— Чувствуешь что-нибудь, Слышащая?
— Тяжесть и слабость, — пробормотала я, стараясь не позволять глазам закрыться, — А что? Тоже хреново после той наливочки?
— Все же хитрый мертвяк не просто так её предлагал, — прошипел имперец и принялся копаться в сумке.
— Что ты имеешь в виду? — я напряглась, силясь разглядеть, что он добывает в мешке. Как бы на дневник не напоролся. Я его вроде хорошо в плащ завернула. Вроде… — Что Херн её далеко не из картошки гнал, а, к примеру, из паслёна?
— Сестрица весьма проницательна, — неожиданно похвалил шут. — Но будь этот напиток из паслёна, то пиршество вампиров началось бы намного раньше.
— Так ты серьезно? — удивилась я. Неужто неудавшаяся шутка оказалась правдой?
— Цицерон полагает, что всему виной какой-то медленнодействующий яд. И судя по симптомам и продолжительности действия это весьма сильная отрава упадка сил, — ответил Хранитель, наконец выудив из наплечного мешка два пузырька, — Вот, Слышащая, выпей.
— Что это? — приняла я бутылек из его рук. — противоядие?
— Цицерон всегда носит с собой яды и парочку противоядий. Так, на всякий случай. И он все-таки настал.
Я оглядела небольшой гранёный красный флакон и не без усилий отковыряла облитую оловом пробку. Тут то я свершила ещё одну весьма грубую ошибку — сделала первый маленький глоток. Теперь в рейтинге самых адских напитков этого мира, противоядия у меня стоят на втором месте, сразу после херновского самогона. Горечь зелья была столь высока, что у меня затерп язык. Меня передёрнуло. Рядом послышался приглушённый смех. Похоже шут сейчас знатно угорал с моего инстинктивно скривившееся до боли в мышцах лица.
— Пей до дна, — подсказал напарник. Я зыркнула на имперца уничтожающим взглядом. Он же вскинув руки в примирительном жесте добавил, — Иначе не подействует.
Угу, канешна. А по мойму кому-то оказалось мало представления.
Через пару секунд после повторения пытки…
— Но засем фампирам трафить шертф? — шепелявя онемевшим языком спросила я, с разочарованием наблюдая за тем, как шут и бровью не дернув, залпом опрокидывает в себя горькое содержимое бутылька.
— Для облегчения задачи, конечно же! — приглушённо воскликнул шут, — Легче пить кровь у обездвиженной жертвы.
— А им самим-то отрафленная крофь не пофредит?
— Одним из преимуществ вампиризма является не только сопротивление к холоду, но и невосприимчивость к ядам. К тому же многим вампирам нравится когда кровь имеет привкус алкоголя. А яд для них, вероятно, нечто равносильное приправе.
— Грефаные гуфманы, — проворчала я.

— Ты ничего не заметил странного в поведении Херна? — спросила я, когда язык окончательно прошел.
— Надо быть слепым, чтоб не заметить, — криво усмехнулся Хранитель, — А Цицерон далёкого не слеп. Вампир наверняка знает, что по их души охотятся. Чем дольше живёшь тем сильнее обрастаешь недоброжелателями. Особенно их много набирается, когда ведёшь жизнь кровососа. Однако Слышащей стоило вести себя более расслаблено. Её нервозность делала игру неестественной и вполне могла вызвать подозрения.
— Поди попробуй тут расслабиться, когда не знаешь в какой момент ждать нападения, — попыталась я оправдаться, — Твои истории, кстати, тоже хороши! Чуть ли не на Секунду летал, долбанный свидетель прихода двемеров!
— Так выходит Сестрица не знала, что упыри до вечера не нападут? — удивился шут, - Обычно вампиры, что ведут оседлую жизнь среди людей, предпочитают питаться пока их жертва спит. Странно, что сестрица не интересовалась у Не-Дитя?
— Да вот как-то не до того было, — бросила я, внутренне признавая, что поступила весьма глупо, не догадавшись воспользоваться ходячей энциклопедией о вампирах.
— Уже не важно, — махнул рукой шут, поднимаясь с кровати, — Все равно в борьбе с ними преимущество неожиданности за нами. Продолжай играть свою роль артистки. А точнее, ослабленной ядом жертвы.
— В смысле продолжай играть? А ты?
— За Цицерона это сделает она, — подложил шут под одеяло нашу дорожную сумку, надев на неё свой колпак.
— Погодь, выходит я приманка? — дошло до меня. — Какого Херна ты так резво распределил задачи, даже не обсудив это со мной?
— Цицерон в коем случае не сомневается в могуществе Слышащей, но ей вряд ли хватит сил и опыта для грамотного нападения. По этому скромный Цицерон взял на себя смелость выделить ей немаловажную, но более легкую роль. Сестрице не стоит беспокоиться: зная наших врагов с одного удара со спины их не убить. Так что ей тоже выпадет возможность помахать ножиком, — хихикнул в своей излюбленной манере шут.

