Практическая география (джен)

До обеда он, вопреки расчетам, принял еще пятерых. Дождался охранников — в самые жаркие часы приема не было, кроме экстренных случаев, и дежурили местные. Отволок очередной термос, на этот раз курицу с рисом и какими-то местными приправами, вернулся — и там же, в столовой, его перехватил Холловэй.

— Отдохнул, Уизли? Пошли.

И пошли: продуктовая раскладка, список закупок, калькуляция, назойливые до головной боли торговцы, мешки риса, упаковки с сухим молоком, канистры отвратительно пахнущего масла и не менее тошнотворного фруктового пойла, связки бананов, плетенки с кукурузой, кудахчущие куры в клетках — сто лет их не видел, слава Мерлину, и мог бы еще столько же…

Когда результаты анализов совпали, Холловэй кивнул:

— Все запомнил? Завтра справишься?

— Я? — испугался Рон. — Сам? Один? Но я же… У меня же…

— Что — ты, Уизли? Что — у тебя?

— Я не успею! — взвыл Рон. — У меня еще прием с утра, кормежка, дежурство ночью, — договорил он, уже понимая, что вот это последнее говорить не следовало вовсе.

— Дежурство? — процедил сквозь зубы Холловэй. — Опоздать на него боишься? Недоспать? Пациенты пропасть не успеют?

Драный Мерлин! Ну кто тебя за язык тянул, Рональд Уизли?

Холловэй смотрел стеклянными, остановившимися глазами — не на него, а куда-то за спину, и жутко хотелось обернуться, но Рон знал, что оборачиваться нельзя: того, на которого смотрят, там нет. И что все это уже было — он на секунду запутался во временах и лицах, соображая, где именно: в «Низзле и Поваре»? На мосту в Женеве? Там Холловэй тоже смотрел вот так, сквозь, и Рон тогда подумал, что на Алекс, но ведь получается, что не на Алекс?

«Надо что-то сказать, — сообразил он, — что-то такое, что его вышибет вот из этого... а-а-а, к дракклам все! Ладно!»

Он набрал воздуха и, уставившись в землю, пробормотал:

— Дамистерхолловэйявсепонял.

Не услышал, конечно.

Второй раз было легче:

— Я понял, — повторил он громко. — Я все сделаю.

Сработало.

Холловэй посмотрел — теперь уже на него, помедлил и наконец кивнул:

— Калькуляцию принесешь на проверку, цены запишешь. Деньги возьми.

Достал из сумки несуразно толстую пачку замусоленных цветных бумажек:

— Шиллинги.

Покрутил ее в руках, сунул обратно и решительно перевесил сумку Рону на шею.

— И смотри там.

* * *

Куда смотреть — Рон не понял.

Топая из кухни с тяжелым термосом на спине, другим, поменьше, в правой руке и связкой лепешек в левой, он старательно побеждал желание достать палочку, чтобы левитировать все это добро, и думал о Джордже Холловэе.

Не на Рона же он взъелся, правда? То есть Холловэй мог, конечно, иметь зуб на них на всех — вот и Кейт говорила, но лично Рон был здесь не при чем. Просто под руку попался.

Другое дело — Гейб. Но Гейб молчит или выдает гнилые отмазки про личные счеты или там про защиту на палатке. Стало бы у Холловэя рвать крышу из-за какой-то защиты! Было что-то еще, с больными, что-то нехорошее, не зря же он так заводится и через слово поминает пропавших пациентов? Мысли разбегались, он понимал, что наверняка что-то забыл — хоть записывай, честное слово. Думосбор бы сейчас, да где ж его взять?

Больше он ничего не придумал, не успел, потому что увидел Кейт: она стояла у входа в их палатку и улыбалась навстречу.

— Ты где был?

— Работал, — ответил он, морща нос: капля пота стекла и щекотно повисла на самом кончике.

— Заметно, — сказала она, протянула руку и смахнула каплю.

Жесткие холодные пальцы коснулись его — и исчезли. «И здесь невезуха, — подумал Рон, — нет, чтобы как у людей, по виску, все-таки гораздо приятнее, когда гладят по щеке, а не по носу…» — и вздрогнул. Это же Кейт, Рональд Уизли, опять ты ее с кем-то путаешь… Вытерла ему нос, как маленькому.

— А я тебя жду, — сказала она, — будь хорошим мальчиком, Рон, раздай сегодня еду вместо Гейба? Мы с детской дозировкой не рассчитали, кто ж знал, что они здесь такие маловесные… он в лаборатории сейчас, боюсь, на ужин не успеет, ты ему тоже оставь, ладно?

— Конечно, — хрипло ответил Рон.

— И Геди поможешь поесть — кстати, он про тебя спрашивал.

Геди! Забыл!

— Ты же посмотрела его? Посмотрела?

— И не только, — радостно улыбнулась Кейт. — Завтра утром снимем повязку — et voila!

