Маленькие трудности при написании великих книг (джен)

Гилдерой задумчиво пожевал кончик пера, прикидывая, что бы такое ещё написать дальше. Обычно проблем с этим у него не было, но… Но в этот раз ситуация и условия были несколько иными. Во-первых, Гарри. Нет, мальчик, подписав контракт, передал ему не только права на все свои «подвиги», но и фактически дал ему разрешение писать, что вздумается и как вздумается, вот только… Одно дело — слегка приукрасить финальную битву добра и зла, когда о ней, кроме тебя и поверженного злодея, никто не знает, и совсем другое — когда свидетель, пусть и равнодушный ко всей этой шумихе, всё-таки есть. А во-вторых… Миранда с Чарльзом.

Едва наихрабрейший маг выбрался из замка, раздавая интервью и попутно про себя принося все наистрашнейшие клятвы, что ноги его здесь более не будет, эта парочка взяла его в оборот, пытаясь донести до величайшего писателя, как на самом деле надо написать новую книгу. И в этом стремлении донести правильный взгляд на его детище их ничего не могло смутить. Ни то, что это уже не первая его книга, ни то, что он сам может решить, что и как надо написать. Советы сыпались, как из рога изобилия, и не было никакой возможности ни остановить их, ни ослушаться.

Миранда сказала, Чарльз подтвердил. Гилдерой Локхарт должен подчиниться и сделать, что ему сказано. Как именно — никого не волнует. Никого, кроме автора, что сейчас растерянно восседал за своим столом и пытался понять, КАК это можно выполнить. Девятьсот страниц. Откуда?! Откуда ему взять столько событий и текста?

— Читательницы хотят знать все подробности. Побольше про мрачное подземелье и змею. Половина твоих фанатов училась в Хогвартсе, так что постарайся сделать так, чтоб, едва они взяли твою книгу в руки, их тут же охватило чувство ностальгии пополам с чувством сопричастности к происходящим событиям. Твоя задача — заставить их всех думать: «вот, мы столько лет там жили и ничего не замечали, а потом пришёл великий Гилдерой Локхарт — и пожалуйста, раскрыл тайну на раз-два».

О том, что ему это раз-два чуть не стоило жизни, Миранда почему-то не думала. Хотя нет, думала.

— И финал растяни листов на четыреста. Побольше описаний: как ты втыкал меч в пасть, что чувствовал, когда клыки впивались в твою плоть. И, конечно, про Него не забудь. Говоришь, в юности Он был красивым? Распиши подробней. Загадочный блеск в глазах, волосы цвета горького шоколада… — она говорит это всё с придыханием, глаза горят странным огнём, будто они разговаривают не о Тёмном Лорде, а о ком-то более безопасном. Более нормальном.

— Эмм… Миранда, тебе не кажется, что…

— Что? — она резко вынырнула из своей мечтательности и посмотрела на него снисходительным взглядом. — Гилдерой, не напомнишь мне, кто является нашими основными читателями? Старые, выжившие из ума мракоборцы или женщины слегка за тридцать?

— Вторые, но я не понимаю…

Она подошла к нему со спины и, мягко обвив шею руками, склонилась к его уху. Как-то совсем несвойственно ей хихикнула, тихонько прошептав: «В том-то и дело, что не понимаешь».

В следующий миг эти же руки совсем не мягко пихнули его в спину, заставив чуть ли не уткнуться носом в листы.

— Пиши, как я тебе говорю, и первая строчка продаж наша, — ледяной голос без намёка на сентиментальность, подразумевающий, что обсуждение на этом закончено.

Нет, Гилдерой прекрасно понимал, зачем делают такие лирические отступления в книгах, но… Но это же ЕГО книга! Это ОН здесь главный герой, ИМ должны восхищаться, а не вот этим, которое ещё не стало тем, и в отличие от него было обряжено в старую, давно вышедшую из моды мантию.

Однако с Мирандой не поспоришь: у неё на всё и всегда есть заготовленный ответ и парочка весьма серьёзных аргументов. Главный из которых заключается в том, что если б не она, то восхищались бы им как великим, но, к сожалению, покойным героем. Поскольку, как и предполагал Локхарт, в подвал никто и не думал спускаться. Так что, если б не явление Миранды, которая вломилась в Хогвартс во главе целой маленькой армии, состоящей из адвоката, врача, официального представителя издательства и самой Кассандры Вулф, что накладывала на Гилдероя охранно-оповестительные чары, никто бы и не пошёл вниз.

Миранду, к слову, позвали не столько охранные чары, сколько нюх на сюжет вкупе с сообщением об очередном нападении. Так что, едва она услышала, где именно сейчас находится её подопечный, и мысли не допустила о «сидеть и ждать». Оставив учителей прослушивать краткий курс лекций на тему «преступная халатность и её последствия» в исполнении юриста издательства, которому было строго-настрого приказано рассказывать только о самых вопиющих случаях из практики и упоминать только максимальные сроки, она решительно отправилась к указанному входу.

Вместе с ней вниз спустилась МакГонагалл как декан факультета, на котором учились все три жертвы, и присоединившийся в последний момент — уже у самых дверей — Снейп. То ли захотел поглумиться над трупами своих «любимых» учеников и крайне уважаемого коллеги по работе, то ли, как декан Слизерина, решил осмотреть хоромы основателя факультета. Какой из двух вариантов был верным, Гилдерой не знал и знать не хотел. Ему было достаточно того, что Снейп всё-таки пришёл. Сразу понял, что за яд в его крови и что надо делать. Понял, сказал Миранде, а та… А ту уже, наверное, не смогло бы остановить даже третье пришествие Лорда.

