Mamas and papas (джен)

— Я должен предупредить вас, сэр...

— Джарвис? Что? Который час?

— Половина десятого, сэр, и...

— Я просил не беспокоить раньше одиннадцати, — Старк хмурится и едва заметно отодвигается от теплоты родного тела, закутанного в одеяло.

— Я помню, сэр, но дело в том, что к вам направляется гость...

— Гость? И почему ты его пустил? — Старк лежит и смотрит в потолок, моргая медленно и неторопливо. Кажется, даже это движение век отдаётся болью в голове. Он работал полночи в лаборатории. Он бы с удовольствием проспал и до двенадцати. Или вообще весь день.

— Думаю, этому гостю вообще сложно отказать, особенно при сноске, — и Джарвис включает чужую голосовую запись: — Это важно. Это очень-очень важно.

Старк не стонет — нет. Он просто обречённо вздыхает и медленно выбирается из-под бока Пеппер.

— Где он?

— По моим данным...

В дверь стучат. Тихо, но очень ритмично. Голос негромко шелестит за дверью после каждого стука.

Тук-тук-тук.

— Тони.

Тук-тук-тук.

Тук-тук-тук.

Старк поднимается, накидывает длинный махровый халат — с утра его часто знобит. Затягивает потуже, чтоб не было видно света реактора. Идёт к двери и открывает едва ли не рывком. И пока гость не начал говорить что-либо, выставляет вперёд руку в предупреждающем жесте.

Баки смотрит на ладонь перед глазами. Смотрит на помятого заспанного Старка. Смотрит на огромную кровать в глубине спальни и белеющий в одеялах изгиб спины. Красиво. Старк мягко, но неумолимо сдвигает его с места, теснит грудью и наконец закрывает за спиной дверь. Шумоизоляция такая, что теперь можно устраивать танцевальный карнавал с песнями и плясками на столах — Пеппер это вряд ли будет мешать.

— Сериалов пересмотрел? Какого чёрта, хотел бы я знать, ты поднимаешь меня в субботу до десяти? — тем не менее шипит он Баки. — И каким образом ты вообще уломал Джарвиса пропустить тебя на личный этаж?

Они стоят в мягко подсвеченном коридоре друг против друга, как настороженные кобели — у обоих нет особой надобности контактировать больше, чем по работе или для техосмотра и калибровки протеза, и оба этим вполне довольствуются. Хотя Старк, если начистоту, всё же засчитывает себе очко проигрыша — он честно надеялся очаровать друга Капитана Америка и как минимум не чувствовать в каждом его встречном жесте этого незримого желания отгородиться, уйти в тень, скинуть его, Старковы, потуги наладить контакт, как надоевшую непрофессиональную слежку. Ударяло ли это по самолюбию? О, конечно. Переживал ли Старк на самом деле? Нет. Ну, почти нет. Только в редкие случаи демонстрации истинного к себе отношения. В остальное время, особенно на виду у всех, Баки был довольно мил и обходителен. Пока сосуд его терпения не переполнялся и он, как мог галантно, "уходил прогуляться". Старк фыркал каждый раз на эту кособокую галантность. Баки выводил его из себя. Немного. И при этом был до безумия любопытным экспонатом, особенно с этой своей смертоносной конечностью. На самом деле это была долгая история, очень долгая история, в которой Старк совершенно точно не лидировал, получая отказ за отказом. Но он знал — вода камень точит, и, кажется, настал его час. Суббота, утро, Баки буквально врывается к нему и даже без Стива, и в глазах — упрямая решимость. Что-то интересное вырисовывается...

— Если вы позволите, сэр, я просил подождать до вашего пробуждения, — виноватым тоном начинает Джарвис, надеясь реабилитироваться. Баки хмыкает. — Но мистер Барнс пообещал, что это будет вам настолько же интересно, насколько важно для него.

Старк присвистывает. Баки упрямо поджимает губы.

— Так и будем стоять в коридоре? — спрашивает он.

— Нет, — тянет Старк, а его эксцентрично-гениальная голова уже начинает, начинает работать, и пока не понять — то ли это приятно, то ли всё же придётся пить лекарства. — Но раз всё выходит так, — Старк делает неопределённый жест кистью, — я не откажусь от сваренного тобой кофе. Ты ведь умеешь варить кофе?

На секунду в глазах Баки мелькает что-то холодное, стальное и смертельное, как лезвие армейского ножа. Старк даже думает, а не перегибает ли он палку, но... Какого чёрта, вообще? Он просто хочет, чтобы ему сварили кофе. Пеппер спит, а сам он совершенно не в настроении этим заниматься.

— Умею, — Баки кивает. Молчит. Словно ждёт дальнейших указаний.

Старк отчего-то чувствует себя последним... нет, не из могикан, хотя так было бы лучше. Вздыхает и закатывает глаза.

— Джарвис, проводи его на кухню. Ассистируй. Мне нужно привести себя в порядок, у вас будет время подружиться.

Он разворачивается и уходит вперёд по коридору, в то время как Джарвис приглашает Баки пройти в другую сторону.

— Мистер Барнс, прошу вас, следуйте за указателями, — говорит он, подсвечивая панели направления движения вдоль стен. — Не принимайте близко к сердцу. Мистер Старк крайне асоциален с утра, и к тому же, он правда любит свежесваренный домашний кофе.

— Если честно, — вдруг смущается Баки, следуя индикации — вперёд, направо, вперёд, пока не выходит в просторный холл с барной стойкой и кухонным уголком, напичканным всевозможной современной техникой, — я не подумал, что Тони будет спать. Это моя ошибка. Стив сегодня поднялся в семь, и в восемь мы уже вышли из дома, он — бегать, а я — сюда, к вам... к Старку. Я не подумал, что другие люди могут ещё спать в это время.

— Было важно, чтобы мистер Роджерс не присутствовал при встрече? — понимающе спрашивает Джарвис. — Джезвы на выбор в крайнем нижнем ящике справа. Кофе — все сорта в верхнем ящике слева от вытяжки. Там же специи, если нужно.

Баки кивает, открывая нижний ящик. Зависает. Джезвы, они же турки, разных размеров, разных материалов и цветов аккуратно стоят на трёх полках. Их штук двадцать, серьёзно, и это что, какой-то тест, который надо пройти, чтобы вернуть Старку относительную сносность характера?

