Пятый акт (джен)

Особняк ШинРа.

Клауд глубоко вздохнул, но это не помогло ему успокоиться.

Он отчаянно колотил кулаками по стенкам контейнера с мако, неистово пытаясь сорвать окутывающее его одеяло из жгучей ядовитой зелени. И выгибался дугой, извиваясь в судорогах, когда встроенные в контейнер электроды посылали разряд за разрядом сквозь его тело, вынуждая подчиниться. А еще раньше, в моменты просветления, дрожал в объятиях Зака на полу холодной, сырой камеры, молясь, чтобы этот кошмар поскорее закончился.

Клауд потряс головой, отгоняя заполнившие память образы. Он думал, что уже контролирует всю эту безумную ситуацию с путешествием во времени, но, похоже, не учел, сколько старых ран она вскроет. Каждый раз, когда он видел это место, к нему слетались новые воспоминания — воспоминания, которых он не хотел и которые были ему не нужны. Вот почему он сторонился Нибельхейма. Здесь их вилось слишком много. Если так будет продолжаться, он просто сойдет с ума.

Проникнуть внутрь, отыскать Винсента и уйти. Уничтожить Дженову, а затем оставить далеко позади проклятое место. Он сфокусировался на этой цели.

Сегодня он хотя бы не вел за собой своего юного двойника. Клауд покинул гостиницу с первыми лучами солнца, не желая, чтобы Локхарт или кто-нибудь из местных ребятишек увязались за ним. Свежий утренний воздух холодил его щеки — резкое, обнадеживающее прикосновение реальности.

Ворота были заперты, но Клауд перемахнул через них. Под его ботинками зашуршала тронутая морозцем трава, и он невольно нащупал Первый Цуруги. К счастью, парадная дверь не закрывалась на ключ. Да и к чему? Верхние уровни едва ли могли похвастать обилием тайн — там были только пыльные шкафы, изъеденные молью кровати, замкнутые двери и раскиданные лабораторные записи, ничего не значившие для тех, кто не знал о творившихся под этой крышей ужасах.

Он потратил несколько минут на проверку всех комнат — так, на всякий случай. Не хотелось в самый критический момент обнаружить, что в особняке за это время кто-то поселился. Воздух еще хранил следы сладковатого аромата духов, запах женщины, которая когда-то жила тут и эманации которой до сих пор витали в затхлой атмосфере брошенного здания. Может, Лукреция? Сефирот тоже вырос здесь, и если она была его матерью...

Какая разница? Он удостоверился, что единственными обитателями особняка сейчас были монстры и воспоминания. Теперь в подвал.

Когда он открыл дверь, выходящую на потайную лестницу, кольнувший сердце страх отдался горьким привкусом во рту. Спуститься туда снова, по доброй воле, одному, без поддержки друзей... Это было нелегко даже в обществе Тифы и остальных.

Ему совершенно незачем рассматривать контейнеры, решил он. Придерживайся плана. Он только разбудит Винсента и уйдет. Хорошо бы бывший Турк оказался сговорчивым и не вбил себе в голову, что ему позарез необходимо спать еще восемь лет.

Подвал был таким же олицетворением счастья, каким он его помнил: скорее тюрьма, вырезанная из пещеры, чем лаборатория. Сглотнув обжегшую горло желчь — Гайя, он почти видел зеленый туман, колышущийся перед глазами — он поплелся к ближней двери.

— Скоро принесут еду. Это наш шанс.

Сахагины разбежались по углам, прячась в тенях, но Клауду не было до них дела, пока они ему не мешали.

— Стой здесь, приятель. Я расчищу дорогу.

Какими же безрадостными были последние месяцы жизни Зака, когда весь мир ополчился против него, а в компаньоны ему достался ничего не соображающий овощ. Какими одинокими. А Клауду еще хватило совести горевать, потому что мать прогнала его из-за наскоро слепленной лжи и он потерял контакт с Тифой, Марлен, Дензелем и друзьями, ставшими ему второй семьей. Вот вам и сила, заново обретенная после Воссоединения Кададжа. Наверное, к некоторым вещам нельзя привыкнуть, можно только научиться игнорировать их. До тех пор, пока судьба не швырнет их тебе в лицо.

