепторы. Жертва испытывает приступы счастья, но платит за это нейронами — они сгорают, как конфетти. Нам удалось остановить их разрушение, но это временно: скоро монстр обойдет наши барьеры, и твой дед… Мы ждём и надеемся, что Отдел тайн успеет найти ответ.

Кэс похолодела: легендарный целитель Мунго, негласный Мерлин, Скорпиус Малфой не мог дать ответа на её вопрос.

— А легилименция?

— Её можно использовать, когда человек в сознании. Когда он не спал, мы пробовали пройти и изгнать монстра изнутри, но его разум окружен слишком мощным барьером. Я не могу больше рисковать персоналом.

Кэс быстро переводила взгляд со спящего деда на бледного отца и потребовала, будто была маленькой девочкой, а не ведьмой с прекрасным умом:

— Но ты ведь что-то придумаешь, ведь так? Ты ведь можешь всё!

— Звездочка, — папа взял её руки в свои и устало произнес. — Есть время, чтобы бороться, а есть, чтобы сказать "прощай". Я никогда не хотел, чтобы ты познала, каково это — прощаться.

* * *

Тик-так. Тик-так. Тик-так.

Комната погрузилась во мрак, огни фонарей кривыми линиями освещали мир. Кэс нервно ходила из одного угла в другой, заламывала руки и от напряжения кусала губы.

Как дочь колдомедика, она знала: дедушке осталось недолго. Он не доживет до конца этой недели — монстр поглотит его, пробьется через наспех установленные ментальные барьеры и сгрызет. Хуже всего то, что она была в этом виновата.

Вина была подобна волне цунами — она накрыла Кэс с головой, перекатала по морскому дну и, разбитую, выбросила на берег. Не брось она то снотворное дедушке в какао, он бы никогда не ошибся в эксперименте — сразу бы прервал его. Слушая деда в тот роковой вечер, девушка знала: он ни за что не отпустит её в Отдел тайн! Но Кэс больше всего на свете хотела быть там: собственный проект и никаких ограничений и возможность в будущем стать невыразимцем. Альбус дал ей полный карт-бланш на все действия. К драклу глупые слова о том, что Отдел тайн — последнее место, где можно быть нормальному человеку. К драклу слова о том, что его сотрудники пойдут на все ради результата. Кэс не такая, она ни за что так не поступит!

«Прости-прости-прости меня, — зашептала она, держа руку дедушки. — Я не хотела этого!» Как ей теперь смотреть в глаза посеревшей бабушке, маме и дяде Хью, оббивающих пороги известных клиник мира? Кэс стерла слезы. Она не хотела такого!

Тик-так!

Девушка вздрогнула: в больничной тишине раздались знакомые ей шаги.

— Доброй ночи, Кассиопея.

Альбус мягко улыбнулся ей. Кулаки сжались сами по себе, и, не осознавая, она ударила Альбуса по лицу. Мужчина упал на пол.

— Ты знал о болезни дедушки.

После долгого совещания в Министерстве бабушка вернулась домой и не сразу поняла, что осталась одна. Не увидев утром завтрака или записки от мужа, Гермиона отправилась на его поиски и нашла лежащим с открытыми, как у восковой куклы, глазами. Сразу Мунго, вызов главы Аврората и огромная статья в «Пророке» от вездесущей Скитер.

Альбус неприятно усмехнулся и сплюнул кровь. Попробовал языком клык — шатается. «Я уничтожу его!» — решила Кэс, надеясь хоть на кого-то выплеснуть злость, боль и ярость. Узнай бы она раньше, что с дедом случилась беда, Кэс не тратила бы время впустую и спасла бы его.

— Ты ищешь хоть кого-то для обвинения в болезни мистера Уизли. Я понимаю твое желание обелить себя, — произнес Альбус. — Да, я скрыл от тебя факт болезни мистера Уизли, но это было для твоего же блага, моя девочка.

От проклятья, к недовольству Кэс, Альбус успел увернуться на одних рефлексах. Он выпрямился во весь рост и сурово произнес:

— Хочешь разнести палату? Опусти палочку, Кассиопея. Я знаю, как спасти его.

Палочка дрогнула в руках Кэс. Альбус сделал шаг ей навстречу, и под белым светом его лицо было подобно маске из фарфора с демоническими зелеными глазами. Он протянул ей коробку с маховиком памяти.

— Твой дед действительно создал монстра памяти — он надежно закрыл мистера Уизли под колпаком, но благодаря маховику ты легко пройдешь через стену и вернешь его обратно.

