Долгий побег из Равен Брукс (джен)

— О, так вот где она! — воскликнул журналист, направлясь вслед за старшим Питерсоном на кухню. — А я думал, мне это всё приснилось, — смущённо добавил он потише.

Питерсон недоуменно посмотрел на него, а потом охнул. Точно. Он так давно спёр эту прослушку, что уже и успел забыть, что она принадлежала кому-то другому. Зато за эти дни он узнал столько секретов мэра, что его наверняка не оставят в живых только по этой причине.

— Ты очень внимателен, лис, — заметил он с сарказмом, плотно прикрывая дверь. Если он вдруг услышит странные звуки, то активирует камеры, развешенные по всему музею. Тот, кто решит украсть его дитя, смертельно пожалеет об этом.

Квентин не ответил, лишь смущённо улыбнулся. Заняв один из стульев, он положил локти на стол и с любопытством глянул на Теодора. Потом подумал и достал из кармана блокнот и карандаш, чтобы записывать всю важную информацию.

Теодор установил прослушку посреди пустого стола, чтобы ничто не мешало ей работать, и плотно закрыл окно. Он вздрогнул, увидев в темноте спящую на дереве около стекла ворону, и постарался закрыть окно как можно тише, чтобы не разбудить её. Зловредные умные птицы часто бились об стекло, если их тревожить. Вернувшись к Квентину, он сел на стул и сложил ладони домиком, прижавшись к ним лицом.

Пока что на прослушке слышалось лишь общее чавканье.

— Надеюсь, это того стоило, — пробурчал Питерсон. — Записывай внимательно, лис. У нас только одна попытка.

Квентин кивнул, сейчас выглядя как никогда серьезно. Поправив очки и поудобнее установив руку для письма, он сильнее напряг слух.

— Ну что ж, думаю, больше никто не подойдёт, — возник в динамике смутно знакомый голос. Это явно был не голос мэра или кого-то из тех, кого мог бы знать Квентин. И он, судя по хмурым бровям, не был хорошо знаком Питерсону.

Его мог бы узнать Аарон, но тот спал и не слышал его.

— Начнём тогда нашу уютную посиделку, — продолжил всё тот же голос. — Мы все знакомы, так что, думаю, обойдёмся без официоза. Оставим это офицеру Нильсену и его залысинам!

Раздалось одобрительное хихиканье. Кто-то сдвинул стулья, судя по звукам.

— Итак, как дела на северном фронте? — Незнакомец, судя по всему, сел и разорвал что-то бумажное. Питерсон решил, что пачку от папирос — его Диана иногда баловалась ими, звук был такой же.

— На северном фронте без перемен, — сказала миссис Вигор. — Объект питается неплохо, но вредно.

— Ничего, скоро поправим. Октавий?

— Чёртовы птицы вызывают трясучку, — проворчал мистер Отто, тоже закуривая. — Обязательно, чтобы они кружили вокруг? Для ритуала хватит и тех, что на базе.

— Ты же знаешь, что за птиц отвечает Гость. Не так-то легко держать его на узде. Убьём хоть одну летающую бестию — и чёртов мусорщик снова свалит в болота! Ищи его потом с фонарём.

— Охотнику не привыкать, — фыркнул кто-то, и все заржали.

Питерсон вздохнул. Пустопорожние разговоры его по-прежнему раздражали. Нет, было, конечно, пару интересных и пугающих намёков, но он терпеливо ожидал большего.

Квентин тихо выдохнул рядом. Всё то время, что Хранители общались, он сидел, затаив дыхание. Будто боялся, что «злодеи» услышат его даже через прослушивающее устройство. Сердце мужчины волнительно билось в груди и, казалось, делало это настолько громко, что его мог услышать даже сидящий рядом Питерсон. Однако, несмотря на тревожность, журналисту удавалось быстро записывать каждое слово беседующих, а помогла ему в этом профессиональная сноровка.

