Языки (гет)

— Ты трахнул Эванс, — едва понимая происходящее, цедил сквозь зубы Джеймс.

Он стоял перед зеркалом, опершись на раковину, и рассматривал свое лицо. В голове все перемешалось, он не мог сложить мозаику — последние пазлы ускользали.

— Ты трахнул Эванс.

Он выдерживал паузу после каждого слова, будто впитывая их смысл.

— Джеймс Поттер выебал Лили Эванс.

Он тряхнул головой и широко раскрыл глаза. Было чувство достижения цели всей его жизни. Он мог расправить плечи и идти дальше, неся свой трофей. Ведь он не только трахнул ее — он был еще и первым. Разве не чудесно?

— Пиздец.

Спина Джеймса покрылась мурашками, когда он лег на холодный кафель.

Нет, это не было чудесно. Теперь этот случай с Эванс будет лежать на его плечах тяжелым грузом.

Повторится ли это снова? жалеет ли она? а он?

Он закусил нижнюю губу. Водил ладонями по полу и размышлял.

Это не было так уж плохо. Вообще можно ли назвать секс с рыжей плохим? Это была случайность. Нелепая, спонтанная, ужасная случайность. Чего он только ни наговорил, перед тем как она упала в его объятия. Конечно же Эванс жалела и кусала локти. Джеймсу понравилось бы, если бы она жалела.

Такое вот удовольствие — видеть, как Эванс страдает.

Заслужила. Он тоже страдал. Много.

Она должна была страдать еще больше.

Он провел ладонью по волосам.

Но по-прежнему его не отпускало чувство нужды в ней.

Джеймс до последнего верил, что стоит только вставить ей, как потребность испарится, словно по волшебству.

— Волшебство, ха.

Он горько усмехнулся своим мыслям.

Стоило ли все с ней обсудить?

— Эванс, ну как, тебе понравилось? Хочешь еще? Я — да. Наверно, тебе все-таки не понравилось, но если мы попробуем еще раз, то, может, у тебя даже получится кончить. Я постараюсь. Ты ведь так красиво кончила, когда я вылизывал твой клитор. Ну и, конечно, перед тем как вставить тебе, я изрядно обработал твою дырку своими пальцами. Надеюсь, ты это еще помнишь. Надеюсь, я не совсем жалок. И надеюсь, ты тогда реально кончила, а то мой член так изнывал, что я не особо вникал в то, что ты там чувствовала. Но я правда старался. Честное слово.

Он проговаривал все это вслух и смеялся. Джеймс правда понятия не имел, что их ждало дальше. Это можно было считать за «да, Поттер, теперь мы встречаемся и трахаемся»? Он бы хотел, чтобы все было так просто. Но это же Эванс. Без комедии не обойдется.

Он услышал стук в дверь, очень тихий и неуверенный.

— Да, Эванс, я слушаю.

— Я забыла передать тебе привет.

Джеймс нахмурился.

— От кого?

— От Блэка.

Сердце ёкнуло.

Он встал на ноги, быстро подошел к двери и резко распахнул.

Эванс стояла там и смотрела на него.

— Когда?

— Несколько часов назад.

— «Несколько» — понятие растяжимое, — раздраженно сказал Джеймс.

— Я не совсем уверена, сколько времени мы… провели вместе, — ей тяжело дались последние слова, — но я встретила его в коридоре прямо перед тем, как пришла сюда.

— Вы что, разговаривали? — с недоверием спросил Джеймс.

Лили отвернулась.

— Кажется, вам с ним нужно поговорить.

Джеймс снова нахмурился.

— Кажется, это не твое дело.

— Мое, когда твой дружок начинает оскорблять меня, — обиженно сказала Лили и отошла в сторону.

Джеймс не был удивлен, что Сириус оскорблял Эванс. Возможно, он обвинял ее в том, что Джеймс изменился. И был прав, если так сделал.

— Тебе ведь нет никакого дела до его слов, — тихо сказал Джеймс и вошел в комнату, чтобы найти рубашку с очками и пойти к Сириусу.

