|
9 лет на сайте
15 ноября 2025 |
|
Лига фанфикса 2025
1 апреля 2025 |
|
500 комментариев
3 февраля 2025 |
|
15 рекомендаций
25 января 2025 |
|
Редкая птица 9
23 января 2025 |
Sofie Alavnir
2 декабря в 12:25
 #Цитатник #длиннопост
Вдогонку к предыдущему посту закину сразу ещё один такой же про "Anne of Green Gables" (1908). На днях буквально дочитала. Полный текст на Гутенберге. Решительно очаровательная книга, там в принципе каждую вторую фразу впору взять в цитатник. Выписала бы гораздо больше, если бы уже тогда решила запилить этот пост, а так, только-то немногое, что особо бросилось в глаза в ходе прочтения. 1) Эх, вот этот вот момент с тем, что большие слова и драматические жесты воспринимаются автоматом насмешкой и иронией, даже если ничего подобного не имелось в виду даже близко — это так жизненно, на самом деле. This speech which would have softened good Mrs. Lynde’s heart in a twinkling, had no effect on Mrs. Barry except to irritate her still more. She was suspicious of Anne’s big words and dramatic gestures and imagined that the child was making fun of her. 2) А ещё, божи, они такие милые frenemys — это просто прелесть!Marilla pessimistically expected more trouble since Anne had again begun to go to school. But none developed. Perhaps Anne caught something of the “model” spirit from Minnie Andrews; at least she got on very well with Mr. Phillips thenceforth. She flung herself into her studies heart and soul, determined not to be outdone in any class by Gilbert Blythe. The rivalry between them was soon apparent; it was entirely good natured on Gilbert’s side; but it is much to be feared that the same thing cannot be said of Anne, who had certainly an unpraiseworthy tenacity for holding grudges. She was as intense in her hatreds as in her loves. She would not stoop to admit that she meant to rival Gilbert in schoolwork, because that would have been to acknowledge his existence which Anne persistently ignored; but the rivalry was there and honors fluctuated between them. Now Gilbert was head of the spelling class; now Anne, with a toss of her long red braids, spelled him down. One morning Gilbert had all his sums done correctly and had his name written on the blackboard on the roll of honor; the next morning Anne, having wrestled wildly with decimals the entire evening before, would be first. One awful day they were ties and their names were written up together. It was almost as bad as a take-notice and Anne’s mortification was as evident as Gilbert’s satisfaction. When the written examinations at the end of each month were held the suspense was terrible. The first month Gilbert came out three marks ahead. The second Anne beat him by five. But her triumph was marred by the fact that Gilbert congratulated her heartily before the whole school. It would have been ever so much sweeter to her if he had felt the sting of his defeat. Просто чтобы вы понимали, этот мальчонка тип один раз назвал её "морковкой" (get it!.. Cause she's РЫЖУХА!!!), потому что он красивый, и она оказалась единственной девчонкой, не обращавшей на него внимание, и теперь она усиленно цундерит его по факту ВСЮ ОСТАВШУЮСЯ КНИГУ, несмотря на more then generous попытки извиниться с его стороны. Only one number on the program failed to interest her. When Gilbert Blythe recited “Bingen on the Rhine” Anne picked up Rhoda Murray’s library book and read it until he had finished, when she sat rigidly stiff and motionless while Diana clapped her hands until they tingled. My, my, what a sauce!3) Тётушке из цитаты за 70, если что. “I’ve made up my mind to stay simply for the sake of getting better acquainted with that Anne-girl,” she said frankly. “She amuses me, and at my time of life an amusing person is a rarity.” В свою очередь, Марилла — это пожилая женщина, которая вместе с мужем (UPD: как выяснилось, в комментариях, на самом деле с братом) удочерила главную героиню-сироту, и мне просто так нравится, как сначала она была в шоке с проказ новообретённой дочери, а затем в какой-то момент втянулась и начала следить за ними аки за особо spicy сериалом (за неимением сериалов, слухи и сплетни по сути ими и были), да ещё и комментирует, что, мол "Told ya!".Marilla’s only comment when she heard the story was, “I told you so.” This was for Matthew’s benefit. 4) And Mrs. Thomas’s father was pursued home one night by a lamb of fire with its head cut off hanging by a strip of skin. He said he knew it was the spirit of his brother and that it was a warning he would die within nine days. He didn’t, but he died two years after, so you see it was really true. 5) Эта книга настолько вневременная, что она простебала фанфики в 1908 году.“I won’t mind writing that composition when its time comes,” sighed Diana. “I can manage to write about the woods, but the one we’re to hand in Monday is terrible. The idea of Miss Stacy telling us to write a story out of our own heads!” И на этом ежемесячную норму по литературному щитпостингу со своей стороны считаю выполненной.