Черное сердце (гет)

Музыка пульсировала, ревела и металась по залу, ударяясь об украшенные металлом стены и тела танцующих.

Люди в умных очках спрятались по тёмным углам и плясали, будто это был их последний день на земле.

Остальные сгруппировались в центре помещения, и неоновый свет всех цветов радуги обливал их с головы до ног.

Стеклянные разноцветные бутылки, сотни бокалов самых разных форм, дольки райских фруктов — настоящее изобилие. Если у тебя достаточно средств, ты можешь купить всё, что душа пожелает. Тебе выдадут напиток, от которого в тебе будут взрываться салюты, а в глазах запляшет целая вселенная.

Усыпанные стразами звёзды, приваренные к металлическим штырям на обруче, сформировали сияющий ареол вокруг моей головы. Под глазами струились слёзы из золотых и серебряных звездопадов. Платье — длинное, без рукавов, чернильного цвета, с вырезами по бокам выше колена, на ногах — тяжёлые ботинки с железными шипами. У моей сестры были такие же, но вместо платья — короткие неоновые шорты и дутая футболка; в ней она выглядела младше меня. Волосы топорщились коротким ёжиком, губы светились оранжевым, а глаза прятались за большими причудливыми солнечными очками. Мы едва походили на сестёр. Я всегда любила драматичность в одежде, а она — яркость.

Нас пригласил общий знакомый из далёкого детства.

- Привет! — на его смуглом лице отразилась великолепная улыбка, способная обеззоружить любую девушку в радиусе пяти метров.

Мы заказали несколько коктейлей. Сестра выпила залпом сразу два, и в её блестящих глазах отражались обеззумевшие огни.

- Пойдём танцевать! — проорала она мне.

Я кивнула, и мы бросились в толпу.

С жёлтого освещение поменялось на красный, и мелодия сменилась, став медленнее, став душной, давящей на барабанные перепонки.

Среди потных счастливых людей было так потно и счастливо. Мозг от выпитого алкоголя закрутился вокруг оси, неоновые шорты и дутую футболку моей сестры, лицо старинного приятеля и мои звёзды забрызгало алым. Мы танцевали, забыв обо всём.

До войны оставалось пару лет.

* * *

До начала вечера оставалось полчаса.

В уже потемневшем внутреннем дворе посольского особняка каждые подсвечник и свеча прятались под колпаками из разноцветного стекла, преимущественно алого, жёлтого и белого оттенков. Лавки вдоль стен спрятались за косматыми шкурами: это сразу же придавало помещению северный дух. С парапета второго этажа свешивались вырезанные мной, Олли и парой южанок из прислуги гирлянды из серебристых снежинок, золотых звёзд и алых солнц. За гирляндами едва можно было заметить музыкантов, в последний раз проверявших свои инструменты. Служанки и слуги, кто в северных дублетах и платьях, кто в местных одеждах, но все — в тёмном, в масках — бегали с подносами, заставленными кубками и маленькими закусками на северный лад, приготовленными Лолой.

Три танцовщицы с пышными распущенными волосами, в кожаных штанах, в венцах из звёзд, со снежинками, нарисованными красками на обнажённых животах и руках, тренировались на специальных платформах, выстроенных вокруг фонтана.

Я, в алом платье и алой же маске, пыталась успокоить лорда Уайтхилла.

- Это же излишество! Уж танцовщицы точно были лишними!

Я надела и на его уставшее лицо маску и поцыкала языком.

- Пусть все почувствуют расслабленность. Сначала будай и вино, лёгкие закуски, потом музыка сменится, и у людей развяжется язык. Представляете, как всего много интересного вы сможете услышать потом от слуг!

Лорд Уайтхилл сдался.

Меня же захватил мандраж. От возбуждения и ожидания моё тело практически дрожало.

Я знала, что Зихер и Кын не смогут прибыть на мероприятие, они отписались накануне, но зато благодаря этому среди приглашённых фактически не было людей, кто мог бы меня узнать.

Кроме лорда, но с его недовольством я справлюсь легко.

Меня несколько беспокоила возможность положительного ответа на приглашение со стороны короля и леди Айгюн, но, с другой стороны, если они и прибудут, то в соответствии с дресс-кодом в масках — и я могу их не заметить. А значит, что ничто не будет меня сковывать.