Третье пришествие Лорда не смогло бы остановить агента и директора издательства ещё и от того, чтоб не ткнуть в нос всем и вся, кто ещё был в подземелье. Нет, конечно же, оба прекрасно понимали, что объяви они во всеуслышание о подобном, конкуренты бы накинулись на них всей стаей. Не жалея сил, слов, денег и репутаций. Ещё бы: одно дело — отнимать у них читателей, используя образ героя, что борется со всякой нечистью, и совсем другое — новоявленный победитель Лорда. Который, как утверждает Министерство, отошёл от дел по причине полной потери сил и союзников. Поэтому…

Поэтому Миранда вышла к толпе журналистов, что маленькой армией расположились на подступах к Хогвартсу, только на шестой день после происшествия. Лишь после того, как, уединившись в одном из пустых классов в дальней части замка, она, Чарльз, Гарри Поттер и всё тот же маленький юрист издательства во всех деталях обговорили не только произошедшее, но и максимально приемлемый вариант его подачи массам, который устраивал бы все три стороны (представители Министерства в обсуждении хоть и не участвовали, но их интересы, от греха подальше, было решено также учесть). Голос агента был спокоен, маска печали идеальна, а рассказ о произошедшем выверен вплоть до паузы для ревущих фанаток, когда прозвучало, что вчера утром герою стало лучше и он открыл глаза.

С этого момента нигде и никогда не произносилось, с кем именно бился в неравном бою великий Гилдерой Локхарт. Везде фигурировало только «неизвестный, очень сильный тёмный маг, который мало того, что был змееустом, но ещё и считал себя наследником Слизерина». В каждом интервью Гилдерою приходилось, стиснув зубы, улыбаться и говорить, что — это просто немыслимо — он никогда, наверное, не смог бы его одолеть, но, по счастью, это было лишь воспоминание, а не сам волшебник. Локхарт ругался, плевался, кричал, что ноги его в издательстве больше не будет, что он великий волшебник, а не дрессированная обезьянка… Однако реальность была такова, что ему приходилось раз за разом приходить на эти интервью, отвечать на одни и те же вопросы и продолжать улыбаться.

Единственной отдушиной во всём кошмаре тех дней были письма Сюзанны Рид да неизменный вопрос журналистов. «А что вы думаете о другом тёмном волшебнике?» Гилдерой в эти моменты улыбался искренней улыбкой, широко раскрывал свои изумительные небесно-голубые глаза и с деланным удивлением спрашивал:

— Это вы о Волан-де-Морте, что ли? Он, конечно, тёмный маг и змееуст и тоже называл себя наследником Слизерина, но… Но разве Министерство не объявило, что он побеждён и скрывается где-то на задворках Европы? — и невинно подмигивал какой-нибудь хорошенькой журналистке, сидящей в первом ряду. Зал выпадал в осадок, а тысячи фанаток по всему миру обнимали радиоприёмники и пускали слёзы умиления и гордости за него. Пара таких пресс-конференций с интервью, и сами представители Министерства поверили, что тёмный Лорд опять являлся в Хогвартс, но был повержен. Не без их скромной помощи, конечно.

Всё круто изменилось в середине июля, когда из Азкабана сбежал Сириус Блэк. Спрашивается, чего ему там не сиделось? Не мог сбежать парой месяцев раньше или позже. Нет! Надо ему было сбегать именно сейчас, когда книга почти дописана и типография с магазинами лишь ждёт команды для того, чтоб выпустить в свет очередной мегабестселлер. Мегабестселлер, которым книга может и не стать, поскольку всё внимание отныне принадлежит этому мерзкому преступнику.

Гилдерой не скрежетал зубами от ненависти только потому, что это было вредно для его зубов, гибель которых он бы точно не простил ни Блэку, ни потерявшим страх, совесть и, самое главное, чувство вкуса журналистам. Это же надо додуматься — поместить это убожество на первые полосы всех газет! Это же надо осмелиться — променять его ангельский лик вот на это…

«Это» скалилось, зыркало сумасшедшими глазами на наипрекраснейшего мага современности и изредка ухмылялось без тени раскаяния и грамма сожаления. Гилдерой в такие минуты, даже несмотря на весь свой врождённый пацифизм, желал похитителю славы романтического вечера с дементорами: вино, свечи и обязательный поцелуй в финале. Чего желала Блэку Миранда, оставалось тайной, но судя по тому, как она цепным псом бросалась на всех с поводом и без оного, её мысли тоже были далеки от гуманности.

— Мы теряем внимание, ты понимаешь, внимание! Если его в ближайшее время не поймают, то…

Она устало плюхнулась в мягкое изумрудно-зелёное кресло, приятно контрастировавшее с остальной ярко-малиновой обстановкой кабинета. Безумно любимого кабинета, в котором после побега преступника Локхарт сидел практически безвылазно: сутками напролёт. Поскольку, едва почуяв потерю интереса, Чарльз отдал приказ немедленно ускорить написание книги, для чего запретил своему наиценнейшему писателю не только посещать развлекательные мероприятия, но и просто выходить на улицу. Всё, чтоб книга была закончена в кратчайшие сроки.

— Нужно, чтоб его не просто поймали, а немедленно поймали. В случае его поимки газеты ещё с неделю или даже две будут гудеть о том герое, что сможет скрутить этого преступника, а у нас всего три с половиной недели до…

Её карие глаза медленно поднялись на него, на губах появилась шальная улыбка.

Гилдерой Локхарт, герой без страха и упрёка. Обладатель ордена Мерлина третьей степени, титулов «самый красивый маг Британии», «самый храбрый маг современности» и, конечно, приза за самую очаровательную улыбку. Герой, который в лёгкую одолел вампиров, упырей и целую толпу йети, а недавно и вовсе победил чудовище тайной комнаты вместе с самим Волан-де-Мортом. Герой, который сейчас вжался в стену и с ужасом взирал на простую девушку, у которой не было клыков, ядовитых зубов, смертельного взгляда и чудовищной силы, но которая не нуждалась во всех этих атрибутах нечисти, чтоб напугать его до… Он всё-таки надеялся, что до этого никогда не дойдёт.

— Я-я-я… Я д-должен писать книгу! Помнишь? Книгу. Про Волан-де-Морта, василиска и Тайную комнату…

— К чёрту комнату! Если ты поймаешь Блэка…

Договорить она не успела. Пламя в камине, до этого момента лениво лизавшее поленья, взвилось вверх, затрещали все блокираторы, опознаватели и прочая обильно украшающая все входы в доме атрибутика защиты.

