Гарри Поттер и Физика магии (джен)

Выйдя из метро, я вдохнул вечерний московский воздух и отправился по аллее парка к своему дому. Вечер был тёплым, комары куда-то попрятались, так что я получал истинное наслаждение, наблюдая за природой и размышляя о вечном. Добравшись, наконец-то, до своей лестничной площадки, открыл дверь и зашёл в квартиру.

— Деда! — услышал звонкий голосок младшенькой внучки. — Деда, я написала уже седьмую главу моего фанфика! Проверишь?

— Конечно, дорогая, — ответил я и закрыл входную дверь, после чего повесил плащ на вешалку в прихожей. — Сейчас немного отдохну, поужинаю, и мы займемся твоими «очепятками». Хорошо, милая?

— Конечно, дедуля, — весёлая физиономия моей младшенькой лучилась удовольствием.

Увлечение фанфиками по миру Гарри Поттера у девочки произошло вполне закономерно. С самого детства, вместо сказок на ночь, я читал своим внучкам купленный недавно и ещё пахнущий типографской краской новенький томик Роулинг, а в перерывах между очередными изданиями почитывал им Таню Гроттер искромётного Дмитрия Емца. Таким вот незатейливым образом я решил привить девочкам любовь к чтению. И мне это вполне удалось. Когда внучки подросли, они читали днём книгу, а вечером вновь прослушивали очередную главу в моём исполнении. Ну а я тренировал свои ораторские способности и улучшал дикцию. Потом мы обнаружили, что существует фэндом...

Старшая внучка Наташа учится в университете, изучает иностранные языки, а по вечерам и на выходные занимается репетиторством с малышами, так что с чтением фанфиков у неё как-то не сложилось. А вот младшая София, школьница ещё, увлеклась, кажется, ими всерьёз. Сейчас, учась в одиннадцатом классе, она доросла уже до написания своего первого шедевра. Фанфика, разумеется.

Научная фантастика, которую я обожал читать с самого детства, в некоторой степени помогла мне в моей научной деятельности. С годами достиг некоторого признания, не растеряв при этом юношеского любопытства. Администратором от науки не стал, но кое-чего достиг, конечно. Приятно, когда именно к тебе приезжает иностранная делегация, а не к директору института. Был бы более тщеславным, возгордился бы, наверное, если бы не знал обратной стороны медали. Слишком много в науке приспособленцев, а то и откровенных пройдох, продвигающих псевдонаучные идеи и зарабатывающих на этом немалые деньги. Светлые головы в науке встречаются, конечно, их немало, но в общей массе они как-то теряются. А гении... Да, они тоже есть, но непризнанные, как правило. Всё, как в старославянской библии: «Несть пророка в отечестве своем»...

Читая иногда попадавшиеся на глаза опусы о таинственных явлениях, задумывался — а откуда авторы, собственно говоря, всё это взяли? Свидетельства сомнительные, ссылок на надёжные источники нет, и при этом все они абсолютно уверены в непогрешимости собственных теорий. Например, НЛО мне и всем моим знакомым не встречалось ни разу. Можно было бы возразить — то, чего не знаешь, ещё не значит, что его не существует. Но всё же... В науке много парадоксов, которые не укладываются в рамки здравого смысла, но все они имеют серьёзную теоретическую базу и подтверждены многочисленными экспериментами, с которыми не поспоришь. Например, развитие теории квантовой механики привело к появлению первых прототипов квантовых компьютеров...

* * *

Телефонная трель... Достаю смартфон и слышу взволнованный голос аспиранта Сергея.

— Алексей Николаевич! Эксперимент двести двадцать три, код десять, — с первых слов становится ясно, что в нашей институтской лаборатории случилось ЧП. «Код десять» по принятой у нас внутренней терминологии означает «чрезвычайное происшествие по неустановленным причинам». — Срочно приезжайте, мы ждем. Охрану я предупредил.

— Хорошо, Сергей, минут через сорок буду.

Извинившись перед внучкой и предупредив, что буду поздно, схватил ключи от машины, документы, деньги и вылетел из квартиры.

Экспериментальная лаборатория, в отличие от нашего центрального институтского офиса, находится совсем недалеко — в тридцати минутах езды на автомобиле, а в такое довольно позднее время пробок нет, рассосались уже. Доберусь быстро.

Вертя баранку, слушаю музыку, а мыслями в лаборатории... Что же там случилось-то? Кажется, сто раз всё проверили, а потом ещё столько же перепроверили. Теория в порядке, никаких неприятностей не предвиделось... И по телефону ведь не поговоришь — не тот случай. Секретность, чтоб их... Интересно, успела ли наша установка хоть немного поработать? Или пошла вразнос? Ой, да с чего бы ей... Проста же, как валенок. Хоть и дороговато обошлась. Да и приборное обеспечение пришлось существенно обновить, и помещения, и систему безопасности... Да, выбить грант было непросто... Ладно, на месте разберусь...

* * *

Подъехав к зданию, прошел контроль и быстрым шагом направился к дверям лифта. Спускаясь на нижние уровни, услышал постепенно нарастающий гул и неприятные для слуха резонирующие призвуки. Выбравшись из лифта, быстро прошёл по подземному коридору в сторону лаборатории. Открылись толстые металлические двери и сразу почувствовался характерный запах перегретого металла и горелой изоляции. Навстречу выбежал взъерошенный перепуганный Сергей:

— Алексей Николаевич, тут что-то непонятное творится! Туман зелёный над установкой в виде купола...

— Так, стоп. Успокойся и давай-ка по порядку. С чего началось-то? — прервал я, быстрым шагом направляясь к мониторам, находящимся в отдельной изолированной комнате.

— Сначала всё шло по плану — дали питание, возбудили колебания, начали набирать мощность. Когда дошли до ста процентов расчётной мощности, отключили внешнее питание и подключили полезную нагрузку. Система перешла в самоподдерживающийся режим. Компьютеры показали, что КПД вырос до восьмидесяти двух процентов, всё шло без сучка без задоринки, но потом...

— И что же случилось потом? — спросил я, уставившись в графики на экранах и проверяя лог проведения эксперимента.

— А дальше система начала самостоятельно наращивать мощность. Поначалу очень медленно. Мы пытались скомпенсировать её увеличением полезной нагрузки. Сейчас мы уже ничего не можем сделать — вся нагрузка подключена, а мощность продолжает расти, — при этом Сергей ткнул пальцем в экран. — А если посмотреть вот сюда, — он снова показал на график, — то видно, что рост этот экспоненциальный. Ещё десяток минут и может наступить швах. Всё пошло вразнос из-за непонятно откуда взявшейся избыточной энергии. Это же... Это же всё равно, что мы сконструировали обычный автобус, изготовили опытный образец, а он на испытаниях ни с того ни с сего взял и взлетел.

— Умеешь же ты подбирать аналогии, Серёжа... Ладно. Дым, надо полагать, из-за перегрева силовых кабелей?

— Да, они перегреты и дымят. Нагрузочные реостаты тоже перегреваются, а отключать ведь нельзя. Активно-реактивная нагрузка, которую мы, в принципе, могли бы подключить... Ну, сами понимаете, повлияет на фазовый сдвиг... Опасно это. Да и частота колебаний почему-то падает. А мы ведь думали, что предусмотрено всё.

— А что с установкой?

— Да держится пока, но она окуталась странным зелёным туманом в виде купола. Он ещё и светится. Вот, посмотрите, — ткнул пальцем в монитор. — Ребята боятся к ней подходить. А ещё там такой грохот стоит! Какое-то гудение на сверхнизких частотах.

Я задумался. Стройная теория, которую мы прорабатывали в последние годы, дала сбой. В рядах формул не был учтён фактор внешней накачки, которой не должно быть в принципе, и контур отрицательной обратной связи, которой была охвачена ячейка, вдруг превратился в контур связи положительной. Откуда-то появилась избыточная энергия, повлиявшая на фазовый сдвиг... Из-за него, собственно, изменились параметры автогенерации собственных колебаний и в паре с добавочной накачкой амплитуда стала увеличиваться. Посмотрел на график частоты. Она постепенно понижалась. Тоже странное явление. Да и спектр, помимо основной частоты, почему-то содержал и вторую, и третью гармоники. Но если частота понижается, то скоро всё пространство вокруг будет заполнено инфразвуковыми колебаниями, от которых нет спасения. Звуковые частоты порядка семи герц проникнут куда угодно, через любую нашу звукоизоляцию. Голос моря... Как же, известное явление... Не к месту вспомнился случай, когда американский физик Роберт Вуд по просьбе директора одного лондонского театра, дабы создать на сцене обстановку приближающего несчастья и таинственности, рассчитал и создал органную трубу, генерирующую инфразвук. А когда её запустили, то ужас охватил не только тех, кто находился в театре, но и весь квартал. Завибрировали стекла, завыли собаки, взлетели птицы... Перепуганный режиссёр приказал забросить эту проклятую трубу куда подальше. А ведь в некоторых экспериментах с инфразвуком люди погибали, было и такое. Так что инфразвук — это плохо, очень плохо. Придётся эвакуировать персонал, иначе могут быть жертвы. Если не от взрыва, то от страха, разрыва внутренних органов, остановки сердца или же просто сойдут с ума. А это зелёное свечение? Да его вообще быть не должно, думал я, всматриваясь в монитор с изображением установки, поступающего с главной видеокамеры. Оно не укладывается ни в рамки здравого смысла, ни в наше стройное математическое описание. Может, это и есть тот самый неизвестный фактор?

Контур обратной связи интегрирован в саму установку. Кто бы мог подумать, что понадобится его отключать? Но выход есть. Я потянулся к микрофону громкоговорящей связи и щёлкнул тумблер...

— Внимание всему персоналу! — объявил я, понимая, что от моего решения сейчас зависят жизни людей. — Код ноль один. Всем срочно покинуть помещения лаборатории. На эвакуацию три минуты.

— Алексей Николаевич! Что вы будете делать? Давайте я! — нарисовался рядом встревоженный Сергей.

— Нет, Серёжа. Это ведь моё детище. Эвакуируйся. Давай, давай, у тебя детки малые, а мои уже выросли. Это приказ.

Погрустневший Сергей хлопнул меня по плечу, пожелал удачи и направился к выходу из лаборатории. Я окинул взглядом изображения с видеокамер и убедившись, что все сотрудники ушли, быстрым шагом отправился в зал с установкой. По мере приближения грохот всё увеличивался, а когда открыл дверь и вошёл, в уши ударил низкочастотный рокот на пределе слышимости. Всё тело будто взбунтовалось, сердце застучало в рваном темпе, внутренние органы затрепетали, а разум окутало ощущение непередаваемого ужаса. Видимо, основная гармоника снизилась уже почти до критического для организма инфразвука. В центре сверкал матовый купол, внутри которого клубился фосфоресцирующий зелёный туман и проглядывали контуры установки. Силовое поле удерживает этот туман, что ли? Мелькнула мысль, что такого эффекта ещё никто никогда не наблюдал. Научное открытие? Да какая сейчас разница!

Я упрямо продвигался вперёд и, чтобы не потерять сознание, повторял про себя, как мантру: «Разорвать цепь, разорвать цепь...» Когда вошёл в зелёный купол, укрывший установку, стало во много раз хуже. В тело как будто впились тысячи игл. Меня согнуло и чуть ли не вырвало. На пределе сил дополз до люка, протянул руку, нащупал нужный контурный выключатель и крепко в него вцепился... И тут что-то случилось. Грохот, вспышка белого света и я проваливаюсь в небытие...

Девятилетний Мальчик-Который-Выжил, он же Гарри Поттер, лежал в своем чулане под лестницей и размышлял о своей несчастливой судьбе. Позавчера его толкнул Дадли, как бы случайно, конечно же, и он, оступившись на лестнице, покатился вниз, ощутимо приложившись в её конце о твёрдый пол. И что же Дурсли? Да ничего! Живой и ладно. Разве их когда-нибудь волновало его здоровье? А потом подлый Дадли разбил свою чашку и, как всегда, спихнул на него... А сам подленько хихикал... Попытка оправдаться вызвала очередной приступ гнева моржеподобного главы семьи — мистера Вернона Дурсля. Так что дядя в очередной раз его отругал и запер в чулане. Эти Дурсли... В туалет — утром и вечером, из еды — жиденькая кашка и несладкий чай от повторно заваренного пакетика. Дядя Вернон с тётей Петуньей уж больно не любили всё странное, а странного у Гарри Поттера всегда хватало с избытком. Он вспомнил свои отросшие за ночь волосы, которые как-то вечером его «любимая» тётушка обкорнала почти под корень.

Гарри осторожно ощупал свои ребра, сцепив зубы. Ещё вчера они сильно болели, но сегодня боль поутихла и не ощущалась так уж остро. Поскольку он ничего не сломал, заживёт быстро. Это была ещё одна его странность. Что-то помогало ему быстро излечиваться, но вот что? Любимая игра Дадли под названием «поймай Гарри», которую двоюродный братец устраивал со своей компанией, раньше всегда заканчивалась тумаками и оплеухами. Продолжалось это до тех пор, пока Гарри не научился быстро бегать и умело прятаться.

Однажды, когда деваться уже было некуда и его загнали в тупик, Гарри вдруг отчаянно захотел стать человеком-невидимкой, о котором совсем недавно читал в одноимённой книге. И ведь получилось! Банда Дадли пробежала мимо и совсем его не заметила. Долго он ломал голову над этим случаем, но потом махнул рукой. Вспомнился ещё один аналогичный случай, но в этот раз его что-то закружило, протянуло через узкий шланг и — вуаля — он оказался вдруг на крыше школьной столовой. Внизу бегали возмущённые неудачники, а он наслаждался неожиданной свободой. Правда, потом его всё-таки увидели, а классная руководительница быстренько состряпала письмо, что он лазает по крышам, и отправила его Дурслям. А дядя снова запер его в чулане.

А когда отвратительный джемпер вдруг уменьшился на несколько размеров? Тогда всё обошлось, и тётя его не наказала. Наверное, подумала, что он съёжился после стирки. А перекрашенный в синий цвет парик учительницы? Гарри подозревал, что именно он его и перекрасил. Уж больно он тогда на неё разозлился.

Размышляя об этих своих странностях, он улыбнулся и постепенно провалился в сон.

* * *

Я очнулся в какой-то белесой мгле в состоянии абсолютного спокойствия, расслабленности и умиротворения. Не хотелось ни думать, ни желать чего-либо. Потом решил, что это, наверное, не совсем нормально. Пожалуй, стоит осмотреться, и едва эта мысль появилась в голове, туман заклубился, замельтешили смутно различимые пятна, послышались приглушенные звуки. Я пошел на звук и очутился в каком-то городке, явно не из российской глубинки. Одинаковые аккуратные домики, подстриженные газоны. Но не это привлекло внимание, а группа детей лет девяти. Кажется, они загнали одинокого черноволосого мальчика в тупик.

— Вот ты и попался, Поттер. Теперь тебе от нас не сбежать, очкарик, — объявил упитанный предводитель шайки. Странно, язык почему-то английский! Хоть я и знаю его в совершенстве, но почему всё-таки английский, а не русский? Но больше заинтриговало даже не это, а обращение к мальчишке. Поттер? Мальчик не был похож на привычный мне образ. Да и очки у него в роговой оправе, совсем не велосипеды.

— Дадли, ты ведь меня ещё не поймал, — уверенно ответил мальчик и поправил свои перемотанные скотчем очки.

Дадли? Почему он рыжеватый? Он ведь чернявенький, как и Петунья. И вообще, где это я? Что я тут делаю? Начал что-то припоминать. Точно! Грохот, вспышка, провал… Видимо, после аварии я потерял сознание и мне это мерещится. Но хоть и мерещится, не давать же в обиду мальчика? Решил вмешаться и посмотреть, что случится.

— Что здесь происходит? — подошёл я к компании и спросил строгим голосом. — Так-так... Можете не отвечать. Ты ведь Дадли, верно? Играешь в игру «поймать Гарри»?

— М-мы тут… — замычал перепуганный Дадли.

— А ты, видимо, Полкисс? — не дав ему договорить, я обратил внимание на стоящего рядом худого мальчика. Тот кивнул. — Думаю, вашим родителям будет приятно узнать о ваших невинных забавах...

Перепуганная банда малолетних хулиганов припустилась со всех ног. Посмотрев им вслед и ухмыльнувшись, я повернулся к стоящему передо мной мальчику.

— Гарри Поттер, надо полагать? — обратился я к нему.

— Да, — ответил он и кивнул головой. — Спасибо, что помогли. А откуда вы меня знаете?

— Я много чего знаю, Гарри. Хочешь об этом поговорить?

Мальчуган как-то неуверенно пожал плечами, видимо, вспомнив, что с незнакомыми людьми на улице лучше не разговаривать. Во время разговора меня не покидало чувство какой-то иррациональности. Совсем незаметно мы оказались уже не в тупике, а в каком-то городском парке — с ухоженной зелёной лужайкой, деревянными скамейками и детской площадкой. Если это сон, то какой-то странный. Во сне мы видим видения, в которых могут происходить самые невероятные вещи, но спящий человек этому совсем не удивляется, так как логика напрочь отключена. Но сейчас я прекрасно всё осознаю, замечаю меняющееся окружение и удивляюсь... Такое ощущение, как будто… как будто я вижу чужой сон.

Мы присели на скамейку и разговорились. Я представился Гарри, сказав, что зовут меня Алексей Николаевич. Но поскольку для англичан русские имена звучат странно, в конечном итоге сошлись на имени Алекс. Так проще.

Гарри рассказал мне всё то же, что мне и так было известно о его жизни в семье Дурслей. Сейчас ему девять лет, а совсем скоро, тридцать первого июля, ему будет десять. Вернон, Петунья и Дадли — его недобрые родственники, адрес тоже совпадает — Графство Суррей, Литтл Уингинг, Тисовая улица, дом 4, чулан под лестницей. Неподалёку, в двух кварталах, живёт кошатница миссис Фигг.

Вдруг, откуда ни возьмись, послышался визгливый женский голос:

— Поттер! Просыпайся, негодник. Чтобы через пять минут был кухне и готовил завтрак. И не вздумай отлынивать.

Все завертелось в невероятном калейдоскопе и я внезапно ощутил тело, тупую боль в груди, глаза уловили сумеречный свет, в нос ударили запахи... ГДЕ Я??? Что происходит???

— Я уже иду, тётя, — услышал я как бы свой голос, но уж больно высокий. Ну да, детский.

Ничего ещё толком не понимая, я ощутил, что моё тело поднялось, нащупало рукой очки и натянуло их на нос. Картинка стала более-менее чёткой. Затем со стоном приподнялось с кровати, открыло дверь и потопало в ванную.

Я что, в чужом теле? Очки, чулан… Я в Поттере? Мать моя кормилица!

* * *

Гарри проснулся от привычного окрика тёти Петуньи, одел очки и потопал по известному маршруту в туалетную комнату. Этот сон никак не давал ему покоя. Он был очень реален и всё в нём происходило будто наяву. Странный человек с сединой в волосах, хорошо одетый, сначала спас его от банды Дадли, а затем очень уважительно с ним разговаривал, совсем как с равным.

Когда завтрак был готов, спустилась мужская часть семейства Дурслей. Дядя пыхтел, поедая тосты, и читал утреннюю газету, а Дадли набивал рот яичницей и заглядывал в тарелку отца, чтобы незаметно присвоить часть его завтрака.

Тётя Петунья с умилением посматривала на своего сыночка и думала, какой он у них растёт здоровенький, умненький, совсем как ангелочек. Затем перевела взгляд на племянника и её лицо неприятно исказилось. Этот подкидыш, ни на что не годный мальчишка, смотрел на её Дадли и ухмылялся. Да как он смеет!

Гарри ничего этого не замечал. Он следил за Дадли, думая, удастся ли тому сегодня спереть папин бекон? А потом задумался о своём сне... Когда старший Дурсль насытился и загрузил его работой на целый день, он просто кивнул. Видимо, Вернон решил, что хватит гадёнышу сидеть в чулане и переводить продукты, пусть лучше пользу приносит. И с этими приятными мыслями он отправился на работу.

* * *

Прошло несколько дней. Я всё ещё волновался о своей семье, вспоминал заботливые руки своей жены, ласковый взгляд дочери и весёлые глазки своих внучек. Где-то внутри теплилась надежда, что всё обойдется, я вернусь, и это давало силы жить дальше, не погружаясь в пучину отчаяния, воспринять новый мир и бороться.

Возвращаясь к катастрофе в лаборатории, я надеялся, что мне удалось-таки отключить тот злосчастный контур, но уверен в этом не был. Если отключил, то всё должно быть в порядке, если не принимать, конечно, в расчёт меня самого...

Наблюдая за взаимоотношениями в семье Дурслей, я изумлялся их ограниченности. А ведь эти люди гордо называют себя средним классом! Мальчик старается, очень старается, а в ответ лишь недовольное брюзжание. А стоит ему допустить малейшую оплошность, как неотвратимо следует наказание. Хорошо хоть не избивают... Ладно, разберёмся со временем. Если не удастся по-хорошему, есть же, наверное, специальные службы, которым по уставу положено заниматься делами опекунства, а уж издевательства над ребёнком... Должно быть, в Англии с этим строго. Демократия, как-никак, права человека...

Слегка напрягает, что и Дурсли, и Гарри не совсем такие, какими я их знаю по фильмам. Под общее описание подходят, но персонажи совсем другие. Здесь вся семейка светловолосая, а в фильмах только старший Дурсль. Надо полагать, что и других персонажей фильмов я не сразу узнаю. Все-таки режиссёры подбирали актёров не всегда по их описаниям в книгах. Да и меняли иногда по какой-то причине актёров на второстепенных ролях.

Надолго ли я здесь застрял? Неизвестно. А ведь теперь всё, что касается Гарри, в той же степени касается и меня. Стать пешкой в чужой игре? Не дождётесь!

Задумался над очередной загадкой. Эта Вселенная с Гарри Поттером — она где? Это альтернативная реальность? Или это мой родной мир, но по времени меня занесло в прошлое, в тысяча девятьсот девяностый год, судя по возрасту Гарри на данный момент?

С другой стороны, откуда госпожа Роулинг всё это знает? Если это реальный мир, то, как минимум, фамилии и адреса совпадать не должны. В самом деле — вот опубликует она свою книгу через десяток лет и все фанаты бросятся по явкам искать Гарри Поттера и вскрывать волшебный мир, как консервную банку. Какой уж тут Статут секретности...

Ещё одна неожиданная мысль пришла в голову. Да ведь в тысяча девятьсот девяностом году я уже должен существовать! В Москве! Многообещающий учёный, в начале восьмидесятых закончивший с отличием университет и аспирантуру, полный сил и нерастраченных иллюзий. Как бы узнать? Письмо себе послать, что ли? Стоп! Письмо я не получал, это точно. Но зато прекрасно помню один странный разговор в кафе. Дело было в начале бурных девяностых. Я стоял на распутье и никак не мог решиться, чем же мне заниматься. Родственники усиленно тянули в бизнес, а наука, которой я бредил, замерла в ступоре из-за резкого коллапса финансирования. С грустью рассуждая об этом, я сидел в кафе, когда ко мне подсел хорошо одетый мужчина. Когда он обратился ко мне с каким-то вопросом, услышал британский акцент. Иностранец, значит. Разговорились. Он как-то странно смотрел на меня и загадочно улыбался. Я уж грешным делом подумал, не шпион ли он, не пытается ли меня завербовать? Но нет, под конец беседы он посмотрел мне в глаза и сказал, чтобы я не маялся дурью и что моё будущее — в науке. Мол, уж он-то знает это абсолютно точно. Затем сразу же попрощался и ушёл. Больше я его не видел, но совет принял к сведению. Значит, девяностые? Это было… да, летом тысяча девятьсот девяносто второго года, когда Гарри перешёл на второй курс.

