У Шэнь Юаня новый план (джен)

* Шэнь Юань *

Тренировки Шэнь Юань ненавидел. Это только кажется, что отрабатывать одно и то же движение интересно — ничего подобного!

Интересно — когда из движений складывается танец или бой. Когда каждое вкладывается на своё место, как пазл в картину.

Шэнь Юань пробовал раз за разом меч, веер и даже посох — палку найти в бамбуковом лесу не проблема. Он каждым оружием владел неплохо, но он больше не смертный ученик тайчи, он бессмертный мастер, сила которого может раскалывать горы.

Где она, где эта дурацкая сила, где тот старик, который придёт к нему и разжуёт, что и как делать?! Он же ничего не знает, он свою ци всё ещё не чувствует!

Шэнь Юань молнией носился по площадке, отрабатывая ката меча, его движения с каждым оборотом становились всё быстрее. То он грациозно замирает на носочках, направив меч в шею поверженного врага, то пьяным мастером, шатаясь всем телом, почти падает в сторону, отклоняясь от невидимого удара, и, только чудом удержав равновесие, перебрасывает меч из правой руки в левую. Неуловимое движение, и бессмертный мастер, красивым высоким прыжком взлетев вверх, неотвратимо падает на головы несчастных врагов.

«Что я делаю не так?! Где ци?! Где эта чёртова супер-сила?!» — Продолжал накручивать себя Шэнь Юань, чрезвычайно недовольный собой.

Он бы всё бросил к чертям, жил бы как в прошлой жизни: натащил подушек и одеял, подрядил Ло Бинхэ к кухне, сидел бы, эпикурействовал, но дохнуть не хотелось, а в этом долбанном мире меча и магии всё решала сила!

Это раньше он рассчитывал на помощь Лю Цингэ, как же, Бог войны! Спёкся Бог войны! Против небесного демона не вывез.

«Так что сам, Шэнь Юань, всё сам! Шэнь Цзю из рабов вылез! У демонического совершенствующегося в обучении не сдох! С покорёженными духовными венами золотое ядро сумел создать! И ты сможешь!»

Он запыхался, устал, вывалялся в грязи, убил весь день, и ничего не получилось снова!

У него почти нет времени, скоро пещеры Линси, а он не может туда пойти таким беспомощным, он больше не милая няшка, который растаял от красоты Бога войны и ему повезло — этот тупой агрессивный главный байчжановец просто ошалел от его наглости и не убил на месте. Второй раз такая штука не пройдёт, не после того, как Шэнь Юань публично втоптал Бога войны в грязь.

Его ждёт битва, в которой надо не погибнуть самому и не дать погибнуть, простите меня, Семь Небесных Богов, Лю Цингэ!

Злой и недовольный собой Шэнь Юань направился к хижине.

«О боги, ещё и хижина», — мысленно поморщился он, прошло столько времени, а он не успевает ничего, даже хижиной заняться, у него там даже нормальной двери нет. В лучшей старинной китайской традиции там дверные рамы, на которые натянута рисовая бумага. Это красиво в дорамах, но жить так!.. Он всю жизнь прожил в Шанхае, он не готов к такой близости с природой.

Купальня у Шэнь Цинцю была личная и вода подведена. Мысленно вознеся прежнему хозяину хвалу, Шэнь Юань устроился в горячей воде.

Он совершенно выпал из тайминга, в любом приличном аниме главный герой разбирается со своими силами за три серии. Он явно что-то делает не так.

Эта идея крутилась ещё с первой тренировки.

Сейчас темнело, самое время взбодрить не только себя, но и учеников, что-то они после его драки с Лю Цингэ притихли, ни прошений, ни жалоб, такое затишье не к добру.

Полежав ещё минут двадцать, Шэнь Юань споро выбрался из воды, быстро вытерся и оделся.

Пик уже спал. Тьма окутала строения, делая дорогу практически невидимой. Слабые фонарики горели только у входа в главное здание.

Шэнь Юань чертыхнулся — и это тоже надо решать, на пике должно быть нормальное освещение.

Дойдя до главного здания, он потребовал от следящего за общежитиями поднять всех внутренних учеников. Пик быстро стал напоминать муравейник, разворошенный палкой. Шэнь Юань в непривычной тёмной одежде, без веера, с мечом у пояса, внушал, с ним никто не осмелился спорить. А он, недовольно постукивая ногой, ждал, пока наспех одетые ученики построятся.

