Долгий побег из Равен Брукс (джен)

Утро встретило Квентина холодным сквозняком из-под кровати и насморком. Зябко сжимаясь от холода, мужчина приподнялся на локтях и неуверенно огляделся. А он и не заметил, как оказался на полу… Казалось, вроде, ложился спать на кровати, а проснулся здесь.

Стоило журналисту сесть, как его взгляд тут же зацепился за широкую спину мистера Питерсона, лежавшего рядом с Аароном. Что ж, это открытие сразу же отмело все теории по поводу смены дислокации. На полу было слишком холодно, поэтому Квентин поспешно поднялся на ноги. Укутавшись в плед, он какое-то время понаблюдал за спящими Питерсонами, занявшими всю кровать, и принял решение спуститься вниз и выпить чего-нибудь согревающего.

Кухня встретила раннюю пташку ещё большим холодом и неприятным запахом прокисших макарон. Отправив испорченный продукт в мусорку, журналист поставил чайник на огонь. Пока тот согревался, он присел за стол, уронив на него голову и всё ещё пытаясь проснуться.

— КАР-Р-Р!!! — внезапно раздалось в музейной тишине.

Ворона, каким-то образом залетевшая внутрь, взъерошено встрепенулась. Вскрикнув пронзительным хриплым карканьем, она взмыла под потолок и села на одну из витрин, заглядывая в проём кухни красноватым глазом.

Квентин подскочил на месте, от испуга едва не свалившись со стула. Боязливо оглядываясь по сторонам, он наткнулся взглядом на нарушительницу спокойствия и выдохнул несколько облегчённо. Это была простая ворона, не стоило её бояться.

«Интересно, как она сюда попала?» — пронеслась в голове логичная мысль, но Квентин проигнорировал её, с интересом разглядывая пернатого гостя.

— Сухарик будешь? — поинтересовался он, поднимаясь на ноги, чтобы выключить печку и достать из шкафчика сухари.

Ворона надменно взъерошила перья, встрепенулась и ещё раз каркнула, взмахнув крыльями. Выглядела она не особо дружелюбно и, кажется, всячески пыталась запугать человека. Убедившись, что этот странный двуногий не боялся, а даже, наоборот, проявлял интерес, ворона взъерошилась ещё сильнее. Взмыв в воздух, она пронеслась над Квентином, пару раз ударив его крыльями, и вылетела в окно, которое почему-то было открытым. Точнее, разбитым.

— Здесь весьма агрессивные… — начал было Квентин, но тотчас осёкся, увидев разбитое окно. Сердце журналиста мгновенно застучало быстрей. Ворона вряд ли могла разбить столь толстую раму… Кто это мог сделать? Хранители леса? Простые подростки?

Осторожно подойдя ближе, Квентин рассмотрел уровень ущерба. Что ж, сюда можно было бы подложить картонку. Но, несмотря на идеи по устранению проблемы, Квентин всё ещё ощущал сковывающий ужас от понимания, что кто-то мог ходить по музею, пока они спали. Вставив в щель найденную картонку, журналист какое-то время побродил по музею, внимательно осматривая любые углы, но так никого не обнаружил. Вернувшись на кухню, мужчина приготовил себе горячий чай. Перенеся его в спальню, Квентин завернулся в одеяло и, плюхнувшись на диван, принялся греть об горячую поверхность ладони. От этого занятия Квентин и сам не заметил, как задремал.

* * *

Аарон сел на кровати и зевнул. Судя по чириканью птиц и карканью ворон за окном, уже было утро. В этот раз он хорошо выспался и даже имел весьма хорошее расположение духа. Потянувшись, мальчик привычно осмотрел комнату и удивлённо приподнял бровь, увидев Квентина дремлющим на кресле.

«Что?» — он слегка обернулся и с удивлением увидел, что отец ночью перебрался на кровать. Видимо, он сбросил Квентина вниз, специально или случайно, хотя Аарону подумалось, что первое вероятнее.

— Доброе утро, Кве, — решил разбудить Аарон Квентина, ибо спать на кресле было чревато болящей шеей и спиной.

Квентин тихо застонал в полудрёме и приоткрыл сонные глаза. Увидев сидящего Аарона, мужчина по-доброму улыбнулся.

— Доброе утро, приятель! — чуть хрипловато со сна произнёс он, слегка выглядывая из-под одеяла.

— Отец всё-таки выгнал тебя? — улыбаясь, уточнил Аарон, садясь на подлокотник кресла. Сонный и растрёпанный Квентин вызывал какое-то странное умиление, и от этого настроение Аарона повысилось ещё сильнее.

— Не знаю. Я проснулся на-а-а, — журналист зевнул, — полу. Наверное, во сне упал.

От продолжительных зевков в уголках глаз скопились небольшие капельки влаги, от которых он избавился, зажмурившись и пару раз открыв и закрыв глаза. Переведя уже осознанный взгляд на ребенка, Квентин открыто улыбнулся ему и поинтересовался:

— Будешь чай?

— Давай, — согласился Аарон. Посмотрел на разбитое лицо Квентина и обеспокоенно добавил: — Может… может, потом на кровати поспишь? Выглядишь устало. Тебе надо спать, Кве, а то это будет выглядеть подозрительно, если журналист с синяками под глазами ходить будет.

— Мгф… М-м? Угу, — сонно пробормотал Квентин, клевая носом.

Поднявшись на ноги и чуть не опрокинув кружку, он ласково взъерошил Аарону волосы и повёл его на кухню, где приготовил ему душистого зелёного чайку. Пока мальчик пил его, он снова расположился за столом и, положив руки на стол и на них голову, несколько раз засыпал и также резко посыпался после того, как стукался носом об стол. Сейчас, правда, ему вновь удалось задремать, так как голова в этот раз не ударилась, упав, а задержалась на локте, меняя схему.

Аарон с ещё большим беспокойством следил за ним, попивая чай и болтая ногами.

— Не, это никуда не годно, — пробормотал он, когда увидел, что Квентин в очередной раз чуть было не разбил нос об твёрдую поверхность стола. — Тебе надо поспать, Кве. Идём, мы втроём вполне можем уместиться на кровати! Если что, подвинем отца, пусть не будет жадиной. — Он протянул журналисту потную детскую ладошку.

Квентин улыбнулся мальчику устало, но искренне и с готовностью протянул ему ладонь. Он действительно хотел спать, поэтому чего ерепениться? Однако возле спальни на журналиста всё равно напало какое-то странное чувство неуверенности. Возможно, оно было подпитано страхом по отношению к мистеру Питерсону, возможно, ещё чем-то, но Квентин ничего не мог с собой поделать.

— Может, лучше не надо? — не отпуская ладошку Аарона, тихо предложил мужчина. — Я могу поспать на… кресле или… на… полу, на одеяле. Пускай твой папа отдыхает, ему нужно набираться сил.