“Why, it’s as easy as wink,” said Anne. “It’s easy for you because you have an imagination,” retorted Diana, “but what would you do if you had been born without one? I suppose you have your composition all done?” Anne nodded, trying hard not to look virtuously complacent and failing miserably. “I wrote it last Monday evening. It’s called ‘The Jealous Rival; or In Death Not Divided.’ I read it to Marilla and she said it was stuff and nonsense. Then I read it to Matthew and he said it was fine. That is the kind of critic I like. It’s a sad, sweet story. I just cried like a child while I was writing it. It’s about two beautiful maidens called Cordelia Montmorency and Geraldine Seymour who lived in the same village and were devotedly attached to each other. Cordelia was a regal brunette with a coronet of midnight hair and duskly flashing eyes. Geraldine was a queenly blonde with hair like spun gold and velvety purple eyes.” “I never saw anybody with purple eyes,” said Diana dubiously. “Neither did I. I just imagined them. I wanted something out of the common. Geraldine had an alabaster brow too. I’ve found out what an alabaster brow is. That is one of the advantages of being thirteen. You know so much more than you did when you were only twelve.” “Well, what became of Cordelia and Geraldine?” asked Diana, who was beginning to feel rather interested in their fate. “They grew in beauty side by side until they were sixteen. Then Bertram DeVere came to their native village and fell in love with the fair Geraldine. He saved her life when her horse ran away with her in a carriage, and she fainted in his arms and he carried her home three miles; because, you understand, the carriage was all smashed up. I found it rather hard to imagine the proposal because I had no experience to go by. I asked Ruby Gillis if she knew anything about how men proposed because I thought she’d likely be an authority on the subject, having so many sisters married. Ruby told me she was hid in the hall pantry when Malcolm Andres proposed to her sister Susan. She said Malcolm told Susan that his dad had given him the farm in his own name and then said, ‘What do you say, darling pet, if we get hitched this fall?’ And Susan said, ‘Yes—no—I don’t know—let me see’—and there they were, engaged as quick as that. But I didn’t think that sort of a proposal was a very romantic one, so in the end I had to imagine it out as well as I could. I made it very flowery and poetical and Bertram went on his knees, although Ruby Gillis says it isn’t done nowadays. Geraldine accepted him in a speech a page long. I can tell you I took a lot of trouble with that speech. I rewrote it five times and I look upon it as my masterpiece. Bertram gave her a diamond ring and a ruby necklace and told her they would go to Europe for a wedding tour, for he was immensely wealthy. But then, alas, shadows began to darken over their path. Cordelia was secretly in love with Bertram herself and when Geraldine told her about the engagement she was simply furious, especially when she saw the necklace and the diamond ring. All her affection for Geraldine turned to bitter hate and she vowed that she should never marry Bertram. But she pretended to be Geraldine’s friend the same as ever. One evening they were standing on the bridge over a rushing turbulent stream and Cordelia, thinking they were alone, pushed Geraldine over the brink with a wild, mocking, ‘Ha, ha, ha.’ But Bertram saw it all and he at once plunged into the current, exclaiming, ‘I will save thee, my peerless Geraldine.’ But alas, he had forgotten he couldn’t swim, and they were both drowned, clasped in each other’s arms. Their bodies were washed ashore soon afterwards. They were buried in the one grave and their funeral was most imposing, Diana. It’s so much more romantic to end a story up with a funeral than a wedding. As for Cordelia, she went insane with remorse and was shut up in a lunatic asylum. I thought that was a poetical retribution for her crime.” “How perfectly lovely!” sighed Diana, who belonged to Matthew’s school of critics. “I don’t see how you can make up such thrilling things out of your own head, Anne. I wish my imagination was as good as yours.” “It would be if you’d only cultivate it,” said Anne cheeringly. “I’ve just thought of a plan, Diana. Let you and me have a story club all our own and write stories for practice. I’ll help you along until you can do them by yourself. You ought to cultivate your imagination, you know. Miss Stacy says so. Only we must take the right way. I told her about the Haunted Wood, but she said we went the wrong way about it in that.” This was how the story club came into existence. It was limited to Diana and Anne at first, but soon it was extended to include Jane Andrews and Ruby Gillis and one or two others who felt that their imaginations needed cultivating. No boys were allowed in it—although Ruby Gillis opined that their admission would make it