— Стив здесь ни при чём, — пожимает плечами Баки и выбирает третью турку в верхнем ряду. На глаз — на четыре чашечки, медная, достаточно мало использовалась, чтобы сварить в ней что-то не совсем обычное и не испоганить старым въевшимся ароматом. — Это только между мной и Старком.

— Вас понял, — покладисто сообщает Джарвис. — Тогда, думаю, вам и правда стоит выпить вместе кофе, прежде чем говорить.

— Наверное, это не самая плохая идея, — кивает Баки и вертит турку так и эдак в железной руке. На боках красивая гравировка и арабская вязь — он бы прочитал, да лениво. Какая, в общем-то, разница. Он только надеется, что это не что-то вроде "чтоб тебе подавиться этим кофе", засыпает в турку пять ложек понравившихся запашистых молотых зёрен и ставит на раскалившуюся конфорку — немного нагреть и после залить водой.

— У вас интересная методика, мистер Барнс, — с учтивым любопытством отмечает Джарвис.

То ли ещё будет, хмыкает Баки про себя и насыпает в турку по щепотке — корицы, перца и соли. Должно выйти забористо — самое то для сегодняшнего утра.

Когда в холл заходит Старк — изрядно посвежевший, в одежде вместо халата, не всклокоченный и почти не помятый, в воздухе витает дурманящий запах чего-то убойно-кофейного. Он даже жмурится на подходе, со вкусом втягивая аромат внутрь лёгких. Словно и так уже бодрит. Хотя, почему словно? Бодрит. Баки стоит спиной к плите рядом с дымящейся туркой и читает что-то на вытащенной из недр запасников упаковке. Говорит негромко и удивлённо:

— Но ведь это дерьмо, Джарвис. Тут так и написано — дерь-мо.

— Элитный сорт кофе, сэр, — парирует Джарвис. — Просто не каждый может оценить его...

— Развлекаетесь? — усмехается Старк, подходя ближе. Забирает из рук Баки пачку "Копи Лувак" и не глядя заталкивает в ящик рядом с его головой. — Наливай, Барнс, пора проснуться. Пахнет вкусно, я оценил.

Баки разливает молча и стойко переносит присоседившуюся к кофе початую бутылку коньяка. Он в гостях, а в гости со своим уставом, как известно, не ходят. Тем более, в его ситуации.

— Итак, — Старк отпивает и замирает, распробывая на языке — даже глаза прикрывает на мгновение. Немного остро, немного пряно. Крепко до горечи. Вкусно. — Недурно, — подводит он итог и прихлёбывает снова. — Итак, суббота, десять утра, Баки Барнс в одиночестве у моей спальни с упрямой решительностью в глазах, — Баки едва не давится, но всё же глотает и отставляет чашку на стол — от греха подальше. Он и так уже давно проснулся. — Чем обязан?

Баки подбирает слова, хотя речь давно отрепетирована. Не то чтобы он слишком горд для просьбы — просто в их устоявшихся взаимоотношениях сейчас, на кухне Старка, распивающий с ним кофе, он чувствует себя немного по-дурацки.

— Мне нужна твоя помощь, Тони, — говорит он наконец. — В связи с некоторыми новыми обстоятельствами, я хочу попросить усилить охранный мониторинг определённого квадрата, добавить анализ ситуации на уровень опасности, установить контроль камер — всех, до которых возможно дотянуться незаметно, в графике двадцать четыре на семь. С увеличенным сроком хранения материала до одной недели.

— Ты понимаешь, что это терабайты ненужной мне информации? — ровно спрашивает Старк после очередного глотка. — И что это за навязчивый интерес?

— Я понимаю, — кивает Баки. — Но безопасность моей семьи важнее. Я уверен, ты найдёшь место под эти ненужные терабайты.

— Вот оно что, — тихо тянет Старк. — Ты выглядишь так, словно знаешь и без намёков — всё дело в правильной мотивации, — уголок его губ изгибается, и он почти ненавидит себя за это автоматическое шоу на лице.

— Я понимаю, Тони. Я готов к сотрудничеству.

Старк хочет слышать взрывы петард и салюты, громогласные поздравления как минимум от Джарвиса, но вокруг тихо. И в голове тихо. Победа выходит с каким-то душком, и он не привык так — но трепыхаться поздно. В конце концов, цель оправдывает средства, а цель у него как обычно — великая и грандиозная. Иных не держит.

— Что ж...

— Я хочу узнавать о малейших странностях первым, — серьёзно продолжает Баки. — Любые отклонения от обычного течения дел, чужие машины, люди, нестандартные ситуации — всё. Я хочу быть в курсе.

Старк слышит: "Я хочу успеть, если это понадобится". Он слышит: "Порву голыми руками", что в случае с Барнсом совсем не метафора. Он кивает — хорошо, как скажешь, любой каприз за ваши...

— Я могу устроить привязку к твоему телефону, — Баки с готовностью достаёт из кармана своё доисторическое ископаемое, и Старк морщится. — Не к этому. Тебе нужен современный аппарат. И тогда ты сам сможешь быть в курсе происходящего в реальном времени. На пока, очерти квадрат для наблюдения, — он кидает на колени Баки взявшийся почти из воздуха планшет с открытой картой, и уходит куда-то. Баки задумывается ненадолго и уверенно размечает зону усиленного контроля. Выходит немало, но в этом деле лучше перебдеть. — Держи, — Старк возвращается и отдаёт ему что-то, что всего в половину меньше предложенного планшета. Похоже на кусок чёрного плексигласа. Лёгкое, даже упругое на первый взгляд. — Моя разработка, тестовая. Никакого отслеживания спутниками, совершенно шпионская модель, — хмыкает он, наблюдая настороженную, почти нежную хватку ладони. — Но Стиву и с него позвонить можно. Просто коснись по центру.

Баки хмурится, неуверенно ведёт пальцем, и кусок плексигласа оживает.

— Разберёшься?

— Думаю, да. Если что — спрошу, — заинтересованно кивает Баки и убирает оба телефона в карман.

— Что насчёт нашего, — Старк всё же наливает пару ложечек коньяка во вторую чашку с кофе, — сотрудничества?

— В любое удобное тебе и свободное у меня время, — бесцветно отвечает Баки и поднимается с кресла. Неловко задевает коленями стекло журнального столика с чашечками на нём. Они едва слышно звякают.

— Тогда в следующую пятницу после обеда. Созвонимся для уточнения, — говорит Старк.

— Спасибо, — искренне благодарит Баки и разворачивается, чтобы уйти. — Прости, что разбудил.