— И всё же чую я, что с этими путниками что-то нечисто, — еле донёсся до моего слуха непривычно тихий мужской голос, — Не правильные они какие-то артисты.
— Успокойся Херн. Ты стал слишком мнителен. В каждой собаке врага видишь.
Я быстро приняла исходную позицию, закрыв глаза, расслабившись насколько это было сейчас возможно и постаравшись выровнять дыхание.
— Не ну ты видела, как они постоянно переглядываются?
— Может между ними искра? — игриво прозвучал голос вампирши. — Общая дорога порой очень сближает. Помнишь как у нас это было?
— Да ладно тебе, Херт, — шаги резко остановились, так и не достигнув порога, — Брось весь этот романтический сор! Неужели ты в упор не видишь? Девчонка то эта ненормальная какая-то! Все глаза бегают, словно замышляет недоброе. И песни у нее на странном наречии. Небось на даэдрическом. С такими песнями ни в тавернах, ни на площадях у храмов не выступают — сожгут к чертям на костре! Но хуже всего этот шут. Чую, не так уж и прост для дурака. Видала как ножами управляется? И этот его взгляд, повадки….
Как я сейчас не всматривалась во тьму, силясь разглядеть редакцию шута на такую рецензию о нем, все без толку. А жаль...
— И что нам теперь из-за твоих предрассудков еды лишаться? — в разочарованном голосе Хёрт слышалось раздражение, — Мы уже давно не ели. Та кровь, что ты запас с прошлого раза уже заканчивается. Нас даже бандиты обходить стали! А ведь лица с каждым днем все меньше на человеческие походят. Ещё день-два такой диеты и тогда нас точно стражники разоблачат. Эх, жаль их жрать нельзя — и так под подозрением находимся. А они еще как на зло перед носом маячат. Будто дразнят!
— Но и так легкомысленно относиться к ним тоже нельзя, — все взывал к гласу рассудка Херн, — Возможно они опасны.
— Ну и что ты предлагаешь с ними делать? — нетерпеливо перебила супруга, — Отпустить их с миром, а самим кору грызть?
— Нет, я просто хочу чтоб ты наконец перестала себя вести, как наивная дура и была хоть чуточку осторожна.
— Давай оставим споры на потом, — отрезала Хёрт тоном нетерпящим пререканий, — Ни к чему хорошему они не приведут. Мы лишь разбудим их своими криками и останемся ни с чем. И так жутко есть охота. Ты можешь оставаться здесь, а я пошла.
Шаги к хижине возобновились.

— Добей! — крикнул он мне, перенимая внимание вампира на себя.
Легко сказать. Я глянула на отплевывающую кровь хозяйку, что хрипя пыталась сейчас встать несмотря на развороченное горло. Из всех способов убийств вампиров я знала лишь два. Но увы, об осиновых кольях мы заранее не позаботились, а отпиливать голову почти оклемавшейся упырице своим кинжальчиком я буду точно до утра.
Времени оставалось мало. Я стала лихорадочно искать орудие оперативного убийства. Первым делом в глаза бросился мясницкий нож, оставленный на столе у очага. Я кинулась к нему, но внезапно тесак улетел из моего поля зрения, сменившись резко приблизившимся полом. Схватившая меня за ногу, Херт стала притягивать меня к себе, жутко ухмыляясь окровавленной пастью. Сердце мое подскочило к горлу. Я попыталась отползти от опасно надвигающейся вампирши, но поняв, что мои потуги тщетны, стала бить её свободной ногой, стараясь вывернуться из стальной хватки. Естественно ногу перехватили, но прежде упырица пару раз получила по хле():? и возможно лишилась пары зубов. За это время мне удалось подтянуться и схватить кинжал, выпавший из рук при падении. Вывернувшись корпусом к противнице, я стала яростно отбиваться.
К сожалению принцип игры «закликать мышкой до смерти» в жизни не работал. Раны от кинжала не наносили большого урона, прямые попадания по артериям чуть замедляли Хёрт, оттягивая неизбежное. Её позиция была во много раз выгоднее моей, да и сил и живучести тоже было не занимать. В итоге, перехватив лезвие в полете голыми руками, женщина вырвала кинжал и отбросила в сторону. Это было поражение. Оседлав меня и заломав руки, вампирша, капая на меня слюной и кровью из все ещё не заросшего горла, грубо пыталась повернуть мою голову, с явной целью загрызть.
«За то я легко не дамся» — промелькнула мысль о маленькой предсмертной победе, пока я мотала головой, не позволяя прикоснуться к шее. Такой поворот Хёрт явно не понравился. В гневе она схватила ладонью меня за лицо и со всей дури пару раз приложила об пол, да так что перед глазами круги поплыли, а после резко потемнело. Реальность стремительно уплывала, оставляя меня во мраке безсознания.
