Шахматная доска (гет)

За окном было мокро, холодно и как-то безнадежно серо, что совершенно не соответствовало наступившему, если верить календарю, лету. Проходящие по улицам люди понуро глядели себе под ноги, пряча озябшие руки в карманы ветровок и теплых кофт. Уже никому не верилось, что когда-нибудь выглянет долгожданное солнце и согреет не только тела, но и заиндевевшие души жителей городка, который находился на западе Англии. Именно сюда в тихий, уютный Ворсинг несколько лет назад из Лондона переехала семья Маккей: подальше от суматохи и шума мегаполиса. Их дом располагался на углу Блум стрит. Часть его была скрыта огромным раскидистым дубом, на ветке которого сейчас сидел нахохлившийся ворон. Он недовольно щелкал клювом и распушал перья, чтоб хоть немного согреться. И если бы кому-нибудь вздумалось понаблюдать за ним, то можно было бы заметить, что сидит он в таком положении уже довольно давно и, то и дело, заинтересованно поглядывает в сторону светлого окошка, расположенного на втором этаже этого поистине красивого особняка. Это могло бы показаться весьма странным, но свидетелей столь необычного поведения ворона не было, и птица продолжала спокойно сидеть на ветке, время от времени разрезая тишину громким карканьем.

А за тем самым окном, в своей комнате за письменным столом сидела девушка с прямыми темными волосами, схваченными в высокий хвост на затылке, и уже час гипнотизировала взглядом открытый перед ней конспект по химии. От формул и законов начинало мутить, но неумолимо приближающееся окончание года, а вместе с ним и очередная пакость от профессора Пайел в виде контрольного опроса или еще чего похуже, вынуждали сидеть за учебниками дольше и чаще обычного. Дочитав последнюю страницу, девушка с удовольствием захлопнула тетрадь. На обложке аккуратным почерком было выведено: «Ванесса Маккей. Старшая школа».

Ванесса поднялась из-за стола и посмотрела на себя в зеркало. В ответ на нее взглянула высокая смуглая девушка, в узких джинсах, обтягивающих стройную фигурку, и в белой майке, приоткрывающей еще по-детски острые ключицы. Она подошла поближе, придирчиво рассматривая собственное отражение. Сморщив нос, она распустила длинные волосы, и на темно-серые глаза тут же упала легкомысленная челка.

— Красивая-красивая! Пойдем завтракать!

Голос отца заставил Ванессу резко развернуться. А она и не слышала, как он вошел. Алекс Маккей насмешливо глядел на дочь, прислонившись к дверному косяку. На нем были легкие джинсы и белая рубашка.

Ванесса с обожанием смотрела на отца. Ему было уже тридцать девять, но она все равно считала его самым красивым из мужчин. В светлых волосах не было никаких признаков седины, а морщинки появились только в уголках глаз, да и то, потому что он часто улыбался.

Он был для нее и отцом, и другом. По-отечески беспокоился и заботился, по-свойски дразнил и подкалывал. С ним никогда не было скучно, у них всегда находились темы для разговоров. Он был для нее примером. Даже будущую профессию она выбрала, глядя на него: решила стать архитектором.

— Сколько можно крутиться у зеркала? Спускайся скорее, только тебя ждем.

Ванесса усмехнулась, подошла к отцу, чмокнула его в небритую щеку, и они вместе спустились в просторную гостиную, переходящую в светлую кухню. На диване у журнального столика сидел пятилетний Тимми — младший брат Ванессы. Высунув от усердия язык, он трудился над очередным шедевром изобразительного искусства. Юный Микеланджело. Он весь был изляпан зеленой краской, которая доминировала в его сегодняшнем творении. Вокруг валялись кисточки, абсолютно ненужные юному художнику — в данный момент он что-то скрупулезно выводил на бумаге указательным пальцем, — и его это нисколько не смущало.

— Тим, а ты кистью рисовать не пробовал?

Ванесса скептически посмотрела на брата.

— Пробовал, но так намного интереснее. Ой!

Мальчик попытался стряхнуть прилипший сгусток краски с пальцев, но тот отлетел в сторону и угодил прямо на диван.

— Я и не сомневаюсь, — усмехнулась девушка, скрестив руки на груди.

— Так, Тим, я, конечно, все понимаю, но марш за тряпкой, пока мама не увидела!

— Чего я не увидела?

В гостиную вошла красивая женщина с темными волосами до плеч, правильными чертами лица и оливковой кожей. Гречанка по происхождению, большую часть жизни София Маккей прожила в Англии; она была нейрохирургом в одной из центральных клиник Лондона.

— Доброе утро, мамочка!

— Доброе утро, солнышко!