И хозяин, и гостья невольно скосили взгляд на вмонтированный в каминную полку вредноскоп. Стоивший немалых денег, он был настроен на беззвучный режим и нацелен только на определённый вид угроз, включающих в себя все способы причинения вреда как хозяину, так и его детищу. Полка, как полка. Перегружена сувенирами и всякими подчас ненужными деталями. Значит, опасности нет.

Пламя меж тем стало ярко-алым. Гилдерой такое пламя уже видел. Миранда, конечно, нет, но чутьё её никогда не обманывало. Быстро встав, она решительно шагнула к камину и сняла защиту, которая и так уже начала поддаваться. Миг, и в камине оказался никто иной, как сам Корнелиус Фадж. Одетый в зелёный костюм, с неизменным котелком в руках.

Он едва успел выйти из камина и обменяться приветствиями с присутствующими, как пламя взвилось ещё раз. Зелёный с фиолетовым огонь — служба охраны, очевидно, засекла проникновение и спешит удостовериться, что с их подопечными всё в порядке. Если не ответить в течение двух минут, то… То через пять минут здесь уже будет целый отряд несклонных к долгим беседам волшебников.

Миранда, поняв желание анонимности их гостя, склонилась над огнём, закрывая Фаджа от обнаружения.

— Всё в порядке, ложный вызов. Да нет. Это Мег опять забыла предупредить. Срочные бумаги, подписи. У нас же книга на подходе. Да. Да, скоро совсем. Обязательно передам. Угу.

Нюх у Миранды был не только на сенсации и неприятности, но и на всё, что касалось «сиди тихо и не отсвечивай», и коли сам министр магии без предупреждения и охраны нагрянул к ним, то это могло означать только одно. Довольно подмигнув Гилдерою, она улыбнулась и под крайне надуманным предлогом поспешила покинуть кабинет. Предоставив Локхарту принять свою судьбу в гордом одиночестве.

Что именно за судьба была ему уготована, он не знал, но решил, что чему быть, того, как говорится, не миновать. Да и к тому же разговаривать с министрами лучше у себя в кабинете, чем без палочки и в подвале.

— Господин Министр? В столь поздний час это так неожиданно. Кофе, чай или что покрепче?

— Кофе.

Когда маленькие фарфоровые чашечки с наполняющим их ароматным напитком оказались у них в руках, а сами они сидели в креслах возле всё того же камина, Министр наконец начал разговор, ради которого появился здесь.

— Я хотел бы поговорить с вами о Гарри. Что вы о нём думаете?

Вопрос был неожиданным. Во-первых, Гилдерой ждал от него совсем других слов, а во-вторых, упоминание Поттера не сулило ничего хорошего. Как выяснилось, случай с василиском был не первым в череде «приключений» Гарри и, судя по тому, как мрачно смотрел в огонь министр, не последним.

— Способный мальчик, храбрый, очень привязан к друзьям.

Фадж вздохнул, неспешно размешивая сахар.

— Как Вы считаете, его легко напугать?

Перед глазами Локхарта пронеслась сцена в Тайной комнате. Вернувшийся из небытия Тёмный Лорд, гигантский василиск, сама атмосфера близкой смерти. Многие взрослые волшебники в подобной ситуации могли поддаться панике или впасть в ступор, а Поттер? А Поттер, как и свойственно мальчишке, воспринял это как, пусть и опасное, но весёлое приключение.

— Он слишком юн, чтоб бояться. Вот я в его годы… — министр кивал, не слушая Гилдероя. Жаль, история про сумасшедшую русалку была не так уж и плоха.

— Вы знаете, что, согласно опросам, более девяноста процентов магического населения Британии считает Вас самым храбрым волшебником страны, а в опросе на самого великого волшебника Вы отстаёте от Альбуса Дамблдора всего на три процента?

Гилдерой это знал. Каждый день с замиранием сердце выискивал публикуемые данные всевозможных рейтингов и опросов, но признаться в этом означало расписаться в собственном тщеславии. А это для тщательно выверенного образа героя было бы как минимум лишним.

— Правда?

— Да. И вы знаете Гарри, — Министр замолчал, сделав маленький глоток, — а что вы знаете о Блэке?

Начинается. Однако впадать в панику пока было рановато. Он же был недавно ранен, может, его просто попросят проконсультировать и не более того?

— Опасный преступник, убил кучу маглов среди бела дня.

— А о том, почему он сбежал, знаете?

— Ну… я могу предположить, что, как и все прочие, захотел вырваться на волю… — Министр молчал, и Гилдерой поспешил озвучить другую версию: — Думаете, он хочет отомстить?

— Да.

— И кому?

— Гарри. Гарри Поттеру.

Гилдерой промолчал. Сделал большой глоток уже начавшего остывать чая. Слова не шли, мыслей не было. Лишь инстинкт самосохранения вывесил старый плакат «Поттер = опасность!».

— Я собирался обратиться к Уизли, чтобы они поговорили с мальчиком, но Артур за своими детьми не может уследить, за чужим тем более. А нам нужно, чтоб он был осторожен и не лез на рожон. Он же ещё совсем ребёнок и не осознаёт всю силу и коварство Блэка.

— И Вы…

— Я слышал, что Вы сейчас днями напролёт просиживаете над своей книгой, но… Я могу Вас попросить выкроить немного времени для того, чтоб навестить Гарри? Поговорите с ним… После этой истории с комнатой он должен доверять Вам больше, чем кому бы то ни было.

Напряжение как рукой сняло. Поговорить, просто поговорить… Не надо никого ловить. Не надо выискивать по злачным местам всяких психопатов и подвергать свою драгоценную жизнь опасности. Да, просто поговорить.

— Я готов. Хоть сейчас!

— Вот и чудненько, — отозвался Фадж, доставая из кармана розовую ленточку. — Вот портключ, который доставит Вас на место. Вам нужен дом номер четыре.

