Красавица и чудовище (гет)

Передо мною тьма ночная, здесь диких бурь сошлись пути,

Мне не унять в душе тревогу, и не уйти, нет сил уйти.

Эмили Бронте

Был страшный ливень, издалека доносились раскаты грома, на улице стояла кромешная тьма, и четыре тёмные фигуры практически сливались с этой темнотой. Беллатрикс, братья Лестрейнджи и Барти Крауч-младший только что аппарировали к дому, в котором жили Алиса и Фрэнк Лонгботтомы.

— А если они ничего не знают? — напряжённо спросил Рабастан. — Вдруг мы просто зря теряем время?

— Замолчи! — зло прошипела Белла. — Я уверена, что этим орденовцам что-то известно. Они даже ближе к Дамблдору, чем Поттеры! Если ты струсил, дорогой родственничек, — она бросила на него презрительный взгляд, — то можешь уматывать отсюда.

— Я просто спросил, — Рабастану не нравилось такое отношение. Он уже был готов собственноручно разорвать Лонгботтомов на части, лишь бы Беллатрикс больше не называла его трусом.

— Заходим или нет? — вступил в разговор Барти Крауч. Его пальцы крепко сжимали волшебную палочку, и весь облик выражал решимость.

Беллатрикс усмехнулась. Ей нравился этот девятнадцатилетний парень, сын одного из сильнейших врагов Пожирателей Смерти. Он не побоялся уйти с дороги, предназначенной ему отцом, он был смелым и сильным. Такие люди всегда восхищали Беллу.

— Вперёд! — её глаза загорелись безумным огнём и все четверо вломились в дом Лонгботтомов.

Фрэнк и Алиса были Аврорами, что называется, от Бога. Едва услышав звуки, доносившиеся с нижнего этажа, они схватили свои волшебные палочки. Затем, буквально за несколько секунд, Алиса вынула из детской кроватки их годовалого сына, Невилла, и исчезла вместе с ним в камине, в то время, как Фрэнк метался по комнате, уничтожая компрометирующие бумаги. Уже через минуту Алиса вернулась.

— Я отдала Невилла твоей матери, — прошептала она.

— Отлично, — кивнул Фрэнк. — Готова к сражению?

Алиса кивнула.

Лонгботтомы выставили вперёд свои палочки, судорожно ожидая, когда в их спальню вломится отряд Пожирателей Смерти. В том, что это были именно они, сомнений не было никаких. Кто ещё мог красться по дому членов Ордена Феникса глубокой ночью?

Беллатрикс поднималась по лестнице совершенно бесшумно. Это было её любимой фишкой — вломиться в спальню ни о чём не подозревающих жертв и мгновенно сломить их с помощью Круцио. И в этот раз всё должно было бы произойти так же, если бы Рудольфус не задел вазу. К счастью, он успел поймать её до того, как она упала на пол, но всё равно шуму было сделано немало. Белла подарила мужу убийственный взгляд. Теперь Лонгботтомы наверняка проснулись. Авроры спят чутко, это Белла знала хорошо.

— Надо разделиться, — прошептал Барти. — Нас четверо, их двое. Я беру на себя Фрэнка.

— Присоединяюсь, — ответил Рабастан.

— Значит нам остаётся Алиса, — заключил Рудольфус.

— Отлично, — лицо Беллы исказила зловещая улыбка.

Они добрались до спальни. Дверь была закрыта, изнутри не доносилось не единого звука. Но каким-то неведомым шестым чувством Пожиратели Смерти знали, что именно в этой комнате и затаились их жертвы. Точно так же и Лонгботтомы чувствовали, что враги уже подошли к ним вплотную.

— Я люблю тебя, Алиса, — одними губами произнёс Фрэнк.

Она улыбнулась ему. Никто из них ещё не знал, что это будет последняя осознанная улыбка в жизни Алисы Лонгботтом.

— Алохомора! — в полный голос закричала Белла.