Он приходит в себя на холодном металлическом столе, задыхающийся, удерживаемый безымянными врачами, а в его груди зияет рана от клинка...

Комната, полная гробов. Сдвинув брови в раздумье, Клауд попытался вспомнить, где лежит Винсент. Потом, сдавшись, стал подходить к каждому гробу по очереди и прикладывать ухо к крышке.

Здесь. Медленно бьющееся сердце, слабый звук дыхания.

У него не было ключей, но Первый Цуруги легко срезал ржавый замок. Клауд откинул тяжелую крышку и с облегчением увидел изодранный в клочья красный плащ и длинные черные волосы.

— Винсент Валентайн.

Как и раньше, Винсенту не потребовалось много времени, чтобы собраться с мыслями, хотя он и провел годы во сне. Осовело моргнув несколько раз, он сел и протянул золотую перчатку к крышке гроба, но Клауд вырвал ее из петель, и теперь она валялась на полу за пределами досягаемости. Винсент посмотрел на нее так, словно она его предала.

— Кто ты и почему нарушил мой покой? — осведомился он тоном, опасно граничащим с угрозой.

— Меня зовут Клауд Страйф. Я намерен убить Ходжо.

Как он и ожидал, Винсент замер, устремив на него внимательный, оценивающий взгляд. Хорошо. Самое трудное — это заставить бывшего Турка выслушать его.

— Ходжо? — Темно-красные глаза, остановившись на его одежде, стали задумчивыми. — Ты из ШинРа?

— Когда-то работал на них.

Осознание.

— И тоже был одним из его экспериментов.

Клауд кивнул. Если он все рассчитал верно, сейчас Винсент опять ляжет в гроб, буркнув...

— Делай, что хочешь, но не мешай мне спать. Интриги ШинРа меня больше не заботят.

Как по заказу.

— Даже когда речь идет о сыне Лукреции?

Винсент снова сел.

— Сыне... Лукреции?

Все равно что заманивать чокобо аппетитной зеленью. При других обстоятельствах Клауда грызла бы совесть за такое манипулирование чувствами друга, но проклятый особняк действовал ему на нервы. И чем скорее он расшевелит Винсента, тем быстрее они смогут отправиться в путь.

— О Сефироте.

— Сефирот... Но как он связан с твоим планом устранить Ходжо? — Мозг бывшего Турка, искушенного в стратегической игре, набирал обороты после долгих лет вынужденного простоя.

— Прежде чем разделаться с Ходжо, я должен убить Дженову. Ходжо инфицировал Сефирота ее клетками.

Новость явно встревожила его, хотя он все еще не спешил примкнуть к Клауду.

— И зачем тебе моя помощь?

Клауд уловил скрытый смысл фразы, видя недоверие в красных глазах. На самом деле Винсента интересовало другое: «Откуда мне знать, что это не очередная ловушка Ходжо?»

Поежившись от неловкости, Клауд признался:

— Во мне тоже есть ее клетки. Не так много, как у Сефирота... — Зато у него имелись С-клетки в качестве компенсации. — Но достаточно для того, чтобы я не мог быть уверен, что произойдет, если я попытаюсь сразиться с ней один на один.

Его связь с Сефиротом была гораздо сильнее, чем с Дженовой, но ее клетки играли роль посредников.

Пауза. Затем Винсент пробормотал:

— Так вот почему ты разбудил меня...

Винсент никогда не был «жаворонком».

— Это очень важно. У меня нет больше никого, кто прикрыл бы мне спину. — Молчание затянулось. Клауд сделал еще одну попытку. — Неужели ты просто отвернешься и позволишь Ходжо творить все, что ему захочется?

По его мнению, вопрос был риторическим, но Винсент раздумывал над ответом секунд тридцать. Клауд старался стоять неподвижно, игнорируя свое растущее беспокойство. Всего несколько ударов сердца без отвлекающих факторов — и воспоминания вернулись. Лучше бы он следовал изначальному сценарию, которым пользовался, чтобы вытащить Винсента из подвала в первый раз. Он хотя бы знал, что это сработает.

