Тысяча шагов от входной двери (джен)

— Бернард, я хочу уволиться, — сказал Мэнни сразу после окончания рабочего дня.

— Ты уже пытался, — сделав паузу, проговорил Бернард. — Из этого ничего хорошего не получилось.

— Все серьезно. Кэтрин беременна, и ее отец предложил мне стать бухгалтером в его строительной фирме в Йорке. Так что я хочу уволиться, — повторил Мэнни.

— Нет! Как ты можешь? — воскликнул Бернард, выделив слово «ты», заметался по торговому залу и, словно обессилев, плюхнулся на диван.

— Я должен двигаться дальше, — ответил Мэнни. — И вообще: мне что — теперь всю жизнь с тобой провести? Здесь?

— Почему нет? — буркнул Бернард. — Чем плохо?

— Тем, что я перестал развиваться! — разозлился Мэнни. — Ты только и делаешь, что целыми днями куришь, пьешь и орешь на клиентов, а я тут, с тобой, только тупею!

Бернард молча взглянул Мэнни в глаза, и Мэнни вдруг почувствовал, что сейчас расплачется, несмотря на данное себе утром обещание провести этот разговор с Бернардом по-деловому и без лишних эмоций. Он подумал, что Бернард после заявления о предстоящем увольнении начнет кричать, обзовет его кем-то вроде недоделанного Фрэнсиса Бэкона, возможно, даже кинет в него «Большим Оксфордским словарем», но ничего такого не случилось.

— Вы всегда уходите, — пробормотал Бернард себе под нос. — А я… Я должен оставаться здесь, — он лег на диван и отвернулся к его спинке.

Мэнни неловко стоял возле дивана, не зная, что теперь делать.

— До конца месяца я доработаю, — сказал он.

Бернард на это ничего не ответил. Мэнни вздохнул, надел куртку и вышел из магазина. Он не жил в магазине уже три недели, потому что вместе со своей невестой Кэтрин снял квартиру неподалеку.

* * *

— Бернард, Мэнни, я через неделю переезжаю в Америку! — почти прокричала Фрэн, едва переступив порог магазина.

— Отлично, — прокомментировал Бернард. — Просто замечательно! Позавчера Мэнни заявил, что он увольняется, сегодня — ты решила меня бросить. Кто тебя ждет-то там?

— Не «кто», а «что». Дом во Флориде. Наследство от тетушки Полин. Шанс начать все сначала.

— Поздравляю! — радостно воскликнул Мэнни, но потом посерьезнел: — И сочувствую твоей утрате.

— Я ее плохо знала, — ответила Фрэн. — Но спасибо. За все. Я буду присылать вам открытки.

— Не надо, — сказал Бернард, встал из-за стола, ни слова не говоря, пересек торговый зал и вышел на улицу, громко хлопнув дверью.

* * *

Проводы Фрэн растянулись на три дня, и Бернард уже почти забыл, что Мэнни собрался уволиться, но тот своего решения не изменил, и момент прощания все-таки наступил.

— Все. Я собрал вещи, — Мэнни с огромной нелепой оранжево-голубой спортивной сумкой стоял возле двери и не решался выйти.

— Собрал — уходи, — Бернард даже не встал с дивана и продолжал делать вид, что читает путеводитель по Словакии.

— Может, обнимемся? — предложил Мэнни.

— Не хочу. Уходи.

— Бернард, я так не могу, — Мэнни поставил сумку на пол, подошел к Бернарду и присел на диванный подлокотник. — Я буду тебе писать, звонить и пару раз в год приезжать в гости.

— Не будешь. У тебя будут жена, ребенок, дом, работа, барбекю на заднем дворе с соседями по воскресеньям и боулинг с мужиками по четвергам. Твоя жена переведет тебя на органическую еду, запишет на йогу и заставит следить за уровнем холестерина. Я со всем этим не буду… сочетаться.

— Бернард, может, тебе тоже стоит поменять что-то в жизни? Заняться более прибыльным бизнесом, найти девушку, приобрести нормальное жилье?

— Нет, — отрезал Бернард. — Это все не для меня.

— Почему?! — возмутился Мэнни.

— Ты не поймешь! И вообще: ты собирался уходить.

Оба замолчали. Бернард смотрел прямо перед собой в одну точку, Мэнни, сидя на подлокотнике, сопел и не знал, что ему делать: уйти прямо сейчас или еще немного посидеть, делая расставание все более мучительным для обоих.

— Я давно хотел тебя спросить, — наконец сказал Мэнни. — Как ты вообще решил открыть книжный магазин?

