сегодня в 13:15 к фанфику Методика Защиты (гет)
|
|
Прочитала все новые главы, — "Принцесса", "Преследователь", "Палач", — и не очень планировала писать отзыв: за Скримджером я внимательно наблюдаю, а о Росауре мне ничего из сочувствующего ей сказать нечего. Писать иное о ней не хочу.
Показать полностью
Но в отзыве читательницы о главе "Палач" прозвучала мысль об излишней, "чудовищной" жестокости Скримджера, и я не могу промолчать. Вопрос, как всегда, риторический, но... все же. Откуда у очень многих людей возникает это "но" в отношении тварей, над которыми по заслугам ведется расправа? То есть когда убивают людей, более или менее (семьями, достаточно?) массово, о чудовищности говорят, но как-то так, через запятую. А вот когда те, кто мучил Алису и Фрэнка, всех иных пострадавших (вспомним фразу одной из учениц Росауры, — еще за два года до текущих событий), то возникает, это изумительное и изумляющее бесконечно сочувствие к тварям, которые сами развязали эти кровавую бойню: ах, Руфус не смог применить заклятие, но то и не удивительно, он же так жестоко убил Глэдис! Она, конечно, была среди этих пожирателей, НО... *и далее слова о том, что она, конечно, может быть и виновата, но, может быть и нет. Или не очень*. А Фрэнк? А Алиса? А их сын? А люди, погибшие в концертном зале? А другие погибшие семьи? В общем, пишу комментарий только затем, чтобы сказать, что я по-прежнему, полностью, на стороне Скримджера. И только за него, из главных героев, переживаю. Не знаю, что от него осталось после этой расправы. Очень трогательная, крохотная птичка после Патронуса Росауры дает пусть очень слабую, но надежду. Но жалеть тварей... увольте. 1 |
26 ноября 2024 к фанфику Методика Защиты (гет)
|
|
К главе "Икар".
Показать полностью
Я всецело на стороне Скримджера. Понимаю, что по общепринятым меркам, он "не прав" в том, что заставил Фрэнка показать ему, умом понимаю упрек Росауры, ее непримиримость с тем, что она увидела в тот момент, но я на стороне Руфуса. В сочувствие Росауры к Фрэнку и Алисе мне верится, но все это не идет ни в какое сравнение с тем остервенением, до которого дошел Скримджер, желая узнать имена тех, кто их пытал. Это пламя не погасить привычными мерами. Это вообще не поддается измерению. До таких степеней доходишь, не жалея себя, и стоя у, — действительно, без прикрас, — последней черты. Но Скримджер, дойдя до нее, жить будет. Не ради себя или Росауры. Не ради даже их любви, хотя она во многом врачует его и очень медленно, но исцеляет. Он станет жить именно затем, чтобы отомстить. И, конечно, Росауре этого не понять. Как и каждому иному, кто не был "на месте" Руфуса и таких воинов, как он. Так иронично, с горькой усмешкой выходит, что с одной стороны она желает любить его, быть с ним, помочь ему, а с другой — вышла из палаты и уехала в школу. Осуждение и непонимание Росауры совсем не удивляют. Это вполне понятная и обычная реакция тех, кто не был по ту черту, где Скримджер. Но все же. У меня нет ни капли осуждения для него. Я его понимаю. И понимаю прекрасно, что он пошел на все сделанное с собой, с Фрэнком и с Алисой потому, что не мог иначе. Он знал лучше всех, как страшно и мучительно это будет. Но иначе не мог. А теперь будет мстить. Наплевав и на Грюма (спасибо автору за спасение Скримджера перед "военно-полевым судом", этого нам еще не хватало: расправы на задворках потому, что Руфус опять, как и всегда, действует не так, как требует устав. Если бы он действовал ПО уставу, вот тогда бы я удивилась). Конечно, вмешательство Крауча, — кто бы сомневался, — преследует свои цели. Но здесь Руфус вмешательством от его имени спасен, и пока — большое спасибо. А с тем, что будет с его стороны дальше, разберемся потом, по ходу событий. Росаура меня изумляет. Здесь хотелось бы написать начистоту, выразив всю степень удивления ее поведением, но, зная, что подобное может задеть автора, я промолчу. Скажу только лишь, что я очень благодарна Руфусу за его простоту и мудрость. За прощение. Это не следование "высоким идеалам", нет в том никакой подоплеки, он не из тех, кто станет позже указывать Росауре на "помнишь, каким великодушным я был, как я тогда тебя простил!" (в отличие от Росауры, до определенной степени). Просто таково его решение. Росаура ему нужна. Он жаждет ее любви, тепла, близости, надежды, даже если она, в рамках его мира, пока почти сплошь покрытого черным, чрезвычайно, непозволительно наивна. Но Росаура... Как же мало времени ей понадобилось от величайшей радости от прощения, в которое она сама едва верила, до язвительности и, — снова, уже в который раз, — припоминаний о своих обидах. И если раньше я понимала ее обиды и резкость, то не теперь, не в этом случае. И тут у меня возникла мысль, что Росаура Руфуса не достойна. Не потому, что он "хороший", а она "плохая". А потому, что она не оценила в полной, реальной и действительной мере всю глубину, всю истинность и величие его прощения, которые было высказано так просто: "можешь". Просто останься. И все. И не надо больше ни слов, ни разговоров, ни объяснений об этом. И как же быстро она вернулась к себе прежней. Только, казалось бы, сокрушалась тем, как непростительно она поступила, и тем, что она обязана уйти. А, получив прощение, вернулась к прежнему тону. Который теперь и здесь, в этой ситуации, совершенно (мягко говоря) неуместен. Несоразмерно, мягко говоря. Она получила такое прощение. И все носится со своим обидами. Честно, противно и даже мерзко от этого. Настолько это чужеродно, настолько ее поведение не соответствует всему, что произошло. Так и хочется ее спросить, когда она снова вспоминает о своей обиде: "Ты разве ничего не поняла?". Просто поразительная степень эгоизма. А если бы Скримджер носился со своими обидами, где бы она была? Плакала бы за углом дома? Такая усталость наступает от того, как Росаура носится со своими обидами, что даже ее допытывание Скримджера вопросами вызывает раздражение: понятно же, и сама она видит, что он любит свою племянницу. Зачем же тащить из него непременно эти слова о любви? Неужели нельзя обойтись без этого? Когда Росаура настояла на том, чтобы зайти в церковь, я подумала: "ладно, хоть о замужестве она речь не ведет"... Хотя, в том моменте, когда Скримджер дарил ей подарок, был более, чем ясный намек на то, что не брошь, пусть и великолепную, она хотела получить. Но... недолго моя мысль была актуальна, — ровно до просьбы Росауры, обращенной к священнику... А Скримджера, простите, кто-нибудь, спросил? Или, если бы он сказал "нет", не хочу жениться, она бы укорила его тем, что он ее "не любит"?.. Удивительная какая-то черта в Росауре или в ее поведении: не глупа, многое видит, казалось бы, многое понимает, но вот это нежелание (или что это, как назвать?) по-настоящему, истинно, признать всю степень окружающей опасности... как это? Притом, что ей известно больше, чем подавляющему большинству. Но нет-нет, а снова вспыхнет в ней это какое-то желание исподволь уколоть Скримджера: вот, мол, Крауч-младший обеспокоился мной, в отличие от некоторых... Вот же, я интересна многим другим мужчинам. И вся эта демонстрация — в окружающей их опасности. Насчет "разрыва" в конце главы. Не верю ему. Все равно они будут вместе. Измучается Росаура, измучается Скримджер. Но сколько же можно пить сил и крови Руфуса, прекрасная ведьма? 2 |
Anna Schneiderавтор
3 ноября 2024 к ориджиналу Черное солнце (гет)
|
|
Часть 3.
Показать полностью
..просто ради интереса пошла загуглила имя Фрэнка, потому что мне оно казалось смутно знакомым. Оказалось, что это реальный британский шпион, сотрудник посольства в Берлине, который помогал бежать евреям из Германии... Невероятный опыт - воспринять как живого персонажа романа, а потом узнать, что это и был рельный человек! Это, конечно, камень в огород моей непросвещенности, но как приятно благодаря вашей истории вновь и вновь раздвигать границы познания. И я также стала больше узнавать о программе Киндертраспорт. Спасибо! Спасибо вам! Да, Фрэнк, как и Кете — реальные люди. Они спасали, помогали, рисковали своей жизнью. О них я узнала, как раз, когда искала информацию о "Киндертранспорт". И рада, что таким образом, — кратким отображением в тексте, — смогла упомянуть им и передать благодарность за то, что они делали для спасения людей. Линия Кайлы, Дану и Мариуса тоже не давала мне вздохнуть спокойно. Очень эффектно был введен отсчет по дням. Как и Эл, дурные предчувствия сгущались в моей душе, как тучи. Я боялась каждого нового предложения, ведь сколько всего могло бы произойти, что разрушило бы все планы, все надежды! А по сути-то что были бы эти планы без гигантской силы надежды? Судьбы Эл и Эда, вплетенные в мастшабную историю главного бедствия человечества, остались судьбами частными. Нет, они не спасли десятки сотен несчастных. Но на их примере мы увидели, что спасти и четверых - это величайший подвиг, это сила, это мужество, это риск, это готовность отдать свою жизнь за крохотный шанс, что это спасет другого. Так зачем измерять подвиги в количестве, когда это в первую очередь качество души. О таких душах, о таких судьбах, хочется читать, хочется к ним прикасаться. Я очень полюбила и кроткую, добрую Кайлу, и ворчливого, сумрачного, но тоже доброго Дану. Про Мариуса молчу. Люблю таких мальчишек. Горячих сердцем. Порывистых, живых, самых настоящих. Таким, в какой-то мере и по-своему, был сам Эдвард в юности. Произойти, как вы и сказали, могло все, что угодно. Герои ставили на риск. Отчаянно, без оглядки. Другого выхода и шанса не было. Да, Эл и Эд не спасли многих. Они не спасли ни тысяч, ни сотен, ни "даже" десятков. Но они спасли. И я даже не берусь сказать, что понимаю, какая сила нужна для этого. Но без их помощи не было бы Майи. И не было бы в живых Дану. Кстати, сцена спасения Дану из лагеря. То, как молчаливо Милн вывозит его за эти пределы, потом останавливается, снимает наручники... очень мне дорога. Для меня она вся звучит очень пронзительно. Чудо новой жизни, которое было даровано Эду и Эл тогда, когда они уже и не надеялись, когда уже смирились, тоже вызвало у меня слёзы. Я смогла прожить эту радость с Эл и Эдом, потому что мне она знакома лично. Это несказанное чудо, и вы нашли нужные слова, чтобы запечатлеть его в сердце читателя. Спасибо вам, что финал осчастливен еще и этим событием. В нем и предельный символизм, и предельное правдоподобие. Спасибо. Хочется сказать в ответ на ваши слова: рада служить правде. И особенно счастлива, что получилось найти верные слова. Рада счастью Эл и Эда, рада вашему счастью. Теперь все-таки скажу: не верится, что история окончена, потому что я сроднилась с ней, с героями, но мне спокойно, потому что я знаю, что у них все хорошо. Она окончена именно так, как мы и надеяться не смеяли, поэтому столько радости и облегчения, и вера в то, что Эл и Эд будут наконец-то счастливы всецело, хотя жизнь, что в мире, что в войне, имеет свои испытания, и боль сопутствует нам до самого конца в тех или иных проявлениях, однако я сполна прочувствовала светлую мощь такого финала. Спасибо, что не омрачили его ничем от слова совсем. Мне кажется, благодаря таким историям, как ваша, известна целительная сила искусства. Я бы хотела писать еще про моих дорогих, горячо любимых героях. Но пока их история завершена вот так. Повторю, может, будет продолжение. Но для него нужно много сил. Я уверена, что Эл и Эд будут счастливы. Жизнь бывает самой разной. И очень счастливой она тоже бывает. А когда есть взаимная любовь — все по плечу. Другой финал, думаю, написать бы я не смогла. Не с моими ребятами. Спасибо вам за прочтение, внимание, чуткие, проникновенные слова. Спасибо за неравнодушие к истории, любовь к героям. С самой искренней, огромной благодарностью. 1 |
Anna Schneiderавтор
3 ноября 2024 к ориджиналу Черное солнце (гет)
|
|
h_charrington
Показать полностью
Часть 2. Когда я читала эту главу, признаюсь, у меня прям сердце сжималось от тревоги. Особенно когда дошло до званого вечера в доме мод мадам Гиббельс. Во-первых, у меня случилось жуткое дежавю, потому что мне ведь это приснилось, когда я еще не добралась до этой главы. Уже что-то мрачное и пророческое. Во-вторых, настолько мощно передано плохое предчувствие Эл, по нарастающей, что я будто с ней под руку вошла в этот адский притон, и каждая смена кадра, сцены, заставяла меня с замиранием сердца приостанавливаться, просто чтобы продышаться. Знаете, такой накал, когда закрываешь рукой страницу книги, чтобы не дай Бог не подглядеть развязку? Мне тут повезло, что я с телефона читала, и могла на экран выводить предложения по мере прочтения, но если бы (ах, если бы!) ваша книга была в бумажном виде, я бы точно ее всю истерзала от тревоги и неумолимого стремления быть вместе с героями в каждом мгновении. Очень хорошо вас понимаю. Я знала, что Зофт поймает Эл. И как я не хотела это писать! Всё та же тревога, а вместе с ней — знание, что в истории будет именно так, несмотря на мое нежелание. И, да... ваш сон. Но нам не пришлось прощаться с ребятами. Про себя могу сказать, что не знаю, как бы я это перенесла. Накал и предчувствие, о которых вы говорите, и меня не отпускали. Я знала, что буду выцарапывать Эл и Эда с того вечера изо всех сил, до последнего. Но все равно было и страшно, и тошно. Говоря про жуткую сцену схватки с драконом, хочу отметить, как верно тут, на мой взгляд, выведена природа зла. Этот Зофт, который успешно долгое время изображал из себя "не такого как все", слишком умного и слишком далекого от простых человеческих слабостей злодея, здесь рухнул в ту же грязь, что и его предшественники. Банальная похоть, зверская, мерзкая, отвратительная зараза, которая кажется таким выродкам, как он, вернейшим способом самоутверждения. Мне кажется, то, что каждый из череды злодеев в конечном счете пытался изнасиловать Эл, указывает на тот животный, примитивный и безликий корень зла, который никак нельзя отрицать. Да, вы правы. Зофт очень хотел быть, выглядеть, производить и запоминаться именно таким-"не таким, как все". Но... в итоге все то же. Та же грязь, та же похоть. Жестокость, наслаждение болью другого и демонстрация власти. У него это просто, в силу личных характеристик и желаний, вышло дольше, "утонченнее", более завуалиованно. Но как он приказал Агне: "Ешьте, я хочу посмотреть!". А потом заметил ей, что здесь никому и в голову не приходит "заботиться о чистоте своих рук". Во всех смыслах. Тогда, в момент написания, даже мне стало жутко. И при всем этом — ни тени сомнения, ни капли человеческого. Все сломано, осталась только жажда наживы. А насчет изнасилований... меня "умиляло", когда я читала про "чистоту крови" и запрет на связь с евреями. А потом — Хрустальная ночь. И массовые изнасилования. Кстати, не могу не отметить, что сокращение имени Зофта, Герх, слишком уж похоже на слово грех. Вот он весь, во всем своем срамном "великолепии": в отличие от других похотливых скотин, эта еще возомнила о себе в гордыни невесть что. Мания величия Герха омерзительна, но как смачно показана... Я наблюдала борьбу Эл с ним, просто не дыша. Я так сопереживала ей, мне было так больно за нее, и в то же время я так гордилась ею, когда она до последнего, до последнего сопротивлялась, била его, царапала ему лицо, плевала в него... Сколько в ней мужества, смелости, чистоты! Такие, как Зофт, должны просто обращаться в прах от прикосновения к таким, как Эл. К сожалению, мы не живем целиком и полностью в духовной реальности. А может, к счастью - ведь иначе нельзя было бы испытать ликование, когда Эд спустил курок, и душа этого ублюдка отправилась плавиться в аду. Скажу, что мысленный монолог Эл перед практически неизбежным тронул меня до слёз, и я так благодарна этой истории за то, что я часто плакала. Для меня это огромная ценность, когда произведение искусства пробивает меня на слёзы. Спасибо вам, что добились этого своим творчеством! Есть у автора слабость к сокращению имен. Тем более, таких пышных и претенциозных, как "Герхард". Зофт сам себя называл "Герхом". Кто мы такие, чтобы упустить подобное созвучие с "грехом"? То, как Эл сражается с ним, как противостоит ему, вызывает у меня, — несмотря на авторство, — те же чувства и эмоции, что у вас. Спасибо вам! Это не самолюбование, а сопереживание истории, маленькой Эл. И дикое желание, чтобы Эдвард пришел уже скорее. И ее монолог внутренний, просто звенящий от безмолвия, отчаянья и того, что она ожидает после него, у меня снова и снова вызывает и боль, и слезы. Я, когда писала, уже просто мысленно молила: "Эдвард, давай скорее!". И когда он пришел, я выдохнула. Потому что дальше писать не могла. Все, предел. Спасибо вам за такое огромное, искреннее сопереживание героям. Спасибо, что не побоялись всей горечи и всего страха, что есть в истории Эл и Эда, и дошли с ними до конца. На Фоули я злилась поначалу... (имею в виду, его поведение на вечере) но потом он сам себя так бичевал, что я успокоилась. Да, он совершил ошибку. Он не уследил за той, которую полюбил. Эл пережила столько ужаса и почти распрощалась с жизнью отчасти и по недосмотру Фрэнка. Однако то потрясение, которое он испытал, когда увидел, что с Эл сотворил дракон, искупает его провал. И как он плакал в машине... Да, в этих слезах нет ничего мужественного, героического, только жалкое, но тот факт, что человек может плакать, глядя на чужое страдание, говорит о его сердце, о том, что оно не окаменело. Фрэнк ошибся, но его преданность была сильнее этой ошибки. И, самое главное, Эл и Эд не затаили на него обиду за это. Я знала, чувствовала с самого первого появления Фрэнка, — он принесет помощь и добро. Несмотря на все его странные внешние поведения, горячечную влюбленность в Агну. Да, ошибся. Это он сознает сам, это сознает Эд. И Фрэнк чувствует вину и перед Эл, и перед Милном. Думаю, Фоули сам и первый казнит себя больше всех. Да, Эд угрожал ему тогда, в моменте. Но Фрэнк не струсил (несмотря на очевидный страх), он очень помог Эдварду. Он остался с Эл (Агной). И то, как он заплакал над ней, говорит о нем больше всего. Мне его очень жаль, я очень ему сочувствую. И очень благодарна за помощь Элис и Эдварду. Эд и не мог затаить на него обиду: он видел, КАК Фоули успел полюить Агну. Несмотря на свою страшную ошибку, он не желал ей зла. Ни за что. А Элис... о слезах Фрэнка над ней она не знает. Этого не знает и Милн. Пусть это останется сокровенным Фрэнка. Уверена, что Эд рассказал Эл о помощи Фоули. И Элис, несмотря на все "неровности" в поведении Фрэнка, благодарна ему. Даже в машине, когда она и Фоули подъехали к дому, где шел праздник, она смутилась от того, что действительно поняла: он горячо ее любит. И не нашлась с ответом. Потому что сердце ее доброе, а не насмешливое и не злое. Что до кольца, которое Фрэнк отдал за паспорт... есть в этом некий "символизм": заложить кольцо, как память об умершей жене, в помощь той, что он полюбил теперь. Поэтому спасибо Фрэнку огромное. 1 |