С этими словами министр быстро попрощался и шагнул в камин, оставив практически не тронутый кофе на столе.

— Он активируется ровно в семь, — успел услышать Локхарт, прежде чем ярко-красное пламя скрыло Министра.

Минутой позже в комнату влетела Миранда, которой, очевидно, стало известно об очередном использовании камина.

— Что он сказал?

— Что я должен немедленно отправиться в путь, дабы выполнить свой священный долг перед Англией…

— …королевой, гражданами и так далее, — перебила агент. — Дальше что? Что он сказал? Он попросил поймать Блэка, да?

— Мм… ну, почти… — расплывчато ответил Гилдерой.

— Что значит «почти»?! — прошипела девушка.

— Ну… он попросил предупредить Гарри, что этот Блэк, возможно, охотится именно за ним…

— И всё?

— Он больше ничего мне не сказал, — смущённо развёл руками наихрабрейший маг Британии.

— Тут что-то нечисто. Просто пойти предупредить? Министры ради такого из кабинетов не срываются под окончание рабочего дня.

— Может, у него скоро выборы? А тут и несчастная сиротка, и опасный волшебник, — задумчиво протянул Гилдерой, желая поразить своей эрудицией хотя бы одного человека за день. Для поддержания формы, так сказать. Однако Миранда, как видно, не считала поддержание его самооценки главным пунктом своего контракта, поскольку, закатив глаза, со вздохом заметила:

— Сколько раз просить тебя говорить только то, в чём ты действительно разбираешься. Писать можешь всё, что хочешь, говорить — нет.

— Это ты на что тут намекаешь?! — мгновенно взвился самый честный писатель мира.

— На то, что кому-то надо немедленно бежать спасать мир и Англию вместе с ним, — примирительно улыбнулась Миранда, не спуская цепкого взгляда с портключа. — Когда он активируется?

— В семь. Но я не закон…

— Вот Дурслям и расскажешь, какой ты великий и необыкновенный, а пока — бегом переодеваться, у тебя двенадцать минут.

— Ты с ума сошла?! Да мне только чтоб волосы завить, нужно минут десять!

— Живо! Или либо я тебя одену сама, либо ты отправишься к ним так. Будешь очаровывать естественным обаянием!

Неизвестно, какая из двух угроз сработала, но уже через десять минут Гилдерой Локхарт вновь появился в кабинете, облачённый в новый небесно-голубой костюм (достойный преемник золотого, который пал смертью храбрых в Тайной комнате, а впоследствии был бессовестно разрезан Чарльзом на куски и распродан за бешеные деньги фанаткам). Агент уже ждала его с огромным букетом тёмно-бордовых роз.

— Вот. Вручишь хозяйке дома. И не забудь поздравить Гарри с прошедшим днём рождения.

— У него был день рождения?

— Да. Неделю назад исполнилось тринадцать лет. Не беспокойся, я от твоего имени послала ему открытку и снитч в качестве подарка. Он же ловец.

— Да… Я бы, наверное, придумал что-нибудь получше, но ты…

— Ну разумеется, что может быть лучше подарка в виде твоей книги с автографом?! Жаль только, у мальчика уже есть полное собрание твоих сочинений! Кстати о сочинениях, — её лицо сразу стало серьёзным, что мгновенно пресекло все возражения со стороны Гилдероя. — Его дядя и тётя — убеждённые магофобы. Так что смирись с мыслью, что в этом доме нельзя колдовать, говорить о магии и всём, что с ней связано…

— Откуда ты всё это знаешь?

— Я знаю всё про тех, с кем ты общаешься дольше, чем три минуты. Это мои обязанности как твоего агента, если ты опять об этом забыл.

— Ты страшный человек.

— Я? Нет, но… — на её лице появилась просто дьявольская ухмылка, — Но сейчас ты познакомишься с действительно страшными людьми. Мистер и миссис Дурсль не только не желают ничего слышать о магии, они ещё и… НИКОГДА НЕ ЧИТАЛИ ТВОИХ КНИГ!

Храбрейшему магу Британии не хватило всего пары секунд на то, чтоб горестно возопить о том, к каким варварам кидает его жестокая судьба, и про что ему, бедному, с ними, в таком случае, говорить!. Сработавший порт-ключ лишил его такой возможности, лишь, словно в насмешку, дав услышать: «Используй своё врождённое очарование!»

Нужный дом Гилдерой нашёл быстро. Перспектива ходить в одиночку по тёмным улицам, когда неподалёку орудует маньяк-психопат, сама по себе не располагала к долгим поискам и любованию местными достопримечательностями.

Дверь ему открыла тощая блондинка с шеей почти вдвое длиннее, чем положено при её росте. Глаза женщины удивлённо скользнули по Локхарту и огромному букету в его руках. Судя по шуму в гостиной, у неё были гости. Хороший повод захлопнуть дверь перед носом нежданных визитёров, если, конечно, эти визитёры не обладают такой чудесной улыбкой, как у него.

— Миссис Дурсль? Моё почтение! — заявил Гилдерой, отвешивая изящный поклон и улыбаясь так, что стали видны все его жемчужно-белые зубы. Такой обезоруживающей улыбкой он, надо сказать, улыбался нечасто. При приёме в издательство, во время знакомства с Мирандой и… И обязательно улыбнётся, когда встретится с Сюзанной Рид. Так что Петуния вряд ли понимала, протягивая руку, какая честь оказывается ей на самом деле.

— А Вы…? — неуверенно осведомилась женщина.

Ответить он не успел, поскольку из гостиной в коридор выплыло нечто в три обхвата толщиной, обряженное в жалкое подобие женского костюма, и, икнув, важно осведомилось: «Это ещё кто?»

— Я?

Великий сокрушитель тьмы славился тем, что никогда не терялся перед лицом опасности. Однако в этом логове дурно одетых и чудовищно воспитанных маглов, которые, видите ли, на дух не переносят магию, он немного растерялся. Как тут представишься, если все твои титулы так или иначе связаны с волшебством? Поэтому пришлось сказать то немногое, что не кричало об этом столь явно.

