Эндшпиль (гет)

Ноябрь 1999 года

Вернувшись из Министерства, она сбросила платье и забралась в ванну, пытаясь найти успокоение в теплой воде, пахнущей гиацинтами. Разговор со Сфинксом она предпочла оставить за дверью. Слишком много всего навалилось, и Нарцисса больше не могла справляться с этим. Нужно было всё забыть. Она верила, что забудет, а вода поможет расслабиться.

Солу она сказала, что не собирается иметь с Отделом тайн ничего общего. На лице мужа появилась едва заметная улыбка — мир возвращался на круги своя.

Коричневую тетрадь Нарцисса спрятала в шкафу, чтобы достать следующим же вечером. Ничего дурного в воспоминаниях не было, в дневниковых записях — тем более. Этим она объяснила самой себе, почему стала писать, как только появлялось свободное время. Хотя бы пару строк, хоть немного, но о Малфое, о старом поместье и павлинах, о прошлом…

* * *

Декабрь 1999 года

Ее хватило на пару недель.

Проснувшись как-то утром, она села расчесывать волосы перед трюмо, пока Сол спал. Нужно было поставить свежие цветы рядом с гробом Беллы — сегодня ей исполнилось бы сорок восемь, — а потом обсудить с гоблинами условия реставрации фамильного склепа.

Пара легких движений палочкой, и волосы были собраны в высокую прическу. Нарцисса улыбнулась.

Зачарованная шкатулка распахнулась, позволяя хозяйке выбрать драгоценности к новой мантии шоколадного цвета. Бриллианты — слишком пошло, изумруды — избито, гранат… Нарцисса взяла в руки гранатовые бусы и погладила их кончиком пальца. Откуда они здесь? Она нахмурилась, пытаясь вспомнить. Когда-то давно ей подарили их на какой-то праздник — застежка уже ломалась, гоблин-ювелир переделывал ее. Говорил, что в первый раз видит, чтобы простой гранат смотрелся так изысканно.

— Это подарок, — сказала она тогда.

— От кого же, мадам?

Нарцисса нахмурилась, потому что память подводила. От кого? Она ведь ответила гоблину, что же не так с ней сейчас? Стало не по себе, пальцы задрожали.

Малфой…

Она накинула халат и спустилась в гостиную.

Это мелочь. Она просто забыла, такое может случиться с каждым, тем более эти бусы она не надевала несколько лет. Но слова Сфинкса тут же всплыли в голове, и стало невыносимо страшно: а что, если она и правда забудет? Забудет часть своей жизни? И даже не поймет, что забыла, будет жить спокойно и счастливо с Солом и никогда не вспомнит о нём.

Я больна.

В подсознании это прозвучало страшнее, чем в реальности.

— Нарси? — Сол спустился в гостиную уже одетым. — Что такое? Ты такая бледная. Может быть, вызвать целителя?

— Нет… Сол, Сол…

Она прижалась к нему, не понимая до конца причин этой паники.

Он обнял ее, успокаивающе погладил по плечам.

— Что, родная? Что с тобой?

— А если я забуду его? Люциуса…

— Люциуса? — Сол поднял на нее взгляд. — Так что же в этом плохого?

— Пойми, если Арка отнимет мою память…

Договорить она не решалась, потому что сама не понимала, что же будет тогда. Но будет плохо, ужасно.

— Что ты такое говоришь? — Сол отстранился. — Ты все еще думаешь над предложением Сфинкса? А что если он ошибся?

Нарцисса не могла найти в себе силы, чтобы возразить или согласиться. Причин паниковать не было, но интуиция подсказывала: нужно вернуться в Отдел тайн. И вернуться как можно быстрее.

— Сфинкс говорит разное. Это не значит, что всему следует верить, — добавил Сол, пытаясь согреть ее пальцы своим дыханием.

— Хочешь сказать, что это неправда? И я просто схожу с ума? Сегодня я с трудом вспомнила, кто подарил мне гранатовое ожерелье. Единственный подарок Люциуса, который я оставила. Понимаешь? Единственный. И вдруг забыла. Я старею.