— Ничего с моим отцом не станет! — убеждённо ответил на это Аарон. — Уверен, что он скинул тебя случайно… А в кресле спать вредно. На полу — уже холодно, не лето так-то. Вы вдвоём прекрасно поместитесь, а я посижу в кресле и почитаю.

Квентин моргнул, пытаясь как-то заставить себя бодрствовать, но его ожидало фиаско. Наверное, всё-таки все равно придется спать.

— Спасибо, Аарон, — искренне поблагодарил Квентин, расслабляясь и рассеянно улыбаясь мальчику. — Я очень ценю твою заботу.

— И я твою, — тихо добавил Аарон, потягивая его за руку.

Перебравшись в комнату, они разделились. Квентин направился к кровати, а Аарон подошёл к полке и придирчиво оглядел местный книжный сборник. В основном здесь стояла всякая беллетристика, видимо, её было слишком стыдно ставить на полки с научной литературой. Аарон выбрал книгу, на обложке которой был нарисован полуголый мужик, похожий на Тарзана, обнимающий рыжеволосую смуглую красотку, и направился к креслу.

Квентин неловко замер у кровати и попытался чисто визуально определить, как и с какой стороны можно было бы подлечься рядышком. Мистер Питерсон, раскинувшись и выпрямив все конечности, занимал большую часть кровати, отчего сложно было найти себе местечко. Наконец Квентину всё же это удалось. Сняв ботинки, журналист забрался на кровать и свернулся калачиком под боком Теодора. Бросив сонный взгляд на Аарона и убедившись, что мальчик нашёл себе занятие, Квентин позволил себе уронить голову на простынь и задремать.

Питерсон сквозь сон почувствовал рядом тёплое дыхание. Видимо, Аарон перегруппировался и уснул под боком. Хм… А почему Аарон спит его в кровати? Разве он не должен быть в своей комнате, с Мией? Полусонный Питерсон заворчал сквозь сон, но решил узнать, что произошло, с утра. Повернувшись на бок, он нежно приобнял Аарона за бок и прижал к себе, зарывшись носом в чужие волосы, после чего вновь провалился в глубокий сон.

Подмерзающий от утреннего происшествия Квентин, вдруг почувствовавший приятное тепло со спины, не задумываясь, если это слово вообще применимо по отношению к спящему, доверчиво расслабился в чужих руках. Зябкая дрожь, временами охватывавшая его тело, наконец-то начала отступать. В какой-то момент ему даже стало мало тепла спереди и он развернулся лицом к его источнику, утыкаясь холодным носом в ткань на чужом свитере.

Аарон прыснул в кулак, заметив передислокацию взрослых. Должно быть, они здорово удивятся, когда утром проснутся в объятиях друг друга. Он бы даже взглянул на это зрелище, но, наверное, задремлет раньше, чем это произойдёт. Вздохнув, мальчик открыл книгу и уже спустя пару страниц понял, что это было не приключенческое фэнтези, как он думал. Но жанр эротики был для него нов, поэтому Аарон с интересом продолжил читать то, что отец наверняка бы запретил. Ведь то, о чём он не знает, ему не повредит, верно?

* * *

Пожалуй, Квентин давно так не высыпался. По крайней мере, с того момента, как вообще оказался в Равен Бруксе. Может, потому, что на студии банально не было дверей и было холодно? А может быть, всё дело в постоянном напряжении из-за плохого уровня безопасности.

Сейчас же журналист, на удивление, чувствовал себя расслабленным и спокойным, прижимаясь щекой к чему-то тёплому и мягкому. Он уже давно проснулся, но всё никак не мог покинуть приятную сонную негу. Эдакое состояние, когда уже вроде как не спишь, а вставать не хочется. Чтобы быть ближе к источнику тепла, Квентин положил на него руку, приобнимая. Да, так определённо удобнее.

* * *

Питерсон просыпался неохотно, как медведь, разбуженный из зимней спячки. Причём разбуженный самой природой, а не кем-либо извне.

Он зевнул, потягиваясь всем телом. Хотелось зарыться в одеяло с головой и проспать ещё сто лет, но он не мог себе этого позволить. Скоро подойдёт школьный автобус, нужно было убедиться, чтобы два стихийных бедствия по имени Аарон и Мия были одеты и накормлены к тому времени.

Теодор неохотно заворчал и попытался сесть, но что-то помешало ему это сделать. Ещё через мгновение Питерсон осознал, что лежит в обнимку… с кем-то. Детям вновь приснился кошмар, и они залезли к нему под одеяло, пока он спал?

Не открывая глаз, Теодор нащупал чужую вихрастую макушку. Судя по непослушным волосам, это был Аарон — за хвостиками Мии Теодор следил собственноручно, каждый день заплетая их дочери, чтобы она не выглядела неопрятно. У девочек свои заморочки с этим внешним видом, засмеют же!

— М-м-м… — Питерсон вновь зевнул. — Что случилось, Аарон? — Он неохотно высунул ногу из-под одеяла. В доме было необычно холодно. — Мия уже встала? — добавил он чуть более осмысленно.

Квентин нахмурился, сквозь сон слыша чьё-то бормотание, но, как бы он не пытался понять, что ему говорят, так не смог. Да и сказать ничего адекватного — тоже, лишь издал тихий, невнятный звук, обозначающий что-то среднее между «угу» и «хм».

Питерсон вздохнул. Что ж, дети, как оказалось, куда организованнее его. Он сел на кровати, осторожно отлепив от себя сына, и потёр глаза.

— Вы уже поз… — он замер, когда, приоткрыв глаза, увидел необычно тёмную для его спальни обстановку.

Нет, конечно, после смерти Дианы он редко открывал тяжёлые шторы, так как не особо любил светящее по утрам в лицо солнце — окно, как назло, выходило на восток. Но настолько темно у него не было никогда!

— Аарон, — неуверенно произнёс он, почесав нос. — Ты уверен, что время не перев… — он замер ещё раз, когда, склонив взгляд вниз, увидел… кого-то.

Кто это?

— Ты, блядь, кто?! — прорычал Питерсон, прижав неизвестного к матрасу.

Квентин не успел даже расстроиться, когда спасительное тепло вдруг покинуло его, как его резко прижали к кровати и что-то гневно зарычали в лицо. Спросонья не поняв, кто это, журналист тут же распахнул глаза, чтобы разглядеть нападавшего, и чисто машинально согнул ноги в коленях, больно упираясь ими в чужой живот.

Питерсон словно не почувствовал чужого сопротивления. Он продолжал сжимать руки на воротнике неизвестного и сверлить его недружелюбным зелёным взглядом.

— Какого хрена ты делаешь в моём доме? — чуть более спокойным голосом уточнил он. Какое-то странное чувство узнавания кольнуло его, но одурманенный пробуждением мозг не хотел анализировать какую-либо информацию.