Размышляя над своими проблемами и над судьбой мальчика, неожиданно ставшего мне таким близким, я начал планировать свои действия на ближайшее время и на более отдалённую перспективу. Хоть и говорят, что проблемы нужно решать по мере их возникновения, но мне-то они уже известны — Дурсли, Волан-де-Морт, крестражи...

Особенно напрягал крестраж на лбу Гарри. Что оно такое? Чего от него ожидать? Как избавиться? Известное мне решение — временная смерть Гарри от Авады — очень напрягает. Да мало ли что может случиться! Помнится, пребывая в переходном мире на пустом вокзале Кингс-Кросс, Гарри вернулся в мир живых, а отвратительный свёрток с Волан-де-Мортом остался. Хорошо, а что будет со мной в таком случае? Я окончательно умру? Куда моя незадачливая душа направится — в Ад, в Рай, вернётся с Гарри, или я очнусь где-нибудь в Москве, в больничной палате, в своём времени? Но если другого выхода не найдётся, я приму свою судьбу как данность, что бы потом ни случилось...

Вопросы, вопросы… И нет ответов.

Спустя три дня с того памятного сна Гарри лежал в своём чулане и мечтал. Странный сон никак не хотел забываться. Возвращаясь мыслями к Алексу, он думал, что получи он такого помощника и советчика на самом деле, жить стало бы намного проще. Помнится, в школьной библиотеке Гарри нашёл книгу по детской психологии, в которой вычитал, что одинокие дети иногда общаются с придуманными ими персонажами. Но он ведь не псих, да? А может, Алекс все-таки существует и стоит его позвать?

— Алекс!

— Я здесь, Гарри, — вдруг услышал он в своей голове знакомый хрипловатый голос. — Отвечай мысленно, я услышу.

— Ой… Мне это мерещится, да? Я сошел с ума?

— Нет, Гарри. Ты здоров, по крайней мере, психически. Так уж случилось, что мы теперь вместе. Только не пугайся, пожалуйста.

— Алекс, а... а ты кто?

— Гарри, ты ведь помнишь своё сновидение три дня назад? Тогда я впервые очнулся в твоём сознании и попал в твой сон. Мы тогда много с тобой разговаривали...

— Эм-м, да, я помню... — ответил мальчик.

— Гарри, что ты знаешь о реинкарнации?

— Ну, вроде как, душа возвращается назад. А не в рай или ад.

— Верно. Эти представления популярны на востоке. Действительно, в соответствии с ними после смерти и очищения душа человека возвращается на Землю и возрождается с приходом в этот мир нового человека. И он ничего не помнит из своих прошлых жизней. Предполагается, что человек должен выполнить в этом мире некое особое предназначение. В общем, теория смутная и никем не доказанная. Но представь себе, каким-то немыслимым образом я очутился не в новорождённом малыше, а в твоём сознании, и при этом я сохранил при себе все воспоминания.

— В моём сознании? И что же нам теперь делать? — спросил встревоженный мальчик.

— Научиться жить вместе, Гарри. Давай для начала я расскажу немного о себе. Я родился в России, в Москве. Занимался наукой, в основном, физикой и химией. У меня хорошая дружная семья. Я женат, у меня дочь и две внучки чуть постарше тебя. А попал я сюда... В общем, у меня в лаборатории что-то случилось и то ли я потерял сознание, то ли умер, не знаю... На тот момент шёл две тысячи четырнадцатый год.

— Так ты из будущего?! Ты что, путешественник во времени?

— Честно говоря, я не знаю, кто я теперь. Но я действительно из будущего, это так. Сейчас какой год... девяностый?

— Да, сегодня двадцать восьмое июля тысяча девятьсот девяностого года, — ответил Гарри и снова затаил дыхание.

— Понимаешь, так уж случилось, что я много знаю о твоём мире и могу рассказать тебе о невероятных вещах. Хочешь послушать?

— Конечно хочу, — ответил мальчик.

— Гарри, что ты знаешь о магии?

— Ну, магии не существует. Я уже не маленький и всё понимаю.

— А скажи-ка мне, не случалось ли с тобой что-то очень необычное? Такое, что не укладывалось в рамки здравого смысла?

— Ой, было, — быстро ответил Гарри и рассказал обо всех своих странностях, о которых недавно вспоминал. А также о том, что из-за них Дурсли его наказывали и пытались выбить их из него, называя «дурью».

— Вот видишь… До недавнего времени я и сам считал, что магии не существует. Но теперь я это утверждать не берусь. Судя по всему, ты, Гарри, настоящий волшебник, — озадачил я мальчика.

— Волшебник? — спросил Гарри. — Я — волшебник? Но разве они бывают?

— Да, Гарри, они есть и их довольно много. Помнишь свои отросшие за ночь волосы? Это ведь не просто так. Это волшебство. Но есть люди-метаморфы, которые могут не только волосы отращивать, но и полностью изменять свою внешность, лицо и фигуру. И даже пол, наверное. А помнишь, как ты стал невидимкой? Это чары невидимости. На самом деле, как мне кажется, становиться полностью невидимыми могут немногие волшебники, только самые сильные из них. Поэтому я думаю, что у тебя большой потенциал.

— То есть, вы хотите сказать, что я сильный волшебник? — удивился мальчишка.

— Похоже на то. Так вот, чтобы становиться невидимым, существуют также специальные артефакты — мантии-невидимки, а также чары отвода глаз и чары хамелеона, но это не совсем то.

— Мантии-невидимки? Как в сказках?

— Они существуют на самом деле, Гарри. Но я немного отвлекся. Помнишь тот случай, когда ты оказался на крыше? У волшебников это называется аппарацией. Ну, телепортацией, по-нашему. А ещё я предполагаю, что у тебя есть очень редкий дар — знание змеиного языка и возможность на нём разговаривать, читать и даже писать. Этот язык называется парселтанг. Ты пробовал говорить со змеями?

— Э-э-э... Нет. А разве змеи разумны? Иначе как они тогда разговаривают? — спросил заинтригованный мальчик.

— Гарри, я и сам пока не понимаю всех тонкостей. Я ведь на самом деле не волшебник, а магл, в отличие от тебя.

— А кто такие маглы? — задал очередной вопрос Гарри.

— Это обычные люди, которые не наделены волшебными способностями и не способны творить магию. Мне в некотором роде повезло, что я могу теперь вместе с тобой обучаться магии.

— А магии разве обучаются?

— Конечно. Существуют специальные школы, где учат этому искусству. И ты будешь обязательно учиться в такой, ведь ты числишься в списках будущих учеников ещё с рождения. Школа эта называется Хогвартс. Она одна из трёх крупнейших европейских школ. Ещё есть Шармбатон во Франции и Дурмстранг, но где он находится — неизвестно. Это тайна, которую тщательно берегут. В Америке тоже есть школа, кажется, где-то в Салеме. Наверное, есть школы и где-то на Востоке. В Японии и Китае наверняка есть. В общем, когда тебе исполнится одиннадцать лет, то есть, уже через год, к тебе прилетит сова из Хогвартса и принесёт письмо с приглашением.

— Сова? Письмо?

— Да, Гарри. В волшебном мире функцию почтальонов выполняют совы. И к прибытию совы мы постараемся подготовиться. Ты ведь не хочешь прослыть слабаком и неумёхой, правда?

— Конечно! А как мы будем заниматься магией? Разве здесь это возможно? — озадачился мальчишка.

— Непосредственно здесь вряд ли. Но в других местах, думаю, это возможно. И даже нужно. Чистокровные волшебники изучают магию с детства. Можно даже сказать, впитывают с молоком матери. Да, должен отметить, что существуют чистокровные волшебники, полукровки, сквибы и маглорождённые. Чистокровными считаются маги, у которых родители не менее чем во втором поколении являются волшебниками. Полукровками называют людей, у которых только один из родителей является волшебником или же кто-то из родителей — маглорождённый. Сквибы — это люди, рождённые в чистокровных семьях, но не имеющих сколь-нибудь заметных магических способностей. Маглорождённые — те, у которых оба родителя обычные люди. Их чистокровные снобы обзывают обидным прозвищем — грязнокровка.

— А я маглорождённый? — спросил Гарри.

— Ты? Ну нет. На самом деле ты полукровка. И хотя оба твоих родителя — настоящие сильные волшебники, твоя мама не была чистокровной. Тут будет уместным рассказать тебе всё, что я о них знаю, — услышав это, Гарри подобрался. Этот вопрос интересовал его очень давно. А узнав, что его родители были волшебниками, он очень обрадовался. — Правда, я всё ещё не уверен в достоверности некоторых своих знаний. Но мы с тобой потом всё это проверим, хорошо?

— Конечно, но откуда мы это узнаем? Дурсли мне говорили, что папа и мама погибли в автомобильной катастрофе, и были... ну, не очень хорошие. И бедные.

— Гарри, я расскажу тебе то, что Дурсли скрывали от тебя много лет.. Так вот, твой отец — вовсе не алкоголик, а мать — никакая не шлюха, как говорила тётушка Мардж. А ты — не урод. И погибли твои родители вовсе не в автомобильной аварии. Твоя мама, Лили Эванс, была сестрой тёти Петуньи, и, в отличие от неё, была очень сильной колдуньей. Они были дружны в детстве, но рассорились, когда Лили пришло письмо из Хогвартса. Твоему отцу тем же летом пришло аналогичное письмо.

— Они учились в Хогвартсе?

— Конечно. После окончания учёбы твои родители поженились, а вскоре родился и ты. Живя здесь в нищете, ты вовсе не нищий, Гарри. Но и не баснословно богат, как хотелось бы. Впрочем, это мы выясним позже. Мне известно, что в волшебном банке, который называется Гринготтс и которым управляют гоблины, на твоё имя оформлен банковский сейф.

— Банковский сейф? Гоблины?

— Да-да, именно гоблины.

— Это те гоблины, которые во Властелине колец?

— Нет-нет, здесь они совсем другие. В твоей банковской ячейке лежат деньги, которые тебе оставили родители, чтобы ты ни в чём не нуждался и достойно закончил своё обучение в Хогвартсе. А ведь ты сейчас ходишь в обносках и недоедаешь… Твой золотой ключик от заветного сейфа находится у кого-то из волшебного мира, и мне кажется, что я знаю у кого. Впрочем, в этом ещё надо разобраться. Я не уверен пока что ни в чём, слишком мало у меня достоверной информации об этом мире, а та, которая есть, она из совершенно другого источника.

— А всё-таки, у кого мой ключик? — поинтересовался Гарри.

— Да есть в этом мире один человек, который выглядит очень добрым эксцентричным дедушкой. Лично я отношусь к нему с некоторым предубеждением, хотя, может быть, я ошибаюсь. Когда познакомимся с ним лично, а это случится обязательно, тогда и узнаем. Возвращаясь к Поттерам, отмечу, что все их, за небольшим исключением, очень любили. Нет, они не были идеальными. Как и все реальные люди, у них были свои недостатки, они делали ошибки — иногда безрассудные, а иногда и трагические…

— А откуда ты всё это знаешь? — спросил Гарри. — Ну, про родителей, про волшебный мир, и про этого… с ключиком?

— Рассказ будет долгим, Гарри, а время уже позднее. Завтра в нашем распоряжении будет целый день. Как ты смотришь на то, чтобы отложить разговор до утра?

— Ну хорошо, Алекс, — нехотя согласился Гарри. — Тогда спокойной ночи.

— Спокойной ночи, малыш.

— Я уже не малыш!

— Ну, для меня ты всё равно малыш. Но если тебе не нравится, я постараюсь тебя так больше не называть...

* * *

На второй день Гарри проснулся, как обычно, от окрика тёти Петуньи. Привычно подхватился на ноги и потопал умываться.

— Алекс, ты здесь? — поинтересовался Гарри, орудуя старенькой зубной щёткой.

— Да здесь я, здесь. Куда я от тебя денусь?

— Привет! А тебе сны снятся? Ты вообще спишь?

— Привет, Гарри. Конечно, сплю. И сны мне тоже снятся.

— А о чём?

— Да о доме, в основном. Ну и иногда об той аварии.

— Сочувствую. А когда ты продолжишь свой рассказ?

— Сейчас тебе надо завтрак готовить. А потом чего-то делать. Дядя наверняка нас без работы не оставит. Пока вокруг нас люди, нам лучше мысленно не болтать, пока не научимся разговаривать незаметно для окружающих. Сейчас, когда ты со мной общаешься, у тебя мимика лица меняется и ты немного стопоришь. Не замечал? Надо будет потренироваться перед зеркалом...

Сегодня Вернон отправил Гарри убирать гараж. Времени впереди было много. Так что Гарри, перекладывая старые вещи и сдувая с них пыль, слушал продолжение рассказа.

— Понимаешь, Гарри, — начал Алекс, — в мире, в котором я жил, была издана книга за авторством одной британской писательницы, в которой она описала магический мир Великобритании и некоторые события, которые в конечном итоге спасли мир от одного очень плохого тёмного мага. Он называл себя лордом Волан-де-Мортом. Люди боялись называть его по имени, поэтому они употребляли словосочетание «Тот-кого-нельзя-называть». Волан-де-Морт считал себя наследником Слизерина.

— А кто такой этот Слизерин? — заинтересовался Гарри.

— Он один из четырёх основателей Хогвартса. Так вот, благодаря этому все почему-то считали, что Волан-де-Морт — чистокровный маг. Он выдвинул идею о превосходстве чистокровных волшебников и многие попались на эту приманку. Он умел убеждать людей, обладал харизмой и магической мощью. Но на самом деле он полукровка. Его мать была чистокровной волшебницей, но вот отец — он был обычным маглом с отвратительным характером. В результате темнейших ритуалов и убийств Волан-де-Морт разделил свою душу на части и попрятал их в разные предметы, которые называются крестражами. Советую этот термин никогда не упоминать, так как даже разговоры о них являются запрещёнными. Да и откуда мальчику о них знать?

— Но ты мне ведь расскажешь, да?

— Тебе расскажу. Эти крестражи являются якорями, которые удерживают его душу в мире, и благодаря им он может возродиться. Так вот, мир спас маленький годовалый малыш. Это случилось на Хэллоуин. Следует упомянуть, что на тот момент существовало некое пророчество и при его первом произнесении один человек подслушал самое его начало — первые несколько строк.

— Разве можно верить каким-то глупым пророчествам? — удивился Гарри.

— Ну, гадалкам я бы тоже не верил. Некоторые пророчества становятся настоящими, если тот, о ком пророчество, принял его всерьёз и сделал что-то такое, что могло бы предотвратить предсказание. Так и случилось в этом случае. Человек, который подслушал его, был пожирателем смерти.

— А кто такие пожиратели смерти? Они что, едят смерть? — удивился Гарри.

— Нет, не едят. Так называли последователей тёмного лорда. Когда Волан-де-Морт услышал первую часть пророчества, он отправился в их дом, убил родителей, а когда захотел убить и малыша, проклятие отразилось и убило его самого. Почему так случилось — никто не знает. Такого прежде никогда не случалось. Так что после этого мальчик стал знаменит, о нём было написано множество книг, а самого малыша стали называть Мальчиком-который-выжил. Его жизнь не была легкой. Волан-де-Морт возродился в конце четвертого курса его обучения в Хогвартсе и принялся за старое. Своих последователей он клеймил меткой, как тавром помечают скот.

— А почему они шли на такое, ну, чтобы их клеймили? — спросил Гарри.

— По разным причинам. Кто искренне поддерживал его идеи, кто от страха за себя или свою семью. Кто хотел стать более значимым, чем он есть, и хотел кому-то что-то доказать. Но были и такие, которым просто нравилось мучить и убивать.

— А что было потом?

— В конечном итоге выросший мальчик победил, хотя победа далась ему нелегко. Вот такая вот грустная история, опубликованная в этом бестселлере. Что касается первой книги, то после её оглушительного успеха последовали очередные тома, по одной на каждый курс Хогвартса, в котором учился главный герой. В обычном мире история о маленьком мальчике стала настолько популярной, что автор стала баснословно богатой и известной на весь мир. Многие поколения детей выросли с этой книгой. А теперь подсказка — у маленького мальчика на лбу был шрам в виде молнии.

Если бы диалог происходил наяву, то Гарри с изумлением воззрился бы на своего собеседника.

— Это же я? У меня шрам в виде молнии. А этот Вол… Волан-де-Морт убил моих родителей, да?

— Да, Гарри, эта история о тебе. Ты должен принять это и осознать.

Гарри, механически переставляя какие-то железки на полке, задумался, пытаясь сложить целостную картину из обвалившейся на него информации, которая то и дело разваливалась. Наконец, он отозвался:

— Алекс, тебя ведь в той истории не было?

— Не было.

— Тогда, может, эта история не обо мне?

— О тебе, о тебе. Пока что совпадает почти всё — адрес вплоть до чулана под лестницей, твоя семья, твои странности...

— Но если ты вдруг попал в этот мир, тогда... это ведь неспроста, да?

— Похоже на то, Гарри, — с грустью ответил Алекс. — Я не знаю, зачем провидение меня сюда забросило. Возможно, моя миссия в этом мире — изменить историю маленького мальчика. Избавить его от одиночества. Помочь. Научить. Подготовить... И победить в конечном итоге.

— Но я бы всё равно победил, разве нет?

— Победил. Но погибло бы много хороших людей. И среди них были бы твои друзья.

— А мы с тобой будем друзьями? У меня ещё никогда не было друга.

— Я очень надеюсь на это. А ещё я буду твоим учителем.

— А чему ты будешь меня учить?

— А чему бы хотел научиться, малыш?

— Эй, я уже не малыш! — возмутился мальчик.

— Хорошо, хорошо, мой юный коллега, — засмеялся Алекс. — Так всё-таки?

— Ну, я бы хотел научиться колдовать.

— Гарри, этому ты научишься и без меня. Скажи, чего бы ты хотел больше всего на свете?

— Шоколадку, — хихикнул мальчик.

— Шоколадки у меня нет, сам понимаешь. Я серьёзно.

Гарри задумался. Чего бы ему хотелось больше всего? Наконец, лицо его просветлело и он ответил:

— Я бы хотел жить в настоящей семье. Чтобы мама и папа меня любили, как Дурсли своего Дадли. Дарили мне подарки на день рождения, покупали мне новую одежду и игрушки, чтобы угощали меня шоколадками и водили в зоопарк. А Дурсли меня... э-э-э, ненавидят, наверное. Как хорошо, что ты появился, Алекс!

— Да, Гарри. Мы ведь теперь с тобой всё равно, что маленькая семья. Правда, я не смогу дарить тебе игрушки, и заменить собой папу с мамой тоже не смогу...

— Ой, а ведь и правда! Я ещё об этом не думал. Маленькая семья... А мне нравится, — заключил радостно мальчик.

— Ну хорошо, Гарри, расскажи мне о своих успехах в школе. Ты ведь учишься начальной школе Святого Грогория?

— Да, Алекс.

— Для моего русского слуха имя «Грогорий» звучит непривычно. Так и хочется сказать «Григорий». Ну и как успехи?

— Я люблю читать разные книги и хорошо учусь. И намного лучше Дадли. А Дурслям это не нравится.

— А какие предметы тебе даются лучше всего?

— Не знаю. Мне легко учиться. И предметы лёгкие. А вот Дадли... он хоть и учится плохо, но все учителя его хвалят, он даже на свой день рождения получил грамоту за то, что всегда доедает свой ланч. А меня почему-то ругают.

— То, что ты хорошо учишься, это хорошо. Значит, мне будет легче тебя обучать. Понимаешь, Гарри, у меня в сознании хранится огромный пласт знаний. И я хотел бы передать тебе хотя бы малую часть, а то и всё, если смогу. Надеюсь, что вместе мы изучим законы магии и сделаем встряску магическому миру. Но нам очень нужна информация. Разная. И о волшебном мире в том числе. Например, в твоей памяти должно остаться воспоминание о приходе Волан-де-Морт в твой дом. Если ты мне разрешишь, я могу попытаться его просмотреть...

— А разве это возможно?

— Ещё не знаю, но мы можем попробовать. Однако, Гарри, тут есть один момент. Я не хотел бы, чтобы ты это видел.

— Почему? — удивился мальчик.

— Потому, что это будет наихудшее воспоминание в твоей жизни. Ты его вспомнишь и так, если вдруг столкнёшься с дементорами.

— Ну, раз ты так считаешь... — согласился Гарри. — А кто они такие, эти... дементоры?

— Это тёмные твари, охраняющие Азкабан, волшебную тюрьму. Они высасывают счастливые воспоминания и оставляют только самые плохие. Кажется, будто в мире больше не осталось радости, ничего светлого и чистого.

— Алекс, а ты разве сможешь просмотреть мои воспоминания так, чтобы я их не видел?

— Гарри, я вообще не уверен, что что-то увижу. Но ведь волшебники это как-то делают.

— Хорошо, я согласен, только с чего мы начнём?

— Для начала давай вспомним, как ты готовил сегодня завтрак.

Попытка оказалась неожиданно успешной. Перед глазами возникла сковородка с жарящимся беконом. Картинка была очень яркой и подробной. Вот Гарри перевернул бекон на другую сторону. Послышался возглас тёти: «Что ты там возишься, негодник? Сейчас Дадли спустится, а стол ещё не накрыт...» Да уж, при такой близкой связи сознаний никакая легилименция не нужна. Это очень обеспокоило Алекса. А что, если мальчик надумает забраться в его память и увидит там...

— Гарри, ты тоже увидел это воспоминание? — поинтересовался Алекс.

— Да.

— Значит, проникнуть незаметно в твою память мне пока не удастся. Тогда воспоминание о приходе Волан-де-Морта отложим на неопределённое будущее. Будем считать, что мадам Роулинг описала события правильно.

— Алекс, а ты заметил, что это воспоминание, ну... было как в кино?

— Конечно, заметил, Гарри. И я над этим подумаю на досуге. Слушай, давай сейчас поговорим об одной вещи. Понимаешь, при желании мы можем узнать друг о друге всё на свете. Но ведь лазать друг другу в воспоминания — это ведь нехорошо. Ты с этим согласен?

— Конечно! — тут же согласился мальчик.

— Вот! Понимаешь, Гарри, исходя из громадной разницы в возрасте...

— Алекс, я уже не маленький. Ты остерегаешься, что я полезу в твою память и увижу там... э-э-э... ну, некоторые очень личные вещи...

— Какой умный мальчик! — с облегчением вздохнул Алекс. — Ты всё очень правильно понял. Давай на будущее установим правила — просто так копаться в памяти друг друга нельзя, только по разрешению.

— Конечно, Алекс. Я думал, это и так понятно. А я разве смогу твои воспоминания смотреть?

— Если я смог, то и ты сможешь.

— А что ты имел в виду, когда говорил, что волшебники это тоже могут делать?

— Не все волшебники, Гарри, только некоторые. Это своего рода искусство, которому нужно долго учиться. Чтобы защитить свой разум от чужого вторжения, волшебники используют окклюменцию. Это магия разума. Окклюмент выставляет на пути легилимента мысленный блок, который тот преодолеть не сможет. Соответственно, легилименция — это искусство чтения мыслей, мыслеобразов и эмоций.

— А Волдеморт читает мысли?

— Да, лорд Волан-де-Морт умеет читать мысли. Альбус Дамблдор, директор Хогвартса, тоже искусный легилимент. В Хогвартсе есть ещё один волшебник, который умеет это делать. Это профессор Снейп, преподаватель зельеварения. Легилименты есть также в Министерстве магии. Но в целом, как я уже говорил, их немного. Но так уж случилось, что все три главных легилимента тесно связаны именно с тобой. А раз так, мы просто обязаны с тобой научиться защищать свои мысли. Так что, договор в силе?

— Конечно, — ответил Гарри.