"Ни за что", — хочет улыбнуться Старк. "Обращайся", — хочет сказать Старк, но его хватает только на: — Увидимся, Барнс. Установлю периметр через полчаса, можешь проверить.

Баки выходит из холла, из Башни, оставляя после себя только аромат странного, но очень вкусного кофе. А Старк одним махом допивает свою кружку и наливает туда коньяка. С ним тоже расправляется одним махом, как обычно старается не делать.

— Позвольте заметить, сэр,— оживает голос Джарвиса. Старк зарывается рукой в приглаженные было волосы и теребит себя за вихор. — Вы не сказали, что мистер Роджерс уже обращался к вам с подобной просьбой, и вы ему пообещали без какого-либо бартера. Мы ведём усиленное наблюдение за квадратом "Мелисса" уже неделю.

— Бартер был, — хмыкает Старк. — Не говорить Баки.

А потом он как-то сползает вниз, скрещивает руки на груди, весь словно сдувается.

— Как думаешь, я с ним слишком?..

— Если вы хотите услышать субъективно мнение, сэр, я его озвучу. Но объективно мне кажется, что при иных условиях мистер Барнс не согласился бы сотрудничать.

— Словно конфету у ребёнка отбираю... — бормочет Старк недовольно.

— Позвольте заметить, отобрать что-либо у мистера Барнса не такая простая задача, если он этого сам не хочет.

— Он бы ни в жизнь не согласился, — вспыхивает Старк, — если бы не его новообъявившиеся родственники и паническая боязнь подвергать их опасности. Солдат не должен думать о таких вещах, у него не должно быть слабостей.

— Позволю себе не согласиться, сэр. Во-первых, у мистера Барнса давно есть слабое место. С самого начала, я бы сказал. А во-вторых, как показывает практика, именно личная заинтересованность солдата действует как лучший мотиватор быть максимально эффективным и при этом осторожным, не пускать себя в расход и при этом достигать цели. Процитирую найденную фразу: "Помни, тебя ждут дома", — распевно говорит Джарвис, и Старк хмыкает.

— Ладно, что сделано, то сделано, — вздыхает он и наливает себе остатки почти совсем остывшего кофе из турки. — Я не привык долго мучиться чувством вины.

— Не самая плохая ваша черта, сэр. Позвольте предположить, что на самом деле мистер Барнс вам глубоко симпатичен. Он не согласился бы на безвозмездную помощь, а вы просто предложили вариант, который устроил вас обоих. Точнее, он сам предложил. Не вижу повода для...

— Симпатичен, симпатичен, — бубнит Старк себе под нос под монолог Джарвиса, допивая кофе. Может, и симпатичен, только кого это волнует? Возможно, они просто слишком мало работали вместе. Возможно, он и правда изначально выбрал не самую удачную линию поведения для общения с Баки. Сделав последний глоток, Старк вздыхает и отставляет пустую кружку. Только время покажет, насколько плохи или же хороши их поступки. Значит, сейчас стоит расслабиться и получать удовольствие — за неимением иных вариантов. Он наконец добрался до его протеза, Баки — прикоснётся к его шпионским разработкам. Всё не так плохо. Старк мысленно добавляет к уже охваченному периметру квадрат с детским садом и плавательной секцией, делает пометку отслеживать привычные маршруты передвижения — на всякий случай. Быть родственниками секретного агента не самая простая задача для одинокой матери с двумя детьми. — Думаю, пришло время поработать, — бодро говорит Старк в потолок. — На чём мы остановились вчера? Выдай мне информацию по последнему успешному эксперименту в лабораторию. Я сейчас спущусь.

* * *

Мелисса уверенно ведёт огромный старый "кадиллак" в сторону Вашингтона. Они решили съездить туда одним днём — выехали ранним утром, чтобы вернуться засветло и забрать по пути Хлою и Джона из сада. Трасса почти пуста, серо-серебристая полоса гладко ложится под шуршащие шины. Дорога умиротворяет, и Баки почти засыпает от этого белого шума и ленивого спокойствия. На заднем сидении лежат несколько пышных букетов цветов — как Мелисса ни убеждала его, что в Вашингтоне продаются такие же, ему было важно привезти цветы именно с собой. Поняв, что долбится головой в кирпичную стену, Мелисса просто прекратила это неблагодарное занятие. Она слишком легко приняла Джеймса, почувствовала его, потянулась на каком-то неосязаемом уровне. Но это совсем не значило, что для Джеймса всё так же просто. Ей нужно быть терпеливее.

— Стив не смог? — спрашивает она засыпающего Баки. Тот мотает головой в бейсболке, устраивается на сидении немного повыше. Трёт глаза.

— Снова нашли работу в каком-то параллельном проекте, — отвечает он и широко, расслабленно зевает. Мелисса улыбается и зевает следом. — Он очень хотел поехать.

— Не последний раз, — Мелисса кивает — желание Капитана Америка вполне понятно. На Арлингтонском кладбище могилы Пегги Картер, Воющих коммандос, Джеймса Бьюкенена Барнса и других Барнсов, с которыми Джеймс ещё не был знаком. Это было важно. Это было правильно — съездить туда.

На подъезде к Вашингтону машин ощутимо прибавляется, но им удаётся проехать до часа пик, иначе они потеряли бы намного больше времени. На стоянке Арлингтонского кладбища куча свободных парковочных мест — вторник, время к полудню. Мелисса паркует "кадиллак" поближе ко входу и отвоёвывает право нести хотя бы один букет, когда Баки намеревается нести их все. Они проходят сквозь массивные колонны входа, идут вперёд и вбок — Мелисса знает дорогу получше него, она уже не раз тут бывала. Первой они навещают Пегги.

— Вот я и нашёлся, мэм, — тихо говорит Баки и со странным ощущением внутри кладёт железные пальцы на выбеленный гранит надгробного камня. — Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Жаль, что со Стивом у вас не сложилось. Вы были отличной парой, — говорит он очень тихо, почти не двигая губами. — Но с другой стороны, всё к лучшему. Иначе сейчас мне пришлось бы выживать одному, а я не уверен, что у меня бы вышло. И пускай это звучит очень эгоистично, я не готов уступить вам Роджерса, мэм. Мне сейчас он нужнее, чем был вам тогда. Я ему, буду верить, тоже. Спите спокойно, агент Картер, — говорит он и отнимает железную ладонь от ощутимо тёплого камня. Мелисса стоит поодаль — он кивает ей, и она подходит ближе, передаёт в руки один из красивых бело-розовых букетов. Баки наклоняется и устраивает его под камнем. Внутри не ёкает — пусто. Он был хорошим солдатом в отряде Капитана Америка, Пегги — хорошим агентом. Стив рассказывал — она прожила долгую и насыщенную жизнь. Её внуки до сих пор сидят в разных секретных организациях, в том же ЩИТе работает племянница. Отсутствие Стива в её жизни никак ей не навредило. Представлять же нынешнее время без Капитана Америка невозможно тошно, до того, что хочется лечь ничком на траву и подумать о вечном, вдыхая запах сырой земли. "Всё происходит правильно, — любит говорить Мелисса. — Мы либо можем это принять, либо нет. Но наше отношение к действительности не меняет сути вещей". Он незаметно перенимает у неё то, что ему бессознательно нравится. У Мелиссы очаровательная улыбка.