— Экспеллиармус! — тут же среагировал Фрэнк.

— Круцио! — Беллатрикс уже давно не разменивалась на более слабые заклятия. Это Малфой любил пробовать на жертвах древние, изысканные пытки, о которых он читал в старинных фолиантах, а она предпочитала самое эффективное и простое пыточное заклятие, первое, которому её научил Тёмный Лорд. Беллатрикс была верной женщиной.

— Протего! — с первого раза не получилось. Это разозлило Беллатрикс.

— Круцио! — от второго заклятия Алиса с трудом смогла уклониться.

— Импедимента! — Барти удалось отбросить Фрэнка к стене и, пользуясь моментом, Рабастан тут же призвал палочку Лонгботтома.

— Империо! — старший Лестрейндж действовал быстро. Зрачки Фрэнка сузились и он устремил на своих мучителей совершенно безжизненный взгляд.

— Где Тёмный Лорд? — Крауч перешёл к допросу.

— Что произошло у Поттеров, скотина? — для остроты ощущений Рабастан добавил Фрэнку ощутимый удар в солнечное сплетение.

У супругов Лестрейнджей не было времени оценить работу напарников. Они никак не могли оглушить Алису. Она уже в четвёртый раз сражалась с Беллой и Рудольфусом и снова выходила победительницей. Беллу душила ярость. Эта жалкая аврорша с нелепым ёжиком на голове даже не использовала Непростительные, и всё равно была неуязвима.

— Круцио! — на этот раз Беллатрикс удалось попасть в неё. Алиса пошатнулась, но не упала — заклятие лишь задело её плечо. Но этим моментом воспользовался Рудольфус, который, зайдя со спины, бросил практически детское заклинание:

— Инкарцеро!

Ноги Алисы подкосились, их спутали невидимые верёвки.

— Круцио! — Беллатрикс с наслаждением наблюдала, как извивается от боли ненавистная ей женщина.

— Ты знаешь, что произошло у Поттеров? — наклонился над Алисой Рудольфус. Ответа не последовало.

— Круцио!

— Скажи, и получишь лёгкую и безболезненную смерть.

— Пошёл… к чёрту! — процедила сквозь сжатые зубы Алиса.

— Круцио!

— Круцио! — вторил Белле Рабастан.

Прошло несколько минут. Никто из Лонгботтомов ничего не сказал. Пожиратели устали от их беспрерывного воя.

— Отдохнём, друзья, — предложила Белла. — У нас вся ночь впереди. Если эти люди не понимают, что, чем скорее они во всём признаются, тем будет лучше для них, то…

— Неплохая идея, — ухмыльнулся Рабастан. — Слышишь, ты? — он пнул ногой Фрэнка. Тот не реагировал.

— Акваменти! — Крауч привёл его в чувство струёй ледяной воды.

— Вот же твари, — прошипела Белла. — Гордые и неподкупные гриффиндорцы, приспешники Дамблдора, чтоб он сдох!

— Сдохнет, дорогая, всенепременно, — отозвался Рудольфус. — Рано или поздно.

— Только после того, как ваш Лорд сгниёт в земле, — пробормотала Алиса.

— Что?! — белки глаз Беллатрикс налились кровью. Она подскочила к женщине и схватила её за шею. Она бы задушила её, если бы Рудольфус вовремя не остановил жену.

— Нет, тварь, смерти ты не заслуживаешь, — прошипела Белла. — Я лучше сделаю тебя сумасшедшей. Круцио!

