Империя и Сопротивление (джен)

Прошло всего четыре месяца после вторжения Сепаратистской Армии дроидов, но для Эквестрии всё изменилось.

Принцесса Сумеречная Искорка сидела в своих новых покоях, глядя на полную луну, поднимавшуюся над бурлящим городом снаружи. Как это часто бывало в моменты, когда ей было нечем заняться, разум аликорна начал возвращаться к тому, что случилось с её любимой страной. В это было тяжело поверить даже сейчас, что это не было просто ещё одним ночным кошмаром, навеянным каким-то злобным демоном. Но это был не сон. Всё, что произошло со дня прибытия Генерала Гривуса в Вечнозелёный лес, было реальным.

Армия дроидов опустошила Эквестрию, мстя за своего генерала. Сотни тысяч пони погибли, и ещё больше осталось без крова и брошенными на произвол судьбы. Целые города были захвачены дроидами, а их жители беспощадно казнены. Хуже того, их орбитальная бомбардировка вызвала катастрофические пожары, которые бушевали на полях, лесах и в деревнях по всей стране, и никто не мог их потушить. Даже после того, как интервенция Галактической Республики смогла переломить ход битвы с механической армией, эти огненные штормы продолжали распространяться в течение нескольких дней. Погодные команды пегасов и пожарные расчёты Республики с огромными усилиями смогли их остановить, но даже так большая часть тщательно возделываемых посевных угодий сгорела дотла. Лесные чащобы также были опустошены, и такие известные места, как Вечнозелёный лес, были просто стёрты с лица земли. Множество бесценных чудес природы были утрачены навсегда.

Но утраченные природные красоты не были главной заботой страны. Число погибших было столь велико, что даже теперь ни один пони не был уверен, сколько именно народу они потеряли, потому что ведению учёта населения в суматохе после битвы не уделялось внимания. Многие из тех, кому удалось выжить, смогли уцелеть потому, что сбежали в леса и дикие края, а их дома тем временем были сожжены дроидами. Теперь эти пони нуждались в крове, пище и достойной работе, и ничего из этого у Эквестрии сейчас не было или не хватало. Цены на жильё в немногих уцелевших городах взлетели до немыслимых высот. Это было отвратительное зрелище. Многие жестокие, жадные и отчаявшиеся пони воспользовались бедственным положением бездомных беженцев, чтобы содрать с них три шкуры и кинуть на деньги, рассчитывая на то, что полный коллапс правительства позволит им избежать наказания и они смешаются с толпой. Ещё печальнее был тот факт, что это им удавалось очень часто, потому что у того немногого, что осталось от госаппарата, было мало времени на борьбу с мошенниками, да и тюрем на них не хватало.

И снова на помощь пришла Галактическая Республика. Их люди высадились на выжженные равнины Эквестрии, чтобы развернуть готовые лагеря для беженцев. Они не были ни удобными, ни сделанными специально для пони, но там выдавали еду и давали пристанище для миллионов, что было намного лучше, чем ничего. Война Клонов подарила Республике значительный опыт в приёме беженцев на раздираемых войной планетах, и благодаря им многие пони не умерли от голода в одиночестве в диких краях.

Было такое ощущение, что их возненавидел какой-то злой бог. Столько пони погибло, что в некоторых из атакованных городов даже после того, как их спасли, власти полностью потеряли контроль над ситуацией и начались беспорядки. Грабежи, мародёрство, поджоги, бунты и даже убийство некоторых оставшихся госслужащих разразились во многих местах по всей стране. Королевская стража, ставшая тенью своей былой мощи после войны, не могла эффективно вмешиваться в происходящее в проблемных городах. Даже прямые призывы к порядку со стороны тех принцесс, которые были в состоянии стоять достаточно долго для длинных речей, было недостаточно. Пони были обозлены, голодны и напуганы — опасное сочетание.

Именно тогда правители Эквестрии в очередной раз были вынуждены обратиться к Республике за помощью. По сути, они пригласили иностранные войска для оккупации собственной страны ради восстановления порядка. Хотя клоны-солдаты в белой броне сделали дело, и притом эффективно, это стало поводом для разного рода слухов, что аликорны были в лучшем случае неспособны больше управлять страной, а в худшем были пособниками инопланетного вторжения на их планету. Такие разговоры были бы немыслимыми до вторжения, но теперь многие пони обсуждали старые порядки и раздумывали, что, возможно, другое правительство могло бы отвести Эквестрию от катастрофы, которая её постигла.