Стали прибывать гости. Танцовщицы убежали на второй этаж, музыканты заиграли северные песни; мы с лордом Уайтхиллом встали в районе входной двери и принялись приветствовать каждого прибывающего, лишь спустя минут сорок сменив свою дислокацию на глубину двора.

Все заявились в масках, как я и предполагала. Обозначенный дресс-код позволял людям почувствовать себя чуточку свободнее хотя бы на один вечер — кто же от такого откажется? Однако некоторых маска не спасала.

Восточного посланника я узнала сразу, он не особо и скрывался: дракон на его одеждах выдавал его должность. Уайтхилл моментально взял его в оборот, а его супруга, болезненно худая и хрупкая, разместилась одиноко в углу на мягких мехах, попивая вино.

Статная темнокожая иностранка, которую я когда-то видела в форте, возвышалась над остальными. Никакая маска не могла скрыть её личность. Возможно поэтому многие откровенно обходили её стороной. Как и другую высокую нескладную фигуру, которая, застав меня в одиночестве, изменила свой маршрут и направилась прямиком ко мне.

Я вздохнула, отгоняя все эмоции. Главное, быть осторожной.

Никаких сомнений, что это был он, у меня не имелось. Он пришёл одним из первых, и мы с лордом сказали ему немало милых слов. Я запомнила его синюю маску и голубой халат.

Визирь всегда находился в тени. От лорда Уайтхилла я узнала, что он в своё время в бытность короля ребёнком обладал огромной властью, но по мере взросления того терял её день ото дня. Зихер мне поведала, что он очень завидовал своему правителю, но обретение магии изменило расклад: король стал неприкасаем.

Да, немало представителей элиты, включая деда Зихер и Кына, искренне считали, что визирь мог в определённый момент избавиться от короля, но не стал этого делать. Насчёт же влиятельного мужа леди Айгюн ходили слухи, что виновником его безвременной кончины могли быть как визирь, так и король. Или вовсе сама леди Айгюн.

Я тряхнула головой, отгоняя от себя все подозрения.

— Милорд, — я осторожно присела.

— Леди Асса, счёл бы за честь поговорить немного с вами.

Я бы с удовольствием сбежала от него в толпу в это же мгновение, но вместо этого послушно встала рядом с ним.

— Какой запоминающийся вечер, миледи. Всё так необычно и нетрадиционно.

По правде говоря, этот комплимент звучал как скрытое оскорбление, но я предпочла пропустить его фразу мимо ушей. Всё было чудесно, гости и не думали сбегать с мероприятия в ужасе, с удовольствием ели закуски Лолы, дивясь непривычному формату (от идеи фуршета я в итоге отказалась, решив реализовать сценарий с официантами, разносящими еду на подносах), слушали музыку, без ограничений выпивали и общались друг с другом очень шумно. Это был успех. Вскоре они станут настолько нетрезвыми, что маленькое подготовленное мной представление должно пройти без проблем.

— Благодарю, милорд. Надеюсь, всем понравится этот вечер. По тратам он вышел совсем недорогим, — тут я не врала. Самым большим ударом по кошельку стала закупка вина. Именно поэтому большая часть кубков была заполнена не им, а будаем, намного более дешёвым напитком. Даже музыканты обошлись малой кровью для уайтхилловского бюджета: их нашла моя учительница по музыке, они были молоды, бедны и согласны играть, что угодно.

— Вижу, миледи, что вы привыкаете к жизни здесь. Чувствуется, что и ваши языковые трудности позади.

И он в курсе моих «трудностей». Это при том, что я ни разу при нём до этого разговора не произнесла больше одного предложения!

— Не слишком, к сожалению. Всё равно я многое понимаю по содержанию, — печально отозвалась я, проигнорировав первую часть его фразы и это его прохладное "здесь" без указания, что же под этим словом подразумевалось — Юг, Север, Четыре Земли?..

— Вам не наняли еще учителя?

Наверняка он знает, что наняли. Всё же я жена посла, и такого рода информацию должны передавать местные шпионы и соглядатаи.

