Samus2001
Но в заявки-то зачем? Или он воспринял заявки как место для любых обращений?

С некоторых пор у Джинни появился друг. Добрый, внимательный, понимающий. Друг, готовый и выслушать, и дать совет. С ним было так легко общаться, так легко обо всем рассказывать, что в какой-то миг девочка выдала Тому даже свои сокровенные тайны. И друг не подвел, не высмеял, не обозвал глупой малявкой, как близнецы, ни разу не перебил и не полез с непрошенными советами, как мама или Перси. Том был лучшим! Он единственный, для кого Джинни на самом деле была важна, кто ее не только слушал, но и слышал. С ним было легко и уютно. И огорчало лишь то, что девочка не могла переписываться с другом более часа в день или увидеться лично. Том успокаивал, уговаривал подождать до Хогвартса, где сами стены древней школы смогут компенсировать магические затраты Джинни. И девочка с нетерпением ждала начала учебного года.

«Здравствуй, Джинни», — на странице возникла короткая строка, выведенная красивым почерком.

«Знаю, что обещала не писать до Хогвартса, — улыбнувшись, вывела девочка чуть ниже, — но я так волнуюсь! Совсем скоро мы отправимся на вокзал! Я увижу поезд! И не просто увижу. Я сяду в него и поеду в Хогвартс».

«Все хорошо, — успокоил Том. — Понимаю тебя. Я сам ждал своей первой поездки с подобным нетерпением».

«И я снова увижу Гарри Поттера!» — добавила Джинни когда начали исчезать верхние строки.

«Он тебе нравится», — констатировал Том, и девочке почудилась добрая усмешка в этих словах.

«А кому он не нравится? — удивилась юная Уизли. — Он ведь Герой. И… красивый. Богатый. Мама читала мне все-все истории о приключениях Гарри. Он такой замечательный! И смелый. Храбрый!»

«Лучше меня?» — спросил Том.

Джинни захихикала и заверила своего друга: «Ты лучше всех, конечно!»

«Расскажи мне о Гарри Поттере», — попросил Том, и Джинни с радостью окунула перо в чернила, прежде чем начать быстро пересказывать все, что ей было известно о Мальчике-Который-Выжил. На миг ей почудилось, что совсем недавно она не питала такого восторга от Гарри Поттера, но быстро отбросила эту странную мысль.

— Интересно, а как официально решается вопрос с доставкой тех, кто задержался и не успел на поезд? — спросила себя, отряхивая сажу с черных джинсов, прежде чем направится к ближайшему вагону. — Не поверю, что все успевают. Вот Патил… Хотя они живут здесь, но ездят же на историческую родину, наверное, да? А если… там чуть застрянут, тут немного опоздают… и появятся в Великобритании в полдень или ближе к вечеру?

Логика подсказывала, что для таких случаев есть экстренная связь напрямую с деканами. А в прошлом, до поезда, студенты прибывали в Хогвартс всеми доступными способами, в том числе и через камины.

— Интересно, не проще ли было построить рядом с Хогвартсом маленькую станцию с десятком каминов? — пристраивая вещи на багажную полку, подумала вслух. — Понятно же, аппарация и каминная сеть — это удобно. Можно переместиться в любое место. Расстояние не важно. Но неужели совершенно всем родителям удобно провожать своих детей сначала в Лондон, чтобы потом те много часов ехали через всю страну в школу? Ладно, когда речь идет о Лавгудах, Уизли и любой другой семье, живущей на юге Англии. Но если это кто-то из тех, кто живет севернее? Поезд не делает остановок до самого Хогсмида! А если кто-то живет в Эдинбурге или Абердине? Для камина расстояние не важно, но если аппарация? Неужели родители совершают крюк, перенося ребенка сначала в Лондон? Не верю.

В половину одиннадцатого в купе заглянула Панси, улыбнулась и с облегчением втянула внутрь свой чемодан. Он у нее отличался от стандартного сундука, но все равно был довольно внушительным.

— Привет! — улыбнулась я подруге. — Как прошло лето?

— Отлично, — пропыхтела Панкинсон.

— Что ты туда напихала? — удивилась я, наблюдая за тем, как девочка с трудом левитирует чемодан на полку. — Прихватила с собой весь дом?

— Да чары облегчения веса сдохли у самого поезда, — пожаловалась подруга. — Какая-то напасть!

— Правда?

Панси кивнула.

— Я у кого-то сундук прямо в переходе застрял, — добавила девушка. — Никогда такого не было.

Я состроила искреннее удивление и хмыкнула. Захотелось себя по голове погладить за принятое решение, но сдержалась. Похоже, Добби решил многим жизнь попортить.

— Мы в свободном обществе, — пожала плечами девушка. — Может ему нравятся совсем и не принцессы?

— Думаешь? — с сомнением и надеждой прошептала я. — Ах? Неужели? Ваше высочество, это так?

Тревор, чуя неладное, попытался удрать, но я перехватила его двумя руками и поднесла ближе к лицу.

— Надо проверить, — глянув на друзей, заявила я.

— Что?! Харо, не надо… — выдавил Невилл.

— Ты шутишь? — выпучила глаза Панси.

А я решительно поднесла жаба к лицу, сосредоточившись на зеленой пупырчатой мордочке и не замечая ничего вокруг. Даже скрип отъехавшей в сторону двери. Противно не было, лишь ощущение прохлады на губах.

— Фу! — раздалось сбоку.

Я с сожалением глянула на жаба, который так и остался зелененьким, вздохнула и повернулась к двери. В проеме, глядя на меня с отвращением, стояла лохматая гриффиндорская заучка. За ее буйной шевелюрой едва можно было разглядеть маячившего в коридоре Малфоя. А ведь Драко выше этой девицы практически на голову! Грейнджер сегодня превзошла саму себя по лохматости. Током ее шибануло, что ли?