Дальше они идут по дорожке между чужих надгробий к последним почившим родственникам Барнса. Отец Мелиссы. Дед. Бабушка... сестра Ребекка. Он останавливается надолго у этого камня. Перечитывает несколько раз строки — Ребекка Барнс. Ребекка Барнс... В какой точке земного шара его, беспамятного, мотало, когда она умерла? Он не сможет вычислить. Слишком их много было, этих точек. С их последней встречи в живую прошло много лет. Он помнит её бойкой девушкой, подначивающей Стива на глупости, а его самого, младшего брата, на геройства. Он помнит, как она плакала в его рабочую рубашку и била кулаком в грудь, когда он показал повестку. Как оправляла лацканы новенькой, с иголочки, формы. Как заставила — на пару со Стивом, конечно, — сделать фотографию. Он даже помнит первые письма, когда война вокруг была более размеренной, и было время хотя бы писать по паре строк. Когда роту переквартировали в Европу, стало не до писем. Но она всё так же писала — не забывала. Интересно, сохранились ли эти письма? Баки помнит, как она была счастлива, когда он написал ей после плена. Он успел получить ответ, а потом... Потом — конец, вата, пропасть. Другая жизнь, другой он. Но он всё равно помнил её. Неосознанно, сквозь боль, сквозь кошмары, сквозь желание умереть: солнечным пятном света в каштановых волосах. Линией вздёрнутого носа. Россыпью рыжеватых веснушек. Теплом щеки на плече. Он очень любил сестру. Может, эти обрывки вкупе с некоторыми другими и спасли его от окончательной, бесповоротной потери личности.

Он стоит и ничего не говорит — в горле сухо и пусто. Просто сжимает в ладони букет, просто держит живую руку на камне. Тепло. Кожа нагревается от этого тепла. Словно это ответ оттуда — "Очень рада тебя видеть, Джимми. Ты так вырос и возмужал. Я горжусь тобой". Мелисса подходит сзади и легко обнимает его за плечи.

На своей могиле он не оставляет цветов, да и не собирался — это было бы странно. Но его трогает, что на ней и так лежат несколько достаточно свежих букетов.

— Многие помнят про верного друга Капитана Америка, — улыбаясь, говорит ему Мелисса. А потом добавляет: — Ты не становишься хорошим или плохим только от точки взгляда, с которой на тебя смотрят. Ты — это ты, Джеймс. Невозможно обрести себя, старательно закапывая одно поглубже, а другое, напротив, поднимая повыше на свет Божий. Нужно просто принять — и то, и другое, и жить дальше.

Он кивает и молчит упрямо. Если бы было так просто — взять и всё принять, соединить, перемолоть в муку и выпечь нового Джеймса Бьюкенена Барнса. Баки. Дядю Джеймса... Но он старается. Честное слово, он старается.

Они ещё какое-то время смотрят на тёмно-серый гранит над пустой могилой — камень стоит тут уже давно, — и поворачивают обратно, к выходу с аллеи. Пора возвращаться.

* * *

— Постирай в моей машинке? Ты серьёзно? — в который раз повторяет Баки, поднимаясь по лестнице за спиной Стива, и его губы перекашиваются в широченной улыбке. — Это ещё круче, чем фондю, Стив. Ты просто мастер нелепейших намёков...

— Боже, — горестно вздыхает Стив и останавливается между пролётами. Баки едва не налетает на него сзади. — Это не было никаким намёком! Я серьёзно предлагал ей постирать у меня — зачем спускаться с третьего этажа и платить деньги, когда у меня есть машинка? И вообще, я думал, что эта шутка уже потеряла актуальность, — оправдывается Стив и продолжает подниматься дальше.

"Потеряла актуальность? — про себя Баки буквально валяется по полу и надрывается от хохота. — Да весь аналитический отдел до сих пор на ушах стоит, когда это вспоминают". Но вслух говорит другое:

— А трубы прочистить ты ей не предлагал? — и тут же получает тычок под рёбра от Стива. Смеётся в ответ. — Нет, ну а что, она девушка одинокая, мало ли, трубы...

— Просто заткнись, Бак, — предостерегающе рычит пошедший красноватыми пятнами Стив и проворачивает ключи в замочной скважине их двери.

На ужин они жарят стэйки. Грубовато, на скорую руку, из готовых полуфабрикатов из гипермаркета. Аппетитный аромат жареного со специями мяса заполняет всю квартиру до самого дальнего уголка, заставляя скорее накрывать на стол и нарезать овощи.

— Мелисса попросила сходить в четверг с детьми в зоопарк. У неё какие-то таинственные "свои дела". Составишь нам компанию? Я не знаю, решусь ли один, — говорит Баки, утолив первый голод.

Стив даже жевать перестаёт на какое-то время и смотрит так: "Спрашиваешь? Конечно! Да к чёрту все фотосессии. Боже, неужели? Свершилось!" В общем, в его взгляде и лице с набитым ртом столько намешано, что Баки не удерживается от смешка.

— Я вроде свободен, — как можно спокойнее отвечает Стив, хотя внутри него всё подхватывается и прыгает — неужели пускает? Неужели наконец получится познакомиться с маленькими Барнсами? Если честно, последнее время он раздумывал над тем, не намеренно ли Баки выстраивает свои с ними встречи согласно его, Стива, расписанию дел. Никак не получалось вырваться.

— Я знаю, — кивает Баки и подцепляет на тарелку ещё одну отбивную. — Поэтому и приглашаю.

— Тогда в пятницу идём вместе на "Янкиз"? — интересуется Стив. — Лето скоро закончится, и начнётся обычная свистопляска. Будет не до бейсбола.

— Я не то чтобы любитель, — мнётся Баки, вспоминая про обещанную пятницу.

