Игры разума (джен)

Как можно отключить сознание? Свет, звуки, запахи, ощущения — всё это отключить, хотя бы ненадолго... Ведь они — атрибуты нового дня, уже в самом начале сулящего отвратительную усталость.

Гарри с трудом нашёл в себе силы, чтобы подняться. Всё тело ломило так, словно он не спал несколько ночей. Одеваясь, он думал о том, что увидел во сне. Насколько же реальными были увиденные там картины, как будто это действительно его воспоминания, его жизнь в семье профессора Снейпа. Каждый момент, каждое действие, каждое слово. Всё это выглядело слишком реалистично. Но почему? Тогда в больничном крыле Снейп сказал, что действие зелья почти сошло на нет и все эти воспоминания, мысли скоро затрещат по швам и разлетятся на куски. Ах, если бы... они становились только ярче и чётче, смеясь над Гарри и его чувствами. Было так больно, что хотелось умереть и никогда не просыпаться в том треклятом лазарете. Не слышать слов профессора, не видеть равнодушия на его лице.

Одевшись, Гарри вышел из спальни и направился в общую гостиную Гриффиндора. Все его мысли занимали воспоминания из снов. Они будоражили его, заставляя волноваться, опять будили надежду на что-то светлое. А ещё... пугали. Хотелось поделиться всем с Роном и Гермионой, но Гарри боялся. Боялся того, что они подумают так же, как и он сам, что он медленно, но верно сходит с ума.

Друзья тем временем расположились за учебниками в креслах у камина. Гермиона что-то увлечённо объясняла Рону, который, подперев подбородок кулаком, отрешённо наблюдал за ней, очевидно не многое улавливая из её речи. Гриффиндорка первой заметила приблизившегося Гарри и мягко поздоровалась.

— Привет, — вторил ей Рон. — Ну что, выспался хоть? — спросил он, взглянув на часы, время которых неторопливо двигалось к обеденному.

Гарри придвинул к друзьям ещё одно кресло и тоже сел.

— Вроде неплохо, а вроде и вообще никак, — пожал он плечами, безразлично глядя на языки пламени.

Некоторое время молчали.

— Гарри... — негромко позвала Гермиона, с едва скрываемой тревогой осматривая друга. — Может... тебе стоит обратиться к мадам Помфри? — спросила она тихо. — Эти отработки отнимают у тебя столько сил...

— Да, Гарри, ты уже такой бледный, что смотреть жутко! — подключился Рон, не особо подбирая слов и игнорируя возмущённый взгляд подруги. — Я, конечно, полностью поддерживаю твой боевой настрой, но это уже все границы переходит.

— Я не буду этого делать, — сердито бросил Гарри в ответ, даже не поворачиваясь к друзьям. Он продолжал гипнотизировать огонь, будто рассчитывая на какое-то чудо. — Это только наша война с Жабой и больше ничья. Впрочем, она проиграет.

Холодная уверенность.

— Может, лучше ей бомбы навозные в кабинет подкинем? — предложил Рон. — От такой битвы куда меньше жертв. Ей-Мерлин, ещё пару дней и твоя рука превратится в мясо...

— Это моё дело, Рон! — получилось резче, чем он рассчитывал. — Прости...

— Мы просто волнуемся, Гарри, — тихо поддержала Гермиона. Она ненадолго умолкла, прежде чем продолжить. — Уже больше недели прошло с того инцидента, а лучше тебе не становится. Вдруг это последствия того зелья?

— Нет никаких последствий, — соврал Гарри, тяжело вздыхая. — Снейп сказал мне тогда, в больничном крыле, что вся эта зараза выветрится примерно через неделю, так и есть. Мне намного лучше.

А говорят ещё, что при обмане мучает совесть. Тоже неправда. Гарри ничто не мучило, у него болела душа. Тяжело было думать, что всё как раньше, что нет заботливого Снейпа в роли его приёмного отца, который мог бы простить любую оплошность. Больно думать, что никого из взрослых нет рядом, и медленно сходить с ума после всех этих кошмаров, в которых хочется остаться навсегда и не знать реальности.

