рофессор Трелони уже пол-урока твердила о расположении Марса по отношению к Сатурну, и Гарри в который раз задавался вопросом, зачем он выбрал этот дурацкий предмет. Надо было вместе с Гермионой ходить на нумерологию и руны: по крайней мере, не приходилось бы еженедельно выслушивать очередной бред о своей скорой смерти. К тому же находиться в одном классе с Гермионой было бы гораздо приятнее, чем с Роном. Его подруга оказалась чуть ли не единственным человеком, поверившим, что он не мухлевал с Турниром. В этот момент мысли о Гермионе внезапно перетекли в какие-то видения.

— Поттер, очнитесь, — голос профессора Трелони вывел Гарри из транса. — Все ученики уже ушли. И заметьте, я не снимаю с вас баллов за сон на уроке только потому…

— Прощайте, профессор. И спасибо вам огромное.

Гарри понял, что в этот класс он никогда больше не зайдет, так как одного сегодняшнего видения ему более чем достаточно. Он проскочил мимо ошарашенной его видом Трелони и бегом направился в башню Гриффиндора. Поттер несся по коридорам Хогвартса, расталкивая учеников и не обращая ни малейшего внимания на их возмущенные окрики. Вбежав в спальню, Гарри трясущимися руками достал карту Мародеров и произнес: «Замышляю шалость и ничего, кроме шалости». Так, кто у нас в кабинете ЗОТИ?

Поттер сел мимо кровати прямо на пол: подпись под точкой на карте уничтожила надежду на то, что это видение было лишь плодом его воображения. Барти Крауч вместо Аластора Муди — это приговор, а значит, и все остальное, что он видел — тоже правда. Вместо острой потребности двигаться, овладевшей юношей, когда он очнулся в башне Трелони, Гарри почувствовал желание навсегда остаться сидеть на месте. Казалось, его тело не способно осмысленно выполнить самое простое действие. Неужели все в его жизни будет настолько плохо? Не может быть, чтобы это видение случилось у него только затем, чтобы он побольше мучился. Надо будет обязательно подумать над этим, вот только чуть погодя, когда уляжется дрожь в коленках и высохнут слезы на глазах.

Ладно, хватит терзаний. Чтобы у него было время обдумать все случившееся, надо еще пережить завтрашний день, а точнее, встречу с дурацкой хвосторогой. Впрочем, теперь дракон не вызывал былой дрожи, он казался детской забавой по сравнению с тем, что Гарри увидел на уроке прорицаний. Но чтобы пройти эту забаву, надо еще выучить Манящие чары. Вот только теперь он УВЕРЕН, что может их применять, также как в прошлом году был УВЕРЕН, что сможет вызвать телесного патронуса, зная, что уже вызывал его.

— Акцио, подушка, — Гарри взмахнул палочкой, и предмет подлетел к нему. По крайней мере, одной проблемой стало меньше; оказывается, он все и раньше делал правильно — с точки зрения техники выполнения заклинания, а не хватало ему только одного: уверенности в себе. Получается, магия не терпит слабости — не уверен, что сможешь что-то сделать, лучше и не пытайся. Стоит учесть это на будущее, хотя лучше бы этого будущего и вовсе не было. Теперь надо бы найти Гермиону, решил Гарри, а то она, наверное, уже беспокоится. Пусть хоть подруга порадуется его маленькому успеху. Сам гриффиндорец радости не испытывал.

— Гарри, ты и вправду научился! — Гермиона была в восторге, увидев, что Гарри успешно продемонстрировал свое владение заклинанием, над которым они так долго бились. — Я как чувствовала, что тебе надо отвлечься, и видишь: все получилось!

Он с грустью смотрел на ее улыбку. Разве это честно, что его лучшей, а правильнее сказать, единственной подруге придется испытать столько боли, горечи, разочарований и не получить ничего взамен? Уж кто-кто, а она достойна лучшего будущего.

— Что с тобой? — нахмурилась она. — Ты так странно смотришь на меня.

— Извини, Гермиона, — Гарри отвел взгляд, — просто я очень устал и пойду спать. Прости, пожалуйста.

— Конечно, конечно. У тебя завтра тяжелый день. Удачи и… постарайся выспаться.

Вот только вместо сна Гарри в постели предался размышлениям. Видение явно не было плодом его воображения, и лже-Муди это однозначно подтверждал. Но можно ли изменить увиденное им, вот что занимало мысли Поттера. Ему хотелось надеяться, что это было предупреждение, которое позволит ему поменять ход событий, ведь в противном случае лучше завтра самому прыгнуть в пасть дракона.

Гарри вспомнил самые мрачные моменты его видения. Смерть Седрика и смерть Сириуса. Смерть лже-Муди и настоящего Аластора. Смерть Снейпа и Дамблдора, Фреда и Люпина. Смерть еще множества хороших и не очень людей. И не только смерти, но и злоба, обман, предательство, подлость…

Да, гибель Риддла не могла не порадовать Гарри, вот только она не стала концом этого кошмара. Он, Гарри, убивающий Джинни и Малфоя, залезшего в их супружескую постель, опустившийся пьяница Рон. И, наконец, событие, которое окончательно разорвет душу Поттера — смерть Гермионы. Лучшая в мире подруга, замечательная волшебница погибнет от руки пьяного мужа. Этого Гарри допустить точно не мог. Ну что же, раз есть хоть малейший шанс избежать подобного исхода, он это сделает.


* * *
Наконец-то удалось уснуть, но это не принесло Гарри облегчения, так как всю ночь снились кошмары. Вернее, один и тот же кошмар.

Вот поступает срочный вызов, и он мчится в квартиру Уизли. Гермиона, лежащая на полу с пробитой головой, его истеричная попытка заставить колдомедика лечить уже бездыханное тело. Гарри рвался в камеру к Рону, куда его спрятали коллеги, мечтал долго и упорно выполнять на нем Круцио, но товарищи смогли его удержать и отправить домой. Если бы знали, к чему это приведет, предпочли бы пустить в камеру.

Джинни не ждала его так рано с работы. Гарри влетел в квартиру, желая разнести на мелкие кусочки все, что попадется под руку; ярость и боль сжигали его, как вдруг он услышал, что из спальни доносятся странные звуки. Он рывком открыл дверь и уставился на Джинни, которая сладко стонала, лежа под Малфоем. Любовники успели заметить его, и это стало последним, что они увидели в жизни — две Авады сорвались с палочки Гарри. Случись это в другой день, он просто плюнул бы на них и расстался с женой, но сегодня все сошлось один к одному.

Его судили максимально мягко, ведь он же был героем магической Англии. Он молчал, отказался от адвоката, ему не хотелось больше жить. Но ему не дали умереть. Три года Азкабана — насмешка, а не наказание за двойное убийство.

После тюрьмы вернулся домой, а на следующий день в его квартиру вошла Нарцисса, решившая отомстить за сына. Гарри было безразлично, что она будет делать, он не собирался сопротивляться. Сам предложил ей свою палочку, чтобы у нее не было потом неприятностей с законом, и, когда она кидала в него Круцио одно за другим, он просил только одного — еще. Поттер надеялся заглушить физической болью боль души, но и это не помогло. Нарцисса ушла, напоследок сломав его палочку, но Гарри было совершенно все равно, он хотел только одного — умереть. Он давно бы убил себя, но тогда ТАМ не смог бы встретиться с ней. Ведь в том месте, куда попала Гермиона, самоубийцам делать нечего.