A Familiar Place (гет)

Дорога домой

Дым вырвался из трубы поезда, на время закрыв обзор. Она смотрела в окно на пробегающий мимо пейзаж, такой знакомый и в то же время новый. Перед глазами представало разнообразие красок: зеленые и золотые поля, проплывающие мимо изумрудные холмы, лиловые пики гор, лазурно-синие потоки рек и необъятное небо цвета индиго. Идеальный день для возвращения домой. Назад, в Хогвартс.

Друзья решили не ехать. После всего, что произошло за последний год, и Гарри Поттер, и Рон Уизли отчаянно нуждались в академическом отпуске, чтобы отойти от стрессов и жизни по расписанию. Гермионе же, напротив, эта упорядоченность была необходима. Ей необходимо было продолжить учебу. Необходимо что-то давно знакомое, родное, обычное — как школа. Директриса, профессор МакГонагалл, пригласила всех, кто пропустил последний год обучения, а вместе с ним и выпускной, по желанию вернуться к занятиям. В итоге, помимо прочих, доучиваться приехали: Дин Томас, которому не удалось попасть в том году в школу, потому что он не смог подтвердить свою родословную; Полумна Лавгуд, просидевшая почти весь год в малфоевских подземельях, которая, по логике вещей, действительно должна была сейчас учиться на седьмом, но предпочла пройти ускоренный курс; Невилл Долгопупс, который, хоть и был в школе, участвовал, в основном, только в битвах; и Гермиона Грейнджер, которая вместе с Гарри и Роном сражалась с Темным Лордом и способствовала становлению мира в их мире.

Маленькая группка, условно называемая «восьмикурсниками», состояла примерно из двадцати пяти человек со всех факультетов, но в этот раз вновь расселяться по разным гостиным им не придется. Вместо этого для них выделили отдельное крыло в замке и предоставили каждому личную комнату. Предполагалось, что ученики не только будут посещать занятия, готовящие к сдаче ЖАБА, но еще и пройдут практику, которую определит директриса. В школу они прибыли на знакомом красном Хогвартс-экспрессе через неделю после начала занятий у остальных учеников.

Гермиона подумала, что если бы она действительно училась сейчас на седьмом курсе, то была бы старостой; впрочем, не стоит беспокоиться о том, чего не можешь изменить. Хорошо еще, что ей дали возможность доучиться.

Лето пролетело быстро. Родители решили остаться в Австралии; им было больно и неприятно, что дочь изменила им память. Грейнджеры полагали, что возвращение в Англию будет лишь болезненным напоминанием об упущенном и почти утерянном. Гермиона приняла их решение. Все лето она провела с родителями, как бы прощаясь. Гермиона знала, что уже выросла, что ей почти девятнадцать лет. Нужно учиться твердо стоять на земле. Ей будет их не хватать, но ведь они смогут увидеться на рождественских каникулах. А здесь был ее мир — мир, которому она принадлежала.

Гермионе всегда нравилось учиться. Она любила читать. Ей нравилось все, что связано со школой. Получив письмо от профессора МакГонагалл, Гермиона даже не раздумывала над ответом: она знала, что вернется. Гермиона пока не определилась, где ей хотелось бы пройти практику, но она думала попроситься к мадам Помфри или в класс зельеварения к новому преподавателю, кем бы он ни был. Последнее слово, безусловно, оставалось за директрисой.

Конечно, Гермиона будет скучать по друзьям, особенно по Рону, но о принятом решении не жалела. Невилл говорил, что Драко Малфой тоже приедет в этом году — единственный из бывших слизеринцев, поскольку в основном возвращались только магглорожденные и полукровки. Поначалу новость показалась ей ужасной, но потом — странной. Мистер Уизли рассказывал, что родителей Малфоя посадили в Азкабан и ему просто некуда больше идти. Также от главы семейства Уизли Гермиона узнала, что миссис Малфой единственная была осуждена лишь на год: Гарри лично засвидетельствовал, что она солгала Волан-де-Морту о смерти Поттера и тем самым спасла ему жизнь. Гермиона понимала: Слизерину еще долго придется восстанавливать репутацию. На этом факультете училось большинство детей Пожирателей смерти, и теперь, когда почти всех слуг Волан-де-Морта либо убили, либо посадили в тюрьму, на слизеринцев еще долго будут коситься, не говоря уже о том, что многие с других факультетов считали их следующим поколением Пожирателей.

Наверное, для Драко школа в этом году будет сложным испытанием: насмешки, обзывательства… С другой стороны, в свое время он сам порядочно отравлял жизнь другим — доставалось и Гермионе, поэтому она ему не сочувствовала. Малфой заслужил.

Она взглянула на часы: было еще очень рано, потому что поезд отошел от вокзала Кингз-Кросс в восемь утра вместо обычных одиннадцати. Гермиона не представляла, как ей удалось найти себе купе, да еще и оставаться в нем единственным пассажиром. К счастью, в этот раз из огромного количества студентов в школу направлялась лишь малая их часть, но, в отличие от первого сентября, состав не был в их полном распоряжении — только пара вагонов, поэтому Гермиона радовалась неожиданному одиночеству. Надолго его сохранить вряд ли удастся.

Она смотрела в окно, думая о том, через что им с Гарри и Роном пришлось пройти за последний год. Гарри. Она любила его, как брата. Гарри Поттер был такой же частью Гермионы, как, например, рука была частью ее тела. Она каждую ночь молилась о том, чтобы Поттеру удалось, наконец, обрести мир и спокойствие, которых он так отчаянно искал и как никто заслуживал. Гарри была необходима нормальная жизнь. Джинни Уизли упросила родителей позволить ей остаться в этот раз дома, и, памятуя обо всем, что семье пришлось пережить за последний год, они были даже рады уступить. Мистер Уизли сказал, что количество учащихся в Хогвартсе в этом году уменьшилось примерно на четверть. Видимо, большинство других семей испытывали то же, что и Уизли. Им хотелось держаться ближе к любимым и дальше от неизвестных опасностей, реальных или надуманных. Гарри какое-то время поживет с Уизли. Гарри и Джинни, в конце концов, смогут стать нормальной парой, спокойно встречаться, держаться за руки или же просто сидеть и разговаривать, когда захотят.

По Рону Гермиона скучала даже больше, чем по Гарри. Они, наконец, признались друг другу в своих чувствах после стольких лет хождения вокруг да около и официально встречались все лето, несмотря на то что она была в Австралии с родителями. Если бы только Рон поехал с ней… Но он никогда особо не любил школу, и одно это уже было весомым доводом туда не возвращаться. Они решили «расстаться», что бы это ни значило, и остаться друзьями. Гермиона всегда будет его любить: к Рональду Уизли она испытала первое в своей жизни серьезное чувство. Ей было бы тяжелее находиться вдали от него, если бы они все еще встречались — по крайней мере, себя она пыталась убедить именно в этом.

Преподавательский состав Хогвартса претерпел значительные изменения: новый директор, новый преподаватель защиты от Темных искусств, новый мастер зельеварения — профессор Слизнорт снова уволился, новый учитель по маггловедению и новый преподаватель трансфигурации.

Гермиона отвернулась от окна и положила на колени книгу. Да, все это было таким родным, знакомым, таким долгожданным и гостеприимным. Она возвращалась домой.

Поезда и книги

Гермиона обернулась на звук открывающейся двери купе. В проеме показалась пара начищенных до блеска ботинок, а подняв глаза на их обладателя, Гермиона увидела, что перед ней не кто иной, как Драко Малфой собственной персоной.

Заговорить? Поздороваться? Или просто отвернуться и игнорировать его присутствие? Выбор пал на последнее. Драко сел напротив, тоже не обращая на нее внимания, вытащил книгу из сумки и стал читать. Обычные любезности вроде «привет» или «добрый день» были, по всей видимости, ему чужды. Не отрываясь от чтения, Гермиона положила ногу на ногу и машинально начала ею покачивать. Драко тоже скрестил ноги и случайно толкнул ее. Малфой даже не поднял головы (а не то наткнулся бы на ее возмущенный взгляд) и, небрежно извинившись, продолжил чтение.

Ну почему он такой? Почему считает себя лучше, выше других? Наверное, по этой же причине он остался безучастным, пока во время войны в их мэноре прямо перед его носом мучили и убивали людей, решила она. В глубине души Гермиона понимала, что он был всего лишь напуганным подростком, который ничего не мог противопоставить толпе Пожирателей смерти, собственным родителям и лорду Волан-де-Морту. Тем не менее, иногда бездействие достойно порицания больше, чем само преступление. Она напомнила себе, что когда их с ребятами схватили и отправили в поместье Малфоев, Драко скрыл от семьи, что узнал в них своих однокурсников, даже когда его спросили об этом прямо. Только мать Драко признала в ней Гермиону Грейнджер. Тем не менее, сама Гермиона не была уверена, что когда-либо простит Малфоя — да и в том, что она этого хочет.

Ее раздражал даже сам факт его присутствия. Ну почему именно ее купе? Надо было ей остаться с Невиллом или Полумной, когда была возможность. Отложив книгу, она встала, чтобы забросить сумку на верхнюю полку, попробовала поднять ее и выругалась: слишком тяжелая. И тут Гермиона остолбенела: Малфой встал, забрал у нее сумку и затолкал наверх. Окинув соседку злым взглядом, Драко уселся обратно. Можно подумать, она заставляла его таскать за нее багаж!

— Спасибо.

— Угу, — буркнул в ответ Малфой.

Всем сказали взять с собой ленч, так как пухлой ведьмы с тележкой не будет. Гермиона вытащила свою еду: запах был восхитительный. Миссис Уизли все упаковала и отдала Гермионе утром, когда семейство Уизли собралось проводить ее в школу.

— Что за вонь? — скривился Малфой.

— Мой завтрак, — ледяным тоном ответила она.

«Вот идиот».

Малфой ничего не ответил и полез к себе за едой. И правда: пахла она даже лучше, чем у Гермионы. В довершение картины он вызвал из сумки тарелку, серебряные приборы и шелковую скатерть. Гермиона закатила глаза, откупоривая бутылку сливочного пива. Заметив это, Малфой выругался себе под нос.

— Что? — неожиданно для себя спросила Гермиона.

— Чертов эльф забыл положить мне чего-нибудь попить.

Гермиона дотянулась до сумки, извлекла оттуда еще одну бутылочку и жестом предложила ему. Малфой взглянул на нее исподлобья, и Гермионе пришлось поводить бутылкой туда-сюда, пока до него не дошло. Взяв пиво, он пробурчал что-то нечленораздельное — кажется, даже было похоже на «спасибо».

Ели они в абсолютной тишине, не глядя друг на друга. Повисла неловкая пауза; он, почувствовав это первым, снова принялся за чтение. Ее собственная книга была на багажной полке, но Гермиона даже не попыталась ее выудить, памятуя, как сумка туда попала.

Завтрак продолжился в молчании, и Гермиону это вполне устраивало. Она выглянула в окно, мечтая о книге, затем перевела взгляд на Малфоя — тот по-прежнему был поглощен чтением.

— Что читаешь?

— Чего тебе надо, а? — раздраженно бросил он.

— Прости, — Гермиона вернулась к созерцанию пейзажа за окном, — мне просто скучно.

— Так возьми почитай! — ответил он ей тоном матери, обращающейся к капризному малышу.

— Книга в сумке наверху, — развела руками Гермиона.

Со злостью отбросив чтение, Малфой встал, вытащил ее сумку, швырнул на сидение и плюхнулся обратно. Гермиона достала книгу и уткнулась в нее.

— Что читаешь? — тут же спросил он.

— Я первая спросила, к тому же, пять минут назад, — едко заметила Гермиона.

— «Повесть о двух городах», — сказал Драко, все еще не поднимая глаз.

— «Братство кольца».

— Я ее читал.

— Я твою тоже читала, — не осталась в долгу Гермиона.

— Нам нельзя разговаривать, — неожиданно выдал он.

— Это еще почему? — опустив книгу, удивилась Гермиона. — Мы не в библиотеке, так что можно.

— Нас могут увидеть.

— И что? Ты меня стесняешься? — поинтересовалась она, почувствовав нечто, похожее на обиду, несмотря на свою неприязнь к Малфою. «Могла бы и догадаться…»

— Скорее, ты меня, — ответил Драко, откладывая Диккенса.

— Я не стесняюсь.

— И что ты скажешь, если нас заметят за светской беседой? — поднял он бровь.

— Скажу, что ты меня раздражаешь, а ты что? — невежливо буркнула она, снова скрывшись за книгой.

— То же самое могу сказать о тебе, — ответил он без тени улыбки.

— А я скажу, что твоего мнения никто не спрашивал.

— А я отвечу, что ты только что это сделала.

— По-моему, пора прекратить этот разговор.

— Что исключит упомянутую вероятность того, что нас застукают, — подвел черту он и тоже спрятался за книгой.

Час спустя, когда Гермиона встала, чтобы вернуть сумку наверх, поезд неожиданно остановился, и она упала, не успев ни за что ухватиться. Секунду-другую Драко размышлял, помогать ли ей, но решил, что не стоит. Она поднялась на ноги и тут же схватилась за коленку. На ней была юбка, и, должно быть, когда поезд затормозил, она обо что-то ободралась — шла кровь.

— Вот черт, — выругалась Гермиона, роясь в сумке и ища что-нибудь, чтобы остановить кровотечение. Драко достал свой носовой платок и, не церемонясь, кинул ей.

Малфой ничего не сказал, видимо, полагая, что ей хватит мозгов понять, что к чему. Гермиона подняла глаза, но он все так же безмятежно читал. Она приложила платок к ране, даже не сказав «спасибо». Пусть тоже сам догадывается. Она подозревала, что после всех манипуляций платок обратно Малфой не возьмет, поэтому положила его в карман.

В это время в купе зашел Невилл и сообщил:

— Впереди мост обрушился, даже с помощью магии восстанавливать его долго. До Хогвартса уже недалеко, и мы решили, что можно дойти пешком. Вы с нами?

Гермиона понимала, что вежливый Невилл не мог предложить прогулку ей одной, но знала также, что Малфой никогда в жизни не согласится «дойти пешком» куда бы то ни было.

— А наши вещи? — спросила Гермиона, почти соглашаясь присоединиться к ребятам.

— Думаю, их доставят позже, — сказал Невилл, и тут он заметил ее разбитую коленку: — Вот те на, Гермиона, все хорошо?

— Да, я в порядке, — улыбнулась она, — обычная царапина.

— Так что с прогулкой, ты идешь?

— А кто-нибудь знает, как добираться?

— Ну, мы знаем, где примерно расположен замок, найдем.

— Хорошо, встретимся снаружи, — решила Гермиона. Она ни минуты больше не собиралась проводить в компании Малфоя.

Невилл ушел, а Гермиона достала рюкзачок, выложила книгу и положила на ее место палочку и джемпер. Сумку она оставила на сидении, надеясь, что Невилл окажется прав и их вещи доставят позже. У нее оставалась еще одна бутылка сливочного пива, которую она также взяла с собой, и собралась выйти из купе, но перед этим глянула на Малфоя — тот все еще читал: то ли ничего не слышал, то ли игнорировал происходящее. Позвать его с собой? «Нет уж. Захочет — сам пойдет».

На распутье

— Так ты здесь останешься? — спросила Гермиона уже из коридора, нарушив данное себе обещание молчать. Она потопталась на месте, но, так и не дождавшись ответа, решила, что и без него прекрасно проживет. Малфой сделал вид, что не расслышал. Эх, не надо было ничего говорить — хотя бы из-за их отнюдь не дружеской «беседы», которая явно не предполагала дальнейших разговоров. Гермиона повернулась было, чтобы уйти, но тут заметила краем глаза, что Драко взял свой рюкзак, положил в него книгу, вытащил свитер, повесил на руку и, отпихнув ее от двери, вышел в коридор. Это вместо «да, иду»?..

Выйдя наружу, Гермиона увидела ждущих ее Невилла, Полумну, Дина, Майкла Корнера, Ханну Эббот и Падму Патил. Драко стоял по другую сторону рельсов, отдельно ото всех.

Они начали спускаться по крутому берегу к руслу реки, и Дин спросил:

— А кто-нибудь знает, куда идти?

— Думаю, я знаю, — сказал Невилл. — Я уже бывал в этих лесах, когда собирал травы для профессора Стебль. Надо какое-то время идти вдоль реки, там будет тропинка, не пропустим.

Все пошли, как было сказано, а затем перешли реку по мелководью, аккуратно ступая по камням и кочкам. Гермиона поскользнулась и чуть не упала, но Майкл Корнер успел подхватить ее за локоть. Она благодарно улыбнулась. Обернувшись, Гермиона увидела, что Малфой шел вровень с ними, только по другому берегу. Никто не счел это странным, а может, никто и не заметил.

В конце концов, они дошли до той самой тропинки, ведущей через лес. Невилл возглавлял процессию, остальные гуськом шли следом. Гермиона оказалась в конце. Вернее, в самом конце был Малфой, но по самой тропинке не шел: он изредка пересекал ее, идя где-то за деревьями то вровень со всеми, то впереди, то позади. Когда он решал вернуться обратно на дорогу, ему приходилось долго плутать по округе, и он заметно отстал.

Скоро Драко и Гермиона отдалились ото всех, он — по собственному желанию, она — вынужденно. Колено саднило, да и сама она устала, хотя шли они всего минут сорок пять, и втайне хотелось, чтобы сливочное пиво в ее рюкзачке превратилось в воду. В любом случае, оправдание у Гермионы было. А у Драко?

Через некоторое время Малфой вновь показался из-за деревьев, а еще через десять минут встал перед Гермионой, прислонившись к дереву. Девушка была рада, наконец, кого-нибудь увидеть, даже если этим «кем-то» был Малфой. Неужели остальные забыли о ней? Она села на поваленное дерево, а Малфой сказал:

— Мы, кстати, идем не в ту сторону, ты в курсе?

Она взглянула на него:

— Замок на севере отсюда, и мы идем на север.

— Нет, замок на северо-востоке, а мы уже довольно долго идем в противоположную сторону, — заспорил он.

— Ты-то откуда знаешь?

— Просто знаю. Я же не идиот, в отличие от Долгопупса, — раздраженно ответил он.

— Невилл не идиот! — кинулась она защищать друга.

— Он идиот, как и все те, кто слепо его послушал. Я больше не собираюсь идти за ними, как баран.

— Если ты с самого начала знал, что мы идем не туда, почему же сразу не сказал? — резонно поинтересовалась Гермиона.

— А кто бы меня послушал? — Он пожал плечами.

— Да я просто говорю, что…

— Да ты вообще много говоришь, — перебил Драко.

Почти сразу же она услышала, как Невилл зовет ее по имени.

— А вот и идиот, — пробурчал себе под нос Драко, но так, чтобы Гермиона услышала.

— Мы волновались, не знали, куда ты делась, — подбежал к ней Невилл.

— Невилл, а ты уверен, что мы идем в правильном направлении? — осторожно начала Гермиона.

— Ну, точно — нет, но я думаю, мы на верном пути, — ответил тот.

Драко перебил его:

— Слушай, Долгопупс, мы сошли с пути. Нужно идти прямо, а не налево, и по холму, а не в обход! — Для большего эффекта он указал на дорогу, ведущую прямо, а не на ту, налево, откуда только что вернулся Невилл.

— Нет, надо идти налево. Пошли, Гермиона, — упрямо повторил Невилл, помогая ей встать.

— Отлично, но я пойду по этой дороге. Увидимся часа через четыре, когда вы доберетесь до замка. — Драко демонстративно зевнул.

— Невилл, ты точно уверен? — тихо спросила Гермиона.

— Я думаю, нам надо держаться вместе, но если ему охота шляться по лесу в одиночку, пускай. Пошли. — Казалось, Невилла встревожил вопрос Гермионы.

Она встала, но все же спросила:

— Может, есть смысл пойти за Малфоем?

— Нет. — Невилл тряхнул головой. — То есть, в чем-то он прав, замок действительно находится за этими холмами, но идти там трудно и опасно, а по этой дороге — проще и легче. Ты по этой-то еле ползешь…

Гермионе нравился Невилл, она никогда намеренно не хотела его обидеть, но тот ее явно недооценивал. Она провела бóльшую часть года в лесах с Гарри и Роном. Они прошли много миль и по более ухабистым дорогам, чем эта. Она справится.

Итак, девушка стояла, как говорится на распутье. Идти налево по прямой и узкой безопасной дороге? Пойти за большинством, неважно, в какую сторону, даже если шли они не совсем правильно? Или же, напротив, отправиться прямо, неизвестно куда, по каменистой и неровной дороге, куда никто не решился пойти? Пойти за тем, кто был уверен в своей правоте, но с большей вероятностью мог причинить ей вред?

Гермиона приняла решение.

— Невилл, я пойду туда. — И она указала прямо: белокурая макушка Драко уже едва виднелась, и Гермионе показалось, что она его никогда не догонит.

Она пошла было по тропинке, но Невилл забежал вперед нее и сказал:

— Ну, пожалуйста, Гермиона, идем с нами, я же обещал Гарри и Рону за тобой присматривать!

Она удивилась.

— Невилл, это очень мило, но я способна за себя постоять, и Гарри с Роном это знают. Мне кажется, что эта дорога — правильная, а мои догадки обычно бывают верны. Прости. — С этими словами она оставила друга позади, не зная, что ждет ее дальше.

Минут через десять Гермиона успела пожалеть о своем решении. Тропинка была каменистой и крутой, и Малфоя не было видно. Обычно эта мысль радовала, но сейчас от нее становилось страшно. Что же она наделала? Может, еще не поздно повернуть обратно и разыскать остальных? Она решила так и поступить и уже заспешила обратно по дороге, но тут услышала за спиной голос:

— Грейнджер, ты идешь или нет? Я тут уже сто лет торчу!

Это был Малфой.

Крутой склон

Гермиона пошла на звук его голоса, внимательно глядя под ноги, чтобы не споткнуться о камень или корягу. Она знала, что Малфой пошел дальше. Время от времени он оглядывался на нее через плечо. Дважды она оступилась, один раз даже упала, но тут же вскочила, отряхивая свои и без того окровавленные коленки, и вытерла руки о юбку. Драко вернулся к ней и протянул длинную, внушительного вида палку. Гермиона непонимающе уставилась на нее. Малфой самым наглым образом пристукнул палкой ей по руке, сказав:

— Возьми, так ты хотя бы идти сможешь.

Она молча взяла свою импровизированную трость и пошла дальше, но чем круче становился холм, тем тяжелее становилось идти. У нее сбилось дыхание и закололо в боку. Гермиона даже обрадовалась тому, что ей теперь есть, на что опереться. Они шли в молчании уже больше получаса, а потом Гермиона спросила:

— У тебя вода есть?

— Выпей сливочного пива, я видел, как ты брала его с собой, — отрывисто сказал Малфой, не оборачиваясь.

Она показала ему язык, но он именно в этот момент обернулся:

— Что ж, ты ведь уже взрослая.

Вытащив флягу из кармана куртки, которая была повязана вокруг талии, он протянул ее Гермионе. К тому моменту Драко уже прилично зашел вперед и потому ждал, пока она его догонит, снова прислонившись к дереву. Он помахал флягой перед носом Гермионы, как она сделала недавно со сливочным пивом.

Неужели он серьезно предлагал ей выпить из своей фляги?.. И не боится подцепить какую-нибудь гадость от грязнокровки?

— И что в ней?

— Мне казалось, ты хотела чего-нибудь выпить.

— Ну да, а это и правда вода? — все еще недоверчиво спросила она, но он проигнорировал вопрос.

— Виноват: мне показалось, ты хочешь пить, — с этими словами он стал прилаживать флягу обратно на пояс.

— Хочу, просто тебе я не доверяю, — парировала она.

— Что ты говоришь! Чем же я заслужил такую немилость? — спросил он в притворном ужасе.

Гермиона вытаращила глаза, а Малфой рассмеялся, снова протягивая ей флягу. Взяв емкость, Гермиона открутила крышку и понюхала содержимое.

— Слушай, ты точно уверен, что это вода?.. — неуверенно спросила она.

— Нет, это Огненный виски, — ответил он.

Гермиона от души глотнула из фляги, но тут же закашлялась и выплюнула отвратительную жидкость, пытаясь избавиться от ужасного привкуса. Малфой снова расхохотался.

— Малфой, ты ужасен! — воскликнула она.

— Я же сказал: это Огненный виски, а не вода, — сквозь смех выдавил он.

— Ненавижу тебя… — тихо сказала она, и ее глаза наполнились слезами.

— «Спасибо» было бы достаточно, — буркнул он, помрачнев. Гермиона вернула ему флягу, которую он тут же убрал в карман.

Они пошли дальше по холмам, окруженным лесом. В Гермионе росло беспокойство. При малейшем шорохе воображение услужливо подсовывало ей образы чудовищ или сумасшедшего с топором, преследующих их по пятам. Дважды ей слышались странные звуки, но оба раза Малфой реагировал на ее страхи лаконичным: «Наверное, какой-нибудь зверь» — и это совсем не утешало. Ее так и подмывало спросить, что же это за зверь такой, но она держалась. Очень хотелось вытащить палочку, но и этого она не сделала: ей казалось, она будет выглядеть глупо, несмотря на то что он свою достал. Деревья вокруг были высокими и узкими, как и положено деревьям в лесу. Несколько раз Гермионе приходилось опираться на них, чтобы восстановить дыхание, но она не садилась, опасаясь, что потом вряд ли сможет встать.

Они шли уже больше часа, и девушка спросила:

— И долго еще? Через сколько холмов еще надо перелезть?

Он снова шел где-то сзади — как оказалось, прямо за спиной, поэтому четко услышал ее слова.

— Проклятье, я-то откуда знаю?!

Она резко повернулась:

— Ты же сказал, что знаешь дорогу!..

— Ага, — согласился он, — а еще я сказал, что во фляге был Огненный виски, но ты мне не поверила, так почему ты поверила, что я знаю, куда идти? Не ты ли недавно обвиняла меня во лжи? — С этими словами он прошел вперед. Гермиона промолчала, надеясь, что он все-таки знает путь к замку.

Становилось жарче. Гермиона стянула с себя свитер и повязала его на талию, закатала рукава и собрала волосы в конский хвост.

— Я вспотела, как свинья! — пожаловалась она.

— А свиньи, как известно, живут в грязи… — обронил Малфой, который снова оказался позади.

— Это что, очередная шуточка про грязнокровок? — повернулась Гермиона.

— Думаю, что так.

— Ну ты и задница.

Они подошли к еще одному крутому подъему. Гермиона остановилась у подножья и безапелляционно заявила:

— Сейчас ты залезешь на этот холм, и если замка за ним не будет, я поворачиваю назад.

Малфой закатил глаза, но поступил, как было сказано. Вернулся он довольно быстро.

— Пошли, Грейнджер, замок как раз по ту сторону холма.

Ложь, ложь и еще раз ложь

— Да не стой ты столбом! Почти пришли! — приговаривал Малфой, таща Гермиону за руку, а она вдруг почувствовала, что не может и шагу больше ступить. Он прекратил терзать ее руку, зашел сзади и начал подталкивать в спину:

— Да пошли, Грейнджер! Ох, а с виду ты легче…

Гермиона развернулась и воскликнула:

— Прекрати меня толкать! И выйди у меня из-за спины, меня напрягает, когда ты где-то сзади!

— Ты права, сзади тут смотреть не на что, — хохотнул Малфой. — А вот будь на твоем месте одна из Патил…

Смущенная и задетая, она заспешила в меру сил по тропинке, желая только скорее уйти от него как можно дальше.

— Я вообще не об этом… — буркнула она.

— Что, ты так психуешь потому, что я — бывший Пожиратель и могу напасть на тебя со спины, да? — он остановился. Девушка почувствовала это и оглянулась.

— Как-то так, — мстительно ответила она, продолжая злиться на ту шуточку.

Малфой все еще плелся позади, поэтому на холм она поднялась раньше. Увы, за холмом обнаружился еще один, и низина, и снова холм, и деревья, деревья, деревья… Гермиона вконец разозлилась. Малфой забрался на вершину холма и воскликнул:

— Эй, ты что с замком сделала? Клянусь, он был тут, на этом самом месте!

— Какой же ты врун! — воскликнула она и со всей силы ударила его своей импровизированной тростью по бедру.

— Не трогай меня, дура чокнутая! — он выхватил палку из ее рук и сломал о дерево.

— Ну все, дальше я и с места не двинусь! — Она села на землю.

— Испугала. Ладно, увидимся… Если выживешь. — И он ушел за холм без нее.

Конечно, Малфой солгал, но другого выхода он просто не видел. Весь их путь он помечал палочкой, время от времени ставя на деревьях желтые кресты на случай, если им придется вернуться. И сейчас ему казалось, что так было бы правильнее всего. Черт бы побрал эту идиотку Грейнджер, и чего ей взбрело пойти за ним?! Он был готов нести ответственность за себя, но совершенно не хотел этого делать за кого-то еще.

Он решил сесть и подождать ее. Что-то ему подсказывало, что она не повернет назад и отправится следом. «Интересно, почему Уизли не поехал в школу вслед за ней? Я слышал, они, в конце концов, начали встречаться». Драко мог понять, почему Поттер остался, но чтобы Уизли отлепился от своей девушки на год, да еще и отпустил ее в такую даль?.. Тупость, конечно, но кто сказал, что Крысли когда-либо отличался умом и сообразительностью? Раздался звук шагов: это была Гермиона. Он поднялся и пошел дальше.

— Малфой?

Он не ответил, а она больше не окликала. Всего-то хотела узнать, не хочет ли он немного сливочного пива, но потом решила: раз молчит, то и пусть помрет от жажды, ей же лучше.

Поравнявшись с однокурсником, Гермиона увидела, как тот вызывает патронуса.

— Что ты делаешь?

— Посылаю патронуса в замок, чтобы сообщить им, что мы заблудились, довольна? — мрачно спросил он.

— Дай-ка подумать: довольна ли я, что мы заблудились? Что ты ошибся? Что кто-то придет нас спасать? Нет, да и да, — сказала она, уже неоригинальным жестом протягивая ему бутылочку сливочного пива. Малфой сделал большой глоток и вернул бутылку. Девушка закрутила крышку и вернула пиво в сумку.

Он сел на поваленное дерево. Гермиона пристроилась на противоположный конец и спросила:

— А какой формы твой патронус?

— Дракон, конечно. А твой?

— Выдра, — невозмутимо сказала девушка.

Парень расхохотался. «Вот скотина!» — подумала она.

— И когда же ты научилась колдовать свою зверушку? — поддел он.

— На пятом курсе, нас научил Гарри.

— А, ну да, он же организовал для вас этот подпольный кружок, я и забыл! — Малфой снова солгал: конечно, он ничего не забыл. Более того, он был даже впечатлен. Сам он смог вызвать патронуса только в начале этого лета. Было сложно — его жизнь не была богата на счастливые воспоминания.

— А Уизли где? — спросил он первое, что пришло в голову. Непонятно было, зачем ему это, но раз уж спросил…

— Ему никогда не нравилось учиться, поэтому он не захотел возвращаться. Да и вообще, после всего того, что случилось за последний год, им с Гарри нужно передохнуть.

— А тебе передохнуть не надо? — развеселился он.

— А я и отдыхаю. Ну, то есть, не на этой дурацкой прогулке, — добавила Гермиона, — а благодаря тому, что возвращаюсь в школу.

— М-м-м. Ну, и когда свадьба?

— Мерлин, откуда я знаю! — Она закатила глаза. — Мы же так молоды!

Гермиона ответила уклончиво: ей не хотелось, чтобы Малфой знал, что они с Роном больше не пара. Она легла на землю, не обращая внимания на грязь, жуков и подлесок. Он навис над ней:

— Странно, что ты уже выдохлась. Слышал, бóльшую часть года ты пробегала по лесам.

— А мне странно, что ты остался в хорошей форме, несмотря на то что бóльшую часть года ты стоял и смотрел, как мучают людей. — Она села, и — да, она тем самым намекала на себя, не заботясь о том, как он это воспримет.

Он помрачнел и дернулся к ней, но потом резко отвернулся. В ее словах был смысл, но ему не хотелось пускаться в обсуждения. В конце концов, что он мог сделать? Неужели она считает, что ему и вправду нравилось стоять и смотреть, как страдают и умирают люди в его собственном доме? Драко до сих пор снились кошмары; это было одной из причин, по которым он не мог смириться с тем, что ему придется провести дома год в одиночестве, без семьи. Слишком много плохих воспоминаний. Наконец он повернулся к Гермионе:

— Знаешь что, грязнокровка, я искренне надеюсь, что ты заблудишься и сдохнешь в этом лесу. Я ухожу, спасай свою задницу сама, — и почти бегом ушел прочь.

«Ну, и скатертью дорожка», — подумала она, снова откинулась на землю, закрыв глаза, и решила, что с этого момента ей на все плевать. Неизвестно, сколько она так пролежала, но за это время он наверняка успел уйти очень далеко. Сама не зная, зачем, она раздосадовано крикнула:

— Малфой!

Она по-прежнему лежала с закрытыми глазами, но могла поклясться, что кто-то снова стоял рядом с ней. Приоткрыв один глаз, она обнаружила Малфоя.

— А я думала, ты ушел.

— Как видишь, нет, — съязвил он. — А теперь поднимай свою ленивую задницу, замок за вон тем холмом.

— Врешь ведь.

— Может быть. Но, боюсь, чтобы проверить, тебе придется встать.

Все кости ныли, но Гермиона нашла в себе силы подняться и пойти за ним. Последний холм оказался самым крутым из всех. Пройдя дальше по дороге, Малфой поднял с земли длинную крепкую палку и протянул Гермионе — еще одна трость для ходьбы, и та благодарно ее приняла.

Они начали подниматься по очень скалистой дороге, засыпанной хворостом, и девушка страстно желала, чтобы это был последний холм. В чаще она заметила дерево, на котором были вырезаны инициалы.

— Ха, Малфой, смотри: «М. Ф. любит Т. Дж.»! — она коснулась дерева кончиками пальцев и провела ими по контуру букв.

— Ну вот, видишь, кто-то здесь уже был до нас. Значит, мы идем по верному пути.

Верный путь

Карабкаясь по, как она надеялась, последнему на сегодня холму, Гермиона остановилась вытащить из обуви камешек, и Малфой машинально остановился. Она заметила, что Драко уже не убегает далеко вперед или назад. Гермиона оперлась о дерево и, сняв туфлю, перевернула ее. Проводив глазами падающий камушек, она обулась и глубоко вздохнула, еще раз достала сливочное пиво и отхлебнула.

— Можно? — спросил подошедший Малфой. Гермиона молча протянула ему бутылочку. В ней уже почти ничего не осталось, поэтому он сделал маленький глоток и вернул ее Гермионе.

— Жаль, что так вышло с твоими родителями, — неожиданно сказала она.

— Вообще-то, это не твое дело, — Малфой смерил ее сердитым взглядом и пошел было дальше по тропинке, но тут же вернулся. — Как думаешь, много народу знает?..

— Боюсь, что много, — призналась Гермиона. — Гарри говорил, что единственное, о чем беспокоились твои родители все это время — твое благополучие. — Она села на большой валун.

— Ты так шокирована тем, что родители меня любят?

— Да нет, я уверена, даже гремучих змей любят родители, — сказала она с улыбкой, показывая, что это шутка.

— Мы так никогда не дойдем, если ты будешь все время сидеть, — пожаловался он.

— Мне очень нужно хоть чуть-чуть передохнуть.

— Расскажи мне о своих приключениях в том году, — без обиняков сказал Малфой.

«Неужели ему интересно?» Он сел на землю рядом с ней. «Видимо, и правда интересно». Она стала рассказывать о поисках крестражей и вообще обо всем, что им пришлось пережить. Когда она добралась до ухода Рона, он перебил:

— То есть, Крысли бросил свою девушку? И оставил вас с Потным Поттером наедине? Как мило.

— Не пори чушь, мы с Гарри просто друзья, — сказала она, вставая, и решила, что рассказов с него хватит. — Я не хочу больше об этом говорить. Расскажи лучше о том, как у тебя прошел тот год. — Она знала, что наступает ему на больную мозоль.

— Нет уж. Я даже думать об этом не хочу, так что давай закроем тему, — сказал он и пошел дальше, бросив через плечо: — Пошли, хватит рассиживаться.

Наконец они выбрались на самый пик холма, и их взглядам на почтительном расстоянии действительно предстал замок. Конечно, до него было еще идти и идти, но теперь они хотя бы знали, куда. Они начали спускаться, и на этот раз деревьев и хвороста было меньше. Гермиона остановилась и подняла с земли частично закопанную косточку. Малфой опять шел позади, но на этот раз не обратил внимания на склонившуюся Гермиону, поэтому врезался в нее, повалив на землю.

— Грейнджер, какого черта?! — рявкнул он, наклонившись, чтобы помочь ей встать, но та либо не заметила протянутую руку, либо проигнорировала его жест. Как бы то ни было, встала она сама.

— Смотри, кажется, это кость, — задумчиво произнесла она, повертев в руках белую палочку, которая действительно смахивала на кость.

— Да, кость какого-то животного.

— А вдруг это кость «М. Ф.» или «Т. Дж.»? — пошутила она. — Может, они так и не выбрались тогда из леса.

— Вот это да, у Грейнджер вдруг проклюнулось чувство юмора? — язвительно произнес он.

— Может, «Т. Дж.» убила «М. Ф.», потому что он был сволочью, и ей надоело слушать его болтовню?

— С чего ты взяла, что «Т. Дж.» была женского пола, а «М. Ф.» — мужского?

— Я просто предположила, — сказала она, медленно идя по очередному холму, выставив палку впереди себя, чтобы не поскользнуться.

Холм кончился, и теперь единственное, что их отделяло от замка — это бескрайние луга и поля. Наверное, теперь идти будет легче.

— Ну, Грейнджер, и что будет, когда мы доберемся до замка? Снова станем врагами? — неожиданно для себя спросил Малфой. Он думал на эту тему, но уж точно не собирался ни о чем спрашивать вслух. Гермиона остановилась, и Драко оглянулся на нее.

— Не знаю, Малфой. Просто не знаю. Думаю, все будет зависеть от тебя.

— В смысле? — он подошел ближе.

— Ты сам определяешь отношение других людей к себе. Что было, то прошло, я готова быть с тобой вежливой, если и ты пообещаешь то же.

— Вежливой? — усмехнулся он. По правде говоря, он и на вежливость-то особо не надеялся. Ладно, вежливость — значит, вежливость. Он прошел мимо нее, улыбаясь уголками губ, и направился к замку.

Как только они выбрались из тени деревьев, солнце стало припекать сильнее. Гермиона покрылась испариной. Малфой снял свою плотную рубашку и остался в одной футболке. Они шли и шли через поля, пока, наконец, не вышли на дорогу, ведущую в Хогвартс. Трава была им по колено, и Гермиона чувствовала, что ее ноги уже изрядно покусаны насекомыми. Малфой вдруг выругался, и она решила, что его тоже кто-то укусил. Он поднял ногу и внимательно, с отвращением осмотрел ее. Она подошла ближе:

— Что случилось?

Недолго думая, он оперся на ее плечо, чтобы не упасть, и, приподняв ногу, с омерзением воскликнул:

— Смотри!

— И на что я должна смотреть?

— На мой ботинок! — сказал он, все еще держась за ее плечо.

Гермиона послушно наклонила голову и впервые за день рассмеялась:

— Всего лишь коровий навоз. Вытри ногу о траву, и пошли к замку.

— Слушай, Грейнджер, ты, может, и привыкла по дерьму ходить, но я — нет! Отдай платок, который ты сперла, я вытрусь.

— Ничего я не перла, и я тебе уже сказала: вытрись о траву.

— Нет! Там может быть еще навоз!

— Я хочу постирать платок, прежде чем вернуть его, — запротестовала она.

— А я хочу вытереть дерьмо, какая разница, грязный он или нет! Отдай мне драклов платок!

— Но…

— ЧТО!

— На нем моя кровь, — тихо сказала она.

— И?

Малфой не сразу понял, к чему она. Гермиона подумала, что он не захочет касаться чего бы то ни было, если там была ее кровь — след грязнокровки. По правде говоря, когда-то он действительно так бы и подумал, но теперь он уже не был в этом уверен.

— Отдай, Грейнджер.

Драко было все равно, кровь там или не кровь, он хотел вытереть ботинок. Он собирался что-то съязвить, но Гермиона вытащила палочку и простым заклинанием убрала грязь с его обуви. Он посмотрел на ботинок, потом — на нее, а потом — на свою руку, которая все так же лежала на ее плече. Заметила ли она?

Заметила. Она тоже посмотрела на руку на своем плече, и он неловко убрал ее.

— Я все еще хочу получить обратно свой платок.

Он вытер ладонь о штанину, потому что она внезапно вспотела, но Гермиона восприняла этот жест как брезгливый: до него дошло, что он ее касался.

— Знаешь, через прикосновения грязная кровь не передается, — сердито бросила она и быстро пошла вперед.

Сначала Драко даже не понял, о чем речь, но когда до него дошло, Грейнджер успела отойти довольно далеко, и он решил оставить все как есть, хотя ему стало немного жаль. Вся ее «вежливость» кончилась, так и не начавшись. Он прибавил шагу, вскоре нагнав Гермиону. В любом случае, раз уж на ее мысли повлиять он не в силах, то зачем ему самому об этом думать? Он быстро дошел до дороги. Он мог бы пойти дальше, в сторону замка: отсюда она уже и сама доберется, но вместо этого он притормозил, сделав вид, что вытирает ботинок о траву, как она советовала.

Она догадывалась, что Малфой, наверное, пойдет в замок без нее, и ее это устраивало. Странный он. Гермиона понимала, что больше они, скорее всего, даже не заговорят друг с другом. Однако когда он остановился вытереть обувь, она была втайне этому рада, сама не зная, почему.

Они шли по дороге плечом к плечу в тишине, пока Гермиона не сказала:

— Интересно, Невилл и остальные уже пришли? Готова поспорить, что даже те, кто остался в поезде, уже тут! Времени — почти три… Вводное занятие должно было начаться как раз в три. Мы все пропустим!

Он промолчал, а ей стало интересно, что подумают в школе, когда она появится на пороге вместе с Малфоем.

Они вошли на территорию, прилегающую к замку. Гермиона никогда еще не была так счастлива оказаться где-либо, и на то было много причин. Она обернулась и посмотрела на Малфоя — он шел, не глядя по сторонам. А он рад приезду?

— Не вешай нос, Драко! Мы дома! — сказала она и побежала в замок.

Он взглянул на ее удаляющуюся фигуру и улыбнулся, решив, что пусть он и устал, от бега хуже не будет, и бросился вслед за ней к замку.

Прикосновение

Пока он бежал рядом с ней к дверям замка, до него вдруг дошло: она назвала его Драко. Не Малфой, а Драко. Она никогда раньше не называла его по имени.

Драко легко мог обогнать ее: ноги у него были длиннее, сил — больше, однако он намеренно не прибавлял скорость. Когда они, наконец, достигли замка, он устало согнулся, а Гермиона села на ступеньки, пытаясь восстановить дыхание. Кое-как отдышавшись, она выговорила:

— С чего начнем, попробуем найти директрису?

Малфой не понимал, как ей удается дышать, не то что разговаривать. Наконец колотье в боку уменьшилось, дыхание выровнялось, и он ответил:

— Да, давай найдем старую летучую мышь и скажем ей, что мы здесь.

Гермиона встала, и Драко протянул руку поверх ее головы, чтобы открыть тяжелые двери. Они вошли внутрь; в холле порознь стояло несколько учеников, и все лица тут же повернулись к ним. Гермиону и Драко хорошо знали в школе, поэтому их совместное появление вызвало всеобщее недоумение. Они направились было в сторону главной лестницы, чтобы разыскать директрису, однако она сама уже спускалась вниз им навстречу.

— Мистер Малфой, мисс Грейнджер, вы заставили нас поволноваться! Мы получили патронус мистера Малфоя и уже хотели собирать поисковый отряд. Все ученики должны были оставаться в поезде, поскольку трансгрессировать в замок вы не можете. Все, кто был в поезде, уже здесь. Где остальные? — резко спросила профессор МакГонагалл.

— Остальные? — переспросила Гермиона.

— Мистер Долгопупс, мисс Лавгуд и все, кто отправился с вами.

— Но, профессор, мы разделились, и довольно давно, — озадаченно сказала Гермиона. — Значит, они еще не пришли?

— Не пришли. Я немедленно пошлю кого-нибудь за ними. Ваши однокурсники уже разошлись по своим комнатам. Я перенесла ваше вводное занятие на шесть часов вечера. Отправляйтесь к себе, а затем спускайтесь в большой зал на ужин. Ровно в шесть мы встречаемся в кабинете трансфигурации. Ваши комнаты находятся на пятом этаже — коридор, ведущий к южной башне.

Гермиона и Драко вместе отправились на пятый этаж. Драко так и подмывало сказать: «Вот видишь, я же говорил, что они пошли не туда!» — но он прикусил язык. Они дошли до нужного коридора, и Гермиона спросила:

— Интересно, какими будут наши комнаты.

Драко остановился и повернулся к ней.

— Это ты мне?

— А ты видишь здесь еще кого-то? — пожала плечами Гермиона.

— То есть, в лесу ты не соврала? Ты собираешься со мной разговаривать, даже если кто-нибудь увидит? — удивленно спросил Драко.

— Не неси чушь, разумеется, я буду с тобой разговаривать. Я говорю с кем хочу и когда хочу, и мне плевать, если ты или кто-то еще имеет что-то против этого, — раздраженно сказала она и снова пошла в сторону комнат.

— Мне все равно, — сказал он.

Гермиона недоуменно оглянулась, идя впереди него. Она решила, что ему все равно, будет ли она с ним разговаривать, а он имел в виду, что не имеет ничего против этого. Они дошли до картины, скрывающей проход в комнаты.

— И с какого потолка мы должны взять пароль к проходу, интересно? — возмутился Драко, когда маленькая девочка с портрета взглянула на него.

Картина показалась Гермионе грустной. На ней была изображена девочка с длинными светлыми волосами, стоявшая у калитки около сада. За оградой виднелся дом, вокруг которого росли цветы; в саду играли другие дети, и, казалось, белокурая девочка хочет попасть к ним, но не может войти. Она выглядела одинокой.

— Пароль уже выбрала группа студентов, которая прибыла перед вами, — сказала девочка. — Новое начало.

Драко закатил глаза:

— Как банально. Я бы выбрал «Драко — король», но теперь уже какая разница.

— А я думаю, они выбрали отличный пароль, — встряла Гермиона, — он отражает путь, которым мы все сейчас идем. — Она пробормотала пароль, и проем за портретом приоткрылся. Гермиона нажала ладонью на раму, чтобы расширить проход; одновременно Драко снова протянул руку над ее головой с той же целью. Гермиона переместила свою руку чуть выше, а Драко свою — чуть ниже, и на краткий миг они соприкоснулись. Переглянувшись, они одновременно отдернули руки, в тишине переступили порог и вошли в прихожую.

Гермиона прошла дальше и увидела, что с правой стороны на дверях написаны имена девушек, а с левой — парней. С каждой стороны были ванные, женская и мужская. Гермиона отыскала свою комнату — пятая по счету от входа. Девушка вошла и осмотрелась. Кровать, окно, под ним стол, рядом — стул, у двери — гардероб и небольшой комод. Комната была небольшой, но довольно уютной, а главное — была в ее полном распоряжении. Ее чемодан уже стоял у подножья кровати. Гермиона положила сумку на кровать, села рядом и задумалась. Почему прикосновение руки Драко заставило ее смутиться? Она чувствовала себя очень странно. Он ведь уже касался ее несколько раз сегодня, например, когда пытался затащить ее на холм или когда держался за ее плечо, чтобы не упасть. Почему же это чувствовалось иначе? Да нет же, ее не привлекают типы вроде Малфоя!

Драко нашел свою комнату. Она была в самом конце, рядом с общей гостиной. Сначала он обошел гостиную — круглую, с множеством окон. Он не привык к окнам в общей гостиной и потому еще не решил, как к этому относиться. Здесь же стоял длинный деревянный стол со стульями — их было около десятка, два больших дивана, внушительных размеров камин и еще несколько стульев, беспорядочно стоявших то тут, то там. Обстановка его не впечатлила, и он, пожав плечами, направился к себе.

Комната Драко, по его мнению, очень была похожа на тюремную камеру. Интересно, что больше: его комната или камеры родителей в Азкабане? Он кинул сумку на чемодан и плюхнулся на кровать. Заложив руки за голову, он подумал о том, какой Грейнджер оказалась странной. Он полагал, что как только появятся остальные, она изменит мнение и прекратит общение с ним. Драко посмотрел на свою руку — ту, которой он слегка коснулся ее, когда они входили. Странно было вот так вести себя с ней. Сегодня он уже несколько раз касался Гермионы, они пили из одной бутылки — год назад у него даже в мыслях такого не было… Сегодня же эти действия выходили сами собой. Тем не менее, когда они случайно столкнулись руками, ему показалось, что в этот раз прикосновение вышло более интимным, и ему это очень не нравилось.

Раздался стук в дверь, и мужской голос сказал:

— Выходи, Малфой. Остальные уже здесь, и директриса хочет видеть нас сейчас, а не в шесть.

Выругавшись, Драко поднялся с кровати и направился к выходу. Ну что, сыграем?

План действий

Гермиона раскладывала свои вещи, как вдруг в дверь постучались. Она открыла: это был Терри Бут.

— МакГонагалл хочет нас всех видеть в кабинете трансфигурации. Остальные уже там, только что пришли.

— Спасибо, Терри, — сказала Гермиона, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь. Оказавшись в коридоре, она заметила Малфоя: он прислонился к противоположной стене и как будто ждал ее. Он наклонился, притворяясь, будто возится со шнурками, но они уже были завязаны.

— Малфой, ты слышал? — спросила Гермиона. — У нас сейчас будет вводное занятие в кабинете трансфигурации.

— Нет, не слышал, — соврал он и выпрямился, и они вместе пошли по коридору.

— Мне нужно зайти в туалет. — Гермиона остановилась возле дамской комнаты.

— А мне об этом зачем знать? — спросил Драко.

— Извини, — тихо сказала она. Зайдя в ванную, она ясно осознала, что Драко — это не Гарри и не Рон. Он не собирался заменять ей друга. Ему было плевать, надо ей в туалет или нет. Скорее всего, он даже не стал ее дожидаться. Гермиона чувствовала себя идиоткой. Вымыв руки, она посмотрела на свое отражение в зеркале. Нос и щеки у нее обгорели, несмотря на то в основном они шли в тени деревьев. Гермиона пригладила волосы и, решив, что им уже ничего не поможет, вышла из помещения, чтобы продолжить путь.

Выйдя наружу и прикрыв за собой портретный проем, она заметила, что Малфой снова шел как-то медленно, как будто давая ей время догнать. Ей показалось, что он похож на грустного потерянного мальчишку, который не может найти себе места в этом мире. У него было много общего с той маленькой девочкой на картине. Гермиона прошла мимо него, но он все равно плелся где-то позади. Гермиона обернулась, чтобы посмотреть на него, и тут же пожалела об этом. Она споткнулась о выступающий камень на полу и со всей силы влетела плечом в стену. Девушка вздрогнула от резкой боли и остановилась.

— Ты такая неуклюжая, Грейнджер, — рассмеялся Драко, останавливаясь возле нее. Она взглянула на него со слезами на глазах. Он вдруг изменился в лице, как если бы на него надели маску. Гермиона не поняла, что означал этот взгляд, и отвернулась. Она несколько раз глубоко вздохнула и снова направилась в сторону кабинета трансфигурации.

Увидев в ее глазах искренние слезы, он вспомнил тот день, когда его тетя пытала Гермиону в поместье Малфоев. В тот день у нее в глазах тоже стояли слезы. И сегодня, когда она взглянула на него, чуть не прося о помощи, он почувствовал страшную вину. Драко не хотел снова переживать те моменты. Как тогда, так и сейчас ему не хотелось, чтобы ей было больно, но поделать ничего не мог.

Он был растерян, и ему тут же стало не по себе, а Гермиона ускорила шаг, снова превратно истолковав его намерения. На этот раз он решил исправить недопонимание.

— Грейнджер? — позвал Драко.

Она резко обернулась, держась за плечо.

— Ты в порядке? — Он не придумал ничего лучше — сочувствовать ему было в новинку.

— Да, и ты прав, я совершенно неповоротлива, — сказала Гермиона, чуть улыбаясь.

Драко тоже неловко улыбнулся. Какая она странная! Малфой держался рядом, но чуть позади. Гермиона больше не оборачивалась.

Когда они, наконец, дошли, Полумна подбежала к ним и обняла Гермиону так, как будто та была ее давно пропавшей сестрой. Невилл извинился перед ней, сказав, что должен был сразу ее послушать.

— Мы совсем заблудились, даже попытались трансгрессировать, но Полумна сказала, что в сам Хогвартс мы таким образом попасть не сможем. Мы все-таки попробовали еще раз, а потом поняли, что территория вокруг Хогвартса тоже заколдована, как и Запретный лес, потому что мы так никуда и не попали. Нас нашли совсем недавно. Прости, пожалуйста!

Гермиона хотела было поправить его, что прав был Малфой, но вместо этого сказала:

— Любой из нас мог совершить ту же ошибку, Невилл, не вини себя. Главное, что вы здесь, в целости и невредимости.

Началось вводное занятие. Поприветствовав учеников, профессор МакГонагалл сразу перешла к делу. Гермиона нашла свободное место в конце класса. Малфой сел рядом с ней, ловя на себе взгляды окружающих.

МакГонагалл раздала каждому расписание занятий, а затем дала несколько указаний. Готовиться к Ж.А.Б.А. студенты будут все вместе, в одной группе, и заниматься их подготовкой будет куратор — профессор Стивенс. Также он будет преподавать у них трансфигурацию. В свое время он был старостой и получил десять С.О.В. и восемь Ж.А.Б.А., что говорило о высоком профессионализме их нового учителя. Обучаться они будут в классах напротив дормитория⁽¹⁾. Список предметов для каждого из них будет составлен профессором Стивенсом и самой директрисой к концу недели. Заниматься они будут большей частью самостоятельно. От количества предметов, выбранных для сдачи на уровне Ж.А.Б.А., будет зависеть длина «учебного дня». Кроме того, хотя бы один час в день три раза в неделю они будут уделять практике у преподавателя зелий, трансфигурации, защиты от Темных искусств, травологии, древних рун или заклинаний. Также ученики должны будут помогать преподавателям с младшекурсниками — заниматься с детьми индивидуально или вести занятия у всего класса. Они могут сообщить директрисе о своих предпочтениях касательно практики, но окончательное решение все равно примет она.

— Поскольку вы восьмикурсники, вам необязательно следовать обычным школьным правилам. Будучи совершеннолетними, вы имеете право покидать территорию Хогвартса в выходные дни. У вас также не будет «комендантского часа» и старост. Профессор Стивенс возьмет на себя роль вашего декана. Форма одежды остается прежней — черные хогвартские мантии, но без факультетских эмблем, с черными галстуками. Вам также не разрешается вступать в различные команды или клубы, однако вы можете посещать мероприятия школы. В Большом зале у вас будет отдельный стол. Вы будете подавать пример остальным студентам, показывая, что ни один факультет не доминирует над другим. Думаю, не нужно напоминать вам, что нарушать дисциплину в школе все еще запрещено, иначе вы будете исключены.

После своей речи МакГонагалл дала им пару минут, чтобы они определились с предметами, которые хотят изучать, а также — записали предпочтения относительно практики. Гермиона подняла руку.

— Профессор, а сколько предметов можно выбрать?

— Ну, мисс Грейнджер, вы получили десять С.О.В., поэтому вам можно брать все десять, хотя я думаю, что семи-восьми даже в вашем случае будет достаточно. У всех своя ситуация. Чтобы продолжить изучение предмета на уровне Ж.А.Б.А., необходимо иметь по нему проходной балл С.О.В.

Профессор Стивенс улыбнулся Гермионе. Он был впечатлен: эта студентка получила столько же С.О.В., сколько и он, когда учился в школе.

Гермиона стала заполнять бланк. Она выбрала зелья, заклинания, трансфигурацию, защиту от Темных искусств, историю магии, астрономию, древние руны и нумерологию и посчитала, сколько вышло. Всего восемь. Она подумала и добавила травологию. Гермиона была уверена, что легко сможет справиться и с девятью. Для практики первым вариантом она выбрала зельеварение, а вторым — древние руны. А может, ей удастся посещать оба предмета?

Драко заглянул в бланк Гермионы. Она заполнила девять ячеек. Он получил только семь проходных С.О.В., поэтому сможет взять только семь предметов на уровне Ж.А.Б.А. Он отметил зельеварение, заклинания, защиту от Темных искусств, трансфигурацию, древние руны, астрономию и нумерологию. Он еще раз заглянул к ней, чтобы посмотреть, что она выбрала для практики. Зелья и древние руны. Драко вписал только зелья.

Он наклонился к Гермионе:

— Древние руны? Ужас, а не практика. И что ты собираешься там делать целый день, плевать в потолок и глазеть на значки и символы?

Грейнджер смерила его свирепым взглядом, а потом заметила, что он заглядывает к ней в бланк. Она заслонила бумагу рукой.

Начало

Тем вечером после ужина в Большом зале каждому из восьмикурсников предстояло встретиться с директрисой и профессором Стивенсом. Занятия начинались на следующий день. Гермиона во весь дух побежала наверх, чтобы еще раз перечитать свое расписание. Директриса пришла в общую гостиную и велела всем ждать ее и профессора Стивенса в своих комнатах. Они начали с Гермионы.

Профессор МакГонагалл утвердила все девять предметов, а также зельеварение в качестве практики. Директриса широко улыбнулась Гермионе и сказала, что очень рада ее возвращению, посетовав, что девушка не учится сейчас на седьмом курсе, иначе она сделала бы свою лучшую ученицу старостой.

— Я рада, что вы дали мне возможность вернуться, — благодарно ответила Гермиона.

Гермиона вернулась в гостиную. Там никого не было. Наверное, все готовятся к встрече с преподавателями, решила она. Не зная, что на нее нашло, на обратном пути Гермиона постучала в комнату Драко. Не получив ответа, она пошла было прочь, как вдруг за ее спиной раздался голос:

— Это ты стучала?

Она повернулась и сделала шаг в его сторону:

— Да.

— Ты что-то хотела? — Казалось, Драко расстроило, что она его побеспокоила.

Она чего-то хотела?.. Да нет. Она просто хотела поговорить, но, видимо, на разговоры он не был настроен. Извинившись, Гермиона повернулась, чтобы уйти.

— Не стоит стучаться, если тебе ничего от меня не надо, — язвительно сказал он, закрывая дверь.

Вдруг Гермиона чуть ли не бегом вернулась, удивив этим и себя, и Малфоя, и толкнула дверь в его комнату. Она обнаружила, что Драко еще даже не разобрал вещи.

— Я хотела посмотреть на твою комнату, — соврала она.

— Зачем? Она что, не похожа на твою? — поинтересовался Драко, опираясь о дверной косяк и изучая девушку, которая посмела вломиться к нему и хлопнуть дверью.

— Я никогда раньше не видела комнаты мальчиков… ну, то есть, здесь, в Хогвартсе, — задумчиво проговорила она.

— Надо думать, — рассмеялся он.

— Что?..

— Уверен, что ты раньше ни разу не видела комнаты мальчиков, — пояснил он, садясь на кровать.

Гермиона вспыхнула и смешалась. Ей хотелось заспорить, но Драко не пытался задеть ее тем, что она невинна. Он, скорее, имел в виду то, что она строгих правил.

— Я была в комнате Рона, — сказала Гермиона, но быстро добавила: — То есть, конечно, чтобы позаниматься или прибраться. — Она уставилась в пол, снова почувствовав себя идиоткой: не нужно было вообще ничего говорить…

Малфой поднялся, и Гермиона бросила на него испуганный взгляд. Однако вместо того, чтобы подойти к ней, он направился к двери, снова открыл ее и сказал:

— Лучше иди, мы же не хотим, чтобы тебя здесь застукала МакГонагалл. Убираться у меня в комнате не нужно, да и учить нам пока нечего.

Гермиона кивнула и направилась к выходу, а потом повернулась к Драко:

— Спокойной ночи, Драко, увидимся утром.

— Да… спокойной ночи, Гермиона, — ответил он.

Идя по коридору, она осознала, что он только что назвал ее Гермионой; возможно, впервые за всю жизнь. Не грязнокровкой или Грейнджер, а просто — Гермионой. Она еще не решила, как на это реагировать.

Закрыв дверь, Драко еще раз прокрутил в голове все, что сейчас произошло. Когда она покраснела, рассказывая, как была в комнате Крысли, Малфой вдруг почувствовал сильное желание подойти к ней поближе. Позорище! И что бы он сделал потом? Хорошо, что вместо этого ему пришло в голову попросить ее уйти. Она снова назвала его по имени, и он почувствовал, что тоже должен назвать ее Гермионой в ответ. Он ни разу за восемь лет не обращался к ней по имени. Гермиона. Другое имя… для другой девушки.

Он думал, что этот год будет сплошной борьбой, думал, что отвратительно проведет здесь время. Но его мать настояла на том, чтобы он вернулся с высоко поднятой головой и гордился быть тем, кем являлся. Он знал, что будет нелегко, и прекрасно знал, что о нем будут думать другие. Он считал, что знает наперед, как все будут себя с ним вести, и потому был сбит с толку поведением Гермионы. Она была больше, чем просто «вежливой» — она как будто хотела подружиться с ним. Драко снова сел на кровать и подумал, что сегодняшний день стал весьма неплохим началом нового года.

1) Дормиторий — [лат. dormitorium — спальня] — общая спальня. — Прим. перев.

Вернуться к тексту

Начало занятий

Секунды превращались в минуты, минуты — в часы, и, самое главное, часы превращались в дни. Вскоре первая неделя подошла к концу. В то субботнее утро Гермиона села на кровати и впервые за долгое время ощутила себя по-настоящему счастливой. В ее жизни снова появилась структура. В ее жизни снова появилась упорядоченность. Она вернулась в школу, и это было прекрасно. Гермиона улыбнулась от одной только мысли о том, что она снова занята любимой рутинной работой. Она спрыгнула с кровати, решив выполнить часть домашнего задания. Было еще очень рано; небо розовело под первыми лучами солнца, и окна слегка запотели. У нее было достаточно времени, чтобы позаниматься перед завтраком. Самое время!

Ей нравилось, как проходили уроки. Они каждое утро всей группой приходили к профессору Стивенсу за указаниями. Он раздавал им задания, и все шли заниматься. Одни работали в группах, другие — самостоятельно. Гермионе очень нравилось, что им давали столько свободы. Каждому разрешалось работать в собственном темпе, и Гермиона уже значительно опережала остальных.

Следующая встреча с профессором Стивенсом проходила в полдень, а затем — в конце дня. Если возникал вопрос, на который не мог ответить Стивенс, ученики могли обратиться к другим преподавателям, но такое случалось редко.

По понедельникам и средам проходили уроки по заклинаниям, истории магии, травологии и зельеварению, по вторникам и четвергам была трансфигурация, защита от Темных искусств, астрономия и маггловедение, по пятницам — нумерология и древние руны. На уход за магическими существами и прорицания не записался никто. Поскольку у Гермионы не было маггловедения, ее практика по зельеварению проходила по вторникам и четвергам после обеда. Вместе с ней на практику попали Майкл Корнер и Драко Малфой. Новым школьным зельеваром стал высокий темнокожий профессор Мэнкин, и Гермиона была от него в восторге. Мэнкин был весьма хорош собой и обладал прекрасным чувством юмора, объездил весь мир и мог о многом рассказать. Он был очень умен и хорошо разбирался не только в зельях. Его практиканты занимались множеством интересных вещей, в том числе варкой весьма сложных зелий и сбором ингредиентов в Запретном лесу. Узнав, что практика по другим предметам заключалась, в основном, в помощи учителям — например, проверкой домашних заданий, — Гермиона решила, что ей очень повезло, несмотря на то что теперь приходилось много времени проводить с Малфоем и Майклом Корнером.

Постепенно она привыкла к Драко. На занятиях он был тихим и молчаливым, как и Гермиона, предпочитая работать в одиночестве, во время практики заговаривал редко — в отличие от Майкла. Последний Гермионе никогда особо не нравился. Он был членом ОД и, как и его лучший друг Терри Бут, часто делал комплименты уму девушки. Но если Терри был приветлив и общителен, то Майкл — заносчив и высокомерен. Было видно, что Корнеру Малфой совершенно не нравился, да и большинство восьмикурсников старались держаться от бывшего слизеринца подальше, игнорируя его или избегая встреч. Однако, в отличие от остальных, Майкл нарочно задирал Малфоя, и дважды дело почти дошло до драки, причем без видимой причины. Однако Драко старался не реагировать на выпады Майкла и благополучно избегал стычек, вызывая в Гермионе чувство уважения.

У большинства восьмикурсников пятница была свободна, поскольку только пятеро из них изучали нумерологию и древние руны — Гермиона, Драко, Майкл, Терри Бут и Падма Патил. В итоге пятница стала любимым днем Гермионы: она любила оба предмета, хотя с нумерологией у нее иногда возникали трудности. Ввиду немногочисленности группы студенты решили работать в одном ритме, чтобы, в случае чего, помогать друг другу.

Единственной проблемой оставались Драко и Майкл. Взаимная неприязнь была очевидной, но пока оба вели себя как взрослые люди, серьезных ссор не происходило, по крайней мере, во время занятий. Профессор Стивенс считал всех пятерых самыми способными учениками на курсе и искренне надеялся, что каждый из них получит «превосходно» или хотя бы «выше ожидаемого» на экзамене Ж.А.Б.А. по обоим предметам; считалось, что это самые сложные дисциплины в Хогвартсе.

По всем предметам задали домашнее задание, поэтому Гермиона собиралась провести выходные за работой в своей комнате или в библиотеке. По настоянию декана она все же спустилась этим утром на завтрак, но потом вернулась обратно и снова принялась за работу. Около десяти утра в дверь постучала Полумна и предложила пойти с ней, Невиллом и Джастином Финч-Флетчли в Хогсмид. Гермиона мысленно просмотрела длинный список дел на сегодня, однако решила, что Хогсмид — это отличная идея. Ей нужно было принять душ, поэтому они договорились встретиться в одиннадцать часов.

Собравшись, Гермиона вышла из комнаты, чтобы встретиться с ребятами, и тут мимо нее пронесся Драко — кажется, у него на губах была кровь. Она посмотрела ему вслед, а потом перевела взгляд на дверь, ведущую в коридор. Толкнув портрет, Гермиона выскочила в коридор сказать Невиллу, чтобы они шли без нее и что она скоро к ним присоединится. Он было заупрямился, но Гермиона пообещала, что обязательно придет, только сначала ей надо кое-что сделать, и она не хочет никого задерживать.

Добежав до комнаты Драко, она постучалась. Ответа не последовало, и она, приложив ухо к двери, спросила:

— Малфой, ты там?

Вопрос был глупый, потому что она прекрасно знала: он все еще сидел в комнате. И снова тишина. Гермиона решила войти и потянулась было к ручке, но тут дверь неожиданно распахнулась, и она буквально ввалилась в комнату.

— Как мило, что ты заскочила, — сказал он.

Гермиона посмотрела на него с пола:

— Привет.

Он недоверчиво покачал головой и, вернувшись к кровати, развалился на матрасе. Гермиона встала и закрыла дверь.

— Что случилось? — спросила она. — Что у тебя с губой?

— Споткнулся, упал. Видимо, я такой же неуклюжий, как ты. Могу еще чем-то помочь? — резко произнес Драко, разглядывая потолок.

Гермиона подошла ближе и осмотрела его губу.

— А мне кажется, тебя ударили, — заключила Гермиона.

— Ну и ну, с дедукцией у тебя не хуже, чем с надоедливостью, — злобно отозвался Драко, смерив ее взглядом.

Она села рядом с ним на кровать, заставляя его отодвинуться.

— Какого черта ты творишь, Грейнджер?! — воскликнул Малфой.

— Дай я посмотрю, — попросила она, наклоняясь ближе, не сводя глаз с его нижней губы — распухшей, с запекшейся кровью. Гермиона прикоснулась кончиком пальца к ране, и он вздрогнул — не от боли, а от неожиданности, что она посмела его тронуть. Малфой схватил ее за запястье и отвел ее руку от своего лица.

От непосредственной близости ее тела ему стало как-то не по себе. Да кто она такая, чтобы вот так просто садиться на его кровать и прикасаться к нему? Надо выставить ее вон, и он знал только один способ сделать это наверняка, не прибегая к физической силе.

— Убирайся из моей комнаты, грязнокровка, — выплюнул Драко, отпуская ее запястье.

Получилось. Она вскочила с кровати, резко развернувшись на каблуках. Если бы она сразу молча ушла, он бы так и продолжил лежать тут, хандрить, бродить по комнате; но нет, последнее слово должно остаться за ней. Надо заставить его пожалеть, что он родился Малфоем.

— Прости, Малфой. Я просто за тебя беспокоилась. Не хочешь дружить — это твой выбор, но, пожалуйста, не называй меня так больше. Мне очень неприятно.

В ее голосе не было ни злобы, ни обиды — только грусть и сожаление. Да чтоб ее!

Гермиона дошла до двери и уже положила руку на дверную ручку, когда Драко сел на кровати и произнес два слова, которые, сколько он себя помнил, еще никому не говорил:

— Прости меня.

Гермиона потрясенно обернулась. Он только что попросил прощения? У нее?! Вернувшись, она опустилась на стул.

— Что случилось? — спросила Гермиона. Она и правда хотела знать?

— Какой-то урод с седьмого курса решил, что меня можно обвинить во всех преступлениях Пожирателей, — зло сказал он.

— Но ты же знал, что вернуться сюда будет испытанием, что люди будут себя так вести, — назидательно сказала она и добавила: — Знал, что прошлое будет тебя преследовать.

Драко хотелось спросить, почему тогда она не ненавидит его, почему не обвиняет, но вместо этого сказал:

— Я знаю.

— Слушай, мы тут в Хогсмид собрались. Пошли с нами, развеешься. И всякие недоучки не будут доставать. А если будешь хорошо себя вести, я, может, даже угощу тебя сливочным пивом, — улыбнулась она, вставая.

— А ты можешь себе это позволить? — спросил он с ноткой сарказма.

— А знаешь, я решила, что сегодня буду игнорировать все твои колкости.

— Иди с друзьями, Грейнджер, — он прикрыл глаза рукой, плюхнувшись обратно на кровать.

Гермиона все еще стояла рядом. Ну почему нельзя просто уйти? Можно, конечно, еще раз обозвать ее грязнокровкой… Только он открыл рот, как тут же потрясенно поперхнулся словами: она снова взяла его за руку!

Взявшись за руку, которой он прикрывал глаза, она отвела ее и положила вдоль его тела. Жест был совершенно невинный, Драко казалось, что она только что пустила в него разряд в тысячу вольт. Более того, Гермиона все еще сжимала его руку!

— Прекрати себя жалеть, Малфой. Если передумаешь, увидимся там, — с этими словами она отпустила его руку и вышла из комнаты.

Именинница

Выйдя за ворота Хогвартса, Гермиона прибавила шагу, чтобы догнать друзей. Стоял прекрасный сентябрьский день, было тепло и солнечно, но не влажно. Синее небо было расчерчено белыми перьями облаков. Вдруг ее осенило: завтра у нее день рождения! Как она могла забыть? Можно купить себе подарок! Гермиона улыбнулась. Родители наверняка снова пришлют ей что-нибудь замечательное. От Гарри и Рона вряд ли стоит ждать вестей — они никогда не помнили про этот день. Больше никто в Хогвартсе не знает, что у нее день рождения. Ее девятнадцатый день рождения. Слава Мерлину, это последний год, когда ее еще можно назвать тинэйджером.

Раздался отчетливый звук шагов: кто-то бежал позади нее. Не успев обернуться, она уже знала, кто это.

— Знаешь что, Малфой, — сказала Гермиона, как только Драко оказался рядом, — я только, что вспомнила, что завтра у меня день рождения, так что давай лучше ты купишь мне сливочного пива.

— Я должен был догадаться, что ты выкрутишься и не сдержишь обещание, — ухмыльнулся Драко. — Ладно, я тебя угощу, но только из-за дня рождения. Мы же не хотим, чтобы ты истратила на меня недельный запас карманных денег?

Гермиона оглянулась на него с улыбкой, но Драко отвернулся, чтобы она не заметила его выражение лица.

— Итак, именинница, сколько же тебе лет? — светским тоном спросил он.

— Мне исполняется девятнадцать. Старею. Теперь я пожилая леди, — Гермиона усмехнулась.

— Ты старше — мне в июне только восемнадцать исполнилось.

— Да я всегда старше, уже привыкла, — заметила Гермиона.

— А что ты обычно делаешь в день своего рождения? — спросил он, поравнявшись с ней.

— Ну, я в это время уже в Хогвартсе, так что ничего особенного. Получаю от родителей прекрасный подарок, и все. Гарри с Роном обычно забывают, что у меня день рождения, но мне все равно, — немного грустно добавила она.

«Ну и хреновые же у нее друзья, раз забывают об этом». У каждого должен быть хотя бы один человек, который поздравит его с днем рождения. Подарки с открытками от родителей — это, конечно, хорошо, но личные поздравления куда приятнее, поэтому Драко сказал:

— Ну, на случай, если больше никто не додумается, я официально поздравляю тебя с днем рождения на день раньше.

— Спасибо, — ответила Гермиона. — А у тебя когда? Ну, чтобы и я могла поздравить.

— Нескоро, я же сказал, в июне.

— Хорошо, тогда в июне я тебя обязательно поздравлю, — пообещала она.

— Я бы поверил, но вот сегодня ты обещала мне сливочное пиво, но уже отговорилась от этого, поэтому я не буду обнадеживаться, — сказал он, чуть улыбаясь.

Дальше они шли молча, но все было замечательно. Гермионе никогда не нравилось что-то из себя корчить и кого-то развлекать. Иногда, если сказать нечего, лучше просто помолчать. Малфою тишина тоже была по душе. Всю неделю он терпел насмешки от учеников всех факультетов, даже некоторые восьмикурсники порой отпускали колкие замечания. Драко не раз искал уединения в своей комнате. Вот бы еще можно было и есть у себя!

Вчера прилетела сова от матери. Ее перевели в тюремное крыло мягкого режима и разрешили пользоваться совиной почтой. Она спрашивала, как у него дела, появились ли друзья, на какие занятия он ходит. Иными словами, она задавала дурацкие вопросы — наверное, хотела, чтобы Драко соврал ей. Он еще не написал ответ и теперь отложил это на вечер.

— Я вчера получил письмо от матери, — сказал он, но тут же пожалел, что вообще открыл рот. Зачем он доверился Гермионе Грейнджер?

— О, я не знала, что им разрешают слать письма. Даже не буду спрашивать, как она — уверена, там отвратительно, да еще и вдали от семьи… — сочувственно ответила Гермиона.

— Думаю, так и есть, — отозвался Драко.

— Я тоже скучаю по родителям… но моя ситуация с твоей, конечно, не сравнится, — быстро добавила она. — Они остались в Австралии. Я привыкла, что мы подолгу не видимся, но сам факт того, что они так далеко, угнетает. Мне иногда бывает очень одиноко.

— Я не знал, что они в Австралии, — признался Драко. Он понял, что вообще мало чего о ней знал, и еще меньше знал о ее семье, помнил только, что ее родители были магглами-стоматологами. Он даже не знал, есть ли у нее братья или сестры. Драко поинтересовался, почему ее родители в Австралии, и она объяснила. В этот момент он понял, настолько она старше него. Физически Гермиона была старше всего на девять месяцев, но казалась гораздо взрослее, более зрелой. Иногда Драко все еще чувствовал себя ребенком. Он не знал, как жить в этом мире в одиночку, а сейчас рядом с ним шла девушка не намного старше, которая, однако, уже давно и во многом была сама по себе. Драко почувствовал восхищение и еще что-то, чему пока не мог дать четкого определения.

Добравшись до Хогсмида, они пошли прямиком к «Сладкому королевству», чтобы встретиться с ребятами. Гермиона подошла к Полумне и Невиллу; казалось, ни один из них не был удивлен или расстроен тем, что Малфой тоже здесь. Полумна даже предложила ему откусить от ее конфеты, от чего Драко вежливо отказался. Джастин, кажется, был слегка недоволен его присутствием, но умело это скрывал. Впятером они рассматривали витрины Хогсмида больше получаса. Гермиона купила себе белого шоколада и сахарных перьев. Драко тоже что-то купил, но сказать Гермионе, что именно, отказался. Она напустила на себя раздраженный вид, но Драко видел, что она не всерьез.

После «Сладкого королевства» они пошли в «Три метлы» и разместились за одним столом. В пабе почти никого не было. Это было непривычно, потому что обычно из школы их отпускали в Хогсмид вместе со всеми, и паб был полон учеников. Драко подумал, что здесь куда приятнее без людей. Заказав всем пива за свой счет, он вернулся за стол. Малфой сидел возле Гермионы, рядом с ней оказался Невилл, а Полумна с Джастином разместились напротив. Драко придвинулся к Гермионе, пытаясь не касаться ее. Она, в свою очередь, пододвинулась как можно ближе к Невиллу, но ее бедро все равно почти касалось бедра Драко. Ей нравилось это ощущение. Ее плечо и рука находились рядом с его, и это тоже было приятно. Дважды ей казалось, что Драко чуть теснее прижимался к ней бедром, хотя, возможно, это ее разыгравшееся воображение.

Тем не менее, когда он случайно коснулся ее ногой, у нее в животе запорхали бабочки. Малфой быстро отодвинулся, но чувство в животе не проходило. Пиво кончилось, и Драко заказал еще по бутылке. Они разговаривали об учебе, о практике. Невилл, разумеется, работал с профессором Стебль на уроках травологии, Полумна — со своим стареньким деканом в кабинете заклинаний, а Джастин занимался трансфигурацией с профессором Стивенсом. Джастин пожаловался, что Гермиона, Майкл и Драко увели практику по зельям прямо у него из-под носа, и Гермиона рассмеялась, зная, что он шутит — он ведь даже не изучал зельеварение в этом году, но настроение у Драко все равно испортилось. Он знал, что Джастин — магглорожденный, а потому решил, что ненависть к нему, Драко, скрывалась где-то очень глубоко. Подумав, что пора уходить, Малфой поблагодарил всех и вышел из паба.