Тик-так! Тик-так! Тик-так!

Маховик сиял серебром, длинная цепочка холодила пальцы Кэс. Она неуверенно сжала корпус артефакта, боясь применить его. Вдруг всё станет только хуже? Запищали приборы — монстр решил полакомиться дыхательным центром. Время сгорало.

БИМ-БОМ!

Кэс быстро открыла крышку, надела цепь себе и деду на шею и, отмотав несколько оборотов, приказала:

— Леггименс!

Заклинание сорвалось с палочки, и там, где гении ментальных наук находили непробиваемую стену, Кэс сорвалась прямиком в кроличью нору.

* * *

Утро Скорпиуса было ужасным: пропали бланки важных исследований, теща требовала попробовать на тесте новые методики, а Роза, звонившая из Америки, поддерживала свою инициативную мать. Скорпиус хотел две вещи: выспаться и чтобы все оставили его в покое.

Первым делом он зашел в палату к тестю. Дочь уснула на стуле посетителей, склонившись над мистером Уизли впритык. Колдомедик проверил показатели тестя — у того повысилась мозговая активность, может, начали действовать препараты или это проблеск мнимого благополучия перед концом. Скорпиус не понаслышке знал, насколько это горько.

— Звёздочка, вставай, — он начал тормошить дочь, но та не отозвалась.

На спине мужчины выступил холодный пот. Несколько диагностических заклинаний ничего не показали, и когда Скорпиус захотел перенести дочь на соседнюю кровать, он заметил странный артефакт на цепочке, похожий на маховик времени. Он обхватывал шеи дочери и мистера Уизли.

Через минуту в палату прибыли Гарри Поттер, теща и отец. На отца было тяжело смотреть: Драко изводил себя поисками внучки, пока вся магическая Британия переживала за судьбу Рона Уизли. Мужчина упал в кресло и согнулся, как столетний старик.

— К Мордреду Уизела… Но за что Кассиопея?

По щекам отца текли слезы, Скорпиус отвернулся. Он не мог позволить себе расклеиться: теперь на нем два пациента, и от него зависит, успеет ли Отдел тайн спасти их или нет. Тёща подсела к отцу и протянула ему платок, её глаза тоже были мокрыми.

— У Кассиопеи, — говорить о собственной дочери, как о пациенте, Скорпиусу было больно, но в первую очередь он колдомедик, а потом простой человек. — То же состояние, что у мистера Уизли. Я думаю, что ей как-то удалось попасть к нему в разум.

Гарри Поттер кивнул, соглашаясь с ним, и спросил:

— Как ей удалось это сделать? Ты говорил, что это невозможно.

— Это действительно невозможно, если использовать только легилименцию. Посмотри на их шеи. Видишь? Я думаю, этот артефакт из Отдела тайн.

— Сними этот драклов артефакт с Кассиопеи! — приказал отец.

Скорпиус терпеливо пояснил:

— Я не могу снять неизвестный артефакт. Если я это сделаю, то…

— Кассиопея навсегда останется овощем. Вы же не хотите этого?

Альбус Поттер ухмылялся в дверях палаты. Он лениво рассматривал собравшихся, будто муравьев. Отец попытался подняться из кресла, но Скорпиус обездвижил его заклинанием — ни к чему в палате драка.

— Я принес вам отчет об экспертизе монстра, созданного мистером Уизли, — Альбус помахал в воздухе свитком и добавил: — Но ваша Кассиопея украла прототип маховика памяти из Отдела тайн, чтобы спасти любимого дедушку. Папаша, слышишь? Ты должен отправить Кассиопею Малфой в Азкабан за кражу важного артефакта, а вы, министр, должны лишить её права использовать палочку и...

Договорить Ал не успел — он упал на пол от удара. Пораженный заклинанием Гермионы, Скорпиус застыл на месте.

— Мордредовы Малфои! — зарычал Альбус и сплюнул с кровью зуб. — Это второй зуб за день! Что отец, что дочь — одна дурная кровь.

— Альбус, что ты сделал?!

— Вам что-то не нравится, министр-крестная? Вы сами просили меня спасти вашего мужа. Я нашел решение. Почему вы не рады? Крошка Кэс проверит артефакт и заодно спасет мистера Уизли — все счастливы.

Молчавший всё это время Гарри Поттер тихо спросил:

— Зачем?

— Цель оправдывает средства.