— Теперь более подробно о директоре школы волшебства Хогвартс Альбусе Дамблдоре. У него столько званий, должностей и регалий, что одно их перечисление в тексте письма с приглашением в Хогвартс занимает едва ли не половину всего текста. Помимо того, что он директор школы, он также председатель Визенгамота — волшебного суда, и президент Международной конфедерации магов. А ещё он кавалер ордена Мерлина первой степени. Он также считается сильнейшим светлым волшебником современности. Это действительно так, по крайней мере, что касается его магической силы. Прикрываясь общим благом, Дамблдор жертвует людьми, как опытный шахматист пешками. Так уж случится, что в результате некоторых своих непродуманных действий он получит тёмное неизлечимое проклятие и будет медленно умирать. Но и смерть свою он обернёт на пользу всеобщему благу.

— Дамблдор умрёт? — спросил Гарри.

— Умер бы на твоём шестом курсе. Но теперь история пошла по новому пути. Как бы я нему не относился, но умереть по глупой случайности я ему не дам.

— А из-за чего он умер? Ну, в той истории...

— Он не смог избежать соблазна — надел на палец кольцо Гонтов и получил тёмное проклятие. Очень велика вероятность, что попади оно сейчас ему в руки — и история повторится.

— А, я понял. А что он задумал насчёт меня?

— Думаю, у Дамблдора относительно тебя намечена целая программа, рассчитанная на многие годы, в соответствии с которой он будет готовить тебя к неизбежному финалу. Однако, в этом сложном плане есть многочисленные прорехи, связанные с тем, что многие факты ему ещё неизвестны. И если мадам Роулинг действительно открыла в своей книге все секреты, то у нас с тобой очень неплохие шансы избежать многих неприятностей, не находишь?

* * *

Целый день мы провели в разговорах. То ли мы идеально сошлись характерами, то ли новизна впечатлений и новой информации помогала, но общаться с мальчиком мне было интересно, да и ему со мной тоже. Я терпеливо объяснял, а Гарри внимательно слушал, впитывая новые сведения, как губка.

Почему я решил ему всё рассказать? Причина простая — я не чувствовал в нём страха, поэтому и скрывать информацию, как это делал добрый дедушка, не стал. Смелый мальчик. Он узнал о пророчестве, в соответствии с которым получалось, что окончательно убить Волан-де-Морт может только сам Гарри. Ни один не сможет жить спокойно, пока жив другой. Теперь он знает и о крестражах. Однако, я всё ещё не решался открыть ему самую главную правду...

В последующие дни Алекс пересказывал Гарри сюжет известной книги, оформив повествование в увлекательные рассказы. Иногда он обращал внимание на факты или события, которые в дальнейшей цепочке повествования будут иметь важное значение. Гарри обладал цепкой памятью, острым умом и быстро соображал, что очень порадовало наставника. Всё-таки, этот Гарри немного отличался от каноничного. Да и кажется более уверенным, что ли.

Операцию по приручению Дурслей немного отложили. Дурсли его не особо трогали, даже Дадли затих, как будто что-то почувствовал. Наступил день рождения Гарри, который, как водится, случался раз в году, тридцать первого июля. От Дурслей Гарри получил обычный их «подарок» — работу, вот только на этот раз ему было совсем не одиноко. Алекс очень тепло поздравил его «с днём варенья» и рассказал несколько занятных историй из своей жизни. Вечером, завалившись на топчан в чулане, Гарри веселился и, хихикая про себя, слушал его повествования.

Да, теперь ему исполнилось десять лет и он уже почти взрослый. Гарри и сам уже понял, что начал медленно меняться. Выражалось это в уверенности в себе, в осанке, в умении выражать мысли, во взгляде. Тётя Петунья иногда задумчиво посматривала на него, но помалкивала.

Общаясь с Алексом, Гарри проникся глубоким уважением к своему наставнику и другу. В тот день, когда Алекс рассказал о финальной битве и гибели Волдеморта, мальчик не чувствовал страха, так как знал, что его будущее не предопределено, что у него есть верный друг, который поймёт и поддержит в любых ситуациях, что бы ни случилось. Что вдвоём они справятся.

* * *

Однажды я наконец-то решился и попросил Гарри провести эксперимент, который заключался в том, чтобы выяснить, смогу ли я управлять его телом или хотя бы разговаривать. Мальчик охотно согласился, но поначалу ничего не получилось, что и следовало ожидать. От попыток перехвата страдала не только моторика, отвечающая за управление мелкими мышцами, например, кистей и пальцев рук, но и крупная, отвечающая за чувство равновесия и координацию при ходьбе, не говоря уже о беге и прыжках. Это могло означать только одно — координация работы мозга, нервной системы и мышечной ткани нарушалась на глобальном уровне. Хорошо ещё, что вегетативная нервная система, отвечающая за многие бессознательные функции, такие как работа сердца, легких и других внутренних органов, не затрагивалась.

Размышляя над этим, я начал припоминать свои скудные познания о работе человеческого организма в целом и центральной нервной системы в частности. И понял, что в этой стройной классической системе знаний появились неувязки. В ней отсутствует такие понятия, как дух, душа, информационное поле или аура. Любые упоминания о них в научных трудах тут же объявлялись шарлатанством и псевдонаукой. Хм... А ведь я сам до недавнего времени был таким же... Фомой неверующим. А в данный момент засел в разуме мальчугана и умничаю, пытаясь разобраться, кто я и как здесь оказался. А ведь все мои воспоминания, по идее, должны храниться в мозге моего тела, оставшегося в далёкой-предалёкой Москве.

Вот вспомнил злодейскую рожу Волан-де-Морта на затылке Квирелла. Тот ведь управлял телом Квирелла? Или нет? Допустим, общался он с ним мысленно, разговаривать мог затылком. Как? Там же нет гортани и голосовых связок, там нет воздуха для их работы, да и спинной хребет мешает! Выражение «Это всё магия» здесь не годится. Хотя кто его знает...

Размышляю дальше. Человек разумный, как вершина эволюции по Дарвину, сложнейшая биологическая система, в которой столько всего намешано! Всё в этой системе подчинено единственной цели — выживанию организма в любых внешних условиях, в любой момент времени. Это заложено на генетическом уровне, так как выживание — главное условие сохранения популяции своего вида. А уж наличие разума позволяет адаптироваться к жесточайшим условиям, в которых другим видам никогда не выжить. Не зря ведь говорят, что самым страшным хищником на планете является человек.

В нервную систему входят головной и спинной мозг, а также нервы, нервные узлы и сплетения. Когда нервная ткань возбуждается, она может проводить возбуждение в виде нервных импульсов к различным нервным центрам для анализа, а затем — передавать выработанный в центре «приказ» исполнительным органам для выполнения ответной реакции организма в форме движения, например, перемещения в пространстве, или изменения функций внутренних органов.

Ствол мозга является продолжением спинного и отвечает за бессознательные действия, такие, как управление работой сердца, легких, сосудов. Он же отвечает за моргание, слёзы или рвоту. Другие его участки ретранслируют нервные импульсы от головного мозга или в него. Вообще, забавная это штука — эволюция. Ведь всё начиналось с простейших нервных окончаний в простейших организмах, затем эта нервная ткань всё усложнялась и усложнялась, пока не появился спинной мозг. Поначалу он тоже выполнял простейшие функции и лишь с течением времени у некоторых видов появлялась надстройка в виде головного мозга, который, получив, наконец-то, в своё распоряжение серое вещество, в конечном итоге превратил обезьяну в человека разумного.

Гипоталамус является одним из самых малых элементов ствола головного мозга, он контролирует химический, гормональный и температурный баланс организма. Рядом со стволом примостился мозжечок, в основном отвечающий за двигательную активность. Он посылает сигналы, которые вызывают непроизвольные движения в мышцах, позволяющие сохранять позу и равновесие, и вместе с двигательными участками головного мозга обеспечивает координацию.

За осознанные действия отвечает кора головного мозга, отдельные доли которой состоят из триллионов взаимосвязанных нейронов и участвуют в восприятии информации, другие же отвечают за язык и речь, остальные управляют движениями тела или связаны с рассуждениями, логикой, эмоциями, фильтрацией и анализом информации и, в конечном итоге, принятием правильных решений.

Всё это было бы невозможно, если бы мозг не запоминал информацию, которую он получает от внешних органов чувств. Она вызывается в нужной ситуации и используется для принятия взвешенных, осознанных решений. Сунув два пальца в розетку, в следующий раз сто раз подумаешь, стоит ли туда вообще лазить.

Интересным образованием является шишковидная железа или эпифиз, которая иногда отождествляется с мистическим «третьим глазом», или Аджна чакрой. Эпифиз вырабатывает несколько веществ, в том числе и так называемый гормон счастья или серотонин, и находится в лобной части головного мозга.

В индийской ведической литературе, которая появилась три с половиной тысячи лет назад, имелось указание на положение высшего источника телесной силы в точке между бровями. На индусских изображениях в этой точке находится Глаз Света. Ну и откуда они это узнали, позвольте спросить? Ведь в западной литературе это стало известно лишь в конце восемнадцатого века. Правда, на этот орган указывал ещё Декарт, который утверждал, что он является вместилищем души.

Вспомнилось, как возмущённая профессор Трелони в разговоре с Амбридж оскорбленно воскликнула: «Внутреннее Око не зрит по приказу». Действительно, третий глаз у неё всё-таки просыпался, хоть и очень редко. Лучше бы он вообще заплыл жиром и отмер, как ненужный рудимент...

Ну а как тут не вспомнить Шарикова Полиграф Полиграфовича? Профессор Преображенский, пересадив дворняге Шарику человеческий гипофиз, добился не омоложения, а полного его превращения в человека. Правда, Булгаков перепутал эпифиз с гипофизом, но от этого «Собачье сердце» не стало менее гениальным. Ну, человек из собачки получился так себе, это всем известно, и Шариков снова стал Шариком, когда вконец разозлённый профессор вернул всё на круги своя.

Кстати, что касается третьего глаза. Да ведь крестраж у Гарри совсем рядом находится! Не это ли причина того, что малыш приобрел «просветление» в виде способности к парселтангу? Очень опасное соседство, надо признать, хотя я и знаю, что этот крестраж — дохляк какой-то, неполноценный он, что ли? Кроме парселтанга и связи с Волан-де-Мортом, что он еще умеет? Да вроде ничего. Разве что голова болеть будет. Надо будет подумать, нельзя ли вытащить из этого «дохляка» все его знания и спрятать это «добро» где-то в далёкой коморке моего сознания...

В общем, обдумав всё это, повспоминав, поразмышляв и потоптавшись на месте, я выдвинул некоторые свои допущения, которые хоть как-то объясняли возникшие противоречия. Ведь что такое мозг? По представлениям магловской науки (и когда это я заделался магом?) в нём хранится человеческая память и сознание, он управляет организмом и воспринимает окружающий мир с помощью органов чувств. А память зашифровывается с помощью устойчивых электрохимических связей между нейронами головного мозга. Но ведь Волан-де-Морт прекрасно помнил после своего возрождения всё, что с ним происходило в его предыдущем теле. И как же тогда перенеслись электрохимические связи вместе с информацией? Обитая в виде духа, он был слаб, стал практически сквибом, но ведь даже в таком виде сохранил свою память, способность думать и делать логические заключения.

Размышляя над этим парадоксом, я сделал допущение, что дух или душа, или сознание, или как это там называется, привязанное невидимой пуповиной к физическому телу, просто даёт команды на выполнение тех или иных действий, а уж мозг выполняет эту команду, распределяя управляющие импульсы по нужным нервным волокнам. Да и вообще — управлять триллионами живых клеток в организме — это вам не хухры-мухры. Мозг — сложный самообучающийся аналоговый параллельный компьютер с отрицательной обратной связью в виде органов чувств, обладающий ассоциативной памятью. Когда мы учимся, например, стрелять из лука, первый выстрел, как правило, в молоко. Затем дела идут лучше. Мозг каждый раз вносит коррекцию в действия управляющих сигналов, и результаты по мере обучения улучшаются.

А что будет, если на один мозг приходится два управляющих контроллера? Правильно, получится каша. Не желая ненароком навредить мальчику, управлять телом с находящимся в сознании Гарри у меня не получалось.

Однако, решение нашлось. На него навело соображение о том, что Джинни, одержимая Волан-де-Мортом, ничего не помнила из того, что она творила. То же самое можно сказать и о профессоре Трелони в момент произнесения ею истинного пророчества. Поскольку насильно захватывать тело Гарри мне даже в голову не приходило, я, посоветовавшись с ним, предложил вариант, который мог бы решить проблему. Мальчик согласился. Эксперимент заключался в том, что Гарри должен будет уснуть настолько крепко, что не почувствует перехвата управления, а если всё же почувствует и проснётся, я тут же отойду.

Опыт оказался удачным. Ждать пришлось долго, но оно того стоило. Когда по состоянию организма я почувствовал, что мальчик прошёл стадию REM и погрузился в глубокие сновидения, попытался открыть глаза. И ведь получилось! Попробовал пошевелить рукой. Двигается! Нашарил очки и осмотрелся. Из щелей двери едва пробиваются узкие полоски тусклого света, слышно, как на улице шумит ветер. Осторожно, чтобы не разбудить мальчика, встал с топчана, потянулся и выбрался в коридор. Лунатизм в действии!

Ощущения были странными. Я уже привык к этому телу, но одно дело чувствовать, и совсем другое — управлять им. Почувствовав необходимость, сходил в туалет, затем нашёл на книжной полке книгу, прочитал вслух абзац, вернулся в чулан и лёг в постель.

Для чистоты опыта решил сразу же разбудить своего юного экспериментатора, спящего сейчас беспробудным сном. Но как к нему дотянуться? Похлопать ладошками по щекам? После некоторых раздумий решил испробовать другой путь. Чтобы не уснуть собственным сном, задал себе чёткую установку — найти Гарри, после чего расслабился и постепенно оказался на границе между сном и явью. Потянулся мысленно к сознанию мальчика и вдруг очутился в уже знакомом парке. Гарри сидел на скамейке с какой-то симпатичной девочкой, видимо, сверстницей, и увлечённо о чём-то с ней спорил. Девочка с ним не соглашалась и доказывала своё. Зная, что это сон мальчика, с интересом осмотрелся. Окружение не было чётким и периодически плавно менялось. Видимо, оно соответствовало представлениям Гарри о том, где он в данный момент находится и что делает. Хоть мне и не хотелось его будить, но я всё же решился и подошёл к парочке. Мальчик взглянул на меня и выдал фразу, меня удивившую:

— Алекс, ты мне приснился или сам пришёл?

Мысль о том, что во сне Гарри я могу встретить сгенерированную его сознанием свою копию, мне даже в голову не приходила.

— Я сам пришёл. Ты ведь помнишь наш эксперимент? Нам нужно проснуться, — сказал я мальчику. Тот не сразу сообразил, о чём речь, пришлось напомнить. Едва Гарри отвлёкся от своего сна, как девочка испарилась.

Наконец, Гарри окончательно проснулся, а вместе с ним и я.

— Хм… Извини, что прервал твой замечательный сон. А она ничего так. Миленькая.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Гарри. — Это всего лишь сон. Что там с экспериментом? Получилось?

— Да. Когда ты крепко заснул, я открыл глаза, нашёл очки, сходил в туалет…

— Ты... ходил в туалет? — спросил Гарри.

— Ходил. А с чего ты вдруг смутился? Твой молодой организм этого требовал.

— Ладно, — вздохнул мальчик. — А что потом?

— Потом взял на полке книгу и прочитал вслух один из абзацев. Теперь у тебя ответственное задание — забраться в мою память и прочитать тот самый абзац.

— И как же мне это сделать?

— Да элементарно! На самом деле, важно лишь твоё желание и мое разрешение. Помнишь, что я рассказывал об ассоциативной памяти? Так вот, сейчас ты знаешь, что требуется искать. Ты должен захотеть найти нужное и оно найдется. Действуй!

Прошло несколько секунд. Я сосредоточился на своих ощущениях и заметил слабое шевеление в своём сознании, как будто ветерок пролетел и что-то слегка потревожил. Перед глазами появилась открытая книга, на которой проявился текст. Весь целиком, а не искомый абзац. А когда в воспоминании я отводил глаза в сторону, то видел прекрасно отображаемую, картинку комнаты, в которой находился. Так вот как работают омуты памяти! Когда в них сбрасываются воспоминания, они становятся гораздо информативнее, их можно детально и со вкусом рассмотреть. Замечательное изобретение магического мира!

— Алекс! А какой абзац читать? Тут полные страницы текста.

— Гарри, сосредоточься на моём воспоминании и определи, какой именно абзац я читал.

— Есть! Короче, слушай: «Оливер упал на колени и, сжав руки, стал умолять, чтобы его отослали обратно в тёмную комнату… морили голодом… избивали… убили, если это им угодно, но только не отправляли с этим страшным человеком.» Это «Приключения Оливера Твиста», что ли?

— Ну а что же еще. Чарльз Диккенс.

— Читал я эту книгу, давно уже. Дадли забросил её под кровать, а я достал, прочитал и поставил на полку. С тех пор и стоит там.

— Гарри, ты понимаешь, что мы сейчас сделали?

— В общих чертах. Но всё-таки объясни.

— Только что мы успешно проверили мои предположения. В конечном итоге это даст нам возможность, не мешая друг другу, управлять твоим телом. Но для этого необходимо приложить некоторые усилия, ведь не всё так просто.

— Понимаю. У меня не получится по команде засыпать, да?

— Не получится. Но существуют специальные техники медитации. Люди, хорошо владеющие своим сознанием, могут отключать свой мозг от внешних раздражителей и уходить, как они любят говорить, в астрал. Короче, нам нужно в книжный магазин или, на крайний случай, в библиотеку, найти там книгу и попытаться найти там нужную технику.

— А медитировать придётся мне?

— Для этой цели да.

— Эм... Что ты имеешь в виду?

— Видимо, мне тоже придётся учиться управлять своим сознанием. Но уже для других целей. В ходе этого эксперимента мы сделали ещё одно открытие. Когда мы в первый раз просматривали воспоминание о приготовлении завтрака, я ещё тогда обратил внимание на то, что оно очень детальное и яркое.

— Я тоже это заметил.

— Да-да, ты сказал, что всё было, как в кино. Я помню. А эксперимент с книгой это ещё раз подтвердил. Я подозреваю, что всё, абсолютно всё, что происходит с нами в этом мире, откладывается где-то в далеких закоулках нашей памяти. В подсознании, если угодно. На поверхности остаются только самые яркие воспоминания, которые мы можем в любой момент извлечь, да и те тускнеют со временем. А вот вытащить что-то второстепенное из памяти задача практически невыполнимая.

— Эм... Например, что я ел в обед пятого мая позапрошлого года?

— Именно так. Но в нашем случае мы с тобой смогли прочитать весь текст на открытой странице книги, воспоминание о которой ты вытащил из моей памяти. Причем, её смог прочитать не только ты, но и я. То есть, по отдельности мы не помним, а вместе можем вспомнить всё, вплоть до мельчайших деталей.

— Так это же здорово, правда?

— Конечно, Гарри. Ведь, как оказалось, я ничего не забыл на самом деле. Становится доступно огромное количество информации, которую я прочитал за свою жизнь. Вот только чтобы её вспомнить, мне на данном этапе требуется твоя помощь.

— Алекс, ты хочешь сказать, что в будущем её можно вытащить и положить на полки, как в библиотеке?

— Гарри, ты меня удивил в очередной раз. Именно это я и попытаюсь сделать. Только наша библиотека будет виртуальной и доступной в любой момент. Но как же это сделать? Тут придётся хорошенько подумать. И, кстати, когда ты пытался отыскать книгу у меня в памяти, я это почувствовал. Думаю, это моя первая ступенька в окклюменции. Будем закреплять этот успех и экспериментировать, пока не купим настоящую магическую книгу по этой теме. Так вот, слушай дальше. У магов существуют так называемые думосбросы. Или омуты памяти, по-другому. У Дамблдора есть такой. Он в него сбрасывает свои воспоминания, а потом просматривает, чтобы не упустить детали. Таким образом можно просматривать и чужие. Помнишь, я рассказывал о профессоре Слагхорне? Вот это оно и есть. А ещё можно вытащить своё воспоминание из памяти полностью, спрятать его в стеклянный пузырёк, и никакой легилимент, никакой веритасерум после этого не сможет его достать из твоей головы, потому что чего нет — того нет.

— А что такое веритасерум? — поинтересовался любопытный мальчик.

— Ну, это мощная штука, на самом деле. Это зелье. Заставляет людей говорить правду и только правду. Использовать его без разрешения министерства категорически запрещено. Можно запросто угодить в Азкабан. Помнишь Сириуса? Его посадили без суда, даже не удосужившись проверить его показания с помощью веритасерума. Но мы отвлеклись. Так вот, мы с тобой только что изобрели свой собственный виртуальный думосброс. И если задуматься, он нам открывает колоссальные возможности.

— А что он нам даст, ну, кроме библиотеки?

— Надеюсь, что если мы потренируемся, то сможем запрятать свои воспоминания так глубоко, что их никто, даже самый хороший легилимент, не сможет просмотреть. Есть ещё один плюс — пополнение нашей будущей библиотеки. Достаточно зайти в библиотеку, взять самую сложную, запутанную книгу и внимательно, от корки до корки, её перелистать, даже не вникая в смысл. Это всё равно, что записать на видео, а потом уже дома досконально просматривать и разбираться. Абсолютная память — это всё-таки здорово. Кстати, большинство книг, которые я помню, написаны на русском языке. Так что, дорогой мой коллега, хочешь не хочешь, а придётся таки тебе учить русский язык.

— Ну-у… — затянул Гарри, думая о том, что придётся лишний раз напрягать свой мозг и прилагать усилия. — А у меня получится?

— Ну почему же нет? Сначала мы подучим с тобой основы, а затем по несколько часов в день я буду разговаривать с тобой на великом могучем. Ну, так величают русский язык у меня на Родине. Язык сложный, конечно, но уж больно богатый и красивый, на нём написаны известнейшие произведения мировой литературы.

— Тогда я согласен. Всё-таки, знание нового языка — это хорошо, а доступ в твою библиотеку знаний — ещё лучше. А ещё я смогу почитать свою историю в русском переводе.

— Умница!

Прошло несколько дней августа и Гарри со своим наставником решились, наконец-то, разобраться со своей семейкой. Действовать решили через дорогую тётушку. Петунья в последнее время внимательно приглядывалась к своему племяннику, как бы пытаясь разобраться, с чего это Гарри внезапно повзрослел. И двум участникам тайного заговора это было на руку.

Общий план беседы был начертан, осталось только его реализовать. Подходящий день вскоре представился. Старший Дурсль уехал на работу, а младшенький убежал на улицу творить мелкие гадости. Тётя Петунья что-то делала на кухне, слушая телевизор, по которому шла какая-то мыльная опера. Видимо, сериал был не очень интересен, иначе бы она сидела в кресле и жадно ловила каждое слово.

Гарри с Алексом долго репетировали предстоящую беседу, пытаясь предугадать реакцию тёти Петуньи и её ответы. Поскольку разговаривать напрямую наставник пока не мог, решили, что говорить будет Гарри, слушая подсказки учителя. К тому же, это хорошая практика манипулирования людьми, о которой ему поведал много повидавший на своем веку наставник. В процессе таких репетиций Алекс визгливым высоким голосом пародировал манеру речи тёти Петуньи, а Гарри, подавляя веселье, пытался серьёзно отвечать. В процессе общения они всё лучше понимали друг друга, иногда улавливая едва зарождавшиеся мысли. Скорость мысленного общения всё возрастала. Они решили использовать это на практике, тренируясь в синхронном произнесении вслух диктуемого Алексом текста. Когда решили, что всё предусмотрели, отправились, наконец, на дело.

Гарри зашёл на кухню и, замявшись, остановился в дверях.

— Тётя Петунья, — начал он. — Нам нужно серьёзно поговорить.

Тётушка удивлённо воззрилась на топчущегося племянника.