— Я?.. — Квентин задумался. Он ещё не окончательно проснулся, чтобы о чём-то думать. — Я Квентин, журналист, — наконец ответил он на вопрос, который был задан первым.

— Журналист?! Что за… — Питерсон замолчал. Взгляд его слегка затуманился. Отпустив воротник Квентина, он сел на кровати, прижав к матрасу бёдра журналиста, и с силой потёр своё лицо, пытаясь привести себя в чувство. — Лис? — наконец куда более осмысленно пробубнил он, продолжая хлопать себя по щекам.

Квентин, уже начавший понемногу приходить в себя, тут же зацепился за знакомое слово, закивав головой.

— Да, да, лис! Мы в музее, мистер Питерсон, — пояснил он, неуютно завозившись в поисках более удобной позы.

Питерсон замер и осмотрелся. Он несколько раз моргнул, а потом застонал и закрыл лицо руками, что-то невнятно пробормотав сквозь пальцы. Аарон, спавший в кресле, сонно захлопал глазами и недоуменно вытянул цыплячью шею, глядя на проснувшихся мужчин и медленно приходя в сознание сам.

Квентин неуверенно улыбнулся Аарону, замерев под сильным телом старшего Питерсона и стараясь дать ему как можно меньше повода к агрессивным действиям. Ибо сейчас мужчина находился в весьма уязвимом положении. Заметив взгляд Аарона, журналист ободряюще улыбнулся ему и одними губами пробормотал что-то вроде: «Всё хорошо».

Судя по всему, Аарон не особо поверил ему, но вмешиваться не стал.

Питерсон-старший же тихо, почти кротко, слез с Квентина и пригладил растрёпанные волосы.

— И-и-извини, — глухо и невнятно пробормотал он и, словно устыдившись собственных слов, быстро, хоть и неуклюже, вышел за дверь.

Как только мистер Питерсон вышел за дверь и его шаги послышались вдалеке, Квентин смог нормально выдохнуть. Сев на кровати, он тут же натянул обувь на ноги и встал.

— Ты был прав, Аарон, — стараясь не акцентрировать внимание на поведении старшего Питерсона, обратился журналист к младшему. — После сна мне действительно стало лучше…

Аарон скептически посмотрел на его бледное лицо с синяками под глазами и пожал плечом.

— Если ты так считаешь, то хорошо, — он улыбнулся. — С добрым днём.

— И тебя с добрым! Пойдёмте все вместе попробуем тортик? — предложил Квентин, на самом деле давно хотевший это сделать. Сладкое мужчина очень любил и всегда был готов попробовать что-нибудь новенькое, тем более в приятной компании.

Аарон тотчас соскочил с кресла и потянулся, разминая слегка деревянное после сна тело. Книга, которую он читал, соскользнула на пол и раскрылась посередине, на цветном вкладыше, на котором было изображено довольно интимное действо. Аарон покраснел и ногой задвинул книгу под кресло.

— Давай, я проголодался! — поспешно произнёс он, краснея под зорким взглядом Квентина.

Квентин вновь улыбнулся и только хотел пойти к выходу, как…

— Всё хорошо? У тебя нет температуры? — забеспокоился он, только сейчас заметив покрасневшее лицо мальчика. Казалось, что у того был сильный жар. Протянув руку, журналист коснулся лба Аарона тыльной стороной ладони и обеспокоенно нахмурился, ведь тот был прохладненьким.

— Не я… я… я чувствую себя хорошо!.. — с лёгкой досадой уточнил Аарон, поняв, что чуть было сам себя не выдал.

Отец запрещал ему читать определённую литературу, которая раньше, в их доме, стояла на полках в гостиной. Аарон не понимал, почему. Как будто он полуголых мужиков не видел! Достаточно было спрятаться на лестнице вечером, когда отец, думая, что они с Мией спят, принимал душ с открытой ванной комнатой… Не то чтобы Аарон стремился увидеть, как отец купается, но возможность такая была, так почему в книге нельзя?

Аарону оставалось лишь признавать, что в некоторых вопросах воспитания взрослые были довольно сильными ханжами.

— Нужно будет сделать имбирный чай, — мягко произнёс журналист, незаметно осматривая мальчика на предмет повреждений. Убедившись, что таких нет, он аккуратно взял ребенка за руку и отправился вместе с ним на кухню, по пути отыскивая взглядом Теодора. Коль пить чаек, то всем вместе.

Питерсон-старший сидел в ванне, обхватив себя руками, и хмуро глядел на поржавевший местами бортик. С его волос стекала вода — видимо, он принимал душ и, судя по всему, в одежде, потому что она тоже была влажной. Он усиленно думал о чём-то, кусая губы, и выглядел страшно задумчивым.

Квентин остановился около двери в ванную комнату и тихонько постучал в неё, окликнув старшего Питерсона по имени.

— Прошу прощения за беспокойство. Пойдёте завтракать? — произнёс он, одновременно прикидывая, где тот может взять одежду, чтобы переодеться и не заболеть. — На кухне вас ждёт сюрприз, — произнёс он тише, немного дурачась для Аарона.

Питерсон кинул на него очень странный взгляд. Мокрый чуб опустился на его левую часть лица, закрывая глаз, будто эмо-чёлка. Питерсон тряхнул головой, откидывая её назад, и вздохнул.

— Хорошо, я сейчас подойду, — пробормотал он, отведя взгляд от Квентина и глядя на грязную от времени и плохого ухода стену.

— Мы с Аароном будем вас очень ждать! — тепло улыбнулся Квентин, осторожно прикрывая дверь в ванну и держа курс на кухню.

Зачем мистер Питерсон купался в одежде — для него оставалось загадкой века. Ведь заболеет… И что тогда?

— Аарон, дружок, разложи на столе тарелки, пожалуйста! — мягко попросил мужчина семенившего рядом ребенка. А сам отправился готовить завтрак — гренки.

Хлеба было много, но он уже был не первой свежести, отчего куда-нибудь, но нужно было его деть, поэтому мужчина подумал, что можно было бы использовать его для приготовления этого лёгкого, но вкусного блюда. К тому же гренки отлично сочетались с имбирным чаем.

— Пока я буду готовить чай, можешь, пожалуйста, разложить эти гренки в виде чего-нибудь? Солнышка там, смайлика… Чего захочешь, — мягко предложил Квентин Аарону, когда закончил готовку, вытирая запотевшие от пара очки. Когда мальчик кивнул и отправился выполнять поручение, журналист принялся за готовку разогревающего напитка.

«Надеюсь, мистер Питерсон хотя бы переоденется», — мысленно сокрушался журналист, колдуя над чашками и пытаясь сделать чаёк не только пригодным для питья, но и красивым. Для этого он украсил его листиками мяты и кусочками шоколада от оставшегося в кармане батончика.