— Мои грехи неисчислимы... — прошептал Винсент в тишине с мрачной тоской.

— Если ты будешь дрыхнуть здесь, то вряд ли быстрее очистишься, — нетерпеливо перебил его Клауд. Так ли чувствовала себя Тифа, когда он мешкал и колебался? — Выйди отсюда и хоть пальцем о палец ударь, прежде чем сын Лукреции уничтожит Планету.

Винсент взметнулся из гроба и бесшумно опустился на пол.

— Уничтожит Планету? Зачем сыну Лукреции делать что-то подобное?

Клауд все-таки разжег его любопытство. Наконец-то. Винсент вне гроба был почти так же хорош, как и Винсент вне особняка. Но объяснить остальное будет трудно. Старый товарищ почует любую, даже самую мизерную, фальшь в его рассказе.

— Дженова — инопланетное существо. Однажды она уже пыталась погубить Планету и преуспела бы, если бы не Цетра.

Винсент кивнул.

— Я помню кое-какие исследования Лукреции на эту тему. Они противоречили изначальным теориям профессоров Гаста и Ходжо.

Верно, исследования. Это избавило его от необходимости посвящать Винсента в детали минувших событий.

— Сефирот разрушит Планету вместо Дженовы. Я собираюсь остановить его.

К его удивлению, бывший Турок нахмурился.

— Остановить Сефирота? Ходжо и Дженову — я еще понимаю. Но когда ты убьешь их, кому причинит зло сын Лукреции?

...Он это не планировал.

Клауд принялся лихорадочно перебирать варианты. Он думал, что Винсент наверняка поддержит его. Но он забыл, что этот Сефирот еще не совершил никаких преступлений. Даже не сжег деревню, а уж тем более не угрожал целой Планете. То, что Клауд принял как непреложный факт, оставалось лишь одной из многих вероятностей для бывшего Турка.

Возможно, будить Винсента все-таки было стратегической ошибкой.

* * *

Сефирот опять стоял у окна, разглядывая двор перед главным входом.

— Сердцам влюбленных клятва не нужна,

Чтоб знать — им встреча снова суждена.

Его плечи напряглись.

— Генезис.

— Между прочим, Страйф вряд ли явится через парадный вход, — заметил Генезис, небрежно бросая свой бордовый плащ на спинку стула и усаживаясь на сиденье верхом.

— С чего ты взял? Из-за его деликатности в Утае?

Судя по тому спектаклю, Страйф мог не только нагрянуть через парадный вход, но и въехать внутрь на танке.

Генезис резко махнул рукой, многозначительно покосившись в сторону двери. Ага, Анджил тоже здесь. Значит, ни слова о смертельных угрозах.

Будто по сигналу, дверь распахнулась, и вошел могучий СОЛДЖЕР, нагруженный коробками с едой.

— Привет, — поздоровался он, после чего умолк, изучая присутствующих в комнате. — Снова наблюдаешь за прохожими?

Генезис закатил глаза.

— С недавних пор он только этим и занят в свободное время. Берегись, Сефирот. На следующей тренировке мы с Анджилом тебя побьем.

Упоминание тренировки заставило его одервенеть, и он увидел, что Анджил отреагировал так же, но оба промолчали. Они не сражались на мечах с того дня, когда широкий клинок Анджила сломался, и все закончилось раной на плече, которая упрямо отказывалась исцеляться.

Хотя, очевидно, в какой-то момент рана все-таки зажила. Генезис больше не морщился, пожимая плечами, и предательский бугор из бинтов исчез из-под его плаща. Но, несмотря на улучшение, им не слишком хотелось снова скрещивать мечи. Царапины не должны затягиваться неделями, если обычный СОЛДЖЕР полностью восстанавливается после пулевого ранения за одну ночь.

— Немного практики мне не помешает, — согласился он.

