На страницах пыльных книг (гет)

С самого своего рождения Фобос знала, что вся ее жизнь пойдет наперекосяк. Начиная с того, что все были уверены, что родится мальчик, и заканчивая тем, что она была попросту никому не нужна. Уже в младенчестве ее могли бросать одну чуть ли не на весь день, и тогда она, голодная и грязная, растила в душе ненависть к собственной семье. Родителей она видела пару раз лишь мельком, а первое ее воспоминание — это пренебрежительные слова матери:

— Какое разочарование.

Самое смешное, что ее родители — правящая королева и ее муж — нисколько не озаботились благополучием первой дочери. Фобос бродила по замку неуловимым призраком и была похожа скорее на нищенку, чем на принцессу. Ей не чистили платье, не готовили еду и единственное, что у нее было — это маленькая комнатка и огромная библиотека, в которой она и проводила все время. Фобос вовсе не ненавидела свою семью, но поняла она это несколько позже. Ей было все равно, так же, как все равно было и ее родителям. Принцесса не пыталась завоевать расположение матери, не пыталась напомнить ей о своем существовании, она просто продолжала жить в замке, потому что выгнать бы ее точно никто не смог.

Фобос мастерски пряталась, воровала еду на кухне и одежду, которая подвернется под руку. Она жила в башне, на самом верху, куда никто никогда не ходил, и все время торчала в библиотеке, куда тоже редко кто наведывался. Книги все были припорошены толстым слоем пыли, а некоторые экземпляры были такими старыми, что, казалось, тронь — и они рассыплются в пальцах. Маленькая принцесса проводила дни, очищая старинные фолианты, вчитываясь в строчки и осторожно перелистывая пожелтевшие страницы. Ее никто не учил читать, но с этим нехитрым делом она справилась и сама.

Может быть причина такого пренебрежения к ней была в скудных магических способностях. Магии Фобос тоже никто не учил, но она прекрасно училась сама, тайком наблюдая за колдовством матери или читая все те же книги. Вскоре после начала самообучения малышка поняла, что даже ее скромные способности сильно превосходят возможности простых обывателей. Слуги и горожане едва ли обладали хоть каплей магии, и принцесса научилась этим пользоваться. Стоило только капельку надавить или затуманить разум, и пренебрегающие ей обычно служанки выполняли любую прихоть.

Фобос еще не исполнилось и пяти лет, а она уже прочно усвоила простую истину — страх прекрасная замена любви. Если о ней не заботятся, потому что не любят, она заставит себя бояться. Страх сковывает по рукам и ногам, вплетается в мысли и образ жизни и помогает добиться любых целей. Не желавшим слушаться Фобос устраивала маленькие театральные представления с воплощением в жизнь их самых сокровенных страхов. Так у нее появились чистая комната, много красивой одежды и разнообразие еды как только она проголодается.

У нее все еще не было внимания родителей, и она продолжала обманывать себя, что ей это не нужно. В самом деле, ну какой ребенок может обойтись без родительской ласки? Фобос иногда снились сны, в которых мама нежно гладила ее по голове, а папа говорил, что гордится дочерью. В реальности же мать отдалилась от нее еще больше. Она теперь не то чтобы не замечала дочь, она то и дело бросала на принцессу презрительные взгляды, появлялась из ниоткуда и ругала ни с того, ни с сего. Много позже Фобос поймет, что мать попросту боялась, что дочь отберет у нее влияние во дворце, но сейчас, будучи ребенком, принцесса впитывала толики внимания с упоением. Ей было обидно, ведь она сама, по ее мнению, уже многого достигла, а мама вовсе не желала признавать ее существование.

Когда Фобос исполнилось семь, у нее появился Седрик, и мир сузился до них двоих. Седрику было десять, но выглядел он старше, длинный как палка и с вечно серьезной миной на лице. Он был единственным и, пожалуй, самым дорогим подарком от матери, единственным проявлением внимания, когда принцессу не ругали и не упрекали. Возможно он был убийцей, которого королева подослала, желая избавиться от чересчур смышленой дочери, но в таком случае она крупно просчиталась. Фобос быстро привязала мальчика к себе, полностью завоевав его доверие. Он был единственным, на ком ей не приходилось использовать свои трюки, единственным, с кем девочка могла просто поговорить.

