Лягушка Двупланетная (джен)

~* * *

~

Темнота во взоре Кшаркаса развеялась через мгновение. Ещё один момент ему понадобился, чтобы осознать, что он по какой-то неведомой причине сидел, хотя точно помнил, что поднялся. В следующее мгновение, встряхнув головой, он осознал, что находился не в спасательной капсуле и что перед ним наглым образом сидело существо, каких он прежде не видел: тонкое, золотистого цвета с тускло поблёскивающими пустыми глазами на лице без носа и рта, одетое в коричневый комбинезон и как будто не живое. Ярость поднялась в его груди, и прежде чем он успел распознать другое чувство, Кшаркас рявкнул:

— Как ты смеешь сидеть в моём присутствии?

— И вам здрасьте, ваше величество, — раздался высокий, но приятный голос, лишённый всяких эмоций, а на лице существа не отразилось ни единого движения. — Выспались?

— Что? — взревел император, поднимаясь на ноги и угрожающе нависая над ним. — Низшее существо вроде тебя должно стоять передо мной, императором крулов, на коленях с опущенной головой! Прикажу подать тебя к столу зажаренным заживо!

— Ох… — оно подняло лицо. — Низшее существо вроде меня разрушило генераторы жизнеобеспечения на вашем флагмане и узел связи, а потом подорвало четвёртый крейсер. А ещё именно благодаря мне спаслись все те ваши поданные, которые выжили. Это меньше двадцати процентов, если что.

— Что? — Кшаркас отступил на шаг. Ярость схлынула, сбитая удивлением, и до его разума наконец добрался вопль инстинктов — существо было опасным.

Голос, который император приписывал существу, зазвучал снова, кратко обрисовывая текущее положение дел. Кшаркас определённо не относился к тем, кто просто верил кому-либо на слово, однако всем естеством ощущал, что в ни в одном обронённом слове не было ни капли лжи. Поражение казалось ему чем-то близким в невозможному, а уж пленение, о котором явственно говорило изменившееся помещение и существо напротив, и вовсе выходило за рамки его воображения. И тем не менее он почему-то знал, что всё обстояло именно так, как произносил высокий голос. Дослушав краткую сводку, император осел на стул и обессиленно опустил голову на руки.

— Мы потерпели поражение? — этот вопрос он задал скорее просто в воздух, не ожидая и даже не желая слышать ответ. — Как это могло произойти?

— Мы знали, как вы ведёте боевые действия, так что разработали план, который мог бы с этим справиться, — всё же отозвалось существо. И хотя никаких изменений тона не было, последняя фраза прозвучала как будто чтобы добить: — И теперь вы в плену.

Ему требовалось время, чтобы осмыслить услышанное. Кшаркас уставился в пол, пытаясь собрать мысли и упорядочить их, но у него едва ли выходило это сделать. Осознание проигрыша и плена пришло к нему ещё до того, как это было озвучено, и даже принял этот факт он довольно быстро. Всё же та жизнь, которую вели крулы, довольно отчётливо делила всех существ на хищников и жертв. И теперь император был жертвой. Однако мысли о поражении мало занимали его — куда сильнее в голове билось осознание того, что говорили инстинкты. А они говорили, что его в любой момент могут убить с такой лёгкостью, что он не успеет этого даже осознать. Страх оказался новым чувством, которое заставляло держать всё его тело в напряжении, хотя разумом Кшаркас понимал, что никакое напряжение и готовность нападать или защищаться ему просто не помогут. История его народа подсказала, что будет дальше. И почему-то принять этот факт ему оказалось на удивление легко. Едва это произошло, император обречённо поднял голову, чтобы посмотреть на своего предполагаемого палача.

— Когда назначена казнь? — он с трудом протолкнул слова через напряжённую глотку.

— Она пока не назначена, и я не знаю, случится ли это вообще, — к удивлению Кшаркаса отозвался голос, а голова существа склонилась набок. — Давайте попробуем начать разговор сначала. Меня зовут Орина. Я кто-то вроде парламентёра сейчас.

— Кшаркас Девятнадцатый, император крулов, — представился он.

Последовавший разговор озадачил императора: существо задавало вопросы об истории его народа, ненароком выдав тот факт, что победители сражались впервые за очень долгое время. В его голове не укладывалось, как кому-то совершенно без опыта удалось одолеть многочисленную, прошедшую через множество боёв армию. Даже если его генералы устроили настоящую неразбериху, уж пилоты-то по месту боя должны были по крайней мере задавить числом. Однако спрашивать, что и как всё-таки произошло, почему-то было страшно.