— Так, ладно, перейдём к более важным разговорам, — заметил Незнакомец, и Питерсон мысленно с ним согласился. — Вигор, были ли какие-то проблемы с установкой чипа?

— Если честно, да, — помолчав, недовольно призналась женщина. — Чёртов нюхлер — ну, журналюга тот, — добавила она, услышав непонимающие звуки с разных сторон, — вынюхивал всё вокруг. А потом ещё спёр тот самый круассан. Пришлось в срочно порядке запекать новый, но я не уверена, что чип достиг своей цели.

— Хм, ладно. Отто?

— Вороны на базе, как и говорил. Гость задолбал, пришлось отогнать его к дороге. Там, кстати, тот самый нюхлер лазал, так Гость за ним намылился. Надеюсь, журналюгу удар хватил — он мне овощи все помял, пока задницей в ограде не застрял! Эх, жаль не успел солью шмальнуть!

Раздался ещё один взрыв хохота. Даже Питерсон слегка усмехнулся. Всё же, несмотря ни на что, вид пухлого журналиста, торчащего из ограды, был довольно потешным.

Квентин покраснел, припомнив произошедшее во время добычи овощей событие. Что ж, наверное, он действительно выглядел забавно. Наклонив к лицу кепку, чтобы сильнее скрыть румяные щёки, смущённый журналист продолжил писать дальше.

— Вижу, товарищ пухлый мальчик успел всем тут насолить, — Незнакомец коварно усмехнулся. — Да уж, жаль, он не под моим командованием. Был у меня один пухляш… Ох, какой он был нежный!.. Как кричал!.. Хм, ладно. Отвлёкся. К сожалению, с журналистом ничего не поделаешь. Городская птичка, придётся понять и простить.

Многие присутствующие разочарованно вздохнули.

— Эх, жаль… — проворчал ещё один незнакомый низкий голос.

Питерсон нахмурился.

— Пиццеза, — пробормотал он. Неужто тот самый фермер, в капкан которого попался Квентин, тоже Хранитель Леса?

— Ладно, оставим пока нежного мальчика Квентина… не помню его фамилии. Как дела на другом фронте? Что насчёт прибора? Работает?

Повисла гнетущая тишина. Не было видно, но буквально чувствовалось, как все присутствующие втянули головы в плечи.

Квентин шумно сглотнул, нарушая повисшую тишину. Подтянув к себе стакан с вчерашним чаем, он сделал жадный быстрый глоток и вновь вернулся к блокноту. Наверное, мужчина ещё никогда так не радовался тому, что был не местным, да ещё и городским. Информация о приборе слегка привела его в чувство, и он с волнением и любопытством ждал развития событий.

— Господа? — Голос Незнакомца несколько похолодел.

— Это не так просто, — проворчал ещё один неизвестный голос. — Чёртов прибор сильно покорёжило. За столько лет удалось лишь собрать его по схеме. Но он не заработает, это невозможно!

— Чёрт, Диего, у вас инженер под боком, а вы не можете починить несчастную железку?! Шторм уже совсем скоро, все знаки на месте, не хватает лишь вашей работы!

— Думаешь, пора брать Питерсона?

Питерсон вздрогнул. Что значит — «брать»? Они же не знают, где они находятся!

— Думаю, самое время. Он гениален, быстро сделает то, что вы, неумехи, не можете уже какой год, — Незнакомец усмехнулся и открыл ещё одну папиросу.

— Чёрта с два он будет работать, — заметил Вигор. Кажется, даже она курила, вот это напряжёнка! — Я помню его с детства. Упрямый, как ваш бык!

— Ничего. Любой птичке можно подрезать крылышки, надо лишь знать, куда резать.

— А мы знаем? — Судя по всему, про Питерсона в этой среде ещё не заговаривали, ибо Хранители Леса были искренне заинтересованы.

Питерсон забыл, как дышать. Он так крепко вцепился в стол, что дерево трещало под побледневшими пальцами.