— Разве Вернон не поручил тебе на сегодня работу? — поджав тонкие губы, спросила тётя, удивляясь наглости мальчика. — Да и о чём же нам с тобой говорить, негодный мальчишка?

— Тётя, это важно, — проигнорировал заданные вопросы Гарри. — Я прошу вас отнестись к этому серьёзно и уделить нашему разговору ваше драгоценное время, — во как загнул, удивлялся сам себе Гарри. Даже не сбился.

Тётя придвинула стул и уселась. Гарри остался стоять.

— Так о чём будет разговор, Поттер? — спросила озадаченная Петунья.

— Я хотел бы попросить вас выслушать меня до конца, тётя, так как это будет выгодно всем.

— Поттер, что ты можешь нам предложить такого, чего у нас нет? Ты всего лишь маленький оборванец, как и твои родители, и совсем не ценящий нашей заботы, — встрепенулась Петунья.

— Тётя, мне есть что предложить. И обратился я к вам потому, что знаю — вы меня выслушаете. Вы ведь умная женщина, — ну, эту сладкую пилюлю, судя по выражению её лица, она проглотила с видимым удовольствием.

— Ну хорошо, у тебя пять минут, не больше, — ответила Петунья и приготовилась слушать.

— Тётя! — торжественно начал Гарри. — Мне недавно встретился один человек. Он профессор. В общем, он всё про меня всё знает. Например, о том, что я живу в чулане под лестницей и много работаю. И он рассказал мне о моих родителях, — ошарашил тётю мальчик. Петунья побледнела и прикрыла рот крепко сжатым кулачком. — И о волшебстве знаю. И о том, что я волшебник.

Тётя как-то резко сжалась в кресле, уменьшившись в объёме, и икнула.

— Нет-нет. Не перебивайте, — не дал ей собраться с мыслями Гарри. — Дайте мне закончить.

Петунья никак не могла поверить, что стоящий напротив ребёнок — это тот несносный мальчишка, которого она ненавидела всей душой. Нехорошее предчувствие поселилось в душе. Предположение, что об их обращении с этим ребёнком станет известно в соответствующих органах, вызвало тихий приступ паники. А уж когда мальчишка заговорил о родителях и волшебстве, ей и совсем стало дурно. Тётя налила себе воды, чтобы успокоиться, а Гарри между тем продолжил:

— Тётя! Скажите... Вы получаете деньги на мое содержание?

— Н-нет... Тебя подбросили ночью, вскоре после Хэллоуина. Было только письмо.

— А что было в письме?

— Да что там было-то… — Петуния замялась. — Дамблдор объяснил, что случилось и почему тебе нужно жить с нами, а ещё... — Петунья неожиданно замолчала, сообразив, что чуть не ляпнула то, чего Гарри знать не должен. А Алекс вспомнил, что в конце того письма Дамблдор выразил надежду, что они будут заботиться о Гарри как о родном сыне. О чём Петунья, ясное дело, говорить не стала.

— Так значит, вы знали о кровной защите? — спросил Гарри и, не дождавшись ответа, продолжил. — Ладно. Так вот, этот человек хорошо знает оба мира. Он говорит, что в волшебном мире я знаменит и обо мне книги написаны. И что я совсем не оборванец, как вы сказали. Папа с мамой оставили мне немного денег. Я, наверное, смогу оплачивать своё проживание у вас. Но сейчас всё зависит от вас и от дяди Вернона, — добавил Гарри и замолчал, внимательно наблюдая за напуганной тётей.

Тётя молчала, собираясь с внезапно разбежавшимися мыслями, а Алекс искренне наслаждался. Изредка он подсказывал, в каком направлении вести дальнейший разговор. И ведь ни единого слова лжи!

— Тётя, это он посоветовал мне с вами поговорить. А если ничего не получится, он знает что делать. И тогда всем плохо будет. Я, например, не хотел бы оказаться во временном приюте, а потом попасть неизвестно к кому. Хотя в волшебном мире меня, думаю, с удовольствием усыновят. Но есть причины, по которым мне лучше оставаться здесь, с вами, хотя я и выполняю рабскую работу, недоедаю и часто бываю наказан. И чулан этот...

— Но если ты такой известный, то почему тебя нам подбросили? Посадили на нашу шею и забыли! Что бы ты ни говорил здесь, ты никому не нужен! — выкрикнула тетя.

— Да, меня подбросили. Но это сделал один человек, которого вы знаете, — сказал Гарри, а тётя снова подобралась. Конечно же, она знала. Разве не она писала ему письмо с просьбой принять её в Хогвартс и получила отказ? С тех пор и пробежала чёрная кошка между двумя дружными сестрами Эванс. Известный факт, о котором рассказал Гарри Алекс. — Это Альбус Дамблдор, директор школы. А в магическом мире никто не знает, где и как я живу. Сложно представить, что будет, если они узнают... А ещё мне рассказали, что на самом деле случилось в ту ночь. В наш дом пришёл Тёмный лорд, чтобы меня убить. Расправившись с мамой и папой, он попытался убить и меня, но заклинание отскочило и убило его самого. Ну, с тех пор я знаменит, а этот шрам остался от того проклятия. — Гарри указал пальцем на свой лоб. — Дамблдор думает, что меня защитила любовь моей мамы, которая пожертвовала собой ради моего спасения. И эта защита работает до сих пор. Но Тёмный лорд не умер окончательно и он обязательно возродится. А вы выбиваете из меня эту дурь! — повысил голос Гарри, за что получил нагоняй от Алекса, а тётя почему-то проглотила этот всплеск эмоций, чего с ней раньше никогда не случалось. — Защита моей мамы действует на всё, что я назову своим домом, — успокоившись, продолжил Гарри. — Вы под моей защитой, тётя, и вы об этом знаете! Пока я считаю ваш дом своим, вы защищены. А если я сбегу, то сюда придет Тёмный лорд, и вам не спрятаться, — Гарри перевёл дух и немного успокоился. — Тётя, я ещё совсем ребёнок, и мне очень нужна ваша помощь. Я не могу вас заставить себя любить. Но мы можем хотя бы жить в мире. — Гарри сделал паузу, чтобы Петунья пришла в себя.

— Я хочу знать твои условия, Поттер, чтобы принять решение.

— О, их немного, тётя. Для начала мне нужна ваша помощь, чтобы решить вопросы, связанные с моим наследством. Мне нужен сопровождающий, что попасть в магический Лондон и попасть в банк Гринготтс. Вы ведь были в Косом переулке?

— Была. Один раз, — тётя изобразила искреннее отвращение. — Когда нашу семью вместе с Лили повели за покупками перед её первым курсом. Носились с ней, как с писанной торбой. Лили то, Лили это. А потом, когда она приезжала к нам на лето, в карманах у неё было полно полно лягушачьей икры, она запиралась в комнате и варила из неё эти свои... мерзкие зелья...

— Тётя, мы отвлеклись, — напомнил Гарри, вспоминая рассказ Алекса. Эти факты уже были ему известны. — В общем, сначала мне нужно посетить Косой переулок и наведаться в банк. Потом я хочу купить книги и... ещё кое-что. Если вы согласитесь меня сопровождать, я буду вам благодарен. Еще я хочу выбраться с чулана, ведь на втором этаже есть маленькая спальня. Вы только не подумайте, я не отказываюсь от работы и буду вам помогать. Ещё мне не нравится, что все называют меня малолетним преступником. С чего это вы распространяете эти слухи и называете меня уродом? — снова повысил голос мальчик, вследствие чего в очередной раз получил мысленный пинок от Алекса и мгновенно успокоился. — Тётя, выбить из меня магию вам не удастся. Это невозможно, да и опасно. Мне рассказали, что у всех детей волшебников бывают выбросы стихийной магии. Чем больше магии у ребёнка, тем опаснее эти выбросы, — пока Гарри говорил, Алекс припомнил, что сестра Дамблдора Ариана страдала психическим расстройством и, будучи в припадке, во время стихийного выброса убила свою мать, Кендру. — Тётя, профессор считает, что у меня большой магический потенциал, и что вам повезло, что когда они случались, я не хотел причинять вам боль. Даже несмотря на ваше отношение ко мне, — на этих словах тётя прикрыла глаза и вздохнула. Может, ей хоть немного стало стыдно? Или стало боязно, представив себе, что мог сделать Гарри с её ненаглядным ангелочком. — В общем, если вы не будете меня унижать, то ничего плохого и не случится. А когда я уеду в школу, то буду появляться у вас только на время летних каникул. Так что нам нужно просто прожить мирно оставшийся до школы год. Да, ещё одно. Я не хочу ходить в обносках, на три размера больше нужных. В общем, тётя, хорошо все обдумайте, но думайте не слишком долго.

* * *

Судя по всему, переговоры прошли вполне успешно. Не было сомнений, что тётя сделает правильные выводы. Теперь остается ожидать результатов. Самая большая проблема — это старший Дурсль. А чтобы не разозлить Вернона и сделать его более восприимчивым к разговору, Гарри вышел на улицу, выволок газонокосилку и принялся стричь газон. Затем подстриг кусты, которые будут в пределах видимости Вернона, и вернулся в свою комнату. Петунья удивляясь про себя, наверное, с чего бы это её племянник после того вороха информации, которую он обрушил на неё, пошел работать.

Вернувшийся с работы Дурсль прибыл вовремя и, очевидно, пребывал в благодушном настроении. А тётя Петунья решила сначала его накормить и только потом начать разговор. Дадли ещё не было. Появившись среди дня и отобедав, он снова убежал на улицу.

Спустя некоторое время послышался рев Вернона. Вероятно, новости пришлись ему не по душе. Но и тётя повысила голос. Она тоже не хотела сдаваться. Аргументы Гарри оказались более убедительными и шторм бушевал недолго. Тётя Петунья позвала Гарри в столовую и виновник заварушки пошёл следом за ней. Дядя Вернон сидел в кресле красный как рак и вытирал пот со лба.

— Садись, — буркнул он и Гарри примостился в кресло напротив. Тётя Петунья заломила руки, ожидая продолжения.

— Ты и вправду богат? — начал Вернон разговор. Ну кто бы сомневался!

— Ну, не бедный, по крайней мере, — ответил Гарри. — Но чтобы это проверить, нужно попасть в волшебный мир. — При упоминании ненавистного слова Вернон вскинулся, но быстро взял себя в руки.

Далее начался торг. Вернон подсчитал сумму за месяц, затем за год, Гарри немного округлил её в большую сторону, чем несказанно порадовал главу семьи. В общем, выходило не так уж много — всего сорок фунтов в месяц. Затем речь зашла о ситуации в целом, где Гарри кратко повторил все свои аргументы и завуалированные угрозы. В конечном итоге соглашение о нейтралитете было «подписано обеими высокими договаривающимися сторонами».

К радости Гарри Вернон не стал затягивать и поездку в банк назначил на завтра. Тётя решила ехать с ними, так как только она знала, где находится Дырявый котёл. Более того, Петунья согласилась сопровождать Гарри в его путешествии по Косому переулку. Как прошёл разговор родителей со своим ненаглядным сыночком, Гарри не знал, поскольку сегодняшние разговоры и связанная с ними нервотрепка вымотали его до предела. Поэтому, едва добравшись до своего чулана, он уснул.

Зелёный туман застилает глаза, внутри всё трепещет и содрогается. Воздух судорожно вырывается из лёгких, а голова раскалывается от ужасной головной боли. В непослушное тело будто воткнули тысячи ножей. Изо всех сил пытаюсь дотянуться до этого чёртового выключателя, а он всё так же далеко. Ещё чуть-чуть, и ещё, и ещё, рука всё ближе... Успею ли? Время — будто растянутая резина, течёт медленно, как густой сироп, а в голове, сквозь боль и ужас, настойчиво стучат упорные мысли: «Успеть... успеть... успеть выключить... выключить этот... долбанный контур...» Наконец-то рука сомкнулась на ручке. Держать крепко, тянуть...

— Алекс!!! — слышу звонкий мальчишеский крик — Алекс! Это сон! Это только сон!

Гарри? Что он тут делает? Ах да, сон. Кошмар. Гарри схватил меня за руку, пытаясь тащить, да силёнок маловато. Сон? Боль начала уходить, дышать стало ощутимо легче, а окружение как-то побледнело и постепенно приняло вид белесого тумана. Впрочем, Гарри я видел хорошо. Медленно поднялся на ноги и огляделся. Мы как будто повисли в туче — ни стен, ни пола, ни потолка. Гарри тоже стал оглядываться.

— Алекс, где мы?

— Не знаю, — выдавил, приходя в себя.

— Что это за пространство?

— Понятия не имею. Я здесь уже был однажды, но потом что-то почувствовал и пошёл на звук. Тогда мы впервые встретились с тобой, в твоём сне.

— А мы не умерли? Ну, помнишь, ты рассказывал про вокзал пустой, там что-то похожее было, — вспомнил вдруг Гарри, а я начал осматриваться вокруг. Вдруг Волдеморт в свёртке где-то рядом завалялся? Но нет.

— Да с чего бы? Мне такое не впервой снится, а это всего лишь туман, — отвечаю.

— Так мы спим?

— Спим, конечно. Ты меня из кошмара вытащил. Спасибо, Гарри.

— И часто тебе такое снится?

— Хотел бы сказать нет, но это было бы неправдой.

— Это было страшно. Я за тебя испугался сильно. Думал, вытащить не успею или не смогу.

— Гарри, как ты меня нашёл?

— Мне в последнее время стало сниться... что-то странное. Всё кажется, что кому-то плохо, чую тревогу, чью-то боль, знаю, что нужно помочь, но не понимаю, что делать... А сегодня вот решился и пошёл искать.

— И что же?

— Провалился в твой сон. Так же, как ты ко мне в гости попал, так и я теперь смог. Так что это было? Это та авария, ну, катастрофа, да?

— Да, она, будь она трижды неладна. Может, пойдём куда-нибудь, что мы тут торчим?

— Куда пойдём?

— Да хоть в тот парк, со скамейками.

— А в какую сторону идти? Не видно же ничего, — заволновался Гарри.

— Мне кажется, идти можно куда угодно. Если мы сейчас захотим пойти в парк, то, наверное, там и окажемся. Идём?

— Ага, — согласился мальчик и мы пошли.

И в самом деле — вскоре туман рассеялся, мы оказались в парке и присели на знакомую уже скамейку. Я внимательно рассматривал окружающую среду. Детали плыли, то становясь более чёткими, то снова расплывались, стоит отвести взгляд. Интересно, чей это сон — мой или Гарри? Или это наше совместное творение — некая виртуальная вселенная? Спросил Гарри, что он видит. Тот ткнул пальцем в дерево, стоящее неподалёку. Ствол раздваивался на высоте примерно метр.

— У него двойной ствол. А почему спрашиваешь?

— Я тоже вижу раздвоение ствола. Пытаюсь разобраться, что это за место такое. У тебя тоже всё плывёт и медленно изменяется?

— Да, а когда смотрю на что-то, оно становится намного чётче и как бы замирает, — ответил Гарри.

— Это похоже на работу художника. Он сначала наносит на холст ключевые точки. Для портрета, например, овал лица, или глаза, а потом постепенно дорисовывает вокруг них недостающее. И картина постепенно проявляется... Занимательное зрелище. Всегда завидовал художникам. В университете по инженерной графике у меня пятёрка была. Ну так то черчение, а это искусство! Ну а в этом месте художник — то ли мозг, то ли наши разумы, я ещё не понял. Я вот думаю, кто из нас руководит этим парадом, ты или я?

— Ну, если мы оба спим, то вместе, наверное, — предположил Гарри. — Или нет?

— Да кто его знает... Давай проверим.

— Как?

— Вот скамейка напротив. Она какого цвета?

— Зелёная, — ответил Гарри.

— Перекрась её в синий.

— Краской, что ли?

— Экий ты непонятливый. Представь, что она синяя.

Гарри уставился на скамейку и она тут же приобрела синий цвет.

— Ух ты! Так просто? — удивился мальчик.

— Получается, да. Теперь моя очередь, — сказал я и пристально посмотрел на скамейку. Она тут же стала красной. — Ладно, давай смотреть вместе. Ты её красишь в свой цвет, а я в свой. Ну, поехали, — и мы оба уставились на деревянную конструкцию. Скамейка зарябила и начала гореть.

— Эй, что происходит?!! — вскинулся я.

— Да я представил себе, что она загорелась от твоего взгляда, вот её и понесло, — не на шутку разошёлся Гарри. — Это так прикольно — сном управлять. У меня такого никогда не было.

Я только вздохнул. Ещё не вполне оправившись от кошмара, веселиться хотелось не очень. Посмотрел на скамейку и представил себе её целой, окрашенной в нейтральный серый цвет. Раз уж он так хочет повеселиться, пусть. Радости этому ребёнку и так перепадало не много. Отсмеявшись, наконец, Гарри стал более серьёзным и сказал:

— Ну, давай уже покрасим эту злосчастную скамейку.

Мы снова уставились на неё. Поочередно она становилась то красной, то синей. Стоило мне немного отвлечься и потерять концентрацию, как Гарри брал верх. Напомнило чем-то перетягивание каната. Оставив закладку себе на память, мы занялись планированием нашего похода в Гринготтс.

— Слушай, Алекс. Я тут подумал... Вот мы тут с тобой говорим, говорим, планы строим, а потом вдруг проснёмся и всё забудем.

— А ты все свои сны помнишь? — спросил я.

— Конечно помню. Нет, ну, те, которые перед самым пробуждением были, те я хорошо помню. Или те, в которых с тобой встречался.

— У меня то же самое. Это какой-то странный сон, осознанный, что ли.

— Слушай, Алекс, а почему мы видим друг друга только во сне, а когда бодрствуем, то нет, только слышим? И то только те мысли, которые хотим друг другу передать.

— Хороший вопрос. У меня пока нет на него ответа. Но ведь мы ещё не пробовали друг другу показаться, верно?

— Ну да, так и есть.

— И вообще, я не уверен, что этот сон является настоящим. Если сейчас сделать энцефалограмму твоей головушки, думаю, врачи забили бы тревогу и заперли нас для своих опытов до конца дней.

Тут мне вдруг вспомнилось, как младшей внучке делали энцефалограмму головного мозга. Педиатр, приятной наружности женщина, вписав в карточку «Вегето-сосудистая дистония», решила перестраховаться и отправила нас провериться в центральную детскую поликлинику. Так уж случилось, что из всех членов нашей семьи сподручней всего было сопровождать внучку мне. Автомобиль — немаловажный фактор, да и в отпуске я был. В общем, завели её в отдельную комнату, усадили в кресло, приспособили на голове паутину с датчиками и кучей проводов, заперли двери и выключили свет. Врач оказалась женщиной очень доброй, щебетала и бегала, бегала и щебетала, а затем уселась за монитор и начала щёлкать тумблерами, включая и выключая свет.

— Ой, какая умненькая девочка! — всплеснула руками.

— А что, там видно разве? — сразу же заинтересовался я, уставившись на дисплей с множеством кривых линий.

— Я двадцать лет проработала здесь, так что сразу вижу, кто старательный, кто отличник, кто хулиган, а кто... кхм... не очень умный. Ну, этим-то я ничего не говорю. А ваша девочка — глаза радуются. Дочка?

— Внучка, — отвечаю.

— Она у вас отличница?

— Отличница. Очень старательная и активная, — услышав это, женщина расцвела, услышав такое явное подтверждение своей компетентности. Потом что-то ещё там пощёлкала, и ещё пощёлкала... Затем зачем-то заставила внучку глубоко дышать. Обогащала кровь кислородом, чтобы голова закружилась? А кислородную подушку дать слабо? Эй, куда я лезу? Ей же виднее...

Вот я и подумал, что она у нас с Гарри такого увидела бы на своём экране, чьи мозговые ритмы бы вытащила?

— Алекс, эй, Алекс! — пощёлкал пальцами перед моими глазами ученик.

— Да-да?

— О чём задумался?

— Да так, вспомнилось... Что хотел?

— А мы тут можем что угодно делать, да?

— Думаю, да.

— И людей придумывать?

— Конечно, — отвечаю, а мальчик мстительно засмеялся и перед нами на парковой аллее появился мистер Вернон Дурсль. Одет он был в смешную шапочку с бубенчиком и спортивный костюм, со лба стекал крупный пот. Мистер упал на аллею и начал тяжело отжиматься.

— Дурачишься, негодный мальчишка? — попытался спародировать голос Вернона.

— Ага, — смешливо ответил Гарри. Ну дитё ж малое ещё, вот и балуется. — Мне никогда ещё так весело не было.

— Тебе не говорили, что издеваться над людьми нехорошо?

— Так это же понарошку! На самом деле дядя сейчас храпит в своей постели вместе с тётей Петуньей.

— Хватит баловаться, Гарри. Нам скоро просыпаться нужно. Мне тут в голову одна мысль пришла, — мистер Вернон куда-то пропал, а Гарри, вдруг растеряв весь кураж, серьёзно посмотрел мне в глаза. — Ты помнишь ту историю о мальчике-сироте, Оливере Твисте?

— Помню, — непонимающе посмотрел на меня Гарри.

— Представь себе ту книгу и положи её... положи её вот сюда, на скамейку, — я указал на место рядом с собой. В этом месте материализовалась уже знакомая мне книга в зеленом переплёте.

Взяв её в руки, я открыл и пролистал. Пустые страницы, только иногда мелькали какие-то разрозненные текстовые фрагменты. Сунув книгу в руки мальчику, спросил, что он там видит.

— Какие-то непонятные куски текста, не могу сосредоточиться. Нет, прочитать я её не могу, — с грустью заметил Гарри.

— Хорошо. Отрицательный результат — тоже результат.

— Это очередной опыт, да?

— Именно. Подожди немного, сейчас я кое-что сделаю и мы попытаемся проснуться. Если будет не слишком позднее утро, продолжим наш опыт, хорошо?

— Ладно, — ответил Гарри и стал внимательно наблюдать за моими действиями.

Я сосредоточился на своих воспоминаниях. Оливера Твиста я читал очень давно, ещё в детстве, но хорошо помню тканевую обложку и тот детский восторг, с которым я в первый раз открывал книгу. Потом воссоздал её лежащей рядом с первой книгой на скамейке. На титульной странице красовались русские буквы. Взял в руки, повертел, раскрыл... То же самое. Дословно прочитать, что в ней, не удалось. Что и следовало доказать.

— Гарри, мы знаем, что эти книги наполовину пустые. А теперь представь себе, что вон там, напротив, на нашей с тобой опытной скамейке лежит та же книга, что и первая, только самая настоящая, в которой много текста. Только не трогай её, просто представь.

Гарри сосредоточился и мы увидели ещё одну книгу, с виду — полная копия, но по содержанию... Я также положил рядом свой образец, представив, что это именно та книга, настоящая, которую я читал в детстве.

— Слушай, Гарри. Мы сейчас проснёмся, но когда будем уходить с этого места, давай представим себе, что книги на скамейках будут лежать здесь и никуда не денутся до тех пор, пока мы сюда не вернёмся, хорошо?

— Хорошо, — ответил ученик, после чего всё завертелось и я вдруг ощутил затёкшее тело ребёнка.

— Ты здесь? — спросил я.

— Да. Ой, как всё затекло! — Гарри потянулся, зевнул, затем достал откуда-то маленький фонарик и посветил на циферблат старых часов. — Половина шестого утра. Время ещё есть.

— Ну вот и отлично. Продолжим?

— А что делать будем?

— Объясняю. У нас два набора книг, верно? Нам достоверно известно, что первый набор — пустышки. А вот вторые... — Они должны быть полными, настоящими, с текстом. Я хочу наполнить их содержанием. Усёк?

— Вроде, — заинтересовался Гарри. — А как мы это сделаем? В память друг другу влезем?

— Умница! Вспомни, как ты впервые открыл эту книгу и начал читать.