Кшаркас рассказал о том, как его народ начал вести кочевой образ жизни. Он и сам признавал его рациональным, даже если где-то в глубине своих мыслей хотел вернуться к изначальному плану найти новый постоянный дом. За время его рассказа лицо существо ни разу не изменилось никоим образом, так что император не до конца понимал даже, слушает ли оно его. А потому говорить он старался кратко, не вдаваясь в подробности. Ему казалось, что ложью лишь вызовет опасный гнев, а в связи с правдой можно было даже не рассчитывать на унизительную жалость. Закончил рассказ-рапорт Кшаркас тем, что изначальные цели покинувших родной дом императоров утратили всякий смысл.

Дальнейшая беседа показалась императору совсем уж странной. Орина не обвиняла его, не угрожала, а лишь говорила о рациональности и выясняла некоторые подробности, будто пытаясь найти в словах Кшаркаса повод сохранить ему и его народу жизнь. Он не мог этого понять. Она определённо была не тем существом, которое стремилось всеми силами избежать убийства — уничтожив генераторы на крейсере, она обрекла часть крулов на крайне жестокую и мучительную кончину. И инстинкты говорили, что остаткам его народа она могла даровать смерть куда более лёгкую. Но как будто это совершенно не соответствовало её интересам и желаниям. Однако та сила, которую Кшаркас ощущал, заставила его гордость склониться. Наконец, разговор был окончен, и Орина поднялась.

— Я передам ваши слова тем, кто будет принимать решение по поводу вашей дальнейшей судьбы.

— Постойте, — император сначала встал, а затем опустился на колено и склонил голову. — Именно вы были тем, кто провёл атаку таким образом, чтобы мы потерпели поражение. Я признаю себя и свой народ побеждённым. Теперь, если это уместно, я хотел бы, чтобы именно вы приняли мою жизнь.

— Я же сказала, я не принимаю таких решений, — ноги Орины исчезли из поля зрения Кшаркаса.

— Не важно, — император покачал головой, но взгляда так и не поднял. — Даже если решать будете не вы. Однако если нам позволено будет жить, я и мой народ в вашем распоряжении.

— Это я тоже передам, — отозвалась она тем сухим голосом, а через мгновение ощущение присутствия исчезло.

Инстинкты, заставлявшие держать тело в напряжении, смолкли, и Кшаркас поднял голову. Он остался один. Помещение, где он находился и которое прежде не рассматривал внимательно, оказалось идеальным кубом без единой щёлки. Куда девалась Орина, было совершенно неясно, ведь не было двери, куда она могла бы выйти. Она просто исчезла, будто растворившись в воздухе. Кшаркас поднялся с пола и уселся на стул, погружаясь в тяжёлые размышления. Ему казалось, что прошло всего мгновение между тем, как он был великим императором устрашающей империи, и тем, как оказался пленником самого опасного из когда-либо виденных им существ. Теперь, когда эмоции не сбивали с толку и не туманили разум, у него было время разобраться с прошедшей беседой.

Для начала он решил принять тот факт, что с того момента, как мир погрузился во тьму на спасательной капсуле, до того, как он очнулся здесь, прошло несколько больше одного мгновения — быть иначе просто не могло. Однако, сколько циклов он пропустил, Кшаркас не знал. Его мундир был целым и чистым, не было ощущения приближающейся линьки, последствий ранений он тоже не чувствовал. Тем не менее неизвестный промежуток времени для него просто не существовал. Это было досадно. Теперь, прокручивая в голове разговор с Ориной снова, император понял, что она отвечала на все его вопросы. Из-за полного отсутствия интонаций было неясно, испытывала ли она досаду или недовольство от того, что приходилось говорить с ним, но всё же он подумал, что если спросит о подробностях поражения, она расскажет.

Поначалу время невыносимо тянулось в ожидании неизвестности, но вскоре полностью утратило значение. Кшаркасу казалось, что Орина только что исчезла, и вместе с тем этот момент то становился бесконечно далёким, то и вовсе вызывал сомнения в факте своего существования. Император даже не был уверен, в реальности всё происходит или ему снится необъяснимый кошмар. Чтобы развеять это сомнение, он сжал кулак с такой силой, что когти пропороли кожу. Боль убедила его в том, что он не спал. Помещение было настолько маленьким, что он мог только сидеть на стуле или делать вдоль стены несколько небольших шагов. Чтобы улечься нужно было сдвинуть мебель, но ему казалось, что делать этого было нельзя. Наконец, неизвестное количество времени спустя, в углу снова кто-то объявился. Кшаркас был голоден, а потому, лишь уловив запах органики, он дёрнулся, а затем поднялся, нависая над маленьким существом.