Вместе Генезис и Анджил были достойным вызовом, но его мысли притягивал светловолосый чужак. В Утае он встретил воина, который мог противостоять ему на равных, один на один, без форы.

Сколько лет прошло с тех пор, как он в последний раз искренне наслаждался битвой?

— Да ты одержим, — заявил Анджил, опуская на стол свою ношу. — Хм, я и не подозревал, что настанет день, когда кто-нибудь так тебя зацепит.

— Ничего удивительного, — медленно сказал Генезис. — Великий генерал Сефирот раньше никому не проигрывал.

Вполне логично. Парень представлял собой тайну во плоти.

— Мы не закончили поединок, — возразил он.

— Мне все равно, кто там выиграл. Идите сюда и ешьте, — распорядился Анджил. — Даже будь он наполовину так великолепен, как я слышал, мы узнаем, когда этот Страйф пожалует к нам. Если пожалует. А если нет, то Турки найдут его.

Сефирот нахмурился, наконец присев за свой стол и беря пару дешевых палочек.

— Турки? — Он взглянул на Генезиса, но тот демонстративно отвел глаза. Они договорились не посвящать компанию в подробности насчет Страйфа, вскользь сославшись на него в отчетах об Утайской миссии.

— У нас совещание с Ценгом о Страйфе в конце недели. Разве тебе не сказали?

— Нет. — Сефирот уставился на Генезиса еще пристальней, а тот, в свою очередь, еще усердней сосредоточился на еде. — Не сказали. О чем пойдет речь?

— Насколько я понял, они просто собирают информацию. После слухов о каком-то наемнике, который свел битву с тобой вничью, ты не думал, что они заинтересуются?

— Третьесторонним наемником, покинувшим поле военных действий задолго до конца войны? Нет.

Он лгал, и все это знали. Сефирот занялся едой, с удовольствием вдыхая острый аромат. Пряная лапша. В сущности, даже от изысканных обедов можно устать.

— Почему нет? Ты же заинтересовался. А все, к чему приковано внимание самого знаменитого СОЛДЖЕРа ШинРа, автоматически влечет за собой любопытство Турков.

Генезис прочистил горло, и Анджил метнул на него иронический взгляд.

— Да, пока у меня не вылетело из головы. Герой Утая тоже с ними заодно.

Сефироту все еще было не по себе, но, кажется, теперь от него ничего не зависело. Генезис наверняка подтолкнул события в нужном ему направлении, и Сефирот мог только надеяться, что он знает, к чему это приведет.

— До тех пор, пока Турки не осмелятся на убийство. — Если парень умрет раньше, чем они успеют разгадать его тайны, это будет трагедией.

— Зачем? — удивился Анджил, и, когда они не ответили, заподозрил подвох. — Так, признавайтесь, что вы мне не рассказали об этом вашем Страйфе?

— Что мы еще можем сказать? Мы с ним едва знакомы, — обронил Генезис равнодушно. Сефирот, улучив момент, отдал должное актерскому мастерству своего приятеля-СОЛДЖЕРа. Несомненно, от его бесконечного лицедейства была хоть какая-то польза.

— Ну нет, я на это не куплюсь. Что происходит? Я же вижу, вы оба что-то скрываете. И скрывали бы на здоровье, если бы из-за ваших секретов Туркам не приспичило ликвидировать его. — Анджил, забывший о еде, скрестил руки на груди и смерил их обоих суровым взглядом.

Сефирот и Генезис хмуро посмотрели друг на друга, прикидывая, сдаваться или нет. Хотя, в принципе, это не обсуждалось — оба знали, что Анджил не выпустит их из комнаты, пока они не выложат все как на духу, так что вопрос был в том, кто из них возьмет на себя роль рассказчика.

В состязании кто кого пересмотрит Сефирот не уступил бы даже василиску. Побежденный Генезис воткнул палочки в свой рис и насупился.

— Вдруг этот самый Страйф вернется, чтобы закончить начатое.

Понадобилась минута, чтобы до Анджила дошел смысл фразы. Сефирот мысленно вел обратный отсчет: 11, 10, 9, 8...

— Он обещал убить тебя?