* * *

Минуту назад первое место в его мыслях занимала Эванс, а теперь — Сириус.

Такой он человек — этот Сириус — никогда не даст о себе забыть. Джеймс не мог перестать удивляться и по-своему восхищаться им.

Он не мог знать наверняка, что Сириус был в спальне, но больше ничего не оставалось, и Джеймс не спеша миновал коридор за коридором, пока не оказался в гостиной и не застал его именно там — лениво лежащего на диване и пожевывающего папиросу.

— Привет, олень, — радостно поприветствовал Сириус, поднялся с дивана и подошел к нему с распростертыми объятиями.

Джеймс неуверенно, но весело пошел ему навстречу.

Сириус переменился в лице, схватил его прямо за шиворот и повалил на пол.

— Я ненавижу тебя, — процедил он сквозь зубы ударил Джеймса кулаком по спине.

Он закряхтел, но понимал, что так и нужно: он правда заслужил, было за что ненавидеть, но было больно.

Он вывернулся и резко оттолкнул Сириуса в сторону.

Дышать было тяжело, где-то в горле застрял ком.

Сириус выплюнул папиросу и подал Джеймсу руку.

— Легко отделался.

— Пошел нахуй, Блэк, — зло сказал Джеймс, хватаясь за руку, которая только что была сжата в кулак и только что без сожаления нанесла удар.

Наверно, это было правильно.

Он поднялся, несмотря на боль в спине.

— Кажется, ты мне что-то сломал, — неуверенно пробормотал Джеймс, распрямляя спину.

Сириус усмехнулся и с силой хлопнул его по ребрам.

— Жить будешь.

— И на том спасибо, — крякнул Джеймс.

Сириус снова сел на диван, закинув ноги на подушку, взял новую папиросу и закурил с помощью палочки.

— Знаешь, люблю я тебя, Джеймс. Ты все без слов понимаешь. Не спросил, за что я тебя ударил, не обиделся. Охуительный ты человек, — он затянулся. — Садись, есть разговор.

Джеймс выдохнул и сел рядом, взяв пачку папирос и закурив одну из них. Сириус проследил за его движениями, но ничего не сказал.

— Вид у тебя не очень. Что-то случилось? — издалека начал он.

— Да так, Эванс трахнул, — наигранно безразлично ответил Джеймс.

— Напиздела, значит, — вздохнул он и затянулся еще раз.

— На тот момент не напиздела, — он покачал головой и потушил папиросу, передумав.

— Эй, не переводи добро, — Сириус ударил его по руке за то, что смял папиросу.

— Отъебись, — огрызнулся Джеймс, норовя вырвать другую из его зубов.

— Не-а, не трожь.

Джеймс горько усмехнулся.

— Охуеть. Даже не знаю, поздравлять тебя или нет, — покачал головой Сириус и довольно хмыкнул.

— Я тоже не знаю, — тихо сказал Джеймс. — Как считаешь, это правильно? Мне это правда нужно?

Сириус вздохнул.

— Олень ты, Джеймс. Сначала делаешь, потом думаешь.

Он опустил ноги с дивана и уставился в одну точку. После минутного молчания ответил:

— Если ты этого правда так сильно желал, то все правильно. А ты желал. Тек по ней, как второкурсник.

С сожалением Сириус легонько толкнул Джеймса.

— Я думал, что все пройдет.

Сириус нахмурился, Джеймс сжал челюсти.

— Казалось, выебу ее и забуду. Как всегда. Как минутную слабость. В какой-то момент так и показалось, но…

— Ты ее любишь, да? — горько спросил Сириус.

— Громко сказано, — усмехнулся он.

Слово «любовь» очень резало ухо. Это было не то определение.

Он так и не смог закончить предложение. Не знал, что имело место после «но». Это «но» существовало просто так и не давало покоя. Пока им только предстояло разобраться. Начало было положено.

— Ремус очень переживает, — тихо сказал Сириус.

Джеймс кивнул.

— Все так сложно. Это выше меня.

— Лучше бы Эванс не существовало, — зло бросил Сириус.