Речь должна быть короткой, эмоциональной и внушать трепет.

Поэтому обойдёмся без неё.

Десять учеников были посланы за музыкальными инструментами, двух наставников он отрядил за барабанами, оставшихся десятерых учеников — за мечами, и погнал всех на тренировочную площадку.

Фонари установили рядом. Небольшой участок бамбукового леса сиял издалека, как волшебная полянка танцующих в ночи фей. Только не феи, а ученики, смотря на мир сонными глазами, старались понять, чего же от них хотят наставники.

Поставив старшего наставника показывать движения, Шэнь Юань замер в стороне. Десять учеников, встав рядами, повторяли традиционные для духовных совершенствующихся фигуры. Музыканты же, окружив площадку полукругом, взялись за гуцини, медленно, практически неслышно рокотали барабаны. А Шэнь Юань коршуном носился рядом, подходя то к одному ученику, то к другому, пытался почувствовать своим чутьём бессмертного ци.

Что-то не складывалось. Музыка и движения никак не совпадали, ученики понятия не имели, что такое ритм!

Шэнь Юань отошёл в темноту и, не вынимая Сюя из ножен, сделал выпад. Он решил проверить сам. Неспешная мелодия и тихий рокот барабанов позволяли совершать все шаги медленно и неспешно. Но ученики постоянно спотыкались или попадали мимо нот.

«Простые четыре четверти! Ни сбитого дыхания, ни сбитых движений, так почему они так лажают?!» — Мысленно возмущался Шэнь Юань.

* Шэнь Цзю *

Шэнь Цзю осматривался. Нет, он сразу понял, что его снова швырнуло в новую жизнь. Это снова был Шэнь Юань, но как будто потухший изнутри, от доброго улыбчивого паренька не осталось ничего, он был зол, раздражён, резок в словах. Он был настолько Шэнь Цинцю, что его даже не проверяли Хунцзином.

Шэнь Цзю смог узнать Шэнь Юаня только по его вечным жалобам — как и в прошлой жизни, его не устраивало всё, от еды до подушки. Но если в прошлой жизни он отказался терпеть, в этой он страдал, мучился и не менял ничего. Только тренировался как оглашённый.

Шэнь Цзю и не догадывался, что его тело способно совершать такие выпады, прыжки и перекаты. Шэнь Юаню, казалось, были неведомы ограничения. От изнеженного тела главы пика, от тела духовного совершенствующегося, он требовал невозможного — чёткой точности движений, плавности дыхания на четыре счёта всегда, даже танцуя на умопомрачительной скорости. И ведь тело раз за разом уступало, расширяя, казалось бы, давным-давно очерченные границы.

Но дальше он требовал большего.

Теперь он хотел не просто подскочить на метр или два вверх, он хотел замирать в воздухе, направляя своё движение вниз, управлять своей скоростью и менять фигуру полёта. О таком Шэнь Цзю только слышал, когда-то величайшие бессмертные мастера могли.

Шэнь Юань злился и хотел здесь и сейчас. Он крошил! пальцами! камни! и называл это тренировкой. Такого даже сумасшедшие байчжановцы не делали. Он проклинал всех вокруг, бился головой об стену и жаловался, что не чувствует ци.

Шэнь Цзю молчал, ошеломлённый. Получается, этот ненормальный творил всё это без ци?! Такое в голове не укладывалось. Он лез в глушь бамбукового леса и прыгал по деревьям в темноте, падал, ушибался и снова пытался. И снова, и снова, и снова.

Шэнь Цзю решил, что этот Шэнь Юань не выдержал тягот двух жизней и сошёл с ума.

Призрачный Шэнь продолжил осматриваться, ни одна печать против призрака ему не мешала, ведь глава пика сам своей волей разрешил ему остаться. Его пищей были слухи, ну что же, в этой жизни Шэнь Юань не эпатировал дворян нарядами и роскошью, он просто заперся в бамбуковом лесу и негодовал, если его беспокоили.

Как знакомо!

Он не менял учебных планов, не фаворитствовал Ло Бинхэ — того вообще сослали в дальнюю часть помогать старикам, в этот раз Шэнь Юань решил сделать небесного демона сиделкой?