Быстрее, чем обычно.

— Но не Генезиса, — добавил он до того, как Анджил дал волю эмоциям. — Фактически, мне показалось, что Страйф вообще не хотел с ним сражаться.

Уловка сработала. Анджил ухватился за новую идею, не зациклившись на той части, которая содержала смертельные угрозы.

— Но он же сперва напал на Генезиса. По телефону...

— Хорошо, признаю, возможно, наша ссора началась не совсем по его вине.

Лицо Анджила, по-прежнему стоявшего со скрещенными руками, приобрело выражение, с которым он устраивал разгон своим подопечным и которого все Третьи боялись, как огня.

— Значит, зачинщиком был ты.

— Твоя еда остывает, — вмешался Сефирот, хмурясь при виде такого расточительства. Ни тот, ни другой как будто не слышали его.

— В некотором роде. Я имел полное право.

Анджил покачал головой.

— Вы двое хоть понимаете, сколько разных правил вы нарушили?

— Не сочти за грубость, но мы тогда воевали. Не лучшее время для рутинной бюрократической возни ШинРа, — высокомерно бросил Генезис.

— И поэтому ты отирался возле окна? Ждал, когда он придет и убьет тебя?

— Это самый легкий способ найти его, — ответил Сефирот. Положил в рот еще немного лапши, прожевал ее, проглотил и добавил: — Кстати, кто сказал, что ему это удастся? Мы втроем одолеем его без особых проблем.

Анджил воздел руки красноречивым жестом.

— Не в этом дело! Я оставляю вас одних на пару недель, и вот пожалуйста — вам угрожает смертью какой-то тип, сражающийся с Сефиротом на равных, а потом вы хотите завлечь этого убийцу в штаб-квартиру ШинРа?

— Мой друг, судьба безжалостна, увы.

Развеялись мечты, нет больше чести.

Стрела Богини рвется с тетивы.

— Заткнись, Генезис.

Сефирот постарался спрятать улыбку.

— Но ведь ты поможешь нам, правда?

— Почему я должен вам помогать? Что особенного в этом Страйфе?

— Ты поймешь. Подожди, пока не увидишь его меч, — вставил Генезис, нагло усмехнувшись.

— Генезис, дружище, по-моему, я просил тебя заткнуться.

* * *

Они долго спорили — жаркая дискуссия почти сплошь состояла из аргументов, которые наобум выдвигал Клауд, а Винсент парировал, не сводя с него пронизывающих глаз, — прежде чем Клауд уговорил бывшего соратника присоединиться к нему хотя бы в охоте на Дженову. Они не достигли взаимопонимания относительно Сефирота, но ненависть к Ходжо могла объединить и заклятых врагов.

Между ними висела тяжелая тишина, когда они приблизились к реактору. Винсент получил более чем достаточно пищи для размышлений, а Клауд боролся с тошнотой, вызванной водоворотом новых малоприятных образов, просочившихся из глубины памяти. Испытывают ли нормальные люди желание упасть на колени, вспомнив что-либо, или это присуще только тем, кто утратил свое прошлое после отравления мако и передачи генетической информации?

— Ты в порядке?

Клауд прижал ладонь ко лбу. Его дискомфорт был настолько очевиден?

— В порядке.

— Дженова?

— Нет. Просто это место. Плохие воспоминания.

Винсент не стал уточнять. К счастью, бывший Турок очень хорошо понимал, какой след могут оставить старые травмы.

Единственным различимым звуком здесь был свист ветра, пролетающего между прутьями стальной решетки у входа в реактор. Ни пения птиц, ни других признаков жизни. Большинство мако-реакторов, построенных на отшибе, были автоматическими, их спроектировали так, чтобы они сами обеспечивали свои нужды и не зависели от человеческих ошибок. Время от времени сюда вызывали техников для замены деталей и проверки системы безопасности, но в общем и целом ШинРа старалась автоматизировать процесс, максимально ограничив доступ внутрь. Клауда не интересовало, почему, если это значило, что им с Винсентом никто не помешает.

