Долгий побег из Равен Брукс (джен)

Когда самолёт приземлился в обозначенной точке и все с удовольствием покинули тесный, пропахший мясом и ещё какой-то застарелой мерзостью салон, Квентин по-прежнему не мог убедить себя, что всё это правда. Что им всем удалось сбежать из этого проклятого Равен Брукса. Что ему удалось вернуться домой.

Когда они только садились и Квентин был занят тем, что усталым шёпотом давал указания другу, где именно садиться, Питерсон, не мудрствуя лукаво, приоткрыл дверь — по салону пронёсся ветерок, к счастью, не особо сильный — и прицельным пинком вышиб задремавшего неподалёку от входа Гостя в небо. Тот исчез внизу, вопросительно каркая, а Питерсон, затворив дверь обратно, вернулся к палатке. Кажется, никто ничего не заметил. Питерсон мог бы пожалеть какого-нибудь человека, но воронью образину, которая не раз атаковала его и непонятно чего добивалась, терпеть рядом с собой не собирался.

К счастью, все были достаточно сонны и усталы, чтобы заметить, что одного существа на борту не было.

От какого-то немого потрясения, смешанного с усталостью прошедших дней, Квентин не проронил ни словечка за всё время поездки на ферму. Впрочем, Питерсоны тоже не отличались разговорчивостью, так что никто не остался в обиде.

Нарушил молчание Квентин уже возле дома, когда остановился около больших ворот, открывающих вход во двор фермы, и позвонил в специальный сигнальный колокольчик.

— Поездочка — отпад, да? — тихо поинтересовался журналист, обернувшись к товарищам по путешествию и ободряюще улыбнувшись им. От усталости даже губы не хотели шевелиться, но Квентин не хотел поддаваться ей и старался держаться до конца.

— И не говори, — пробурчал Питерсон, подозрительно оглядывая местность.

Даже воздух здесь был другим — более засушливым и знойным. Деревья вокруг отсутствовали, зато было много высоких кустарников, которые могли посоперничать с деревьями в высоту.

Квентин с лёгким прищуром тоже осмотрелся. На мгновение у него возникло ощущение, что что-то не так, кого-то вроде с ними не хватало, но он был слишком уставшим, чтобы развивать эту идею.

— Самое время для-я-я, — он смачно зевнул, — подарка.

Достав из сумки часть мяса, Квентин разложил его в три кучки, после чего вновь сложил ношу на плечо.

— Что-то долго их нет, — задумчиво поглядывая то на часы, то на ворота, слегка озадаченно пробормотал журналист.

— Кого? — моргая, заторможено произнёс Аарон, который ещё не до конца проснулся и пока что ходил и думал на автопилоте. Он был не особо сонным, но очень усталым, а потому не мог вовремя сообразить, что к чему.

Ответило Аарону злобное, но после радостное собачье ворчание, разлетевшееся по округе, когда из-под забора выскочило пять разномастных собак. Сначала животные хотели броситься на нарушителей спокойствия, но, узнав в одном из них хозяина, всего-лишь повалили Квентина на землю и принялись вылизывать его лицо, руки, ноги. Как бы придавленный журналист не пытался прикрыться, это не спасло его от собачей радости. Но, к счастью, это не продлилось долго.

— Эй! — Раздался свист. — А ну нельзя! Фу! — Голос явно принадлежал пожилой женщине и был довольно бодрым для человека, проснувшегося глубокой ночью. — Чего это вы там разлаялись, родные? — последняя фраза была произнесена с лёгким укором, и темноту нарушил свет фонарика, находящийся в руке выглянувшей в щёлку в воротах старушки.

Аарон заметно оживился, правда, не от радости или любопытства: он спрятался за спину отца, когда увидел собак, и настороженно зыркал на них с безопасного расстояния. Псов он побаивался, ибо они с Ником часто лазали по запрещённым местам, где сторожевые барбосы не раз пытались отхватить им пару лишних частей тела. Питерсоны же никогда собак не заводили; мистер Пиклз ненавидел пушистых конкурентов. Так что Фрик был единственным псовым, который был связан с их семьёй.