Всё это и даже больше обрушилось на плечи неопытной Искорки. Раньше она чувствовала себя недостаточно полезной в государственных делах, чуть ли не лишней по сравнению с другими тремя аликорнами и своим братом. Теперь она знала, что нужно быть осторожной в своих желаниях — теперь, когда Селестия, Луна и Шайнинг были ранены в битве и Каденс провела три недели на Звёздном разрушителе, восстанавливая свои собственные, куда более серьёзные ранения, она была самым активным представителем власти в стране в течение нескольких недель. Это было просто настоящим кошмаром из бурной деятельности и моментальных решений, которые, как она считала, была совершенно не готова принимать. Это она, а не Селестия, Луна или кто-то ещё, приняла решение оставить руины Кантерлота. Это она приняла решение перенести столицу в Лас-Пегас, самый крупный и богатый город, который почти не пострадал. И это она приняла решение позвать Элементы Гармонии официально вступить в королевскую армию.

Заставить своих неопытных подруг служить в качестве вспомогательных сил было нелёгким решением для Искорки. Но что ещё ей оставалось делать? После того, как их армия была почти полностью истреблена, им были нужны любые доступные силы, потому что Сепаратисты могли вернуться в любое время. Тщетность их попыток найти сундук, в котором хранилась Сила Радуги, посреди пылающего Вечнозелёного леса, напомнила аликорну о том, что нужно принять меры для того, чтобы обеспечить её своевременное использование. Как только с пожарами было покончено, сундук был выкопан из места своего захоронения вместе с Деревом Гармонии, и оба были перевезены в Лас-Пегас и помещены под усиленную охрану. Они должны были всегда быть наготове. Они не могли позволить поймать себя со спущенными штанами ещё раз.

Не стоит и говорить, что возложение ею таких обязанностей на своих друзей, которые уже потеряли свои дома и многих близких, было не очень хорошо ими воспринято. Флаттершай, Радуга Дэш, Рарити, Эпплджек и Пинки Пай видели, как их город был сожжён, и все они, кроме Рарити, потеряли родных и близких по всей стране. Смерть Дискорда была тяжёлым ударом для Флаттершай, и они все горячо спорили с Искоркой о том, что имеют право разойтись по разрушенной стране в поисках оставшихся близких и похоронить мёртвых подобающим образом. Искорка, хотя и сочувствовала им, но отказала. Она резонно заметила, что если Элементы будут разбросаны, когда последует второе вторжение, остатки их нации будут уничтожены. Сила Радуги могла бы преодолеть все трудности, но её целостностью нельзя было рисковать. Все они посадили голос от криков, но, в конце концов, её друзья согласились при условии, что она сделает распоряжение правительственным агентам найти членов их семей и привезти их в новую столицу страны. Искорка старалась угодить всем, как только могла.

Ещё более тяжким бременем для фиолетового аликорна стала гибель членов её собственной семьи во время великой трагедии. Её старший брат потерял рог в бою против Генерала Гривуса, что сделало его инвалидом на всю жизнь. Их родители, а также тётя и дядя со своими детьми погибли с остальными на улицах Кантерлота. Искорка была так занята своими обязанностями как принцесса, что у неё даже не было времени присутствовать на их похоронах, и она чувствовала себя очень виноватой.

Когда другие принцессы смогли вернуться к управлению Эквестрией, стало ясно, что то, через что они прошли, оставило свой след. Принцесса Селестия внешне казалась пострадавшей куда меньше других. Её физическое тело исцелилось так же легко, как змея сбрасывает старую кожу, и она снова стала для пони символом надежды и живой полубогиней. Её голос был мягким, но властным, стойка твёрдой, и в её глазах была видна решимость. Всем казалось, что она прошла через огонь войны невредимой. Искорке с её привилегированного места и благодаря личному знакомству было виднее, что происходило с её наставницей, и она знала, что все они ошибались. Когда Селестия общалась с обитателями других планет, она могла увидеть разницу: то опущенные глаза, то тихий голос, слишком низкие для простой учтивости поклоны — незначительные перемены, но заметные. Солнечная принцесса была явно напугана пришельцами и того, что они могли сделать, и очень опасалась оскорбить их каким-либо образом. Такая точка зрения была вполне понятной, учитывая, что произошло, но то, что даже её невозмутимая наставница, как оказалось, могла поддаваться эмоциям, пугало Сумеречную Искорку.