На этой фразе ее голос сорвался. Нарцисса закусила губу, чтобы вдруг не расплакаться.

— Нет-нет, — Сол взглянул почти испуганно. Он осторожно сжал ее руку. — Нет. Конечно, нет. Ты просто… забыла. Это ничего не значит. Я тоже забываю. Вон вчера оставил где-то очки. Подумаешь! А ты молодая. Ты… с каждым годом становишься лучше.

Сол усадил ее на диван, наколдовал стакан воды.

— А что, если всё снова начнется? Если места будут пропадать? Что будет с магическим миром? Мы все под угрозой. Сол, родной, а если исчезнет мэнор? Там же Драко!

— Сфинкс считает, что ничего с Малфой-мэнором не произойдет.

— Но ведь он может ошибаться?

В сердце что-то кольнуло, будто тугая пружина распрямилась внутри со скрежетом и звоном. Драко может быть в опасности, а она даже не предупредила его.

— Нарцисса… Сфинксы не ошибаются. Они умалчивают о многом, но если уж говорят… Нарцисса, постой! — Сол попытался схватить ее за руку. Но Нарцисса повела плечом и отвернулась.

Нужно было спешить. Толчок аппарации — и она уже стоит у входа в Малфой-мэнор. Темные ворота и герб семьи с извивающимися драконами. Заклинание она не забыла, но сработает ли? Она слишком давно не приходила сюда без приглашения.

Ворота послушно распахнулись.

Драко встретил ее у двери.

— Мама? Я не думал, что ты придешь. Почему не написала?

— Драко, вам с Асторией нужно уйти отсюда.

— Что? — Драко непонимающе взглянул на нее. Челка скользнула на глаза, похоже, он не так давно проснулся и еще не успел привести себя в порядок. — О чем ты?

— Здесь опасно. Я не могу сказать тебе всё, но лучше, если вы временно переберетесь в поместье Гринграссов или к нам с Солом.

Драко тряхнул головой, словно пытаясь прогнать сновидение, и сжал в руках палочку.

— В чем дело? Министерство? Пожиратели? Кто?

Он шагнул ближе. Нарцисса не вынесла его взгляда. С каждым годом в сыне становилось всё больше от отца — улыбка, осанка, походка и жесты.

— Мама?

— Драко… — выдохнула она, ощущая, что силы на исходе. — Драко… Вам нужно уйти из поместья. Поверь мне, так надо.

Драко какое-то время молчал и, когда его встревоженная супруга показалась на лестнице, произнес:

— Тори… мы уезжаем. Нужно собрать вещи.

Отъезд Драко не занял много времени. В конце концов вместе с домовиком и зачарованными чемоданами они аппарировали к родителям Астории, а Нарцисса вышла во двор.

Ноги сами понесли ее в сад. Слишком давно она не бывала здесь, но ничего не изменилось. Все Малфои консервативны, вот и Драко вырос истинным продолжателем своего рода.

Ровно постриженные кусты роз всё так же обрамляли дорожку из желтой гальки. Молчаливые павлины прогуливались по тропинкам. Они поднимали головы и смотрели пустыми глазами на бывшую хозяйку. Они больше ее не узнавали.

* * *

Май 1977 года

— Это блажь, ты не находишь?

Люциус — такой юный, с взъерошенными волосами, в расстегнутой рубашке — вдохновенно разглядывал пару белых павлинов, со страхом жмущихся друг к другу.

— Допустим. Но мы можем это себе позволить.

Нарцисса посмотрела на него.

— Все вокруг будут смеяться.

— И пусть.

— Тебя еще в школе павлином дразнили, а теперь ты позволяешь насмешкам перерасти в нечто большее.

— Ты и дразнила, Цисси. — Люциус шагнул ближе и осторожно сжал ее плечи. — Они будут смеяться вечно, пока не поймут, что меня это не задевает. Нужно уметь смотреть в лицо чужим насмешкам. И не обращать на них никакого внимания.

— Но Люци… — Нарцисса повернулась, встречая его насмешливый взгляд. — Теперь ты так и останешься Павлином.