— Эй, мы же вместе вписывали этот пункт в список дел? — удивляется Стив.

— Я занят в пятницу, — решает прямо сказать Баки и вгрызается в слишком большой кусок стейка. — Пригласи Сэма или Нат, они были не заняты, — говорит он неразборчиво через жевание. Мясной сок течёт сбоку по губам до самого подбородка, и Стив ненадолго зависает.

— В смысле, ты занят? — отмораживается он, когда Баки начинает вытираться бумажной салфеткой. — Какое-то задание, о котором я не в курсе?

— То есть то, что я, к примеру, могу просто пойти с кем-то пропустить по стаканчику или на свидание, ты не рассматриваешь? — усмехается Баки.

— Ну почему, — теряется Стив. Тянет озадаченно: — Рассматриваю. И всё же, если серьёзно?

— То есть всё же не рассматриваешь? — недобро щурится Баки.

— Ладно, ладно, — сдаётся Стив. — Я всё понял. Это твоё личное дело, в которое я не суюсь.

Баки вздыхает, откладывает скомканную бумагу в жирных пятнах.

— Я иду к Старку. Согласился посотрудничать с ним по поводу руки. Если она имеет хоть какую-то научную ценность...

— Оу, — Стив совсем ошарашен. — Неожиданно.

— Да уж. Для меня тоже. Просто я подумал, что уже готов. По крайней мере, надо попробовать.

— Я могу пойти с тобой, — запросто предлагает Стив. Баки в ответ морщится, как от разжёванной горошины перца.

— Меня устроит, что пока Старк будет лазить в моей руке, я буду представлять твой глупый вид, как ты вместе с Сэмом и Наташей болеешь за "Янкиз". Попрошу Нат снять видео. Хоть какое-то развлечение, — Баки откидывается на спинку стула и улыбается.

Стив смотрит серьёзно, словно сканирует, а потом расслабляется и соглашается:

— Хорошо. Только никаких ставок и попкорна.

— Замётано.

* * *

В зоопарк они едут в четверг на "кадиллаке-эскалэйд" Мелиссы. Огромная, неповоротливая тачка родом из начала двухтысячных. Но у неё определённо есть свои преимущества перед мотоциклом — безопасность и вместительность.

Стив паркует мотоцикл у дома Барнсов и ждёт на улице перед машиной, пока Баки сходит наверх за ключами. На связке его ключей давно поселился ещё один — от этой квартиры, и это проявление доверия выглядит достаточно интимным, чтобы не подниматься вместе с ним. Особенно, учитывая то, что Мелисса так ни разу и не побывала у них в гостях. Хотя, если задуматься, Баки вероятно не приглашал. Может, снова "ещё не готов", а может, на самом деле считает их со Стивом квартиру чем-то вроде оборонительного укрепления. Да в одной ванной комнате арсенала по нычкам попрятано столько, что можно сутки успешно отстреливаться от отряда спецназа, сидя в чугунной ванне с толстыми стенками. В такой квартире нечего делать женщине, думает Стив. И от этого немного грустно и почему-то очень тепло внутри.

Баки поднимается на третий этаж и вставляет ключ в замок чужой — всё ещё чужой — квартиры. Он испытывает смесь странных чувств при этом — волнение и предвкушение с какой-то нотой удовольствия от предстоящего вуайеризма. Он несколько раз замечал за собой, что вообще склонен испытывать удовольствие от подглядывания.

Квартира выглядит оставленной впопыхах и спящей, как Хлоя, отправившаяся прибирать игрушки в комнату, да так и сморенная сном посреди неразобранной кучи. На паре стульев висит не подошедшая или случайно запачканная в сборах одежда, на зеркале — разворошенная косметичка Мелиссы. Неаккуратно размётанные по полу туфельки Хлои — наверняка, снова капризничала при выборе обуви. У неё это бывает. Маленькая, а уже женщина до мозга костей. Ему нет смысла проходить дальше — ключи от "кадиллака" лежат тут же на зеркале в прихожей, рядом с косметичкой и вывалившейся колбочкой косметики. Но ему мучительно хочется пройтись по квартире в отсутствие хозяев, прикоснуться к разбросанным вещам. Чужая мирная жизнь завораживает. Впрочем, он не позволяет себе ничего особенного — только берёт серебристую колбу и раскручивает её, стоя перед зеркалом. Кажется, это называется тушь. Вытягивает щёточку — медленно. За палочкой тянутся тёмно-коричневые потёки. Не чёрная, отвлечённо думает Баки. Он с видом гурмана нюхает пушистую щёточку и осторожно возвращает её на место. Закручивает. Кладёт колбу в точности туда, где она лежала до этого. Сгребает ключи от "кадиллака" и неслышно выходит из квартиры.

— Ты долго, — замечает Стив, поднимаясь с капота огромного "эскалэйда".

— Ключи не мог найти, — поводит плечом Баки и кидает ему связку с брелоком. Сегодня Стив за рулём — он водил машину не так давно, проблем не будет.

Сначала они забирают по пути Хлою. Видимо, Мелисса предупредила и достаточно хорошо описала его, чтобы не было проблем. Да и реакция визжащей Хлои, с разбега запрыгивающей к нему на руки под извечное "дядя Дзеймс!" говорит сама за себя. Его до сих пор ведёт от такого огромного количества тепла, которое источает это маленькое существо. Во многих встреченных им людях нет даже и четверти от Хлоиного.

Хлоя болтает без умолку, пока он несёт её к машине и пытается правильно закрепить ремни безопасности в детском кресле. Железные пальцы не помогают.

— А там правда будет живой мишка? Ты покажешь мне? А он меня не укусит? — тараторит Хлоя, и Стив, наблюдающий за сосредоточенным Баки и его вескими "Да. Да. Нет." буквально растекается в широкой и ослепляющей улыбке.

— Тебе помочь? — спрашивает он Баки, и девочка, наконец, замечает его.

— А ты кто? — с удивительной детской непосредственностью и интересом спрашивает она.

— Это дядя Стив, — отвечает Баки, совладав, наконец, с совмещением застёжки ремней и всунув их в держатель с победным щелчком. — Он мой хороший друг.

Пока Баки усаживается на переднее сидение, Стив перегибается назад, тянет руку к Хлое и невесомо пожимает хрупкие детские пальчики. "Мисс Хлоя, очень приятно. Наслышан. Баки много рассказывал..." — доносится до Баки.

— Баки? — спрашивает Хлоя с любопытством.