Теперь уже Драко, идущий по аллее, услышал позади себя чьи-то быстрые шаги. Он обернулся и увидел Гермиону, пытающуюся его догнать. Драко подумал, что будет забавно перейти на бег, чтобы узнать, как сильно ей нужно его догнать, но вместо этого потрусил ей навстречу.

— Ты чего бежишь, Грейнджер? — спросил он на бегу.

— Отличный день для пробежки, не правда ли? — улыбнулась она.

Она практически догнала его, но тут Малфой развернулся и ускорил темп. Она побежала быстрее, и они снова почти поравнялись, но Драко опять прибавил скорость и оказался далеко впереди. Она выбивалась из сил, но догнать его все равно не могла. Вскоре они выбежали из деревни. Если бы кто-нибудь увидел их, то решил бы, что они ненормальные. Черт, да и сам Драко уже так считал.

Обернувшись, Малфой увидел, что Гермиона сильно отстала — почти на километр — и теперь шла, держась за бок. Он остановился и прислонился к дереву, ожидая ее. Наконец Гермиона поравнялась с ним, но демонстративно прошла мимо.

— Отлично, Грейнджер, можешь и дальше меня игнорировать, но тогда ты не получишь подарок на день рождения, — заявил он, искоса глядя на нее.

Мгновенно развернувшись, Гермиона быстро оказалась рядом, как будто он притянул ее магнитом, хотя полярность обоих была очевидна.

— Ты не покупал мне подарков. Мы были рядом, и я не видела, чтобы ты что-то брал, — сказала Гермиона, стоя напротив него.

— Думаешь, ты все знаешь, — он ткнул в нее пальцем, — а на самом деле это не так, малявка. Если помнишь, я кое-что купил в «Сладком королевстве», но тебе не показал.

— Хорошо, мистер я-купил-Гермионе-подарок, тогда подари мне его! — скомандовала она, протягивая руку.

— Я так не думаю: мне не нравится, как ты себя ведешь, — покровительственным тоном сказал он.

— А я не думаю, что ты мне что-то купил, — возразила она.

На самом деле, он действительно ничего ей не купил. Драко купил себе шоколада и не хотел, чтобы она это заметила — почему-то он чувствовал себя глупо, покупая сладости в ее присутствии. Теперь он жалел, что ничего ей не взял.

— Ну вот, теперь ты никогда не узнаешь, что это было, — шутливо сказал он, поворачиваясь, чтобы уйти. — Твое недоверие лишило меня способности дарить. Теперь я не в настроении, и это все ты виновата. — Драко снова обернулся: — Ты ранила меня в самое сердце.

Гермиона расхохоталась: вот ведь театр одного актера! Она никак не могла успокоиться и даже остановилась, задыхаясь от смеха. Драко тоже остановился, глядя на нелепую, по его мнению, ведьму, и решил, что смеющаяся Грейнджер ему нравится больше, чем плачущая.

— С днем рождения, — сказал он.

— Что? — спросила Гермиона сквозь смех.

— Я тебя рассмешил. Это мой подарок. — Он только что это придумал, но вышло удачно.

— Спасибо, Малфой, — поблагодарила она, все еще улыбаясь. Теперь они шли рядом. — Это самый приятный подарок из всех, что я получила. Ну, по правде говоря, этот подарок пока единственный, но все равно очень милый. Зато я знаю, что подарить тебе, — сказала девушка, заходя чуть вперед.

А он посмотрел на нее и улыбнулся. Она уже сделала ему подарок своим смехом, а ведь сегодня даже не его день рождения.

Сущая пытка

На следующее утро Гермиона проснулась рано и отправилась в совятню, чтобы забрать посылку от родителей. На лестнице, ведущей в башню, она увидела Драко — он понуро сидел на верхней ступеньке.

— Малфой? Что случилось? — спросила девушка, остановившись.

Малфой поднял глаза — Гермиона могла поклясться, что он плакал. Драко вскочил и протиснулся мимо нее вниз и бегом бросился по крутой лестнице. Она догнала его и коснулась его руки.

— НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! — рявкнул он.

— Прости, — искренне сказала она. Наверное, он не хотел, чтобы его касалась грязнокровка. — Я просто хотела узнать, что стряслось. Прости, я больше не буду тебя трогать, я понимаю, тебе не нравится, когда к тебе прикасаются такие, как я. Я прошу прощения. Я больше не буду, не буду!

Гермиона в смятении повернулась и снова пошла наверх. Она надеялась, что на обратном пути они не столкнутся, что он к тому моменту уже уйдет. Она не видела, как он уселся на нижней ступеньке, решив ее дождаться.

Посылку от родителей Гермиона распаковала прямо в совятне. Внимательно все рассмотрев, она взяла свой подарок под мышку и пошла вниз. Она не ожидала увидеть Драко. Остановиться или пройти мимо? Пусть сам решит, подумала она, и медленно пошла вниз. Когда она оказалась на две ступеньки ниже, он встал и стиснул ее ладонь. Она опустила глаза на их руки.

— Если я не могу тебя трогать, то и ты меня не можешь; иначе никак.

Драко отбросил ее руку и снова сел. Гермиона опустилась рядом.

— Я написал матери письмо и собирался сегодня его отправить, но я не могу, — тихо сказал он.

— Почему?

— Да потому что это все вранье! — крикнул он, вскакивая. — Все до единого слова — вранье! Я сказал ей, что счастлив! Что все хорошо! Что я тут со всеми общаюсь! Я написал все, что она, по-моему, хотела бы услышать! Я хочу скрыть от нее правду, она и так страдает! — Он снова опустил голову и продолжил: — Я многим ей обязан, но я не могу врать ей. Я не знаю, что делать. — Его разрывали противоречивые чувства.

Гермиона тоже встала:

— Все эти годы она защищала тебя; может, теперь настало время тебе защитить ее? Мне кажется, нужно отправить это письмо, пусть не волнуется. Ты прав, ей и так досталось. Подари ей немного покоя, пусть считает, что у сына все в порядке. Отправь.

Конечно, она была права, и он знал это. Он взглянул на письмо и спросил:

— Можешь сперва прочесть его и сказать, нормально или чушь собачья?

Гермиона кивнула, и он протянул ей письмо. Она быстро прочла его и вернула автору.

— Хорошее письмо. Звучит правдоподобно.

На самом деле, сердце у нее разрывалось. Он писал, что завел друзей, развлекался, усердно учился — и, как и сказал Драко, соврал обо всем до последнего слова. Драко пошел по лестнице, чтобы отправить письмо. Наверху он оглянулся, и она сказала:

— Я тебя здесь подожду, ладно?

Он не ожидал этого, но кивнул и скрылся в совятне. Гермиона почувствовала невыносимую горечь по отношению к парню, который столько лет делал им гадости. В конце концов, он тоже оказался человеком, со своими эмоциями, чувствами. Если он порежется, у него пойдет кровь, как и у всех остальных. Она это ценила, и, наверное, он тоже учился это ценить.

Драко отправил сову и спустился обратно.

— Слушай, до этого… по-моему, ты не так поняла. Я не из-за того, что ты меня тронула, так себя повел, не потому, что считаю тебя ниже себя, не потому, что ты магглорожденная, клянусь. Я не привык к таким прикосновениям, за руку взять, или, там, просто коснуться. Прости, что вспылил.

Его вдруг очень заинтересовали собственные ботинки. Гермиона помахала рукой перед его носом, и он поднял глаза.

— Малфой, все в порядке, я правда больше не буду тебя трогать. Я просто привыкла к Гарри и Рону. Мы всегда держались за руки, касались друг друга, все такое. Я понимаю, что мы с тобой не друзья, ну, по крайней мере, пока что, поэтому я буду уважать твои желания.

«Я хочу, чтобы ты меня касалась!» — чуть было не сказал он, но промолчал. Драко всегда завидовал тому, что они с Поттером могли просто коснуться друг друга, взяться за руки, обняться, но он не знал, как ей об этом сказать, чтобы не выглядеть совсем уж идиотом. «По крайней мере, пока». Он улыбнулся этим словам. Значит, когда-нибудь они смогут стать друзьями, которые смогут прикасаться друг к другу, держаться за руки, обниматься, а может, и что-то большее.

Они сошли со ступенек, и Гермиона спросила:

— А чем ты планируешь заниматься остаток дня?

Он ничего не планировал. Наверное, пойдет в свою комнату, позанимается немного, а потом весь вечер будет маяться от скуки.

— Ну, я думал позаниматься. По древним рунам кучу всего задали. — И он не солгал.

— Может, пойдем в библиотеку, позанимаемся вместе? — предложила она.

Он долгое время не отвечал и даже не смотрел на нее, и девушка решила, что, должно быть, поторопилась с предложениями, и сама предложила выход из ситуации:

— Ну, ты подумай, может, решишь заниматься один; тогда увидимся позже, наверное, за обедом, — и пошла в противоположную сторону.

— Грейнджер! — окликнул он. — По-моему, тебе нужна помощь с нумерологией! Я помогу, если ты поможешь мне с рунами, идет?

Гермиона улыбнулась, все еще стоя спиной, и прикусила нижнюю губу. Прямее некуда. Она обернулась:

— Как хочешь; тогда в библиотеке через полчаса, — и пошла дальше.

Драко посмотрел ей вслед и подумал, что мог бы к ней привыкнуть. Просто он не хотел привыкать, а потом терять.

Он направился в сторону дормитория, чувствуя прилив сил. Он не позволит всяким козлам унижать себя; слишком многое ему пришлось пережить за последние два года. Он выдержит ненависть к себе, оскорбления, насмешки и ехидные комментарии в свой адрес, особенно если у него будет улыбка Грейнджер. Все образуется.

Дождь начинается

Сентябрь подошел к концу; начался холодный, дождливый октябрь. Казалось, листья даже не успели поменять цвет перед тем, как дождь смыл их с веток. Между тем Гермиона стала ощущать тяжесть занятий: наверное, она замахнулась на слишком большой кусок. Грейнджер не жаловалась, но, видимо, она уже успела позабыть, каково это — учиться в школе.

Восьмикурсники постепенно привыкали к новым порядкам в школе и самостоятельным занятиям, а Гермиона обнаружила, что ей было сложновато учить предметы вроде древних рун и зельеварения почти полностью в одиночку, без преподавателя. Впрочем, если даже она испытывала трудности, то можно только гадать, каково приходилось остальным.

Тем вечером, во вторник, они с Драко и Майклом занимались подготовкой ингредиентов для практики по зельям. За окном лило как из ведра, и даже сквозь толстые каменные стены замка было слышно, как снаружи барабанит дождь.

Майкл потянулся через стол за растением, которое они кипятили в котле, чтобы пятикурсники могли работать с получившимся отваром на ближайшем занятии. Работать нужно было тщательно, чтобы достичь необходимого результата: стоило налить воду не в тех пропорциях — и вся работа насмарку. Майкл уже в третий раз перегибался через стол и в третий же раз задевал Драко. В конце концов, из-за него Малфой пролил на стол кислоту и вызвал небольшой пожар.

— Да чтоб тебя, Корнер! Прекрати меня толкать, идиот! Я же мог кого-нибудь спалить! — не выдержал Драко, выхватывая палочку, чтобы погасить огонь.

— Иди работать за другой стол, — парировал Майкл, — нам с Гермионой нужно больше места.

— А я первый пришел, — по-детски заявил Драко.

— А мы тут, вообще-то, делом занимаемся, так что проваливай, — сказал Майкл, явно нарываясь на ссору с бывшим слизеринцем.

Гермиона решила не вмешиваться. Парни пререкались изо дня в день, и, хотя это действовало ей на нервы, она понимала, что ничего не сможет с этим поделать. Остальные восьмикурсники потихоньку оттаивали, но Майкл продолжал относиться к нему враждебно, и она понятия не имела, почему.

Майкл снова толкнул Драко, и Гермиона ясно увидела, что он сделал это нарочно. Драко бросил на него едкий взгляд, но молча продолжил работать. Гермиона подошла к шкафу с ингредиентами, Драко отправился за ней.

— Не позволяй ему к тебе цепляться. — Гермиона повернулась к Малфою.

Она это серьезно? Предлагала устроить драку?

— Что я могу поделать, если я ему не нравлюсь? Не могу же я распускать руки просто потому, что он ведет себя как кретин. Они все только и добиваются, чтобы я взорвался и меня выкинули отсюда. Но этого не будет! — быстро произнес он и прибавил: — Я закончил, пойду наверх.

Драко ушел, а Гермиона отправилась помогать Майклу закончить работу.

— Майкл, зачем ты его вечно задираешь? Он ведь приехал сюда учиться, как и остальные, — сказала она.

— Он просто тебе нравится, вот ты его и защищаешь, — со злостью сказал он.

— Мы дружим, и все, — ответила девушка.

— Ага, друзья. Вы и уроки делаете друг у друга в комнатах, и гуляете вместе. Это же отвратительно! Он — сын Пожирателей смерти, а ты — лучшая подруга Гарри Поттера! Да всем ясно, что ты с ним спишь! — выплюнул он.

— Это неправда! — воскликнула Гермиона и быстро добавила: — Мы просто друзья, и я ни с кем не сплю! Ты грубый и жестокий!

— Ну конечно нет, — сардонически ответил он. — Просто имей в виду, Грейнджер: ни один нормальный парень больше не захочет иметь с тобой дело, потому что ты — «порченый товар», да еще и порченный Пожирателем смерти. Да и черт знает, чем ты его прельстила — ты для него всего лишь грязнокровка.

Гермиона так и застыла с открытым ртом. Все слова вдруг испарились, да и мозг отказывался принимать, что Майкл мог сказать такие ужасные вещи. Она расплакалась, как последняя дура, и выбежала из кабинета. Она побежала наверх и — прямо под дождь через боковую дверь. Стоя под дождем, Гермиона тут же промокла до нитки. Она обхватила себя руками и стояла так, пока не выплакала все слезы. Через какое-то время Гермиона взглянула на часы — наверное, все сейчас ужинают в Большом зале. Гермиона проскользнула обратно в замок и почти добралась до своей комнаты незамеченной, как вдруг столкнулась с Полумной у портретного проема.

— Что случилось, Гермиона? Почему ты мокрая? Искала виснокопащих червей? — спросила она. — Видишь ли, они только во время дождя вылезают.

Гермиону хотела было воскликнуть: «Кого?!» — но вместо этого сказала:

— Да, и мне нужно переодеться. Увидимся за ужином, — и протиснулась мимо нее во внутренний коридор. Миновав портрет, она увидела Драко, идущего в гостиную. Гермиона бросилась в свою комнату, молясь, чтобы он ее не заметил.

Мерлин не услышал: Малфой увидел, как она, насквозь мокрая, прошла через портретный проем. Еще полчаса назад в подземельях было сухо. Он подошел к ее двери и постучал.

— Не сейчас, Малфой! — прокричала она, догадавшись, кто это.

— Почему ты вся мокрая, Грейнджер? — послышалось из-за двери.

— На улице дождь, — просто ответила она.

— Вот именно, что на улице, а не внутри.

— Я и была на улице.

— А зачем ты была на улице?

Ему начинало надоедать разговаривать через дверь.

— Я хотела подышать воздухом, — слабо ответила она. «Пожалуйста, уйди».

«Чушь какая», — подумал он.

— Грейнджер, впусти меня, — настойчиво сказал Драко.

Гермиона открыла дверь. Она стояла в лужице воды, которая натекла с одежды, мокрые темные волосы свисали вниз, на спину, лицо в слезах — он был уверен, что это не дождевые капли. Ткань прилипла к телу, очерчивая стройную фигуру.

«Да она же мокрая, как крыса!» Драко склонил голову набок, не зная, что сказать. Если Гермиона хотела оставить произошедшее в тайне, это ее право, однако он все равно спросил:

— Что происходит?

— Ненавижу Майкла Корнера, — ответила Гермиона, опустив голову. — Он назвал меня грязнокровкой.

— Почему? — обеспокоенно спросил Драко, мысленно продумывая всевозможные пытки для этого поганца.

— Понятия не имею… Он вел себя отвратительно, да еще и шлюхой меня обозвал… Ну, не напрямую, конечно, но он явно намекал на то, что… мы… занимались непристойностями, — тихо сказала она, не глядя на Малфоя.

Он сделал два шага к ней.

— Какими? — также тихо спросил он.

— Сам знаешь.

— Нет, не знаю, скажи. — Еще шаг.

Она подняла на него глаза.

— Что мы спим вместе.

— С чего он взял? — Теперь Драко стоял всего в нескольких сантиметрах от нее. В эту минуту его ненависть к Майклу Корнеру вошла в зенит.

— Потому что он ублюдок, — нерешительно улыбнулась она.

— Вот и я так думаю, — сказал он, тоже улыбаясь. — Ты себя так же чувствовала каждый раз, когда я тебя так называл? — Ему и впрямь было это важно.

— Да, это никогда не обходило стороной мое сердце, — поэтично ответила она.

Ему захотелось извиниться за все разы, когда кто-то заставлял ее плакать. Почему? За свою жизнь он не единожды оскорблял множество людей, ни разу до сих пор не пожалев об этом. Он потянулся к ее лицу, и Гермиона снова опустила глаза в пол. Щеки у нее все еще были влажные от слез или от дождя. Драко провел по ее лицу большим пальцем.

Внезапно у нее подогнулись колени. Ей казалось, что она сейчас упадет в обморок, и сделала единственное, что дало ей возможность устоять: ухватилась за его руку. Других причин у нее не было.

Другой рукой он прикоснулся к ее влажным волосам, а потом — к плечу. Они просто стояли вот так, смотря друг на друга, казалось, целую вечность. Во рту у нее пересохло, губы были слегка приоткрыты. Драко хотелось к ним прикоснуться. Казалось, будто его тянуло к ней невидимой веревкой. Он наклонился, все еще глядя Гермионе в глаза. Она подошла чуть ближе и чуть запрокинула голову, чтобы видеть его лицо.

Гермиона ужасно нервничала. Неужели Драко собирается ее поцеловать? Ей этого хотелось. Должна ли она что-то сделать? Гермиона прикрыла глаза и в этот самый миг почувствовала легкое прикосновение чуть сухих губ к своим губам. Он слегка притянул ее к себе обеими руками за талию, и она положила ладони ему на грудь. Драко слегка шевельнул губами, приоткрыв рот, но практически сразу отстранился.

Драко все еще обнимал ее, и Гермиона, доверившись внутренним ощущениям, чуть склонила голову ему на грудь. Она чувствовала, как конечности наливаются свинцом. Губы покалывало, и она слегка смутилась. Он крепче обнял девушку, поглаживая ее по спине и слегка покачиваясь взад и вперед.

Неужели Драко Малфой и Гермиона Грейнджер и вправду только что поцеловались? В целом, Драко подумал, что это весьма приятно. Ему хотелось вечно стоять вот так в обнимку с ней, однако мозг победил в схватке с сердцем, и он отодвинулся. Опустив руки, он сжал ее пальцы в своих. Потеряв возможность прятать лицо у него на груди, Гермиона подняла взгляд на Драко и выдохнула: оказывается, она даже не заметила, как задержала дыхание.

Гермиона облизнула нижнюю губу, и Малфой криво ухмыльнулся.

— Переоденься все-таки во что-нибудь сухое, а потом пойдем на ужин.

— Что сейчас произошло, Малфой? — задумчиво спросила Гермиона.

— Поправь, если я ошибаюсь, но, кажется, мы целовались, — насмешливо ответил он. — В конце концов, — с озорной улыбкой добавил он, — раз все уже думают, что именно так мы и проводим время, почему бы не попробовать.

Гермиона опустила глаза.

— Почему ты меня поцеловал?

— Ты меня тоже поцеловала, — в свое оправдание сказал он, отпуская ее руки и прислоняясь спиной к двери. Она что, расстроилась?

Гермиона подошла к окну и выглянула наружу. Драко начинал думать, что совершил ошибку. Сожалеет ли она об их поцелуе? Он тоже подошел к окну. Там, на улице, капли, казалось, соревнуются друг с другом, и каждая пыталась допрыгнуть до подоконника первой. Оба делали вид, что наслаждаются дождем. Драко коснулся холодной гладкой поверхности стекла сначала одной, а затем и другой ладонью, как бы ловя Гермиону в кольцо собственных рук. Неожиданно она повернулась и, схватив Малфоя за шею, крепко обняла его. Он убрал руки со стекла и обнял ее в ответ.

— Не волнуйся, это не ошибка, — шепнула она ему на ухо.

Он сильнее стиснул Гермиону в объятиях.

— Ты прямо мысли читаешь. Иди переодевайся, — сказал он, отпуская ее, — я подожду в холле.

А дождь и не думал кончаться

Дождь продолжался всю неделю, а затем и следующую. Порой Драко казалось, что он никогда не кончится. Он сидел за своим столом, пытаясь доделать доклад по трансфигурации, но в голову лезли только мысли о них с Гермионой. Это было просто поцелуй, даже не страстный, но, наверное, это был самый значимый поцелуй за всю его жизнь. Они ни разу не говорили об этом и ни разу больше не целовались. Все шло так же, как и до этого — даже дождь.

Гермионе пришло письмо от Гарри. Он писал, что Невилл рассказал ему о зародившейся дружбе между ней и Малфоем, и Гермиона подумала, что за ней установили слежку. Гарри напомнил ей, что со слизеринцем стоит быть начеку. Также Гарри писал, что рассказал обо всем Рону, но тот воспринял новость плохо, продемонстрировав свои худшие качества. Перечитав письмо в четвертый раз, Гермиона сложила его и спрятала в ящик стола. Она пропустила завтрак, чтобы посвятить время письму друга, поэтому поесть ей теперь удастся только вечером, а сейчас было пора на травологию.

Она выскочила из-за портрета и побежала в сторону классов, где проходили занятия восьмикурсников. Когда Гермиона влетела в кабинет, профессор Стивенс просматривал составленный Невиллом список магических растений с высокогорных озер.

— Вы опоздали, мисс Грейнджер. Садитесь.

Она плюхнулась на единственное свободное место — рядом с Терри.

— Ну, в этом году с факультета хоть баллы не снимают за наши опоздания, — улыбнулся тот, наклоняясь к ней, и она улыбнулась в ответ.

Профессор Стивенс прошелся по классу и, остановившись рядом с Гермионой, спросил, над чем она работает. Она протянула ему свой доклад о магических свойствах подводных лиственных растений и сказала, что еще не начала составлять список магических высокогорных растений.

— Не слишком ли вы нагрузили себя работой, мисс Грейнджер? — спросил Стивенс. — Обычно вы работаете быстрее остальных, однако травология — уже третий предмет, по которому вы отстаете. Не могли бы вы выйти со мной в холл?

Когда преподаватель и ученица оказались за дверью, Стивенс продолжил:

— Мисс Грейнджер, мне кажется, вам стоит отказаться хотя бы от одного предмета. Никто, кроме вас, не изучает девять предметов, да и восемь тоже, — мягко сказал он.

— А вы изучали, — заметила Гермиона.

— Тогда было иначе. Нас грамотно курировали, и от нас никто не требовал самостоятельного изучения предметов продвинутого уровня почти без помощи преподавателей. Я понимаю, что это может казаться нечестным, но мы решили, что в интересах студентов необходимо разделить седьмой и восьмой курс. Особенно учитывая, что для некоторых восьмикурсников этот год — лишь повторение пройденного. — Он остановился, повернувшись к ней лицом. — Однако вас в том году в школе не было, и все, чем мы сейчас занимаемся, для вас в новинку. Я поговорю с директрисой по этому поводу. Все остальные изучают по пять, максимум шесть предметов. Я считаю, вам стоит отказаться от одного или двух. От травологии, например, и, может быть, истории магии: по ним нужно больше всего читать, это занимает много времени. Да, думаю, так и поступим. Чуть позже мы вернемся к этому разговору. — Гермиона продолжала стоять рядом с дверью в класс, а Стивенс направился к выходу.

Гермиона была в ужасе. Она всегда много занималась и была, черт побери, лучшей ученицей! Она чуть отставала в некоторых моментах, но были ведь и те, кто изучал по четыре-пять предметов, и они тоже отставали! Да это же просто нечестно! Настроение у Гермионы резко испортилось, да в придачу еще и разболелась голова. Сначала письмо от Гарри, потом вынужденная голодовка, затем опоздание, а теперь еще и это! Вернувшись в класс, она увидела, что Майкл Корнер и Драко Малфой ожесточенно спорили. Судя по всему, до драки оставалось недолго.

— Да ты всего лишь Пожиратель смерти, нечего пачкать собой нашу школу! Тебе место в тюрьме, вместе с мамочкой и папочкой! — насмехался Майкл.

Гермиона не знала, с чего все началось, но точно знала, что ничем хорошим это не кончится. С другой стороны, день уже был испорчен, так что их драка была бы вишенкой на торте. Студенты окружили спорщиков. Будто под чарами помех Драко замахнулся, чтобы ударить Майкла по лицу. Казалось, Гермиона одна не понимала, что сейчас произойдет, и совершила ошибку: она встала перед Драко, и его кулак тяжело опустился прямо ей на лицо. Девушка упала.

Раздались крики, в стороны полетели парты и стулья, и кто-то — кажется, Ханна Эббот, — воскликнул: «Помогите!» Гермиона рухнула навзничь, больно ударившись головой о каменные плиты, и замерла на холодном полу.

Перед глазами мелькали вспышки света, похожие на пресловутые звездочки (Гермиона всегда думала, что эти самые звездочки — всего лишь фигура речи, однако теперь она поняла, как ошибалась). По щекам побежали слезы, но она даже не осознавала, что плачет. Голова не соображала, и Гермиона чувствовала только волны обжигающей боли внутри, снаружи, во всем черепе. Она провела рукой по затылку: та покраснела от крови, и Гермиона потеряла сознание.

Очнулась она уже в больничном крыле. За окном было темно. Видимо, погода решила, что одного дождя для такого сумасшедшего дня мало, и теперь небо то и дело расчерчивали молнии, гремел гром. Идеальное завершение идеально паршивого дня.

Гермиона села на кровати и увидела сидящую рядом с ней Полумну — та читала книгу, перевернув ее вверх ногами.

— О, ты уже проснулась! Хорошо, — нараспев сказала девушка. — Мы все так за тебя беспокоились. У Майкла и Драко большие неприятности. Директриса даже думала их исключить. Майкл рассмеялся, когда Драко тебя ударил, и Невилл за это ему врезал, так что им всем досталось.

Гермиона откинулась обратно на подушку и закрыла глаза. Когда она уже решила, что хуже быть не может, раздался голос директрисы:

— Мисс Лавгуд, идите на ужин, мне нужно поговорить с мисс Грейнджер наедине.

Когда Полумна вышла, профессор МакГонагалл села рядом с Гермионой на кровать и спросила:

— Вам уже лучше?

Гермиону захлестнули эмоции: она всегда очень любила свою старую преподавательницу, однако, переживая такой ужасный день вдали от дома и семьи, она вдруг осознала, как ей не хватает материнской заботы, и, сев на кровати, Гермиона просто-напросто рухнула на руки директрисе. Профессор МакГонагалл слегка опешила, однако все же приобняла ученицу в ответ.

— Ну, соберись, девочка, — мягко сказала она, разглаживая одежду. — Профессор Стивенс считает, что вам стоит отказаться от пары предметов, но мне кажется, что все будет в порядке. Я знаю, мистер Малфой не собирался вас бить, но, как бы то ни было, он хотел ударить мистера Корнера. По словам свидетелей произошедшего, мистера Малфоя спровоцировали. Они оба, а также мистер Долгопупс, наказаны. Ночь вы проведете здесь, а завтра снова вернетесь к учебе.

Женщина встала, тепло улыбнулась девушке и покинула больничное крыло.

После дождя

Гермионе принесли завтрак на подносе прямо в больничное крыло, а после еды она отправилась на первый по расписанию урок — защиту от Темных искусств. Обычно они занимались теорией, но сегодня профессор Билл Уизли обучал их защитным заклинаниям на практике. Гермиона вошла в класс первой. Билл, увидев ее, улыбнулся, но тут же нахмурился, заметив у нее на лице большой синяк. Прищурившись, он уже было хотел спросить ее, в чем дело, но тут в класс стали заходить остальные ученики.

Реакция на синяк Гермионы была примерно одинаковой: кто-то вздрагивал, кто-то отворачивался, а кто-то, наоборот, не мог отвести от нее глаз. Падма, улыбнувшись, села рядом с девушкой и одобряюще положила руку ей на плечо. Драко был единственным, кто, войдя в класс, не взглянул ни на Гермиону, ни на ее синяк. Он сел точно за ней, рядом с Джастином. Гермионе хотелось повернуться к нему и сказать, что она не злится на него, однако вместо этого прислушалась к словам преподавателя. Билл велел им разбиться на пары, чтобы отработать заклинание. Гермиона встала рядом с Падмой, не смотря на Драко.

По окончанию занятия профессор Уизли дал им задание на неделю, сказав, что снова приедет в школу где-то в следующем месяце на очередное практическое занятие.

Гермиона отправилась в подземелья на практику по зельеварению. Она вошла в класс сразу за Драко — тот уже был в лаборатории, принимаясь за зелья. Не поднимая головы, он протянул ей листок:

— Принеси из подсобки вот эти ингредиенты.

— А где Майкл? — в ответ спросила Гермиона.

Драко впервые встретился с ней взглядом — очень злым взглядом.

— Его перевели на другую практику. Теперь здесь только мы. Тебя это напрягает?

— А чего ты злой-то такой?

Вместо ответа он вырвал у нее из рук список и сам пошел за составляющими для зелья.

Гермиона разожгла огонь под котлом. Драко вернулся с ингредиентами, и следующие сорок минут они работали в полном молчании. Раньше это ее не напрягало, но только не в этот раз. Ей казалось, что воздух можно было резать ножом.

Она чуть наклонилась, чтобы слегка подуть на пламя, и в этот момент Драко взглянул на нее. Отблески оранжевого пламени плясали у нее на щеке — той самой, на которой оттенками лилового, синего и черного расплылся синяк. След от удара занял собой почти всю левую часть ее лица, даже под глазом. И все это из-за него. Он хотел врезать Майклу, а не ей; Драко бы следовало извиниться, но кто, черт побери, просил ее лезть между ними?! Все вышло случайно!

Гермиона буквально чувствовала, как он прожигает ее спину взглядом, но, встретившись с ним глазами, она увидела, взгляд Драко были обжигающе холодным. Гермиона открыла было рот, чтобы сказать что-то, но потом снова его закрыла. Говорить было нечего.

Он готовил ингредиенты, она добавляла их в зелье. Гермиона нагнулась над столом, чтобы взять толченые лапки сверчка, которые ее напарник только что пересыпал во флакон, и случайно задела руку Малфоя. Как и тогда, у портрета, она почувствовала, как через все ее тело пробежала волна тепла. Забавно, какую бурную реакцию могут вызвать мельчайшие прикосновения.

Гермиона подняла глаза на него и снова встретилась с ним взглядом. Девушка мигом забыла о флаконе: теперь ей хотелось пулей вылететь из помещения и убежать так быстро, как только возможно — собственно, именно это она и сделала. За что он так зол на нее? И почему это мимолетное прикосновение буквально воспламенило ее изнутри?

Девушка кинулась к двери, но Драко оказался проворнее: он схватил ее за плечи и встряхнул так, что у нее клацнули зубы.

— Зачем ты так со мной? Оставь меня в покое! — Его голос почти сорвался на крик.

— Что я творю, Малфой?.. — Вопрос был искренним. Испытывал ли он те же противоречивые чувства, что и она?

— Послушай, это была случайность! Я не хотел тебя бить! — воскликнул Драко.

— Да знаю я! Я тебя разве хоть словом обвинила?!

— Ты осуждаешь меня каждым взглядом, каждым движением!

— Что?! Не пори чушь! Тебя гложет чувство вины! Честно, я ни в чем тебя не обвиняю! Все, я пошла отсюда, закончишь сам. — Гермиона рванулась уйти, но Драко преградил ей путь.

— Просто признай: ты винишь во всем меня! Ты меня ненавидишь! — крикнул он.

— Ты бредишь! — выплюнула она.

— Признай, сука! — Он явно перегнул палку. Так и до «грязнокровки» недалеко.

— Ты хочешь, чтобы я признала это и тем самым облегчила тебе жизнь. Я тебе нравлюсь, и тебе стыдно, что ты ударил меня, вот и все!

— Что за чушь! Ты мне не нравишься. Да ты меня даже не привлекаешь! — соврал он.

Мгновение она молчала, а затем сказала:

— Я и не говорила, что ты считаешь меня привлекательной. Я так не думаю и знаю, что ты тоже так не считаешь. То есть, ну, посмотри на меня и на себя. Я о том, что… мне казалось, я начинаю нравиться тебе как… как друг.

Она повернулась к столу — пораженная, смущенная, и снова принялась за зелье. Он привалился к двери:

— Ну, хоть тут мы друг друга поняли. Я не считаю тебя хоть сколько-нибудь привлекательной.

— Приму к сведению, — мрачно буркнула она. Ей хотелось расплакаться. Малфой начинал ей нравиться, и на той неделе они даже целовались. Она ведь не выдумала все это, равно как и не придумала свои ощущения, когда их руки соприкасались. Все было реальным… по крайней мере, для нее.

Она стала помешивать зелье, и тут он неожиданно оказался рядом:

— Нет, надо против часовой стрелки. Ты что, хочешь, чтобы все наши труды насмарку пошли? — Он положил руку поверх ее, мешая зелье против часовой стрелки. Гермиона чуть не выпрыгнула из собственной кожи. Если такие чувства были только у нее, тогда это просто катастрофа: одно только прикосновение к его коже вызвало шквал мурашек по спине. От близости его тела ей хотелось растаять, как льдинка на солнце. От его дыхания на своей шее хотелось вскрикнуть. Она покачала головой, высвободила руку из его хватки и отошла на другую сторону стола.

— Вот сам и мешай, — только и сказала Гермиона. Драко продолжил помешивать зелье, а потом накрыл котел крышкой. Гермиона принялась вытирать стол. — За ним нужно еще час последить, прежде чем снимать с огня. Ты иди, я сама.

— Ладно, — ответил Драко, собрал свои книжки и направился к выходу. Он открыл дверь и замер на пороге. Гермиона подняла на него взгляд, не понимая, почему он замешкался. Малфой повернулся к ней и сказал:

— Я не хотел бить тебя.

— Я знаю.

— Я хотел врезать этому козлу, Корнеру, — повторил он.

— Уж надеюсь, — чуть улыбнулась она.

— И… я считаю тебя привлекательной. — Последнюю фразу он пробормотал очень быстро, глядя в пол, так что Гермиона гадала, не послышалось ли ей.

— Что?.. — решилась переспросить она.

— По-моему, ты все прекрасно слышала и теперь хочешь заставить меня повторить это дважды, — сказал он, и уголки его губ слегка дернулись.

— Может, так, а может, и нет, — шутливо ответила она.

Драко отложил учебники и подошел к Гермионе. Проведя пальцем по синяку на ее лице, он нагнулся и поцеловал ее в заплывшую щеку, чуть задержавшись на ней губами. Подняв руки, она чуть сжала ткань его рабочей мантии. Драко снова провел пальцем по щеке Гермионы, а затем прочертил им воображаемую линию по лбу, другой щеке, подбородку, вниз по шее, и, наконец, слегка коснулся пуговички на ее блузке. Малфой подался вперед и привлек девушку к себе, положив обе руки ей на плечи, а потом поцеловал ее в лоб. Чуть приподняв лицо Гермионы, он поцеловал ее в губы.

На этот раз он целовал ее медленно, с большей охотой. Он играл с ее губами, облизывая их, чуть покусывая. У Гермионы стало покалывать пальцы; она запустила руки ему под мантию, касаясь спины. Он сильнее прижал ее к себе, пылко целуя.

Драко остановился, не стал проникать языком ей в рот. Это был страстный поцелуй, который значил больше, чем любые слова.

Отстранившись от Гермионы, он сказал:

— Я, пожалуй, тоже останусь. Может, помогу тебе с твоим списком по травологии, пока мы тут ждем.

Гермиона улыбнулась и покраснела.

— Знаешь, помощь с травологией меня вдохновляет даже больше, чем поцелуи, — хихикнула она.

— Еще бы… ты очень, очень странная девушка, — ответил Малфой, поднимая сумку Гермионы, чтобы найти в ней учебник по травологии.

Горьковато-сладкие воспоминания

Драко и Гермиона не афишировали свою новообретенную так называемую дружбу. Не то чтобы они вот так просто сели, обсудили сложившуюся ситуацию и пришли к выводу, что надо это скрывать — нет. Все вышло само по себе. Да и, в конце концов, это было только их дело. С момента того поцелуя в подземельях прошло около двух недель, и за это время они всего дважды держались за руки и единожды обменялись поцелуем в щеку. Драко не хотел никуда спешить, ему больше нравилось медленное развитие событий. Он хотел растянуть их отношения. Они с Гермионой вместе делали уроки, но только в библиотеке или в гостиной. Им не хотелось давать основания для веры в обвинения Майкла Корнера и не хотелось давать поводов для сплетен. В ту пятницу, однако, Драко пригласил Гермиону прогуляться вокруг озера. Она согласилась, но попросила его подождать у главной лестницы, чтобы она успела сбегать за пальто.

Гермиона помчалась из Большого зала наверх, ее переполняла энергия. Он почти что пригласил ее на свидание. Их «первое свидание»! Она влетела в комнату, расчесалась, поменяла свитер, еще раз поменяла свитер, еще раз расчесалась и схватила пальто, шарф и перчатки, чтобы не замерзнуть. Выходя из комнаты, она кинула перчатки на пол: если руки замерзнут, может, он согреет их у себя в ладонях? Не желая заставлять его ждать, она поспешила к выходу.

Гермиона выскочила из комнаты и увидела, как сквозь портретный проем вошли Терри, Майкл и Падма.

— Гермиона, куда ты так несешься? — спросила Падма.

— Собираюсь погулять, — ответила та. Может, стоило соврать…

— Хочешь, составим тебе компанию?

Ну и что прикажете на это отвечать? Прежде чем она успела придумать оправдание, портрет снова отворился, и в гостиную вошел Драко.

— Извините, можно пройти? — осведомился он. Троица расступилась, и Гермиона увидела, что он отправился в свою комнату. Прогулка отменяется?..

— Ну так что, Гермиона, компания нужна? — снова спросил Терри.

— Э-э-э… Да нет, спасибо, мне просто нужно проветриться, — сказала она, махнув на прощание всем троим. Выйдя в коридор, она подумала, стоит ли в самом деле идти на прогулку, пусть и в одиночестве.

Она вела себя откровенно глупо. Он дважды поцеловал ее и один раз дал по лицу. Вряд ли на этом можно основывать отношения. Этого было мало для взаимного притяжения. Да они даже не заговаривали о самой возможности этих отношений! Гермионе всегда нравилось все раскладывать по полочкам, проговаривать до одурения, обсуждая каждую мелочь. Пока этого разговора у них с Малфоем не было — а он даже и не пытался его завести, она вынуждена была признать, что между ними всего лишь дружба и ничего более. Если так подумать, она сочла их прогулку этим вечером чем-то вроде первого свидания, а вот он даже не потрудился ее дождаться. Да, решила Гермиона, ей определенно нужно пройтись и проветриться.

Воздух был уже наполнен осенью, и Гермиона уже пожалела, что перчатки остались на полу в комнате. Она поглубже засунула руки в карманы и двинулась дальше. Часы показывали чуть больше половины седьмого вечера, однако темнота была такая, будто уже перевалило за полночь — даже луны не было видно за тучами. Гермиона досадовала, что вышла гулять в одиночку. Они должны были гулять вместе под луной вокруг озера, держаться за руки, целоваться украдкой… Но ее мечтам не суждено было оправдаться.

Она присела на большой валун, погрузившись в воспоминания прошлого года. Деревья, темнота, тишина — все это напоминало Гермионе об их путешествии в поисках крестражей. Гермиона ненавидела прошлый год. Ей постоянно было страшно, голодно и одиноко, даже когда Гарри и, большую часть пути, Рон находились рядом. И сейчас это одиночество почти с той же тяжестью навалилось на нее. Семья Гермионы была далеко от нее, да и, скорее всего, мысли ее друзей — тоже. Ни Рон, ни Джинни еще ни разу не написали ей. Гарри написал только однажды, да и то чтобы наказать ее за дружбу с парнем, который даже десяти минут подождать не смог, пока она сходит за пальто!

Воспоминания о прошедшем годе и одновременно накатившее чувство одиночества легли на сердце грудой камней. Ей хотелось только плакать, и она заплакала. «Ну, хоть плачу я, похоже, лучше всех», — подумала она, сидя на камне, и от этой мысли расплакалась еще сильнее.

Гермиона не услышала, как к ней приблизился Драко. Он смотрел, как она сидит на валуне рядом с темной гладью воды и, похоже, плачет. Почему она плачет?

Поначалу Драко ждал ее у главного входа, а потом решил, что ему тоже было бы неплохо накинуть пальто, и поэтому побежал за ним наверх. Войдя в гостиную, он увидел, как она разговаривает с чертовыми когтевранцами, даром что бывшими, поэтому он прошел прямо в свою комнату. Малфой решил дать ей время выйти оттуда, а потом перехватить ее где-нибудь. Откуда ему было знать, что она хочет, чтобы все знали, что прогулка у них совместная? Последнее время они весьма щепетильно относились к огласке своих отношений, и он полагал, что Гермиона пошла на это сознательно. Сам-то он не возражал, чтобы все знали об их дружбе, но Гермиона, казалось, относилась к этому вопросу с большой осторожностью, и он с уважением отнесся к ее желаниям.

А сейчас, подойдя ближе, Драко гадал: а не решила ли она, будто он передумал? Возможно ли, чтобы она плакала из-за него? Не-ет, никогда. Грейнджер для такого была слишком здравомыслящей, слишком умной.

Гермиона обернулась и, увидев, что он приближается, быстро вытерла слезы. Теперь она была рада темноте вокруг. Может, он и не заметит, что она ревела.

— Почему ты плакала?

…заметил.

Ей очень не хотелось, чтобы он решил, будто она плакала из-за него — хотя бы потому, что причина и правда была иной.

— Да так… вспомнила прошлый год. Все вокруг о нем напоминает: и как нам каждый день приходилось прятаться в лесах, и как было темно и страшно. Мне стало грустно и одиноко, как будто все меня бросили, — призналась она.

Он опустился рядом, хотя обоим на камне было довольно тесно. Она очень остро ощутила, что нога Драко касается ее ноги.

— Ты решила, что тебя бросил я? — спросил он.

— Ну, откровенно говоря, ты ведь меня продинамил… — запинаясь, пробормотала она.

Он повернулся к ней, но она смотрела на воду, потирая ладони друг о друга. Наверное, она замерзла… Он взял ее руки в свои и начал растирать.

— У тебя руки ледяные, где твои перчатки?

— Забыла, наверное… — соврала Гермиона.

— Слушай, я тебя не бросал, просто мне показалось, ты бы не хотела, чтобы остальные, особенно Корнер, знали, что мы идем гулять вместе.

— Почему?

— Почему я так поступил или почему так подумал? — не понял Драко.

Гермиона не смогла ответить, полностью сосредоточившись на ощущениях: Драко теперь не просто растирал ей руки ладонями — он переплел их пальцы поглаживал большими пальцами тыльные стороны ладоней Гермионы. Чего он добивается?!

Она глубоко вздохнула и убрала руки.

— Повтори вопрос, пожалуйста.

— Я о чем-то спрашивал?.. — отозвался Драко. Он и правда не мог ничего припомнить. Он разглядывал ее красивые каштановые, цвета шоколада, волосы, волнами спадающие по плечам, и глаза цвета гречишного меда. Что с ним такое творится?

Драко быстро встал и предложил ей руку:

— Давай пройдемся, Грейнджер.

Мгновение она рассматривала протянутую руку. «Просто чтобы помочь мне встать… или это говорит о чем-то большем?» Гермиона решила хоть на минуту прекратить все анализировать и приняла его руку, одновременно принимая для себя решение.

О прогулке узнает весь белый свет или, по крайней мере, Невилл

Подавая Гермионе руку, он хотел помочь ей встать, а затем отпустить ее. Нет, правда хотел! Только вот почему он теперь держал ее так, будто от этого зависела его жизнь?

Они пошли вдоль озера.

— Жаль, что у тебя плохие воспоминания о прошлом годе. Честно говоря, я тоже терпеть не могу о нем думать.

— Я знаю, и мне тоже жаль, что у тебя он был не лучше, — искренне сказала Гермиона и прибавила: — Директриса сказала мне поспрашивать восьмикурсников, вдруг кто захочет помочь с проведением танцев накануне Дня всех святых, в следующую субботу.

— Мило, — небрежно сказал он, надеясь, что это не завуалированное предложение.

Гермиона расценила ответ Драко как свидетельство того, что ему это было неинтересно. Впрочем, она и не настаивала. Хотя…

— Терри Бут сказал, что будет рад помочь. — Это было правдой: Терри так и сказал.

— Мило, — повторил Драко, а потом добавил: — Он ничего так, нормальный парень.

— Ну да, — согласилась Гермиона. — А еще он сказал, что попросит своих лучших друзей помочь, итого нас будет четверо. Думаю, этого хватит.

Драко выпустил ее руку и повернулся к ней лицом:

— Лучших друзей — это кого?

Лучше бы это были не те, о ком он подумал, потому что если это именно они, то тогда над ним, Драко Малфоем, попросту издеваются. Она пыталась застыдить его, что он не хочет заниматься ерундой, курируя кучку маленьких идиотов на танцах!

— Энтони Голдстейна и Майкла Корнера, — сказала она и снова пошла вперед.

— Ты злая. — Она обернулась. Драко подошел к ней: — Нет, обычно я восхищаюсь этим качеством в людях, но когда оно направлено на меня, а я и пальцем никого не тронул, эта злобность меня не радует.

Она вдруг поняла, что Малфой прав: она пыталась им манипулировать.

— Видимо, манипулировать мастером манипуляций мне не удастся? — криво усмехнулась она.

Они пошли дальше, уже не держась за руки.

— А Терри действительно обещал помочь?

— Да, но он ни слова не сказал о том, что его друзья тоже помогут. Я спрошу Невилла и Полумну, — грустно сказала она. Ей бы хотелось пойти туда с Драко.

— Знаешь что, Грейнджер, я тоже пойду; пусть это будет своего рода свиданием, может, даже нашим «первым свиданием», — сказал он, сверкнув глазами, и взглянул на нее сверху вниз, пока они шли по тропинке: — Только сначала я должен тебя спросить: ты целуешься на первом свидании? Потому что если нет, я и с места не сдвинусь.

Гермиона стукнула его по плечу.

— Знаешь, Малфой, я тут наивно полагала, что эта прогулка и есть наше «первое свидание», но если нет, тогда поход на танцы и впрямь можно будет так назвать.

Гермиона двинулась было дальше, но он схватил ее за пальто, и ей пришлось остановиться. Затем он развернул девушку на сто восемьдесят градусов и накрыл рукой кусок ткани, прикрывавший карман.

— Так что там насчет поцелуев на первом свидании? Ответишь правильно — может, эта прогулка и станет первым свиданием.

— Если бы мы были на свидании, ты бы попытался это выяснить. А теперь вынужден нервничать и теряться в догадках. — Рассмеявшись, Гермиона вывернулась из его хватки и помчалась в темноту.

Она что, правда решила, что потомок рода Малфой побежит ловить ее в потемках, как глупый школьник? Впрочем, она уже была довольно далеко, так что если он хотел ее поймать… Драко побежал за Гермионой, быстро нагнал ее, поймал за талию, и они вместе полетели на землю. Он предусмотрительно сделал так, чтобы она оказалась сверху и чтобы ей не пришлось принимать на себя его вес.

Она была прижата к его груди, упав поперек Малфоя, и смеялась от души. Он растянул губы в хулиганской ухмылке. Выглядел он угрожающе, как будто бы хотел причинить ей боль… или поцеловать. И она не знала точно, что именно. Смех резко оборвался: Гермиона вдруг поняла, что лежать на нем вот так попросту неприлично, и попыталась отлепиться от его груди. Но чем дольше она старалась встать, тем крепче он ее сжимал, и, в конце концов, она оказалась стиснутой мертвой хваткой.

— От… отпусти меня, Малфой, — запнувшись, попросила Гермиона.

— А что, если я не хочу? — Драко не соврал, он не хотел, чтобы она вставала, ему нравилась эта близость.

— Пожалуйста… — Просьба прозвучала испуганно. Она что, правда решила, что он навредит ей? Он перекатился на бок, чтобы Гермиона опустилась на спину, и слегка навис над ней.

— Так лучше?

— Нет, — кротко ответила она. Ее захватила такая буря эмоций, что, казалось, она вот-вот взорвется. Они не раз целовались с Роном, но чувства, которые она при этом испытывала, не шли ни в какое сравнение с тем, что было сейчас.

Гермиона уперлась Малфою руками в грудь, силясь оттолкнуть его. Он почти восхищался этим упорством.

— Если позволишь себя поцеловать, отпущу, — произнес он на одном дыхании.

— Не шантажируй, — парировала Гермиона, пытаясь сохранять спокойствие.

— А как тебя еще заставить? — ехидно спросил он, приподняв бровь.

Пульс грохотал у него в ушах — а может, он слышал стук уже ее сердца. Она дышала так часто, так тревожно… Он болезненно ощущал, как вздымается ее грудь.

— Поцелуй меня, Грейнджер, — повелительно сказал он, наклонившись к ней. Их губы не соприкасались, но она чувствовала тепло его дыхания и даже запах его зубной пасты.

— Отойди от нее! — гаркнул кто-то с другого конца озера. Гермиона и Драко испугались и подскочили с места, пытаясь понять, кто это.

Драко крикнул в ответ:

— Ты кто?

— А ты? — ответил человек.

— Невилл, это ты? — воскликнула Гермиона.

— Да, я! Ты в порядке?

— Господи, да, я в порядке, — ответила девушка, раздраженно переглянувшись с Драко. Рассерженное выражение лица ей даже шло.

— Кто там с тобой? — крикнул Невилл.

— Это Малфой, все нормально!

— Да это же просто смешно! — прошипел ей Драко.

— Прости, я думал, на тебя кто-то напал, — ответил Невилл. — Что вы там делали?

— А еще говорила, что он не придурок… — снова зашипел Малфой.

— Ничего, Невилл, я поскользнулась и упала, он помогал мне подняться, — выкрутилась Гермиона. Драко наградил ее скептическим взглядом, однако, к его удивлению, Долгопупс купился.

— Ты ранена? — снова крикнул Невилл.

— Невилл, хватит перекрикиваться через все озеро, мы сейчас подойдем! — крикнула другу Гермиона. — Пошли, Драко, — сказала она и потянула парня за грудки.

— А с нашей прогулкой что? — спросил Малфой, идя за ней на ту сторону водоема.

— Ну… мы гуляем.

— А с моим поцелуем? — процедил Драко.

— Ой, да ладно, ты что, правда решил, что я это сделаю?

Да, именно так он и решил!

— Невилл, что ты здесь делаешь? — услышал он голос Гермионы.

— Я собираю особые кувшинки — цветут только в безлунную ночь и при подходящих условиях: температура, давление… В общем, сегодняшняя ночь идеально подходит, — пробормотал Невилл.

— Это тебе для практики? — спросила заинтересованная Гермиона. Драко зевнул.

— Нет, для следующего урока: я просто дальше прошел по программе травологии, чем ты. Если хочешь… хотите, можем собирать их вместе, напишем отчетную работу, получим зачет…

— О, это будет здорово, Невилл, правда, Малфой? — радостно спросила Гермиона, потому что все еще не наверстала упущенное по травологии.

Он наклонился и сказал так тихо, чтобы могла услышать только она:

— Вот почему домашняя работа у тебя вызывает больше энтузиазма, чем поцелуи?

— Ну, за поцелуи мне не поставят проходной балл, да и, ты же слышал, эти лилии появляются только когда совпадают все условия, — улыбнулась она.

Драко присел на камень, наблюдая, как «идиот» и «книжный червь/девушка его мечты» разглядывают дурацкие лилии, и не мог поверить, что теперь это — его жизнь.

Травология, Невилл, Гермиона и все остальное

Тем утром в субботу Невилл с Гермионой сидели в гостиной и разглядывали две кувшинки, которые им удалось найти. Невилл хранил их в воде в маленьком закрытом аквариуме. Невилл зарисовывал цветок, а Гермиона копалась в книжках, ища данные об этих водяных лилиях для отчетной работы.

Мрачный Драко сидел в кресле у камина, закинув ноги на подлокотник. Если они надеются, что он поможет им с отчетом… Это все из-за Невилла и его идиотских кувшинок! Это из-за них она прошлым вечером его не поцеловала, а когда они вернулись, в комнате его ждал холодный душ! И — ах да — прошлой ночью он почти не мог заснуть, а когда ему это, наконец, удалось, ему снились только поцелуи с Грейнджер, и поэтому утром ему пришлось еще раз принять холодный душ. Так что дудки, ни при каких обстоятельствах он им помогать не будет.

— Драко, иди сюда и помоги, а то твое имя не будет значиться в работе, — попросила Гермиона.

— Дра-ако, поди сюда-а, помоги-и нам, а то мы умные, а ты тупой, бла-бла-бла… — издевательски передразнил он. В этот момент в гостиную вошли Дин Томас и Терри Бут, и Дин наградил Малфоя злобным взглядом за его насмешливый тон. Ну да, он подсмеивался над ней, но взглядом-то пилить зачем? Спустив ноги на пол, он сказал:

— Не нужно мне, чтобы мое имя стояло на какой-то там работе, я даже на травологию не хожу… — Он снова уставился в огонь.

Гермиона показала ему язык, и Терри рассмеялся. Малфой обернулся, не понимая, что тут смешного.

— Гермиона, ты не нашла еще добровольцев для бала? — поинтересовался Терри.

Она посмотрела на Драко, который в этот самый момент сделал рукой довольно неприличный жест, прищурилась, а затем повернулась обратно к Терри:

— Нет, пока только мы вдвоем. Есть идеи?

— Ну, Падма заинтересовалась, и Майкл тоже, но я не знал, как ты к этому отнесешься. — Он присел напротив нее. Гермиона захлопнула книгу и мельком глянула на Малфоя, который вдруг перестал таращиться в огонь и посмотрел прямо на нее.

Переведя глаза на Терри, она сказала:

— Послушай, я знаю, он твой лучший друг, но он так и не попытался хоть как-то наладить отношения со мной или Драко… в общем, мне не очень комфортно с ним.

— Да, он должен извиниться за то, что назвал Гермиону грязнокровкой, — добавил Дин, — и за то, что нарывался на ссору с Малфоем.

— Ой… Я не знал, что он обозвал тебя грязнокровкой, честно! Я думал, дело в другом… Прости, что вообще заикнулся об этом, — сокрушенно сказал Терри.

— В чем — другом? — Гермиона наклонилась вперед. — О чем ты?

— Не знаю, стоит ли… — покачал головой Терри, оглядывая гостиную.

— Расскажи, пожалуйста, — попросила Гермиона. — Я не против того, чтобы Невилл, Дин и Малфой слышали, если тебя это смущает.

Дин тоже присел на стол, а Невилл отложил перо. Даже Драко чуть наклонился к столу, сидя в своем кресле.

— Ладно, — начал Терри. — Майкл… в общем, он влюблен в тебя с шестого курса, и он ревновал, думая, что вы с Малфоем начали встречаться, так что, наверное, поэтому он так себя вел… Хотя я не знал, что он так гнусно тебя обозвал.

Гермиона смутилась. Она даже не подозревала, что нравится Майклу. Он же встречался с Джинни… Как бы то ни было, его поведение этот факт не оправдывал, да и, к тому же, она никогда не разделяла его чувства. Не успела Гермиона даже обдумать следующую фразу, как Драко сказал:

— Придурок. Гермиона вольна дружить, с кем пожелает.

Невилл снова взялся за перо и, не поднимая глаз от пергамента, сказал:

— Вот именно, ты прав, Драко. Гермиона, давай закончим работу.

Драко встал и, взяв одну из книг, лежащих перед Гермионой, приземлился рядом с ней:

— Дай мне перо и пергамент, Долгопупс, мне нужно написать этот дурацкий отчет.

Невилл выполнил просьбу, Дин и Терри отошли к маленькому столику, чтобы сыграть партию в маггловские шахматы, а притихшая Гермиона сидела на стуле, просматривая свои записи, и улыбалась самой себе. Она все еще нравится Драко. С этой улыбкой она подняла на него взгляд. Малфой наклонился к девушке и тихо сказал:

— Убери это дурацкое выражение с лица, ты похожа на сумасшедшую.

— Ты хочешь помочь мне с танцами? — мягко спросила она.

Он склонился еще ниже, так, чтобы даже Долгопупс не мог его услышать:

— Это по-прежнему зависит от того, целуешься ли ты на первом свидании.

— Я могла бы. Могла бы, — улыбнулась она, кладя руки на колени в надежде сдержать обуревающие ее чувства.

Она забавная. Ведет себя, как школьница. Впрочем, напомнил он себе, она и есть школьница.

Драко взял ее руку в свою, мягко сказав что-то, и ей пришлось наклониться ближе, чтобы услышать. Когда он говорил, его губы слегка касались ее волос:

— Ну, тогда я тоже мог бы пойти на эти танцы… Мог бы. — Он огляделся и заметил, что остальные полностью увлечены своими делами, поэтому он поднес ее руку к губам и поцеловал, затем отпустил. Она снова впилась взглядом в свои записи. Малфой еще раз наклонился и убрал ей волосы за ухо, а затем еще мягче прошептал, чуть касаясь губами мочки ее уха:

— Я передумал: я точно пойду.

Он решил, что пришло время уступить.

Драко откинулся на стул и открыл книгу, улыбаясь про себя, а Гермиона заерзала на стуле, как школьница, которой она и являлась. Она собиралась на настоящее свидание с Драко Малфоем!

Это не смешно

Драко казалось, что день ползет не быстрее улитки. Последние две недели тоже прошли мучительно медленно. Гермиона настояла на том, чтобы до их свидания они не целовались. За эти две недели он не раз предпринимал попытки, но они ни разу не увенчались успехом. Однажды, когда они шли с обеда, Малфой толкнул ее в пустой класс, крепко обнял и потребовал поцелуя. Гермиона же имела наглость выхватить палочку и с коварной ухмылкой потребовать, чтобы он отпустил ее.

В другой раз, когда профессор Мэнкин оставил их вдвоем в лаборатории кабинета зелий, Драко наклонился подобрать перо, которое уронила Гермиона. Увидев перед собой красивые ноги девушки, он не удержался и провел кончиком пера по ее левой икре. Она перепугалась, что это какой-нибудь паук, и лягнула Драко так, что разбила ему верхнюю губу. Та раздулась, как воздушный шарик, так что целоваться ему не светило еще несколько дней как минимум.

Грейнджер медленно сводила его с ума. Она сказала, что разумнее будет подождать до свидания. Черт побери, это же всего лишь поцелуй! Он же не требовал лишить ее девственности, в самом деле! Они целовались уже дважды, так почему бы не сделать это снова? Будучи целеустремленным, он решил, что либо поцелует ее сегодня, либо погибнет в попытках.

Они сидели за круглым столом в одной из аудиторий для восьмикурсников и делали задание по древним рунам. Профессор Стивенс только что ушел, дав ученикам групповое задание. Падма распределила его между всеми, и теперь каждый трудился над своей частью. Гермиона перегнулась через Драко, слегка касаясь волосами его предплечья, чтобы взять учебник; ее пухлые алые губы были совсем рядом. Когда Гермиона затем потянулась за справочником, она коснулась его рукой. Добравшись до книги, девушка посмотрела на него и обольстительно улыбнулась. Сама она, наверное, считала, что просто улыбается, но Малфою улыбка казалась именно обольстительной. Драко быстро отвел взгляд и заметил, что Майкл Корнер таращится на Гермиону. Драко смерил его долгим взглядом — Майкл быстро глянул в ответ, — одарил его мерзкой ухмылочкой и вернулся к работе.

Драко повернулся к Гермионе — она не заметила их обмен «любезностями».

Задумавшись, она прикусила кончик пера. Драко буравил глазами треклятое перо, мечтая, чтобы на его месте оказались его губы; ему хотелось, чтобы она прикусила их, а не кончик пера. Захлопнув книгу, он вслух сказал, что не может сконцентрироваться на работе и пойдет к себе, чтобы закончить задание там. Гермиона проводила его глазами, недоумевая, почему он так расстроен.

Позанимавшись некоторое время в одиночку в своей комнате, Драко решил вернуться в класс. Когда он пришел, там остались только Терри и Падма.

— А где Гермиона? — спросил слизеринец.

— Пошла в библиотеку работать над перекрестными ссылками, — ответил Терри.

Драко закрыл за собой дверь и направился прямиком в библиотеку. Там он искал ее во всех проходах, у каждого шкафа, за каждым столом, но Гермионы нигде не было. Малфой уже собрался было уходить, как вдруг взгляд его упал на вход в Запретную секцию: решетка, которая обычно закрывала проход, была открыта. Может, она там? Он огляделся — никто на него не смотрел; тогда Драко тихо проник в секцию, прикрыв за собой решетку. Если Гермиона здесь, он обязательно получит свой поцелуй!

Слизеринец двинулся по проходу, разглядывая пыльные полки. Книги здесь пахли плесенью и мускусом.

— Грейнджер? — прошептал он.

Вдруг до него донесся приглушенный разговор. Он присел у одной из полок и прислушался.

— Говорю тебе, что-то здесь не так, и мне это не нравится, — произнес первый голос.

— А я тебе говорю, что это все чушь, — ответил ему второй голос — женский. Это была Гермиона.

— Тогда объясни мне, почему больше никто из слизеринцев в этом году не приехал? Это он, все сходится, ни у кого из младшекурсников не было доступа к нашим комнатам. — Драко узнал первый, мужской голос: говорил Майкл Корнер.

— Я не могу ничего объяснить, но знаю, что Драко тут ни при чем. Ты все придумал и теперь пытаешься свалить на кого-то вину, но вот я в это не верю, — резко ответила Гермиона громче, чем следовало.

— Ты влюблена в него, да? — спросил Майкл.

— Мы друзья, а еще мы официально идем вместе на завтрашние танцы. Но, знаешь, что, — добавила она, — это, в общем-то, не твое дело. Оставь меня в покое. Хватит передавать мне записки в классе, хватит присылать подарки, хватит преследовать, или мне придется рассказать все директрисе.

— Тогда я расскажу ей про делишки твоего дружка-Пожирателя, — сердито сказал он.

Этот пидор преследовал Грейнджер и назвал Драко Пожирателем смерти? Интересно, почему она ему, Драко, об этом не рассказала?

— Возвращайся обратно в класс, Майкл, — жестко велела Гермиона, — тебе тут нечего делать, пожалуйста, отстань от меня.

— Послушай, Гермиона, ты мне нравишься, это правда, но я не поэтому предупреждаю тебя насчет Малфоя. Просто запомни, что я сказал, подумай над этим, — произнес он, оставляя ее наедине с собой. Драко быстро переместился к другой полке и увидел, как темноволосый парень покидает Запретную секцию. Драко задумался, стоит ли ему обнаружить свое присутствие и, если да, стоит ли показывать, что он все слышал. Драко мог только гадать, в чем обвинял его Майкл, но он обязательно выяснит.

От необходимости решать, выйти ему или нет, его избавила Гермиона: она шла прямо в сторону его импровизированного укрытия и выглядела она разозленной. Кажется, поцелуй ему сегодня не перепадет.

— Что ты тут делаешь, Малфой? — раздраженно спросила она.

— Патил сказала, ты пошла в библиотеку. Когда я тебя не нашел в обычных местах, решил посмотреть тут. Я заметил, что дверь была открыта. — И не соврал ведь!

— Да, но тебе лучше уйти. Разрешение находиться здесь есть только у меня, — сказала она, толкая его к выходу.

— А что тут делал Корнер?

— Ты его видел? — обеспокоенно спросила она.

— Видел, как он уходил. — Ну хорошо, чуть приврал.

— Он козел, достал уже. Если бы Гарри с Роном были тут, я бы попросила их поговорить с ним и заставить отвалить, — затравленно сказала она.

— А я кто тогда, бабка старая? Я с ним поговорю, и он отвалит, — сказал Драко, выпячивая грудь.

Гермиона улыбнулась, стараясь не рассмеяться, и сказала:

— Это необязательно, но спасибо, что хочешь побыть моим рыцарем в сияющих доспехах. Я уже сказала ему, чтобы отстал, надеюсь, это поможет.

Она направилась к выходу, и у него вдруг возникло желание удержать ее: она казалась такой грустной, почти несчастной. К тому же, Гермиона, по всей видимости, не собиралась рассказывать о второй, загадочной части их разговора.

— Гермиона, иди сюда, — скомандовал Малфой.

— Почему ты назвал меня Гермионой? Нет, я не хочу сейчас от тебя отбиваться, но и целоваться с тобой сейчас я тоже не хочу… — Она несла какую-то чушь.

— Во-первых, Гермиона — это твое имя. Во-вторых, кто сказал, что я вообще хочу тебя целовать. А в-третьих, я просто хочу тебя обнять, мне кажется, тебе это сейчас нужно.

Девушка взглянула на него так, будто у него вдруг выросла вторая голова, и расхохоталась.

— Как же это смешно! — Она постаралась выдать свою радость за чрезмерное веселье. — Нет, серьезно, слышали бы тебя бывшие однокурсники! «Я хочу тебя обнять»! Господи! Похоже, смех мне сейчас помог лучше объятий, спасибо тебе, Малфой! — Согнувшись, она снова рассмеялась.

Он уставился на нее. Да как она смеет над ним смеяться?! Вконец разозлившись, Драко схватил ее за руку, дернул к себе и впился ей в губы поцелуем. Хочет оскорблять его насмешками — пожалуйста, тогда он хотя бы получит свой поцелуй! Она все еще смеялась, поэтому рот у нее был открыт — чем он и воспользовался.

Поначалу она, шокированная, сопротивлялась: такого она не ожидала, но вскоре расслабилась, отдаваясь этому ощущению. Он тоже расслабился, и его объятия из грубых и требовательных стали мягкими, осторожными. Он проводил губами по ее губам, искал ее язык своим. Коснувшись языком ее зубов, он провел по ее небу. Драко наклонил голову в другую сторону, отметив про себя, что у нее самые мягкие губы из всех, которые ему доводилось целовать.

Сначала она забыла, как дышать, но, расслабившись, она восстановила дыхание. Это было божественно. Пожалуй, стоило целовать его каждый раз, когда он ее находил. Она упустила столько возможностей! Драко отодвинулся от ее губ и поцеловал в щеку, а затем спустился к шее, туда, где бился ее пульс. Он посасывал чувствительную кожу между ней и ухом — мягко, непрерывно, не выпуская ее из объятий. Он снова целовал ее в шею и снова искал ее губы.

Гермиона обнимала его за шею, зарывалась пальцами в волосы, и у нее вырвался звук, напоминающий нежный вздох. Поначалу он отстранился, не желая обидеть ее первым настоящим поцелуем. Он просто хотел проверить, насколько далеко он сможет зайти в будущем.

Когда Драко, улыбаясь, отодвинулся, ему поначалу показалось, будто она в каком-то трансе: Гермиона безвольно уронила руки, голова была чуть наклонена, а губы — слегка приоткрыты. Драко остолбенел. Как будто он вдруг превратился в дементора и высосал ее душу…

Гермиона, наконец, пришла в себя, но вместе с ней вернулась и жажда мести. Она размахнулась и запечатлела на его левой щеке тяжелую звонкую пощечину. Ух ты. Такого он не ожидал. Благодарности — да, ответного поцелуя — разумеется, но, черт бы побрал, он никак не ожидал получить пощечину!

Но затем Гермиона удивила его еще больше: схватив его за воротник рубашки, она страстно целовала добрых пять секунд, а потом оттолкнула:

— Не вздумай больше целовать меня без моего ясно выраженного разрешения, понял?!

— Письменного? — спросил он, кляня про себя ее характер.

— Для начала, — резко парировала она, затем развернулась на каблуках и была такова. Слизеринец коснулся щеки — та все еще горела от пощечины, а затем — губ. Да, она определенно была другой. Интересно, как Поттер и Уизли до сих пор живы…

Прямо накануне Дня всех святых

До конца вечера Гермиона избегала всех и каждого. Если бы с ней захотел встретиться эльф или призрак, она бы это пережила, но видеться с другим человеком она не хотела даже под страхом смерти. Она закрылась в своей комнате. Она не спустилась к ужину. Она не вышла наружу, чтобы позаниматься. Ей о многом надо было подумать.

Первое и главное — это тот поцелуй. Тот потрясающий, восхитительный поцелуй. А она дала ему пощечину! Она сама была в шоке от своего поведения. Не то чтобы до этого она ни с кем не целовалась — черт, да она даже с ним уже целовалась! — но все это было иначе. Она чувствовала себя героиней одного из романов Джейн Остен, чья репутация была под угрозой, потому что ее насильно поцеловал потенциальный ухажер… за одним исключением: этот поцелуй не был нежелательным. Он был очень даже желательным!

Гермиона была крайне смущена. Как же завтра смотреть ему в глаза на танцах? Да и захочет ли он идти на эти танцы?..

Решив поразмыслить об этом позже, она вернулась к другим событиям прошедшего дня. Разговор с Майклом. Гермиона и Джастин Финч-Флетчли оба получили оскорбительные послания, где их обзывали грязнокровками, а также запугивали тем, что Пожиратели смерти все еще на свободе и что Темный лорд вернется. Джастин получил как минимум две подобные записки, а сама она получила три. Финч-Флетчли как-то раз зашел к ней после того, как получил вторую, чтобы выяснить, не приходила ли ей такая же. К тому моменту у нее тоже было две записки. Майкл узнал о них только одним путем: Джастин рассказал Терри, а тот — Майклу.

Она не знала, получал ли кто-либо еще из магглорожденных подобные послания. Честно говоря, это не особо ее и интересовало. Гермиона решила, что это шутка. Плохая, но все же шутка. Она была уверена, что Драко никогда бы не стал этим заниматься. Раньше — возможно, но не сейчас.

О третьей записке никто не знал; она была самой обидной — Гермионе угрожали физической расправой. Стоило бы пойти к директрисе, но она хотела справиться с этим сама. Впрочем, может, это уже слишком… Может, стоит написать Гарри. Он бы хотел знать об этом. В конце концов, он ведь ее друг, несмотря на то что он не выходил на связь после того, первого письма.

Гермиона продолжала писать Гарри, Рону, Джинни и родителям каждую неделю, и каждую неделю она ждала от них ответа — хоть от кого-нибудь, но никто не отвечал. Даже родители ни разу не написали. Последнюю сову от них она получила на свой день рождения. Может, письма просто не дошли… Она села за стол и написала Гарри. Она рассказала ему все: про послания, про угрозы, про Майкла, про то, что она не получила ни одного письма, про намечающиеся отношения с Малфоем. Если даже этим она не добьется от него ответа, то все остальные попытки будут тщетны. Она попросила его ответить немедленно. Гермиона выскользнула из своей комнаты и направилась в совятню. Там она привязала послание к лапке бурой птицы и долго наблюдала, как та парит в небе.

Проснувшись в субботу, она решила сразу после завтрака пойти в Хогсмид: ей хотелось купить себе новое платье на вечер. Младшим курсам полагалась парадная форма одежды, но, поскольку ей предстоит, помимо прочего, следить за порядком, логичнее будет надеть платье. Что-нибудь красивое — для ее первого официального «свидания» с Малфоем.

Перед выходом она зашла к Малфою узнать, не желает ли он присоединиться, но в комнате его не было. Она вышла с территории школы и направилась в деревню. Она забыла, что сегодня встретит там всю школу — в эти выходные Хогсмид официально разрешалось посещать всем. Народу было так много, что по пути ей пришлось пробираться через толпу. Гермиона решила свернуть на тропинку, которой они с Гарри и Роном все время пользовались по пути в Хогсмид — она была уверена, что там людей будет поменьше.

Стоял прохладный октябрьский день, но было ясно и солнечно. Несмотря на это, в лесу, через который шел путь, было темно, и решимости у девушки поубавилось. Нужно было пойти по главной дороге. Она решила срезать путь через лес и снова выйти на дорогу. Все равно, что там толпилось множество детей — так ей хотя бы удастся избавиться от страха.

Она переступила через бревно и нагнулась, чтобы пройти под веткой, но зацепилась за нее шарфом. Гермиона обернулась, чтобы вызволить его, и не заметила того, кто ударил ее. Она упала на землю, молотя руками и ногами. Девушка попыталась закричать, но чья-то рука зажала ей рот. Неизвестный держал Гермиону сзади и тащил вглубь леса. Напавший на миг убрал руку от ее рта, и, воспользовавшись шансом, девушка пронзительно завопила так, чтобы ни у кого не осталось бы сомнений: это был крик о помощи, какой мало кому доводилось слышать. Гермиона даже не была уверена, что именно она издает такие звуки, но была рада, что ей это удалось.

Драко бежал по дороге, чтобы перехватить Грейнджер. Он принял душ сразу после завтрака и, одевшись, пошел к ней, чтобы пригласить в Хогсмид, но в комнате никого не было. Малфой подумал, что Гермиона все еще расстроена из-за их последней встречи. У главных дверей он наткнулся на кого-то из восьмикурсников и спросил, не видел ли тот Гермиону, — оказалось, что она только что ушла в деревню. Таким образом, оставалось только разыскать ее там.

Драко увидел, как она сворачивает с дороги на тропинку. Он знал этот путь: тропинка вела прямиком в Хогсмид, но ею не так часто пользовались. Почему Гермиона решила пойти там, если это нисколько не сокращало путь? Может, ей просто хотелось оказаться подальше от ребятни? Неужели и он когда-то был таким же малявкой?

Уже идя по тропинке, он услышал ее холодящий душу вопль. Он рванулся вперед. Это была Грейнджер, ее крик! На него шквалом обрушились эмоции, имя которым он пока не мог дать. Паника, тревога, страх? Он не знал, да и плевать. Он бежал, выкрикивая ее имя.

Безусловно, не только он слышал этот вопль: Драко увидел, как с главной дороги другие ученики тоже побежали в сторону леса. Малфой к тому моменту успел забежать вглубь дальше остальных, но он не представлял, где искать Гермиону. Он увидел ее шарф на ветке. Оставив его на месте, Малфой побежал дальше. Вскоре он увидел Грейнджер, сидящую на земле. Волосы у нее были в беспорядке, пальто порвано, но она была жива и почти невредима. Он подбежал к ней, но, не успел он успел спросить, что произошло, она вскочила и кинулась к нему в объятия.

— Он побежал туда, — указала она.

К тому моменту несколько учеников уже успело добежать до них. Двое семикурсников с Гриффиндора побежали туда, куда указала Гермиона. Драко отпустил девушку и отправился следом за ними. Шестикурсница-пуффендуйка пошла с Гермионой в сторону главной дороги.

Кто-то уже успел сообщить в школу — технически они еще находились на территории Хогвартса. Профессора Стивенс, Мэнкин и Уизли подбежали к девушке, которая уже взяла себя в руки и перестала плакать.

Драко и остальные вернулись к ученикам, сгрудившимся вокруг Гермионы. Нападавшего найти не удалось. Профессор Мэнкин приказал всем старостам идти в деревню, собрать всех и вернуть обратно в школу. Ученикам, слонявшимся неподалеку, тоже было велено возвращаться. Билл и профессор Стивенс сказали, что она пойдет с ними к директрисе. Она, окруженная обоими преподавателями, пошла в сторону школы, но обернулась, ища Драко. Она увидела его: Малфой стоял на обочине дороги и смотрел прямо на нее. Гермиона сказала что-то Биллу, тот кивнул, и она позвала: «Малфой!» Он подбежал к ней и не выпускал ее руку всю дорогу до замка.

Тише, дайте Драко подумать

В кабинете директрисы Гермиона рассказала все, что знала. Она показала МакГонагалл и другим профессорам полученные ею послания и упомянула те, что пришли Джастину. Затем она рассказала о нападении, хотя повествование вышло коротким. Все произошло слишком быстро, она не видела, кто это был, и тот человек не сказал ни слова. Вырываясь, она услышала, как Малфой выкрикивает ее имя — и нападавший тоже, поэтому он бросил ее на землю. Все остальное они уже знали.

Директриса решила, что не будет сообщать в Министерство. Она согласилась с Гермионой, что письма были похожи на глупую шутку, но никак не угрозу. Также она сказала, что ближайшие походы в Хогсмид на время отменяются, и велела всем быть начеку. Выйдя из кабинета, Гермиона увидела, что Малфой ждал ее внизу у лестницы. Она улыбнулась ему и получила в ответ улыбку. Что сказать? Она не знала. Он, вроде как, спас ее сегодня — не физически, так эмоционально. Они направились в сторону крыла восьмикурсников.

— Что ж, ради нашего свидания я хотела сегодня купить себе платье, но, видимо, придется выбирать из того, что есть. Надеюсь, тебя это не очень смутит.

— Уверен, что не смутит, — добродушно съехидничал он, надеясь, что она распознает в этом шутку. — Почему ты не попросила меня пойти с тобой?

— Я хотела, но не смогла найти тебя утром.

Остаток пути прошел напряженно. У Гермионы кончились все слова. Она хотела извиниться за вчерашнюю пощечину, но это означало бы признание собственной ошибки, а это для нее было тяжело. Еще ей хотелось поблагодарить его за спасение, но это показалось ей глупым. Когда они дошли до портретного проема, она спросила:

— Как твоя щека?

Пару секунд он пытался понять, о чем она, но потом ответил:

— Ой, ужасно. Я всю ночь метался от боли. Это было невыносимо, но я кое-как справился.

Гермиона закатила глаза:

— Помню твое показательное выступление, когда Клювокрыл поранил тебе руку на третьем курсе.