— Я учитель Гарри.

— Учитель? А… — нечто обернулось в сторону двери и крикнуло кому-то, находящемуся в гостиной: — Вернон, ты не говорил, что у них заведены проверки.

Затем оно решительно направилась ко входу, бесцеремонно отстранило застывшую на пороге миссис Дурсль и приглашающим жестом позвало Гилдероя внутрь:

— Проходи.

— Я учусь в школе имени святого Брутуса для трудных подростков с криминальными наклонностями, — тихонько шепнул Поттер, едва Гилдерой осторожно присел на стул возле него. И, не давая опомниться, куда громче добавил: — Мы тут обсуждали методы наказания в моей школе.

— Методы наказания? Мы обсуждали твоего никчёмного отца и его жёнушку, твою мать, — презрительно фыркнула особа в костюме, с наслаждением разглядывая сжавшиеся кулаки мальчишки.

Гилдерой не разделял подобных вкусов. Чужие унижения были противны его высокоморальной натуре, а уж если они грозили перейти в неконтролируемый магический выброс — воздух разве что не трещал от наполняющей его силы, — то их тем более стоило пресечь на корню. Для этого нужна была как можно более безопасная тема, которая не касалась бы родственников и магии.

Тема обнаружилась в паре шагов от любительницы дешёвого бренди, и в данный момент времени она, точнее он, самозабвенно хлебал что-то из довольно-таки милого блюдца, разбрызгивая вокруг его содержимое и свои слюни.

— Какое милое создание! — произнёс Гилдерой, разглядывая бульдога.

— Это Злыдень. Очаровашка, да? — женщина в костюме расплылась в улыбке. — Он очень хорошо разбирается в людях. Вот, например, Вы, подойдите к нему.

— Я? — Гилдерой не слишком жаловал животных, тем более тех, что могли испортить его костюм или причёску, но деваться было некуда. Он осторожно подошёл к маленькому комку шерсти и слюней, а затем протянул к нему руку. Пёс, в свою очередь, при приближении мага сначала мерзко залаял, срываясь на визг, но стоило Локхарту подойти ближе, как комок шерсти сначала замер, а потом, повизгивая от восторга, принялся ластиться к нему.

— Странно… Вы ему понравились, — со смесью восхищения и недоверия заметила хозяйка животины, не замедлив плеснуть себе ещё бренди.

— Да я вообще должен хорошо ладить с животными… Работа у меня такая, — хмыкнул Гилдерой, почёсывая псину за ухом и мысленно проклиная как самого бульдога, так и его хозяйку, да и вообще всех Дурслей вместе взятых.

— Ах да… Работа. Не расскажете нам про неё?

— Ну… — Гарри смотрел на него умоляющими глазами. — Я… — в глазах мистера и миссис Дурсль плескался страх. — Понимаете…

Женщина смотрела на него с любопытством и явно была готова поверить во всё, что угодно, лишь бы это «что угодно» подразумевало всевозможные кошмары для мальчика, сидящего рядом с Локхартом.

Наипрекраснейший маг современности вздохнул, протянул руку к стоящей на столе бутылке (предположительно — приличного коньяка), щедро плеснул себе в рюмку и залпом выпил. Потом оглядел присутствующую публику, улыбнулся своей знаменитой очаровательной улыбкой, за которую и получил практически одноимённый приз, и…

Да, Давненько он не рассказывал никому настолько отборного, самозабвенного и абсолютно оторванного от реальности… мм… как бы это поприличней назвать? Но приличных слов у него для этого не было. У слушателей тоже. Они лишь делали круглые глаза и изумлённо ахали, когда Гилдерой раскрывал им все тайны обители будущих преступников имени святого Брутуса.

В этой истории было всё. Само здание школы мрачное, построенное столетиями назад, в чьих сырых подвалах обитали полчища крыс, а иногда и что похуже. Озеро, в которое кто-то слил ядовитые отходы, в результате чего местная живность частично сдохла, частично мутировала. Как тут не вспомнить обитающего в нём гигантского кальмара? В итоге вспомнили не только его, но и лес, что плотным кольцом окружает подступы к школе. Настолько тёмный и страшный, что туда и днём в одиночку соваться страшно.

Учителя в школе святого Брутуса были все, как на подбор, свихнувшиеся психопаты. Наверное, поэтому Гилдерой с ними и не ужился.

— Посмотрите сами, кого они набрали, — доверительно разглагольствовал Локхарт под одобряющие кивки собравшихся. — Учитель истории мнит себя приведением. На полном серьёзе. Днём читает лекции, а по вечерам «летает» по школе, звеня «кандалами». А преподаватель математики? Требует, чтоб его предмет называли не иначе, как нумерологией! Как звучит, а? И ведь он не одинок в этом. В результате у нас есть зельеварение, прорицание, изучение рун…

— Изучение рун? — удивлённо прошептал забавный толстячок, примерно одного возраста с Гарри, который до сего момента молчал, втихую уплетая стоящие на столе сладости.

— Ну да, древние руны… Древними рунами требует называть свой предмет учитель иностранного. У них там не то китайский, не то корейский учат. Иероглифы, руны — игра слов, — обезоруживающе улыбнулся Гилдерой, потрепав старательно прятавшего улыбку Поттера по голове.

К счастью, гостью — которая, как выяснилось, приходилась Поттеру неродной тёткой и отзывалась на имя Мардж, — вскоре разморило от выпитого. Её слюнявый друг и любимец по совместительству не то переел, не то перепил, и теперь валялся на коврике возле электрического камина, смешно дрыгая лапами и, очевидно, грозясь покусать кого-то из своего сна.