Аарон с интересом наблюдал за ним. Похоже, Квентин выбрал не ту работу — у него выходили просто шеф-поварские продукты. Сам же Аарон не особо любил готовку, хотя и мог заняться ею, чтобы, к примеру, порадовать близких. Собрав тосты — Квентин почему-то сделал их с яйцом и назвал гренками — в большую башню, похожую на фантастическую крепость Саурона, он немного заскучал и принялся незаметно объедать яйцо с крайних гренок. Было вкусно. Жаль, он не знал подобного рецепта, когда Мия была жива — ей нравились яичные продукты.

Питерсон тихо вошёл на кухню. Аарон перевёл на него взгляд и вздрогнул, съёжившись. С одной стороны, он был рад, что отец всё же догадался переодеться из мокрой одежды в сухую. С другой — этот костюм, найденный Питерсоном, видимо, в одном из музейных шкафов, напоминал жуткого духа Равен Брукса и не вызывал положительных эмоций. Теодор кинул на сына усталый взгляд и сел возле окна. Из щели меж штор просвечивал солнечный луч, и Питерсон смежил веки, когда тот принялся светить на него.

Квентин слегка расслабился, когда Теодор всё-таки появился на кухне. Сначала ему показалось, что тот вообще не придёт, что было бы крайне нехорошо. Однако, переведя на него взгляд, журналист едва удержался от того, чтобы не вздрогнуть. Уж очень костюм у Питерсона напоминал ему одного местного ворона-переростка. Правда, беглый осмотр и тщательная чистка стёкол очков показала, что всё-таки костюмы были разные.

«Ладно, пока опустим этот вопрос», — решил Квентин, перенеся горячий чай на стол и садясь на свой стул.

— Приятного аппетита! — дружелюбно пожелал он, ободряюще подмигнув Аарону.

— Фрифятного, — тотчас набил себе рот гренками Аарон.

Питерсон кинул на него раздражённый взгляд.

— Не говори с набитым ртом, — пробурчал он, греясь об кружку с чаем. Всё-таки костюм был куда легче его повседневного свитера, и Питерсон ждал с нетерпением, пока он высохнет на камине.

Аарон не ответил, продолжая поедать вкусняшки. По крайней мере, у него был неплохой аппетит. Квентин лишь рассеянно улыбнулся и слегка покачал головой, подметив, что «сосед» не прикоснулся к еде. Это было не очень хорошо, но журналист надеялся, что тот всё-таки отведает немного тортика Аарона. На время отбросив рефлексию, Квентин приступил к трапезе.

— КА-АР! — вдруг раздалось оглушающе громкое со стороны окна, вынуждая присутствующих на кухне людей дружно вздрогнуть.

Питерсон подавился чаем и закашлялся, услышав звонкое карканье почти возле себя. Сердце его бешено заколотилось. Вороны… Как же он ненавидел ворон!

— Ой, чего это? Нас н-нашли? — Аарон побледнел и слегка отодвинулся на стуле, готовясь, если что, быстро вскочить и побежать куда глаза глядят. Его карие глаза, как и зелёные глаза его отца, не отрываясь, гипнотизировали окно.

— Всё хорошо, — мягко произнёс журналист, совершенно не испугавшись чёрной птицы. — Наверное, она просто голодна, — добавил он, поднявшись на ноги и отойдя к кухонному столику, чтобы взять пакет крошек, оставшихся после хлеба. По пути он успокаивающе коснулся плеча Аарона, чтобы немного успокоить.

Конечно, мужчина много слышал про местных ворон, но он всё равно оставался весьма бесстрастен к подобным слухам. Птицы как птицы. Ничего особенного журналист в них пока не замечал, не считая одной, конечно же. Но эта ворона вроде как была обыкновенной.

— Ты голодна, птичка? — заботливо поинтересовался Квентин у пернатой гостьи, подходя к ней ближе. — Держи, угощайся.

Высыпав ей хлебный корм из пакетика, он как ни в чем не бывало вернулся за стол. Оба Питерсона глядели на него с непередаваемым коктейлем чувств на лицах. И если у Аарона это были, по большей части, восхищение и удивление, то вот на лице Теодора застыла гримаса посложнее. Его взгляд выражал то ли брезгливость, то ли презрение, а поза — страх.

— Зачем ты подкармливаешь этих тварей? — хрипло прошипел он, как никогда напоминая рассерженную кошку.

Квентин пожал плечами.

— Эта птица была голодна, — пояснил он, вновь приступая к еде.

— И? — не дождавшись внятного объяснения, поторопил его Питерсон. Взбудораженный, он даже выполз из своего вяло-сонного состояния.

— И… всё, — закончил журналист, делая глоток чая и с большим удовольствием ощущая, как он согревает его изнутри. — Просто помощь…

— НЕ НАДО. ПОМОГАТЬ. ЭТИМ. ПТИЦАМ! — взревел Питерсон, с чудовищным звуком грохнув кулаком по столу.

Продукты подскочили, и Аарон поспешно прижал к себе тарелку с гренками, отъехав на стуле подальше от стола. Внезапная ярость отца его не особо напугала — привычка. В подвале он часто видел костюм вороны, сделанный из мешковины и картона, и мама говорила, что в этом костюме отец когда-то ввязался в очень неприятную ситуацию. Но ничего конкретного они не говорили, и Аарону оставалось лишь гадать, откуда у старшего Питерсона была такая парадоксальная ненависть к воронам.

Квентин инстинктивно вздрогнул, когда собеседник внезапно разъярился. Такой резкий переход от апатии до раздражения испугал его, но мужчина быстро совладал с собой. Его волнение выдавали лишь дрожащие руки, да нервно подрагивающее веко. Наверное, рано или поздно срывы мистера Питерсона окончательно сломают его хрупкую психику. Выставив руки перед собой в знак защиты, Квентин тем не менее робко поинтересовался:

— А… Почему? Это же просто птицы…

— Это грязные, подлые, наглые и очень умные твари! Думаешь, помогаешь им — и они будут признательны доброму человеку? Ха, наивный идиот! Эти летающие крысы ненавидят людей и с удовольствием приведут к тебе птицу покрупнее! Ты не будешь делать этого, пока находишься рядом с Аароном. — В голосе Питерсона зазвучала нешуточная угроза.

Квентин бросил быстрый взгляд на Аарона и вздохнул. Нет, он не мог так рисковать и бросить этого мальчика. Тем более сейчас, когда был так ему нужен. Наверное, именно этот факт заставил мужчину отступиться.

— Ладно. Но, к слову, не все поступки ведут к определенной цели. Можно делать что-то даже просто так. Аарон, как думаешь, уже время десерта? — мягко напомнил он, вновь переводя взгляд на младшего Питерсона и стараясь лишний раз не смотреть в сторону старшего, чтобы не агрить его.

Аарон перевёл неуверенный взгляд с отца на Квентина. Он не был уверен, что сейчас был тот самый момент, когда отцу помог бы десерт. Но сладкого хотелось, поэтому мальчик осторожно кивнул.