— Но ты всё ещё думаешь об этом, не так ли? — звучало мягко, но вопрос едва распознавался. — Возможно, стоит поговорить об этом с кем-нибудь? Если не с нами, так с кем-нибудь ещё...

— С кем, Гермиона? — резко посмотрел на неё парень. — Кроме вас двоих у меня нет никого настолько близкого, кому бы я мог рассказать, что меня, возможно, всё ещё огорчает, что всё произошедшее со мной оказалось ложью? Или то, что сны стали слишком заманчивыми и страшными?

Распалившись, Гарри поздно спохватился, что наговорил лишнего.

Друзья встревоженно переглянулись.

— Сны? О чём они, Гарри?

— О моём... — он замолчал, пытаясь правильно подобрать слова и в то же время борясь с новым комом, который неожиданно застрял в горле, — так сказать, прошлом. Моё детство, когда меня отдали Снейпу на воспитание, о моей с ним жизни, о годах в Хогвартсе. Какая разница? Этого ведь никогда не было.

Он встал, сжав руки в кулаки.

— Вы как хотите, а я хочу есть.

Глубоко вздохнув от понимания, что дальнейшего разговора не будет, ребята принялась собирать вещи. Закрывая сумку и беря в руки учебник, Гермиона всё же добавила:

— Если захочется поговорить, ты знай, что мы готовы тебя выслушать в любое время.

— Да, приятель, — Рон слегка похлопал Гарри по спине, — так ведь и сдуреть не долго! Не могу представить, как ты это вообще в себе держишь.

Они направились к выходу из гостиной.

* * *

Был поздний вечер, когда Гарри возвращался с очередной отработки с Амбридж. Сегодняшнее противостояние между ним и этой Жабой похоже побило все рекорды: никто не хотел уступать первенство. Гарри упорно писал строчки, не желая хотя бы одним лишним движением показать, что его как-то напрягают эти каракули собственной кровью и саднящая в руке боль, а профессор ЗОТИ не желала прекращать эту сладкую для неё пытку, надеясь всё-таки разглядеть мучения на его лице. В итоге, с недовольством посмотрев на часы и поджав от досады губы, ей пришлось отпустить его. Победа осталась за ним и хоть на короткий миг принесла удовлетворение. Но лишь на короткий миг.

Рука ныла всё сильнее, а кровь не желала останавливаться. Крепче сжав руку, Гарри продолжил путь в башню Гриффиндора. День прошёл просто отвратительно, и дело не в том, что Рон и Гермиона не желали прекращать допрашивать его. Нет, друзья тактично разговаривали с ним на более приятные темы, и он был очень благодарен им, но это не уменьшило его тоску. Раз за разом он вспоминал свои сны. По словам Рона, в последний раз Гарри ухитрился проспать пятнадцать часов! А во сне словно вся жизнь пролетела перед глазами. Сновидения бесцеремонно вторгались в реальные воспоминания, переплетаясь, путая, наматывая свои нити.

Почему это чёртово недоразумение не желало оставлять его в покое? Почему так прочно засело в его душе?

Гарри резко остановился, заслышав приближающиеся шаги.

— Мистер Поттер... — холодный голос Мастера зелий эхом отразился от стен каменного коридора. Совсем не такой как во снах.

Снейп медленно приблизился к Гарри, остановившись в нескольких шагах рядом.

Парень весь напрягся.

Нет, только не Снейп! Почему сейчас, когда он не готов и уязвим.

— Да, сэр? — тихо произнес Гарри, понимая, что болезненного разговора не избежать.

Факел горел в отдалении, поэтому лицо зельевара скрывала тень.

— Отбой был десять минут назад, а вы всё ещё не в своей гостиной. Минус десять баллов с Гриффиндора.

— Как пожелаете, профессор, — прозвучало так, будто колкие слова не имеют значения.

Кого он пытается обмануть? Ему плевать на снятые баллы, но не плевать на отношение Снейпа к нему.

Тот едва слышно хмыкнул и спустя короткую паузу сказал:

— Раз вы попались мне на глаза раньше завтрашнего урока, то вынужден сообщить о том, что директор Дамблдор настаивает на возобновлении ваших дополнительных занятий со мной. В связи с этим жду вас в среду, в то же время.