Anna Schneiderавтор
3 ноября 2024 к ориджиналу Черное солнце (гет)
|
|
h_charrington
Показать полностью
Часть 1. Здравствуйте! Думала, буду писать: не верю, не верю, что роман завершён, но вот парадокс - он завершён так красиво, нежно и светло, что слово "конец" в кои-то веки не ассоциируется со свистом гильотины. Я очень хотела счастья для моих ребят. Опять же, по самой простой и великой причине, известной нам: та война окончилась Победой. Да, война принесла громадное горе всему миру, но все же, все же — Победа. Это — главное. Завершение истории Эда и Эл это даже не тот покой в светлой грусти, который заслужили Мастер и Маргарита Булгакова, а это самый настоящий праздник жизни, надежды и света, пусть тихий, укромный, но и нельзя сказать, что замкнутый только на них двоих... точнее, троих))) Виновники этого торжества - и Кайла с Дану, и Мариус и крошкой Майей, и Кете с ее матерью. Да, на пороге война, и самые разрушительные бедствия еще впереди, но в финале этой истории лежит прообраз Победы. В финале истории уже есть "мир спасенный, мир вечный, мир живой", который будет помнить о страдании и жертве, о пределах, которые хочет яростно испепелить злоба, и которые все равно возводит добро и справедливость. А мне лично совершенно не по нраву тот покой, что у Мастера. Не люблю. Не нравится он мне и как герой. Ну да ладно. Конечно, все мы понимаем: война грянет, и скоро. Элис и Эдвард это понимают очень отчетливо. Но сила самой жизни непреложна, неостановима: человеческое сердце вне жизни не стучит, а пока оно живо, всегда есть надежда и вера. У меня есть ответ на вопрос о том, что дальше будет с Элис и Милном. И, может быть, позже я наберусь сил и сяду за продолжение их истории. Но пока — так. Все устали: и они, и автор. На последних главах невозможность, невыносимость Берлина стала такой тяжелой, очевидной, душной, что хотелось только бежать из того смрада, без оглядки. Даже Эдвард, с учетом всей его выдержки, уже истончался. Мне лично безумно дорого, что удалось спасти дорогих Кайлу, Дану, их тогда еще нерожденную девочку, и, конечно, Мариуса. А Кете с ее мамой, к счастью, спаслись и в реальности. И чем больше было положено для Победы, — сил, труда, души, жизни и любви, — тем отчаяннее и сильнее хочется, чтобы никогда мы не забывали о том, какой стала та Победа. Да, мы в полной мере никогда, быть может, не сумеем оценить ее громадность, масштаб. Но к этому нужно стремиться. И, конечно, взаимное счастье Эл и Эда. То, что они станут родителями... не смогло мое сердце не дать им этого счастья (если возможно считать, что автор — хозяин текста:). После прочтения вашего романа мне хочется писать именно такие слова, которые почему-то зачастую считаются набившими оскомину, обесценившимися. Это все клевета; слова "справедливость", "любовь" и "добро" не могут обесцениться. Могут выхолоститься души, которых крутит от одного упоминания этих слов, вот и всё. Спасибо за чудесные слова. Это не они выхолощены. Это мы теперь, — часто, к сожалению, — такие. Очень жаль, что так. Правда. Любовь никогда не перестает. Ещё бы я добавила к празднующим и родителей Эдварда. Он перестал отгоражить воспоминания о них от своей нынешней жизни, впустил их, символически произнеся их имена, будто призвав стать частью своей новой радости. Боль и любовь, как мы говорили, почти нераздельны, потому что любовь, чтобы преодолеть смерть и горечь, вынуждена с ними соприкасаться, даже, я бы сказала, их покрывать. Это очень тесный контакт, неразрывная связь, в которой вода камень точит. Боли, этого яда, разлито вдоволь по всей нашей жизни. Любовь - единственное противоядие. Любящий набирается мужества соприкоснуться с болью того, кого юбит. Вобрать ее в себя, как губка вбирает кровь с раны. Это тяжело, это настощяий подвиг любви. Сколько раз его совершали Эд и Эл? Я уверена, что из того, невидимого нам мира, родители Эда очень, по праву гордяться им. Тем, что их сын, их мальчик сумел выстоять и не сломаться. Сильно раненный, но никогда не сломленный. Все же, с учетом всех потерь, сильный духом и живой, — в громадной степени от любви Эл, за которую ей бесконечная благодарность, — живой сердцем. Но смог. Он преодолел, он выстоял, он не перешел во тьму. Он несет в себе то, чему они, родители, учили его. И это его личная, ничуть не меньшая, чем наша общая, человеческая, победа. Словами не передать, как я рада, что он смог открыть Эл свою боль о родителях. О Рифской войне, уверена, так и не скажет. Но о маме и папе сказал. И, думаю, сердце его стало еще живее, полнее и больше. Он теперь и сам — папа. Спасибо Эл, что вместила его боль в свое сердце. Смогла, сумела, приняла и выдержала. И любви стало больше. Я думаю, это бесценно — искреннее разделение такой боли. В этом — сила любви. Может, любовь настоящая о боль закаляется сильнее. Все сцены, где они ночью спят, и то одному, то другому вдруг плохо, накрывает волна ужаса и паники, а тот, кто рядом, протягивает руку и сторожит сон, наполнены любовью и светом. Это тот малозаметный подвиг, который да, не требует завалить большого страшного дракона (Зофта, Биттриха, Хайде, насильника с улицы), но требует придушить змею паники, неверия и отчаяния, которая приползает во мраке и душит. На протяжении всей истории герои боролись не только с внешним, таким очевидным врагом, но и со своими внутренними демонами. И Эл, и Эд, пусть разлчиные внешне, оба были хрупки и уязвимы, как каждый из нас. Более того, чем ближе к кульминации и финалу, я бы сказала, что с одной стороны, они истончались, не вполне могли оправиться от полученных ран, становились еще более хрупкими, а с другой стороны обретали в себе, точнее, друг в друге стальной стержень, укрепление, поддержку, которая стоит десанта вооруженных до зубов спецназовцев. Они друг для друга стали ангелами-хранителями, вот и все. Иначе они не могли. Просто вот так они любят друга. Учатся этому, в том числе, проходя и через свои ошибки: непонимание, замкнутость, эгоизм, одиночество, горечь. И тем более ценна их близость. Их любовь, как любовь вообще, наверное, единственное, что можно противопоставить войне, всем видам мрака и боли, утраты. Это, как вы и сказали, подвиг. Незаметный, тихий, "на двоих". Но ежедневный, постоянный, иногда очень трудный. Не всегда он может получится из-за нашего эго, но кроме любви, что могло спасти Элис и Эдварда? Эд, при всей его силе — человек. Он не всемогущий. И на него можно было найти "управу". К счастью, этого не произошло. А если сердце — пусто, то и управа будет, может быть не нужна. В той войне противостояние не только физическое, но духовное. Душевное. Изжив намеренно в себе все человеческое, нацисты хотели уничтожить мораль, чувство, правду, любовь. К счастью, не смогли. И не смогут. И, как вы верно заметили, ближе к заключительным главам ребята становились все тоньше. Терпения и сил — все меньше. Даром, что не тревожили друг друга разговорами об этом, но все же видели, понимали, чувствовали. 1 |
Anna Schneiderавтор
25 октября 2024 к ориджиналу Черное солнце (гет)
|
|
h_charrington
Показать полностью
Здравствуйте. Очень хочу верить, что герои, несомненно заслужившие счастливый финал, его обретут, и не будет никакого упавшего неба в их конкретном случае. Мне интересно будет узнать ваше мнение после прочтения заключительной главы, но, мне кажется, небо нам всем вместе все-таки удалось удержать. Хотя, конечно, вы правы: дальше — война. В этой истории нам были продемонстрированы различные, разнообразнейшие грани ужаса, страха, боли, стыда, вины, ненависти и утраты. Но все-таки грани любви, доверия, икренности, храбрости и человечности куда как удивительне и ярче. В первом случае все сливается в беспросветный мрак и задавливает ледяной тяжестью. Во втором же случае красота и свет раскрываются всё более полно и разнообразно - как в приземленно-бытовых сценах, так и в моментах нравственного подвига. Для меня сильнейшими сценами, остаются всё же не эпизоды насилия, жестокости и страха, а эпизоды примирения между Эдвардом и Элис, воспоминания Эда о его родителях (пусть прочно связанные с их гибелью, но все же эти сцены больше о любви, чем о смерти), воссоединение с Кайлой, потом - с Мариусом, воспоминания Элис и доктора о том, как она попала в больницу, теряя ребенка (опять же, казалось бы, крайне трагическая сцена, но в ней ведь неимоверно много любви)... Спасибо вам за такое внимание и воспоминание о светлых моментах. Очень счастлива знать, что самое сильное впечатление у вас остается именно от светлых моментов, а не от темных. Да, воспоминания Эдварда о гибели родителей полны боли и страдания, но в том, как он вспоминает о маме (с нежностью и любовью), об отце (с печалью и, может, даже пиететом) говорит о том, что даже такие, безумно тяжелые происшествия, как бы, может быть, удивительно и странно это ни было, дают нам в итоге своеобразную точку опоры. Да, боль. Но и любовь. Эдвард проносит все это в своем сердце. Это тоже, может быть, наряду с огромной любовью к Эл, не позволяет ему очерстветь сердцем, перейти на сторону зла. Недолго думая, как, к примеру, Стивен. Во всех эпизода, что вы вспомнили, наряду с болью есть любовь. И если любовь больше, то я могу только порадоваться, что это так. Да, свет, которым полна эта глава, стал для меня прекрасной неожиданностью. Я ожидала Зофтов из-за каждого угла, я ожидала подлости от Ханны, ожидала жестокости от начальника Эда, ожидала непокорства и ошибки Мариуса, ожидала подности от Фоули, ожидала печальную гибель надежд на спасение Дану (и вообще на его обнаружение). Но из раза в раз то, что уже привычно было видеть черным, оказывалось белым, и это такое чудо!.. Даже стыдно немного за себя, что, как и Элис, в этом пытаешься найти какой-то подвох, сложно даётся вера в хорошее, в то, что всё получилось, каждый раз поправляешь себя и добавляешь это подлое "почти". Наверное, редко мне хотелось, чтобы история не оправдала моих ожиданий (точнее, сомнений и страхов) и подарила мне счастливый финал, который для такого маловера, как я, точно будет незаслуженным)) Я верю и хочу верить дальше, что свет всегда сильнее. Может, это наивно. Но без этого невозможно, если мы хотим жить. А в людях ужасно сильна жажда жизни. И, конечно, можно было бы "подсыпать" зофтов везде и всюду, но есть же, действительно есть и в нашей, и в мировой истории примеры потрясающего мужества, невероятной душевной силы. Они — без фанфар. Просто делают свое дело. Как, во многом, Эд и Эл, чуждие тщеславия и признания, рискующие самой жизнью ради помощи другим. Не потому, что хотят казаться какими-то правильными, а потому, что они действительно неравнодушны. К Мариусу. К Кайле. К Дану. Та война окончила Победой. Великой Победой, стоившей очень много. Об этом нужно помнить. Поэтому, даже если это выглядит наивно (?), Эд находит Дану, а все вместе они противостоят нацизму. И почему мы редко пишем о чудесах? Будто это что-то "недостоверное". Мне кажется, тут важнейшим фактором выстуает личная вера автора и способность читателя довериться истрии. Чудо особенно явно себя проявляет именно в самых безвыходных обстоятельствах. Быть может, действительно хорошие истории и должны учить нас не терять надежды, а не просто бить нас лицом об асфальт страшной реальности. К сожалению, лично у меня писать о чудесах вот вообще никак не получается. Мне очень хочется верить именно в это, в чудо. Мы привыкаем к плохому слишком легко и слишком быстро. А вера и надежда, свет, — требуют куда больших усилий. Я думаю, вы очень правы: хорошие, настоящие истории, в основе своей, учат нас и вере, и надежде. Даже вопреки всему. И даже если все окончится гибелью главного героя, в ней будет то, что преодолеет тьму. Повторю: в той войне победи свет. Нам нужно помнить именно об этом. Может, со временем, и у вас получится написать о чуде? И вот это его: "я хотел увидеть вас еще раз, прежде чем..." Как ни крути, мне видится тут эгоизм влюбленности, слепота страсти, и разве это не ставило Агну в унизительное положение? Думаю с содроганием, что будь Фоули чуть больше подлец, с него бы сталось сделать Агне непристойное предложение в обмен на подписанные бумаги. И еще вопрос, вдруг Агна бы на это пошла? Ради Кайлы, ее ребенка и Мариуса? Просто интересно, когда вы планировали историю, вы не рассматривали такой, более "асфальтовый" вариант? Да, соглашусь: есть в словах Фоули эгоизм. Причем крайний, отчаянный, даже непримиримый. Он знает прекрасно и осознает, что поставлено на карту вместе с его подписью, но позволяет себе эгоизм влюбленного: хочу! И все. С одной стороны ужасно, и совсем его не рекомендует с положительной стороны, а с другой стороны... так понятно. Я совершенно, абсолютно не не думала о непристойности со стороны Фоули. Вот совсем. Потому что этого нисколько не было со стороны самого Фрэнка. Не потому, что он — англичанин и "хороший", а немцы непременно "плохие", а потому что таков сам Фрэнк. Такова суь его влюбленности в Агну. Он влюблен именно так: непонятно, вдруг, нелепом, наивно, "глупо", в обход всей логики и здравого смысла. И именно эта влюбленность не позволяет ему совершить подлость. Это — его мерило, показатель того, каков он. Он не идеален, конечно. Но в Агну он влюблен именно так. И подлости в отношении нее он даже не мыслил. Потому и не знаю, что ответить вам на другой вопрос: сделай Фрэнк однозначное "предложение", пошла бы на него Агна? Пишу: "думаю, да...", и радуюсь, что Эл, чудесной Эл не пришлось ни давать ответ на этот вопрос, ни даже задумываться над ним. Спасибо Фрэнку за его чистую влюбленность, не мыслившей зла. Отдельно хочу сказать о сцене Эл и Мариуса. Невероятно эмоциональная сцена, в которой и горечь, и любовь, и страдание, и утешение. Мариуса нельзя не понять. В Мариусе оказалось море юной, самой горячей мужественности. Конечно, она "замешана" на влюбленности в Агну, но это позволяет ему, даже в его положении, не выглядеть жертвой, и взять на себя, как на мужчину, требуемую долю ответственности. Я очень рада, что он понял и услышал Агну. Не скатился в свою боль, не стал ее растягивать. А собрался и сделал то, что нужно было. Рада и за Эл, потому что она, как вы сказали, смогла в определенной степени довериться ему. Сколько всего ей пришлось вынести... где-то же на этом пути должна быть остановка. И вот, влюбленный, замечательный мальчишка, горячий, как и положено юности, помогает ей, как может. Как она его просит. Момент, когда Эд по факту приказал Ханне сделать все, чтобы освободить Дану, наполнил меня торжеством. Могу сказать, что, в таком случае, мы торжествовали вместе: Эд, я и вы:)) Он же просто лучится этим торжеством, не удерживается оно в нем. Это как и ответ за все, сделанное Ханной, и как ответ всему, чему Эд и Эл противостоят. Люблю очень эту куражность в Милне, просто любуюсь им. Наконец, воссоединение Кайлы и Дану... Пронзительно и будто за гранью реальности. Вновь чудо, чтобы увидеть которое нужно иметь веру. Даже если это чудо на один день, и завтра все обрушится, оно стоило того, чтобы его дождаться и пережить. Автор никак не может и не хочет навредить своим героям. Да, пусть они не главные, но было очень важно сохранить их во всех тех событиях. Очень этого хотелось. Спасибо вам огромное! И вам спасибо:) 1 |
Anna Schneiderавтор
7 октября 2024 к ориджиналу Черное солнце (гет)
|
|
Часть 2.