Сами хозяева дома пребывали в смешанном настроении. С одной стороны, было видно, что они прекрасно понимают, кого занесла нелёгкая к ним на огонёк, с другой стороны, всё семейство пало перед его немагическими чарами и было готово закрыть глаза на сомнительный образ жизни. В результате, мистер Дурсль пробурчал, что хоть ему и не сильно рады в этом доме, но он может задержаться здесь ещё на пару минут, чтоб поговорить с Гарри. Поттер такого самопожертвования, конечно, не оценил и предложил поговорить на улице. Пришлось согласиться, не может же герой всея Британия сказать, что он не хочет гулять поздним тёмным вечером по пустынной улице в компании подростка, за которым охотится маньяк-психопат. Не по-геройски это как-то…

На сообщение о том, что разыскиваемый всеми преступник мало того, что волшебник, так ещё и бежал из Азкабана, Поттер отреагировал в своей излюбленной манере. Даже не сбавив шаг, равнодушно пожал плечами с видом «ну волшебник и что с того?». Про Азкабан он сказал лишь, что Хагрид там сидел в прошлом году, и ему там не понравилось. Не понравилось! Гилдерой ещё не встречал не только того, кому понравилось бы сидеть в Азкабане, он не знал даже тех, кто мог без дрожи в голосе упомянуть это место! Не знал до встречи с Поттером, разумеется.

— Говорят, он был сподвижником Волан-де-Морта и… — Локхарт резко остановился, заставив тем самым своего юного спутника целиком обратить на него своё внимание. — Ко мне приходил министр, и он… У них есть подозрения, что Блэк хочет тебя убить.

— Меня? — в голосе Поттера по-прежнему не было даже намёка на страх — лёгкое удивление, но не более.

— Ты же мальчик-который-выжил.

— А Вы волшебник-который-победил, — усмехнулся зеленоглазый негодник, прекрасно зная, какой эффект производят на Локхарта эти слова.

— Гарри, я просто хочу, чтоб ты был осторожен…

— Я буду, — пообещал мальчишка, поворачивая к дому. У самых дверей он притормозил. — Спасибо, что пришли. Если бы не Вы, я просто не представляю, чем бы закончился сегодняшний вечер.

Гилдерой в ответ на эту фразу промолчал, ограничившись понимающе-очаровательной улыбкой. Инстинкт самосохранения вкупе с горьким опытом уверенно заявили, что он точно проклянёт себя впоследствии, если осмелится произнести принятое в таких случаях «всегда к твоим услугам».

* * *

Дни летели, недели складывались в месяцы, жизнь текла своим чередом. Блэка по-прежнему не поймали, но шумиха по этому поводу практически стихла, что позволило беспрепятственно разразиться другой, не менее значимой, но куда более приятной шумихе. Скользкие секреты — новая книга прославленного героя и неутомимого труженика на благо всего человечества с успехом увидела свет в начале сентября. С восторгом принятая критиками и буквально сметённая с полок верными читателями, она успешно закрепилась на вершине рейтинга популярных новинок, откуда её, похоже, ещё нескоро удастся скинуть произведениям других, менее удачливых служителей Муз.

Книга вышла сразу в двух вариантах. Обычном, в твёрдом переплёте с золотым тиснением названия и именем автора, и подарочном, сделанном под заказ из кожи настоящего василиска (да, того самого. Чарльз не поскупился на подкуп всех и вся, чтобы не только достать трофей, но и увеличить и без того огромную кожу) и богато украшенном иллюстрациями, схемами и прочими довольно-таки занимательными изображениями. Объединяло обе книги помимо содержания изображение на обложке. Взятая за основу знаменитая фотография смертельно раненного, но не сдающегося Локхарта, бесспорно, была не только красивым, но и воистину неожиданным решением.

Книжная индустрия ещё не знала подобных примеров. Посудите сами, уже на обложке читатели видели не только того, кто был таинственным убийцей, но и узнали, как именно он был сражён и какие раны были нанесены при этом герою. Смело? Смело! Но Чарльз Хэтэуэй решил рискнуть и не прогадал. Восторженные фанатки, увидев на обложке своего кумира, истекающего кровью, в изорванном костюме и мечом, воткнутым в пасть монстра, чуть ли не захлёбывались слезами (во всех магазинах пришлось срочно обновить водоотталкивающие чары) и уже не могли выпустить книгу из рук. Даже Миранда нехотя признавала, что у великого сокрушителя тьмы на этой фотографии вид пусть и не слишком победный, зато…

Ты такой очаровашка на этой фотографии, что просто хочется взять и… Вот не знай я тебя столько лет, точно бы влюбилась, а так придётся тебя оставить на растерзание твоей кошатницы и толпы фанаток.

Самый прекрасный маг современности недовольно свернул письмо и аккуратно спрятал его в карман. «Очаровашка. Докатился. Хуже, наверное, уже и не придумаешь», — мрачно размышлял он, сидя на своей наблюдательной кочке посреди болота и высматривая Владыку топи. Несмотря на то, что всё его внимание было приковано к поиску признаков появления вышеупомянутого противника, это ничуть не мешало ему предаваться воспоминаниям о том, как именно он докатился до жизни такой.

Начиналось всё как всегда просто, безобидно и на первый взгляд предельно невинно. Он только получил в руки свежеотпечатанный экземпляр своей книги и, несмотря на всю ненависть к теме повествования, к его горлу подступили слёзы восхищения. До чего же прекрасно. Мягкая прохладная обложка. Ещё пахнущие краской листы. Его фотография, где он — не будем скромничать — великолепен. Миранда явно умела хорошо снимать, поскольку в кадр попали только нужные детали, а всё не очень нужное в виде Поттера, дневника и, конечно, кучи обожравшихся петухов осталось за кадром.

Миранда влетела в кабинет в явном восторге, очевидно окрылённая очередной гениальной идеей, как сделать Чарльза ещё богаче, а его — ещё несчастней.

— Угадай, что у меня для тебя есть! — радостно прокричала она с порога и практически сразу кинула что-то перед ним на стол. Это что-то оказалось маленькой брошкой в простой оправе с камнем хамелеоном по центру.