Гарри сосредоточился, я подхватил и оказался в его воспоминании, очень ярком и подробном. Гарри сидел на кухне, Петунья куда-то пропала, а перед глазами оказалась раскрытая книга. Почувствовал эмоции ребёнка, с восторгом открывающего для себя новый неизведанный мир, где его никто не ругает... Гарри перевернул страницу и начал читать. Одну, вторую...

— Стоп, стоп, Гарри, — остановил воспоминание я. — Так мы только время тратим. Давай попытаемся изменить масштаб времени, то есть, ускорить его течение в несколько раз. Чтобы время сэкономить.

— А это возможно? — засомневался Гарри.

— Не попробуем — не узнаем.

Удалось. После нескольких попыток время замелькало, как бешенное. Возвращаясь назад, мы фиксировали по часах всего несколько прошедших минут. Когда книга была заново прочитана, я констатировал:

— Замечательно, мой юный коллега. Теперь то же проделаем с моими воспоминаниями.

Мы повторили процесс. Я помог Гарри освоиться, подсказывая ему, что и как делать, исходя из своего пока ещё небогатого опыта. Прочитав книгу моего детства... Ну, как прочитав... Гарри просто смотрел на страницы с убористым русским шрифтом, а читал, конечно же, я.

— А что дальше? — не унимался мальчик.

— Мы ведь ещё вернёмся в то место, верно? Вот там и откроем наши книги из второго комплекта. Вот тогда и посмотрим, с текстом они или нет.

— Ух ты! — обрадовался ученик. — Но я всё ещё не понимаю, что нам это даёт.

Я мысленно вздохнул, собираясь с мыслями и предчувствуя сложный разговор.

— Сколько там времени? — спросил я. Гарри снова подсветил своим фонариком.

— Скоро семь.

— Хорошо мы с тобой справились. Надо же — две книги прочитали. Сейчас Дурсли проснутся. А разговор нам предстоит долгий и сложный. Отложим?

— Ну, если ты так считаешь, — ответил мальчик, — тогда отложим. У меня к тебе тоже есть разговор. И тоже сложный.

Интересно, что задумал этот мальчуган? А Гарри тем временем поднялся, поправил свои лохмы и нацепил на нос очки.

— Я быстренько в душ, пока Дурсли ещё спят, — и направил свои стопы в ванную комнату.

Сегодня у нас на повестке дня — Волшебный мир!

Гарри, благоухающий и посвежевший после душа, спустился на кухню и достал сковородку. Хоть они и договорились с Дурслями, но... он ведь пообещал помогать, поэтому и наглеть не входило в планы. Аккурат к окончанию готовки спустилась тётя Петунья, окинула взглядом кухню и... поздоровалась. Чего ей это стоило, одному богу известно. Видимо, она много размышляла над всем услышанным и, очевидно, пришла к вполне определённым выводам, благоприятным для своего племянника. Гарри поздоровался в ответ и спросил, когда они отправляются в Лондон. Тётя ответила, что примерно через час. Гарри это вполне устраивало. Наконец, в столовую прибыла мужская часть семейства. Вернон, окинув Гарри заплывшими глазками, уселся за стол, рядом с ним пристроился вечно голодный Дадли и накинулся на еду. Гарри, вспомнив вдруг, как Вернон пытался побить «олимпийские» рекорды, еле сдерживал себя от подступающего хохота.

— Эй, ребёнок, вижу, психологическая разрядка пошла тебе на пользу? — уколол его Алекс.

— Психологическая... Что? — спросил Гарри.

— Это такой термин в психологии. Чтобы преодолеть последствия стресса, нужна психологическая разрядка. Вижу, ты хорошо погонял в ночном парке мистера Вернона, так что смотришь теперь на вещи спокойно и даже с изрядной долей юмора. В некоторых японских компаниях есть специальные комнаты для таких целей. В них установлены мягкие чучела «злых» начальников, поэтому многие работники приходят туда и с удовольствием, от души, чистят морду ненавистным боссам, выплёскивая весь негатив, а затем, как ни в чём не бывало, возвращаются на рабочие места и преспокойно сносят новые взбучки.

Дадли, первым расправившись с завтраком, с грустью взирал на тарелку отца, а Вернон неспешно трапезничал и упорно о чём-то думал. Даже об утренней газете забыл. Атмосфера в доме неуловимо изменилась. Явно это не проявлялось, конечно, но Гарри чувствовал, что теперь всё будет по-другому. И это давало надежду и новые силы. Правда, примешивалось некоторое беспокойство. Как-то встретит его волшебный мир? Оправдаются ли ожидания? Ведь Алекс неоднократно предупреждал, что там всё может быть по-другому. А особенное беспокойство вызывало то, что у мальчика отсутствовал ключик от своей банковской ячейки.

Когда с завтраком было покончено, семейство разбрелось кто куда. Петунья принялась мыть посуду, а Гарри отправился в свой чулан, раздумывая, что одеть и как замаскировать свой шрам. В итоге напялил на голову бейсболку, надвинув её на глаза. Дадли вёл себя смирно, видимо, Дурсли вчера успели с ним поговорить. Как проходил разговор, неизвестно, но свои плоды это принесло. Вернон отправился на улицу, скорее всего, готовить автомобиль к поездке.

Наконец, семейство собралось во дворе. Несмотря на громкие протесты Дадли, его решили оставить дома. Усевшись в автомобиль на заднее сиденье, Гарри задумался, изредка обмениваясь мыслями с Алексом. Очнулся он, когда автомобиль остановился возле большого магазина готовой одежды.

— Поттер, мы хотим купить тебе новую одежду, — обратилась к нему Петунья с переднего сиденья и открыла дверь со своей стороны. Ещё один приятный сюрприз, который ему приготовили Дурсли. Мальчик понадеялся, что не последний.

Гарри выбрался из машины и пошёл следом за удаляющейся тётей. Магазин не был дорогим, но и не «секонд-хендом», как можно было предположить. После нескольких примерок Гарри обзавёлся новенькими комплектами одежды и обувью. Выбрав светло-бежевую рубашку и тёмные брюки, которым утюжка требовалась в наименьшей степени, он натащил их на себя и передал сорванные бирки Петунье. Та, окинув его ничего не выражающим взглядом, пошла к кассе. Пока тётя расплачивалась, Гарри покрутился у зеркала. Увиденное ему понравилось. Ещё бы! Если бы он появился в школе в такой одежде, его не дразнили бы одноклассники.

Подбежала весёлая девушка из обслуживающего персонала. Окинув намётанным взглядом тощую фигурку мальчика, она, видимо, всё поняла, но всё-таки решилась уточнить. Когда Гарри подтвердил, что хочет уйти в новой одежде, она критически осмотрела его ещё раз, покрутила вокруг и заставила Гарри снять одежду, пообещав, что операция приведения её в порядок займёт всего несколько минут. Недоумевающий Гарри спрятался в кабинке, а девушка подтащила какой-то дымящий паром аппарат на колёсиках, развесила снятую одежду на вешалках и принялась её обрабатывать. Это и в самом деле заняло немного времени. Складки расправились и одежда приняла ещё более презентабельный вид. В этом Гарри убедился, облачившись в слегка влажноватую одежду и снова покрутившись у зеркала. Девушка довольно хмыкнула, а Гарри от души поблагодарил её за помощь. Та заулыбалась и ответила, что они всегда рады дорогим клиентам и обязательно ждут их у себя снова. Когда тётя отвернулась, направляясь к выходу из магазина, Гарри выбросил старую одежду в мусорное ведро и отправился следом.

Чтобы попасть в нужную часть Лондона, тёте пришлось поднапрячь мозги. Времени прошло прилично, вдобавок дорожные маршруты на автомобиле отличаются от пешеходных. Покружив по городу, автомобиль, наконец, остановился. Вспотевший мистер Дурсль, смахивая платком пот со лба, гордо объявил:

— Приехали.

Выбравшись из машины, Вернон недоумённо хлопал глазами, а Петунья что-то шептала ему на ухо, тыкая пальцем в большой книжный магазин. Гарри прекрасно видел вход в «Дырявый котёл» и старинную обшарпанную вывеску. Справа находился современный магазин компакт-дисков, а слева — тот самый книжный супермаркет. Маглоотталкивающие чары работали исправно. Дурсли явно не замечали ничего необычного и пребывали в ступоре.

— Гарри, обрати внимание на книжный магазин. Не мешало бы его навестить, уж очень он здесь к месту оказался, — обрадовался Алекс, припомнив, что этот магазин упоминается в первой книге. — Помнишь, что мы говорили о методиках медитации?

— Я помню, Алекс. Конечно, мы его посетим. Но сначала в Гринготтс, да?

— Понятное дело.

Гарри сказал тёте, что он прекрасно видит, где находится вход, и попросил её следовать за собой. Дурсль о чём-то пошептался с Петуньей, после чего объявил, что вернётся через четыре часа, и уехал. Пройдя в дверь бара, Гарри внимательно осмотрелся, припомнив, что ему советовал Алекс. Имея в своём распоряжении такой мощный инструмент, как «виртуальный омут памяти», можно не особо беспокоиться, так как на досуге можно будет внимательно рассмотреть все упущенные детали. Бар выглядел мрачновато. Деревянные столы из тёмных пород дерева, тёмные стены и слабое освещение придавали этому месту непривычное ощущение средневековья. За столиками сидели посетители в мантиях. Кто просто разговаривал, кто потягивал из своих бокалов янтарного цвета жидкость, кто обедал. Гарри обратил внимание на большой камин, в котором поблёскивали языки пламени, несмотря на летний период. Из него вдруг вывалился волшебник, отряхнул мантию, вежливо поздоровался с Томом и направился к задней двери. Гарри поёжился, представив себе, как он ступает в огонь и что при этом должен ощутить. Взгляд зацепился за лестницу, ведущую на второй этаж. Вспомнилось, что в баре можно снимать номера. Мальчик направился к бармену, которого, как подсказал Алекс, звали Том.

— Добрый день, — вежливо поздоровался Гарри. — Вы не могли бы нам немного помочь? Нам нужно попасть на Косую аллею, а палочки у меня ещё нет.

— Маглы, что ли? – недовольно буркнул бармен.

— Не совсем, – ответил Гарри. – Я полукровка, но живу сейчас у маглов. Если вам не сложно, откройте нам проход, пожалуйста.

Том что-то пробурчал, мол, ходят тут всякие, отвлекают важных людей от не менее важных дел, но всё же провёл их через заднюю дверь и во внутреннем дворе возле мусорных баков, постучав палочкой по кирпичной стене, открыл проход. Алекс внимательно наблюдал за манипуляциями бармена, запоминая на будущее его действия и расположение нужного кирпича. Затем с особым вниманием смотрел на открывающуюся арку. Нет, это не были раздвигающиеся и складывающиеся кирпичи, как в фильме. В кирпиче, по которому трижды стукнул Том, образовалось постепенно разрастающееся отверстие. Когда оно достигло нужного размера и формы, на окутанных дымкой краях материализовалось кирпичное обрамление. Весь процесс занял от силы пару секунд. Это было первое явное проявление магии, которое наблюдал Алекс. Ну, не считая вывалившегося из камина волшебника. Значит, это никакой не розыгрыш, никакая не шутка высших сил... Собираясь уже уходить, Том зачем-то добавил:

— Если нужно в Гринготтс, то вам туда, — небрежно махнул рукой вдоль улицы. — Банк в конце аллеи на развилке, не ошибётесь. В первый раз здесь? — Гарри закивал, как китайский болванчик, а затем почему-то разоткровенничался:

— Нам нужно в Гринготтс, деньги снять, а потом купить книги и палочку. Только я не знаю, продаст ли мне её мистер Олливандер.

— Сколько тебе лет, мальчик? Палочки продают детям с одиннадцати лет.

— Мне десять, но ведь мистер Олливандер этого не знает, — ответил Гарри.

— Ну ты и жук... В Слизерин попадёшь, как пить дать, — расхохотался Том. — Но если всё же тебе не удастся провести Гаррика, — тут он воровато огляделся, — найди лавку Джимми Кидделла. Он хоть и не такой великий мастер, как старик Олливандер, и палочки у него похуже, но на первых порах тебе хватит. Да и цены у него пониже будут.

Гарри искренне поблагодарил бармена и, когда тот ушёл, сказал Алексу, что Том, наверное, человек неплохой, раз попытался им помочь. Алекс согласился, предположив, что недовольство Тома — всего лишь маска. В его профессии, учитывая контингент, наверное, по-другому нельзя. Относительно Кидделла Алекс отметил, что информация является крайне ценной, поскольку о нём он слышит впервые.

Гарри с восторгом огляделся. Извилистая улица, мощёная булыжником, бурлила людьми в средневековых нарядах. Они сновали туда-сюда, заходили в лавки или обсуждали цены на драконью печень. Весь переулок была уставлен котлами, метлами, покачивающимися стопками книг.

Гарри пошёл в указанном барменом направлении, а тётя вцепилась в его ладошку, будто боялась его потерять. Если бы не это, Гарри бегал бы сейчас от витрины к витрине и рассматривал выставленные в них невиданные вещи. В одной из витрин стояли бочки с селезенками летучих мышей и глазами угрей. Увидев это безобразие, лицо Петуньи исказилось от отвращения. Ну что с ней поделаешь? Некоторые вещи не меняются. Проходящая мимо старуха в замысловатом головном уборе, заметив это, толкнула локтём свою спутницу, такую же сгорбленную старушку, и вполголоса заметила:

— Смотри, Аврелия, эта магла морщит нос, как будто скунса унюхала.

— Да-да, дорогая. Хоть бы оделась поприличнее, — ответила её спутница, мельком взглянув на тётю. — Каждое лето они сюда заявляются, как будто... — но что должно было следовало за «как будто», Гарри уже не расслышал.

Тётя тоже слышала этот разговор и пыталась придать своему лицу нейтральное выражение, но ей это удавалось с трудом. Однако взгляд её несколько просветлел, когда они проходили мимо магазина, в витрине которого искрилась всеми цветами радуги женская бижутерия.

Наконец, они добрались до величественного белоснежного здания Гринготтса. На входе стоял гоблин в ярко-алой униформе с золотой оторочкой. Тётя, увидав это существо, замерла.

— Гарри, может, ты сам туда сходишь? Что мне там делать? — на памяти Гарри это был первый случай, когда она обратилась к нему по имени.

Гарри огляделся. Оставлять растерянную тётю одну на улице, в окружении волшебников, хорошей идеей не было, разве что усадить её за столик в каком-нибудь кафе. Вот только заведение Флориана Фортескью осталось позади, а вокруг какие-то аптеки, магазин мётел и лавка Олливандера.

— Хорошо, тётя, — ответил мальчик. — Кажется, мы проходили мимо кафе. Давайте вернёмся немного.

Петунья облегчённо вздохнула. Наверное, она уже прокляла себя за то, что согласилась на эту авантюру. Тётя, такая строгая и всегда уверенная в себе, в последнее время вела себя крайне странно, а сейчас и вовсе потерялась.

Вернувшись на южную сторону Косой аллеи, они наконец-то добрались до дверей кафе, зашли в него и отправились в дальний угол. Тётя уселась спиной к залу и немного расслабилась. Гарри подошёл к прилавку и спросил, принимают ли здесь магловские деньги. Мистер Фортескью, а это был именно он, развёл руки в стороны, как бы извиняясь за причинённое неудобство, и ответил, что разменять фунты на галлеоны Гарри может в Гринготтсе. Мальчик ответил, что он скоро вернётся с волшебными деньгами и предупредил, что тётю пока беспокоить не стоит.

Когда Гарри вернулся к банку и поднимался по выложенных полукругом белым мраморным ступеням, гоблин-привратник медлил, видимо, размышляя, нужно ли ему кланяться странному мальчишке в магловской одежде, но всё же не очень низко поклонился. Гарри поклонился в ответ и с более-менее уверенным видом направился к полированным бронзовым дверям. Внутри были ещё одни двери, на этот раз серебряные, на которых красовалась выгравированная надпись, предупреждающая незадачливых воров. Когда мальчик открыл их и зашёл внутрь, он оказался в огромном величественном зале. Гарри восхищённо присвистнул.

— Вот это да! Алекс, ты видишь то же, что и я?

— Да, красиво, ничего не скажешь... Но это не относится к гоблинам, увы. Вообще, странные они существа. В фильмах они по-другому выглядели.

— В каких фильмах? Ты мне о них ничего не рассказывал.

— Действительно, не говорил... Моё упущение, признаю. В общем, кроме опубликованных книг, о твоей истории были сняты фильмы. В них, как и в книгах, ты был в круглых очках-велосипедах. Это была твоя визитная карточка, как и шрам, кстати. А на самом деле очки у тебя в роговой оправе. Может, тебе стоит сменить имидж, чтобы соответствовать? — пошутил Алекс, но Гарри на это заметил, что эти очки ему не очень подходят, он постоянно напрягает зрение и их всё равно надо менять. Алекс согласился. Зрение Гарри оставляло желать лучшего, а ведь неподходящие очки ещё больше ухудшают его. И куда смотрят Дурсли?

— А какие они — гоблины в фильмах? — поинтересовался мальчик.

— Ну, там они... Собственно, а что я тут время трачу. У нас же есть одна замечательная вещь, в которой мы можем все эти фильмы запросто просмотреть. У меня после них немного изменилось восприятие и я уже не всегда могу отличить, что из фильма, а что из книги. Но вот если ты мне поможешь...

— Алекс! — мысленно завопил восторженный мальчик. — И почему мы сразу не догадались?

— Но фильмы-то на русском языке. Хотя, твоя правда, я мог бы по ходу переводить.

— Это же здорово! — обрадовался Гарри, уже предвкушая очередное приключение.

Гоблины, сидящие вдоль рядов, вовсе не взвешивали все поголовно камни и пробовали лепреконское золото на зуб. Они что-то записывали в гроссбухах, обслуживая клиентов или неспешно разговаривали между собой на странном скрипучем языке. Алекс объяснил, что этот язык называется гоббледук. И только в дальнем углу виднелись стойка с медными весами и гоблин с лупой на лбу, где можно было, наверное, обменять драгоценные камни на золотые галлеоны.

К мальчику подошёл дежурный гоблин и не очень вежливо спросил, что он здесь делает.

— Добрый день, — поздоровался мальчик, на что гоблин буркнул что-то невразумительное. — Сэр, я хотел бы посетить свою ячейку.

— Какой номер? — заинтересовался гоблин. Сэром его ещё никто не величал.

— Эм-м... Я точно не знаю, сэр. Меня зовут Гарри Поттер.

Гоблин встрепенулся и мгновенно уставился на лоб мальчугана. Гарри вздохнул, снял головной убор и откинул растрёпанные волосы.

— Меня зовут Крюкохват, к вашим услугам, — ответил гоблин и поклонился. Гарри нахлобучил бейсболку и поклонился в ответ. А Алекс, услышав имя гоблина, хмыкнул.

— Мистер Поттер! У вас ключ от ячейки с собой?

— Простите, э-э-э, но нет.

— Тогда мы не сможем вас помочь. Нужен ключ.

Это уже были неприятности. Облом-то какой! Герой волшебного мира для этого народа вовсе не авторитет. И как потом объясняться с Дурслями, уже настроившимися на упавшие с неба деньги?

— А где находится ваш ключ, вы, конечно же, не знаете? — между тем продолжил Крюкохват, то ли утверждая, то ли спрашивая.

— Э-э-э... Я полагаю, он у профессора Дамблдора. Ну, может, у Хагрида.

— Это может быть правдой, учитывая, что по вашим делам Хагрид несколько раз заглядывал в наш банк по поручению Дамблдора. Но это не отменяет того факта, что у вас нет ключа.

— А что за «мои» дела у Хагрида здесь?

— Он посещал вашу ячейку, мистер Поттер.

Алекс напрягся. Cведения были неожиданными и крайне неприятными. Хагрид, доверенное лицо Дамлдора, посещает зачем-то ячейку Гарри в банке... В то, что он наполняет её золотыми галлеонами, верилось с трудом. Скорее, наоборот.

— А что он там делал, мистер Крюкохват?

— Обратитесь с этим вопросом к профессору Дамблдору, мистер Поттер, — ответил гоблин, оскалившись и показав при этом приличные клыки, что у гоблинов, вероятно, означало приветливую улыбку.

— А у вас есть управляющие, закреплённые за счетами Родов? — подсказал мысль Алекс, которую Гарри тут же озвучил.

— Мы таких услуг не предоставляем. Волшебники занимаются своими делами сами или нанимают опытных распорядителей из числа людей, если могут себе позволить.

— А какие-нибудь ритуалы вы проводите, мистер Крюкохват? Ну, чтобы подтвердить статус крови?

— Таких услуг мы тоже не предоставляем, мистер Поттер. Да и не поможет вам это. Нужен ключ. Или человек, за вас ответственный. Или дождитесь своего совершеннолетия.

— Я живу у своей тёти, она мой официальный опекун.

— Она волшебница?

— Она магл.

— Тогда я не смогу вам помочь, мистер Поттер. Опекун должен быть волшебником.

— А вы не знаете, кто мой «волшебный» опекун? Ну, человек, за меня ответственный, как вы сказали.

— Мы не располагаем данной информацией.

— А не подскажете, где я могу ознакомиться с завещанием моих родителей, если оно существует?

— Обратитесь в Министерство магии, мистер Поттер.

Разговор зашёл в тупик. Крюкохват, казалось, искренне наслаждался двусмысленной ситуацией. Зато Гарри был разочарован. И Алекс тоже. Это был крах всех надежд на быстрое решение проблем. Помимо неприятностей с Дурслями, ожидались проблемы с адаптацией к волшебному миру. Денег нет, а беззастенчиво пользоваться славой победителя Тёмного лорда как-то претило. И Гарри, и Алексу это решительно не нравилось, здесь они были единодушны. Да и слишком много людей попытаются воспользоваться ситуацией в своих личных целях, причём, не факт, что они будут благородными. Да и где все эти люди? Идти на поклон к Дамблдору? Тоже плохо, не стоит светиться раньше времени. Может, устроиться на работу в какой-нибудь магазин, а затем снять комнату в Дырявом котле? А много ли за оставшийся неполный месяц до школы заработаешь?

Пока Гарри с Алексом соображали, что делать дальше, двери банка в очередной раз открылись и втолкнули внутрь неожиданного посетителя...

Двери банка открылись и внутрь ввалилась огромная лохматая фигура. Огляделась по сторонам и направилась в их сторону.

— Алекс, это что, йети? — удивился Гарри.

— Это не йети, и даже не полуйети. Меня терзают смутные подозрения, что это полувеликан.

— А-а-а... Хагрид, что ли? Тот, который через год к нам в гости заявится?

— Он самый, но давай посмотрим. Почему-то мне кажется, что спектакль одного актера сейчас продолжится безо всякого антракта.

— И что мне делать? — поинтересовался мальчик.

— А ничего. Сострой невинную мордашку, молчи, не вмешивайся и внимательно наблюдай.

— Ты что-то задумал, — констатировал Гарри.

Между тем, по мере приближения чудища лохматость превратилась в бобровую шубу. Шуба? Летом? Впрочем, её владельца это нисколько не волновало. Расправив внушительной ручищей спутанную чёрную бороду, он открыл было рот, но его опередил Крюкохват. Выступив вперёд и прижав руку к сердцу, он низко поклонился:

— Моё почтение, мистер Хагрид. Рад вас видеть в нашем банке. Давненько вы к нам не захаживали.

— Э-э-э... Давненько, да. Я тут, это... по делам.

— Так что же привело вас к нам?

— Ну, это... Я здесь по поручению Дамблдора, вот.

— Понимаю, понимаю. Вам Дамблдор снова поручил ответственное задание?

— Эм... Да. Он мне доверяет, понятно? Великий человек Альбус Дамблдор!

— Да, да. Большой души человек! А уж столько забот с этими детьми! — с восхищением подтвердил Крюкохват.

