Самая большая личная обида, помимо семейных разборок у меня была на Толстого.
В рамках диплома разбирала понятие дома у Толстоевского и в "Доме в котором..." М. Петросян. И если с Федором Михалычем писалось бодро и гладко, то на Толстом я споткнулась. А все потому, что для него "дом" в первую очередь равно "семья", вот и пришлось поднимать материалы по его собственной семейной жизни. Прочла дневники Софьи Андреевны и ужаснулась. Оказывается, Л. Н. был арбузером - запер жену дома, никуда из поместья не выпускал, прислугу всю уволил, как только супруга появилась. Это ей и за кучей детей смотреть приходилось и готовить, и дом в порядке держать, и еще все его труды по 100 раз переписывать. И рожать бесконечно. У нее опухоль нашли, рожать запретили, но он продолжал ее насиловаьь. Потому что:"Если ты не рожаешь, то зачем ты мне нужна" - это уже из толстовского дневника цитата. Со мной тогда чуть нервный срыв не случился - орала, плакала, научному руководителю звонила - ну как так - не может же быть такого, чтобы человек одновременно был мудаком и писал великие книги. И плевать мне что время другое было, стандарты и взгляды иные, всякий трэш считался нормой - у меня это просто в голове не укладывалось. Я ж книжками в основном и живу. А тут такое. Как будто реально близкий человек вдруг на говно изошел. И знала, что такой подход для филолога непрофессионален, - я ж не бабка на лавочке чтобы осуждать чёй то моральный облик; что нельзя так вовлекаться, что бред вообще иметь личные претензии к мертвому бородатому писателю, а ничего не могла поделать. Отказаться даже хотела от темы, а поздно. Неделю ходила, ни с кем не разговаривала и по ночам не спала.
Тот еще был вывих мировоззрения.
Вобщем нелегка жизнь когда ты одновременно литературовед и феминистка