— Боюсь, это немного не моё, — привередливо заметил Локхарт, равнодушно наблюдая, как брошь фактически слилась со столом, в точности копируя его поверхность. И не скажешь, что здесь что-то лежит. — Я предпочитаю…

— Она стоит больше всех твоих побрякушек вместе взятых!

— А по виду не скажешь.

— Это камера. Портативная камера. Ты же у нас в одиночку сражаешься, и потому фотограф тебе не положен, а я не могу везде успевать. Так что мы с Чарльзом решили купить её. Аппаратура, конечно, сложная, и её хватает всего на три кадра, но… Но я уверена: ты научишься ею пользоваться!

Он тогда гордо кивнул, уверенно заявив, что нет такой магии или артефакта, которым бы он не смог воспользоваться. В итоге воспользовались им самим. Агент, мило улыбнувшись, заявила, что лучше опробовать немедленно. Возникший словно из ниоткуда Чарльз поддакнул, что лучше всего провести испытания в максимально приближенных к реальности условиях, и…

И в итоге все (кроме него, разумеется) сошлись во мнении, что он должен предельно дистанцироваться от выходящей книги. Не дай Мерлин, кто подумает, что он хвастается. Он ведь не хвастается и вообще считает шумиху насчёт Тайной комнаты преувеличенной. Ему не нужна эта слава, и его действительно расстраивает, что многие думают, будто он смог победить тёмного Лорда…

Вот так и получилось, что Чарльз лично инспектировал магазины, выясняя общую прибыль, Миранда посещала всевозможные банкеты и фуршеты, выясняя настрой критиков и журналистов. А Гилдерой Локхарт сидел на кочке посреди болота, кормя комаров и выясняя, на что ещё он готов ради славы и всеобщего признания.

Выяснил, что на многое. Но это он понял уже потом, когда окольными путями под покровом ночи, дополз до своего дома в тайной надежде, что никто и никогда не увидит его таким. В полинявшей от сырости мантии, с опухшим от укусов лицом и пожелтевшими от местной воды и пищи зубами. Он ненавидел весь мир и Миранду как его воплощение.

Миранда из последних сил сдерживала улыбку, прикидывая, стоит ли организовать «случайную» утечку фотографий своего подопечного, но решила, что его сверхчувствительная натура не вынесет такого позора. Жаль. Женская аудитория во все века славилась любовью к прекрасным героям, что временно испытывали проблемы со своей внешностью.

— Хочешь компрессик? Или, может, сделать твой любимый витаминный коктейль? — мягко ворковала она в спасительной полутьме спальни, где держал круговую оборону от вездесущих журналистов наинесчастнейший маг мира.

— Ничего не хочу! Жизнь кончена… — с надрывом доносилось откуда-то из-под горы одеял и подушек.

— Это глупо. Вылезай. Пара взмахов палочкой, и тебя мать родная не узнает, — продолжала увещевать Миранда.

— Спасибо. Я из-за вас и так себя в зеркале не узнаю!

— Я имела в виду, что ты снова будешь прекрасен.

— Нет! Никто меня больше не увидит! Я… Я уйду в горы и буду жить там. Один! А вокруг никого и…

Агент тихонько подошла к кровати и осторожно присела на краешек. Тысячи фанаток не то что душу, жизнь отдали б, чтобы сейчас оказаться на её месте. Но здесь была именно она, да и к тому же кому как не ей знать, как правильно утешать величайшего героя мира в столь трудный для Родины час.

— Ну прости нас… Ты же знаешь, что это было необходимо. Популярность, как и красота, требует жертв.

Из-под одеяла раздалось неопределённое бурчание.

— Хорошо, хорошо. Мы были неправы, отсылая тебя в такой спешке и не дав толком подготовиться. Но посмотри на результат…

— Да! Посмотри на результат! — завопил Локхарт, резко сбрасывая свой защитный кокон и оказываясь нос к носу с девушкой.

— Не так и страшно. Всё уже практически сошло, — мягко проворковала та, изучая действительно улучшившееся состояние внешности Локхарта.

— Правда?

— Правда! — повторила Миранда, осторожно пригладив взлохмаченные и против обыкновения даже не завитые золотые кудри героя. — Мы с Чарльзом обговорили случившееся и решили предоставить тебе отпуск.

— Не верю!

— Ну… Почти отпуск. Мы же не можем отпустить тебя так, фанаты не поймут, им же надо видеть твою бурную деятельность. Поэтому мы решили пойти на компромисс.

С этими словами она достала из кармана белый конверт с печатью Хогвартса.

Обычный белый конверт с печатью Хогвартса, который вызывает восторг детей по всей Англии. Белый конверт с печатью Хогвартса, на который Гилдерой взирал так, будто перед ним снова появился многострадальный василиск.

— Да подожди ты, — словно прочитав на его лице ответ, быстро сказала девушка. — Да, они приглашают тебя преподавателем, но временным, на замену. В письме указано, что ты должен прибыть в школу, и там тебе на месте всё расскажут. Это наверняка всего пара дней в году, из-за которых ты весь следующий год не сможешь вести свою… Литературную деятельность.

— А Сириус Блэк? Он охотится за Гарри, а Гарри находится в…

— Да брось ты это. Поттер ещё полтора месяца после побега Блэка находился у маглов. Охраны не было, а наш маньяк-психопат даже не подумал на него напасть. Не попытался напасть, пока тот был у беззащитных маглов, а вокруг школы, насколько мне известно, выставлен кордон из дементоров! Куда уж теперь ему.

— Дементоров?!

— Ну да… Из Азкабана прислали, — поторопилась уточнить агент, запоздало вспомнив, насколько отстал от жизни её подопечный. — Тебе нечего бояться, попробуй.

Он попробовал. Приехал, как только его внешность стала соответствовать абсолютно всем строгим стандартам безукоризненного чувства прекрасного.

Школа его встретила толпой восторженных фанаток, директором, предложившим шикарные условия труда (четыре-пять рабочих дней в месяц) и, конечно, Поттером. Мальчишка был полон энергии, несмотря на досадный случай с дементором, и взахлёб рассказывал о новом преподавателе защиты от тёмных искусств. Гилдерой его восторга по поводу сменившего его на столь опасном посту коллеги не разделял, да и вообще с подозрением поглядывал на Это, в потёртой и штопаной мантии.