Прошло несколько часов. В дальнейшем, в памяти Лестрейнджей и Крауча, это были часы, покрытые кровавым туманом. Они были совершенно безумны, эти осиротевшие Пожиратели Смерти. Уже светало, когда Рабастан, наконец, прекратил пытать Фрэнка. В этом безжизненном теле было трудно узнать молодого мужчину, каким он был до визита незваных гостей. Только прерывистое дыхание свидетельствовало о том, что этот человек ещё жив. Алиса выглядела в сто раз хуже. Белла отомстила ей за всё — за те три раза, когда она избегала смерти от её руки, за упрямство, за молчание, за исчезновение Лорда, за то, что Лорд запретил ей идти вместе с ним, за его холодность и безразличие, за свою исковерканную жизнь — под утро Беллатрикс совершенно потеряла здравомыслие. Рудольфус и Барти словно заразились от неё сумасшествием. Только Рабастан ещё сохранял остатки здравого смысла, возможно, потому что Белла не имела на него большого влияния. Именно старший Лестрейндж и выглянул в окно. Что-то подсказало ему, что пора немедленно уходить. На улице было уже достаточно светло и это угнетало. Пожиратели Смерти были ночными существами.

— Уходим, слышите? — позвал он, но никто не откликнулся.

— Пора домой! — с нажимом произнёс он. — Я чувствую, сейчас что-то произойдёт…

— Ты только посмотри на них, Руди, — с гордостью в голосе сказала Белла. — И это бывшая гордость Ордена! Жалкие растения, вот кем они будут отныне!

Она самодовольно взирала на творение своих рук. Рудольфус, обнимая жену за талию, тоже любовался картиной. Барти Крауч стоял чуть поодаль, и на его лице играла зловещая усмешка. Рабастан подскочил к брату и встряхнул его за плечи.

— Очнись, кому говорю!

— Что? — Рудольфус повернулся. — А, да… пора ведь нам исчезнуть… Белла, Барти, пойдёмте!

Но Беллатрикс не могла сдвинуться с места. Что-то держало её здесь, возле полумёртвых Лонгботтомов. Она слышала размытые голоса мужа, деверя, чувствовала, как Руди хватает её за руки, но продолжала стоять, скользя глазами по лужам крови, украсившим комнату.

— Авроры! — вопль Барти вывел её из ступора.

Она повернулась, но было поздно. Какое-то заклятие врезалось ей в грудную клетку и она провалилась в блаженную тьму.

* * *

Темнота окружала Беллу, когда та, наконец, очнулась. Темнота и холод — они сжимались вокруг ведьмы, не оставляя ни малейшего шанса на спасение. Голова Беллатрикс раскалывалась от боли, всё тело ныло, во рту ощущался вкус крови. Со стоном Белла подняла руку, чтобы убрать с лица спутанную прядь волос. Постепенно глаза привыкли к кромешной тьме и стали появляться контуры предметов. Беллатрикс на ощупь поползла вперёд и вскоре уткнулась носом в стену. Тогда, хватаясь руками за выступающие камни, она смогла встать. Поборовшись несколько секунд со звоном в голове, она сделала шаг вперёд. Белла медленно принялась обследовать место, в котором находилась. Это была маленькая комнатка, без окон и дверей, с какой-то тряпкой на полу, вероятно, игравшей роль одеяла. Белла снова уселась на пол, лихорадочно пытаясь сообразить, что с ней произошло и почему она находится здесь, а не в своём особняке. Она вспомнила, что прошлой ночью вместе с мужем отправилась к Лонгботтомам. Да, это она помнила очень хорошо. Искажённое болью лицо Алисы как живое стояло у неё перед глазами и заставило плотоядно улыбнуться. Но зачем она пошла туда? Внезапно её осенило. Беллатрикс закатала рукав платья и не увидела Метки. Тогда она вспомнила всё. Исчезновение Лорда, её истерику, прибытие недоумённых Рабастана и Барти, аппарацию к Лонгботтомам, собственное исступлённое безумие и, наконец, прибытии Авроров. Авроры схватили её и сейчас она, скорее всего, находится в тюрьме. Внутри у Беллы всё похолодело. Она знала, что сторонники Дамблдора будут беспощадны к своим врагам, если одержат победу. «Стоп! — сказала она себе. — Если одержат! Нет, этого быть не может. Нет. Милорд не мог умереть. Он же бессмертный!»