— Наняли, но по литературе. Также лорд Уайтхилл, мой муж, иногда со мной занимается, но он всё же не… как это сказать, это не его работа, — нежданная обида заворочилась в моей душе. Дома я знала три языка, а тут… — Прошу прощения, милорд, когда говорю о языках, совершенно обо всём забываю. Мне на это указывали ещё на Севере, — и дома.

— Как лорд Уайтхилл? Привёз ли что-нибудь интересное из Мёртвого Замка?

Я мысленно отругала себя за то, что сама дала ему повод вспомнить о лорде; я была уверена, что у этой фразы имелось несколько смысловых слоёв, но потворствовать его любопытству мне не хотелось. При встрече с лордом Уайтхиллом он никаких личных вопросов ему не задал.

— Он очень устал с дороги. Путь неблизкий и сложный. Привёз немного гостинцев с Севера, — отрапортовала я, придав голосу как можно больше туповатой невинности.

Мои маневры сработали: не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что визирю со мной откровенно скучно.

Почему я с ним проявляю (с переменным успехом) такие правильные качества, как осторожность и умение думать, прежде чем говорить? Почему это вообще не работает при беседах с его королём?..

Я попрощалась с ним, присев так изящно, как только могла, и быстрым шагом двинулась в сторону группы восточных леди в шелках.

Закуски улетали как горячие пирожки, смех и шум перекрывали игру музыкантов. Будай тёк по венам гостей, разогревал их, и лица за масками всех возможных цветов расслаблялись. Перья на тюрбанах смешно раскачивались из стороны в сторону, халаты и шаровары шуршали, подносы пустели, стражники сощурившись пытались разглядеть хоть что-то, леди смеялись высокими голосами, мужчины бравировали.

Я тихонько стала продвигаться в сторону кухни; шаг за шагом, неспешно я испарилась, исчезнув среди гостей без следа.

* * *

— Так жить невозможно, — постановил мой друг.

Мы сидели на освещённой солнечными лампочками веранде. Цикады пели, дивно пахло розами.

Я вертела в руках бокал с апельсиновым соком, чтобы не смотреть на его расстроенное лицо.

— Мои родители только успели расплатиться за наш дом, а мне уже нужна отдельная квартира.

— Они хотят тебе помочь? — спросила я отстранённо.

— Конечно, но пока мне удаётся их отговаривать. Я должен сам заработать на жильё. Но для этого нужно найти такую работу, чтобы большая зарплаты не уходила на выплаты!

Он хотел квартиру в престижном центре.

Он постоянно говорил о деньгах с некоторых пор. Мне казалось, что причина крылась в том, что его девушка плохо на него влияла, специально или нет. Она была богаче его. У неё были сумки из кожи крокодила и электрокар самой последней модели. Он пытался подняться до её уровня.

— Это ваш фруктовый салат, — робот-официант поставил передо мной плошку с мелко порубленными в форме звезды фруктами и ягодами.

Я отстала от бокала и взяла вилку.

Я не хотела ему говорить, что если бы он бросил её и стал бы встречаться со мной, я была бы счастлива жить с ним и в арендованной квартирке в часе езды от центра.

Я подняла глаза.

Тёплый уютный свет лампочек танцевал на его добром лице, усыпанном веснушками.

— Найти такую работу нереально, — вздохнула я.

* * *

Со второго этажа, с лестницы, заваленной мехами, спустились четыре танцовщицы: бархатистые маски на лицах, звёзды и снежинки на телах, кровавые отблески на алых губах и горящие горелки на цепях в руках.

Заиграла иная музыка. Не северная и не южная. Барабаны били по ушам, глухо гудели трубы.

Девушки залезли на помост и подняли горелки наверх. Бёдра завертелись из стороны в сторону. Мгновение — ноги и спины тоже изгибались в такт. Танцовщицы то приседали, то вставали, то раскручивали горелки вокруг головы и перед собой.

Ошарашенная толпа затихла, отдавая полностью контроль над собой этой музыке и этим девушкам.

Та из них, что была ближе к выходу, опустила уже потухшие горелки на помост, и под сменившуюся музыку сошла с него.

Её золотой лиф переливался, а губы под краем чёрной маски загадочно улыбались. Она танцевала свободнее остальных, хотя и не так технично и отточенно. С каждым движением она становилась всё оживленнее, её локоны летали по воздуху, а руки обнимали весь мир.

