Долгий побег из Равен Брукс (джен)

— Отец! Не надо! — завопил Аарон, прекрасно зная, что тот его не услышит. Не тогда, когда он был распалён. Отец всегда был глух в такие мгновения.

Сбросив одеяло, мальчик выбрался наружу, не зная, что делать, чтобы помешать отцу поймать Квентина. Может, кинуть в него чем-то?

Квентин всегда был довольно неуклюж, но вот в определённые моменты Вселенная вдруг возвращала ему его ловкость, полученную за все года невезения. И как иногда это было необходимо! Когда Питерсон вдруг кинулся вперёд, Квентин резко сдвинулся назад, под витрину. Прополз под ней и, обежав Теодора по дуге, сломя голову помчался на второй этаж.

Питерсон резко затормозил, выбивая из-под ног чуть ли не искры. В пылу бешенства он даже не обратил внимание на подушку, которую в него бросил боявшийся навредить ему Аарон. Чуть склонившись, как зверь, он метнулся вслед за Квентином, скрипя лестницей.

Аарон замер на мгновение, а потом переменился в лице.

— Отец! Нет, стой! — закричал он, бросаясь вслед за ним.

Питерсону-старшему тяжело было бегать по лестнице. Правая нога отдавала глухой болью, перед глазами мутилось, а по спине что-то текло — и это явно был не пот. Хрипло шипя, он постепенно нагонял Квентина, преодолевая ступеньку за ступенькой, как вдруг…

Пол под ногами хрустнул, и в следующее мгновение Теодор почувствовал, как куда-то проваливается. Он инстинктивно попытался ухватиться за что-то, забыв на время о погоне, но ничего путного рядом не оказалось. С треском он упал в низ, и последнее, что он помнил перед тем, как отключиться — тихий вскрик, смешанный с болью, исходивший непонятно от кого (а если быть точнее, то от него же самого).

Квентин остановился сразу же, как только услышал хруст подложенной им же фанерки на место разлома. В пылу отчаяния и погони мужчина даже не заметил, как перепрыгнул её.

Сперва журналист даже хотел помочь Теодору не упасть, но как только он подскочил к нему, тот свалился вниз.

— Мистер Питерсон?! — окликнул Квентин, вглядываясь в темноту небольшого туннеля. — Аарон! Аарон, т-ты в порядке? — так и не услышав ни слова от старшего Питерсона, обратился мужчина к младшему. Тёплую, сонную расслабленность будто рукой сняло, взамен бедный журналист ощущал лишь дрожь во всём теле и громкий стук сердца где-то в ушах. Что уж говорить, когда надо, «сосед» мог быть очень убедительным.

Аарон, запыхавшись, взлетел наверх и испуганно отпрянул, увидев знакомую дыру в ступенях.

— О нет! — простонал он. Опустившись на колени, он заглянул внутрь дыры. — Отец! Отец! Ты жив? Не молчи! — его начало потряхивать. А что, если отец сломал себе что-нибудь? Например, шею. Что, если он тоже умер?

Перед глазами возникло лицо Мии. Её полные печали глаза, широко раскрывшиеся от шока в момент, когда он, сделав неловкое движение рукой, отпихнул её вниз, в зияющую с крыши бездну. Она тоже упала, и полёт её был недолог, хотя для Аарона он показался целой вечностью. Маленькая девочка упала на крышку подвала и замерла навеки — лишь тряпичная кукла, застряв в водопроводном шлюзе, трепалась на ветру.

Аарон задрожал и вытянулся сильнее, пытаясь разглядеть отца в кромешной темноте. Его грудь сдавило, перед глазами потемнело, а дыхание участилось, заставляя приоткрыть рот.

Квентин, заметив его состояние, решил не мешкать и действовать. Достав из кармана фонарик, он включил его — далеко не с первой попытки — и осветил пространство внутри. Судя по всему, Питерсон-старший потерял сознание. Квентин очень надеялся, что не навсегда. Нужно было достать его убедиться, что всё в порядке.

— Аарон, Аарон, послушай меня, пожалуйста, — уложив повлажневшие ладони на плечи мальчика и вынудив его посмотреть на себя, Квентин серьёзно, но по-прежнему с мягкими интонациями обратился к нему. — Сейчас я вытащу твоего папу, но мне нужна помощь. Пожалуйста, держи этот фонарик и не отпускай, хорошо? С папой всё будет хорошо.