more exciting—and each member had to produce one story a week. “It’s extremely interesting,” Anne told Marilla. “Each girl has to read her story out loud and then we talk it over. We are going to keep them all sacredly and have them to read to our descendants. We each write under a nom-de-plume. Mine is Rosamond Montmorency. All the girls do pretty well. Ruby Gillis is rather sentimental. She puts too much lovemaking into her stories and you know too much is worse than too little. Jane never puts any because she says it makes her feel so silly when she had to read it out loud. Jane’s stories are extremely sensible. Then Diana puts too many murders into hers. She says most of the time she doesn’t know what to do with the people so she kills them off to get rid of them. I mostly always have to tell them what to write about, but that isn’t hard for I’ve millions of ideas.” Свернуть сообщение - Показать полностью
8 Показать 11 комментариев |
|
Sofie Alavnir
2 декабря в 09:45
#Цитатник #длиннопост
Экспериментальная рубрика с подборкой цитат и моих комментариев к ним по мере чтения какой-то книги — в этот раз "The Wonderful Wizard of Oz" (1900). Я просто откопала свои сообщения годовой давности и решила здесь тоже ими поделиться. Полный текст на Гутенберге. Пост может быть интересен людям, которые хоть раз в жизни задавались вопросом: А в чём прикол Баума, если уже есть Волков? Помню, как начинала читать тогда первую книгу, не ожидая ничего особенного, и просто влюбилась в этот восхитительный в своей олдфажной упоротости текст. Причём, что характерно до этого я уже читала в детстве Баума в русском переводе, но тогда его слог и близко меня так не впечатлил.  Решила я значит перечитать Баума: Показать полностью
 57 Показать 20 комментариев из 37 |
|
Sofie Alavnir
18 октября в 12:05
#Сны #длиннопост
На этот раз сон из серии: “Логичное и связное повествование — для лопухов, эмоции рулят!”. По этой причине нормально описать его будет сложно, но я всё же попробую, потому что очень уж он прикольный и выделяется даже на фоне обычных моих снов. Стало быть по сюжету сна я жила на две комнаты. Комнаты эти были порядочно обустроенные, хорошенечко так вещами захламлёнными, по внешнему виду во многом отдавали СНГ-шной действительностью. За окном одной из них виднелась природа, и в целом она напомнила мне родительскую дачу. Другая же комната выглядела скорее, как что-то из моей родной квартиры в Москве. В частности там была домашняя библиотека, которую родители в своё время собирали специально с той целью, чтобы дети их росли не абы какими, а читающими людьми. Показать полностью
6 Показать 3 комментария |
|
Sofie Alavnir
8 декабря 2023
#О_школе #травля #длиннопост
Я опять выспалась днём и теперь у меня в два (теперь уже почти пять) часа ночи сна нет ни в одном глазу, так что, чего бы и не поучаствовать во внезапном мини-флэшмобе в самом деле. К тому же сейчас всё сгодится, что позволит не зацикливаться на экзамене по французскому на B2, который будет УЖЕ ЗАВТРА, ГОСПОДИ БОЖЕ МОЙ, СПАСИ И СОХРАНИ... Кхем. Значится-получается, за жизнь мою грешную у меня было две школы: первые шесть классов одна и оставшиеся пять другая. В первой я вообще практически ни с кем не общалась, существовала как бы отдельно от большей части класса. Была только пара подруг, с которыми можно было поболтать на перемене, но мне кажется это было не столько от большой дружбы, сколько оттого, что их самих травили, и я была одной из немногих, кто этого не делал. Вынужденные интеракции с остальной частью класса редко заканчивались чем-то хорошим. Скажем, был один пришибленный двоечник, что имел привычку неожиданно бить меня в живот во время физкультуры да так, что потом дышать было невозможно. Другой паренёк, на вид качок, как-то раз в ходе казалось бы приятной, совершенно не готовящей к такому повороту беседы, со словами "Ой, а хочешь шутку смешную", сделал мне какую-то такую подножку, что я упала да прямо об асфальт и хорошо ещё, что всё обошлось незначительными ушибами. Я всегда была человеком странным, не говоря уже о том, что физически слабым, хилым, ростом и комплекцией не вышедшей (во мне и сейчас-то 160 см на 50 кг, а уж тогда...). "Дрыщём" меня дразнили знатно, особенно в бассейне и на всё тех же уроках физкультуры. Причём, что самое странное не незрелые дети, а казалось бы взрослые, жизнью наученные дядьки-физкультурники. Почему-то они считали своим долгом шутить об этом каждый божий урок. Справедливости ради, это были только конкретные два человека. В случае с тем, что был в бассейне, я просто свалила в какой-то момент в другой бассейн, а первого так и вовсе после пары классов с ним уволили к чёрту за всё хорошее. В дальнейшем мне уже попадались адекватные физкультурники, сильно своей адекватностью мои изначально сугубо негативные впечатления от спорта сгладившие. Как бы то ни было, я перешла в какой-то момент в другую школу, и только там смогла наконец нормально социализироваться, благо, что народ на контрасте подобрался максимально приятный, интеллигентный и дружелюбный. Были конечно те, кто пытался доставать и там, но уже как-то совсем вяло и неактивно. Например, один одноклассник никак в толк не мог взять, чегой-то я не матерюсь совсем, и то и дело в диалогах пытался развести меня на какую-нибудь нецензурщину, но к моей чести, подловить меня у него так ни разу и не получилось. То бишь травля сменилась невинными дружескими поддевками. В принципе этапы общения со мной обычно проходили в следующие несколько этапов: 1. Человек не верит, что я серьёзно такая какая я есть, думает, что это такой стёб. 2. Пытается меня на "блефе" подловить, притворство моё коварное всему классу на потеху разоблачить. 