Окклюменция. Гарри уже и забыл, что она у него не получается. Он считал, что освоил её, привык к похвале зельевара за проделанные успехи. Однако теперь выходило, что ничего этого не было. Очередная иллюзия. Гарри всё ещё непроходимый бездарь, о чём Снейп наверняка скажет ему на ближайшем занятии.

Вспомнив, что профессор ждёт от него какой-то реакции, Гарри запоздало кивнул.

Болящая рука неожиданно стрельнула, заставляя его поморщиться.

Мастер зелий, видимо, заметил его гримасу и интерпретировал по-своему:

— Поверьте, Поттер, мне также не доставила удовольствия эта новость, — язвительно процедил он. — Немедленно возвращайтесь в башню, если не хотите потерять ещё десяток баллов.

"Вам не доставила, а я был бы рад…", — так хотелось ответить, но Гарри промолчал, прекрасно понимая, что этот Снейп не оценит его речи.

— Не волнуйтесь, я как раз туда направлялся.

Получилось достаточно грубо, но на фоне той эмоциональной боли, которую Гарри сейчас испытывал, ему было всё равно. Опять. Он скоро сроднится с этим безликим чувством.

В подтверждение своих слов Гарри двинулся по направлению к гриффиндорской башне.

Он почти дошёл до конца коридора, как внезапно Снейп громко окликнул его:

— Поттер!

Догнав парня и остановившись рядом, зельевар резко спросил, указывая куда-то на пол:

— Что это такое?!

Обернувшийся Гарри удивлённо перевёл взгляд с озлобленного лица Снейпа на пол и испуганно выдохнул. Пока он разговаривал с зельеваром, крови от ран на его руке набралось столько, что она начала капать на камни, оставляя на них красные следы.

Гарри медленно поднял глаза на профессора, который, без сомнения, ждал разъяснений.

А что он может сказать? Гарри не мог сообразить, как правдоподобнее можно объяснить наказание Амбридж, не вдаваясь в подробности. Этот Снейп не поймет его, не защитит. Может даже... позлорадствует.

Последняя мысль больно резанула по сердцу.

— Я... я неудачно упал, — первое, что пришло в голову.

— И выбили при этом последние мозги, видимо, — процедил Снейп. А затем потребовал:

— Покажите свои руки!

— Нет, — Гарри упрямо покачал головой, прижимая к себе покалеченную руку и делая шаг назад, упираясь спиной в стену.

Он был в ловушке!

— Что с твоими руками, Поттер?! — Снейп уже рычал.

— Не ваше дело! — ощетинился Гарри, защищаясь.

— Покажи. Свои. Руки. Немедленно! — отчеканил зельевар, приближаясь, словно охотничий коршун. — Что ты там удумал?!

— Ничего я не удумал, — взбунтовался Гарри, не веря своим ушам. Кажется, он догадывался, что именно Снейп сейчас о нём думает. Мерлин, неужели он действительно такого плохого о нём мнения? Неприятно, обидно и как-то... неправильно.

Гарри, злобно сопя, постарался обойти Снейпа, пока не стало слишком поздно.

— Я вам сказал, что неудачно упал и направлялся в башню, чтобы попросить Гермиону дать мне заживляющую мазь. Ничего больше. Я не какой-нибудь псих!

Но тот не дал ему это сделать:

— Сколько ещё раз мне нужно повторить столь элементарную вещь?! — внезапно зельевар схватил парня за левую руку, чуть ниже локтя и поднял выше, обнажая запястья. Ничего не обнаружив, он тут же потянулся к правой руке.

— Не трогайте, вы не имеете права! — испуганно попятился Гарри, отчаянно пытаясь вырваться.

Он старался, но не мог поверить в то, что Снейп считает его самоубийцей или каким-то... мазохистом. В глазах зельевара он опустился на самое дно и, похоже, уже никогда не всплывет наверх.

Подобная мысль душила, заставляла хватать ртом воздух, и Гарри отчаянно старался не разреветься прямо при учителе, который столько значил для него.