— Квентин? Это ты, дорогой? — поинтересовалась старушка, подойдя к сидевшему на траве журналисту и поднеся к его лицу фонарь. Узнав в зажмурившемся от яркого света человеке родного внука, миссис Варвароносикова улыбнулась и протянула Квентину руку.

— Привет, бабулечка, — доброжелательно поздоровался Квентин в ответ и, благодарно кивнув, поднялся на ноги, чтобы крепко обнять родного и любимого всем сердцем человечка.

«Пожалуйста, пусть это не будет сном», — мысленно попросил Квентин, как никогда желая, чтобы бабушка не была плодом его воображения.

— Я очень рада видеть тебя, солнышко, — прошептала в ответ та и ещё тише поинтересовалась: — А кто это с тобой?

Питерсон зорко оглядывал старушку, прищурившись. На вид она была не особо сильная — тощая, сухая, но какая-то жилистая. Довольно подвижная для своих лет. Простая однотонная одежда и шляпа, закрывающая половину лица — видимо, чтобы не прожарить его под солнцем. Хотя сейчас солнца не было, днём, очевидно, здесь было довольно жарко.

В общем, вполне себе простая бабулька, возможно даже, не шибко опасная… если бы не автомат, спокойно висевший в кобуре у неё за спиной. Вот он выглядел представительно. Питерсон не знал, что это за марка, так как был далёк от знатока оружия, но в любом случае вид подобной вещи надолго отбивал желание напасть.

— Это? Это мои друзья, Аарон и Теодор Питерсоны, — скосившись в сторону Питерсонов, пояснил Квентин.

Внимательный взгляд бабушки теперь подробнее осмотрел людей перед собой. Заметив Аарона и поймав его испуганный взгляд, миссис Варвароносикова успокаивающе улыбнулась и поспешно пригласила всех в дом. Уж она-то знала, как мальчики устали в дороге.

— Рада с вами познакомиться. Меня зовут Вера Александровна. Предлагаю пройти в дом — вижу, что мальчик едва стоит на ногах.

Состояние ребенка Вере явно не нравилось. В её доме никто никогда не доходил до такого степени истощения. Даже в голодные для страны времена. Это нужно было срочно исправлять здоровым сном и пищей. И Вера Александровна решилась взяться за это дело досконально.

Также в явной помощи нуждался её родной внучок, выглядевший очень, просто смертельно, уставшим и бледным. И новый знакомый, Теодор, тоже не отличавшийся здоровым видом, почему-то вызывал настороженность.

— Пойдёмте, мои хорошие! Пойдёмте! — приговаривала старушка, ведя гостей по узкой песчаной тропинке. — Я чайку заварю. Солнышко моё, — обратилась она уже к Аарону, обернувшись на него. — Мёд любишь?

Аарон молча уставился на неё, моргая, когда свет от фонариков падал ему на лицо. В их сиянии сухое лицо бабушки Квентина выглядело слегка пугающе. Но это был лишь образ, порождённый его усталым и немного напуганным сознанием. Голос у Веры Александровны был довольно приятным, и Аарон решил, что ответить будет более чем вежливо.

— Д-да… — не уверенный в своём ответе, едва слышно пробормотал он, хватаясь за отцовский свитер. Высокие растения вокруг них, на поверку оказавшись кукурузными зарослями, звонко шелестели и вынуждали нервно вздрагивать.

— О, замечательно! Тогда принесу мёдику. Он полезный и вкусный! — забормотала Вера Александровна и, быстро сбросив сланцы на пороге, прошла в дом. — Квентин, дорогой, проведи Аарона и Теодора в гостиную, — попросила она и нырнула в одну из комнат.

— Хорошо! Сюда, — отозвался Квентин в свою очередь и, слегка отодвинув шторку из разноцветных бусинок в проёме одной из комнат, прошёл внутрь неё.

В помещении располагался стол и мягкие пухлые диванчики, которые тут же привлекли внимание Квентина и поманили к себе, вынуждая развалиться на одном из них и вытянуться в полный рост.

