В тех водах глубокого горя... (гет)

Это некое свойство времени.

То, как оно словно замирает, тянется невыносимо медленно, когда Джинни пялится в ступоре на классную доску или смотрит, как её друга пытает человек, довёдший до безумия его родителей.

То, как оно незаметно уносится прочь, когда они с Гарри смеются, обмениваясь самодовольными взглядами на квиддичном поле. То, как она пытается остановить мгновение, удержать, как пойманный снитч в руке, но оно ускользает подобно песку сквозь пальцы.

То, как её порой отбрасывает в прошлое, к пробуждению на холодном каменном полу, когда заляпанные чернилами пальцы роются в тайниках её души. К будто отделяющей тебя от тела головокружительной панике, когда задерживаешь дыхание слишком надолго.

То, как время словно бы идет трещинами и проваливается куда-то, когда она под Круциатусом, и крики Джинни и её друзей сливаются со смехом Кэрроу.

То, как оно прекращает свой бег, когда она смотрит в невероятно зелёные глаза Гарри Поттера.

Её грудь распирает от эмоций, нога болит из-за наложенного Роули проклятия, тело пульсирует словно от невидимых иголок, а пересохшее горло жаждет стакана воды. Голова раскалывается от недосыпания и нереальности ощущения, что войне конец. Перед глазами Джинни всё ещё стоит мёртвое тело брата.

— Где ты был прошлой ночью? — удаётся произнести ей.

— Я должен был повидать Тедди, — голос Гарри тих. — Нужно было сказать миссис Тонкс... — он замолкает, не в силах говорить дальше.

Они оба знают, что он собирался сказать.

Она рассматривает Гарри. Она помнит, как увидела его тело, то, как оно завалилось набок, такое крошечное, такое неподвижное, в огромных ручищах Хагрида. Как у неё вырвался отчаянный крик, идущий, кажется, откуда-то из бездонной пропасти в животе, как слёзы бежали по щекам. Как она билась в истерике в объятиях отца, хотела броситься к Гарри, прикоснуться к нему, умереть рядом с ним, сделать что-нибудь.

Он жив. Вот он, стоит прямо перед ней.

Она может сделать что-нибудь сейчас.

Медленно она поднимает руку и касается царапины его лице. Он закрывает глаза от прикосновения, напрягаясь и прижимаясь к ней одновременно.

— Ты должен сходить в лагерь целителей, — шепчет она после нескольких тянущихся бесконечно мгновений. Время опять играет в свои игры.

Он слегка улыбается.

— Я много чего должен сделать.

Это уж точно. Он произнёс свою речь — которая, Джинни подозревает, скоро станет знаменитой, — и затем исчез. Сейчас она знает, он был у Тонксов.

И она уверена, у многих людей есть своё мнение о том, что он должен делать прямо сейчас.

Но он здесь, с ней.

— Почему ты здесь, в таком случае?

Вот она это и сказала, не так уж было и страшно. Гарри заглядывает ей в глаза, но она сомневается, что там есть ответы. Джинни не знает, что она чувствует.

— Мне нужно было увидеть тебя, — говорит он мягко. — Нужно было... — он замолкает, но то, как он проводит большим пальцем по её руке, заменяет оставшиеся слова.

Она помнит, как была счастлива с ним. Помнит украденные мгновения в тихих уголках Хогвартса, эйфорический смех, шутливые перебранки во время квиддичных матчей.

Может, именно это и делает все настолько сложнее.

— Мы больше не знаем друг друга, — говорит она резко, не в силах подслащать факты. Она не может не думать о том, как Гарри пытался загнать её в яму удушающей чрезмерной опеки, с которой, Джинни казалось, она покончила. О том, как неузнаваемо спокойно разговаривал с Волдемортом перед тем, как прикончить Темного Лорда. О бесчисленных трагедиях, мятежах и тревогах, через которые она прошла в этом году.

Это правда. Она любит Гарри Поттера, но она не знает его больше.

Эта горькая правда приносит с собой изрядную долю грусти и гнева. Или принесла бы, оставайся у Джинни способность ещё хоть что-то чувствовать.

— Я знаю, — отвечает Гарри, такой же опустошённый и уставший. — Но, — он смотрит ей в глаза, — я буду рад узнать Джинни Уизли снова.

Облегчение от мысли, что они оба на одной странице, охватывает её. Прямо как раньше. Она прислоняется к нему.

— Я бы тоже была рада, но... — выдыхает она, и копьё боли и отчаяния пронзает её сердце, — я так устала, Гарри.

Устала вечно быть в семье на вторых ролях. Устала от осторожности и паранойи. От тревоги, боли и скорби, витающих в воздухе с прошлого года. Устала скучать по Гарри.

— Это нормально, — он целует её в лоб. — У нас еще куча времени впереди.

В кои-то веки часы тикают на их стороне. Их ждут золотые, залитые солнцем дни.