От Квентина не укрылось, что мальчик сильно дрожал, и он обязательно поговорит с ним чуточку позже, когда основная проблема — состояние мистера Питерсона — решится.

Мало соображая, что Квентин говорил, Аарон всё же протянул руку и, словно робот, сжал фонарик. Тот тотчас сильно затрясся, и по ступеням побежали неровные световые блики. Аарон перевёл на фонарик стеклянный взгляд, и его разум слегка прояснился. Тёплые ладони Квентина мягко держали его, даря поддержку, и паническая атака ненадолго отступила. Аарон не услышал, а скорее догадался, что хотел от него Квентин, и деревянно кивнул. Да, он держит. Фонарик. Он будет светить. Так надо. А вдруг отец жив, и ему требуется помощь?

— Я… да… — сипло каркнул Аарон и навёл дрожащий огонёк на дыру в лестнице.

Отец лежал на самом низу, раскинув конечности. Его глаза были закрыты. Но нельзя было сказать точно, насколько он был травмирован.

— Молодец, товарищ Аарон! — приободрил Квентин, успокаивающе погладив мальчика по плечу. — Ты хорошо справляешься. Я сейчас быстро приду. Только возьму то, что поможет вытащить твоего папу, — предупредил он и, не теряя больше ни секунды, убежал на поиски необходимых вещей.

Ноги журналиста дрожали, а взгляд был слегка затуманенным от паники, но несмотря на состояние, он вернулся обратно довольно быстро.

— А вот и я. Я здесь. Сейчас… мы… придумаем, — приговаривал мужчина, не решаясь оставлять Аарона в звенящей в ушах тишине.

Закрепив два конца простыни за перила — они крепкие, Квентин лично проверял, — Квентин протянул оставшуюся в туннель и, осторожно спустившись вниз, принялся аккуратно, стараясь лишний раз не тормошить, обвязывать Питерсона поперёк туловища. Убедившись, что импровизированная веревка крепко держится, журналист выбрался наружу и принялся тянуть за оставшиеся снаружи концы. К сожалению, силы мужчины было явно для этого недостаточно. Одно дело просто тащить тяжёлого Теодора по лестнице, а совсем другое — пытаться вытянуть его вверх из ямы. К тому же сказывался стресс, недосып и недоедания последних дней.

На время приостановившись и восстанавливая дыхание, Квентин прилёг на пол в надежде, что идея сама придёт ему в голову и не подкачает. Только сейчас мужчина заметил, как сильно вспотел, пот просто градом катился по его лицу и спине, заставляя зябко ёжиться.

Эх, если бы у него была какая-то дополнительная сила, он бы мог лишь подтолкнуть…

— Идея! — оповестил журналист, подскакивая на месте и начиная метаться по холлу в поиске нужных вещей. Благо, в музее их было много.

План состоял в том, чтобы привязать к простыням пакет с тяжёлыми предметами и скинуть их с лестницы. По идее, это должно слегка приподнять соседа, а ему, Квентину, останется лишь подтолкнуть.

— Молодец, Аарон! Ещё чуть-чуть! — в который раз обозначил себя Квентин и, спрыгнув в яму, приготовился толкать.

Дернув за верёвочку, он выдернул небольшой грузик с мешка с тяжестями, тем самым свалив его вниз, и продолжил толкать мужчину вверх. Спустя пару минут, показавшихся Квентину часами, мужчине всё-таки удалось вытащить Питерсона из злополучной ямы. Адреналин уже отступил, поэтому Квентин решил не вставать на ноги и обследовал его, сидя рядом.

— Аарон он в порядке. Дышит, — обрадовал журналист мальчика.

Аарон издалека почувствовал свой облегчённый вздох. Он подполз к отцу и Квентину и упал на отцовскую грудь, вслушавшись в биение сердца. То билось неровно и не бодро, но всё же билось, и Аарон чуть не разрыдался от облегчения. Он потёрся об отцовский свитер, как маленький котёнок, радуясь тому, что он был жив, после чего подполз к Квентину и крепко прижался к нему, наконец-то расплакавшись.

Квентин мягко обвил Аарона руками, прижимая его к себе ещё ближе и успокаивающе поглаживая по спине и голове. От слез ребёнка собственные глаза журналиста стали щипать, а к горлу подступил сдавливающий ком. Глядеть на то, как подрагивают в рыданиях узкие плечи Аарона, было для мужчины едва ли не физически больно. Сморгнув выступившие слёзы, Квентин тем не менее позволил мальчику выплеснуть на себя всю накопившуюся в его маленьком сердце грусть и страх.