— Отдохнём? — предложил журналист Питерсонам., Которые тоже очень устали в дороге.

Если Аарон доверчиво направился к Квентину, то Питерсон-старший не спешил успокаиваться. Он обошёл всю комнату, исследуя её на предмет камер или прослушек. Заглянул в большую вазу у окна, но обнаружил там лишь высохшие листья давно почившего неизвестного растения и отошёл. Выглянул в окно, слегка отодвинув штору, и критично осмотрел двор. Сейчас его сложно, конечно, было разглядеть — слишком темно было. Но двор оказался неожиданно большой. Окружённый вокруг высоким кукурузным полем, в котором чего только спрятаться не могло…

Питерсон поёжился. Как-то ему здесь было не по себе.

— Ты уверен, что это безопасное место? — хмуро бросил он, кинув косой взгляд на Увентина.

— Это дом, — пробормотал Квентин сквозь поступающий сон и, подперев щёку рукой, чтобы не упасть, прикрыл глаза. Он с трудом осознавал, что находится дома, но чувствовал себя невероятно защищённым, будто на своём месте.

— Это ТВОЙ дом. И ТЕБЕ, конечно, ничего не угрожает, — ещё более хмуро поправил его Питерсон.

Аарон зевнул и положил голову на колени Квентина.

— Фрику… нравится… — невнятно произнёс он, усаживая пса на грудь и сонно глядя на него.

— Мой дом? Стал наш… дом, — мягко поправил Квентин, на мгновение разлепив сонные глаза, и, устало улыбнувшись Питерсону, вновь закрыл их. Его свободная рука нащупала волосы Аарона и ласково взъерошила их. — Васе… здесь… тоже… нрафица, — вспомнив про подаренного младшим Питерсоном кота, поддержал Аарона Квентин и сильнее расслабился.

Питерсон закатил глаза, несколько раздражаясь от привычной сентиментальности Квентина. Он снова выглянул в окно и моментально напрягся, увидев, как по двору прошла высокая мускулистая тень, едва ли имевшая что-то общее с сухой бабкой журналиста.

— Эй, лис, — прошептал он, напряжённо вглядываясь в темноту. — А твоя… эта… бабушка. Она живёт одна?

— М-м-м… Не, — раздалось невнятное в ответ. Слишком уставший, чтобы анализировать ситуацию, Квентин медленно, но неумолимо засыпал. И, наверное, впервые за долгое время Квентин совсем не хотел с собой бороться.

— А с кем? — продолжал допытываться Питерсон. Конечно, то, что это мог быть подручный бабки, его несколько успокоило. В конце концов, теперь тут должно быть куда как безопасней.

Да? ДА?!

— С… Спфс… — весьма непонятно пробормотал на поставленный вопрос Квентин и, уронив голову на положенный на стол локоть, явно уснул.

Питерсон едва удержался от того, чтобы не сплюнуть. Прямо на Квентина, да. Остановило его лишь то, что на коленях его до сих пор спал Аарон, и Питерсон не хотел будить собственного сына. Он сел на кресло возле них и настороженно посмотрел на дверь, уже не зная, чего ожидать.

В результате он и сам не понял, как и когда уснул.

* * *

Пробуждение было не из лёгких. Как и всегда, в первые мгновения Питерсон не сразу врубился, где находится. Всё вокруг буквально дышало чем-то незнакомым, и волоски на теле Питерсона поднялись дыбом. Резко открыв глаза, он вскочил на ноги, покачиваясь, и настороженно завертел головой. Взгляд его нашёл Аарона, и вскинувшийся было мужчина чуть успокоился.

Аарон спал, свернувшись в комочек. Поверх него лежало одеяло — покрытое маленькими разноцветными лоскутами, оно выглядело достаточно тёплым, но почему-то от его вида Питерсону стало невероятно холодно. Квентин крепко спал и, судя по всему, ещё не вставал, а значит… значит, одеяло принёс кто-то другой. Возможно, старушка миссис Варвароносикова. А может… кто-то ещё.