— Вот и я говорю, великий... — начал было Хагрид, но его прервал гоблин:

— Что за задание вам поручил директор?

— Ну, это, мне надо в сейф Поттеров, вот.

— Да-да, столько забот, столько забот! Воспитать достойно юного героя — это такая благородная цель...

— Эм-м... Воспитать, да... — стушевался полувеликан. — В общем, Дамблдор говорит, ему защита нужна, вот!

— Да, да. У национального героя столько врагов, столько врагов... Рубеус, номер ячейки вы ещё не забыли?

— Э-э-э... Нет, помню. Шестьсот восемьдесят семь.

— Верно. А ключ у вас есть?

— Был где-то... тут, — ответил Хагрид и полез в свои бездонные карманы.

Сначала вытащил розовый зонтик, покрутил в руках: «Эм-м, не то», и переложил его в другой карман. Потом достал живую мышь, тоже покрутил её в руках и со словами: «Это тоже не то», спрятал и её. Полазил по другим карманам и, обрадовавшись, наконец-то вытащил ключ: «Ага». В его ручищах ключик казался миниатюрным. К нему прицепились какие-то крошки и ещё что-то противно-липкое. Хагрид обдул его, но остался недоволен. Достал грязный, сильно помятый носовой платок размером со скатерть, вытер им ключ, зачем-то понюхал и донельзя радостный гордо протянул его гоблину:

— Вот!

Крюкохват поморщил нос и взял его кончиками пальцев, рассмотрел и заключил:

— Верно. Мистер Хагрид, следуйте за мной. Мальчик поедет с нами.

Добродушный Хагрид ничего не понял, конечно же, посмотрел на Гарри и отвернулся. Затем спрятал платок, стряхнул прилипшие к рукам крошки и последовал за гоблином. Гарри не отставал. Когда вошли через боковые двери в смежную комнатку, Крюкохват свистнул и к ним, дребезжа, подкатила гоблинская тележка, в которую они все трое благополучно погрузились. Тележка начала набирать скорость, круто наклонилась вперёд и вскоре весело катилась по наклонным рельсам. Прямой участок закончился и началось нечто невообразимое. Впрочем, сам Гарри развлекался. На американских горках он ещё ни разу не катался, спасибо Дурслям. Хагрид же вцепился в борта и начал зеленеть.

— Мистер Крюкохват, а нельзя ли помедленнее? — умоляющим голосом пробасил полувеликан.

— У тележки одна скорость, — ответил гоблин, после чего тележка поехала ещё быстрее.

Когда она, наконец, остановилась на краю обрыва у металлической двери в скале, на Хагриде лица не было.

— Э-э-э... Мне кажется, что с каждым разом они ездяют всё быстрее, — пробормотал Хагрид, вытирая грязным платком вспотевший лоб.

Крюкохват подошёл с ключом к двери и что-то там сделал, после чего пыхнул зелёный дымок и дверь открылась. Хагрид сильно наклонился и зашёл внутрь, загромоздив проход, и снова полез в карманы. Но карманы не давались. Полувеликан начал чертыхаться, но всё же достал из очередного кармана внушительной величины мешок.

— Алекс, зачем ему такой мешок? — поинтересовался мальчик.

— А ты как думаешь?

— Для денег, конечно. Но он такой... большой. Алекс, а сейчас мне что делать?

— Да ничего. Неспроста всё это. Продолжай смотреть второй акт спектакля и получай удовольствие.

Пока Хагрид копался в сейфе, набивая мешок галлеонами, Гарри во все глаза уставился на своё наследие. Да, курганы золота, колонны сиклей, кучи кнатов.

— Алекс, неужели это всё моё? — восторженно спросил мальчик.

— Ну, не моё же. И не Хагрида.

— Тогда что он там делает?

— Обеспечивает твою безопасность, конечно же.

— Это как?

— Полагаю, часть этих денег пойдёт на оплату услуг твоих надсмотрщиков. Эти деньги не упоминались в книге, поэтому точно не знаю.

— Миссис Фигг надсмотрщик, что ли? Уж она меня защитит, да! А ещё кому?

— Сейчас я других не знаю. Но позже, когда ты будешь учиться в Хогвартсе, в летнее время будут дежурить члены Ордена Феникса.

— Алекс, как думаешь, там много денег?

— Не думаю. Монеты отсюда кажутся большими. А цена каждого — всего один галлеон. Вот смотри, миллион долларов сотнями помещается в дипломате. А чтобы упаковать миллион однодолларовыми купюрами, понадобится уже сто дипломатов. Так и здесь — кажется много, а начнёшь считать...

— А мы, чтобы не светиться, смотрим на всё это и молчим, да?

— Соображаешь. Мы абсолютно ничего сейчас сделать не можем. Скорее всего, Дамблдор и есть твой магический опекун в волшебном мире. А против танка не попрёшь.

Пока они неспешно обменивались мнениями, Крюкохват непонятно откуда вытащил гроссбух и раскрыл его. Сверху на странице красовалась надпись «Ячейка №687». В нижней части страницы в последней строчке была записана дата, затем «Рубеус Хагрид», а в графе «Расход» быстро мелькали цифры. Когда запыхавшийся Хагрид вышел с мешком из ячейки, в графе высветилось число «1200».

— Ну ни фига ж себе, — не удержался Алекс. — А у них-то губа не дура.

— Ну да. А Хагрид, оказывается, ещё и считать умеет, — подхватил Гарри. — Досчитал до тысячи и не сбился ни разу. А с виду такой...

— Гарри, пока не поздно, рассмотри внимательно страницу, мы её дома просмотрим в нашем омуте.

Крюкохват что-то черкнул пером в последней графе, подтверждая, видимо, изъятие денег, захлопнул гроссбух, засунул его в какой-то мешочек и спрятал в карман.

— Всё в порядке, мистер Хагрид?

— Эм-м, да. Кажется, я упарился маленько.

— Подождите ещё немного, я закрою дверь, — сказал гоблин и пошёл закрывать ячейку.

Наступила неловкая пауза. Хагрид переминался с ноги на ногу, а потом спросил:

— А ты, малец, э-э-э, тоже по делам здесь?

— Да, в некоторой степени.

— А как зовут тебя?

— Гар... Гарольд, сэр.

— А я, это, Рубеус Хагрид. Лесник я. И ещё ключи у меня. Ну, я хранитель ключей Хогвартса, вот.

Тут подошёл Крюкохват.

— Кажется, всё в порядке. Сейчас отправимся обратно. Вот, держите ключ, мистер Хагрид.

Хагрид протянул руку. Крюкохват двумя пальцами приподнял ключ и отпустил его над ладонью лесника. Ключик стукнулся о твёрдую кожу полувеликана, отскочил и улетел прочь, позванивая на каменном полу. Гоблин кинулся за ним. Когда неповоротливый Хагрид, наконец, развернулся, Крюкохват стоял над пропастью, заглядывал вниз и чесал затылок.

— Ах, какая жалость... Ключ упал в пропасть. Вы очень неловкий, мистер Хагрид.

— Ну, я... Эх. Я снова подвёл Дамблдора, — сокрушался растерянный лесник.

— Да не переживайте вы так. Мы снарядим экспедицию и отыщем ваш ключ.

— А это быстро будет?

— О да, очень быстро! Через год, когда Дамблдор снова снарядит вас выполнять ответственное поручение, ключик будет при вас.

— Дамблдор меня прибьёт... А новый ключ можно получить?

— Можно. Но сначала заплатите штраф — сорок галлеонов.

— Э-э-э, а за что штраф?

— За утерю ключа, мистер Хагрид.

— Но я его не терял!

— Полноте, мистер Хагрид! В последний раз ключ касался вашей руки. У меня даже свидетель есть, — гоблин ткнул когтистый палец в сторону Гарри. — У вас есть деньги на оплату штрафа, мистер Хагрид?

— Э-э-э... Нет.

— Тогда я не смогу вам помочь. Как найдём ключ, мы пришлём вам сову. А теперь извините, пора возвращаться.

Расстроенный Хагрид засунул позвякивающий мешок в свой бездонный карман, в который тот с легкостью поместился (уж не Дамблдор ли ему наколдовал чары незримого расширения?), и полез в тележку.

— Алекс, что будем делать? Денег нет, ключа нет. Ничего нет!

— Спокойно, Гарри. Мне почему-то кажется, что закончился лишь второй акт спектакля. Будет ещё и третий. А пока антракт, наслаждайся гоблинскими горками.

— А откуда ты всё это знаешь?

— Между смотреть и видеть огромная разница. Гарри, помнишь, о чём я тебя просил?

— Помню, смотреть в оба, обращать внимание на детали.

— Вот-вот. Плохо смотришь на детали. Когда осматриваешь человека, смотри на всё — во что одет, как обут, на всякие пятна. Следи за интонациями в разговоре и мимикой лица. По ним много чего можно узнать о человеке.

— А! Дедукция, Шерлок Холмс... Я читал. Теперь понял.

— Ну, мне до него далеко, конечно. Но не забывай — у нас есть свой личный омут памяти. Там можно всё рассмотреть, но только если ты смотрел на детали. Ведь с периферийным зрением много не накопаешь. Но кое-что я всё-таки заметил. Знаешь, в чём разница между омутом Дамблдора и нашим виртуальным?

— В чём?

— У Дамблдора в омуте вид от третьего лица, а у нас от первого. И мы с тобой видим абсолютно одну и ту же картинку. Вообще-то, мне с этим дамблдоровым омутом не всё понятно.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну вот смотри. Если тебе кто-то за спиной кукиш покажет, ты это увидишь в нашем воспоминании?

— Нет, конечно.

— А в настоящем омуте картинка трёхмерная. Три D какое-то, причём объёмное со всех сторон.

— А что такое три D?

— Это название эффекта. В данном случае эффект даёт объёмное изображение. Сейчас не знаю, но в двадцать первом веке все фильмы стали объёмными. Их в очках смотрят. Там каждый глаз видит свою картинку, они немного сдвинуты, за счёт этого и создаётся стереоэффект.

— Прям не верится. И что, такое будет?

— Конечно, Гарри, ты ещё застанешь эту пору и насмотришься. О! Омут! Я тебе покажу. Последний фильм о тебе был объёмным. Я смотрел его в кинотеатре со своими внучками. Заодно и познакомишься с ними.

— Точно! — обрадовался Гарри.

— Ладно, вернёмся к омуту памяти Дамблдора. В нём посетители, а их может быть несколько, могут ходить вокруг человека, воспоминания которого они смотрят. При этом напрямую влиять на события никак не могут, но зато могут между собой общаться. И все они могут смотреть куда угодно, даже если человек пялится в одну точку и больше ничего не видит.

— Ага, я понял. Увидят ли они кукиш?

— Совершенно верно, мой юный друг. А теперь развлекайся.

Гоблинская тележка набирала скорость...

Хагрид вывалился из тележки ещё более зелёный, чем прежде, и, покачиваясь, пробормотал:

— Э, мистер Крюкохват, так вы, это, сову...

— Ну что вы, что вы, мистер Хагрид! Конечно же, если что, сразу же и отправим.

— Ну тогда ладно. Мне что-то совсем нехорошо стало. Пойду я, это, стаканчик пропущу.

— Да-да, до свидания. Заходите в любое время. Вы у нас самый дорогой клиент, мистер Хагрид, — ответил гоблин.

Пошатывающийся лесник открыл дверь и вышел в холл банка. Гарри тоже вылез из тележки, поблагодарил Крюкохвата за познавательную экскурсию и отправился следом. Выйдя из Гринготтса на улицу, он остановился на ступенях. Недалеко крутился привратник, зорко наблюдающий за улицей и кланяющийся посетителям банка с разной степенью прогиба. По каким критериям подбирался прогиб, оставалось тайной, так как от внешнего вида клиентов он совсем не зависел.

— Алекс, что делать будем? — спросил Гарри.

— Смотреть третий акт марлезонского балета в исполнении Крюкохвата.

— Какого балета?

— Марлезонского. Его в шестнадцатом веке поставил король Франции Людовик тринадцатый. А называется так потому, что «марлезон» по-французски означает «охота на дроздов».

— Сам король поставил балет? Об охоте на дроздов? — удивился Гарри.

— Представь себе. Более того, он в нём тоже играл, причем в двух ролях — торговки и крестьянина.

— Чудеса да и только. А что Крюкохват? Я что-то не совсем понял.

— Хлопни себя по карману, — посоветовал Алекс.

Гарри послушно хлопнул, затем удивленно засунул руку в карман и вытащил... ключик.

— Так я и думал. Вот, прохиндей! — развеселился Алекс.

— Алекс, а откуда ты это узнал?

— Да я и не знал, предполагал только.

— Ну ты и Холмс, Алекс.

— Да-да, спасибо. Тебе не кажется, что мы здесь слишком долго стоим? А где-то в кафе твоя тётя, возможно, волнуется.

— Возвратимся к ней?

— Нет-нет, возвращаемся в банк. Ничего с ней не случится. Там есть кому о ней позаботиться.

— Что-то я не понял. Ты начал говорить загадками.

— А ты хотел бы, чтобы я заговорил догадками? — возразил, засмеявшись, Алекс. — Я видел то же, что и ты. Только я выводы сделал, а ты нет. Гарри, у нас мало времени.

Мальчишка развернулся и пошёл назад в банк. Вскоре в холле к ним приблизился Крюкохват и степенно поклонился Гарри. Тот поклонился в ответ.

— Рад вас видеть снова, мистер Поттер. Что привело вас к нам на этот раз?

— Мистер Крюкохват, я хотел бы посетить свою ячейку.

— Какой номер?

— Шестьсот восемьдесят семь.

— Оу... Верно, мистер Поттер, верно. А ключ у вас есть? Учтите, если у вас нет ключа...

— Вот он, мистер Крюкохват, — сказал Гарри и протянул гоблину ключ. Тот покрутил его и так, и этак.

— Всё верно, мистер Поттер. Уж не знаю, где вы взяли эту копию, но обернулись вы на удивление быстро. Я восхищён. Пройдёмте к тележкам.

Гарри последовал было в уже знакомом направлении, но Крюкохват повёл его почему-то к совершенно другим дверям. Когда они, наконец-то, разместились, тележка плавно поехала со сравнительно небольшой скоростью и вскоре остановилась у его сейфа. Гарри очень удивился. Они доехали в два раза быстрее, с полным комфортом, сидя на мягких сиденьях вместо деревянных лавок. И никаких аттракционов, горок, ущелий, пропастей...

Как и в прошлый раз, Крюкохват поколдовал ключиком у двери сейфа, что-то пыхнуло зелёным и дверь открылась. Гарри зашёл внутрь. Горы золота впечатляли.

— Мистер Крюкохват, я могу брать, сколько захочу? — спросил потрясённый мальчишка, подкидывая в руке галлеон.

— А много ли вы унесёте с собой, мистер Поттер? — оскалился Крюкохват.

Гарри сконфуженно осмотрел свои узкие брючные карманы. Вот засада!

— Алекс, что делать?

— А ты подумай хорошенько.

— Ничего не могу придумать. В сейфе, кроме денег, нет ничего. В тележке тоже. Спросить у Крюкохвата, что ли? Может, у него что есть?

— Попробуй, но помни, что у нас есть запасной вариант.

— А что у него спросить?

— Кошелек спроси. Если есть безразмерный, ещё лучше. Ты видел, во что он прятал свою книгу?

— Ну, какой-то кошель тканевый, маленький такой.

— И как в него огромная книга влезла?

— Какое-то волшебство?

— Да, чары незримого расширения. Твоя будущая подруга Гермиона, когда с тобой будущим гонялась по лесам за крестражами, заколдовала свою дамскую сумочку. Сильная волшебница. Помнишь, я рассказывал, как их поймали егеря?

— Алекс, я помню. А ты мне про Гермиону ещё расскажешь как-нибудь?

— Конечно, в чём проблема? Впрочем, через годик ты с ней познакомишься.

— А разве мы не можем её отыскать в магловском мире уже сейчас?

— При большом желании, наверное, можем. Но я даже примерно не представляю, в каком районе Британии она живёт. Хотя есть предположение, что в Лондоне. А что вдруг заинтересовался?

— Ну... Она же, как бы, моя подруга будущая. Мне вот с тобой повезло, а ей... — почему-то смутился мальчик.

— Понимаю, понимаю. Посмотрим, Гарри. Стоматологов Грейнджер в Британии не должно быть много. Потом, у них своя клиника, значит, где-то она зарегистрирована. Я подумаю... Но вернёмся к истории. Так вот. Гермиона тогда свою сумочку спрятала в носок. А в сумочке, чтобы ты знал, лежала целая куча всяких вещей на все случаи жизни. Более того, в ней лежала ещё и палатка с мебелью и прочим скарбом. Палатка тоже была с этими чарами.

— Интересно, как... Алекс, так что, мне спросить у него об этом кошельке с чарами расширения?

— Спроси, спроси. Но он такой хитрец...

Гарри вышел из сейфа и подошёл к скучающему гоблину.

— Мистер Крюкохват, а могу я купить у вас кошелёк? С чарами?

— С чарами не можете.

— А без чар?

— Можете.

— А сколько он стоит?

— Двадцать галлеонов.

— А он большой?

— В него поместится двадцать галлеонов.

— А почему так дорого, мистер Крюкохват?

— За срочную доставку, мистер Поттер.

— А наверху я могу купить безразмерный кошелек?

— Конечно, в холле банка есть небольшая лавка.

— А сколько он там стоит?

— Об этом вам лучше спросить у продавца, мистер Поттер.

Нет, разговаривать с этим гоблином решительно невозможно. Ай да прохиндей!

— Мистер Крюкохват, а может, у вас есть сумки?

— Есть, мистер Поттер.

— С чарами?

— С чарами, увы, нет.

— А без чар сколько стоит?

— Двести галлеонов.

— А сумка большая?

— В неё влезет двести галлеонов.

— Она такая маленькая?

— Нет, большая, но если положите больше, оторвутся ручки.

— Да что же это такое, — пробормотал себе под нос мальчишка. — И так дорого?

— Наценка за доставку, мистер Поттер, — ответил Крюкохват, обладавший, видимо, тонким слухом.

— А ваш банк меняет галлеоны на фунты?

— Меняет.

— А какой курс?

— За один галлеон мы даём пять фунтов, если вы это имеете ввиду.

— А фунты на галлеоны?

— Меняем.

— А курс какой?

— За пять фунтов мы даём один галлеон.

Пока они вели этот бессмысленный диалог, Алекс посоветовал Гарри уточнить у гоблина ещё несколько вопросов...

— Мистер Крюкохват, а какой диаметр галлеона?

— Одна целая и шесть десятых.

— Чего десятых? — не понял мальчишка.

— Дюймов, разумеется.

— А вес?

— Одна целая и шесть десятых.

— Чего десятых?

— Унций, разумеется.

— А толщина?

— Ноль целых и шесть сотых.

— Каких сотых?

— Цуней.

— Каких цуней?

— Китайских, разумеется.

— А причём тут китайцы?

— Мистер Поттер, Гринготтс — единственный волшебный банк в мире. Уж не думаете ли вы...

— Мистер Крюкохват, а в миллиметрах это сколько?

— А что такое миллиметр, мистер Поттер?

— Это единица измерения. В магловском мире.

— Правда? Не знал. И чего только эти маглы не придумают! — очень натурально удивился гоблин, почёсывая затылок.

— Мистер Крюкохват, а золотые галлеоны из чего сделаны? — гоблин выпучил глаза и уставился на мальчишку.

— Мистер Поттер! Вы что, изде... — начал гоблин, но потом что-то сообразил. — Мы в золото грязь не добавляем!

— Спасибо вам за консультацию, мистер Крюкохват, — расшаркался Гарри. — А можно я потом у вас ещё о чём-то спрошу?

— Конечно, мистер Поттер, конечно. Разговор с умным человеком, да в таком юном возрасте, доставляет мне искреннее наслаждение. Кстати, вы первый, кто догадался задавать мне вопросы.

Гарри поклонился и вернулся в свою ячейку.

— Алекс, я что-то не пойму. Сначала он нам помог, а теперь что — издевается?

— Он развлекается. А поиздевался он, в конечном итоге, над Дамблдором, ну и Хагриду досталось. Чем-то не угодил ему старикан. А вот ты его забавляешь, как мне кажется.

— Ладно. Так что там за запасной вариант у тебя?

— Гарри, во что ты одет?

— Ну, рубашка, брюки, — Гарри осмотрел себя. — А! Майка!

— Вот именно! Нестандартное решение в критической ситуации. Короче, снимай майку и грузись, а лавка, если ты заметил, в холле сразу же возле выхода от нашей тележки. Купишь кошелёк безразмерный и переложишь в него свои галлеоны. Только спросишь сначала, если ли на них дополнительно чары облегчения веса. Я тут прикинул, по информации Крюкохвата галлеон весит пятьдесят граммов. Тогда сто галлеонов — это уже пять килограмм. Значит, Хагрид загрузился золотом на шестьдесят. Нехило... Дедушка Дамблдор не унёс бы без волшебства. Ладно, думаем дальше. Десять кило твоя майка не выдержит, а пять вполне. Короче, бери сто галлеонов, на первый случай нам хватит.

Пока Гарри переодевался, потом считал галлеоны, раскладывая их ровными рядами столбиками по десять, Алекс о чём-то размышлял и периодически хмыкал. Наконец, Гарри решился спросить.

— Алекс, что ты там хмыкаешь?

— Считаю.

— Что считаешь?

— Гарри, мне сложно считать в уме, разговаривая с тобой. А виртуальный калькулятор мы ещё не изобрели. Подожди немного...

Через некоторое время, когда Гарри выложил уже шестой столбик, Алекс отозвался:

— Не сходится, Гарри. Я тут со всех сторон рассматривал проблему и всё равно не сходится. Даже эти цуни пересчитывал, считал объёмы, удельный вес золота...

— Так ты знаешь, что такое цунь? — заинтересовался мальчик.

— Конечно. Мне пришлось побывать во многих странах мира. А единицы измерений знать моя обязанность. Поставки оборудования, датчиков и прочего...

— И сколько этот цунь в миллиметрах?

— Тридцать три и три десятых. Это если один метр разделить на тридцать. Легко запомнить.

— Так какая, всё-таки, толщина галлеона в миллиметрах получается?

— Чуть больше двух, Гарри.

— Ну, а что за проблему ты нашёл?

— Вес золота в галлеоне и курс его обмена на фунты.

— Объясни.

— Ну вот смотри, у тебя в майке сейчас будет около пяти килограммов золота. А это всего лишь сто галлеонов. За них гоблины дали бы тебе пятьсот фунтов, верно? Как думаешь, пятьсот фунтов — это много или мало?

— Ну, в моём положении это много, а за пять кило золота явно мало.

— Вот-вот. Не просто мало. Это натуральный грабёж. То-то я и думаю, чего это у них обменный курс туда-сюда одинаковый, в чём здесь выгода банка? Так вот, по моим подсчётам курс должен составлять пятьсот фунтов к одному галлеону.

— Ничего себе! — воскликнул Гарри. — А как ты считал?

— Да просто. Правда, я ориентировался на свои цифры по памяти. Вот смотри. Долгое время стоимость золота в Англии была стабильной, поэтому я и помню, что в девяностом году, то есть сейчас, тройская унция золота стоила примерно пятьсот долларов, или триста восемь фунтов стерлингов по валютному курсу.

— А что такое тройская унция?

— Это мера веса драгоценных металлов. Одна тройская унция составляет тридцать одна целая и одна десятая грамма. Так вот. Вес галлеона — одна целая шесть десятых унции. Умножаем и получаем четыреста девяносто четыре фунтов стерлингов за галлеон. То есть, если бы ты разменял эти сто галлеонов по этому курсу, то гоблины должны были бы тебе выплатить примерно пятьдесят тысяч фунтов стерлингов.

— Так это же огромные деньги!

— Именно!

