Я жил на Земле (джен)

Я люблю Землю, но, как и всем здесь, мне приходится любить ее на расстоянии — как телезвезду или как женщину, с которой расстался, но упорно продолжаешь хранить ее фотографию. Только вместо фотографии — полотно вечной космической ночи, на котором сияет ярко-голубой шар с прожилками зелени и белыми завихрениями облаков. Зрелище, которое никогда не приедается.

Жизнь на Луне напоминает черное-белое кино. Пресно, плоско, однообразно — особенно когда вспоминаешь жизнь на Земле, полную красок и объема. Но ее призрачную тень все еще можно различить на лицах местных жителей, в душных зеленых теплицах, в «залах ностальгии», куда народ стекается по вечерам, чтобы помедитировать на огромные, во всю стену, экраны с яркой зеленой травой, звенящими ручьями и шумно дышащим океаном. Я только недавно научился радоваться этим цифровым приветам с родной планеты — на первых порах они причиняли мне ужасную душевную боль, и… кажется, через это здесь проходят многие, если не все.

Я сижу в центре мониторинга и бездумно сверлю взглядом один из многочисленных экранов. Он единственный транслирует вид на Землю — на остальные мониторы выведены изображения с камер, наблюдающих за гелиевыми приисками, где серыми муравьями снуют роботы-добытчики, системами жизнеобеспечения, теплицами, шлюзами и, наконец, ледяным кратером — основным и единственным в этой местности источником воды. Еще эти экраны заменяют нам окна. Жилые модули и оранжереи надежно защищены от солнечной радиации и метеоритных дождей прочными реголитовыми панцирями без единой щели — увидеть, что происходит снаружи, можно только через камеры слежения или выйдя на поверхность самому.

И вот я сижу и через монитор смотрю на Землю — яркий голубой шар — и чувствую, как невидимая холодная рука сжимает мое сердце.

Впрочем… Всего лишь шар — а не бледная голубая точка.

Значит, еще есть шанс вернуться, и даже в этой жизни.