Показать полностью
Омерзительные попытки Зофта унизить и вывести из себя Эда и Эл вызывают чувство отвращения. Хотелось сказать ему, ну что ж, и ты, "злодееще", оказался червем калибра Ханны, который только и может придумать, чтобы давить беззащитной женщине на ее самое очевидно больное место, и ухмыляться? Этот подлый прием, низкий и грязный, обличает и в высокоумном Зофте и в глупой Ханне людей, которые понятия не имеют, что такое любовь. Им кажется, что спустя пять лет брака Эл и Эд вдруг с их насмешек возьмут и разбегуться? Разули бы хоть чуток глаза свои, увидели бы, что Эд за Эл горой, уж сколько раз их пытались рассорить, развести, но даже измена их брак не расколола, чего ж они... Глупые, мерзкие твари. Простите, иначе язык не поворачивается помягче сказать. Ничего:) Я про Ханну и не так еще думала. Про Зофта нет, потому что как-то предпочитала не тратить на него сил. Просто сесть, написать и увидеть, как с ним будет в конце истории. Зофт, в силу своего ума, конечно, не похож на Хайде, которого ненависть и жажда мести уже накрывает. Зофт выглядит этаким "достойным противником", но, как видно, ничего он не гнушается. Да и зачем, если все эти "приемы" так для него естественны, привычны? Уколы Ханны на счет бездетности Эл, еще можно хоть как-то списать на ее эмоциональную жестокость и тупость, и зависть, и дикую ревность. Но тут... "мужчина"... Не нашел, как и безумная Ланг, ничего лучше этих мер? Про любовь в отношении Зофта и Ханны и таких, как они, даже говорить не приходится. Это просто что-то несовместимое. Внешне — люди. А внутри ничего нет. Одни директивы да настройки нацизма. И вместе с тем, я очень рада той потрясающей, настоящей близости, что установилась между Элис и Эдвардом. Это то, чего я им всегда желала. Но в иные, очень острые и страшные моменты, совсем не была уверена, что они смогут дойти до такого сближения. Потому что, к примеру, после измены Эда, у меня не была уверенности и в том, что они смогут быть вместе. Так, как того требует разведка (если говорить об их общем деле; а чувств Элис и Эдварда тогда и касаться было страшно). А Эл и Эд... держитесь, ребята. Держитесь. На фоне пережитого эти гадкие поддевки - как укусы комара слону, но, увы, если укус произведен в больное место, он все равно будет ощутимым. Для Эл бездетность - причем не врожденная, а приобретенная по вине людей и самого времени - это незаживающая рана. Никак этого не исправить. И я просто говорю: слава Богу, сейчас у нас все-таки хоть немного сменился менталитет. Сейчас человек, который попробует осуждать вслух женщину за бездетность, вызовет только осуждение окружающих (я надеюсь), а женщина не будет (надеюсь) испытывать стыд или чувство вины! Боль - да, но это будет ее выбор, а не давление общественности. Ох, как же это гнусно. Эл, мое сочувствие всецело с тобой. Спасибо большое. Они держатся. Конечно, слова, какими бы сильными ребята ни были, доходят в какой-то степени до цели. Но... нужно именно держаться. Непозволительно, как бы больно ни было, перед лицом настоящих угроз, тратиться на Зофта. Он этого и добивается, конечно. Я думаю, что менталитет наш, на деле, в смысле бездетности, сменился именно "немного". Но хорошо, что возможностей, свободы у женщин стало больше. Знаете, мне приснилось после этой главы вскоре, что я читаю следующую, и она оканчивается тем, что Эл и Эд на каком-то званом вечере, и вдруг в дом врывается отряд солдат. Всем понятно, что дорога отсюда теперь одна.. И... Эд достает гранату, говорит Эл, что любит ее, и на его улыбке заканчивается глава. И я боюсь открыть следующую, потому что не знаю, что нас там ждет. Вдруг - Эпилог и пара строк? Или мучительное описание последних минут? Вот и сейчас смотрю на две (!!!) оставшиеся главы. Не могу оторваться от этой истории (разве приходится прерываться из-за насущных дел), но как думаю, что там, на следующей странице, сразу так страшно и горько... Потому что ощущение, что жизни Эда и Эл могут оборваться в любую, вот в совершенно любую секунду, очень острое. Особенно после того, как оба они признали, что не хотят обживаться в новом доме... вам очень признательна за такое искреннее отношение к героям. Удивительно, что вам приснился сон о них. К сожалению, все идет к завершению. Как бы горько и больно это ни было. И состояние ребят именно такое, как вы сказали: все может окончиться, оборваться в любую минуту. Остается в таких случаях только все та же надежда. Призрачная она или нет. Правда, Скримджер? К сожалению, страданий в том времени столько, что, кажется, не перечесть. И много было любящих до Элис и Эдварда, и много после, кто терял своих. Но они — всё, что у них есть. У Эдварда есть только Эл, у нее — только он. И, я думаю, ни один из них без другого не сможет. По-настоящему. Да, можно сказать про "надо жить, жизнь на этом не заканчивается...", но... если честно. С чего вы взяли, что на смерти любимого человека она, на самом деле, не заканчивается. В этом тоже проглядывает та честность, о которой сказал Руфус. Спасибо вам! 1 |
Anna Schneiderавтор
7 октября 2024 к ориджиналу Черное солнце (гет)
|
|
h_charrington
Показать полностью
Здравствуйте! Часть 1. Тем более ощущения были очень тягостными от первой части, где идет мучительное погружение в самые жуткие воспоминания Эда... Честно, в какой-то момент натурализм и звериное удовольствие, которое получал риф от пыток Эда достигли такой грани, что читать стало почти невыносимо - в хорошем смысле слова, поскольку эффект оглушительный получился. Это ни в коем случае не воспринимается как "чернуха ради чернухи", это вновь мучительный, я полагаю, и для автора, и для читателя эксперимент - взглянуть на происходящее глазами палача, а не жертвы, и мы, лишенные сочувствия к герою, глазами которого смотрим на мир, должны в подробностях впитывать каждую секунду его злодеяния. Я понимаю. Писать подобные моменты очень тяжело. Да, как автор я в момент написания знала, — Эд выжил, выбрался и из той "передряги". Но все же это очень страшно. И дело как раз в том, как рифу нравилось управлять той ситуацией. Я тоже могу понять враждебность к противнику, до определенного момента. Но здесь, как вы верно заметили, мы видим иное: удовольствие от расправы, с которой рифа никто не торопил, и торопить не мог. Это наслаждение болью другого. Пытка физической болью. Да, Милн тоже убивал на той войне и потом, он пришел, как и другие французы с испанцами, как сторона силы, с расчетом на выигрыш. Только вот выигрыш в таких битвах, — всегда за теми, кто управляет такими солдатиками. Как у Высоцкого: Будут и стихи, и математика, Почести, долги, неравный бой. Нынче ж оловянные солдатики Здесь, на старой карте, встали в строй. Вот и там, в Фесе или в Марокко, они — такие же солдатики. Я не оправдываю Эда, мне в этой ситуации важно было, как автору, решить иное: показать, как появились те шрамы, что у него остались. Не знаю, возникают ли у читаталей вопросы об этом по мере чтения текста, но мне, как автору, было важно дать ответ и на эту ситуацию. И та война, в самом деле, очень сильно повлияла на него. В общем, мы видим, что это событие — из ряда тех, что всегда с ним. И как Эл (если проводить параллель между ними и тем, что с ними происходило в их 18-19 лет) навсегда запомнит домогательства Гиббельса, случившиеся в самое первое ее время в Берлине, так и Эд будет дальше нести в себе след той войны. Мне кажется очень важным, что в вашей книге линия Эда проходит в нацистский Берлин именно через войну с рифами, хотя в Европе тех лет тут и там творились зверства, вполне себе предвещавшие ад 2МВ. Но мне особенно кажется ценным, что Эд, скажем так, побывал по обе стороны баррикад. Он выступил (почти невольно) на стороне поработителей, захватчиков, которые пришли в чужую землю как хозяева, хотя не имели на это никакого иного права, кроме варварского права сильного. Конкретно Эд, быть может, не совершал военных преступлений, но, как на любой войне, он убивал, только вопрос, ради чего и ради кого. Думаю, и тогда, и позже, повзрослев, оказавшись в Берлине, Эд понимает: та война, как и всякая другая колониальная, — на обогащение. Ему, мальчишке, как и испанским нищим мальчишкам, которых гнали на войну, с той битвы "ничего": умерли? И ладно. А за счет того, что Милн, как вы сказали, побывал по обе стороны баррикад, я уверена: никакого удовольствия от убийства рифов он не испытывал. Ни тогда, ни позже. И он — такая же разменная монета. Я пишу это, и понимаю, что если бы не Эд, столь близкий мне герой, я написала бы иначе. Потому что для меня всегда это вопрос: вольный или невольный ты участник войны? Я не особо верю в прозрение или раскаяние пленных, и сегодняшних, со стороны ВСУ, в том числе. Я не хочу их слушать. Но здесь, в случае Милна, для меня все иначе. И все же, такой злости, зверства, что показывает риф, в нем нет. Я ни разу не замечала в нем удовольствия или наслаждения от боли другого, даже противника. Даже если это Хайде, к примеру. И, хотя, по крайней мере, во Второй Мировой ясно, что чему противостоит (для Эда тоже ясно), выходит, что та, рифская война — очередная "просто война". А Франция и сегодня мучительно не хочет отпускать свои колонии. Которые сегодня уже типа и не колонии. Конечно, читая о мучениях Эда, попросту нечеловеческих (признаюсь, некоторые моменты я просто не смогла прочитать, зная, что у меня бывает непредсказуемая реакция на натуралистические описания ранений - прости, Эд! Вот видишь, я, например, не смогла полностью испить твою чашу...), невероятно ему сочувствуешь, но больше задаешься в конце концов вопросом: почему, почему люди становятся как звери? Почему причиняют друг другу столько боли, страданий, почему в них (да что уж там, в нас) столько вражды и ненависти? Где предел, "доколе"? Такое ощущение, что предела нет. Я тоже не поклонник таких описаний. Но лично мне, как автору, было нужно и важно это прописать. Быть со своим героем не только в минуты радости или шутки, но и в такие. Особенно в такие. И задача автора здесь — выдержать и записать. У читателя есть право отойти в сторону, пропустить, если тяжело, а у автора — нет. У него есть вместо этого обязанность пройти со своим героем все пути. Всё увидеть, всё договорить. У меня всё последнее время ощущение такое же: пределов нет. Даже если читать новости быстро. Читаешь и думаешь: как это возможно? И ответа нет. И боль терзает Эда всерьёз, как будто всё это было не то что вчера, а вот прямо сейчас, пока он спал в объятьях Элис. Страх, боль и ненависть вырывают его из призрачного покоя, отнимают у него и без того сосчитанные уже минуты нежности и радости. Бедный Эд, бедная Элис! Сердце ее привело к нему, она почувствовала, что он не справляется, что он ослаб, что ему больно и тяжело. Но вот правда, как в такое "впустить" другого человека? Даже не то что пустить... рассказать-то можно. Можно описать. Даже такими вот страшными, жестокими словами. Вопрос скорее, а поможет ли, если другой человек будет об этом знать? Насколько это безотказный способ, когда мы поверяем душу другому? Очень велик риск столкнуться с непониманием, преувлеличенной жалостью или любой другой реакцией, которая, ну вдруг, сделает только хуже? Быть может, и не всегда обязательно душу наизнанку выворачивать, бередить раны? Просто тот, другой, должен смириться, привыкнуть и с пониманием отнестись к этим состояниям, болям, страхам своего избранника. Не торопить, не сетовать, не закрывать глаза. И... не думать, что это когда-нибудь пройдет. У меня в черновиках Росаура говорит Руфусу: это пройдет. А он отвечает: лучше жить так, как будто не пройдет. Да, я тоже думаю, что для Эда нет временного расстояния между его страшным "прошлым" и тем днем, который для него — сегодняшний. Всё это поразительно об одном, по сути. В Элис, опять же, уже почти ничего не осталось от той юной девочки, только приехавшей в Берлин. А если осталось, то это глубоко спрятано. И теперь она выдерживает такие происшествия. Если раньше Эд все больше помогал ей, а она пряталась за него в поисках защиты, пожимая руку украдкой, то теперь она спасает его. Таков долг. Любви, долг человека. Долг той, что знает всё лучше всех, и обязана, — скрепив свои страдания и страхи, — помочь и превозмочь. Да, Эдвард — сильный. Но иногда даже самому сильному нужна помощь. Я думаю, что о войне Эд никогда не скажет Эл. Не потому, что она не поймет. "Благодаря" Берлину она многое сможет понять и без слов. Но как это объяснить, какими словами выразить? Эда во многом поддерживает именно любовь Элис в настоящем. А то его прошлое, стань оно известно Эл, отяготит их двоих. Лучше его оставить там, где оно уже есть, — в прошедшем времени. В ответе Руфуса мне видится очень много Руфуса и истинной правды. Я согласна с ним. И с вами. Сегодня мы, как будто, все пытаемся сказать себе и другим: как бы чего не вышло. Не говорить прямо. Не говорить серьезно. Не пугать. "Давайте не будем о грустном". Можно, конечно. Только где в этом правда? И настоящее? Или мы всегда будем стоять за этот удобный инфантилизм? Из серии "на Украине нацизма нет". Нет, что вы. Просто так поклонники Гитлера с флажками, да в ночных шествиях ходили. Но вы не бойтесь, это совсем не опасно. Мне кажется, мы на протяжении всей истории еще не видели Эда настолько слабым. Говорю это безо всякого, Боже упаси, разочарования или укора, он непрестанно заслуживает восхищение, что вообще держится и взваливает все на себя, но его неизменная улыбка, с которой он выходил из страшных переделок и словесных дуэлей с самим Гиббельсом, создавала иллюзию, что его стальные нервы и железная выдержка не могут быть сломлены вообще. Но они истончаются. И здоровье подводит. И это так больно читать и видеть, когда молодой, сильный, красивый человек в своем возрасте уже растратил себя, уже не может с той же легкостью, как и в 20 лет, выйти из кризиса, побороть болезнь, бессонницу, нервозность и тд. Это очень трагично и жизненно, когда человек оглядывается сам на себя и вдруг видит, что он уже "не тот, что раньше". Как ни прискорбно, это касается всех нас. И в мирное время, и в более опасное. Такая неумолимость времени и жизни. В случае Эда и Элис помноженная на беспощадность обстоятельств. Да, здесь он слаб от усталости, устал от взятой на себя тяжести. И взято все это по причине того, что кроме него — никто. А он, как и все, — просто человек. Который и без того не дает себе ни минуты покоя, который взрастил в себе это долженствование гораздо выше собственных нужд или желаний. Это и накопительный эффект. Чувствовалась, к моменту написания этой главы, громаднейшая усталость от всего. Иногда я даже не знала, как мы из этого выйдем. И выйдем ли. А страшнее становится именно от того, что и такие сильные, как Милн — устают. И за собой, конечно, все эти перемены от времени примечаешь. Но сдаваться все равно нельзя. Даже если не видно пути. 1 |
Anna Schneiderавтор
22 сентября 2024 к ориджиналу Черное солнце (гет)
|
|
h_charrington 2 часть.
