И снова - жить (гет)

Так непривычно все это было. Цвета, запахи, вкус. Как-то все ново, будто раньше и не испытывала ничего подобного. Пока смущало только то, что она никак не могла понять, как себя правильно вести. Половину людей, к которым они с Драко аппарировали, она знала. Только вот они на нее смотрели с подозрением и даже враждебностью.

— Ты с ума сошел, Малфой, — Гарри Поттер сделал шаг навстречу к ним, но Драко остановил его, резко выставив палочку в него, одновременно загораживая собой девушку.

— Я связан клятвой, Поттер, а потому буду защищать ее до последнего вдоха. – эти слова остановили Мальчика-который-выжил-не-один-раз.

— Что за клятва?

— А вот это уже не твое дело, Поттер. Просто поверь мне на слово.

— Поверить тебе? Ты кретин, Малфой, если думаешь, что я когда-нибудь смогу тебе поверить. До сих пор не понимаю, почему за тебя вступился Дамблдор. – при этих словах Гарри нахмурился. Ему до сих пор нелегко было осознавать, что директора уже нет в живых. За Драко старый волшебник поручился, уже будучи волшебным портретом. Причем, даже не поручился, он настоятельно рекомендовал принять Малфоя-младшего в ряды сопротивлявшихся Темному Лорду. – А тут еще эта девка, — он со злостью посмотрел на девушку, еле стоявшую за спиной Малфоя, — из-за которой погибла Гермиона… — договорить он не успел, потому как девушка, все это время судорожно хватающаяся за мантию Малфоя, потеряла сознание.

— Зеркало. Дайте мне зеркало, — прохрипела она, когда пришла в себя.

Мадам Помфри нахмурилась.

— Я тебе, милочка, и без зеркала скажу, что выглядишь ты ужасно. Уж извини.

— Кто… кто я? – глаза девушки неотрывно следили за женщиной. Та опять нахмурилась.

— Что значит – кто ты? Что за странные вопросы ты задаешь, милочка? Ну-ка, посмотри на меня, — она направила палочку в глаза девушке. Прошептала заклинание, конец палочки засветился каким-то очень ярким, но совершенно не режущим глаз светом. – Так, так… Голова не болит?

— Немного…

— Что ты помнишь?

— Людей, которые были в комнате, Малфоя, Гарри…

Мадам Помфри обратила внимание на то, что слизеринца девушка назвала по фамилии, а гриффиндорца – по имени, хотя, по логике вещей, все должно было быть наоборот.

— И все?

— И все…

— Имя свое хоть помнишь, душегубица?

Девушка вздрогнула, услышав как и с какой интонацией женщина назвала ее. Почему-то слезы вдруг покатились по щекам, а пальцы судорожно вцепились в простынь.

Мадам Помфри растерялась. Неловко похлопала ладонью по руке девушки.

— Подожди-ка, я сейчас вернусь, — и она быстро вышла из комнаты, оставив девушку со своими мыслями наедине.

— Что значит – не помнит? – Гарри неверяще уставился на Поппи. – Совсем ничего?

— Судя по всему, не помнит только того, что касается ее непосредственно.

— Как это?

— Ну, она назвала тебя и мистера Малфоя, да и на меня смотрела вполне осмысленно. А имя свое, да и вообще, кто такая, сказать не может…

— Не нравится мне это… может, притворяется?

— Да нет, не похоже… я осмотрела ее, сильных повреждений не обнаружила, только вот синяки на запястьях да на лодыжках. И по голове как будто чем-то тяжелым стукнули.

Подошел Малфой.

— Что тут у вас?

Как и Гарри, он сначала не поверил и направился в комнату, которая служила палатой.

— Посмотри на меня, — девушка повиновалась.

— Ты знаешь, кто я?

— Ты – Драко Малфой. Сын Люциуса Малфоя. Слизеринец.

— Все правильно, почему мне говорят, что ты не помнишь, кто ты?

— А я и не помню, — тихо произнесла она, понимая, что, если признается, что она – Гермиона Грейнджер, ее, поди, порвут просто, подумают, что издевается. Убила их подругу, а теперь…

Драко, прищурившись, смотрел на нее. Похоже, не врала. Только этого ему не хватало. Хотя, возможно, так будет проще удерживать ее около себя и, таким образом, сдержать слово, данное Нарциссе.

— Слушай меня внимательно. Тебя зовут Медея. Медея… Рэйвен. Ты была воспитанницей моей матери. Я обещал ей, что позабочусь о тебе после ее смерти, и я сдержу свое слово, чего бы это мне не стоило. Так что, если ты что-то задумала, забудь об этом. Пока не окончится война, будешь находиться рядом со мной. А потом… потом ответишь за все те смерти, в которых виновна. Я обещал матери, что не позволю Темному Лорду причинить тебе вред, но ничего не говорил о том, что спасу тебя от Магического Суда. – Последние слова он говорил, издевательски растягивая гласные.

Слезы не переставали литься с ее глаз.

— И перестань рыдать, тебе это все равно не поможет. – он встал, еще раз посмотрел на нее и вышел, предварительно пробормотав пару удерживающих и охранных заклятий.

Гермиона беззвучно плакала. Что за издевка Судьбы? Почему она в теле своей убийцы? И что стало с самой Медеей? Как же страшно вернуться в такой холодный и неприветливый мир. Она даже друзей не может обнять. Не говоря о том, что вынуждена терпеть рядом того, кто ненавидел ее с первого курса, еще, когда она была Гермионой, а теперь ненавидит ее в теле воспитанницы своей матери.