— Эй, — обиделся он, — в тот раз она правда болела! Я не прикидывался! Я чуть руку не потерял!

— Ага, как же.

— У меня даже шрамы остались, — добавил Драко.

— Ну-ка, покажи.

Он закатал рукав и показал ей тоненькую розовую линию длиной около сантиметра.

— Ах ты бедняжечка, как же ты находишь в себе смелость на людях показываться с такими жуткими, несовместимыми с жизнью увечьями?

— Ну извини, что он не в форме молнии, — презрительно ответил он.

Они прошли по коридору и остановились у двери Гермионы.

— Скажи честно, Грейнджер, ты в состоянии идти куда-то сегодня? Все еще хочешь на бал?

— Ну да, а что, ты передумал? — нервно спросила она, еще раз не угадав его намерений.

— Я уже дождаться не могу, мне просто нужно знать точно, — поспешно объяснил он.

— Ну, тогда увидимся часов в семь?

— Встретимся внизу или пойдем вместе отсюда? — спросил он. Почему-то Драко нервничал.

— Думаю, ты, как порядочный молодой человек, идущий на свидание, должен ждать у двери в мою комнату. Цветы с конфетами тоже не помешали бы, — ответила Гермиона. Открыв дверь к себе, она повернулась и добавила: — Отвечаю на твой недавний вопрос: да.

— Ты о чем? — не понял он. Какой вопрос?..

— Да, я целуюсь на первом свидании, так что готовьтесь, мистер Малфой.

— Дразниться вздумала, а, Грейнджер? Я это и так знал. Хорошие девочки так и делают. Они строят из себя невинных и милых, но на деле оказываются сущими бестиями, — рассмеялся он и взял ее за руку, поглаживая ее большой палец своим. — Если честно, я очень жду нашего свидания. Увидимся. — Малфой наклонился и поцеловал ее в щеку.

— До скорого, — ответила она и закрыла за собой дверь.

Он дошел до своей комнаты и попытался не думать о недавних событиях, сконцентрировавшись на грядущем вечере. Ошибиться невозможно: он всерьез увлекся Гермионой, бросая вызов всему, что он знал и чему его учили. Он, чистокровный волшебник, медленно, но верно влюблялся в грязнокровку. Да не просто в грязнокровку, а в Гермиону Грейнджер. Закрыв дверь, он решил написать матери. Неважно, как она к этому отнесется, — Драко собирался честно рассказать, что покорен Гермионой Грейнджер. Он написал пару строк, но выложить на бумаге все, что творилось у него в голове, было сложно.

Малфой смотрел через окно на огромную территорию вокруг замка. Солнце ярко освещало голубое небо. Ветер гонял остатки листьев по земле. Птиц не было видно. День стоял тихий. Из его окна было видно озеро, вода в нем казалась почти черной. Драко вспомнил об их с Гермионой прогулке. Чуть дальше, за озером, виднелись сероватые холмы, на которых росли ели, тисы, сосны, можжевельники — высокие, внушительные. По тем самым холмам они взбирались в самый первый день, и там росли те же самые деревья, которые, как навес, защищали их тогда от солнечных лучей своей густой тенью.

Он увидел одну из многочисленных башен замка и подумал, уж не гриффиндорская ли это. Может, однажды она смотрела в одно из тех окон, видела то же озеро, те же холмы, те же деревья? Постепенно все здесь стало вызывать в нем воспоминания о ней.

Поначалу он не хотел сюда возвращаться. Но одному дома оставаться ему тоже не хотелось, поэтому его мать решила, что вернуться в Хогвартс будет лучше. Она написала Люциусу, который уже отбывал срок в тюрьме, и тот согласился с тем, что мысль хорошая. На самом деле, его родители согласились на добровольное заточение без суда в обмен на свободу сына. В конце концов, Министерство решило не предъявлять иск юному Малфою. В Министерстве поняли, что он действовал из страха перед Волан-де-Мортом, а значит, не мог нести ответственность за свои действия.

Когда мать сказала ему, что он вернется в школу, в то время как она будет в тюрьме, он жутко разозлился, что неудивительно, но Нарцисса стояла на своем. Теперь Драко был ей благодарен. Он был рад, что вернулся. Он бы ни кната не заплатил, чтобы продолжить обучение. Не то чтобы он не любил школу — просто ему было все равно. Но своему возвращению он все же радовался. Радовался, потому что дало его существованию цель, давало повод вставать по утрам с постели. Поводом была девушка с вьющимися волосами по имени Гермиона Грейнджер. Чем не стимул?

Красавица на балу

У Драко пересохли губы, руки вспотели. Он прочистил горло, разгладил складки на одежде и взглянул на цветочный браслет⁽¹⁾ в своей руке. Он сам не мог поверить, насколько сильно нервничал. Конечно, они ведь шутили насчет первого свидания; да ради всего святого, они ведь виделись каждый день, сегодняшний вечер не будет чем-то особенным! Он поднял руку, чтобы постучаться. Тук-тук.

Гермиона как раз заканчивала приводить в порядок лицо и волосы. Сегодня она распустила волосы, сделав косой пробор и заколов их спереди красивой заколкой с хрусталиками. Макияжа почти не было: розовый блеск для губ и румяна на щеки, хотя и этого, ей казалось, было много — обычно Гермиона не красилась. Поскольку новое платье купить не удалось, наряд пришлось выбирать из того, что висело в гардеробе. Она перемерила кучу вещей и в конце концов остановилась на черной юбке «колоколом», черных же чулках и балетках и белой шелковой приталенной блузке с треугольным вырезом и широким воротничком. В довершение образа Гермиона надела бриллиантовые сережки, которые ей подарили на тринадцатый день рождения, и жемчужное ожерелье — подарок на пятнадцатилетие. Ей очень хотелось быть сейчас в новом платье, но, в конце концов, она решила, что и в этом выглядит неплохо. Гермиона уже была готова поменять блузку, но тут раздался стук в дверь: пришел ее кавалер. Она чуть не хихикнула в предвкушении.

Драко собрался уже было постучать в третий раз, когда дверь, наконец, открылась. Он шумно выдохнул. Какая же она красивая. Волосы, которые он высмеивал при каждой возможности, пока они были детьми, сейчас стали главным ее украшением. Гермиона выглядела старше своих лет, но была молода, свежа, красива. Малфой пришел в благоговейный трепет, и ему показалось, что он слишком вырядился: вот стоит он в своем парадном одеянии, и вот она — в простой черной юбке и белой блузке. Может, стоило пойти переодеться?..

Гермиона подумала, что Драко сейчас выглядел еще привлекательнее, чем обычно. Его волосы лежали небрежно, на губах играла беспечная улыбка. На нем была черная парадная мантия, а в бутоньерке красовалась красная роза. В руке у него была еще одна красная роза, вдетая в браслет — для нее. Она почувствовала, что одета слишком просто. Ее взгляд упал на собственный простой наряд, и ей стало стыдно. Может, притвориться, что у нее голова разболелась… Нет, она не могла так поступить, ведь она была уже одета к выходу, а на лице у нее застыла глупая улыбка. Она почувствовала, как румянец заливает щеки. Гермиона взяла у него цветочный браслет и неловко застегнула на запястье.

— Прости, я слишком просто оделась… — сказала она, глядя на свое одеяние.

— Я думаю, ты прекрасна! Хотя, знаешь что, подожди секунду, я сейчас вернусь, мне кажется, тебе после этого полегчает, хорошо? — ответил он и кинулся в коридор.

Гермионе казалось, что ей ничто не поможет расслабиться, если только он не вернется с парадным платьем в руке, однако, когда она снова увидела Малфоя, она и правда почувствовала, как гора слетает с плеч: Драко теперь был одет в черные выходные брюки, белую шелковую рубашку на пуговицах и серый галстук; через плечо он перекинул черный пиджак. Гермиона расцвела улыбкой. Ради нее он переоделся, но выглядел все так же неотразимо. Нет, даже еще лучше.

— А где твоя роза? — спросила девушка.

Вместо ответа Драко надел пиджак: роза теперь красовалась там. Он просунул руку Гермионы так, чтобы она взяла его под локоть.

— Пойдем?

Гермиона кивнула, и они пошли вниз, на танцы. По пути в Большой зал он быстро окинул ее потрясенным взглядом. Ему казалось, что он идет рядом с самой прекрасной девушкой во вселенной, и чувствовал, будто не достоин ее. Гермиона, в свою очередь, украдкой бросала на Малфоя такие же взгляды: она шла под руку с самым красивым парнем в школе и думала, что не заслуживает такого счастья. Или заслуживает?

Спускаясь, они увидели Терри и Падму. Они тоже должны были следить сегодня за порядком. На девушке было скромное темно-синее шелковое платье, а на парне — широкие серые брюки, белая рубашка и серый свитер поверх нее. Драко порадовался, что переоделся: в своей парадной мантии он чувствовал бы себя глупо.

— Ого, какая вы красивая пара! — воскликнула Падма, беря Гермиону за другую руку. — Думаю, сначала надо разделиться, чтобы все видели, что мы пришли, а потом можем снова собраться вместе. Идет?

Гермионе не очень хотелось разделяться, но у них было задание, поэтому она согласилась. Она махнула Драко и пошла к столику с прохладительными напитками. Она поздоровалась с некоторыми профессорами, присматривающими за учениками, и кивнула директрисе.

— Прекрасно выглядите, мисс Грейнджер, и спасибо за помощь в проведении вечера, — улыбнулась профессор МакГонагалл. — Не хотите ли с друзьями стать членами жюри? Позже мы проведем конкурс костюмов.

— С удовольствием!

С этими словами Гермиона взяла стакан, чтобы налить себе немного пунша.

— Ого! Ты тут самая красивая… для грязнокровки! — раздался рядом голос. Его обладателем оказался какой-то смутно знакомый парень — на последнем году обучения Гермионы он учился на шестом курсе Слизерина. Гермиона смерила слизеринца возмущенным взглядом, и черпак выпал у нее из руки. Парень подмигнул ей, и они с другом, смеясь, отошли. Гермиона поникла. Сложно было бороться со старыми предрассудками.

Стоящий неподалеку Драко увидел, как лицо Гермионы вдруг помрачнело. Ему очень не хотелось, чтобы у нее испортилось настроение, особенно на их первом свидании, поэтому он направился к ней. Гермиона в это время пошла в другой конец зала, пробираясь через танцующих и просто болтающих учеников.

— Смит тебя чем-то расстроил? — спросил Драко, оказавшись позади нее.

— О, не знала, что его так зовут, — тихо сказала Гермиона, беря протянутый Малфоем стакан. Она посмотрела на Смита — тот в ответ чмокнул губами, как при поцелуе, — и продолжила: — Нет, он сделал мне комплимент, но очень грубо и двусмысленно. Сказал, что для грязнокровки я тут самая красивая.

Драко смерил парня взглядом; если бы глазами можно было убивать, тот бы уже свалился замертво. Смит понял посыл Малфоя и тут же отвернулся от Гермионы: все-таки Драко все еще имел влияние на некоторых из них. Слизеринец взял ее за талию, вызвав мурашки, и повел в другую часть Большого зала.

К ним подошел Терри:

— Я только что поймал за руку одного мелкого паразита — он хотел подлить алкоголя в пунш, и он точно когтевранец. Сообщил о нем старосте. Терпеть не могу терять баллы, но ведь кто-то из детей мог потом случайно напиться!

Гермиона рассмеялась.

— А ты, Терри, конечно же, никогда ничего в пунш не подливал, да?

— Нет, конечно — для этого существуют слизеринцы, — ответил тот, подмигнув Драко, и отошел.

— Как думаешь, ничего страшного не случится, если мы потанцуем? — спросила Гермиона у Малфоя.

— Это что, маггловский способ пригласить на танец? «Не случится ли чего страшного?» Серьезно? — ошеломленно спросил Драко.

— Я к тому, что мы ведь должны следить за остальными, — уточнила она.

— Знаю я, к чему ты, малявка. Дай мне свой стакан, — попросил он. Гермиона повиновалась — все равно в стакане мог оказаться тот самый алкогольный пунш, а ей очень хотелось сохранить рассудок трезвым. Драко поставил их стаканы на ближайший стол. — А теперь дай руку, — улыбнулся он.

Гермиона протянула ему руку и хихикнула, действительно чувствуя себя маленькой девочкой. Малфой повел ее на танцплощадку — как раз заиграла медленная музыка. Драко не приближался слишком близко — ему хотелось, чтобы Гермиона расслабилась, а сейчас она с силой сжимала его ладонь. Кто бы мог подумать, что она такая сильная!

— Грейнджер, намертво вцепляться в меня необязательно, я не дам тебе поскользнуться или упасть, — поддел ее Малфой.

Гермиона смутилась и ослабила хватку:

— Прости.

Драко коснулся ладонью талии Гермионы, а пальцы другой руки переплел с ее. Гермиона мяла ткань его пиджака. Ей и правда нужно развеяться! Вдруг Малфой отпустил Гермиону, взял обе ее руки в свои и потряс их. На миг девушке показалось, что это элемент танца.

— Давай вытрясем из тебя все напряжение, чтобы ты могла успокоиться и повеселиться.

Драко снова обнял ее, и — надо же! — Гермиона и правда почувствовала, как напряжение уходит. Она даже приблизилась к Драко и положила голову ему на грудь; он в ответ положил подбородок ей на макушку. Хотел он того или нет, песня скоро закончится, поэтому он решился: сейчас или никогда. Малфой обнял Гермиону за талию обеими руками и крепко прижал к себе, и она сцепила руки у него на шее. Они смотрели друг на друга. Драко наклонился и на пару секунд так нежно коснулся ее губ, что Гермионе показалось, будто она растает. Гермиона снова прижалась щекой к его груди, и ей по неведомой причине захотелось расплакаться. Песня закончилась, и Гермиона, вырвавшись из объятий, пошла прочь с площадки, даже не взглянув на Малфоя. Он был в замешательстве: что не так? Ему казалось, что это лучший момент в его жизни, так что же случилось?

Гермиона отошла к самой дальней стене и прислонилась к ней плечом, сделав несколько глубоких вдохов, чтобы унять слезы. Малфой подошел сзади и положил руку ей на спину. Она знала, что это Драко, еще до того, как он прикоснулся к ней. Она обернулась и взяла его за руку, а потом, все еще не смотря ему в глаза, потащила парня сквозь толпу.

Они пересекли Большой зал и оказались у двери, ведущей к главной лестнице. Не отпуская его, Гермиона толкнула дверь, и они вышли наружу. Малфой все еще гадал, что происходит или должно произойти, однако все равно послушно шел за ней.

Как только они оказались на свежем ночном воздухе, она наконец повернулась к нему и кинулась к нему в объятия.

Что здесь происходит?

Сказать, что Драко был слегка шокирован — значит, ничего не сказать. Она кинулась к нему — чуть ли не прыгнула к нему в объятия, и он на миг даже оторвал ее от земли. Гермиона с силой прижалась к его губам — довольно жестко и требовательно, будто задавая вопрос этим поцелуем. И Драко надеялся, что ответил на него верно, целуя ее в ответ.

Слизеринец вернул девушку на землю, но она все еще крепко держала его.

— Грейнджер, что происходит? — спросил Драко, пытаясь отцепить ее руки со своей шеи. Когда ему наконец это удалось, парень обнаружил, что она вот-вот расплачется.

— Я что-то сделал не так? Если я тебя обидел или сказал что-то не то, прости меня. Скажи, в чем дело? — участливо спросил он, беря ее за руки, и усадил рядом с собой на ступеньки, затем снял пиджак и набросил ей на плечи. Они сидели бок о бок, не касаясь друг друга, и Драко был так же изумлен, как и тогда, когда она убежала от него с танцплощадки. Ему показалось, что будет правильнее обнять ее, что он и сделал; Гермиона положила голову ему на колени, засунув руки под щеку. Драко легко коснулся ее волос. Так они просидели довольно долго: рука, поглаживающая волосы, рука, обнимающая ее, девичье тело, склонившееся к нему, голова на коленях. Когда Гермиона, наконец, заплакала, Драко растерялся. Что ему делать? Что он уже сделал? Что было не так? В голове у него роилось множество вопросов.

— Пожалуйста, Гермиона, скажи, что случилось, — прошептал он ей на ухо.

— Ничего, — отозвалась она, не поднимая голову с колен, — свидание идеально. Ты идеален. Я поверить не могу, что все это происходит на самом деле. Не может такого быть… не может, но происходит. — Она сказала это так тихо, что ему пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слова. Если все было идеально, почему же она ведет себя так странно?

Успокоившись, Гермиона встала и посмотрела ему прямо в глаза:

— Драко, тебе не кажется, что все это нереально? Мы с тобой никогда даже в теории не могли стать друзьями, не говоря уже о большем. Я вообще не понимаю, что происходит. Я никогда ничего подобного не чувствовала. Я не уверена, что когда-либо испытывала нечто подобное к Рону, а я ведь была влюблена в него. Я не могу описать, что чувствую… а ты? — Девушка посмотрела на пальцы Драко, которыми он держал обе ее руки. Малфой обнял ее за плечи.

— Я запутался, — заметил он. — Это хорошо или плохо? Ты счастлива или нет? Просвети меня, потому что я не понимаю. Скажи, что я должен чувствовать.

Гермиона попыталась улыбнуться, но смогла уткнуться лицом ему в грудь. Не так уж он и запутался, как пытался показать. Он понял, о чем говорила Грейнджер. Драко чувствовал то же самое, но не собирался долго думать на эту тему. Пусть все идет своим чередом, решил он.

— Послушай, Грейнджер, почему нельзя думать о хорошем? Какая разница, странно это или нет, в порядке вещей или не очень? Может, сейчас мы переписываем историю. Может, мы всего одним свиданием перечеркнем все предрассудки, связанные с чистотой крови. Представь только, что будет, если мы сходим на второе свидание, а потом на третье? Вскоре все чистокровные захотят бегать на свидания с магглорожденными. — Драко не выдержал и рассмеялся. Он хотел рассмешить ее, но сам не смог сохранить серьезную мину.

Девушка подняла на него глаза:

— Да ты великий мечтатель, а, Малфой? — Она кивнула: — Да, одно маленькое свидание встряхнет весь магический мир, — улыбнулась она и мягко сжала его щеку.

— Странно все это, — произнес он, поднявшись и потянув ее за собой. — Кстати, пиджак верни, а то я замерз, — совершенно по-рыцарски добавил Драко.

— Тогда замерзну я, — жалобно протянула Гермиона.

— Не замерзнешь, потому что я тебя согрею. — Он чмокнул ее в лоб. Гермиона стянула с себя пиджак. Малфой надел его; Гермиона обняла его за талию, а он обнял ее пиджаком. — Видишь, так же лучше?

— Тебе просто нужен был повод меня обнять, — буркнула она ему в грудь.

— А мне нужен повод?

— Нет. Нужно вернуться, — добавила она, — а то профессор МакГонагалл нас хватится.

— Глупая старая летучая мышь, — закатил глаза Драко. Они поднялись по лестнице, все еще держась за руки. Ему не хотелось отпускать ее.

Гермиона услышала, как кто-то зовет ее по имени. Они с Драко одновременно обернулись, Гермиона спустилась на ступеньку.

— Кто здесь? — чуть испуганно спросила Гермиона. Драко сошел вниз и загородил ее, нащупывая в кармане палочку.

Из темноты появилось лицо, которое она не видела уже долгое время; сначала она даже не узнала его. Это был Гарри.

Лучший друг Гермионы, познакомься, это ее новый парень

Гермиона сбежала со ступенек, обогнув Драко, и бросилась на шею теперь уже Гарри Поттеру. Драко ощутил неконтролируемый укол ревности и не смог его скрыть, как ни старался.

— Гарри, как я по тебе скучала! — воскликнула девушка. Гарри обнял ее в ответ. — Что ты тут делаешь?

— Получил твое письмо и понял, что должен приехать. Нам многое нужно обсудить, — сказал он, смотря на Драко. Гарри подошел к нему, протянул руку и коротко произнес: — Малфой.

— Поттер, — поприветствовал тот, крепко пожимая руку гриффиндорца, и максимально быстро высвободился. На большее Гермиона и не надеялась.

— Гарри, мы с Драко должны следить за младшекурсниками на балу в честь Дня всех святых, поэтому нам надо вернуться внутрь. Пожалуйста, скажи, что тебе не нужно прямо сейчас никуда уходить, — взмолилась Гермиона.

— Нет, я планировал остаться здесь на ночь. Я написал Невиллу, и он сказал, что я могу остаться у него, эльфы принесут дополнительную кровать, — ответил Гарри. — Возвращайтесь на танцы, не увидимся сегодня — значит, перенесем на завтрашний день. — Проходя мимо них, он добавил: — Слушай, а давай так и сделаем. Я немного устал, поговорим завтра. Весь день пробудем вместе. — Гарри снова обнял Гермиону и прошел через двери, в которые, он думал, уже никогда не войдет. Впрочем, он обязан был приехать. Он должен был лично рассказать ей, что происходит. Она должна знать, что она в опасности.

Гермиона рассказала Гарри, как добраться до спален восьмикурсников и какой у них пароль, и они с Драко вернулись в Большой зал как раз к моменту, когда начинался конкурс костюмов.

Драко с досадой заметил, что с приездом Поттера Гермиона заметно повеселела. Он понимал, что не имеет никакого отношения к ее повысившемуся настроению — все это было заслугой Гарри. После вручения призов за лучшие костюмы Гермиона повернулась к нему:

— Я счастлива, а ты?

— Потому что Гарри здесь? — вместо ответа спросил он. Не мог не спросить. Сам он всегда шел на втором месте, на первом был Поттер.

Гермиона смерила его грозным, почти пугающим взглядом и сказала:

— Не смей даже думать о ревности, Драко Малфой. Я люблю Гарри, потому что он мой лучший друг, но мое настроение — полностью твоя вина, так что придется принять эту ответственность на себя. — Она угрожающе ткнула в него пальцем. Драко взял ее за палец и отвел от своего лица.

— Уговорила, — ответил он, — но знаешь, что еще лучше убедит меня? Страстный, старый добрый поцелуй на ночь.

— Когда ночь закончится и ты проводишь меня до двери, я выполню твое желание, — мило улыбнулась Гермиона. Драко все еще держался за ее палец.

Танцы растянулись за полночь. Как старшие они были обязаны оставаться там до конца. Старосты поблагодарили старшекурсников за помощь, как до этого сделала директриса. Держась за руки, Гермиона и Драко шли к спальням восьмикурсников. Прямо перед ними шли Падма и Терри, тоже держась за руки.

— А я не знал, что они встречаются, — наклонился Драко к Гермионе.

— Я тоже не знала — до сегодняшней ночи. — Гермиона посмотрела на него, подняв брови. — Мне кажется, это мило. Они хорошая пара.

— А мы? — спросил Драко, обнимая ее за плечи.

— Нет, мы очень странная пара, но кому какое дело? — ухмыльнулась она. Драко огляделся, но никого не увидел, и потому он толкнул девушку в пустынный темный коридор.

— Это еще что значит, Малфой? В смысле, это странно — в хорошем смысле слова, — рассмеялась она.

— Хочу поцелуй на ночь. Прямо сейчас. Не хочу делать это перед твоей дверью, чтобы Поттер выскочил и заколдовал меня насмерть, — ответил он, поиграв бровями.

Гермиона покачала головой:

— Слушай… — но не успела она и слова сказать, как Драко положил руки ей на щеки, наклонился и медленно поцеловал ее. Ему хотелось сделать этот поцелуй значимым, поэтому он мягко касался ее губ своими, пытаясь понять, чего она хочет, чего ждет. Малфой опустил руки ей на талию. Гермиона провела ладонями по его предплечьям, плечам.

Это был нежный, страстный, влажный поцелуй, обещающий, отвечающий сразу на несколько вопросов, которые роились в ее голове. Она знала, что может доверять Драко. Он не пытался доминировать, не двигался слишком быстро. Он позволял ей самой выбрать темп, и это сказало Гермионе даже больше, чем он намеревался. Девушка повернула голову в другую сторону и чуть подалась вперед. Он понял ее намерение.

Левой рукой Драко все еще держал Гермиону за талию, а правой прикоснулся к ее шее, поглаживая кожу. Он чуть шире приоткрыл рот девушки, углубив поцелуй. Спустя вечность или миллисекунду — Драко не мог сказать точно: время для него остановилось — она отстранилась. Наверное, оно и к лучшему, потому как он не был уверен, что захочет остановиться. Он бы целовал и целовал ее, и кто знает, смог бы он остановиться. Гермиона снова положила голову ему на грудь; слышно было, как быстро бьется его сердце.

Слизеринец мягко обнял ее:

— Мило, да?

Гермиона не смогла поднять на него глаза — не сейчас, но сказала:

— Вроде бы.

— Ну что, пойдем наверх? — спросил Малфой, склонив голову набок, и поднял ее лицо за подбородок, вынуждая встретиться с ним взглядом.

— Драко, вечер был прекрасен, нужно будет как-нибудь повторить, — застенчиво отозвалась девушка.

Взяв ее за руку, Малфой вывел ее из темного коридора, служившего им убежищем, и сказал:

— Это очевидно, Грейнджер.

1) Небольшое пояснение: думаю, многие видели в американских фильмах (а кто-то, может, и вживую), как девушки надевают такие маленькие букетики или цветочные браслеты на руки (эту идею наша культура уже начала заимствовать у заморских друзей). Насколько я могу судить, в Америке есть традиция, согласно которой молодой человек, пригласивший на танцы девушку, приносит ей такой вот букет, она надевает его и ходит с ним весь вечер. В оригинале этот букетик называется corsage, но в русском языке аналога этому слову в данном контексте я не нашла и не уверена, что он вообще есть, их у нас просто называют букетами/браслетами из цветов на руку, поэтому пусть останется просто букетиком/браслетом. Если кто обладает на этот счет более точной информацией, буду рада прочитать в комментариях. — Прим. пер.

Вернуться к тексту

Спустя два месяца

На завтрак в Большой зал Гермиона и Гарри спустились вместе. На них постоянно кто-то таращился. Теперь Гермиона, похоже, понимала, почему ее друг так не хотел возвращаться в школу. После еды Гарри предложил пройтись по территории Хогвартса. Гермиону не покидало чувство, что Гарри чем-то обеспокоен, поэтому она согласилась на прогулку.

Пересекая двор, Гарри ухватил подругу за руку. Как хорошо было вновь увидеться! С трудом верилось, что прошло уже два месяца.

— Как дела в школе? — спросил он.

— Я тебе каждую неделю пишу и рассказываю обо всем! Почему ты не отвечаешь? — отозвалась Гермиона, высвобождая руку.

— Гермиона, я не получил от тебя ни одного письма, кроме того, что ты прислала на днях…

— Я писала, как минимум, раз в неделю и тебе, и Рону, и Джинни, и родителям, — растерянно сказала Гермиона.

Гарри покачал головой: чего-то подобного он и боялся. Прочитав, что Гермиона не получала ни от кого писем, он понял, что что-то не так. Он тоже писал подруге каждую неделю, и он понимал, что ее родители никогда бы не сделали такой большой перерыв в письмах к ней.

— Гермиона, клянусь, я писал тебе! Ты сама относила письма в совятню?

— Нет, около Главной лестницы теперь висит почтовый ящик, обычно я кладу их туда. Но последнее письмо я отнесла в совятню сама и сама же привязала его к лапке совы, — объяснила она, — а утренней почты больше нет. У нас теперь централизованная почтовая станция, которой заведуют ученики, они и разносят почту.

— Кто-то перехватывает твои письма, — просто сказал Гарри.

— Зачем?

— Это ты мне скажи.

— Нет, правда, Гарри, мне даже в голову ничего не приходит, — покачала головой Гермиона.

Они остановились у озера. Гарри сел на холодную землю и похлопал рукой рядом с собой. Девушка послушно опустилась рядом.

— Гермиона, ты говорила, что получила три записки с угрозами. Можно, я взгляну? — попросил Гарри.

— Они лежат у профессора МакГонагалл, но в них одно и то же: что я — мерзкая грязнокровка, что мне не стоило вообще появляться в школе, что я не заслуживаю права пользоваться магией и так далее, все как обычно…

— В них были угрозы?

И как он узнал?

— Вы слишком хорошо меня знаете, мистер Поттер. Да, в последней записке было сказано, что, если я сама не уберусь из школы, меня заставят — так или иначе. А что? Давай не будем ходить вокруг да около, лучше прямо к делу.

Гарри улыбнулся.

— Мне тоже пришло несколько писем — не от тебя, правда. Там сказано, что ты встречаешься с Малфоем, и что ты — мерзкая грязнокровка, и что я должен забрать тебя из школы, пока с тобой ничего не случилось. Всего четыре письма. Я до сих пор о них никому не рассказывал. Мы все беспокоились, особенно учитывая, что от тебя не было вестей. Джинни и Рон несколько раз хотели тебя навестить, но их родители сказали, что, наверное, ты слишком занята, чтобы писать, но я знал, что дело в другом. А потом, когда я, наконец, получил твое письмо, и сам забеспокоился. Мне кажется, что эти письма стоит воспринимать всерьез. — Говоря это, Гарри не поднимал глаза от земли.

Гермионе не хотелось, чтобы Гарри за нее волновался: всю свою жизнь ему приходилось беспокоиться о друзьях, и ему ни к чему лишние проблемы. Но не успела она открыть рот, Поттер снова будто прочел ее мысли и сказал:

— Я знаю, ты не хочешь, чтобы я нервничал на эту тему, но я считаю, что это серьезный повод. Я попросил мистера Уизли, а он поговорил с Кингсли — они направят сюда мракоборцев, чтобы они тут осмотрелись. В конце концов, на тебя было совершено нападение! — Гарри взглянул на нее и добавил: — Мне кажется, ты должна уехать из школы.

— Я не уеду! — возмущенно воскликнула Гермиона, вскакивая. Гарри тоже встал. — Они же именно этого и добиваются! Они хотят выкинуть меня из школы! В том году у меня не было возможности учиться, но они не заставят меня уйти и в этом!

— Тогда, прошу тебя, будь осторожна, и гляди в оба. Каждое свое письмо отправляй лично, а свои я буду доставлять через кого-нибудь — возможно, посыльного, чтобы их вручали лично. Пусть Невилл или Полумна — да хотя бы Малфой! — будут с тобой каждый раз, когда ты покидаешь замок. Пожалуйста. Я не хочу за тебя волноваться, — попросил он, обнимая подругу.

— Я тоже не хочу, чтобы ты волновался. Все будет в порядке.

— Я уже говорил об этом с Невиллом и Дином. Невилл собирался рассказать все твоему новому парню — фу, гадость какая… — Гарри изобразил рвотный позыв.

— Гарри Джеймс Поттер, держи себя в руках! — рассмеялась Гермиона.

— Малфой? Нет, серьезно? Гермиона, ты рехнулась? — Гарри тоже рассмеялся и легонько постучал кулаком ей по лбу, затем снова обнял и сказал: — Мне надо возвращаться. Помни о том, что я сказал. Мы все выясним, но ты будь осторожна. Думаю, скоро с тобой свяжется кто-нибудь из Министерства. Я тебя люблю. — Поттер поцеловал ее в щеку, но тут же отошел, увидев приближающегося Малфоя, и добавил: — Помяни черта…

Гермиона обернулась и, тоже заметив Драко, который направлялся к ним, сказала:

— Это не черт, Гарри, это всего лишь Малфой, но что-то общее точно есть.

Гарри усмехнулся шутке и сказал:

— Ага, считай что близнецы. Увидимся, Гермиона. — Он сжал ее руку и направился к выходу. Проходя мимо Малфоя, Гарри хмыкнул: — До встречи, Люцифер.

Драко смерил Поттера взглядом и подошел к Гермионе.

— Что, шрамоголовый уходит?

— Ага, — ответила она.

— Долгопупс сообщил мне, зачем приехал Поттер. Могла бы и мне рассказать, — насупился Драко.

— Я и так рассказала тебе все. До сегодняшнего дня я ничего не знала ни о перехваченных письмах, ни о том, что Гарри тоже что-то приходило… Но беспокоиться на эту тему я не собираюсь, — честно сказала Гермиона.

— Что ж, раз уж мы не собираемся весь день провести на нервах, чем же заняться в это холодное воскресное утро? — обнимая ее, спросил Драко.

— Я очень отстала по учебе, не возражаешь, если мы весь день будем делать домашнее задание? — робко предложила Гермиона.

Драко застонал.

— Грейнджер-р-р, — рыкнул он, — ты скучная! Я хочу ласкаться, а ты — учиться! Ради всего святого, женщина, ты точно живая, пульс есть? — Он ощупал ее запястье. — Есть в твоих жилах хоть сколько-нибудь теплой крови?! Иногда с тобой весело, как с трупом!

Гермиона посмотрела на него обескураженным взглядом.

— Что ж, может, тот симпатичный семикурсник со Слизерина — как его там, Смит? — со мной позанимается, — ответила она и пошла прочь.

Драко обернулся и рванул за ней:

— Эй, я позанимаюсь с тобой, если потом мы будем обниматься!

— Никаких объятий, — рассмеялась она.

— Ну хорошо, две трети времени заниматься, одну — обниматься, идет? Это же честно! — Он потянул ее за руку.

Она побежала прочь. Почему она вечно убегает? Она что, убить его хочет? Отбежав на достаточное расстояние, Гермиона бросила через плечо:

— Догонишь меня — можешь поцеловать! — и кинулась бежать изо всех сил.

— СНАРК ТЕБЯ ПОБЕРИ, ГРЕЙНДЖЕР! — воскликнул Драко. Да он же вовек за ней теперь не угонится! Но когда это его останавливало? Он рванулся за ней — снова.

Да будет дождь

Такого дождливого ноября Хогвартс не видел ни разу за последние двести лет. Несколько классов на первом этаже затопило, крыши башен протекали, и все вокруг щеголяли грязными ботинками, мокрыми волосами и мантиями, которые можно было выжимать. Драко и Гермиона не могли гулять из-за дождей и холода. В Хогсмид тоже было не попасть: профессор МакГонагалл запретила походы туда всем, включая восьмикурсников. Таким образом, никаких совместных занятий, кроме уроков и домашних заданий, толком и не осталось. В Большом зале они садились вместе, но вокруг было много народу, и поговорить особо не удавалось. Побыть наедине у них попросту не было возможности.

Была еще практика, но в последнее время им приходилось ассистировать профессору Мэнкину во время приготовления очень сложных, комплексных зелий, поэтому разговаривать о чем-то своем в это время тоже не удавалось: нужно было сосредоточиться на работе.

Им не удавалось поговорить и в библиотеке, потому что Гермиона вечно твердила: «Тихо, тут нельзя болтать!» Драко казалось, что его связывали по рукам и ногам, и он злился. Ему хотелось пригласить Гермиону на ужин, на представление, на танцы, на долгие прогулки и мало ли куда обычно ходят парочки на свидания. Но они застряли в холодных каменных стенах замка в центре Шотландии, под проливным дождем, где ничем нельзя было заниматься, кроме учебы.

Количество домашней работы потрясало, но восьмикурсников это не пугало. Они работали прилежно как никогда. У Гермионы, которая бросила историю магии, потому что была единственной, кто ходил на этот урок, стало немного больше свободного времени, но, как ни странно, увеличилось и количество изучаемого материала. У нее едва хватало времени на Малфоя, который не уставал ежедневно на это жаловаться. Девушка даже не знала, к чему отнести их отношения. Они просто «ходили на свидания» или «встречались»? Что между ними? Они были больше, чем друзья, но меньше, чем все остальное. Порой Гермиону, которая любила навешивать на все ярлыки, это очень нервировало. Ей нравилось, чтобы все было на своем месте и всему было дано свое имя — в том числе и отношениям с Драко.

Откровенно говоря, с Драко творилось точно то же самое. С одной стороны, втайне ото всех он хотел добиться успехов в учебе, чтобы доказать всем — Гермионе, матери и остальным — что он может, с другой — он хотел большего от их с Гермионой отношений. Надо решить этот вопрос как можно скорее, а не то у него голова взорвется.

Драко сидел в одном из пустых классов, отведенных восьмикурсникам, и работал над эссе по зельям, которое нужно было сдать на следующем уроке. Вдруг он услышал, как в соседнем классе разразилась ссора. Слизеринец напряженно вслушивался, но не мог разобрать ничего, кроме бессвязного бормотания, а он услышал, как кто-то бежит по каменному полу коридора. Драко подскочил к двери и увидел удаляющуюся фигуру Джастина Финч-Флетчли. Малфой быстро оглянулся и увидел, как Майкл Корнер выходит из соседнего класса. Тот заметил слизеринца и сказал:

— На что уставился, Пожиратель?

— Что ты сказал Джастину? — спросил в ответ Малфой.

— С чего это ты вдруг сделался защитником грязнокровок? Не смеши меня! — прошипел тот.

Драко выпрямился:

— Говори, что сказал ему, урод.

Майкл подошел к Драко.

— Я тебя не боюсь. Здесь ты больше никого не запугаешь. Не лезь ко мне, Малфой, я все про тебя знаю, — сказал он и пошел по коридору, затем обернулся и добавил: — Скажи-ка, Малфой, а твоя новая грязнокровная подружка так же хороша в постели, как чистокровные?

Драко ринулся на парня и с легкостью ударил прямо в челюсть. Тут же в коридоре появился профессор Мэнкин, и Малфой не успел нанести еще удар. Профессор направлялся в кабинет зелий, чтобы провести урок у восьмикурсников. Он разнял драчунов.

— В чем дело? — требовательно спросил он.

— Спросите Пожирателя, — сказал Майкл, выплевывая кровь, — он накинулся на меня без причины.

Профессор Мэнкин повернулся к Драко:

— Раз мистер Корнер не хочет, расскажите вы.

— Он запугивал Джастина, назвал его и Гермиону грязнокровками, а затем очень грубо отозвался о целомудрии мисс Грейнджер.

«Почти даже ничего и не упустил», — подумал Драко.

К тому моменту студенты уже спускались на занятия, в том числе Гермиона. Она слышала слова Драко. «Что же такого Майкл сказал обо мне?..» Профессор Мэнкин проводил драчунов к главному коридору и сказал остальным:

— Прошу прощения, но практическое занятие по зельям переносится на следующий понедельник. Разойдитесь по классам и занимайтесь по учебнику.

Гермиона подошла к Джастину и прошептала:

— Что он сказал тебе?

Джастин потянул Гермиону за рукав в сторону пустого класса и закрыл дверь перед носом однокурсников, которые навострили было уши.

— Майкл сказал мне, что Драко рассылает все эти записки с угрозами и что единственное, что ему нужно — это унизить тебя, поставить в неловкое положение. Сказал, что слышал, как семикурсники-слизеринцы говорили, будто Драко хочет тобой воспользоваться, что он играет в отношения, чтобы ты расслабилась. А еще Майкл сказал, Драко винит Поттера в том, что случилось с его родителями, и что все это задумано, чтобы отомстить Поттеру.

— Чушь какая, — ответила Гермиона. — Что он хочет сделать? Убить? Покалечить? Что?

— Нет, переспать с тобой, лишить девственности, а потом всем об этом рассказать, чтобы унизить, — покраснел Джастин. — Еще Майкл сказал, что Малфой заплатил тому слизеринцу, чтобы тот напал на тебя в лесу.

— Да быть того не может.

— Послушай, — сказал Джастин, — Майкл говорил, что у Драко в комнате есть доказательства. Пошли сейчас, пока он с профессором Мэнкином.

— И что же мы будем там искать? — Гермиона закатила глаза.

— Майкл сказал, что есть еще записки, которые Малфой написал, чтобы потом разослать тебе, мне и даже Поттеру. Не знаю, как ты, а я оправляюсь к Малфою в комнату — в школе больше не безопасно.

— Я с тобой, но только чтобы доказать, что ты ошибаешься! — вскипела Гермиона.

Они вышли из комнаты, прошли мимо одноклассников, расходящихся по разным классам с учебниками зельеварения, и пошли к портретному проему. Они вошли в пустую гостиную и направились к комнате Малфоя. На дверях не было замков, поэтому Гермиона и Джастин просто вошли внутрь. Гермионе тут же стало неловко, но она твердила себе, что вторжение нужно, дабы обелить имя Малфоя.

Джастин шарил в гардеробе Драко, а затем заглянул под кровать; Гермиона тем временем обыскивала стол. Она была в этой комнате от силы два-три раза: обычно они занимались либо в гостиной, либо в ее комнате. Она выдвинула верхний ящик стола, ничего особенного не нашла и задвинула обратно. То же самое проделала со следующим ящиком. Однако в нижнем ящике она обнаружила несколько записок, написанных тем же почерком, что и предыдущие. Одна из них предназначалась Гермионе, еще по одной — Джастину, Гарри и кому-то незнакомому. Она взяла записки, и Джастин тут же кинулся к ней.

— Видишь, Гермиона!

— Это ничего не доказывает, — ответила девушка, но уже не так уверенно. — Это же даже не его почерк.

— Значит, он подделывал почерк, чтобы не опознали, — пришел к выводу Джастин.

Гермиона и Джастин смотрели на стол, и девушка сказала:

— Я только не понимаю, как Майкл узнал, что эти записки лежат в комнате у Драко?

— Мне тоже интересно, — сказал Драко прямо позади них.

Что-то здесь не так

Гермиона мигом повернулась и выронила записки. Драко закрыл дверь и приблизился к однокурсникам. В рыцарском порыве Джастин вынул палочку и загородил собой Гермиону. Драко посмотрел на Джастина, потом — на Гермиону, и вздохнул, закатив глаза. Гермиона догадывалась, что он уже на грани, потому сказала:

— Джастин, отойди и убери палочку. Драко не навредит нам.

Она обошла Джастина и наклонилась за письмами. Драко тоже нагнулся, чтобы помочь ей.

— Кто их сюда положил? — спросила она, вставая.

Малфой забрал у нее остальные записки и сказал:

— Что ж, детектив, давайте подумаем, может быть, Майкл Корнер? — Он плюхнулся на кровать и вернул ей письма.

— Но зачем Майклу тебя подставлять? — спросил Джастин. — Почему он хотел, чтобы мы подозревали тебя? Он не чистокровный, зачем ему ненавидеть грязнокровок?

— Хватит вопросов, — прикрыл глаза Драко.

— Не думаю, что письма писал тот, кто ненавидит грязнокровок, — встряла Гермиона. — Мне кажется, это тот, кто ненавидит Малфоя.

— Выдайте Грейнджер золотую звездочку! — саркастично отозвался Драко, прикрыл лицо подушкой и издал негодующий стон.

— Нужно сказать директрисе, — настойчиво сказал Джастин.

Гермиона кивнула:

— Ты прав. Они привлекли к расследованию Министерство, а это может быть и дурацкой шуткой, и местью. — Она посмотрела на Малфоя — тот все еще пытался придушить себя подушкой, снова затем повернулась к Джастину: — Отнеси эти записки директрисе, расскажи ей все, что услышал от Майкла, и еще о том, что мы здесь нашли. Мы с Драко будем через минуту.

Джастин взял письма и вышел из комнаты. Гермиона села на край кровати и попыталась отнять подушку от лица Драко, но тот тут же вцепился ее края.

— Драко, убери подушку, — сказала она тоном, каким обычно разговаривают с капризными детьми.

— Нет, — глухо донеслось из-под подушки.

Гермиона попыталась потянуть ее на себя, но Драко держал крепко.

— Ну это же бред! — воскликнула девушка, обращаясь больше к себе, чем к нему. Она уперлась в кровать коленками и потянула изо всех сил. В этот момент Драко отпустил подушку, и Гермиона упала назад на кровать. Малфой приподнялся на локтях и смотрел, как она пытается подняться. Он смеялся.

— Заткнись, — улыбнулась она. Она села рядом с ним и швырнула подушку ему в лицо.

— Почему всем есть до меня дело? — Он отвернулся лицом к стене. — Я же просто хотел приехать в школу и учиться, как все остальные! — Гермиона хихикнула, поэтому он добавил: — Ну хорошо, я просто хотел приехать в школу и пообниматься со своей девушкой, как и все остальные, но почему нельзя просто от меня отстать?

— Похоже на тщательно продуманный план мести, — задумчиво сказала Гермиона.

Драко перевернулся на спину. Пока он лежал на боку, Гермиона держала руку у него на плече, и теперь рука переместилась ему на грудь, но Гермиона не обращала на это внимания. Она сосредоточенно изучала стенку, размышляя вслух. Драко не слушал ее, но периодически вставлял: «Да!» — или: «Ты права». На самом деле Малфой был занят тем, что гладил ее руку кончиками пальцев, проводя ими вверх-вниз там, где кончался рукав. Потом Малфой решил воспользоваться ее рассеянностью себе на пользу. Он начинал с запястья, а затем забрался под чуть закатанный рукав. Вторую руку девушки он также положил к себе на грудь, накрыв сверху своей ладонью. Гермиона все еще что-то говорила, не обращая ни на что внимания.

— Мне кажется, все не так просто, и еще я считаю, что «в деле» не только Майкл, как думаешь? — спросила она.

К этому моменту Драко уже сидел, и теперь он заставил ее лечь на спину, а сам улегся на бок рядом. Малфой продолжал поглаживать ее руки и начал целовать щеки, и лоб, и нос, а Гермиона все еще пыталась разгадать стоящую перед ними загадку. Странная. Продолжая осыпать ее мелкими поцелуями, он решил немного обнаглеть, положив руку ей на живот. Второй рукой он подпирал голову, а сам перегнулся через нее.

— Надеюсь, директрисе удастся во всем разобраться, потому что я в замешательстве. Как считаешь, Малфой? — спросила Гермиона, посмотрев на него. Малфой поцеловал ее в щеку.

— Ага, в замешательстве, — ответил Драко, поцеловал ее в шею и добавил: — У летучей мыши точно будут мысли на этот счет. — Затем он поцеловал ее в лоб и сказал: — Ты такая красивая.

Есть. Он прервал ее мысли фразой, не относящейся к тому, о чем она говорила. Малфой обругал себя последними словами. Кто знает, сколько еще он мог ее целовать, просто соглашаясь со всем сказанным?!

Гермиона оттолкнула его:

— Ну правда, Малфой, сейчас не время!

Она встала и разгладила одежду. Драко притянул ее обратно и поцеловал в губы так настойчиво, как только мог. Гермиона попыталась вырваться, брыкаясь и дерясь. Он перестал целовать девушку, и та вскочила.

— Да удели ты хоть немного внимания, Малфой!

Драко врезал рядом лежащей подушке кулаком, перевернулся на живот и воскликнул:

— Я всего лишь хочу тебя поцеловать! Почему ты не обращаешь на меня внимания?

Гермиона нагнулась, схватила его за руку и, снова смутившись, сказала:

— Может, позже… Пошли, нужно поговорить с директрисой.

Всю дорогу до кабинета директрисы она тянула за собой очень сердитого Драко Малфоя.

Буду работать за еду

После того как Драко, Гермиона и Джастин пообщались с директрисой, выяснилось, что она согласна с Гермионой: угрозы предназначались слизеринцу, а не Грейнджер и Финч-Флетчли. Однако преподавательницу взволновало то, что на ее студентку напали на территории Хогсмида и то, что Майкл Корнер вдруг стал лгуном и нарушителем спокойствия. Она сказала, что ей нужно поговорить с Корнером, и отпустила ребят, добавив, что позовет их в случае необходимости.

У Драко болела голова и урчало в животе, он хотел поужинать и забыть о сегодняшнем дне. Они с Гермионой сидели за столом с другими восьмикурсниками, разглядывая окружающих. В Большой зал вошел Майкл Корнер и направился к Драко Малфою. Он остановился рядом с ним, буравя Малфоя взглядом. Драко же продолжил есть, игнорируя неприятеля. Гермиона пнула его под столом, Драко ответил тем же. Гермиона снова дала ему пинка, и Драко прошипел:

— Еще раз так сделаешь, Грейнджер — лишишься ноги.

Гермиона подняла взгляд на Корнера:

— Чем обязаны, Майкл?

— Я хочу поговорить с тобой и Малфоем наедине, в коридоре, — мрачно ответил тот.

— О чем?

— Нет, вопрос не в этом, — перебил Малфой, снова утыкаясь в тарелку. — Почему это не может подождать до конца ужина?

— Слушай, Малфой, я только что от директрисы, она велела поговорить с вами и кое-что объяснить, но если тебе плевать, я ей так и передам, — ответил Майкл, направляясь к другому конца стола, чтобы сесть.

Гермиона посмотрела на Драко, и тот поднял на нее долгий, тяжелый взгляд. Откусив кусок хлеба, он вдруг швырнул его на тарелку и, вскочив, рявкнул:

— Ладно, Корнер, сейчас или никогда! Пошли!

Драко вихрем выбежал из Большого зала, Гермиона кинулась за ним, следом поспешал Майкл. Троица прошла дальше по коридору, чтобы их никто не подслушал, и Майкл начал:

— Я считаю, мы все — марионетки в чужих руках. Почему — рассказать сейчас не могу, потому что профессор МакГонагалл попросила меня молчать, но я клянусь: тот, кого я считал надежным источником, сообщил мне, что ты хочешь разрушить репутацию Грейнджер, а потом взяться за Поттера. — Он походил из стороны в сторону, а затем оперся на стену и продолжил: — Еще один семикурсник со Слизерина сказал мне, что ты заплатил ему за нападение на Гермиону, и он же рассказал мне про записки. Каждый раз, когда я обзывал Гермиону или Джастина грязнокровками, я хотел показать, что раскусил тебя, а не потому, что я так думал. — Он повернулся к Гермионе: — Веришь или нет, это правда. — Затем взглянул на Драко: — Когда МакГонагалл вызвала к себе того слизеринца, Смита, он сказал, что ему заплатили за ложь мне, но не за нападение на Грейнджер. Он клянется, что не знает, кто это был, хоть он и уверен, что это ты. Хрен знает, что тут происходит, но, если я ошибался, обвиняя тебя, или вел себя неподобающе, прошу у вас обоих прощения. Перед Джастином я уже извинился.

Майкл направился к выходу — видимо, его не волновало, приняты ли его извинения. Гермиона подбежала к нему:

— Майкл, кто этот твой «надежный источник»?

— Я не могу сказать. Не сейчас. Это больше всего напрягает, потому что этому человеку я бы доверил свою жизнь, а теперь я не знаю, кому и чему верить. Извини, не могу сказать больше, — закончил он, протягивая Гермионе руку, которую она пожала. Драко встал позади Гермионы. Он не был готов жать руку этому козлу, но беспокоился Малфой зря: Майкл тоже не собирался этого делать.

У Гермионы голова шла кругом, и не только из-за того, что рассказал им Корнер — ей хотелось знать, кого он имел в виду под «надежным источником», ей страстно хотелось докопаться до истины: кто мог до такой степени ненавидеть Драко, что был готов не только дискредитировать его, но и наплевать на то, кто попадет под раздачу, пока он будет мстить. Гермиона, Джастин, Гарри, Майкл и даже этот Смит уже безвинно пострадали либо от чьей-то глупой выходки, либо от акта возмездия какого-то двуличного скота.

Драко вернулся в Большой зал и, только усевшись на место, заметил, что Грейнджер осталась в коридоре. Ну и отлично, пусть забивает свою милую маленькую головку дальше. У него найдутся проблемы поважнее — например, собственный голод.

Пока Малфой поглощал остатки своего ужина, его лишь раз кольнуло чувство вины: когда его взгляд скользнул по пустому месту Гермионы и ее полной тарелке. Он захватил с собой яблоко, кусок хлеба и три пирожных и завернул все это в салфетку, а затем решил отнести еду к ней в комнату. По пути наверх он увидел Гермиону сидящей на самом верху главной лестницы. Малфой уселся рядом и развернул перед ней салфетку:

— На случай, если ты проголодалась.

Гермиона потянулась к пирожным, но Драко сказал:

— Эти я себе взял, а тебе оставил яблоко и хлеб.

Девушка вздохнула и откусила большой кусок от пирожного, а затем положила его обратно, принявшись за яблоко.

— Да шучу я, ешь пирожные. Особенно вон то, где следы от твоих укусов, — улыбнулся он.

— Боишься грязнокровной заразы? — весело хмыкнула Гермиона.

— Да, я боюсь грязнокровной заразы. Именно поэтому стремлюсь использовать каждый шанс, чтобы обменяться с тобой слюной, — ответил он с мнимым пренебрежением.

— Тебя это не беспокоит, Малфой?

— Что — «это»? Обычно ты не так сдержана в выборе слов. Полистай книжку «Мой большой словарный запас» в голове и найди там более точное определение, и тогда я смогу сказать, беспокоит ли меня что-то, а до тех пор — извини. — Он поднялся и пошел наверх.

Они вместе поднялись на пятый этаж. Гермиона на мгновение остановилась.

— Я не могу сейчас подобрать лучшего слова, у меня мозг намок под дождем, — сказала она, смотря в окно в коридоре.

Малфой подошел к ней:

— Не волнуйся, он скоро кончится.

Гермиона посмотрела на Драко и направилась в гостиную, оставив его наедине с окном. Он понимал, что она хотела услышать другое, но, откровенно говоря, не мог же он сказать ей не волноваться об «этом», не зная, закончится ли все когда-нибудь.

Дождик-дождик, поспеши, поиграть нам разреши

У Гермионы болела голова. На нее влияла погода, что бы это ни значило. На самом же деле, ей казалось, что она либо заболевает, либо дождь загоняет ее в депрессию. И творит с ее волосами что-то невообразимое.

Родители прислали ей посылку с лекарствами, милыми сердцу мелочами и письмо — первое с ее дня рождения. Ей хотелось больше времени провести за исследованием посылки, поэтому она прогуляла защиту от Темных искусств, что случалось с ней крайне редко. Гермиона знала, что слегка опережает программу, и, раз уж им позволено было изучать предмет в собственном темпе, она решила, что ничего плохого от одного прогула не случится.

В конце концов, она умудрилась опоздать на астрономию, впрочем, преподаватели не ходили на каждый их урок отмечать отсутствующих. Однако судьба, по-видимому, сегодня над ней издевалась — войдя в класс, Грейнджер обнаружила, что за преподавательским столом восседал профессор Стивенс. «Ну отлично», — подумала Гермиона.

— А я уж решил, что вы сегодня прогуливаете два занятия, Гермиона, — сказал преподаватель. — На защите от Темных искусств сегодня был профессор Уизли, хотел проверить, как студенты справляются с нагрузкой, и он был обеспокоен вашим отсутствием.

Гермиона извинилась и села на единственное свободное место — рядом с Драко. Профессор Стивенс принялся ходить по классу, заговаривая с каждым, спрашивая, на какой стадии находится ученик, и спрашивал, не нужна ли ему или ей помощь. Гермиона и Драко заканчивали делать звездные карты; Малфой взглянул на настенные часы, а затем наклонился к Гермионе.

— Эй, Грейнджер, знаешь что? У меня есть секрет, — шепнул он ей так, чтобы дюжина студентов и преподаватель его не услышали.

— Эй, Малфой, знаешь что? Заткнись, я пытаюсь работать, — прошептала Гермиона в ответ.

— Ага, я тоже, так что давай потише, — добавил Невилл, повернувшись к Малфою с передней парты.

Драко испепелил взглядом макушку Невилла, а затем водрузил свое перо на карту Гермионы:

— А ты здесь созвездие неправильно указала, малышка.

Гриффиндорка смерила его суровым взглядом, но заметила, что он был прав, и исправила недочет. Тут же к ним подошел профессор Стивенс:

— Сдайте мне свои работы в том виде, в котором они сейчас находятся. Ах да: на следующей неделе у вас аттестация. Мне нужно будет встретиться с каждым из вас лично, чтобы поговорить о ваших успехах. Также при необходимости я дам вам рекомендации. — Заметив, что Гермиона нахмурилась, он добавил: — Не волнуйтесь, мисс Грейнджер, я не стану предлагать вам отказаться от еще пары предметов, но, если будете пропускать занятия, придется. — Все засмеялись, в том числе и Драко. Гермиона обиделась и уставилась в стол. Заметив, как она хмурится, Драко сразу успокоился.

Студенты стали выходить из класса. Пока Гермиона собиралась, Драко спросил:

— Ну что, могу я теперь рассказать свой секрет?

— Ага, валяй, — без интереса ответила она.

— Дождь кончился, — сказал он, приподняв брови.

— Что, в метеорологи заделался?

— А это кто? — не понял Драко.

— Неважно, — улыбнулась она. — Так почему это секрет?

— А, ну да, — вспомнил Малфой. — Ну, вторая часть моего секрета в том, что наш многоуважаемый мастер зелий сообщил мне запиской, что наши услуги ему сегодня не понадобятся, а это значит, моя дорогая, что вечер у нас свободен, а дождь на улице закончился.

— Драко, пожалуйста, ближе к делу, — попросила Гермиона, потерев пальцами лоб.

— Это значит, что у нас сегодня может быть второе свидание, если ты, конечно, согласна, — заключил он.

Ей сразу полегчало.

— И что ты придумал для второго свидания?

— Иди к себе в комнату, надень джинсы и теплый свитер, резиновые сапоги и пальто, и встретимся снаружи у южных ворот, скажем, через час, — с энтузиазмом ответил он.

— А сапоги-то зачем? — спросила она ему в спину, но слизеринец уже успел выскочить за дверь. Прихватив оставшиеся вещи, она в одиночку направилась в коридор.

Выйдя из класса, Гермиона выронила свою звездную карту, а когда попыталась поднять, уронила и все остальное. Она вздохнула: сегодня явно не ее день. Она надеялась, что хотя бы свидание сможет поднять ей настроение. Гриффиндорка присела, чтобы собрать разбросанные вещи, и заметила, что рядом кто-то стоит. Не зная, беспокоиться ей или нет, она подняла глаза и увидела Терри Бута. Отлично, беспокоиться не о чем.

— Помочь? — весело спросил парень и присел рядом.

— У меня сегодня препаршивый день, — сказала она и хотела было взять вещи, но Терри не позволил:

— Я сам понесу, а ты иди рядом и постарайся не упасть, — улыбнулся он и добавил: — Надеюсь, ты простила Майкла. Я знаю, он тебя сильно обидел, и, хотя он недоговаривает, я знаю, что он тоже расстроен из-за случившегося. Его же тоже обвели вокруг пальца.

Терри очень трогательно заботится о друге, подумалось Гермионе.

— Я переживу, не злопамятная.

Они дошли до портретного проема, и Гермиона назвала пароль. Терри зашел за ней в комнату и спросил, протягивая книги и бумажки:

— Отсюда донесешь?

— Думаю, да, спасибо тебе.

Она положила вещи на кровать и хотела было закрыть за ним дверь, но заметила, что однокурсник все еще стоял в дверях.

— Ты что-то хотел сказать, Терри?

— Нет, извини, я задумался на минуту, прости. Пока, — снова улыбнулся когтевранец и вышел. Гермионе показалось, будто он хотел еще о чем-то с ней поговорить, но не смогла сосредоточиться на этой мысли. Ей нужно подготовиться к свиданию, а в довершение всего у нее снова разболелась голова.

У меня снова плохой день

Даже несмотря на закончившийся дождь и слабо пробивающиеся лучики солнца, небо оставалось по большей части серым, а местами по нему даже плыли темные тучи. Дул сильный ветер, и температура за окном все не поднималась. Гермиона подозревала, что ей понадобятся не только перчатки, но и шапка, и шарф, и зимнее пальто.

Спустившись вниз и дойдя до южных ворот, она увидела, что Малфой уже ждал ее. Он улыбнулся, увидев ее «амуницию», подошел к ней и обнял, впервые отметив, какой она была маленькой по сравнению с ним.

— Ты же такая кроха, — рассмеялся он, и в рот ему сразу попал край ее шерстяной шапки.

— Ты меня сюда позвал, чтобы посмеяться над моим ростом? — буркнула Гермиона.

— Нет, Грейнджер, пошли, и да начнется наше второе свидание, — сказал он, беря ее за руку и ведя к конюшням.

— Малфой, мы что, собираемся на лошадях кататься? — спросила девушка не то со страхом, не то с предвкушением.

— Именно! Нас уже ждут две оседланные лошади, — сияя, заявил он.

— Я никогда раньше не каталась на лошадях…

Он отпустил ее руку.

— Странно как-то.

— Почему странно? Лошади в наше время уже не являются основным средством передвижения, — наставительно ответила Гермиона.

Он помотал головой.

— Ладно, просто пошли. — Ему ужасно не хотелось сейчас спорить с ней на эту тему.

Пара вошла в конюшни и увидели, как крохотный эльф сжимает поводья двух статных коней. Гермиона взглянула на животных, а Драко взял под уздцы вороного, а значит, гнедой конь предназначался ей.

— Я не смогу. Он же огромный…

Драко хотел отпустить грубый комментарий, но, решив, что она этого не одобрит, придержал язык.

— Хочешь со мной поехать, а не отдельно?

С другой стороны, надо было сразу об этом подумать — так поездка пройдет даже лучше. Ну же, скажи «да»!

— Думаю, да, — робко ответила Гермиона.

Драко улыбнулся. Он поставил ногу в стремя и уселся на вороного коня, затем протянул ей руку и сказал:

— Возьми меня за руку и поставь свою ногу на мою. Сядешь спереди, там довольно мало места.

Гермиона подчинилась и вскоре уже сидела впереди него.

Конь тронулся рысцой, и они выехали из загона на утрамбованную дорожку, сейчас наполовину размытую. Когда они оказались на открытом пространстве, Малфой пришпорил коня, и тот помчался галопом.

— Держись, Грейнджер!

— За что?! — Она схватилась за седло, но Драко положил ее руки рядом со своими.

Конь перешел на бег. Гермиона испуганно зажмурилась. Малфой прижался к ней щекой и заметил это.

— Открой глаза, — скомандовал он.

Она подчинилась, но лучше не стало. Ездить на лошади было почти так же страшно, как летать на метле. Она чувствовала шеей его теплое дыхание, чувствовала телом мышцы его рук, которые держали поводья. Девушка взялась за его предплечья и постаралась расслабиться, и только ей начало это удаваться, как произошло нечто невообразимое: он заставил лошадь перепрыгнуть через поваленное дерево, оказавшееся у них на пути.

Гермиона завизжала и в ужасе закрыла глаза руками. Драко засмеялся и вдруг схватил ее за талию, держа поводья в правой руке.

— Весело, Грейнджер?

— Не особо… — Она приврала. Ей начинало это нравиться.

Драко вывел их с просторного поля на тропинку, сплошь заваленную поваленными деревьями, и заставил коня снова пойти рысцой. Они взобрались на вершину холма, и Драко натянул поводья. Конь остановился. Малфой соскользнул с седла и привязал животное к ближайшему дереву. Затем он повернулся, и Гермиона очутилась в его объятиях, соскользнув вниз по лошадиному крупу.

Даже сквозь многослойную одежду он ощущал, как сильно Гермиона прижата к нему. Не в силах больше ждать, да и не желая этого, он наклонился к ней и поцеловал, и все не мог насытиться ее теплом и ее страстью, скользнув руками за полы ее расстегнутого пальто. Драко сжал Гермиону крепче, коснувшись ее спины, залез под теплый свитер и ощутил мягкую хлопковую ткань футболки.

Гермиона скользнула руками по его груди и обняла за талию. На нем был только замысловато связанный свитер, как у моряков, и водолазка. Пальто он не надевал. Она тоже запустила руки к нему под свитер, но вместо того, чтобы оставить их между шерстью и водолазкой, она сразу коснулась руками его голого живота, удивив его и изумившись сама.

Малфой поцеловал ее в шею и сильнее прижал ее к лошадиному боку. Конь, не желавший больше быть частью этого, отошел в сторону, громко заржав. Лишившись опоры сзади и под тяжестью парня, она начала падать чуть ли не навзничь и приземлилась прямо в грязь. Драко оказался на ней, давя своим весом на ее хрупкое тело.

Оба вытаращили глаза. Драко рассмеялся, а Гермиона попыталась спихнуть его с себя и встать. Все руки у нее были в грязи, а на джинсы можно было даже не смотреть. Гермиона оглянулась и увидела толстый слой бурой влажной грязи, равномерно распределившийся по ее спине.

Малфой, предпочитавший оставаться на земле, зашелся в истерическом хохоте, тыча в нее пальцем. Гермиона смерила его взглядом и подняла с земли влажный ком грязи. Драко сразу пришел в себя.

— И что ты собралась делать с этой грязью?

— Думаю шлепнуть ее тебе на голову.

— Слушай, я же не чище тебя, сама посмотри. — Он оглядел себя, все еще сидя в грязи. — Так что даже не пытайся швыряться в меня этой дрянью.

В его словах было рациональное зерно, поэтому она сделала вид, что собирается вернуть грязь обратно на тропинку. Драко попытался было встать и неожиданно получил в лицо грязную пятерню Гермионы. Так в старых водевилях кидали в лицо торты с кремом. Гермиона бросилась бежать, слыша за спиной его крики.

Она припустила по длинной извилистой тропке, дважды поскользнувшись на мокрой грязи. Гермиона услышала, как сзади Малфой крикнул ей, что у нее большие проблемы, поэтому прибавила скорости, кинувшись под ветку очередного поваленного дерева, преграждавшего путь. Она хотела пролезть под веткой, но, снова поскользнувшись в грязи, полетела с холма с криками о помощи.

Малфой не видел ее, но понимал, что она не могла быть слишком далеко. Неожиданно он услышал ее крик. Он побежал еще быстрее, но все еще никого не видел.

— Где ты?!

— Драко?!

— Грейнджер?!

— Я внизу, в овраге!

Он подбежал к краю холма и увидел, что она аж в пятнадцати метрах от него, упала со скользкой насыпи, а внизу из-за долгих дождей все было залито водой. Гермиона держалась за древесный корень, пытаясь удержаться в быстром течении импровизированной реки.

Выхватив палочку, Малфой превратил ветки поваленных деревьев в веревку и кинул ее девушке.

— Можешь схватиться за веревку?

— Думаю, да, спусти пониже.

Он спустил веревку ниже, и Гермиона дотянулась до нее с первой попытки, но как только она отпустила корень, вода сильным течением смыла ее вниз, в затопленный овраг, как будто бы она спускалась по горной реке на лодке.

Драко выругался и рванул по холму.

— Схватись за что-нибудь!

— За что?! — воскликнула она, еле переводя дыхание. Сил едва хватало, чтобы держать голову над водой. За что ей хвататься? Наконец, под руку ей попался какой-то кустик, но она понимала, что надолго его не хватит. Она тонула под тяжестью сапог и своей мокрой одежды.

Гермиона понимала, что вряд ли захлебнется, потому что в овраге было неглубоко, но она боялась, что ее вынесет течением в настоящую реку или ручей. Гриффиндорка посмотрела на вершину холма, но Малфоя там не обнаружила. Замечательно, он оставил ее помирать в одиночестве.

Она попыталась вылезти на грязный берег, но не смогла. Гермиона боялась отпустить кустик, чтобы ее снова не отнесло течением. Где же Малфой?..

Гермиона уже собиралась позвать его, как вдруг увидела, что Драко спускается с холма, обвязавшись веревкой, предварительно привязанной к дереву. Он протянул ей руку, и она безмолвно схватилась за нее. Он чуть было не снял с нее перчатку, но вовремя перехватил ее за запястье и вытащил на берег.

Когда они добрались до тропинки, по уши в грязи, а Гермиона еще и насквозь мокрая, сразу стало ясно, что начавшееся было замечательное второе свидание обернулось полным провалом. Гермиона понурила голову и чуть не разревелась. Он подошел к ней и обнял ее, мокрую и грязную. Девушка подняла глаза:

— Нет, правда, у меня сегодня кошмарный день, едва ли не худший.

— Даже хуже, чем все то, через что ты прошла в прошлом году? — Уточнять он не стал. Не говорить же: хуже, чем пытки моей тетушки Беллы, хуже, чем финальная битва, хуже, чем столкнуться лицом к лицу с Волан-де-Мортом, хуже, чем надолго застрять в лесу с Поттером, хуже, чем целоваться с Крысли?

Она устало и побеждено прижалась к нему и прикрыла глаза.

— Ну хорошо, не самый худший, но в первую двадцатку точно вошел.

Он не знал, что с ней делать, поэтому взял на руки и отнес обратно к лошади. Конь терпеливо ждал их там же, где они его оставили.

На этот раз Драко помог ей первой подняться в седло и пробормотал заклинание, очистившее их обоих от грязи. Он попытался высушить Гермиону, но не особо преуспел, а затем взобрался на лошадь позади нее. Они поехали в замок.

На обратном пути Гермиона почти выбилась из сил и буквально висела у него на руках. Драко поцеловал ее в щеку и пообещал, что они скоро доберутся до замка, где она сможет провести остаток дня в теплой постели, а он мог бы почитать ей вслух, если она хочет.

Гермиона подняла на него глаза.

— Я уничтожила наше второе свидание.

— Не ты, а дурацкая погода.

Они добрались до стойла, и он соскользнул с лошади; Гермиона же буквально рухнула ему на руки.

Как и обещал, Драко донес ее до гостиной, где Гермиона отправилась в женскую ванную, чтобы принять душ и переодеться, а он направился в мужскую. Освободившись раньше, Малфой пришел к ней в комнату с чашкой горячего какао, тарелкой бутербродов и книгой. Выйдя из ванной, Гермиона почти упала в кровать, а он накрыл ее пледом. Девушка откусила от бутерброда и отпила какао, позволяя теплу напитка обволакивать ее изнутри.

Гермиона уютно устроилась на кровати, а Драко гадал, будет ли она против, если он ляжет рядом, поэтому приставил к кровати стул и сел. Драко взял книгу, и она сказала:

— Ложись рядом.

Слегка удивившись, он отогнул край покрывала, чтобы улечься рядом. Гермиона прижалась к Малфою и улеглась к нему на грудь, подложив под голову руку. Пока девушка играла с пуговицами его рубашки, он взял в одну руку книгу, а другой обнял ее за плечи, и начал читать вслух. Он остановился, только когда услышал ее мерное посапывание, означавшее, что Гермиона уснула. Малфой бросил книгу на пол рядом с кроватью, чуть повернулся на бок, обнял свою девушку и поддался наконец чарам Морфея, который давно уже пытался призвать его к себе.

Чертов вирус

— Апчхи! Апчхи! Апчхи!

Гермиона простудилась: ее лихорадило, у нее болели голова и горло, текло из носа, ныла каждая косточка. Ночью она проснулась от того, что головная боль только ухудшилась. Ее взгляд наткнулся на Драко, лежавшего рядом с ней на кровати. В воспаленном мозгу мелькнуло: что между нами было? — но она не смогла ничего вспомнить. Заметив, однако, что оба были полностью одеты, она вздохнула с облегчением. В тот же самый момент Гермиона осознала, насколько плохо себя чувствует.

Гермиона скинула с себя одеяло: ей было жарко. Еще она обнаружила, что была почти распластана по стене: односпальная кровать была для них с Драко слишком мала, и ей пришлось перебираться через спящего Малфоя, чтобы сходить в ванную; тот и не думал просыпаться. Возвращаясь в комнату, Гермиона чихнула. И еще. И еще раз. Она всегда чихала трижды. Ей очень хотелось забраться обратно в постель, но там все еще мирно спал здоровый, в отличие от нее, Драко, за это время успевший занять собой всю кровать и, к тому же, завернуться в одеяло, несмотря на жару. Гермионе очень хотелось рявкнуть, чтобы он убирался оттуда — она же болеет! — но ей было слишком плохо. Она стащила с края кровати покрывало и одну из подушек и свернулась клубочком на ковре.

Драко, проснувшись, вытянул руки над головой. В окно спальни Гермионы пробивались первые лучи рассвета, отбрасывая тени на стены. Стоп. Спальни Гермионы? Он осмотрелся, но никого на кровати не увидел, хотя засыпали они рядом. Почему он в ее спальне, но без нее? Скинув с себя одеяло и осознавая, как глупо это выглядит, Драко даже заглянул под подушку. Никого там не обнаружив, он встал с кровати, чтобы поискать Гермиону, и тут же наступил ей на руку.

— ОЙ! — Гермиона подскочила — и рывком упала обратно: руку пригвоздило к полу. Драко кинулся к ней.

— Ты почему на полу?

— Потому что ты толстый! — пожаловалась Гермиона.

— Что?!

Он же не толстый!?

— Ты разлегся на всю кровать…

— Прости.

Драко присмотрелся и заметил, что она неважно выглядит. Инстинктивно он положил руку ей на лоб — так всегда делала мама, когда сын заболевал. У нее был жар.

— Ты заболела?

— Наверное… чувствую себя ужасно, — ответила Гермиона, снова ложась на пол.

— Уйди с холодного каменного пола! — Драко помог ей подняться обратно на кровать. — Тебе принести что-нибудь? — спросил он, присаживаясь рядом.

— Пистолет, — кротко отозвалась Гермиона.

— Э-э… Зачем тебе оружие? — не понял Драко.

— Чтобы застрелиться, — пробормотала Гермиона, переворачиваясь на другой бок.

Он погладил ее по волосам. Ему было стыдно, ведь это он вытащил ее на холод, после чего она свалилась с обрыва, промокла до нитки и, возможно, подхватила воспаление легких. Да, все он виноват.

— Это из-за меня. Ты промокла, а теперь еще и простыла.

— Во-первых, — сквозь дикий кашель выдавила Гермиона, — простужаются из-за вирусов, а не от прогулок под дождем, снегом или еще чем. А плохо мне было еще до того, как мы пошли на свидание. — Гермиона снова чихнула — трижды — и закашлялась, потом добавила: — Принеси, пожалуйста, платки и стакан воды.

— Нет.

— Какой ты противный! — Гермиона чуть не расплакалась: заболевая, она легко заводилась и поддавалась эмоциям. Обычно в такие моменты за ней ухаживали мама с папой, а сейчас здесь сидит ее так называемый парень и даже не может принести ей дурацкий платок!

— Я не противный, — обиделся Драко. — «Нет», потому что мы идем в больничное крыло.

— Это же простуда, мне не нужно в больничное крыло! — выдавила Гермиона в перерывах между приступами кашля.

Не слушая ее, Драко взял Гермиону на руки и направился к выходу из комнаты. Некоторые ученики уже проснулись, но, поскольку наступила пятница, у большинства был выходной день, и в основном все еще нежились в своих кроватях. Из душа вышел Дин и, увидев их, спросил:

— Что случилось, на Гермиону опять напали?

Драко не ответил и пошел дальше, в общую гостиную. Невилл из своей комнаты расслышал всего два слова: «Гермиона» и «напали» — и пулей вылетел из комнаты.

— Что случилось?

Не успел Дин и рта раскрыть, как другой ученик ответил за него:

— На Гермиону снова напали.

Невилл кинулся открывать портретный проем, из своих комнат показались Падма и Полумна и тоже стали задавать вопросы.

— Гермиона ранена, на нее напали прямо в ее комнате! — крикнул Невилл так, чтобы все слышали.

— Преступник может еще быть здесь! — взвизгнула Падма.

Вскоре почти все восьмикурсники собрались в общей комнате, кто-то побежал за профессором Стивенсом, несколько парней начали обыскивать комнаты, ища нападавшего. Оставшиеся — их было по меньшей мере с десяток — отправились за Драко, Гермионой, Дином и Невиллом в больничное крыло.

Задумавшийся Драко не обращал внимания на суматоху вокруг них и не услышал ни слова из разговоров ребят — он все еще корил себя за то, что Гермиона простудилась.

Не до них было и Гермионе — у нее звенело в ушах, ей казалось, что голова вот-вот взорвется. Она уткнулась в шею Драко и застонала.

Один из портретов разбудил профессора МакГонагалл. От другого портрета она узнала, что спавшую в своей комнате мисс Грейнджер, скорее всего, смертельно заколдовал бывший Пожиратель смерти, сбежавший из Азкабана этим утром. В больничном крыле директриса появилась вместе с Драко и остальными.

Профессор не заметила у Гермионы никаких ран, но они могли быть и внутренними. Девушка была бледна и явно чувствовала себя плохо. Услышав стоны Гермионы, преподавательница велела остальным подождать снаружи, а Драко, который не отпускал Гермиону, профессор МакГонагалл, а потом и подбежавшие Стивенс и Мэнкин вбежали в больничное крыло. Староста Пуффендуя уже сообщил мадам Помфри о том, что Гермиона пострадала от темного заклятия, наложенного злым Драко Малфоем, поэтому школьная медсестра никак не ожидала, что одним из сопровождающих девушку в больничное крыло был именно Малфой. Еще сильнее мадам Помфри удивилась, когда тот уложил девушку на одну из кроватей, а Гермиона в этот момент чихнула. Трижды.

Какую паутину можно ткать, когда Малфой научит Гермиону врать

Гермиона пробыла в больничном крыле все выходные. За это время она наслушалась массу историй о «нападении» на нее. Немного поправившись, она смогла даже посмеяться над некоторыми из них. Самую, по ее мнению, забавную высказала Полумна: Гермиону посыпали пыльцой хмеля необыкновенного, который растет в лесах вокруг школы, меняет свою форму и имеет свойство цепляться к людям, вызывая у них симптомы, как при простуде. Да-да, наверное, так все и было.

Утром понедельника события выходных уже почти позабылись. Гермиона ужасно отстала по программе, хотя Невилл незаметно перетащил все ее учебники в больничное крыло.

Драко уговорил ее сказаться больной и в понедельник, чтобы она могла подтянуть учебу. Впрочем, в этом были и корыстные мотивы: ему не хотелось весь день слушать о том, сколько всего надо выучить; к тому же, если она догонит остальных, они смогут проводить вместе больше времени, а не тратить каждый день на зубрежку.

Гермиона согласилась, взяв с Драко обещание помочь ей после уроков. Еще он должен был рассказывать ей, не устраивал ли кто из преподавателей консультаций, сказал ли на уроке что-нибудь важное. Малфой дал ей обещание, хотя и не планировал его выполнять.

Итак, Гермиона устроилась на кровати, разложив вокруг себя учебники. Кто-то постучал в дверь.

— Входите!

Это был Билл Уизли, более известный среди учеников как профессор Уизли, но для Гермионы неизменно остававшийся просто Биллом. Он широко улыбнулся и сказал:

— Говорят, ты все еще болеешь, а сама сидишь занимаешься? А будь ты в коме, ты бы тоже нашла способ что-нибудь выучить?