— Ну... — Стив мнётся и снова улыбается — как тысяча солнц. Даже Хлою пробирает — она смотрит на него почти так же, как совсем недавно на прозрачный огромный леденец на палочке. — Это его секретное кодовое имя, — шепчет он заговорщицки. — Высший уровень доступа.

— А-а, — понимающе тянет Хлоя. — Вы как дядя Рон и дядя Гил?

Баки давится и закашливается от неожиданности. Вспоминает про дядю Мелиссы и его друга, счастливо живущих на Гаваях.

— Нет, детка, — спешит уточнить он. — Мы воевали вместе. Поехали уже, Стив. Опоздаем.

Стив выглядит так, что ему требуются разъяснения, но всё же заводит и выруливает с парковки перед садом. Баки не поддаётся — увлечённо рассматривает улицу за пассажирским окном и что-то насвистывает. Хлоя без умолку рассказывает, как интересно прошёл её день в саду.

До школы плаванья совсем недалеко, но чтобы заехать на парковку, приходится изрядно покружить по узким улочкам. Наконец, Стив паркуется, и Баки пулей вылетает из машины, оставляя Стива на попечение болтушки Хлои. Он почему-то совершенно уверен, что Стив в восторге. Он уже выглядит так, что готов наблюдать за девочкой вечность.

Баки идёт к школе, как вдруг видит мельтешение за углом здания. Инстинкты работают безотказно — он тихо перетекает к стене, скользящим шагом подбирается к краю.

— Ну что, Барнс, так и будешь стоять? — раздаётся насмешливый мальчишеский голос. Ему вторят еще несколько определённо издевающихся. — В следующий раз будешь собирать свои вещи по всему бассейну. Пошли, ребята. Что с него взять. Он у нас сирота, — последнее слово произносится так исковеркано, что Баки не сразу разбирает. А когда разбирает — кулаки сжимаются сами собой. Он слышит шаги и текуче ныряет в ближайшие кусты сирени. Компания из пяти мальчишек проходит мимо, не заметив его.

Он сидит в кустах ещё около минуты и глубоко дышит на счёт. Картинки из далёкого — дальше не придумаешь — прошлого встают перед глазами до того ярко, что в голове что-то щёлкает. Времена меняются, люди — нет. Он ещё тогда знал, что дети могут быть намного злее и страшнее взрослых в этой своей непосредственной манере не сдерживаться. Успокоившись, он выбирается из укрытия и идёт за угол. Там Джон методично складывает разбросанные вокруг него вещи в свою спортивную сумку. Увидев его, мальчик хмурится и произносит "Чёрт..." Начинает собирать быстрее.

— Не выражайся, — строго говорит Баки и присаживается на корточки рядом — в четыре руки дело идёт быстрее.

Они идут в сторону парковки медленно и молча. Джону надо собраться с мыслями, а Баки просто не привык кого-то торопить. Но в какой-то момент он всё же спрашивает:

— Может, расскажешь, парень? Я не собираюсь вмешиваться.

Джон упрямо поджимает губы и ускоряет шаг. Баки хмыкает — слишком знакомый жест. Захочет — сам расскажет.

В машине у Джона буквально округляются глаза и открывается рот.

— Это... Это же...

Хлоя смотрит на брата с интересом, Стив снова сияет улыбкой — и как ему не надоедает?

— Капитан Америка! — выпаливает, наконец, Джон и пожимает — видно, что старается покрепче — протянутую Стивову ладонь. Баки хмыкает и защёлкивает свой ремень безопасности. Джон со своим справляется сам.

— Просто Стив, хорошо, парень?

Тот кивает и кивает в ответ, а потом представляется тоже:

— Джон. Джон Урдок Барнс.

— Мне очень приятно, Джон. У вас замечательная семья, — говорит он с искренней улыбкой, и Баки понимает — это не просто красивый оборот. В голове разрастается тепло и медленно стекает виз по позвоночнику. — Ну что, пристегнулись? Тогда вперёд! Навстречу приключениям!

Баки отворачивается к окну и едва не хрюкает от смеха. Хлоя сзади спрашивает брата шёпотом:

— А кто такой Капитан Америка?

— Подрастёшь — узнаешь, — многозначительно отвечает Джон.

Баки зажимает рот рукой.

* * *

В зоопарке Центрального Парка людно и интересно. Они, два суперсолдата, едва успевают оттаскивать Хлою от многочисленных точек продаж всякой сопутствующей лабуды. К её запястью уже привязан наполненный гелием мишка, а на рюкзачке висит другой — в виде брелка. Стив готов скупить ей целый зоопарк, но Баки упрямо качает головой — не балуй моих племянников чрез меры. Джон деловито держится рядом со Стивом и поедает розовое облако сахарной ваты. Баки готов ревновать, но потом как-то чётко осознаёт себя и похожее желание — стоит Стиву появиться в зоне видимости. От него хочется греться, за ним хочется идти. Это безотчётно и покрыто мраком первобытных инстинктов, и Баки просто перестаёт об этом думать. Смеётся сам с себя — давай, Барнс, начни соперничать с ребёнком. Улыбается — настолько нелепо это выглядит в его голове.

В какой-то момент Хлоя утягивает Стива (именно так, намертво вцепившись своей малюсенькой ладошкой в огромного Капитана Америка и заставив его согнуться едва ли не напополам) к вольеру с белыми медведями. Баки понимает, что это надолго, и устало опускается на стоящую неподалёку пустую лавочку. Открытая местность. Слишком много гражданских. Слишком много эмоций. Ему начинает нравиться, пожалуй. Но ещё непривычно и выматывает похлеще многочасовой слежки. Джон неожиданно присаживается рядом. Неуверенно теребит край шорт.

— Я хотел секцию бросить из-за них, — говорит он вдруг и отворачивается. Сжимает кулаки на коленях. — Дэн Малкольм и его лизоблюды. Достали.

Он так и говорит — лизоблюды. Явно подслушанное в разговоре взрослых или по телевизору слово. Баки мимолётно улыбается и снова становится серьёзным.

— Маме рассказывал? — зачем-то спрашивает он, на что Джон испуганно мотает головой.

— Маме нельзя. Ей нельзя волноваться.

— Ты чем-то нарвался на них?

Джон зло хмыкает.

— Его результат на стометровке второй после меня. Мой — первый, — без тени стеснения говорит Джон. — Если только этим.

— Ясно, — понимающе кивает Баки. — Что они делают?