«Аарон! — догадался Квентин, чувствуя, как от этой догадки по спине невольно пробежался холодок, а в пальцах появилась дрожь, из-за которой несчастный карандаш чуть случайно не был сломан. — Сволочи! — мысленно выругался журналист, с беспокойством поглядев в сторону Теодора и подметив, как сильно тот побледнел. — Всё у них продуманно!»

— Конечно, — Незнакомец ухмыльнулся. — Две его слабости померли, одна осталась. Специально же упростили вам задачу, идиоты! Своего птенца Питерсон будет беречь пуще ока и как миленький сделает всё, если приложить, скажем, ножик к тощей цыплячьей шейке мелкого выродка.

— То есть нам надо пойти и поймать птенца, чтобы сагрить на себя папашу-птицу? — пользуясь его эвфемизмом, заметила Вигор. — Не, я лучше продолжу начинки с чипами. Киднеппинг — не моё.

— Хорошо, — кивнул Незнакомец. — Занимайся кухней, женщина. Разберёмся.

— А нюхлер не снюхает, что тут происходит? — уточнил Пиццезе. — А то как настрочит своими лапками статью, да угрохают и нас под статью!

— Вы о Квентине? — Незнакомец пыхнул сигаретой. — Да-а, вот тут тяжело… Но пока грохать нет смысла. Ещё проверки начнутся. Станут домогаться — чего это у нас журналисты дохнут, как мухи. Ещё вскроют чего.

— И что делать?

— Посидим пока. Дам нашему пухлому мальчику несколько свободных деньков. Пусть походит по городу и понюхает, чем пахнет. Сэр, а вы, пожалуй, сделайте несколько звонков его начальству. Намекните, что журналисту пора домой.

Где-то рядом угукнул мэр.

— Если не получится, то через дня три начинаем. Тогда разрешаю поймать нюхлера и хорошенько прочистить ему все дырки. Где лопаты — сами знаете. Питерсонами займёмся тогда же. Они же ещё на месте?

— Из музея никаких телодвижений, — отрапортовал незнакомый молодой голос.

— Отлично. Значит, решено.

«Камеры!» — напомнил вездесущий внутренний голос, вынуждая Квентина действовать, несмотря на ошеломляющее чувство страха и адреналина, вдруг обуявшее его тело.

Быстро настроив картинку на мониторе, мужчина подсел к Питерсону, слегка тронув его за плечо, и чуть наклонил прибор к нему, чтобы, в случае чего, тот тоже мог заметить выходящих из комнаты мэра людей и определить их по внешности.

«Аарон, мы справимся!.. Всё будет хорошо», — мысленно убеждал себя Квентин. Хоть и понимал, что ситуация была хуже некуда.

Питерсон не слышал ничего, кроме оглушительного грохота крови в висках. Они… это были они… Он судорожно вдохнул воздух, но он словно не попал в его лёгкие.

Там, тогда, в больнице, он был прав! Копы разводили руками — дескать, случайность, у грузовика просто отказало управление. Но он знал! Он чувствовал, что что-то не так! Он кричал на них, винил в том, что они не хотели расследовать смерть Дианы, что это не случайность, а убийство! Тогда его посчитали больным. Даже заговорили было о лишении родительских прав, и тогда Питерсон присмирел. Детей оставили. Списали на временное помешательство из-за потери жены.

Когда упала Мия, Питерсон был почти уверен, что всё это — очередная диверсия. Его сын, Аарон, никогда не был столь жестоким, чтобы преследовать свою сестру на крыше. Он был уверен, что закрыл чердак, прежде чем отъехал за продуктами! Но чердак оказался открыт, маленький Питерсон — почему-то жутко озлоблен, а как итог — Мия умерла, разбившись. Ему не удалось спасти её, хотя он спешил — даже въехал в забор, рискуя убиться самому. Но он был поздно. Мия умерла.

И вот теперь, когда он думал, что перехитрил всех, спрятавшись в заброшенном музее, оказалось, что для Хранителей Леса он был словно под лупой! Они ПОЗВОЛЯЛИ жить ему в искренней убеждённости в безопасности, пока сами просто стерегли его для будущих проектов.