— Уже? Ты это сделала?! Ну!

И, не договорив, цепляя углы, полез внутрь.

Сбежал.

* * *

В больничных палатах за последние годы он бывал даже слишком часто — и пациентом, и посетителем, и повидал всякое, но сейчас почему-то смешался и вместо правильных слов позвал:

— Геди? Это я.

Голова в аккуратной белой повязке повернулась на голос.

— Ты прости, я не знал. Что уже сегодня… вот так сразу. А то бы я раньше пришел, правда!

— Хорошо, — сказал Геди. — Я тебя ждал.

Ну да, Кейт так и говорила, он еще решил, что просто так, чтобы он согласился. А оказывается, нет.

— Я ужин принес, — сказал он, чтобы не молчать. — Будешь?

— Подожди.

Геди оперся на руки — койка-раскладушка заскрипела — и сел прямо.

— Я, Геди из йибир, твой должник.

— Что?!

— Твой должник, — повторил Геди спокойно, будто пить попросил. — Скажи, что я могу сделать для тебя?

— С ума сошел! — шепотом заорал Рон. Говорить в полный голос он не мог — за занавеской спал вчерашний укушенный. Лечебным сном, конечно, но кто его знает? Может, они здесь все такие… ненормальные?

— Какой еще должник? Почему я? Это же Кейт! Это она! И вообще еще же непонятно, получилось или нет!

— Ты за меня просил, — ответил Геди. — Так что?

— Ничего! — сказал Рон. — Ничего мне не надо!

И вспомнил ту свою безумную идею с палочкой Петтигрю.

— Или нет, погоди. Поможешь мне проверить кое-что? Только не завтра, завтра не успею.

Геди кивнул, выдохнул и сполз головой на подушку.

«Полегчало, — подумал Рон. — Стоило уезжать из Англии, чтобы напороться на чистокровные задвиги».

На Долг жизни.

Нет уж. Эту конфетку мы кушали.

Там тоже была больничная палата, белый безглазый шар вместо головы, белые клешни вместо рук. Грегори Гойл, драккла ему в очко, спасенный от Адского огня. Рон тогда плюнул и ушел, не дослушав, — только Гойла, который пытал Джинни Crucio, ему не хватало, и гойловых долгов.

Он поморгал, отгоняя воспоминания.

— Слушай, мне там ужин надо раздать, я сделаю и вернусь, хорошо? Я мигом!

Рон уже знал, что на женскую половину ему нельзя, и что Кейт вовремя нашлась и наняла санитаркой вчерашнюю старуху. Та, похоже, уже выучила, когда здесь кормят: ждала возле термосов, сама ничего не трогала, только зыркала исподлобья.

Он и правда вернулся почти сразу — с палочкой в одной руке и куском лепешки в другой, — и аккуратно переправил ужин на стул у кровати: Геди опять приподнялся и потянул носом.

— Лепешка, — сказал Рон и отщипнул еще. — Вкусная! Чай. И спагетти с соусом.

Конечно, перемазались они оба. По бинтам и рубашке расплылись зловещего вида красные пятна, и Рон недолго думая вытащил палочку и наложил Purgare minima.

Убрал, выпрямился и замер: Геди трясся, вцепившись в простыню и, кажется, даже с лица спал.

— Больно? — перепугался Рон. — Где?

— Что ты сделал?

— Н-ничего. Я тебя почистил… почистил, и все. Нельзя было, да?

«Но ведь колдовать в палатке никто не запрещал, — растерянно подумал он, — какое целительство без чар? И защита тоже…»

— Ты очень богатый или очень сильный, — медленно выговорил Геди. — Как я отдам тебе долг?

Рон вытаращился на него.

— Я — что?! С чего ты взял?!

— Ты колдовал, чтобы убрать грязь. Никто не колдует, чтобы убрать грязь. Ничего не стоит убрать ее руками.

— Вот еще, — сказал Рон. — Все колдуют. Зачем делать что-то руками, если можно волшебством?

— Никто не знает, когда надо будет колдовать! Когда руками не сделать! А если ты растратишь впустую и не сможешь…

— Чего это не смогу? — обиделся Рон. — Простые же чары!

— Вот видишь, — сказал Геди очень тихо. — Я же говорил, вам все просто.

Драный Мерлин! Вот он лежит, ни драккла не видит, ему страшно, наверно, еще этот брат-оборотень. Нашел время хвастаться, Рональд Уизли.

— Так ведь я и хотел, чтобы ты попробовал колдовать… ну, по-нашему, с моей палочкой. Хочешь? То есть, если тебе можно?

Геди молчал. Обиделся, наверно. Еще бы ему не обидеться — сам-то сколько раз кидался в драку, когда тыкали мордой в их бедность? Вот и получи.

— Ты сможешь придти завтра? Когда это будут снимать?

Рон прикинул — утром прием, потом продукты, потом…

— Смогу.