— Я… я достану, — прошептал он и, вскочив со стула, направился к холодильнику.

Питерсон проводил его взглядом, а потом затравленно посмотрел на окно. Чёртовы птицы, теперь он из-за них параноиком станет!

— Спасибо, — поблагодарил журналист, гипнотизируя гренки в своей тарелке неловким взглядом. Конечно, помогать бедным птицам он не собирался переставать, но всё равно был слегка подавлен подобной реакцией Теодора. Ведь для него, жителя города, вороны были просто воронами, а не предвестниками сверхъестественных сил.

Знаете то чувство, когда в сердцах сказал что-то, а потом бесконечно об этом жалеешь? Вот и Питерсон сейчас испытал его в полной мере. Аарон стоял к нему спиной и что-то делал с миской, которую вытащил из холодильника. Питерсон почему-то был более чем уверен, что сын его презирал. Ну ещё бы! Ведёт себя, как неуравновешенный малыш, вечно орёт и спит, никакой пользы или хотя бы позитивной эмоции… Подобные ощущения ещё больше погружали Питерсона в чёрную меланхолию.

Он мрачно глянул на Квентина исподлобья. Ну, и как ему сказать, почему он боится и ненавидит воронов? Да его же засмеют! Ха-ха, не смог справиться с детскими страхами, размазня?! Да половина человечества в детстве попадает в плен! Неужто не смог понять, что всё это в прошлом?!

Питерсон глухо вздохнул. Если бы всё было так просто…

Квентин сглотнул, почувствовав на себе мрачный взгляд. Конечно, за несколько дней проживания в компании семейства Питерсонов мужчина уже привык к подобному, но всё равно иногда начинал чувствовать себя неловко. Да и вроде как он же сам спровоцировал Теодора, но с другой стороны — всё же не был виноват, ведь не знал, что у того на ворон триггер. Тут смотря с какой стороны посмотреть.

«Нужно сгладить обстановку», — вспомнив о правилах поведения с трудными людьми, мысленно дал себе установку Квентин и мысленно улыбнулся. Точно! Что больше всего любит Питерсон-старший? Разговоры о важном!

— Кхм… Гномов раскидывать сегодня ночью? — прокашлявшись, поинтересовался Квентин, аккуратно поглядев в сторону соседа.

Питерсон вздрогнул. Погрузившись в свои мысли, он совсем перестал следить за тем, что происходило у него перед носом. Журналист же всегда был начеку.

— Я… — Питерсон сжался, впервые не зная, что именно ему делать. — Наверное… Д-да, сегодня ночью, — рассеянно произнёс он, втягивая шею в толстый ворот найденного костюма.

— Хорошо, — слегка облегчённо выдохнул Квентин, не почувствовав в голосе собеседника агрессии. Это уже хорошо. — Аарон, тебе нужна помощь? — мягко поинтересовался он уже у ребенка, просто чтобы хоть что-нибудь делать. Поднявшись на ноги, журналист, не дожидаясь просьбы, отправился за маленькими тарелочками.

Аарон, всё это время простоявший над вытащенным тортом, напряжённо вслушивающийся в разговор сзади, чуть-чуть расслабился. Отец, кажется, перестал сходить с ума, а Квентин не обиделся… вроде. Честно говоря, Аарон очень боялся, что однажды Квентин просто плюнет на них и уйдёт. Он уже так привык к нему, что опасался этого больше, чем можно было предположить.

— Я… я сейчас!.. — Мальчик быстро взял нож и принялся разрезать торт натрое. Его руки слегка подрагивали, но в целом, он старался вести себя как взрослый и не показывать своего напряжения.

— М-м-м! Так он выглядит ещё аппетитнее! — заметив готовый торт, предвкушающе произнёс Квентин. На самом деле он был безумным сладкоежкой и подобные блюда приводили его в самый настоящий восторг. — Наконец-то я попробую его, — показушно облизнувшись, подзадорил Квентин, когда торт был благополучно транспортирован на стол и разложен по тарелкам.

— Кого? — нахмурился Питерсон, с некоторой грустью подмечая, что Аарон невероятно сблизился с журналистом, пока они вдвоём тусовали здесь, терпя его отвратительное отношение. Отвращение к себе и чувство полной никчёмности усилились донельзя, заставив его скукожиться от стыда и незаметно пересесть подальше в тень.

Аарон широко улыбнулся, услышав слова Квентина. Его настроение чуточку повысилось. И как у Квентина это только получалось? Одной своей фразой так повлиять на настрой…

«Жаль, он не наш родственник…» — с некоторой грустью подметил Аарон. Тогда у журналиста было бы больше поводов остаться. Сейчас же их не было вовсе, и если он захочет уйти… Аарон отогнал от себя дурные мысли и, улыбаясь, решил пока не портить себе настроение.

— Милко, — Квентин задумался, припоминая, после чего довольно ответил, — вик.

Как у журналиста, у него была довольно хорошая память на названия.

Питерсон удивлённо посмотрел на него. Откуда он знает это слово? Неужели Аарон рассказывает ему уже НАСТОЛЬКО личные вещи? Даже самому Питерсону потребовалось немало времени, чтобы его собственный ребёнок начал доверять ему свои тайны и секреты. А журналист раз — и сразу втёрся в доверие.

— Да… я так и понял… — тихо произнёс Питерсон, невесело усмехнувшись. А может… может этот журналист всё же… хороший? Допустим, не на своём месте. Прирождённый детолюбец, вот дети к нему и тянутся.

«А может, он просто добрый. Знаешь, такое чувство, присущее хорошим людям», — ехидно подметил внутренний голос.

Аарон гордо посмотрел на Квентина, радуясь, что их творение получилось очень и очень здоровским. Квентин поймал его взгляд и вернул тёплую улыбку в ответ. На самом деле журналист был очень рад, что ситуация с вороной улеглась без лишних волнений и обид.

— Ух ты! Это просто чудесно! — не удержавшись и попробовав кусочек сладости, впечатлённо воскликнул журналист. — Товарищ Аарон, вы настоящий шеф-повар! Мистер Питерсон, попробуете? Этот вкус просто восхитителен!

— Да, конечно, — тотчас покорно отозвался Питерсон.

Он увидел улыбку сына и пришёл в ужас. Не потому, что тот улыбался, конечно же нет. И даже, чёрт побери, не потому, что улыбка предназначалась не ему. Он пришёл в ужас потому, что только осознал, как давно Аарон не улыбался вот так вот открыто.

«Я должен измениться. У нас не так много времени, чтобы быть вместе. Если я продолжу в таком же ключе, то лишусь последнего, что мне дорого», — напомнил он себе и скованно улыбнулся.

Квентин ненавязчиво пододвинул к мужчине тарелку. То, что тот так быстро изменился в настроении, его слегка — очень сильно — взволновало. Квентин не так хорошо знал Теодора, но что-то подсказывало ему, что это не к добру. Рассеянно улыбаясь, журналист задумал решить эту проблему по мере поступления. Сейчас же перед ним стоял торт, который он должен был съесть.