— Мэнни, это не я решил открыть книжный магазин. Это книжный магазин решил открыть меня, — проговорил Бернард.

— Как это?

— Очень просто, но, как я уже сказал, ты не поймешь. Я этого и сам до конца не понимаю, — пробормотал Бернард, но потом его лицо исказилось как будто от сильной боли, и он крикнул: — Проваливай! — Бернард вскочил с дивана. — Видеть тебя больше не хочу!

Мэнни обиженно фыркнул, подобрал сумку, застегнул дрожащими пальцами куртку и ушел. Бернард смотрел ему вслед, пока он не скрылся за углом, а потом еще двадцать минут стоял, прислонившись к дверному косяку и глядя на улицу. После он вернулся в магазин, сел за стол, откинулся на спинку стула и посмотрел в потолок:

— Ну, и что дальше? — обратился он к магазину с мысленным вопросом.

— Все будет хорошо, Бернард, — прозвучал в его голове спокойный и уверенный ответ.

— Я умираю, — пожаловался Бернард. — И все становится только хуже.

— Все умирают… Все всегда умирают… Но у тебя еще есть время.

— У меня постоянно все болит. Я устал. Можно я не пойду сегодня за газетами?

— Нет, Бернард. Ты знаешь, что ты должен.

Бернард, оперевшись на столешницу, тяжело поднялся. Сердце привычно кольнуло, отдав болью в левую руку, печень заныла, в правом колене что-то хрустнуло, а во рту почувствовалась горечь. Он подождал, когда боль станет хотя бы терпимой, выпрямился во весь рост, достал сигарету, закурил и пошел в газетный киоск, расположенный в конце квартала.

* * *

Семнадцать лет назад

Бернард бежал изо всех сил. Легкие разрывало, сердце билось так, что казалось — их у Бернарда два: одно расположилось где-то в гортани, а второе болталось в желудке, подпрыгивая в такт бегу. Он знал, что шансов на спасение нет: их пятеро, и они вооружены ножами и кастетами; его уже почти догнали и хотят убить. Это была не его «разборка», он пришел, как его попросили, «для массовки», но все, кто с ним был, разбежались в самом начале драки, а он остался один — без оружия и без поддержки. В двадцать лет уже можно было научиться не попадать в такие ситуации, но у Бернарда — с самого детства члена одной из лондонских уличных банд — выбора просто не было.

Он пробежал вдоль площади Рассела, свернул в плохо освещенный переулок и выбежал на узкую и тихую улицу. Здесь в цокольных этажах домов везде были магазинчики, но все они, как казалось, были закрыты.

— Помогите! — крикнул Бернард во весь голос. Сейчас он был согласен на арест за нарушение тишины и покоя жителей этого элитного района, лишь бы спастись.

Он увидел, что один магазин еще работает — в окнах был свет, а дверь была приоткрыта, и, не раздумывая, забежал внутрь.

— Здрассьте… Простите… Я…, — затараторил Бернард и вдруг понял, что, во-первых, он находится в этом помещении один, а, во-вторых, никакой это не магазин, а вполне просторный зал, стены которого только оклеены фотообоями с изображением интерьера книжного магазина. Никаких дверей, кроме входной, и никакой мебели внутри не было.

«Наверное, это какой-то павильон для съемок», — почему-то подумал Бернард и осознал, что теперь его в этом хорошо освещенном зале отлично видно с улицы, и сейчас его заметят и начнут убивать, а он сам себя загнал в ловушку. Он видел, как преследователи подошли к витрине, видел их перекошенные от злобы лица и попятился к задней стене с изображением письменного стола.

Ему хотелось лечь на пол, сжаться в комок и уже как-нибудь быстро и безболезненно умереть, но он, повинуясь своим уличным представлениям о чести, решил встретить свою смерть с достоинством, поэтому гордо поднял голову, перестал отступать и шагнул в центр зала.

Однако даже в приоткрытую входную дверь никто не зашел.

— Куда он делся?! — прорычал один из несостоявшихся убийц, посмотрел по сторонам и, махнув рукой своим подельникам, повел их прочь от магазина.

На Бернарда в этот момент обрушилась такая усталость, что он подошел к стене, прислонился к ней спиной и сполз на пол. Посидев так с полминуты, он попробовал подумать о том, что сейчас случилось, но все мысли словно кто-то остановил снаружи, все силы разом закончились, Бернард завалился на бок и моментально заснул.

Ночью он проснулся от того, что захотел в туалет. Бернард открыл глаза и увидел, что перед ним стоит самый настоящий деревянный письменный стол, возле которого стоит настоящий деревянный стул. Он помотал головой и кое-как встал, держась за стену.

