Ничего невозможного (джен)

— Слишком опасно. Я никак не могу гарантировать отсутствие осложнений.

После получения головы и ног характер врача улучшился. Теперь он паниковал один раз, а не перед каждым этапом. Но Вейдер бы предпочел, чтобы врач стенал вначале, а не уже запустив щуп ему в легкие.

— Не можешь. Согласен. Настаиваю.

Быть привязанным к кровати в полуголом виде из-за трубок в спине, имея полностью функциональные, всего лишь отключенные протезы легких, — глупость.

— Вы слишком любите рисковать, — сказал врач.

Спину слабо дернуло — отошли коннекторы жизнеобеспечения. Пять секунд Вейдер не мог дышать, потом грудная клетка поднялась без его команды. Три быстрых вздоха — и возврат к норме.

— Прекрасно работает, — сказал Вейдер. И осторожно наклонился вперед. Лег грудью на колени, коснулся пальцев ног левой рукой и засмеялся-закашлялся. Все. Почти свобода. Осталось найти репульсоры и собрать кресло, и он сможет передвигаться почти нормально. Для пилота.

— Не забывайте, у вас всего пять часов автономии! Вы должны регулярно есть и чистить кровь.

— Пить. Это не еда.

— Вам нельзя твердой еды! — всполошился врач. — Не вздумайте пробовать! У вас работают легкие, но почки…

— Я знаю, — оборвал его Вейдер. Запустить пищеварительную систему как надо — задача для больницы. Он не стал и пытаться. Хватит и минимума функциональности. Пять часов лучше, чем ноль. И можно наконец-то сменить больничную распашонку на относительно нормальную одежду из шкафа предшественника: форменные штаны и майку с лого неизвестной тяжелой группы. Майка оказалась даже великовата, рукав закрыл культю правой руки.

— Больничная одежда много гигиеничнее, — отметил врач.

— Эта удобнее, — сказал Вейдер. И с помощью врача надел маску из стандартного набора техников нижних уровней. Потребовалось всего лишь перепаять пару разъемов для совместимости. Теперь он не был близорук. И воздух перестал царапать горло. — Много лучше.

— Вы больше похожи на себя, — сказал врач. — Но не забывайте, вы только начинаете лечение.

— Я помню.

Сила не вернулась до сих пор. Ни шепота, ни ощущения. Молчание. Возможно, к лучшему. Он едва удержался, чтобы не написать Люку в Сети, когда прочитал его диплом. Остановила его только уверенность, что тогда засекут и его, и Люка, а он не сможет дать достойный отпор. Будь с ним Сила… позвал бы. И Люка бы отследили. Или же — тот решил бы ему помочь. Неизвестно, что хуже. Он и сам не знал до конца, в чем ему можно было бы помочь. Наверняка не в том, что придумал бы Люк.

Вейдер подстроил экраны под новое зрение. Оглядел списки. Статус верфи не ухудшился. Нужные репульсоры все еще не нашли. Новости забила подготовка к Дню Независимости Корусанта Непонятно От Чего. Технические сообщества обсуждали Фондор и наглость-героизм-независимость Куата.

Такому, как он, воскресать не стоило. Героически погибший враг-отец лучше живого. Принять проще. Люк наверняка называет его Анакином и кто знает, кем считает. Пытается понять.

Трогательно. Было бы что понимать, на самом-то деле.

Но отзыв на работу Люка Вейдер все же оставил, не смог себе отказать. Хоть так.

«Мудрено, — написал простой техник Дэвид Скау на форуме военных историков и примкнувших. — Слишком сложная схема. Слишком много узлов и никакого дублирования. Так настоящие дела не делаются. Автор рационализировал помехи, везение учел как запланированное, а провалов не заметил. На самом деле все было наверняка не так отполировано».

Историки-старожилы все еще рвали на части «дилетантское», «непрофессиональное» и «показывающее ограниченность мышления людей с низшим техническим образованием» мнение Дэвида Скау. Вейдер надеялся, смеяться они будут достаточно долго, чтобы Люк заметил — если тот вообще отслеживал реакцию Сети. Сам Вейдер на его месте следил бы только за чисто профессиональными сообществами, но Люку, кажется, было важно мнение кого угодно. Впрочем, он мог лишь гадать: сына он знал… совсем не знал.

И к лучшему. Привязанности сейчас ни к чему.