Гости, сбившиеся в маленькие компании, потеряли интерес друг к другу.

Вдруг девушки на фонтане завертели горелками как оружием. Барабаны били и били, камень гудел, а девушка в позолоченном лифе исчезла из этого мира и перенеслась в какое-то другое место, где она боролась с кем-то или чем-то. Её локти словно пробивали стены, а ноги — проламывали пол. Она, сжав руки в кулаки, яростно била воздух, будто это был её невидимый враг.

Вдруг она дёрнулась, замерла и упала ничком, тяжело дыша. Девушки кинули горелки в фонтан.

Глухая ярость сменилась отчаянием.

Танцовщица поднялась и слепо заметалась. Руками закрыв лицо, она заваливалась, крутилась, не могла найти ни одного места, где можно было бы остановиться. Она металась между людьми, спасаясь бегством от того, что то и дело достигало её.

Каждая из трёх девушек у фонтана методично исполняла роль благопристойной дамы: они кланялись, размахивали руками, вставали в драматично наигранные позы.

Девушка в золотом резко остановилась. Она убрала руки от маски, распрямилась и механически направилась к помосту. Девушки спрыгнули с него и окружили её.

Она забралась наверх, раскинула руки в сторону и в самый громкий вскрик музыки слетела вниз, прямо к девушкам.

Она подняли её наверх на мгновение, застыв.

Фигура за секунду рассыпалась, все четыре танцовщицы встали перед помостом и поклонились.

Гости захлопали, закричали. Кто-то же молчал и просто смотрел на четырёх девушек, на их животы, с которых пот уже почти смыл рисунки, на их алые рты.

Они убежали обратно на второй этаж, и перед музыкантами вышла певица-южанка, начавшая петь раскатистые южные песни.

* * *

Я была первой, кто добрался до дома в тот день.

Пустая тёмная квартира, полная тишина, давящая на перепонки. Фары проезжавших мимо по улице электрокаров бросали блики на стены и потолок. Бабушкины фужеры на полке, корзина с фруктами на столе, оставленный отцом домашний планшет. Всё было так, будто ничего и не изменилось.

Я вошла на кухню, налила себе апельсинового сока из стеклянной бутылки.

Села на стул.

Взгляд упал на планшет. Каждую секунду его тонкая стеклянная рамка вспыхивала болезненным белым светом: это приходили новостные оповещения.

Я включила экран и нашла проигрыватель.

Сначала заиграла любимая мелодия мамы, романтичная баллада, исполнением которой в караоке её покорил в своё время отец. Для него это был настоящий геройский поступок, ведь он не любил мелодичные песни.

Я люблю и ненавижу это одновременно...

Я запела в полный голос и заплакала, захлёбываясь слезами.

Наконец зазвучала другая песня.

Более старая, больше во вкусе отца.

Я встала со стула. Моё тело словно больше не принадлежало мне, оно превратилось в туловище сломанной куклы, с изломанными руками и ногами, с причудливо растопыренными пальцами.

Холодный кафельный пол под ногами скользил, и я проехалась по нему из одного конца кухни в другой.

Руки поднимались и падали, ладони мучали лицо, плечи сгибались, спина горбилась.

Я танцевала, и слёзы, продолжавшие течь из моих закрытых глаз, закатывались в рот.

К тому моменту, когда с работы вернулись родители, я уже была пьяна слезами.

* * *

Олли быстро заплела мои волосы обратно в длинную косу. Я оттирала краску с ладоней и других заметных мест.

— Хотя у всех лица скрыты масками, уверена, что вы разбили сегодня немало сердец, миледи! — восхищённо и чересчур возбуждённо щебетала Олли. Видимо, кубок с будаем не миновал её.

Моей целью вовсе не было разбивание сердец гостей. Устроенное шоу стало для меня своего рода терапией. На время танца я смогла перестать быть Ассой Уайтхиллой. Я была свободна. Я проживала ту жизнь, что была у меня до Четырёх Земель. Всю ту жизнь — со всеми потерями, болью и горько-сладкими эмоциями. Моё падение с помоста в финале — это попадание сюда, в этот измучивший меня мир.