Показать полностью
Интересен был отрывок от лица Зофта, как всегда, мурашки по коже пробегают, когда благодаря мастерству автора как бы влезаешь в шкуру зверя. Так было с Биттрихом, с насильником в Хрустальную ночь, теперь вот - очередной хищник. Умный, самовлюбленный, уверенный, что он идет на жертву ради "искусства контрразведки", просиживая часы в неудобной машине. Спасибо за комплимент тексту. Меня же искренне не перестает изумлять вот это непробиваемая уверенность и вера нацистов в то, что они заняты правым делом, и что все, сделанное ими — во имя истины и торжества справедливости. Вот как они смогли так откалибровать свои мозги, все извратить в сути своей? Зато какая красивая и эффектная сцена погони! Как Эд выложился на все сто! Такое опасное и красивое сочетание предельного риска и максимального контроля... Да, я вторила словам Эл: "Никогда не видела тебя таким..." Вспомнила сцену, где Руфус катает Росауру на метле)) Обстоятельства у них, конечно, куда как благоприятнее, здесь-то у Эда ни толики "лихачества ради лихачества". Он спасает их жизни, но в то же время играет с огнем. Он дает нам увидеть на пару мгновений, в каком адском напряжении он живет каждодневно, и этот порыв, от него веет такой жизненной силой, жаждой, скоростью... Вспоминаю о том, как Эд увлекся гонками вскоре после смерти родителей, чтобы на грани жизни и смерти ловить этот адреналин и чувствовать себя живым. Мне кажется, это была главная потребность у него и сейчас. Постоянно играть роль, быть на пределе контроля, оберегать Эл, оставаться сильным, невозмутимым, несокрушимым... Вот так красиво и пугающе прорвалось это напряжение. Взрослый мальчишка тоже нашел способ отпустить накопившееся напряжение:) Есть в Милне этот неутихающий азарт, даже в окружающих обстоятельствах. И эту его остроту, этот кураж, любовь к риску и смелость на грани отчаянности и опасности, я очень в нем люблю. В этом тоже — та самая жажда жизни, о которой вы упомянули. В общем, девочки любуются такими мальчиками:) И в такие моменты — особенно. Улыбнулась той сцене с Руфусом и Росаурой:)) Кому метла, а кому автомобиль. Транспорт роздан согласно времени действия. И я тоже думаю, что чисто по-мужски для Эдварда это важно: выдерживать всё, стараться еще больше. Не только ради себя, но ради любимой Эл. Быть мужчиной и оставаться им, оставаться сильным, быть именно тем, к кому Эл может прибежать ночью, перепуганная от собственных волнений, или сказать: "объясни мне, я, кажется, совсем запуталась". А он улыбнется и объяснит. Знакомство с Кете вселяет веру в сильных, несломленных людей, которых изрядно пинала судьба, но они не сдались. В ее положении она может подвергнуться насилию, преследованию, быть заключенной в тюрьму, лагерь, а то и вовсе быть расстерелянной, в любой момент, но она упорно и неутомимо делает свое дело. Кете Розенхайм — это реальная личность. И место ее работы, и детали ее биографии, все — от реальной Кете. Она в самом деле занималась программой "Киндертранспорт", она помогла огромному количеству людей. И не уезжала из Берлина до самой последней, крайней минуты. Сопровождала детей в поездках, и могла бы выехать сама. Но возвращалась, и помогала снова и снова. Только когда ей уже совсем грозила смертельная опасность, она выехала из Берлина вместе со своей мамой. На таких чудесных людях и держится наш мир. Однако встреча с феей, конечно, заставила и улыбнуться, и удивиться. Ну, Эд прав, ничего не попишешь: все мужчины теряют голову от Агны Кельнер, он по себе знает))) И то, как этот с иголочки одетый, запакованный в твидовый костюмчик британец вдруг потерял дар речи, способность мыслить трезво и связывать слова последовательно, было даже забавно, вот только, увы, чары Агны не привели к нужному результату: вместо того, чтобы пасть перед ней на колени и спешить выполнить любой каприз, Фоули отказал ей и весьма жестко, отказал в присутствии своей подруги Кете. Быть может, подумал, что его пытаются перевербовать?...)))) Да, эта линия однозначно цепляет и интригует. Хотелось хотя бы где-то, хоть капельку иронии и улыбки. И тут, — бац! — Фрэнк:)) Его, кстати, чувства к Агне доведут до отчаяния, и он предпримет свой рискованный поступок. Но... не могу не подчеркнуть, какой щемящий осадок оставляет последняя фраза Эда, что таких вот мгновений у Эла и Мариуса, а там и у них, уже, может и не будет. Конец 38 года. Через полгода уже начнется Вторая мировая война. А до конца истории (каждый раз с тоской смотрю на оглавление) осталось всего три главы... И мне и хочется, и колется листать страницы дальше. Слишком страшно за героев - раньше, хоть с ними и происходили самые ужасные вещи, а все-таки объем книги располагал к надежде, что они как-нибудь выберутся. Но теперь... неужели вот-вот будет подведена черта?.. Мне безумно больно было заканчивать историю моих ребят. Я очень остро и долго все это переживала. Но, работая над этими главами, знала: они — завершающие. Я вам очень благодарна за такое искреннее, неравнодушное прочтение истории. Очень не хочется расставаться с таким собеседником и читателем, как вы. Могу предложить в качестве нового текста (если, конечно, вы захотите читать) "Хрупкие дети Земли". Космоса там совсем немного, и только в первой главе. А истории о людях, по сути, все те же: со своими взлетами и падениями, со своим светом и со своей любовью. И, конечно, незаурядный главный герой, с ярко-голубыми глазами:) Спасибо за отзыв! |
Anna Schneiderавтор
22 сентября 2024 к ориджиналу Черное солнце (гет)
|
|
1 часть ответа.
Показать полностью
h_charrington Здравствуйте! Вот, я снова плачу. Вообще я очень ценю моменты, когда искусство вызывает во мне такую реакцию. Это настоящие переживания, они как ничто показывают, как искусство проникает в жизнь и обнажает самые сокровенные и красивые, осмысленные и значимые её моменты. Спасибо за такие чудесные слова. Эти главы писались в диком цейтноте: не знаю, что или кто меня торопил. Но писать все эти главы, заключительные, спокойно и медленно, я просто не могла. И если получилось передать в тексте хотя бы часть настоящего, то я очень-очень рада. Над чем я плакала в этот раз? Во-первых, конечно же, сцена встречи Мариуса и Эл. Вначале я была обескуражена, как это, он ее не узнает, а еще так озлоблен, что готов растерзать своих спасителей!.. Но что еще можно было требовать от человека, на глазах которого убили мать? И не просто не дают ему прожить горе, а вокруг во всеуслышанье объявляют, что "ничего такого" не было... какая гнусность, какая ложь... Мальчику 12 лет, он не способен думать о целесообразности, безопасности, благоразумии... И, может, он честнее и искреннее всех собравшихся. Это взрослые могут запирать сердце на замок, зашивать рот суровой ниткой, и в страшном мире Берлина конца 30-х, где все говорят шепотом, а лучше - вообще молчат, нам просто необходим был этот крик разгневанного, обездоленного ребенка. Я сама была удивлена встречей с Мариусом. Таким Мариусом, и удивлена такой встречей. И, в то же время, а как могло быть иначе? Он видел то, что никому, тем более ребенку (еще) не пожелаешь. И всему этому гневу, всей этой боли в том Берлине не то что нет, а, по заветам нацистов, не должно быть места. И что делать? Как выразить эту дикую боль? Вот и остаются безрассудные, конечно, с точки зрения взрослых, забеги по городу с ножом. Но и сами взрослые недалеки от своей грани. Когда грань стирается, некоторые взрослые идут к веревке или к воде. Я не думаю, что Кете, Эл или Эд не честны здесь. Они, как никто, все понимают. Все, на самом деле. И, если бы могли, они бы тоже кричали от ужаса. Но нужно, необходимо ради жизни смирить себя. Иначе из этого ада и Мариус не выберется. Эд, как никто, понимает боль Мариуса. К тому же, он и Эл переживают боль от утраты своего малыша. У Кете много своих ран, ее жизнь тоже не благополучна. Но ради спасения нужно перестать кричать. И действовать. Иначе все они умрут от горя, если задумаются о нем и остановятся на месте. Конечно, это и больно, и невыразимо, и страшно. Но дорога ведет только вперед. И когда сейчас я порой слышу о попытках говорить о преступлениях нацистов "помягче", у меня волосы дыбом встают. Я сначала хотела пересказать своими словами. Но лучше дам прямую цитату (Борис Полевой, "В конце концов"): "Вот подвал — опять трупы, сложенные аккуратными штабелями, как на заводских складах размещают сырье. Да это и есть сырье, уже рассортированное по степени жирности. Вот отдельно в углу отсеченные головы. Это отходы. Они негодны для мыловарения, а может быть, нацистская наука отстала от потребностей жизни и еще не нашла метода промышленного использования человеческих голов. А вот расчлененные человеческие тела, заложенные в чаны, — их не успели доварить в щелочи". Это даже невозможно ни осмыслить, ни комментировать. И это — только часть сделанного нацистами. И об этом "помягче"?.. И тем сильнее впечатление, когда он наконец-то из-за кровавой пелены перед глазами сумел различить и узнать перед собою Эл. Свою фею-крестную... Конечно, он по-рыцарски, по-юношески влюблен. И я думаю, это прекрасно для него - быть влюбленным в такую женщину, как Элисон Эшби. Да, вы правы. Любовь с людьми способна творить чудеса. И здесь такое чудо Мариусу необходимо. Чтобы не сойти с ума. Потому что Мариус, как всякий переживший потерю человек, нуждается в утешении. но не приторно-сладком, а в трезвящем. И Эл иное дать и не может. Она видит своими глазами весь ужас происходящего, она все прекрасно понимает, она переживает свою боль, свой страх, она ведет свою борьбу. И те чудесные мгновения, о которых говорит в финале этой главы Эд, они возможны между Мариусом и Эл именно потому, что там не будет притворства, попыток "сгладить углы", отвлечься на что-то несущественное, затереть и забыть(ся). Это не значит, что в их общении они будут обмусоливать новости или говорить лозунгами сопротивления, но там будет честность и чистый взгляд на мир, даже если разговор будет идти о самых отвлеченных вещах. Впереди очень важный разговор Эл и Мариуса. И он именно такой, как вы предполагаете. А те слова Эдварда вызывают во мне острую боль. Потому что известно, что и сколько за ними стоит. И конфликт, который на протяжении главы охладил отношения Эда и Эл касательно всей ситуации, тоже очень понятен. Эл вся - сердце, она чувствует, что вот сейчас - самые что ни на есть мгновения жизни, и ее мечта стать матерью вот так внезапно осуществилась. Конечно, она видит в Мариусе сына. С самого начала видела. Это невероятно трогательно не в слезливо-сентиментальном смысле, а опять же в своей правде, в том, что это - кусочек счастья для несчастной Эл, и это надежда и возможность приподняться после потерь для Мариуса, это тот опыт, который жизненно необходим им обоим. Иначе и здесь быть не могло. Эл — именно раскрытое сердце. И ничто не может заставить ее действовать иначе. Да, я тут сама говорю про "делать", "собраться". Но когда на плечах столько всего, то иногда это становится совсем невыносимой тяжестью. Ценно и радостно для меня то, что Эл и Эд теперь, даже будучи в непонимании, иначе ведут себя. Оба. Переживают не меньше, но внешне ведут себя иначе. И за всем этим — громадное понимание боли другого, сочувствие, несогласие с ним и любовь. Второй раз меня пробило, когда Эд вновь вспоминал об аварии своих родителей. Теперь его мысли были сконцентрированы вокруг отца. И эти говорящие без всяких слов подробности... Как он аккуратно уложил его руку... Как ему пришло осознание, что на горячая, потому что на самом деле уже остыла, но ее нагрело солнце... И страх, и ужас, и боль, и оцепенение, которое приносит потеря, и то таинственное действие любви, которое выражается в горе. Спасибо, что так сочувствуете Эдварду. Мне безумно больно за него. И я очень горжусь им. Тем, как он смог, — пусть неровно (а ровно не будет уже никогда) — собрать себя напополам с этой утратой. Не люблю мелодраматическиих сцен, с криками "на разрыв аорты". Но в таких движениях, как здесь, деталях, взглядах, касаниях руки, мыслях — гораздо больше правды. Они, в то же время, очень точно характеризуют Эда. И воспоминания эти накрывают Милна все чаще. Значит, и его прочность подтачивается. Шокировал эпизод с Эрихом, вот же подонок, мало из него Эд сделал отбивную? Кстати, вспоминаю, что я была уверена тогда на боксерском поединке, что Эд его именно что насмерть избил (и, кажется, сам Эд так решил поначалу). Сейчас допускаю, что Эд (и я) подумал так, потому что пережил внутри ту ненависть и остервенелую ярость, которая и доводит человека до возможности совершить убийство. Внутри переступлена какая-то грань, и это пугает. Не успела я задуматься, испытываю ли облегчение, что Эд все-таки не убил Эриха, как эта скотина (пардон, но мерзавец же) вваливается в сюжет и самым варварским образом ведет Эда на пытки... просто потому что может. Просто потому что он не Зофт, который удовлетворился бы ответами Эда и отступил до поры, а потому что сделал именно то, чего Зофт себе не позволяет: выбесило его, что Эд явно умнее, находчивее и проворнее, и просто использовал право сильного. А вот там Эрих — во всей своей красе. Конечно, нет разницы (только внешняя) между ним и Зофтом. И, кстати, говоря о Зофте, скажу, что он еще себя "проявит". Так, как Эриху не снилось и не думалось. Я думаю, в конце поединка Милна ослепило его эмоциональное состояние, мысли об Элис, и знание, что он убивал, и — много. Именно поэтому в конце боксерского раунда у него нет никакой радости от победы, с которой его поздравляли буквально на каждом шагу. Да, — это Хайде, и он враг. Но и в отношении к нему Милн не испытывает жажды убийства. Ну, а Эрих, как видим, ни в чем себя не сдерживает. Тем больше, что знает за собой именно все то, что так бесит его в Харри — ум, утонченность, выдержку, настоящую силу. Поэтому Хайде делает то, что в его власти. Может увести на допрос. И уводит. И, конечно, долгая партия с Зофтом может привести к последствиям попросту необратимым и гораздо более страшным, чем сеанс избиения за десять метров от собственного рабочего места, однако вот это отсутствие всяких правил, беспринципность, звериная жестокость и тупая сила... Это страшно. Страшно, страшно... Нам все еще необычно отсутствие морали и правил. И пока это так, мы остаемся людьми. А вот это "могу" Эриха стоит именно на том, что в его власти допросить Кельнера. Неважно, виновен он или нет. Само чувство власти и безнаказанности (хоть забей до смерти) таких мразей пьянит. И да, это страшно. |
22 сентября 2024 к фанфику Методика Защиты (гет)
|
|
h_charrington
Показать полностью