Хмурый услужливый мальчишка превратился для Фобос в единственную соломинку, за которую она еще могла уцепиться. Он был лучшим другом, спасением от одиночества, единственным, кому она в конце концов могла довериться. Он был для нее спасением, лучиком света в темном лесу, долгожданным лекарством от одиночества. Фобос вцепилась в Седрика, как в спасательный круг, и тоже стала для него спасением. Они были вместе всегда, принцесса не желала отпускать единственного друга ни на минуту, словно боялась, что он тут же исчезнет.

Седрик предугадывал ее желания, как будто читал мысли, был на шаг впереди и изо всех сил ограждал маленькую принцессу от неприятностей. Фобос об этих неприятностях и не подозревала, пока не застукала верного друга угрожающим парочке непутевых стражников в обличии огромной змеи. Она тогда выдохнула потрясенно, засмотрелась на сияющую серебром кожу и выдала себя с головой. Седрик глянул на нее почему-то испуганно, зрачки в голубых глазах вытянулись и стали совсем звериными, а Фобос все смотрела и смотрела, не в силах наглядеться на него.

— Гос-с-спожа, — прошипел он, едва стражники удрали, — вам не стоило видеть меня таким.

Он печально вздохнул и медленно, болезненно кривясь, принял свое человеческое обличье. Ему было уже двенадцать, так что он казался Фобос совсем взрослым, выше ее на две головы и шире в плечах в полтора раза. Фобос хотела было заверещать как маленькая и броситься ему на шею, но удержала себя в руках, сверкнула серо-зелеными глазами и высокомерно задрала подбородок.

— Ты мой слуга, — отчеканила она, — и мне совершенно не важно, как ты выглядишь.

С этого момента Седрик не отходил от нее ни на шаг, и Фобос задавалась вопросом, когда же он ест и спит. А еще ей в тайне хотелось еще раз посмотреть на него в змеиной форме, с огромным зеленоватым хвостом и сверкающей серебром кожей. Правда странный ржаво-рыжий нарост на его лице ей совсем не нравился, и она засела за книги в желании узнать, можно ли его как-нибудь убрать.

Едва принцессе стукнуло одиннадцать, король, который не имел во дворце почти никаких прав, увлекся походами. Он исследовал местности Меридиана, залезал на горы, проходил через болота и пустоши и постоянно отсутствовал дома. Вскоре после начала этого его увлечения, мама забеременела, а Фобос обрадовалась. У нее вот-вот должен был появиться братик или сестренка, еще один важный в ее жизни человек. Она поклялась самой себе, что подружится с этим маленьким человечком во что бы то ни стало, научит его всему, что сама знает, и уж теперь ни за что не позволит матери вновь от нее отмахнуться. Незадолго до рождения второй дочери ее отец трагически погиб, сверзившись с очередной скалы, и все в замке почему-то подумали, что это Фобос все подстроила. Она не стала оправдываться, продолжая высокомерно вздергивать подбородок и холодно смотреть на всех вокруг.

А когда Фобос исполнилось двенадцать, родилась Элион. Маленький сморщенный ребенок произвел на нее неизгладимое впечатление. Сестра смотрела на нее огромными серыми глазами, протягивала к ней маленькие ручки и что-то неразборчиво бормотала на своем детском языке.

Момент испортила повитуха, выскочившая из комнаты в панике и сообщившая, что матушка, то бишь правящая королева скончалась родами. Вся иссохла, отдала последние крупицы магии дочери и провозгласила новорожденную Элион наследницей престола.

Сестру у Фобос тут же отняли, а саму вытолкали взашей. Негоже, мол, слабенькой девчонке болтаться рядом и разносить всякую заразу. Заразой, естественно, была сама Фобос, которую теперь подозревали не только в убийстве отца, но и матери. Ближайший советник матери тут же попытался устроить переворот и захватить власть, но Фобос быстро разобралась что к чему. Она сейчас являлась единственной особой королевской крови, способной взять на себя бремя власти, и не упустила эту возможность. Когда придет время, и малышка Элион подрастет, Фобос передаст ей трон, а пока будет хранить его для нее, как будет оберегать и саму маленькую сестру.

