У Шэнь Юаня новый план (джен)

Вдовствующая императрица была женщиной взрослой, деятельной и опытной. Её возраст позволял не соблюдать некоторые обязательные в любом другом случае формальности. Природная живость не давала оставаться на месте, а благодаря опыту она могла достаточно точно предсказать некоторые вещи, не очевидные более юным созданиям, например, действующему императору.

Так что, получив массу разрозненных сведений от своих источников на пиках Сяньшу, Цинцзин и Цюндин, императрица приняла решение.

Отправив вперёд себя с самым быстрым гонцом письмо, извещающее о своём прибытии, на Цанцюн, она неспешно последовала за ним инкогнито в сопровождении небольшого кортежа.

Лучше увидеть всё своими глазами.

* * *

Хуа То⁽¹⁾, императорский медик, был известен двумя вещами. Он разработал анестезию, снимающую боль даже у бессмертных, сложная и точная смесь вина и конопли даровала облегчение от боли и крепкий продолжительный сон. Ещё он приятельствовал с Му Цинфаном — бессмертным медиком ордена Цанцюн. И то, и то делало его значимым человеком при дворце императора.

О путешествии императрицы он узнал случайно, в последний момент, и буквально навязался в её свиту. Он не сомневался, что хитрая, много повидавшая в своей жизни императрица не упустит такое чудо, как исцеление от демонической ци. Раз уж даже у него были свои источники на пике Цяньцао, у императорской семьи возможностей было гораздо больше, чем у скромного лекаря.

Ему несказанно повезло присоединиться к кортежу, совершить такое путешествие в его возрасте одному даже со слугами было бы нелегко. Да и кто его отпустил бы, императорский лекарь должен быть при императоре. Но сам его величество был молод и здоров, о путешествии матушки, может, и не знал, но определённо догадывался, так что он милостиво отпустил лекаря и даже не стал расспрашивать о подробностях.

Хуа То в сопровождении одного-единственного слуги забрался на последнее свободное место в последней карете. Императрицу отягощать своим присутствием он не стал, но на всякий случай с ним был его походный несессер со снадобьями на все случаи жизни, всё же императрица немолода, а дорога дальняя. У слуги же был ещё и заплечный мешок с травами, личными записками и подарками для Му Цинфана.

Кого-то, может, и удивит такое распределение, но тот не знает, какими любопытными и дотошными фрейлинами и горничными окружила себя императрица, они даже в вонючие лекарственные мази не побоялись залезть, а подарок для бессмертного распотрошили бы полностью.

Удовлетворив своё любопытство, женщины от него отстали, и наконец-то замаявшийся лекарь смог отдохнуть.

* Шэнь Юань *

Строительство дворца оказалось не таким интересным, как виделось Шэнь Юаню изначально.

Мрамор пилить с помощью ци было даже тяжелее, чем камень пещеры, пришлось опять просить у Шэнь Цзю его чудо-меч, даже несколько цветков резали мрамор если не играючи, то намного быстрее, чем просто одной ци.

Шэнь Юань даже прогулялся на Чуаньцзао, пик артефакторов — после прошлого проекта у него там остались хорошие знакомые, но только услышав перечисление свойств, которые требовались от артефакта Шэнь Юаню, они замахали руками и, смеясь, сообщили, что легендарные артефакты ещё делать не научились, а когда научатся — вряд ли будут делать артефакт, чтобы мрамор пилить.

И как работать в таких условиях?! Это он у них ещё лазерный уровень не просил! Где вы, простые и понятные инструменты XXI века, которые можно было купить в любом строительном магазине?

Вместо металлического метра он использовал меч, вместо уровня — плошку с водой, а ещё угольник отнял у портных в городе. Он его купил, конечно, но они плакали и не хотели отдавать ни за какие деньги. Пришлось договариваться, так что Шэнь Юань, можно сказать, взял большой деревянный угольник в аренду.

Так с помощью смекалки Шэнь Юань уже подготовил две большие и важные комнаты: парну́ю по типу хамам с барельефами морских животных на стенах и симпатичный бассейн с фонтаном в центре и водопадом около стены, предваряла это великолепие помывочная с большим тропическим душем.

* * *

Если бы Шэнь Юань догадывался, что каждое его изменение вносит хаос в души глав соседних пиков, он закрыл бы строительство от чужих глаз, от греха подальше.

Так вот, главы пиков приходили любоваться постройкой каждый день. Облицованные мрамором стены были не интересны, скорее их удивлял выбор материала.

— Белый мрамор, как обыденно. Вот обсидиан смотрелся бы намного интереснее.