— А почему тогда курс в сто раз меньший?

— Мне кажется, это искусственный курс. Роулинг, например, заявила, что деньги меняют маглорождённым для скорейшей адаптации их в волшебном мире. Меня волнует ещё один момент — галлеоны, по словам Крюкохвата, из чистого золота. А чистое золото без примесей — металл очень мягкий и пластичный. Но уж больно монеты новенькие! Заколдованы они, что ли? Так что из всего этого можно сделать один главный вывод — галлеоны имеют защиту не только от повреждений, но и от проныр вроде нас. В общем, расспросишь гоблина вот о чём...

Когда Гарри упаковал галлеоны в майку, по совету Алекса он положил туда ещё немного сиклей и кнатов, после чего завязал майку узлом. Затем рассовал сикли и кнаты по карманам брюк и вышел из ячейки.

— Закончили, молодой человек? — поинтересовался Крюкохват, с интересом рассматривая получившийся узелок и оттопыренные карманы.

— Закончил, мистер Крюкохват.

— Хорошо, посмотрим, что тут у нас, — гоблин заглянул в свой гроссбух. — Ага, сто галлеонов, тридцать два сикля, двадцать кнатов. Замечательно.

Гоблин что-то черкнул в книге, спрятал её в мешочек и засунул его в карман. Затем не спеша запечатал дверь и сказал:

— Держите ваш ключ, мистер Поттер. И не теряйте, как этот разиня Рубеус. — Ключик благополучно опустился в ладонь Гарри и тут же перекочевал в его карман.

Когда тележка отправилась и начала набирать скорость, Гарри снова начал терроризировать гоблина:

— Мистер Крюкохват, вы обещали ответить ещё на несколько моих вопросов.

— Обещал? Ну, раз обещал, спрашивайте.

— А скажите, пожалуйста, нумизматы, — гоблин недоумевающее приподнял брови. — Ну, это маглы, коллекционирующие монеты. Так вот, у них в коллекциях есть галлеоны?

— Вы кого обмануть хотите, а? — оскалился гоблинской улыбкой Крюкохват. — Стать миллионером вам не удастся, мистер Поттер. Думаете, вы тут один такой умный?

— Да нет, в том то и дело, что нет, — растерялся Гарри. — Я просто подумал, почему раньше никогда не видел галлеонов.

— А вы, значит, тесно общаетесь с этими... нумизна... коллекционерами, да?

— Э-э-э... Нет. Но в музеях...

— А вы часто посещаете музеи?

— Э-э-э... Тоже нет.

— Тогда что вы мне голову морочите, мистер Поттер? Задавайте прямой вопрос.

Видя, что мальчик начал теряться, Алекс быстренько подключился и подсказал Гарри. Всё-таки, мысленноё общение гораздо быстрее вербального. Так что гоблин ничего не заметил.

— Ну хорошо, раз вы настаиваете, — обрёл уверенность Гарри. — Я тут вот что подумал. Первое. Галлеоны защищены от повреждений какими-то чарами. Второе. Курс фунта к галлеону занижен как минимум в сто раз. Третье. Чтобы всякие проходимцы не сдавали галлеоны в магловский мир, они снабжены защитой от дурака. Вот.

— Великолепно! — похлопал в ладошки Крюкохват. — Вы меня в очередной раз удивили. Такое впечатление, что вы не тот, за кого себя выдаёте.

— Э... Что вы имеете ввиду?

— Нет-нет, вы всё тот же Поттер. Но уж больно умный и любопытный, даже не верится, что вы ребёнок. Ну хорошо, а теперь по порядку следования отвечаю на ваши вопросы. Первое. Галлеоны защищены магией от повреждений. Второе. Вы абсолютно правы в своих оценках относительно курса. Третье. Галлеоны защищены от распространения в магловском мире. Ещё вопросы?

— Да, что будет, когда я, например, продам галлеон нумизмату?

— Он вернётся в банк, мистер Поттер.

— В мою ячейку?

— Нет, в гоблинскую.

— А вырученные деньги?

— Они испарятся, как только вы отойдёте, мистер Поттер. Ещё вопросы?

— Да. Какая причина столь низкого курса галлеона к фунту?

— Политика министерства, связанная с маглорождёнными.

— Догадываюсь, с чем связанная. Для их адаптации?

— В том числе.

— А как делаются закупки в магловском мире? Ведь волшебники многие вещи не производят. Да и продукты тоже нужно закупать.

— Браво, мистер Поттер! Этот вопрос вообще никого из волшебников не интересует. Отвечаю. Закупки осуществляется через программы и лицензии министерства магии с участием нашего банка.

— То есть, есть люди, которые имеют лицензии и тесно контактируют с магловским миром?

— Именно так.

— Это надо обдумать. А можно будет к вам подойти позже, когда я адаптируюсь к миру волшебников?

— Разумеется, разумеется. Только ключик не потеряйте, а то адаптация не случится.

Когда тележка приехала, Гарри подхватил тяжёлый груз, поблагодарил Крюкохвата и вышел через двери в холл банка. Справа находилась лавка, торгующая сопутствующими товарами. Гарри внимательно осмотрел ассортимент, останавливаясь на всех деталях, как учил его Алекс. Гоблин, стоящий за прилавком, осмотрел мальчика и поинтересовался:

— Чем могу быть полезен, молодой человек?

— Здравствуйте. Меня интересует безразмерный кошелёк.

— Один галлеон.

— А сколько туда...

— Десять тысяч галлеонов.

— А чары облегчения... — начал Гарри, но его снова перебили.

— Три галлеона.

— А насколько облегчает...

— До веса кошелька, молодой человек.

— А чары от воровства...

— Десять галлеонов.

— А чары возврата хозяину?

— Таких чар нет, молодой человек.

— А как их оттуда доставать?

— Подумайте о сумме и засуньте внутрь руку.

— А если я подумаю о десяти тысячах?

— Вы не сможете высунуть руку. Что вы выбрали?

— Дайте подумать, — сказал Гарри и, посовещавшись с Алексом, определился. — Мне за три галлеона, пожалуйста.

— Разумный выбор.

— А скажите, где я могу разменять галлеоны на фунты?

— Подойдите ко второй стойке.

— Спасибо.

Когда в купленный кошелёк были переложены все деньги, Гарри поблагодарил продавца и отправился менять галлеоны на фунты. Кошелёк работал исправно. Засунул руку, подумал о пяти галлеонах — и вот пять монет прыгают в ладонь. Магия, однако. Разменяв двадцать два галлеона на сто десять фунтов, довольный мальчишка вышел из банка.

— Алекс, что будем делать дальше?

— У нас два пути — тётя или Олливандер. Что ты выберешь?

— Тётя меня прибьёт.

— Хорошо, возвращаемся к ней.

Обмениваясь с Алексом впечатлениями, Гарри перешёл на южную сторону Косой аллеи и направился сторону кафе Флориана Фортескью. А когда, наконец-то, приблизился к входной двери, то услышал знакомый, но непривычно весёлый женский смех...

У дверей кафе-мороженого Флориана Фортескью Гарри резко остановился, услышав весёлый женский смех.

— Кошатница! — изумился Гарри. — Что она здесь делает? И откуда...

— Да, миссис Фигг свои деньги отрабатывает достойно, пусть даже она и не блещет гениальностью, — хмыкнул Алекс.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду очень редкое стечение обстоятельств. Непохоже, что она часто посещает волшебный мир. Однако, её присутствие здесь не означает, что она, увидев, как ты садишься в машину, проделала невероятные логические умозаключения и догадалась искать тебя в Косом переулке. Скорее, причины появления её здесь гораздо более прозаичные.

— Но мы всё равно погорели, да? Нас теперь вычислят?

— Ещё не всё потеряно, Гарри.

— Ты так считаешь? — с облегчением спросил мальчик.

— Гарри, помнишь, я просил тебя обращать внимание на эмоции и интонации в речи? Послушай, как она смеётся. Будто заигрывает. С чего бы старушке так вести себя с Петуньей? Да знай она о присутствии соседки в кафе, не чувствовала бы себя так свободно. Простая наблюдательность и умение делать правильные выводы.

— И что нам теперь делать?

— Подойди ближе к дверям, приоткрой их, отвернись немного и сделай скучающий вид, как будто кого-то ожидаешь.

Гарри огляделся и сделал, как посоветовал Алекс.

— Флориан, — услышали они голос миссис Фигг, — ты такой забавный... И так меня сегодня развеселил. Я хоть и редко бываю в Косом переулке, но всякий раз не могу отказать себе в удовольствии посетить твоё кафе и отведать твоего замечательного мороженого.

— Арабелла, моим ушам приятно слышать высокую оценку моего скромного труда, — послышался приглушенный мужской голос.

— Ах, Флориан! Не нужно скромничать! Все знают, что твоё мороженое — лучшее в мире. Спасибо тебе за великолепное угощение, но, к сожалению, я вынуждена тебя покинуть. Меня уже ждут в Дырявом котле. Флориан, меня сегодня ожидает чудесный день! Да и мои котики тоже очень обрадуются, когда я наконец-то угощу их волшебными лакомствами. А то ведь эти магловские концентраты им уже приелись, наверное, — хихикнула старушка.

— Да-да, Арабелла, я так редко вижу тебя, да ещё в столь хорошем настроении, что и сам радуюсь вместе с тобой, как ребёнок. Заходи к нам почаще. Удачи тебе и твоим котикам.

— До свиданья, мистер Фортескью.

— До встречи, миссис Фигг.

Пока они раскланивались, Гарри быстрым шагом перешёл улицу и спрятался в магазине мадам Малкин, поглядывая через стекло витрины на кафе-мороженое. Вскоре появилась миссис Фигг, поправила причёску, аккуратно прикрыла за собой двери и, чему-то про себя улыбаясь, направилась в сторону Дырявого котла.

— Я могу вам чем-то помочь, молодой человек? — вдруг услышал мальчик приятный женский голос.

Гарри вдрогнул от неожиданности и обернулся. Напротив стояла невысокая пухленькая женщина и благожелательно улыбалась. Алекс тут же сориентировался, почувствовав смущение мальчика, и подсказал, что говорить.

— Здравствуйте, миссис...

— Зовите меня мадам Малкин, молодой человек. А вы...

— Меня зовут... э-э-э, Гарольд, мадам Малкин.

— Вы здесь прячетесь, Гарольд, или вам нужна мантия? У нас есть одежда на все случаи жизни.

— Мадам Малкин, мне как раз нужны две мантии для одного из случаев жизни.

— Любопытно, как вы это сказали. Какие же мантии вам нужны?

— Простые и дешёвые, с глубокими капюшонами, скрывающими лицо, мадам Малкин. Одна для моей тёти, другая для меня.

— А тётя ваша... она волшебница?

— Нет, она обычная... Ну, магл она.

— Понимаю, понимаю. А она... где-то здесь?

— Да, я её сейчас приведу, если она согласится, конечно.

— Приводите, Гарольд. Я уверена, вы останетесь довольны.

Гарри вышел из кафе и почувствовал подбирающееся волнение. Тётя Петунья в состоянии стресса могла сказать всё что угодно. Он ещё не избавился от своих детских страхов перед Дурслями. Этот страх укоренился в подсознании и Гарри с ним усиленно боролся. Алекс прекрасно понимал состояние мальчика, а потому сказал:

— Да не волнуйся ты так, Гарри. Даже если тётя и расстроена чем-то, пусть даже она накричит на тебя, ну так и что с того? Впервой, что ли? Миссис Фигг наверняка добавила ей седины в волосы, но с этим мы легко справимся.

Когда Гарри зашёл в кафе, тётя сидела в дальнем углу, вжав голову в плечи. Мистер Фортескью стоял за стойкой. Гарри ему кивнул и отправился к Петунье.

— Тётя, я вернулся, — сказал он. Петунья вздрогнула, резко развернулась и зло сверкнула глазами.

— Поттер! Я вся извелась, ожидая тебя! Где ты пропадал столько времени?! — злобно зашипела Петунья, притворно хватаясь за сердце. — А ещё эта... эта... Она что, волшебница? Она следит за нами?

— Кто, тётя Петунья?

— Да эта, соседка наша... Миссис Фигг. Кошечек своих она побаловать хочет... Так я ей и поверила, ага... — Гарри понял, что неудовольствие тёти всё-таки направлено не на него и облегчённо вздохнул.

— Тётя Петунья, мне кажется, что она связана с волшебным миром и действительно за нами присматривает, — ответил мальчик, посоветовавшись с Алексом. В этом Гарри, по большому счёту, не соврал. А так у него будет больше шансов поддерживать нейтралитет с Дурслями, если они будут знать о незримом надзоре.

— А мы ведь ей доверяли! Даже оставляли тебя у неё! — возмущённо воскликнула тётя, но заметив, что все на неё смотрят, тут же умолкла. Немного подумав и несколько успокоившись, она спросила:

— Так что у тебя, Поттер? Снял свои деньги?

— Да, тётя. Всё замечательно. Мне удалось снять немного денег со своего счёта и даже разменять некоторую часть на фунты. Своё обязательство перед вами я выполню, — ответил Гарри, а тётя, услышав благоприятные новости, расслабилась и снова о чём-то задумалась.

Воспользовавшись паузой, Алекс быстро обменялся мыслями с мальчиком.

— Гарри, обрати внимание на стол, — тот быстро взглянул и увидел полупустой бокал с каким-то напитком.

— Откуда он здесь взялся, Алекс? У нас же не было волшебных денег.

— Полагаю, мистер Фортескью постарался.

— Ты ведь это имел в виду, когда говорил мне, что здесь есть кому позаботиться о тёте?

— Именно так.

— Снова дедукция и наблюдательность? Ох, мне ещё учиться и учиться. Вроде бы и пытаюсь делать какие-то выводы, но они...

— Ты тоже научишься, Гарри, не переживай. Как бы там ни было, но мой жизненный опыт намного больше твоего.

— Ты всё-таки расскажи мне, как ты к этому пришёл.

— Ну, хорошо. Мистер Фортескью человек очень добрый и отзывчивый. Он весьма заинтересован в новых клиентах и совсем не озабочен социальным статусом посетителей. По крайней мере, это читалось в его взгляде, когда он увидел твою тётю, да и тебя. Он смотрел с участием и пониманием, но отнюдь не с ненавистью к презренным маглам. Когда ты, поговорив с тётей, подошёл к нему и попросил её не беспокоить, он вроде бы согласился, но в его взгляде мелькнула... как бы сформулировать поточней? Ага! В его взгляде промелькнула смешинка. А когда ты начал разворачиваться, чтобы уйти, он быстро взглянул на тётю Петунью и его рука потянулась за бокалом...

— И всё? Так просто?

— Да. Всего лишь наблюдательность и умение делать правильные выводы.

— Где-то я это уже слышал.

— Повторение — мать учения. Но давай мы всё-таки проверим мои умозаключения, аккуратно расспросив об этом твою тётю.

Обмен мыслями между Алексом и Гарри теперь происходил гораздо быстрее, чем в самом начале их знакомства. Научившись понимать друг друга с полуслова, они зачастую даже не заканчивали предложение, как тут же следовал ответ. За время их мысленного диалога в обычном мире прошло всего лишь несколько секунд.

— Тётя Петунья, мы ведь ничего не покупали. Мы, наверное, что-то должны?

— Нет, Гарри, — тётя и сама не заметила, что назвала его по имени во второй раз. — Фло... Мистер Фортескью оказался очень любезен и угостил меня коктейлями за счёт заведения.

Гарри обернулся в сторону стойки и, заметив доброжелательный взгляд хозяина, кивнул ему. Тот улыбнулся и махнул рукой, что означало, вероятно, «не стоит благодарности». Тётя окончательно успокоилась. Видимо, этому поспособствовали приятные впечатления от общения с владельцем заведения.

— Поттер, что ты намерен делать дальше?

— Я думаю, тётя, что сначала нам нужно купить мантии, чтобы не бросаться в глаза, — ответил Гарри, но, заметив реакцию тёти, быстро добавил:

— Мантии будут с капюшонами. Тут многие так ходят. А если мы случайно столкнёмся с миссис Фигг, то она нас не узнает.

Тётя возражать не стала. Перспектива встретить Арабеллу её абсолютно не вдохновляла. Поэтому придётся напяливать на себя этот ужасный балахон и притворяться волшебницей. Вздохнув, она спросила:

— Где их можно купить, Поттер? Они дорогие?

— Напротив магазин, тётя. И я уже договорился с мадам Малкин. Она нас ждёт.

Петунья снова вздохнула и встала со стула. Проходя мимо стойки к выходу, она благодарно кивнула мистеру Фортескью. Тот улыбнулся в ответ. На щеках тёти появился лёгкий румянец.

Мадам Малкин приняла их очень радушно и тут же взялась за дело. А дело своё, надо признать, она знала в совершенстве. Используя минимум волшебства, быстро подобрала лёгкую летнюю мантию для тёти Петуньи и начала подгонять её по фигуре. Мантия была светло-бежевой и дешёвой совсем не казалась. Гарри же рассудил, что с точки зрения конспирации мантия должна быть незаметной, лучше чёрной, но здравый смысл подсказывал, что летом предпочтительнее всё-таки светлые тона. Тётя вела себя вполне спокойно. Её второе знакомство с волшебным миром оказалось совсем не таким ужасным, каким она себе его представляла.

Наконец, мадам Малкин закончила подгонку и повернула тётю к зеркалу.

— Вы просто замечательны в этой мантии, моя дорогая. Она вам очень к лицу.

— Спасибо большое, — выдавила из себя Петунья.

Как всякая женщина, тётя принялась крутиться у зеркала. Потом накинула капюшон, снова покрутилась и удовлетворённо хмыкнула. Наконец-то она стала волшебницей, хоть и не настоящей... По крайней мере, намёк на такие мысли прочитал на её лице наблюдательный Алекс.

— Гарольд, ваша очередь. Какого цвета мантию вы хотите?

— Светло-серую, мадам Малкин.

— Хорошо, становитесь на этот постамент. Я сейчас вернусь, — ответила портниха и скрылась в подсобке.

Когда мантия Гарри была подогнана, он расплатился с мадам Малкин и от души её поблагодарил. Всё-таки приятно иметь дело с понимающими, добрыми людьми. Накинув капюшон на голову, он посмотрел на тётю. Та тоже накинула капюшон и лицо её погрузилось в глубокую тень.

На улице Петунья остановилась.

— Гарри, что ты намерен делать дальше? — спросила она, а мальчик сделал вид, что и на этот раз не заметил очередной, теперь уже вполне осознанной оговорки тёти.

— Я хотел бы сначала приобрести волшебную палочку. Потом книги. Затем, наверное, комплект для зельеварения и ингредиенты, — ответил мальчик, а тётя, услышав о зельях, скривилась, словно съела лимон.

— Поттер, я не буду терпеть эту гадость в своём доме! Хоть мы и договорились с тобой, но это уже слишком!

— Тётя Петунья, я постараюсь что-нибудь придумать, обещаю. Вы на этот раз пойдёте со мной или снова посидите в кафе?

— Я уже насиделась в том кафе. И наслушалась глупого хихиканья этой... Арабеллы. Но когда ты пойдёшь покупать эту... мерзость, — Петунья снова скривилась, — то я уж лучше съем мороженое, — щёки тёти снова приобрели пунцовый оттенок, — которое так нахваливала эта... эта Фигг.

— Хорошо, тогда мы идём сейчас к мистеру Олливандеру, — сказал Гарри и направился в сторону банка по уже знакомому маршруту. Впрочем, на этот раз они шли по северной стороне переулка, не спеша разглядывая витрины и запоминая их расположение.

Гарри отвлёкся от проблем, связанных с тётей, и снова погрузился в чудесный мир волшебства и неразгаданных тайн, с искренним восхищением разглядывая вывески, толпу мальчишек у квиддичного магазина, странно одетых людей со смешными колпаками на головах...

Кафе-мороженое Флориана Фортескью соседствовало с торговым центром «Совы». Над тротуаром висели клетки с различными их видами. Некоторые из них спали, засунув голову под крыло. Остальные внимательно провожали взглядом проходящих мимо них волшебников и изредка ухали.

На следующей вывеске Гарри прочитал: «Волшебное оборудование для умников». Магазин торговал телескопами, песочными часами и медными весами. А в витрине красовался глобус Луны. Алексу стало интересно, а отображена ли на глобусе обратная сторона? Если да, то как давно о ней известно волшебникам? Ведь первые снимки обратной стороны получены только в 1959 году советской космической станцией Луна-3, и лишь через год появились первый подробный атлас и первый полный глобус. Поэтому он сделал себе пометку на будущее, чтобы выяснить это при случае.

Тётя Петунья вполне освоилась со своим новым одеянием. Теперь, когда на неё никто не таращился, она спокойно шла рядом и даже с интересом рассматривала витрины, спешащих волшебников и родителей с детьми, которых было достаточно много. Видимо, ученики получили письма из Хогвартса и теперь родители сопровождали своих чад в их путешествии по магазинам Косой аллеи.

Следующими оказались две, видимо, конкурирующих между собой аптеки. Алекс припомнил, что Гарри покупал свои ингредиенты в одной из этих аптек, скорее всего, в аптеке Малпеппера. Слева, на развилке, красовался банк Гринготтс, а прямо напротив, через улицу, находилась лавка мистера Олливандера. Гарри внимательно осмотрелся, прочитал старую облупившуюся надпись: «Семейство Олливандер — производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры». Алекс хмыкнул. Гарри поинтересовался:

— Алекс, почему ты снова хмыкаешь?

— Да удивляюсь некоторым вещам. Роулинг точно всё описала. Как будто ходила везде с самопишущим пером и всё подробно записывала. Или на видеокамеру снимала.

Гарри с тётей открыли жалобно скрипнувшие на ржавых петлях двери и зашли внутрь. Где-то в глубине звякнул колокольчик. Старое пыльное помещение было уставлено вдоль стен потрескавшимися деревянными стеллажами, которые снизу доверху были заполнены узкими разноцветными коробочками. Казалось, само волшебство струилось вокруг этих коробочек, призывно маня к себе. Гарри затаил дыхание и восторженно осматривал их, представляя себе, что сейчас, вот прямо сейчас он уже станет владельцем своей собственной волшебной палочки!

У стены напротив входа стоял старый стол, на котором лежали одинокая книга и старое перо, а за ним просматривались узкие двери, ведущие в смежное помещение. Оттуда раздавалось покашливание и слышались шаркающие шаги.

Рядом со столом примостилась перекошенная табуретка. Алексу вспомнилось, что в обычном мире производители уникальных, эксклюзивных вещей не сильно заморачиваются яркой упаковкой. Возможно, отсутствие у мистера Олливандера серьёзной конкуренции и привело к такому печальному результату. А может, он просто дряхлый старик и уже не думает о таких малозначимых вещах, как ремонт. В то, что он беден, как-то не верилось.

В дверях, наконец-то, показался хозяин лавки. Всё верно — это был не тот мистер Олливандер, хорошо знакомый Алексу по фильмам. Мужчина был старым, несчастным и казался основательно потрёпанным жизнью. Однако, увидев Гарри, он мгновенно преобразился. Спина выпрямилась, а голубые, почти бесцветные глаза с интересом уставились на мальчика. Затем его взгляд переместился на спрятанный под бейсболкой шрам. Это место в течение нескольких секунд он рассматривал очень внимательно. После этого старика почему-то заинтересовало пространство вокруг Гарри. Создавалось впечатление, что он осматривает какой-то невидимый кокон, окутывающий мальчика. Гарри в недоумении осмотрелся вокруг, гадая, не окружил ли его рой невидимых комаров? Алекс же задумался. Олливандер видит ауру? Если это так, то информация окажется новой и важной. Впрочем, кому-кому, а производителю волшебных палочек такое умение весьма кстати, думалось ему. Не потому ли у него нет серьёзных конкурентов?