«Ты починил себя», — всплыло сообщение ремонтной системы.

«Не полностью».

«Фактор репульсоров находится вне зоны контроля. Признаю проверку удачной. Начинай работу».

Вейдер глянул на схему верфи: красного было не более обычного. Но права он уже получил: система находилась в рабочем режиме.

«Причина спешки?»

«Столкновение в секторе, — ответила система. — Возможно поступление критически важных ресурсов».

Вейдер хмыкнул.

«Мне предлагается собрать и повести мародерскую команду?»

«Команда выдвинута. Предлагается взять управление. Человек имеет право на вмешательство в инцидент. Согласие?».

«Дано», — ответил Вейдер. И покачал головой. Что за маразм творился с поддержкой технических ярусов на Совершенно Свободном Корусанте?

В мародерскую команду входили три уборщика с манипуляторами, рабочий по металлу ТЕ-789-974, платформа и ретранслятор. Наличие последнего Вейдера удивило — ровно до попадания группы на место крушения. В радиусе трехсот метров процент помех взлетел до шестидесяти: конкурентные ремонтные группы глушили сигнал. Без ретранслятора он потерял бы и картинку, и даже командный канал.

Гоночный корабль врезался в тяжелый грузовой транспортник за пару минут до их прибытия и все еще горел. Часть фюзеляжа торчала из развороченной стенки, вокруг вились пожарные, заливая огонь пеной. Под завалившимся на бок грузовиком толкалось пять платформ: из дыры в обшивке свисал контейнер.

Вейдер увеличил маркировку. Грузовик вез запчасти для легких машин. И репульсоры. Прекрасно. Но ждать, пока контейнеры вывалятся сами, все же не стоило. Упавший контейнер немедленно переклассифицировался из частной собственности в мусор, и драка за столь ценный ресурс грозила оставить его слабую команду с потерями: у конкурентов были тяжелые грузчики с длинными клешнями. У него же имелось преимущество иного плана.

«Запрос на оказание помощи, — послал Вейдер пожарным, одним пакетом с идентификатором своей ремонтной базы. — Человек-техник зоны двести шесть-три. Могу извлечь фюзеляж».

«Принято, — ответ пришел мгновенно. — Особое внимание: катапультирование не зафиксировано. Томас Пиетт, объект уровня „золото”. Подтвердите его статус».

Пиетт? Впрочем, верно, тот же сделался гонщиком. От радостей счастливой республиканской демократической жизни.

«Принято», — ответил Вейдер и направил платформу к обугленной дыре. Не повезло Пиетту. На первый взгляд — безнадежно. Впрочем, сам он в подобной ситуации выжил. В боевом истребителе, а не в набитой средствами безопасности элитной игрушке. Все возможно. Разрежем транспортник и посмотрим…

Когда спустя четверть часа ТЕ вскрыл обшивку и уборщики открыли грузовик, как контейнер с быстропайком, Вейдер только усмехнулся. Кресла пилота в смятой кабине гоночного корабля не было. Катапультироваться Пиетт таки успел. И его не засекли. Вышли из строя экстренные маяки кресла, все три. Весьма интересно. Даже, можно сказать, любопытно.

Вейдер поколебался — прикинул траекторию катапультирования — и направил одного из уборщиков вниз, задав поиск по форме кресла этой модели. Хотелось знать, ушел ли Пиетт. Если ушел, он не станет его искать, разумеется. Но улететь и не узнать — нет. Все же это был его человек. Он даже умел думать. И почти верно выполнил последний приказ. Не Корусант следовало защищать, а Империю, но — простительная ошибка в тех обстоятельствах.

Уборщики грузили на платформу последний полуразбитый трофейный контейнер, когда от разведчика пришло донесение: изображение кресла на боку и человеческого тела в нем.

«Мусор?»

«Ниже».

Уборщик спустился. Обогнул кресло. Окровавленный человек дышал. И дрожал. Вместо лица у него была обожженная гематома. Но Вейдер его все же узнал.

«Мусор?»

Вейдер вздохнул.

«Да. Наш мусор».

Старт его платформы дестабилизировал транспортник, тот перевернулся, и контейнеры в полном согласии с расчетом посыпались вниз. Суета конкурентов-мародеров полностью скрыла его команду, ушедшую к поверхности.

«Статус объекта „Пиетт” неизвестен. Не найден».

«Принято».