Она знала, что Билл шутит, но все равно почувствовала себя врушкой. Раз смогла заниматься, значит, смогла бы и дойти до класса.

— Я могу вернуться в класс, мне уже лучше, — проговорила Гермиона, спуская ноги на пол.

— Да брось ты, я же шучу. Выздоравливай. Я к тому, что тебе бы отдохнуть, а не зубрить. Ты бы не стала пропускать занятия без веской причины, — снова улыбнулся Билл, садясь на единственный в ее комнате стул.

Гермионе стало очень стыдно, и на миг она задумалась, не прицепились ли к ней слизеринские замашки Драко.

— Ты что-то хотел? — спросила она, откладывая книжки.

— Хотел показать тебе это письмо, отец вчера получил. — Билл протянул ей пергамент.

Письмо было ужасным. В общем и целом, мистеру Уизли советовали убедить Гермиону, что от связи грязнокровки и сына Пожирателя смерти добра ждать не стоит. Что, как известно, Драко Малфой — не кто иной, как шпион Пожирателей, как и на шестом курсе. Что для Гермионы общение с ним принесет только несчастья и смерть. В отличие от писем с угрозами, которые получили они с Джастином, эта, скорее, предостерегала. По-видимому, автор записок больше не хотел выставить Драко автором тех записок, зато теперь он пытался доказать, что Малфой приехал в Хогвартс с дурными намерениями — навредить Гермионе Грейнджер.

— Зачем было посылать это твоему отцу? — подняла глаза Гермиона.

— Мы тоже удивились. Никто больше не писал ни тебе, ни Гарри, ни Джастину, так? — Гермиона кивнула, и Билл продолжил: — В общем, поскольку отец работает в Министерстве, а однажды оно уже было втянуто в эту чехарду, ему пришлось показать им письмо. Гермиона… скажи честно, ты точно доверяешь Малфою?

— Да, — вздохнула та: она уже устала отвечать всем на этот вопрос. — Я ему доверяю. Поверь, он такой же Пожиратель, как я. Он просто ребенок, которого родители научили ненавидеть, и в течение последних лет у него не было выбора — его заставляли участвовать во всем этом.

— Хорошо, надеюсь, ты права. Но, чтобы ты знала, мы все равно будем наблюдать за ним, — сказал Билл, вставая. Он наклонился и чмокнул ее в макушку: — Флер хочет, чтобы ты приехала к нам на ужин. Я каждый день трансгрессирую на работу и обратно из Хогсмида, мы все так же живем в коттедже «Ракушка». Осенью там красиво, — сказал он и, махнув на прощание рукой, вышел.

Остаток утра Гермиона не могла сосредоточиться на учебе: брала в руки книжку и снова возвращалась мыслями к той записке. Она ведь знала Драко. Или нет? Доверяла ему… Или?..

Как любой другой, Драко мог и соврать. Он временами до сих пор вел себя высокомерно и заносчиво. Но она отказывалась верить, что Малфой хотел навредить ей. Это не лезло ни в какие рамки.

Ну конечно, он ведь разыскал ее тогда, в первый день, в поезде. Он пришел в ее купе только в середине пути, значит, первую половину он должен был ехать где-то еще.

Но ведь Драко тогда не заставлял ее идти с ним до замка. Гермиона сама приняла решение. Если он хотел ей навредить, у него был для этого целый день, и они шли наедине. Он мог напасть на нее по пути. Черт, да они постоянно оставались наедине с того момента! При желании он уже мог ее убить!

Не может он желать ей зла! Чушь это все!

Гермиона спихнула с кровати учебники и уткнулась в подушку. В конце концов, она все еще болеет, и ей надо отдохнуть.

Проснулась Гермиона в холодном поту. Ее трясло, она задыхалась, в глазах стояли слезы. Ей приснился жуткий кошмар. В нем Драко утащил ее на одну из башен замка, стиснул в объятиях, целовал в шею, а затем вдруг скинул вниз. Проснулась она как будто от удара о землю.

Не успела она отойти от кошмара, как раздался стук в дверь, а затем в комнату вошли Терри и Падма.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Терри. Он увидел, что Гермиона была готова вот-вот разреветься, а волосы прилипли ко лбу.

— Кажется, у тебя снова жар, — заметила Падма. — Не надо было так рано выписываться из больничного крыла.

Глупо было бы сказать: нет, это мне только что приснилось, что мой парень пытался меня убить — подумалось Гермионе, поэтому она просто кивнула в ответ и снова улеглась. Падма странно посмотрела на Терри. Тот, видимо, понял, что она имела в виду, и вышел, оставив девушек одних.

Падма села рядом с Гермионой на кровати.

— Слушай, я очень не хочу вот так это на тебя вываливать, особенно когда ты болеешь, но у меня тут письмо… о тебе и Малфое. Мне кажется, ты должна прочесть.

Гермиона села. Да что ж такое?!

— Можно?

Падма протянула ей вытащенную из кармана записку. Она была адресована Гермионе, и в ней говорилось примерно то же самое, что и в письме к мистеру Уизли.

— Откуда это у тебя?

— Она лежала у тебя на подушке. Я зашла по просьбе Невилла, чтобы взять твои учебники, пока ты была в больничном крыле. Он сам не хотел заходить. Я никому не говорила, кроме Терри. Что собираешься делать? Думаешь, это правда?

Откровенно говоря, Гермиона не знала, что и думать. Она в принципе не хотела думать. Ей просто хотелось, чтобы все это кончилось. Она отвернулась к стене и расплакалась. Падма вышла.

Никто ничего не рассказывает Драко

Последние пару недель Гермиона вела себя непривычно тихо. Ноябрь подходил к концу, поэтому она все больше погружалась в учебу, но с дополнительными занятиями появилась и другая, более замкнутая и мрачная Гермиона, и Драко эта новая Гермиона не нравилась. Ни капли.

Она больше не смеялась, не шутила. Он мог взять ее за руку, но она ее отбрасывала. Он спрашивал ее, в чем дело, но она неизменно говорила, что все в порядке. Но Драко не был идиотом. Он знал, что что-то не так.

А дело было в том, что теперь Гермиона получала письма от этого не то спасителя, не то преследователя практически каждый день с тех пор, как Падма отдала ей записку, найденную на подушке Гермионы. Какие-то Грейнджер находила под дверью по утрам, какие-то лежали в библиотеке на столе, за которым она обычно занималась. Две из них Гермиона обнаружила в учебниках. Они выбивали ее из колеи и нервировали. Записки стали приходить все чаще; их содержание все больше и больше отличалось от предыдущих.

Гермиона никому об этом не рассказывала, держала все в себе. Она понимала, что эти послания влияют на ее отношения с Драко. Ей ужасно не хотелось в этом признаваться, но она уже не раз и не два задумывалась над истинными мотивами слизеринца. И она также понимала, что он догадывался обо всем. Ей было не по себе от происходящего, но изменить она ничего не могла.

Как-то раз в конце месяца они работали в лаборатории зельеварения. Гермиона добавляла в свое зелье ингредиенты и попросила Драко передать ей один из них. Передавая ей ступку с необходимым составом, который он только что размолол пестиком, Драко нарочно коснулся ее руки пальцами. Гермиона вздрогнула, и мраморная ступка рухнула на пол, расколовшись надвое.

— Прости, — не слишком искренне извинилась девушка, наклоняясь за разбитой посудой, — я возьму из шкафа другую.

Драко последовал за ней до шкафа и встал сзади, так близко, что она почувствовала его за спиной. Гермионе очень не хватало его присутствия рядом, но был ли он искренен? Что ему от нее нужно? Похоже, он понял, что что-то не так. Он скучал по ней. Он скучал по этому ощущению, когда она вот так близко. Чувствуя запах ее волос, Драко очень хотел к ней прикоснуться — что и сделал. Гермиона потянулась за бутылочкой, и он положил свою руку поверх ее. Она отпустила бутылку, но его рука осталась на месте. Малфой наклонился к ней, поглаживая ее руку большим пальцем. Она все еще стояла к нему спиной, так что он не мог увидеть ее лицо, но Драко точно знал, что что-то случилось.

— Что происходит, Грейнджер? Ты со мной себя ведешь, как с врагом народа, а я даже не знаю, что натворил.

Она не обернулась, просто опустила голову и слегка оперлась о Драко. Он обвил ее руками за талию и склонился к ее лицу; Гермиона откинула голову назад и посмотрела ему в глаза, а потом дернула рукой, как будто бы хотела прикоснуться к его лицу, но, не достигнув цели, снова опустила ее. Драко уткнулся в плечо Гермионы и шепнул:

— Я хочу, чтобы ты знала: ты можешь рассказать мне все. Хочешь знать, что я к тебе чувствую? — Ему хотелось сказать, что он любит ее — и он правда любил, но боялся даже открыть рот. Малфой боялся, что она не ответит взаимностью.

Стоя вот так в его объятиях, ей очень хотелось ему верить… но она уже не знала, можно ли.

— Не могу сказать, — ответила она, вырываясь из-под власти его чар и собираясь вылететь из комнаты, но Драко схватил ее за руку.

— Никуда ты не поймешь, пока не скажешь, в чем я провинился. Мы больше не сидим вместе, не разговариваем, не занимаемся. С тех самых пор, как ты заболела. Почему?

Что она могла ответить? «Я в сомнениях»? «Мне советовали держаться от тебя подальше»? «Я тебя боюсь»? Все это было неправдой. Она не боялась Малфоя. Гермиона взглянула ему в глаза:

— Я не хочу больше с тобой видеться. Ты мне больше не нравишься.

Ей казалось, это единственное, что могло прекратить появление этих дурацких записок. Она все-таки выбежала из лаборатории в слезах, проклиная день, когда Драко Малфой научил ее врать.

Милая, снаружи холодно (но внутри холоднее)

Сменялись месяцы, менялась и погода. Прошла ноябрьская сырость, а первого декабря, как по часам, резко похолодало, пошел колючий снег. Наступило пятое декабря, а снег, судя по всему, даже и не планировал прекращаться. Гермиона сидела в библиотеке вместе с Невиллом. Он пытался спрашивать ее о чем-то, но скоро сдался: подруга не отвечала, молча уставившись в одну точку. Она думала о Драко и о письмах, гадая, правильно ли она поступила, порвав с Малфоем. Нужно было выяснить, кто отправлял письма, зачем, а главное — были ли это реальные угрозы, или же автор просто их запугивал. Может, стоило кому-нибудь их показать?.. Гермиона была в замешательстве. Невилл продолжал засыпать ее вопросами, но она не слышала ни слова.

У Гермионы была куча дел — домашнего задания хватало по каждому предмету, но она легко отвлекалась, поскольку ее волновали только Драко и эти чертовы письма. И поэтому вместо работы она просто таращилась в пустоту. А в это время на Гермиону Грейнджер таращился Драко Малфой, силясь понять, что же между ними пошло не так. Вдруг она оглянулась. Заметив слизеринца, Грейнджер сказала что-то Невиллу и вылетела из библиотеки. Драко выбежал за ней, но Гермионы нигде не было.

Все знали, что между Гермионой и Драко что-то неладно: эти двое избегали друг друга под любым предлогом. Вернее, это Гермиона избегала Драко любыми доступными способами без видимых причин. Единственное место, где они виделись наедине, был кабинет зельеварения, в котором они все еще стажировались. В такие моменты напряжение, повисавшее в комнате, можно было намазывать на хлеб. Работали они за разными столами, поодиночке. Несколько раз Драко пытался с ней заговорить, но она только молча вставала и уходила. Он прекратил попытки.

В отличие от остальных восьмикурсников, ждущих конца семестра, Драко с ужасом думал о каникулах. Ему некуда было ехать на Рождество. Конечно, он мог бы вернуться в мэнор, но там ему было бы так же одиноко, как и тут. Он не понимал, чем насолил Грейнджер, но это уже и неважно. Раз уж он ей «больше не нравился», невелика беда. Постепенно ему станет все равно.

Гермиона ждала каникул с не меньшим ужасом. Она решила не ехать в Австралию, хотя ей очень не хватало родителей. Гермиона отправила сову в «Нору» с просьбой приехать к Уизли — разумеется, те согласились. По правде говоря, когда Гермиона отказалась от путешествия в южное полушарие, она думала остаться в школе и побыть с Драко, но сейчас это было невозможно. Или?..

Ей больше не присылали угрозы и предупреждения. Как только она перестала видеться с Малфоем, прекратились и записки. Видимо, их автор жил где-то здесь, в Хогвартсе! Гермиона, конечно, и раньше допускала такую мысль, однако теперь она все больше уверялась в том, что послания были отправлены кем-то из восьмикурсников — прямо здесь, в этих стенах. Открытие пугало ее больше, чем она хотела признать. Как-то раз, когда Гермиона расплакалась у себя в комнате, к ней постучался Невилл. Увидев ее слезы, Долгопупс спросил, что стряслось, и Гермиону прорвало — ей было необходимо с кем-то поделиться.

— Расскажи все Драко, — посоветовал Невилл. — Он волнуется за тебя.

— Я знаю, — всхлипнула Гермиона, — но мне нужно было найти действенный способ прекратить эти записки! А теперь я трачу все свободное время и силы на поиски того, кто их посылал. Я думаю, Драко этого заслуживает. Помоги мне, пожалуйста… — попросила Гермиона.

— Ладно. Но Малфой заслуживает и правды тоже, и если ты в ближайшее время все ему не расскажешь, это сделаю я.

На следующей неделе должна была состояться предэкзаменационная практика, поэтому Гермиона и Дин Томас обосновались в пустом классе и готовились к сдаче заклинаний. Драко зашел было в тот же класс, но, завидев Гермиону, развернулся к выходу.

— Эй, Малфой! Если тебе нужно сюда, мы почти закончили, — окликнул его Дин.

Драко быстро обернулся:

— Уж лучше найду другой, где не водятся грязнокровки, — выплюнул он. На самом деле, Драко не собирался этого говорить — ругательство само слетело с губ. Гермиона выглядела так, будто вот-вот расплачется. «Ну и отлично. Реви сколько влезет, хоть утони в слезах — мне наплевать».

— Ты зарываешься, Малфой, — рявкнул Дин.

Драко вернулся в класс и решил еще немного их побесить. Раз уж он не мог заставить Гермиону полюбить его, пусть лучше ненавидит. Малфою такой расклад казался вполне логичным: люди должны его ненавидеть — он вел себя по отношению к ним отвратительно, неуважительно, подло, говорил им гадости, и, как следствие, все терпеть его не могли. Ему это даже нравилось. Так было всегда, и зачем нарушать старую добрую традицию?

Малфой сел и сложил ноги на парту перед собой.

— Прости, Томас, забыл — ты ведь у нас незаконнорожденный, так что я даже не знаю, грязнокровный ты или нет.

Дин чуть не бросился на бывшего слизеринца, но Гермиона остановила друга, взяв его за руку.

— Пошли-ка отсюда, найдем другое место.

— Грязнокровка дело говорит. Как правило, она оказывается права — ну, или ей так кажется, — усмехнулся Малфой, злобно уставившись на пару. Дин снова дернулся в сторону Драко, но Гермиона, все еще держа его за руку, потащила Томаса к двери.

Малфой выпрямился, покосившись на их сомкнутые руки.

— Что, бортанула меня ради него? Вот он какой — твой новый парень, Грейнджер? — Не то чтобы он правда в это верил, но его дурное настроение еще не успело выветриться, поэтому он повернулся к Томасу. — Знаешь, в постели она так себе, но ты ведь не настолько разборчив, поэтому можешь наслаждаться и секонд-хендом.

— Мы никогда не спали, Малфой, и ты это знаешь, — взорвалась Гермиона.

— Не ври своему новому парню, Грейнджер. Он заслуживает знать, что встречается со шлюхой, — презрительно бросил Драко, чувствуя, что перегнул палку. Он почувствовал себя скотиной.

Томас собрался было хорошенько дать однокурснику по морде, но Гермиона его опередила, набросившись на Малфоя с кулаками.

— Какая же ты сволочь! Чертов враль! Все те записки были правдой, да?! Ты никогда обо мне не заботился, ты хотел только навредить!

Драко схватил ее за обе руки:

— Кончай меня лупить, Грейнджер! Что ты несешь, какие записки? Ты что, получала еще что-то?!

В этот момент Дин подскочил к Малфою и, толкнув его, попытался освободить Гермиону от малфоевской хватки.

— Клянусь, Томас, — прошипел Драко, развернувшись, — если ты сейчас же не исчезнешь, я прокляну тебя насмерть!

— Я ее с тобой не оставлю!

Гермиона вдруг поняла, что ужасно устала — так, как ни разу в жизни еще не уставала. Малфой все еще стискивал ее запястья. Она повернулась к Томасу.

— Дин, выйди, пожалуйста. Он меня не тронет.

Томас ошалело уставился на странную парочку, но потом выдавил:

— Я буду ждать снаружи. Не вздумай навредить ей или сказать гадость, Малфой, — предупредил Дин и вышел, хлопнув дверью.

— Пусти меня, пожалуйста, — попросила Гермиона, — я никуда не денусь.

— Не-а. Теперь уже ты врушка. Отпущу тебя — сбежишь, даже если сейчас обещаешь остаться. Рассказывай об этих чертовых записках. И скажи, что я такого сделал, что ты меня ненавидишь — и можешь идти, — нарочито медленно сказал он.

Гермиона не знала, с чего начать. С одной стороны, ее так и тянуло все ему рассказать, но, с другой, она хотела узнать, кто стоял за всем этим. Гермиона пыталась защитить Драко, но он, разумеется, так не думает. Что же делать?..

Грейнджер разрыдалась, припав к груди Драко.

— Я просто пыталась это прекратить! Мне казалось, если мы перестанем видеться, все закончится, и я смогу выяснить, кто так тебя ненавидит! Я хотела тебя защитить, но нашла только один способ это сделать!

Драко опешил. Он не понимал, что она несет, но теперь он хотя бы знал, что Гермиона не ненавидит его — и он ее тоже. Обнять? Прошептать, что все будет хорошо? Сказать, что у него на душе? Сказать, что если бы он потерял еще одного любимого человека, он бы все равно что умер?

— Гермиона, я люблю тебя.

Он не планировал этого говорить, но слово не воробей. В этот самый момент в дверях показался Невилл Долгопупс, а сзади него замаячил Дин. Невилл услышал из-за двери, что Гермиона плачет, решил узнать причину, и вошел как раз во время признания Драко. Гермиона и Малфой повернулись к Невиллу.

— Гермиона, предупреждаю: либо ты скажешь ему, либо я, — напомнил Долгопупс.

— Скажешь мне что? — спросил Драко, переводя взгляд с Невилла на плачущую в его руках девушку.

— Я не могу, Невилл! — всхлипнула Гермиона, снова утыкаясь в грудь Малфоя.

— Значит, я скажу. — Невилл зашел в класс, закрыв дверь прямо перед обалдевшим Дином. Долгопупс даже не поленился захватить с собой записки из комнаты Гермионы и теперь показывал их Драко, рассказывая, почему Гермиона решила больше не встречаться с Малфоем. Драко расстроился — не только потому, что Гермиона ничего ему не сказала, но еще и потому, что кто-то изводил ее. Он заставит виновного поплатиться за это — возможно, собственной жизнью.

Гермиона присела на одну из парт и, ссутулившись, обхватила голову руками. Она боялась поднять глаза на Драко. Тот сел рядом с ней и положил голову ей на плечо.

— Неплохой план, но нужно было мне рассказать. Я бы помог тебе выяснить, кто стоит за всем этим. При остальных мы могли бы притворяться, что мы в ссоре, а пока никто не видит, вести себя как обычно. Видишь, твоей гриффиндорской смекалке необходим мой слизеринский ум — согласись, ты ведь об этом даже не подумала?

Грейнджер подняла голову:

— Не подумала. Наверное, ты еще не научил меня всему, что знаешь о притворстве и лжи, — пошутила она. Драко улыбнулся. Неужели его Гермиона вернулась? Правда вернулась?

— Да, моя маленькая, — мягко ответил он, обнимая ее за плечи. — Мне есть, каким гадостям научить тебя, будет весело.

Гермиона склонила голову ему на руку.

— Если хотите притворяться, что ненавидите друг друга, лучшего момента, чем сейчас, уже не будет, — сказал Невилл и распахнул дверь. Влюбленные шарахнулись друг от друга. — Драко Малфой, оставь Гермиону в покое! — крикнул Долгопупс так, чтобы все вокруг точно услышали. — Она больше не хочет тебя видеть! Увижу тебя еще раз рядом с ней — будешь иметь дело со мной! Я тебе такое устрою! — Тут он повернулся к остолбеневшим ребятам и уже тише добавил: — Неплохо, а?

С этими словами Невилл подмигнул им и удалился. Драко нахмурился. Он не собирался терпеть крики Долгопупса в свой адрес, и неважно, притворство это или нет.

— Мы создали монстра, и имя ему — Невилл Долгопупс. — Малфой оглянулся на Гермиону, чтобы увидеть ее реакцию — она улыбалась. Что ж, видимо, на Невилла можно не обращать внимания… пока что.

На арене мира

Со стороны казалось, будто Драко и Гермиона все еще были на ножах: они не разговаривали друг с другом, никуда вместе не ходили, за едой сидели по разным концам стола. Тем не менее, на практикумах по зельям или в любом другом укромном месте, где можно было укрыться от любопытных глаз, они снова стали счастливой парой.

Гермионе даже нравилось «прятать» свои отношения с Малфоем. Это кружило голову. Было решено, что на рождественские каникулы Гермиона останется в школе — не только чтобы побыть с Драко, но еще и потому, что никто из восьмикурсников в школе оставаться не планировал. По «официальной» версии она отправится в «Нору», как и было задумано. Драко и Гермиона собирались провести небольшое расследование, пользуясь тем, что остальные уедут. В голове Драко держал еще пару мыслей о том, как пройдет время в отсутствие остальных, но об этом он сообщит ей позже.

Сдача предэкзаменационных практикумов удалась: Гермиона получила все «превосходно», у Драко были все «превосходно» и одна «удовлетворительно». На этой неделе им еще предстояли письменные тесты. Гермиона была уверена, что и тут справится, и, если бы ей предложили сдавать экзамены на уровне ЖАБА прямо сейчас, она бы, скорее всего, окончила школу с блестящими результатами уже сегодня.

Когда в гостиную для восьмикурсников влетел Дин, там, помимо Гермионы, находилось еще несколько человек. Пытаясь отдышаться, Томас выдохнул:

— Профессор Стивенс только что сказал, надвигается снежная буря, и преподаватели боятся, что ученики застрянут в школе на все рождественские каникулы, поэтому последняя неделя занятий отменяется! В пятницу последний день! Отличная новость, я считаю — вместо двух недель мы будем отдыхать три!

Драко не удержался и посмотрел на Гермиону. В этот же момент она подняла на него глаза: оба думали об одном и том же. Три недели. У них будет три недели друг на друга вместо двух. Девушка улыбнулась и вернулась к своему пергаменту. Драко тоже улыбнулся и направился к себе в комнату. Казалось, будто рождественские подарки вручили раньше.

Влюбленные не заметили, что кое-кто из присутствующих в гостиной заметил обмен взглядами между магглорожденной принцессой и чистокровным принцем — и совершенно этому не обрадовался. Ему казалось, что они больше не вместе, но он ошибался. Что ж, пора переходить к плану «Б».

На следующий день были назначены письменные экзамены по зельям, травологии и трансфигурации. Гермиона готовилась в конюшне, ожидая Драко: он должен был прийти полчаса назад. Они виделись тут уже в третий раз; было холодно, ветрено, падал сильный снег, но Драко каждый раз накладывал на облюбованное ими стойло согревающие чары. Сидели они на теплом сене, и обоим было уютно, как в гнездышке. Гермиона также установила на вход сигнализирующие чары, чтобы знать, если кто-то приблизится к конюшне. Это давало время спрятаться при необходимости.

Гермиона начинала волноваться. Она накинула верхнюю одежду и собралась было на поиски, как вдруг в стойле показалась голова Малфоя.

— Привет, Грейнджер! Ого, ну разве ты не очаровательна в этой шляпке, и шарфе, и пальто!

— Я уже начала тебя искать.

— Больше не ищи, вот он я, — провозгласил Драко, заходя в стойло и снимая с нее шляпу, затем — перчатки, а потом принимаясь за пальто. Гермиону охватило странное чувство, и она, счастливая, послушно стояла, позволяя парню снимать с нее вещи. Захоти он пойти дальше, она не была уверена, что остановит его. Дойдя до третьей пуговки — той, что стягивала ткань на ее груди, он на миг замешкался, но затем продолжил. Справившись с застежками, он просунул руки ей под пальто в районе плеч и медленно снял предмет одежды — так, что он упал к ее ногам.

— А где твои учебники? Я думала, мы будем заниматься…

«Вот идиотка… Я же совсем не то хотела спросить…»

Он улыбнулся ей, подошел ближе и обнял.

— А я учусь. Вот сейчас я изучаю человеческую анатомию. Смотри, вот это лоб, — он поцеловал ее в лоб, а затем скинул с себя пальто — оно тоже спланировало на пол. — Далее, полагаю, идет то, что называется щекой, — он запечатлел почти невесомый поцелуй у нее на щеке. Потом он коснулся поцелуем ее губ — еще невесомее — и сказал: — А вот это, моя дорогая, губы. Их я хорошо изучил: это моя любимая часть тела, а твои я нахожу отличным образчиком.

Гермиона хихикнула, а Малфой меж тем продолжил. Он скрестил свои длинные пальцы на ее шее сзади. Девушка склонила голову набок, и он неуверенно произнес:

— А вот в этом я не уверен: это называется шеей? — а затем поцеловал ее в шею, провел языком до уха, прихватил губами мочку и промямлил: — А это бровь.

Гермиона рассмеялась:

— Это мочка уха!

— Черт, и правда! Видишь, как хорошо, что ты такая умная, — сказал Драко и провел языком внутри ее уха. Опустив руки вниз и взяв ее за пальцы, он добавил: — Вот эти две висящие вдоль тела штуки называются руками. — Он покрыл поцелуями ее ладони и каждый палец, приговаривая: — Вот это ладони, а вот это пальцы. Ими можно много чего сделать.

Ей казалось, что она сейчас расплавится. В животе стало жарко, и тепло оттуда стало разбегаться по всем нервным окончаниям. Драко отпустил ее руки и аккуратно снял с нее свитер. Она не сопротивлялась.

Положив руки ей на плечи, Малфой изрек:

— Вот это — плечи. Думаю, с ними ты знакома — они поддерживают твою внушительную голову. — Он поцеловал одно плечо, затем — второе. Под свитером у Гермионы была трикотажная кофта с длинным рукавом, которая, однако, не оставляла ни малейшего простора воображению. Он обошел девушку, ведя указательным пальцем воображаемую линию из центра ее грудной клетки по плечу, и остановился на середине спины. Потом он провел пальцем вдоль позвоночника и сообщил: — Вот это, моя дорогая, называется позвоночником — твой внутренний стержень. У некоторых людей он отсутствует, но не у тебя. — Он снова пошел вокруг нее, продолжая пальцем все ту же линию и, в конце концов, очертив круг до первоначальной точки.

Малфой стянул с себя свитер и отправил его к остальным вещам, оставшись в одной белой футболке. Ему было интересно, как далеко она даст ему зайти — и совсем скоро он это выяснит.

Драко опустился на колени, и Гермиона распахнула глаза. Что происходит?

Малфой положил обе руки ей на талию, почти соприкасаясь ими у нее за спиной.

— Вот это — талия, а вот это — тазобедренная кость, — он опустил руки ниже, чуть задержался — и провел ладонями дальше по бедрам. — Это — бедра, и я уверен, что под джинсами кроется молочно-белая кожа. — Малфой спустился вниз, к икрам. — Это — икры, которыми я, признаться, всегда восхищался, даже когда ты носила эти свои дурацкие белые гольфы. — Он снова поднялся и обвил ее руками, а затем, спустив ладони вниз, повторил руками контуры ее ягодиц. — Правильнее называть это попой — знаю, смешное слово, но придется использовать. — Он посмотрел на девушку, пытаясь понять выражение ее лица. Она прикусила губу так сильно, что, казалось, оставит на ней синяк.

— Позволь мне, — сказал он, прикасаясь к ее губе большим пальцем, а потом наклонился и мягко прикусил губу в том месте, где остались следы ее зубов. У Гермионы подогнулись колени, и Малфой решил воспользоваться этим, аккуратно уложив ее на их одежду. Сам он сел рядом и положил руку ей на живот, а другой в это время облокотился о пол, таким образом нависая над ней.

— Вот это — твой живот. Он очень плоский, а вот тут небольшое возвышение, — он чуть опустил руку и снова взглянул на ее лицо: Гермиона закрыла глаза, и он гадал, что о чем она думает. Драко еще раз поцеловал девушку, легко водя языком по ее губам, а затем коснулся ее языка своим.

— А вот это твой прекрасный язык. Я очень люблю его, — сказал он и еще раз поцеловал Гермиону. На Малфоя происходящее действовало весьма сильно; он знал, что она почувствовала это бедром.

Ей стало трудно дышать. Она никогда и никому такого не позволяла. Это было одновременно восхитительно и странно. Она знала, что надо бы его остановить, но было интересно, что дальше. А остановить можно и позже…

Уроки анатомии, часть вторая

Драко на мгновение оторвался от Гермионы. Они лежали рядом, и Малфой взглядом повторял очертания ее груди. Девушка тяжело дышала, и каждый вздох приковывал внимание парня к самому факту существования этой части тела. Убрав руку с живота, он прошагал пальцами к центру ее грудной клетки, и девушка захихикала.

— Щекотки боимся, Грейнджер? — рассмеялся Малфой, моментально забывая об уроках анатомии, и принялся щекотать ей ребра. Девушка мгновенно свернулась в клубок и захохотала. Широко улыбнувшись, Малфой оставил в покое ее бока. Нужно было продолжать.

Указательным пальцем он провел линию под правой, а затем под левой грудью.

— А вот и одно из самых восхитительных творений. У него очень много применений. Называется грудью, — обозначил он. Гермиона смотрела прямо ему в лицо. Парень рассматривал свой палец — а затем взял в ладонь ее левую грудь, заставляя девушку судорожно глотнуть воздуха. Он тут же перевел взгляд обратно на ее лицо. Драко снова поцеловал ее, не опуская ладони, но и не шевеля ею — пока что.

Спустя какое-то время он принялся массировать ее грудь.

— До меня кто-то уже так делал? — Он надеялся, что ответ будет «нет», потому что тогда происходящее становилось еще волнительнее. И она ответила «нет», и Драко продолжил. Взяв в руку ее правую грудь, он провел большим пальцем по соску вверх и вниз, и даже сквозь слои одежды и белья он заметил, что соски напряглись. Ему хотелось прикасаться к ним, целовать их, обладать ими. Малфой запустил руку ей под кофту, целуя в шею. Он почти добрался до правой груди, но она вдруг выдернула его руку и резко села.

— Прости, мне очень жаль, — забормотала она, шаря по полу в поисках свитера. Мягко вытащив одежду из ее рук, он слегка толкнул Гермиону обратно на спину. Если она не была готова к этому сейчас, он подождет. Ради нее он может ждать вечность. Черт, да он ведь уже сказал ей, что любит ее! Она знала, что это правда. Тем не менее, она не сказала ему того же. К этому она, по всей видимости, тоже не была готова.

Он положил руку ей на плечо, чтобы она оставалась лежать. Гермиона выглядела напуганной, и он решил умерить ее страх — по крайней мере, на данный момент.

— Все в порядке, Грейнджер, урок анатомии почти закончен. — Он снова поцеловал ее, не снимая руку с плеча. Затем он запечатлел поцелуй на ее глазах, затем — на носу, а потом — на обеих щеках. Наконец, Малфой еще раз поцеловал Гермиону в губы и произнес: — Я просто любознательный. Но если ты считаешь, что на сегодня достаточно, то ладно, я не против. Не хочу на тебя давить, но, если ты желаешь что-нибудь узнать о мужской анатомии, я с удовольствием тебе все покажу и расскажу, — добавил он с самой хулиганской ухмылкой, на которую был способен. Гермиона не выдержала и улыбнулась. Малфой лег на спину и уложил девушку на себя, так что теперь она примостилась у него на сердце. Девушка подарила ему нежный и долгий поцелуй, держа руку на его груди.

— Ну, возможно, когда-нибудь мы к этому вернемся, Малфой, — рассмеялась она.

— Когда?

— Серьезно? Ты правда хочешь, чтобы я назначила дату? — Она снова рассмеялась.

— Да-да, я из таких учеников: мне нужно все записывать в ежедневник. Запишу как «Анатомия, урок второй» — потому что только что был урок первый.

Она было положила голову ему на грудь, но снова вскинулась, а затем со всей серьезностью спросила:

— Ты ведь в курсе, что я девственница?

Гермиона так смутилась, что покрылась румянцем. Они оба сели.

— Да, знаю, — тихо сказал Драко, вертя в руках соломинку. Он понимал, что разговор дается ей нелегко.

— Я просто хотела убедиться, что ты знаешь, — пробормотала девушка, глядя в пол. Почему она говорит это? Хочет, чтобы он оставил ее в покое?.. Или чтобы он как-то изменил ситуацию?

— Грейнджер, посмотри на меня, — произнес он, поднимая ее подбородок пальцем. — Я сделаю тебе одолжение. Я знаю, что уже признался тебе в любви, и я от своих слов не отказываюсь, но до тех пор, пока ты не будешь готова сказать мне то же самое, мы этой темы касаться не будем, хорошо? — Он встал и протянул ей руку.

Гермиона смотрела в пол, поэтому руку, по всей видимости, не заметила. Она мягко сказала:

— Мне казалось, я уже об этом говорила.

Он снова опустился перед ней на колени.

— Гермиона, за всю мою жизнь только два человека сказали, что любят меня, и оба они сейчас в тюрьме, так что, думаю, я бы запомнил, — произнес он, глядя ей прямо в глаза и держа за руки.

Она встала рядом с ним на колени и, схватив его за шею, прошептала на ухо:

— Драко Малфой, я очень тебя люблю!

Окрыленный счастьем, он вскочил, увлекая Гермиону за собой, и закружил ее в объятиях.

— Честное слово, Грейнджер, давно надо было об этом сказать! — воскликнул он и снова поцеловал Гермиону.

— Неужели так нужно продолжить тему? — тоскливо спросила она.

— Не нужно, у нас куча времени на разговоры. Ты меня любишь, и это все, что важно, — ответил Малфой, прижимая ее к себе. Гермиона Грейнджер сказала Драко Малфою, что любит его, и небо не рухнуло на землю. Чудеса продолжаются…

Кто кому что о ком сказал?

— …а потом парень и говорит: «Нет, я же сказал, это был тролль!» — воскликнул Дин в завершение довольно скабрезной шуточки.

Восьмикурсники рассмеялись; они собрались в гостиной, чтобы отпраздновать начало зимних каникул — ученики только что сдали итоговые работы и успешно завершили семестр. Все, кто собирался праздновать Рождество дома, уезжали завтра. И если уж этого недостаточно, чтобы устроить небольшую вечеринку, тогда поводов для веселья и вовсе не было.

Гермиона смеялась вместе со всеми, не особо вникая в смысл сказанного: она читала письмо от мамы с папой. Они ужасно расстроились, что дочь не приедет на Рождество, но сказали, что понимают ее желание повидать друзей. Гермионе стало стыдно. Ей очень хотелось навестить родителей, и она так же сильно по ним скучала — и вместе с тем она им соврала, сказав, что проведет Рождество в «Норе».

Еще Гермиона получила письмо от Гарри, который сожалел, что она останется в школе и не приедет к ним в «Нору». Она соврала и им с Роном, сказав, что ей нужно заниматься и поэтому от поездки придется отказаться. Отложив письма, Гермиона поникла. Она бросила взгляд на другой конец комнаты, где Малфой, сидя на краю дивана, читал книгу. Он даже и не пытался присоединиться к общему веселью, краем уха слушая происходящее. Драко и рад бы посмеяться со всеми, но не был уверен, что его примут. Одно только то, что он сидел вместе с остальными, уже было достижением. Впрочем, какая ему, в сущности, разница?

Драко поднял взгляд на Гермиону: та перечитывала свои письма уже, кажется, в четвертый раз. Встретившись глазами с Драко, она хотела было улыбнуться, но тут увидела, что на них смотрит Терри, переводя взгляд с одной на другого. Гермиона вернулась к письмам.

Поцеловав Падму в щеку, Терри поднялся с соседнего дивана и включил музыку. Начались танцы. Терри подошел к Гермионе:

— Ты весь вечер какая-то грустная, а ведь мы сегодня празднуем.

Она только пожала плечами. Терри решительно отнял у Грейнджер письма и безапелляционно заявил:

— Хватит на сегодня чтения, пошли танцевать.

Гермиона кивнула, а Терри наклонился ближе к ней, привлекая этим внимание Малфоя.

— Я вижу, что ты скучаешь по Драко, — тихо сказал Бут. — Иди к нему и позови на танцы. Попробуйте еще раз. Все заметили, что вы тоскуете друг без друга. Не знаю, что у вас случилось тогда, но, знаешь, все-таки Рождество на носу.

«Какой он хороший!» — подумалось Гермионе. Знал бы он… Впрочем, это неплохое прикрытие.

— Скажи ему то же, что и мне. Если захочет со мной потанцевать, я пойду.

Гермиона сдержала улыбку, когда Терри, все еще склонившийся к ней, поцеловал ей руку, а затем пошел к Малфою и сел рядом с ним. Парни обменялись парой фраз, и Малфой, отложив книгу на тумбочку, встал и подошел к Гермионе. Все взгляды были прикованы к нему. Громко, чтобы все слышали, он провозгласил:

— Мистер Бут считает, что мы должны оставить прошлое в прошлом и попробовать еще раз — все-таки Рождество на носу. Кроме того, мистер Бут сказал, что Падма сказала Невиллу, который рассказал Полумне, которая сообщила Дину, что мы — очень милая пара. — Малфой, развеселившись, поиграл бровями. — Думаю, они полагают, что нам нужно потанцевать.

На этот раз Грейнджер не смогла сдержать улыбки:

— Неужели?

Она приняла его протянутую руку, и, как только заиграла медленная музыка, они вышли на импровизированный танцпол. Гермиона положила голову на плечо Драко, а тот взял ее за обе руки.

— Так мы точно не поймем, кто слал те записки, — вздохнула Гермиона и посмотрела на Малфоя, пока они двигались в такт музыке.

— Твою мать…

— Эй! Рождество, между прочим! — строго сказала Гермиона.

— Ох, извини, я хотел сказать — твою мать, с Рождеством! — рассмеялся Малфой. — И вообще, может, это как раз и заставит преступника выйти из тени. Сегодня последний вечер перед каникулами, так что, может, именно сегодня мы и поймем, кто это за всем стоит.

— Да плевать ты хотел на все это, ты просто хочешь со мной пообниматься.

— Какая самонадеянность! Плевать я хотел на объятия, я же все делаю с тайным умыслом, — притворно проворчал Драко.

— С умыслом, значит, — закатила глаза Гермиона.

Момент был испорчен: началась быстрая мелодия.

— Я отказываюсь танцевать под это дерьмо! — возмутился Драко и, снова схватив книжку, плюхнулся обратно на диван, оставляя Гермиону одну на танцполе. Тем не менее, он подмигнул ей перед тем, как опустить глаза в книгу.

Гермиона села было обратно на стул, но тут возле нее образовался Джастин:

— Гермиона, потанцуй со мной?

И она потанцевала с Джастином, а потом — с Дином, и еще с Невиллом. В конце концов, она решила взять сливочного пива, которое охлаждалось в углу, и заметила, что к ней идет Майкл Корнер. «Надеюсь, на танцы звать не будет…» Она больше не испытывала к нему неприязни, но к тому моменту уже ощутимо устала.

— С Рождеством, Гермиона! — сказал Майкл и протянул ей маленький красный рождественский носок. Заглянув внутрь, она обнаружила там карамельную трость и открытку. Гермиона заметила, что он раздал такие носки всем присутствующим. Улыбнувшись, она поблагодарила Корнера. Сорвав обертку с трости, она присела на край стола, сосредоточенно посасывая конфету. К ней подошел Драко.

— Выглядит отлично, — обольстительно улыбаясь, похвалил он.

— Разве Майкл не подарил тебе такую же?

— Подарил, но я не об этом. — Положив руки ей на ноги, он добавил: — Вот бы над нами сейчас висела омела⁽¹⁾. — Гермиона подняла глаза — и Драко тоже. — Ух ты! Откуда же она взялась? — Прямо над их головами вдруг появился пучок омелы. Все в комнате заметили его появление одновременно, и отовсюду теперь слышался свист и восклицания: «Целуй ее!», «Ого, омела!»

Гермиона покраснела и опустила глаза на свои колени. Она не привыкла целоваться на людях. Встретившись взглядом с его серыми глазами, она сказала:

— Лучше и правда целуй, Драко. Ты же не хочешь, чтобы у нас завелись нарглы? — добавила она и покосилась на Полумну. — Правильно, Полумна?

— Еще как заведутся, Гермиона права, Драко, — кивнула Полумна.

— Чокнутая, — пробормотал Драко и покачал головой, однако наклонился ближе, все еще опираясь руками на ее ноги, и аккуратно поцеловал Гермиону в губы на потеху остальным. Если бы Драко, Гермиона и остальные могли думать еще о чем-либо, кроме поцелуев, они бы увидели, как кое-кто, скривившись, собрал письма Гермионы и положил их в карман.

Первый день каникул

На следующий день Гермиона встала рано, чтобы проводить Невилла, Дина и Полумну. Спустившись в Большой зал на завтрак, она увидела мистера Малфоя, восседающего за столом с чашечкой кофе и тостом. Она села рядом и поздоровалась. Драко наклонился к ней, чтобы поцеловать, но Гермиона отпрянула.

— Эй, мы же снова вместе?

— Да? Ну, мы, вроде, всерьез и не расходились, — напомнила она.

— На какое-то время — расходились, — парировал он.

— Знаю, и я все еще жалею об этом.

— Замолчи и поцелуй меня, — тихо произнес он.

Гермиона послушалась.

— Мне правда очень жаль, — повторила она и опустила голову, но Малфой поднял ее лицо за подбородок и сказал:

— Не нужно извиняться, просто, прошу, подари мне еще один утренний поцелуй.

Поддавшись малфоевскому очарованию, Гермиона наклонилась и снова поцеловала его. В этот момент появились Терри и Падма, державшиеся за руки.

— Да-да, не стоит благодарности, хоть я в одиночку и свел обратно Гермиону с Малфоем, — съехидничал Терри, пихнув Драко в спину и сжав плечо Гермионы.

— Мы же не хвастаться пришли, — рассмеялась Падма. — Мы хотели попрощаться и пожелать счастливого Рождества!

— Гермиона, когда ты уезжаешь? Разве не сегодня вместе со всеми на экспрессе?

— Нет, я уеду завтра, — соврала Гермиона, внутренне сожалея, что ей опять приходится говорить неправду.

Друзья ушли, а Гермиона откусила кусок от тоста Драко. Тот взял ее за руку.

— У меня столько планов на эти несколько недель, — сказал он и поднес ее руку к губам.

— Не забудь, у нас еще расследование, — напомнила она. «Как она любит добавить морочащей закваски в бочку сливочного пива…» — подумалось Драко. Он вернул себе свой тост и целиком запихнул в рот.

После завтрака большинство уехало, и Драко позвал Гермиону на прогулку.

— Там же холодно, и снег идет.

— И где твоя жажда приключений, Грейнджер?

— Мне в тот раз приключений хватило — на всю жизнь запомнила…

Они уставились друг на друга.

— Ладно, иди наверх за пальто и шапками, — сдалась Гермиона, и радостный Драко побежал по лестнице с задором ребенка, проснувшегося пораньше, потому что Рождество.

Когда он вернулся, запыхавшись, она уже стояла у главных дверей.

— Да вы, молодой человек, я смотрю, не в форме, — хмыкнула Гермиона и ткнула Малфоя пальцем в бок. Он ухватил ее за этот же палец и довольно чувствительно укусил. Гермиона одарила его гневным взглядом и обозвала таким словом, что он, шокированный, еще долго гадал, откуда такая правильная девушка, как Гермиона Грейнджер, вообще знает подобные выражения.

На улице стоял сильный мороз. Школьный двор был покрыт ровным, ослепительно белым покрывалом. Куда бы они ни пошли, везде поблескивали трескучие снежные кристаллики. Воспоминания о прошлом вечере вкупе с сегодняшней зимней сказкой будто открыли в Драко и Гермионе второе дыхание.

Гермиона ухватилась за руку Малфоя. Он опустил глаза на их сомкнутые ладони и почувствовал такую радость, что ему казалось, будто сердце выпрыгивает из груди.

— Скажи, Гермиона, ты жалеешь, что не поехала домой на Рождество?

— Ну, я, конечно, буду очень скучать по родителям, но я не уверена, что смогу приехать домой и вести себя, как обычная, всем довольная Гермиона, ни словом не упоминая о происходящем. Я так старалась уберечь их от этого мира, что просто не могу позволить им узнать, как обстоят дела. Лучше уж я останусь тут… — пробормотала девушка и совсем тихо добавила: — Я правда ужасно соскучилась.

— Я тоже скучаю по маме и папе, — признался Драко. Гермиона посмотрела на него и улыбнулась, и ее улыбка показалась Малфою такой же яркой, как снег, покрывавший дорогу, по которой они шли. Эта улыбка освещала ее лицо. Драко очень любил, когда она улыбалась.

— Что хочешь в подарок на Рождество? — спросила девушка.

— Мира во всем мире, — хихикнул Драко и добавил: — Мерлин, я даже выговорить это с серьезным лицом не могу!

Гермиона тоже рассмеялась.

— А что насчет вас, милая барышня, о чем вы трепетно мечтаете в преддверии Рождества?

Она прикусила губу и задумалась.

— Хочу быть счастливой. Но ведь мы все об этом мечтаем, верно? Со счастьем в последнее время проблемы, сложно загадывать наперед.

— Я постараюсь добыть тебе счастья, если смогу, — сказал Драко и остановился. Он наклонился к ней, чтобы их лица были на одном уровне, и оказался так близко, что ей показалось, будто он собирается ее поцеловать. — Почем нынче счастье? Видишь ли, я слегка стеснен в финансах, — добавил он и на самом деле поцеловал ее, только в щеку.

— Серьезно? И какой же суммой ты располагаешь? — вкрадчиво спросила Гермиона.

— Ты правда хочешь это знать?

«Она будет в шоке». Еженедельно Драко получал весьма внушительную сумму на карманные расходы.

— Нет, не хочу, а то буду любить не тебя, а твой кошелек.

— А разве сейчас ты меня еще за что-то любишь? — спросил он, пытаясь не выдать своего напряжения. Конечно, он шутил, но в каждой шутке есть доля шутки. За что же она его полюбила?

Гермиона вновь пошла по дороге, потянув за собой Драко.

— Потерпи до Рождества и узнаешь, насколько я тебя люблю.

— Ого, сюрпризы? Я люблю сюрпризы, — осклабился он.

— А у тебя есть для меня достойный подарок? Ведь я так люблю подарки! — насмешливо спросила Гермиона.

— Тебе тоже придется потерпеть до Рождества.

Гермиона хлюпала носом, и ее лицо покраснело от ветра. Он видел, что она замерзла. Она считала, что болеют от вирусов, но ему в это не особо верилось. Драко не хотел, чтобы Гермиона снова простыла и все его планы на каникулы сорвались, и он повел девушку обратно к замку. Когда они уже были на подходе к главному входу, он заметил, что с одного из выступов замка над крыльцом свисает довольно большая и острая сосулька. Подпрыгнув, он сбил ее, и, столкнувшись с холодной землей, лед рассыпался на мириады осколков.

— Как жаль, она была такая красивая! — воскликнула Гермиона. — Очень обидно, когда уничтожают что-то красивое.

Эта фраза показалась ему как никогда меткой и верной: его обуревали те же чувства. Он считал ее красивой и поклялся себе, что никто и никогда не сможет уничтожить ни их, ни то, что между ними было.

Вселяя ужас

Вечером Драко и Гермиона отдыхали в полупустой гостиной. Сразу после прогулки они удобно расположились на одном из диванов. Какое-то время они разговаривали, рассказывая друг другу истории из детства, делились надеждами и сокровенными мечтами о будущем. Гермиона спела Драко несколько маггловских рождественских песен, которые очень его рассмешили. Малфоя веселили и сами песни, и ее пение. Гермиона предложила добыть елку и поставить ее в гостиной, и он пообещал, что утром первым делом займется этим.

Драко спустился вниз и добыл им еду, с которой они расправились на том же диване. Не считая походов в туалет, они просидели там весь день. Дважды Гермиона вставала в поисках писем от родителей и Гарри. Она не забирала их с собой в комнату, потому что вчера перед сном перерыла все помещение и ничего не нашла, а значит, письма остались в гостиной. Но после тщательных поисков в гостиной письма так и не нашлись. Драко обещал, что скоро поможет ей разыскать их.

Какое-то время они просто сидели и целовались, но в конце концов Гермиона оттолкнула его и сказала:

— Давай прервемся, я хочу попасть в совятню до того, как стемнеет. Мне нужно отправить родителям подарки на Рождество, и еще открытки всем Уизли и Гарри. — С этими словами она вскочила и бросилась в свою комнату. На мгновение Драко замер, а потом встал с дивана и направился было вслед за ней, но не успел он сделать и пары шагов, как шокированная Гермиона прибежала обратно. Девушка кинулась к нему и уткнулась ему в шею. — Какой кошмар! — воскликнула она.

Он обнял ее и требовательно спросил:

— Что происходит? Ну?!

Не дождавшись ответа, Малфой пошел к ней в комнату. Гермиона так и осталась стоять посреди гостиной.

Войдя внутрь, Драко пришел в ужас от увиденного. Все помещение было разгромлено: постельное белье и одежду искромсали на лоскуты, подушки выпотрошили, книги порвали в клочья, рамки картин разбили вдребезги. На стене красовалось простое послание: «Тебя предупреждали. Время расплаты».

Драко кинулся обратно в гостиную. Девушка была так расстроена, что это разбивало ему сердце. Она не плакала, но ее всю трясло, она была в шоке. Драко мягко взял ее за плечи и повел в конец коридора, к себе. Открыв было дверь, он ахнул и захлопнул ее, пока Гермиона ничего не увидела. Выходит, к себе он ее привести тоже не сможет. Гермиона попыталась пройти к нему в комнату, но Драко решительно воскликнул: «Нет!» Проводив ее обратно в гостиную, он спросил:

— У тебя палочка с собой? — Она кивнула. — Достань ее и стой прямо тут, жди меня, и не заходи ко мне ни при каких обстоятельствах! — наказал он и побежал к выходу. Он направлялся прямо к директрисе.

Спустя два часа Драко и Гермиона сидели в кабинете профессора МакГонагалл. Директриса связалась с Министерством магии, и те выделили отряд мракоборцев для проведения расследования. Профессор расстроилась, что ребята не рассказали ей ни о происходящем, ни о письмах, но долго их не ругала, видя, что они и без того расстроены. МакГонагалл предложила ребятам остаться в комнатах однокурсников, пока эльфы не приберутся в их собственных. Извинившись перед учениками, директриса велела им быть настороже.

Взявшись за руки, Драко и Гермиона направились в Большой зал, чтобы поужинать и понять, что же делать дальше. Малфоя расстроило увиденное в комнате Гермионы, но это ни в какое сравнение не шло с тем, что творилось у него. Он надеялся, что она не будет просить его рассказать об этом. Хаос царил такой же, как и в комнате Гермионы, за исключением послания. Оно гласило: «Грязнокровка мертва, и все это из-за тебя». Посреди кровати лежала мертвая выдра — именно эту форму приобретал патронус Гермионы. Животное было обезглавлено и скальпировано. Драко никак не мог выкинуть все это из головы.

Этот человек — настоящий псих. Когда он только успел все провернуть?.. Завтракали они недолго, и все было в порядке, когда он поднимался за их верхней одеждой, и остальные ученики к тому моменту уже уехали. Потом они с Гермионой сидели в гостиной, но комната Драко находится рядом, и, если бы что-то случилось, пока они отдыхали, шум наверняка был бы слышен.

Малфой посмотрел на девушку, сидящую рядом с ним за столом, и решил про себя, что даже если это будет последнее, что он сделает в жизни, он защитит ее и заставит виновного ответить за все. Да, этот человек определенно заплатит за содеянное.

1) Тем, кто невнимательно читал «Орден Феникса», напомню, что когда пара оказывается под рождественской омелой, они должны поцеловаться. А для тех, кто, как я, давно хотел узнать, почему так, но никак не доходили руки, вот: http://origin.iknowit.ru/paper1449.html — Прим.пер.

Вернуться к тексту

Присмотри за мной

После еды Гермиона и Драко пошли наверх. Ей ужасно не хотелось подниматься в общую гостиную и уж тем более оказываться неподалеку от собственной комнаты. Министерство организовало патрули из мракоборцев по всей школе. Директриса попросила Драко и Гермиону больше не устраивать любительские слежки. Теперь этим займутся профессионалы.

Драко произнес пароль и зашел было в проход, но Гермиона его остановила:

— Я не хочу идти внутрь.

Он понимающе кивнул.

— Куда бы тебе хотелось? — Он был готов отвести ее хоть на край света.

— Мы можем отправиться в мэнор?

Такого Малфой явно не ожидал: вот уж куда ему точно не хотелось. Он бы с бóльшим удовольствием остался здесь, с демонами настоящего, чем там, с призраками из прошлого.

— Нам безопаснее оставаться тут. Пароль поменяли, да и повсюду шныряют мракоборцы. Да ладно, Грейнджер, пошли, не дай им победить. — Он взял ее за руку и потянул в портретный проем.

Гермиона медленно шла за Драко, держа его за руку. Они прошли мимо ее комнаты; профессор МакГонагалл велела обустроить комнату Падмы так, чтобы Гермиона могла провести в ней ночь. Новое пристанище находилось через две двери. Драко же предстояло пожить у Невилла, чья дверь была по другую сторону гостиной. Эльфы старались вовсю, чтобы привести в порядок жилища пострадавших, а также восстановить их вещи, но в последнем не слишком преуспели. Драко уже заказал себе и Гермионе новые учебники, а еще отправил сову одному из домовых эльфов мэнора, чтобы тот прислал ему кое-что из вещей и купил для Грейнджер одежду, белье, туалетные принадлежности и прочие пункты по списку, который составил слуге Малфой.

— Пошли в гостиную. МакГонагалл сказала, что эльфы отнесут туда наши вещи. Посмотрим, что удалось спасти.

Гермиона покачала головой.

— Мне плевать. Я не хочу ничего оттуда вызволять, — сказала она, прислонилась спиной к стене и сползла по ней на пол.

Гермиона очень походила на маленькую девочку, которая потерялась и не может найти дорогу домой. Она напомнила ему девочку на портрете, закрывающем вход. Он присел рядом с Гермионой.

— Не возражаешь, если я гляну?

— Нет, — вздохнула та, — иди, я буду в комнате Падмы.

Поднявшись с пола, Гермиона медленно направилась в комнату однокурсницы, опираясь рукой о стену. Так же медленно открыв дверь, будто опасаясь того, что может найти внутри, она присела на кровать и в оцепенении застыла.

Драко меж тем отправился в гостиную. На столе действительно лежало что-то из их личных вещей. При помощи собственной магии эльфы смогли восстановить мебель и постельное белье, поэтому комнаты снова были обставлены. «Загляну в свою комнату позже, проверю, что там творится», — решил Драко. Он взял со стола какие-то украшения Гермионы и заметил пару фотографий, которые, по-видимому, тоже принадлежали ей. У самого Малфоя с собой почти не было личных вещей, поэтому он не так беспокоился о возможных потерях. Драко сложил вещи Гермионы в стоящую рядом коробку и отнес в комнату Падмы. Оставив коробку на полу, он присел рядом с девушкой. Она опустила голову ему на плечо и обняла за шею.

— Я хочу домой… — сказала она. — Хогвартс всегда был мне домом, но не теперь. Я скажу родителям, что приеду домой на каникулы. Пойдем в совятню? Я боюсь идти одна… Понятия не имею, как доберусь до Австралии, пусть даже маггловским самолетом.

Малфою не хотелось, чтобы она уезжала. Разумеется, он будет ужасно скучать и страдать от одиночества, но дело не только в этом. Раньше он никогда не думал о других, будучи эгоистом, но Гермиона научила его обратному. А раз так, то он поможет ей уехать домой.

— Может, мистер Уизли сможет сделать для тебя международный портал. Меня бесит сама мысль о том, что ты будешь торчать в маггловском самолете одна, да еще и столько времени. Нужно ему написать. Думаю, у Падмы найдется пергамент, — сказал он и обвел взглядом письменный стол.

— Драко… — Гермиона взяла его за руку. — Я не хочу ехать одна. Я хочу, чтобы ты поехал со мной. Чтобы мы поехали домой.

Как это — хочет поехать вместе? А что решат ее родители? Она рассказывала про свои отношения? Да и на протяжении последних семи лет Гермиона наверняка жаловалась им, что он третировал ее, как только можно, обзывал грязнокровкой — а теперь она вдруг решила привезти его к себе домой?

— А ты рассказывала родителям про меня? — осторожно поинтересовался Драко.

— Ну, я сказала им, что у меня есть парень.

— Я про все эти годы… ты говорила им про меня? — Он очень хотел услышать правду, хотя задавать вопрос было очень трудно.

— Ох, Малфой, не глупи! Я же говорила, я всегда разделяла наши два мира. Они не особо-то в курсе происходящего. Ты им понравишься. Они прекрасные люди, и я не могу вернуться домой без тебя.

Конечно, Гермионе хотелось домой, но дом — там, где есть Малфой, а значит, если он не согласится, ей придется остаться. Когда-то она думала о Хогвартсе как о своем втором доме — всего пару месяцев назад, сидя в купе «Хогвартс-экспресса», и было чувство, что она наконец-то возвращается домой. Но теперь… Гермиона не знала, что и думать. Теперь она осознала, что дом — там, где твое сердце. А ее сердце осталось у Драко.

Устроившись за столом Падмы, Гермиона принялась сочинять письма родителям и мистеру Уизли. Драко все еще сомневался, что ему стоит ехать; присев на край парты, он наблюдал, как движется перо по пергаменту. Гермиона посадила на первое письмо кляксу, поэтому ей пришлось залезть в стол за новым свитком. Не найдя ничего в первом ящике, она открыла второй. Ее взгляду предстала более интересная находка: несколько писем, идентичных тем, что она сама недавно получала — тот же пергамент, тот же почерк. Задумчиво глядя на письма, Гермиона извлекла их из ящика.

— Что это — любовные письма от Терри? — рассмеялся Малфой.

Гермиона молча протянула ему свитки, и тот мгновенно вскочил со стола — разумеется, он тоже их узнал.

— И что это значит?.. — спросила Гермиона. — Думаешь, она тоже получала такие письма?

— Нет. Вот это адресовано тебе… — пробормотал Малфой, разворачивая первый свиток. — Они все для тебя! — воскликнул он, разворачивая остальные: всего было девять писем, адресованных Гермионе, и во всех были написаны всякие ужасы и гадости.

Девушка вскочила так поспешно, что опрокинула стул.

— Мы должны отдать их мракоборцам. Кто-то подложил их Падме так же, как подложил тебе!

— А может, Падма тоже в этом участвовала… — проговорил Малфой.

— Да быть не может. Я жила в одной комнате с ее сестрой шесть лет и хорошо узнала их обеих — она бы не стала. Да и зачем ей? — тряхнула головой Гермиона, ходя по комнате из угла в угол.

Драко тем временем принялся было обыскивать и другие ящики, но Гермиона подскочила к нему и захлопнула только что открытый им ящик.

— Так нельзя. Мы не можем рыться в ее вещах.

— Но вы с Джастином обыскали мою комнату, и никакие нормы морали тебя не смутили, — заметил он.

— Я хотела доказать твою невиновность!

— А может, я тоже хочу доказать невиновность Патил. Не думала об этом? — фыркнул Драко, хотя его мотивы были далеки от этого. Он подошел к чемодану Падмы, но Гермиона уселась на него прежде, чем Малфой смог открыть его.

— Уйди, Грейнджер! — сказал Драко, положив руки ей на бедра.

— Нет, это неправильно, мне не по себе, — уперлась она.

Драко нагнулся, подхватил Гермиону и кинул на кровать. Пока та пыталась встать, Малфой метнулся к чемодану и открыл его — и взглянул на Гермиону с негодованием. Скатившись с кровати, она подошла к Драко. В чемодане лежали все письма, которые Гермиона отправляла в течение года, а также письма, которые ей писали. Гермиона нагнулась и сумела разглядеть даже письма, которые вчера получила от родителей и Гарри. Кроме того, в чемодане лежало жемчужное ожерелье Гермионы, которое та надевала на танцы, ее расческа, одно из перьев, книга и другие вещи, которые, как раньше казалось, она потеряла.

Заберу с собой все заботы и беды

Драко стал доставать из чемодана вещи, которые, по его мнению, могли принадлежать Гермионе. Она помогала ему, говоря «это мое» или «нет, это не мое». Разобравшись, где чье, Малфой сложил вещи Грейнджер в коробку к остальным. Не забыл он и про письма, не собираясь, однако, отдавать все мракоборцам, как хотела Гермиона. Выйдя от Падмы, они перешли в комнату Невилла.

— Мы проведем ночь здесь — мы оба, а утром, надеюсь, наши комнаты уже будут в порядке. Не думаю, что теперь есть смысл отправляться в Австралию… Впрочем, если ты все же хочешь… В общем, все будет хорошо, потому что Патил уехала на каникулы.

— Хорошо, Драко, останемся здесь. Но я все равно не думаю, что она в чем-то замешана, и считаю, что нам нужно отнести это все мракоборцам. — С этими словами она направилась к кровати Невилла, чтобы забрать коробку, но Малфой схватил ее за запястье.

— Нет, Гермиона, мы никому не скажем. По-моему, я догадываюсь, кто стоит за этим. Я согласен, что это не Патил, но, думаю, нам все равно нужно подождать, пока случится что-нибудь еще. Обещаю: я защищу тебя.

Малфой, сурово хмурясь, держал ее за плечи. Гермиона не понимала, почему он отказался ввести в курс дела мракоборцев, но решила пока подчиниться его желанию. Следующие пятнадцать минут она молча перебирала вещи в коробке, а затем заявила, что ей нужно в душ.

— Интересно, удалось ли им спасти какую-нибудь мою пижаму… — задумчиво произнесла она. Драко принялся копаться в белье Невилла, и Гермиона фыркнула: — Ну почему ты вечно роешься в чужих вещах?!

— Я пытаюсь найти тебе одежду, но, если предпочитаешь остаться голой, я не против, — закатил глаза Малфой, извлекая из ящика фланелевую рубашку и пижамные штаны на резинке. — Тебе низ, мне — верх, — добавил он, улыбаясь.

Выхватив у него из рук рубашку, Гермиона отправилась в ванную. Драко бросился за ней и, просунув голову в дверь, воскликнул:

— Эй, я же сказал: верх — мой!

Но Гермиона уже скрылась в душевой для девочек. Рассмеявшись, Малфой зашагал в сторону ванной для мальчиков, сжимая в руках пижамные штаны.

Гермиона управилась быстрее и вернулась в комнату раньше Драко. Он не шутил, говоря, что им обоим нужно остаться здесь? Что это — намек, что они должны «переспать» — или просто на сон? Был только один способ выяснить, и Гермиона, невзирая на время — было всего лишь восемь вечера — забралась в кровать Невилла. Она чувствовала себя ужасно глупо, лежа вот так, а то и мерзковато. Она стала было слезать с кровати, но тут в комнату вернулся Драко.

— Ты в постель или из постели, Грейнджер? — плутовато ухмыльнулся слизеринец. На нем были штаны Невилла и белая футболка.

— Я… ну… мне было холодно… но потом я подумала, что надо еще куда-нибудь пойти, а потом… — сбивчиво заговорила Гермиона. Она стояла на кровати на коленях, одеяло было отброшено. Драко смотрел на нее странным взглядом — девушка не могла истолковать его, но чувствовала она себя как никогда нелепо.

Присев на кровать, Драко мягко усадил Гермиону обратно. Та пыталась добраться до одеяла, но Драко положил руку ей на лодыжку, не давая пошевелиться.

— Не думал, что ты воспримешь всерьез, когда я говорил, что мы оба тут останемся на ночь. — Он намеренно избегал глагола «спать», потому что сон был последним, о чем он в тот момент думал.

— Я и не восприняла, — соврала Гермиона.

— Ну да, я так и подумал, — кивнул Драко, перемещая руку ей на коленку, а затем и на бедро. Он поглаживал ее кожу большим пальцем, хотя рука оставалась на месте. Гермиона мгновенно скрестила ноги и для верности положила на них подушку. Драко убрал руку и расхохотался.

— Что, думаешь, большая страшная подушка тебя от меня защитит?

— А мне нужна защита?

— Понадобится, если ты планируешь спать тут со мной, — Драко вскинул бровь и попытался отобрать у Гермионы подушку. Завязалась легкая борьба, Драко победил, швырнув подушку через плечо. Гермиона снова оказалась на коленях и кинулась к спинке кровати. С этой стороны оказалась стена, с другой — Драко.

Парень тоже встал на колени.

— И куда ты? Дверь там, — сказал он и кивком указал в ту сторону.

— А я не к двери, — ответила она, пытаясь придать голосу спокойную интонацию.

— Тогда ты, видимо, пыталась пройти через стену, — ухмыльнулся Малфой.

Не успев сообразить, что делает, Гермиона толкнула Драко, но тот сдвинулся всего на пару сантиметров.

— Ты странная, — серьезно заметил он. — А теперь кончай меня колотить, хулиганка, и полезай под одеяло, я замерз. — С этими словами он встал и поднял с пола подушку. Он просто забавлялся, однако видел, что к забавам, которые он прокручивал в голове, она не была готова. Что ж, раз так, он просто полежит рядом с ней. Пока что.

Драко вернулся к кровати. Гермиона снова была под одеялом, но оказалась так близко к стене, что больше была похожа на картину, висящую рядом, чем на живого человека. Он уложил подушку в изголовье кровати, плюхнулся рядом с Гермионой, подперев голову рукой, и похлопал по пустому месту рядом с собой.

— Нечего стесняться, Грейнджер, мы ведь уже решили, что я тебя не трогаю, пока ты не будешь готова. Ну давай же, малыш, я хочу тебя видеть. Я не кусаюсь — пока что.

Гермиона ответила ему удивленным взглядом, однако все же придвинулась к нему и тоже подперла рукой голову. Их разделяло всего ничего. Коленкой она чувствовала фланелевую ткань его штанов. Драко протянул руку и коснулся ее носа, затем дважды — одной щеки, потом — другой, а затем — подбородка.

— Что ты делаешь? — развеселилась Гермиона.

— Помолчи, я считаю твои веснушки. А теперь сбился!

— Их двенадцать, — улыбнулась девушка. Драко тоже расплылся в ухмылке.

— Ты пересчитала собственные веснушки?

— Ну да, а что такого?

— Чуднó это, — вынес вердикт Малфой.

— Отлично: сначала я странная, потом — хулиганка, а теперь еще и чуднáя. Смею заметить, что твои шансы получить от меня поцелуй на сегодня стремятся к нулю, не говоря уж о совместной ночи, — хмыкнула Гермиона. Она провела пальцами по его щеке, наслаждаясь ее мягкостью, но тут же смущенно отдернула руку. Ей стало неловко из-за своего поведения.

Проводив взглядом ее ладонь, он перехватил руку девушки, а затем вернул обратно к щеке.

— Мне приятно, сделай так еще раз, — попросил он и прикрыл глаза.

Гермиона придвинулась ближе, слегка наклонившись к его груди и руке, и снова погладила его по голове и лицу. Она взлохматила ему волосы, обвела пальцем линию губ, коснулась шеи, а затем, будто и правда изучала его, наклонилась еще ближе и провела рукой вниз по торсу. Драко ощутил ее грудь на своей руке. Ему было любопытно, что Гермиона будет делать дальше.

Через ткань футболки были видны его соски. Расхрабрившись, Гермиона коснулась сначала одного, затем другого. У Драко расширились глаза, но она была сосредоточена на своих действиях и не заметила. Ее рука скользнула по изгибу нижних ребер Драко, по его плоскому животу… и остановилась на узле, поддерживающем простыню, которой он обернулся после душа. Она метнула быстрый взгляд на лицо Малфоя — его глаза были закрыты. Гермиона перекинула правую ногу через Драко, наклонилась вперед, ложась ему на грудь, и поцеловала его в губы. Драко в ответ обвил ее одной рукой, гладя оголившуюся кожу, а другой коснулся низа спины, ощущая пальцами мягкость ее трусов.

«Если она продолжит в том же духе, — пронеслось в голове, — я не сдержусь. Просто не будет выбора».

— Ты хоть понимаешь, что творишь?

— Что?

И он ответил единственным доступным способом: оттолкнув Гермиону, он пулей выскочил из комнаты.

Что она сделала не так?..

Сентиментальный путь

Гермиона на мгновение замерла, сидя на кровати Невилла, гадая, что стряслось с Драко. Она планировала подарить ему себя на Рождество. Может, стоило сначала обсудить это с ним… А, может, ему не понравилась идея делать это на чужой кровати? С другой стороны, Рождество пока не наступило — еще неделя. Она готова подождать, но ждать ей не хотелось.

Скинув простыни, Гермиона подошла к шкафу и вытащила оттуда пару толстых шерстяных носков Невилла. Надев их, она отправилась на поиски Драко.

Малфой обнаружился в гостиной. Он уставился на огонь, сидя в одном из пузатых кресел. Гермиона села неподалеку на диване, не зная, что сказать. Она несколько раз отказывалась от него, однако он ни разу до сих пор этого не делал. И Гермионе не хотелось давать ему повод.

— Драко, в чем дело? — наконец спросила она.

Малфой удивленно повернулся к ней: он не слышал, как она вошла. Драко перебрался из кресла на другой край дивана.

— Что ты делала? Там, у Невилла?

— Целовала тебя.

«А что еще тут сказать?..»

— Ты бы зашла дальше? — спросил он в лоб.

— Может быть… то есть я не планировала делать этого до Рождества, но, если бы это случилось раньше, ничего страшного, — призналась Гермиона.

Он недоуменно посмотрел на нее:

— Ты планировала переспать со мной на Рождество? Когда ты успела это придумать? А мне рассказать собиралась?

Гермиона опять почувствовала себя глупо. Ее ответ звучал не так, как хотелось бы. Ей очень захотелось сбежать в свою комнату и спрятаться там, но, раз этой возможности ее лишили, она пересела в кресло, с которого только что встал Драко. Кресло было еще теплым. Подобрав колени, она тоже уставилась в огонь.

Он зашел за кресло и поцеловал ее в макушку, погладив по щеке, а затем, снова представ перед Гермионой, потянул ее за руки, и, сев, усадил к себе на колени.

— Странная ты, малыш, — снова сообщил Драко. — Не люблю сообщать очевидное, но ты правда странная. Ты планировала провести со мной ночь?

— А ты со мной — нет? — в ответ поинтересовалась Гермиона, чувствуя, что ей важен ответ.

— Не сказал бы, что планирую такие вещи. Я постоянно думал об этом, мечтал по ночам, надеялся, что это произойдет, представлял по-всякому, во всех позах, но чтобы планировать? Нет, я ничего не планировал, этим только ты можешь заниматься.

Гермиона попыталась слезть с его колен. Он еще смеет над ней насмехаться! Снова захотелось плакать. Малфой понял, что чем-то обидел ее, и не позволил уйти.

— Итак, скажи мне, Грейнджер, как же это в итоге должно произойти, раз ты все спланировала? Ты наверняка думала о том, что наденешь, что скажешь, как я отреагирую, и сколько раз мы будем целоваться, сколько минут будет длиться прелюдия, сколько оргазмов будет, так?

Он и правда смеялся над ней! Вывернувшись, Гермиона больно ударила его в грудь и воскликнула:

— Знаешь что, я передумала: у меня теперь и в мыслях нет спать с тобой!

— Да я же не говорю, что план дурацкий, я просто шучу. Я, наоборот, считаю, что это чертовски хороший план! Основательный. Ты записывала что-нибудь? Обозначала основные моменты? А план на случай непредвиденных обстоятельств тоже был — например, если дождь пойдет?

Драко не выдержал и рассмеялся. Ему казалось, что шутка безобидная, и не понимал, насколько мучительно ей было все это слушать, пока она, наконец, не вскочила с его колен. Встав перед камином, Гермиона повернулась к нему лицом:

— Да как ты смеешь издеваться! Думаешь, я каждый день думаю над тем, как бы избавиться от девственности?! Такого, знаешь ли, только один раз лишаешься! Я очень любила Рона, но у меня и в мыслях не было спать с ним! Какой же ты кретин, Малфой! Иди отсюда и избавь меня от своих издевок, потому что мне слышать это уже осточертело! — С этими словами она, миновав коридор, влетела в комнату Невилла и громко хлопнула дверью, наложив на нее запирающее заклятие.

«Проклятье, да это же просто шутка!» Драко готов был полностью поддержать ее «план» — просто старался разрядить обстановку. Он пересел прямо под дверь в комнату Долгопупса.

— Что ж, Грейнджер, — раздался его голос из-за двери, — хочешь знать, зачем я разыскал тебя тогда в поезде?

Гермиону разобрало любопытство, поэтому она сняла покрывало с кровати, расстелила его перед дверью и, сев, приготовилась слушать.

— Первую часть поездки я сидел в купе один. Мне стало скучно и одиноко, я решил пройтись. Я видел, что большинство восьмикурсников расположилось в двух купе, они веселились в своих компаниях, и мне было некомфортно, потому что я знал, что меня к себе никто не пустит. Впрочем, не то чтобы я горел желанием. Поэтому я пошел дальше — мне правда хотелось тебя найти: мама сказала, что ты приедешь, и я решил немного развлечься, поглумиться над тобой. — Он замолчал. Ужасно не хотелось исповедоваться в таком, но так все и было: он хотел вывести ее из себя, потому что ему самому стало скучно.

Раздался щелчок отпираемой двери, Гермиона приоткрыла дверь, но осталась сидеть на месте. Драко сделал вид, что ничего не заметил.

— Я нашел твое купе, ты сидела там совсем одна и читала. В этот момент ты как раз выглянула в окно… Ты была так довольна, как будто тебя потрясла сама только мысль вернуться в школу. Мне, наоборот, от этой мысли становилось противно, а ты, несмотря на предыдущий год, который ты провела даже хуже, чем я, все равно радовалась. Я вернулся в свое купе за сумкой и зашел к тебе. Я пообещал себе: если ты заговоришь первой и скажешь какую-нибудь гадость, пощады не жди. Я бы обзывался, издевался, покоя бы тебе не дал. Я думал, это будет: «Какого черта ты едешь обратно?», или «Что ты забыл в моем купе?», или «Катись отсюда, Пожиратель», но вместо этого ты почти не удостоила меня взглядом и продолжила читать.

Гермиона не удержалась и встряла:

— Я тебя игнорировала. Я тоже себе пообещала, что, если ты заговоришь первым, поздороваешься или еще что, я тоже поздороваюсь. Забавно: я решила вести себя с тобой нормально, если ты будешь вести себя нормально, а ты решил нахамить в ответ, если я начну с хамства.

— Не вижу иронии. Ты — хорошая, а я — плохой, не нужно быть гением, чтобы предсказать наши мысли.

— Но ты ведь извинился, когда задел мою ногу, — напомнила Гермиона.

Драко взглянул на нее сквозь щелку между дверью и косяком и улыбнулся:

— Но я ведь нарочно тебя задел.

Гермиона приоткрыла дверь шире:

— Неправда!

— Правда.

— Зачем?

— Ну, надо же было что-то сделать, и я решил, что это тебя разозлит.

— Однако ты все равно помог мне засунуть сумку на верхнюю полку!

— Решил, что будет забавно, когда ты не дотянешься до нее или не сможешь вытащить, потому что она тяжелая, а ты — маленькая, вот я и решил: какого черта, нужно же помочь бедной малютке, когда ее телохранители в отпуске, вот и помог, — хмыкнул Малфой. Он еще шире открыл дверь и спросил: — А почему ты пошла за мной, а не остальными, когда все решили дойти до замка пешком? Почему доверилась?

Распахнув дверь окончательно, Гермиона ответила:

— Ну, ты сказал, что знаешь дорогу.

Малфой рассмеялся:

— Грейнджер, я соврал! Я понятия не имел, куда идти! — Он еще сильнее захохотал. Гермиона попыталась снова захлопнуть дверь, но Драко сел так, чтобы она не могла ее сдвинуть.

— Ты хоть когда-нибудь говоришь правду? — почти улыбнувшись, спросила Гермиона.

— Я не врал тебе ровно четыре раза: что я люблю тебя, что ты странная, что больше не боюсь маггловской заразы и что план по совращению Драко Малфоя — это отличный план.

Теперь рассмеялась Гермиона.

— Ты ведь опять шутишь?

— Ну, может, я еще пару раз когда-нибудь не соврал, не могу сказать точно, — произнес Драко, ползком пробираясь в комнату и нависая над Гермионой, которая все еще сидела на холодном полу. — Можно тебя поцеловать?

— В мои планы это не входит.

— Да плюнь ты на планы, Грейнджер, поцелуй меня!

Малфой навалился на нее сверху и прижался к ее губам, изучая ее улыбку, ее язык. Он просунул руку Гермионе под голову, чтобы та не лежала на голом полу, и поцеловал ее в шею, пытаясь попутно расстегнуть пуговицы на ее рубашке. Гермиона оттолкнула его:

— Это тоже в мои планы не входит, и, чтобы ты знал, это был не просто план, а твой подарок на Рождество.

Малфой начал было хихикать, но потом понял, что Гермиона говорила серьезно. Вскочив, он буквально сгреб ее с пола вместе с покрывалом и сказал:

— Что ж, терпеть не могу портить сюрпризы, поэтому ложись-ка ты спать. Но, я тебе клянусь, если ты вместо этого подаришь мне носки, я тебя придушу во сне, и плевать, что обо мне будут думать.