Джеймс опять кивнул.

— Прости, Бродяга. Я справлюсь с этим и…

— Вернешься? — он издал нервный смешок.

Джеймс не нашелся что ответить. Он поднялся с дивана и вышел из гостиной.

* * *

Лили была словно в похмелье. У нее жутко болела голова, и даже холодный душ не помог до конца прийти в себя. Она чувствовала себя ужасно. Плюс ко всему создавалось впечатление, будто ее использовали, ведь Джеймс так легко ушел, стоило только упомянуть имя Блэка.

Но было не столь важно то, что его сейчас нет. Важно то, что он был и что они делали. Лили могла бы себя упрекать, рвать волосы на голове, но все это было бы бесполезно, поэтому она просто смирилась со своей слабостью. И признала, что Джеймс был хорош собой.

Она впервые видела его так близко и наконец смогла разглядеть всю данную ему природную красоту. Она действительно это оценила и теперь могла понять, почему едва ли не каждая готова была лечь под него. Она чувствовала себя такой же грязной, как и они, но больше не могла отрицать, что Джеймс Поттер ей небезразличен. Он даже заслуживал восхищения.

Но Лили было трудно отказаться от мысли, что, возможно, она для него лишь простушка на один раз. Может быть, Блэк прав. Может быть, он действительно достиг своей цели и теперь пойдет за другой. В этот раз это будет сероглазая шатенка с шестого курса.

Были и вещи, которые он сказал Лили перед тем, как уложить в койку. Они-то и не позволяли решительно сказать, что она лишь на одну ночь.

Как в тот раз. Спустя какое-то время он привел сюда другую девушку и благополучно переспал с ней.

Но хотела бы Лили еще?

— Да, — выдохнула она и ушла в свою комнату.

Даже не ждала, чтобы Поттер пришел к ней и заговорил. Наверно, в его голове был беспорядок. Да и вообще им обоим нужен был отдых.

Легла в кровать и уснула.

* * *

Прошло две недели после случившегося. Джеймсу было невдомек, что мрачное утро было утром первого декабря.

Еле волоча ноги, он подошел к шкафу, чтобы найти чистую рубашку и мантию. Их там не оказалось. Джеймс устало фыркнул и подошел к стулу, где была испачканная одежда, взял всю кучу в охапку и отнес в ванную комнату. Набрал целую ванну и бросил туда одежду, посыпав сверху первым попавшимся под руку порошком. Решив, что и так сойдет, махнул рукой и ушел в свою комнату, чтобы благополучно проспать завтрак и два первых урока.

Проснувшись, он спросонья опять заглянул в шкаф, после чего пошел в ванную за одеждой. Все было чуть лучше, чем ужасно. Джеймс ударил ладонью по лицу, сходил в комнату за палочкой, использовал несколько заклинаний, чтобы вычистить, высушить и погладить одежду. Покрутился у зеркала в ванной, привел себя в божеский вид и отправился на занятия.

Он чувствовал себя просто кошмарно.

— У тебя вид, будто ночью устроил оргию, — шепнул Ремус во время травологии, Сириус хмыкнул. Профессор лишь недовольно покосилась, Джеймс же грустно улыбнулся в ответ.

После занятий Ремус словил его и отвел подальше от группы однокурсников.

— Все в порядке? — озабоченно спросил он, взяв руку Джеймса в ладони.

— Нет, Рем, не все, — он уперся спиной в стену и устало вздохнул.

— Ты не хочешь… поделиться? — очень вкрадчиво спросил Ремус, и Джеймс задумался.

Наверно, надо было все рассказать. Ремус бы обязательно понял и поддержал.

— Я трахнул Лили. — Ремус слушал очень внимательно. — Я вроде бы достиг своей цели, но мне все равно неспокойно. Меня аж трясет, когда я о ней думаю, — он дернул плечом и провел ладонью по лицу. — Еще Сириус. Он так недоволен, бесится, что я меньше времени провожу с вами. Я по-прежнему… люблю вас. Просто я в таком дерьме. Мне хочется побыть одному, но не могу быть один, потому что мне хуево, мне нужен кто-то рядом, но кто — не знаю. Меня будто поставили перед выбором: друзья или Эванс. Хотя с другой стороны Эванс никакой не выбор. Эванс — это пиздец.