— Фу! Какая мерзость, — бросила девица и утопала прочь.

— Ну ты на меня так смотришь, будто ревнуешь, — сказала с усмешкой. — Весь прошлый год криво смотрел. И теперь. Меня ревновать ты не можешь…

Драко что-то тихо и неразборчиво буркнул.

— Значит, все дело в Треворе! — заключила я с улыбкой. — Да? Понимаю, себе признаться сложно, но…

Заканчивать я побоялась. Малфой плюхнулся на сидение, дернул меня за ворот рубашки на себя и прошипел не хуже змеи:

— Ты сейчас дошутишься.

На миг стало даже страшно. Сквозь черты такого знакомого милого беленького щеночка проступил облик того мага, каким Драко может однажды стать.

Если сможет вырасти.

Если его не сломают.

— Пусть обижается сколько хочет, — фыркнул Драко. — Мне девочки нравятся.

Раздался последний гудок, поезд медленно тронулся с места.

— Кто ж против, — улыбнулась я. — У каждого свои предпочтения. Тебе нравятся девочки, мне, может, нравятся мальчики. Каждому свое.

Паркинсон тихо пискнула и вцепилась Невиллу в рукав.

— И вообще… — задумчиво произнесла я, вытаскивая из чехла палочку и бросая на руки невербальное очищающее, — может Тревор как раз девочка. Нев, ты уверен?

— А? — выдохнул какой-то совершенно потерянный Лонгботтом. — Я…

Драко хмуро зыркнул на меня и, выдернув свою волшебную палочку, рассек воздух со зловещим хлестким свистом. Я дернулась от неожиданности и толком не расслышала слова. Вроде бы вербальная формула была на шумерском. Но в результате прямо перед Драко возникло пять светящихся нитей, которые, соединившись на миг в клубок, заскользили перед ним по восходящей спирали.

— Прямо сейчас в этом замкнутом пространстве пять существ, крупнее жука, — глухо пояснил происходящее блондинистый змей. — Три мужских особи и две женских.

После его слов стало ясно, почему одни нити серебристые, а другие алые.

Нервно улыбнувшись, я сказала:

— Вот видишь. Тревор явно девочка. Нев, тебе стоит поменять ей имя. Трев… Треворина? Тревиата? Травина? Трескана?

— Я и не знал… — выдавил Невилл. — Думал…

Я не слушала бормотание Лонгботтома. Сердце трепетало в груди громче, чем колеса разгоняющегося поезда. И откуда Малфой знает чары, способные так легко меня разоблачить? Чуть не доигралась!

— Хочу какао, — сменила побыстрее тему. — Кто-нибудь еще хочет?

Панси тут же потянулась к багажу. Как и Лонгботтом. Лишь Драко продолжал сидеть и зыркать на меня.

— А где Крэбб и Гойл?

— Скоро будут, — ответил Малфой хмуро.

Хогвартс-экспресс мчал на север. На окно на миг упала тень. Очень хотелось узнать, не Рон ли Уизли рассекает над поездом на фордике «Англия», но я сдержалась и продолжила вытаскивать из поясной сумки сэндвичи с разными начинками.

Всё куда проще, если бы это был реальный мир, а не сказка.

Весь детский Хогвартс просто берётся в заложники с требованием дать в обмен на жизни детей Камень. Не нужно разгадывать эти шарады, проверять на ловушки и прочее. Всех собрать в Большом зале, дождаться минимума преподов в президиуме (чтоб Дамблдора среди них не было, а лучше вообще в отъезде), преподов - в расход, двери запечатать, детей - под что-то площадное, смертельное и быстро срабатывающее. Продублировать в прессу требование, добавить вранья "Дамблдор его у меня украл", акцентировать на обязанности Дамблдора пожертвовать бездушную вещь ради трёхсот детских душ, чтоб если что - всю вину за массовую смерть целого поколения магов свалить на Дамблдора.

И всё. Дамблдор сам всё принесёт. Не принесёт - его просто порвут за жадность. Он нигде в мире больше не сможет появиться со своей лыбящейся харей - найдут и порвут. Под обороткой ему быть до конца жизни.

А Волдеморту ничего страшного не случится. Вернётся вновь к бесплотному состоянию. У него впереди вечность, куда ему спешить?

Я эту идею в своём Кастеляне озвучил. Не гоняются за чужими шарадами нормальные люди. Всегда берут заложников. А кто виноват? Тот вселенский мудило, что совершенно сознательно пустил Волдеморта в Хогвартс с правами преподавателя. Ради детского утренника для трёх сопляков. Зная всё заранее, потому что Пушка нужно было заказать. Узнав даже это, Дамблдора по-любому порвут, и совершенно справедливо.

Потому что не играют в такие смертельные игры в школах. А главное - чего ради, Герасим? Чтобы чего-то дать понять Гарри? Соберите вместе все те крохи, что узнал Гарри из первой книги, и спросите Дамблдора: ты словами ему не мог сказать то же самое, тварь?

PS. Мог бы Квиррелл распылить преподов в президиуме? Легко. Я напомню, что этот заика вращал глазами суперзащищённый Нимбус. За сто метров от себя. Беспалочково и невербально. Роулинг стоило бы хоть иногда помнить, о чём она писала абзацем раньше. Квирреллморт - это имба безо всякого Философского камня и Бузинных палок.

Весь детский Хогвартс просто берётся в заложники с требованием дать в обмен на жизни детей Камень. Не нужно разгадывать эти шарады, проверять на ловушки и прочее.

Там пока только шесть глав, на самом деле. Пишется медленно. Иногда - в классическом антураже: бумага, карандаш и свеча.