Здравствуйте! Короткие главы для меня - это какой-то нонсенс)) Для меня таймскипы - это мучение. Не представляю, как можно упустить хотя бы час из жизни персонажа, если за этот час в нем может душа перевернуться х)) А мне нравится мысль, что за пределами текста, который я передаю о своих героях, они живут своей жизнью. И после трудностей тоже отдыхают-выдыхают, приходят в себя. Потом проходит время, автор, восстановив силы, снова приходит к ним, а они — к нему. И вот, мы снова пишемся:) Но да, после "Далиды" мне вообще сложно было сесть и писать. И начало следующей главы, которое планируется с тз Руфуса, должно, по идее, выводить к свету (что-то фантастическое))), но как-то не получилось у меня с места в карьер. В итоге буфером стала вот этот небольшой эпизод. Такой буфер необходим. Как раз для того, чтобы всем: и автору, и героям, прийти в себя. У меня, к примеру, было несколько случаев с Эдвардом, когда я решила, что пора. Обратиться к его прошлому, прописать. И как я измучилась, пытаясь описать это! И Эд тогда просто встал на изготовку: не подпустил к себе ни меня, ни даже Эл. Потом я поняла, что просто рано было, по времени. Но когда нужное время пришло, мы нырнули в прошлое, и сопротивления уже не было. Так и здесь. Легко говорить, что "нужно радоваться", и поддерживать в себе оптимизм. Да, нужно. Но после таких событий, как в "Далиде", нужна пауза, прежде всего. "Выводить к свету", да еще и с точки зрения Скримджера... да-а-а... пойду-ка я подзаточу на всякий случай свой кинжал (как в "Бесславных ублюдках": "Мы же не собираемся никого убивать?". Ну-у... как дело пойдет). Я полагаю, "призрачность" этого прихода обусловлена тем, что Скримджер ведет себя совсем не так, как мы привыкли. Само его вторжение в дом старика произведено с помощью весьма подлого обмана. Да, ненависть к врагам в нем всегда была, и лютая, но он не позволял себе пользоваться их методами. А теперь.... Он ли это? Или уже не он? Но писать только о нем, не играясь с призмой восприятия Росауры, мне было ооочень приятно. Наконец-то) Призрачность еще и от того, что сама основа, — человечность, уверенность и принципы, на которых стоял Скримджер все это время, — знатно закачались к окончанию "Далиды". И это дело не только прошлой главе, а в совокупности всего произошедшего. Да и состояние "разобранного" Слизрнота добавляет шаткости. И я пока не понимаю почему, но тот обман, при помощи которого Скримджер явился, меня как-то... не шокировал. Не потому, что это привычно для него, нет. А просто я как-то больше была погружена в попытку понять: а что вообще происходит. И все же, я верю в него, и в то, что его огонь не угас. Иначе, думаю, его уже не было бы, как героя. А он очень нужен. Мы же буквально и откровенно "цепляясь" за него, выбираемся из темноты. Ну а что до рассказа от его лица, то та глава, которая уже написана в подобном ключе, нравится мне больше всего (но я об этом уже говорила несколько раз:). Главный вопрос без ответа: когда вообще произошел этот эпизод)) Моя вина, надо было обозначить четче, но я как всегда, не отшлифовав текст, выложила. По замыслу, этот эпизод происходит в тот день, когда Росаура отправилась в Министерство торговаться с Краучем, а потом попала на допрос. Письмо Слизнорту Руфус с Росаурой, как Шарик с Матроскиным, отправили за день до того, и в одно из отсутствий Росауры пришел ответ (Скримджер это ей расскажет в следующей главе). Уверена, что изначально Руфус хотел вдвоем отправиться к Слизнорту и вовсе не планировал, что разговор будет настолько жестким. Если бы я не была так погружена в наблюдение за происходящим, я бы и сама напомнила себе, что и Росаура собиралась к Слизрноту. И по своему желанию, и потому, что она видела, как воодушевляюще эта идея подействовала на Скримджера. В принципе, "обратная хронология" добавляет только больше штрихов. Ну и я, просто вздохнув, сказала себе: значит, еще ждем того момента, когда они начнут приходить в себя. Задумываюсь, как сильно могла бы переломить ситуацию та ночь с призраком, когда они защищали друг друга от этого демона, но реакция принесла холодность и отчуждение. И толкнула обоих на жесткие, рискованные и крайне двусмысленные поступки. Росаура пошла играть в страшные игры с Министерством, а Руфус - со Слизнортом. Дичайшее душевное опустошение после такой защиты от призрака, и ничего иного. Потому и поступки Росауры и Скримджера — такие. Душевное состояние не менее важно, чем физическое. Они оба — половины одного целого, нас. И без душевной уверенности, как правило, не стоит решаться на что-либо. А тут, после такого... Нужно время. Много времени, уединения (даже и не столько вдвоем, сколько наедине с собой) и спокойствия. И ничего из этого ни Росаура, ни Скримджер "позволить" себе не могут. Еще раз сожалею, что текст вышел в плане хронологии туманным и ввел в некоторое заблуждение. Не извиняйтесь, ничего такого не случилось. Ретроспективу я в сюжете люблю. Иногда с этой точки времени даже лучше видно. Единственная сила, которая не имеет пределов - это любовь. Сумеют ли Руфус и Росаура прибегнуть к магии такого порядка, мы еще посмотрим. Пока - будем надеяться... Самый красноречивый момент такой силы, — когда волосы Росауры вновь засияли, стали густыми и красивыми. Другой вопрос, что эта суицидальная позиция им выбрана, потому что Росаура перекрыла кислород, лишив его любви, поддержки и, главное, веры в его свет и честь. Он даже сам не до конца понимает, насколько критически важно ее участие в его жизни. Она по сути для него как маяк. А он - корабль с пробитым трюмом в буре. Сумей они разобрать весь пепел, что у них есть, Скримджер обнаружит все тот же свой источник, а Росаура поймет снова, что все равно любит его. Просто у Скримджера хочется попросить для Росауры хотя бы чуть-чуть больше проявления ответа. Потому что на его ответе стоит, в том числе, ее любовь. А если Росаура и ее чувства для него — маяк, то нужно питать его своим светом, хотя бы жаждой. Потому что и маяк устает. Однако да, взяться за финальную главу этой части мне действительно тяжело. У меня было свободное время за этот месяц и достаточно, чтобы ее написать, но у меня просто не получалось. Там должен быть такой рывок на поверхность из глубокого водоворота, жадный-жадный, искренний и глубокий глоток воздуха, а потом... Поживем-увидим. Для такого именно рывка на поверхность нужно много душевных сил. И торопить с этим нельзя. Мне даже в голову не приходило опустить это и переместиться на "неделю спустя", например. Хотя, может быть, это было бы милосерднее... В моей самой любимой книге главный герой проходит через страшные испытания. И каждый раз они все страшнее и страшнее. И каждый раз он все дальше и дальше. И в той книге автор применяет именно такой прием: перемещение во времени. То есть после новой, страшной беды, мы, читатели, не видим главного героя. О нем говорит кто-то другой: я видел его, он уехал и т.п. И я до сих пор не знаю, милосердно это или нет. Но милосердия к нему, со стороны автора, в этом, может быть больше: настолько страшно происходящее с ним, что видеть его, смотреть на него, заглядывать в глаза — нельзя. Запрещено. Там такая дикая боль, что, думаю, никто не выдержит: ни герой такого внимания, ни читатель такой близости к нему, истерзанному. А может, он и хотел бы именно такого приближения. Может, именно этого и страшно просило его бедное-бедное сердце. Не знаю. Но дико больно и при мысли о приближении, возможности видеть его сразу после боли, и безумно больно от того, что он — далеко, и становится все дальше. А ты ничем, совершенно ничем не можешь ему помочь. 1 |
21 сентября 2024 к фанфику Методика Защиты (гет)
|
|
Отзыв к главе "Старик".
Показать полностью
...Такой неожиданно короткой и внезапно оборвавшейся. Но, может, это пока только первое впечатление. Особенно в сравнении со всем, что принесла глава "Далида" (от себя могу сказать, что груз, оставшийся от нее, до сих пор, в какой-то степени, не занял "своего места". А, может, и места такого быть не может и не должно: так было тяжело и страшно). Рада встрече со Скримджером, — и , как Слизрнот, не могу отделаться от впечтления и мысли, что весь его приход, — как видение. Это было на самом деле? Или не было. Но не хватает Росауры (я вдруг поняла это, когда читала, хотя после прошлой главы эмоции в ее отношении у меня были иногда совсем взаимоисключающими). И я думаю: а, может, вы пока решили оставить ее в стороне? Дать отдых таким образом или передышку? Как читатель истории, могу сказать, что это всем не помешает. Но тот, кому пауза и отдых не помешают больше всех, и слышать ничего такого не хочет. Кто бы, впрочем, сомневался. Конечно, вопросов без ответов стало еще больше. И за счет краткости этой главы ответов мы почти не получили. И прошло время с тех событий. Скримджер "встал на ноги". Конечно, мы подозреваем, что его состояние и спустя время, оставляет желать много лучшего (и душевное, и физическое), но где-то все равно, каким бы глупым это ни было, прыгает и бесится на веревочке, остервенелая, какая-то сумасшедшая надежда: а, может, за счет времени первая острота, все же, улеглась? Но, думаю, нет. Не улеглась. Просто время прошло, и оно унесло с собой самую первую, невыносимую боль. А потом все прошло осталось в своей прежней ясности: надо действовать. Делать. Решимость стала еще черствее, чернее и горше. Настолько, что Слизрноту, при всем его великолепном умении, и улизнуть некуда. На такое даже его искусная ловкость не рассчитана. И вообще. "Волшебный" мир здесь, в этой главе, неплохо побит "реальным". Никаких надежд среди пепла. Просто дай зелье, чтобы можно было выполнить необходимое. Он все равно это выполнит, хоть черти погоняться за ним. Но с зельем, все же, будет получше. Половчее да побыстрее ("мне важна скорость"). Главы мне, как читателю, не хватило. И здесь я думаю, что, может быть, за ее краткостью кроется и очень простое, понятное: как иногда нелегко бывает автору продолжать. И порой, кажется, не хватает сил. А может, я ошибаюсь. Всё задаю себе вопросы о Росауре, о тех первых минутах ее и Скримджера. И думаю, что, возможно, мы узнаем об этом позже, как воспоминание. Но всё это, конечно, только увеличивает сумрачность и тяжесть. Спасибо за главу! 1 |
Anna Schneiderавтор
17 сентября 2024 к ориджиналу Черное солнце (гет)
|
|
h_charrington
Показать полностью
Часть 2. "Приключение" с Ханной, как я сказала, было уже сродни шоковой терапии. Клин клином, так сказать. А ну-ка иди, если такая честна и правоверная, а ну-ка выкладывай все свои подозрения! Но там, где все построено на страхе, уже нет места честности и справедливости. И страх Ханны показывает, что и по ней, видимо, ездили. И ее, может, на скамью клали... Вопрос только, какими средставами она нашла взаимопонимание со следствием. Вопрос риторический. Да, вопрос более, чем риторический. Тот, на который ответ не важен и не интересен. Именно потому, что всей своей сутью Ханна вызывает, может быть, сожаление (как человек, свернувший не туда), но не сочувствие. Я знала, что она как-то использует тот случай с подменой чемоданов. Это была бы не Ланг, упусти она такой повод задеть и зацепить. Но до того, как описала эту встречу Харри и Ханны под аркой, не знала, как именно. И, опять же, радуюсь наблюдательности Милна, заточенной годами разведки. Ведь он мог ее и не заметить. Да, очень классный момент с обменом шпильками Эда и Зофта. "Не ожидал увидеть вас здесь". А Зофт в общем-то хорошо держит мину при плохой игре, его разоблачили, а он и ухом не повел, мол, "так надо", или "я знаю, что вы знали, что я знаю, что вы знаете". Интересный он противник, учитыая, что он пытается соблюдать правила игры. Это не похотливый эсесовец и не чиновник, пользующийся своим положением, и не ревнивая стерва. Мне кажется, ему самому доставляет удовольствие изощренное этот интеллектуальный поединок с супругами Кельнер. И он хочет сам их подловить, расколоть, не силовыми методами, а чтобы как в шахматной партии кто-то совершил бы ошибку. Все верно, — Зофт не так прост, как хочет казаться. Это не обезумевший то ли от вспышки влюбленности в начале, то ли похоти, Биттрих. Это не новенький эсесовец, вчера взятый из "Гитлерюгенд", и пугающийся собственной тени. Это даже не Хайде, слишком взбешенный по эмоциям, чтобы всерьез противостоять Харри. Это именно противник. Умный. Потому что те твари во многих случаях были умными. И да, Зофт жаждет победы. Но еще — отменной игры. А она предполагает все эти словесные "не ожидания". Наконец, визит Агны к заказчице выдался действительно тошнотворным. Меня до сих пор это очень интересует: а как себя вели тогда немцы? Простые немцы, рядовые немцы? Все нравилось, ничего не волновало? Это тоже, во многом, вопрос без ответа. Тем более, что после нашей Победы они быстренько переквалифицировались в сплошь тайное сопротивление, которое с 1933 по 1945 было всегда резко против Гитлера. Ну-ну, знаем. Центр отмахивается от посланий своих шпионов, а официальный представитель комитета, который занят не много не мало спасением детей чопорно говорит: "Вас это не касается, ваше время истекло". Мне кажется, даже Гиббельс так резко не давал Эдварду поворот от ворот. Омерзительно и низко. Тут, в случае с новым героем, с Фоули, я могу только посоветовать подождать. Очень мне интересно узнать ваше мнение о нем после всех событий. Ну а Центр — на то Центр. Оттуда, с Форрин-офис в Лондоне, видно лучше обстановку в Германии. Вон, даже Милна, в делах почти всегда предельно выдержанного, довели до кипения. И спасаем только тех евреев, которые не слишком похожи на евреев. Чтоб, прости Господи, "глаз не мозолили" английским аристократикам. Какое же позорище.... Да. Я когда читала реальные данные об этой программе "Киндертранспорт", поверить не могла этому. Но очевидцы, которых просили рассказать о ней, подтверждали слова друг друга: дети внешне должны были внешне походить на евреев. Еще — здоровыми, придежными в поведении и учебе. Не инвалидами какими-нибудь, конечно же, ну что вы! И в этом — расчет, а не настоящая помощь. Причем, семьи могли отправить по этой программе только одного ребенка из семьи. А семьи тогда, как правило, были многодетными. И понятно, что ожидало оставшихся в Германии. И занятно, что под словом "восток" Эд и Эл даже не помышляют об СССР. Видимо, настолько невероятным был все-таки план Гитлера воевать против самой большой в мире страны, что в головах не укладывалась такая возможность в принципе. Я думаю, и война Гитлера против Англии и Франции тогда еще тоже могли выглядеть невероятным. Как? Как это возможно? А между тем "блицкриг" настолько отбил Гитлеру даже его больные мозги, что эту кальку он приложил и на СССР, с его громадными территориями. Как сказал Геринг: у нас было очень много информации о состоянии СССР перед войной. Численность населения, подготовка, запасы, ресурсы... одного мы не учли и не могли знать: советского солдата, который так яростно сражался за свою землю. Так, что и смерть не останавливала. На этот счет есть разные точки зрения, но говорят, что и Сталин не верил донесениям наших агентов, что Германия планирует воевать на два фронта и наступать на СССР. По крайней мере, начинать наступление в разгар лета, когда до осеннего бездорожья рукой подать. Да, многие говорят, что Сталин не верил. И донесениям многих разведчиков, и даже тому, что, конечно же, не просто так ранее был заключен пакто Молотова-Риббентропа. Не верил он и донесениям Зорге. А уж Зорге — какой разведчик! Могли его вытащить из тюрьмы, а вытаскивать не стали. Он тоже, кстати, называл точную дату: 22 июня 1941. А Сталин думал, что он двойной агент. А Зорге умер в тюрьме, но своих не сдал. Поняла, что в прошлом отзыве не упомянула сцену с милым нашем Белым Лунем. Очень ценен его взгляд со стороны как на Эда, так и на трагедию с Эл. Честно, когда он выдал этот монолог о том, как Эл попала в больницу, и как он пытался, но не мог спасти их ребенка, довел меня до слез. Спасибо вам за такое неравнодушие! Я тоже очень люблю этот горький момент. Это сочувствие старого человека, опытнейшего врача. Чего и кого он, действительно, не видел в своей жизни? А Эл, эту девочку, запомнил. И столько сострадания к ней, к Эдварду. К чужой жизни, которая столкнулась с таким непоправимым горем. На таком сердце и на таком умении сопереживать, и держится, думаю, во многом, наш мир. А Гейдрих, кстати, — из тех самых очень "культурных" нацистов, о которых вы писали в недавнем отзыве. И скрипка, и фортепиано... Образцовый на всю сотню. А вместе с тем, — не человек, а чудовище. Спасибо вам! 1 |
Anna Schneiderавтор
17 сентября 2024 к ориджиналу Черное солнце (гет)
|
|
h_charrington
Показать полностью