Ремус смотрел на него с сожалением.

— Нет, не смотри так, меня сейчас вырвет, — сказал Джеймс и сымитировал рвотные позывы.

— Может, нам стоит поговорить с ней, — предложил Ремус.

— О чем? — он покачал головой. — Нет, я сам поговорю.

Ремус недоверчиво нахмурился.

— Да, наверно, так будет правильнее, — сказал Джеймс и похлопал его по плечу. — Я пойду.

— Только не переусердствуй, ты ведь можешь.

Джеймс улыбнулся.

— Спасибо, я постараюсь. Я знал, что ты меня поймешь.

— Пожалуйста, — улыбнулся он и проводил Джеймса взглядом, пока тот не свернул за угол.

* * *

Лили зашла в гостиную, бросила сумку рядом с диваном и устало на нем улеглась.

Едва успев расслабиться, она услышала быстрый и шумный топот в коридоре. Портрет распахнулся и в гостиную ворвался Джеймс. Лили вжалась в диван.

— Привет, Эванс.

Он улыбался туповатой улыбкой во все тридцать два зуба. Она не знала, стоило ли отвечать на приветствие, поэтому просто не сводила с него испуганный взгляд.

— Я так рад, что ты здесь, — с напускным радушием сказал он и подошел к дивану. — Можно присесть?

Он говорил очень едко, настолько, что она поморщилась.

Лили кивнула и поджала ноги. Она не знала, чего ожидать, чувствовала свое сердцебиение и не могла сглотнуть ком в горле.

Он сел совсем рядом, положил руку на спинку дивана и закинул ногу на ногу. Видимо, ее ожидал неприятный разговор. Что ж, к этому она была готова. Лили немного расслабилась и расправила плечи.

— Поговорим?

— Я всегда готова к цивилизованной беседе.

— Боюсь тебя разочаровывать, но эта беседа не будет цивилизованной.

Она закатила глаза.

— Так забавно было оказаться с тобой в замкнутом пространстве, — он резко смягчил тон. — Еще в начале учебного года, ты тогда так изумилась, я было решил, твои глаза выпадут из орбит. Вот как сейчас.

Лили сдержанно смотрела ему в глаза. Они были так спокойны. Совсем как у сумасшедшего.

— За все это время мы так и не обсудили наше отношение к данным нам должностям.

— Я решила, все очевидно.

— Ну, после того как я тебя выебал, — нет. — На самом деле, он не хотел грубить. Оно само собой вырывалось, он ничего не мог с этим поделать. Так нравилось называть вещи своими именами.

Лили сжала челюсти до зубного скрипа, но внешне никак не показала своего возмущения.

— Ты все еще хочешь быть старостой? — спросил Джеймс, двинув бровью.

— Я никогда не хотела быть старостой.

Он сморгнул. Его это удивило, и Лили это понравилось.

— Что, считаешь, любой зубрила до смерти желает быть старостой? — бросила она. — А ты, Джеймс, когда-нибудь в жизни думал, что получишь такую должность?

Джеймс щелкнул языком.

— Я обрадовался, когда увидел твое имя в письме. Теперь я проклинаю весь мир за то, что получил эту должность и оказался с тобой в этой комнате. Но что поделать, придется смириться и вытерпеть твой вид до конца учебного года. Потом все закончится и, вероятно, мы больше никогда не встретимся.

— Я думала, это мне стоит говорить, — ядовито сказала Лили.

— Тебе стоит меньше думать.

— Тебе стоит меньше болтать.

— Тебе стоит прекратить строить из себя суку! — крикнул Джеймс.

Лили ненароком зажмурилась. В ушах зазвенело от его резкого крика.

— Ты меня бесишь, Эванс, — не меняя тон, продолжал он. — Не знаю, как тебе это удается, но ты парой фраз можешь выбить меня из колеи.