Питерсон вспомнил, что ночью видел за окном высокий мускулистый силуэт. Да и Квентин, помнится, обмолвился, что его старушка живёт не одна. Что логично, кстати — попробуй в одиночку за полями и, вероятно, сельхоз-животными ухаживать!

Нужно было выйти и осмотреться, но Питерсон боялся оставлять Аарона. Здесь, возможно, не было хранителей леса, но это не значило, что опасностей не было вообще. Квентин наверняка ещё не рассказывал своей бабке о том, что они пережили. Вряд ли местные обратят внимание на что-то странное.

Питерсон подошёл к столику, обнаружил там стоящий возле раскидистого букета кувшин с молоком и немного взбодрился. Кроме него, на столе был мёд в баночке, так что одеяло, всего скорей, притащила всё-таки старушка… как там её? Вера Чего-то-там.

За окном что-то хрустнуло, и Питерсон, чуть не захлебнувшись молоком, резко обернулся. Но источником шума была лишь маленькая белёсая кошка. Она замерла, занеся одну лапку в воздух, когда увидела глядящего на неё человека. Питерсон, прищурившись, сделал шаг в её сторону, и кошка, зашипев, вздыбив спинку, рванула снова на улицу так резко, что чуть было не снесла куст.

— Она у меня пугливая, — несколько виновато заметили за спиной.

Если честно, Питерсон уже устал крутиться туда-сюда, как волчок. Но он не мог по-другому. Всё здесь дышало чужим, вынуждая напрягаться.

Миссис Варвароносикова не дрогнула и мускулом, когда он резко навис над ней, из-за чего Питерсон даже как-то зауважал храбрую старушку. В Равен Бруксе не каждый мог похвастаться такой выдержкой. Хотя, возможно, они просто знали о его нестабильном психическом состоянии, в отличие от бабушки Квентина.

— Экий ты громила, сынок, — заметила она с лёгким смешком. — Ну-ну, не хмурься, а то выглядишь слишком уж надуто. У нас здесь мрачунов не любят.

«Если бы ты знала, как мне всё-равно, женщина!..» — подумал Питерсон. Всё это он делал ради своего сына — весь побег, сотрудничество с Квентином, полёты во сне и наяву… О своём благополучии он не думал. Не заслужил, после сколького зла…

— Эй, отставить уныние! — сурово выдохнула миссис Варвароносикова. Питерсон кинул напряжённый взгляд на поморщившегося во сне Аарона, и старушка, правильно поняв его взгляд, понизила голос. — Не знаю, что именно ты пережил, Теодор, но я надеюсь, что это место сможет излечить твои раны. — Она скептически оглядела украшенные сетью белёсых шрамов руки собеседника и уточнила: — Не только физические.

— Главное, что Аарон в безопасности, — сипло прошептал Теодор, и старушка, улыбнувшись, перевела взгляд на сопящего мальчишку.

— Милое дитя, — совсем другим, менее жёстким и властным, голосом произнесла она. — Клянусь, что в пределах моей фермы ему ничего не угрожает. Даже Гэрри, — хмыкнув, добавила она, заставив Теодора насторожиться. — Это мой помощник, — пояснила она и вздохнула. — Способный малый, да нелюдимый немного. Думаю, вы поладите.

— Конечно, — буркнул Питерсон, мысленно поставив себе заметку внимательно проследить за тем, чтобы этот таинственный Гэрри и близко не приближался к сыну.

Миссис Варвароносикова тем временем поправила на Аароне и Квентине одеяло. Если бы не автомат — она что, и дома его с собой таскает? — то старушку можно было бы причислять к тем самым бабушкам, которые сто раз за ночь подходят к тебе, чтобы проверить, как ты спишь. Теодор внимательно следил за её движениями, но миссис Варвароносикова была предельна точна и мягка, и он слегка расслабился. Настолько, что вздрогнул, когда старушка, почти незаметно обернувшись, вперилась в него блеклыми, но от этого не менее острыми и внимательными глазами.

— Завтрак съешь сам, обед раздели с другом, ужин отдай врагу, — произнесла она тем самым нравоучительным голосом, которым обычно говорят какую-то древнюю мудрость.