Аарон сел на свой стул, вернув его к столу. Он поставил тарелку на стол и неспеша повязал салфетку на шею. Конечно, он, как и многие дети, не был сторонником этикета. Но отец был какой-то злой и раздражённый, а он, как раз, воспитывался в жёстких устроях. Лучше не бесить его лишний раз и сделать всё по правилам. Интересно, а Квентина тоже растили в строгости и правилах? Аарон откусил торт и прикрыл глаза. Прекрасно, как всегда.

— Спасибо, — вдруг произнёс Питерсон, глядя на вилку, и Аарон чуть не подавился. — Это очень вкусно. Ты молодец, Аарон.

— Это готовил Квентин, — отдышавшись, слегка приврал Аарон. Ему стало любопытно, что ответит отец на такое заявление. Снова начнёт кричать?

Питерсон замолчал, переваривая сказанное. Он буквально чувствовал, что это была проверка.

— Спасибо, лис, — наконец тише произнёс, не поднимая головы.

Аарон удивлённо выдохнул, но потом почувствовал облегчение. Кажется, буря миновала. Он с удовольствием закинул в рот очередной кусочек и незаметно смахнул в руку крошки, чтобы кинуть их птицам. Квентин удивился и сам чуть было не подавился куском торта, который как раз взял в рот в тот момент, когда Питерсон заговорил. Но к счастью, всё обошлось лишь глухим, невнятным «угу, пжлста!» с его стороны и полнейшим пугающим спокойствием со стороны соседа. Что-то явно у него произошло, но пока Квентин не мог понять, что именно.

После еды журналист сам вызвался помыть посуду, чтобы ещё раз отблагодарить Аарона за столь вкусный десерт. Собрав всю посуду в кучку, он отнес её в раковину и, задумавшись, включил воду.

Сразу после завтрака Питерсон ещё раз поблагодарил за еду, вызвав недоумение на лице Аарона, после чего куда-то ретировался. Аарон же, неуверенно поглядывая на спину Квентина, слегка приоткрыл штору и высыпал крошки на подоконник снаружи.

— Ты только не кричи громко, а то кого-нибудь сюда привлечёшь, — шёпотом попросил он ворону, которая тотчас опустилась на ветку рядом.

Птица повертела головой, пристально глядя на него, но промолчала. Аарон мысленно хмыкнул. Что это с ним? Почему он говорит с этой птицей так, будто она может его понимать?

На кухне раздался очередной оглушающий грохот, звон и в контраст — тихое, сдавленное шипение. Кажется, Квентин совершенно забыл про свою фирменную неуклюжесть и благополучно разбил дорогой сервиз. Чинить его уже было бесполезно, поэтому мужчина принял решение убрать осколки, чтобы Аарон на порезался, но в итоге порезался сам. Что ж, в таких случаях ему, как всегда, поможет только два способа — лейкопластырь и собственная слюна. Так как первого рядом не было, то Квентин воспользовался вторым вариантом.

Аарон повернул голову на грохот. Закрыв шторы, он подобрался к Квентину и, вскрикнув, успел перехватить его руку, не давая обсосать его.

— Ты что, Кве?! А вдруг там пыль от осколков?! Ты пососёшь и втянешь в себя стекло! Лучше смой под водой, — деятельно приказал он, шныряя по кухне глазами в поисках чего-то, чем можно было убрать осколки.

— Хорошо, — послушно ответил журналист, смущённый сложившейся ситуацией. Вот вечно из-за его неуклюжести какие-то проблемы! Нужно было быть аккуратнее.

Ранка уже начинала пощипывать, поэтому мужчина поспешил к раковине, подставляя порез под воду и тщательно обмывая его. В словах Аарона было много логики, поэтому почему бы и не довериться ему. Через тихое шипение Квентин закончил со своим непростым занятием и, всё-таки лизнув ранку, приступил к выполнению работы, а именно — к уборке помещения. К сожалению, веника и совка мужчина не нашёл. Пришлось заменить их листом картона, что остался после разрезанной коробки, и самодельным веником из сухих веточек для топки.

Аарон отлучился. Он осмотрел весь коридор и всё-таки сумел обнаружить веник в мелкой ширме возле гаража. Однако совка нигде не было. Прихватив хотя бы веник, Аарон вернулся на кухню и с некоторой досадой заметил, что раненый Квентин уже прибирался сам. И получалось у него несравненно быстрее, чем могло получиться у Аарона.

— Давай этим веником, так, наверное, быстрее будет, — неуверенно предложил он, глядя на веник из веток, который, казалось, был агрегатом какого-то тёмного колдуна, а не помощником в уборке.

— Давай, — согласился Квентин, невероятно обрадованный находкой Аарона, которая была в сто раз удобнее, чем его выдумка.

Прихватив у мальчика веник, он быстро убрал осколки, по большей части заметая их под кухонные столы, чем на самодельный совок. Но раз основная опасность была устранена, то всё было хорошо. Отправив веник и совок в уголок за тумбочкой, журналист повернулся к Аарону.

— Ну что, дружок, сегодня поиграем ещё? — он коснулся плеча мальчика ладонью, осторожно предлагая объятия. Обниматься мужчина очень любил, но не знал, как к этому относились в семье Питерсонов.

Аарон молча ступил вперёд и уткнулся носом в его грудь. Странное ощущение. Отцу он доставал только до живота, и оно не отличалось мягкостью — как, впрочем, и его обладатель. Однако Питерсон-старший всегда дарил ему объятия, если чувствовал себя к этому готовым. Квентин же был мягок везде — и изнутри, и снаружи, и Аарону это нравилось даже больше, чем объятия отца. Возможно, он был ужасным и гадким сыном, но он всё чаще, глядя на Квентина, задумывался о том, как бы сложилась его жизнь, если бы этот мужчина стал его отцом. Стал ли он бы строгим со временем, или эта доброта и мягкость остались бы навсегда? Аарон чувствовал себя неприятным после таких мыслей.

— Если это не помешает тебе с установкой гномов, — тихо произнёс он ему в грудь.

— Нет, конечно, нет, — тут же ответил Квентин, сейчас чувствуя себя по-настоящему счастливым от того, что несмотря на случившиеся неловкие ситуации сегодня, Аарон по-прежнему не отталкивает его. Мальчик всё чаще улыбался и выглядел счастливым, и Квентин очень не хотел, чтобы он расстраивался из-за него. — Проверим твоего папу и можем поиграть, — предложил журналист, кладя голову на макушку Аарона и согревая его в своих объятиях.

Аарон прикрыл глаза, как никогда ощущая себя в безопасности. Отец, конечно, тоже желал ему добра, но правда была в том, что с Питерсоном-старшим в принципе сложно было ощущать себя полностью в безопасности. Даже когда он дурачился — да, бывали и такие моменты — и пытался проявлять дружелюбие, это выглядело максимально небезопасно. Возможно, дело во внешности или в том, что Питерсон просто был социально не особо ловким человеком.