Он на руках отнес Гермиону на кровать, подождал, пока она там устроится, и улегся сверху на одеяло, укрывшись покрывалом, которое Гермиона стелила на полу.

— Жду-не дождусь Рождества, — ухмыльнулся Малфой, крепко стиснув Гермиону в объятиях.

Что-то тут не так

Гермиона сидела в одном из классов на пятом этаже, заново выполняя домашнее задание, уничтоженное во время погрома в их комнатах. Утром доставили учебники, и Гермиона решила сделать все до Рождества, чтобы потом можно было отдохнуть. Драко уступил, заставив ее пообещать, что после праздника она будет тратить время только на него. Впрочем, ему тоже нужно было сделать несколько заданий. Он отправился в лабораторию работать над зельем, по которому предстояло написать пару свитков. Сварив зелье, решил Драко, он лучше поймет его запутанные свойства и эффекты. Было рано, и, несмотря на несколько часов, которые ему предстояло провести над котлом, у него все равно останется достаточно времени на подготовку сюрприза для Гермионы.

Гермионе нравилось, что школа почти пустовала: на каникулы в замке оставалось всего несколько преподавателей и учеников. Отвлекаясь от работы, Гермиона посмотрела в окно. Позади раздался скрип открываемой двери, заставив напрячься, но это оказался профессор Стивенс.

— О, Гермиона, — вздрогнул тот, — я тебя не заметил. Только не говори, что делаешь домашнее задание на каникулах!

— Увы, бóльшая часть свитков с моими работами пропала в том погроме, который учинили у меня в комнате, — пожала плечами Гермиона, — и учебники тоже. Новые я получила только сегодня утром.

— Мне жаль, что так получилось. Комнатам уже вернули прежний вид? — спросил Стивенс, присаживаясь на стул рядом с ней.

— Да, все отлично! Нас выселили только на одну ночь.

— Ах да, вы ведь жили в комнате мисс Патил, верно?

«Откуда он знает?»

— Да, а Драко поселили у Невилла. Как вы узнали?

— Мне рассказала профессор МакГонагалл, — ответил преподаватель. Объяснение казалось логичным. — Послушайте, Гермиона, по учебе вы намного опережаете большинство своих однокурсников, поэтому не волнуйтесь так насчет заданий. Уверен, вы все равно получите все «превосходно», — с улыбкой добавил он.

— Я не против домашней работы — хочу, чтобы все было по-честному, — ответила Гермиона.

Профессор Стивенс коснулся рукой предплечья Гермионы:

— Вам через многое пришлось пройти, и мне кажется, вам не помешает расслабиться. Скажите мне, до какой темы вы дошли по каждому из предметов, и я проставлю вам проходные баллы. Считайте это подарком на Рождество. — Он начал поглаживать большим пальцем ее кожу и добавил: — Мне не нравится вся эта чушь про чистоту крови. В наши дни, похоже, больше достается чистокровным вроде Драко, нежели магглорожденным. Их поносят из-за Волан-де-Морта, из-за причастности к делам Пожирателей. Чистокровные и магглорожденные теперь, вроде как, поменялись местами.

К чему он ведет?

— Вы чистокровный, профессор? — вынуждена была спросить Гермиона. Стивенс слегка стиснул ее предплечье.

— Мерлин, нет! Мои родители были полукровками, — ответил профессор. Его рука больше не двигалась, но теперь Стивенс смотрел прямо ей в глаза.

Вдруг Гермиона почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом, и ее охватило непонятное волнение. Конечно, раньше преподаватели тоже могли между делом коснуться ее, так почему же, когда профессор Стивенс положил на нее руку, все стало иначе? Казалось, все происходящее сейчас — неправильно, неуместно. Наконец, он сказал:

— Хватит неприятных разговоров. Советую закончить на более позитивной ноте: Гермиона, поверьте, проходных баллов будет достаточно.

— Нет, правда, я лучше выполню все задания, — настаивала Гермиона, глядя на его ладонь на своем предплечье. Может, стоило убрать руку? Однако, этого не потребовалось: Стивенс, наконец, отпустил руку, но теперь, встав, он зашел за ее стул и стиснул ей плечи.

— Ты слишком напряжена. Скажи Драко сделать тебе массаж, когда вернетесь в свое крыло. Я чувствую, как у тебя свело мышцы, — повторил Стивенс и начал разминать ее плечи. Никто из преподавателей себе такого раньше не позволял. — Вы с Драко стали очень близки, не так ли?

Ей захотелось встать, но руки Стивенса вдруг потяжелели, заставляя остаться на месте.

— Мы подружились, да, — выдавила Гермиона.

— Да ладно, Гермиона, вы больше, чем друзья, — ответил профессор Стивенс, — и это нормально, вы ведь оба взрослые люди, не так ли? — напоследок стиснув еще раз ее плечи, он присел на стол рядом, и ей пришлось поднять на него глаза. — Я имею в виду, вы больше не дети. Все вы выросли, и я понимаю, что Драко видит в тебе. Ты — прелестная молодая женщина.

В голове Гермионы будто взвыла предупреждающая сирена. Все идет не так, и неважно, что ей уже девятнадцать лет. Он ведь ее преподаватель! Она опустила глаза и чуть не подскочила, когда Стивенс взял ее за подбородок, заставляя поднять голову.

— Долой ложную скромность. Я уверен, тебе уже говорили, насколько ты хороша — это правда так. Ты очень, очень красива — возможно, одна из самых красивых женщин, которых я видел.

У Гермионы сбилось дыхание. Разум кричал ей убираться отсюда, она чувствовала себя крайне неуютно, и ведь он не только преподаватель, но еще и старше нее лет на десять. С другой стороны, ей не хотелось оскорбить его ложными подозрениями. Возможно, он всего лишь сделал ей невинный комплимент. В конце концов, разум победил, и она, вскочив, сказала:

— Мне кажется, вы забываетесь: я — ваша ученица.

С этими словами она отступила, чтобы побросать книги в сумку и сбежать, но Стивенс преградил ей дорогу, и она не смогла дотянуться до стола. Он положил руки ей на плечи и сказал:

— Я не вижу ничего зазорного в том, чтобы сделать кому-то комплимент, особенно сказать красивой девушке, что она красива. Не пойми меня неправильно. Все верно: я — преподаватель, ты — моя студентка, на том и порешим. Всего лишь высказал свое безответное восхищение. А тебе я советую насладиться остатком каникул и не перетруждаться, — веселым голосом добавил Стивенс, как будто бы сказанное его ничуть не задело, но в тоне преподавателя явно слышались недружелюбные нотки. Гермиона поняла, что задела его, но ей было плевать.

Гермиона обошла Стивенса, чтобы забрать учебники, и, поддавшись резкому, неожиданному давлению на спину, навалилась на стол. Над ухом послышался шепот:

— К тому же, как ты думаешь, кому из нас поверят, если ты решишь раздуть из этого историю?

Прыжком развернувшись, она врезалась бедром в стол. Дернувшись от пронзившей ее боли, она порывисто стала растирать ушибленное место. Стивенс улыбнулся и накрыл ладонью руку, которой она водила по бедру:

— Думаю, тут расцветет ужасный синяк. Как же ты объяснишь его происхождение Драко? — поинтересовался Стивенс, подходя максимально близко, но не касаясь ее. Гермиона почувствовала надвигающийся обморок. Приблизив лицо вплотную к ней, он добавил: — Право, мисс Грейнджер, не думаю, что стоит сотрясать воздух из-за такого пустяка. Последуйте моему совету: развлекайтесь, соглашайтесь на проходные баллы, и счастливого Рождества. — С этими словами, как ни в чем не бывало, он крепко ее обнял, поцеловал в щеку и ушел. Гермиона рухнула на стул и разрыдалась.

Все не так и все не то

Все еще работая над зельем, Драко бросил взгляд на часы — был уже вечер. Он обещал Гермионе добыть Рождественскую елку и вместе украсить ее — до Рождества оставалось два дня, а вместо этого он все еще возился с зельем, напрочь забыв про обещание. Работы осталось немного, поэтому он старался справиться с ней как можно скорее.

— Мерлин мой, Малфой, вы еще тут?! — раздался голос вошедшего в лабораторию профессора Мэнкина. — Должно быть, это какое-то сложное зелье. Над чем вы работаете — над моим практическим заданием или экзаменационной работой для Ж.А.Б.А.?

— Это текущее задание, я просто потерял счет времени, — ответил Драко.

— Я только что встретил профессора Стивенса, он сказал, что наткнулся в одном из классов на усердно работающую мисс Грейнджер. Ради всего святого, вы ведь молоды, а сейчас каникулы — развлекайтесь! — рассмеялся Мэнкин. Подойдя ближе, он прочел состав зелья, над которым работал Драко, и заметил: — Вы, кстати, забыли толченый можжевельник, поэтому зелье никак не может загустеть.

Драко посмотрел в котел и, осознав, что преподаватель прав, громко выругался. Профессор Мэнкин снова рассмеялся:

— Идите наверх — все равно зелье теперь придется вылить. Проведите время со своей девушкой: профессор Стивенс сказал, что она, похоже, чем-то расстроена.

Драко нахмурился: расстроена? Да и вообще, с чего бы двум преподавателям вдруг обсуждать их с Гермионой?

— А что, преподавателям больше не о чем, кроме светских развлечений студентов?

— Побольше уважения, сынок, я не имел в виду ничего такого, — прохладным тоном отозвался профессор Мэнкин.

— Прошу прощения, сэр, — произнес Драко. — Счастливого Рождества.

— И вам, мистер Малфой. Я сам здесь приберу, — добавил преподаватель, и Драко отправился на поиски елки: ему хотелось добыть дерево до темноты. Выйдя наружу, он прошел мимо замка почти до Запретного леса и обнаружил отличную елку, стоящую отдельно от остальных. Ему показалось, что дерево выглядело одиноким.

— Что ж, елочка, избавим тебя от одиночества, — сказал он и рассмеялся, представив себя со стороны — если бы кто-то стоял рядом, решил бы, что Малфой сошел с ума. Достав палочку, он подсек дерево одним быстрым движением и, левитируя его перед собой, пошел в гостиную. Он порадовался, что ни на кого не наткнулся по пути: директриса наверняка не одобрила бы сруб школьных деревьев в личных целях.

Установив елку в гостиной, он пошел искать Гермиону. Первым делом он направился к ней в комнату, где и обнаружил свою девушку — Гермиона лежала на кровати с выключенным светом. «Интересно, она спит?» Профессор Мэнкин сказал, что она была чем-то расстроена. Он сделал шаг в комнату, не закрывая дверь, и тихо спросил:

— Гермиона, ты спишь?

Мельком оглянувшись на дверь, она ответила, опуская голову обратно на подушку:

— Прости, у меня голова болит.

— Принести тебе зелье?

Она не ответила.

— Я елку принес, можем ее нарядить.

Молчание.

Драко зашел в комнату и зажег лампу на столе. Гермиона отвернулась к стене. Драко сел рядом с ней на кровать:

— Что случилось?

Он опустил руку ей на бедро — Гермиона дернулась, сбрасывая его руку, и коротко всхлипнула. Да что такое?! Он еще раз коснулся ладонью бедра, но Гермиона отодвинулась и снова сбросила его руку:

— Не надо!

— Какого черта? Почему я не могу тебя трогать? — опешил Малфой.

— Я ударилась бедром. Просто не трогай его, хорошо? — сказала она стене.

Драко положил руку чуть ниже и спросил:

— Как ты умудрилась удариться?

— Не знаю. Просто ударилась.

Он терпеть не мог, когда она давала такие расплывчатые ответы. Что за привычка все от всех скрывать? На Гермионе был розовый свитер и бежевые вельветовые штаны.

— Гермиона, приспусти штаны, я посмотрю, что там с твоим бедром, — попросил он, придвинув девушку ближе к себе, развернул ее на спину и, к вящему удивлению Гермионы, начал расстегивать ее брюки.

Отпихнув его обеими ладонями, она села на кровати:

— Что ты творишь?

— Хочу осмотреть твое бедро, — недоуменно ответил Драко.

— Оставь меня в покое, я же говорю: голова болит! — С этими словами она сильно толкнула его, и тот свалился с кровати. Сидя на полу, Драко пораженно разглядывал Гермиону, но она и сама не ожидала такого от себя. — Прости, — не менее пораженно сказала она.

Поднявшись, Драко снова сел на ее кровать. Что же с ней происходит? Он просяще посмотрел на Гермиону и, к его удивлению, она придвинулась ближе и прижалась к нему. Обняв ее в ответ, он сказал:

— Мы же, вроде, договорились: больше никаких секретов. Расскажи, что тебя беспокоит.

— Ты не поймешь. Мужчины этого не понимают… — начала она.

— У тебя месячные? — с сомнением спросил Драко. Она шлепнула его по руке.

— Господи, это что, первое, о чем думают парни?!

— Ну, ты же сказала, что я не пойму…

— Я имела в виду, что ты не поймешь, что чувствуют женщины в такие моменты, когда… ох, ладно, неважно, — всплеснула руками Гермиона и снова легла лицом к стене.

Драко подполз ближе и положил подбородок на изгиб ее шеи, притянув Гермиону к себе за талию.

— Пожалуйста, скажи, что произошло, я постараюсь понять, — сказал он ей на ухо.

— Ты решишь, что я раздуваю из мухи слона, — чуть обернулась она, глядя на него, и перевернулась на спину. — По той же причине мужчина не поймет, почему женщина боится ходить ночью по пустынным улицам в одиночестве. Женщина чувствует себя уязвимой и беззащитной. Мужчины о таком не думают, потому что им не кажется, будто кто-то причинит им моральный или физический вред. Им такое даже в голову не приходит.

«Что происходит?!»

— Расскажи, Грейнджер. — Он начал злиться, потому что уж если кто и понимает беззащитность и уязвимость, так это он. В конце концов, бóльшая часть его жизни прошла под знаком этих чувств. Но, надо признать, он и впрямь редко задумывался о том, что кто-то может выпрыгнуть на него в ночи, поэтому, в отличие от женщин, ему такие ощущения были не знакомы.

Посмотрев ему прямо в глаза, Гермиона вдруг стиснула его в объятиях так крепко, что у него сбилось дыхание и он почти навалился на нее. Чуть сдвинувшись, он сделал так, чтобы они оба лежали на кровати лицом к лицу.

— Профессор Стивенс, — сказала она, — предложил проставить мне проходные баллы за те работы, которые были уничтожены во время налета на мою комнату, и мне не нужно их переделывать заново. — Криминала в этом Драко не увидел, но решил промолчать и дождаться продолжения рассказа. Она добавила: — Он велел мне развлекаться с тобой вместо учебы.

— То же самое мне сказал профессор Мэнкин — мол, развлекайтесь, каникулы наступили. Я пока не вижу в этом проблемы, — сказал Драко, погладив ее по щеке. У Гермионы заблестели глаза.

— А профессор Мэнкин сказал тебе, что ты красивый? Обнял тебя? Поцеловал?

— Нет, конечно! — рассмеялся он, но потом до него дошло, и он подскочил на кровати: — Профессор Стивенс тебя поцеловал?!

Гермиона рассказала ему, как все было — рука Стивенса, разговор о чистокровных, его замечания насчет их отношений. Когда Гермиона дошла до того, как преподаватель взялся массировать ей плечи, она почувствовала, как Малфой напрягся. Она рассказала ему о своих ощущениях и попытке уйти, и как она ударилась бедром, и как он сказал, будто она выдергивает слова из контекста, и что никто не поверит ей, посмей она кому-то рассказать о случившемся.

Закончив, она посмотрела на Драко, ожидая его реакции. Она боялась, что он поднимет ее на смех и скажет что-нибудь о ее глупости, или — что психанет и пойдет искать Стивенса, чтобы надавать ему по физиономии… Вместо этого он поразил ее:

— Можно, я посмотрю твое бедро?

Не ожидая от него такого, она повела себя не менее неожиданно: перебравшись через Драко, она встала рядом с кроватью, расстегнула штаны и слегка приспустила их. Драко сел, рассматривая изгибы ее живота и розовые трусы из хлопка. Ему казалось милым, что ее свитер и трусы сочетаются. Драко притянул Гермиону ближе к свету, положив руки на спину и живот девушки. Еще ниже приспустив ей штаны, он увидел часть огромного фиолетового синяка, расцветающего прямо на тазовой кости. Обняв ее за талию, он легко коснулся губами верхнего края синяка. Она снова дернулась, но на этот раз больше от радости, нежели от боли, но Драко не понял этого.

— Прости, тебе больно? — Он поднял на нее свои огромные серые глаза, и Гермиона почувствовала, как плавится под этим взглядом, почти теряя сознание.

— Да, — ответила она, хотя боли как таковой не было. Он сводил ее с ума. Попроси он ее заняться с ним любовью прямо сейчас, она бы не утерпела.

Гермиона ответила утвердительно, поэтому, даже несмотря на то что Драко хотел зайти дальше, он будет ждать до Рождества, потому что ей больно и грустно. Да, он подождет, но осталось недолго. К тому же, ему нужно было кое над чем поразмыслить. Он хотел выяснить, надумала ли Гермиона мотивы поведения Стивенса или же профессор и правда поддался похоти. Малфой решил на сегодня отложить эти мысли. Притянув к себе Гермиону, он крепко обнял ее за талию. Он провел пальцами по коже над трусами, по ямочкам внизу спины. Взглянув на Гермиону, он поцеловал ее живот, и у нее подогнулись ноги. Сев к нему на колени, она обвила руками его шею и поцеловала — сначала медленно и осторожно, а затем — страстно. Драко приятно удивился. Отстранившись, он прислонился к ее лбу, глядя в глаза.

— На случай, если ты все еще хочешь заняться украшениями, я принес тебе елку.

Он хотел сказать совсем другое, но выдал почему-то это. Она улыбнулась, встала, натянув обратно штаны, и за руку повела Драко в гостиную.

Украсьте зал с Драко и Гермионой⁽¹⁾

Гермиона напевала веселый рождественский мотивчик, набрасывая мишуру на елку. Она была счастлива, и ей хотелось забыть про все, что произошло со Стивенсом. В конце концов, ради нее Драко сходил в лес, нашел отличную елку, срубил ее и притащил в гостиную. Ей казалось, что это был самый очаровательный поступок за всю его жизнь. Они собрали всякую всячину со двора школы и в гостиной, и Драко помог ей трансфигурировать обычные вещи в рождественские украшения. Остались финальные штрихи, и Драко сел на диван, следя за действиями Гермионы. Она выглядела такой счастливой. С момента, как они обнаружили погром в своих комнатах, прошла почти неделя. Гермиона и Драко снова жили в своих комнатах, совы принесли новые учебники, одежду, школьную форму. Когда Драко сам купил ей все необходимое, Гермиона была и потрясена, и обрадована одновременно. Помимо прочего, он купил ей еще пару новых книг. Когда утром Малфой вручил ей новенькие вещи, она воскликнула, что Рождество будто бы наступило раньше. Но рождественский подарок он отдаст ей позже.

Следя, как украшения послушно взлетают вверх, он подумал, каково это — быть женатым. Будет ли у них с женой (Гермионой?) елка, которую они будут украшать в канун Рождества? Будут ли сидеть всей семьей вокруг елки и распевать рождественские песни или, в случае Драко, слушать их? Он смотрел, как обожаемая им девушка развешивает на елке гирлянды и игрушки, и его существо наполнялось трепетом и восторгом. Он никогда бы раньше не подумал, что будет так счастлив. Если бы его родители не попали в тюрьму, он не вернулся бы в школу и не получил бы шанс узнать настоящую Гермиону. Он не познал бы истинное счастье. Забавно, как иногда поворачивается жизнь. Все в ней происходит не просто так.

— Установи звезду на верхушку, пожалуйста, — попросила Гермиона.

— Эй, ты же ближе! — заныл Драко, не желая вставать с дивана.

— Но у меня дома обычно папа зажигает огни и потом — звезду на верхушке… Это задача мужчины, — уговаривала она, улыбаясь.

Ну разве можно теперь ей отказать? Хотя…

— Я отдыхаю, а ты все равно ближе. Тебе под силу то же, что и мужчине, в том числе и установить звезду. Не так уж и высоко, хоть ты и малютка.

Гермиона смерила его недоверчивым взглядом, а потом и вовсе расстроилась. Она потянулась за звездой, но Малфой оказался быстрее. Взяв звезду из ее рук, он водрузил ее на законное место.

— Что ж, неплохо, — оценил он, отходя подальше и охватывая картину целиком. Повзрослев, он больше не помогал украшать елку. По всему мэнору всегда стояли огромные, богато украшенные елки, которыми занимались эльфы, и все это выставлялось напоказ. Посмей он коснуться хотя бы одного деревца, его бы наказали.

— Профессор МакГонагалл разрешила завтра сходить в Хогсмид, — сказала Гермиона, раскладывая последние гирлянды на ветвях елки, — а мне нужно еще кое-что купить. Пойдем со мной? Только надо будет выйти раньше, завтра уже канун Рождества.

— Ты же не подаришь мне носки? — вспомнив ее недавние слова, спросил он.

— Да нет, почему же, — хмыкнула Гермиона.

— Что ж, тогда не вижу причин, по которым я вообще должен пошевелить хоть пальцем. Раз мне не достанется обещанный секс, то и на фиг тогда это Рождество.

— Так вот оно что, вся эта суматоха вокруг Рождества — ради секса? — улыбнулась Гермиона.

— Ага. И подарков. Всегда так делаю. Старая традиция, знаешь ли — получать секс и подарки на Рождество, — с серьезным лицом ответил Малфой, развеселив ее.

— А что ты на самом деле получаешь на Рождество? — спросила она, садясь рядом с ним на диван.

— Кучу всего, но ничего важного. По крайней мере, ничего лучше того, что меня ждет в этом году, точно не было, — ответил Драко, приподняв брови.

— Может, ты слишком многого ожидаешь? — тихо отозвалась Гермиона, смотря в пол. — На твоем месте я бы не была так рада. Не то чтобы я была мастером таких… дел… по сравнению с твоими девушками.

Ему захотелось рассмеяться, но он сдержался. Ну что за глупости!

— Грейнджер, ты будешь на высоте, не волнуйся. Чтобы ты знала, я не жду ничего такого, от чего тебе было бы некомфортно, и, знаешь, мне никогда никого не хотелось так, как тебя. Я думаю, это из-за того, что я к тебе испытываю.

Его слова звучали очень искренне, поэтому, улыбнувшись, Гермиона свернулась калачиком и устроила голову у него на коленях. Взмахнув палочкой, она заставила рождественские огни сиять и переливаться красным, синим и зеленым. Свет отражался в стеклянных украшениях, гирлянды и мишура отбрасывали тени. Приглушив свет в комнате, Гермиона разожгла камин. Стало еще уютнее — и очень похоже на картинку из книжки или сцену из фильма. Драко задумчиво перебирал пряди ее волос.

— Какая у тебя любимая рождественская сказка? — спросила Гермиона.

— Давай сначала ты, — ответил он. Его любимая сказка была грустной, а сейчас ему не хотелось грустить.

— Мне очень нравятся «Дары волхвов» О. Генри, — сказала Гермиона. — Молодая, но бедная семья, муж и жена, хотели подарить друг другу подарки на Рождество. Она остригла и продала свои волосы, которыми всегда гордилась, чтобы купить мужу цепочку для часов, а он продал свои часы — свою самую дорогостоящую вещь, чтобы купить ей украшенные драгоценностями гребни для волос. Очень грустная история, но вдохновляющая. Мораль ее в том, что истинным подарком на Рождество была их любовь друг к другу.

— Ты такая сентиментальная, — заметил Драко, легко касаясь ее лица.

— Теперь ты, — попросила Гермиона, поднимая на него глаза.

— Мне всегда нравилась «Елка» Ганса Христиана Андерсена, — сказал он, отметив про себя, что именно сегодня он тоже пошел в лес в поисках елки. — Она о том, как одна маленькая елочка не ценила солнечный свет и голубое небо, потому что все, чего она хотела — стать большой рождественской елкой. Она завидовала другим, более крупным деревьям, которые срубались каждый год перед Рождеством. Птицы прилетали в лес, рассказывали маленькой елочке, как большие елки привозили в огромные дома, украшали игрушками и конфетам. Спустя год желание елочки исполнилось, и ее срубили, отвезли в большой дом, украсили, и елка почувствовала себя самой счастливой на свете. А на следующий день украшения сняли, и елку бросили в темный подвал, где не с кем было поговорить, кроме мышей. Весной елку вытащили в сад и сожгли, и ее короткая жизнь оборвалась. У нее был только один день безграничного счастья, и вот он закончился, хотя она могла наслаждаться еще множеством счастливых дней в лесу, если бы смогла разглядеть красоту вокруг себя.

Гермиона посмотрела на Драко: он безотрывно смотрел на огонь, перебирая ее волосы. В детстве она много раз читала эту сказку, и она всегда казалась ей душераздирающей, но из уст Драко звучало еще печальнее, как будто бы он рассказывал историю своей жизни.

Сев, она обняла его:

— У тебя все будет иначе. Не будет только одного счастливого дня, который потом отберут. У тебя будет много счастливых дней, если в них буду я. Честно.

Она поцеловала его в щеку, и он поднял на нее глаза, чувствуя, что никогда не любил ее больше, чем сейчас.

1) Кому интересно, Гермиона напевает вот эту песню, и строчка к мини-заглавию взята тоже из нее: https://ru.wikipedia.org/wiki/Deck_the_Halls

Вернуться к тексту

На пути в деревню

Драко и Гермиона шли по извилистой дороге, ведущей в Хогсмид. Утро было ясное, солнечное, повсюду лежал свежевыпавший снег, весело скрипящий под ногами. Рука Драко, затянутая в кожаную перчатку, крепко держала маленькую руку Гермионы в вязаной варежке. Гермиона сняла шапку, и ее волосы то и дело взлетали на ветру. Она взглянула на Драко и улыбнулась так заразительно, что он не мог не ответить ей тем же.

— Думала ли ты когда-нибудь, что проведешь Рождество со злейшим врагом? — спросил Драко, смотря на нее с хитрецой.

— Ты никогда не был моим врагом. Ты был самым противным человеком в школе, — поправила Гермиона, и оба рассмеялись.

Драко помрачнел, вспоминая чувства, которые испытывал год назад, и ему захотелось кричать. Не желая углубляться в воспоминания, он заставил себя сконцентрироваться на том, что происходило здесь и сейчас. Гермиона вдруг остановилась и подошла к краю дороги. Он пошел следом. Наклонившись, Гермиона вгляделась в лес.

— Ты что-нибудь видишь? Вон там, в деревьях, — спросила Гермиона, махнув рукой.

Встав перед ней, он посмотрел в ту сторону, пытаясь понять, что она имеет в виду, но ничего не заметил.

— Что там?

— Пока не пойму, но точно что-то было, — ответила она, и Драко охватило легкое, необъяснимое беспокойство. Он вгляделся в ее внешне спокойное лицо, потом посмотрел, как она обеими руками стиснула его ладонь, и понял, что ему передался ее страх.

Вытащив палочку, он стряхнул руки Гермионы и, бросив: «Стой тут!» — пошел к лесу.

— Драко, пожалуйста, не ходи, останься со мной, — тихо, но настойчиво попросила Гермиона. Он обернулся и приложил палец к губам. Пройдя еще пару шагов в сторону леса, он никого и ничего не увидел и решил вернуться обратно на дорогу.

— Думаю, надо как можно быстрее добраться до Хогсмида, — наконец, сказал Малфой, и Гермиона согласно кивнула.

Может, там никого и не было. Может, это какая-нибудь мелкая зверушка, или ей просто показалось — у нее ведь богатое воображение. Что бы там ни было, ему совершенно не улыбалось торчать тут и выяснять, что именно. Схватив Гермиону за руку, Драко быстрым шагом направился в деревню, держа наготове палочку.

На улицах распевали рождественские песни, люди толкались в магазинчиках.

— Давай ненадолго разделимся? — попросила Гермиона. — Мне нужно кое-что купить, не хочу, чтобы ты видел.

Идея Малфою совершенно не понравилась, но вокруг была толпа людей, так что вряд ли кто-то решится напасть на нее.

— Ладно, — наконец, согласился он. — Давай встретимся в «Трех метлах» в ровно в десять. — Драко бросил беглый взгляд на часы и снова поднял глаза, но увидел только удаляющуюся спину бегущей Гермионы.

Он почти смутился, когда, добежав до конца улицы, она развернулась и крикнула: «Я люблю тебя!» Драко не смог скрыть довольной физиономии: Гермиона только что сообщила всему Хогсмиду о своих чувствах к нему!

Кое-кто в толпе обратил на ее крик особое внимание. Как же иначе? Ведь этот человек следил за ними всю дорогу до деревни. В какой-то момент, кажется, она его заметила, так что ему пришлось спрятаться за деревом. Малфой почти заметил его, когда пошел в сторону леса. Впредь надо быть осторожнее. Человек пошел за Гермионой. Легче будет проследить за ней, чем за Малфоем.

Гермиона зашла в букинистическую лавку. К своему удовольствию, она быстро нашла искомую книгу и прошла на кассу. Затем был магазин старинных украшений. Ей хотелось купить Драко особый подарок. Она попросила владельца магазина сделать гравировку, и тот скрылся в подсобке. Гермиона осталась одна — других покупателей было не видно, но ей казалось, будто за ней кто-то следит. Она осторожно прошлась по магазину и даже выглянула в окно, но увидела только проходящих мимо людей.

Оплатив покупку, Гермиона направилась в последний нужный ей магазин. Зайдя в «Сладкое королевство», она купила разных конфет в праздничной обертке. Подхватив свертки, она пошла в «Три метлы», чтобы встретиться с Драко. Ее путь пролегал мимо небольшой улочки между двумя зданиями — даже не улочки, а закоулка. Гермиона ускорила шаг, но тут будто из ниоткуда возникла рука, зажавшая ей рот, кто-то схватил ее поперек живота и затащил в темноту. Она так отчаянно брыкалась, что с головы слетела шапка и так и осталась валяться в проулке. Крепче прижав к себе покупки, она начала молиться.

* * *

Поскольку Гермиона ушла в противоположный конец улицы, Драко решил сначала зайти в «Сладкое королевство». Купив Гермионе карамельные «тросточки» и сахарных перьев, он направился в магазин дорогой одежды, чтобы купить ей еще и красивое платье для сегодняшнего праздника. Поскольку некоторыми подарками он озаботился заранее, список его дел в Хогсмиде на сегодня закончился, и Драко решил провести остаток времени в «Трех метлах». Перейдя улицу, он прошел мимо закоулка между двумя зданиями… и вдруг заметил на снегу очень знакомую шапку. Он наклонился: это была та самая шапка! Где же ее обладательница?.. Он огляделся, и вдруг его прострелила мысль: что-то случилось. Решив довериться инстинктам, он бросился в проулок, выкрикивая имя Гермионы.

Человек, тащивший Гермиону, наконец отпустил ее, когда они оказались за одним из зданий. По правде говоря, у него не было выбора: Гермиона укусила его за руку. Резко развернувшись и выхватив палочку, девушка вскрикнула, не веря своим глазам.

Драко рванул по переулку. Он услышал крик: это была Гермиона.

Ты не рада меня видеть?

Прямо за Гермионой Грейнджер стоял не кто иной, как Гарри Поттер. Показав ей ладони, он произнес:

— Спокойно, это всего лишь я.

Он потряс укушенной левой рукой, сморщившись от боли.

— Докажи! — все еще наставив на него палочку и бросив пакеты, потребовала Гермиона.

— На третьем курсе мы с помощью Маховика времени спасли Сириуса и Клювокрыла, — ответил Гарри, и Гермиона опустила палочку.

К ним подлетел Драко. Он заметил, как Гермиона целилась в кого-то, но потом убрала оружие. Став рядом с девушкой, он, в свою очередь, тоже вытащил палочку и наставил на Гарри.

— Какого хрена ты творишь, Поттер?! — выдохнул Драко, согнувшись от быстрого бега.

— Нет, — встряла Гермиона, — лучше скажи, за каким чертом тебе понадобилось хватать меня и тащить в темный переулок!

— Прости! Нет, правда, прости, — отозвался Гарри. — Может, опустишь палочку, Малфой? — Он перевел взгляд на Драко.

Тот было послушался, но Гермиона снова встряла:

— Нет, оставь. Если мне не понравится его ответы, заколдуй его к чертям собачьим, понял?!

Драко ухмыльнулся: ему всегда хотелось проклясть Поттера, а раз уж сама Гермиона благословила…

— Гермиона, послушай! Билл Уизли приехал в «Нору» на Рождество и рассказал, что сотворили с вашими комнатами. Он сказал, что дело расследуют мракоборцы и что злоумышленник сейчас в Хогвартсе.

— А что, Поттер, сам без мракоборцев не догадался бы? — сухо спросил Драко.

Гарри смерил его злобным взглядом и снова повернулся к Гермионе:

— Я должен был убедиться, что ты в безопасности, поэтому приехал в Хогсмид: мистер Уизли сказал, что сегодня ты будешь тут. Я следил за вами, шел по лесу под мантией-невидимкой. Прости. Я подумал, если прослежу за вами, увижу, следит ли за тобой кто-нибудь еще. Я всего лишь забочусь о твоей безопасности, не хотел тебя пугать…

Гермиона кинулась к нему на шею.

— Гарри, это очень мило, но я в порядке! — воскликнула она и чмокнула его в щеку. — С Рождеством, кстати.

Драко почувствовал, что его сейчас стошнит.

— Отлично: Поттер пугает тебя до полусмерти, а ты кидаешься к нему с объятиями и желаешь счастливого Рождества. Да ты с ума сошла!

— Драко, иди в «Три метлы», я скоро буду, — не слушая его, бросила Гермиона.

«Ну и пожалуйста», — подумал Малфой. Он не собирался больше проводить в компании Поттера ни секунды.

Проводив Драко глазами, Гермиона повернулась к Гарри.

— Ты и правда перепугал меня. Я думаю, что пока мы в безопасности. Никого из восьмикурсников сейчас даже нет в школе… Все в порядке… не считая некоторых чересчур любвеобильных преподавателей, которые бросаются ко мне с поцелуями и сыплют комплиментами.

Гарри нахмурился, и Гермиона рассказала ему про выходку Стивенса.

— Я обязательно расскажу обо всем Биллу, — мрачно пообещал Поттер.

— Отличная мысль! — похвалила Гермиона.

— Пожалуйста, сиди в безопасных местах, пока мы не поймем, что происходит. Я тебя люблю и не хочу потерять. Пойдем, я провожу тебя до паба.

Подняв брошенные ею кульки и пакеты, Гарри взял подругу за руку, и они вместе пошли к «Трем метлам». Дойдя до места, они остановились прямо у широкого окна, из которого за ними наблюдал Драко.

— Я слышал, как ты крикнула Малфою, что любишь его. Это правда? — спросил Гарри.

— Да.

Гарри состроил гримасу, и Гермиона рассмеялась. К неудовольствию Драко, Гарри чмокнул ее в щеку, но потом все же убрался восвояси.

— Чертов шрамоголовый, — выплюнул Драко, пока Гермиона усаживалась рядом с ним и откупоривала свою бутылку сливочного пива. — Ходит тут, людей пугает…

— Ага. Пошли в замок, пора готовиться к Рождеству; не хочу больше думать о плохом.

Оплатив напитки, они пошли обратно в школу.

* * *

Тем временем в Хогвартсе двое вели ожесточенный спор.

— Зачем ты разнес их комнаты?! Это уже перебор! Ты почти сдал нас, особенно притащив туда эту выдру. Неужели не ясно, что о форме ее Патронуса знает считанное количество человек?! — воскликнул первый.

— А как еще я должен был заставить их найти письма и вещи Грейнджер в комнате Падмы? — защищался второй. — Это тебе надо было, чтобы они их нашли! Ничего другого я не придумал.

— Что ж, хорошо, что я предложил директрисе поселить их в комнаты однокурсников на эту ночь, — сказал первый. — Да, мысль пришла в голову очень быстро… Не думаю, что они что-то подозревают, но уверен, что Гермиона уже кое о чем догадывается.

— К чему ты клонишь? Напоминаю: она не должна пострадать, мы это уже обсуждали! Страдать должен он! Почему нельзя было просто обвинить его в рассылке писем и во всем остальном? Теперь все выглядит так, будто она в опасности, а он ее защищает! — снова завелся второй.

— Я знаю, что делаю. Не волнуйся, скоро мы вобьем между ними такой клин, что они вообще забудут, что когда-то симпатизировали друг другу. Она освободится, а он присоединится к своей семейке в Азкабане — там ему и место.

— Пообещай мне, что с ней ничего не случится! Я не хочу, чтобы ей причинили вред, — снова начал настаивать второй.

— Что, пугать не боишься, а вредить нельзя? Ха! Не смей указывать мне, что делать, понял?! — рявкнул первый, хватая собеседника за воротник. Затем он добавил: — А может, я решил, что она достанется мне, а не тебе, а?

Второй человек стряхнул руки первого со своей шеи и прошипел:

— Ты не прикоснешься к ней. Только через мой труп.

Первый рассмеялся и сказал:

— Я сказал: не смей мне указывать, братишка. Я шучу. Она твоя. А теперь иди домой и наслаждайся Рождеством, а я займусь нашими голубками.

* * *

Тем временем Драко и Гермиона вернулись в замок и разошлись по комнатам, чтобы завернуть подарки в праздничную обертку. Потом они пообедали и вернулись в гостиную почитать, но Гермиона никак не могла сконцентрироваться на книге — она слишком переживала насчет сегодняшнего вечера, а Драко не мог сосредоточиться, потому что думал о Гермионе и о том, чем они скоро займутся. Он почувствовал, что штаны вдруг стали тесноваты, и приговорил себя к пытке холодным душем. Очень холодным душем.

Гермиона тоже решила принять душ и переодеться к ужину. Вручив ей подарочный сверток, Драко велел открыть его после ванной и надеть то, что в нем лежит. Он устроил им ужин в гостиной в одиночестве. Домовики накрыли стол. Выключив воду и обернувшись в полотенце, Гермиона на цыпочках прошмыгнула в свою комнату, оглядываясь, чтобы не наткнуться на Драко. Оказавшись у себя, она развернула подарок и обнаружила длинное красное трикотажное платье с длинными рукавами и треугольным вырезом. Надев его, Гермиона зачарованно смотрела, как при каждом движении струится широкая юбка. Она залюбовалась отражением в зеркале, покрутившись вокруг своей оси пару раз.

Гермиона решила оставить волосы распущенными, брызнула на себя духами и чуть подкрасила губы. Снова заглянув в зеркало, она почувствовала, как по телу пробежали мурашки от одной только мысли о том, что она собирается сегодня сделать. Пристально вглядевшись в собственные глаза в отражении, она тихо сказала: «Что ж, сейчас или никогда» — и направилась в комнату Драко.

Малфой пытался завязать на шее галстук, но не мог вспомнить, как делается «Виндзор». Раздался стук в дверь.

— Входи! — бросил он. Вошла Гермиона. — Чертов галстук. Вечно с ним одни проблемы…

Она рассмеялась:

— Мой папа всегда говорит то же самое, и поэтому завязывает ему галстук мама, но однажды он признался, что прекрасно умеет и сам — просто ему хочется, чтобы это делала мама.

— Что ж, в отличие от твоего бесчестного папы я и правда не могу с ним справиться. Поможешь?

— Мой папа не бесчестный! — заметила Гермиона и зашла ему за спину. — Ты слишком высокий…

Драко подтянул стул и сел. Обняв его шею, Гермиона принялась завязывать галстук. Закончив, она опустила ладони ему на грудь, за лацкан пиджака, и поцеловала в щеку. Драко решил никогда больше не прикасаться к галстукам в ее присутствии.

Взяв Гермиону за руку, он повел ее в гостиную к столу. С угощением эльфы постарались на славу; в комнате горели только мерцающие свечи, рождественские огни и камин, да и улыбка Гермионы сияла так, что освещала все вокруг особым светом. Она освещала сердце Драко.

За трапезой они почти не разговаривали. Он предвкушал дальнейшие события, поэтому разговоры оказались не нужны, а Гермиона была вся на нервах, и говорить не тянуло. Доев пудинг, Драко встал, взял Гермиону за руку и, крепко обняв, закружил ее в танце под мелодию, слышимую только в их сердцах. Наклонив голову, он встретился с ней глазами и сказал:

— Привет.

Гермиона ощутила покалывание по всему телу.

— Привет, — согласилась она.

Высвободившись, Гермиона подошла к елке и стала что-то поправлять в украшениях.

— Что ты делаешь? — спросил Драко. — Хочешь положить себя в качестве подарка под елку? Можно будет развернуть праздничную обертку? — продолжил он, подходя совсем близко, но предупредительно не прикоснувшись. — Что случилось, ты передумала? — «Если так, я разревусь…»

— Нет, — кротко отозвалась Гермиона, отходя на шаг назад.

— Нервничаешь? — спросил он, шагнув к ней.

— Да, — признала она, смотря ему в глаза.

— Ты точно не передумала?

— Нет, не передумала.

— Тогда почему ты нервничаешь? — Еще шаг.

— Может, хватит вопросов? — недружелюбно отозвалась она, опять шагнув назад.

— Больше не буду, обещаю, — сказал он, показывая ей скрещенные пальцы. Он сделал еще шаг по направлению к Гермионе, и та оказалась рядом с окном.

Оглядевшись, она поняла, что деваться некуда. А почему ей вообще хотелось куда-то деваться? Она ведь не передумала, верно? Гермиона не знала, что сказать. Она хотела его, но для нее это был огромный шаг, который совершается только раз, и она понимала, что после этого их отношения изменятся. Может, стоило озвучить свои мысли Драко?

— Не подходи ближе, — вместо этого предупредила Гермиона.

— Сложно будет заниматься любовью, не подходя ближе, — пошутил Драко, пытаясь разрядить обстановку. Он понимал, как много это значит для Гермионы. Это все нервы, и он хотел рассеять ее страхи, хотел сделать эту ночь особенной, он хотел… ее.

— Как далеко ты уже заходила с парнями?

— Тебе виднее, это было с тобой, — смущенно ответила Гермиона.

«Что ж, не очень далеко», — хотел было сказать Драко. Ее беспокойство передалось и ему. Гермиона тряслась как осиновый лист, и он был уверен, что это не от холода.

— Ты меня любишь? — спросил он.

— Любовь и секс могут и не быть связаны, — заметила она.

— Ладно, забудь, скажи: ты мне доверяешь?

— Думаю, да.

— Думаешь? — переспросил он. Настрой довольно быстро пропадал, но он решил добиться ответа. — Почему ты из-за меня нервничаешь? Ты же знаешь, что я тебе не наврежу.

Прислонившись лицом и ладонями к его груди, она мягко спросила:

— А что, если я ошибусь? Если тебе не понравится? Если сделаю что-то неправильное или что-то смущающее?

Он обнял ее в ответ и сказал:

— Тогда я буду над тобой смеяться, издеваться и всем расскажу, какая ты ужасная любовница.

Гермиона подняла глаза: Малфой улыбался, но ей было не до смеха. Она хотела, чтобы он ее убедил, а не шутки шутил… Оттолкнув Драко, она пошла к двери, но он схватил ее за руку:

— Ну что такого ты можешь сделать, чтобы все испортить? — спросил он.

— Да давай уже к делу, и покончим с этим, — с досадой сказала Гермиона.

Малфой отпустил ее руку.

— Знаешь, мне не нравится твой тон и твое отношение, да и я уже не в настроении, поэтому спокойной ночи, увидимся утром. — Он стремительно пошел прочь из гостиной, но потом развернулся и добавил: — И да: поздравляю тебя с чертовым Рождеством, Гермиона! Мне казалось, ты все спланировала, но план что-то не задался. Знаешь что? Я считаю, тебе проще сдаться и свалить вместо того, чтобы признать, что ты понятия не имеешь, как подступиться к задаче, или вообще совершить ошибку! Но, Грейнджер, ты не смогла бы провалиться: мы друг друга любим, поэтому все прошло бы прекрасно хотя бы по этой причине! А теперь ты об этом не узнаешь, трусиха, мать твою! — рявкнул он и, грохнув дверью, скрылся в своей комнате.

Подскочив к его двери, она крикнула:

— Мне, знаешь ли, сложно настроиться на романтический ряд, когда ты болтаешь без умолку и засыпаешь меня кучей вопросов! И, к твоему сведению, я не трусиха, так что мы еще не закончили, Малфой! — С досадой хлопнув ладонями по двери, она пошла к себе.

Плюхнувшись на кровать, она отшвырнула туфли, и в голове мгновенно созрел совершенно новый план. Она обещала подарить ему подарок на Рождество, и он его получит, хоть и ведет себя, как кретин!

Устрой себе маленькое Рождество

Часы показывали два часа ночи. Гермиона тихо выскользнула в коридор и подошла к комнате Драко. Гермиона медленно открыла дверь, и та скрипнула. Девушка замерла, затаив дыхание. Она бросила взгляд на кровать: по всей видимости, Драко продолжал спать, она его не разбудила. На цыпочках она прокралась внутрь и заперла за собой дверь. Постояв немного рядом с кроватью, Гермиона понаблюдала, как грудь Малфоя мерно вздымается от дыхания. «Точно спит», — решила она.

В комнате было темно, не считая полумесяца в окне, серебрившего снег снаружи. Подойдя ближе к кровати, Гермиона скинула с себя ночную рубашку, аккуратно сложив ее на стуле. Она села рядом с Драко, и тот, почесав нос, перевернулся на бок. Гермиона наклонилась и поцеловала его в щеку, но он не шелохнулся. Она увидела голый торс Драко. А ниже?.. Она почувствовала себя беззащитной, но не от собственной наготы, а от того, что сидела тут, в его прохладной комнате, рядом с ним. Дурацкая идея… Наверное, стоит уйти. Она приподнялась было, но его рука вдруг легла на ее обнаженное бедро. Он снова перевернулся на спину, но все так же спал.

На самом деле, Драко проснулся еще от скрипа входной двери. Он увидел, как зашла Гермиона, и притворился спящим, пытаясь сохранить спокойное дыхание, поэтому та ничего не заметила. Малфою становилось радостнее с каждым сделанным ею шагом. Услышав шелест ночной рубашки, он почувствовал, как напрягся низ живота, и порадовался, что вокруг темно, иначе она бы точно разгадала спектакль. Гермиона поцеловала его, но потом, по-видимому, собралась уйти. Ему не хотелось «просыпаться», хотя было сильное желание взять ее за руку, поэтому, «спящий», он как бы невзначай положил ладонь на ногу Гермионы. «Ну же, останься!»

Гермиона тем временем решила забраться под одеяло. Она ощутила, как щекочутся волоски на его ногах. Коснувшись ладонью его груди, она нагнулась и поцеловала ключицу Драко, затем грудь, соски. Слегка накрутив на палец волосы на груди парня, она провела рукой вниз, остановившись рядом с краем одеяла, и взглянула ему в лицо. Неужели все еще спит? Надо выяснить. Гермиона прислонилась к нему голой грудью и опустила руку еще ниже, ощутив нечто твердое. Она никогда не видела член, не говоря уж о том, чтобы его касаться. Она провела рукой вниз: мягкий и твердый одновременно. Она обвела рукой каждый изгиб, каждую вену, коснувшись волос внизу. Проведя пальцем вверх, она ощутила на конце что-то мокрое. Он не смог больше притворяться.

Обхватив одной рукой ее ягодицы, он прижал девушку к себе, а другой рукой коснулся ее лица и страстно поцеловал, и она ответила. Через некоторое время она отстранилась; рука Драко все еще была на шее Гермионы. Она склонилась к нему и стала покрывать поцелуями его подбородок, шею, грудь. Ощущая тепло ее тела, ее мягкость, он понял, что долго так не продержится, и решил взять дело в свои руки — да и, в конце концов, это был ее первый раз, и ему хотелось, чтобы этот раз ей запомнился, стал особенным. Драко подарил ей долгий, чувственный поцелуй, играя с ее языком. Рука Гермионы все еще лежала на члене, не двигаясь, но и не исчезая. Усадив девушку на себя, он быстро перевернулся, чтобы она оказалась снизу.

«Да уж, спящий точно так не может, — подумала Гермиона. — Интересно, что будет дальше?»

Ответ не заставил себя долго ждать: Драко забрал у нее инициативу. Он накрыл ладонью ее левую грудь, сжал, погладил, проведя пальцем по заострившемуся соску. Он нежно коснулся губами груди, поглаживая ее рукой, и Гермиона чуть застонала, пару раз невольно качнув бедрами. Это движение подпадало под ее категорию «сделать что-нибудь смущающее», поэтому она замерла, но ненадолго. Драко снова поцеловал ее в губы, прикусывая их, и начал покрывать ее кожу быстрыми поцелуями, иногда нежными, иногда болезненными. Рука все еще была на ее груди, лаская, и Гермиона опять неосознанно качнула бедрами.

Драко снова поцеловал ее грудь, спустился поцелуями к животу и снова поцеловал в губы, медленно провел ладонью вниз и остановился между ног. Гермиона была готова, и Драко захлестнуло чувство запредельной любви к ней. Он слегка провел пальцем между складками кожи, чуть надавив посередине, и физически ощутил, что Гермионе это понравилось. Он снова поцеловал ее грудь, и девушка застонала. Не совладав с собой, Драко стал двигать рукой в такт бедрам Гермионы, пока она не издала низкий, гортанный стон.

— Драко… — выдохнула она.

Большего ему было и не надо: он чувствовал, будто прождал ее целую вечность. Драко устроился между ее ног, пытаясь не наваливаться на девушку всем весом, и очень медленно и осторожно начал входить. Гермиона напряглась, еще больше сжимая стенки, и попросила:

— Остановись, больно!

Но Драко не мог, да и это было бесполезно — Гермиона просто испугалась. Оставалось два варианта: выйти из нее, продолжив прелюдию — но тогда ее страх никуда не денется, или продолжить, помочь ей перебороть это чувство, показав, что больно будет только в самом начале.

Он выбрал второе, и Гермиона вскрикнула и тяжело задышала, будто силясь сдержать еще один крик. Драко взял ее за щеки и сказал:

— Посмотри на меня. Все хорошо. Больно только в начале. Все будет хорошо, обещаю. Даже лучше…

Он медленно начал двигаться и заметил, как тело Гермионы расслабилось, ей стало нравиться происходящее, и его затопила благодарность. Причини он ей вред, он бы себе не простил.

Драко задал ритм, и Гермиона подстроилась под него; им удалось достичь пика удовольствия одновременно. Драко оставался над ней как можно дольше, боясь, что она сбежит, и про себя решил: она от него никуда не денется — никогда. Теперь она принадлежала ему так же, как любая часть его тела, как кожа, как сердце. Только его. Часть его. Без нее он не выживет.

Наконец, он скатился с Гермионы и прижал ее к груди. Гермиона обняла его в ответ и заглянула в лицо: глаза Малфоя были прикрыты. Неужели опять спит? Она поцеловала его и устроилась у него на плече. Даже если он и спал, она почувствовала, что должна сказать ему.

— Спасибо.

Он улыбнулся: Гермиона его поблагодарила! «Какая же ты странная, малышка». Хорошо, что она — его.

— Пожалуйста, — сказал он и рассмеялся — так абсурдно это прозвучало. — Хотя, чтобы ты знала, после этого люди обычно говорят «я тебя люблю», а не «спасибо». Впрочем, как хочешь, малыш.

Коснувшись его выступающих ребер, Гермиона прочертила линию до его лица и снова улеглась к нему на грудь, разглядывая лицо Драко. Он открыл глаза.

— Я люблю тебя, Драко, — сообщила она.

— Я тебя тоже люблю.

По дороге памяти Гермионы

Гермиона сидела в своей комнате, выполняя оставшееся домашнее задание. Ученики вернутся в Хогвартс уже завтра, а послезавтра начнется новый семестр. Им с Драко предстояло вернуться к прежней линии поведения. Каникулы прошли замечательно. В то рождественское утро они проснулись почти одновременно. На Гермиону свалилось понимание того, что она, совершенно голая, лежит в постели с не менее голым парнем, и несколько часов назад они занимались любовью. Она почувствовала, как щеки заливает румянец. Драко ухмыльнулся и, коснувшись ее щеки, спросил:

— Чего краснеешь?

Вспомнив причину, Гермиона покраснела еще сильнее. Драко поцеловал ее: «Счастливого Рождества!» Он выбрался из кровати, абсолютно игнорируя собственную наготу (в отличие от Гермионы), и протянул ей маленькую коробочку:

— Рядом с твоей кроватью еще подарки. Я встал пораньше и перенес их в твою комнату, но этот хотел отдать лично в руки.

Радостно пискнув, Гермиона сорвала обертку: он подарил ей набор заколок для волос, усыпанных бриллиантами и изумрудами. Очень старых и очень дорогих заколок.

— Дар волхвов? — рассмеялась Гермиона. Драко кивнул и отвернулся, ища глазами штаны.

— Спасибо. Стой тут! — воскликнула она и, обернувшись простыней, выскочила из комнаты. Вернулась она с двумя свертками и вручила их Малфою, едва не подпрыгивая от нетерпения, пока Драко разворачивал упаковку. В первом были антикварные карманные часы, на задней стенке которых было выгравировано: «Д. Мы больше не будем одиноки. С любовью, Г.»

— Великие умы мыслях одинаково, — рассмеялся Драко. — Мы как Джим и Делла, — добавил он, вспоминая имена героев истории О. Генри. — А там что? — кивнул он на второй сверток.

Они сели на кровать, и Малфой начал разворачивать второй подарок. В коробке оказалась старинная книга сказок Ганса Христиана Андерсена. Он легонько стукнул Гермиону по голове своим подарком:

— О, как неожиданно — Грейнджер дарит мне книгу! — шутливо воскликнул он и поцеловал ее. Отложив книгу, он начал стягивать с нее простыню. — Могу я теперь удостоиться чести развернуть свой настоящий подарок?

Гермиона шлепнула Драко по руке, но тот не отстал. Частично завернувшись в простыню вдвоем — на Драко уже были джинсы, они уютно устроились на кровати, обмениваясь поцелуями, обнимаясь, болтая.

Спустя час, уже полностью одетые, они отправились в комнату Гермионы разворачивать оставшиеся подарки. Это был самый лучший праздник, который у них когда-либо был.

…Наступило четвертое января, и вот Гермиона сидит, смотря в окно, не способная больше сконцентрироваться на работе, полностью отдавшись мыслям о нем.

Теперь им предстояло вести себя по-старому, а ей этого так не хотелось. Однако в противном случае снова посыплются записки и угрозы, и им с Драко опять придется прятаться по углам. Как же славно не скрывать свои отношения! Отложив книжки, Гермиона решила разыскать Драко. Не обнаружив парня ни в гостиной, ни в его комнате, Гермиона уселась на его кровати и решила дождаться обладателя.

Она обняла малфоевскую подушку, вспоминая их первую ночь — первую из нескольких. Проснувшись поутру, они приняли вместе душ, а потом вместе разворачивали подарки. Гермиона ужаснулась, когда в ванной для девочек вдруг возник Малфой. К тому моменту она как раз взяла мочалку и собиралась намылить тело, как вдруг шторка отодвинулась, и он забрал мочалку из ее рук. Драко заботливо вымыл все ее тело, не пропуская ни малейшего участка. Смывая мыло с Гермионы, он покрывал поцелуями ее свежевымытую кожу, а затем, присев, поцеловал ее живот, развернул спиной к себе — и поцеловал каждую ягодицу. Гермиона ужаснулась, но была в восторге.

Встав в полный рост, Драко провел руками по ее мокрому телу, все еще стоя позади; одной он обхватил ее поперек груди, а вторая спустилась ниже, выделывая пальцами такое, что скоро у Гермионы начали подгибаться ноги. Почувствовав, что она близка к оргазму, Малфой развернул ее и усадил на себя. Они занимались любовью стоя, омываемые потоками горячей воды.

Вынырнув из воспоминаний, Гермиона сильнее стиснула подушку и улыбнулась. Кто бы мог подумать — секс в душе с Малфоем! Она еще сильнее обняла подушку и почувствовала запах Драко, исходящий от наволочки. Ей вспомнился третий раз, и она снова покраснела.

…После Рождества тогда прошло уже пять дней, они сидели одни в библиотеке. Драко задумчиво рисовал пальцем круги на коленке Гермионы, и вдруг она почувствовала, как его рука скользнула выше и пытается пробраться под ее трусы! И где — в библиотеке! Для Гермионы библиотека была святилищем, и было бы святотатством осквернять подобными действиями свой храм. Вытаращив глаза, она скинула с себя его руку и выбежала из библиотеки.

Поначалу Драко подумал, что обидел ее, но в дверях Гермиона обернулась:

— Ну, ты идешь? — и выскочила в коридор.

Драко одним махом сгреб книжки и побежал за Гермионой в ее комнату, где они продолжили начатое. Хлопнув дверью, Драко притянул девушку к себе и требовательно, со значением поцеловал. Они, будто времени ни на что не хватало, наскоро раздели друг друга: он путался в пуговицах ее блузки, пока она стягивала с него свитер, он скидывал с себя ботинки, а она вытягивала ремень из его брюк. Вскоре, совершенно голые, они с остервенением целовали друг друга прямо посреди комнаты. Подхватив Гермиону одной рукой под ягодицы, а другой — за талию, Драко усадил девушку на себя и понес к кровати. Он упал на покрывало спиной вперед, увлекая Гермиону за собой. Она хотела было слезть, но Драко удержал ее, положив ладони на бедра. Они бесконечно целовались, обнимались, играли друг с другом. Гермиона чуть развела его ноги, не совсем понимая, правильно ли делает, и, оседлав Драко, начала двигаться в ритме, который казался ей правильным и естественным. В этот раз он кончил чуть быстрее. Они заснули на кровати, полностью обнаженные…

Вернувшись в настоящее, Гермиона поднялась, подошла к столу Драко и принялась разглядывать, что там лежало. Она увидела законченное эссе по зельям, где он неверно написал одно слово. Взмахом палочки Гермиона исправила ошибку. Она вернулась обратно и улеглась на покрывало, вспоминая их с Драко четвертый раз. Этот раз изменил все, и теперь Гермиона не знала, что и думать.

Она вспоминала, как сидела на диване в гостиной, делая очередное домашнее задание, а Драко устроился на полу напротив нее, читая книгу. Время от времени Гермиона нарочно задевала его ногу, а он отпихивал эту самую ногу от себя. Дождавшись очередного пинка, Драко ухватился за ее лодыжку и почти скинул Гермиону с дивана. Та протестующе вскрикнула и дернула его за волосы. Как она поняла потом, никто не смел трогать малфоевскую прическу.

Окончательно стянув Гермиону на пол, он принялся ее щекотать, а ведь Гермиона терпеть не могла щекотку! Она попыталась защекотать его в ответ, но в конце концов сдалась, растянувшись на полу, ее все еще слегка потряхивало от смеха. В этот момент Драко поцеловал ее чуть ниже пупка — там, где до этого щекотал, и запустил руку ей под футболку, лаская грудь. Он аккуратно приспустил ее штаны до бедер, методично расстегивая пуговицы и дергая вниз молнию. Гермиона прикрыла глаза, и Драко принялся покрывать поцелуями все ее тело. Как оказалось, Драко умудрился полностью стянуть с нее штаны и занялся трусами, и, только почувствовав голой попой шершавый ковер гостиной, Гермиона наконец осознала, что он сделал. И вот они лежали на полу гостиной, куда мог зайти любой — если бы кто-то остался в школе на каникулы, и увидеть их, а на Гермионе осталась только футболка, свитер и носки. Тогда ей казалось, что никогда в жизни так не смущалась. Как же она ошибалась!

Гермиона осознала ошибку, когда Драко стал целовать ее… там! В ужасе распахнув глаза, она попыталась остановить его и отползти в сторону, но Драко был сильнее и не дал ей пошевелиться. Гермионе оставалось только повторять «нет» и «я не хочу!», хотя ей безумно нравилось, что он делал. Не обратив на нее внимания, Драко продолжил, и Гермиону накрыло самым сильным за все три раза оргазмом. Ничего не ожидая взамен, Драко завернул ее в плед, и они оба задремали…

…Гермиона теперь была красная как помидор. Снова сев на кровати, она поняла, что завелась, поэтому решила найти мистера Малфоя, где бы он ни был, и, возможно, слегка повеселиться. Устроить своего рода прощальный залп перед тем, как войска повернут назад, к дому.

Выйдя из спальни, она решила направиться в Большой зал — близилось время ужина, и Драко мог быть уже там. Гермиона практически дошла до лестницы, как вдруг увидела профессора Стивенса, ожесточенно спорившего с Терри Бутом. Гермиона быстро пригнулась и выглянула из-за перил, пытаясь расслышать, о чем они говорят, но до нее донеслись только обрывочные фразы: «…я знаю, к чему это приведет…», «…я не позволю…», и один раз она расслышала собственное имя. Гермиона поднялась и решительно зашагала вниз по лестнице, обнаружив свое присутствие. Профессор Стивенс уже уходил прочь.

— С наступившим, Терри! Ты что-то рано.

Тот в ужасе уставился на нее, осознав, кто перед ним. Он поднялся на пару ступенек навстречу ей и протянул руку. Гермиона осторожно ее пожала.

— Да, я вернулся на день раньше. Слышал, что случилось у вас в комнатах, пока все были в отъезде… Мне очень жаль, даже не верится! — Он качал головой, все еще держа ее за руку.

На миг она задумалась: а не мог ли Терри удаленно перевернуть их комнаты вверх дном? Однако в глубине души она понимала, что это невозможно. Терри отпустил ее, и она сказала:

— Спасибо, Терри. Ты не видел Драко?

— Нет, не видел, — отозвался тот, — но я иду наверх, в спальню. Если увижу Драко, передам, что ты его искала.

Он продолжил подниматься наверх, но один раз обернулся — Гермиона успела заметить мелькнувшую на его лице озабоченность. Сама же она направилась вниз, разыскивая Драко.

Я знаю, что это был ты

Драко, как она и думала, обнаружился в Большом зале — он ужинал. Факультетские столы вернулись на свои места, равно как и стол для восьмикурсников в углу. Гермиона уселась рядом и пристроила голову у него на плече. Прошло несколько минут, но Гермиона так и не притронулась к еде, и Драко поинтересовался:

— Ты не голодна?

— Малфой, как ты думаешь, может ли Терри Бут стоять за всеми этими записками и угрозами? — как будто невзначай спросила она вместо ответа.

Сам Драко уже задумывался над этим, но его удивило, почему вдруг это пришло в голову ей. В ответ на его вопрос Гермиона рассказала, что Терри вернулся, и описала сцену между ним и преподавателем.

— Не волнуйся, — посоветовал Малфой, выслушав ее, — я тебя защищу. Кроме того, в школе полно мракоборцев, вряд ли кто-то рискнет вытворить что-либо у них под носом. Мы в безопасности.

Несмотря на сказанное, сам Драко почувствовал, как внутри разгорается пожар. Он ощутил жгучую ненависть по отношению к ублюдку или ублюдкам, посмевшим посягнуть на счастье, которого Драко удалось добиться впервые в его жизни. Он никому не позволит разрушить его мир. Он выследит негодяя, раздавит как червяка, заставит заплатить.

Голода больше не было, но увидев, что Гермиона все-таки взяла вилку, решил доесть. Она то и дело косилась на Драко. Малфой понимал, что она волнуется — за это время он успел изучить Гермиону Грейнджер лучше, чем себя самого. Он успокаивающе сжал ее колено.

Поужинав, они направились наверх. Драко решил разыскать Терри и выяснить, что он знает.

— Ты закончила с домашним заданием? — спросил Малфой, зная, что это отвлечет Гермиону.

— Нет, — ожидаемо ответила она. — Занятия начнутся послезавтра, надо доделать все, пока не поздно…

— Точно, — согласился он и поцеловал ее в щеку. Гермиона скрылась в своей комнате.

Драко пошел к двери, за которой была комната Бута, и постучался.

— Драко, что такое? — Из-за двери показался ее хозяин.

— Ты мне объясни, — парировал Драко, без приглашения заходя внутрь. Терри посторонился, пропуская Малфоя. — Итак, я полагаю, ты в курсе, что случилось в наших с Гермионой комнатах?

— Да, услышал сразу, как только вернулся — мне рассказал один из когтевранцев, который оставался на каникулы в школе. Поверить не могу, ужасно не повезло…

— А я думаю, это не невезение. Я думаю, что какой-то долбанутый мудак черт знает зачем пытается запугать ни в чем не повинную девчонку.

— Ну да, — отозвался Терри, опираясь на свой стол. Драко подумал, что у парня, должно быть, стальные нервы — на его лице не дрогнул ни единый мускул, он выглядел очень спокойным.

— Что ж, Терри, — начал Драко, — выходит, ты не в курсе, что происходит?

Терри выпрямился.

— Разумеется, нет! Если бы знал, я бы его уже остановил.

— Забавно, а мы нашли новые записки с угрозами и все письма Гермионы, которые приходили ей с начала года, в комнате твоей девушки. Прямо рядом с личными вещами Гермионы. И как же они могли там оказаться?

Терри пришел в ужас. Естественно; даже мракоборцы не были в курсе — знали только те, кто был «в деле», а Терри такого поворота явно не ожидал.

— Я понятия не имею, откуда они там взялись, но могу ручаться, что Падма — она моя подруга, кстати, а не девушка — не имеет к этому ни малейшего отношения.

— А я и не говорил, что это она, — невозмутимо отозвался Драко, решив перейти прямо к делу. — Я думаю, это ты, но не знаю, зачем это тебе, потому и пришел. Имей в виду: я слежу за тобой, и не думай, что я буду белым и пушистым, как на людях. Я все еще безжалостный злобный сын пожирателя, слизеринец и так далее, и я терпеть не могу, когда угрожают мне или тем, кого я люблю, — прошипел Драко, подойдя вплотную к Терри.

— Проваливай, Малфой! — рявкнул Терри, указав на дверь. На его лице не отразилось ни капли вины — он выглядел оскорбленным.

Драко направился к выходу, но затем обернулся:

— Скажи мне вот что, Бут. Я слышал, что у когтевранцев, равно как и у слизеринцев, существует множество тайных сообществ, среди которых — так называемое Братство ворона. Слышал о таком? — Драко взял с комода Терри книгу, полистал ее и кинул на кровать.

— Не знаю, к чему ты клонишь, — ответил Терри, — но единственное сообщество, о котором я слышал и к которому обычно принадлежат слизеринцы, — это Пожиратели смерти, где твоего папочку весьма уважали, и я слышал, что и у тебя есть там членство. Не разбрасывайся обвинениями, Малфой, ты можешь и понятия не иметь, во что ввязываешься и с кем имеешь дело. И да: не спеши кидать камень, если сам не безвинен. — Терри распахнул дверь в коридор: — Вон отсюда, пока я тебя сам не вышвырнул.

Драко медленно вышел из комнаты, похлопав Терри по щеке — тот дернул головой в сторону.

— Будь паинькой, Бут, я за тобой слежу, не забывай.

Драко тем временем решил заняться другими делами. Ему нужно было написать письмо старому другу. Он хотел как можно больше выяснить о Братстве ворона. Он всегда думал, что Братство — плод досужих сплетен, но теперь был уверен, что это не так, и надо было понять, какие цели преследует Братство и имеет ли к этому всему отношение Терри Бут.

Он написал своему бывшему однокласснику, Блейзу Забини. Блейз был одним из тех людей, кто никогда ни во что не ввязывался, но при этом все про всех знал и был в курсе всех событий. Он попросил друга о встрече завтра в Хогсмиде. Драко знал, что Блейз решил не ввязываться в войну и путешествовал по Европе, поэтому оставалось только надеяться, что тот все же получит его письмо. Отправив сову, Малфой аккуратно спустился по обледенелым ступенькам вниз и на миг задержал взгляд на сером январском небе. Он чувствовал себя беспомощным — таким же, как и весь прошлый год. Он не мог контролировать ничего, что происходило тогда — мог только бестолково сидеть и смотреть, как разворачиваются события, и неважно, какое впечатление они на него производили. Что ж, больше он сидеть без дела не будет. Теперь он будет держать все ниточки в своих руках, и ничто и никто не встанет между ними с Гермионой.

Спустившись, Драко направился прямиком в ее комнату и обнаружил Гермиону спящей прямо на столе. Он почувствовал укол вины за то, что засадил ее за учебники. Наверняка она уже опережала их всех на пару месяцев. Он слегка потряс ее за плечо:

— Просыпайся, малыш.

Гермиона подскочила и в панике огляделась, но успокоилась, увидев Драко. Взяв ее на руки, он подошел к кровати и сел, усадив Гермиону к себе на колени.

— Ты ходил разговаривать с Терри, да? — спросила она.

Похоже, Гермиона тоже успела неплохо изучить его.

— Ходил, — не стал отпираться Драко.

— И что выяснил?

— Ничего. — «И ведь не соврал».

Он лег на спину, увлекая ее за собой, и вздохнул.

— Знаешь, сегодня, похоже, наш последний свободный от всех вечер. Как только вернутся остальные, будет очень сложно бегать туда-сюда друг к другу.

Гермиона коснулась ладошкой его щеки:

— Как мы поступим — будем скрывать от всех свои отношения или нет? Я немного запуталась, на чем мы тогда остановились.

Он улыбнулся:

— Думаю, сейчас ты решишь, что я все нарочно подстраиваю для собственной выгоды, но все же: давай будем вести себя честно. Мы любим друг друга, и пусть другие об этом тоже знают.

Именно это она и хотела услышать. Она подняла глаза:

— Я тебя люблю.

Гермиона подарила ему глубокий, томный поцелуй, отстраняясь, чтобы покрыть его губы быстрыми поцелуями, и отодвинулась, когда он пытался притянуть ее к себе для еще одного поцелуя. Она сводила его с ума, выбрасывая из головы все мысли!

— Ты мне нужна, Грейнджер, — заявил он, и это было сущей правдой. Где-то внутри ворочалось беспричинное беспокойство, но он точно знал, что теперь она нужна ему больше воздуха. Гермиона заперла дверь заклинанием, и они снова предались полюбившемуся за время каникул делу. Некоторое время спустя они лежали под одеялом, прижавшись друг к другу, сильное тело — к нежному, и полоска лунного света начала закрадываться в комнату через окно.

— Это был пятый, — мягко сказала Гермиона.

— Кто — пятый? — не понял Драко.

— Пятый раз мы занимаемся любовью. Ну, или четвертый, не знаю, — думая вслух, ответила она. — Тот случай в гостиной считается? Копуляции⁽¹⁾ ведь не было.

Драко расхохотался. Она еще и подсчеты вела! Сквозь смех он выдавил: «Да кто вообще так говорит — копуляция?!», или: «Понятия не имел, что ты разы считаешь!», а потом даже выдал: «А оценки ты мне тоже ставишь?» Он так хохотал, что на глазах выступили слезы; мысли разбегались, и он все никак не мог угомониться.

— Хватит ржать! — возмущенно повторяла Гермиона, больно ударяя Драко в грудь.

Отсмеявшись, Малфой сказал:

— Тот раз в гостиной можешь считать. Думаю, я бы даже обиделся, если бы ты его не учла.

Теперь улыбнулась Гермиона:

— Что ж, тогда уже пять раз. — Чмокнув его в подбородок, она добавила: — И да: оценки я тоже ставила, и твой средний балл пока на высоте.

Они оба рассмеялись и спустя некоторое время уснули.

В гостиной кое-кто слышал, как Драко с Гермионой смеялись. На дворе была ночь, а он сидел в ее комнате. Что ж, они определенно вывели свои отношения на новый уровень. «Что ж, — подумал наблюдатель, — пора повысить ставки». Он вихрем бросился по коридору, обдумывая свой следующий шаг.

Ярко, ярко мне в пути ночью, звездочка, свети; в небесах, во тьме ночной не забудь, кто ты такой⁽²⁾

Драко проснулся еще затемно. Он тихо вернулся в свою комнату: ему не хотелось, чтобы кто-нибудь — в частности, Терри — обнаружил его с утра в комнате Гермионы. Бросив взгляд в окно, он увидел сову, сидящую на подоконнике. Впустив в комнату колючий студеный воздух, он узнал сову Блейза Забини и отвязал от ее лапки короткую записку:

«Тащи свою задницу наружу, козлина, я уже себе все тут отморозил. Встречаемся на входе в деревню. БЗ»

Драко оставалось только гадать, сколько времени сова просидела у него на подоконнике, но все равно написал ответную записку, прося Забини оставаться на месте и сообщая, что он скоро будет. Накинув пальто, Малфой, словно вор, прокрался к выходу из замка, пересек школьный двор и выскользнул за ворота, почти бегом преодолев путь до Хогсмида. Посреди тропинки, ведущей в деревню, он обнаружил бывшего однокашника.

— Не запылился, Малфой, — поприветствовал его Блейз.

— Спасибо, что пришел. Мне нужно задать тебе очень важный вопрос, — начал Драко. Он рассказал ему все: о своих родителях в тюрьме, о возвращении в школу, о своих отношениях с Грейнджер, об угрозах и записках. Блейз оставался спокойным: ни один мускул не дрогнул на его лице, выдавая шок или удивление. Наконец, Драко попросил: — Расскажи все, что знаешь о Братстве ворона.

— Знаю о таком: мамин четвертый муж — или пятый, уже не помню — был членом этого сверхсекретного сообщества, — вспомнил Блейз. — Насколько я понял из того, что вычитал в дневнике отчима после его безвременной кончины, членами этого сообщества являются как бывшие, так и нынешние когтевранцы⁽³⁾. Как тебе известно, дорогой Драко, все когтевранцы в глубине своих черных интеллектуальных душонок считают себя умнее и мудрее других. По этой причине они думают, что лучше остальных понимают, как должен быть устроен мир. Братство считает своим долгом исправить ошибки тех, кому не так повезло в жизни с мозгами. В том числе сделать так, чтобы виновные были наказаны, а герои получили заслуженную награду в случае, если этого почему-то не произошло.

Забини привалился к рядом стоящему забору и продолжил:

— Они существуют что-то около тысячи лет — еще со времен Кандиды Когтевран. Во время первого правления Волан-де-Морта и его последующего падения на их совести были убийства и пытки многих Пожирателей, которые, по их мнению, избежали правосудия, но это было сделано тайком. Братству не хотелось в открытую объявлять о своем существовании: им казалось, что так будет правильнее. Осознания собственного величия им было достаточно. Во время второго пришествия Волан-де-Морта и последующей войны с ним они снова дали о себе знать. Братству плевать на чистоту крови, и они не видят мир в черно-белых тонах, в отличие от нас, слизеринцев. У них все вокруг имеет разные оттенки серого. По всей видимости, им показалось, что многие Пожиратели и сторонники идей Лорда, а также кое-кто из чиновников в Министерстве не получили по заслугам, и они снова решили навести порядок — в том виде, в котором он им виделся.

— А откуда ты знаешь про то, что было во вторую войну? — встрял Драко. — Твой четвертый или пятый отчим уже десять лет как лежал в могиле, поэтому рассказать о самоуправстве Братства уже не мог.

— Драко, неужели все эти годы в Слизерине тебя ничему не научили? Наблюдай, слушай, запоминай — вот мой девиз. Таким образом можно узнать много удивительного и интересного, — откликнулся Блейз и добавил: — Так что, теперь ты с гриффиндорской принцессой, да? Знаешь, я часто слышал от когтевранцев, что ее место — среди них. Думаю, ответ на твой вопрос корнями уходит в это мнение. Ах, ну и еще тот факт, что большинство также считает, что ты должен быть наказан и сидеть вместе с родителями. Я так, если что, не думаю, но, как ты знаешь, я отношусь ко всему индифферентно.

— Да уж. Ты этакая ходячая Швейцария, — сухо прокомментировал Драко.

Блейз улыбнулся:

— Не забывай, кто ты, Малфой. Некогда ты был Его Мерзейшеством в Слизерине. Я это не к тому, что я не одобряю ваших с Грейнджер отношений — я к тому, что тот Малфой, которого я знал и, по большей части, презирал, не позволил бы кучке полоумных интеллектуалов побить его в его же собственной игре. Ты — сын своего отца, вот и докажи это. Помни, кто ты, и не позволяй ублюдкам вершить самосуд.

— Спасибо, Забини, — поблагодарил Драко, тряхнув руку Блейза. — Удачи тебе.

— И тебе. И да: в следующий раз, когда тебе приспичит меня увидеть, лучше прихвати с собой бутылку двадцатилетнего скотча!

Распрощавшись, Драко пошел обратно по практически полной темноте. В небе мерцала одинокая звездочка. Малфой понял, что теперь у него появилось еще больше вопросов, нежели ответов. Одно он знал наверняка: если кто-то и правда так хотел наказать Драко, черта с два он, Малфой, позволит им использовать для своих целей Гермиону.

1) Копуляция — соитие. — Прим. перев.

Вернуться к тексту

2) Автор взял строчку из знаменитой детской колыбельной “Twinkle, Twinkle, Little Star”. Эта же колыбельная обыгрывалась Кэрроллом в «Алисе в стране чудес» в сцене Безумного чаепития с мышью Соней. Тексты на обоих языках можно посмотреть тут: https://iomedia.ru/ririchiyo/twinkle_twinkle_little_star_rus/ — Прим. перев.

Вернуться к тексту

3) На всякий случай напомню тем, кто забыл английский, что Ravenclaw, он же Когтевран, образован из двух слов: «ворон» (или устаревшее «вран») — “raven” — и «коготь» — “claw”. — Прим. перев.

Вернуться к тексту

Раз, два, три, четыре, пять, в школу мы идем опять

В то утро Драко собирался на занятия. После беседы с Блейзом он принял очень важное решение и теперь набирался смелости сообщить об этом Гермионе. Вчера он не стал затевать разговор, чтобы не нервировать ее и не отвлекать от учебы, но откладывать и дальше было нельзя. Сегодня придется рассказать.

Выйдя в коридор, Драко отправился к Гермионе в комнату. Прежде чем войти, он огляделся, чтобы избежать любопытных взглядов.

Гермиона обувалась.

— Доброе утро, — поприветствовала она, на мгновение подняв голову.

— Гермиона, нам нужно поговорить до завтрака, — нерешительно начал он.