— И что? Ты посмотри на них. Разве не прекрасно быть павлином? Кого-то называют крысой… кого-то кобелем. А я павлин. Нужно уметь подстраиваться под ситуацию.

— Не вижу в этом ничего хорошего, — вздохнула Нарцисса. — Зачем подстраиваться? Мы ведь чистокровные маги, можем позволить себе иметь особое мнение. По любым вопросам.

Люциус помолчал какое-то время, разглядывая белый хвост павлина, который наконец решился на ухаживания за самочкой. Нарцисса точно знала, что сейчас он думает о Темном Лорде. Сейчас многие думают лишь о нем.

— В этом весь смысл, Цисси. Когда-нибудь эта моя привычка сможет спасти нам жизнь.

* * *

Декабрь 1999 года

Из воспоминаний Нарциссу выдернул душераздирающий крик. Она вздрогнула и рассмеялась. Когда она успела забыть, как мерзко кричат эти птицы? Когда они молчат, павлины кажутся почти совершенными, но стоит им подать голос, и все иллюзии рассыпаются в пух и прах. В Люциусе действительно было что-то от них — красив, но характер.... И всё же после стольких лет Люциус по-прежнему привлекает взгляды девушек.

Привлекал…

Нарцисса поставила точку, уменьшила тетрадь в коричневой обложке до размеров пудреницы, спрятала ее в карман мантии и расслабленно прикрыла глаза. Воздух здесь пах чем-то родным.

— Хозяйка! — Старый домовик возник прямо перед ней и поклонился. — Скоро ли вернется молодой хозяин?

— Я больше не хозяйка, Тинки.

Тинки поджал уши, глядя на нее с опаской.

— Тинки — плохой домовик! Тинки — старый домовик. Тинки всё путает!

— Мистер Малфой вернется через пару недель. Пока дом под твоим присмотром. И только попробуй запустить сад!

— Да, хозяйка… То есть, бывшая хозяйка. Тинки всё сделает лучшим образом.

Нарцисса безразлично кивнула и обернулась, позволив себе еще один взгляд на старинное английское поместье.

— Прощай.

Она аппарировала прямо ко входу в Министерство.

* * *

«Магия возникла еще до того, как возник сам человек. Магия была во всем: в первом живом существе, в земле и небесных светилах. Только люди не сразу научились овладевать ею, получать ее из солнца, огня, из любого маленького или большого чуда. Сначала магия была примитивной — случайные всплески энергии, наговоры и заговоры, зелья, которые варили травники… Позже человек понял, что магия есть во всем, что его окружает. Так были созданы волшебные палочки — проводники между природой и магом, позволяющие сконцентрировать и выплеснуть огромную силу, а разрушающую или созидающую — зависело от владельца палочки.

Многие народы открывали способы управления магией независимо друг от друга, создавались могущественные цивилизации: междуречье Тигра и Евфрата, Египет, Китай и прочие, прочие… Но египтяне первыми предложили систематизировать магию, создать костяк правил и законов, согласно которым смог бы существовать магический мир. И была собрана группа людей, прозвавших себя «шепсес анх», или сфинксы. Самые способные, в совершенстве овладевшие магией земли, — они были отправлены в разные концы нашего мира, чтобы сплотить магов, научить их получать магию извне, сосредотачивать ее на кончиках волшебных палочек и направлять на созидание, а не на разрушение. Они же взялись учить умельцев искусству создания волшебных палочек.

Чтобы знания не исчезали вместе со смертью их носителей, сфинксы собирались построить огромные Храмы магии — библиотеки, содержащие всевозможные магические заклинания, артефакты.

Судьбы сфинксов сложились по-разному. Доподлинно известно, что два брата, преодолев сотни тысяч миль, добрались до большого цветущего острова. Там они и обосновались. Звали братьев Чизизи — «Тайна» и Нафрин — «Приносящий красоту». Остров был заселен кельтскими племенами. Их магия была куда сильнее магии египтян, но была она стихийной, разрушающей, разрозненной. Чизизи и Нафрину удалось договориться с племенами и начать строительство первого Храма магии.