— Давай, — пробормотал Аарон, не открывая глаз. — Думаю, отец в гараже. Он всегда туда уходит, когда ему нужно подумать. Он любит возиться с машиной.

— Мы тихонько подглядим, не будем его отвлекать, — задорно улыбнувшись, произнёс Квентин, мягко отслонившись и взяв Аарона за руку.

Подкравшись — не тихо, конечно, это же Квентин — журналист и мальчик спустились на первый этаж и на цыпочках подобрались к гаражу, осторожно заглядывая внутрь сквозь щелку в двери.

Питерсон сидел на ящике возле машины, подперев щёку рукой, и задумчиво разглядывал лежащих у его ног гномов. В глаза некоторым были вставлены камеры, замаскированные под пенсне, а остальные должны были быть предметом декора и отвлекать внимание на себя.

Он почувствовал чужое присутствие рядом и неуютно свёл лопатки. Старый музей скрипел и недовольно кряхтел, и иногда Питерсону казалось, что он снова заперт в страшном заброшенном доме. Но всё не так. Теперь он сам решает, где ему быть. Это укрытие, а не тюрьма. Питерсон приподнял голову и настороженно посмотрел на дверь.

— Да? — хрипло каркнул он, сведя кустистые брови. Ну кому там быть, кроме как журналисту? Вспомнив сияющие глаза Аарона, он сцепил зубы, но всё же добавил более мягко: — Входи, лис, я не кусаюсь.

Квентин инстинктивно вздрогнул и сделал шаг назад, чтобы взглянуть на Аарона и понять, что им делать дальше, заходить или же нет, но запнулся об торчащую из пола дощечку и рухнул, неловко всплеснув руками.

«Да, это точно он», — подумал Питерсон мрачно, не двигаясь и вслушиваясь в шум.

Встав, он нехотя подошёл к двери и выглянул из-за неё, глядя на журналиста официально-вежливым взглядом. Кажется, это он отвечал за дружелюбный вид.

— Эм… Здрасьте, — поправив съезжавшие с носа очки, неловко пробормотал Квентин, приподнимаясь на локтях, но не спеша вставать. Именно сейчас, находясь под пристальным взглядом Питерсона, мужчина осознал, что, по сути, тяжело будет объяснить мотивы своего поведения в плане слежки. Просто хотел убедиться, что вы в порядке? Ха, помощь не нужна. Просто узнать, что вы всё ещё здесь и вас никто не похитил? Ну и кто из нас параноик?

Питерсон вздохнул.

— Гномы готовы, лис, — проворчал он, решив не зацикливать внимание на неуклюжести журналиста. Тем более, когда Аарон, замерев в нескольких шагах сбоку, так настороженно смотрит на него.

— Здорово, мистер Питерсон! — забыв о смущении, восхищённо воскликнул Квентин. — Можно взглянуть? — он неуклюже перекатился на живот, после чего только поднялся на ноги. Взгляд мужчины горел восторгом. Признаться честно, на какой-то маленький процент он сомневался, что у них вообще получится.

Питерсон молча посторонился, впуская его в гараж. Аарон юркнул за ними следом и принялся рассматривать ближайших гномов. Они были разных форм и оттенков, и Аарону больше всего понравился синий гном с пенсне в глазу. Питерсон-старший привалился к стене и принялся нервно чистить ногти, исподлобья наблюдая за снующим по округе журналистом.

Квентин, оказавшись в гараже, окинул своим журналистским взором гномов и определил, что «подставными» являются гномики с пенсне в глазу.

— Отличная маскировка! — подметил он, с детским любопытством рассматривая один из экспонатов. — Они совершенно незаметны!

— Но так или иначе, рано или поздно их уберут с участков, — пробормотал Питерсон, сплёвывая сгрызённый ноготь. Дурная привычка, от которой его безуспешно порол отец. — Наше зрительное могущество будет недолгим.

Аарон приподнял гнома и с любопытством осмотрел вмонтированную камеру. И как они только додумались до такого? Квентин кивнул, серьезно поглядев на человека напротив. Слишком многое было на кону, отчего стоило спланировать всё как следует.

— Думаю, нам этого хватит, — тем не менее приободряюще поддержал Квентин Теодора, подняв гнома на вытянутых руках и внимательно его осматривая.

— Хорошо. Откуда начнём? — Теодор волнительно посмотрел на сына, разглядывающего гнома, и попытался определить его реакцию на его слова. Как так, Аарон, такой отец больше по нраву? Но ребёнок не обращал на него внимания, и Питерсон слегка опустил плечи.

Журналист действовал на нервы. Он был слишком оптимистичен. С одной стороны, это было хорошо, так как им сейчас нукен позитив. С другой стороны, он слишком всему радовался. Это не доведёт до добра.

— Ну… где-то у меня была карта, — Квентин похлопал себя по карманам и, нащупав нужный предмет, вытянул его наружу. Это была старая, явно потрёпанная жизнью и плохим обращением карта. Растелив её на одной из коробок, Квентин бегло изучил её взглядом, только после этого неуверенно предложил: — Чтобы не было настолько заметно, можно было бы начать издалека. Например, отсюда, — он указал пальцем на старый район Равен-Брукса. — Обязательно установить камеру с гномом возле выезда из города… — мужчина нервно почесал нос и осторожно поинтересовался: — Может быть, вы что-то посоветуете? Вы лучше знаете эту местность.

— Значит, так… — Питерсон, беспокойно нахмурившись, оторвался от сына и забрал карту. Разложив её на капоте машины, он склонился над ней и принялся водить по ней пальцем, рассуждая вслух: — Вот тут, тут и тут — глухие места. Сюда разве что охотники ходят. Здесь — перспективно. На выезде лучше не ставить, там отмороженная ребятня, всё, что плохо стоит, в болота вышвыривает. Лучше поставить парочку возле упавшей таблички, там вечно Лесли тусуется, да и пекарня рядом. Возле мэра — парк, там можно в кусты понавтыкать. Возле полицейского участка, возле больницы… И тут киоск хорошо стоит, на его крыше растёт мох, там легко спрятать… Здесь вот ниша в дереве есть, слегка ветками закрыта, тоже хорошее место. У домика на дереве почти ничего не убирают, там игрушками засрано на годы вперёд. У Отто бы ещё поставить, но у него паранойя сразу разыграется. Разве что в кустики у брода где-нибудь.

Квентин внимательно слушал рассуждения соседа, даже дыхание затаил. Он тщательно впитывал каждое слово, чтобы ночью суметь расставить гномов в нужном направлении. Уже завтра ожидалось собрание у мэра, поэтому ошибок допускать было нельзя.

