Что нужно знать с первого курса в Хоге? Этикет конечно же.
Сразу же после урока, мы в общем порыве направились в «Большой зал», в очередной раз забыв о разногласиях. Путь нам преградила Андромеда, командным тоном отправив мыться, после чего пообещала нам занятие без перерыва на обед. Рейн практически завыл, Рон уже хотел последовать его примеру.
Через полчаса учительница повела нас в класс. Там вместо парт стояли небольшие круглые столики на четверых со столовыми приборами и тарелками. Места заняли быстро, а наша группа снова оказалась в самом конце класса.
— Сегодня начинаются уроки Этикета. Начнем мы наш урок с правил поведения за столом. — сказала Андромеда Блэк, после чего на наших тарелках появилась еда. В этот момент, мне стало жаль Рона.
Без преувеличений, он совершил подвиг в этот день преодолев свой предел, настолько сильна его воля. Но его организм истощённый тренировками, требовал платы. Потому, можно ли винить парня за то, что он начал есть? И кстати, он вполне сдерживал себя, и ел вполне аккуратно. Рейн присоединился, правда еда была в основном своя.
Взглянув на лица других учеников, вижу в них лишь осуждение. Как часто они сами соблюдают абсолютно все нюансы этикета, во время домашнего застолья? Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Андромеда пыталась пять минут докричаться до Рона, так как урок был сорван. Досталось и Рейну, но тот изображал статую. В этот момент, она проявила свой характер Блэков и чуть не отправила обоих полетать в окно. Знакомый резонанс, неужели это она была той тёмной точкой в кабинете директора? Как
Ни странно, духовный отпечаток схожий, скорее всего с ней был кто-то ещё. «Голубое пламя Блэков», как мне рассказывала Жанна проявляется только у женщин рода Блэк, чем выше эмоциональный уровень, тем выше разрушающая мощь заклинаний. У меня было чем ответить. После ее леденящего взгляда он затих и вообще пошевелиться боялся.
— Пора. — прошипел Раум, выпуская часть своей силы на волю, также замедлив восприятие времени у присутствующих. Наши с Блэк взгляды встретились. В её глазах читался страх, на мгновение открывший брешь в защите.
«Что он такое?» — эта мысль читалась ярче остальных. Затем, снова забираю контроль, прекратив давление. К счастью, остальные ничего не заметили.
Урок продолжился, будто ничего не произошло. Нормально поесть не удалось, соблюдение этикета не позволило отдаться вкусу еды. Здесь нужно было соблюдать манеры: сидеть прямо, брать нужную вилку, ложку и нож, и молчать. После урока мы направились на кухню.
Из плюсов: признание сущности ГГ как чудовища. Показана карикатура фаняночных "аристократов из фольги", что даже загнивая продолжают цепляться за давно отжившие себя нормы. В каноне почему-то обошлись без всего этого "аристократического" маразма. К тому же видна попытка реабилитировать Рона, которого не пинал только ленивый. В этой же главе:"Рон и близнецы пусть и не показали высоких результатов, но сплочённость у них была не меньше нашей, оно и понятно.", " Без преувеличений, он совершил подвиг в этот день преодолев свой предел, настолько сильна его воля." - правда, уважение от хаосита, ну-у такое.
Кто как, а я из школьных уроков истории вынесла убеждение (вуз его не изменил), будто события 14-го декабря были хотя и благородной, но чистейшей авантюрой, заведомо обреченной на поражение. Хотя в основном это убеждение базировалось на знаменитой формуле: «страшно далеки они от народа».
Книга-исследование Я.Гордина, построенная на огромном архивном материале, в первых главах подробно рассматривает предпосылки и условия, при которых гвардия в России некогда превратилась в реальную политическую силу, способную смещать царей.
Еще одна посылка, от которой автор отталкивается, — глобальное противоречие, заложенное в фундамент петровского государства:
Петр пытался вырастить деятельных, инициативных людей с чувством личной ответственности — в условиях жестокого самодержавного деспотизма, ни одной из прерогатив которого он поступиться не желал.