Часть 1. Здравствуйте! Спасибо, что подарили нам это чудо воссоединения с Кайлой. Что оставили ее в живых, что сохранили ее малыша. Когда столько боли, и история идет к финалу, не ожидаешь уже и проблеска света (разве что вспышки ракеты, которая взорвет все к чертям), однако такой вот дар напоминает нам о том, как в жизни ценно подлинное чудо. И оно случается. Я просто не могла лишиться Кайлы. Пусть она не главная, но очень важная героиня. То же касается и ее ребенка. Даже если все это, может, выглядит неправдоподобно, — плевать. Вокруг и так слишком много смертей и пожаров. Но Кайла будет жить. В конце концов, правдоподобие самой жизни иногда очень "хромает": есть в нашей истории воины, прошедшие через 17 концлагерей, и не сломленные этим ужасом. Господи, как трогательно - особенно вот такой яркой вспышкой жизни вопреки всему посреди всей этой мглы. И тут же рядом - несчастная Эл... Я ей очень и очень сочувствую. Ей самой себя страшно: как, спрашивает она себя, я могу искренне помогать Кайле, если сам факт, что она ходит с ребенком под сердцем, а я этого лишена, вызывает во мне приступ боли, и зависти, и горя? И рука одернулась, и снова пришло страдание. Это то же отчасти, что испытывает Росаура: личное (как всегда, но в такие времена это особенно) очень переплетено с "внешним". И хотя опасность — везде и всюду, вокруг Эл и Эда, личное отменить невозможно. Потому что оно и есть ты. И даже понимая, что мир уже слетает в темноту, забыть свое не можешь. И заглушить такую боль окончательно вряд ли возможно. Даже если потом будут другие дети, этот, не рожденный малыш, останется самим собой, тем же самым малышом, что умер. И тут же поднимается неусыпно другая волна: следить за собой, соблюдать осторожность, — все то, что уже вшито под кожу у Элис, и у Эдварда. И хорошо, что в такой момент рядом с Эл была Кайла. Даже если она что-то и подозревает (хотя я не думаю), то в любом случае никому не выдаст ни Агну, ни Харри. Интересно, что сама просит от него откровенности, но уже в который раз не делится с ним своими переживаниями. Она сильная и гордая, и, конечно, опасается ранить его своими переживаниями или обременить, или, хуже, подтолкнуть к решительным действиям (как когда он ходил угрожал Гирингу), которые могут повредить ему. И... еще ведь, как удивительно точно отражена печальна правда жизни: стоит хоть чуточку всковырнуть давнюю, непроболевшую до конца обиду, как она тут же восстает пламенным драконом. Ну вот, казалось бы, давно уже исчерпан вопрос верности Эда, его отношения к Ханне. Но стоит ему только упомянуть, что схватил Ханну за руку, как у Эл все отключается. Она уже не вдумывается в разницу между "схватил" и "взял". Она уже не слышит, что он схватил ее, чтобы уберечь Эл. Да, интересный перевертыш: просьба об откровенности и уже, в самом деле (как в случае с примеркой платья Ханной и "упреком" Агны в бездетности), не первая — с одной стороны, причем со стороны Элис, которая раньше, сама по себе была гораздо откровеннее, и Эд даже гордился своим умением легко "читать" ее лицо и эмоции, и нежелание рассказать Милну о том, что ее саму беспокоит. Но, думаю, Эдвард из проницательности, плюс-минус все знает. Конечно, это не скытность Эл, равная отстранению, а нежелание увеличивать и так то горькое и страшное, что есть. Только вот, конечно, от молчания ей легче не станет. Да и с кем еще ей всё делить, как не с Милном? Громадная радость (если уместно употребить это слово в данном контексте) в том, что они вместе не только как влюбленные, они вместе и на одной стороне и в жизни, и в миропонимании, в том деле разведке, о которой даже любимому не скажешь, нельзя. А понять это другой, сам не бывавший по эту сторону разведки, не сможет. К тому же, Элис уже не та девочка, прибежавшая в страхе в комнату Милна в первую ночь в Берлине. И думаю, теперь Эд не всегда может похвалить себя за умение "читать" Эл. Ну а что касается Ханны... тут все то же: та рана, как потеря ребенка, в какой-то степени всегда будет открытой. Это признали в том примирении после вечера с танцем и Софи, оба: и Эд, и Эл. Да и глупо было бы делать вид, что этого не было. Кто-то, конечно, выбирает и такой ход, но смысл? Глухой, постоянный стук-напоминание и саму память — не отменить, как ни старайся. Честность гораздо лучше в такой ситуации. Эд видит, что он не может просто так успокоить Эл. Словами до нее не достучишься. Когда болит сердце, разумные увещевания только больше бесят и доводят до крайности. Единственное, что работает в этот момент - это взять (или уж схватить) как можно крепче, прижать к груди и говорить о любви. О том, что Эл - единственная, о том, что без нее жизнь не мила. Она так хочет это услышать, и, пусть это выглядит глупым, но такая уж правда о нас - нам важно это слышать. Поступки, дела - безусловно, в этом вся суть, но какое волшебство творит одно только слово любви... Слова, правда, здесь не работают. Ну что он скажет? Все то же: то было ошибкой, а все, что у нас — и было, и есть одно настоящее? Эл это умом знает, она это слышала от Эдварда не раз, и, думаю, верит ему. Но боль, острую и сердечную, все это не отменяется Потому что рана всегда будет открыта. А доверие уже было основательно нарушено, и в той темноте они уже оба были. А скатиться в темное нам, не таким уж и уверенным в себе, всегда гораздо быстрее и проще, чем удерживаться в луче света. Поэтому выход один — быть рядом и ждать, когда стихнет приступ боли. И снова врачевать рану. Ну а слова... да, так вот удивительно они действуют на нас. Все всё знают про "смотри на дела и действия", но слова способны как исцелить, так и погубить. Притом, что это не просто слова, это — истинная правда для них двоих. В форме слова. Он ненавидит свою слабость, ненавидит свои раны, он умеет с ними жить - но не знает, кем бы он был без них. Для него они - уродство, которое нужно скрыать от посторонних глаз. И тут он видит, как Эл умеет утешать. Знаете, я думаю, Эд не ненавидит свои раны. Он их принимает. Да, возможно, он хотел бы, чтобы ни их, ни того опыта, что они ему принесли с собой, у него не было. Но без них он не был бы таким, каким мы его знаем. А может, сложись его жизнь более благополучно, он вырос бы рафинированным болваном? А потом, как Стив, решил бы, что и ему "все можно"? А что? Деньги, положение есть. Бороться "за место под солнцем" не нужно. Вообще ничего не нужно, — безбедное существование обеспечено на всю жизнь капиталом от родителей. Я не знаю, где эта золотая середина между правильным неравнодушием сердца и души и абсолютным равнодушием ко всему, возникшим из-за привычки к достатку. Мы так часто привыкли считать, что любви много не бывает. Но я смотрю на ту же дочь Делона и меня берет ужас, отвращение. Ей не на что жаловаться в своей жизни. Она, в отличие от своего отца, не знала бед или нужды. Отец ее обожал. А выросло на этом обожании чудовище. Монстр, приложивший руку к тому, что последние годы его жизни, судя по всему, были полны и горечи, и боли. И при этом, кажется, абсолютное непонимание того, кем был ее отец. Да, для нее он, прежде всего, папа. И потом "Ален Делон". Но такая душевная тупость... это так страшно. Безумно. Боль свою Эд скрывает из соображений того, что знание о ней никому не сделает лучше. Но и сам он, под ее гнетом, как мы видим, уже не выдерживает. Все это глубоко личное, опять же, совсем "не к месту", когда такая обстановка вокруг. Но сама мысль о том, что он, после всех этих лет абсолютного молчания, может быть принят и понят, а не отвергнут... Я думаю, для него это не меньше, чем потрясение. И я очень рада, что такая мысль пришла к нему, не оставила его в покое, а растревожила. Во имя дальнейшей жизни и любви, как бы странно это ни звучало на пороге войны. 1 |
Anna Schneiderавтор
16 сентября 2024 к ориджиналу Черное солнце (гет)
|
|
h_charrington
Показать полностью
Здравствуйте! там у Ханны больше какого-то глубинного страха перед тем, чего она никогда не сможет понять, чем реально вот сочувствия. И тот самый страх столкновения с чем-то большим, что есть в тебе, мог бы ее отрезвить, заставить пойти иной дорогой... Но нет. Не вышло. Минутная вспышка почти что благоговейного ужаса снова затоптана животной ревностью и тупой страстью. Согласна с вами, именно такой там страх. Страх перед неведомым, тем, что гораздо больше слов. И Ханна, верная себе, не удерживается от вопроса о Харри. Все ли с ним в порядке? Думаю, этот жест с платком был в чем-то искренним, но он, как вы и сказали, не повел Ханну дальше. Точнее, не вернул ее обратно. И все покатилось дальше, под гору. Я в каком-то из отзывов делилась соображениями о том, что у Ханны могло просто не быть понимания, что такое настоящая любовь, и та страсть, похоть и собственническое чувство могут быть ею приняты за то, что она "любит", а поскольку эта звериная жажда не находит удовлетворения, то, значит, еще и "страдает", и ей как "жертве" позволены любые средства для достижения ее "великих" целей. И при этом Ланг очень высокого мнения о себе. Но если отставить в сторону ее красивую внешность, такую правильную по тем временам, то что останется? Горечь? Ярость? Злость, ставшая озлобленностью? Повторю, она, как и всякий другой человек, могла пойти иным путем. Но выбор ее, как и выбор другого, всегда, конечно, свободен. И ее самомнение о себе, что примечательно, основано тоже, в общем-то, только на собственной внешности. В этом смысле яркий момент — тот, где Кельнер подвозит ее до дома, а она всю дорогу уязвлена тем, что он реагирует на нее сухо, не так, как она к тому привыкла. И если круг ее собственных интересов и ценностей узок настолько, то стоит ли удивляться тому, что она всё судит лишь внешне? Сама не обладая почти никаким душевным содержанием. И на основе своих нынешних "страданий", она, видимо, решает стать судьей и решать: кого миловать, а кому — голова с плеч. Все ее истерики и метания утомляют. Будь иное время, не такое опасное, Харри сказал бы ей гораздо более открыто гораздо больше "хороших" слов. Но время не то. С ней ему тоже приходится сдерживать себя. Честно скажу, я отнюдь не сторонник того, чтобы объяснять все-все особенности поведения и мировоззрения человека исключительно травмами, пережитыми в детстве. Нам дана волшебная способность изменяться. Учиться на своих ошибках. Переживать опыт и взрослеть, что в 5 лет, что в 50. Поэтому просто сказать, что у Ханны не было перед глазами примера "истинной любви", и списать на такую вот "необразованность" всю ее чудовищную гнильцу, никак невозможно, на мой взгляд. Ведь даже если и так, та самая "истинная любовь" сподвигла бы ее к изменениям. Я не задумывалась так четко о том, чем объяснить поведение человека. Но тема с детскими травмами кажется очень узкой и заезженной. Сколько можно? Нам и Гитлера впихивают в рамочки несчастного, непонятого художника. Вот прими его тогда в венское училище, вот было бы всё хорошо... А если нет? Все? От одной неудачи, пусть и болезненной, сломался и пошел всех жечь и ломать? Как же это уродливо и отвратительно. Только твари способны на такую лютую месть, истинные твари. И не надо никаких объяснений — нет их, не существует в таких случаях. Неважно, был ли у Ханны счастливый опыт любви или нет, а действует она ровно так же. Мстит, гадит, и в этой своей пакости не хочет видеть никаких границ. Дай такой волю, и была бы еще плюс одна Ильза Кох. Есть люди, которые, к примеру, не познают в своей жизни счастливую любовь. Не знаю, почему так, но бывает. И что, теперь всем мстить? Кто виноват в твоей боли? Никто. Может, и ты не во всем виноват, и есть еще какие-то иные факторы, но винить других, "мстить" им, — это гадость и низость. Но какая же она назойливая, и сколько уже крови подпила! Да, очень много сил и души уходит на нее, к сожалению. И поразительнее только то, что до сих пор, даже после почти визита в гестапо, она не успокаивается. Совершенно сошла с ума, я думаю. И не хочет остановки. Признаюсь, сколько я ни пыталась найти ответ на этот вопрос, ничто меня до конца не удовлетворяет, кроме мнения, что люди, по природе куда легче склонные ко злу, чем к добру, получая возможность творить зло и не нести за это ответственность, будут это делать с большой охотой, потому что видимых выгод больше, чем если держаться (еще и рискуя положением и даже жизнью) за совесть и моральные принципы. Полагаю, в моменте у многих просто не возникал вопрос "а правильно ли это?", они видели перспективы и выгоды - даже в убийстве 36 000 евреев - и шли на это, вовремя позволяя себя закрывать глаза и морщить носы. Тут часто гооворят о бедственном положении Германии после 1МВ. Помню, нам учительница истории рассказывала, что инвалиды, вернувшись с войны, совершали самоубийства, чтобы их вдовам и сиротам выплачивали пособия большего порядка, нежели по инвалидности кормильца. Но что, интересно, во Франции, половину которой истребила Германия в 1МВ, в России, которую мало что в 1МВ использовали как пушечное мясо, так добили напрочь революцией и Гражданской войной, не было отчаяния и бедственного положения? Но как-то не докатились до "окончательного решения еврейского вопроса", восстанавливая свои экономики. Как-то не дошли до полнейшей бесчеловечности, пробивая себе "дорогу в будущее". Да, и для меня этот вопрос открыт. А может, при наступлении нацизма, для таких, "более склонных" ко злу, и выбора не было? То есть и вопроса не стояло: плохо или хорошо? Выгодно, — вот и ответ. Сколько было уверено в победе "германского гения", в "расчистке новых территорий"... Гитлер и Ко орали с трибун о том, что "ничего не бойтесь, всю ответственность я возьму на себя!", — уверенные в том, что всё им не просто сойдет с рук, а зачтется как праведная цель в очищении пространства. Странно обо всем этом говорить, когда у самой (то есть у меня:) немецкая фамилия. Но всю эту "риторику" ненавижу люто. Просто какая-то внутренняя ненависть просыпается. Согласна с вами в ваших размышлениях о немцах. Меня умиляет еще и то, что они нам на полном серьезе заявляли, что зачем это мы к ним пришли? А Геринг вообще в своих речах дошел до того, что какие-то советские люди (недолюди, конечно же, по их размышлению культурных людей) не имеют права (!) судить их, немцев и национал-социалистов. То есть настолько все человеческое было выхолощено в этих уродах. То есть убивать людей миллионами, грабить их, насиловать — они, "великие" и "культурные" имеют право, а судить их не может никто. На такое даже не знаю, что ответить. Жалею, что Геринг сумел сам убиться. Хотелось бы, чтобы его, как большинство его единомышленников на том первом суде, вздернули. Веревка бы только оборвалась: толстый был непомерно. Но ничего, подвязали бы снова. Мне хочется верить, что мы никогда не дойдем до таких "окончательных решений". Меня, со временем, стало поражать другое: как обескровлен, как разрушен был СССР войной. И как быстро восстановлен! Параллельно с этим шла насмерть гонка по разработке ядерного оружия. А в 1961 г. не кто-нибудь, а мы — первые в космосе. Всего через 16 лет по окончании такой войны... Раньше я смотрела на снимки моделей в платьях Диор, прилетевших в Москву в то время, с сочувствием к нашим женщинам, одетым в самые простые платья. А теперь хочется сказать: идите на ... со своими платьями, в свою Францию. Где бы они все были, если бы не СССР? Но страх в том, что им там, на той стороне, нравилось. И ничего не казалось страшным. А что такого? Спасибо за отзыв! 1 |
11 сентября 2024 к фанфику Методика Защиты (гет)
|
|
h_charrington
Показать полностью