— Какого хрена вы обо мне так думаете?! Поищите среди своих слизеринцев пациента для Святого Мунго!

Не хотелось грубить, но настолько плохо и мерзко Гарри давно себя не чувствовал.

Он по-прежнему пытался обойти Снейпа со стороны и сбежать. Позорно сбежать. Неважно, что ждёт его дальше, он лишь хотел прекратить видеть отвращение в глазах Мастера зелий.

— Так остановись и разубеди меня, идиот! — злобно прошипел Снейп, крепко прижимая Гарри плечом к стене, и не оставляя попыток дотянуться рукой до раны. — Мне что, нужно тебя связывать?!

Гарри вырывался, как мог, но Снейп был ощутимо сильнее.

Парня охватила паника. Если зельевар увидит надпись...

Ему оставалось только продолжать сопротивляться и грубить. Он не знал, как ещё ему спастись.

— На это вы точно право не имеете! Разве что-то изменится? Вы не тот, вы другой! Вы не станете меня слушать!

Ох, вот не стоило сюда приплетать эти чёртовы глюки. Но что можно сделать, когда они сжирают тебя изнутри и при любой возможности готовы облачиться в слова и слететь с языка?

Однако почему-то эти слова заставили Снейпа на миг ослабить хватку, отчего Гарри, рвущийся в сторону, выскользнул и по инерции со всего размаху налетел на стоящие неподалёку рыцарские доспехи.

Тупая боль в голове и оглушительный звон разлетевшихся доспехов наполнили всё его существо, мешая пошевелиться. Но стоило лишь мельком увидеть в поле зрения расплывчатую фигуру зельевара, опустившуюся рядом с ним, тело невольно начало отодвигаться прочь. На самом же деле Снейпу всё равно, что с ним происходит. И это никак нельзя изменить. А фальшивая забота причиняла нестерпимую боль и вызывала слёзы, делая изображение ещё более нечетким. Или же это голова совсем разболелась? А может, и то и другое... Или же...

Гарри закрыл глаза, так и не различив того, что говорит ему Снейп.

* * *

Мягкий шум волн моря. Странный, неестественный... хотя откуда ему знать истинное звучание?.. Гарри никогда не слышал настоящих волн, а это явно пародийный звук на тот, из телевизора дяди Вернона, к которому когда-то он чутко прислушивался, лёжа в своём чулане. Но какая разница? Приятный шум обволакивал, как и тёплые волны, сначала поднимающие Гарри всё выше и выше, а затем медленно укачивающие. Тело было таким тяжёлым и так болезненно ныло, что хотелось сосредоточиться на одном единственном ощущении... Смешно, но море не было мокрым, каким, наверное, должно быть, но от этого было даже как-то приятней. И парень стремился ему навстречу, в абсолютно непроницаемую черноту. Внезапно тихий шёпот присоединился к нему в этом путешествии. Сначала он мягко убаюкивал, но постепенно стал становиться всё громче, назойливей. Кто-то звал его по имени... Кто? Кому он вдруг так сильно понадобился? Ответа узнать не удавалось. Шёпот то стихал, то возобновлялся, чем позже начал весьма раздражать. В конце концов Гарри это так сильно достало, что он невольно стал сосредоточенно прислушиваться.

"Гарри..."

Гарри — это он, ведь так?

"Вернись..."

Куда? И зачем? Здесь и так неплохо.

"Глупый ребёнок..."

Это словосочетание отозвалось странной болью, кажется, во всём его существе. Но вместе с тем темнота, окружающая его, неожиданно перестала быть такой привлекательной.

"Не смей уходить!"

Куда уходить?! Он не хочет никуда уходить!

"Вернись..."

И Гарри следует за этим зовом, прочь из бушующей черноты.

Ослепляющая вспышка заставила поморщиться.

— Северус, оповещающие сработали! — слышится в отдалении. Две пары ног быстро движутся в его направлении и останавливаются рядом.

— Гарри...

Гарри медленно открыл глаза, но тут же их закрыл, спасаясь от яркого света, который не загораживала даже больничная ширма. Больничная ширма?