Принцесса Луна изменилась почти схожим образом. Если раньше она училась общаться с другими пони, теперь она стала своего рода отшельницей. Она говорила мало, если к ней не обращались, и её ответы часто были короткими и небрежными. Она проводила почти всё время за обучением, погрузившись в чтение разных древних книг и свитков сомнительного содержания. Она одолжила несколько книг по магии и природе рога единорогов из сильно поредевшей коллекции Искорки. Когда её прерывали, она реагировала сердито и раздражённо. Её можно было понять: хотя тёмный аликорн всё ещё обладала политической властью, после потери рога её огромная магическая сила просто рассеялась в никуда. Она не могла поднять даже чайную ложку в своём нынешнем состоянии, а уж тем более луну, и к её раздражению, её обязанность взяла на себя её сестра. Она была расстроена и отчаянно искала какое-нибудь магическое лекарство, и Искорка её жалела.

Её брат, принц Шайнинг Армор, аналогично лишился своего рога в бою с чудовищным генералом-киборгом. В отличие от Луны, как только Шайнинг смог ходить, он погрузился в государственные дела с огромным, неимоверным рвением. Единорог явно винил себя за падение Кантерлота и увечье Принцессы Луны, а также за то, что не был вместе со своей женой на севере. Он считал, что защита как Эквестрии, так и Кристальной Империи были его долгом. Брат Искорки проводил время после выздоровления, стараясь быть повсюду и делать всё возможное, в особенности восстановить армию и привести её к современным стандартам. Одним из его первых приказов было распоряжение закупить устаревшие, но рабочие бластеры из излишков с военных складов Республики и немедленно начать переобучение старых ветеранов и новобранцев в их использовании. Единорог считал, что поскольку он совершенно не справился с обязанностями, он был обязан искупить вину, загоняя себя до седьмого пота ради защиты страны, пока не упал бы от изнеможения.

А вот Принцессе Каденс пришлось хуже всех. Будучи отрезанной от Эквестрии и Шайнинг Армора после первых бомбардировок, храбрый розовый аликорн осталась, чтобы сражаться с армией дроидов, двигавшейся в Кристальную Империю. Поскольку суровая зима не дала распространяться пожарам, большое количество гражданского населения смогло вовремя сбежать в леса. Тем не менее, кристальная стража погибла в полном составе, и город был сожжён. Сама Принцесса Каденс была тяжело ранена и погребена под телами своих подданных. Она провела много долгих часов в холоде под мертвецами, а её раны так болели, что не давали даже потерять сознание. К тому времени, когда солдаты Республики наткнулись на аликорна, она была наполовину мертва и перенесла сильную психологическую травму. Её тело исцелили в бакта-камере на борту Звёздного разрушителя, но её психика, похоже, так и не смогла восстановиться. Невестка Искорки стала бледной тенью кобылы, которой была. Если раньше Каденс была энергичной и заботливой женой, то теперь она боялась сделать шаг за пределы своих покоев без своего мужа и всегда прижималась к нему в присутствии пришельцев, как маленькая кобылка. В присутствии хороших знакомых, которым она доверяла, её глаза были печальны, голос слабым, и она становилась кроткой и пугливой.