Хоть в чём-то главы сошлись во мнении

Но чуть позже они снова заспорили, какое сочетание красивее: обсидиан и зелёный малахит или обсидиан и красная яшма.

Глава Линъю, пика животных, что-то говорила о камне под цвет глаз, но двое мужчин убедили её, что такое не подобает настоящему воину, каким несомненно показал себя книжник Шэнь Цинцю.

Теперь же бессмертные мастера и вовсе остановились в сомнении. Конечно, они узнали баню, когда её увидели, но такая обыденность совершенно не сочеталась с их представлением о Шэнь Цинцю.

Поэтому Дуань Цинцзе утверждала, что Шэнь Юань, как истинный любитель животных, готовит особое помещения для любимых тварей, и как раз перед ними — будущее обиталище.

— И ведь как продуманно, — восхищалась она, — на Цанцюн действительно не представлены водоплавающие обитатели, а это большое упущение.

— Да что вы несёте, — перебил её Му Цинфан, — это лечебница! Шэнь Цинцю, как настоящий врач, оборудует помещение для особых больных, а это пространство предназначено для целебных ванн.

— Простите, дорогие брат и сестра, но вы оба не правы, — мягко заявил Жуань Цинжуань, глава пика духовной пищи, — любому очевидно, что одно помещение предназначено для морских обитателей, но не для всех, а для съедобных — посмотрите на эти удобные мраморные столы — для духовных устриц, кальмаров, омаров и прочих деликатесов, которые требуют особых условий. Фонтан с бассейном предназначен для особого вина, возможно, вы не знакомы с этой технологией, — Жуань Цинжуань понимающе улыбнулся, прощая им их невежество.

Му Цинфан вздохнул, Дуань Цинцзе раздражённо фыркнула.

— Сливовый сок необходимо обогатить кислородом, для этого и нужен фонтан, это вино должно тридцать дней стоять открыто и регулярно обогащаться кислородом, и фонтан для этого подходит идеально. После столь длительного хранения вино укупоривают в бочки и дают постоять сроком 4 года и 5 дней и ни днём дольше. Эта редчайшая технология требует особой циркуляции ци, обратите внимание на печати, поддерживающие температуру и очищающие воздух, размещённые в углах и на стенах — это особо важно на этом этапе. Никогда бы не подумал, что Шэнь Цинцю — настолько глубокий знаток духовной еды и напитков.

Но убедить остальных ему так и не удалось, каждый остался при своём мнении. И главы пиков удалились, договорившись вернуться на следующий день.

* Шэнь Юань *

Шэнь Юань физически ощущал, что времени у него осталось совсем немного. А ему всё ещё не привезли мрамор. Пришлось всё бросать и снова мчаться в город днём. А он и так ничего не успевает.

Шэнь Цзю вдруг озаботился лечением бывших цинцзиновцев и требует от него не просто излечить демоническую ци, но и поднять уровень совершенствования и заодно возраст откатить назад. Как будто это так просто!

Особо он витийствовал из-за седого худого старика, он раздел его до пояса и тыкал его мощами прямо в лицо Шэнь Юаню.

Но честно говоря, это уже достало. Все смотрели на Шэнь Юаня как на небесного императора, а самим подумать хоть немного! Он так рассчитывал, что с появлением Шэнь Цзю хоть немного отдохнёт, расслабится, Замок Тёмного Властелина себе построит, раз уж полностью уйти в отпуск брат ему не даёт…

А тут снова бегай и ищи решение, а все вокруг будут только бегать следом и хором кричать: «решения нет — нет-нет!» Как куры кудахчут!

И это, стыдно сказать, бессмертные мастера, лучшие из лучших!

Вот мальчишка-ученик у Вэй Цинвэя такой фигни больше не несёт. А эти — необучаемые. Эх, был бы у него хоть один такой ученик… Но мечты — мечтами, а мрамор сам себя не привезёт.

Сокращая путь, Шэнь Юань не стал спускаться, как обычно, со стороны главной лестницы и ворот, ведущих на Цинцзин, он полетел напрямик, через бамбуковый лес. Ему показалось, или дорога вокруг Цанцюн стала оживлённее, местный праздник или что-то случилось, а он опять всё пропустил?

Спускаться к людям он не стал, последний раз, когда он это сделал, они рухнули на колени, и только матери с младенцами побежали к нему, требуя благословить дитяток. Он благословил, жалко ему, что ли, и даже выдал каждому по духовному камню, но эти фанатичные раболепные восторженные лица его пугали до дрожи, так что скопления людей он пролетал поверху, не пытаясь к ним приблизиться.

