Собор Парижской Богоматери – Хогвартс версия (джен)

Хмурый национальный герой, забравшись с ногами на подоконник, задумчиво изучал взглядом заоконный пейзаж. Пейзаж был заснеженным и довольно однообразным, но Мальчика-который-выжил это не огорчало и не останавливало. Не останавливало — потому что на то он и был Мальчиком-который-выжил, чтобы его даже Авада не останавливала; а не огорчало — потому что дальше огорчаться было просто некуда.

— В чём дело, Гарри? — подошёл к нему Рон.

— Ни в чём, — вяло ответствовал Поттер, надеясь только на то, что у Уизли сию минуту найдётся какое-нибудь важно-неотложное дело, и он оставит брюнета в покое.

Зря надеялся. Уизли и важное дело? Уизли и дело?

— Ты расстроился из-за того, что Джинни дали роль Квазимодо? — Рон сделал сразу две удивительные вещи.

Во-первых, он произнёс довольно длинное предложение (ничего не жуя при этом!), а во-вторых — попытался применить дедукцию. Впрочем, так как слово «применить» было знакомо ему только по рассказам Гермионы, а слово «дедукция» и вообще не знакомо, затея моментально провалилась.

Но Рон не был бы Роном, если бы не возобновил свои упрямые шаги по долгой и трудной стезе частного детектива:

— Ты расстроился из-за того, что тебе самому придётся быть Эсмеральдой?

Гарри нерешительно кивнул.

— Я вон вообще коза, — Уизли достал откуда-то из-за пазухи бутерброд и тут же растерял все намёки на лёгкий флёр интеллекта, которые были обусловлены его предыдущей догадкой.

— Не просто коза, между прочим, — Гермиона выросла рядом, как гриб после дождя, в смысле быстро и почему-то в шляпе. — Козочку Эсмеральды зовут Джалли, и Эсмеральда зарабатывает себе на жизнь тем, что танцует с дрессированной козочкой.

— А что она, то есть я, то есть коза эта делать умеет? — поинтересовался Рон, рассматривая бутерброд на предмет наличия колбасы.

— Слова складывать…

— Гермиона, — тихо сказал Поттер, поражённый ужасный догадкой. — Мне что, танцевать придётся?

— Все будут танцевать, — девушка пожала плечами. — И вообще, что значит «придётся»?

— Я не умею… — в ужасе будущий герой магической Британии чуть не вывалился в окошко. Прямо через стекло.

— Ничего сложного. У тебя будет пышное платье, так что… Помашешь пару раз юбками в разные стороны, и готово, — отрезала Грейнджер.

— Юбками? Платье? — на этой радостной ноте Гарри Поттер, совсем не по-геройски закатив глаза, сполз по подоконнику в обморок.

Так и не приведя мальчика в чувство, Гермиона хладнокровно отлевитировала не подающее признаков жизни тело в класс, предназначенный для репетиций. Время уже поджимало.

— Не знал, что у нас вместо Эсмеральды теперь Спящая Красавица центральное место в постановке занимает, — язвительно сказал Малфой, заходя в класс и мгновенно оценивая ситуацию.

— Замолчи, придурок! — Рон хлопотал возле друга, старательно поливая его водичкой.

— Говорящая коза? — слизеринский принц удивлённо поднял брови. — Чего ещё я не знаю об этом мюзикле, Грейнджер?

Гермиона не удостоила Драко ответом, в ужасе глядя на забегающий в дверь актёрский состав.

Во главе толпы, как настоящие передовики производства, неслись Фред и Джордж Уизли. С их палочек срывались снопы искр, в воздухе взрывались фейерверки.

— Что происходит? — режиссёр грозно сдвинула брови.

— Мы репетируем…

— Свой выход!

Брови Гермионы сдвинулись ещё сильнее:

— Это, конечно, прекрасно, но вы — МАССОВКА!

— Пять баллов Гриффиндору за прекрасное оскорбление, мисс Грейнджер, — ехидно протянул Снейп, записывая что-то в блокнотик с обложкой из чёрной кожи.

Фред и Джордж покосились на него как на умалишённого:

— Не на сцену!

— А куда же? — фыркнул Малфой, обиженный, что всё внимание окружающих с его царственной персоны переместилось на близнецов. — В Святого Мунго?

Снейп задумчиво покосился на крестника, кивнул и снова что-то записал в свой блокнот.

— НА ОЛИМП СЛАВЫ!!! — хором закричали близнецы и, взорвав последние фейерверки, внезапно встали по стойке смирно, изображая хороших мальчиков.

Гермиона подозрительно посмотрела на них, но ничего не сказала по этому поводу, только попросила собравшихся сдать палочки.

— Прежде, чем мы начнём репетицию, я хочу открыть вам небольшую тайну… — начала гриффиндорка, взобравшись на давешний стол. — Мюзикл «Собор Парижской Богоматери», как и книга, это не просто мюзикл и книга! — от такого красноречия слушатели восторженно зашептались. — Это большие произведения с серьёзным политическим подтекстом! Книга была написана в сложные для Франции времена, мюзикл поставлен тоже в непростые… Поэтому особое внимание и там, и там уделялось слову, написанному на стенах Собора…

— Это слово «рок», — тихо промолвил Невилл и тут же покраснел.

— В смысле рок-музыка? — Забини презрительно наморщил нос.

— В смысле судьба! — рявкнула Гермиона. — По книге, на стенах было написано слово ananke, которое в переводе с греческого действительно означает «рок». Однако в мюзикле слово ananke заменили на слово «анархия»…

— Анархия? — воодушевлённо переспросил Фред.

— Анархия! — радостно закричал Джордж и тут же получил от профессора по башке блокнотом.