— Я понял, — обозначил журналист, как только Теодор остановился и принялся молча разглядывать карту. — А вы сможете замаскировать камеру под вот это яблоко? — Тщательно обдумав все услышанные слова, поинтересовался он и протянул мужчине найденное на улице золотое яблоко. Оно выглядело прям как-то, какое обнаружил журналист в потайной комнате в доме главаря секты. Если бы им удалось заменить это яблочко на подставное, с секретной начинкой в виде камеры, они могли бы не только слышать беседу сектантов, но и видеть её участников.

Питерсон взял яблоко и повертел его в руках. Ну да, это было самое обычное золотое яблоко, такие когда-то украшали парк аттракционов. После того как парк был разрушен, такие украшения разлетелись по всему городу. Было несколько больно видеть осколки некогда былого величия. Но Аарон поднял голову, с любопытством разглядывая яблоко, и Питерсон горделиво расправил плечи.

— Не сложно, — пренебрежительно бросил он, на деле подумав, что это будет довольно проблемной задачкой. Нужно было вставить камеру и отшлифовать гладкий плод так, чтобы он не вызывал подозрений. Особенно у тех, у кого они постоянно стояли дома.

— Здорово! — улыбнулся Квентин. И, поправив съезжавшие с носа очки, пояснил: — Можно поставить в доме мэра и наблюдать за происходящим.

— Крутая идея! — воодушевлённо воскликнул Аарон, и Питерсон-старший едва слышно скрипнул зубами. — Но как ты собираешься поменять яблоки, Кве? — непонимающе уточнил мальчик, чуть склонив голову набок.

Питерсон нахмурился.

— И правда, Кве, просвети нас, — несколько мрачно произнёс он, слегка обиженно замечая, что у чёртового журналиста даже прозвище уже успело появиться. Да они знают его несколько дней и до сих пор понятия не имеют о том, ради чего он здесь! Какого чёрта Аарон привязывается так быстро?!

— Ну, — Квентин взглянул в испепеляющие глаза старшего Питерсона, неловко сжался, чуть вжимая голову в плечи, перевёл взгляд на младшего, тут же вселившего в тело журналиста уверенности своим полным любви и обожания взглядом, и пояснил, не сводя с Аарона глаз: — Перед тем как залезть к мэру, я следил за ним пару дней и определил, что ровно с часа ночи до полтретьего он любит устраивать ночной перекус. И за все дни слежки он ни разу не изменил своей привычке. В это время я поменяю яблочки.

Аарон понимающе закивал. Питерсон фыркнул. Да уж, ночной перекус рулит! Сколько же ушлый журналюга следил за мэром, чтобы вывести график его привычек? Он точно нормальный человек с нормальными человеческими нуждами?

«Вроде как план одобрен, — облегчённо подумал журналист, не получив ни одного обидного слова или критического замечания в свой адрес от лица мистера Питерсона. — Прогресс!»

— Что ж, эм… Тогда не будем вас отвлекать, — неловко попрощался Квентин, понимая, что установка на этот раз на займёт гораздо больше времени и сил и вовсе не такая лёгкая, какой её хотел сосед показать. Отчего, наверное, Питерсону понадобится покой и тишина. — Если нужно, могу принести кофе или чай. И кстати, спасибо большое за гномов! Они действительно очень круто получились, — тепло поблагодарил журналист и инстинктивно протянул Аарону руку, предлагая пойти с собой.

Питерсон хмуро посмотрел на протянутую руку, потом, ещё более жёстко — на Аарона, взявшегося за эту руку, и нелюдимо свёл лопатки.

— Не нужно мне ничего. Идите отсюда вон, не мешайте! — он демонстративно повернулся к ним спиной, и ушёл к дальнему ящику, ближе к свету, часто моргая от попавшей в глаза пыли. Да, это была пыль! Это точно была пыль! Он же не женщина какая-нибудь, не слюнтяй, чтобы расклеиваться из-за всяких мелочей!

Аарон покачал головой. У отца были явные проблемы с нервами. Только что же нормально общались — и вот он снова рычал на них, словно дикое животное. Аарон задумался над тем, где бы достать немного успокоительных трав, чтобы приготовить отцу расслабляющий чай. Наверняка он из-за всего происходящего жутко нервничал и потому был сам не свой. Хотя, он и раньше был таким… Ну, значит, было что-то, что и тогда его нервировало!

О том, что в таком поведении старшего Питерсона могли быть замешаны шизофренические нотки, он старался не задумываться.

Квентину не нужно было повторять дважды. Крепче перехватив детскую ладошку, он молча вывел его из гаража, а затем и из прихожей, отведя его в спальню. Лишь там мужчина нарушил возникшую тишину, тихо поинтересовавшись:

— Аарон, дружок, ты не замечал, что сегодня твой папа какой-то… ну… — Квентин неловко повёл плечом, не зная, стоит ли обсуждать свои переживания с Аароном и грузить его новыми проблемами. Но в любом случае, мистер Питерсон был его отцом и… Аарону было виднее, как он реагирует на то или иную ситуацию. — Он сам не свой. У меня… Как сказать?.. возникло ощущение, что он… кхм-кхе… ревнует.

— Ревнует? — Аарон удивлённо округлил глаза. — Кого к кому? — переварив эту новость, недоуменно уточнил он.

Мальчику всегда казалось, что такое чувство, как ревность, относилось к чему-то интимно-любовному. Как к тому, что происходило между взрослыми. Разве можно ревновать ребёнка? Совсем незнакомого человека?

— Может, он… не знаю… боится, что я злюсь на него. Но почему? Вроде бы он ничего не делал такого… — Аарон беспокойно взлохматил свои волосы.

— Многие взрослые часто загоняются по мелочам, — подумав, произнёс Квентин и, присев на кровать, достал из тумбочки коробочек с игрушками. — Нам нужно показать ему, что всё хорошо и никто ни на кого не в обиде. Можно будет приготовить ему чаю, как ты думаешь? — Квентин воодушевлённо поглядел на Аарона в ожидании ответа.

— Я думал об этом. Кве, ты, случаем, не знаешь, где можно добыть мяту? Ну, или какую другую «спокойную» траву? — Аарон присел рядом с ним и сложил руки на коленях, как хороший мальчик.

— Пожалуй, я мог бы посмотреть что-нибудь в магазине. Или сходить на местную ферму, — задумчиво ответил Квентин, пытаясь вспомнить ассортимент в здешнем магазинчике.

К сожалению, таких подробностей на ум не приходило, поэтому журналист решил временно отложить эту проблему до вечера. Сейчас можно было немного расслабиться, и мужчина хотел разделить это время вместе с Аароном и немного поиграть с ним. Игра поднимала мальчику настроение, что, несомненно, было хорошим знаком.

— Ну так что, товарищ Аарон? — раскрыв коробку с настолкой, шутливо окликнул Квентин ребёнка и поинтересовался: — Во что позалипаем сегодня?