Храмом магии должно было стать огромное царственное строение из серого камня: у египтян были свои технологии, кельты делились своими. Прошло много лет, а строительство всё продолжалось.

Чизизи женился на местной женщине, и у него родился сын, которого он назвал Слисер. Мальчик рос молчаливым и высокомерным, а когда его мать умерла, и вовсе стал нелюдим. Однажды Чизизи заболел, и никто из магов не мог ему помочь. За ним пришла Смерть. Пришла сама, слишком уж много раз он обманывал ее, слишком многие секреты Вселенной раскрыл. Только Храм он не достроил, так что попросил у Смерти отсрочку, ведь Нафрин не смог бы справиться один. Сначала Смерть лишь посмеялась над его мольбами. Но скучно ей было, и решила она взглянуть на дело рук Чизизи. Огромные каменные стены Храма произвели на нее впечатление. Захотела Смерть напомнить людям, на что способна, еще больше возвыситься в их глазах. Потому она дала Чизизи отсрочку, но с условием, что он построит зал специально для нее. Зал Смерти. И будет это место казни, куда Чизизи и Нафрин станут проводить тех, кто по земному суду заслуживает смерти — жестоких людей, убийц. И, если подсудимый и правда виновен, Смерть заберет его душу. Но если Чизизи ошибется и казнит невиновного, Смерть получит душу Чизизи. Он согласился, и зал был построен.

В назначенный день и час в том зале появилась огромная Арка с причудливыми барельефами — нагромождением валунов, в очертаниях которых можно было разглядеть людей, животных и невероятных магических существ. Чизизи же узрел среди каменных фигур себя и брата.

Позже Чизизи собрал суд, в состав которого вошли лишь самые уважаемые, самые справедливые люди Британии — те, кого ему посоветовала сама Смерть. Так в Зале Смерти стали проводиться казни жестоких преступников со всей страны. Времена были дикие, маги нередко убивали, пытали невиновных… Но Чизизи не ошибся ни единого раза.

Спустя несколько лет после смерти супруги Чизизи женился вновь. Его избранница была не из магов. Простая маггла, но ему она казалась неземной красавицей. Астрелла была очень молода, и юный Слисер понял, что нравится она ему совсем не как мачеха. Да и Астрелла смотрела на Слисера с нежностью. Втайне от Чизизи они принесли обеты, но об этом узнал Нафрин.

Он был в ужасе от жестокого предательства, которое задумал Слисер, и, встретившись с ним тайно в зале Смерти, поклялся рассказать обо всем брату. Недолго думая, Слисер толкнул Нафрина в Арку, и Смерть приняла очередную душу. Слисер ждал, но ничего не произошло. Потому через несколько дней, ослепленный любовью к мачехе, он избавился таким же способом и от отца. Счастливый оттого, что теперь навсегда останется с Астреллой, он отправился в поселение, намереваясь раздобыть вина для праздника. Когда вернулся, огромной пирамиды, призванной укрепить братство магов, не было и в помине. Остался лишь Зал смерти и Арка в центре него. А вместе с пирамидой исчезла и его возлюбленная Астрелла.

Так Смерть отомстила за нарушение договора. Несчастный Слисер проклял свои чувства к Астрелле, ослепившие его и заставившие совершить убийства. Он построил на месте пирамиды замок, обнес его рвом и жил там долгие годы один. Слисер создал старейший догмат чистой крови, воспрещающий истинным магам жениться на простых смертных, и спустя много лет связал себя браком с ведьмой. Она и уморила его, надеясь прибрать к рукам богатства, но успела родить ему сына. Слисерин не знал своего отца, но, обнаружив в подземелье Арку и догмат — рукописи с правилами, которые так разогревали его кровь, создал свой орден — самый старый из всех существующих поныне, и назвал его орден «Шепсес анх», орден сфинксов. Входили в него лишь чистокровные маги. Говорят, что сама Смерть сделала их бессмертными, в обмен на вечную службу ее самому важному дару — Арке. Слисерин запретил им жениться и иметь детей, заставил большую часть жизни проводить в замке, рядом с Аркой.