Он был пешкой, даже не конём.

Его лишили всего.

Остался Аарон.

Он должен спасти сына любой ценой!

Питерсон смотрел в камеру, но не видел лиц. Перед глазами возникла пелена, в ушах стучала паника, а воздуха не хватало. Одно он знал точно — лис их союзник. Иронично. Тот, на кого он больше всего наваливал, в результате оказался единственным, кому можно верить.

Квентин с опаской покосился в сторону Теодора, чьё тяжёлое, хриплое дыхание щекотало его плечо. Кажется, у мужчины начиналась паника. Впрочем, журналист его прекрасно понимал, потому что и сам сейчас был на грани. Изнутри его бил нервный мандраж, отчего он едва держал в руках пульт управления.

Когда все люди покинули монитор, Квентин аккуратно отложил его в сторону и, преодолев сомнение, несмело положил ладонь на плечо «соседа», раздумывая, как бы привести его в чувство. Ибо панике поддаваться нельзя, нужно было действовать здраво.

Питерсон перевёл на него невидящий взгляд. Он дышал с трудом, приваленный новостями, и боялся двинуться — как будто что-то навалится на него и убьёт, если он сделает хотя бы одно движение.

— Лис… — он облизнул губу, впервые показывая слабость перед посторонним, но не осознавая это. — Почему?.. — он не уточнил вопрос, просто проскулил первое, что пришло ему в голову, которая была феноменально пуста.

Квентин замер, с болью в сердце глядя на человека перед собой. Он хотел было сказать что-нибудь, как-нибудь успокоить его, убедить, что всё будет хорошо, но не мог. Все слова вдруг застряли болезненным комом в горле, не позволяя произнести даже звука.

Квентин не знал, что делать дальше. Он не знал, как помочь Питерсонам и спасти их от беды. Но в одном мужчина был уверен точно — теперь он не бросит их, не смотря ни на что. За эти дни Аарон и Теодор явно стали ему кем-то более близким, чем знакомые. И журналист даже не хотел думать, почему.

Сознание всё ещё находилось в неком подобии транса, когда Квентин неосознанно придвинулся к Теодору ближе и мягко обнял его за плечи, прошептав:

— Я… буду с вами. Мы справимся. Всё будет хорошо.

Конечно, будь Квентин в более вменяемом состоянии, он вряд ли бы решился подбираться к паникующему Питерсону настолько близко, но сейчас инстинкты самосохранения молчали, поэтому он и пошёл на этот отчаянный шаг.

Питерсон сделал то, чего не позволял себе очень давно — позволил неприступной скале вокруг себя слегка сломаться. Он дрогнул, протянул дрожащие руки и крепко прижал к себе Квентина, тяжело дыша ему в затылок и заставляя волосы на голове журналиста подрагивать.

Они должны были убраться из города за три дня. Иначе журналиста убьют — или что похуже, фантазии у местных было хоть отбавляй! — Аарона запрут, а его заставят работать во благо убийцам его жены. Этого он никак не мог позволить.

Но как сбежать, если за ними всюду следят?

Что, если… если они и сейчас смотрят? Вороны всё видят…

Питерсон сжался и крепче прижал к себе журналиста.

Почувствовав ответные крепкие объятия, Квентин не выдержал скопившегося напряжения и позволил паре прозрачных слезинок скатиться по щекам и впитаться в мягкий свитер на плече Теодора. Робко прижавшись к нему ещё сильнее, мужчина на миг прикрыл глаза, стараясь досчитать до двадцати и успокоиться. У них не было времени бояться!

— Мы найдём способ. Обязательно, — слегка придя в себя, на удивление твёрдо заявил Квентин, начиная успокаивающе поглаживать спину Питерсона ладонями. — У нас есть три дня. Мы обязательно что-нибудь придумаем.