— Неееееееет! — это был вопль смертельно раненого хищника. Белла упала лицом на одеяло и зарыдала, вцепившись руками в свои волосы. Она плакала долго и яростно, царапая пальцы об острые камни, размазывая по лицу кровь и слёзы. Все эмоции, которые так долго копились в ней, хлынули наружу. Когда запас слёз кончился, Беллатрикс лежала на спине, смотря в потолок пустым взглядом. Она была, словно сломанная кукла — никому не нужная и ни на что не способная. В её голове промелькнула мысль — а что, если орденовцы так и оставят её умирать от голода в этой келье? Но Белле было всё равно. Если Лорда больше нет — то зачем жить? Зачем ей солнечный свет, запах свежескошенной травы, прохлада летних ночей, если всё это она не сможет разделить с Томом?

— О, Том… — прошептала она.

Белла закрыла глаза. Она хотела заснуть, заснуть навсегда, умереть и попасть туда, где её никто не будет трогать, где не будут ничего спрашивать, где не будет Авроров, Дамблдора и Ордена, где будет только она и Том, отныне и вовеки, аминь…

— Вставай, сука, чего разлеглась? — чей-то грубый голос вытащил Беллатрикс из царства иллюзий.

Она приоткрыла глаза и тут же заорала от боли, потому что чьи-то руки тянули её за волосы наверх.

— Ну что, очухалась? Пошли, на допрос тебя вызывают, — обладатель голоса толкнул Беллу вперёд. Она оглянулась, пытаясь разглядеть черты лица своего тюремщика, но он схватил её за плечо и, приставив к её груди палочку, произнёс:

— Империо.

Белла остолбенела. Она бы в жизни не могла подумать, что сторонники добра будут пользоваться Непростительными. Впрочем, у них не было другого выхода. Если бы не они, то Беллатрикс ни за что бы не пошла покорно по длинным и узким коридорам, не стояла бы смирно, пока тюремщик разбирался со сложными запирающими заклинаниями, и, уж тем более, не позволила бы связать себя. Когда заклятие сняли, оказалось, что Белла находится в крошечной комнатушке, один на один с каким-то мужчиной, лица которого не было видно.

— Люмос! — произнёс он.

Белла зажмурилась. Ей в глаза ударил яркий свет.

— Беллатрикс Лестрейндж, в девичестве Блэк?

Она кивнула.

— Аластор Грюм, — мужчина вышел из тени и Белла увидела того самого Грюма, грозу Аврората и самого ненавистного орденовца, после Дамблдора, конечно.

— Будем знакомы, — он жутко осклабился. Белла промолчала.

— Твой Лорд повержен. Знаешь?

Она продолжала молчать.

— Испарился. Исчез. Пшик — и нету, — Грюм прохаживался вдоль стены, не спуская глаз со своей пленницы. — Вы проиграли.

— Он не умер, — прошипела Белла.

— Да? А где же он? Почему не пришёл вам на помощь? Почему не спас тебя? Такая красотка, — он протянул к её лицу свои скрюченные пальцы, но Белла мотнула головой. — Была.

— Он не умер, — повторила она. — Если вы не нашли тела, значит, он жив.

— Какая умная, — усмехнулся Аврор. — Гордость Слизерина, да? Ох, гнилой факультет. Это же надо — весь выпуск, как на подбор — Пожиратели Смерти. Красота. Бедный Слагхорн чуть не рехнулся, когда мы ему рассказали. А он так вами гордился…

— Гордился по праву! — гордо вскинула голову Беллатрикс. — Мы достойны носить звание волшебников. Наша кровь чиста…

— Заткнись! — взревел Грюм. — Как ты смеешь утверждать, что твоя, якобы, чистая кровь делает тебя лучше Лили Поттер? А Алиса Лонгботтом? Она была чистокровная, не хуже тебя. А сотни убитых тобой магов? Они были ничтожеством, да?

— Они были грязью.

Он наотмашь ударил её по лицу.