3. Он понимает, что я странная "не по рофлу". 4. Разочаровывается и оставляет в покое. Либо же решает начать дружить, потому что находит это "прикольным". Таким образом, например, парень, который доставал меня больше всех в седьмом классе, внезапно к концу его обернулся моим первым другом-мужиком. Второму просто нужен был кто-то с кем можно пообщаться, вернее сказать душу излить о тупых всех и неправильном всём. Со вторым, кроме меня в принципе много кто ещё тусовался, потому что больно уж парень тот был классный, и вот так вот, за счёт него, я сформировала в том классе постоянный круг общения из пяти-шести человек. Потом наши классы тусовали и так, и этак для профильного обучения, по итогу чего я в последние годы стала частью ХимБио тусовки, состоящей из меня и ещё двух девочек. Нас сплотили страдания, близкие всякому человеку, что когда-либо пытался понять химию. Забыла упомянуть, поэтому сделаю это здесь: в первой школе я весь третий класс провела на домашнем обучении из-за определённого... инцидента, что скорей всего тоже навыков в социализации мне сильно не прибавило. Возвращаться в школу потом было очень страшно, но что делать, пришлось. В целом, если пытаться подводить итог и делать какие-то выводы из всего этого, то всё можно свести к следующим моментам: 1. Первая школа была поотстойней, люди там были, если не быдлом, то быдловатые, и товарищи педагоги им подчас более, чем соответствовали. Вторая оказалась более престижной, попадали туда далеко не все, вот и средняя температура по палате оказалась поприятнее. 2. Я странный, антисоциальный, хикканутый на всю голову человек и если сейчас уже получается более-менее регулировать свои странности, то чем дальше в детстве, тем больше находится случаев, заставляющих волосы на голове дыбом вставать от одного только их упоминания. Естественно, что это не могло не вызывать соответствующую реакцию. Для учителей в первой школе я должно быть была чертовской бестией, низвергнутой на них из самых глубин ада, не иначе. 3. Гендерные заморочки. Что в первой, что во второй школе меня жутко раздражали в ровесниках чрезмерная грубость и вечные пошлости и непристойности в их разговорах. Полагаю, быдловатые пацаны в моей первой школе были одной из причин, почему мне так не нравится ассоциировать себя хоть в какой-то степени со стереотипами "своего" пола, и невольно стало привычно идеализировать черты противоположного, мне к тому же куда более характерные. Скорей всего несколько надменное отношение с моей стороны чувствовалось, и опять же не могло не вызывать презрения в ответ. В первой школе, я вообще застряла в ситуации, когда не могла нормально общаться с пацанами, но при этом и с девочками, за упомянутым уже редким исключением, мало что клеилось, возможно потому что ни внешней привлекательности, ни особой харизмы у меня тогда не было, равно как и принадлежности к "их кругу". 4. Неспособность "постоять за себя". Опять же я всегда была слаба физически, и в ответ на нападки могла только не реагировать, тренировать внутренний дзен, вести себя так, будто мне вообще по боку на каждую такую подлость. Это работало, но к сожалению привело к описанной в начале социальной изоляции от класса, которую переход на домашнее обучение на весь третий класс только усилил. Тут, что характерно, стоило моему голосу сломаться, как приставания ко мне резко поубавились. Видимо, потому что выглядела я всегда на пару лет младше реального возраста, а вот звучу на пару десятков годков постарше, и такой контраст внешности и голоса заставляет невольно поостеречься. В заключение, могу сказать, что меня уже никто давным-давно и не думает травить, но определённую антисоциальность в себе я храню до сих пор. Однако, что самое главное, есть положительный прогресс: я стала намного более социальным человеком, когда перешла во вторую школу и точно также теперь в вузе чувствую себя на порядок способнее в том, что касается социальных контактов с другими людьми. К сожалению, полностью чувство внутренней самоизолированности мне в себе победить так и не получилось, и с учётом гендерных заморочек скорей всего ещё долго не получится. Тем не менее, я пытаюсь смотреть на будущее оптимистично, вопреки тому как это порой бывает трудно. Свернуть сообщение - Показать полностью
5 |
Включить тёмную тему
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