Спустя множество столетий Арка вместе со скамьями ушла глубоко под землю. Потомки Слисерина построили на этом месте здание Министерства Магии и сделали его настолько секретным, что лишь магам были известны способы проникнуть внутрь.

Позже имя Слисерина превратилось в фамилию — Слизерин, и потомки этого чистокровного рода долгие годы были самыми известными хранителями тайн Ордена. Прошло много лет, и члены Ордена перестали играть ключевую роль в управлении магическим миром, но остались в стенах Министерства, как хранители Отдела Чизизи, или Отдела тайн.

Когда в Англию пришел Вильгельм Завоеватель, была введена должность невыразимца. И с тех пор основной работой с артефактами занимались именно они, сфинксам же доставалась куда более серьезная работа — хранить тайны магического мира и самой Смерти».

Нарцисса отложила в сторону пергамент и посмотрела в глаза Cфинкса. Тот не сводил с нее задумчивого взгляда. Они сидели в его кабинете друг напротив друга и молчали. Где Сфинкс достал этот старый пергамент, Нарцисса не знала. Может быть, существовал еще один тайный отдел в библиотеке Министерства, настолько тайный, что проникнуть туда нельзя было даже с разрешения невыразимца, потому пергамент и не попался ей на глаза пару недель назад.

— Это писал кто-то из Слизеринов?

Сфинкс лишь пожал плечами.

— Не знаю. Но вероятнее всего, кто-то из них.

— Значит, вы потомок Слисера?

— Да.

— А Салазар Слизерин ваш родственник?

— Очень дальний. Я даже не могу сказать, кем конкретно ему прихожусь.

Нарцисса замолчала, разглядывая свои ногти и пытаясь подобрать нужные слова.

— Но ведь это ничего не значит? Если Арка и была когда-то древним орудием казни, это не означает, что пути назад нет, что все, кто туда попадает, умирают. Верно?

— Верно, — эхом отозвался Сфинкс.

Он щелкнул пальцами, и две фарфоровые чашки наполнились ароматным кофе. Пар потянулся в потолок белой нитью.

— Пей…

Нарцисса не была любительницей кофе, но чашку взяла. Она приятно согревала руки и помогала настроиться на нужный лад. Мысли отказывались выстраиваться в логические цепочки, ей снова захотелось домой, под теплое одеяло, чтобы уснуть без сновидений на несколько дней. Только теперь отступать было поздно. Интуиция уже привела ее сюда. Настало время прислушаться к своим инстинктам.

Она достала тетрадь в кожаной обложке.

— Я пишу, много пишу, но пока записи не исчезают. Сама не понимаю, почему я всё-таки вернулась.

— Это он. Твой дар. Он подсказывает, что ты должна быть здесь.

Нарцисса немного помолчала и призналась:

— Я не сразу смогла вспомнить, кто подарил мне гранатовое ожерелье. На какое-то мгновение мне показалось, что вы правы. Я испугалась.

«Я думаю только о благе семьи», — говорил Люциус. Она слепо верила в это и шла за ним. Пока не поняла наконец, что не о семье он думал, а о своем собственном благополучии. Слишком уж часто он забывал о ней, о Драко… Она сломалась, не смогла больше терпеть эгоизм Люциуса, его лицемерие и алчность.

Полгода назад ей казалось, что она ненавидит Люциуса Малфоя. Что правильным было бы отправить его в Азкабан на всю оставшуюся жизнь или позволить дементору забрать то, что еще осталось от его души. А теперь…

Нарцисса открыла тетрадь и коснулась кончиками пальцев прощальной записки Люциуса. Витиеватый почерк, буквы, заваливающиеся то влево, то вправо. Наконец-то она видела его чувства — те самые, которые когда-то заставили ее бросить жениха за пару недель до свадьбы. Перед уходом Люциус не думал «только о благи семьи», кажется, он наконец подумал о Нарциссе.

Сфинкс откашлялся.

— Простите, я…

— Открой последнюю страницу.