— Конечно, что такое? — с улыбкой спросила она, не замечая пока его мрачного настроения.

— Помнишь, мы решили не скрывать наши отношения, когда все вернутся с каникул?..

«О нет», — мелькнуло у нее в голове. Она вздрогнула, и глаза наполнились слезами. Не дав ей ответить, Драко продолжил:

— В общем, последние два дня я очень много об этом думал… и решил, что для нашей же безопасности лучше пока молчать обо всем.

— О чем ты?! Почему снова надо скрываться?

Гермиона ужасно расстроилась, и Драко стало больно от одного ее вида. Он, однако, не хотел рассказывать ей о своих подозрениях до поры до времени, поэтому сказал:

— Я хочу тебя защитить. Если кто-то хочет навредить мне, лучшим способом будет охота на тебя, а я не хочу тобой жертвовать, Грейнджер. И не могу.

— Да ради всего святого, Малфой! — воскликнула Гермиона. — Ты как Гарри! Он порвал с Джинни в том году, думая, что защищает ее от Волан-де-Морта, но добился только того, что им обоим было больно, и все!

Драко глубоко вздохнул.

— Я не хочу расставаться, я хочу всего лишь не показывать, что мы вместе — никто не должен знать. — Он видел, что Гермиона снова собирается спорить, и понял, что сдастся, скажи она хоть что-то, поэтому добавил: — Это мое последнее слово. Пока мы не разберемся, что делать дальше, будет так. Я люблю тебя и буду защищать, чего бы мне это ни стоило. — С этими словами он развернулся на каблуках и вихрем умчался из комнаты.

Гермиона села на кровать и расплакалась.

Первым уроком были заклинания. Сегодня, в первый день каникул, профессор Стивенс решил присутствовать на всех занятиях восьмикурсников. В этот раз Драко сел рядом с Дином в конце класса. Гермиона пропустила завтрак, но умудрилась прийти в класс уже после звонка. Глаза у нее покраснели от слез. Свободное место было только рядом с Невиллом, и она с радостью села к другу.

— Вы опоздали на первый урок, мисс Грейнджер, — разочарованно цыкнув, сказал профессор Стивенс. — Жаль, что я не могу снять с вас баллы. Тем не менее, я назначу вам наказание, если вы посмеете еще раз опоздать. Все понятно? — Стивенс подошел к Гермионе и, уперев руки в стол, навис над ней, заставляя вздрогнуть. Драко тоже вздрогнул и стиснул зубы от злости. — После нашей последней встречи вряд ли вы захотите отбывать у меня наказание, поэтому советую в следующий раз прийти вовремя, — тихо добавил он так, что услышал только сидящий рядом Невилл.

— Прошу прощения, сэр, — быстро проговорила Гермиона.

Стивенс долго буравил ее взглядом, насколько позволяли приличия, а затем, похлопав девушку по руке, улыбнулся:

— Что ж, извинения мне достаточно. Приступим к работе.

Драко не мог стерпеть такое поведение по отношению к своей девушке, поэтому он решил отомстить за грубость преподавателя. Не потрудившись поднять руку или попросить разрешения задать вопрос, он спросил:

— А почему восьмикурсников нельзя тоже распределить по факультетам? Это было бы логично. Мне кажется, глупо лишать нас возможности общаться со своим… братством, ощущать единение с факультетом.

— Мистер Малфой, если у вас возникает вопрос по теме урока, поднимите руку, а если вопрос не относится к занятию, я отвечу на него позже. А когда вам просто хочется насладиться звуками собственного голоса, займитесь этим в свободное от занятий время: никому не интересно ваше мнение о единении с факультетом, — отрезал Стивенс, разворачиваясь к своему столу.

— Мне тоже интересно, почему нас не распределяли, — подал голос Дин.

— Мистер Томас, вынужден напомнить и вам о необходимости поднять руку, — ответил профессор Стивенс. — Учитывая количество учеников вашего возраста, я считаю, директриса и попечительский совет решили объединить восьмикурсников в одну группу, сплотить. К тому же, они подумали, что будет нечестно, если вы будете зарабатывать или, в случае мисс Грейнджер, терять факультетские баллы, когда количество студентов неравное. Среди вас только один бывший слизеринец и всего трое гриффиндорцев, в то время как бывших когтевранцев десять, а пуффендуйцев — девять. Как видите, борьба будет неравной, учитывая, что Когтевран в большинстве, а значит, студенты могут заработать больше очков для своего факультета.

— А на каком факультете учились вы, профессор? — спросила Падма. Драко уже угадал ответ, поэтому и упомянул в своей речи «братство», но он был рад, что вопрос задала Патил.

— С гордостью могу сказать, что окончил Когтевран, — довольно ответил преподаватель.

— Умнейшие и лучшие, верно, сэр? — горделиво отозвался Энтони Голдстейн.

— Думаю, мисс Грейнджер в свое время стала исключением из этого правила, учитывая, что она была лучшей студенткой вашего курса и вместе с тем гриффиндоркой, но — да, большинство когтевранцев известны своими феноменальными успехами в учебе. К примеру, студенты Когтеврана чаще других становились старостами. А теперь довольно болтовни, вернемся к уроку.

Драко поднял руку. У него был еще один вопрос, и уж лучше бы Стивенс на него ответил.

— Хорошо, мистер Малфой, еще один вопрос, — разрешил профессор, — но после этого мы все же вернемся к чарам.

— Правда ли, что существует тайное сообщество, основанное бывшими студентами Когтеврана, которое называется Братством ворона? — с самодовольной усмешкой спросил Драко.

Несколько когтевранцев разинули рты и переглянулись, таким образом подтверждая догадку Драко. Профессор Стивенс же с опасной ухмылкой сказал:

— Если это сообщество тайное, тогда я не могу ответить на ваш вопрос, не так ли? Теперь мы можем вернуться к уроку?

Гермиона была заинтригована. Что такого известно Драко, о чем не знала она? Гермиона посмотрела на Малфоя и заметила на себе его взгляд, но, увидев ее, Драко тут же отвел глаза. Отвернувшись, Гермиона склонилась над пергаментом. Остаток урока прошел в молчании.

Гермиона вела себя на редкость тихо в течение всего дня — и на травологии, и на зельях. Когда уроки закончились, она ушла заниматься в библиотеку. Вскоре Невилл опустился на стул рядом с ней и спросил:

— В чем дело, Гермиона? Очередная записка? — Та покачала головой, даже не поднимая головы. — Я слышал, твою комнату перевернули вверх дном на каникулах. Просто кошмар! Тебя это беспокоит? — Гермиона снова покачала головой. — Тогда что случилось? Малфой? Вы умудрились на самом деле расстаться?

Гермиона не нашлась с ответом. В каком-то смысле ей казалось, что именно так и было. Драко не хотел, чтобы кто-нибудь знал об их отношениях, так, может, они и правда разошлись? Ей было тошно от этого вранья, она так не умела. Либо вместе, либо нет. Уткнувшись лбом в стол, она ответила:

— Я не знаю, что тебе на это ответить. Помоги мне, Невилл.

— Как?

— Просто будь мне другом, — попросила Гермиона, поскольку не могла объяснить ему больше.

Невилл коснулся ладонью ее спины:

— Конечно. Я и так твой друг.

В этот момент в библиотеку вошел очень хмурый Малфой. Он заметил Гермиону, все еще уткнувшуюся в парту, и ему стало грустно. Она не поняла его намерений. Он же не расставаться с ней решил! Не говорил, что не любит ее! Не говорил, что хочет отдалиться! Он просто не хотел демонстрировать все окружающим! Почему надо вести себя так, будто небо на землю упало? Он решительно подошел к ее столу.

— Долгопупс, дашь нам минутку?

Невилл отложил книги и наклонился к Гермионе:

— Я буду рядом, если надо.

Драко уселся на освободившийся стул. Гермиона выпрямилась и, прежде чем Драко успел открыть рот, сказала:

— Я не могу терпеть полумеры. Я не хочу прятаться по углам, врать и притворяться. Это неправильно. Если я не могу быть с тобой постоянно, даже у всех на виду, я не смогу быть с тобой и наедине. Я не могу вернуться к тому, что было до каникул, особенно теперь, когда мы перешагнули ту черту. Как вообще так можно делать?

— Гермиона, это временная мера — пока я не разберусь кое в чем, — попытался объяснить он.

— Почему ты вдруг изменил решение?

— Не могу сказать, — сказал он, сложив руки на груди.

— А что за Братство ворона, о котором ты спрашивал профессора Стивенса?

— Тоже не могу сказать, но, пожалуйста, будь начеку. Я не хочу, чтобы ты оставалась с ним наедине, а если еще раз опоздаешь, получишь от него наказание. Поняла меня?

— Не указывай мне! — прищурилась Гермиона, беря со стола книгу.

— Грейнджер, я серьезно! Лучше слушайся меня!

— Слушаться?! Я не ребенок и не собака! Я не обязана никого слушаться. Расскажи мне, что знаешь!

— Не могу, — категорически заявил он.

Гермиона встала и, похватав учебники, сказала:

— Когда сможешь, дай знать, но до тех пор, пока ты не умеешь быть откровенным ни со мной, ни со всеми остальными, для меня эти отношения закончены. Я тебя люблю и не хочу делать тебе больно, но имей в виду: ты совершаешь огромную ошибку, и я не собираюсь тебе потакать. — Ее глаза вновь наполнились слезами, и она выбежала прочь из библиотеки.

Невилл вернулся за своими вещами. Малфой все еще сидел за столом, смотря на двери, за которыми только что скрылась Гермиона.

— Ты не можешь разбираться со всем один, — сказал Невилл. — Я знаю, зачем ты это делаешь. Тебе кажется, что ей так будет лучше, но ты не прав. Один в поле не воин, Малфой. — С этими словами он подхватил свою сумку и ушел вслед за однокурсницей.

— Один, может, в поле и не воин, Долгопупс, — сказал Драко вслух, хотя вокруг никого уже не было, — но этот один сделает что угодно, чтобы защитить любимую женщину, даже если из-за этого он больше ее никогда не увидит.

Поднявшись, он тоже вышел из библиотеки.

Ну, раз ты настаиваешь

Эта неделя казалась Гермионе бесконечной. Ей не хотелось делать домашние задания, или читать, или писать друзьям, и с Малфоем она не разговаривала. Их совместная работа в лаборатории зельеварения казалась ей пыткой. В первый день он зашел в класс, извинился и больше не возвращался. На второй день не пришла уже сама Гермиона: подойдя к двери в класс, она просто не смогла заставить себя войти. Всю неделю она просто валялась на кровати и пустым взглядом смотрела перед собой. Невилл боялся, что она скатится в депрессию, и попросил ее поговорить хоть с кем-нибудь. Гермиона не хотела разговаривать: ей был нужен только Малфой.

С тех пор, как устроили погром в комнатах Драко и Гермионы, никаких записок с угрозами больше не приходило, и профессор МакГонагалл снова разрешила восьмикурсникам бывать в Хогсмиде. Наступила долгожданная суббота, и ребята решили провести день в деревне. Терри позвал и Гермиону.

— Гермиона? — Терри постучался и со скрипом открыл дверь. Девушка лежала на боку с открытыми глазами. — Гермиона, хочешь пойти с нами в Хогсмид?

— Нет.

— Хочешь, я тебе что-нибудь оттуда принесу?

— Нет.

Терри подошел к кровати и сел рядом с девушкой.

— Что произошло? Мне показалось, что у вас двоих все было в порядке, когда я приехал с каникул, а теперь вы друг с другом не разговариваете.

— Его спроси. Я тоже ничего не понимаю.

— Знаешь… он обвинил во всем меня — записках, угрозах и так далее.

Гермиона привстала.

— Я знаю, что вы о чем-то разговаривали, но я не знала, что он тебя обвинял, — удивленно сказала Гермиона.

— Обвинял, — кивнул Терри, — но я даю тебе слово: я тут ни при чем. Ты мне всегда нравилась — ну, не в том смысле, — и я бы тебя не обидел. Надеюсь, ты мне веришь.

И Гермиона поверила. Интуиция говорила ей, что Терри не врал.

— Я тебе верю, и мне жаль, что он без причины накинулся на тебя.

— Возможно, у него была причина, — заметил Терри. — Гермиона, я давно хотел тебе кое-что рассказать, хотя поклялся, что буду молчать. Кое-кто в школе все еще считает, что Малфой должен сидеть в Азкабане вместе с родителями.

— Но Министерство все решило: они сняли с него все обвинения! — воскликнула Гермиона.

— Я знаю, но многие до сих пор винят его в смерти Дамблдора и в том, что он пустил в школу Пожирателей. А еще — за то, что его семья сидела сложа руки, пока в их собственном доме пытали и убивали людей. В том числе и тебя, — продолжил Терри, беря Гермиону за руку.

— Я простила его, а больше это никого не касается. Ни у кого нет права его судить, — решительно сказала Гермиона. — Да и вообще, что он мог противопоставить Волан-де-Морту, Пожирателям, собственным родителям? Он же был мальчишкой, он не мог пойти против них.

— Гарри Поттер тоже был мальчишкой. Рон Уизли был мальчишкой. И ты, Гермиона Грейнджер, тоже была всего лишь девчонкой, и все мы — те, кто остался в школе и боролся — были всего лишь детьми. Детьми, которым пришлось быстро повзрослеть. — С этими словами Терри поднялся. Он знал гораздо больше, но сказать все сейчас не мог. — Пойдем с нами в Хогсмид, хватит валяться тут мешком. Мы выходим через пятнадцать минут.

Гермиона проводила Терри глазами и задумалась над тем, что только что услышала. Ее куда больше волновало то, о чем он умолчал, чем то, что сказал. Встав, Гермиона расчесалась, надела пальто и шапку и решительно направилась к выходу.

Оказавшись в коридоре, она увидела Драко, идущего к себе.

— Как дела? — спросил он.

— А тебе-то что?

— Ты знаешь, что.

— Я понимаю. Прости.

— Куда идешь?

— В Хогсмид. Ребята позвали.

— Это может быть опасно… Я не хочу, чтобы ты уходила.

— А мне казалось, что из-за нашего расставания я уже в безопасности. Разве не это ты мне говорил? Что защищаешь меня таким образом? Что ж, мы больше не вместе, ты меня спас, поэтому я могу разгуливать где хочу.

Гермиона пошла было дальше, но Драко схватил ее за руку.

— Я не хотел этого. Я хотел только, чтобы все думали, будто мы больше не вместе. Я скучаю. Я все еще хочу с тобой встречаться.

— Отпусти меня. Ты не можешь сесть сразу на два стула. Или встречайся нормально, или отстань!

Драко сильнее сжал ее руку.

— Ты ведешь себя, как капризный ребенок!

— Сказал Драко Малфой, всю жизнь прикрывавшийся папочкой, — саркастично парировала Гермиона. — Я сказала: отцепись от меня!

Драко сжал ее руку еще сильнее, и Гермиона вскрикнула от боли. В этот момент из-за двери в комнату Терри Бута показались Майкл Корнер и сам Терри.

— Отпусти ее, Малфой, ей же больно! — воскликнул Майкл, подходя ближе, а Терри взял Гермиону за другую руку. Драко не послушался.

— Малфой, пожалуйста, пусти! — взмолилась Гермиона.

— А может, я не хочу, — ухмыльнулся он.

— Или ты ее отпускаешь, или пожалеешь, что вообще родился! — пригрозил Майкл и выхватил палочку.

— Что, проклянешь меня, Корнер? — рассмеялся Драко.

— Может быть. А может, вообще тебя убью — получишь, что заслужил, — злобно отозвался Майкл.

— Убери палочку, Майкл! — прошипел Терри, оглядываясь по сторонам. — По всему замку шныряют мракоборцы! Драко, отпусти Гермиону.

Майкл убрал оружие, а Гермиона смогла вывернуться из хватки Малфоя. Бывшие когтевранцы пошли к выходу, Гермиона — за ними, но потом обернулась: Драко стоял посреди коридора в одиночестве, снова отвергнутый и нелюбимый всеми, и она почувствовала, как сжалось сердце. Она догнала парней и спросила:

— Там холодно?

— Гермиона, январь на дворе! Разумеется, холодно, — ответил Терри.

— Тогда мне нужно взять перчатки. Не ждите, я догоню. — Она пошла обратно.

— Нет, мы подождем, — сказал Терри.

Гермиона заскочила в свою комнату, схватила перчатки и затем вбежала в комнату Драко — ради чего она и вернулась. С грохотом распахнув дверь, она бросила:

— Встречаемся в Хогсмиде, за «Кабаньей головой» стоит старый сарай. В районе двенадцати. Идет?

Драко улыбнулся и кивнул, получил ответную улыбку, и Гермиона кинулась догонять остальных.

То, о чем люди не узнают, им не повредит

Добравшись до названного Гермионой места, Драко принялся терпеливо ждать. Он вышел из замка практически вслед за ней, прошел лесной дорогой и нашел сарай, о котором говорила Гермиона. Там он опустился на маленькую деревянную скамью, оглядывая заброшенный старый сарай. Дерево выгорело и посерело, сквозь дыры в покосившихся стенах дул морозный воздух. Внутри было так же холодно, как и снаружи. Драко надеялся, что тут хотя бы безопасно. Несмотря на солнечную, ясную погоду, внутри было довольно темно, и Драко чувствовал себя не в своей тарелке от одной только необходимости сидеть здесь в грязи.

Наконец, Гермиона ворвалась внутрь и приглушенным голосом спросила:

— Драко, ты тут?

Он в ответ встал и подошел ближе к двери. Они были похожи на влюбленных, не видевшихся несколько лет. Никто из них не проронил больше ни слова, они друг друга даже не касались — просто глядели друг на друга во все глаза. Обоим очень о многом хотелось рассказать. Со стороны казалось, будто они не разговаривали вечность, а не неделю. Наконец, будто по сигналу, они кинулись навстречу один другому. Гермиона вихрем бросилась в объятия Драко, и он, поймав ее, даже чуть приподнял ее над землей. Драко заботливо обнял ее за талию, а Гермиона нежно взяла в ладони его лицо. Скинув с него кожаную шапку, она пропустила сквозь пальцы его светлые пряди, одновременно плача и покрывая поцелуями его глаза, щеки, лоб, губы. Как ей не хватало его губ!

— Я люблю тебя, я так тебя люблю… — шептала она.

Драко, наконец, опустил Гермиону на землю, но все еще крепко прижимал ее к груди, а она в ответ стискивала его талию, просунув руки под пиджак. Прислонившись ухом к его груди, Гермиона чувствовала, как бьется сквозь одежду его сердце. Малфой перебирал ее темные пряди, а потом снова поцеловал Гермиону, взяв в ладони ее лицо, — страстно, глубоко, будто испивая из неиссякаемого источника. Малфой ненадолго замер и еще углубил поцелуй. Возможно ли любить кого-либо сильнее, чем он любил Гермиону? Он был уверен: нет; ничто не может быть сильнее его любви к этой женщине, ни один мужчина до сих пор не испытывал ничего подобного. Он знал это наверняка.

Гермиона плакала и смеялась одновременно. Драко отстранился и утер пальцем ее слезы.

— Я так скучал по тебе. Пожалуйста, не лишай меня своей любви.

— Драко, я никогда не смогу разлюбить тебя! — воскликнула Гермиона, впервые жалея о том, как повела себя с ним. — Мне было больно. Я не хочу прятать ни от кого свои чувства к тебе, это противоестественно, так просто не бывает. Слишком сложно. Надо найти другой способ.

— Другого сейчас нет. Доверься мне, Гермиона! Я делаю это ради нас, ради нашего будущего. Я уверен: это тайное сообщество, Братство ворона, стоит за всеми нашими проблемами. Я думаю, изначально они хотели выставить все так, будто это я на тебя нападаю, навесить на меня всех собак, чтобы меня исключили и, возможно, арестовали. Но что-то пошло не так. Мне кажется, это мы пошли не так. Мы сблизились, они этого не ожидали, поэтому придерживаться изначального плана больше не получается, поэтому они решили наказать меня, причинив боль тебе. — Он сел на скамейку, утянув за собой Гермиону, и добавил: — Я тебе не рассказывал, но, когда они разнесли мою комнату, у меня на кровати лежала мертвая выдра. Это послание: они убьют тебя, и это будет на моей совести. Не думаю, что им так уж важно, попаду я в Азкабан или нет. Мне кажется, они просто хотят, чтобы я страдал, чтобы мне было больно, и для этого нет ничего лучше, чем отнять у меня человека, которого я люблю больше жизни. Поэтому я прошу тебя, Гермиона: сделай так, как я говорю — хотя бы сейчас.

Ей было радостно, что он, наконец, во всем признался.

— Драко, насчет выдры… Эту форму принимает мой патронус, но вызывала я его только в присутствии Гарри и Рона, и еще на встречах Отряда Дамблдора. Хочешь сказать, на меня охотится тот, кто был членом ОД?

— Думаю, да. А еще я считаю, что профессор Стивенс либо инициатор, либо так или иначе участвует в затее. И мне надо понять, почему, выяснить, есть ли у него личный мотив: вдруг какое-то событие, которое произошло в мэноре или просто по вине Пожирателей, как-то его касалось? Я уже прорабатываю эту версию.

— Я могу помочь! — Гермиона умоляюще посмотрела на него.

— Нет, только не ты. Я не хочу тобой рисковать, — категоричным тоном заявил Малфой.

— Хорошо, но тогда хотя бы держи меня в курсе.

Драко притянул ее к себе.

— Пора тебе возвращаться, пока никто не хватился, а мне надо оказаться в школе раньше вас.

Гермиона коснулась его щеки.

— Пообещай, что мы скоро увидимся. Я не могу так долго сторониться тебя, это перебор.

— Хорошо, придумаем способ. Я не хочу, чтобы ты и дальше забивала на учебу — не могу же я любить бестолочь! Ты обязана получать хорошие отметки, — усмехнулся Драко.

Гермиона поднялась со скамьи и встала между его ног, и он прижал ее к себе, прижимаясь головой к ее груди. Теперь уже он слушал биение ее сердца. Каждый удар подтверждал ее чувства к нему.

Еще раз быстро поцеловав Малфоя, Гермиона выскочила из сарая, махнув напоследок рукой. Драко проводил ее глазами и, как только девушка скрылась из виду, он понурился, чувствуя себя грустно и одиноко. Почему все так сложно и несправедливо? Как можно было касаться ее, узнать вкус ее губ, а потом притворяться, будто ничего не было? Нужно как можно скорее докопаться до правды, а не то он умрет без нее. Малфой не склонен был драматизировать: просто он чувствовал, что так и будет.

Подняв с пола шапку, он выглянул наружу: вокруг никого не было, поэтому он бегом бросился через лес в школу. Он не сбавил темп, даже когда оказался внутри — бежал по лестницам, коридорам и проходам, ведущим в их крыло, бежал, пока не оказался в своей комнате. С грохотом захлопнув дверь, он навалился на деревянную панель и сполз по ней на пол. Он снова чувствовал себя беспомощным — совсем как в прошлом году. Сидя на полу, он плакал. Драко Малфой, восемнадцатилетний парень, плакал, потому что не знал, что делать. Потому что чувствовал себя беспомощным и бесконечно, беспробудно одиноким.

Продолжай в том же духе

Январь оставался таким же холодным и зловещим. Драко и Гермиона продолжали держать свои отношения в тайне. Заброшенный сарай постепенно стал их любимым местом встреч, «нашим сараем». С тех пор, как Гермиона впервые позвала туда Драко, они стали видеться каждую субботу; иногда удавалось урвать пару вечеров среди недели, выскользнув тайком из школы. Порой приходилось видеться всего по несколько минут, а когда-то они могли оставаться там и до конца дня. Они вместе делали домашнюю работу, читали, а порой просто проводили несколько минут, целуясь, и тут же расходились. Стабильными в их жизни были только встречи в «их сарае» — единственная ниточка друг к другу.

Они старались сделать обстановку более уютной: Драко наколдовывал согревающие чары и магией поддерживал старые стены. Дряхлая скамейка была трансфигурирована в диван, а ненужные безделушки превратились в другие необходимые вещи. Драко всегда следил, чтобы они ходили через лес разными дорогами, а Гермиона старалась остаться одна, когда приходило время идти в сарай. Все казалось идеальным — даже слишком. В последнюю их встречу Драко показалось, что в сарае кто-то побывал: некоторые вещи лежали не на своих местах. Он поделился догадкой с Гермионой, та согласилась с его предположением, и они решили на время прекратить свидания.

С Рождества они больше не провели вместе ни одной ночи. Этой темы не касались, но обоим казалось, что так будет лучше. Драко вспоминал их ночи каждый день. Порой он не спал до утра, вспоминая запах и очертания ее тела, их взаимные прикосновения.

Драко усиленно искал причины, по которым кто-то из когтевранцев решил им навредить. Он написал матери: возможно, она могла знать больше. Не вдаваясь в детали, он просто написал ей несколько имен и спросил, не кажутся ли они знакомыми. Миссис Малфой не смогла сообщить ничего нового. Постепенно стремление раскрыть связь между Братством и своей семьей превратилось в одержимость. Между тем Гермиона с головой ушла в учебу. В какой-то степени перерыв между встречами пошел им на пользу.

Как-то раз на уроке трансфигурации Драко притворился, будто ему стало плохо. В тот день на уроке присутствовал профессор Стивенс. Драко пошел в сторону больничного крыла, но на полпути свернул в сторону старых, хорошо ему известных подземелий. К помощи этих помещений слизеринцы прибегали, когда им нужно было сделать что-либо в тишине и без свидетелей, то есть довольно часто. Здесь, глубоко под землей, хранились архивы школы. Гуляя по полузаброшенным лабиринтам, можно было найти записи о каждом из студентов, который когда-либо учился в Хогвартсе с тех пор, как об этом стали делать записи. В папках хранились не только оценки, списки изучаемых предметов и провинностей, но и личные данные о каждом студенте: сведения о семье, имена родителей, братьев, сестер, адреса, принадлежность к тому или иному роду. Драко принялся методично просматривать документы. Вскоре он каждую свободную минуту проводил здесь, в архиве. Он внимательно просмотрел документы всех когтевранцев, учившихся в школе сейчас или во времена его седьмого курса. После этого он взялся за поиск информации о профессоре Стивенсе.

Драко понятия не имел, сколько лет преподавателю, но на вид ему было не больше тридцати с «хвостиком». Прикинув в уме даты, Драко просматривал файлы студентов Когтеврана тех времен и, наконец, нашел нужную ему папку. Стивенса звали Александром, и оба его родителя были полукровками, как и говорила Гермиона. Александр Стивенс оказался единственным ребенком в семье. Драко озарила светлая мысль: найти документы родителей Стивенса. В папке матери профессора крылся долгожданный ответ, о чем Драко пока не знал.

На следующий день Драко снова сказался больным, на этот раз пропуская никем не курируемый урок зельеварения. Все ученики работали над индивидуальными заданиями, готовясь к следующему практическому занятию с профессором Мэнкином.

— Пойду к мадам Помфри, — бросил Драко, ни к кому не обращаясь.

Он почти дошел до архивных подземелий, но тут столкнулся с зельеваром.

— Куда направляетесь, мистер Малфой? — спросил Мэнкин.

— Я искал вас, сэр, — выкрутился Драко. — Хотел спросить, можно ли мне поработать над своим заданием завтра во время практического занятия — если, конечно, вам не требуется моя помощь в чем-то еще.

Даже сам Драко поразился, с какой легкостью далась ему импровизация.

— Конечно, мистер Малфой. Теперь возвращайтесь в лабораторию, а я пойду вести урок у второкурсников — и да поможет мне Мерлин, — со смехом махнул рукой Мэнкин, направляясь в противоположную сторону.

Подождав, пока на горизонте станет чисто, Драко продолжил путь к архивам. Все было как обычно. Драко уверенно прошел мимо пыльных стеллажей в поисках нужных ему документов. Он выписал себе имена родителей Стивенса, чтобы быстрее найти необходимую информацию. Почему-то девичья фамилия миссис Стивенс показалась Драко знакомой, но он не мог точно вспомнить, кто это. «Флоренц Бербидж». Драко пролистал документы в ее папке и обнаружил, что из дела пропали записи о целом учебном годе: в бумагах, касающихся пятого и шестого курса, не хватало страниц. Драко обнаружил записку: «См. больничную карту» — но понятия не имел, о чем идет речь. Здесь, в архивах, он никогда не видел никаких больничных карт, а значит, если карты хранились в Хогвартсе, они должны быть в больничном крыле. Что ж, по-видимому, придется на самом деле навестить мадам Помфри.

По пути в больничное крыло Драко умудрился наткнуться на профессора Стивенса.

— Мне сообщили, что вы заболели. Вы уже были у медсестры? — поинтересовался преподаватель.

— Как раз направляюсь туда, сэр, — искренне ответил Малфой.

— Мне сказали, что вы покинули урок с час назад.

— А вы за мной следите?

— Учитывая, как вы уходите от темы, возможно, и стоит, — прищурился Стивенс, подозрительно разглядывая Малфоя.

Однако, в отличие от Гермионы, он не был девятнадцатилетней девчонкой, поэтому запугать Драко было не так просто, не говоря уже о том, что его отцом был не кто иной, как Люциус Малфой.

— Могу я, наконец, попасть в больничное крыло, или у вас есть ко мне еще вопросы? — скучающим тоном поинтересовался Драко.

— Идите, конечно, Малфой. Я зайду к медсестре позже — убедиться, что вы не заразны, — отозвался Стивенс и, наклонившись ближе, добавил: — Не хотелось бы, чтобы другие подцепили пожирательскую заразу, как вы думаете?

— Было бы обидно, да, — неприятно ухмыльнулся Драко, продолжая подпирать собой стену: он хотел, чтобы Стивенс ушел первым.

Профессор изучал его какое-то время, а затем улыбнулся:

— Что ж, мне пора — нужно назначить наказание. Мисс Грейнджер сегодня снова прогуляла занятия, поэтому мне пришлось назначить отработку на сегодняшний вечер. Не смею пропустить такое событие. Желаю вам хорошо провести время в больничном крыле, пока я провожу время с мисс Грейнджер. — Посмеиваясь, Стивенс направился прочь по коридору.

Драко разозлился: почему Гермиона опять прогуливала?! Дракл ее побери! Теперь Малфой разрывался: с одной стороны, надо было найти информацию и обеспечить себе алиби с помощью мадам Помфри, с другой — надо было проверить, как там Гермиона. Он направился было на пятый этаж, но тут увидел Терри Бута, идущего навстречу. Гермиона говорила, Терри не имел никакого отношения к нападениям, и, пусть ее слова не до конца убедили Драко, он все же верил, что Бут искренне заботится о Грейнджер. План созрел мгновенно.

— Бут, можно тебя на два слова?

— Чего тебе, Малфой? — не слишком любезно отозвался Терри.

— Давай сразу к делу, — быстро проговорил Драко. — Мы друг другу не нравимся, но оба переживаем за Грейнджер, поэтому мне нужна помощь. Я слышал, она схлопотала наказание от Стивенса. Я не доверяю ему, Гермиона — тоже. Скажем так, на зимних каникулах он повел себя неподобающим образом. Мне нужно в больничное крыло, ты можешь проверить, как она там? Сделай так, чтобы он от нее отстал. Делай что хочешь, придумай любую отговорку. Я скоро приду.

Терри нахмурился.

— Я знаю, что Гермиона сбежала с зелий — я думал, чтобы навестить тебя, а когда пришел профессор Стивенс, он заметил, что вас обоих нет. Майкл сказал, ты пошел к медсестре, а где Гермиона, он не знает. Потом Стивенс ушел. Думаю, он разыскал ее и назначил наказание… Я зайду к ней. Хочешь — верь, хочешь — нет, Малфой, но я тебе не враг, и ты прав: Гермиона мне небезразлична. Стивенсу я тоже не доверяю, но у меня свои причины. Ладно, я пошел.

Терри бросился по коридору, а Драко продолжил путь в больничное крыло.

Маленькие детки, маленькая ложь

Гермиона знала, что Драко сбежал с зелий не просто так, и дело тут вовсе не в болезни. Она знала, что он пойдет в архив. Он все еще не принимал ее помощь и не говорил, что именно там ищет. Она выждала какое-то время и пошла за Малфоем. Выйдя за дверь, она зашагала по коридору. Она заметила в конце другого коридора профессора Стивенса, поэтому ей пришлось ждать, пока он скроется из виду. Гермиона подошла к лестнице, ведущей в подземелья, но она понятия не имела, куда дальше: где именно содержатся архивные документы, она не знала, а Драко ей не рассказывал.

Профессор Стивенс настиг Гермиону, когда она застряла на одной из движущихся лестниц. Заметив ученицу, он крикнул:

— Мисс Грейнджер, оставайтесь на месте и ждите меня.

Гермиона занервничала, но послушалась. Как только лестница остановилась, профессор Стивенс шагнул на верхнюю ступеньку.

— Следуйте в мой кабинет, — бросил он, спускаясь вниз, к Гермионе. Та повиновалась, хотя внутренний голос протестовал. Как только они оказались в кабинете, профессор спросил: — Где мистер Малфой? Мне сказали, он снова заболел.

— Я не знаю, — ответила Гермиона.

— Хорошо, тогда другой вопрос: почему вы прогуливаете занятия? Куда вы шли? — Стивенс сел за свой стол и махнул ей рукой, приглашая присесть в кресло напротив. Гермиона села.

— Я шла к директрисе, — сказала Гермиона.

— Зачем? — спросил Стивенс, скептически приподняв бровь.

— По личному вопросу.

— Личному? Неужели не могли придумать что-то посерьезнее? Хорошо, молчите, можете даже не говорить мне, где ваш якобы парень, — мне плевать. Но мне не плевать на то, что мои студенты прогуливают занятия, и неважно, присутствует ли на уроке учитель. Я назначаю вам наказание — здесь, у себя в кабинете. Может, пара часов наедине со мной научит вас думать дважды, прежде чем сбегать с уроков и врать. Оставайтесь здесь. Я скоро вернусь.

С этими словами он вышел из кабинета и запер за собой дверь. Гермиона послушно ждала. Спустя некоторое время он вернулся.

— Я нашел вашего парня. Он сказал, что идет в больничное крыло — эту версию я проверю позже. А теперь нам нужно кое-что обсудить. — Стивенс подошел ближе и вдруг буквально сгреб Гермиону в объятия, крепко прижимая ее к себе за талию, а другой рукой стиснул ее подбородок и рявкнул: — Что задумал ваш дружок-Пожиратель и что он знает о Братстве ворона?

Глаза Гермионы наполнились слезами.

— Я не знаю, правда! Отпустите меня, пожалуйста, мне больно!

— Больно будет, если я узнаю, что вы все еще встречаетесь с Малфоем. Я знаю, что это ложь, а такого я не спускаю с рук, мисс Грейнджер. Знаете, что случается с непослушными девочками, когда они врут? — Гермиона испуганно помотала головой, и он ответил: — Что ж, сейчас узнаете. — Отпустив талию Гермионы, Стивенс схватил ее за руки и с силой тряхнул.

В это время Терри подошел к двери кабинета профессора Стивенса, судорожно придумывая оправдание своему приходу. Он хотел было постучаться, но тут услышал плач Гермионы, передумал и ворвался в кабинет. Перед ним стоял профессор Стивенс, крепко стискивающий руки Гермионы. На первый взгляд ничего неподобающего, но Гермиона точно плакала.

— Какого черта здесь происходит? — спросил Терри.

— Не вашего ума дело, Бут, идите отсюда, — отрезал профессор Стивенс, пытаясь одновременно выпроводить Терри за дверь и не дать ему увидеть Гермиону.

Оттолкнув преподавателя, Терри прошел в кабинет и протянул руку плачущей однокурснице:

— Гермиона, пошли.

Дважды повторять не пришлось: Гермиона кинулась к Терри и, обняв его, разрыдалась ему в плечо.

— Значит так, Стивенс. Я думаю, вы в курсе, каковы будут последствия. Лучше оставьте Гермиону в покое. Все понятно?

— Да какое право вы вообще имеете что-либо требовать, юный мистер Бут? — с улыбкой спросил Стивенс.

— Вы знаете, кто я и кем является мой отец, думаю, этого достаточно. — На лице Терри не дрогнул ни мускул. Он подтолкнул Гермиону к двери и, напоследок оглянувшись на преподавателя, тихо добавил так, чтобы она не услышала: — Я знаю, что происходит, и с вашей стороны продолжать в том же духе — глупость. Братство уже давало указания на сей счет, и вы знаете их позицию. Мудрее будет подчиниться их приказу и не пытаться заниматься самоуправством.

Захлопнув за собой дверь кабинета, Терри повел плачущую Гермиону в пустой класс дальше по коридору. Там он усадил ее на стул и сел рядом.

— Что он сделал? — спросил Терри.

Гермиона помотала головой и ответила:

— Просто напугал. Он говорил… всякое… во время каникул, даже поцеловал меня, а сегодня он наговорил еще больше в том же духе и прикасался ко мне… не хочу об этом говорить.

Склонив голову на парту, Гермиона снова залилась слезами, и Терри решил вернуться к этой теме позже. Ему нужно было узнать, что сказал преподаватель. А пока он, Терри, просто побудет ей другом. Обняв Гермиону, он позволил ей выплакаться, поглаживая девушку по спине.

В это время Драко добрался до больничного крыла. Он сказал мадам Помфри, что последнее время его беспокоят боли в животе.

— Должно быть, это от стресса, — покачала головой медсестра. — Я принесу вам зелье.

Она пошла за лекарством, и Драко направился следом, решив включить все свое малфоевское обаяние — в конце концов, мадам Помфри всегда благоволила Драко, и сегодня он этим воспользуется.

— Скажите, мадам Помфри, а вы храните записи о каждом посещении больничного крыла? — спросил Драко, прислоняясь к шкафу.

— Разумеется. Мы обязаны тщательно вести карту каждого студента, — ответила медсестра, пробегая глазами полки с зельями в поисках нужного.

— А если кого-то приходится отправлять в клинику святого Мунго, об этом вы тоже обязаны упомянуть в карте?

— Конечно, — сказала мадам Помфри, беря с полки зелье от боли в животе и протягивая Драко. — Примите две чайные ложки на ночь и еще две — утром, и вам станет лучше.

— И последний вопрос, если позволите, — с улыбкой продолжил Драко. — Записи хранятся здесь, в больничном крыле?

— Зачем вам это знать? — вместо ответа поинтересовалась медсестра. — Вы не хотите, чтобы кто-нибудь узнал о вашем визите сюда? Уверяю вас, все хранящиеся документы строго конфиденциальны.

— Прекрасно, — ответил Драко с очередной улыбкой, — у меня были некоторые сомнения. Если бы я обратился к вам по более деликатному делу, я хотел бы точно знать, что никто об этом не узнает.

— О, мистер Малфой, не волнуйтесь, — улыбнулась мадам Помфри в ответ, — все записи хранятся здесь, в больничном крыле, на чердаке, и ключи хранятся у меня в кабинете.

Драко снова улыбнулся. Что ж, придется вернуться в больничное крыло вечером — теперь он был уверен, что боль в животе не пройдет от одного зелья, и потом, когда выманит медсестру из кабинета и заберет ключ, он всю ночь будет копаться в архивах, пока остальные будут думать, что его скрутило. Отличный план.

— Прекрасно, — ответил Драко. — Если боль не пройдет, я навещу вас еще раз вечером. Спасибо, дорогая мадам Помфри. — Драко наклонился и поцеловал медсестру в щеку.

Драко боялся, что переборщил с игрой, но выдохнул, когда мадам Помфри покраснела и сказала:

— Разумеется, мистер Малфой.

Теперь надо было найти Грейнджер, а вечером он вернется сюда и найдет этот дурацкий документ. Драко был уверен, что именно он даст ему долгожданный ответ.

В поисках правды

Гермиона постепенно перестала плакать. Терри все еще прижимал ее к себе. «Хоть бы вместо него был Гарри или Рон… Нет, лучше Драко».

— Я рад, что ты успокоилась, — мягко сказал Терри. — А теперь, пожалуйста, расскажи мне, что сделал Стивенс. — Он ободряюще улыбнулся, чтобы она видела: он не издевается. Гермиона решила рассказать ему о сцене, произошедшей на каникулах.

— Поначалу мне казалось, что я себе напридумывала, что стала слишком впечатлительной, но после сегодняшнего я уверена, что дело не во мне, — проговорила она.

— Гермиона, расскажи, что произошло, — попросил Терри.

— Он велел мне сесть, — начала Гермиона. — Я села. Он спросил, где Малфой, я сказала, что не знаю — я правда не знала. Я ушла, чтобы разыскать Малфоя, но я понятия не имела, где он мог быть.

— Вы снова встречаетесь?

— Честно? — спросила Гермиона, и Терри кивнул. — Мы не то чтобы расставались. Просто мы не хотели, чтобы кто-то еще об этом знал. Драко думал, что в этом случае записки с угрозами прекратятся — так и вышло: я не получила ничего с Рождества.

На самом деле, Терри и сам догадался об этом, но вслух ничего не сказал и просто попросил Гермиону продолжить рассказ.

— Когда я ответила, что искала не Драко, Стивенс спросил, куда я шла. Я придумала какую-то чушь, и он сразу понял, что я вру. Он подошел ко мне, схватил и велел рассказать все, что мы с Драко знаем о Братстве ворона. Я ничего не знаю, я так и сказала! Он не поверил и сказал, что я снова вру. Он схватил меня за подбородок и спросил: «Знаете, что бывает с непослушными девчонками, которые врут?» Я сказала, нет, а он мне: «Сейчас узнаете». Потом он схватил меня за руки и тряхнул так, что у меня чуть голова не отлетела… и тут пришел ты.

Терри рассмеялся.

— Прости, я знаю: ничего смешного, просто представил, как у тебя слетает с плеч голова и скачет по кабинету.

Вообразив себе эту картину, Гермиона тоже рассмеялась:

— Да уж, Стивенсу было бы сложно объяснить, как так вышло. — Оба рассмеялась, и Гермиона спросила: — Как ты там очутился?

— Драко попросил меня убедиться, что все в порядке.

— Как он понял, где я?

— Понятия не имею, лучше у него спроси. Ну что, тебе лучше? — спросил Терри, вставая и снова привлекая к себе вставшую следом Гермиону. — Голова на месте? Если я тебя обниму, она не свалится на пол? — Терри шутливо ощупал ее макушку. Они снова рассмеялись, и Терри обнял Гермиону.

Драко тем временем шел в сторону кабинета профессора Стивенса, но тут услышал смех Гермионы из классной комнаты неподалеку. Его глазам предстала смеющаяся Гермиона в объятиях Терри.

— Не помешаю? — недовольно поинтересовался Малфой. Не то чтобы он ревновал — было не к чему, просто он считал, что смех и объятия в контексте Гермионы — его и только его прерогатива.

— Драко! — воскликнула Гермиона и бросилась к нему, и вдруг из смеющейся девушки она превратилась в очень мрачную Гермиону, готовую вновь расплакаться.

— Бут, ты что с ней сделал? — нахмурился тот. — То смеется, то плачет.

— Я тут ни при чем, все вопросы — к нашему любимому преподавателю. Гермиона сама тебе расскажет. Мой вам совет: не попадайтесь ему поодиночке. — Терри протянул руку Малфою, и тот ее с удовольствием пожал, а затем провел рукой по спине Гермионы. Она обернулась с улыбкой. Терри вышел, оставляя их наедине, и решил написать письмо отцу. Профессор Стивенс зашел слишком далеко. Пора было его остановить.

Драко поймал поцелуем катящуюся по щеке Гермионы слезинку и коснулся губами ее глаз. Гермиона прикусила нижнюю губу, и Драко понял: она нервничает. Он ободряюще улыбнулся и снова поцеловал. Он очень скучал по ее губам.

— Расскажи мне, что произошло, — попросил Драко.

Гермиона повиновалась, и Малфой согласился с Терри: нужно держаться подальше от Стивенса. Он подумал, что, возможно, ошибался насчет Терри Бута, и, как настоящий мужчина, признал свою неправоту вслух, при Гермионе.

Они пошли в Большой зал на ужин.

— У меня идея насчет того, кто мог рассылать нам эти угрозы, — поделился Драко.

— А поподробнее?

— Расскажу, как только пойму, что мои догадки верны. — Драко не хотел беспокоить ее своими подозрениями насчет профессора Стивенса. — Я притворюсь больным сразу после ужина, поэтому ночь проведу в больничном крыле.

— Будь осторожен.

Ужин закончился, и великий актер Драко Малфой начал представление. Он скрючился от боли, и на него стали оглядываться ученики и преподаватели. Директриса лично подошла к «больному» и попросила Джастина и Дина проводить его в больничное крыло. Драко бросил взгляд на Гермиону, подмигнул ей и позволил себя увести.

— Ночь вы проведете здесь, мистер Малфой, хотите вы того или нет! — воскликнула мадам Помфри, осмотрев пациента.

Драко с удобством устроился на одной из кроватей. Дождавшись, пока медсестра уснет прямо за столом — Драко знал, что так бывало каждый вечер, он прокрался в ее кабинет и схватил связку ключей, молясь, чтобы среди них оказался и тот, что открывает чердак, и вернулся в лазарет. Поискав глазами люк на потолке, он, наконец, нашел место, где обозначался неясный квадрат. Трансфигурировав одну из кроватей в лестницу, он взобрался наверх и подобрал верный ключ.

Оказавшись на чердаке, Драко засветил палочку и огляделся. Он понятия не имел, с чего начать поиски. Осмотрев коробки на полках, он увидел, что записи маркированы по годам. Поскольку точной даты Драко не знал, он начал просматривать документы минимум тридцати— и сорокалетней давности.

Спустя несколько часов поисков Драко, наконец, нашел папку с именем «Флоренц Бербидж». Он начал просматривать бумаги и увидел, что в возрасте пятнадцати лет Флоренц поместили в больницу святого Мунго. Вчитавшись в записи, он выяснил, что юную Флоренц изнасиловал сосед-маггл, и она забеременела. «Интересно, — подумал Малфой. — Этот ребенок — точно не профессор Стивенс: Стивенс младше, да и в его деле сказано, что он — единственный ребенок». Драко снова задумался: откуда ему известна фамилия Бербидж? Он ведь точно слышал ее раньше…

Он снова начал просматривать документы, как вдруг до него дошло — настолько неожиданно, будто его ударили заклинанием: Малфоя прошиб пот, дыхание участилось, и он упал на колени. «О Мерлин…» Бербидж. Чарити Бербидж⁽¹⁾. Должно быть, она и есть тот ребенок, родившийся от изнасиловавшего Флоренц маггла, а значит, Чарити была единоутробной сестрой профессора Стивенса. «Нужно будет позже вернуться в архивы и проверить документы Чарити», — решил Драко, хотя в глубине души он был уверен, что предположение верно.

Он никогда не забудет смерть Чарити Бербидж. Ее кончина положила начало череде ужасов прошлого года. Воспоминания приходили к нему едва ли не ежедневно. Драко сполз с лестницы, обливаясь холодным потом, точно в лихорадке. Он не смог сдержаться, и его вырвало прямо на пол. Драко быстро вернул кровати-лестнице исходную форму, и в это мгновение в лазарет вошла мадам Помфри.

— Немедленно вернитесь в постель, мистер Малфой! Похоже, вы больны серьезнее, чем мне казалось!..

1) Чарити Бербидж — преподаватель маггловедения в школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Предположительно заняла этот пост в 1993 году. Была убита Волан-де-Мортом в июле 1997 года в поместье Малфоев за публикацию статьи, защищающей права магглов и высказанную в ней мысль, что магглы ничем не хуже волшебников. Смерть описана в «Дарах смерти». — Прим. перев.

Вернуться к тексту

Все перемены — к худшему

После памятной ночи в больничном крыле мир Драко перевернулся, словно раскололся на две части. «Старый» Драко наконец-то выбрался наружу. Сам Малфой не мог объяснить, что произошло и почему, но в одном был уверен точно: жизнь больше не станет прежней. Он осознавал, что не может никому рассказать о своей находке, особенно Гермионе, потому что просто не мог заставить себя рассказать о той ночи. Положение было безвыходным, и он не понимал, что делать дальше. Теперь он знал, что за всем стоят профессор Стивенс и Братство ворона и что его собственная жизнь в опасности, но что он, Драко, мог поделать? Возможно, он заслужил подготовленное Братством наказание.

Драко часто вспоминал ту ночь, когда она погибла. Чарити Бербидж. Бедную женщину подвесили, как куклу, над обеденным столом в его собственном доме. Ее тело безвольно крутилось вокруг своей оси. Чарити молила о пощаде, просила окружающих спасти ее… Одни только воспоминания были невыносимы. Но ведь он, Драко, не мог в тот момент ничего сделать, верно? После ее смерти мысли денно и нощно не давали ему покоя: что лично он мог сделать? Ничего… Ничего! Момент, когда Волан-де-Морт походя отнял жизнь женщины только за то, что она смела преподавать в Хогвартсе маггловедение, задал тон всей дальнейшей жизни Драко.

Гермиона заметила перемены в поведении Драко, и она беспокоилась. После ночи, проведенной в больничном крыше, он заметно отдалился и охладел. Они все еще виделись втайне ото всех, учились вместе, читали, но заговаривали теперь редко — по крайней мере, не говорили ни о чем конкретном. Она хотела вернуть прежнего Драко, но не знала, как до него добраться.

В тот вечер они раскладывали ингредиенты в подземельях профессора Мэнкина. Гермиона решила еще раз попробовать вывести Драко на разговор о том, что он выяснил тогда, в больничном крыле.

— Гермиона, передай, пожалуйста, вон тот пузырек, — попросил Драко, указывая на колбочку с голубой жидкостью, которую Гермиона только что примостила на одну из полок.

— Зачем? Она стоит на своем месте.

— Ради Мерлина, не спорь, а?! — рявкнул Драко. — Она не там должна стоять. Не все же тебе делать идеально! Бутылка должна стоять на полке с другими антидотами, — резким тоном закончил он и сам потянулся за колбочкой над ее головой.

— Драко, что случилось? Почему ты теперь все время мрачный? — недовольно спросила Гермиона.

— Что, правда? А я и не заметил, вот спасибо тебе, принцесса, — нелюбезно отозвался Малфой.

Гермиона вздохнула и переключила внимание на другие полки.

— Как продвигаются поиски? — деланно непринужденным тоном поинтересовалась Гермиона, стараясь, чтобы вопрос выглядел незапланированным, хотя она давно выбирала момент, чтобы его задать.

— Какие поиски? — притворно удивился Драко, хотя с первого раза понял, о чем она спрашивает.

— Поиски ответов в архиве, — выпрямилась Гермиона.

Драко снова помрачнел.

— Поиски закончены, и с тобой я ничего обсуждать не хочу!

— И о чем с тобой теперь можно разговаривать? О погоде? — огрызнулась она.

— Да, твою мать, о погоде! Как же холодно, не правда ли, грязнокровка?

Драко пожалел о своем выпаде сразу же: Гермиона смотрела так, будто он влепил ей пощечину, хотя она не давала ему повода срывать на ней злость. Он подошел было к ней, чтобы обнять и извиниться, но Гермиона со всей силы оттолкнула его, и Драко врезался в полки позади себя. Бутылочки, колбы, пузырьки, реторты посыпались на пол, осыпая все вокруг грудой осколков, и комната наполнилась разноцветными испарениями.

— А теперь убирай! — воскликнул Драко, хватая Гермиону за руку. Та снова толкнула его, но в этот раз Драко устоял.

— Да что с тобой?!

— И правда, что? Ты на меня накинулась с кулаками, а еще кто-то хочет меня убить. Достаточно для нетипичного поведения?!

Драко отвернулся, чтобы достать палочку и убрать учиненный ими беспорядок, а Гермиона собралась было выйти из комнаты, но вдруг развернулась и попросила:

— Драко, посмотри на меня.

— Да что?! — рявкнул Драко, прыжком разворачиваясь к двери.

— Я тебя люблю, — сказала Гермиона, удерживая жгучие слезы, и медленно вышла. На миг Драко остолбенел, пнул пару не разбившихся бутылочек, а потом выскочил за дверь, чтобы сказать, что тоже ее любит, но Гермионы нигде не было. Он убрался в лаборатории и продолжил начатую сортировку. Закончив, он направился на ужин в Большой зал.

Сев рядом с Невиллом, Драко спросил приглушенным голосом:

— Где Грейнджер?

— Не знаю, но Майкл Корнер просил передать тебе вот это, — отозвался Невилл, протягивая Драко кусочек пергамента.

Драко пробежал глазами записку, тихо выругался и выбежал из Большого зала.

«Мы ждем тебя в вашем сарае. Там ты найдешь то, что ищешь».

Драко выскочил из замка и бегом кинулся к выходу с территории. «Как же не хватает трансгрессии в этом гребаном Хогвартсе!» Оказавшись, наконец, за воротами, он крутнулся на месте и переместился прямо ко входу в сарай. Выдернув палочку, он ворвался внутрь и увидел Майкла Корнера, Терри Бута и Гермиону Грейнджер. «Твою мать!»

Спасибо, что заскочил на чай

Трое восьмикурсников сидели за столом и попивали чай с печеньем. Сцена выглядела фотографией из прошлых времен. Драко подошел к столу и перевернул его вверх дном; со звоном посыпались чашки, блюдца, выплеснулся чай, рассыпалось печенье. Гермиона осталась сидеть и, склонив голову набок, рассматривала Драко. Майкл вскочил и выхватил палочку. Терри свалился со стула на пол.

— Дракл тебя побери! — отозвался с пола Терри.

— Какого черта, Малфой? — воскликнул Майкл, палочкой вытягивая чай из ткани своих брюк.

— Иди сюда, Грейнджер! — прокричал удивленный Драко, все еще не понимая, в опасности она или нет.

Гермиона медленно подошла к Драко, бросая красноречивые взгляды на Терри и Майкла. Драко загородил девушку собой.

— Да ладно, Драко, если так хотелось кофе, мог бы попросить — у нас был… — усталым голосом проговорила Гермиона.

Драко вынул таинственную записку из кармана.

— Что это значит?

— Дай мне сначала встать с пола, а потом, может, все же сядем за стол и поговорим как цивилизованные люди? — отозвался Терри, поднимаясь с пола и пытаясь вернуть столу вертикальное положение. Майкл взялся ему помогать, и вскоре комната приобрела прежний вид. Терри и Майкл сели, предлагая Гермионе сесть на третий свободный стул. Та взглянула на Драко, не понимая, садиться ей или оставаться на ногах. Драко сел вместо нее и, потянув Гермиону за руку, чтобы та стояла рядом с ним.

— Ну разумеется, побудь джентльменом, не предлагай даме сесть, — закатил глаза Майкл.

— А может, я хочу, чтобы она могла убежать, в случае чего? — огрызнулся Драко.

— А тут мило, знаете, — сказал Майкл оглядываясь, — в самый раз для встреч. Я так и подумал тогда, в первый раз, когда шел за вами двумя.

— Что происходит? — спросил Драко, глядя на Гермиону.

— Можно, я сяду? — попросила та.

Вместо ответа Драко усадил ее к себе на колено: он не собирался отпускать ее слишком далеко. Гермиона вывернула шею, чтобы посмотреть на Драко, и сказала:

— Я пока не все до конца поняла, но, вроде как, Терри и Майкл предлагают нам свою защиту.

Драко вскочил так порывисто, что Гермиона свалилась на пол. Протянув руку, он помог ей встать.

— Мне не нужна их защита, и тебе тоже. Я сам тебя защищу.

— А мы считаем, что нужна, — ответил Терри. — Я не буду раскрывать тебе всех секретов, Малфой, так что придется поверить мне на слово, но, благодаря моему лучшему другу, — он махнул рукой в сторону Майкла, — я кое о чем разузнал, и мы поняли, что происходит. Пока мы не сможем это прекратить, мы будем защищать вас.

— Во-первых, — подхватил Майкл, — вам нужно держаться друг от друга подальше. Мы знаем, что вы какое-то время уже притворяетесь, что расстались, но, в конце концов, кто-нибудь заметит, что это не так. Черт, да даже я, когда вернулся с рождественских каникул вместе с Терри, слышал, как вы трахались в комнате Грейнджер!

Драко нахмурился, и даже Гермиона смерила его взглядом. Не впечатлившись, Майкл продолжил:

— Я также смог найти ваше гнездышко и передвинуть пару вещей с привычных мест, чтобы понять, поймете ли вы, что кто-то был здесь, но нет — глухо!

— Неправда, — возразила Гермиона, — мы поняли, что кто-то был тут, поэтому перестали встречаться.

— Вот именно! Драко, Гермиона, — продолжил Терри, — вы должны перестать видеться, по-настоящему! Хотя бы на время! Поверьте нам! Все, что происходит сейчас, — это подковерные игры, неужели не понятно? Пока это скотство не закончится, нужно быть осторожнее!

— Мы не можем сказать больше, — сказал Майкл, — без того, чтобы не нарушить данную одной организации клятву. Кроме того, мы уже не доверяем некоторым нашим однокурсникам, поэтому отнеситесь к этим мерам предосторожности со всей серьезностью!

— А что вы можете сказать? — усталым голосом спросил Драко, которому надоела эта сверхсекретность.

— Ничего, но, я думаю, вы знаете, кто мы и к какой организации принадлежим, и вы, по-видимому, считаете, что происходящее — дело рук этой самой организации. Это не так. Но, пока мы не сможем рассказать больше, вам нужно прекратить видеться. Взаправду. — Терри был непреклонен.

Гермионе захотелось плакать, потому что она не понимала, как это — не видеть Драко. Помолчав, она, наконец, спросила:

— И что вы предлагаете?

— Грандиозно поссориться. На самом деле — так, чтобы все поверили, разругаться на виду у всех. Майкл поможет Драко придумать версию, о которой не узнает Гермиона — все должно выглядеть естественно. А ты, Гермиона, проговоришь свою версию со мной. Малфой не узнает о твоем «сценарии» по тем же причинам. Выбора нет, — повторил Терри, подходя ближе к Гермионе. Он мягко добавил: — Ну пожалуйста, Гермиона. Я ведь никогда ни о чем не врал тебе. Я всегда был тебе другом. Я помогал во время войны. Я хочу, чтобы вы оба могли мне доверять. Гермиона, ты веришь мне?

Гермиона посмотрела ему в глаза:

— Да.

— Нет! — воскликнул Драко. — Вы не даете ответов ни на какие вопросы, и мне плевать, что вы там несете, я поступлю по-своему.

— Хорошо, Малфой, но тогда ты сдохнешь, и мне будет плевать, но я не хочу, чтобы умирала Гермиона. Хватит уже думать о себе и подумай хотя бы раз о других. Если ты любишь Гермиону, ты поступишь по-нашему. — Майкл поднялся, чтобы уйти, но потом повернулся к Гермионе: — Прости. Мы будем пытаться защитить тебя другими путями. Пошли, Терри. — С этими словами Майкл вышел.

Терри постоял пару мгновений и, прежде чем выйти, сказал:

— Дайте знать, что вы решили.

Драко оторопело уставился на Гермиону:

— Они же не сказали ни слова!

— Драко, они сказали, возможно, даже больше, чем могли. Я не хочу больше подвергать тебя опасности. Ты уже хотел так защитить меня, но теперь я буду защищать тебя этим же способом. Между нами все кончено, и я говорю это только потому, что люблю тебя. — Она поперхнулась воздухом, будто слезы сдавили ей горло, и бросилась на шею Драко. — Я люблю тебя больше, чем ты можешь представить. Пожалуйста, расстанься со мной, сделай как лучше. Ради меня.

Драко рассмеялся над абсурдностью этих слов и обнял ее. «Стоять бы так вечно».

— Хорошо, Грейнджер. Считай, что мы расстались, но, блин, когда мы снова сойдемся, у нас должен быть самый лучший «примирительный секс» — лучший из всех, что у меня были. Поняла?

— Как скажешь, — ответила Гермиона и поцеловала его.

— Ловлю на слове, Грейнджер, — сказал Малфой и притянул Гермиону к груди. Он поймал ее на слове. Нет, не на слове — в объятия.

Гермиона подняла на него глаза.

— Может, попрощаемся по-хорошему?

— В смысле? — осторожно переспросил Драко.

— Вместо того чтобы ждать примирения, можно проявить свои чувства сейчас. Я вот по тебе скучала, Драко — сильно, — ответила Гермиона, утыкаясь лицом в грудь Драко и теребя его одежду. Он тоже соскучился — больше, чем мог бы рассказать словами.

Драко оттеснил Гермиону в угол сарая. Он нервничал и надеялся, что понял ее правильно. Он снял мантию, прикрывая ею грязный пол, стянул с себя свитер и галстук, кинув их рядом с мантией. Затем он посмотрел в глаза Гермионе, пытаясь понять ее реакцию. В ответ Гермиона скинула с себя мантию с бросила рядом с одеждой Драко, за ней последовали пиджак и жилетка, затем — серый галстук, обувь, гольфы. Гермиона осталась в одной рубашке и плиссированной серой юбке и потому начала мелко дрожать от холода. Драко наколдовал согревающее заклинание на весь сарай, положил палочку на пол и снял рубашку, обувь и носки.

Все это время они просто смотрели друг на друга. Все их действия будто подчинялись правилам неведомой игры, в которой они по очереди делая ход. Гермиона последовательно расстегнула пуговицы на рубашке: начала с рукавов, затем медленно принялась за основной ряд пуговиц. Рубашку она оставила надетой, как бы говоря: твоя очередь. Голову Гермиона склонила чуть набок: ей было интересно, что будет дальше. Драко улыбнулся.

— Иди сюда, маленькая. Я скучал.

Гермиона быстро сократила дистанцию между ними, на ходу сбрасывая рубашку; Драко снял футболку и брюки. Гермиона расстегнула юбку, и та с шорохом сползла на пол. Гермиона вышла из нее. Костяшками пальцев Драко обвел округлость ее груди. Он медленно начал заходить ей за спину, внимательно осматривал, как бы изучая: оглядел каждый изгиб, проследил, как плечи поднимаются в такт дыханию, провел взглядом по холму под ее пупком, по стройным бедрам, длинным ногам, округлым ягодицам, линии спины. Оказавшись сзади, он расстегнул бюстгальтер, и тот последовал в кучку одежды у их ног.

Отведя ее темные кудри, он поцеловал ее плечо, затем — шею. Гермиона отклонилась, касаясь его высокой, крепкой фигуры, растворяясь в ощущениях. Драко рывком сорвал с них обоих трусы и, обняв, поднял ее на руки так неожиданно, что ей показалось, будто она взлетела. Встав на колени, Драко уложил Гермиону на груду одежды и медленно провел рукой от ее плеча по груди, ребрам и животу, целуя в губы. Они целовались так отчаянно, будто в последний раз.

Гермиона вцепилась в шею Драко, пытаясь быть как можно ближе, и, когда ей показалось, что она больше не может, он резко вошел в нее и задвигался сильными толчками; Гермиона отвечала в такт. Она закусила губу, чтобы не закричать, он задышал тяжелее.

— Гермиона, не держись, — прорычал Драко.

Она не поняла, о чем речь, но ей было наплевать, потому что в этот момент она, неведомо для себя, подчинилась и перестала сдерживаться, и они кончили одновременно.

Разрыв

Быстро одевшись, они коротко поцеловались, и обратный путь в школу прошел в молчании, хотя они держались за руки.

— Если мы правда решили согласиться, то придется совсем расстаться. Пути назад нет. Согласна? — спросил Драко, когда они подошли к воротам школы.

— Давай заключим соглашение: пообещаем друг другу не забывать, как сильно мы друг друга любим, — попросила Гермиона, крепко сжимая его руку.

— Разумеется, — согласился Драко. Он постарается. Наклонившись, он коснулся ладонью ее лица и снова поцеловал, а затем сказал: — Ты первая, я — после тебя. Иди быстро, найди Терри и узнай, какие у него планы насчет тебя. Я найду Корнера.

Гермиона кивнула, повернулась к двери, но вдруг кинулась обратно, быстро поцеловала его на прощание и бросилась в школу. Считая ступеньки по пути наверх, она повторяла, как мантру, одно и то же: «Дай мне сил, дай мне сил…»

Драко же направился к двери, как вдруг остановился: он увидел сбоку от себя Майкла Корнера — тот подпирал стену замка.

— Терри сказал, что ты согласишься, но я с ним поспорил на обратное. Скотина, я теперь ему пятьдесят галлеонов должен, потому что ты поступил как надо!

— Деньги я тебе верну, придурок, — зло отозвался Драко.

— Что ж, приступим. Я расскажу, что надо делать. Надо успеть все к завтрашнему вечеру, это пятница. После занятий и ужина. Пошли, — сказал Майкл, придерживая дверь, и Драко вошел внутрь.

Гермиона дошла до комнаты Терри и собиралась было постучать, как вдруг увидела самого Терри, появившегося в коридоре со стороны гостиной. Гермиона кивнула ему трижды. Терри кивнул в ответ — дважды — и махнул в сторону ее комнаты. Она направилась туда, и Терри пошел следом спустя пару мгновений.

В пятницу у них были нумерология и древние руны. Напряжение, зависшее в классе, можно было резать ножом. Падма единственная из присутствующих не знала, что происходит. Поскольку их было всего пятеро, они всегда занимали самый маленький класс из отведенных восьмикурсникам трех, где стоял только один общий стол. Вот и сегодня пятеро восьмикурсников тихо сидели за столом. Дважды Драко втайне от остальных сжимал руку Гермионы. Он был уверен, что она ужасно боится грядущего вечером представления, да и у самого Малфоя это не выходило из головы. Он взглянул на свою пока еще девушку и понял, что не знает, справится ли он с этим спектаклем. Терри заметил, куда смотрит Малфой, и бросил на него предостерегающий взгляд, покачав головой. Драко перестал таращиться на Гермиону и вернулся к работе.

Наконец, настал вечер. Гермиона сидела в гостиной за длинным столом рядом с Терри. Вошел Драко и сел за тот же стол, вытаскивая книгу. Терри взял Гермиону за руку. Драко вспомнил: это было сигналом к действию.

Встав, он подошел к однокурсникам.

— Что ж, Грейнджер, слухи не врут? Быстренько забыла меня и спуталась с этим чмом?

Гермиона не поняла, о чем он, и потому выглядела искренне изумленной.

— Свали, Малфой, — велел Терри, снова беря Гермиону за руку. Та склонилась над книгой.

— Смотри мне в глаза, Грейнджер, когда я с тобой разговариваю. Тебя что, вонючие родители-магглы не учили уважать тех, кто выше тебя по происхождению? — Драко скрестил руки и уселся прямо перед ней на стол.

— Что?

— Что происходит между тобой и Бутом? — обманчиво мягко спросил он.

— Это что, часть плана? — спросила Гермиона. Терри встал.

— Повторяю в последний раз, Малфой: проваливай и оставь ее в покое.

— Пошли заниматься в мою комнату, Терри, — бросила Гермиона и стала собирать учебники, но Драко выбил их из ее рук. Гермиона потрясенно уставилась на него: Драко, казалось, на самом деле зол — так и было. Он призвал на помощь всю свою злость, весь копившийся в нем гнев, чтобы свести его в одну эту сцену. Спектакль выглядел убедительно.

Терри принялся поднимать упавшие книги, а Гермиона с Драко стояли друг напротив друга. Она знала, что должна дождаться своего условного знака, знала, что будет делать, как только увидит этот знак, но пока его не было.

— Ты хотел порвать со мной — я подчинилась, так что отвали, Малфой.

Гермиона хотела было обойти Драко, но тот схватил ее за руку — пожалуй, слишком сильно. Гермиона вскрикнула, Терри бросился ей на помощь, пытаясь заставить Малфоя ослабить хватку. Отбросив руку Гермионы, Драко толкнул Терри так, что тот упал на пол. Вот он — ее условный знак!

— Прекрати всех терроризировать! Хватит вести себя, как испорченный мудак! Я думала, ты изменился, но ты все такой же богатенький, надменный сын Пожирателя смерти! — Гермиона протянула руку Терри, чтобы помочь ему подняться. Обернувшись к Драко, она увидела, что на них таращатся все присутствующие, и ее начала душить совесть, хотя все сказанное было понарошку.

— Да, а ты осталась такой же занудной самоуверенной всезнайкой-грязнокровкой, Грейнджер.

Что-то в этом слове — неважно, искренне оно было сказано или нет — взбесило ее, и она с размаху влепила ему пощечину. Драко схватил ее за обе руки, притянул к себе и, шепнув на ухо: «Прости» — отшвырнул ее от себя так сильно, что Гермиона упала и приземлилась на зад.

Она расплакалась — не столько от боли, сколько оттого, что им приходится поддерживать эту мистификацию. Она видела боль в его глазах и помнила его тихое «прости». Для всех остальных, однако, на сцену вернулись Малфой и Грейнджер образца прошлых лет, и происходящее уже выглядело неприятно.

Терри попытался помочь Гермионе, но Невилл оказался рядом быстрее. Дин и Джастин кинулись на Драко, и Дин первым ударил Малфоя. Гермиона видела, как тот падает от удара на пол, хотела броситься к нему, но не могла. Поднявшись, Драко показал всем присутствующим неприличный жест обеими руками и вихрем умчался из комнаты. Собрав учебники, Гермиона хотела уйти плакать в свою комнату, но Терри забрал у нее книжки и обнял. В объятиях было тепло и комфортно. Она надеялась, что долго так притворяться не придется, потому что ей было невыносимо причинять Драко боль и видеть результаты в его взгляде. На душе было погано.

Успокоившись, Гермиона вернулась за стол, снова разложив учебники. Майкл не прекращал обсуждать случившееся: вслух рассуждал, как ему противен Малфой, снова развлекая праздную публику. Гермиона захотелось кричать. Спустя час, когда было почти десять вечера, Драко ворвался в портретный проем и, так, чтобы все слышали, прокричал:

— Эй, Грейнджер! У меня для тебя подарок, смотри!

Гермиона взглянула на Терри, но тот пожал плечами. Все медленно потянулись из гостиной в коридор. Малфоя шатало — он, по-видимому, был пьян, — а в обнимку с ним стояла высокая красивая слизеринка с седьмого курса.

— Грейнджер, — воскликнул Малфой, обвивая рукой талию слизеринки, — я хотел показать тебе, как выглядят красивые девушки — чистокровные. Видишь, на взгляд можно отличить, хотя, возможно, дело в запахе! — Они с девушкой рассмеялись, и Драко направился было в свою комнату, но тут встрял Невилл.

— В свои комнаты водить младшекурсников нельзя, особенно противоположного пола.

— А почему нет, Долгопупс? У тебя девчонка в комнате каждый день бывает — ах, черт, это же был ты! Ты такой неженка, вот я и принял тебя за девчонку, — снова расхохотался Драко и открыл дверь в свою комнату. Гермиона наблюдала, как он, шатаясь, проскользнул внутрь и хлопнул дверью, слышала их с девчонкой смех.

Гермиона бросилась к себе, Терри — за ней. Закрыв за собой дверь, он сел рядом с Гермионой на кровать. Та пустым взглядом таращилась в потолок. Шли минуты. Наконец, она повернулась к нему и покачала головой:

— Знаешь, я тебя ненавижу.

— Все нормально. Можешь меня ненавидеть, зато вы оба будете живы. Я сообщил обо всем отцу, он в курсе, что происходит. Не могу сказать, зачем, но это очень важно. Я надеюсь, он вскоре что-нибудь придумает.

Терри обнял Гермиону за плечи, и она, склонившись к коленям, заплакала. Терри похлопывал ее по спине.

В это время у себя в комнате Драко плюхнулся на кровать, а красивая слизеринка заявила:

— Марш с кровати, Малфой. Раз уж я должна провести ночь в этой клетке, кровать моя. Спать будешь на полу. Ах да: Корнер сказал, что ты мне заплатишь, так что гони бабки.

Девушка протянула руку, и Драко вытащил из кармана несколько монет. Развалившись на кровати, девушка кинула Малфою одну из подушек. Взяв подушку и стянув покрывало с кровати, он постелился на полу и лег набок. Вот его истинное место: на полу. Он чувствовал себя грязью. Он повел себя безобразно, и Гермиону — он видел — просто разрывало на куски. Уж лучше пусть их ждет счастливый конец, подумалось Драко, потому что, если ничего не выйдет, случится нечто ужасное.

Очень злой человек

Наступил День святого Валентина, и по этому случаю в школе решили организовать бал, на который пригласили всех восьмикурсников. Студенты единодушно решили пойти вместе, не разбиваясь по парам, и Гермиону это полностью устраивало. Малфой в качестве пары был недоступен, а ни с кем другим идти ей не хотелось.

Последние полторы недели стали сущим кошмаром и для Драко, и для Гермионы. Они не ругались и не спорили на людях: они теперь просто друг друга игнорировали. Гермиона старалась не смотреть на него, хотя она постоянно чувствовала на себе его взгляды. Терри предостерег было Малфоя, но тому было наплевать. Раз он не мог ее обнять, коснуться, поцеловать, оставалось только одно священнодействие: смотреть. Он заметил, что Гермиона ходит очень грустная.

В тот день Терри отвел Гермиону в сторону, когда они вместе выходили с урока астрономии.

— Я получил новости от отца: он обещал помочь.

— А чем он может помочь? — усталым голосом спросила Гермиона.

— Если бы я тебе сказал, пришлось бы тебя убить, — серьезно ответил Терри. Гермиона рассмеялась. — Я серьезно: мне пришлось бы тебя убить. — Гермиона округлила глаза, а потом нахмурилась. Теперь рассмеялся Терри. — Гермиона, это шутка! Расслабься. Скажем так: мой отец занимает очень высокое положение в одной тайной организации, и никто в здравом уме не посмеет ему перечить.

— Правда? — задумчиво спросила Гермиона. — Хочешь сказать, все скоро закончится?

— Правда. Все скоро закончится. Отец даже мог бы преподать Люциусу Малфою пару уроков о том, как запугивать людей. Он безжалостный, и в его руках сосредоточена огромная власть. Единственная его слабость — его дети, — добавил Терри, улыбаясь. — Я ведь обещал, что позабочусь обо всем? Вот, выполняю. Все будет хорошо.

Как она была рада услышать эти слова!

— А можно рассказать Драко?

— Знаешь, — подумав, воодушевился Терри, — я передам ему, чтобы встретился с тобой в лаборатории — у вас же сейчас там занятия? — и сама ему все скажешь.

— Но… мы больше не проходим практику в одно и то же время. Последнее время он ходил только в те дни, когда не было меня…

— Гермиона, ты порой такая забавная, — рассмеялся Терри. — Я думаю, попроси ты его об этом, он вернулся бы к прежнему расписанию.

Он обнял ее и поцеловал в щеку. Гермиона так обрадовалась, что поцеловала и обняла его в ответ — прямо на глазах у вошедшего в помещение Драко.

— Это что, тоже часть плана по охране наших жизней? — злобно спросил Драко. — Вы теперь встречаетесь? Я с этим мириться не буду… хотя, знаете, мне по фигу. Грейнджер, профессор Мэнкин хочет, чтобы сегодня мы работали вместе, потому что надо сварить очень сложное зелье. — С этими словами он развернулся к выходу, но Гермиона подскочила к нему и схватила за руку.

— Драко, я как раз шла тебя искать! Я хотела попросить тебя сегодня поработать вместе, поэтому я и обнимала Терри! Потому что…

— И целовала, — перебил Драко.

— Что? — тупо переспросила Гермиона.

— Ты его целовала, — тем же недовольным голосом сообщил Драко.

— В щеку!

— При мне — да, а откуда мне знать, что вы делали до этого?

— А до этого ничего не происходило! — разозлилась Гермиона.

— А если бы я зашел десять минут спустя, попал бы на целое представление? — ткнул в нее пальцем Драко.

— Какой же ты урод!

— Хватит! — рявкнул Терри. — Во-первых, не забывайте о своих чувствах друг к другу. Во-вторых, обниматься с Гермионой, Драко, для меня все равно что обнимать сестру, если бы она у меня была. А в-третьих, Гермиона, прекрати вечно доказывать свою правоту и расскажи Драко, в чем дело.

«Я как с пятилетними детьми разговариваю!» — раздосадовано подумал Терри. Он поднялся и уставился на однокурсников.

— Ты и правда вечно доказываешь всем свою правоту, — быстро проговорил Драко.

— А ты и правда урод, — не осталась в долгу Гермиона.

Терри закатил глаза.

— Я сказал Гермионе, что все скоро закончится, и она ужасно обрадовалась. Первым, кого она вспомнила в связи с этим, был ты, Малфой. Ты урод, — добавил он, глядя на Драко, и Гермиона ухмыльнулась, но затем Терри повернулся и к ней: — А гриффиндорская заучка хотя бы раз может оказаться не права. — Теперь ухмыльнулся Драко. — Я подожду за дверью, а потом мы втроем пойдем в лабораторию — для конспирации. Не думаю, что меня поймут, если я доверю свою девушку какому-то Малфою, — усмехнулся Терри и вышел.

— Извини. Мне жаль, что обозвал тебя заучкой, — потупился Драко и обнял Гермиону.

— Да, мне тоже жаль, что ты урод, — пошутила Гермиона, улыбаясь. Драко поцеловал ее. — Я скучала по поцелуям, — признала Гермиона. — Слушай, у меня вопрос. Мы не виделись наедине почти две недели, и я не могла спросить раньше, а это очень важно.

— Конечно, спрашивай, о чем хочешь, — подбодрил Драко, напрягаясь — Гермиона выглядела очень серьезной.

— Ты ведь не спал с той девицей в первую ночь после нашего расставания? — спросила Гермиона, не в силах поднять глаза на него.

— Грейнджер, посмотри на меня, — приказным тоном сказал Малфой. Гермиона повиновалась. — Это был спектакль. Часть идиотского плана Корнера. Я ее даже не целовал, клянусь! Моя очередь. Ты уверена, что между вами с Терри ничего нет?

— Я люблю его, как и всех своих друзей, но между нами ничего нет. Мне нужен только ты, и разница между этими чувствами колоссальная, мистер Малфой.

Драко потянулся было поцеловать ее, но тут в комнату влетел Терри и, скороговоркой выпалив: — Подыграйте, сюда идет профессор Стивенс! — Он крикнул: — Убери от нее лапы, Малфой! — И с размаху дал в челюсть Драко — как раз, когда в комнату входил преподаватель. Драко упал, ничего не понимая и потирая челюсть.