Он хотел вырастить рабов с деловыми качествами свободных людей.
Основная часть книги посвящена анализу истории заговора и детальной — буквально по дням и по часам — хронологической реконструкции восстания, которое, как доказывает Я.Гордин, вовсе не было таким непродуманным, каким его обычно представляют. Еще утром 14 декабря оно имело все шансы на успех — в чем прекрасно отдавал себе отчет и сам император, сказавший Бенкендорфу: «Сегодня вечером, быть может, нас обоих не будет более на свете; но, по крайней мере, мы умрем, исполнив наш долг».
Я.Гордин подробнейшим образом анализирует сплетение многих обстоятельств, которое в конце концов качнуло чашу весов не в пользу мятежников, и ближайшие последствия их разгрома. И даже случайности, по его логике, в определенном смысле не случайны, потому что самодержавное государство, не располагающее надежно функционирующими правовыми механизмами, в условиях кризиса неизбежно начинает управляться всевозможными «подводными течениями»: в данном случае — начиная с ситуации междуцарствия, которая и подтолкнула декабристов к необходимости выступления прежде оговоренного срока.
Приведу только еще одну цитату об этом фатальном дне:
Император Николай сам возглавил единственное надежное подразделение, которое было у него под рукой: Преображенский батальон. Российский самодержец, главнокомандующий армией в сотни тысяч человек, располагающий тысячами генералов и штаб-офицеров, лично выполняет функции командира батальона, каждую минуту рискуя быть убитым.
Николай не мог не понимать безумия этого риска. Он знал, что в сложившемся положении все держится на нем и его смерть или тяжелое ранение будут катастрофой для его группировки, а возможно, и для имперской системы вообще. И он рисковал головой вовсе не из бесшабашности или любви к опасности — комплекса Карла XII у него не было, — а оттого, что ему некого было послать во главе преображенцев. Те два-три генерала, на которых он мог твердо рассчитывать, отсутствовали. Всем остальным он не доверял в достаточной степени. А отдать преображенцев в руки человека, который сам мог быть причастен либо к генеральской оппозиции, либо к заговорщикам, было слишком опасно. И российский самодержец, вместо того чтобы, сидя во дворце, направить на подавление бунта своих генералов, шел пешим через Дворцовую площадь перед гвардейским батальоном, шел под выстрелы мятежников.
Для более широкого круга читателей может быть интересна книга о юности декабристов: это цепочка своеобразных беллетризованных эссе, портреты, составленные из штрихов — выразительных эпизодов декабристских биографий и свидетельств современников:
Цурикова Г.М. Сто прапорщиков: К портрету одного поколения. — Л., 1983. https://imwerden.de/pdf/tsurikova_sto_praporshhikov_1983__ocr.pdf
И очень живой, увлекательно написанный «роман в документах и рассуждениях» (определение автора) того же Я.А.Гордина, посвященный последнему году жизни Пушкина, а точнее — гибели пушкинской эпохи, которая «десять лет после катастрофы на Сенатской площади отчаянно боролась за свое существование».
Героями этой книги стали как друзья, так и враги Пушкина — государственные деятели, литераторы, офицеры, те же декабристы: Грибоедов, Вяземский, Рылеев, Орлов, Сперанский, Киселев, Уваров, Бенкендорф и многие другие. Связующий мотив повествования — дуэльная традиция в России, опять-таки на живых примерах.
Гордин Я.А. Право на поединок: Роман в документах и рассуждениях. — Л.: Советский писатель, 1989. https://moreknig.org/dokumentalnaya-literatura/dokumentalistika/252529-pravo-na-poedinok.html
Непосредственно «дуэльной» теме посвящена другая его работа:
Гордин Я.А. Дуэли и дуэлянты: Панорама столичной жизни. — Изд-во Пушкинского фонда, 1996. https://moreknig.org/istoriya/94512-dueli-i-duelyanty-panorama-stolichnoy-zhizni.html