София приобняла дочь за талию и, подняв брови, обратилась в Тиму.

— Дорогой, сколько раз я просила тебя не рисовать в гостиной?

Мальчик с притворным интересом изучал носы ботинок, не смея поднять взгляд на мать. Потом набрав в грудь воздуха, он ответил.

— Много.

— Вот именно. А теперь беги за тряпкой, вытирай то, что ты натворил и приходи за стол — мы тебя ждем.

Мальчик с надеждой посмотрел на отца, но тот лишь покачал головой, мол «делай, что говорит мама!». Тим снова глубоко вздохнул и поплелся за тряпкой.

Ванесса уселась за стол и взглянула на холодильник. На двери красовался очередной рисунок от Тима. С разной периодичностью они менялись, а старые отправлялись в одну из многочисленных папок, которые лежали на чердаке вместе с другими ненужными вещами, начиная от бабушкиной старой машинки для шитья и заканчивая древними панталонами времен королевы Виктории (так, по крайней мере, они выглядели). Рисунков было море. Наверное, хватило бы, чтобы обклеить ими весь дом вместо обоев. Родители, обожавшие своих детей, отказывались выкидывать эти сомнительные произведения искусства. Помнится, однажды на день рождения сестры Тим принес ей в подарок рисунок. Произнося поздравительную речь, которая состояла из «дологая сестла, это тебе» (он долго отказывался выговаривать букву «р»), Тим мило улыбался и только в темно-синих глазах притаился хитрый огонек. Не зря говорят, что глаза — зеркало души. Ожидавшая цветочков, бабочек, ну или, как минимум, воздушных шариков, Ванесса несколько секунд пребывала в шоке. Вместо всего выше перечисленного, на рисунке был изображен человек в длинном черном плаще (ну, или что-то отдаленно на него похожее) с костлявыми руками на грязно-сером фоне. Мама посмотрела на обескураженное лицо именинницы, взяла рисунок и, удивившись, спросила, откуда он взял эту картинку. На что брат ответил, что он видел его однажды и вот решил нарисовать. Ванесса знала, что у брата своеобразное чувство юмора. Ей иногда казалось, что маму обманули в роддоме и торжественно вручили не того ребенка. Ну откуда у маленького мальчика в голове возникают такие шуточки? Или взять хотя бы эти ямочки на пухлых щечках, которых не было больше ни у кого в семье? Мама ему, конечно, не поверила, но рисунок убрала подальше.

Ванесса перевела взгляд на родителей. София Маккей уже раскладывала яичницу с беконом по тарелкам, а отец варил их любимый кофе. Проходя мимо жены, Алекс на мгновение обнял ее, а та одарила его в ответ влюблено-смущенным взглядом. Ванесса смотрела на них, а сама думала о себе. Ведь ей уже шестнадцать, а она так ни разу и не влюблялась. Были поклонники, приглашения на свидания. Но все это было не то. Единственный раз, когда она действительно испытала сильные чувства, был больше года назад, когда она ездила к бабушке в Брайтон. Но пыл остыл, и сейчас ничего не осталось. Она вновь взглянула на родителей. Возможно ли, чтобы ей повезло так же? Чтобы и через двадцать и через сорок лет, кто-то смотрел на нее с такой же любовью и теплотой.

— Ванесса, налей мне молока!

Она вздрогнула. Тимми дергал сестру за майку.

— А волшебное слово?

— Пожааалуйста! — протянул брат.

Ванесса дотянулась до кувшина и наполнила стакан.

— Держи, мелочь! Ты хоть руки не забыл вымыть?

Тим поперхнулся, сделал большие глаза и попятился, чуть не пролив на себя оставшееся молоко.

-ТИИИМ!!!!

Ванесса с ужасом смотрела на зеленые отпечатки рук на своей недавно белой майке.

— Ну, все, мелкий садист! Я сейчас сделаю с тобой что-нибудь противоестественное, обещаю! Маааам!

— Тимми, ты невозможен, — София вытерла сыну руки, потрепала по голове, а тот, надувшись, отвернулся. — Садитесь, а то все остынет.

После того, как все принялись за еду, Алекс Маккей вопрошающе посмотрел на Ванессу.

— Ну что, какие планы?

— Купить новую майку! — пробурчала та в ответ.

— А еще?

— Увидеться с Алисой, конечно!

Отец с мамой, переглянувшись, улыбнулись.

— Какая неожиданность! Вы видитесь с твоей Алисой каждый день на занятиях. Вы еще жить вместе не планировали?

— Когда наши отношения перейдут в настолько уж серьезную фазу, вы с мамой об этом узнаете первыми, не беспокойтесь — с невозмутимым видом попыталась проговорить девушка, но, не выдержав открытой улыбки отца, засмеялась.