Влиять на разум не наделенных магией существ она научилась превосходно, а Седрик, стоящий за спиной, придавал ее словам убедительности. Так в двенадцать лет Фобос взяла на себя обязанности королевы, но королевой себя не провозгласила. Было сложно, хотя она и неплохо разбиралась в экономике, географии, обществознании и других науках, необходимых правителю. Но то только в теории, на практике все оказалось куда как сложнее, и заставлять слушаться Фобос приходилось по большей части силой.

Сам Меридиан не принимал ее как королеву. Небо затянули черные тучи, сгущающиеся ровно над замком, по поселениям прокатилась волна эпидемий. Фобос злилась, но ничего не могла сделать, разве что поровну распределять провизию и стараться свести потери к минимуму.

Спустя полгода после смерти матери Элион исчезла, но у Фобос тогда совершенно не было времени ее искать. Она только пробормотала легкое заклинание, активирующее древний артефакт, и убедилась, что сестра в порядке, и ей ничего не угрожает. И пусть она в другом мире, там ей действительно будет безопаснее, а когда придет время, Фобос ее обязательно разыщет. Разыщет и скинет на нее всю головную боль, лично вручит корону и с чистой совестью умоет руки.

В четырнадцать она впервые зашла в покои матери и нашла там сияющую чистым светом корону-обруч, как ни в чем не бывало лежащую на небольшом пьедестале. Вот только в руки корона не далась, обожгла пальцы и улетела в сторону, едва не лишая принцессу половины головы. Фобос тогда страшно разозлилась, громко выругалась, но слышал ее только верный Седрик, накрывший ее глаза руками и крепко прижавший к себе.

— Вы справитесь и без этой ерунды, госпожа.

Фобос никогда не хотела быть королевой, она просто хотела жить спокойно, чтобы не нужно было зубами выгрызать себе место под солнцем, не нужно было быть одной против целого мира. Тогда Фобос впервые расплакалась, прижавшись к груди Седрика, а после заявила, что убьет его, если он кому-нибудь проболтается. Седрик поднял руки вверх и улыбнулся, заверив ее, что никогда не предаст.

В пятнадцать Фобос в голову ударили гормоны. Она знала о сексе постольку поскольку из книг и из подслушанных разговоров, и ей неожиданно стало жутко интересно, так ли на самом деле это приятно. Единственным мужчиной под рукой был Седрик, но спрашивать его было отчего-то неловко. Он стал очень красивым, Фобос видела, как многие служанки заглядываются на него, и от этого неожиданно становилось обидно. Она стала избегать его, чем вызвала обратную реакцию, и теперь Седрик не просто ходил за ней по пятам, он ее буквально преследовал, ни на мгновение не оставляя одну. Однажды он попросился расчесать перед сном волосы Фобос, и это стало последней каплей. Он всегда любил расчесывать ее волосы, но в этот раз смотрел как-то странно, и от этого взгляда сквозь зеркало у Фобос по спине забегали мурашки.

— Седрик! — едва он коснулся ее головы, Фобос подскочила.

Она резко развернулась, едва не врезавшись лбом в его грудь, и так и застыла, позабыв что собиралась сказать. Седрик дышал размеренно и смотрел на нее сверху вниз удивленно, замерев в нелепой позе с гребнем наизготовку. Его горячее дыхание шевелило светлые волосы у нее на макушке, и Фобос неожиданно стушевалась, подумав, что, наверное, совсем ему не интересна.

— Ты уже занимался сексом? — в лоб спросила она, глядя ему в глаза.

Седрик попытался было отойти, но Фобос крепко сжала в пальцах его рубашку и продолжила пристально смотреть ему в глаза. Она чувствовала, как пылают кончики ее ушей, но отступать не собиралась. Седрик опустил руки, осторожно прикасаясь к ее волосам, и неловко улыбнулся.