— Я новенький в этой школе. Мама перевела поближе к саду, да и тренера тут лучше. Сначала просто гадости говорили. Теперь раскидывают вещи, пока я моюсь или после — отбирают сумку и просто выворачивают всё на землю.

Баки сжимает и разжимает железный кулак.

— Я могу показать несколько приёмов. Простых, но эффективных. Потренируемся — раскатаешь даже пятерых, — предлагает он кардинальное решение проблемы.

— Я и так могу их раскатать, — огрызается вдруг Джон. Смотрит глаза в глаза, уверенно и даже дерзко. Знакомый, знакомый взгляд. Словно зеркало в прошлое. — У меня папа солдат... был, — Джон вдруг сутулится. — И раскатаю. После соревнований. У нас в конце сентября командная эстафета. За драку дисквалифицируют — так нам тренер сказал, когда я полез к ним первый раз. Они про папу... плохое говорили, — дрожащим голосом заканчивает Джон.

Баки смотрит на скрючившегося мальчишку и совершенно естественным — и диким для себя — жестом притягивает его поближе к левому боку. Джон сначала сжимается весь, а потом просто утыкается носом в ткань и замирает.

— Папа вообще говорил, что то, что человек тебе не нравится, ещё не повод дать ему по морде, — глухо говорит Джон ему в бок.

— Твой папа определённо был прав. Мне очень жаль, что я не успел с ним познакомиться, — вздыхает Баки и гладит Джона по спине. Пускай успокаивается. Скоро уже вернётся Стив с Хлоей. Вряд ли Джон хочет, чтобы они заметили его минуту слабости. — Значит, — подводит он итог, — тебе остаётся только одно, — Джон с интересом поднимает лицо, его глаза припухли, но это дело поправимое. — Держаться, тренироваться и победить. Раскатаешь его по результатам, и он отстанет. Любому надоест долбиться в монолитную стену. А мы придём поболеть за тебя.

— С Капитаном Америка? — неверяще спрашивает Джон.

— Со Стивом, — улыбается Баки.

— Слушай, — вдруг спрашивает Джон. Баки с любопытством поднимает бровь. — А тебе не жарко в худи?

Баки смотрит на Джона, на свою железную руку в длинном рукаве на его плече и смеётся. Джон улыбается тоже — этот дядя Джеймс странный порой. Но он ему определённо нравится.

* * *

— Мистер Барнс, — Баки отвечает на входящий вызов по Старковскому телефону прямо посередине пристрелочной тренировки. Голос Джарвиса звучит ровно, но у Баки всё подбирается внутри, как перед прыжком. — Я не хотел бы вас волновать, но несколько минут назад к дому миссис Барнс подъехала машина скорой помощи. По всем данным выходит, что вызов поступил из квартиры тридцать четыре. Видимо, кому-то из Барнсов стало плохо.

Баки чувствует, что сердце останавливается. Ледяной холод простреливает по телу, как в первые секунды заморозки в криокамере, когда ещё понимаешь и осознаёшь себя и происходящее. Но изменить уже не в силах.

— Отслеживай машину, — голос не свой, какой-то глухой и бесцветный. — Куда их повезли?

— Если моя аналитика не ошибается, то в "Кариббеан Хелс Фэмили центр". У миссис Барнс с ними долговременный договор на оказание медицинской помощи.

— Ясно. Держи в курсе, Джарвис. Я попробую дозвониться.

Он не обращает никакого внимания на удивлённые взгляды отстрелявшихся ребят — мол, что это с сержантом Барнсом? У него мимика есть? Он набирает и набирает Мелиссу, но безрезультатно.

— Тренировка окончена. Встретимся в следующий раз согласно расписанию, — кидает он ошарашенным новобранцам, хватает свою мотоциклетную куртку и вылетает из тира.

Стив обращает внимание, когда Баки — всклокоченный, нервный и взвинченный, проходит за стеклом в третий раз. Стив проводит инструктаж вместе с Наташей, и за столом сидят человек двадцать — не меньше — новичков и уже проходивших испытание боем. Но он увидел Баки, и остальное как-то затирается вокруг его силуэта.

— Закончишь тут сама, Нат? — спрашивает он на ухо и поднимается. Наташа переводит взгляд со Стива на стекло, за которым мечется Баки, и говорит сама себе:

— Ну уж нет. И пропустить всё веселье?

Наташа закрывает папку, ставит её на нижнее ребро и несколько раз стучит по столу. Лучезарно улыбаясь, обводит взглядом присутствующих.

— Простите, друзья. На сегодня это всё. Срочное задание, — мурлычет она и поднимается с кожаного кресла. Люди за столом поднимаются следом как по команде и провожают недоуменными взглядами — инструктаж планировался еще на два часа.

— Ну, что у вас тут? — спрашивает она у спины Стива, едва завернув за угол. Присвистывает, когда обходит его и видит степень нервности Баки. Пожалуй, впервые за всё время их знакомства.

— Возьми себя в руки, — твёрдо и размеренно говорит Стив. — И говори уже.

Ладонь Стива уверенно сжимает живое предплечье через натянутую наспех кожаную куртку. Баки смотрит в его глаза и медленно дышит, и на секунду Наташа чувствует себя немного лишней тут.

— Мелиссу с детьми увезли в больницу. На скорой. Она не берёт трубку, и я не знаю, что делать, — говорит, наконец, Баки.

— Пошли, — кивает Стив в ответ после нескольких секунд молчания.

— Я с вами, мальчики, — предупреждает Наташа.

— В смысле, Нат, а инструктаж? — хмурится Стив.

— У нас каждый день инструктаж и разборы прошедших миссий. Сколько можно? — возвращает гримасу Наташа.

— Заскочи к Хилл, пожалуйста, — просит Баки уже в лифте. — Я пристрелочную тренировку сорвал.

— И наш инструктаж, — тут же находит виновного Наташа и следом — обезоруживающе улыбается, когда Баки почти готов ощетиниться. — Расслабься, сержант. Конечно, заскочу. Какой адрес у больницы?

— Я не смотрел ещё, — глухо отвечает Баки. — Кариббеан что-то там в Бруклине.

— А, знаю такую, — говорит Наташа. — Хорошая больница. И не из дешёвых. Врачи высокой категории.

Наташа выходит этажом раньше — "рапортовать", как она выражается. Баки со Стивом один раз пересаживаются на другой лифт и едут до парковки. Баки не знал, что Стив может вести мотоцикл ещё быстрее и безумнее.