— Что здесь происходит? — Стивенс требовательно схватил Терри за руку.

— Спросите грязнокровку и своего когтевранского братца. Я ничего не сделал, — сухо ответил Драко с пола.

— Разумеется, ничего, ты ведь по жизни ни в чем и никогда не виноват, — язвительно отозвался Стивенс. Драко начал было подниматься, но, к ужасу Терри и Гермионы, профессор пригвоздил Драко ногой к полу и добавил: — Останься-ка на полу на минутку, Малфой. Там тебе и место — на полу, вместе с остальным мусором. — Стивенс еще сильнее прижал Драко к полу, и тот от боли застонал. Гермиона дернулась к ним, но Терри ее удержал.

— Держись подальше от мисс Грейнджер. Она наконец-то поняла, что ты — жалкий Пожиратель, и я не позволю тебе захламлять ей голову и отравлять тело. Скоро ты за все заплатишь, уж это я тебе обещаю.

Терри подошел ближе и коснулся руки Стивенса.

— Отпустите его, иначе нарветесь на неприятности, — предостерег Терри.

Прыжком профессор Стивенс обернулся и так толкнул Терри к стене, что тот снес собой стоящие рядом стулья, а затем схватил Терри за грудки, не давая ему дышать.

— Я не позволю какому-то жалкому предателю приказывать мне! Мне насрать на твоего отца!

— Я имел в виду, что вы — преподаватель, а проблемы у вас будут от директрисы, — совершенно спокойным голосом отозвался Терри.

Стивенс отпустил Терри.

— Да, точно… Простите, как-то не подумал об этом.

Терри схватился за горло и закашлялся. Стивенс снова бросил взгляд на Драко, все еще лежащего на полу, и плюнул ему прямо в лицо. Плевок попал на щеку Малфоя. Преподаватель направился к выходу, но, взявшись за дверную ручку, обернулся.

— О том, что здесь было, никому ни слова — или пеняйте на себя.

Смерив взглядом каждого по очереди, он с грохотом захлопнул за собой дверь.

Гермиона плакала в углу. Драко утер лицо, но остался сидеть на полу. Терри одернул рубашку, еще раз ощупав горло. Он протянул руку сидящему Драко и помог ему встать.

— Это я виноват, — сказал Терри. — Не надо было оставлять вас наедине. Пошли, вам нужно в лабораторию. Наверное, будет лучше, если я останусь там же до конца занятия.

Драко кивнул, соглашаясь. Он оглянулся на Гермиону — теперь она сидела на стуле, положив голову на стол перед собой, и рыдала еще сильнее. Даже не поднимая головы, она знала: оба парня смотрят на нее.

— Я больше так не могу, — не поднимая головы, сказала она. — Не могу. Это дурдом какой-то. Я хочу домой, я не хочу тут оставаться! Никогда не думала, что когда-нибудь не захочу сюда приезжать…

Драко зашел Гермионе за спину и обнял ее, а она продолжала бессвязно бормотать все то же самое снова и снова.

— Надо идти, — повторил Терри.

— Да угомонись ты хоть на минуту, ей надо успокоиться, — прошипел Драко. Он погладил Гермиону по волосам и сказал ей на ухо: — Я не боюсь этого ублюдка. Все скоро закончится — ты же слышала Терри. Пошли в лабораторию, ладно? — Он решительно взял Гермиону за руку и крепко стиснул. Он помог ей встать, как Терри помог ему самому несколько минут назад. Всем иногда нужна рука помощи. Трое друзей вышли из комнаты.

Ужасы на Валентинов день

Терри и вправду остался с ними до конца занятия. Работали в основном тихо. Закончив, друзья направились в свои спальни, чтобы переодеться для танцев. Билл Уизли нагнал их в коридоре на пятом этаже.

— Гермиона, надо поговорить! — подлетел к ним преподаватель и схватил девушку за руку.

Троица обернулась, и Билл бросил на них выразительный взгляд.

— Вы оба можете идти — я провожу Гермиону до комнаты, когда мы закончим.

Терри улыбнулся и махнул Гермионе рукой. Драко долго, внимательно смотрел в глаза Гермионе и, наконец, пошел прочь, постоянно оглядываясь. Он почти дошел до конца коридора, когда сзади раздался плач Гермионы: Билл оживленно вещал о чем-то, и, расплакавшись, Гермиона бросилась в объятия Билла. Не выдержав, Драко бросился обратно.

— Что произошло? — спросил Драко, притягивая к себе Гермиону. Та обняла его, продолжая плакать, уткнувшись ему в грудь.

— У отца был сердечный приступ. Все плохо. Я в Мунго, хотел узнать, пойдет ли со мной Гермиона.

Драко аккуратно взял Гермиону за подбородок:

— Все будет хорошо, он придет в норму. Я знаю, как он тебе дорог.

Она подняла взгляд и, не удержавшись, бросилась ему на шею и поцеловала в щеку.

— Я не знаю, вернусь ли до вечера. Если нет, попробуй развеяться, хорошо?

— Гермиона, пошли! — нетерпеливо воскликнул Билл.

Гермиона снова стиснула Драко в объятиях и пошла за Биллом. Драко бегом бросился по коридору в сторону спален.

В это время кое-кто из восьмикурсников стоял у лестничной клетки, наблюдая, как Драко произносит пароль и скрывается в портретном проеме. Он понимал: все происходящее до этой сцены выглядело стишком утопично. Выходит, объятия и поцелуй говорят о том, что она все еще его любит? А если так, то что все это значит? Ей удалось обмануть Терри? Или он тоже врал?

Подумать только: и он, он сам, когда-то считал, что влюблен в Гермиону! Что ж, Драко Малфой умрет первым — за свои грехи, а Гермиона Грейнджер, так уж и быть, умрет следом — за чувства к чертовому Пожирателю. Теперь ему стало плевать. Он бросился к профессору Стивенсу. Сегодняшний вечер идеально подходил, чтобы выполнить, наконец, свою миссию по отмщению — обоим.

Тем временем остальные восьмикурсники готовились к танцам — все, кроме одного. Драко решил, что не пойдет, и сказался больным. К нему зашел Невилл Долгопупс.

— Уверен, что не пойдешь? Гермиона не хотела бы, чтобы ты сидел тут и жалел себя.

— Ей плевать. Мы больше не вместе, — ответил Драко, не глядя Невиллу в глаза.

— Как хочешь, — отмахнулся Невилл, — но я вижу, когда люди влюблены, Малфой. Если передумаешь, мы с Полумной будем тебя ждать — если ты, конечно, не боишься, что тебя увидят в нашей компании.

Драко поднял глаза.

— Веришь ли, Долгопупс, если уж кому-то и должно быть стыдно за свое окружение, так это вам — из-за меня.

Невилл рассмеялся.

— Знаешь, Драко, мне плевать, что думают другие, и смутить меня не так-то просто. Судить о людях надо по поступкам, по тому, как они проживают свою жизнь, а не по тому, с кем они связаны или что сделали в прошлом.

Драко почувствовал, как в нем поднимается уважение к этому тихому пареньку. Он слегка улыбнулся.

— Ты всегда был хорошим другом для Гермионы. Спасибо тебе за это.

— Если позволишь, я могу стать хорошим другом и для тебя, — ответил Невилл и, махнув на прощание, вышел из комнаты Драко. Малфой понял, что хотел бы сказать Невиллу больше, но не знал, с чего начать.

Что случилось с этими полоумными гриффиндорцами? Драко измывался над Невиллом даже больше, чем над гриффиндорской «золотой троицей», но Невилл, равно как и Гермиона, смог простить его. Родная тетка Драко пытала родителей Невилла, так что, в конце концов, они сошли с ума, и все равно Невилл не держал зла на Драко. Наверное, Невилл просто был лучшим человеком, чем он, Драко. Малфою стало стыдно за свое поведение в последние шесть лет. Что ж, по всей видимости, настало время Драко Малфою измениться, понять, как плохо он относился к людям. Гермиона и Невилл смогли разглядеть в нем мужчину, которым он стал, а не видеть в нем того мальчика, которым он некогда был, и не сына Люциуса Малфоя. Они простили его. Почему остальные не смогли?

Померив шагами комнату еще какое-то время, Драко вышел в пустую гостиную. Он скучал по Гермионе и сожалел обо всех ужасных поступках, которые он совершил, обо всех кошмарных идеалах, которые раньше почитал. Он решил прогуляться: нужен был свежий воздух. Захватив пальто и перчатки, он пошел вниз и вышел через главный вход.

Девушка в озере

Оказавшись на улице, Драко дошел до озера. Было очень темно; поверхность водоема покрывал толстый слой льда, казалось, что вода так же черна, как и небо над головой. Драко попробовал ногой лед. Он слегка надавил на поверхность, слушая, как морозно хрустит под его весом камыш и замерзшая трава. Драко шагнул на лед: провалится или нет? Не провалился: озеро замерзло основательно. Потом уже Драко не смог себе объяснить, зачем сделал то, что сделал: возможно, внутренний ребенок решил взять верх — Драко вышел на лед, разбежался и проехался на подошвах вперед. В его представлении должно было получиться веселее, чем вышло на самом деле…

Малфой пошел обратно к краю озера, к твердой земле, как вдруг заметил странный свет, пробивающийся со дна темного озера. Встав на колени, он вытащил палочку и засветил ее, убирая рукой в перчатке снег с поверхности льда. Что он пытался там разглядеть? Пятно света переместилось немного левее, и Драко пошел следом. Пятно продолжало двигаться, и Драко решил во что бы то ни стало узнать, куда тот его приведет.

Драко приближался к центру озера, где лед был значительно тоньше, даже не думая о том, что тот может не выдержать его веса. Свет вдруг пропал. Драко снова опустился на колени и палочкой убрал снег с обледенелого озера… и от увиденного заорал не своим голосом. Отпрянув, он, шокированный, упал на спину. Быть того не может! Это иллюзия! Он сошел с ума!.. Драко вдруг осознал, как далеко он оказался от берега. Центр озера был совсем рядом, и при необходимости он не смог бы быстро добежать до земли — а ему теперь очень захотелось обратно на берег. Малфой встал, снова засветил палочку и, набравшись смелости, снова посмотрел под лед. Он знал, что увиденное — наверняка плод его воображения, но ему хотелось убедиться. Опускаться вниз он на этот раз не стал. Пнув замерзшую поверхность озера, он нагнулся и поднес светящийся кончик палочки прямо ко льду. Он облегченно вздохнул, ничего не увидев. Он почти обругал себя последними словами, как вдруг зловещее видение вернулось. Прямо подо льдом, в месте, где он был тоньше всего, он увидел мертвое лицо Гермионы Грейнджер.

Драко зажмурился и тряхнул головой, повторяя: «Быть не может, это не она, не она!» Он зажмурился еще сильнее и еще раз тряхнул головой, изгоняя видение из головы. Нерешительно открыв глаза, он глубоко вздохнул и снова взглянул вниз, но Гермиона никуда не делась, и он все еще видел ее тело подо льдом. Драко не хотелось этому верить, но глаза его не обманывали: по какой-то причине она не ушла с Биллом, и кто-то убил ее, бросив труп в озеро.

— На помощь! — заорал Драко. В это мгновение Гермиона открыла глаза, и он увидел, как она протянула руку и коснулась крышки своего ледяного гроба. Ее длинные волосы струились вокруг серого, почти пепельного лица. Второй рукой она ударила лед с другой стороны, и еще, и еще. Она была ужасно напугана, он читал по губам ее немой крик: «Помоги мне!»

Палочкой Драко взорвал лед, чтобы помочь ей.

— ГЕРМИОНА! — заорал он. Лед вокруг него потрескался, и Драко свалился в обжигающе ледяную воду. Он попытался нырнуть глубже, но это было сложно. Он снова позвал Гермиону. Он нырнул еще дважды, но не смог найти тело девушки. Он запаниковал, когда вода впиталась в одежду и стала тянуть его на дно. Он не мог понять, куда двигаться. Он попытался выплыть на поверхность там, откуда он упал, но не смог найти прорубь: над головой темнел толстый слой льда и черное небо. Драко Малфой тонул, и на этот раз он решил не сопротивляться. Он умрет в ледяной воде вместе с женщиной, которую любил. Ему в целом стало все равно — он жалел только, что не смог спасти Гермиону.

…Невилл Долгопупс и Полумна Лавгуд видели, как Драко вышел из замка.

— Я знаю, что они все еще любят друг друга, — сказал Невилл.

— Разумеется, — ответила Полумна. — Любой, у кого есть хоть немного мозгов, видит, что они притворяются.

— Может, проследить за ним?

Полумна согласилась, и они пошли за Малфоем. Они едва успели пересечь двор, как вдруг раздался крик Драко, звавшего Гермиону по имени. Друзья бросились на звуки его голоса.

Тем временем Билл и Гермиона входили в приемный покой больницы Святого Мунго. Билл сразу же подошел к стойке информации, спрашивая, в какой палате лежит его отец. Вернулся он очень озадаченный. Гермиона решила, что состояние мистера Уизли было критическим, и она бросилась к Биллу.

— Что случилось?

— Они сказали, что папы тут нет — он вообще к ним не поступал. Я ничего не понимаю… — Билл выглядел растерянным. — Надо попасть в «Нору», хочу понять, что произошло. А что, если его вообще не успели доставить в больницу?..

Билл заметно волновался. Несмотря на то что он был старше и теперь являлся преподавателем, несмотря на все к нему уважение, Гермиона решила взять дело в свои руки.

— Билл, мы все выясним. Пошли к камину, нужно попасть в «Нору» прямо сейчас, — решительно заявила она, беря его за руку и ведя к череде каминов неподалеку.

Оказавшись на кухне «Норы», они никого не увидели. Билл обошел дом, выкрикивая имена родственников, но к нему никто не вышел — никого не было дома. Они забеспокоились еще сильнее.

— Гермиона, мне нужно в «Ракушку», можешь остаться здесь на случай, если кто-нибудь вернется?

— Разумеется, я подожду.

Билл трансгрессировал, а Гермиона села за стол и приготовилась ждать, нервничая все больше. Что происходит? Что с мистером Уизли?

Гермиона была готова снова расплакаться, как вдруг раздались голоса. Вскочив, Гермиона кинулась к дверям и увидела, как в дом входят Рон и Гарри.

— Гермиона! — воскликнул Рон, заключая в объятия Гермиону. — Ты что тут делаешь?

— Мы пришли с Биллом — из-за твоего отца, — удивленно объяснила Гермиона.

— А что с отцом? — нахмурился Рон.

— У него был сердечный приступ! — воскликнула Гермиона. Не успели Рон с Гарри ничего ответить, как она спросила: — Вы где были?

— На матче по квиддичу, поддержать Джорджа, — ответил Гарри. — Вся семья пошла.

— И папа тоже, — добавил Рон, — с ним все было в порядке. Так что случилось?

Гермиона больше ничего не понимала. Тут за спинами ребят возникли мистер и миссис Уизли, за ними — Джинни и Джордж. Все заговорили одновременно:

— Гермиона сказала, у тебя сердечный приступ!

— Ты сказала, что пришла с Биллом, где он?

— Почему это сердечный приступ?!

— Гермиона, как я рада тебя видеть!

— Где Билл?

Возгласов было слишком много, и Гермиона бестолково крутила головой. В эту самую секунду Билл возник посреди кухни, слыша все вопросы.

— Нет времени объяснять, — быстро проговорил он, — надо срочно вернуться в школу. Мы с Гермионой совершили ужасную ошибку.

Взволнованная Гермиона повернулась к Биллу:

— Кто сказал тебе, что у мистера Уизли сердечный приступ?

У Билла, который знал о происходящем больше, чем думала Гермиона, наконец начала складываться полная картина происходящего.

— Я сидел в классе, проверял работы учеников. Вдруг влетел профессор Стивенс, сказал, что директриса велела ему найти меня и немедленно послать в больницу Святого Мунго, что у отца сердечный приступ и что там собралась уже вся семья. И еще сказал, что мой брат и Гарри попросили привести с собой Гермиону.

— Билл, похоже, нас обманули. Надо срочно вернуться в Хогвартс. Я боюсь, что Драко в беде — кто-то намеренно увел меня из замка, и я даже не могу объяснить тебе, почему!

Гермиона бросилась к выходу, но Билл схватил ее за руку.

— Рассказывай.

— У меня нет времени, надо вернуться обратно!

— Нет, ты должна рассказать мне все! Гермиона, я и так частично в курсе того, что происходит, расскажи мне, что знаешь!

— Если мы сейчас же вернемся в школу, я обещаю тебе все рассказать, обещаю, но пожалуйста, пошли сейчас, немедленно! — умоляла Гермиона. Она была близка к истерике.

— Мы тоже пойдем, — вызвался Гарри.

— Нет. Не сейчас. Я вернусь позже и все объясню. — Билл схватил Гермиону покрепче и трансгрессировал в Хогсмид. Оба бросились в школу.

Подбежав к замку, Гермиона увидела Полумну Лавгуд — она стояла у главного входа насквозь мокрая, ее колотило от холода. Тут и там, снаружи и в холле, бродили другие ученики; у всех на лице застыло выражение ужаса. Сняв с себя пальто, она укрыла Полумну.

— Что случилось? — спросила она.

По щекам Полумны заструились слезы.

— Гермиона, это ужасно… Драко… он… он мертв!

Быть того не может

— Что?! Что ты сказала? Что случилось? — истерически воскликнула Гермиона и с силой встряхнула Полумну за плечи.

— Мы с Невиллом нашли его подо льдом Черного озера. Невилл смог вытащить его, и мы вытянули его на берег. Я побежала за помощью в Большой зал. Похоже, он утонул — он совсем не дышал… Его только что отнесли в больничное крыло, — всхлипывая, ответила Полумна.

Не дослушав, Гермиона бросилась по коридору в лазарет, Билл — за ней. Не успела она добежать до входа, как ее схватил Терри, не пропуская внутрь.

— Туда нельзя! Не сейчас. Он еще жив, но его, возможно, перевезут в Мунго.

— Защищал нас, значит, да?! — рявкнула Гермиона.

— Гермиона, это несчастный случай! — попытался возражать Терри, но даже сам он, похоже, в это тоже не верил.

— Да ни черта это не случай! Ты сам сказал, что все скоро закончится, а теперь Драко чуть не убили! — Гермиона забегала по коридору, как зверь в клетке.

Билл схватил ее за руку и потащил в пустой класс неподалеку. Смерив взглядом Терри, он бросил:

— Идешь с нами.

Усадив злую, нервную Гермиону за ближайшую парту, Билл приказал вошедшему Терри закрыть за собой дверь — тот, похоже, испугался, но молча сделал так, как велели.

— А теперь я хочу знать все до малейшей детали, — произнес Билл.

Гермиона все еще боролась с подступающей истерикой, поэтому Терри решил взять слово. Он рассказал, как на Рождество Драко и Гермиона нашли свои вещи и записки с угрозами в комнате Падмы, как профессор Стивенс угрожал Гермионе, подловив ту в пустом классе, о том, что в тот же день произошло с Драко — но опустил подробности о Братстве ворона. Терри рассказал, как они с Майклом пытались помочь Гермионе и Драко, что расставание было разыграно на публику, чтобы записки прекратились.

Билл, однако, внимательно смотрел на Терри: тот явно что-то скрывал.

— Это все, мистер Бут?

— Да — по крайней мере, с моей стороны все. Возможно, Драко с Гермионой известно больше.

Билл сел рядом с Гермионой и взял ее за руки, снова бросив беглый взгляд на Терри. Гермиона всегда была для Уизли все равно что второй сестрой.

— Гермиона, послушай. Из надежных источников директрисе стало известно, что в этом году жизни Драко Малфоя может угрожать опасность. Когда вы начали встречаться, мой отец — он теперь глава Ордена вместо Грюма — попросил меня за тобой присмотреть.

Гермиона понемногу пришла в себя, глубоко вздохнула и постаралась сосредоточиться на словах Билла.

— Есть некое тайное сообщество — Братство ворона. Мы внимательно следили за ними с окончания войны. — Билл замолчал, и они с Гермионой оба посмотрели на Терри, затем Билл снова обернулся к подруге. — Мы знаем, что профессор Стивенс входит в это братство, — не спрашивай, откуда. Еще мы считаем, что он может иметь отношение к тем угрозам, хотя мы всегда считали, что записки появились исключительно для того, чтобы вызвать в тебе подозрения относительно Малфоя. Когда вы начали встречаться, Братство, по всей видимости, решило, что подставить Малфоя уже нельзя, и решило убить его.

— Откуда у вас эти сведения? — возмущенно спросил Терри.

— Не твое дело, — отрезал Билл и посмотрел на Гермиону. — Я уверен: за всем стоит Стивенс. Он соврал, что у отца случился приступ, чтобы мы убрались из школы. Я считаю, что он каким-то образом выманил Драко к озеру — возможно, используя тебя в качестве наживки. Я считаю, он пытался убить Драко.

— Билл, мы знаем про это дурацкое Братство, и тоже подозревали Стивенса, — ответила Гермиона, — но у нас нет доказательств. И зачем ему убивать Драко? Какой у него может быть мотив?

Билл снова бросил взгляд на Терри и сказал:

— Одной из жертв, которую убили в поместье Малфоев прямо на глазах у Драко и нашего шпиона Северуса Снейпа, была профессор Бербидж — она преподавала маггловедение в Хогвартсе. Бербидж — единоутробная сестра профессора Стивенса.

Гермиона ахнула и уставилась на Терри.

— Ты знал? Знал?! — Гермиона вскочила и встала прямо перед Терри.

— Да, знал.

Гермиона с размаху влепила Терри пощечину и стала бить его в грудь с криком:

— Я ненавижу тебя! Ты мне соврал! Ты всегда знал больше, чем рассказывал нам!

Терри вздрогнул, но не остановил Гермиону — он считал, что заслужил ее гнев. Гермиона обернулась к Биллу, тыча пальцем в Терри:

— Его отец — один из главарей этой шайки, этого дурацкого Братства, и он сказал нам с Драко, что защитит нас, что отец Терри и его прихвостни не стремятся отомстить Драко. Он сказал, что скоро все закончится! — Она снова обернулась к Драко: — Ты сказал, что все скоро кончится!

— Я так и думал. Прости меня, — тихо отозвался Терри.

— Это еще не все, — перебил Уизли. — Я считаю, что замешан еще кое-кто из студентов. Мистер Бут, если вы знаете, что кто-то из ваших одноклассников в теории мог помогать профессору Стивенсу, сейчас самое время поделиться сведениями.

— Я рассказал вам все, что хотел, — ответил Терри. — Если этого мало, тогда придется вашему гриффиндорскому тайному Ордену постараться раскопать остальное.

В этот момент они услышали топот, и в класс ворвался искавший их Невилл в одной больничной пижаме.

— Гермиона! Драко поправится!

Невилл — герой

Все присутствующие бегом бросились из класса в сторону больничного крыла.

— Войти может только один, — остановила их мадам Помфри. — Мистера Малфоя уже допрашивали мракоборцы и директриса, и ему нужен отдых. Мистер Долгопупс, вернитесь в постель.

Мадам Помфри открыла дверь, и Гермиона, пройдя через живой коридор из нескольких преподавателей, мракоборцев и директрисы, вошла в больничное крыло. Помфри отвела Гермиону в самую дальнюю палату.

— Он тут, мисс Грейнджер. Он очень слаб, поэтому я даю вам всего пару минут. У него гипотермия, и он чуть не утонул.

Гермиона кивнула и, приблизившись, села на стул рядом с кроватью Драко — Малфой был без сознания, бледнее обычного — казалось, будто сквозь его кожу видны белоснежные простыни. В палате, где лежал Драко, было длинное окно, расположенное, однако, так, что лунный свет не попадал в помещение. Единственным источником освещения в крохотной палате был небольшой канделябр, в котором ютилась маленькая свечка. Гермиона губами коснулась щеки Драко— кожа была ледяной, и девушка улеглась рядом, положив голову ему на плечо и устроив руку у него на груди.

В это время Билл, оставшийся снаружи, рассказывал профессору МакГонагалл, мракоборцам и профессору Мэнкину о том, что ему удалось узнать. Стоявший рядом Терри молча слушал. Из разговора он понял, что профессор Мэнкин на самом деле работал на Министерство, и преподавание в Хогвартсе было лишь прикрытием мракоборческой деятельности. Власти опасались, что в новом учебном году могло случиться что угодно, поэтому им нужен был свой человек в штате Хогвартса.

— Мы уже пытались допросить Стивенса, — сообщил Биллу Мэнкин, — но он бесследно исчез.

— Я сомневаюсь, что угрозы жизни Драко больше нет, — мрачно ответил Билл. — Некоторые ученики все еще настроены весьма решительно, и они могут навредить не только ему, но и Гермионе — а причины пока неизвестны.

Мэнкин согласно кивнул.

Терри Бут продолжал подпирать собой дальнюю стену, оставаясь в тени, и, казалось, остальные его не замечали. «Очень познавательно, — подумал Бут, слушая разговор преподавателей. — Надо еще раз написать отцу. Нужно найти Стивенса и заставить его поплатиться за измену принципам Братства». Терри обещал Драко и Гермионе защищать их, а отец учил его никогда не нарушать обещаний. Стараясь как можно меньше шуметь, Терри бросился в совятню.

* * *

Тем временем в тишине больничной палаты Драко очнулся и слегка пошевелился. Он поднял руку и обнаружил ладонь Гермионы на своей груди. «Где я? Ничего не понимаю…» Драко попытался встать, но Гермиона не позволила, и он откинулся обратно на подушки.

— Отдыхай. Ты сегодня чуть не утонул.

— Да уж… — медленно произнес Малфой, — а Долгопупс спас меня.

— Да? — переспросила Гермиона, хотя уже знала обо всем от Полумны.

— Да, — подтвердил Драко.

— Я люблю его, — сказала Гермиона, снова кладя голову на плечо Драко.

— А должна говорить, что любишь меня, — хмыкнул Драко.

— Тебя я тоже люблю, — не растерялась Гермиона, целуя его в щеку. — Нас с Биллом Уизли заставили покинуть замок обманом. С мистером Уизли все было в порядке.

— Я видел тебя в озере. Сквозь лед. Я видел, что ты не можешь выбраться, поэтому я взорвал лед. Чтобы тебя спасти. Ты… как настоящая… Я был уверен, что это ты — пытаешься позвать меня на помощь.

— Вот почему профессор Стивенс хотел, чтобы мы с Биллом ушли из замка, — подняла голову Гермиона. — Чтобы ты думал, что я вернулась, и не сомневался в увиденном.

— Профессор Стивенс? У нас есть доказательства его вины? — спросил Драко, касаясь холодной рукой ее щеки.

— Нет, но это он соврал Биллу, что мистеру Уизли стало плохо. Билл говорил, что в начале года Орден Феникса и Министерство опасались, что в школе будут беспорядки и что ты можешь быть в опасности. Оказалось, единоутробная сестра профессора Стивенса раньше преподавала в Хогвартсе. Профессор Бербидж. Они думали, что Стивенс захочет отомстить тебе за нее — Волан-де-Морт убил ее у тебя дома.

Драко снова попытался сесть, но Гермиона снова не позволила.

— Откуда они знают, что ее убили именно в моем доме?

— Снейп рассказал, он был там, — ответила Гермиона и спросила: — Ты эту информацию узнал тогда, в архивах?

— Да, — признался Драко. Ему было жаль, что он не рассказал все Гермионе. — Я не хотел говорить об этом, потому что не хотел обсуждать ту ночь. Это было ужасно. В какой-то степени я и правда чувствую ответственность за все, что происходило тогда дома.

Гермиона села на кровати.

— Драко, тебе не за что себя винить. Я знаю, что слова не утешают, но я надеюсь, ты простишь себя за то, что не мог повлиять на происходящее.

В этот момент к ним зашла медсестра:

— Мисс Грейнджер, ему нужен отдых. Пожалуйста, покиньте палату.

— Здесь точно безопасно? — спросила Гермиона, вставая с кровати.

— Да, его будет охранять мракоборец, — уверила ее мадам Помфри.

Этого Гермиона и боялась: она хотела позже пробраться в комнату Драко, а теперь ее точно сюда не пустят. Она наклонилась и поцеловала лоб Драко.

— Что ж, похоже, мы теперь не увидимся до утра, — сказала она. — Постарайся отдохнуть.

— Мадам Помфри, — подал голос Драко, — мне кажется, мисс Грейнджер будет способствовать моему скорейшему выздоровлению. Я прошу вас: после всего, что я пережил сегодня, ее присутствие точно поможет, а я знаю, как вы волнуетесь о моем здоровье и благополучии!

«Само очарование, — мысленно хмыкнул Драко, — даже после того, как чуть не помер».

— Хорошо, пусть останется, но вам, мистер Малфой, необходим отдых! — улыбнулась женщина и закрыла за собой дверь.

Гермиона усмехнулась, а Драко хвастливо заметил:

— Что тут сказать — старушка любит меня!

— Не она одна, — ответила Гермиона.

Тихие беседы в ночи

И Гермиона осталась. Если он захочет, она останется хоть на всю ночь — а сама она решила, что никуда не денется и до конца жизни. Гермиона стояла у окна, глядя вдаль, а лежащий на кровати Драко разглядывал ее фигуру в оконной раме.

— О чем так задумалась, Грейнджер?

Гермиона обернулась.

— Думаю, что в школе все было бы иначе, если бы Волан-де-Морт никогда не возвращался. — Она села на стул. — Я не только об этом году, я в принципе о том, каково нам всем было бы учиться здесь. Гарри был бы обычным ребенком, которому не нужно бояться, что Волан-де-Морт выскочит из-за любого угла. Ему пришлось нести на своих плечах груз всего мира. А в семействе Уизли никто бы не терял родственников, и на месте Фреда в их сердцах не зияла бы сейчас эта дыра. Он был таким… Ох, Мерлин. Всем всегда казалось, что Фред и Джордж одинаковы во всем, но это не так. Джордж всегда чаще задумывался о последствиях, чем Фред. А во Фреде была какая-то, знаешь, «сумасшедшинка»… — Гермиона улыбнулась, а потом и вовсе рассмеялась. — И Римус с Тонкс были бы живы, смогли бы воспитывать сына — твоего братишку Тедди… Профессор Дамблдор — да и тот же Снейп! — был бы жив. Твои родители не сидели бы в тюрьме. Все было бы совсем иначе… гораздо лучше.

Гермиона снова встала и подошла к окну.

— Конечно, если бы не Волан-де-Морт, мы с тобой никогда не сошлись бы… Ты все еще подкармливал бы свои предрассудки о чистоте крови, и мы проучились бы семь лет в одной школе, а ты все еще ненавидел бы меня, обзывал грязнокровкой и все так же бесил бы меня по всем параметрам.

— Иди сюда, Грейнджер, — похлопал Драко по месту рядом с собой. — Как я тебя бесил? — спросил он. Гермиона присела рядом, и Драко взял ее за руку.

— Ты постоянно обзывал меня грязнокровкой, и из-за этого я не могла избавиться от мысли, что не заслуживаю обладать своей магией. Возможно, для тебя это было естественным с самого рождения, но для меня магия — это дар, и каждый раз, когда я слышала от тебя слово «грязнокровка», мне казалось, что я не заслужила этот дар, что он ничем не оправдан. — Гермиона снова встала, убирая руку.

— Не стыди меня, пока я лежу на смертном одре, — шутливо пожурил ее Драко, но в каждой шутке была доля правды — его прошлое поведение теперь постоянно заставляло его краснеть и стыдиться себя.

— Прости, я не хотела — просто мысли вслух, — стушевалась Гермиона, снова присаживаясь рядом. Взяв Малфоя за руку, она переплела их пальцы, а указательным пальцем другой руки очертила венки от запястья Драко до предплечья, добравшись до рукава больничной пижамы. Поднеся ладонь Драко к губам, она по очереди поцеловала каждый палец. Драко коснулся ее щеки, и Гермиона, наклонившись, поцеловала его в губы.

— Ты все еще ледяной, — пробормотала она.

— Ну так согрей меня, — почти что промурлыкал Драко в ответ.

Гермиона скинула туфли, вспоминая их первую ночь, откинула одеяло и улеглась рядом. Накрыв их обоих одеялом, она оказалась лицом к Драко. Он тоже повернулся на бок лицом к девушке, сжимая ее пальцы и свободной рукой перебирая пряди ее волос. Гермиона прочертила рукой линию по плечу Драко, ведя ладонью по ткани на его груди, затем спустилась вниз и, задрав больничную рубашку Драко, прикоснулась к голой коже. Придвинувшись чуть ближе, Гермиона поцеловала его. Выпутавшись из ее волос, рука Драко опустилась на затылок Гермионы, и он прижал девушку к себе.

Гермиона вдруг отодвинулась и сказала:

— Не смей умирать!

— Не уверен, что могу такое обещать, — рассмеялся Драко. — Знаешь, пока я болтался там, в ледяной воде, я думал, что умираю, но сожалел только о том, что не смог спасти тебя. Я ведь думал, что ты тонешь вместе со мной, и меня волновало только это. Я тоже не хочу, чтобы ты умирала.

— Неужели это все взаправду? Наши чувства?

В ответ Драко снова коснулся ее лица и поцеловал.

— Так понятнее? — поинтересовался он.

— Если мы переживем этот год, что будет дальше? — задумчиво спросила Гермиона. — Будем встречаться и после школы? Делать все то, что положено обычным парам? Познакомим друг друга с родителями? Будем просто сидеть на диване и обниматься ночами напролет?..

— Надеюсь, — был ответ.

— Расскажи мне, как ты видишь свое идеальное свидание, — с улыбкой попросила Гермиона.

— Ну, — отозвался Драко, гладя ее по руке, — этот момент точно входит в десятку лучших.

Гермиона хихикнула:

— Не считая этого момента. Ну?

— Лучше сначала ты.

Гермиона перевернулась на спину, а Драко остался на боку, поглаживая ее кожу.

— Что ж, — начала Гермиона, разглядывая потолок, — мое идеальное свидание еще не произошло, но я всегда хотела, чтобы это был тот, кого я люблю…

— Для реалистичности назовем его Драко, — встрял Малфой.

— Хорошо, пусть будет Драко, — улыбнулась Гермиона, бросив на него взгляд, но потом снова вернувшись к созерцанию потолка. — Итак, мы с Драко отправимся в долгую прогулку на рассвете — и обязательно в хорошую погоду, чтобы не было ни жарко, ни холодно, без дождей, грязищи и психов, пытающихся нас убить. Мы устроим пикник на холме: расстелем покрывало, а затем он будет целовать меня прямо под голубым небом. Мы будем говорить часами — ни о чем и обо всем. О наших мечтах, о прошлом, надеждах, о будущем. А потом мы найдем ручей и искупаемся в нем, и холодная вода будет стекать по нашим телам. А затем мы займемся любовью прямо на том же покрывале, на котором только что ели. Потом оденемся, найдем качели — любые, просто качели в лесу, — и Драко раскачает меня, я буду взлетать все выше и выше, а потом я спрыгну на ходу и упаду прямо в его объятия.

— Скучища какая, — весело отозвался Драко. Гермиона в ответ стукнула его по груди. — Ай! Я все еще на смертном одре, женщина! Не добивай меня.

— Отлично, теперь твоя очередь рассказывать!

— Ладно. Итак, мы с Софией… — начал он, но Гермиона тут же его перебила.

— Стоп, то есть в твоем идеальном свидании нет места девушке по имени Гермиона?! Вот это номер! — рассмеялась она.

— Я продолжу? — спросил Драко. Гермиона снова перевернулась на бок и кивнула. — Так вот, — продолжил он, — мы с Софией — так зовут мою лошадь — подъедем к дому моей девушки, назовем ее Гермионой — а, впрочем, может, и не Гермионой. Так вот, мы заберем мою девушку и бросим ее поперек седла. Будет холодно, с дождем. Надо будет перепрыгнуть бревно, Гермиона завизжит и свалится прямо в грязь, затем измажет грязью мои волосы, а потом сбежит и свалится в овраг, а я ее спасу.

Гермиона расхохоталась.

— Где-то я это уже слышала!

— У тебя уже было такое свидание?

— Ну да, очень похоже на то — только со мной был парень по имени Антонио — итальянец с темными волосами и черными глазами, а когда он меня спас, мы остервенело занялись любовью прямо на лошади.

— И как ты умудрилась заняться сексом на лошади? — поднял бровь Драко.

— Как-нибудь покажу, — ответила Гермиона, делая страшные глаза. — А теперь давай закругляться — тебе нужно отдохнуть.

Драко прикрыл глаза, и Гермиона уютно устроилась у него на груди, чувствуя рукой удары его сердца.

— А знаешь, я передумала.

— На тему? — ответил Драко, не открывая глаз.

— Сейчас и есть мое идеальное свидание.

Драко распахнул глаза и уставился на макушку Гермионы, но потом улыбнулся и снова закрыл их.

— И мое тоже.

Гермиона не знает, чему верить

После того, как Драко чуть не утонул, в западном крыле стало тихо: ни угроз, ни записок, ни профессора Стивенса. Профессор МакГонагалл объявила восьмикурсникам, что отныне будет лично курировать их и контролировать процесс обучения. Министерство продолжало искать профессора Стивенса и выясняло, причастен ли к происходящему кто-либо еще. Тем не менее, мракоборцев из Хогвартса отозвали, так как в школе постоянно находился профессор Мэнкин.

Драко и Гермиона вновь перестали скрывать свои отношения. Малфой провел в лазарете неделю и еще неделю после выписки ему было велено «не перетруждаться», поэтому он только ходил на занятия и спускался в Большой зал поесть. Его освободили от практических занятий, и он не ходил в Хогсмид с другими учениками. Наступила суббота, а значит, большинство учеников уйдет развлекаться в магическую деревню, и Хогвартс будет пустовать. Драко хотел остаться в школе, но Гермиона уговорила его сходить с ней в Хогсмид.

Они встретились у двери в ее спальню, и Драко обомлел: Гермиона была так прекрасна! На ней был черный джемпер, брюки цвета хаки, кремового цвета пиджак, а вокруг шеи она повязала такой же светлый шарфик. По плечам Гермионы струились длинные кудрявые локоны, а щеки немного раскраснелись, делая ее лицо еще выразительнее.

— По какому поводу нарядилась? — поинтересовался Малфой.

— А ты разве не слышал? Моего парня выписали из лазарета после того, как он чуть не утонул, и сегодня мы идем на свидание.

— А это свидание?

— Разумеется, — кивнула Гермиона.

— А я и не знал, — задумчиво протянул Драко, — а как твой парень отнесется к тому, что вокруг тебя околачиваюсь я? — Он улыбнулся и взял ее за руку, и они вместе пошли по коридору.

— Он ревнивый, так что, думаю, не обрадуется, — рассмеялась Гермиона.

Подойдя к портретному проему, они увидели толпу студентов — всем надо было выйти одновременно. Держась позади, Гермиона не сразу заметила, что Малфой остановился, и врезалась в него, а тот, в свою очередь, налетел на Энтони Голдстейна.

— Смотри, куда прешь, Малфой! — рявкнул тот.

Гермиона подошла ближе, и Драко обнял ее за плечи.

— Это из-за меня, — сказала она, — я случайно его толкнула. Прости, Энтони.

— Тогда разуй глаза, Грейнджер, — не менее «любезно» отозвался Голдстейн, проходя дальше в очереди на выход.

Драко нахмурился, но Гермиона предостерегающе посмотрела на него, крепче сжав его за талию:

— Не обращай внимания, он придурок.

В эту минуту Энтони, который только что вышел в коридор, повернулся.

— Как ты меня назвала, Грейнджер?

Гермиона и Драко вышли наружу вместе с другими студентами, и Гермиона ответила:

— Я назвала тебя придурком, потому что именно так ты себя и ведешь. Когда кто-то просит прощения, вежливые люди обычно принимают извинения.

Все студенты теперь смотрели на Энтони и Гермиону. За всю жизнь Драко не сказал Голдстейну и десяти слов, и он был уверен, что и Гермиона вряд ли могла назвать его своим другом. Однако все знали, что Голдстейн дружит с Корнером и Бутом.

— Мне не нужны уроки хороших манер от грязнокровки, — выплюнул Энтони.

Кто-то ахнул. Тишина давила на уши. Драко нахмурился еще сильнее и бросил взгляд на Гермиону, чтобы оценить ее реакцию — Гермиона тоже нахмурилась.

— Да как ты смеешь меня так называть, Энтони Голдстейн! — воскликнула она.

— Так ты и есть грязнокровка. Понять не могу, что такой чистоплюй, как Малфой, в тебе разглядел.

Сзади подошел Терри и крепко взял Энтони за плечо, но тот стряхнул его руку. Терри поднял руки, словно сдаваясь:

— Как хочешь, копай себе могилу дальше. Не хотел бы я перейти дорогу Грейнджер.

Гермиона шагнула вперед.

— Ты просто напыщенный урод! Фанатичный лицемерный ханжа, недомерок, который считает себя лучше других потому, что он чистокровный и попал в Когтевран. Как по мне, так лучше куда угодно, только не в Когтевран!

— Что ж, Грейнджер, раз уж мы отвлеклись, скажи мне, что случилось с самой умной девочкой школы? Что стало с лучшей подругой Гарри Поттера? Та девочка была правильной, храброй, умной и находчивой. Не знаешь? А я тебе расскажу: она стала спать с Пожирателем смерти, поглупела и стала лживой и заурядной шлюхой! — выкрикнул Энтони.

Не успев даже сообразить, что делает, Гермиона выхватила палочку и приложила Энтони Голдстейна заклинанием, отчего тот отлетел назад и врезался в стену так сильно, что мешком свалился на пол. Раздались крики, и в следующую секунду все бывшие когтевранцы, кроме Майкла и Терри, выхватили палочки, наставив их на Гермиону. Дин, Драко, Невилл и еще кое-кто из бывших пуффендуйцев тоже выхватили палочки, держа на прицеле когтевранцев. Из-за угла — будто бы судьба насмехалась над Гермионой! — вышла профессор МакГонагалл.

— Что за выходки?! — воскликнула директриса. — Живо уберите палочки! — Все были знакомы с нравом МакГонагалл, поэтому повиновались. — Что произошло?

— Я заколдовала Энтони Голдстейна, — ответила Гермиона почти что с гордостью.

— Голдстейн! — Директриса повернулась к шатающемуся Энтони, который в этот момент пытался встать. — Что вы скажете на это? Мисс Грейнджер не стала бы проклинать кого бы то ни было, если только ее не спровоцировали.

— Я назвал ее грязнокровкой и шлюхой, госпожа директриса, — отозвался Энтони.

— Оба — ко мне в кабинет, я назначу вам наказание. Остальные — шагом марш в Хогсмид, иначе тоже будете наказаны, — распорядилась директриса.

Драко смерил Гермиону многозначительным взглядом.

— Я не хочу идти без тебя. Хотя я тобой горжусь.

Гермиона нахмурилась.

— Я поступила неправильно, я не должна была поддаваться на провокации. Иди в Хогсмид, купи мне что-нибудь. Конфету, например, — улыбнулась Гермиона и обняла его на прощание.

Наказанные студенты отправились за профессором МакГонагалл в кабинет трансфигурации — директриса снова взялась преподавать, пока не найдет замену Стивенсу. В наказание она засадила обоих за строчки. Гермионе досталась фраза: «Я никогда не применю ни одного заклинания к студенту Хогвартса» — а Энтони: «Я никогда не назову “грязнокровным” ни одного студента Хогвартса». Преподавательница рассадила их по разным концам класса и вышла.

Спустя час Энтони поднял глаза на Гермиону:

— Сколько у тебя уже?

— Думаю, строчек четыреста уже есть, — ответила Гермиона.

— Прости, что обозвал тебя, — коротко сказал Энтони, но Гермионе показалось, что он вовсе не сожалеет. Голдстейн пересел из-за своей парты к Гермионе, отложив перо и пергамент. — Ответь мне только на один вопрос: почему Малфой? Он вел себя с тобой абсолютно по-скотски, а теперь ты простила его — и все, любовь до гроба?

Гермиона тоже отложила перо.

— Не думаю, что должна как-то комментировать свои чувства.

Энтони собрался было встать, но снова повернулся к Гермионе.

— Ты могла выбрать любого, понимаешь — любого! Много лет многие из нас испытывали к тебе самые высокие чувства.

Гермиона не понимала, как на это реагировать, и снова взялась за перо.

— Я не знала.

— Теперь знаешь, — отрезал Энтони. Встав, он уперся ладонями в парту Гермионы. — Какое-то время я даже считал, что влюблен в тебя.

Что такое любовь?

Гермионе было ужасно некомфортно. Она встала, отойдя на несколько шагов назад, потому что Энтони стоял слишком близко.

— Ты совсем меня не знаешь, как ты мог быть в меня влюблен?

Энтони снова приблизился, и Гермиона уткнулась спиной в стену. Голдстейн уперся в стену рукой — прямо рядом с лицом Гермионы. Он взял у Гермионы перо, которое та все еще держала в руке.

— Не суди о реальности моих чувств. Я знаю, что это было. Я был влюблен, но сейчас осталась только жалость. Малфой не принесет тебе ничего, кроме боли. Попользуется тобой и выбросит, — добавил он, проводя пером по ее щеке.

— Неправда, — сказала Гермиона, упираясь ладонями Энтони в грудь, поскольку он слишком навис над ней.

Голдстейн коленом чуть раздвинул ноги Гермионы и навалился на нее всем телом.

— Правда. Он — Пожиратель смерти, а ты для него — грязнокровная шлюха, Грейнджер. Ты дура. Мы с Терри и Майклом пытались оградить тебя от него с помощью записок, но ты ведь не послушала. Мы отправили записки и Джастину, может, хоть он убедил бы тебя. Мы писали даже Гарри Поттеру, но ты всех послала. — Он провел пером по губам Гермионы.

Гермиона отбросила руку Энтони.

— Я не верю, что Терри и Майкл тоже в этом участвовали, да и вообще тебе не верю, они мои друзья! — дрожа от страха, протестовала Гермиона.

— Сказал же, Грейнджер, ты дура. Терри был зачинщиком! Это его идея — чтобы я разнес ваши с Малфоем комнаты и подложил записки в комнату Падмы. Да, профессор Стивенс в ответе за то, что произошло с Малфоем, но все остальное его никак не касалось. Ты правда веришь, что Терри и Майкл отступятся от своей цели, чтобы тебе помочь? Защитить? Вы, гриффиндорцы, такие наивные, — ухмыльнулся Энтони.

Гермиона оттолкнула его, и тот, застигнутый врасплох, упал на парту позади себя. Будь у нее волшебная палочка, конфискованная директрисой, она бы снова прокляла его.

— Ты лжешь! — воскликнула она и хотела было выскочить за дверь, но Энтони схватил ее за руку и рывком развернул к себе.

— Не вздумай никому проболтаться о том, что слышала, — угрожающе проговорил он, — или пожалеешь, что на свет родилась. — Он сильно толкнул Гермиону к стене и, вернувшись за свою парту, как ни в чем не бывало засел за свои строчки.

Гермиона вконец расстроилась, но, собравшись, тоже села за парту и как можно быстрее попыталась дописать строчки. Спустя еще час она закончила и сложила свитки на учительский стол, а затем решительным шагом направилась к двери, но Энтони хлопнул дверью прямо у нее перед носом.

— Да что опять?! — взорвалась Гермиона. — То ты извиняешься, то врешь напропалую, а теперь не даешь выйти из класса?

Она протиснулась мимо него и снова попыталась выйти, но, увы, повернулась к нему спиной, пытаясь не обращать внимания на пульсирующую боль в виске, и Энтони резко оттолкнул ее так, что она упала на пол и больно ударилась запястьем о пол, вскрикнув от боли. Схватив Гермиону за ногу, он втащил ее обратно в класс и захлопнул дверь.

* * *

Драко бесцельно шатался по Хогсмиду. Весь день псу под хвост. Он скучал по Гермионе и не понимал, за что Голдстейн так набросился на нее. Присев на скамейку на центральной площади деревни, он задрал голову к небу. Спустя пару мгновений рядом с ним уселся Терри.

— Мне стыдно за Энтони. Он порой ведет себя, как настоящий урод. Меня очень расстраивает, когда он такой.

— Как ты можешь дружить с таким козлом? — спросил Драко.

— Мы с Майклом и Энтони дружим с пяти лет. Просто после прошлогодних событий у него испортился характер. Его дядю обвинили в сговоре с Пожирателями — он якобы дал некоторым из них доступ в Министерство, и еще участвовал в нападках на магглорожденных. Мне кажется, он пытается уравнять силы — если будет демонстрировать свою ненависть к Пожирателям, никто не обвинит его в причастности к ним.

— Ну хорошо, пусть ненавидит и обзывает меня, при чем тут Гермиона? Если не хочет, чтобы его связывали с Пожирателями, зачем обзывать ее грязнокровкой?

— Мне кажется, он ревнует ее к тебе, — рассмеялся Терри. — Она ему нравится. На самом деле, на шестом курсе она последовательно нравилась и Майклу, и Энтони.

— А тебе нравилась?

Терри снова рассмеялся:

— Разумеется!

— А теперь? — спросил Драко, боясь услышать ответ.

— А ты не в курсе, да? — обернулся к нему Терри.

— Не в курсе чего? — не понял Драко.

— Гермиона не рассказывала? — с серьезным лицом спросил Терри.

Драко похолодел. Не дождавшись ответа, Терри сказал:

— У меня есть девушка. Мы помолвлены. Она живет во Франции, и, как только я получу диплом, мы поженимся. Гермиона знает об этом.

— А я думал, что у вас что-то серьезное с Патил… — протянул Драко.

— Нет, я же говорю: она — моя хорошая подруга. Я знаю, что с подругами порой веду себя несколько двусмысленно, открыто проявляю эмоции, и мою девушку это расстраивает, но я вырос с тремя братьями, девочки для меня — это нечто особенное, и я их очень уважаю, — улыбнулся Терри.

— Что ж, удачи вам с девушкой, — отозвался Драко, протягивая руку Терри.

— И вам с Грейнджер удачи, — ответил Терри, пожимая его руку.

Драко пошел обратно в школу, а Терри остался на скамейке. Малфою очень хотелось вернуться: к этому моменту Гермиона должна была уже освободиться, и они могли провести остаток дня вместе. Стояла довольно приятная погода, возможно, удастся прокатиться на лошадях. В школе он почти час пытался найти Гермиону и, увидев выходящую из своего кабинета директрису, подошел к ней.

— Прошу прощения, профессор, — обратился он к МакГонагалл, — вы не подскажете, Гермиона уже отбыла наказание?

— Думаю, да, — ответила та, — я посадила ее в класс трансфигурации писать строчки.

Драко бросился в кабинет и открыл дверь. Помещение казалось пустынным, но вдруг он услышал тихий всхлип. Он вошел внутрь и огляделся. В окно лился солнечный свет, и потому класс был ярко освещен, но он никого не увидел, хотя кто-то все еще хлюпал носом.

— Грейнджер, это ты? — позвал он и, пройдя чуть дальше, увидел Гермиону: она сидела в углу слева от двери, и поначалу он ее не заметил. Она свернулась в клубок, и Драко узнал ее только по одежде. — Почему ты на полу? — подскочил он к девушке. — Почему ты плачешь? — Она подняла голову, и он увидел здоровый синяк на ее лбу, а над ним — кровоточащий порез. Губы Гермионы были искусаны, свитер — порван. — Что случилось?! — потрясенно воскликнул он.

— Энтони.

Он хотел было взять ее за руку, чтобы помочь подняться, но она придерживала рукой запястье. Подхватив Гермиону на руки, он вышел из кабинета.

Драко плохо соображал, что делает — все было как в тумане, он видел только то, что было перед ним, разум отключился. Он старался не думать, чтобы не взорваться. Драко нес Гермиону в больничное крыло, потому что она была ранена, и он не знал, насколько серьезно. Девушка все еще плакала. По-хорошему, надо было выяснить, что с ней произошло, но он не хотел этого знать и понимал, что это трусливо. Трусливо было думать, что, если он будет игнорировать проблему, она решится сама собой.

Они дошли до больничного крыла; мадам Помфри осматривала мальчика, у которого носом шла кровь. Медсестра подняла голову, увидела Драко с Гермионой на руках, и указала на самую дальнюю кровать. Драко уложил девушку на кровать; медсестра задернула шторку, а Драко бросился на поиски Энтони Голдстейна, чтобы убить мудака. Ему даже не нужно было знать, что случилось — он просто должен был убить Энтони. Если за это ему светит Азкабан — что ж, так тому и быть.

Энтони Голдстейн должен умереть

По главной лестнице поднимались Терри и Майкл.

— Голдстейна видели? — бросил Драко.

— С утра — нет, — ответил Майкл.

— Когда увидите, передайте, что я его убью, и убивать буду с удовольствием, — с чувством сказал Драко, вложив в это все свои эмоции.

— Что произошло? — нахмурился Терри.

— Не знаю. Сходи в больничное крыло и посмотри на синяки и порезы девушки, о которой ты якобы так печешься, и спроси у нее сам, — выплюнул Драко, тыча в Терри пальцем. — Я только что оттуда. — С этими словами Драко оттолкнул обоих парней и гаркнул во всю силу своих легких: — ГОЛДСТЕЙН! Выходи, трус несчастный, чтобы я тебя убил!

Майкл подскочил к Драко, а Терри бросился в больничное крыло.

Оказавшись в лазарете, Бут добежал до кровати Гермионы — вокруг уже стояли директриса, Билл Уизли, профессор Мэнкин и мадам Помфри. Сумев разглядеть подругу, он понял, что Драко не преувеличивал — Гермиона выглядела так, будто ее переехал поезд. К Терри подошел профессор Мэнкин:

— Вы идете со мной.

— Зачем? — не понял Терри.

— Затем, что мисс Грейнджер предъявила против вас обвинения. Нам надо кое-что обсудить. Где мистер Корнер? — спросил Мэнкин.

— Внизу, пытается предотвратить убийство — Малфой хочет расправиться с Энтони Голдстейном. А в чем меня обвиняют? Я и пальцем не трогал Гермиону, я был в Хогсмиде!

Билл Уизли бросился на поиски Драко, а Гермиона заметила Терри и сказала:

— Какой же ты врун! Это ты во всем виноват, ты все спланировал! Я тебе доверяла, а ты меня предал! Теперь я и правда тебя ненавижу! — Плача, она попыталась выбраться из кровати, чтобы дотянуться до Терри, но директриса и медсестра ее удержали.

— Ведите его ко мне в кабинет, — велела директриса.

Терри ничего не понимал. Он увидел, как Майкл поднимается по лестнице, сопровождаемый их бывшей старостой. Майкл выглядел не менее озадаченным, чем сам Терри.

Между тем внизу Драко все еще пытался найти Энтони. Он опросил каждого, кого встречал на пути, но никто не знал, где Голдстейн. Выйдя наружу, он встал посреди двора прямо напротив главного входа и снова закричал:

— Энтони Голдстейн должен умереть!

Из дубовых дверей выскочил Билл Уизли и побежал к Драко.

— Никто сегодня не умрет, пошли обратно в школу! Гермиона хочет тебя видеть.

Драко поплелся следом, но тут же остановился.

— Пока мы не дошли, — с содроганием спросил он, — что он сделал с ней?

— По всей видимости, больше перепугал, чем успел сделать что-либо, но она утверждает, что боль ей причинил не он. В класс ворвался профессор Стивенс и напал на нее. Она сказала, что Энтони ее защитил, поэтому на ней почти не было ран. Мы найдем его — обоих, — твердо сказал Билл.

Драко медленно подошел к кровати Гермионы. В какой-то степени ему не хотелось ее видеть — не в таком состоянии, ведь он даже не смог защитить собственную девушку. Он облажался. Гермиона сидела на краю кровати, все еще в разодранной одежде и с перевязанным запястьем.

— Расскажи, что случилось, Гермиона, — попросил Драко, слегка касаясь небольшого пореза у нее на лбу и присаживаясь рядом.

— Энтони толкнул меня к стене и навалился всем телом. Рассказал, что это Терри и Майкл рассылали всем записки с угрозами… Сказал, что это он разгромил мою комнату и подбросил Падме новые записки. Он говорил, что все это было затеяно, чтобы я тебя боялась и в итоге бросила. Сказал, что любил меня… — До сих пор Гермиона разглядывала собственные руки, но на последнем предложении подняла голову и посмотрела на Драко, но тот и бровью не повел. — Энтони сказал, что в покушении на тебя виноват профессор Стивенс. Потом я попыталась уйти, но он хлопнул дверью перед моим носом. Тогда я снова попыталась, он меня толкнул, я упала, повредила руку. Он затащил меня вглубь комнаты и скрутил. В этот момент прибежал профессор Стивенс и приказал Энтони оставить нас. Энтони сказал ему, что не навредит мне, тогда профессор выхватил палочку и наложил на Энтони Ступефай — тот упал. Я хотела проверить, что с ним, но Стивенс оттолкнул меня, я упала, ударилась головой… Я обозвала его трусом, ведь у него была палочка, а у меня — нет, но он рассмеялся и сказал, что будет убивать меня с удовольствием, потому что это убьет тебя, Драко… И еще он сказал, что следующим убьет тебя.

Гермиона замолчала, почувствовав, как напрягся сидящий рядом Малфой.

— Он навис надо мной и попытался поцеловать, я не далась и ударила его. Он в ответ ударил меня по лицу и сказал, что я поплачусь за это. Но в этот момент очнулся Энтони и оттащил от меня Стивенса, пока тот не навредил мне. Они ушли, а я так боялась, что не смогла уйти… Поэтому я спряталась в углу, надеясь, что ты попытаешься меня разыскать…

Встав на колени прямо на пол, Драко притянул Гермиону к себе, и она склонила голову ему на плечо, пока он гладил ее по спине.

— Грейнджер, — позвал Драко, и Гермиона, выпрямившись, посмотрела ему в глаза. — Меня удивляет одно: почему Голдстейн во всем признался? Почему сейчас? Если он хотел отомстить, почему не стал продолжать нападки на тебя? К тому же, зачем ему сдавать своих якобы лучших друзей? Я не думаю, что Бут и Корнер в чем-то замешаны. Да и, по-видимому, он не знал, что профессор Стивенс объявится. Может, Энтони, ну… того… был не в себе? Ну, знаешь, может, его заставили так поступить?..

— Я не знаю, что и думать. Я сказала Терри, что ненавижу его, но, возможно, ты прав… я теперь очень жалею, что сорвалась. Я уже второй раз говорю ему, что ненавижу его. — Гермиона встала. — Надо найти Терри.

— Я думаю, их всех отправили в кабинет директрисы. Возможно, их исключат, не знаю, дадут ли им вообще вернуться в свои комнаты. Ты готова идти? — Гермиона кивнула. Драко коснулся пальцем ее разбитой губы и легко поцеловал больное место. Взяв Гермиону за руку, он пошел на пятый этаж.

На пути они наткнулись на Билла Уизли, который вел Энтони в кабинет МакГонагалл. Драко не сдержался и со всего маху дал Голдстейну по лицу. Билл помог Энтони подняться с пола, но осаживать Драко не стал. Он считал, что Энтони заслужил.

Уже слишком поздно

После всего случившегося Энтони Голдстейна исключили из школы, началось расследование. Он заявил, что ничего не знал о произошедшем, пока не очнулся — по всей видимости, на него наложили «Империус». Профессор Мэнкин ему не поверил: как удобно, пожаловался на «Империус» — и все, взятки гладки; однако окончательное решение предстояло вынести Министерству. Терри и Майкла не исключили за неимением доказательств, а Энтони отрекся от истории, рассказанной Гермионе.

Терри несколько дней пытался застать Гермиону одну, чтобы извиниться за то, что с ней случилось по вине Энтони. Он осознал, что повел себя не по-мужски, что должен был как-то вмешаться — он с самого начала знал, кто рассылает записки, и знал о чувствах Голдстейна к Гермионе. Ему казалось, что из уважения к Энтони должен был молчать обо всем, и он надеялся, что после исчезновения профессора Стивенса друг придет в себя. Тем не менее, Терри и не подозревал, что это Энтони устроил погром в комнатах Драко и Гермионы — это был явный перебор. Терри и Майкл не верили в версию с «Империусом» — равно как не верил и Мэнкин.

В конце концов, как-то раз во время занятия по рунам — к тому моменту прошла уже неделя после инцидента — в классе собралось пятеро: Падма, Драко, Гермиона, Терри и Майкл. Они вместе работали над переводом древнего текста.

— Так, давайте не будем больше игнорировать слона посреди комнаты, ладно? — раздался голос Терри.

Драко огляделся, но слона в кабинете не увидел.

— О чем ты? — спросил он.

— Он имел в виду, давайте обсудим — и нарглу понятно, что между нами повисло напряжение, — закатил глаза Майкл. — Это маггловское выражение. Ты же умный Малфой, зачем так тупить?

— Хорошо, тогда начну я. — Гермиона отложила перо и впилась взглядом в провинившихся одноклассников. — Вы знали, что это Энтони рассылает мне записки с угрозами?

— Да, — ответил Терри.

— И почему никто его не остановил?

— Мы пытались, — подал голос Майкл, — и считали, что нам удалось. А потом он зашел слишком далеко, а когда мы приперли его к стенке, он заявил, что они со Стивенсом работают вместе и что их цель — уже не предостеречь тебя против Малфоя, а обвинить во всем его. Он сказал, что Стивенс хочет заставить Драко заплатить за все. И что Стивенс хотел тебя убить, Гермиона. И что только это заставит Драко осознать, каково людям терять любимых.

Гермиона была поражена. Помолчав, она спросила:

— И что, даже после этого вы ничего не предприняли? То есть он, по-вашему, должен был остаться безнаказанным, беспрепятственно убить меня — и все из-за того, что вы дали клятву этому вашему Братству ворона?

— Нет, — ответил Терри, — в этот момент мы вмешались: Энтони передумал и перестал желать вам обоим смерти. Он, по его словам, просил Стивенса не причинять вам вреда. Тогда же он рассказал нам о новом плане, и мы рассказали о нем членам Братства, которые к тому моменту уже отвергли просьбу Стивенса наказать Драко. Братство велело нам наблюдать за вами, защищать вас — а они должны были позаботиться об остальном.

— Но, по-видимому, случилось что-то еще, что заставило Энтони желать вам обоим смерти, — добавил Майкл, — и я сомневаюсь, что это был «Империус». Мне кажется, он понял, что мы помогали вам, что вы на самом деле не расставались. Независимо от того, что он скормил директрисе, я думаю, что он виноват. Он говорил, что это профессор Стивенс придумал утопить Малфоя. Он планировал и тебя убить, когда ты вернешься в школу, но Драко спасся, и он не смог осуществить задуманное. Энтони сказал, что не помнит ничего, что произошло в день, когда ты отбывала наказание у Стивенса.

Гермиона не знала, что сказать. Наконец, она задумчиво спросила:

— Так что же, все закончилось — взаправду?

— Надеюсь, что да, — отозвался Терри. — Я знаю, что Энтони не выдал нас с Майклом директрисе, он выгораживал нас, говоря, что мы ни о чем не знали, хотя частично мы все-таки были в курсе.

— И все же мне до сих пор не верится, что вы даже не пытались его остановить, — сказала Гермиона. — Отлично, конечно, что вы решили, наконец, во всем сознаться, но мне уже на это наплевать. Я не могу больше доверять ни одному из вас, и я не могу больше считать вас друзьями.

«Слишком жестко», — подумалось Драко. Он сам совершал вещи и похуже, и она смогла его простить. Тем не менее, решил он, надо уважать ее мнение.

— Я закончила на сегодня, — поднялась Гермиона. — Остальное доделаю у себя в комнате.

С этими словами она вышла из кабинета, и Драко пошел вслед за ней. Когда она направилась было к себе, он поймал Гермиону за рукав и потянул в сторону своей комнаты. Оказавшись внутри, они уселись прямо на пол, чтобы закончить работу над заданием. Спустя двадцать минут Гермиона встала и в изнеможении улеглась на кровать. Отложив перо, Драко тоже встал и лег рядом с ней.

— Интуиция подсказывает мне, что ничего не закончилось… — вздохнула Гермиона, поворачиваясь на бок и кладя руку ему на грудь.

Драко посмотрел ей в глаза, желая успокоить, но подумал, что, скорее всего, она права, и промолчал. Вместо этого он пальцем очертил контур ее губ. Синяк на лбу Гермионы теперь был темно-фиолетовым, практически симметричным. Ее карие глаза казались почти что черными — темнее, чем когда-либо.

У него бешено билось сердце, практически стукаясь о ребра.

— Я скучал. Безумно, — признался Драко. — Скучал без того, чтобы взять тебя за руку, поцеловать. Заниматься любовью. — Он нежно коснулся ее лица кончиками пальцев — так осторожно, будто боялся причинить боль.

— Так давай займемся, — попросила Гермиона.

Дважды просить не пришлось. Встав, Драко снял с себя джемпер и галстук, расстегнул рубашку — и она последовала за другими вещами на пол. Наклонившись к севшей на кровати Гермионе, Драко снял с нее свитер и рубашку, последовательно расстегнув все пуговицы. Ладонями он нежно провел по ткани лифчика Гермионы большими пальцами и скользнул руками ниже, к талии, где сейчас был пояс юбки, оттянул ткань и провел по коже под ней. Обняв Гермиону, он расстегнул «молнию» юбки и спустил ее вниз, попутно скидывая с нее туфли. Носки Гермионы он оставил — ему казалось, в них она выглядит еще сексуальнее.

Откинувшись на кровать, Гермиона закрыла глаза; у нее подрагивали ноги, и ладонями она гладила его предплечья. Драко нравилось и возбуждало, что она до сих пор нервничает, когда они занимаются любовью. Он снял с себя оставшуюся одежду и накрыл Гермиону собой, устроившись между ее чуть разведенных ног. Он скинул бретельки ее лифчика, снял с нее этот, по его мнению, возмутительный предмет гардероба и поцеловал ее обнаженную грудь, затем спустился вниз, к животу, и обвел языком пупок, обхватив ладонями бедра Гермионы.

Она открыла глаза и посмотрела прямо на него; огоньки в его взгляде заставили ее горло сжаться от радости. Драко видел ее желание, и это заводило его еще больше. Он медленно снял с Гермионы трусы — так медленно, что он видел, как разгорается нетерпение в ее глазах.

Он приник к ней и медленно провел языком снизу вверх, затем требовательно поцеловал, мучая ее. Драко хотелось сделать это с самого начала, но не был уверен, что это было бы правильно — до сегодняшнего дня.

Гермиона заметалась, дыхание обрывисто слетало с ее губ, и он видел, что она уже на грани. Он положил ладонь ей на живот, а другой чуть сжал ее бедро; он решил, что первой будет она, а о себе он подумает позже. Он так увлекся, что не услышал, как кто-то постучался в дверь — впрочем, Гермиона тоже ничего не слышала, ей было не до того.

В дверь постучали громче; Гермиона почти достигла пика, и тут раздался громкий голос профессора Мэнкина:

— Мистер Малфой, мисс Грейнджер, мне нужно с вами поговорить!

Гермиона спешно попыталась прийти в себя, но пот лил с нее градом, и она вся дрожала, пытаясь отпихнуть ногой Драко.

— Там профессор Мэнкин, прекрати! — страшным шепотом попросила она, пнув его еще раз — на этот раз очень чувствительно, и он, наконец, отодвинулся.

Гермиона скатилась с кровати, пытаясь под нее спрятаться; Драко довольно грубо подпихнул ее в ту же сторону — совсем не ласково, как будто пряча от чужих глаз что-то нежелательное. Вслед за девушкой полетели и ее вещи.

Намотав на бедра полотенце и молясь, чтобы преподаватель не заметил выпиравшую из-под ткани эрекцию, Драко приоткрыл дверь, спрятавшись за ней.

— Я слушаю, профессор, — деланно спокойным голосом отозвался он.

— Мисс Грейнджер здесь? — прищурился Мэнкин.

— Полагаю, у нее сейчас нумерология.

— А у вас, я полагаю, сейчас тоже должен быть урок — кажется, древние руны, почему вы не там?

— Мне нездоровится. Я пошел к себе, чтобы вздремнуть, и не услышал, как вы стучали, а сейчас собирался в душ, — соврал Драко.

— Идите в душ — только быстро, а потом найдите мисс Грейнджер. Мне нужно поговорить с вами обоими. В моем кабинете через двадцать минут, — не сводя с Драко подозрительного взгляда, проговорил Мэнкин и ушел.

Гермиона выползла из-под кровати и стала одеваться. Драко навалился на дверь, не веря, что на этот раз пронесло.

— Интересно, что случилось, — вслух поинтересовалась Гермиона, застегивая на себе лифчик.

— Да хрен с ним! — Драко перехватил ее руку. — У нас двадцать минут, давай продолжим, на чем остановились.

— Нельзя! — воскликнула Гермиона, пытаясь выдернуть руку. — Мне нужно принять душ — и тебе тоже. — Вырвавшись, она надела трусы и добавила, пододвигая туфли: — Ну, хотя бы носки на мне оставил…

— Грейнджер, ты не можешь вот так уйти. Ты почти достигла оргазма, а мне и этого не перепало! — простонал Драко, пнув матрас.

— Да ну тебя, позже закончим!

— Нет, сейчас! — рявкнул он, схватив Гермиону и повалив ее на кровать. Взобравшись сверху, он снова начал ее целовать. Гермионе очень хотелось продолжить, но любопытство — что же все-таки хотел профессор? — оказалось сильнее. Она спихнула Малфоя, и тот скатился на пол. Полотенце все еще было на нем, и из-под него явственно что-то выпирало. Гермиона встала, натянула юбку и сказала:

— Иди в душ и разберись с этой своей «трудностью». Встретимся у портретного проема через десять минут.

Похватав свои вещи, она побежала в душевую, не потрудившись даже закрыть за собой дверь. Драко остался на полу, проклиная — хотя и не всерьез — день, когда он повстречал Гермиону Грейнджер. Приподнявшись на локтях, он крикнул во всю силу своих легких:

— Я хочу секса! Она человек вообще?! Как можно было вот так свалить?! Мне очень, очень нужен секс — прямо сейчас!

В этот самый момент мимо проходил Невилл Долгопупс и рассмеялся, глядя на лежащего на полу Драко в полотенце. Малфоя, однако, это не смутило: он встал и грохнул дверью, чтобы дальше жаловаться уже без свидетелей.

Кабинет профессора Мэнкина

Полностью одетая Гермиона ждала Драко у портретного проема ровно через десять минут после того, как покинула его комнату. Еще пять минут спустя прибежал Драко; его волосы еще были мокрыми после душа. Взявшись за руки, они выскочили наружу.

— Быстрее, а то опоздаем! — бросил он.

— Сам виноват, я пришла вовремя, — парировала Гермиона, пока они бежали по коридору, продираясь через толпу детей. Ни разу не остановившись, они добежали до подземелий, где находился кабинет профессора.

Запыхавшись, Драко постучал в дверь и навалился на стену. Мэнкин открыл и, нахмурившись, пропустил их внутрь:

— Вы опоздали.

— Это все Гермиона: вечно везде опаздывает, — выдал Драко, садясь рядом с девушкой перед преподавательским столом.

Гермиона бросила на него уничтожающий взгляд и, пока профессор шел к своему месту, больно стукнула Драко по руке.

— Я вызвал вас обоих потому, что скоро нужно будет выставлять оценки за стажировку. Знаю, что последнее время у вас было множество отвлекающих факторов — по уважительным причинам, разумеется, однако если бы оценки надо было бы выставлять сегодня, ни один из вас не получил бы ни «превосходно», ни «выше ожидаемого». Ваша работа пока что заслуживает только оценки «удовлетворительно».

Гермиона подалась вперед, на ее лице отразилось беспокойство, а Драко думал, что у него сейчас пойдет пар из ушей: «И что, ради этого надо было отрывать нас от секса?!»

— Как нам улучшить оценку? — спросила Гермиона.

— Что ж, на носу практическая контрольная работа по зельям, а у меня как раз заканчиваются некоторые важные снадобья, поэтому я решил, что вы можете убить сразу двух зайцев. Выберите себе одно из зелий, — велел он, давая Гермионе три карточки, — и я зачту его приготовление в качестве практической работы за зелья. Разумеется, ваше прилежание также будет оцениваться при выставлении баллов за стажировку.

Гермиона дала карточки Драко, но тот не глядя выбрал наугад одну из них — ему было все равно, что там.

— Возможно, — продолжил профессор Мэнкин, — вы захотите взять себе в помощь кого-нибудь из восьмикурсников — из тех, кто ходит на зельеварение в этом году на уровне Ж.А.Б.А. — скажем, мистера Бута и мистера Корнера.

Драко удивился, почему преподаватель выбрал именно их, но решил махнуть на это рукой.

— Пока вы свободны, — отпустил их Мэнкин. — Предлагаю начать с понедельника, это крайний срок. — С этими словами он встал и открыл дверь, выпуская учеников.

Они шли обратно к себе, и Драко возмутился:

— Бред полнейший! Он мог вызвать нас за этим когда угодно! Почему именно тогда, когда мы занимались сексом?!

Гермиона нахмурилась и остановилась, опираясь на стену.

— Да угомонись ты, Малфой! Он же не знал, что прервал нас именно на этом! Мне вот интересно, почему он предложил нам работать с Терри и Майклом, — задумчиво произнесла она.

— Странно, да, но, в целом, какая разница? Будет две лишние пары рук, и работа пойдет быстрее. Каким зельем хочешь заняться?

Гермиона взглянула на карточки в своих руках и показала одну из них: «Вот этим». Он засунул все три карточки в карман, и они пошли в Большой зал на ужин.

Там Гермиона попросила Терри и Майкла присоединиться к работе над зельями, сказав, что это зачтется как практическая контрольная за март, и они согласились.

— А мы закончим начатое? — тихо спросил Драко, наклонившись к ее уху так, чтобы никто не услышал.

— Нет, нужно заниматься зельями. Давай поговорим об этом на выходных?

Драко в сердцах кинул кусок хлеба на стол.

— Ты ненормальная!

Гермиона поморщилась, будто проглотила лимон, и отвернулась к своей тарелке. Драко пылал праведным гневом.

Бум!

На следующее утро четверо зельеваров вместе с Полумной, которую Гермиона попросила присоединиться, спустились в лабораторию. Была еще только суббота, но они решили, что за работу надо браться побыстрее. Майкл и Драко пошли за ингредиентами, Терри запалил огонь под котлом. Коллективным разумом решили, что Гермиона будет записывать весь процесс, так что она взяла перо и принялась документировать все их шаги. Полумна переписывала инструкции по варке зелья на классную доску.

Ребята работали уже час, по очереди добавляя ингредиенты и перемешивая зелье.

— Дальше надо осторожно, — заметил Майкл. — Эта Персея американская очень нестабильна при контакте с цетиловым спиртом.

— Думаю, надо смешать их отдельно от зелья, — сказал Драко, — а потом влить в котел.

За это взялся Терри. Он перемешивал ингредиенты, а остальные следили за его движениями, затаив дыхание. Когда он закончил, Гермиона с облегчением выдохнула.

Драко перемешал зелье и велел Терри медленно влить полученную им смесь. Вдруг Гермиона воскликнула:

— Стоп! Мы забыли бромелаин! Сначала надо добавить его. Полумна, возьми, пожалуйста, немного из шкафа.

Лавгуд пошла туда, где хранились ингредиенты, и по пути поинтересовалась:

— А как мы забыли о нем, когда брали все для зелья? Я не помню, чтобы он был в списке.

— Но на доску ты его выписала, — заметила Гермиона, забирая из ее рук бутылочку.

— Но я не помню, чтобы я это писала, и на карточке никакого бромелаина нет!

— Давайте проверим карточку, — сказал Терри. Но карточки нигде не было. — Куда ты ее положила? — спросил он Полумну.

— Обратно на стол, но, я серьезно, я не помню, как записывала это на доску! — повторила Полумна.

— И почерк, скажешь, не твой? — съязвил Драко.

— Мой…

— Тогда это писала ты, а значит, на карточке бромелаин был, — отрезал Малфой.

— Может, прилетел вымирающий фиолетовый пикси и написал на доске про бромелаин? — пошутил Майкл и рассмеялся.

— Нет, они живут только в Северной Америке, — возразила Полумна, и все постарались не рассмеяться вслед за Майклом.

— Слушайте, у нас нет на это времени, зелье кипит уже слишком долго. Кладем или не кладем, но решать надо сейчас, — вмешалась Гермиона.

— Драко, продолжай мешать, а я волью бромелаин в котел, — велел Терри.

Малфой взял деревянную ложку, а Терри спросил у Гермионы, забирая из ее рук бутылочку бромелаина:

— Сколько капель нужно?

— Четыре, — ответила Гермиона, сверившись с доской. Терри аккуратно выдавил из пипетки первую каплю. Бромелаин был густой, поэтому капля выливалась как бы нехотя, но стоило ей коснуться поверхности зелья, как раздался чудовищный взрыв, и всех пятерых отбросило от котла. Огонь поглотил всю комнату в мгновение ока.

Все заполонил черный дым. Несколько студентов и профессоров, слышавших взрыв, кинулись в лабораторию. Первым прибежал Билл Уизли, распахнул дверь — и тут же в этом раскаялся. Огонь горел очень ярко, и было не подступиться из-за жара. Дым потянулся в коридор.

— Все вон отсюда! — крикнул Билл студентам, толпящимся в коридоре. — Скажите остальным!

В коридор влетел профессор Мэнкин со словами:

— Там были люди!

Билл бросился в лабораторию, ползком перемещаясь по полу, но видел вокруг только дым и пламя. Он закашлялся и закрыл лицо кофтой. Проползая дальше, он почувствовал, что наступил на что-то — видимо, студента. Схватив тело за первое, что попалось под руку — это была чья-то нога, он вытянул человека из комнаты, им оказалась Полумна Лавгуд.

Профессора Мэнкин и прибежавшая МакГонагалл заклинаниями пытались погасить огонь, а Билл снова полез в горящую комнату и вытащил Майкла Корнера, а затем Драко Малфоя. В сознании была только Полумна.

— Кто еще остался? — крикнул ей Билл.

Она закашлялась и слабым голосом сквозь слезы ответила:

— Терри Бут и Гермиона Грейнджер.