— Здравствуйте, сэр, — сказал, немного смутившись, Гарри. Такое пристальное внимание к своей персоне было ему непривычно и не очень приятно.

— Да-да, — ответил старичок. — Гарри Поттер. Я ожидал вас увидеть в моей лавке только через год.

— Как вы меня узнали, сэр? — очень удивился мальчик. А Алекс вдруг припомнил, что и в книге Олливандер сначала назвал Гарри по имени, и только потом заприметил Хагрида. А в фильме Гарри зашёл в лавку один и Олливандер его тоже сразу опознал, Хагрид же в это время отправился покупать Буклю.

— Видите ли, мистер Поттер, — ответил Олливандер, — в моей профессии очень важно уметь видеть волшебство. А это редкое умение, очень редкое! Поэтому ваша маскировка меня не обманет.

— А разве вокруг меня волшебство? — удивился Гарри, скинул с головы капюшон и снова осмотрел себя.

— Именно так, именно так, — оживился старик. — Оно окутывает вас мощным коконом. Любопытно, да... очень любопытно, — и Олливандер снова принялся осматривать что-то над его головой.

— А разве у других людей нет этого, ну, кокона?

— Конечно есть, мистер Поттер, конечно есть. Но он у вас... странный и как бы мощнее... нет, он у вас больше, да. Как у взрослых волшебников, понимаете? — Гарри отрицательно покачал головой. — Да-да, этот ореол вокруг вас постоянно меняется и даже переливается разными цветами. Забавное зрелище и очень, очень любопытное. А ведь по этой причине я вас, мистер Поттер, в первый момент не признал.

— А как обычно вы это узнаёте?

— Понимаете, мистер Поттер, я помню все палочки, которые продал за свою жизнь. Всем это кажется необычным, и даже странным... Хотя ничего необычного в этом нет. Вот вы, мистер Поттер, скажите, вы забыли бы своего ребёнка? — Олливандер приблизился к Гарри почти нос к носу и пристально посмотрел ему в глаза. Мальчик почувствовал себя неуютно и отрицательно помотал головой, всё ещё не понимая, к чему клонит старик. — Вот-вот. И я так же. Палочки для меня — они те же дети, все такие разные... И у каждой из них, как и у людей, свой характер и СВОЯ волшебная аура, понимаете?

— Эм-м-м... Пока не очень, мистер Олливандер.

— Ах! Ну конечно, конечно! Палочки, мистер Поттер, обычно подходят людям, если ауры их похожи. Теперь понимаете?

— Вы хотите сказать, что по палочкам можете определять характеры людей?

— Браво, браво! Но не совсем точно. Но весьма близко, весьма, — почему-то обрадовался Олливандер. — Я вот, например, всегда могу определить, чей ребёнок, если помню ауры их родителей. Только тс-с-с... — поднёс палец к губам старик и произнёс шёпотом: — Это большой секрет! Вы же не будете об этом рассказывать, да?

— Нет... то есть, да... э-э-э... В общем, я никому не скажу, мистер Олливандер, — запутался мальчик. — А почему большой секрет?

— Я стар уже, чтобы участвовать в министерских экспертизах. Теперь понимаете?

— Кажется... Так вы узнали меня по моей волшебной ауре — она похожа на ауры моих родителей?

— Браво, браво! — снова воскликнул мистер Олливандер и захлопал в ладоши. — Именно так, мистер Поттер, именно так. Только ваша волшебная аура меня очень смущает. Я такую вижу в первый раз. В ней есть и от вашей матушки, и от вашего отца, но в ней есть и что-то другое, что я никак не могу определить.

— А это не может быть из-за... этого шрама? — осторожно спросил Гарри и указал пальцем на свой лоб.

— Эм-м... — Олливандер почему-то растерял весь свой пыл. — Это возможно, мистер Поттер, но я в этом не уверен. Да, решительно не уверен. А вы, собственно, по какому вопросу пожаловали?

— Я бы хотел купить у вас волшебную палочку, мистер Олливандер.

— Зачем она вам сейчас? Это, знаете ли... против правил. Вернее, есть закон, ограничивающий волшебство несовершеннолетних. Палочка вам понадобится, только когда к вам прилетит сова с приглашением в Хогвартс, мистер Поттер. А оно к вам придёт, обязательно придёт, — сказал мистер Олливандер, а затем тихо пробормотал себе под нос. — С такой-то аурой... — но Гарри расслышал.

Алекс очень удивился. О том, что палочки не продают детям до одиннадцати лет, он не знал. Этого не было у Роулинг. Если так, то могут быть проблемы...

— Вы хотите сказать, что я не смогу сейчас купить у вас палочку? — между тем продолжил мальчик.

— Да-да, именно так, именно так. Мне не нужны неприятности, понимаете? — по внешнему виду старика было заметно, что ему не нравится отказывать ребёнку, но он вынужден это делать как законопослушный гражданин. — А вы не представите мне свою сопровождающую, мистер Поттер?

— Да, мистер Олливандер, знакомьтесь. Это моя родная тётя, миссис Петуния Дурсль. Она мой опекун в магловском мире, — тётя Петунья вежливо наклонила голову.

— Даже так? Очень приятно с вами познакомиться, миссис Дурсль. Ну-ка, ну-ка... Да! Не вы ли приходили ко мне около двадцати лет назад вместе с мисс Лили Эванс? — снова обрёл хорошее настроение мистер Олливандер.

— Это было в тысяча девятьсот семьдесят первом году, девятнадцать лет назад, мистер Олливандер, — ответила тётя. — Вы меня тоже узнали по ауре? — попыталась приветливо улыбнуться Петунья.

— Да-да, именно так. Вы ведь тоже волшебница, миссис Дурсль.

— ЧТО??? — мощная буря эмоций прорвалась и окутала тётю Петунью. — Что вы сказали, мистер Олливандер?! Что вы только что сказали?!!

Старичок смутился. Он никак не ожидал такой реакции от спокойной с виду женщины.

— Эм-м... Я сказал, миссис Дурсль, что вы тоже волшебница, но не успел добавить, что ваша волшебная сила настолько мала, что её не смогли зарегистрировать в министерстве. Ваша волшебная аура слабая, очень слабая. В лучшем случае, после долгих, тяжёлых тренировок с волшебной палочкой вы сможете сотворить простейший люмос, и это будет ваш предел. Я вас запомнил тогда, и то, как вы... эм-м, смотрели на свою сестру, я тоже помню. Мог бы догадаться... Вы уж простите меня, старика.

Петунья стояла ни живая ни мёртвая и пыталась привести свои чувства в порядок. Дрожащими руками достала из сумочки белоснежный носовой платок и вытерла вспотевший лоб. Пока Гарри с недоумением пялился на тётю и пытался хоть что-то понять, Алекс мгновенно вычислил причины столь бурных эмоций. Сначала безумная радость от того, что она тоже волшебница, что она ничем не хуже Лили. Что по какой-то неведомой, невероятной причине она не попала в Хогвартс. Что Дамблдор отказал ей в своём письме совершенно напрасно, хотя она так просила! А потом, после объяснения Олливандера, последовало глубочайшее разочарование. Как будто её сначала ошпарили кипятком, а затем облили ледяной водой.

— Простите меня, мистер Олливандер, — наконец, слабым голосом проговорила Петунья. — Я не понимаю, что на меня нашло.

— Да-да, миссис Дурсль, не стоит всё так близко принимать к сердцу, — ответил старик. — Это вы простите меня. В моём возрасте следует быть более внимательным.

Входная дверь открылась, где-то звякнул колокольчик и внутрь лавки зашли новые посетители...

Едва скрипнули ржавые петли входной двери, Гарри быстро развернул бейсболку козырьком назад и накинул капюшон. Тётя немного замешкалась, но через секунду сообразила и тоже поспешила. Внутрь лавки неторопливо вошёл, гордо постукивая тростью со змеиной головой, бледный остроносый мужчина с холодными серыми глазами. За ним тянулся едва различимый шлейф дорогих духов, а белые, почти серебряные волосы разметались по плечам. Очень похожий на него белобрысый мальчик лет десяти, входящий следом, пытался ему подражать и гордо запрокинул голову, но оступился и грохнулся на пыльный пол у ног старшего спутника. Тот поморщился — его триумфальное шествие превратилось в фарс.

— Прости, отец. Я не заметил порога, — шмыгнул носом белобрысый, приподнимаясь с пола. Затем осмотрел себя и начал отряхивать с мантии пыль. Незнакомец достал палочку. Что-то шепнул, поводил поводил палочкой на манер пылесоса и мантия сына снова стала чистой и опрятной. — Спасибо, — поблагодарил его мальчик.

— Ну и грязища здесь, — осмотрелся мужчина и поморщил нос. — Так, теперь руки, — скомандовал он и мальчик послушно протянул грязные ладошки вперёд. Тот снова взмахнул палочкой и руки стали чистыми.

— Отец, а ты меня научишь? — поинтересовался парнишка, рассматривая белые ладони.

— Разумеется. Но сначала мы купим тебе палочку, — ответил старший посетитель и повернулся лицом к застывшей компании.

Ситуация показалась Гарри забавной, и он еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. Алекс же внимательно следил за старшим посетителем. Он вызывал опаску, в нём чувствовалось что-то скользкое, змеиное. Такой вполне может ужалить исподтишка.

Мужчина быстро осмотрел всех с ног до головы, остановив свой взгляд на стройной фигуре тёти. Видимо, в новой мантии с накинутым капюшоном Петунья показалась ему таинственной незнакомкой. И хотя ни один мускул не дрогнул на его узком породистом лице, в глазах на мгновение мелькнула заинтересованность.

Алекс, внимательно наблюдая, прочёл дальнейший ход его мыслей: так, мантии недорогие, но новые, лица скрывают, значит, здесь инкогнито, мальчик мелковат, конечно... но стоит ближе к старику, ага, новый ученик, ему нужна палочка... Принимать ли их во внимание? Решив для себя, что он всё-таки лорд, заморачиваться благородством не стал и решил начать разговор со стариком.

— Мистер Олливандер, — поприветствовал старого мастера мужчина и едва заметно кивнул.

— Лорд Малфой, — ответил старик. Он, как и посетитель, тоже не утруждался поклонами.

— Как продвигается ваше дело, мистер Олливандер? Хотя о чём это я... У ваших палочек в Британии ведь нет конкурентов, не так ли?

— О да! В этом вы абсолютно правы, Люциус...

Пока они вели ни к чему не обязывающую беседу, белобрысый мальчик приблизился к Гарри и шепнул:

— Ты только посмотри на эту развалюху. Поверить не могу, что у него нет денег на новую мантию. Мне отец говорил, что те, кто ходит в чём попало, или простецы, или глупцы.

— А разве Олливандер не заслуживает уважения? — тихо ответил Гарри.

— Уважения? — удивился белобрысый. — Он же ремесленник!

— Его палочки лучшие в мире. Знаешь, мне кажется, за это его нужно уважать.

— Фу-у. Никто не станет работать, как домовой эльф, а он этим всю жизнь занимается, — скривился белобрысый. — Смотри, когда мне понадобилась палочка, я пришёл к этому кустарю, — мальчик невежливо ткнул пальцем в сторону Олливандера. — И эта старая калоша никуда не денется. Малфоям никто не отказывает, понятно? Кстати, меня зовут Малфой. Драко Малфой, — важно представился мальчик. — А тебя?

— Понимаешь, я здесь тайно, — ответил Гарри, — Но... в общем, зови меня Гарольдом.

Между тем светская часть беседы закончилась, и старший Малфой приступил к изложению цели своего прибытия.

— Мистер Олливандер, в Малфой-меноре много волшебных палочек, доставшихся нам от благородных предков, но ни одна из них не подошла моему сыну. Да-да, я знаю, что вы на это скажете — мол, не волшебник выбирает палочку, а палочка волшебника, — перебил Малфой пытающегося что-то сказать Олливандера. — Вы ведь понимаете — мой сын должен быть лучшим во всём. Поэтому я ожидаю, что вы не станете рассказывать мне о нелепых законах. Я также ожидаю, что вы подберёте моему сыну новую волшебную палочку прямо сейчас.

— Люциус, ваши ожидания совершенно напрасны, — ответил, наконец, Олливандер и бросил короткий взгляд в сторону Гарри. — Как бы мне ни хотелось помочь вашему сыну, но закон есть закон.

Олливандер неуловимо изменился. Прямая спина, гордый взгляд, уверенная речь... «А старик-то непрост, ой непрост... И совсем не из пугливых», — подумалось Алексу.

— За всю свою долгую жизнь, Люциус, — продолжил старый мастер, — я не нарушил закон ни разу. И намерен это делать и впредь. Приходите со своим сыном через год, лорд Малфой, и я с удовольствием вам помогу.

— Гаррик, я так понимаю, что вы сейчас отказали благородному лорду? — решил уточнить Малфой.

— Именно так, Люциус.

— Олливандер, уж не думаете ли вы, что на ваших палочках свет клином сошёлся? — ответил Малфой ледяным голосом. — Имейте в виду, придёт время и вам обязательно понадобится моя помощь. Но вы её не получите.

— Вы мне угрожаете, Люциус?

— Нет, констатирую факт. Сын, нам пора уходить.

Люциус Малфой резко развернулся и направился к выходу. Разочарованный Драко, провожаемый пристальным взглядом старика, гордо запрокинул голову и последовал за отцом, но на пороге снова споткнулся и кубарем покатился по булыжникам мостовой. Когда дверь закрылась, Гарри не удержался и всё-таки хихикнул.

— Алекс, слушай, а этот Драко... он всегда такой неловкий? — заинтересованно спросил мальчик.

— Да нет. Обычно этим страдала Нимфадора Тонкс. Его родственница, между прочим, но я не думаю, что это как-то связано. А вот что такое сегодня с Драко приключилось, я могу лишь догадываться.

В это время мистер Олливандер ходил из угла в угол и что-то бормотал себе под нос.

— Аристократишка чёртов... Мерзавец... Это на что он мне тут намекал? — расслышал Гарри.

Вдруг старик резко остановился возле Гарри и пристально посмотрел ему в глаза.

— Мистер Поттер, ответьте мне честно, зачем вам волшебная палочка? — спросил Олливандер.

Пока Гарри пытался сообразить, что же ответить, Алекс сориентировался и посоветовал говорить правду.

— Мистер Олливандер, Тёмный лорд не умер и обязательно возродится, — честно ответил Гарри.

— Я не могу себе представить, откуда вам это известно, мистер Поттер. Но я это подозревал. Хотя нет, я всегда это знал. Вот что, Гарри, — старый мастер вдруг перешёл на ты. — Я всё-таки попробую тебе помочь, пусть и нарушу при этом закон.

— Правда? — радостно подскочил мальчишка, — Вы мне поможете? Ой, спасибо, мистер Олливандер!

— Не спеши меня благодарить. Есть ещё одна причина, по которой я решил это сделать.

— А... а что за причина?

— Гарри, если бы ты пришёл ко мне через год, я не смог бы подобрать тебе палочку. Никто бы не смог. Ни этот Кидделл, ни мастер Грегорович.

— Не... не смогли бы? Почему? — заволновался Гарри.

— Помнишь, что я говорил о твоей ауре?

— Э-э-э, что она у меня большая и разноцветная.

— Да-да, разноцветная. Но у меня нет сейчас палочек с подобной аурой. А это вызов моему мастерству. Да, определённо, это вызов, — задумчиво молвил старик и снова принялся разглядывать ауру мальчика.

— И что же теперь делать?

— Можно попытаться сделать палочку под заказ... О! Кажется, я уже знаю, как разрешить твою проблему, — неожиданно оживился старик. — Дай-ка мне тебя получше рассмотреть... Какой рукой ты держишь палочку?

— Я?.. А, я правша.

Старик хмыкнул, взял правую руку Гарри, ощупал её, вытянул вперёд, поднял зачем-то вверх, отпустил, а затем снова принялся рассматривать ауру мальчика. Никакие самоизмеряющие линейки старику не понадобились. Да и вообще линейка, как оказалось, совсем ему и не нужна. Расстояния от плеча до пальцев, от запястья до локтя, от плеча до пола, от колена до подмышки, окружность головы он, скорее всего, определил на глазок. А может, они и не нужны ему вовсе? Олливандер устраивает для детей ежегодные спектакли с участием линеек?

— Вот что, Гарри. Понадобится время на доставку редких компонентов для твоей палочки, — наконец, отозвался мастер. — В общей сложности её изготовление займёт около месяца.

— Целый месяц? — спросил погрустневший мальчик и, вздохнув, добавил: — Я подожду.

— Не волнуйся, Гарри, — решил поддержать мальчика мастер, — Если мне всё удастся, эта палочка будет настоящим произведением искусства! Такой ещё не было ни у кого за всю известную мне историю.

— А... а она будет очень дорогая?

— Мистер Поттер! Когда речь заходит о действительно великих вещах, разговор о деньгах неуместен. Считай это подарком от старого мастера. У тебя ведь день рождения был на днях, не так ли?

— Эм... Да, но откуда вы знаете?

— Гарри! Да кто же не знает в волшебном мире дату рождения Мальчика-Который-Выжил? Разве ты не получил целую гору подарков?

— Я... я никогда не получал подарков, мистер Олливандер.

— Ты не получал подарков? Совсем? В смысле, никогда ни от кого? — удивился старик и почему-то посмотрел на Петунью. Бедная тётя ещё больше закуталась в свою мантию и отвернулась. Гарри очень надеялся, что ей стало стыдно.

— Ну... — задумался мальчик. — А, получал! — отозвался он наконец, припомнив, что в прошлом году тётя Петунья подарила ему большой поношенный джемпер, из которого уже вырос её ангелочек Дадли. — В прошлом году мне одежду подарили.

— Одежду, говоришь? В прошлом году? — уточнил старик и снова посмотрел на тётю.

— Мистер Олливандер, — прервал неприятный разговор мальчик. — А эта палочка... она какой будет?

— О! Это сюрприз! Могу только сказать, что она ожидается многосущной и очень умной. Вижу, тебе не терпится заполучить палочку уже сейчас. Впрочем, я могу тебе и в этом помочь. Подожди немного.

Старый мастер направился в подсобное помещение, что-то там поискал и вскоре вернулся с длинной пыльной коробочкой. Смахнул с неё ветошью пыль, открыл и протянул палочку мальчику. Гарри повертел её в руках, но ничего не почувствовал.

— Взмахни палочкой, Гарри, — посоветовал старик. Тот взмахнул, по руке протекло очень слабое тепло, а с кончика палочки сорвалось несколько искр.

— Так я и думал. Аура этой палочки наиболее близка к ауре твоих родителей и к половинке твоей. Но... я не понимаю... Нет, решительно не понимаю. Ведь эта палочка должна была выбрать тебя!

— А что это за палочка, мистер Олливандер?

— У этой палочки очень необычное сочетание — остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, очень гибкая. Прекрасная палочка. И... с ней связана любопытная история, трагическая, да, но очень любопытная.

— Извините, — спросил мальчик, — но что именно кажется вам любопытным?

— Видишь ли... Как я уже сказал, внутри этой палочки находится мощная магическая субстанция — перо феникса. Так вот, обычно феникс отдает только одно перо из своего хвоста, но в этом случае он отдал два. Поэтому мне представляется весьма любопытным, что её сестра, которой досталось второе перо того феникса... Что ж, зачем от тебя скрывать — её сестра оставила на твоём лбу этот шрам.

Гарри судорожно вздохнул.

— Да, тринадцать с половиной дюймов, тис. Странная вещь — судьба. Тот-Чье-Имя-Нельзя-Называть сотворил много великих дел — да, ужасных, но все же великих...

— Вы потому и сказали, что эта история трагическая? — спросил погрустневший мальчик, потирая свой шрам.

— Да. А эта палочка из остролиста должна была идеально подойти тебе, но она не подошла. Но я уверен, что когда твоя новая палочка будет готова, она выберет именно тебя. Думаю, мы должны ожидать от тебя больших свершений, Гарри.

Мальчик поёжился и задумался над словами старого мастера.

— Извините, мистер Олливандер. А вот эта палочка... ну, из остролиста которая, она будет меня слушаться?

— Она не выбрала тебя, но всё же будет слушаться, хотя и не очень охотно. По крайней мере, она послужит тебе в обучении.

— А сколько она стоит?

— Гарри... — помотал головой старик. — Я ведь не страдаю благотворительностью. Но и продавать тебе неподходящую палочку я не могу... это уронит меня в собственных глазах. Да и не подойдёт она уже никому, я уверен. Считай это ещё одним моим подарком.

— Но у меня есть деньги... — начал было Гарри, но понял, что это некстати. — Мистер Олливандер, спасибо вам, — радостно закончил мальчик.

— Гарри, ты уже знаешь, что колдовать тебе запрещено. Особенно в магловских районах. Ты меня понял? — хитро прищурился старик, сделав ударение на слове «особенно».

— Кажется, я понял, что вы имеете в виду, — радостно улыбнулся мальчик. — А вы можете мне показать Люмос, о котором говорили тёте Петунье?

Тётя, молча слушавшая разговор, подалась вперёд и вытянула шею. Видимо, её тоже заинтересовал этот самый Люмос.

— О, конечно же, я покажу тебе, — сказал старый мастер и вытащил свою палочку. — Это простейшее заклинание, вызывающее свет. Смотри, как это делается, — Олливандер произнёс «Люмос», и на кончике палочки зажегся яркий огонёк. А теперь ты, Гарри.

Мальчик повторил и на конце его палочки тоже появился свет. Восторгу его не было предела! Он с восхищением уставился на своё самое первое колдовство, которое к тому же получилось у него с первого раза!

— Молодец! Я и не сомневался, что у тебя получится. А теперь скажи «Нокс», — Гарри повторил и огонёк погас. — Очень хорошо. Миссис Дурсль, а вы не хотите попробовать?

— Я... я не знаю, мистер Олливандер. Раз вы сказали, что...

— Ну что вы, в самом деле! Пробуйте!

Гарри передал тёте палочку, та ею помахала, но ничего не произошло.

— Миссис Дурсль. Попробуйте сказать «Люмос», — попросил Олливандер. Тётя Петунья крепко сжала палочку и сказала нужную формулу. И снова ничего. — Да вы расслабьтесь, Петунья. Можно я буду вас так называть? — тётя кивнула. — Не стоит так сильно сжимать её в руке. Попробуйте ещё раз.

Тётя несколько успокоилась и произнесла: «Люмос». На кончике палочки появился еле заметный огонёк и тут же погас. Однако Олливандер пришёл в неописуемый восторг.

— Браво, браво, Петунья! Поздравляю вас! Видите, я всё же был прав. Вы таки волшебница, хоть и очень слабенькая, — на это Петунья кивнула и зачем-то сказала «Нокс». Ничего не произошло, конечно же, но тут вмешался Гарри:

— Мистер Олливандер, а почему тогда тётя не видит вход в «Дырявый котёл»?

— О! Так уж настроены чары, понимаете? Сквибы, хоть и не обладают волшебной силой, но чары эти видят, так как родились в магическом мире в семье волшебников, а вот очень слабые волшебники из маглов — нет. Но вы не переживайте так, Петунья. Вы ведь можете варить зелья. Вашей волшебной силы для этого вполне достаточно.

Тётя, услышав ненавистное слово, сначала встрепенулась, но, немного подумав, уже спокойно ответила:

— Мистер Олливандер, зачем они мне?

— О, дорогая Петунья! Вы не понимаете! Вы ведь переживаете за здоровье своих близких, разве нет? — тётя кивнула, пытаясь понять, к чему клонит старый мастер. — Вот! Вот! А вдруг ваши родные заболеют? Всё ли могут вылечить магловские доктора? А зелья спасут даже от многих неизлечимых болезней. А для того, чтобы вылечить, например, открытый перелом ноги, понадобится всего одна ночь. А в вашем мире сколько? Три месяца в гипсе? — закончил свою тираду Олливандер, а тётя о чём-то крепко задумалась...