Я любила музыку, я любила танцы.

Я всегда находила выход своим чувствам через них.

Алое платье и маска вновь оказались на мне, мы с Олли в контрольный раз осмотрели меня со всех сторон, и я, глубоко вздохнув через нос в попытке успокоить сердце, вернулась обратно к гостям.

— Он женится на мне, я точно знаю, — услышала я уверенный голос, принадлежавший молодой женщине.

Я осторожно выглянула из-за колонны: миниатюрная дама в роскошном южном наряде глубокого пурпурного цвета и в маске, расшитой серебряными нитями, разговаривала со своей менее эффектной товаркой. Из-под тюрбана на её маску падали золотистые локоны, а петли, державшие пышные рукава на месте, были украшены рыжеватыми камнями. Она вся светилась богатством и, не удивлюсь, красотой, сейчас спрятанной под маской.

— Почему вы так думаете, миледи? У него много фавориток, — покачала головой собеседница красотки. — К тому же, он с некоторых пор перестал принимать у себя женщин, — её голос стал едва различим, и мне пришлось напрячь слух, чтобы лучше разобрать её слова.

— Скажем так, я не просто какая-то фаворитка. На моей стороне деньги и красота. И я знаю, как ему запомниться, — таинственно протянула уверенная в себе особа.

Интересно, о ком они говорят? Наверное, о каком-то вельможе.

Хотя слово, использованное леди, ближе всего было к термину "фаворитка"; это могло значить, что речь шла о самом короле. А что, почему бы и нет: ему уже было достаточно лет, чтобы отсутствие брака и детей начало представлять угрозу для государства.

И да, этот разговор послужил ещё одним поводом не обращать внимание на взгляды, слова или искры их южного величества. У него много фавориток. Возможно, если бы не моё особенное положение при дворе и важность лорда Уайтхилла для Южных Земель, мне могли бы предложить стать одной из них. Дело-то житейское.

С самым равнодушным видом (на некоторое время я забыла, что была вообще-то в маске) я прошла мимо сплетниц и направилась к одному из официантов.

После моих танцев и выпитого будая гостям самим захотелось плясать. Музыканты играли бодро, от души, и почти с десяток пар выстроились у помоста, чтобы приступить к танцам: дамы изящно приседали, мужчины кланялись, а я ухмылялась про себя, подумав, что до того момента, когда местные позволят себе такие же движения, какие недавно позволила себе я, должно пройти ещё немало времени.

Официант принёс мне кубок со свежевыжатым соком апельсина. Я отпила и почувствовала, как ко мне возвращаются силы.

— Они готовят новую атаку. Это очевидно. Западному королю осталось жить не так много, и он будет делать всё, чтобы уйти в историю с высоко поднятой головой, — тихо говорил кто-то.

— Он уже вошёл в неё, уничтожив крепость Солнца.

Оба участника разговора выругались, забросав правителя Запада проклятиями.

— Сейчас никто таких ошибок больше не совершит. Магия уже дала свой ответ на эту трагедию.

Сделав мысленную отметку узнать про крепость, названную в честь целой планеты, я допила сок и отдала кубок обратно.

Тело ныло от физических усилий и резких движений, и я с огромным удовольствием ушла бы в покои, где сначала бы помылась, а потом легла под прохладное одеяло, чтобы дать мышцам отдохнуть. Но нужно было продолжать шоу.

Я вздохнула, натянула на губы улыбку и продолжила свой путь.

В конце концов, вечер определённо проходит успешно. Глупо бросать дело на половине пути.

* * *

После окончания вечера нас ждал маленький концерт от Олли и Лолы. Они, выпив немало, пели разухабистые северные песни. Местные слуги быстро убрались во внутреннем дворе и стыдливо испарились, видимо, не желая становиться свидетелями результатов неумеренных возлияний гордых северянок.

Лорд Уайтхилл подпёр подбородок кулаком и внимательно слушал, слепо глядя куда-то сквозь стены, а я следила за огоньком на свече. Я ощущала пустоту в груди. Вечер, к которому я столько времени готовилась и на который я потратила столько сил, завершился. Что делать дальше, я не представляла. Сердце словно затаилось, и тревога тихо грызла его.