Где я?

Очнувшись, Гермиона не поняла, где находится. В растерянности она оглянулась, а потом заметила перевязанные бинтами руки. Ей было очень больно, как будто она сильно обгорела на солнце — болели и лицо, и руки. Она попыталась сесть, но ее мама, сидевшая неподалеку, подбежала к кровати и не дала ей этого сделать:

— Ложись обратно, милая, ложись.

— Мама? Что происходит? Где я?

— Ты в волшебной больнице… не помню, как она называется, — ответила мама, гладя Гермиону по волосам, а затем наклонилась и поцеловала в дочку в лоб. — Папа тоже здесь. Я скажу ему, что ты пришла в себя.

— Подожди, но почему я здесь? — спросила перепуганная Гермиона.

— В классе зельеварения был взрыв, — обтекаемо ответила мама.

В этот момент в дверях показался папа; он подошел к кровати и встал по другую сторону.

— Папочка, что случилось? Мама сказала, в классе что-то взорвалось…

— Да, взорвалось. У тебя сильно обгорело лицо, грудь, руки, даже ладони, — ответил папа, касаясь ее волос. Он подошел к жене и грустно посмотрел на дочь. Это разбивало Гермионе сердце.

— А что с остальными? — спохватилась Гермиона. «А что с Драко?!» — вдруг осенило ее.

— Двоих доставили сюда вместе с тобой, еще одну оставили в школьном лазарете, — ответил папа.

«Всего четверо…» — посчитала Гермиона.

— Папа, но это только четверо, а нас там было пятеро. Где еще один? Что случилось? Папа?

Мама посмотрела на папу. Папа наклонился к дочери и прошептал:

— Один студент не выжил, милая. Он погиб.

Гермиона расплакалась. «Только бы не Драко…»

— Кто умер, папочка? — сквозь слезы спросила она. Не успел отец ответить, как в палату вошел целитель и наложил на Гермиону заклинание, решив, что она плачет от боли. Гермиона уснула. Она так и не услышала, кто именно погиб.

Проснувшись позже, Гермиона обнаружила, что уже ночь. Она осмотрелась в поисках родителей, но никого рядом не оказалось.

— Мама? Ты тут?

Со стула в углу палаты поднялся Гарри Поттер и подошел к кровати подруги.

— Я, конечно, не мама, но тоже сгожусь, как думаешь? — с улыбкой спросил он, глядя на Гермиону. — Твои мама с папой очень устали. Они прилетели сюда на самолете из Австралии, перелет был долгим, и они уже просидели у твоей кровати два дня без передышки. Миссис Уизли удалось уговорить их вернуться в «Нору», поесть, поспать.

Гарри держал руку на ее плече, боясь прикасаться к чему-либо еще из-за ее ожогов.

— Мама сказала, кто-то умер… Кто, Гарри? — подняла глаза Гермиона.

— Терри Бут, — мягко ответил тот.

Гермиона снова расплакалась. Она бы все равно плакала независимо от того, кого бы назвал Гарри, но, услышав от него имя «Терри Бут», она могла думать только о том, как много Терри значил для нее, о том, что ее последними словами, обращенными к Терри, были «я тебя ненавижу», хотя это не так, а теперь он об этом никогда не узнает…

— Кого еще привезли в Мунго? — спросила она, немного успокоившись.

— Драко и Майкла. Полумна в Хогвартсе, ее оставили в больничном крыле.

— Им сильно досталось? Драко и Майклу? — с опаской спросила Гермиона.

— Скажем так, Драко досталось меньше, чем тебе, — осторожно ответил Гарри, поправляя одеяло на кровати Гермионы. Ожоги Драко больше похожи на твои: лицо, грудь — в общем, верхняя половина тела. Майкл и Терри оказались в самом эпицентре взрыва. У Майкла обгорело примерно девяносто процентов тела… Он в критическом состоянии. А Терри умер на месте.

Гермиона снова шмыгнула носом.

— Гарри, это не случайность… Это убийство.

— Мы знаем. Полумна все нам рассказала. Мы выясним, что происходит, обещаю. Но сейчас тебе важнее поправиться. Джинни и Рон ждут снаружи, они оба хотят тебя увидеть, но к тебе разрешают заходить только по одному — за исключением родителей. Кого пригласить первым?

— Рона.

Пообщавшись с друзьями, Гермиона почувствовала, как устала. Целители снова наложили на нее несколько заклинаний и дали еще зелий, поменяли повязки. Вернулись Грейнджеры; они провели в ее комнате всю ночь. Около четырех утра открылась дверь в ее палату. Гермиона оглянулась на родителей, но они спали, сидя на стульях у окна. Она снова посмотрела на дверь; в комнате было темно, и из-за света, льющегося из коридора, вошедший казался призраком, тенью. Когда тень подошла ближе, оказалось, что ее решил навестить Драко.

Лицо Малфоя было красным и блестящим, будто он чем-то намазал кожу. У него тоже были перебинтованы руки, хотя и несколько иначе. Драко подошел ближе к кровати. Из темноты неясно выступили контуры его пальцев, которыми он коснулся ее руки.

— Ох, Грейнджер, прямо-таки на все готова ради внимания!

Он попытался улыбнуться, хотя ему самому казалось, что улыбка выглядит натянутой и неестественной.

— Ты слышал о Терри? — через силу спросила Гермиона.

Улыбка тут же слетела с его лица.

— Да, слышал. На самом деле, я знал о нем до того, как нас сюда привезли — говорят, он умер мгновенно.

Слезы снова потекли по лицу Гермионы. Драко утер одну указательным пальцем, поймав ее, пока она стекала по щеке. Он нежно коснулся подбородка девушки.

— Ты видел моих родителей?

— Да, они заходили ко мне в палату вчера. Мне кажется, твой отец хотел спросить что-то вроде: «Так это ты встречаешься с моей дочерью?» — но решил повременить с этим из-за моего состояния. Ну, и я стонал от боли чуть громче, чем обычно, пока они были у меня, — улыбнувшись, признался он, и Гермиона улыбнулась в ответ. — Мне они показались очень милыми благовоспитанными людьми.

— Твоим родителям сообщили? — спросила Гермиона.

— Да, сразу же. Они даже позволили маме со мной повидаться. — Голос Драко звучал грустно и подавленно. — Но ей дали всего час, хотя я все равно был очень рад ее видеть, несмотря на условия.

— Мне кажется, взрыв был подстроен.

— Послушай, Грейнджер, у тебя еще будет время поиграть в детектива. Сейчас тебе надо сосредоточиться на выздоровление. Я понимаю, как тебе сложно выключить свой огромный мозг — легче было бы погасить солнце, наверное, — но я заставлю целителей погрузить тебя в искусственную кому, если не угомонишься, — серьезно заявил Драко.

— Не надо в кому. Гарри сказал мне то же самое.

— Мне нужно вернуться к себе. Завтра меня отправят домой, — сказал Драко, наклоняясь и целуя Гермиону в лоб.

— Домой? — перепросила она. Неужели завтра он отправится в мэнор? Не в школу?

— Да, домой — в Хогвартс, — снова улыбнулся Драко и снова аккуратно тронул ее щеку. — А ты о чем подумала, малышка? Я еще зайду перед отъездом.

— Останься еще чуть-чуть, пока я не усну… Хотя ты, наверное, устал, — спохватилась Гермиона. — Извини, ты прав — иди к себе.

— Я останусь. Я не устал, — соврал Драко. Через силу пододвинув к себе стул, он сел рядом с ней и оставался рядом, пока Гермиона не уснула.

Ты меня слышишь?

Драко просидел рядом с кроватью Гермионы до рассвета. Миссис Грейнджер проснулась примерно в то же время. Подойдя ближе, она зашла за стул Драко и положила руку ему на плечо. Он не знал, как реагировать, поэтому решил подождать, пока она сама не заговорит.

— Я знаю, она тебя очень любит. Она писала нам о тебе, и я знаю, ты тоже ее любишь.

Наклонившись, миссис Грейнджер поцеловала Драко в лоб, затем подошла к дочери и поцеловала ее. Обернувшись, она положила ладонь на щеку Малфоя и улыбнулась.

— Обещай мне, что позаботишься о ней, когда мы вернемся в Австралию, — попросила она, возвращая руку на спинку стула, на котором сидел Драко.

Малфой поднял глаза.

— Я не так уж много могу сделать в этой жизни и еще меньше — контролировать в ней, но я точно могу пообещать вам, что позабочусь о Гермионе.

Миссис Грейнджер снова улыбнулась и вышла из палаты. Драко тоже поднялся и пошел к себе — ему нужно было немного поспать.

Позже он вернулся в комнату Гермионы, чтобы повидаться с ней перед выпиской. Он с сомнением посмотрел на дверь палаты и зашел внутрь. Гермиона попросила родителей дать им побыть наедине. Присев на край кровати, Драко положил руку на одеяло в том месте, где обрисовывались контуры ее ноги.

— Драко, пообещай мне кое-что… — Тут она прервалась, потому что Драко рассмеялся. — Что смешного?

— Вы… вы с твоей мамой очень похожи. Она сегодня о том же самом меня попросила. И мне пришлось ей кое-что пообещать.

— И что ты пообещал?

— Это между нами, — улыбнулся Драко, — но ты тоже можешь попросить меня о чем-нибудь. Давай.

— Пообещай мне, — попросила Гермиона, — что позаботишься о себе и будешь внимательно смотреть по сторонам. Никому не доверяй. Побереги себя, я не хочу, чтобы что-нибудь с тобой случилось.

Он встал и, наклонившись, поцеловал ее в лоб: «Обещаю». Вдруг ему пришел на ум образ девушки Терри. Он подумал о том, как ей сейчас больно, через какой ад она сейчас проходит. Ей грустно, тоскливо, она плачет, скучает по Терри. Он думал о том, как ужасно было родителям Терри хоронить собственного сына. Подумал о Майкле, который потерял лучшего друга, который и сам может умереть. Жизнь Терри Бута оборвалась. Скоро его тело будет предано земле — слишком скоро. И бессмысленно.

— Драко, что случилось? — спросила Гермиона, увидев, как он пустым взглядом смотрит в пространство. Драко не отреагировал, и она позвала еще раз. Наконец, Драко поднял на нее глаза.

— Я обещаю позаботиться о себе. И я всегда буду заботиться о тебе, — добавил Малфой. Он явно был чем-то обеспокоен. — Родители ведь не будут настаивать, чтобы ты уехала с ними в Австралию?

— Нет, они даже не знают, что происходит. Я попросила всех ничего им не говорить. Они думают, что я просто неудачно позанималась, — с грустью сказала Гермиона и добавила: — Драко, я слишком тебя люблю. Пожалуйста, не умирай.

— Я тоже тебя люблю. И не волнуйся: только хорошие люди умирают молодыми, так что мне грозит только длинная, прекрасная жизнь, — с напускным весельем ответил он.

— Я очень расстроена насчет Терри… Я плохо с ним обошлась, сказала, что не смогу простить его, что больше он мне не друг… — со слезами сказала Гермиона.

— Он все равно сохранил о тебе другое мнение. Он знал, что ты его не ненавидела, — уверил ее Драко. Он сказал то, что ей нужно было услышать. — Профессор Уизли ждет меня, мне пора.

— Домой?

— Да, домой в Хогвартс, я же говорил. — Драко еще раз поцеловал ее и направился к выходу. За дверью он остановился. Он чувствовал себя опустошенным, как морская раковина, в голове была гулкая тишина, вакуум, чувства тоже молчали. И он знал, что не успокоится, пока Гермиона тоже не вернется домой.

Лучшие уходят молодыми

Гермиону выписали спустя две недели после взрыва. Профессор МакГонагалл распорядилась провести прощальную церемонию для Терри после ее возвращения. Майкл все еще находился в больнице, но ему стало лучше.

Стояла прекрасная погода, было солнечно и тепло. Зима наконец отступила, и вдруг наступила весна. Казалось бессмысленным, что вокруг все заново рождается и растет, а о жизни молодого человека в тот день вспоминали только потому, что она закончилась.

Студенты собрались в Большом зале. Хор Хогвартса исполнил прекрасную песню, профессору Флитвику досталось зачитать панегирик. На службу пришли родители и старшие братья Терри. Это далось им очень тяжело. Они похоронили сына через три дня после его смерти, и возвращение в Хогвартс было лишним напоминанием об их потере.

Когда служба закончилась, Гермиона подошла к родителям Терри. Его мама плакала, отец еще держался.

— Меня зовут Гермиона Грейнджер, — начала она. — Я хотела, чтобы вы знали, как много для меня значил ваш сын. Он был настоящим другом с высокими моральными принципами, справедливым и щедрым. Я очень буду скучать по нему…

Миссис Бут посмотрела на нее и громко всхлипнула, а мистер Бут обнял Гермиону. Пройдя чуть дальше, она увидела троих парней. Несмотря на разницу в возрасте, каждый из них был точной копией Терри. Видимо, это его братья. Один из них обнял Гермиону, как ранее — их отец. Второй брат пожал ей руку. Третий — по-видимому, самый старший, — взял ее под локоть и отвел чуть в сторону от семьи.

— Меня зовут Дон, — представился парень. — Хочу, чтобы вы знали: мы не успокоимся, пока не выясним, кто виноват во всем этом. За пару дней до своей смерти Терри написал мне. Он сказал, что вы пока не простили его, но что он вас понимает. Он чувствовал, будто предал вас. Он заставил меня поклясться, что я выясню, кого винить в произошедшем, и призову его к ответу. Я хочу, чтобы вы знали, мисс Грейнджер: я выполню обещание, данное брату — ради него и ради вас.

Гермиона заплакала и обняла Дона. Слезы текли и текли по ее щекам. Дон обнял ее в ответ. Было в этих объятиях что-то успокаивающее, хотя она совсем не знала брата Терри. Драко подошел к ним и положил ладонь на спину Гермионы. Мягко отведя ее руки от Дона, он заключил ее в объятия сам, чтобы дать ей выплакаться. Он и сам был готов заплакать.

Из-за спины Гермионы он увидел темнокожую девушку с карими глазами и длинными черными волосами. Она плакала на плече одного из братьев Терри. Драко решил, что это невеста самого Терри. Он посмотрел на Гермиону, а потом — снова на темнокожую девушку. Жизнь была так несправедлива! Он не хотел, чтобы Гермиона когда-либо прошла через то же, через что сейчас приходится проходить невесте Терри.

Драко медленно направился к выходу; Гермиона все еще плакала, держась за него. Снаружи было немного прохладно, хотя и не очень зябко, но он все равно набросил свою мантию на плечи Гермионы. Взяв ее за руку, он пошел к озеру. Они остановились рядом, смотря на рябь на воде.

— Тут я тебя почти потеряла, — сказала Гермиона.

— Да. И тут я решил, что уже тебя потерял. Я думал, ты мертва, похоронена подо льдом. — Он посмотрел на Гермиону. — Я обещал твоей маме, что защищу тебя, но как я могу выполнить это обещание, Грейнджер? В смысле, я просто пошел прогуляться по замерзшему озеру — и чуть не погиб. Ты отбывала наказание — и тоже чуть не погибла. Мы варили зелье — и нас всех чуть не убили, а одного человека — все же убили. Как я могу защитить тебя, когда нам опасно заниматься вообще чем угодно? — У него дрогнул голос, и он сморщился. — Нельзя чувствовать себя в безопасности, когда на каждом шагу тебя подстерегает смерть.

— Но, Драко, даже если бы мы замуровали себя в каменных стенах, мы бы все равно могли там умереть. Нельзя махнуть рукой на жизнь из-за страха смерти.

Он схватил ее так неожиданно, что она испугалась. Драко сжал Гермиону так крепко, будто больше не хотел никуда отпускать.

— Я думал, что в прошлом году прошел через ад. Я думал, что мне было страшно, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что я чувствую сейчас. В прошлом году я волновался только о себе, а теперь я волнуюсь о тебе, и я просто в ужасе. Мне страшно. Что ж я за человек такой, если признаюсь в своих страхах?

Отпустив Гермиону, Драко быстро пошел от нее прочь. Гермиона бросилась за ним.

— Что ты за человек, говоришь? Я думаю, что ты — сильный, честный, щедрый и любящий человек. И этого человека я люблю.

Обернувшись, он спросил:

— А что мы будем делать на каникулах? Скоро Пасха — всего неделя осталась, и я не могу даже думать о том, чтобы оставаться тут. Я чувствую себя беспомощным.

— Уизли приглашают нас обоих в «Нору» на каникулах, но Билл сказал, что мы, возможно, захотим пожить в их коттедже, «Ракушке». Они с Флер поедут к Делакурам во Францию, и он предложил нам остановиться в «Ракушке». Сказал, что нам пойдет на пользу побыть вдвоем и подальше от всех. Мне кажется, это отличная идея.

— А где находится «Ракушка»? — спросил Драко.

— На побережье. Она стоит на скалистом берегу, а внизу — море. Мы с Роном и Гарри провели там некоторое время в прошлом году. Поехали?

— А там безопасно?..

— Билл раньше работал разрушителем проклятий в Гринготтсе, забыл? Мне кажется, на свой дом он наложил все известные ему защитные заклинания, — хмыкнула Гермиона.

Драко вздохнул.

— Что ж, звучит неплохо… Поехали туда.

Гермиона присела на камень, поежившись, когда холодный мартовский ветер взлохматил ей волосы. Драко сел рядом с взял ее за руку.

— Ты когда-нибудь читал маггловскую книгу «Смерть не в почете»? — спросила Гермиона.

— Нет, а о чем там?

— Ее написал американец Джон Гюнтер, она основана на реальных событиях. Он писал о том, как у его сына нашли опухоль мозга, и что он умер в семнадцать лет. Книга рассказывает о страданиях, через которые пришлось пройти семье, которая потеряла ребенка, и о том, что жизнь коротка и может оборваться внезапно. Я все время думаю об этом в последние дни. Жизнь Терри оборвалась слишком внезапно, — резко сказала Гермиона, разглядывая свои руки, сцепленные в замок.

Драко обнял ее, и она прислонилась к его груди.

— Просто очень грустно, когда человек умирает так рано. Никогда не знаешь, чего он смог бы достичь, какая судьба бы его ждала, его и тех, кто его знал. Но одно я знаю точно: мою жизнь он изменил к лучшему, — сказала она.

— Моя жизнь тоже стала лучше из-за знакомства с ним, — согласился Драко.

— Почему?

— Он — один из немногих моих ровесников, кроме тебя, кто говорил со мной как с равным. Он не боялся меня, он не смотрел на меня свысока. Он просто со мной разговаривал. У меня никогда не было друга, которому я бы нравился просто таким, какой я есть, — ответил Драко, глядя на озеро.

Гермиона прижалась ближе к нему и, положив голову ему на колени, заплакала. Он перебирал ее волосы.

— Я все еще чувствую себя виноватой за то, как вела себя с ним, — раздался ее голос. — Но ведь нужно думать о хорошем, о теплых моментах, а не фокусироваться на негативе.

Драко заставил Гермиону подняться с его колен.

— Пойдем прогуляемся, Грейнджер.

Он встал, предлагая ей руку, и они, каждый в своих мыслях и сожалениях, пошли гулять по краю озера.

Коттедж «Ракушка»

Наступили долгожданные пасхальные каникулы, и Драко с Гермионой трансгрессировали прямо в «Ракушку». Билл настроил охранные заклинания так, чтобы те пропускали только их двоих.

— Если захотите позвать гостей, можете перенастроить заклинания сами, — сказал Билл. — Оставляю дом в полное ваше распоряжение. Кстати, мама приглашает вас через неделю праздновать Пасху в «Нору», — добавил он и вдруг рассмеялся: — Я ей обещал ей, что вы будете спать в разных спальнях. Мама считает, что секс до брака — это плохо, несмотря на то что я появился спустя всего семь месяцев после их с папой свадьбы. Они говорили, что я родился раньше срока, хотя, как я понял, все случилось точно в срок, и я оказался еще и самым крупным из всех их детей.

Драко с Гермионой тоже рассмеялись.

Билл ушел, и первые минут десять они молча бродили по дому, изучали, что там есть. Драко взял в руки свадебную фотографию Билла и Флер, повертел в руках и вернул на место. Выглянув из окна в гостиной, он поразился, насколько прекрасным был вид на побережье. Дом ютился на верхушке скалистого холма.

— А там есть, где пройти к морю? — спросил Драко.

Гермиона подошла ближе и встала рядом.

— Не знаю, но уверена, мы найдем тропинку, если она существует.

— Хочешь, отнесу наши вещи наверх в спальню?

Гермиона в ответ кивнула. Сев на диван, она скинула туфли и носки и закинула ноги на мягкие диванные подушки. Вернувшись, Драко сел рядом, уложив ее ноги себе на колени.

— Чем хочешь заняться? — спросил уже успевший заскучать Малфой.

— Знаешь, честно говоря, ничего не хочу вот прямо сейчас, — отозвалась Гермиона. — Впервые с самой осени я внезапно почувствовала, что могу расслабиться — и хочу насладиться этим чувством подольше. — Она сползла чуть ниже на сидение и закрыла глаза.

— Ты же не собираешься спать?

— Извини, я тебя не слышу — я сплю.

Возмущенно фыркнув, Драко встал, не отпуская ее ноги, и как бы подвесил ее за лодыжки вверх тормашками над диваном.

— Отпусти немедленно! — воскликнула Гермиона, к тому моменту почти полностью оказавшаяся на полу. Драко позволил ей упасть. — Эй, я тебя не об этом просила!

— Когда определишься — свистнешь, — огрызнулся он и, стремглав выбежав из гостиной, выскочил на улицу.

— Да какого черта ты творишь?! — воскликнула бегущая за ним по пятам Гермиона.

Драко развернулся на каблуках.

— Я не знаю, что чувствовать и как себя вести! — сказал Драко, ходя перед ней из стороны в сторону. — Я никогда ни с кем нормально не встречался, я уже на грани, — признался он.

— Хорошо, но на мне срываться не надо, и себя тоже не кори, — буркнула она. — Просто живи, как живется, делай то, что кажется естественным.

— Естественным?

— Да, — улыбнулась Гермиона.

Драко вдруг схватил ее на руки и потащил обратно в дом со словами:

— Мне кажется очень естественным отнести тебя наверх и заняться с тобой любовью!

— Что ж, тогда вперед, — рассмеялась Гермиона.

Он поначалу немного опешил от неожиданности, но потом с еще большей готовностью пошел по направлению к дому, как вдруг позади раздалось три отчетливых хлопка от трансгрессии. Обернувшись, они увидели Рона, Джинни и Гарри, приземлившихся в саду «Ракушки».

— Что стряслось? — спросил Рон. — Гермиона повредила ногу?

— Рон, ты идиот, — хихикнула Джинни.

— А я-то думал, Билл выставил тут щиты, чтобы оградить нас от нежелательных визитов, — с нажимом заметил Драко, все еще держа Гермиону на руках.

Гермиона стукнула его в грудь:

— Пусти меня, придурок!

Драко отпустил ее и, зайдя в дом, громко хлопнул дверью.

— Какой милашка, — хмыкнул Гарри, — теперь понимаю, почему он тебе так нравится.

— Заткнись, Поттер, — отмахнулась Гермиона, обнимая гостей. — Что вы тут делаете?

— Сегодня у вас первый день каникул, и мы очень хотели повидаться. Но можем уйти, если надо, — добавил Гарри с лукавой улыбкой, — чтобы вы с Драко занялись… чем вы там думали заняться.

— Да все в порядке, оставайтесь, — разрешила Гермиона, обнимая его за талию. Они направились к небольшому холмику, обозначившему могилу, которую Гарри вырыл для домовика Добби. Рон подошел к Гермионе с другой стороны и обнял ее за плечи. Какое-то время трое друзей стояли молча, глядя на могилу другого их друга — павшего друга.

Джинни ушла в дом, не желая нарушать их уединение. На пороге ее встретил Драко.

— И что они делают? — спросил он, указав ей на троицу.

— Они… они просто ведут себя как Гарри, Рон и Гермиона, — ответила с улыбкой Джинни. Драко пошел было к ним, но Джинни его остановила. — В каком-то смысле, Малфой, мы с тобой всегда будем лишними в их компании. Чем быстрее ты с этим смиришься, тем лучше для тебя. Они через многое прошли вместе, и никому, кроме них троих, больше этого не понять. Гарри до сих пор снятся кошмары о тех временах.

Драко уселся на каменных ступенях, и Джинни примостилась рядом с ним.

— Гермиона ничего особо не рассказывала о прошлогодних событиях, — признал он.

— Гарри тоже был немногословен, но Рон поделился подробностями. Поверь, это был кошмар. Хотя прошлый год и для меня не был особенно приятным, это ни в какое сравнение не идет с тем, через что прошли они, — заметила Джинни, выдергивая из земли травинку, пробившуюся между каменными плитами.

— Хотел бы я, чтобы прошлый год прошел для нее не так ужасно… — произнес Драко. Он бросил взгляд на Гермиону, направлявшуюся обратно к коттеджу.

— Но, Малфой, сейчас стало лучше, — заметила Джинни, накрыв ладонью руку Драко. — Теперь у нее есть ты.

Она встала и пошла к Гарри и Рону. Гермиона тем временем уселась на ее место.

— О чем сплетничали? — улыбнулась она Драко.

— Рецептами тортов обменивались, — поддел Драко, легонько толкнув ее плечом.

— Эй, — крикнул Рон, подойдя к сараю неподалеку, — у Билла тут четыре метлы, никто не хочет прокатиться?

Драко с готовностью встал. Перспектива вновь сесть на метлу наполнила его энергией. И еще он был рад, что кто-то просто спросил, не хочет ли он присоединиться. Гермиона осталась на ступеньках.

— Идешь, Грейнджер?

— Метел всего четыре, да и я не великий летун, — пожала плечами Гермиона.

Драко протянул ей руку.

— Ты не слышала? Теперь я рядом, и моих талантов хватит на нас обоих. Я не прочь прокатить тебя.

Она подумала, что в этот момент не просто принимала приглашение прокатиться на метле — она принимала нечто большее. Да, она с радостью примет протянутую ей руку Драко Малфоя.

Подчистую

Рон, Гарри и Джинни засиделись у них до рассвета. Было слишком много сливочного пива, слишком много сладостей, слишком много сыгранных игр. На следующее утро Гермиона проснулась только в половине двенадцатого. Это был, наверное, самый поздний подъем за всю ее жизнь. Прошлую ночь они с Драко провели в разных комнатах, но не из желания уважить просьбу миссис Уизли: Гермиона так устала, что уснула прямо на диване. Драко, наверное, отправился спать немного позже, когда все ушли, и не стал ее будить. Слава Мерлину, до этого она уже успела переодеться в пижаму — она никогда не стеснялась надевать ее перед другими.

Гермиона потянулась и выглянула из большого окна гостиной. Стояла прекрасная погода, обещавшая чудесный денек. Она побежала наверх принять душ. Однако она не увидела Драко ни в одной из комнат, зато увидела его раскрытый чемодан на полу самой маленькой спальни. Видимо, он провел ночь там. Ее собственный чемодан остался в спальне Билла и Флер. На цыпочках она прокралась туда, не очень понимая, почему именно хочет попасть внутрь незамеченной, забрала банные принадлежности и направилась в ванную. Там она и обнаружила Драко: стоя в одном полотенце, он склонился над раковиной и брился.

— Привет, Малфой, — сказала Гермиона, не удержавшись от ухмылки.

— Выглядишь похотливо — в хорошем смысле, Грейнджер, — заметил он, глядя на нее в зеркало.

— Неправда!

— Да расслабься, я и так знаю, что ты меня хочешь, — хмыкнул Драко.

— Не понимаю, о чем ты — я душ принять пришла, — фыркнула она, садясь на край ванны.

Не отрываясь от своего занятия, он повернулся к Гермионе:

— И что такого особенного в том, как я бреюсь, что ты глаз отвести не можешь?

— Извини, — неверно истолковала она его слова и собралась выйти, но Малфой преградил ей путь.

— И куда собралась? — спросил он. На одной половине лица у него все еще была пена для бритья.

— Ухожу, чтобы тебе не мешать, и вернусь, когда закончишь, раз уж я так тебя раздражаю, — буркнула она, явно задетая.

— Ты меня не раздражаешь — по крайней мере, сейчас. — Он сжал ее в объятиях так крепко, что она услышала запах мыла, которым он мылся. Близость его тела, ощущение его мышц вызывали дрожь в коленях. Он чмокнул ее в губы и уселся на край ванны и передал ей лезвие. — Закончишь бритье?

Гермиона хотела было сказать, что не знает, как, но, в конце концов, что может быть сложного? Она приблизилась, и его лицо оказалось точно напротив ее груди. Драко чуть раздвинул ноги, чтобы ей было удобнее, но движения оказалось достаточно — некрепко завязанное полотенце соскользнуло и теперь висело на бедрах.

Гермиона нервничала. Ощутив пульсацию где-то внизу живота, она почувствовала, как по телу проходит волна. Одной рукой она аккуратно коснулась уже выбритой части его лица, вторую поднесла к другой его щеке.

— Перестань дрожать: не хочу, чтобы благодаря тебе моя красота была безвозвратно утеряна в шрамах, — шутливо хмыкнул он.

Гермиона взглянула ему прямо в глаза, больше не улыбаясь. Она выглядела крайне сосредоточенной и серьезной, будто делала то, чего ей не хотелось, и он слегка улыбнулся, чтобы она немного расслабилась. Поднеся лезвие к его лицу, точным движением Гермиона прочертила дорожку, рассекая пену на подбородке. Подцепив кончик полотенца на коленях Драко, она протерла бритву и снова поднесла ее к коже, но теперь второй рукой она держала его за шею сзади, так что теперь она стояла даже ближе. Еще одним движением она прочертила полосу по его щеке. Гермиона снова протерла бритву, и Драко положил ладони ей на бедра.

Пульсация спустилась ниже, стало жарко. Судя по приподнятому полотенцу, Драко чувствовал себя так же. Гермиона поднесла бритву к его носу и провела по щеке раз, два — до верхней губы. Протерла лезвие.

Чуть наклонившись, она прижала палец к маленькой кровоточащей ранке у него на лице и посмотрела в глаза Драко.

— Живее, Грейнджер, я теряю терпение.

В последний раз она поднесла бритву к малфоевской щеке и сделала еще одно точное движение, но протереть лезвие не успела — Драко забрал его и кинул на пол, вскочив так порывисто, что полотенце слетело с него. Обхватив ее затылок одной рукой и ягодицу — другой, Драко поцеловал Гермиону так крепко, что ей показалось: не держи он ее за голову — точно сломал бы шею.

Прижав Гермиону к стене крохотной ванной, он поднял ее. Она все еще была в пижаме, но ему было все равно. Сильно прикусив ей шею, он провел языком дорожку к ее лицу и поцеловал подбородок, щеку и снова нашел ее губы, подарив глубокий поцелуй. Никогда прежде он не хотел ее так сильно.

Опустив ее на пол, он стянул с нее футболку и шорты с трусами. Какая удача, подумалось ему. Он снова поднял Гермиону, и она инстинктивно обхватила его ногами.

Он наклонился к ее груди и подумал: весь дом был в их распоряжении, так какого дьявола он хочет взять ее в тесной ванной, у стены?

Держа обвившую его ногами девушку, он подошел к хозяйской кровати и повалился на спину. Гермиона оказалась наверху, покрывая поцелуями его ключицы и шею. Грубовато отстранив ее от себя, он схватил ее за плечи, остервенело целуя ее грудь, покусывая ее, с силой обхватывая губами соски. Обычно он не был с ней так груб, ему не хотелось ее ранить, но сейчас желание было так сильно, что резкие движения казались естественными.

Продолжая покусывать уже немного припухшую грудь Гермионы, он перевернул ее, и она испугалась того, что он мог сделать с ней в такой позиции. Кажется, он тоже не был уверен, что сделает дальше — он просто хотел ее видеть. Он сильно сжал руками ее ягодицы, затем снова перевернул и вошел в нее двумя пальцами одной руки, продолжая покусывать грудь. Когда она застонала и отвернулась, как делала обычно, он понял: пора.

Он резко вошел в нее и начал с силой вбиваться, с каждым толчком все сильнее. Ладонью она зажала себе рот, чтобы не кричать. Поняв, что она делает, он схватил руки Гермионы и зажал над ее головой.

— Кричи, Гермиона! Никто не услышит! — сквозь зубы прорычал он.

И она кричала. Она, наверное, кричала бы независимо от того, что бы он ни велел сейчас. Драко выкрикивал ее имя — не Гермиона, но Грейнджер. Он кончил раньше, но, сориентировавшись, довел ее до оргазма рукой. Она кричала так, что, услышь кто-нибудь эти звуки, решил бы, что в доме кого-то убивают.

Гермиона никак не могла восстановить дыхание, а Драко не мог пошевелиться. Наконец, скатившись с нее, он выдавил:

— Черт, похоже, мне нужно в душ еще раз. Пойдешь со мной?

О чем он вообще?! Она даже мыслить не могла ясно!

— Не уверена, что теперь вообще смогу ходить, не говоря уже о том, чтобы мыться, — выдохнула Гермиона, и он громко рассмеялся.

Они лежали в кровати, оба голые, приходили в себя после всего произошедшего.

— А ты назвал меня Грейнджер.

— Что?

«Кто-то что-то сказал? Или послышалось?» Он пока не был уверен, что сможет поддержать связный разговор.

— А конкретнее? Я часто зову тебя «Грейнджер».

— Когда ты был, ну… посреди своего… ну, ты понял, — смущенно сказала она. — Ты выкрикивал «Грейнджер», и я не знаю, что думать по этому поводу.

— Посреди моего «ну ты понял»? — рассмеялся он. Почему, интересно, девушка со словарным запасом настолько большим, что составителям словарей впору краснеть, не может назвать оргазм «оргазмом»? Впрочем, неважно.

— Ха, я даже не помню, что вообще говорил. Ну и что? Какая разница, назову я тебя Грейнджер или Гермионой? — Он приподнялся на локте и посмотрел на любимую им женщину. Он увидел, однако, что ей это важно, хотя и не понимал, почему. Наклонившись, он нежно коснулся ее лица. — Я не могу контролировать, что именно несу в такие моменты, но мне неважно, как назвать тебя — Гермионой или Грейнджер. По-моему, важно то, что я назвал твое имя, разве нет?

— Ну да, — улыбнулась она в ответ. — Пойду, наверное, в душ.

Недоумевающий Драко остался в кровати. Когда она помылась, он все еще лежал нагишом в постели. Гермиона стала собирать свои вещи, чтобы отнести в другую комнату.

— Гермиона, мы только что занимались любовью, и я видел тебя голой. Одеваться передо мной тоже можно. — Он встал рядом с ней. — Видишь, я только что назвал тебя Гермионой.

Она легонько стукнула его по руке.

— Заткнись, это неважно, так что перестань издеваться.

— Теперь я пойду в душ. И не ешь ничего, а то нарушишь все мои планы, — добавил он, направляясь в ванную.

— Какие планы? — В дверях ванной показалась голова Гермионы.

— Твое идеальное свидание, — обернувшись, сказал он и скрылся за дверью.

Улыбающаяся Гермиона оделась и подумала, что, наверное, он может называть ее «Грейнджер» сколько захочет.

Идеальное свидание

— Подожди меня снаружи, — попросил Драко.

Гермиона вышла и обошла сад. На улице снова стояла прекрасная погода — было ощущение, будто им позволили выбрать ее, как в Министерстве магии в отделе погоды, и они выбрали такую. С собой у нее был джемпер, но, по всей видимости, он ей не пригодится, поэтому она повязала его вокруг пояса. Гермиона услышала, как открылась дверь в коттедж, и, обернувшись, увидела Драко с корзинкой для пикника. Она подбежала ближе.

— Ты имел в виду то самое свидание? Идеальное, которое я описывала?! — протараторила она.

— Ну, если только у тебя нет других идей для свидания, — ответил он. — Что ж, я полагаю, сперва надо немного прогуляться. Знаю, надо было раньше выходить — ты ведь планировала это свидание на утро, а прогулка должна была длиться до обеда, но кто-то слишком долго спал.

— Ага, а потом кто-то решил, что утром у нас будет секс, — парировала Гермиона.

— Мелочи жизни, — отмахнулся Драко, беря ее за руку и ведя за собой.

Они прошли через плотную стену деревьев, окружающих коттедж, и добрались до высшей точки холма. Внизу расстилалась великолепная равнина, а вдалеке виднелись горы. Драко поставил корзину на землю и достал из нее покрывало, которое расстелил рядом.

Пока Драко раскладывал еду, Гермиона отошла, чтобы полюбоваться потрясающим видом. Закончив, Драко позвал ее к «столу», теперь уставленному всякой снедью. Он подал ей руку и помог усесться.

— А кто ее приготовил? — спросила она, разглядывая сандвичи, фрукты и вино.

— Я. Эй, ну я же не совсем безрукий, это несложно! — в шутку обиделся он.

— Да, ты способный, — согласилась Гермиона, отправляя в рот виноградину. Драко открыл рот, и Гермиона попыталась закинуть туда еще одну виноградину, но промахнулась, вместо этого попав в глаз. Не выдержав, Гермиона расхохоталась и не могла успокоиться целую минуту, хотя самому Драко было не смешно.

Когда они поели, Гермиона начала упаковывать все обратно в корзину, но Драко усадил ее на себя и сказал:

— Кажется, сейчас наступает момент, когда мы должны обниматься на свежем воздухе, так займемся же делом!

Драко улегся на спину и поудобнее усадил Гермиону. Она положила ладони ему на грудь, и он подложил ее свитер себе под голову.

— Мне кажется, я как будто впервые заметила, какие у тебя красивые глаза, — наклонилась к нему Гермиона. — Она почти серебристого цвета. Мне всегда казалось, что они серо-голубые.

Гермиона коснулась его щеки, и он прикрыл глаза, так что она поцеловала его в веки, а потом спустилась к губам, покрывая их легкими влажными поцелуями. Драко крепче обнял ее. Она погладила его волосы, перебирая светлые шелковые пряди. Он перевернулся, увлекая ее за собой.

Драко слегка коснулся ее лица, а потом положил всю ладонь на щеку Гермионы, поглаживая большим пальцем ее губы. Почти сразу он поцеловал Гермиону, но не так нежно и невесомо, как делала она, а настойчиво, глубоко. Гермиона, чуть сдвинувшись, развела его ноги своими, и теперь Драко как бы обнимал ее одной ногой. Ладонями он провел по ее спине и сжал ее ягодицы, придвинув девушку ближе.

Гермиона тихонько вскрикнула, и Драко снова перевернулся, усаживая ее на себя. Теперь уже Гермиона поцеловала его страстно, настойчиво. Наконец, Драко чуть оттолкнул ее, отстраняясь, и проговорил:

— Я, конечно, не против перейти сразу ко второй части твоего свидания мечты, где мы занимаемся любовью прямо на покрывале, но, наверное, ты бы все же хотела идти по сценарию?

Гермиона закусила губу и нехотя скатилась с Драко.

Сложив еду, посуду и покрывало обратно в корзину, он поднялся и предложил найти качели. Гермиона рассмеялась, беря его за руку.

— Не уверена, что мы найдем в лесу качели, Малфой, — сказала она.

— Ты меня недооцениваешь, и мне уже надоело тебе об этом напоминать, — фыркнул он. Отпустив ее руку, он подошел к свисающей с близстоящего дерева виноградной лозе. — Предоставить тебе эту честь или мне самому?

Взмахнув палочкой, Гермиона трансфигурировала лозу в качели. Драко подергал ее несколько раз, чтобы убедиться в устойчивости конструкции. Гермиона хотела было сесть, но Драко ей не позволил:

— Нет, давай мы лучше стоя.

Он встал на сидение, уперев ноги по краям, и Гермиона поднялась следом, поставив ноги посередине, взявшись за веревки прямо под его руками. Драко начал раскачиваться, и Гермиона взяла тот же ритм, помогая ему. Они смотрели друг на друга.

Они раскачались достаточно сильно, улыбаясь и периодически подгоняя друг друга командами «еще!» или «выше!»; в конце концов, Гермиона сказала:

— А я ведь не могу сейчас спрыгнуть тебе на руки. Ты забыл об этой части свидания?

— Не забыл. Но, должен признаться, тоже не знаю, как это устроить, — оглянувшись, воскликнул Драко.

Они позволили качелям замедлиться естественным путем и по очереди спрыгнули, и Гермиона сказала:

— Пошли купаться — если, конечно, найдем ручей.

— Холодновато для купания, — заметил Драко, — хотя на улице тепло. Впрочем, можно найти тропинку вниз, к берегу, и хотя бы помочить ноги в воде.

Гермиона согласилась, и они пошли обратно к коттеджу. Оставив корзинку для пикника на дорожке, он забрал из нее покрывало и закинул его на руку — оно еще понадобится позже для финальной части свидания — и сжал ладонь Гермионы. Они начали спускаться с холма, но идти было тяжело: каждый из них дважды поскользнулся на неровной поверхности. Наконец, они дошли до берега. Побережье было расчерчено грядой валунов, и волны набегали на гальку под ногами.

Пристроив покрывало на одном из валунов, Драко начал разуваться.

— Малфой, мне кажется, идея дурацкая, — высказалась Гермиона. — Слишком много камней, и течение довольно сильное. В мои планы на сегодня не входило утонуть.

— Ну и где твоя жажда приключений и веселья? — спросил Драко.

— Наверху осталась, вон на этом самом холме. — Она указала пальцем на верхушку.

В ответ Драко осторожно ступил на камни босыми ступнями, намереваясь прогуляться. Гермиона покачала головой со словами:

— Да уж, ты у нас явно не Эйнштейн…

— Кто? — переспросил Малфой, приподняв бровь.

Гермиона рассмеялась: ну конечно, откуда же ему знать, кто это такой…

— Да неважно, — отмахнулась она, тоже разуваясь.

Подойдя к Драко, она взяла его за руку, и они вместе пошли гулять по камням вдоль берега. Вода была очень холодная, а камни — скользкими. Кругом лежала сплошная галька, волны безжалостно набрасывались на их лодыжки, сшибая их с ног и будто говоря: прочь, глупцы! От этого Драко упал назад, а Гермиона бухнулась на четвереньки, и ледяная вода буквально парализовала ее. Она почувствовала острую боль в ладони; подняв руку, она обнаружила на руке глубокую царапину.

Драко подошел к ней.

— Ты права: идея дурацкая, — признал он, помогая Гермионе подняться. Взяв ее за здоровую руку, он повел ее обратно на пляж. — Похоже, тут и правда негде гулять: повсюду камни. Прости меня, Грейнджер. Как твоя рука? — спросил Драко, когда они почти дошли до берега. Обернувшись, он взял ее израненную руку в свою, но Гермиона остановилась, с ужасом глядя куда-то вдаль, открыв рот. Она указывала на что-то у него за спиной. Будто в замедленной съемке, он проследил за направлением ее руки и понял, чего именно она так испугалась.

Что увидела Гермиона

Драко медленно обернулся, проследив глазами, на что показывала Гермиона. Увидев, что это было, он прыжком оказался перед ней, заслоняя своим телом, отчего Гермиона снова поскользнулась, не отрывая взгляда от увиденного. Драко помог ей подняться.

— Моя палочка осталась в корзине для пикника, — сообщил он.

— Почему?

— Потому что я ее туда положил.

— Очень глупо…

— Ну извини, всезнайка, не всем дано столько мозгов. Отдай мне свою палочку.

— Нет уж, спасибо, не отдам — я вполне способна нас защитить.

— Не время и не место мериться, у кого длиннее, дай сюда чертову палочку!

Пока они ругались, опасностей стало больше: прямо перед Драко и Гермионой появилось уже целых трое. Они прохаживались из стороны в сторону — три буро-черных волка. Сердце Гермионы забилось в горле; волосы на шее Драко встали дыбом. Гермиона, все еще заслоненная Драко, просунула ему под локоть свою палочку. Малфой нацелил ее на стаю и другой рукой сжал ладонь Гермионы, медленно отходя в сторону берега. Гермиона внимательно смотрела под ноги, чтобы они снова не упали, Драко же не сводил глаз с волков.

Обойдя стаю по дуге, они попытались выйти на тропинку, и Гермиона наклонилась к оставленной там корзинке.

— Оставь, — бросил Драко.

— А палочка?..

— Тогда бери.

Спиной вперед, они начали отступать по тропинке, пока волки не исчезли из виду. Затем они развернулись и во весь дух припустили к коттеджу, все еще держась за руки, Драко бежал чуть впереди. Добежав до вершины холма, они обернулись: их не преследовали.

— Очень странно, — выдохнула Гермиона, пытаясь восстановить дыхание. — Почему они не побежали? Волки — хищники, не в их природе позволить слабому скрыться. А они даже не двинулись с места…

— Плевать, давай просто уберемся отсюда, — заявил Драко, снова беря ее за руку, и они быстрым шагом пошли к воротам коттеджа, сулившего безопасность. Заперев за собой ворота, Драко вернул палочку, и Гермиона опустила корзинку на землю.

— Этого в планах не было, — скривился Драко.

Гермиона рассмеялась:

— А знаешь, в оригинальной версии идеального свидания нас изловило три волка, так что, как видишь, все отлично.

— Ты странная, — смерил ее взглядом Драко. — Давай зайдем внутрь, надо обработать твою руку, — добавил он и взял корзинку сам.

Зайдя внутрь, они направились прямиком на кухню. Оставив корзинку на полу, Драко усадил Гермиону на столешницу, придерживая за талию. Взяв чистое полотенце, он включил холодную воду и смочил его, чтобы промыть рану. Порез оказался неглубоким, и кровь уже остановилась. Драко хотел было произнести заживляющее заклинание, но вместо этого призвал палочкой пластырь и заклеил руку Гермионы. Она улыбнулась, и он наклонился к ней; она чуть раздвинула ноги, чтобы он смог приблизиться, и Драко прижался щекой к ее груди.

— Мне очень жаль, что твое идеальное свидание было безнадежно испорчено.

— Ну, прошлое наше идеальное свидание тоже было испорчено: дождь, грязь, плюс я чуть не утонула, так что, я думаю, сегодняшнее оказалось лучше, чем то, — хмыкнула Гермиона, положив подбородок ему на макушку, и добавила: — И, кстати, напомню, что наше самое первое свидание — то, что было на Хэллоуин, — прошло изумительно.

— Ух ты, класс, у нас было целое одно нормальное свидание, — кисло отозвался Малфой.

— Ну, теперь уже поздно сокрушаться, — развела руками Гермиона.

Драко обнял ее за талию и помог слезть со столешницы.

— Но мы все еще можем заняться любовью, — сказал он.

— Или сыграть в шахматы, или почитать, — хитро отозвалась она.

Драко смерил ее взглядом.

— Кто за занятия любовью, поднимите руки! — воскликнул он и поднял руку. — Кто за игры или чтение, поднимите руки! — Гермиона попыталась поднять руку, но Драко схватил ее за запястья, и она не смогла. — Итак, занятия любовью побеждают! — провозгласил он и, подняв Гермиону на руки, стал подниматься с ней по лестнице.

Гермиона вывернулась и встала перед ним:

— Эй, ты же лишил меня права голоса!

— Нет, малыш: мой голос идет за два, разве я не говорил? — хмыкнул Драко и, снова подняв Гермиону, потащил ее наверх, в спальню, и уронил там на кровать.

— Что ж, — сказала Гермиона, — раз ты выиграл, тогда хотя бы дай мне стакан воды: я умираю от жажды.

— Мы же только что ушли с кухни, могла бы налить воды там! — возмутился Драко.

— А я не знала, что мы уходим с кухни. Ну пожалуйста, я же ранена, дай мне воды! — уговаривала она.

— Нытье правда помогает добиваться своего? — поднял бровь Малфой, глядя на нее с другого конца кровати.

Закинув руки за голову, она ответила:

— Обычно нет. А вот это — помогает, — добавила она и приняла соблазнительную позу.

— Я тебя ненавижу, — закатил глаза Драко и, громко топая, как ребенок, буквально бросился вниз за водой. Взяв стакан, он снова повернул кран. Выглянув в окно над раковиной, он увидел, что волки теперь окружают дом. Малфой выронил стакан, и тот вдребезги разлетелся. Он выключил кран.

— Что случилось? Что за шум? — раздался голос сверху.

— Я уронил стакан, лежи. Я сам уберу.

Вынув палочку из корзинки для пикника, Драко укрепил замки на входной и задней дверях магией — часть заклинаний была изобретена им лично, а затем снова выглянул в окно. Один из волков сидел в саду прямо перед домом. «Почему охранные чары Билла не сработали? Хотя, наверное, от животных они не помогают…»

Он почувствовал, как на кухню вошла Гермиона, еще до того, как она заговорила.

— Как они прошли через охранные заклятия?

— Понятия не имею.

— Думаешь, они пришли навредить нам?.. — неуверенно спросила Гермиона.

— Ну, сомневаюсь, что они зашли на чашку чая, — хмыкнул Драко.

— Может, трансгрессируем? Отправимся в «Нору», отправим сову Биллу?

— Я не знаю, Гермиона, — искренне ответил он и обернулся к ней.

— Не знаю, почему, но мне кажется, они не хотят нам вредить.

— С чего ты взяла? — Драко приобнял ее за плечи и обернулся. Теперь на траве перед домом лежали все три волка.

— Не знаю. Как будто что-то глубоко в душе говорит мне, что бояться нечего, — ответила она. Драко притянул ее ближе. — Они точно волшебные: в Британии нет волков. И это отчасти убеждает, что они с нами, а не против нас.

Гермиона подняла глаза на Драко и снова обернулась. Самое странное, что она искренне не понимала, откуда у нее такое чувство.

Волки у ворот

В конце концов Гермиона и Драко все-таки засели за шахматы. Хотя волков Драко особо не боялся, он все же беспокоился. Зачем они здесь? Обычные ли это животные? Малфой постоянно подходил к окну проверить. Казалось, что те общались между собой: через некоторые промежутки времени один из них вставал, обходил дом кругом и возвращался к сородичам.

Примерно к пяти вечера Гермиона сказала, что пойдет готовить ужин.

— Я пойду вздремну, — ответил Драко. — Разбуди меня, пожалуйста, как закончишь.

Он пошел наверх в самую маленькую спальню — и трансгрессировал. Он направлялся в «Нору». Он никогда раньше там не был, но понадеялся, что его не расщепит, если он просто назовет место назначения и переместится туда.

Малфой оглядывал высокий дом причудливой формы: множество окон, большой двор, сломанный забор, истрепанную серую вывеску, побитую черепицу — и думал, что спокойно жить тут можно, только если ты Уизли. Драко искренне надеялся, что не успеет подцепить ничего заразного за время визита.

Подойдя к парадной двери, он постучал, моля Мерлина, чтобы дверь открыл Гарри Поттер. Мерлин сжалился.

— Ты что тут делаешь, Малфой? — спросил Гарри, заглядывая через плечо бывшего однокурсника. — Где Гермиона? — озабоченно спросил он.

— Выйди, надо поговорить, — настойчиво попросил Драко.

Гарри послушался, и Драко рассказал ему о волках, о том, как те их не поймали. Рассказал, как животные пытались заставить их вернуться в коттедж, а, когда люди вернулись, волки как будто бы приглядывали за коттеджем, защищали.

— Я не хочу, чтобы Гермиона сидела там одна, — сказал Гарри.

— Я даже не сказал ей, куда пошел, — ответил Драко, — я не хочу ее волновать.

— Я пойду с тобой. Хочу сам на них посмотреть. Если решим, что волки все-таки опасны, вы с Гермионой переместитесь сюда, — решил Гарри.

— Послушай, Поттер, — начал Драко, — я могу сам позаботиться о нас с Гермионой. И я уже сказал: я не думаю, что они желают нам зла.

— Тогда какого драккла ты притащился сюда? От меня ты чего хочешь?

— Я хотел, чтобы кто-то еще знал. Уж прости, что побеспокоил: случайно решил, что тебя волнует судьба твоей якобы лучшей подруги. Видимо, ошибся! — крикнул Драко и повернулся, чтобы уйти.

Он пересекал двор. Гарри догнал его и проорал:

— Как ты смеешь говорить, что мне на нее плевать?! Я беспкоюсь о ней больше, чем о ком-либо! Ты что, думаешь, мы тут просто наслаждаемся жизнью? Думаешь, я ни разу не думал просто схватить ее и утащить из Хогвартса в «Нору»?! Единственное, почему я еще этого не сделал — потому что Билл твердит, что ты за ней присматриваешь и заботишься! Уж поверь, Малфой, мне начхать, что ты к ней испытываешь — мои чувства куда глубже, чем ты вообще можешь представить!

Драко Малфой никогда и никому бы не признался, что за всю свою жизнь он ревновал всего пару раз, и оба раза это было связано с Гарри Поттером. И сейчас он снова почувствовал ревность. Черт, да он прекрасно знал, что ему никогда не занять место шрамоголового в сердце Гермионы! В тот момент ему казалось, что он ненавидит Гарри, но вместе с тем он знал, что Поттер искренне любил Гермиону и что это взаимно.

— Хорошо, Поттер, идешь со мной. Там решишь, что делать.

Гарри и Драко трансгрессировали к «Ракушке» — прямо в коридор на втором этаже. Драко спустился первым, чтобы найти Гермиону, Гарри шел следом. Но ее не было на кухне. Ни слова не сказав, Драко снова рванул наверх. Гарри быстро понял, что Малфой ищет Гермиону, и начал звать ее по имени.

Драко снова спустился.

— Я не могу ее найти!

Гарри открыл входную дверь.

— Нет, Поттер, там же они!

Но Гарри было все равно: он увидел снаружи кое-кого еще. Все три волка сидели на земле в ногах у Гермионы, которая кормила их сырым мясом.

Мягко, не повышая голоса, Гарри медленно произнес:

— Гермиона, вернись в коттедж.

Тем же тоном Драко спросил:

— Это был наш ужин?

Гермиона помахала парням и уронила остатки мяса на землю. Самый крупный волк шел рядом с ней, пока она приближалась к Драко и Гарри. Оба вытащили палочки.

— Не нужно палочек. Они нам не враги, как я и говорила, — сказала Гермиона. — Я думаю, они анимаги, и мне кажется, кто-то их послал за нами присматривать.

— Кто? — спросил Гарри, беря ее за руку и подтолкнув ближе к себе. Волк отстал.

— Не знаю.

— А как ты поняла, что они анимаги? Они это как-то сообщили?

— Немногословно, — пространно ответила Гермиона.

— И какими словами? — раздраженно спросил Драко. — «Гав-гав»?

Гермиона обернулась. Самый крупный волк вернулся к собратьям и продолжил трапезу.

— Прозвучит странно — я и сама в эту ерунду не верю, но они как будто бы сообщили мне об этом телепатически. Я в этом уверена. И я знала, что выйти наружу будет безопасно.

Драко взял Гермиону за другую руку (ту все еще держал Гарри), и они втащили ее в коттедж, захлопнув дверь. Драко повернул задвижку.

— Да это же идиотизм, Грейнджер! — завопил Драко. — Откуда ты знаешь, что они тебе не навредили бы?!

— Ну, — ответила Гермиона, — ты же меня бросил, и мне пришлось следовать собственной интуиции.

Гарри крепко ее обнял и сказал:

— Я всегда верил твоей интуиции. Давно уже понял, что чутье тебе верно подсказывает, что делать. Ты была права год назад про Годрикову впадину, про книгу, которую тебе оставил Дамблдор, об опасностях в сейфе Лестрейнджей. Если тебе кажется, что волки призваны защищать, я тебе верю.

— Спасибо, Гарри, — ответила Гермиона, обнимая его в ответ.

— Очень мило, чмоки-чмоки. А теперь отпусти мою девушку, Поттер, и найди свою рыжую, — поспешно встрял Драко, хватая Гермиону за руку и оттаскивая от Гарри.

— Хочешь остаться на ужин? Я пожарила овощи и испекла пирог, — улыбнулась Гермиона.

— Рад, что ты наконец освоилась на кухне, — улыбнулся в ответ Гарри.

— Когда ты все успела? — снова встрял Драко.

— С помощью магии, конечно, — ответила Гермиона и, взяв Гарри за руку, пошла на кухню. — Он лучше, чем кажется, правда, — добавила она о Драко, обращаясь к Гарри.

Гарри рассмеялся.

— Не говори обо мне в третьем лице, пока я тут, — проворчал Драко.

— Ну так иди отсюда, — посоветовал Гарри. — Пахнет прекрасно, Гермиона! Но мне надо обратно в «Нору»: все будут волноваться, куда я подевался. Очень тебя прошу: не подходи к волкам. Я расскажу Биллу и мистеру Уизли о них. — Он поцеловал Гермиону в щеку и добавил: — Оставь мне кусочек пирога. Я вернусь через два дня. Пока!

И Гарри растворился в воздухе.

С максимальной честностью

— Вы с Поттером меня просто бесите, — пожаловался Драко, садясь.

— Ну зачем ты так? — спросила Гермиона, накрывая на стол.

— Потому что он себя ведет так, будто он — самое важное в твоей жизни, а когда Поттер рядом, ты начинаешь вести себя так же. Это бесит. И я не голоден, — добавил он, вставая из-за стола.

— Пожалуйста, вернись обратно, — попросила Гермиона, — и давай без споров насладимся ужином. Это ты ушел за Гарри, а не я.

«Справедливо». Драко снова сел.

— Мелкая Уизли как-то раз сказала мне, что мы с ней всегда будем на втором месте, когда речь идет о «золотом трио», и чем раньше я приму этот факт, тем счастливее буду.

— Неправда. Да и почему ты вообще в это веришь? — Гермиона села рядом и принялась раскладывать еду по тарелкам.

— Почему ты никогда не рассказывала, что случилось в прошлом году? — принимая у нее тарелку и немного меняя тему, спросил Драко.

— Я пыталась, но ты в ответ грубо пошутил, и я не стала.

— Когда? Я спал, что ли? — пораженно спросил Драко.

— Когда мы в первый день шли к замку.

— Ты серьезно? Неужели ты бы доверилась мне в самый первый день, даже когда мы еще не подружились? — с недоверием посмотрел на нее Малфой.

— Доверилась бы. Но ты не дал мне шанса. — Ее голос прозвучал грустно; она уставилась в свою тарелку.

«Вот я ненормальный…»

— Прости меня. Если дашь мне второй шанс, я бы хотел послушать — сейчас.

— Давай после еды? Я все расскажу, честно. И тебя послушаю. Но потом, хорошо? — попросила она, откусывая маленький кусочек картошки.

— После ужина. Сядем и поговорим начистоту, — кивнул Драко.

Гермиона благодарно сжала его руку.

После ужина, когда они вместе вымыли посуду, Гермиона вернулась обратно за стол и принялась рассказывать. Она начала подробно рассказывать обо всем, начиная со свадьбы Билла и Флер, и закончила финальной битвой — битвой за Хогвартс. Часть из этого Драко уже знал, но все-таки ее рассказ сообщил ему много нового. Он не знал, что Поттер дважды спас ему жизнь в той битве. Теперь он ненавидел Гарри еще сильнее.

Гермиона рассказывала и об их поимке и о том, как егеря потащили их в малфоевские подземелья, как его тетка Беллатриса пытала Гермиону. Драко помнил эту историю, поэтому Грейнджер просто быстро сообщила ему факты, не останавливаясь на деталях и не поднимая взгляда. К тому моменту по ее щекам уже текли слезы, но тут она расплакалась еще сильнее. Драко стало стыдно, и он не стал ее успокаивать — боялся показаться неискренним.

Гермиона закончила рассказом о том, как поехала в Австралию, чтобы забрать родителей. Она разрыдалась так, что Драко вскочил и крепко сжал ее в объятиях, поглаживая по волосам.

— Мне очень, очень жаль, — проговорил он, надеясь, что этого будет достаточно.

Проревевшись, Гермиона почувствовала себя лучше. Взяв себя в руки, она попросила:

— Теперь ты. Расскажи свою историю.

Ему ужасно не хотелось ничего вспоминать, но он ей пообещал. Он отвел Гермиону в гостиную и сел в кресло возле камина. Усадив ее к себе на колени, чтобы не пришлось встречаться взглядом, он покаялся во всех грехах. Он искал искупления и доверился Гермионе, чтобы она отпустила ему содеянное. Рассказ дался легче, чем казалось изначально — возможно, потому что он знал: она не осудит.

Стемнело.

— Пойдем спать, — предложил Драко.

Они прошли мимо окна: волки все еще были там. Гермиона взяла Драко за руку и повела в спальню Билла и Флер.

Малфой ушел в ванную. Гермиона расстелила кровать и надела красивую ночную рубашку. Она подложила под спину подушки и стала ждать. Потом села на кровати. Драко все не было, и тогда Гермиона взяла книгу, лежащую на тумбочке, и взялась за чтение. Прошло полчаса, но Драко все еще не было.

Гермиона постучалась.

— Драко, ты еще там?

Тишина.

Она осторожно открыла дверь:

— Драко, ты тут?

Малфой сидел на полу в ванной, подтянув к себе колени, и тихо плакал. Гермиона села рядом, но не смогла выдавить из себя ни слова: зрелище разрывало ей сердце. Тогда она обняла его за плечи и уложила к себе на колени. Он зарылся лицом в ткань ночной рубашки, пока не выплакал все слезы. Гермиона тоже плакала.

Он чувствовал себя последним идиотом и размазней, но впервые в жизни он показывал истинные эмоции. Больше не было притворства.

Гермиона гладила его по спине. Когда Драко успокоился, она наклонилась и поцеловала его в макушку. Она встала, взяла его за руку и отвела в спальню. Он сел на край кровати, запутавшийся, ему было стыдно. Гермиона сняла с него рубашку, ботинки и носки, и Драко откинулся на кровать, лежа в одних джинсах. Она укрыла его покрывалом, наслаждаясь видом его сильного, красивого тела. Улегшись рядом, Гермиона принялась гладить его грудь и руки, покрывая кожу невесомыми поцелуями.

Она хотела передать ему свои чувства — что в конце концов все будет хорошо. Что ему больше не нужно заниматься самобичеванием. Что можно начать все с чистого листа. Она легла ему на грудь и страстно поцеловала. Драко наконец вышел из ступора и ответил на поцелуй.

Гермиона медленно провела рукой по его груди и остановилась на ткани джинсов, будто бы прося разрешения. Драко расстегнул «молнию» и стянул джинсы вместе с трусами. Гермиона высвободилась из ночной рубашки, под которой ничего не было. Маленькой рукой она нежно взяла его член, и он прикрыл глаза, чтобы раствориться в ощущениях. Когда Драко понял, что теряет терпение, он отстранил ее руку и, уложив Гермиону на спину, поцеловал ее, вкладывая в свои действия все желание и все чувства, которые испытывал к ней.

Мгновенно войдя в нее, он начал двигаться, и они кончили практически сразу и одновременно. Драко приходил в себя, нависая над ней на локтях. Нажав ей на лоб обеими ладонями, он убрал ей волосы. Снова поцеловав Гермиону, он выдохнул:

— Поклянись, что будешь любить меня вечно. И я поклянусь.

— Я буду любить тебя вечно, Драко. Клянусь жизнью. Я хочу, чтобы ты мне верил и не боялся, что все конечно. Ничего не закончится — это только начало, — твердо сказала Гермиона.

Он еще раз поцеловал ее, скатываясь набок, и крепко прижал к себе так, будто хотел слиться воедино. Оплетая ее руками и ногами, он решил: хватит жить прошлым. Она — его будущее. И только это сейчас и важно.

Волк и Ворон

Драко лежал на заднем дворе, наслаждаясь лучами солнца. За прошедшую неделю они с Гермионой уже привыкли к тому, что компанию им составлял, по меньшей мере, один волк из стаи. Иногда они собирались втроем, но чаще всего был кто-то один. Ближе к людям они не подходили, оставаясь у входа в сад. Когда «смена» была закончена, они перебирались через забор наружу.

Дважды Драко с Гермионой пытались покинуть двор, и оба раза они были остановлены: волки предпочитали, чтобы люди оставались за надежным каменным забором. Гарри, Рон, Джинни и Джордж гостили у них несколько дней назад, и наличие волков их обеспокоило — Рон даже отказался находиться во дворе, когда они были там.

Поскольку Драко весь день провел, бездельничая под солнцем, Гермиона вышла к нему и спросила:

— Уизли пригласили нас к себе к полудню. Ты будешь собираться?

— А что плохого в моей одежде? — вопросом на вопрос ответил Драко. — Я одет. Это же Уизли.

Он окинул Гермиону взглядом: она выглядела прекрасно в розовой юбке с лилово-черным узором и розовом же вязаном свитере поверх белой блузки. Волосы она распустила и убрала заколкой, которую он подарил ей на Рождество. Завершали образ черные балетки и украшения. Гермиона даже накрасилась по такому поводу!

— На тебе джинсы и футболка! — фыркнула Гермиона. — Сейчас Пасха, надо одеться подобающе.

— Кто сказал?

— Я говорю, — ответила она, плюхнувшись ему на колени.

— Ой! — притворно воскликнул Драко, морщась якобы от боли.

— У меня есть для тебя пасхальный подарок. Хочу отдать его тебе сейчас, а не у всех на виду, — добавила она, доставая из кармана юбки серую коробочку, перевязанную белой лентой.

Драко с удивлением принял коробку.

— Что там?

— Вот и узнай!

Соскользнув с его коленей, Гермиона опустилась на стоящий рядом стул. Открыв коробку, Драко обнаружил длинную серебряную цепочку, на которой висели их инициалы: «Г» и «Д». Вытянув ее из коробки, Драко с удивлением воззрился на Гермиону.

— Я понимаю — мужчины, украшения, все такое, в смысле, ты всегда носишь свой перстень, но я не обижусь, если ты решишь носить ее под рубашкой или просто положишь куда-то в надежное место, — сбивчиво заговорила она, краснея.

Драко рассмеялся и с широкой улыбкой ответил:

— Глупенькая, разумеется, я буду ее носить — и никогда не сниму, обещаю! Когда ты ее купила?

— Я сказала маме, что хочу подарить тебе нечто особенное, поэтому, пока я была в больнице, она сходила по моей просьбе в ювелирный, я сказала ей, что именно купить, — тоже улыбнулась Гермиона.

Надев цепочку, он ответил:

— Что ж, раз у нас время подарков, пойду за твоим.

— Ты купил мне подарок?! — крикнула Гермиона ему вслед.

— Нет, пойду стащу что-нибудь из коллекции Флер! — закатил глаза Драко. — Не удивляйся так, Грейнджер.

Он сбегал в маленькую спальню, где намеренно оставил свой чемодан — он не хотел, чтобы она случайно обнаружила подарок. Схватив белую коробку с красной лентой, он спустился обратно. Вернувшись, он обнаружил волка рядом с Гермионой.

— Прочь от моей женщины, волк! — крикнул Драко. Животное медленно отошло, смерив Драко взглядом.

— По-моему, ты его обидел, — рассмеялась Гермиона.

— А по-моему, это он меня обидел, отираясь рядом с моей девушкой, — ответил Драко, не сводя с волка глаз — тот сидел теперь в углу сада.

Драко вручил ей подарок, и Гермиона нетерпеливо взяла его.

— Да! — прошептала она и хихикнула. — Обожаю подарки!

— Да ну, — хмыкнул он в ответ.

Открыв подарок, она тут же прижала ладонь ко рту.

— Драко, это чересчур! — ахнула она, вытаскивая браслет с рубинами и бриллиантами.

— Для гриффиндорки больше подойдут рубины, хотя я вот настолько, — он свел рядом указательный и большой пальцы, оставив между ними щелочку, — был близок к тому, чтобы купить вместо них изумруды.

— Это просто волшебный подарок, — сказала Гермиона, застегивая браслет. — Спасибо тебе огромное!

Встав, она обвила его шею руками, поднялась на цыпочки и поцеловала. Обняв ее за талию, он крепко обнял ее в ответ и углубил поцелуй.

— Я люблю тебя, Гермиона, — сказал он, — и я не устаю тебе об этом повторять. И надеюсь, что и ты не устанешь это слышать.

— Никогда, — ответила она, кладя голову ему на грудь.

— Мне надо переодеться, по-видимому, так что пойду наверх, — проговорил он, держа ее за руки и отходя в сторону коттеджа. Отпустив ее, только когда отошел на максимальное расстояние, он ушел, а Гермиона села обратно в кресло и принялась изучать браслет.

Вдруг она поняла, что впервые за почти неделю рядом нет ни одного волка. Может, они в другой части сада? Пройдя через дом, она вышла через основную дверь, но и там волков не оказалось. Вернувшись к задней двери, она неохотно вышла наружу. «Странно», — подумала она.

Прикрыв глаза «козырьком» из ладони, она осмотрела задний двор в поисках волков. За это время она с ними почти что сдружилась. Больше всего ей нравился самый крупный из них, с тремя черными лапами и одной серой. Гермиона прошла вдоль невысокого каменного, сделанного из булыжников забора, ограждающего участок, и перегнулась через него, вглядываясь в лес, прошла дальше, всматриваясь в сторону океана.

Внезапно огромная черная птица спикировала прямо на Гермиону, заставив ту пригнуться. Схватившись за голову — «что это было?!» — Гермиона огляделась и быстро пошла в сторону дома; ей было страшно. Она зашла за угол коттеджа, и птица снова спикировала на Гермиону, на этот раз так низко пролетев над ней, что Гермиона вскрикнула. Она припустила ко входу, и тут появилась вторая птица.

— ДРАКО!..

Тем временем Драко надевал темно-серый костюм и завязывал на шее лиловый галстук. Сначала он хотел взять другой, но решил остановиться на этом, чтобы он сочетался с цветом ее свитера. Он уже засунул руку в рукав пиджака, как вдруг раздался крик Гермионы. Схватив с кровати палочку, Драко рванул вниз, зовя Гермиону.

Она снова позвала Драко, и ему стало жутко оттого, насколько ее зов был похож на крик о помощи. Выскочив на задний двор, он увидел Гермиону, стоящую в дальнем конце сада и зовущую его.

«Что не так?!» — в панике подумал он. Вокруг, казалось, не было ничего опасного.

— Гермиона!

Она повернулась на звук его голоса и снова позвала:

— Быстрее, Драко!

Он бросился к Гермионе. Ее свитер порвался, на голове царил беспорядок. Она указывала на что-то за каменной оградой вокруг сада. Он не глядя перемахнул через забор, решив, что разбираться, что к чему, будет по ходу. Перед ним предстала картина: один из волков держал в зубах огромного черного ворона, по-видимому, мертвого.

— Почему ты кричала? — обернулся Драко к Гермионе, перелезая через ограду обратно в сад.

Гермиона расплакалась, у нее сбилось дыхание. Драко взял ее за щеки и попросил:

— Дыши глубоко, расскажи, что случилось.

Гермиона повиновалась, закончив рассказ на том, как, когда появился второй ворон, волк вдруг появился будто из ниоткуда и загрыз одну из птиц. Вторая успела скрыться.

Драко поспешил в дом, подгоняя Гермиону, и бросил взгляд на небо, чтобы убедиться, что зловещих птиц над ними нет.

— Соберись. Нам пора выходить, — велел он.

У него было странное чувство, что вороны были не просто птицами — равно как и волки не были просто животными.

Гермиона отправилась в ванную, а Драко вернулся обратно в сад, снова рассматривая небо. Он заметил краем глаза, как волк снова перепрыгнул ограду и теперь направлялся к Драко, а затем лег у него в ногах.

— Не знаю, кто ты или что, но спасибо, — сказал Драко.

Бросив последний взгляд на небо, он пошел обратно в дом, откуда они с Гермионой отправились на пасхальный ужин в «Нору».

Мое яйцо больше твоего!

Они прибыли в «Нору», и миссис Уизли обняла Гермиону так крепко, что, казалось, треснут ребра. Билл и Флер тоже были там. Билл отвел Драко в сторону и спросил:

— Как дела в коттедже?

— Нормально. Вы уже возвращаетесь?

Драко думал, что у них с Гермионой в запасе еще одна ночь свободы.

— Нет, — ответил Билл, — вы можете оставаться там еще ночь.

Малфой выдохнул с облегчением. Он решил рассказать Биллу про волков и воронов, но, стоило ему упомянуть волков, как Билл признался:

— Отец уже рассказал мне об этом с совой.

Билл, однако, очень заинтересовался воронами и сказал, что уверен в их связи с Братством Ворона, хотя ворон и не был символом Когтеврана — на гербе был изображен орел, а название факультета больше относилось к черным когтям этого орла. Тем не менее, по словам Билла, простым совпадением это явно не было.

— А что, если профессор Стивенс — анимаг? — предположил Драко.

— Если и так, я уверен, что он не зарегистрирован, но я попрошу отца проверить. Что ж, пойдем, нас уже заждались, — сказал Билл и хлопнул Драко по спине.

Драко отправился к столам, которые Уизли выставили в саду. Миссис Уизли раздала указания всем, кроме него, и он решил предложить ей помощь. Зайдя вслед за ней на кухню, где она уже взялась за огромную миску, наполненную картошкой, он произнес:

— Могу я чем-нибудь помочь, миссис Уизли?

— Драко, это так мило! Но ты наш гость, так что отдыхай, — отозвалась она. Слегка разочарованный, Драко пошел было обратно, как вдруг Молли позвала его: — Впрочем, Драко, думаю, я знаю, чем ты можешь помочь. Я сложила все пасхальные яйца для детей в другой комнате, вон там. Не мог бы ты забрать их и вынести наружу? Мы разложим их на столах.

— Конечно, — кивнул Малфой. Зайдя в уютную гостиную, он взял четыре огромных яйца — как бы не разбить! — и понес наружу, где разложил их в соответствии с табличками, которые младшая Уизли расставила на столе.

— А где сидит Поттер? — спросил он у Джинни, и та указала на место рядом с Гермионой.

Ну конечно.

С недовольным лицом он положил последнее яйцо на полагающееся ему место. Ну, хотя бы посадили его, Драко, с другой стороны от Гермионы…

Снова придя в гостиную, он взял следующую порцию яиц и разложил их по местам. Вернувшись в комнату в третий раз, он обнаружил еще одно, очень большое яйцо, на котором обнаружил собственное имя. «Черт, да оно крупнее остальных!» — подумал он. Ему стало неловко — не потому что его яйцо было больше (в конце концов, он же Драко Малфой, гость в этом доме, и ему полагается лучшее!), а потому что сам он даже не подумал принести с собой подарки.

— Помощь нужна? — В гостиную зашла Гермиона.

— Да, — ответил он, — отнеси, пожалуйста, остальные яйца, мне нужно на минутку вернуться в «Ракушку».

— Зачем? Ты плохо себя чувствуешь?

— Нет. Можно попросить тебя об одолжении?

— Конечно.

— Я приготовил для тебя конфеты и положил в огромное шоколадное яйцо. Ты будешь очень против, если я принесу его сюда и подарю Уизли? Хочу поблагодарить их.

— Отличная идея, — улыбнулась Гермиона. — Я как-то даже не подумала.

Драко улыбнулся в ответ и трансгрессировал. В «Ракушке» он забрал подарок, поменял на нем имя и вернулся в гостиную. Гермиона как раз вышла, неся оставшиеся пасхальные яйца.

Малфой пошел на кухню, где миссис Уизли наносила украшения на торты.

— Драко, дорогой, до ужина еще полчаса, иди во двор, развлекайся. Думаю, они там играют в какую-то маггловскую игру, футбол, кажется. Гарри научил их — они играют каким-то смешным черно-белым мячиком. Ты что-то хотел?

Драко сел рядом с ней, и ему на ум пришли все разы, когда он высмеивал ее, называл коровой, оскорблял ее перед ее же детьми, и ему стало очень неприятно. Молли Уизли оказалась очень приятной женщиной.

— Миссис Уизли, я принес вам подарок от нас с Гермионой, — произнес он, протягивая ей шоколадное яйцо.

Она с улыбкой приняла подарок и, кладя его на стол, сказала:

— Спасибо, мне так приятно! Знаешь, дети никогда ничего не дарили мне на Пасху — кроме Чарли, конечно, он всегда был самым чутким из всех.

Драко испытывал странное чувство: часть его хотела уйти, а часть — остаться. Молли Уизли излучала материнскую заботу, хотя во всем не была похожа на его собственную мать.

Она заметила, что Драко умолк и что ему неловко, и сказала:

— Знаешь, мне пригодится твоя помощь еще кое в чем.

— Что угодно, — улыбнулся Драко.

— Возьми ложку, — велела она, протягивая ему миску с остатками крема, которым украшала торты. — Надеюсь, ты любишь сливочный крем — и не говори Рону, а то он всегда хочет вылизать миску.

— Обожаю сливочный крем, — не покривив душой, ответил Драко.

Миссис Уизли продолжила заниматься кухней, а Драко все поглядывал на дверь, чтобы увидеть, если кто-то пойдет к ним.

— Знаете, — вдруг сказал Драко, отставляя миску, — я знаю, что уже прошло много времени, да и мои слова вам могут показаться пустыми, но я бы хотел выразить вам свои соболезнования в связи с гибелью вашего сына на этой войне. Он всегда знал, как рассмешить окружающих, — добавил он, уставившись в стол.

Драко никак не ожидал, что миссис Уизли подойдет к нему, обнимет за шею и поцелует в щеку:

— Ты очень хороший мальчик, Драко. Спасибо. Для меня это много значит, особенно от тебя, дорогой.

Она тоже села за стол и принялась очищать вареные яйца от скорлупы. Драко сидел рядом, покусывая губы и нервничая. «Уйти? Или, наоборот, сказать что-то еще?»

— Ты любишь вареные яйца? — Драко кивнул, и миссис Уизли протянула ему одно из яиц. — Только не говори мистеру Уизли: он их обожает.

Драко ухмыльнулся. Она поделилась с ним уже вторым секретом. Наклонившись, он взял со стола солонку, посолил яйцо и, махнув на прощание этой прекрасной доброй женщине, вышел с кухни.

Гермиона нашлась во дворе в одном из закоулков: они с Поттером и несколькими рыжеволосыми Уизли пытались сыграть в маггловскую игру, которой их пытался научить Гарри. Драко снова почувствовал себя лишним и подумал, не вернуться ли ему в дом — по-видимому, миссис Уизли пришлась по душе его компания. Он развернулся было обратно, но его окликнула Гермиона.