— Кто ты? — пророкотал он прежде, чем его нагнали сигналы инстинктов.

— Орина, — отозвалась она и залепила рукой по лбу. Впрочем, по ощущению опасности, исходящей от неё, Кшаркас это уже и так понял. Хотя теперь выглядела она так, будто он мог переломить её тело пальцами, инстинкты говорили, что попробуй он это сделать, останется либо без руки, либо без головы. — Надо было предупредить же… — тем временем продолжила она. — Пока что к вам могу входить только я. Это место окружено… Хм, в вашем языке нет такого слова. Обозначим это особой управляемой энергией. С её же помощью я некоторое время занимала то тело, в котором приходила раньше. Потому что мне нужно было подлететь к вам так, чтобы ваши датчики органики меня не засекли.

Император всё понял и сразу же озвучил свои мысли — тот метеорит, к которому он слишком быстро потерял интерес, оказался ключом ко всему сражению. Если бы только он отдал приказ уничтожить его… Впрочем, почти сразу он понял и то, что у него ничего бы не вышло, даже используй они самую мощную пушку. Он вообще не был уверен, что способ убить Орину существует — исходящая от неё сила подавляла подобно энергии от вспышки сверхновой.

Оказалось, что Орина сама ещё ничего не решила и ни с кем не говорила о нём и его народе, о состоянии которого Кшаркас не имел ни малейшего представления. Почему-то он полагал, что его подданные в каком-то совершенно ином состоянии, нежели он сам. Кроме того, она принесла ему еду и воду, что по меркам крулов было невероятной щедростью. За время разговора помещение неизвестным образом преобразилось. Орина взмахнула рукой, и та сила, что подавляла Кшаркаса, всколыхнулась, после чего в одной из стен появилась дверь, сама комната увеличилась, а место у стены заняла кровать достаточно большая, чтобы император мог с комфортом на ней улечься. Таких технологий просто не могло существовать, а потому он решил, что это действие той особой энергии, о которой она говорила прежде. Управляя ей, Орина продолжала говорить с Кшаркасом, как будто делать это было для неё так же естественно, как дышать. И это ужасало его лишь сильнее.

После исчезновения Орины Кшаркас сел на кровать. Она оказалась на удивление мягкой, но не слишком. Император погрузился в глубокую задумчивость, и на этот раз она никак не была связана с его дальнейшей судьбой. Понятие красоты и уродства у крулов существовало, и оно было сопряжено с силой и функциональностью. Кшаркас считал себя красивым, поскольку был сильнее любого крула. Зграузу он тоже находил красивой по причине её силы и умений. Внешность же Орины казалось хрупкой — слишком маленький рост, слишком тонкое тело. И почему-то он был уверен, что едва ли почувствует её вес, если поднимет даже одной рукой. Но странная и необъяснимая сила делала её исключительно красивой, и это пугало и завораживало. Вдумываясь в произошедшее, Кшаркас с трудом вспомнил слово, которым смог определить её к себе отношение, и это поставило Орину для него на какую-то недостижимую высоту. Он уже склонил голову, как поверженный, презрев свою гордость, но теперь в нём проснулось желание покориться не силе, но благородству.

Кшаркас снял мундир и улёгся. Он ощущал усталость и впервые в жизни был уверен, что можно было провалиться в глубокий сон. Хотя подданные всегда были преданы ему до последней чешуйки, император никогда не мог позволить себе полностью расслабиться. Он вообще не был уверен, что когда-либо в жизни был так расслаблен. Возможная близкая смерть больше не волновала его.

Проснувшись, Кшаркас вспомнил о посуде, которая осталась после еды. Прежде ему не доводилось выполнять подобную работу, однако это не означало, что он не мог. За той дверью, что возникла в прошлый визит Орины, обнаружилась ванная комната, снабжённая душем, унитазом и раковиной. На флагмане воду не использовали просто так, и для мытья предназначалась техническая — мутная, с металлическим запахом и всегда холодная. Император не любил саму процедуру, хотя признавал, что после душа становилось легче. Но здесь из крана полилась вода лучшего качества, чем та, которую крулы обычно пили. И Кшаркас впервые с наслаждением принял душ. Вернувшись в комнату, он так не надел не самый удобный мундир, но опять глубоко в размышления погрузиться не успел — снова появилась Орина с едой.