Ответ на 4 часть. Я честно горжусь этой попыткой Росауры. Да, это не совсем ее роль, это не ее путь, но она в безысходном положении попыталась сделать что-то, чтобы помочь Руфусу. Так, как она сочла нужным (а он бы это не одобрил, разве нужно сомневаться?), на свое усмотрение, совершила самостоятельный, рисковый поступок, который требовал от нее мужества, хитрости и ума. И мне очень важно, что она в итоге не выдерживает. В ней начинает говорить любовь, которая не терпит этой лицемерной игры в шахматы. Она пришла вроде как торговаться, но в конечном счете она не выносит этого, не может она своего любимого человека выставлять предметом торга. И то, что она отказывается выдать Краучу людей Дамблдора, тоже кажется мне очень важным шагом. Здесь уже, мне кажется, неважно, подходит эта роль Росауре или нет. Важно то, что она решает действовать. Играть там и с тем, для кого у нее, — я уверена, что росаура это понимает, — сил маловато. Крауч ей не по зубам. Но, опять же, как не попытаться? Если не выйдет, то утешением будет именно это. А если получится, то она спасет Скримджера. Мне эта сцена нравится еще и окончанием. Кажется, все рухнуло. Крауч уже открыто говорит о том, что и раньше на Росауру у него было мало надежд ("я знал, что он вас перевербует"). Это не тот "он" ее "перевербовал". Не Дамблдор. А даже если бы не случилсь любовь, я думаю, и тогда Росаура вряд ли смогла сыграть по нотам Крауча. Вот у Миранды вышло бы подольше водить его за нос, а Росаура здесь выглядит любящей, беззащитной и отчаянной. Но карты раскрыты, и мне нравится, что Крауч в ней разочарован. И да, младший Крауч перемешал карты Краучу старшему. Их противостояние длится уже давно, заочно, и еще найдет свой масштабный финал. Ну вот, на это я посмотрю. Пришла очередь очной формы присутствия. В конце концов, это даже по традиции верно: из университетов да дальних путешествий возвращаться домой, и наводить хаос. И, конечно, узнай Скримджер, как Сэвидж вел допрос, невзирая ни на какие там уставы, Сэвиджа нашли бы потом аккуратно запакованным по частям в разных баках по сортировке отходов. Не могу удержаться и не процитировать черную шутку главного героя из фильма "Киллер" Финчера (он тогда готовился как раз упаковывать своего оппонента тем же способом): "как говориться, семь раз отмерь, один раз отрежь". Мне очень дорого в Скримджере то, что несмотря на его пиетет перед правилами и законами, честь все же превыше всего, и если нанесено оскорбление его женщине - можете заказывать панихиду. Собственно, мы видим это по его реакции на двусмысленный вопрос журналиста, один лишь пошлый намек на Алису - и Скримджер разложил все по понятиям, конечно, осознавая, что он рискует своим положением. Росаура, когда ты перестанешь мысить двойными стандартами? Когда ты будешь считывать любовь по поступкам, а не по словам, которые так редко соответствуют тому, что мы на самом деле имеем в виду? Потому что понятие чести для него выше закона. Его до сих пор сконяют за неповиновение, и самовольный выезд к месту того страшного пожара. А-а-а... чего ждать? Официальных распоряжений? Чтобы там точно некого было спасать? И здесь действует тот же принцип: значит, задавать мерзости в вопросах, с улыбочкой, можно, а ушатать урода уже нельзя? Пусть отвечает за свои слова. А ведь Росаура, наконец-то читая ту давнюю газетную заметку, даже не подумала о том, что Скримджер вступился за Алису. То есть она это поняла иначе, и в ней еще заговорила ревность, ко всему прочему. А то, что это — элементарная защита женщины, и что нормальные мужчины о таком, как спросил журналист, вопросов не задают (а нормальные — как раз отвечают тем способом, каким ответил Скримджер), это ускользнуло от ее внимания. Ускользнуло то, что он хранит записульки ее отца, ускользнуло то, что он вступился за Алису не по каким-то соображениям тайного любовника, а по самым явным и адекватным... Тут могу лишь выразить свое почтение вашему творчеству, потому что сцены допросов из "Черного солнца" во многом вдохновили на эту сцену. Росаура не находилась в столь большой опасности, как Элис, но ей было очень плохо и страшно. И это особенно омерзительно, когда самое твое святое и сокровенное вытаскивают наружу, лапают грязными руками и превращают в твою болевую точку. Да, сцен подобных у моих ребят хватает. Спасибо за слова о "Черном солнце". Я эти сцены все писала так же, как вы писали тот момент со словами Росауры о Блэке. Росаура как во сне замечает это и сразу упускает из вида, а ведь это так красноречиво! Все сводится опять же к той самой честности: где Скримджер считает себя правым, он будет стоять до конца. А где он видит свою вину и ошибки, где понимает, что не справляется, там он повинится. Даже перед человеком, который едва ли заслуживает извинений такого мужчины, как Руфус Скримджер. Огромное спасибо вам!!! У нас все-таки есть еще крохотная надежда, что любовь, изрядно прогоревшая, все же не прошла окончательно. Быть может, выберутся? С точки зрения того состояния, в котором была Росаура в тот момент, когда заметила записку отца, меня ее, почти нулевая, реакция не удивила. Но она и потом, позже, об этом ни разу не вспомнила. Так требовать от Скримджера всех пределов, предельной открытости и честности, а сама? Газету прочитала еле как, много дней спустя, про записку забыла. А этот пазл их, общий, кто будет складывать? Ждать слов от Скримджера почти напрасно, ну так есть его поступки. Но и это Росаура (пока?) не соединяет в общую картину. Я в таком изумлении и возмущении, что Скримджер просил прощения у отца Росауры. Руфус, вы с ума сошли? Нашли у кого просить извинений. На той стороне только ухмыльнутся, да продолжат пить чай. Не могу пока ничего сказать ни про надежду, ни про любовь. Такой большой провал, что пока не находится и слов про это. Но, думаю, все в огромной степени будет зависеть от Скримджера. А мы уже знаем, что он Росауру любит. Я не имею ввиду, что он не должен ее прощать, а должен мучить, мол, пусть ей все вернется. Но как прийти друг к другу после всего этого? По-настоящему? Без опасений, без боли? С доверием? Раны вообще способны зажить настолько, чтобы можно было любить друг друга с учетом всего сделанного? Да и Скримджер о прощении думать не станет. Он же наверняка Росауру не винит, берет вину на себя: рядом со мной она стала такой. А если так, то и прощать ему нечего и некого. Но как поведет себя Росаура? Вот это вопрос. 1 |
11 сентября 2024 к фанфику Методика Защиты (гет)
|
|
h_charrington
Показать полностью
Ответ на 3 часть. н вообще готов к тому, что она будет в нем разочарована. Уйти может он только решив, что его близость приносит ей лишь боль и опасность. А ее выкрутасы в этой главе прямое тому подтверждение, поэтому когда она говорит, что "больше не может", он даже в лице не меняется (хотя как знать, что в нем оборвалось в этот момент) и спокойно говорит, что проводит ее к родителям, мол, давно пора. Вот в том и проблема: он привык. Он уже ничего не ждет, не ожидает от себя. Он уверен, что "так ему и надо", и не будет в его жизни иначе. А что Росаура появилась рядом, так это пройдет. Успокоиться девочка, ужаснется тьме, отлюбит свою романтику, которую на него трафаретом приложила, увидит, какой он "темный" и уйдет домой, к благостному отцу. Чай пить с конфетами. Росаура за счет любви могла поколебать в нем эту уверенность, но она делает наоборот, и уверяет своими словами и поступками в том, что он и без нее "знает". Так сложно ей было увидеть проявления любви в его поступках, а не в словах, ведь она знает уже, что со словами у него все скудно и сухо? Он столько раз защищал ее, выслушивал, терпел, пытался уберечь - но нет, надо затоптать его за допущенные слабости самым варварским способом. И мне было важно подчеркнуть, что обвинять других во всех грехах мы часто начинаем тогда, когда сами скатываемся до такого, если не хуже. Даже чаще всего - хуже. Притом, Росаура знает про замкнутость Скримджера. Он давно стал таким, и таким останется. А выглядит так, будто она, переступив через грань, и чувствую над ним свою власть, уже не может остановиться, и бьет его. Еще, еще и еще. И что он сделает? Станет легким да звонким, по щелчку пальцев? Росаура упала в обморок при виде его раны. А что видел он за время своей службы? И если бы это видела она, что стало бы с ней? Могла бы она быть легкой? В одной из глав, когда она вспоминала его, была даже такая мысль: "он будто умер для нее задолго до того, как настоящая смерть нашла его". Но вот в том состоянии, в котором оказалась Росаура к середине этой главы, она уже не способна была трезво мыслить. И, видимо, лгала упоенно, лишь бы ранить Руфуса да побольней. Это уже что-то очень больное и тревожное. Как бывает, люди приходят на исповедь или к психотерапевту и лгут о себе какие-то ужасные вещи, лишь бы впечатлить слушателя и набить себе цену, мерзкую и пугающую, но в том потерянном и опустошенном состоянии им кажется, что уж лучше так, чем никак. Хуже, Росаура, хуже! Что ж ты натворила... Да, когда едешь с горки вниз, понимаешь краем мысли, что надо остановиться, но не можешь. Ну а вопросы морали... мы видели, что для Росауры они тоже -- не пустой звук. Кто метку себе сам нарисовал, при всех? То, за что мы его так любим: беспощадная честность. Он никогда не питал иллюзий, что он - пара Росауре. Он никогд ане допускал для себя возможность тихой, спокойной и "чистой" жизни. Росаура может быть им недовольна и разочарована, но ей и не снилось, как он недоволен и разочарован сам в себе. Он знает, что он не прав, он знает, что он оплошал, пытается как-то это исправить, и ужас его берет только от зрелища, как сильно покалечила Росауру жизнь с ним бок о бок в течение какой-то там недели. Да он вообще о себе последнего мнения. И все, что он себе позволяет -- уйти в работу с головой. А счастье, любовь, Рождество, оно все для других. Разочарование Росауры в Скримджере хочется отправить ко всем чертям. И сказать (простите): посмотри на себя. И я думаю, что не столько жизнь с ним покалечила Росауру, сколько воспитание профессора филологии покалечило с детства ее мозги и душу. До того, что она, видите ли, может быть "разочарована" в Скримджере. Хочется написать очень грубо, но не буду. Пусть лучше подумает, как вышло так, что все ее идеалы и воспитание, взятое от родителей (несмотря на практицизм матери) совершенно оторвано от окружающего ее мира. Понимает, что это он виноват, не хватило его на всё. Я не думаю, что он ее вообще осуждает за такое отношение к нему - для него все эти ее речи точно слова тяжело больного в бреду, которые, конечно, ранят, но еще глубже чувство вины. Я тоже думаю, что Скримджер ее не винит. Но он не виноват. Господи, да скольких сил ему стоит просто, чтобы не сходить с ума и оставаться человеком? Девочке со Слизерина это и страшном сне не снилось. Да, у Росауры были свои испытания. Но "виноват"? В чем? В том, что сердце болит за людей? За волшебный мир и за такой невзрачный человеческий? 1 |
11 сентября 2024 к фанфику Методика Защиты (гет)
|
|
h_charrington
Показать полностью
Ответ на 2 часть (2.1). Скримджер в целом более выдержан по характеру. Он замыкается, если не знает, как реагировать, и еще у него есть соображения о чести, что не позволяет ему прямо оскорблять женщину, даже когда она поливает его грязью. Да. И знаете, кого он мне этой выдержанностью, сухостью и сдержанностью напоминает? Эдварда. И то же "соображение о чести". Потому что ту же Ханну Милн, несмотря на все ее выходки, не оскорбил. Даже словесно. И уж тем более с Эл такого не было, хотя острых моментов -- предостаточно. Да, они ранят друг друга и очень жестоко. Его выводит из себя ее нежелание прислушаться к внешней ситуации, ее слепота и глухота ко всему, что не касается ее лично, ее попытки добиться от него нежности и любви тогда, когда для него смыслом жизни стала месть и борьба. Они выглядят часто как две крайности (не забудем о благих намерениях, о которых у нас говорят, что ими вымощена вполне определенная дорожка) одного целого: Скримджер почти весь -- в борьбе с внешним, Росаура -- в яростной борьбе с ним же и с обстоятельствами за личное. Ее личное. Ее любовь, их любовь. Но гораздо важнее в таких страшных ситуациях добровольно "сложить оружие" и понять: сейчас важнее внешний мир. А чтобы в нем выстоять на своей досочке и не потерять ту самую любовь, за которую ты так отчаянно бьешься... встань рядом. Встань с ним, со Скримджером, рядом. Ты же любишь. А для него сейчас важнее дела Алисы и Фрэнка нет ничего. Это не предательство вашей любви, это не равнодушие к тебе. Это невозможность не реагировать, не болеть сердцем за тех, кто так дорог. Ведь если бы с родителями Росауры что-нибудь произошло (а она Скримджеру в их спорах даже говорить и спрашивать о ее матери запрещала, прямо криком), то как бы она себя вела? Тоже надела бы пеньюар, облилась духами и пошла в спальню? Нет. Она бы залезла в случившееся с головой. Она бы пыталась помочь. Так и он, только для Алисы и Фрэнка. И если не выносить ему душу упреками за его "невнимание", то какая потом волна благодарности у него будет к ней! За то именно, что не ушла, не отошла в сторону, поняла (хотя и ей было больно). Ну а грубость и упреки Росауры для меня порой переходят все грани допустимого, потому что в отличие от Скримджера, который никогда не стремится ее унизить или оскорбрить, комментируя ее действия, а не ее саму (хотя звучат его фразы порой очень жестко), сама Росаура именно идет путем унижения и оскорблений. Она нарочно говорит то, что ранит его больше всего, даже если это не соответствует истине, даже если она обижена на что-то другое. Да, я тоже не увидела за всем его поведением и грубостью желания и осознанного намерения причинить ей боль. Звучит и выглядит это грубо, но там нет желания унизить и повернуть нож в ране побольше, чтобы стало побольнее. Ну а Росаура действует иначе. И, я думаю, она будет первой, кто раскается в сказанном. Вот такая жестокость, как у нее (как была в моменте ночной ссоры у Эл, когда они вернулись с допроса, и Эд начал собирать вещи) -- вот, что почти непростительно. Это настолько глубокая рана может быть, что... какими словами и действиями ее потом залечить? А если при новой ссоре она ранит так же? А это больнее всего. Потому что она знает, куда и как бить. И любовь дает ей особую власть (которую Росаура прекрасно осознает, потому что наслаждалась же она "послушанием" Скримджера, когда они сидели за столом и пили) над ним. Вот, что жутко. Так можно буквально уничтожить человека. Хорошо, что есть ощущение закономрености. А не просто "автор нагнал мраку ради мрака". Это не автор. Это все они.) Вы не тот автор, кто будет ради рейтинга высасывать из пальца стекло. Вы любите своих героев. Но хочется верить, что до последнего Росаура пыталась быть верной и чувству - и даже после неверности, которую она допустила, все же под влиянием чувства она не сбежала в морозную ночь, а вернулась к Руфусу в финале этой главы. Я повторю: мне кажется, она пыталась. Все-таки жизнь и жажда жизни, любви, легкости, праздника, романтики берут и требуют свое. Оттого и просыпается этот страшный эгоизм, даже в ситуациях крайней опасности. И, думаю, в конце главы это возращение -- не столько под влиянием именно чувств (осознанных), сколько безотчетное знание: случилось непоправимое. Настолько страшное, что этому и мысли ясной, и слова еще нет. Она не могла не вернуться. Каково было Руфусу слушать, что в ее больном воображении ценнее поцелуи убийцы и террориста, чем его? Думаю, ему просто было страшно смотреть, что же с ней сделалось. И вновь не приписать себе эту вину, он не мог. В его представлении, это он ее не уберег. Я поняла, что Скримджер настолько замкнут и холоден внешне, что в следующей главе придется дать фрагмент с его точки зрения, чтобы вообще стало понятно, как он переживает все события последних дней. Не представляю, как ему было. Потому что здесь не только воспоминание о другом мужчине. Это задевает не только чувства романтической любви. Это столкновение двух противоположных мировоззрений, а борьба во внешнем мире между ними идет на смерть. И Росаура об этом прекрасно знает. То есть это такая "двойная отставка" Скримджеру: ты, мол, мой дорогой, и мужчина так себе, и с идеалами у тебя, конечно, беда... Думаю, второе гораздо страшнее даже того личного оскорбления и оскорблениях их любви, которые Росаура нанесла намеренно. Если вы дадите точку зрения Скримджера, то я, как читатель, буду только рада. Потому что за ним через весь текст смотришь так пристально, что иногда сил не хватает. Ссыпается на руку эти три зернышка его внешней реакции, и ты по ним пойди пойми. Да, а зернышка всего три. Потом сидишь и перекладываешь: первое, второе, третье...:) Мне кажется, что Росаура очень странно ценит "безопасность". Скримджер вот с самого начала их отношений делает все, чтобы ее обезопасить, но она пренебрегает всеми его стараниями, нарушает все его запреты и инструкции, лезет на рожон, пытаясь показать ему свою "любовь". А "безопасность", которая исходит от Барти, на самом деле должна быть обозначена как "власть", "привилегированность", "статусность". Росаура попала на приманку, которая создана для ее матери (а поскольку Росаура тут разыгрывает роль своей матери, она и клюнула). Барти носит красивую одежду, он молод, привлекателен, он способен шутить (!) о произошедшей трагедии, он сразу же приглашает Росауре "выйти в свет", в общем, все на блюдечке с голубой каемочкой, чего она лишается, решая быть с Руфусом. Потому что вот он максимально "непопулярный", аскетичный, сухой до суровости, и цветов не дарит. Если Росаура -- за мать, то Барти -- за своего отца. Мальчик подрос. А так он, все же, сын своего отца, то странно думать, будто желание власти будет ему совершенно чуждо. Как знать, может он захочет за свои прошлые трудности как-то отыграться на отце и окружающем мире? Деньги, блеск, образование, ум, утонченность, статус есть. Отчего бы и не попробовать? В общем, как будто запущен повтор (для Росауры) той истории и влюбленности с Блэком. Мол, посмотри: а как сейчас выберешь? И, действительно, как? Вопрос отчасти открыт, даже с учетом того, что Росаура вернулась к Скримджеру в конце главы. 1 |