Нарцисса повернула тетрадь. На последней странице в золотой рамке были выведены Семь правил Искателя.

— Это всегда здесь было?

— Они проявились, когда ты поняла, что готова.

«1. Главная цель Искателя — найти первопричину.

2. Искатель может использовать для этого любые доступные ему методы.

3. Искатель не обязан ставить в известность кого бы то ни было или отчитываться перед кем-то о своих методах, какими бы жестокими или аморальными они ни казались.

4. Искатель должен предпринять все возможные меры по устранению первопричины. Даже если ее устранение повлечет за собой гибель Искателя.

5. Искателем рождаются. Все события в его жизни рано или поздно приводят Искателя к первопричине. Поэтому Искатель никогда не ошибается.

6. Деятельность Искателя не подвластна законам магического мира и не карается в соответствии с ними.

7. Искатель не может умереть, пока его цель не достигнута.»

Нарцисса взглянула на Сфинкса. Вопросов было много, но задать их она просто не решалась.

— Искатель не может умереть? Я бессмертна, Сфинкс? Это… безумие.

Она обвела взглядом комнату, на мгновение остановившись на одном из рисунков. Показалось, что огромная египетская кошка повела ухом, но видение быстро исчезло.

— Ты не бессмертна, нет. Если в тебя попадет Авада — умрешь. Другое дело, что Авада в тебя не попадет. Желающий тебя убить промахнется, или его палочка не работает. Это удача, понимаешь? Всё равно что выпить Феликс Фелицис. Думаю, ты и сама знаешь. Ты обманула Темного Лорда, тогда об этом писали все газеты. Разве не это — самая главная удача в твоей жизни? Волшебница без особенных способностей к окклюменции, сумевшая обмануть одного из лучших легилиментов в мире. Любая беда обойдет тебя стороной. Ты под защитой Отдела тайн до тех пор, пока не выполнишь свое предназначение.

— Искатель никогда не ошибается?

— Никогда.

— То есть любое мое действие будет верным?

— Да. Ты что-то поняла?

Нарцисса замолчала.

Сфинкс оперся руками о край стола.

— Говори же.

— А если я не хочу делать того, что велит мне интуиция?

— Ты должна! Должна!

Нарциссе на миг показалось, что зрачок его глаза сделался узким, как у кошки, но видение исчезло.

— Так и будете давить на меня? Вы так же давили на Трифолиуса? Он потому покончил с собой?

Сфинкс побледнел и отвернулся. В комнате вдруг стало неестественно тихо, будто до этого она была полна звуков, а теперь время остановилось и тишина накрыла кабинет тяжелым одеялом.

— Он стал сфинксом вопреки своему желанию. Понимаешь? У него была любовь, первая, светлая, но Отдел тайн призвал его. Я привел его сюда, объяснил, что сфинксы не могут иметь семью или детей. И он смирился. До тех пор, пока не узнал, что однажды я пошел против правил, когда влюбился в его мать.

Нарцисса замерла, не в силах поверить своим ушам.

— Он был вашим сыном?

— Да. И я горько поплатился за отступничество. Когда Трифолиус узнал обо всем, он ушел в Арку, лишь бы никогда больше не видеть меня. Ушел, потому что иначе из Отдела тайн не уйти. А видеть меня каждый день он не желал — винил в смерти матери.

Нарцисса моргнула и вдруг поняла всё. От начала и до конца, словно наконец дочитала книгу до эпилога.

— Вы потому так ухватились за это дело… Надеетесь, что сможете вернуть его в этот мир. Вы увидели меня и уцепились, считая, что Отдел призвал Искателя. А что если Отделу наплевать? Вдруг происходящее вокруг волнует только меня и вас? Об исчезнувших местах скоро забудут, так же, как забыли о Трифолиусе.

— А что если процесс не остановится, Нарцисса?

Нарцисса прикусила губу и замолчала.

— Ты Искатель. И ты уже знаешь, что нужно делать. Только не решаешься сказать.

— Знаю. — Нарцисса отвернулась.

— Делай то, что необходимо.

Нарцисса кивнула и поднялась.