Попытавшись дотянуться до очков, которые наверняка лежат на привычной уже прикроватной тумбе, Гарри вскрикнул, почувствовав, как ломит всё тело.

Что произошло?

— Тише, — бархатный голос рядом. — Тише... Сейчас приглушу свет.

Звук, рассекающий воздух, и яркость уже не бьёт по глазам.

Гарри дёрнулся от звука этого голоса. Он вспомнил, как слизеринский декан силой пытался выяснить, что у него с запястьями, подозревая не пойми в чём. Ужасное чувство своей никчёмности накрыло Гарри с головой. Парень, стараясь не делать резких движений, отвернулся от расплывчатой чёрной фигуры, приблизившейся к нему.

— Уходите, — шёпотом попросил он.

— Гарри... что такое? — искренне обеспокоенный вопрос.

— Он ещё не пришёл в себя окончательно, Северус, — твёрдый голос мадам Помфри. — Подожди немного.

Эта лживая забота и то, как все ей верят, раздражала и нервировала Гарри.

— Оставьте меня в покое, — злобно прошипел он, крепче прижимая к себе подушку. — Я уже сыт по горло вашей "заботой"! Можете передать Дамблдору, что я сам пострадал и вы ни при чём, только уйдите ради Мерлина!

Крик получился сиплым и слабым, но то, что слова шли от души, могло донести до собеседников основной тон.

Взрослые маги на некоторое время умолкли. Тишину нарушила мадам Помфри, мягко спросив:

— Гарри, ты в больничном крыле. Никто уже тебе не угрожает. А все твои обидчики серьёзно наказаны.

Гарри никак не отреагировал на её слова, лишь плотнее закутался в одеяло. Весь этот кошмар сводил его с ума.

— Вы что, снова ссорились недавно? — тихий вопрос колдомедика в сторону Снейпа.

— Нет, — изумлённо ответил тот. — После того случая с зельем, нет.

Спустя некоторое время она снова обратилась к зельевару:

— Основные жизненные показатели в норме, поэтому сейчас скорее проявляются последствия эмоционального потрясения. Дадим ему отдохнуть, а там и проясним ситуацию. У тебя же занятия сейчас?

— Да, третий курс.

— Тогда не стоит заставлять их ждать, а то успеют разнести полкласса, — в её голосе звучала улыбка.

— Только идиоты на такое осмелятся, так как все мои студенты знают, чем подобное грозит, — пренебрежительно отозвался Снейп. — Если я нужен тут, то я останусь.

— Понимаю твоё беспокойство, но в нём нет никакого смысла, уверяю тебя. Сейчас я дам Гарри укрепляющего состава, он поспит, и тогда я уже позову тебя.

— Хорошо. Но если что не так, тоже зови.

— Разумеется, Северус.

Послышались удаляющиеся шаги.

— Мистер Поттер, примите зелья и сможете спокойно отдыхать дальше.

Гарри, особо не вслушивающийся в их диалог, обратил внимание лишь на последние слова колдоведьмы. Высунувшись из-под одеяла, он с облегчением обнаружил, что Снейпа тут не было. Видимо, выполнив свой долг и доставив пострадавшего ненавистного ученика в больничное крыло, он предпочел поскорее уйти.

Протянув руку, Гарри взял пузырек и выпил его, как обычно скривившись от горького вкуса. Нет, никогда зелья не станут его любим предметом.

Стоило Помфри оставить его в покое, Гарри снял очки и поудобнее устроился на кровати, принявшись вспоминать недавние события. Вот он покидает логово Амбридж, после чего сталкивается со Снейпом, который обвиняет его чёрти в чём и при этом ни капли не сомневается в своих словах. До чего же противно! Затем Гарри обо что-то ударяется и оказывается здесь, где при Помфри зельевар ведёт себя довольно сносно и даже называет его по имени.

Гарри затрясло от обиды. Почему Снейп так ведёт себя? Почему не даёт ему ни шанса? Да, у него были непростые отношения с его отцом, однако Гарри не знал своего отца, в каких условиях тот вырос, какой у него был характер. Всё это осталось лишь в воспоминаниях близко знавших его людей. А Гарри до одиннадцати лет даже не имел представления, насколько значимыми были его родители.