10 сентября 2024 к фанфику Методика Защиты (гет)
|
|
h_charrington
Показать полностью
Ответ на 1 часть (1.2). Но нет! Она, конечно же, убеждена, что страдает больше всех. И ей необходимо теперь заставить его прочувствовать все ее страдания в детаях. Как будто ему своего мало. Как эта слепота и глухота обиженного человека знакома и естественна... Поэтому не перестаю говорить, что настоящая любовь как раз-таки сверхестественна. Она позволяет (и сподвигает) в ситуации, когда хочется поступить привычно, поступать необычно, превозмогая реальность. Смоги ли наши горемыки это сделать? Я верю, что они правда пытались. Вот он, эгоизм. Такой знакомый, такой требовательный. Жестокий, безжалостный в своем требовании любви. О любви настоящей так и хочется сказать самое верное: "Любовь долготерпит, милосердствует... всему верит... любовь никогда не перестает". Но дойти до такой любви... Вспоминается фильм "Легенды осени", когда герой Питта, наконец-то, вернулся. А героиня Джулии Ормонд, что обещала ждать его вечно, и, прождав много лет, вышла замуж за его брата, плачет и говорит: "Вечность — это слишком долго...". Но надо хоть немного взбодриться. И я скажу, что по моему мнению, Росаура и Скримджер действительно пытались. В меру своих сил. Мало ли это? Нет. Они попытались. И, может быть именно поэтому, не все потеряно. Все равно. Но... вопрос, не слишком ли это запоздалое раскаяние и раскаяние ли вообще, потому что пока там просто ужас от содеянного. В целом, с него начинается раскаяние, да. Но тут еще наваливается такое отчаяние зачастую и ненависть к себе, что человек может отказаться от попыток что-то восстановить или исправить и в лучшем случае - уйти и забыться, в худшем - руки на себя наложить. Нужна огромная сила, чтобы, увидев свои ошибки, ужаснувшись им, признать их и попытаться что-то сделать. Ну и вопросы тут у нас... где бы прикуруть. Уверена, будет все: и злость, и раскаяние, и гнев на саму себя, и ужас... море всего. Как от этого не сойти с ума? За сделанное ему, и за ненависть к самой себе? Не знаю. Есть надежда на молчаливую, — "ты святой, что ли, Скримджер?" — его любовь к ней. Которая, как знать, способна простить и это? Даже это? Но как в этом прощении не потерять себя самого? Или в этом прощении, даже после всего, и есть та самая Любовь, о которой я тут столько нацитировала. Не могу не вспоминать глубокий кризис ваших Эл и Эда, даже не после измены, а после событий в Нюрнберге. И на Эда тоже нашла эта ледяная замкнутость, а Эл сгорала от боли и гнева. Но потом она собрала все свое мужество и стояла под его дверью, и приходила к нему, даже когда он вел себя жестоко и почти омерзительно. Она смогла переломить в нем обиду, после того, как увидела себя и его как бы со стороны. Мне кажется, момент, когда человек видит себя таким, какой он есть, без прикрас, во всей низости совершенных поступков, может быть самым страшным откровением за всю жизнь. И требуется мужество, чтобы после этого жить дальше иначе, пытаясь исправить последствия такого вот падения. Пожалуй, это самая главная тема, которая занимает меня в искусстве - вопрос раскаяния. Не могла не подвести к нему и моих героев, хотя писала вот эту главу просто кровью из сердца, ну до такого дошли, ну такое дно пробили, что просто... руки почти опустились. Очень, очень вас понимаю. Словами не передать, что творится с сердцем, когда с героями происходит такое. Но я стою, как и храбрая Эл (храбрая из нас двоих, может, только она:), на том же: если случилось "непоправимое", и бездна, — в ответ, — уже начинает смотреть на тебя, выход один (если еще любишь): стучать, стучать и стучать. Не обращать внимания на иронию, сарказм, жестокость, отторжение... Стучать. Потому что Эд всем тем ядом исходил от боли. Огромной боли. Она тоже требовала своей жатвы, своего реванша (да, это всегда жестоко), своего слова, сказанного вслух. Но устоять против попыток Эл не смогла. Потому что боль в основе своей слаба. Она до одурения хочет одного: понятия, принятия и все той же любви. И чем сильнее гнев, тем больше дикая жажда любви. В конце концов, самое страшное — это потерять по своей же вине вот такую любовь. Она же не даст тебе покоя до конца дней. И будет съедать тебя изнутри. Поэтому лучше всего, все же, постараться перейти через бездну. И стучать. Потому что если потеряешь такую любовь, то страшнее уже ничего не будет. Потому что страшнее ничего и не бывает. И мне очень ценно слышать, что вы не хотите ее судить, и я тоже не смею - поскольку такие состояния испытаны на своей шкуре, от чего много стыда, и боли, и вины, но такое (и не такое) случается, и в эти страшные минуты человек открывает о себе такое, после чего сложно смотреть на себя в зеркало. Однако да, объективно - есть черта, которая была по сути пройдена, и даже не в этой пьяной гулянке с подружкой, когда Росаура позволила другому мужчине себя трогать, а, на мой взгляд, еще при встерче с Барти Краучем, с которым она флиртовала, которым она любовалась и думала о нем как о мужчине, а не как о школьном товарище. И именно поддавшись на его льстивые речи она затаила на Руфуса злобу, даже больше, чем ту, которая была вызывана кошмарным допросом. Просто в случае с Барти соблазн вошел в душу незаметно и воздействовал на ум; "внешне" все оставалось в рамках приличий, и это усыпляло бдительность, пока яд отравлял душу. А уже во второй половине главы, эта сцена в баре - по сути зеркальное отражение того, что с Росаурой происходило в сцене с Барти, просто уже неприкрыто, грубо, плотски. Вот именно, что мы сами можем быть такими же. И какие из нас судьи? Ладно бы, были безгрешны и с крыльями. А когда обида и ревность — жрет... где-то там Ханна? Про Барти бесценное замечание. Знаете, на чем я себя поймала? Что упустила из виду точность его реакции на то, что произошло с Алисой и Фрэнком. Вот и "свежий глоток воздуха". Но да, это допущение и восприятие Росауры, — уже измена. Может, даже большая, чем та, в баре. Потому что там-то она посмеялась и руки того "ухажера" (еще и припомнив Скримджера) откинула. А здесь обошлось без рук. Виртуозно. Шепот, робкое дыханье, трели соловья... А вот про то, что он ее "дождался" с допроса через много часов, а не через четверть обещанного часа, я запомнила. Она же только ждала допроса часа три. А потом, за всем ужасом допроса, счет времени и вовсе был потерян. Так что спасатель не такой уж и спасатель. Или спасатель предусмотрительный, со своей, пока неявной, выгодой и целью. Зря, что ли, он такой блестящий ученик и путешественник. 2 |
10 сентября 2024 к фанфику Методика Защиты (гет)
|
|
h_charrington
Показать полностью
Ответ на 1 часть (1.1) Здравствуйте. Долго не хотела писать эту главу, долго ее писала и долго думала после, а стоило ли. Не мог ли сюжет пойти более благосклонным к персонажам путем? Но, увы, мы уже на той стадии, когда персонажи сами творят свои судьбы. Не удивительно, что такая глава заняла много времени. Как тоже пишущий автор могу сказать, что подобное не хочется писать до последнего. Есть, конечно, писатели, которые легко пускают своих героев "в расход", но ни я, ни вы — не такие авторы. А история, конечно, идет своим путем. И плевать ей на желания автора. У нее своя логика, свои события. И такие моменты, какими бы страшными они не были, нельзя не записать. Ну, если только речь не идет о сценарии турецкого сериала. Этот конфликт заложен в их характерах, он усугубляется очень тяжелыми внешними обстоятельствами, а спусковой крючок нажимает та темная сторона всякой личности, которая берет контроль тогда, когда сил и воли "служить свету" уже не остается. Тем больше шокирует и меня, и, как я вижу, читателей, эта поначалу импульсивная, гневная, а потом уже осознанная, холодная жестокость Росауры в этой главе. Мне кажется, о такой деградации лучше всего сказал Булгаков: "Она сперва долго плакала, а потом стала злая". Росаура тоже долго плакала, много плакала, пыталась поступать так, как велит ей сердце, но, увы, попала в типичную ловушку влюбленного человека: оказывается, не чувствами едиными держатся крепкие отношения. Темная сторона, которая, побеждая подчас светлую, действуют самостоятельно. Очень верное выражение "служить свету". Именно служить. Не униженно, а смиренно. Без роптаний. Но это тот уровень, который редко, наверное, кому доступен. Все же, мы — люди. И плотское, физическое, телесное — наша неотъемлемая часть. Как и душа, дух. Перекос в одну из этих сторон несет свои последствия. И все же, в отношении Скримджера служение — очень верное слово. Оно совсем не исключает его человеческой, грешной и земной сути, но опять я думаю о том же, о чем говорила уже: какая сила духа должна быть у человека, чтобы идти в своем пути (служении) до конца? И знать при этом, что за "скверность" и, по общим меркам людского общества, несговорчивость нрава, ты будешь одинок. Одинок, одинок, одинок... безумно. Да, философы и писатели давно говорят нам, что "человек рождается один, и умирает один". Да, наверное. Скорее всего. Но разве от этого легче? А как быть человеческой, земной сути нашей? Нашему сердцу и нашей душе? Зачем это бесконечное, страшное, беспредельное одиночество? Хотя бы немного тепла. Хотя бы каплю. Но порой кажется, что некоторым и в том отказано. И как при этом идти свой путь? Как жить? Как не сойти с ума? Знаете, в том (опять вернусь; наверное, поразило меня это самоунижение, добровольное), как Скримджер встал перед Росаурой на колени, несмотря на контекст, — вот это унижение и есть. Прислуживание. Но чтобы до того довести такого гордого и так много битого, как он?... Вот, в чем страх и горечь. Вот, когда ломается душа. На утро можно казнить себя последними словами, но сделанного тогда не изменить. И с приведенными словами Булгакова я очень согласна в отношении Росауры. И еще, последняя строчка из стиха Ахмадулиной: Но сколько боли. Сколько. Сколько. Я поняла, что писала о Росауре как можно мягче. Не потому, что хотела соврать в своем впечатлении о ней в этой главе. А потому, что знаю: даже если главный герой (героиня) не прав(-а), он — сердце автора. И говорить нужно осторожно. оказывается, не чувствами едиными держатся крепкие отношения. Наступает затмение, которое гасит эту искру в сердце, и обида, боль, гнев, возобладают, и тогда последнее, на мой взгляд, что останавливает от краха - это осознанность и воля не допускать крайностей. Запрет самому себе, даже если очень хочется рвать и метать, опускаться до такого. Но откуда этому опыту взяться у человека, который впервые вступает в отношения, да еще в таких тяжелых обстоятельствах, там, где изначально антогонизм, конфликт, непринятие, вынужденная позиция "мы вдвоем против всего мира"... а от этого недолго до "все против всех, и мы друг против друга". Согласна. И если не стараться и пренебречь всем, что было, можно просто уйти друг от друга. И сделать вид, что все нормально. Но остается это глухое "но". Даже если не хочешь его слушать. И "запрет" — самое верное слово. Только бы суметь остановить себя в такой момент. Потому что слово, оно невидимо, но убить — может. И ничем его не отменишь. И осадок, как пепел, останется. Можно списать на неопытно, можно до определенной степени и понять неопытность, но опять это "но". А только вдвоем против мира не выстоять. Мир поглотит, жизнь идет своим ходом. И мир под себя не прогнуть. В таких попытках можно просто погибнуть. Хотя это все, в традиции романтиков, выглядит очень достойно: как раз борьба одного против всех, "и пусть весь мир подождет". Он не подождет. Он темя сомнет. Поэтому с миром, как и с собой, надо научиться дружить. Иногда бывает это очень сложно. Особенно с таким нравом, как у Скримджера. Росауре тоже тяжело, но ее пеленой спасает как раз то воспитание papa, о котором вы так точно сказали. Мне кажется, его внешняя невозмутимость, которая так бесит Росауру, привыкшую наоборот все чувства показывать, на самом деле происходит от полной дезориентированности. Да, скорее всего, так и есть. То, что работало в его одиночестве, не работает теперь, когда рядом появилась Росаура. Конечно, он не может этого не понимать. Но здесь же нужно не только проявить чувства, но и изменить привычную "схему". А Скримджеру это, со всем его, почти гробовым, молчанием... И, конечно, я очень благодарна, что мы не забываем про ту боль, которую причинила Руфусу трагедия с Фрэнком и Алисой. Это ведь глубочайшая рана, и он просто не способен проявлять те чувства, которые так нужны Росауре. Ну не может быть он нежным, ласковым и понимающим, когда у него перед глазами лица замученных друзей. В нем все болит и кипит от ярости. Это трудно совмещать с покладистостью, мягкостью и открытостью, что и в мирные времена ему не присуще. Мне очень жаль, что Росауре не хватило мудрости и терпения понять, почувствовать его боль и уважать ее. Росаура знала Алису и Фрэнка очень недолго. И все это — в ореоле ее пламенной влюбленности в Скримджера. Все резко, ярко, врасхлест. И то Рождество. Для нее это было настоящим чудом. Да таким оно и было. Только события мира нисколько, конечно, не посчитались с личными событиями Росауры. И этот огромный разлад, как с неба на землю... громадное потрясение. А сердце, только-только пригретое, после всей своей боли, конечно просит и требует еще. Еще тепла, еще любви, еще ласки. Почему я опять должно ждать и терпеть? Сколько можно? Очень тяжело такое принять и смирить себя с окружающим. Жажда личного счастья очень понятна, но она меркннет перед тем девятым валом, что встал перед Скримджером. Потому что Фрэнк и Алиса были для него не просто друзьями, но родными. И уверена, что такому, как он, было очень непросто впустить в свое сердце и подпустить к себе так близко других людей. Но если уж оно впустило, то навсегда. А теперь, как ему быть? Кто хотя бы немного поймет его боль? Он видел то, что никогда не забудет. И перед всем эти романтическая, новая любовь и близость, меркнут. Как и не бывало. 1 |