* * *

Когда все вместе — Наташа опаздывает на своём "феррари" всего на пять минут и ловит их ещё у стойки регистрации — они поднимаются на нужный этаж, Баки почти спокоен. Для чужих — спокоен совершенно, но Стив давно научился читать его по неявным, но очень характерным мелочам. В длинном коридоре пусто, и только на мягком диване напротив автомата со сладостями и кофе сидят мальчик и девочка.

— Дядя Джеймс! Дядя Стив! — они вскакивают сразу, как только замечают их.

— Я сейчас расплачусь, — обалдело бурчит себе под нос Наташа, потому что двое детей на шеях суперсолдат — и правда слишком ошеломительное зрелище.

— Что случилось? — тут же спрашивает Баки у Джона.

— Я не знаю точно, — взволнованно отвечает он, трёт руками штанины. — У мамы сильно заболел живот, она упала. Я набрал девять-один-один.

— Какой умный малыш, — умиляется Наташа.

— Мне, вообще-то, уже шесть, — Джон смотрит на неё скептически, и Стив не может не улыбнуться.

— А ты кто? — озвучивает один на двоих с братом вопрос Хлоя.

— Это Наташа, — отвечает Баки. — Мы работаем вместе.

— Привет, детки, — Наташа ищет самую искреннюю из своих улыбок и машет рукой. — Ну же, поздоровайтесь, неприлично хмуриться на незнакомую тётю.

— Привет, — бурчат оба, и Стив всё-таки смеётся.

— Соблюдайте тишину, — доносится из-за высокой стойки сестринского поста, и Баки идёт туда — узнавать подробности.

— Мелисса Барнс, — спрашивает он с лёту у медсестры за стойкой. — Поступила совсем недавно.

— А вы кто ей будете?

— Брат, — уверенно говорит Баки.

— Хорошо, сейчас посмотрим, — она утыкается взглядом в экран, щёлкает мышкой. — Сейчас её готовят к операции. Острое воспаление аппендикса, — говорит медсестра, и Баки всего словно отпускает — Господи Боже, аппендицит, а уж он себе напридумывал. — Подождите в коридоре. А лучше — приходите завтра с утра. Время уже позднее, операция несложная. Всё будет хорошо.

Он кивает и отходит от стойки.

Ситуация в холле совершенно переменилась за время его отсутствия. Джон что-то увлечённо ковыряет в Наташином телефоне, а Наташа поит Хлою горячим шоколадом из маленького бумажного стаканчика, то и дело дуя на содержимое вместе с малышкой. Выглядят они при этом одинаково уморительно.

— Что тут происходит? — интересуется Баки у Стива.

— Наташа угостила меня шоколадом! — довольно выдаёт Хлоя.

— Она взяла их в оборот, — улыбается Стив в ответ. — Умеет же...

— Умеет, — подтверждает Баки и кидает благодарный взгляд на Наташу. А про себя думает — поэтому везде и призывают — не оставляйте детей без присмотра. Такие вот Наташи окрутят и уведут — глазом моргнуть не успеешь. Он смотрит на детей — оба уставшие, даже несмотря на шоколад Хлоя клюёт носом и моргает через раз. Надо что-то решать.

— Стив, — Баки кивает ему головой, — на пару слов. Нат, посидишь с ними?

— Конечно, — не глядя, улыбается Наташа.

Они отходят за угол, толкают дверь "Запасного выхода" и оказываются на террасе. Тёплый вечерний ветерок приятно согревает кожу после кондиционированного воздуха в больнице. На улице совсем стемнело.

— Дети спят почти, — произносит Баки. Он сам не знает, что хочет сказать или сделать. Ему нужна уверенность Стива.

— Я заметил, — кивает Стив. — Их пора везти домой.

— Куда — домой? — уточняет Баки.

— К нам, — ровно говорит Стив. — Переночуют, ничего страшного.

— Ты уверен? — отчего-то удивляется Баки. До этого они не принимали гостей, тем более таких маленьких. Разве что Сэм забегал или Наташа. Ненадолго. Это странно и волнительно.

— Они твои родственники. Я буду только рад.

— Да ты будешь счастлив! — неожиданно проницательно фыркает Баки, наблюдая, как Стив снова включает что-то внутри себя — и оно буквально ослепляет, обжигает за секунды. Стив пожимает плечами и позволяет улыбке расползтись по губам.

— Конечно, я буду счастлив, Бак. Они мне нравятся.

— Думаю, ты им тоже, Кэп.

* * *

Баки улаживает формальности с медсестрой — позволяет снять копию с документов и даже пишет расписку с адресом, куда собирается забрать детей Мелиссы. Сосредоточенный взгляд старшей медсестры заставляет понервничать, но Стив стоит за правым плечом, дышит ровно, и его присутствие действует умиротворяюще. Закончив с бумагами, они оба идут к облюбовавшим диван детям и Наташе.

— Как вы смотрите на то, чтобы сегодня поехать к нам в гости? Переночевать? А завтра вернёмся сюда, к маме. Навестим её, — предлагает он Хлое и Джону. Баки до последнего думает, что тех придётся уговаривать, но дети и правда устали.

— Я только за, — зевает Джон.

— А как мамочка тут? С ней всё будет хорошо? — волнуется сонная Хлоя.

— С ней всё будет хорошо, — уверенно отвечает Наташа. — Дядя Джеймс прав, пора ехать домой и укладываться спать. Я подвезу вас.

— Спасибо, Нат, — одними губами говорит Баки. Стив подхватывает Хлою на руки, и она, пригреваясь у него на груди, сразу прикладывает голову поудобнее и закрывает глаза. Джон — кто бы мог подумать — уверенно держит Наташу за руку, пока они идут к лифтам.

Наташа останавливается на мгновение, когда выходит из отделения. Оглядывается и смотрит куда-то повыше их со Стивом голов. Сосредоточенно сдвигает брови.

— Что с Мелиссой, ты говоришь? — спрашивает она, когда Баки и неторопливо, мягко шагающий Стив равняются с ней. Хлоя крепко спит в его руках, а Джон давно ждёт у лифтов, призывно жестикулируя.

— Сказали, что готовят к удалению воспалившегося аппендикса, — отвечает Баки. — А что?

— Ты уверен, что ничего не пропустил? — спрашивает Наташа, кивая за их плечи, а потом разворачивается и идёт к Джону и ожидающему их всех лифту.

Баки со Стивом недоуменно оборачиваются, читают. Надпись над створками дверей гласит: "Отделение онкологии".