Алое марево заката слепило глаза. Нора, которую Кэс помнила с колдографий, была похожа на карточный домик — дунь посильнее, и всё упадет. Стоящий перед ней мальчик, в одежде с плеча старших братьев, был вылитым Роном Уизли в одиннадцать лет. Кэс несколько раз подергала мальчика за уши, пытаясь убедить себя, что он не иллюзия. Дед… Мерлин, как к нему теперь обращаться?

— Хватит на меня пялиться! — разозлился Рон и шлепнул Кэс по руке. — Я не игрушка.

— Дедушка! — под насмешливым взглядом мальчика Кэс быстро исправилась: — Рон, нам нужно быстрее уходить отсюда. Мы в ловушке монстра, если мы не выберемся, то умрем!

Кэс выпалила это на одном дыхании. Мальчишка почесал голову и заявил:

— А, ты сумасшедшая Лавгуд. Прости, что спутал с Малфоями.

— Я Малфой, — гордо произнесла Кэс, не замечая у себя в речи интонации мистера Малфоя. — Кассиопея Малфой — дочь Розы Уизли и Скорпиуса Малфоя. Ты ведь помнишь меня?

Она надеялась, что это глупый розыгрыш: дедушка рассмеется, скинет с себя чары иллюзии, возьмет ее за руку, и они вместе вернутся обратно. Мальчишка ухмыльнулся и закричал во всю мощь легких:

— Фред, Джордж! В Нору проник Малфой!!!

В воздухе промчались две рыжие вспышки. Кэс не успела моргнуть, как её с головы до ног облили жгучей и липкой жижей. Земля резко исчезла из-под ног девушки. Близнецы подхватили её за плечи, взмыли с ней вверх и, пролетая над прудом, сбросили вопящую Кэс прямо в воду.

— Так тебе, павлинья дочка! Хороша водичка? — заулюлюкали рыжие и улетели в сторону дома.

Дедушка… Рон показал ей язык и убежал вслед за братьями. Кэс смахнула мокрые волосы с лица и погребла к берегу. Плыть было тяжело: что-то тянуло её на дно. Вначале это было незаметно — наверное, намокли свитер и юбка, — но скоро девушка почувствовала, как застывают её ноги, скованные невидимой преградой.

Она резко остановилась. «Когда тебе страшно, — говорил ей дед, — не спеши: остановись и посмотри, что тебя окружает». Кэс выдохнула и всмотрелась в водную гладь. Вначале ничего не происходило, но стоило девушке использовать финита, как иллюзия исчезла. Под толщей воды была паутина, она оплетала дно, ноги Кэс и тянулась к берегу, дому, будто бы весь мир был построен из неё. Паутина дрожала, словно кто-то в центре неё проверял исправность сети.

С трудом Кэс перерезала ее заклинаниями и доплыла к берегу. Ноги утонули по щиколотку в грязи. Каждый шаг давался с трудом — подошва намертво приклеивалась. От острых листьев камыша лицо и руки покрыли кровоточащие царапины. Но не это пугало Кэс: из темноты за ней кто-то медленно наблюдал. Повеяло холодом, будто открыли крышку могильного склепа. На листьях появилась изморозь. Кэс осторожно тронула её — она была ледяная. Ей вдруг стало необоснованно жутко, будто весь свет выключили и она осталась одна в темноте. Что-то ледяное коснулось ног Кэс.

Девушка побежала, не разбирая дороги. Скрежет звучал за спиной, нагоняя её. Лабиринт камыша не кончался. Её дыхание сорвалось, легкие горели огнем, а ноги были ватными от бесконечного бега. Она оступилась и упала в грязь. Когда металлический лязг раздался около её уха, Кэс зажмурилась. Длинные и острые конечности монстра больно тронули левую стопу, монстр насмешливо зарычал, и всё стихло. Холод и ужас пропали.

Дрожа, Кэс медленно вышла из лабиринта камыша и оказалась перед Норой, будто монстр решил, что она не опаснее мошки, и устал с ней играть. С грядок на нее злобно смотрели гномы.

— Инсендио! — атаковала гномов Кэс, не дожидаясь их нападения.

Пламя лизало неподвижных гномов. Кэс повторила заклинание, но гномы оставались невредимы. Оскалившись, вредители резко бросились на неё. Заклинания мало помогали: она не могла уничтожить их, лишь отбрасывала в сторону, освобождая себе путь в Нору. Один из гномов вцепился в оледеневший кроссовок Кэс, и девушка в одно движение сбросила его с ноги.