* * *

Алиса Бэрилэнд, полулежа на стуле, смотрела в потолок. На столе валялись книги, черновик сочинения, ручки и тетради. Посреди всего этого хаоса гудел включенный компьютер. Алиса повернула голову в сторону ноутбука и, не увидев там никаких новых сообщений, снова принялась изучать потолок. Настроение было ни к черту. Началось все с того, что ночью она никак не могла заснуть. Такое случалось с ней крайне редко. А потом, когда наступило долгожданное забытье, вернулся этот сон. Он снился ей уже несколько раз и всегда оставлял после себя гнетущее чувство. Люди в черных плащах, маски на лицах, суматоха, зеленые и красные лучи повсюду...и она. Стоит посередине зеленого парка и не может двинуться с места. Как она ненавидела это чувство беспомощности! А сегодня в ее сне появилась еще и лучшая подруга. Ванесса бежала ей навстречу и что-то кричала. Слов было не разобрать. Да Алиса и не пыталась. Она не могла оторвать своего полного ужаса взгляда от человека в маске за спиной подруги. Он вскинул руку, и красный луч устремился в спину Ванессе. Она обернулась и... тут странная темная тень налетела на девушку откуда-то сбоку, увлекая ее вниз, прижимая к земле. Луч пронесся в опасной близости от ее головы. То, что Алиса охарактеризовала как тень, резко вскочило на ноги, помогая подняться Ванессе. Мальчишеская фигура в темной куртке. Лица не видно из-за капюшона. Движения точны и грациозны. Парень повернулся, откинул капюшон и... Алиса резко проснулась. Ее всю колотила дрожь. Одеяло комком валялось на полу, но она дрожала не от холода. Страх — вот, что приносил этот сон. Всегда.

Часы показывали полчетвертого, но она так и не рискнула заснуть той ночью. Помог интернет — в чате всегда было полно полуночников.

Алиса повернула голову и посмотрела на часы. До встречи с Ванессой оставалось около часа. Собрав волю в кулак, девушка встала и пошла в ванную. Холодный душ — нужное лекарство от кошмаров. Холодные капли стекали по телу, отрезвляя мысли, путанные после бессонной ночи.

Обернувшись полотенцем, девушка вышла . Выудив любимые джинсы и кофту из-под кучи других вещей, она оделась и пошла на кухню.

Там уже суетилась невысокая, темноволосая женщина с пронзительным взглядом темных глаз, поразительно похожая на саму Алису. Единственное различие было в цвете волос — у Алисы они были светлыми, почти белыми.

Когда девушка вошла, миссис Бэрилэнд обернулась.

— Доброе утро.

— Доброе, — откликнулась Алиса и подошла к холодильнику — налить себе молока. Добавив немного хлопьев, она вернулась за стол.

— Можно ложку?

— Держи.

Девушка сосредоточилась на быстром заглатывании хлопьев. Лана Бэрилэнд присела рядом с дочерью.

— Как спала?

— Хорошо, спасибо. Отец снова на работе... — девушка не спрашивала, она утверждала.

— Да, ты же знаешь. У него серьезная должность...

— ...такая серьезная, что даже в воскресенье он должен работать и на семью времени не остается. Я, конечно, все понимаю, — ответила Алиса, а в голосе отчетливо послышались нотки сарказма и ... горечи. Внимательный наблюдатель, проведший в этой семье даже немного времени, мог совершенно точно сказать, что именно такую интонацию приобретал голос девушки, коль скоро речь заходила об ее отце.

— Алиса, перестань вести себя, как эгоистичный ребенок. Ты должна понимать, отец для нас же старается, — мама злилась.

— Ой, мам, не начинай. Мне пора, — скучающе протянула девушка, встала из-за стола и вышла в прихожую.

— Ты куда? — Лана тоже поднялась.

— У меня встреча с претендентом в возможные мужья. Ему сорок, он курит трубку и его дочь — моя ровесница. Буду поздно, не жди, — проговорила девушка, бросая телефон, кошелек и ключи в сумку.

— Там прохладно, оденься теплее!

— Ты мне сама только что напомнила, что я не ребенок. Могу сама уже решить этот сложный вопрос. Пока, — зашнуровав второй кед, Алиса выскочила на улицу и подставила лицо прохладному ветру. Она закрыла за собой дверь, спрыгнула с крыльца и пошла по улице вдоль до жути одинаковых домов.

Лана Бэрилэнд услышала, как хлопнула входная дверь и тяжело опустилась на стул. Когда же дочь успела настолько от нее отдалиться?