— Всё хорошо, — прошептал он тихо, поглаживая и чуть покачивая Аарона в своих объятиях, как маленького ребенка в колыбели. — С ним всё будет хорошо.

Аарон с благодарностью принял его сочувствие. Когда слёзы в распухших глазах закончились, он просто замер, наслаждаясь теплом рядом и изредка судорожно вздыхая, как всегда бывало после хорошей истерики.

— С-спасибо, Кветин, — невнятно пробормотал он, чувствуя огромную любовь к этому маленькому мужчине, который принёс им с отцом больше добра, чем кто-либо за всё последнее время. И ведь он не получал с этого никакой пользы! Его постоянно били и колотили, роняли с высоты, душили, обзывали и всячески унижали. И тем не менее, Квентин всё ещё был добрым малым и помогал им бескорыстно, ничего не требуя взамен.

Аарон не знал, как отблагодарить его, но надеялся, что когда-нибудь он придумает это.

— Всё хорошо, — ещё раз тихо проговорил журналист, не переставая поглаживать временами вздрагивающие плечи.

Через какое-то время, найдя в себя силы подняться и немного успокоившись, Квентин и Аарон стали раздумывать, что теперь делать с мистером Питерсоном и как с ним находить общий язык. Сошлись на мнении снова запереть его в комнате, но не оставлять валяться просто так, а попытаться поговорить с ним, как-то договориться, когда он очнётся.

Вернув мистера Питерсона-старшего на кровать, Квентин и Аарон тщательно проверили все окна и двери, провели обыск в комнате на предмет потаенных комнат, но таковых, к счастью, не оказалось. Квентин вновь перевязал раны на спине — и не только — соседа, Питерсон-младший заменил воду. Закончив все дела, они тихо покинули комнату, плотно закрыв за собой дверь на ключ.

— Ты не хочешь спать? Тебе бы отдохнуть и набраться сил, — подметил Квентин, взглянув на мальчика, когда они вместе брели в сторону кухни.

Аарон кинул на него усталый взгляд. Он полноценно не спал уже который день — с тех самых пор, как кто-то стал ошиваться в окрестностях музея и иногда проникать внутрь, заставляя обоих Питерсонов нервничать. Конечно, теперь Аарон знал, что это был Квентин, но тогда они с отцом не знали, что этот человек не враг, поэтому были всегда настороже. На фоне стресса Аарон всё чаще вспоминал свою сестру и от недосыпа, грусти и страха стал чрезмерно плаксивым. Наверное, это только сильнее подстегивало Квентина в его желании пробраться на чердак.

Кивнув, мальчик потёр чешущиеся от засохших слёз глаза и зевнул. Неожиданное нападение отца заставило его стрессовать и забыть о сонливости, но теперь, когда всё было позади, он снова стал вялым и рассеянным.

— Было бы неплохо, — тихо пробормотал он и поплёлся на первый этаж, к креслам.

— Хороших снов, Аарон! — доброжелательно пожелал Квентин, проводив мальчика взглядом до лестницы. Сам же немного постоял на месте, потирая лицо и стараясь отогнать сонливость. В какой-то момент мужчина вдруг вздрогнул и осознал, что слишком долго стоит на одном месте, да так, что мозг стал понемногу проваливаться в сон.

Отряхнувшись, Квентин решил сначала спуститься вниз и проверить, как там Аарон, после чего сходить в ванну, чтобы помыть руки от заживляющего геля и умыться, отгоняя сонливость.

Младший Питерсон уже вовсю посапывал в кресле, плотно завернувшись в одеяло. Квентин не видел его лица, но по дыханию определил, что тот был вполне спокойным. На всякий случай укрыв мальчика ещё одним пледом, журналист позволил себе пару мгновений постоять у камина, наслаждаясь приятным теплом, после чего отправился в ванную.

Ванная встретила мужчину холодным кафелем, тут же избавляя его тело от полученного ранее тепла. Вода из-под крана тоже была холодная, но в какой-то мере Квентин был этому рад.

«Зато взбодрюсь», — оптимистично подумал он, поднимая глаза на зеркало и чуть улыбаясь своему отражению. В этот момент по коже журналиста пробежал целый табун мурашек, а сердце на автомате забилось чаще.

Ведь за его спиной сейчас находился тот, кого он ожидал увидеть меньше всего.