Сбив гномов заклинанием, как кегли в боулинге, она начала взбираться вверх по стене дома. Девушка боялась открыто заходить в дом. Если на улице её чуть не убили, то соваться с парадного хода в сердце иллюзии было равносильно самоубийству. Резкое падение температуры, негативные эмоции — Кэс не знала, какое существо могло вызвать подобное, но чувствовала, что выбираться отсюда нужно было как можно быстрее.

«Ведь дедушка точно бы догадался, что это иллюзия, — думала Кэс, открывая окно в комнату Рона. — Но почему он не смог выбраться сам, выбросив монстра из сознания?» Ответ был прост: монстр окутал разум Рона Уизли коконом, выбраться из которого невозможно. Оставался последний выход: уничтожить монстра. Без него паутина иллюзий рухнет, и они смогут вернуться обратно. «Но чем больше пройдет времени, тем сильнее станет монстр», — поняла Кэс и забралась в комнату.

От скрипа спящий мальчишка резко открыл глаза и заявил:

— Я позову в этот раз не братьев, а маму. Она из тебя рагу сделает. Ма!

Рон мычал и извивался ужом в её руках. Кое-как Кэс наложила на него силенцио и обездвижила. Мальчишка яростно выпучил глаза, будто хотел проклясть её невербально.

— Давай начнем сначала, — предложила Кэс, решив начать с объяснения. — Меня зовут Кэс, и я действительно пришла вернуть тебя домой.

— Мой дом здесь! — злобно ответил Рон, будто не было на нем заклинания немоты.

Кэс нахмурилась: почему её заклинание так быстро рассеялось? «Потому что мы в ловушке монстра, где действуют его правила».

— Допустим, но ты не замечал ничего странного здесь? Посмотри на небо.

Мальчик нахмурился: он не видел ничего странного. Как обычно, был закат. Кэс пояснила:

— Как долго длится закат? Не больше получаса, а здесь ты просыпаешься и засыпаешь при закате, будто он вечный.

Кэс била наугад. Она знала, что в иллюзиях редко меняется пейзаж — всё неподвижно. Рон побледнел, вспомнив множество алых дней, похожих друг на друга, как отражения.

— А паутина? Она опутывает здесь всё. Если сильно приглядеться, то ты её обязательно увидишь. Смотри.

Кэс направила палочку на плакаты с «Пушками Педдл» и использовала финита — плакаты осыпались серыми ошметками, оставляя на своем месте пустоту. Через мгновение она затянулась новой паутиной. Не сводя с Кэс огромных от страха глаз, Рон застучал зубами. Крупная дрожь била его тело, он обхватил голову руками, зажмурился от боли и прошептал:

— Скрежет… там был скрежет.

— Ты его тоже слышал?! Что это? Ты точно знаешь.

На мгновение она увидела глаза своего дедушки — человека, прошедшего войну с Воландемортом, аврора в прошлом и лучшего отца для детей. Это было мгновение, в котором дедушка проиграл трусливому мальчишке.

Ребенок бросился от неё к лестнице. Кэс побежала следом. Ступени исчезали под ногами, и Кэс стоило большого труда, чтобы не упасть и не разбиться. Стены покрылись коконами, в которых кто-то шевелился. Изо рта девушки вырвалось облачко пара. Опять холод! Мерлин, неужели оно снова придет?!

— Ронни, что с тобой? Сынок, не плачь, мы не дадим тебя в обиду.

Ноги Кэс намертво приклеились к липкому полу, когда до кухни, куда прибежал Рон, оставалось не больше шага. Молодые и рыжие прабабушка и прадедушка обнимали Рона, дяди и тетя Джинни сидели за столом. Все они, кроме Рона, были окутаны паутиной и двигались, управляемые ею. Марионетки.

Раздался скрежет. Кэс медленно подняла голову вверх.

Оно было величиной с бегемота. Длинные худые конечности с саблевидными когтями громко скрежетали и оставляли на потолке глубокие порезы. Черный, больше похожий на кляксу, мех покрывал его тело, кроме вытянутого голого крысиного хвоста с жалом на конце. Восемь алых глаз следили за Кэс. Она попала в ловушку монстра.

Палочка упала из одеревеневших пальцев и укатилась. Как завороженная, Кэс смотрела в восемь алых глаз, и видела себя в палате дедушки. Монстр ударил её по левой ноге. От боли она закричала. Одежда ледяным панцирем застыла на теле. Перед глазами потемнело — Кэс провалилась в пустоту. В ней было холодно и темным-темно, словно она ослепла. Силы уходили из неё, девушка почувствовала, как слабость сковала её тело, и начала засыпать.