Разговор выдался странный: Кшаркас не мог понять поведение Орины и видел, что и его слова её озадачивают. Пытки, лишение пищи, слежка казались ему совершенно естественными в отношении пленника. Хотя о сражении почти ничего не было сказано, император был уверен, что потери были, а он был поверженным врагом. Но казалось, Орине неприятны даже мысли о таких методах. С другой стороны его покорность силе, совершенно естественная для крулов, определённо вызывала у неё недоумение. Лицо Орины было куда богаче на мимику, чем его, так что Кшаркас интуитивно понимал если не мысли, то по крайней мере эмоции. В итоге поговорить о том, что было действительно важно, снова не удалось, и она ушла озадаченной, но точно не разгневанной. И император поймал себя на мысли о том, что не хотел злить её вовсе не из страха быть убитым.

До следующего визита Орины Кшаркас успел проголодаться, но не в такой мере, чтобы показать это. Передав тарелку, она уселась на стул и предложила ему сначала утолить голод. Император только кивнул, хотя на краю сознания у него пронеслась мысль о том, что это может быть последняя трапеза. И он был уверен, что она не отравлена. В его глазах Орина была не той, кто мог предать его позорной смерти от яда — он был уверен, что она позволит ему умереть достойно, с оружием в руках. Еда была вкусной, и Кшаркас искренне насладился ей.

— Мои поздравления, — наконец произнесла Орина, едва император отставил пустую тарелку. — Вас и ваш народ помиловали. Правда, есть некоторые тонкости.

— Что? — Кшаркас услышал каждое слово, но не был уверен, действительно ли именно эти слова были произнесены.

— Руководство нашего мира решило сохранить вам жизнь, — повторила она. — Но есть некоторые тонкости.

— Какие? — помрачнел император.

— Ну, для начала… — Орина нахмурилась. — Сейчас ваш третий крейсер находится в отдельном пространстве, а все его обитатели — в состоянии стазиса. Мы будем изучать ваши технологии. Надеюсь, что для этого будет достаточно четырёх облётов вокруг солнца. Ни на одной из своих планет поселить вас мы не сможем — это плохо кончится. Планета, на которой родилась я, либо медленно и мучительно убьёт вас, либо обратит безумными монстрами, а на другой никто не обладает особой энергией, так что проблемы вы принесёте уже сами по себе. К тому же, о том, что от вашей расы ещё что-то осталось, знает очень узкий круг разумных. Потому что впечатления ещё свежи, и если мы скажем о пленных, народ потребует крови.

— Что было бы справедливо, — признал Кшаркас.

— В каком-то смысле да, — она кивнула. — Но вот чем провинился, скажем, отпрыск, который вылупился уже после того, как вы влетели в нашу систему? А вы ведь понимаете, что вашей крови потребуют в первую очередь. И следом за вами нам придётся, хотим мы того или нет, перебить всех до единого.

— Но разве мы не заслужили этого? — император пристально посмотрел на неё.

— Наверное, заслужили, — Орина кивнула. — Но мы не стражи порядка или что-то типа того. Мы просто обитатели края галактики с совестью… Так вот, о тонкостях, — она глубоко вздохнула. — Руководство составит для вас ограничительный акт — полагаю, он будет касаться допустимых для вас технологий, вооружений и действий. Я создам для вас планету, пригодную для жизни, а это займёт время. Насколько я помню, вы хотите оставаться в сознании, так что жить будете здесь. Хотя я думаю дать вам чуть больше свободы для перемещений. Только по вашему росту у нас низковаты потолки — растеряете всю царственность, пока будете ходить ссутулившись.

— Если я буду держать спину прямо, вы окажетесь вне поля моего зрения, — отозвался Кшаркас.

— Я умею летать, — фыркнула Орина. — Вы умеете управлять вашими маленькими кораблями? Спасательной капсулой или истребителем?

— Императорский истребитель остался на флагмане, — заметил он. — А управление капсулой довольно простое.

— Не остался… — скривилась она.

— Хотите сказать, вы забрали и его? — удивился Кшаркас.

— Нет, — Орина помотала головой. — Дело в том, что там ничего не осталось. Мы… Вы знаете о космических китах?

— Я полагал, это пустая легенда, — заметил император. — За всю историю дрейфа нашей империи мы с ними ни разу не сталкивались.