Гарри уснул, а, проснувшись глубокой ночью, обнаружил, что кто-то находится возле него. Тихий шелест страниц и тусклый свет явно свидетельствовали о таинственном посетителе. Недоумевая, кто ради него осмелился явиться к нему ночью, Гарри начал медленно водить рукой по поверхности прикроватного столика, ища очки.

Стул рядом скрипнул, и в следующий момент незнакомец вложил в руку Гарри искомый предмет.

— Очнулся наконец... — облегчённо выдохнул посетитель.

Гарри так и застыл, узнав в таинственном госте Снейпа. Он совершенно не представлял, как ему следует вести себя. С одной стороны, он чувствовал, как затрепетало сердце, стремясь к доброте заботливого родителя, но с другой, ощущался нарастающий гнев, ведь не было никакого "заботливого родителя".

— Уходите, — наконец произнес он то, что сказал раннее.

— Что? — переспросил зельевар, и на лице его отразилось неподдельное удивление. — Что такое, Гарри? — спросил он в следующий момент, хмурясь.

— Я непонятно выразился? — каждое слово давалось ему с трудом. Гарри сдерживался из последних сил, чтобы окончательно не перейти на крик и не нагрубить сильнее, чем он уже успел.

Снейп специально мучил его?

— Уходите! — громче повторил он, борясь с подступающей истерикой. — И прекратите называть меня Гарри!

На этот раз в глазах Мастера зелий промелькнул страх. Удержавшись о край кровати, он чуть придвинулся и спросил с явной тревогой:

— Мерлин, сын, ты что, снова меня не помнишь?!

Глаза Гарри расширились от ужаса.

— Вы что, издеваетесь? Вы специально? — его словно облили по очереди холодной и горячей водой. Нет, не горячей. Кипятком. — Вам мало моих унижений, когда я в больничном крыле пытался достучаться до вас? После этого вы вообще не замечали меня! А потом, когда я шёл с отработки у Амбридж, вы посмели обвинить меня в мазохизме и попытке суицида. А теперь опять "сын"?

Гарри оборвал себя, задыхаясь от бурного потока слов. Его ослабший организм не был к этому готов.

Чуть тише он добавил:

— Знаете, я всё равно не могу относиться к вам плохо. Но вы делаете мне очень больно. Остановитесь.

Сам того не желая, Гарри всхлипнул. Только слёз сейчас не хватало!

— Какой отработки, Гарри? — так же тихо переспросил Снейп, не пытаясь больше приблизиться, напряжённо глядя в глаза парня. — Эта история закончилась уже месяц назад. Как я могу делать тебе больно?

Он умолк, но мгновением позже добавил:

— Пожалуйста, взгляни на свою руку...

Гарри ничего не ответил, но тем не менее исполнил просьбу и посмотрел на руку, на то место, где должна была быть написана та самая фраза. К его удивлению, на руке не было ни признака каких-то ранений или царапин. Всё исчезло.

— Что. Это. Значит? — поднял он голову на Снейпа.

— То, что я говорю тебе правду, — констатировал тот. Медленно вздохнув, он спросил:

— Расскажи, как ты попал сюда?

— Вы как будто не знаете, — рыкнул Гарри, не желая даже на минуту задуматься о том, почему с его руки вдруг исчезли шрамы. — Из-за вас. Вы сначала не давали мне уйти, тщательно пытаясь доказать, что "Поттер — малолетний псих", а потом резко отпустили меня, услышав, что вы не тот, вы другой. И я налетел на что-то...

Гарри замолчал.

Снейп поражённо на него смотрел. Откинувшись на стул, он на некоторое время прикрыл глаза, прижав пальцы к переносице, а затем открыл их и перевёл сосредоточенный взгляд на парня.

— До больничного крыла мы не виделись с тобой со вчерашнего утра, Гарри, — аккуратно начал он. — Вчера же, у вас был пасхальный поход в Хогсмид и…

— Враньё! — перебил его Гарри. — Скоро будет День Святого Валентина, а не Пасхальный поход. Да и не пойду я никуда. Знаете ли, не то настроение.