Джеймс встал с дивана и подошел к ней. Она снова была напугана. «Вдруг правда придушит?»

Он схватил ее за руку, и она поднялась с дивана, оказавшись с ним лицом к лицу.

— Я ненавижу тебя. Ты принесла в мою жизнь беспокойство и боль. Я желаю, чтобы тебя никогда не было. Лучше бы ты не врывалась в мою жизнь со своим надменным взглядом и высокомерием. Ты меня с ума сводишь, бесишь, меня бросает в дрожь от одной мысли о тебе. Вот как я тебя ненавижу.

Лили вырвала свою руку из его ладони, больше не чувствуя страха, остались лишь злость и ненависть к этому человеку. Тех слов, которые он говорил тогда, словно и не было. Будто все этой ей приснилось.

«Как ты смеешь?»

Он сумел задеть ее. И ее просто разрывало изнутри от противоречивости того, что он болтал.

— Знаешь что, Джеймс, — она резко толкнула его в грудь, и он отошел на шаг назад. — Я не врывалась в твою жизнь. Это ты, эгоистичный ублюдок, ворвался в мою. Это ты бросал мне колкие фразочки, это ты пытался ко мне подкатить, всегда мешал мне, отрывал от важных и нужных мне дел. Я всячески игнорировала, отвергала тебя, и теперь ты смеешь обвинять меня в том, что я мешаю тебе…

— Игнорировала! Отвергала! Вот чем ты мне мешала! — резко выпалил Джеймс и стал размахивать руками в такт своим словам. — Вот чем выбивала меня из привычного течения жизни! Если бы ты согласилась, я бы сразу же и забыл, но ты настолько самовлюбленна и эгоистична…

— Это ты мне говоришь?! — Лили сорвалась на крик, почувствовала, как в горле запершило, но продолжала, продолжала и продолжала говорить: — Ты, Джеймс-сучий-сын-Поттер, решил, что все принадлежат тебе. Присвоил, воспользовался и бросил. Мне опротивело наблюдать за этим, я не хотела быть частью поттеровского стада. И — о, какая неожиданность — этим-то тебя и задела! Так глубоко проникла в разум, что стала навязчивой идеей. И теперь каюсь за это! Наверно стоило согласиться и больше никогда тебя не тревожить. И ты бы меня не тревожил. И все было бы замечательно. Да вот только это не так! Я отказала тебе! И ты бесишься! Ты ненавидишь меня за это! Как же так — Джеймсу отказали. Что за невиданная дерзость! Какая-то рыжая заучка решила выделиться, задрать нос и махнуть на него рукой. А теперь ты не можешь выбросить ее из головы, даже после того, как все случилось! Ты кретин. Ты самовлюбленный, избалованный выродок. Это тебя не должно быть на земле. Не было бы пролито столько слез и не было бы потрачено столько нервов. Вот как я тебя ненавижу!

Лили задыхалась. Чувствовала, что все ее лицо покраснело, но важнее всего было то, как искривилось лицо Джеймса. Его будто задели за все живое, что в нем было. И Лили это нравилось.

Он отошел к противоположной стене и без сил скатился на пол.

Лили, также обессиленная, села на диван и сглотнула наконец болезненный ком в горле.

Долго стояла тишина. Она взялась за голову и постаралась выровнять дыхание. Хотелось уйти, но что-то подсказывало ей, что разговор не окончен. Но не было сил продолжать.

Джеймс смотрел в одну точку и о чем-то думал.

Лили почувствовала, что руки дрожат. Поднесла их к лицу, чтобы в этом убедиться, после чего снова взялась за голову и крепко зажмурилась в попытке успокоиться.

Джеймс сменил позу, она повернулась к нему и встретилась с его взглядом.

— Ты поцеловала меня, прежде чем я повалил тебя на кровать.

Эти слова болезненно врезались ей в уши. Она хотела слышать об этом меньше всего.

«Нет-нет, даже не спрашивай».

— Что ты пыталась этим сказать? — тихо спросил Джеймс. — Ты издевалась надо мной? — его голос дрожал.