На Теодора она не очень-то подействовала — он, хоть и знал несколько русских фраз, не обладал знанием языка в целом. Поняв это по его растерянно-напряжённому взгляду, миссис Варвароносикова вздохнула и грустно улыбнулась.

— Волчата, — пространственно произнесла она и уже обычным тоном добавила: — Давай завтракать тогда. Вам с сыном нужно многое наверстать. Выглядите нездорово.

На это Теодору отвечать было нечем. Тем более еда обнаружилась на столе, укрытая полотенцем, и покидать комнату с Аароном необходимости не было.

Рано или поздно, конечно, ему придётся это сделать. Но пока что он не был готов к таким подвигам.

Впрочем, ранний и очень сытный завтрак даже на него подействовал умиротворяюще. И ничто — ни прошедший мимо окон Гэрри, ни карканье местных, не таких крупных и чёрных, ворон, ни лай собак где-то в поле — впервые за долгое время не смогло вывести его из равновесия.

* * *

Кукурузное поле мягко шелестело на лёгком утреннем ветру. В кои-то веки была приятная погода, и стайки ворон лениво перелетали от одной протоптанной полянки к другой. То тут, то там из-за высоких зелёных стеблей выглядывали разрисованные рожицы пугал, но вороны почти не обращали на них внимание. У них было время привыкнуть к этим неподвижным недо-человекам, и их ветровое движение вызывало лишь лёгкий ступор, почти сразу превращавшийся в равнодушие.

Одна молодая ворона слегка сбавила ход, увидев валяющийся на тропке початок. Хрипло каркнув, она снизилась и глухо приземлилась на ещё прохладную землю. По ней едва уловимым поток стелился туман, уже вялый под лучами восходящего солнца, но всё ещё достаточно ощутимый. Встряхнувшись, ворона оглядела початок то одним, то другим глазом и заинтересованно двинулась вперёд, приоткрывая клюв…

Из-за кукурузных побегов вдруг вытянулась длинная когтистая лапа, и птица не успела и пискнуть, как её резко сжали в удушающем захвате. Бедное воронье сердечко так и обмерло. А уж когда из сумрака зарослей показался огромный заострённый клюв…

Клянусь — если бы у ворон была вера в мистику, то она сейчас наверняка бы решила, что попала в лапы к самому дьяволу. Но он не спешил убивать — заинтересованно оглядев пойманную птицу, он слегка разжал острые когти и хрипло каркнул. Неправильная ворона, странная какая-то…

Убедившись, что от испуганной птицы мало толку, Гость сразу же потерял к ней интерес. Небрежно опустив ворону в траву, он разогнулся и рвано двинул головой, разглядывая окрестности. Его роста не хватало, чтобы заглянуть вдаль, за огромные кукурузные заросли, но зато слух был феноменальным. И Гость точно знал, в какой стороне находились люди.

Он понятия не имел, почему тот мужчина-отец выкинул его из летающей железяки. Возможно, он всё ещё ощущал его врагом для своего детёныша. Гость не понимал, почему — он никогда бы не напал на маленького человека. Но, видимо, взрослый человек считал иначе.

«Значит, надо показать, что он не прав», — подумав, пришёл к очевидному выводу Гость.

К счастью, хоть он и не умел летать, приземлился очень удачно — прямо в собранный в кучу жмых от кукурузы, что смягчил его падение. А дальше — дело техники: хоть нюха он был лишён, не стоило забывать о зрении и слухе!

Солнце почти полностью вышло и заливало окрестности розоватым светом. Гость замер на возвышении и слегка прищурил третье веко. Солнечное тепло… В Равен Бруксе с его плохой погодой солнце, хоть и светило, почти не грело, а тут… Издав добродушный скрежет, Гость приподнял клюв, приветствуя начавшийся день. Тепло и нежно. Здесь ему нравилось больше, чем где-либо.

Под лучами наступающего рассвета осталось лишь найти своих людей — и тогда он точно может сказать, что наконец-то нашёл свой дом.