Вдруг среди мрака пронеслась белая вспышка, похожая на падающую звезду!

Серебристая, сотканная из лунного света, жилистая и ловкая собачка развеяла темноту. Она громко гавкала и кусала монстра, тот шипел и щелкал когтями. Монстр попытался разорвать животное когтями на куски, но терьер легко уходил от ударов и бросался в атаку.

Ослепленная серебром животного, девушка не сразу увидела своего дедушку. Он уверенно держал палочку Кэс и управлял патронусом. Заклинание было губительно для монстра, он уменьшился до размеров котенка, жалобно мяукнул и испарился. Патронус обежал Кэс, ударил лапами о лед, и освобожденная девушка упала. В последний момент её успел поймать Рон.

— Не отпускай моей руки, Кэс, — приказал он и прижал к себе.

Мир трескался. Без главного кукловода иллюзия не могла существовать. Стены обрушились вниз белыми хлопьями. Алый цвет заката залила белизна, заросли камыша сдуло ветром, как пух. Исчезли капустные грядки с садовыми гномами, гараж, Нора. Исчезли Уизли — рассыпались пухом одуванчиков. Скоро не осталось ничего, кроме белизны.

Они открыли глаза…

* * *

Месяц спустя

Часы разбились вдребезги. Рон почесал голову, взмахнул палочкой, и осколки исчезли. Они ему надоели еще до эксперимента. «Желал дурак собрать семью — устроил свои похороны!» — подумал он, когда, проснувшись после долгого кошмара, увидел битком набитую палату. Внучка лежала на соседней койке и сонно моргала, пока Роза и Скорпиус обнимали её.

Несмотря на применение патронуса, монстр хорошенько его покусал, и Скорпиус продержал Рона в больнице месяц. Уизли был безумно рад сбежать домой, потому что разговоры в стиле «Рон, прости нас, что довели тебя!» доконали его. Мерлин, все началось с того, что он ошибся в формуле — с кем такого не бывает? — а не с обычных неурядиц. О подмешанном Кэс снотворном заговорщики решили молчать, им и без снотворного досталось от Гермионы, считавшей своим долгом посещать больницу три раза на дню. Мерлин, куда подевался исписанный планер его жены? Из всех родственников радовали двое: Малфой и Гарри. Первый не требовал аренду, а Поттер впервые за сорок лет провел вечер с детьми и уже бывшей женой. Кэс стала хромать на левую ногу — удар монстра не прошел для неё даром. Он слышал, как внучка отказалась от должности в Отделе тайн, которым грезила последний год.

— Рон Уизли! — Рон втянул голову в плечи, надеясь, что Гермиона не заметит его. — Как это понимать?! Я прихожу в больницу, а Скорпиус говорит мне, что ты ушел? Тебе нужно лечиться!

— Бабушка, не волнуйся: мозги деда ни один монстр не погрызет.

Его жена удивленно посмотрела на снова «пропавшую» Кассиопею — внучка раскачивалась на стуле и выглядела абсолютно здоровой вопреки прогнозам врачей. До разбития часов и прибытия Гермионы они с Кэс обсуждали новую линейку товаров для магазина.

— Так! — Гермиона взмахнула рукой, села к ним за стол и налила себе чай. — Что вы задумали, заговорщики?

Рон и Кэс переглянулись, не зная, какую часть правды открыть министру.

— Мы придумали такую штучку, она точно…

— Да-да! Эта вещь станет хитом продаж! Мы назвали её "Леденящие объятия ужаса".

— Рон, Кэс, если вы опять создадите того странного «дементора», которого у меня сейчас требует Отдел тайн, то пеняйте на себя, — Гермиона сурово посмотрела на них и добавила: — Кэс, я договорилась с Гарри: дело о маховике памяти не отразится на тебе.

— А что с Альбусом?

Гермиона помрачнела:

— С ним работает Гарри, но в Отдел тайн ему путь закрыт.

Молчание было долгим. Альбус Поттер был спасен от самосуда, но на Гарри было больно смотреть: тот словно увидел Темного Лорда в своем сыне. Рон не знал, чем закончится дело с Альбусом.

Решив не думать о плохом, Гермиона взмахнула палочкой, и на столе оказались знакомые Рону пригласительные письма. Нервно поправила кудрявую прядку и предложила:

— Может, подпишем их?

Всё возвращалось на круги своя.