После того, как оба её правителя были искалечены, и её главный город был разрушен и растоптан под ногами дроидов, у Кристальной Империи не было выбора, кроме как прекратить своё существование как независимого государства. Беженцы оттуда отправились на юг, в Эквестрию, наводняя и без того переполненные лагеря Республики. Новости из других мест на планете были такими же плохими, если не хуже. Хрупкое единство Зебрики рухнуло после разрушения их столицы бомбардировкой Сепаратистов, и десятки мелких племён и царьков начали друг с другом междоусобную войну. Канида, родина Алмазных Псов, потеряла треть населения из-за разрушительных землетрясений, вызванных орбитальной бомбардировкой, и стране начал угрожать голод. Империя Грифонов распалась после смерти императора и большей части его окружения, и несколько потенциальных наследников начали соревноваться друг с другом за престол. Новости отовсюду были плохими, и многие существа и народы продолжали погибать, но Искорка даже не могла и помыслить об оказании помощи — у неё и дома хватало забот. Что до Республики, то они относились к эквестрийцам, как к фактическим лидерам планеты, и сконцентрировались на помощи и взаимодействии именно с ними.

Откровенно говоря, несмотря на то, что она считала такую политику чрезвычайно несправедливой, Искорка не рискнула бы убедить Галактическую Республику давать её подданным меньше. Если бы она так поступила, её бы просто смешали с грязью, пусть даже она была принцессой. Слишком много пони уже лишились домов и зависели от государственной помощи, чтобы просто не умереть с голода, поэтому все идеалы о равенстве могли подождать.

Пока Искорка с грустью глядела на звёзды, чувствуя себя одновременно перегруженной делами, виноватой и расстроенной, она подумала, а что, если…

— Принцесса Сумеречная Искорка? — раздался знакомый голос, прервав её размышления.

Фиолетовый аликорн отвернулась от окна своей комнаты, посмотрела назад и увидела в дверях другую пони.

— Принцесса Луна, — поприветствовала она старшего аликорна.

На лице Принцессы Луны было столь знакомое, едва скрываемое раздражение. Её развевающаяся грива медленно, но верно утрачивала свою эфирность, больше не развеваясь на невидимом ветру. На месте обрубка на её лбу был замысловатый декоративный рог, сделанный из эксклюзивного полированного волшебного серебра. Мерцающие сапфиры свисали с коротких цепочек из того же материала, привлекая к себе внимание, тем самым скрывая жестокое увечье принцессы. Кое-кто ругался, что дорогой декоративный рог был тратой средств в такие тяжёлые времена, когда нужно было потуже затянуть пояса, хотя, конечно, никто не говорил этого в лицо самой Луне.

— Идём, юная принцесса, — позвала её Луна, помахав копытом. — Мы считаем, что ты должна кое-что увидеть.

С усталым вздохом Искорка поднялась с дивана, на котором сидела, и потянулась. Она и так провела весь день на ногах в государственных делах, не считая утра, но если Принцесса Луна нашла что-то достаточно важное, чтобы прийти лично, значит, это было что-то важное.

Подавляя зевоту, Искорка последовала за тёмной принцессой ночи по длинным коридорам виллы, на которой они теперь жили. Как только этот крупный, но заброшенный гостевой дом был подарен Селестии, он тут же стал центром администрации после переноса столицы в Лас-Пегас. А раз так, их новые республиканские друзья оснастили его всеми технологическими удобствами в качестве знака доброй воли. В большой комнате, куда Луна привела Искорку, было одно из таких устройств, огромный стол с возможностью проекции изображения, который пришельцы называли голограммным модульным проектором.

Когда она вошла в комнату, Искорка увидела, что Селестия, Каденс и Шайнинг уже собрались вокруг проектора, уставившись на огромную голограмму человека в капюшоне. Искорка сразу узнала Верховного Канцлера Республики Палпатина, хотя он выглядел… иначе, чем на ранее виденных ею изображениях. Сейчас он выглядел менее симпатичным и его было так просто не узнать. Он, по всей видимости, обращался ко всему Сенату Республики, и Искорка прислушалась.

— В целях обеспечения безопасности и большей стабильности Республика будет реорганизована нами… — его голос стал громче. — В первую Галактическую Империю!

Сенат разразился громом аплодисментов.

— Во имя сохранности и во имя блага общества!

Аплодисменты на заднем плане были оглушающе громкими. Палпатин поднял обе руки вверх, и все сенаторы со своими помощниками вокруг него разразились одобрительными возгласами. Многие из сидевших поднялись, чтобы поддержать лидера Республики.

По пока непонятной ей причине, у Искорки возникло плохое предчувствие.