— А видели бы вы Снейпа в платье бабушки Невилла. Вся школа только об этом и говорит! — с нескрываемым восторгом выпалил Гарри, когда у Локхарта нашлась свободная минутка от раздачи автографов. Гилдерой, к несчастью мальчика, не оценил подобной шутки. Во-первых, Снейп ему, как ни крути, жизнь спас, а во-вторых… Самый храбрый маг Британии считал, что это не самая лучшая идея — смеяться над человеком, который знает, как правильно сварить все известные науке яды и зелья. Поэтому он поспешил вернуться к более безопасной во всех смыслах слова теме боггарта.

— А ты, Гарри? Хорошо справился со своим?

Поттер мгновенно сник и еле слышно прошептал, что профессор Люпин не дал ему шанса: загородил собой, и потому боггарт мальчика даже не заметил.

— Ну… Не переживай так.

— Он испугался! Подумал, что я трус какой, я ведь… Я…

— Я знаю.

Наверное, говорить об этом не стоило: Поттер сник окончательно.

— То есть даже за пределами школы все уже знают? — прошептал он, глядя куда-то невидящим взглядом.

— Нет, нет. Конечно не знают, просто я интересовался у Миранды, как ты, и она узнала. У неё свои источники.

— Правда?

Вместо ответа Гилдерой поспешил снова сменить тему.

— Знаешь, все чего-то боятся. Нет абсолютно бесстрашных волшебников — кроме меня, конечно, — просто они все стараются это скрывать по мере возможности.

— Но я не боюсь их, я просто…

— Тогда надо научиться с ними бороться.

— А это возможно?

— И это говорит мне мальчик-который-выжил? — лучезарно улыбнулся Локхарт и взмахнул волшебной палочкой. В следующий миг толпа наблюдающих за ними издалека фанаток задохнулась от восхищения. Роскошный абсолютно белый павлин возник в двух шагах от них и незамедлительно раскрыл свой огромный хвост, чем вызвал просто бурю аплодисментов.

— Красавец, да, — скромно заметил величайший герой современности, не забывая поклониться и послать пару воздушных поцелуев куда-то в толпу. — Концентрированные положительные эмоции, дементоры их боятся больше, чем Волан-де-Морта. Во всяком случае, именно этим заклинанием их гоняли мракоборцы во все времена.

— Вы научите меня!

— Это не быстрый процесс, может, попросишь Вашего нового преподавателя?

— Думаете, он поможет?

— Он же преподаватель! Его долг — помогать учащимся. Я вот, например, помогал, и он поможет. Ему же для этого не придётся лезть в Тайную комнату, как мне. К тому же все чего-то боятся, объяснишь ему свои страхи и… что смешного? — удивлённо спросил он заметив улыбку на лице мальчика.

— Да, так… вспомнил, чего боится профессор Люпин.

— И чего же?

— Серебряного шара, — пожав плечами ответил Поттер.

* * *

Праздновали его новое назначение в тесном кругу. Он, Миранда и бутылка коллекционного шампанского. Свежее расписание на год вперёд лежало на столе, уже согласованное с агентом и просто идеально вписывающиеся во все те мероприятия, которые ему, как великому герою, несравненному красавцу и просто хорошему волшебнику, надо было посетить.

Разговор как-то сам собой сместился в сторону предстоящей работы, а точнее в обсуждение нелёгкой доли всех преподавателей ЗОТС, занимавших эту должность в разные годы.

— Да должность проклята.

— Скорее, просто по жизни приглашают либо чудовищ, либо с ними что-то происходит.

— Полный набор неприятностей и проблем, — согласно кивнул Локхарт, любуясь пузырьками, которые сложили причудливый узор в его бокале. — Помню, у нас был прекрасный профессор, но буквально под конец года его прокляла мать одного из первокурсников. Он так и принимал экзамены в образе гигантской золотой рыбки. Только рот разевает, а так ни звука — лучший экзамен в моей жизни!

— Ну, да, это лучше, чем читающий курс призрак.

— Был призрак? Я думал, профессор Бинс…

— Он был у меня на последнем курсе, — глядя в горящий огонь, предалась воспоминаниям Миранда. — Всё рассказывал, как его сначала прокляли, а потом упыри напали, потом был какой-то чёрный маг, потом ещё что-то. Всё не мог вспомнить, от чего именно из перечисленного он умер.

— Ну да, призраки — это не страшно, они всё равно мёртвые, — хихикнул Гилдерой, протягивая ей уже снова наполненный бокал.

— И упыри не страшно, главное, всегда для них запас крови держать.

— И оборотни не страшно, им нужно на полнолуние отгул давать и всего… — Миранда поперхнулась.

Они оба медленно повернулись к столу. Склонились над расписанием. Посмотрели на даты, потом на валявшийся рядом календарь.

— В кого, ты там говорил, у него богарт превращался? — сиплым голосом прошептала всегда хладнокровный агент.

— В шар. В серебряный шар… — еле слышно, одними губами, прошептал внезапно побледневший сокрушитель тьмы.

Повисла тишина, в которой не было и намёка на то веселье, что царило здесь всего пару минут назад.

В этой тишине был отчётливо слышен стук в стекло Зарницы, самой быстрой совы издательства. К её лапке была привязана короткая записка, новость с пометкой молния. «В Хогвартсе произошло нападение на гостиную Гриффиндора, личность предполагаемого преступника — Сириус Блэк».

Ноги больше не держали, и Локхарт тяжело рухнул в своё любимое кресло.

— Нет. Это не правда. Это просто невозможно. Только не снова, — страдальчески прошептал самый храбрый маг Британии. Прошептал, прекрасно понимая, что да. Да, правда. Да, снова. Да… Он уже практически чувствует запах грядущих неприятностей, которые почему-то пахнут, совсем как свежеотпечатанные листы новой книги.