— Слышащая! — словно откуда-то издалёка донёсся до меня голос Хранителя, что выдернув из спины упырицы кинжал, оттолкнул от меня извивающееся от боли тело Хёрт. Еле успев вызволить меня, Цицерон резко развернулся, отражая удар налетевшего со стороны вампира. Я пару мгновений очумело наблюдала за ними, толком не отдавая себе отчета о происходящем, но резко пришедшая боль в затылке отрезвила меня. С большим трудом поднявшись, быстро, пока хозяйка дома не опомнилась, я шатаясь, таки добралась до стола и схватила ручку заветного ножа.
Не теряя ни минуты более, я запрыгнула на спину пытавшейся встать на четвереньки женщины и со всей силы рубанула тесаком по позвонкам поперек шеи. Раздался мерзкий хруст, брызнула кровь, но этого было недостаточно. Взревев вампирша стала брыкаться в двое интенсивнее, пытаясь меня сбросить или поймать руками. Еле выдерживая это родео, я, ослепленная брызжущей во все стороны кровью, продолжала бить куда попало с целью как можно скорее отделить голову от тела. Наконец позвонки были перебиты, через пару ударов голова повисла на шмате мяса. Теоретически обезглавленная вампирша рухнула на пол, а вместе с ней и я.
-Херт! — практически мгновенно раздался душераздирающий рев. Обернувшись на крик, я успела заметить как вампир, отшвырнув назойливого шута в сторону стола, ломанулся к жене. Я откатилась от налетевшего на меня чёрной тенью Херна и все ещё сжимая тесак в руке, вскочив, приготовилась к атакам. Но вместо того, чтоб нападать вампир трясущимися руками приподнял тело супруги, из раза в раз возвращая перерезанную голову на место, словно бы не принимая того факта, что она больше не срастётся. Я замерла, боялась нападать, предчувствуя седалищным нервом, что сейчас будет мясооо. За то Цицерону этой заминки хватило чтобы оклематься.
Лишь заслышав грохот битой посуды и хруст переломившегося стола, вампир резко развернулся к источнику звука, явно раздраженный неугомонностью Хранителя. Вот тут стоило действовать, ведь если он сейчас набросился на ещё не отошедшего от удара шута, то точно убьет его. На обдумывание собственных действий не было времени. Я просто понеслась на вампира, размахивая ножом не столько чтобы ранить, сколько ради привлечения внимание. Херн с лёгкостью отбил удар голой рукой. Мясницкий нож вошёл в его ладонь, но упырю было по-барабану. В его и так пугающих черных глазах читалось нечто дикое, звериное. Свободной рукой он схватил мое запястье, с силой сжал, чудом не сломав мне руку. После, обхватив пальцами застрявшее в ладони лезвие, он одним рывком вырывал у меня нож, хотя я его довольно крепко держала. Лишившись оружия, я предприняла последнюю отчаянную попытку лягнуть противника, но вместо оттягивания времени лишь вызвала больше гнева. Рыча, хозяин лесопилки приподнял меня и отбросил в корзины. Отлетев на приличное расстояние, я сильно ударилась о стену и о показавшиеся каменными булыжниками, овощи. Кислород резко покинул лёгкие, застряв комом в горле. Судорожно хватая ртом воздух, я бессильно смотрела, как обезумевший вампир набрасывается на Хранителя с моим тесаком в руках. Удружила блин!
Скрипя зубами от боли я поднялась со смятых в гармошку корзин и стала оглядываться. Один кинжал Хёрт запульнула куда-то в неведомые дали. Второй покоился под подушкой. Я не успела его взять вначале боя, так что считай профукала единственную возможность. Сейчас, когда в центре хаты развернулась нешуточная баталия, доползти до него было просто немыслимо. О позорно просраном ноже и думать не хотелось.
....
И словно по закону жанра, в момент когда я уже отчаялась найти хоть что-то подходяще под определение «заточка» на глаза бросилась кочерга, что лежала в углях издающего последние всполохи очага. Нагретая до красна кочерга…
В это время Херн, пребывая в режиме берсерка, напирал на Цицерона, почти вплотную прижимая к стене. Вымотанный имперец продолжал отбивался не уступая упырю, но было видно, что сил на ответные атаки уже не оставалось. И это было заметно не только мне. В своей слепой ярости и предвкушении скорого триумфа, вампир был настолько увлечен битвой, что совершенно не заметил моего разгона в его сторону. Через пару мгновений он внезапно взвыл и выгнулся. Цицерон успел увернулся от вылезшей из груди врага наконечника кочерги. Пока Херн извивался, вынимая раскалённую железяку, Хранитель не терял даром времени. Все произошло стремительно. Эбонитовый клинок глубоко засел кривым лезвием в шее вампира. Пока тот не успел ничего предпринять, имперец толчком ноги повалил упыря на пол, еще сильнее насаживая его грудь на кочергу, и со всей силы наступил на ребро лезвия. Потом ещё и ещё, вкладывая в каждый удар остатки силы и так пока голова вампира с мерзким чавканьем, извергая фонтаны крови постепенно не отделилась от тела. Откатившись в сторону она, скалясь уставилась в стену навеки застывшими в глазах ненавистью и голодной яростью.
— Будет знать как кусаться, — усмехнувшись пнул ее шут, рукавом вытирая с лица кровь.