— У них есть определённый маршрут следования, вы, видимо, с ним не пересекались, — отозвалась Орина. — В общем, мы рассчитывали на их появление. Хотите знать, как прошло сражение?

— Я хотел спросить вас об этом, — признался Кшаркас.

— Ха… — она глубоко вздохнула. — Мы решили, что для успешного вам противостояния в первую очередь мы должны лишить вас связи, и для этого была подготовлена бомба, которую я подорвала в узле флагмана. Но мой план несколько отличался от плана командования. Я разрушила генераторы флагмана, чтобы спровоцировать панику и заставить вас его покинуть. А затем я одновременно взорвала четвёртый крейсер, который вы вели под приборами невидимости, и спрятала в отдельное пространство третий, к которому как раз пристыковалась ваша капсула. После этого ваши войска устремились к нашему миру и были встречены нашими. Задачи победить не стояло — отвлечь и затянуть бой. Когда киты появились, ваши корабли уже не могли сбежать, а всех наших мы просто вернули под границы планеты. Короче говоря, весь оставшийся ваш флот, все обломки и тела, что были за пределами орбит нашей планеты, были сожраны.

Император некоторое время молча взирал на Орину, а затем издал короткий смешок.

— Иными словами, на тех, кто считал себя высшими хищниками, нашлись хищники ещё более высокого порядка, — наконец изрёк он.

— Выходит, что так, — она кивнула.

— А если в теории допустить, что на вас нападёт один только третий крейсер, какой будет исход битвы? — император подумал, что такой вопрос уместен и в какой-то мере даже забавен.

— Тогда я уничтожу остатки вашей империи, — Орина умудрилась передать угрожающе-ледяную интонацию через безэмоциональный язык крулов и жуткое выражение лица. — Вы же не собираетесь совершить подобную дурость?

— Нет, — Кшаркасу пришлось протолкнуть слово через сдавленное горло.

До этого момента Орина ни разу не показывала желания убить его или каким-то иным способом навредить, однако всё равно подавляла. Но в тот момент, когда она отвечала на вопрос, императора как будто схватили за горло, пережимая дыхание сильнее с каждым словом. Орина и пальцем не пошевелила, но Кшаркас ощутил холодные объятия смерти. Затем её лицо просветлело и она глубоко вздохнула.

— В любом случае, сам крейсер назад вы не получите, — наконец произнесла она. — Мы не настолько жестоки, чтобы оставить без технологий совсем, но вы должны понимать, что строить космический флот вам позволено не будет. Я, а затем мой преемник, будем наблюдать за вами постоянно. И если нам покажется, что вы задумали нападение, кара будет незамедлительной.

— Я задал этот вопрос… — Кшаркас умолк, пытаясь сформулировать внятную причину. — Только в теории. Я покорён. Раб, что укусит руку хозяина, достоин лишь смерти.

— Это не те отношения, к которым мне бы хотелось стремиться, — скривилась Орина. — Впрочем, я всё ещё не знаю, чего ждать от акта руководства и какую роль для вас он будет определять. Хотя в отношении себя одна мысль у меня есть. Вам же знакома концепция бога?

— Когда-то наши предки верили в покровительство существ, что обладали большим могуществом, чем силы крулов, но после того, как мы покинули родную планету, императора стали считать несущим их волю, — пояснил Кшаркас. — Я не особенно вдавался в этот вопрос.

— О, вот как, — она кивнула. — В таком случае, полагаю, вы нашли нового бога в моём лице. Щедрого, ведь я подарю вам планету, но строгого, ведь буду карать всякого, кто нарушит данные мной правила.

— Вы предстанете в таком облике? — уточнил император. — Это будет несколько…

— Я могу предстать в облике огромного крылатого ящера, извергающего всепоглощающее пламя, — Орина дёрнула плечом.

— В самом деле? — Кшаркас сощурился. — А ведь наших древних богов так и представляли, насколько я знаю. К слову, что значит «Орина»?

— Это имя моё, — фыркнула она. — Не титул и не звание.

— Я понимаю, — император кивнул. — Я говорил о значении имени.

— А. Это, — Орина склонила голову набок. — Оно значит «подарок звёзд».

— Я… В самом деле? — Кшаркас подался вперёд. — Моё имя, оказывается, похоже на ваше. Оно означает «владыка звёзд». А ваше звучало бы «Карцзекас».

— Хорошее имя для бога, — усмехнулась Орина. — Так меня потом и представите.