— Это ты грязь! У тебя извращённое сознание, гадина! Ты вообще помнишь, что ты убивала детей, женщин, беспомощных стариков? Что они тебе сделали? Они жили тихой, спокойной жизнью, никого не трогали, а ты убила их.

— Я исполняла приказы Лорда.

— Твой Лорд маньяк! Чокнутый полукровка, свихнувшийся на чистоте крови. Он сдох, потому что магглорождённая Лили Поттер пожертвовала собой, чтобы защитить сына.

— Поттер жив? — вырвалось у Беллы.

— Конечно, жив! — ухмыльнулся Грюм. — И, поверь мне, будет жить ещё долго-долго. В отличие от тебя. Ты сгниёшь заживо в Азкабане, это я тебе гарантирую!

— Мой Лорд вернётся! — бросила она ему в лицо. — Он отомстит всем вам. Он зальёт Англию вашей кровью, неважно, грязной или чистой, но со своими врагами он рассчитается!

— Психопатка! — произнёс Грюм. Он сел за письменный стол и взял в руки перо. — Итак, отвечай на вопросы. Когда ты получила Чёрную Метку?

Белла молчала.

— Слушай, сука, не зли меня. Если не будешь отвечать, я найду способ заставить тебя говорить. Будешь признаваться под Круцио, как Алиса Лонгботтом, — предупреждающе грозно сказал волшебник.

— Я не собираюсь с вами разговаривать, — процедила Белла сквозь зубы.

— Ах, вот как? — прищурился он. — Ну ладно. — взмахом палочки он освободил Беллатрикс от верёвок. Но она не успела насладиться свободой. Грюм подошёл к ней вплотную и, одной рукой схватив за плечо, второй со всей силой ударил в её живот.

Она сползла на пол, задыхаясь от боли, и тут же получила новый удар. Грюм избивал её ногами, осыпая при этом последними словами. Белла захлёбывалась собственной кровью, глаза застилала пелена, но она не произнесла ни слова. Когда Грюм устал, она смогла отдышаться. В груди что-то хрипело, и Беллатрикс была уверена, что у неё сломаны рёбра.

— Будешь говорить? — спросил Аврор.

— Нет, — ответила она.

— Ладно, — в его голосе послышались довольные нотки. — Тогда я так и запишу в протокол — сотрудничать с Авроратом отказалась. Отсюда ты отправишься прямо на суд, — сообщил он, захлопывая папку. — А оттуда — в Азкабан, на веки вечные.

Белла не могла сдержать горькой улыбки. Она была уверенна, что Грюм не записал бы её показания, даже, если бы она выложила ему всё, что знала. Ему не была нужна искренность и раскаяние, он нуждался в показательном процессе.

— Заберите её, — крикнул Грюм.

Дверт открылась, и уже знакомые Беллатрикс руки подняли её и потащили обратно в камеру. По дороге Белла постоянно порывалась упасть в обморок, но жестокий тюремщик снова не дал ей провалиться в забвение.

— Заходи, — он кинул её на пол. Белла пребольно ударилась.

— Ешь, — в неё полетел кусок хлеба.

На этом подачки закончились и дверь за тюремщиком закрылась.

Белла с отвращением посмотрела на еду. Она бы в жизни не прикоснулась к этому, тем более теперь, когда все её внутренности были раздавлены. Беллатрикс доползла до импровизированной кровати и с головой укрылась грязным и тонким одеялом. Потом она прижала к своим губам то место на запястье, где раньше находилась Метка и закрыла глаза. Она скоро выберется отсюда. Конечно, Милорд заберёт её. Он не забудет о своей самой верной, самой преданной стороннице. Он вернётся и убьёт Грюма, а её возьмёт на руки, нежно поцелует в губы и тихо скажет: «Белла…», так, как умеет только он. Белла рисовала в своём воображении картины безоблачного будущего. Она не чувствовала холода, даже боль в теле притупилась. Наконец, высшие силы сжалились над ней и подарили глубокий сон.