Бернард крепко зажмурился, сосчитал мысленно до пяти и снова открыл глаза. Стол и стул стояли на том же месте, а еще он заметил, что столешница оклеена теми же странными фотообоями только с очень реалистичными изображениями телефонного аппарата, бухгалтерской книги, чернильного набора и дырокола. Бернард даже провел по столешнице рукой — абсолютно все на ней было нарисовано. Он осмотрелся в поисках еще каких-нибудь новых вещей и увидел, что на противоположной от входа стене появилась дверь. Бернард подошел к ней, осторожно потрогал гладкую и холодную металлическую ручку, повернул ее и решительно рванул дверь на себя. За ней оказалась совершенно заурядная кухня, если не считать того факта, что обеденный стол и стулья в ней были настоящими, а плита, холодильник и мойка — также изображенными на фотообоях. Кухню заливал ярко-белый свет, источник которого Бернард не смог найти. В кухне была еще одна дверь, которая, как он тут же выяснил, вела в туалет, слава богу, самый настоящий.

Выйдя из туалета, Бернард машинально направился к раковине, открыл кран и подставил руки под струю воды. Она лилась как-то неправильно — слишком медленно, ровно и бесшумно, словно это была не вода, а бесцветное прозрачное желе, хотя на ощупь она была обычной водой. Бернард подставил палец под струю, понаблюдал это непонятное физическое явление, но потом что-то громко щелкнуло, и вода полилась нормально, с громким журчанием утекая в слив.

«Как это?… Мойка же была нарисованной?» — вяло подумал Бернард, и в этот момент его голову чуть не разорвало от сильнейшей боли. Он вскрикнул и обхватил ее руками.

«Бежать… Выход…»

Бернард выскочил из кухни в торговый зал, но теперь он был тускло освещен красным светом, а витрины и входной двери в нем вообще не было. Боль стала совершенно невыносимой, и Бернард почти перестал что-то видеть — он бестолково метался по торговому залу, натыкаясь на книжные полки, роняя стопки книг и путаясь в каких-то плакатах.

Очередная вспышка боли милостиво лишила его сознания, и он упал в узком проходе между двумя стеллажами, в последний момент заметив, что витрина вернулась на свое законное место, но только теперь на ней была красивая, профессионально начертанная, надпись: «Книжный магазин Блэка».

* * *

Три дня Бернард жил в магазине (а сейчас это был абсолютно нормальный книжный магазин), хотя вернее было бы сказать, что в этом магазине он умирал. Все три дня его мучили то головная боль, то боль в сердце, то непредсказуемо поднималась и опускалась температура, и все время тошнило. Несколько раз он пытался выйти из магазина наружу, к людям: он вставал, шел к двери, но его мысли тут же начинали путаться, и он опять возвращался к дивану. Ему «разрешалось» ходить только на кухню, где он жадно пил воду прямо из-под крана, и в туалет.

В мозгу у Бернарда словно бы опустился занавес — он вроде и хотел подумать о том, в каком странном месте он оказался и как отсюда выбраться, но ему как будто кто-то не разрешал это делать. Он пытался бороться с этим состоянием, но от этих усилий занавес становился все плотнее, и заглянуть за него стоило все большего труда.

Утром четвертого дня Бернард проснулся и почувствовал, что ему немного лучше.

Он сидел на диване, прислушиваясь к своим ощущениям, когда внезапно тренькнул колокольчик на входе, и в магазин вошла пожилая женщина в старомодном светло-бежевом шерстяном костюме.

— Доброе утро! — поздоровалась она.

— Доброе, — осторожно согласился Бернард и тут понял, что эта женщина — покупательница.

— Надо же, — сказала она, — тридцать лет живу в этом районе и никогда не видела здесь книжного магазина, — женщина осмотрелась. — А у вас тут мило.

— Спасибо, — прохрипел Бернард.

— У вас есть «Гроздья гнева»? — спросила покупательница. — Хочу подарить племяннице на день рождения.

«А у нас все книги — нарисованные, и магазин — фальшивый!» — хотел истерично выкрикнуть Бернард, но вопреки этому желанию он подошел к дальнему стеллажу, нисколько не раздумывая, наклонился и достал нужную книгу с третьей полки снизу.

— Вот. Джон Стейнбек. «Гроздья гнева». Отличный выбор, — он перевернул книгу и увидел на ней написанную карандашом цену. — Три пятьдесят, — озвучил он ее.

— Беру, — сказала покупательница, взяв книгу, достала кошелек и начала медленно считать деньги.