А вот и мраморный карьер, домик привратника рядом и горы мрамора, его мрамора, Шэнь Юань был доволен. Ребята не бездельничали, всё подготовили, как и обещали.

Старший мужчина увидел его из окна, оглядывающим свой мрамор, и мигом выскочил из постройки, он низко кланялся, боязливо втягивая голову в плечи.

«Всё же репутация — это вещь», — довольно думал про себя Шэнь Юань, в этом мире всё было построено на праве сильного, а Шэнь Юань бить людей не любил, и эти гады, как чувствовали, всё время пытались его обмануть. Теперь, после победы над демонами, его опасались, и когда узнавали, что он — тот самый Шэнь Цинцю, вообще стали тише воды ниже травы.

И бить никого не надо.

Мужчина же лепетал, что повозок в городе нет ни одной, все выкупили паломники.

«Так и знал, опять какой-то религиозный праздник! Всегда религия мешает прогрессу и личному комфорту.»

Но что делать? У него всего лишь четыре мешочка цянькунь, как показал опыт — это ничтожно мало, а самому перевозить горы мрамора из такой дали — полный бред.

— Покажи-ка мне, любезный, какая повозка у тебя есть.

Повозка была широкой, обычный рыдван с большими колёсами и высокими бортами, похожими на заборчик из веточек. На такой только сено возить, даже от десяти плашек мрамора она рассыплется, а старый одр, ошибочно называемый лошадью, сдохнет по дороге, и это опять будет на совести Шэнь Юаня.

Он задумчиво потёр подбородок, коснулся волос, закручивая конец в локон. На поясе шевельнулась цепочка сливовых цветков, один из которых влетел ему в руку.

«Надо, что ли, шарики для медитаций сделать, а то привычка теребить всё, что под руку попадётся, до добра не доведёт.»

* * *

Ван Хань был купцом всю свою жизнь, и его отец был купцом, и дед, и прадед. Вся его семья испокон веков была купцами.

Ван Хань был воспитан в понятиях честности и справедливости. Он так же, как и все его предки, именовался Шан Жэнем, что значило купец, а также радость и процветание. Что и было их древним родовым именем.⁽²⁾ Но время шло, потомки меняли имена, но про основное имя не забыли.

Ещё в его юности, когда он только начинал своё дело, мальчишки соседних деревень встречали его радостной песенкой:

Шан Жэнь идёт!

Купец идёт!

А с ним радость

И благополучие!

Ван Хань так и жил, организовывал торговлю, вёз товары из одного места в другое на обмен, и люди были счастливы, они богатели на глазах, деревни обзаводились новыми жителями и росли, превращаясь в посёлки и городки.

Потом он очень неудачно вложился в местные мраморные карьеры, и то, что должно было способствовать и его благу, и благу деревни, привело к полному крушению надежд, а потом и на земли его семьи напала демоническая зараза, и теперь он был почти разорён. Если бы не помощь старого друга, он бы уже бродил по дорогам, нищенствуя всей семьёй.

И тут как снег на голову приходит бессмертный мастер и покупает весь добытый мрамор и требует ещё.

Ван Хань обрадовался, но головы не терял, он навёл справки. Это был не просто бессмертный, безобидный, добрый, помогающий Му Цинфан. Это был не Лю Цингэ — вспыльчивый и резкий, готовый чуть что схватиться за меч, но праведный и честный. Это был Шэнь Цинцю — ядовитый на язык, любитель борделей, которого даже свои называли змеёй и гадюкой.

Ван Хань не знал, что делать, он взял духовные камни, которые бессмертный сунул ему, но те жгли руки. С его удачей он не ждал хорошего. Бессмертный мог обмануть или посмеяться, или даже убить, сочтя оскорблением покупку некрасивого, немодного камня.

Что станет тогда с его семьёй — он единственный кормилец, отец после потери земель слёг и тает, как свечка, с каждым днём, брат уехал, рассчитывая изыскать возможность — может, другая земля к нему будет более милосердна.

Ему никак нельзя погибнуть и бросить свою семью один на один с долгами и всеобщим презрением.

Все выданные духовные камни Ван Хань уже потратил на каменщиков, теперь в их городе найти таких было очень сложно, все разъехались в поисках работы. Чтобы нарезать мрамор аккуратными плашками нужного размера и сгрузить их перед домиком смотрителя, ушли все деньги. Даже чтобы отвезти заказ, придётся тратить свои. Но куда деваться — Ван Хань был честным торговцем.

И как назло, все повозки разобрали, он не мог отправить даже подготовленный заказ. В городе не осталось даже дохлого ослика. Теперь-то Шэнь Цинцю проявит свой ядовитый характер и силу бессмертного, но Ван Хань не бежал от ответственности, он только отослал друга, может, бессмертный мастер убьёт только его одного.