Лили чувствовала, что к глазам подбирались слезы. Она шмыгнула и промолчала.

— Я хочу знать, — настойчиво сказал Джеймс.

— Все, что ты говорил мне, — правда? — задала она встречный вопрос.

Он пожал плечами. Лили посмотрела ему в глаза и тоже пожала плечами.

— Вот мой ответ, — она поднялась на ноги и еще раз пожала плечами.

Джеймс устало усмехнулся.

— Хочешь сказать, это был просто секс?

Лили поджала губы.

— А для тебя?

Она неустанно задавала встречные вопросы, чтобы избегать ответов.

— Я задал этот вопрос тебе.

Лили не знала, что ответить. Совсем терялась в суматохе мыслей. Сколько ни пыталась оправдать себя, ничего не выходило.

— Ты соблазнил меня, — выдавила она. — Тебе же ничего не стоит соблазнить очередную вертихвостку. Я чувствую себя такой же грязной, как и они.

Это были все ее беспорядочные мысли. Всего в нескольких предложениях она признала свою слабость.

— И ты жалеешь? — задал еще один вопрос Джеймс.

Она ненавидела этого человека всем сердцем, и та ночь была словно сном, будто этого и не было вообще.

Этого не могло быть.

— Лили, — обратился он, и она повернулась в его сторону, — ты оттолкнешь меня, если я подойду?

Она отрицательно покачала головой, не в силах проронить ни слова.

Джеймс с трудом поднялся и подошел к ней вплотную. Он дышал ей в макушку, Лили опустила руки и зажмурилась.

— Все это в прошлом. Эта ненависть была лишь недосказанностью. Пора забыть об этом. Мы больше не враги.

Лили шмыгнула, едва сдерживая слезы. Его голос был очень мягким. Он говорил с ней как с ребенком.

— А кто мы?

Джеймс хмыкнул и поднял ее подбородок.

— Любовники.

Она дала волю слезам и сквозь рыдания говорила:

— Ты всерьез считаешь, что это реально? Ты и я — вместе? Смешно.

Чушь, собачий бред. Она готова была отрицать это вечно.

— Ты просто не можешь это принять… — в отчаянии говорил Джеймс.

— Не могу, потому что это невозможно! — повысила голос Лили, но снова задохнулась рыданиями.

Нет, она не откажется от своей позиции.

— Почему? — шепнул Джеймс.

Лили покачала головой.

— Это слишком. Я не могу этого вынести.

— Не растягивай все это на сотню лет, — умолял Джеймс.

— Мы не любовники, ты рехнулся.

— Наверно, это не то определение…

— Любовники спят друг с другом, потому что им хорошо вместе. А мне с тобой плохо.

— Я могу это исправить.

Лили подняла на него ошарашенный взгляд.

— Ты несешь чушь.

— Это ты несешь чушь.

Лили казалось, он не воспринимал их разговор всерьез. Для него все уже было решено.

Лили почувствовала его губы на своей мокрой от слез щеке и затряслась от этого ощущения.

— Ты сводишь меня с ума, Джеймс, — призналась Лили.

— Прости, — шепнул он и провел пальцем по тому месту, где коснулся губами.

— Тебе не жаль, — огрызнулась она.

— Конечно нет, но от моего извинения тебе легче, — еще мягче сказал он.

Лили кивнула и сглотнула слезы.

— Перестань все отрицать, Лили. Ты не можешь всю жизнь от всего отказываться.

— Не могу, — она снова зарыдала.

Джеймс крепко прижал ее к себе.

Она задыхалась от слез, словно тонула в них. Было трудно дышать в его объятиях. Она не могла так просто все принять.

— Мне нужно время…

— Нет, Лили.

— Да. Позволь мне отдохнуть хотя бы несколько дней.

— Это означает, что ты принимаешь меня?

— Это означает, что я подумаю, — всхлипнула она.

Джеймс помолчал несколько мгновений.

— Ладно. Пусть будет так.

Он отошел от нее и ушел в свою комнату.