— Мы… мы должны покинуть город… — прошептал Питерсон, впервые чувствуя себя неуверенным в чём-либо настолько, что ему требовалась поддержка. — Но как? Они следят… они всё время следили… Аарон! — внезапно он испугался. Резко выдравшись из объятий, он схватил камеры, но в коридоре никого не было. Да и не могло быть — собрание-то, судя по каким-то бормотаниям, ещё не завершилось, лишь перебралось куда-то подальше от прослушки — возможно, на кухню.

— Давайте проверим его? — тихо предложил Квентин. Волнение Теодора будто бы передалось ему воздушно-капельным путем, вынуждая журналиста тоже паниковать.

«Как же нам выбраться? Что же делать?!» — раз за разом крутились в голове одни и те же вопросы, на которые не было ответов.

Не отвечая, Питерсон рванул в коридор, но тотчас вернулся.

— Камеры, — слегка виновато уточнил он, хватая объёмный ящик. Эти штучки сослужили им хорошую службу, и не стоило оставлять их в комнате, в которую легко попасть с улицы.

Они поднялись наверх.

— Глянь Аарона. Он здесь? — пропыхтел Питерсон, с трудом удерживая ящик с камерами, когда они подошли к спальне.

Квентин кивнул и послушно отправился выполнять поручение. Тихонько отворив скрипучую дверь в комнату, он на цыпочках пробрался к кровати и аккуратно склонился над небольшим бугром под одеялом. В комнате было довольно холодно, и Квентин увидел, что мальчик замёрз, спрятавшись под одеяло с головой. Рассеянно улыбнувшись, журналист чуть коснулся кончиками пальцев спины Аарона, чтобы убедиться, что под одеялом действительно он. После подслушанного монолога мужчина стал сомневаться во всём. Но, к счастью, все его сомнения оказались напрасными, ибо пальцы коснулись тёплой кожи. Значит, Аарону действительно стало холодно или страшно, и он решил спрятаться в домик.

— Спит, — тихонько оповестил Квентин, как только вернулся к замершему на пороге Питерсону.

— Ты уверен, что это он? — после услышанного Питерсон стал параноить пуще прежнего. Придержав ящик коленом, он сцепил зубы и прошипел сквозь них, пыхтя, как ёж: — Абсолютно уверен? Я должен быть уверен, что мой сын… в безопасности…

— Да, я… — Квентин неуверенно потоптался на месте и для убедительности своих выводов аккуратно скользнул ладонью под одеяло. Рука коснулась мягких волос, позволяя Квентину облегчённо выдохнуть. Аарон был здесь. — Да, уверен, — твердо прошептал журналист, слегка пригладив шевелюру мальчика и аккуратно вытащив ладонь.

— Хорошо, — чуть выдохнув, прошептал Питерсон. — Ложись рядом с ним, а я… мне надо подумать. Отвечаешь головой. Не дай бог мой сын пропадёт. Поверь мне, я сойду с ума и сделаю кучу плохих вещей. — Он перехватил ящик поудобнее и понёс его в тайное место под крышей. Он был уверен, что туда не заглядывали с тех пор, как проложили эту самую крышу, поэтому был уверен, что камеры там не найдут. А потом они как-нибудь заберут их.

— Хорошо, я пригляжу за Аароном, — тихо согласился Квентин, обеспокоенно поглядев на спину Теодора. Оставалось только догадываться, как он себя чувствовал после произошедшего.

Забравшись на кровать, мужчина сбросил с себя ботинки, при этом чуть поморщившись от внезапной боли в порватой лодыжке, и прилёг рядом с Аароном, практически вплотную к нему. Лишь так ему становилось немножко спокойней. Ведь Аарон был здесь, рядом, и никто его не заберёт.

— Спи спокойно, малыш, — тихо прошептал журналист, аккуратно придвигая мальчика к себе и крепко обнимая его руками. Прямо как тогда, когда они вместе спали на кровати после того, как посадили Теодора в клетку на чердаке. — Мы с твоим папой не дадим тебя в обиду.

Аарон не отозвался. А всё потому, что его…

… не было.