* Шэнь Юань *

Шэнь Юань думал. Он не замечал, как вокруг него концентрируется ци, как пояс из цветков на поясе разлетелся и кружит вокруг причудливой спиралью.

Решения он видел два: облегчить груз и направить силу притяжения.

Мешочек цянькунь по сути, если Шэнь Юань правильно понимает принцип, должен отправлять предмет в подпространство, так решается вопрос «облегчить». Отправить в подпространство блоки можно, купить массу мешочков цянькунь — и готово. Только вот смертные этим воспользоваться не смогут. Ни положить, ни достать. Так что это всё равно придется делать Шэнь Юаню, а его задача — избежать лишней работы, чтобы помощники делали её сами. Так что нужно, чтобы всё работало без его присутствия и без ци.

То, над чем он работал — печать левитации — должна была решить проблемы, но она не работала. Печать хорошо ложилась, и предмет послушно взмывал, но отключалась она внезапно, и с чем это было связано, пока непонятно.

Класть такую печать на мрамор — глупость.

Может, воздушная подушка поможет? Вес она не облегчает, но снижает трение и увеличивает проходимость. Её можно наложить на копыта лошади и на колёса. Вес это не изменит, повозку надо будет укреплять.

Надо посчитать…

* * *

Ван Хань потрясённо наблюдал, как Шэнь Цинцю взмыл в воздух, и хоть он оторвался от земли всего на ладонь, он парил, как делали только бессмертные древности. Рукава его ханьфу развевала золотисто-зелёная ци, она играла с длинным поясом и волосами. Серебристые цветы сливы танцевали в воздухе.

Даже пыльный, почти заброшенный карьер, казалось, очистился, воздух стал прозрачным, а солнечные лучи яркими, в воздухе запахло бамбуком и тихо зазвенели стелющиеся колокольчики.

Шэнь Цинцю провёл ладонью, и вокруг него зазмеилась лента цифр и символов. Шэнь Цинцю двигал пальцами и менял цифры на ленте, и словно в ответ в воздухе загорались печати. Сначала большие, потом меньше и меньше, пока они не стали с ладонь. Тогда Шэнь Цинцю создал их четыре и скользнул к лошади, и животное получило по одной печати на каждое из копыт.

Шэнь Цинцю стоял рядом и наблюдал. В воздухе повисли цифры, отсчитывая секунды обратного отсчёта.

Шэнь Цинцю перевёл на него сияющий потусторонним светом взгляд зелёных глаз:

— А пока, милейший, произведём расчёт.

* Шэнь Юань *

Шэнь Юань печально вздохнул. И этот мужчина упал на колени, что у них тут за традиции! Пришлось кинуть мешочек с духовными камнями ему под ноги. Разговаривать с фанатиками Шэнь Юань опасался, ещё младенца притащит.

Шэнь Юань всё сильнее понимал местных бессмертных — реально хоть в горы уходи, никакого покоя.

Одр спокойно стоял, жуя траву и переминаясь с ноги на ногу. Печати на копытах ему не мешали. Шэнь Юань не пытался влить свою ци, памятуя, как орали совершенствующиеся, он просто вплёл её в ауру животного — глядишь, и полегче скотинке будет, ему ещё кучу мрамора везти на Цинцзин.

Прошло ещё десять минут, и что-то хлопнуло, повеселевшая лошадка пошевелила ушами, но не шевельнулась. Что же, воздушная подушка пока работает 20 минут. Этого слишком мало.

Хорошо, что он уже придумал в общих чертах систему. И Шэнь Юань принялся ловко обматывать свою ци вокруг рессор повозки.

Неплохо получилось.

Пришлось повозиться, но повозка теперь плыла над каркасом с колесами, невысоко, всего лишь на полсантиметра. И лошадке легко будет. Главное, чтобы не поворачивали резко — иначе вся конструкция посыплется.

1) Хуа То — реальный человек. Он был выдающимся врачом эпохи династии Хань. Считается основателем хирургии. Он действительно придумал порошок «ма-фэй-сань» (вино на конопле) и использовал его в качестве анестезии при проведении хирургических операций.

Вернуться к тексту

2) Ван Хань — собирательный образ купца в классической китайской литературе. Это был человек из племени Шан. Ван Хай привёл к благоденствию их племя и основал династию Шан. Название их рода стало собирательным названием всех купцов. Песенка тоже реальна. А слово «шан» до сих пор обозначает человека, занимающегося торговлей.

Вернуться к тексту