— День Валентина прошёл также два месяца назад, — ровно произнёс зельевар, не сводя пристального взгляда. — Сейчас апрель. Десятое число. Взгляни в окно, снег почти растаял.

— Не верю, — заупрямился Гарри. — Когда я в прошлый раз валялся в больничном крыле, вы мне под нос швырнули газету, где стояла дата — третье февраля. С того момента прошло почти две недели, а не два месяца.

Что же такое Снейп ему пытается доказать? Что те недели ада ему только привиделись?

— Да, ты не был в больничном крыле с начала февраля, — коротко кивнул Снейп. — Только тогда у тебя не было путаницы в датах, ты просто... забыл, что я тебя воспитываю с пяти лет. Забыл, что называешь меня отцом, — в его голос проскользнула горечь. — Ты ничего этого не помнишь?

— Увы, но помню, — сказано было с досадой. — Лучше бы не думал об этом никогда. Иногда воображение может быть крайне дурным.

— Но сейчас-то ты знаешь, что это так?

Казалось, Снейп задержал дыхание.

— Я знаю, что из-за дурацкого зелья у меня начались глюки. На самом деле, вы никогда не были моим отцом, никогда ко мне хорошо не относились. Вы так же ненавидите меня, как и раньше. Я одного не могу понять, почему моё дурацкое подсознание сделало самым близким для меня человеком именно вас?

Если бы Гарри не чувствовал себя таким слабым, он непременно бы стукнул кулаком по столику или по стене. Грустно и одновременно странно обсуждать это с источником своих недавних кошмаров.

— Гарри, ты путаешь события! — воскликнул Снейп, пододвигая стул чуть ближе, вцепившись руками в подлокотники так, что даже костяшки пальцев побелели. — После зелья ты забыл всё обо мне и начал утверждать, что я всегда тебя ненавидел. Но это не так, это иллюзия, навеянная зельем! — он резко выдохнул, явно пытаясь взять себя в руки. — Ты смотрел мои воспоминания и всё видел. Хочешь, позовём мадам Помфри или Рона с Гермионой? Да хоть самого Дамблдора! Они всё подтвердят! Дотронься до меня, и ты поймёшь, что всё другое — это просто кошмарный сон, и нет ни одного мира, ни одной реальности, где бы ты не был мне дорог! Гарри!

Парень задрожал. Каждое произнесённое Снейпом слово ранило его хуже кинжала, обмазанного самым сильным ядом. Зачем он так? Хотя чему Гарри удивляется? Это же у него крыша поехала, не у зельевара.

— Не стоит ничего доказывать. Я и так всё знаю и понимаю. Нет ни одной реальности, где бы вы не ненавидели меня. Вот это правда. Горькая правда, которую нужно принять. Я так хочу поверить в противоположное, но не могу.

Глаза защипало. Снова. Мерлин, сколько можно плакать (ну или почти плакать)? Ведёт себя как какая-нибудь истеричная девчонка со своими девчачьими проблемами.

Слёзы удалось сдержать. На лицо наплыла маска безразличия, которую он носил в последнюю неделю.

— Но это неправда, Гарри! — глаза зельевара наполнились болью. Пододвинувшись к самому краю кровати Гарри, он протянул руку и мягко взял ладонь парня в свои. — Ты же чувствуешь, что я здесь, что это настоящее, — сказал он негромко, — и это реальность. В этой самой реальности, здесь и сейчас, я рядом. Ты же это чувствуешь?

Он чувствовал...

Тепло руки...

Осторожная нежность, совершенно не свойственная тому Снейпу, которого он знал...

Всё это было. И это притягивало, заставляя верить, вселяя надежду в лучшее. Но стоило ли поддаваться? Не обожжётся ли Гарри снова?

Он устал от всех этих граней. Он устал от щемящей надежды, грозящейся потом превратиться в величайшее разочарование.

Накатила резкая слабость, а сонливость начала давить на веки. Крепко ухватившись за руки зельевара, Гарри лег на бок, лицом к Снейпу и закрыл глаза, проваливаясь в тревожный сон.

— Я устал, папа. Я так устал…