Одна часть Бернарда была невероятно удивлена — за всю свою жизнь он прочитал хорошо если две книги и никогда не работал; другая часть же была уверена, что он владеет книжным магазином несколько лет, разбирается в этом бизнесе и обладает тонким литературным вкусом. Бернард даже «вспомнил», о чем в общих чертах только что проданная им книга, и с ужасом подумал, что сошел с ума.

— Помогите! — крикнул он так громко, как мог, но оказалось, что это был лишь неясный не то хрип, не то всхлип.

— Что вы говорите?

— Я говорю, что в нашем магазине есть скидки постоянным покупателям, поэтому приходите к нам еще!

— Спасибо. Обязательно приду! — радостно пообещала покупательница и, попрощавшись с Бернардом, покинула магазин.

Бернард постоял в центре торгового зала пару минут, пытаясь осознать, что только что произошло, но понял лишь, что голоден. Он взял деньги и в этот раз без каких-либо препятствий вышел на улицу. Снаружи было очень жарко и душно. Обливаясь потом и тяжело дыша, Бернард кое-как дошел до супермаркета через дорогу, купил там хлеба и молока и, уже собираясь вернуться в «свой» магазин, неожиданно для себя свернул к газетному киоску и на все оставшиеся деньги купил газет, хотя никогда не увлекался их чтением.

Он подумал, что сейчас самый подходящий момент для того, чтобы сбежать, но ноги словно бы сами вели его. Бернард уже совсем по-хозяйски вошел в магазин, повесил куртку на вешалку возле входа и расположился за письменным столом. Так было правильно.

Отпивая молоко из бутылки и поедая хлеб прямо из пакета, он методично читал газеты — строго от первого до последнего слова, обращая внимание на все детали и вникая во все написанное, и успокоился только к двум часам ночи, когда полностью их прочитал.

— Теперь я могу пойти спать? — пробормотал Бернард себе под нос.

— Можешь, — внезапно ответил некто в его голове отстраненным женским голосом.

Бернард от удивления чуть не упал со стула:

— Что?!.. Ты еще кто?

— Для тебя, Бернард Блэк, я — книжный магазин.

— А для всех остальных кто?

— Бывает по-разному.

— Я что — сошел с ума?

— Не думаю.

Бернард быстро прошелся туда-сюда по торговому залу.

— Это для меня слишком странно! — воскликнул он. — Отпусти меня, а? Я никому ничего не скажу! — он медленно попятился к выходу.

— Бернард, если ты уйдешь от меня достаточно далеко, ты почти сразу умрешь.

— Почему?!

— Потому что ты должен был умереть еще четыре дня назад. Именно тогда вышло твое время. Все твое время. И я могу тебе показать, как бы ты умер. Смотри!

У Бернарда в мозгу быстро-быстро замелькали образы, которые можно было бы назвать воспоминаниями, если бы все это случилось на самом деле. Он увидел, как его догнали, и один из бандитов вонзил ему нож прямо в печень; как он бежал, а его сбил внезапно выскочивший из-за угла кэб; как за ним погнался полицейский патруль, и его застрелили; как он споткнулся, упал и ударился затылком о бордюр…

— Хватит! — крикнул он. — Что это было?

— Варианты конца твоей жизни, возможные в этой Вселенной. Все возможные варианты, — ответил голос, сделав акцент на слове «все». — Я создаю для тебя один, но крайне невозможный вариант.

Как бы шизофренически это ни звучало, Бернард не только понял, о чем говорит голос, но и поверил ему.

— То есть с тобой я буду продолжать жить? — уточнил он.

— Да.

— Что взамен?

— Будешь читать газеты, смотреть телевизор, слушать радио.

— Зачем?

— Так надо. Я должна кое о чем узнать.

— Я буду жить внутри книжного магазина, пока ты об этом не узнаешь?

— Да.

— А потом?

— А потом, может быть, мы найдем способ тебя спасти.

— Кто это «мы»?

— Этого тебе знать не нужно.

— Ты залезла в мою голову, чтобы я сюда зашел?

— Да. А еще твой разум должен соответствовать моей задаче, и я немного его изменила. Это не больно, не страшно и обратимо.

— Не больно?! — возмутился Бернард. — Я еле выжил!

— Бернард, внутри магазина с тобой будет все в порядке, а за его пределами время быстро тебя убьет. Это все. Извини. Мне с тобой, человеком, да еще и на твоем уровне развития сложно разговаривать.

— А… — начал Бернард, но его тут же прервали грубым вмешательством в разум, запретив задавать вопросы.