Про победу над Лю Цингэ Шэнь Цзю узнал случайно, об этом молчали, никто не осмеливался такое обсуждать, прямой запрет главы школы, но, как водится, все всё знали. Шэнь Цзю услышал мельком и увидел рисунок, о, даже пара корявых чёрточек много сказали его профессиональному взгляду художника. Рисунок быстро скомкали и выкинули, но Шэнь Цзю запомнил всё до последнего штриха, картина поражения Лю Цингэ как живая стояла перед глазами.

Это что получается, в прошлой жизни ему показали, как он легко мог жить, будучи милым и красиво одетым, а в этой? Чего он мог добиться, если бы запихнул в жопу свою обиду, жалость к себе и продолжил пахать так же упорно, как… Шэнь Юань?

Шэнь Цзю вцепился в волосы:

— Ленивый никчёмный кусок дерьма, подзаборная крыса, ленивая подзаборная крыса! Я, получается, мог…

Когда-то давно безвестный раб смог совершить невозможное и сделал то, во что никто не верил — он стал главой пика сильнейшей школы заклинателей. Он сделал то, что считалось невозможным, просто отказываясь верить, что это невозможно.

Его не остановило ничего! Ни искалеченные духовные вены, ни слабое совершенствование! К своей мечте он полз, цепляясь когтями и зубами. Добился — и всё, смирился, что нельзя…

Шэнь Цзю вернулся на вершину, у поминальной таблички курились благовония, он жадно впитывал дым и вглядывался в темноту родного пика. Ему пора научиться, только чему? Упорству? Смирению? Трудолюбию? Чего хотели от него боги, швыряя то в одну жизнь, то в другую?! Его родственник в его теле с теми же духовными венами творил невозможное, что делать ему, безмолвному призраку?!

Мысли не давали покоя, они повторялись снова и снова, сводя несчастного с ума. Был бы он живым — давно бы словил искажение ци.

Но всё разрушил тихий рокот барабанов, в тиши ночного воздуха разносившийся очень далеко, Шэнь Цзю отбросил раздражающие мысли и полетел на звук — на освещённой жёлтым светом бумажных фонарей площадке увидев небывалое.

Коллективную медитацию! Десять учеников пика уже впали в боевой транс! Такому учат только на пятом году на Байчжане! Считается, что духовные совершенствующиеся не могут… — Шэнь Цзю оборвал эту мысль, резко сказав себе: «Уже могут!».

Дети, играющие на гуцине, углубились в себя, в своё течение ци настолько, что не обращали внимания ни на что. Шэнь Юань сновал рядом и периодически рявкал: «И раз, и два, поворот! Бай Сун, не зевать! Чэнь Вэй, отстаёшь! Ло Бинхэ, локоть держи!» Он громко бил в ладоши, звук, усиленный ци, впивался в саму землю, заставляя слышать ритм всем телом.

Такое делать категорически запрещено, все учителя, великие и величайшие, требовали, чтобы медитации не мешали ни под каким предлогом. Глубокие пещеры, дальние горы, подальше от любого маломальского шума, иначе страшное искажение ци обеспечено, и только от богов зависит, потеряешь ты всё совершенствование или саму жизнь! Но вот же прямо перед его призрачными глазами нонсенс — двадцать учеников в глубокой медитации усиленно циркулируют ци, а учитель рявкает рядом, и ничего, ни малейшего отзвука искажения ци!

— Поменялись! Дышим, не отвлекаемся! И раз вдох, три, четыре выдох! — Снова рявкает Шэнь Юань, и ученики с остекленевшими глазами продолжают дышать на четыре счёта, в ритме уже замолкнувшей музыки меняются местами.

Дождавшись нужной паузы, Шэнь Юань требует: «Начали!». И теперь другие ученики делают первое движение мечом, а державшие меч теперь ударяют по струнам. Шэнь Юаня не волнует, что время далеко за полночь.

* Шэнь Юань *

Тренировка прошла неплохо, дети очевидно устали, наставники молчат, только переглядываются. Кто их тренировал так, что они ритм держать не могут? Понятно, не Шэнь Цинцю! Тому было некогда, он то в годовом уединении, то с Лю Цингэ срётся, но куда смотрели наставники классов, тут музыку преподают, почему дети не знают ритм?! И это тоже придется решать.

Сподвижки есть, небольшие, но есть. Ци внутри себя он всё ещё не чувствует, а вот снаружи — сколько угодно! Он и чувствует, и, кажется, видит её.

Спасибо огромное, что читаете 😘