Он с сомнением осмотрел дверь. В идеале он предпочел бы как можно дольше скрывать от ШинРа гибель Дженовы, однако без взлома им не обойтись. Может, вырезать три борозды мечом, имитируя когтистую драконью лапу?

Но не успел он вытащить Первый Цуруги, как Винсент шагнул вперед и аккуратно отстучал код на клавиатуре золотым когтем. Дверь, глухо щелкнув, разблокировалась.

— Когда-то я был Турком. Если память мне не изменяет, это один из самых старых реакторов ШинРа. Нам повезло, что мой код еще активен.

Клауд склонил голову в знак благодарности и неуверенно толкнул дверь.

Внутри было темно даже со слабым сиянием, испускаемым мако. Он нащупал выключатель и зажег свет. Лампы мигнули и сердито загудели, оживая после нескольких месяцев сна.

— Здесь нет видеокамер? — спросил Винсент, его голос причудливо отразился от металлических стен.

— Есть, но у ШинРа нет линии засекреченной связи с ними. — Если бы она была, то в первой временной шкале не пришлось бы идти к реактору, чтобы провести расследование. — Когда мы закончим, надо будет наведаться на пост охраны и стереть данные.

Это удовлетворило Винсентово чутье Турка, и они углубились в недра реактора. Зловещее эхо вторило их шагам, пока они пересекали пустое пространство.

Если от Нибельхейма и особняка ШинРа у Клауда по спине бежали мурашки, то прогулка по реактору словно вытягивала воздух из его легких. В этом месте его судьба изменилась за считанные минуты. В этом месте маленький солдат впервые убил Сефирота. В этом месте он сам чуть не умер... и потом часто жалел, что выжил.

— Мы прямо над ядром, — пробормотал он, намеренно избегая смотреть на ряды контейнеров.

Винсент, не терзаемый призраками прошлого, стер конденсат со стеклянной панели одной из мако-капсул и заглянул внутрь.

— Что это, свалка для неудачных экспериментов Ходжо?

Клауд пожал плечами, сконцентрировавшись на двери в самом верху лестницы.

— Строго говоря, мы тоже неудачные эксперименты.

Бывший Турк негромко утвердительно хмыкнул и последовал за ним.

Она ждала их. Простая металлическая дверь, ничем не примечательная. Любой техник, увидев ее, вероятно, решил бы, что там смотровой люк или электропроводка. Клауда передернуло.

— Если я начну... вести себя странно, ты знаешь, что делать.

Винсент кивнул и положил руку — настоящую, из плоти и крови — на свой пистолет.

— Как ты собираешься убить ее?

Клауд постучал по слоту с зеленой материей у основания Первого Цуруги.

— Пару раз ударю по ней самым мощным Огненным заклинанием, какое смогу осилить.

— Насколько я понял из твоих слов, Дженова весьма живуча. Ты уверен, что этого хватит?

— Пока у нее нет носителя, волноваться не о чем.

Больше вопросов Винсент не задавал, и Клауд почти благоговейно дотронулся до двери. Вот он, долгожданный момент, когда он наконец начнет что-то менять. Первый шаг на его новом пути, пройдя по которому, он спасет Зака, Аэрис, свою мать, Планету.

Дверь подалась под его пальцами.

Мигнув, он толкнул сильнее. Дверь с тихим скрипом качнулась назад на стальных петлях.

Разблокирована? Но ведь раньше для входа нужно было специальное разрешение? Вдобавок, разве Зак не протаранил ее? Зачем бы он стал это делать с незапертой дверью?

Кстати, если уж на то пошло, не казалась ли дверь слишком простой и невзрачной? Разве на ней не должна была красоваться какая-то табличка?

Клауд не понимал, почему, пока не переступил порог.

Ярко-зеленая мако медленно струилась далеко внизу. Тот же самый шаткий мостик висел на честном слове над толстыми металлическими трубами. Все абсолютно точно повторяло картину из его воспоминаний, за исключением одной важнейшей детали.

Контейнер, который прежде стоял на постаменте, отсутствовал.

Дженовы нигде не было видно.