Близнецы замолчали, моментально сообразив, что никто не собирается устраивать тут настоящую анархию, поэтому до поры до времени свои планы по захвату мира нужно припрятать…

— В общем, — продолжила тем временем Гермиона, — я считаю, что наша постановка тоже должна быть политически окрашенной…

— Предлагаешь написать на стене «Волдеморт — лох»?

Грейнджер покосилась на Рона так, как будто он прочитал её мысли.

Профессор Снейп недовольно поджал губы, Малфой принялся настороженно озираться. Они оба были не в том политическом положении, чтобы шутить оппозиционные Тёмному Лорду шутки. И если мастер Зельеварения ещё мог заявить Тому Реддлу, что просто подыгрывал старому идиоту-директору, то родители Драко просто не стали бы слушать никаких отговорок.

— А может «Альбус Дамблдор + лимонные дольки = любовь?» — пропела Луна, с отрешённым видом заплетая собственные волосы в косички.

Стоявший рядом Невилл тихонько захихикал, и Лавгуд тут же повернулась к нему:

— Или объявление: «Вы не видели Тревора?»…

Теперь хихикал уже весь актёрский состав. Ну, как хихикал. Скорее откровенно ржал. Только Снейп и Малфой сохраняли вышеупомянутые кислые мины.

— А что предложите вы, профессор? — не укрылось от режиссёра их недовольство.

— Мне нравится вариант с Дамблдором, — язвительно вымолвил Снейп, мысленно выставляя себе двадцать баллов за удивительную находчивость.

— А нам с Волдемортом! — в голос заявили все Уизли.

— Но вы, — Снейп заглянул в блокнот, — МАССОВКА!

Ухмыльнувшись, Малфой поправил свою и без того идеальную причёску и уточнил:

— Не все, профессор… Кое-кто из них — коза, не будем показывать пальцем, а кое-кто и вовсе горбатый уродец…

— Кикимер? Где Кикимер? — вздрогнул вдруг Гарри, так и не пришедший толком в себя после своего недавнего обморока.

Джинни обиженно отвернулась. Сравнить её с противным домовым эльфом — это ж надо же! И всё с подачи мерзкого гадкого сволочного Малфоя! Который, ко всему прочему, по сценарию мюзикла ещё и переспит с её Гарри! Девушка собралась было предложить свой вариант надписи на стенах собора (вариант звучал как «Драко Малфой — самая скотская скотина во всём этом скотском мире!»), но Гермиона снова завладела вниманием толпы.

— Так. Я считаю, каждый должен подумать над тем, что будет написано на стенах нашего Нотр-Дама! Подготовьте, пожалуйста, свои варианты к завтрашней репетиции, и там мы уже методом голосования выберем наиболее подходящий… А сейчас, приступим! Невилл, твой выход!

Слегка ошарашенный таким резким переходом, Невилл выступил вперёд, путаясь в мыслях, ногах и пергаментом со сценарием. Отыскав, наконец-то, нужную страницу, мальчик неуверенно заголосил:

— Я так хочу вам рассказать

О страсти и любви…

— Подождите, подождите, — вовремя прервал дрожащее пение Лонгботтома возмущённый Драко Малфой, — я не понял, мы будем петь не на французском??

— Нет, конечно, — Гермиона посмотрела на него как на умалишённого.

Девушка отчётливо понимала, что если Гарри (или ещё хуже — Рон) возьмётся за французский, то последствия будут ещё круче, чем бывают от использования парселтанга. Открытие Тайной Комнаты покажется просто детскими шалостями по сравнению с тем, как исковеркают язык любви её друзья.

¬— Но почему? — слизеринский принц искренне недоумевал.

— Потому что, мистер Малфой, — наклонился к нему ехидный Зельевар, — далеко не все знают французский в таком совершенстве, как вы.

Надо сказать, что слово «совершенство», применённое в отношении к блондину, сделало его гораздо сговорчивее и вообще заставило забыть о предмете разговора. Успокоенный Драко вернулся к изучению сценария, а Снейп самодовольно усмехнулся себе под нос. Уж он-то знал, как нейтрализовать крестника!

Гермиона взяла этот метод себе на заметку.

— Продолжай, Невилл!

Крепче вцепившись в Тревора, который как раз в это время задумчиво жевал уголок пергамента, размышляя, куда бы сбежать, Лонгботтом снова открыл рот:

— Мы — артисты-анонимы

От скульптуры и от рифмы…

— То есть как это анонимы? — выступил вперёд неугомонный Фред Уизли.

— Наши имена, что, не будут значиться в титрах? — возмутился вместе с братом Джордж.

Ко всеобщему удивлению поддержала близнецов и удивлённая Пенси Паркинсон:

— Как это «от скульптуры»?

Гермиона от души пожалела о том, что сдала палочку вместе со всеми. Инкарцеро и Силенцио для близнецов, Остолбеней для Паркинсон — и жизнь была бы почти идеальной! Вместо этого — придётся всё объяснять…

— Так это! — поздравив себя за «отличное» объяснение, Герми двинулась дальше. — Какие титры у мюзикла, Джордж? У мюзикла не бывает титров! Он ведь идёт на СЦЕНЕ…

— Тогда давайте сделаем!

— Я не хочу без титров!

— Скульптуры? Какие вообще скульптуры? — голосила громче всех Пенси.

Грейнджер беспомощно уставилась на Снейпа.

— Всем молчать! — угрожающе помахал профессор волшебной палочкой.

Ему определённо нравилось ощущение власти. Если мисс Грейнджер и дальше будет продолжать в том же духе, то заработает для Гриффиндора пару баллов… Может быть.

— Лонгботтом, продолжайте, — милостиво разрешил мастер Зельеварения.

Репетиция закрутилась своим чередом…