— Госпожа, — он попытался снова отступить, но Фобос держала крепко, — к чему такие вопросы?

Фобос фыркнула, тряхнув щекочущими сейчас коленки волосами, и приблизилась к нему совсем близко. Может быть ей только показалось, что Седрик выдохнул и на миг зажмурился, потому что в следующее мгновение он уже смотрел на нее неожиданно темными глазами.

— Займись со мной сексом! — Фобос все еще не собиралась сдаваться и продолжала напирать.

В этот раз Седрик на самом деле шумно выдохнул и отвел взгляд в сторону. Он осторожно взял Фобос за плечи и усадил ее на кровать, а сам опустился перед ней на колени, обхватывая ее ладони подрагивающими пальцами.

— Госпожа, я выполню любой ваш приказ, — на грани слышимости заговорил Седрик, — но прошу вас, объясните мне, зачем вам это?

Фобос вздернула подбородок, как она всегда делала, когда смущалась, но ладони не выдернула, позволяя Седрику осторожно их поглаживать. Она долго думала, прежде чем заговорить, и это было впервые, потому что Седрику она всегда все говорила сразу. Он терпеливо ждал, рассматривая ее лицо, и не смел даже пошевелиться, пока его госпожа думала.

— Придворные дамы, эти стервы, назвали это любовью, — заговорила Фобос и неожиданно смутилась собственных слов, — а еще они сказали, что в объятия мужчины можно забыться.

Фобос покраснела и неожиданно всхлипнула, не вымолвив больше ни слова. Седрик тут же поднялся и принялся стирать с ее лица соленые капельки. Его длинные волосы нависли сверху, отгораживали Фобос от целого мира, и впереди оказалось только знакомое лицо единственного человека, которому Фобос могла довериться. Она подалась вперед и прикрыла глаза, невесомо касаясь мягких губ Седрика своими потрескавшимися губами. Он протяжно простонал, напрягаясь как натянутая струна, и приник ближе, когда тоненькие ручки обхватили его за пояс. Он резким движением опрокинул ее на кровать, навис сверху, едва сдерживая рвущееся из глотки животное шипение. Фобос под ним была такой беззащитной, открытой и доверчивой, что он не мог заставить себя переступить черту. Платиновые волосы разметались по простыням, на ее щеках блуждал легкий румянец, а глаза неожиданно сверкали колдовской зеленью.

— Вы уверены, госпожа?

Он предпринял последнюю попытку остановить ее и внутренне возликовал, когда его принцесса, такая хрупкая и желанная посмотрела на него с вызовом. Фобос почти ничего не запомнила из этого раза. Помнила только жаркие поцелуи, сверкающие в темноте глаза Седрика, помнила, что было больно, а потом очень хорошо. Она плохо соображала, когда полусонная позволила ему остаться до утра, зато ярко ощущала осторожные поглаживания по волосам и едва слышный шепот. А еще она прекрасно все осознавала, когда утром, осматривая красную от засосов кожу, запретила Седрику спать с кем-то кроме нее. Она не видела, как загорелись его глаза, и как он облизал припухшие губы, зато хорошо запомнила его хриплый чересчур довольный голос:

— Как прикажете, госпожа.

С этого момента Фобос поняла, что секс является лучшим успокоительным, а еще, что не отпустит теперь Седрика. В ее душе простая привязанность медленно перерастала в нечто большее, чувство, назвать которое Фобос попросту боялась. Он стал часто ночевать в ее спальне, даже простое расчесывание волос в его исполнении превращалось для Фобос в сладкую пытку, что уж говорить о мимолетных прикосновениях. А когда он улыбался не ей, она вспыхивала и становилась совершенно невыносимой.

Годы потянулись быстрее, она окончательно повзрослела, но так и не смогла признать собственных чувств, которые с каждым днем становились более болезненными, но и изничтожить их, как она уничтожала помехи, было выше ее сил.

И вот, пятнадцать лет спустя после рождения принцессы Элион, когда Меридиан окончательно пришел в упадок, а у Фобос не осталось никаких сил, она решила, что пора разыскать сестрицу и вернуть ее домой.